– Может какая-нибудь девочка его и пришила? – задумчиво пробормотал Руденко.
– Не может, – отрезала Яна решительно. – Мужчина это был, мужчина. А барыгу-то как взяли? Случайно?
Яна обдумывала, что уж больно удачно Олег оказался без поставщика, из-за чего и отправился на встречу с неизвестным человеком невесть куда.
– Облава? – неопределено пожал плечами Руденко.
Яна задумалась: может Олега решила устранить какая-то шишка из местной наркомафии, а для этого и вывела милицию на барыгу. Она медленно проговорила:
– Облава была по случайной, анонимной наводке или как?
Лейтенант немного оживился.
– По анонимной. Причем, представь себе, за последние полгода с помощью подобных анонимных доброжелателей пересажали барыг и поперехватывали наркотиков в три раза больше, чем за прошедшие пять лет.
Информация, полученная от милиционера была более чем интересна.
– А об этом анониме ничего не известно? Никаких сведений не попадало, может какой передел между местными боссами наркомафии ожидается?
– Да вроде нет. Хотя это и не удивительно, что я ничего не знаю. Если в отделе по борьбе с наркотиками какие разработки на этот счет и ведутся, думаешь, мне побегут докладывать? Как бы не так!
Яна перевела разговор. На тему местной наркомафии из лейтенанта явно больше вытянуть нечего.
– Так что же о отце Дмитрия, о Никитином? Связан он каким-либо образом с Сизовым?
– Знакомы, конечно, вся эта верхушка между собой приятельские отношения поддерживает, случайный-то человек туда не влезет, сама понимаешь, не маленькая. Но вот ничего большего, каких-то особых контактов накопать не удалось, и никакие информаторы тут ни в чем помочь не могут. Ох, уж больно высоко ты лезешь, – укоризненно покачал головой лейтенант, сохраняя на лице выражение доброго, мудрого дядюшки, снисходительно, хотя и с опаской глядящего на шалости глупого ребенка, не осознающего, что играет с огнем.
– Стоп, – Руденко неожиданно замолк. – Я совсем забыл. Ты говоришь, что сынок Никитина лежит в клинике для наркоманов? Ха-ха, папаша то ведь, как у меня здесь написано, патрулирует как раз правительственную программу: «Против наркотиков». И клиника эта самая каким-то образом содержится под его негласным руководством и попечительством. Только вот последнее в тайне держится, я от своего информатора узнал. Ну да ладно, ты лучше мне скажи, сама-то что накопала?
Руденко выразительно уставился на Яну. Ему давно не терпелось узнать хоть что-нибудь из добытой ею информации, но гордость работника правоохранительных органов, с немалым опытом и умением расследований дел, не позволяла сразу приступить к волнующему вопросу. Лейтенанту было не по себе: простая крестьянская натура, порой несколько прямолинейная, хотя и не обделенная своеобразной мужицкой хитринкой, житейской смекалкой, не признавала вмешательства в дела человека, не имеющего никакого отношения к его работе, не обладающего его знаниями, но добивающегося значительно больших успехов. Яна чувствовала: лейтенанта несколько смущает также то, что она, женщина, оказалась превзошла его, мужчину.
– Пока ничего особенного, – неопределено пожала плечами Яна. – Разве что только о Дмитрии Никитине. Его папаша узнал, что мальчика к наркотикам приучил Олег. Поэтому и в клинику спрятал. Боится, сыночек присутствовал в компании, где Олегу и дали смертельную дозу.
– А что? Это идея, – оживился было Руденко. – Может твой наркоман Дмитрий каким-то образом убил Олега. Дима ничего не был должен Олегу? – лейтенант, проявил свою профессиональную проницательность.
– Фу, Семен, да ты сильнее набрался, чем я предполагала, – Яна насмешливо смотрела на лейтенанта. – Несешь какой-то пьяный бред. Дмитрий в таком состоянии, что разработать столь сложный план никак не может. Если бы разозлился и чем-нибудь стукнул, тогда бы еще можно было бы подумать. Да и зачем? Долг он ему уже отдал, а Олег ему нужен как поставщик наркоты.
– Да, а ведь я и забыл, под кого копаю, чей сыночек-то, – вдруг сник «Три семерки». – Ох и нахлебаюсь еще дерьма с этим делом!
– Ничего, – похлопала его по плечу вставшая Яна и покосилась на опустошенную бутылку. – Тебе, может, такси вызвать?
– Нам гонораров в долларах не платят, – слегка покачнулся лейтенант, поднимаясь, – так что мы уж своим ходом. Да и час не поздний.
За окном действительно было еще светло, хотя жара немного спала. Руденко молодцевато подтянулся, ловко, что показалось удивительным при его мощной комплекции, щелкнул каблуками туфель и отправился к выходу.
В тот самый момент, когда он подошел к входной двери, через специальное отверстие, оставленное Яной открытым, в дом проскользнула мирно дремавшая до этого во дворе Джемма. Она, как показалось на мгновение лейтенанту, насмешливо взглянула на него, зевнула и легонько гавкнула, как бы сообщая что-то хозяйке. Затем собака поплелась назад во двор, следом за хозяйкой провожать лейтенанта. При этом Джемма умудрилась выскочить за калитку и, оставив без внимания Руденко и его машину, рванулась куда-то в сторону, в кусты. Через мгновение оттуда раздался ее злобный лай. Яна и лейтенант переглянулись. Просто так умная овчарка шум не поднимала. «Три семерки» сразу протрезвел. Жестом показав Яне стоять на месте, он кинулся на помощь к собаке. Но было уже поздно – они лишь услышали звук неожиданно взревевшего мотора и увидели быстро отъезжающую белую «шестерку».
– Эх, черт, – пробормотал Руденко. – И номера, небось, специально перепачкали, чтобы разглядеть нельзя было. Ты хоть видела, кто там за рулем? – обернулся он к Яне.
– Я рассмотрела столько же, сколько и ты. – Милославской было не по себе. Знать, что за тобой возможно кто-то наблюдает и у дома устроена засада, не самое приятное чувство.
– Ну что, может с тобой остаться? – лукавая улыбка, полускрытая пышными усами, появилась на лице лейтенанта. – Постелишь мне где-нибудь… во дворике.
– Спасибо, – отрезала Яна. – Лучше о жене вспомни. Она тебе за такое глаза выцарапает.
– А, – Руденко махнул рукой, – она с сынком к родителям в деревню поехала. Отпуск. Так что я холостякую.
– Ну вот шагай, похолостякуй дома, а я, если что, тебе позвоню.
Лейтенант вновь стал серьезен:
– Будь осторожна. Иди, прямо сейчас запрись, чтобы я видел, и окна, которые не зарешетчены, не оставляй на ночь открытыми.
– Не бойся, у меня же Джемма, – самонадеянно проговорила Яна, подзывая все еще окончательно не успокоившуюся собаку. Но все же она, под зорким оком Руденко, заперла калитку и входную дверь. Даже отверстие, через которое собака выходила прогуляться во двор, Яна закрыла. Хотя ночь и была тревожной – Яна все-таки чувствовала некоторую взвинченность, ей казалось, что она в состоянии ощутить, как сгущаются вокруг неведомые тучи непонятно откуда исходящей опасности – все же до утра ничего не произошло.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Не может, – отрезала Яна решительно. – Мужчина это был, мужчина. А барыгу-то как взяли? Случайно?
Яна обдумывала, что уж больно удачно Олег оказался без поставщика, из-за чего и отправился на встречу с неизвестным человеком невесть куда.
– Облава? – неопределено пожал плечами Руденко.
Яна задумалась: может Олега решила устранить какая-то шишка из местной наркомафии, а для этого и вывела милицию на барыгу. Она медленно проговорила:
– Облава была по случайной, анонимной наводке или как?
Лейтенант немного оживился.
– По анонимной. Причем, представь себе, за последние полгода с помощью подобных анонимных доброжелателей пересажали барыг и поперехватывали наркотиков в три раза больше, чем за прошедшие пять лет.
Информация, полученная от милиционера была более чем интересна.
– А об этом анониме ничего не известно? Никаких сведений не попадало, может какой передел между местными боссами наркомафии ожидается?
– Да вроде нет. Хотя это и не удивительно, что я ничего не знаю. Если в отделе по борьбе с наркотиками какие разработки на этот счет и ведутся, думаешь, мне побегут докладывать? Как бы не так!
Яна перевела разговор. На тему местной наркомафии из лейтенанта явно больше вытянуть нечего.
– Так что же о отце Дмитрия, о Никитином? Связан он каким-либо образом с Сизовым?
– Знакомы, конечно, вся эта верхушка между собой приятельские отношения поддерживает, случайный-то человек туда не влезет, сама понимаешь, не маленькая. Но вот ничего большего, каких-то особых контактов накопать не удалось, и никакие информаторы тут ни в чем помочь не могут. Ох, уж больно высоко ты лезешь, – укоризненно покачал головой лейтенант, сохраняя на лице выражение доброго, мудрого дядюшки, снисходительно, хотя и с опаской глядящего на шалости глупого ребенка, не осознающего, что играет с огнем.
– Стоп, – Руденко неожиданно замолк. – Я совсем забыл. Ты говоришь, что сынок Никитина лежит в клинике для наркоманов? Ха-ха, папаша то ведь, как у меня здесь написано, патрулирует как раз правительственную программу: «Против наркотиков». И клиника эта самая каким-то образом содержится под его негласным руководством и попечительством. Только вот последнее в тайне держится, я от своего информатора узнал. Ну да ладно, ты лучше мне скажи, сама-то что накопала?
Руденко выразительно уставился на Яну. Ему давно не терпелось узнать хоть что-нибудь из добытой ею информации, но гордость работника правоохранительных органов, с немалым опытом и умением расследований дел, не позволяла сразу приступить к волнующему вопросу. Лейтенанту было не по себе: простая крестьянская натура, порой несколько прямолинейная, хотя и не обделенная своеобразной мужицкой хитринкой, житейской смекалкой, не признавала вмешательства в дела человека, не имеющего никакого отношения к его работе, не обладающего его знаниями, но добивающегося значительно больших успехов. Яна чувствовала: лейтенанта несколько смущает также то, что она, женщина, оказалась превзошла его, мужчину.
– Пока ничего особенного, – неопределено пожала плечами Яна. – Разве что только о Дмитрии Никитине. Его папаша узнал, что мальчика к наркотикам приучил Олег. Поэтому и в клинику спрятал. Боится, сыночек присутствовал в компании, где Олегу и дали смертельную дозу.
– А что? Это идея, – оживился было Руденко. – Может твой наркоман Дмитрий каким-то образом убил Олега. Дима ничего не был должен Олегу? – лейтенант, проявил свою профессиональную проницательность.
– Фу, Семен, да ты сильнее набрался, чем я предполагала, – Яна насмешливо смотрела на лейтенанта. – Несешь какой-то пьяный бред. Дмитрий в таком состоянии, что разработать столь сложный план никак не может. Если бы разозлился и чем-нибудь стукнул, тогда бы еще можно было бы подумать. Да и зачем? Долг он ему уже отдал, а Олег ему нужен как поставщик наркоты.
– Да, а ведь я и забыл, под кого копаю, чей сыночек-то, – вдруг сник «Три семерки». – Ох и нахлебаюсь еще дерьма с этим делом!
– Ничего, – похлопала его по плечу вставшая Яна и покосилась на опустошенную бутылку. – Тебе, может, такси вызвать?
– Нам гонораров в долларах не платят, – слегка покачнулся лейтенант, поднимаясь, – так что мы уж своим ходом. Да и час не поздний.
За окном действительно было еще светло, хотя жара немного спала. Руденко молодцевато подтянулся, ловко, что показалось удивительным при его мощной комплекции, щелкнул каблуками туфель и отправился к выходу.
В тот самый момент, когда он подошел к входной двери, через специальное отверстие, оставленное Яной открытым, в дом проскользнула мирно дремавшая до этого во дворе Джемма. Она, как показалось на мгновение лейтенанту, насмешливо взглянула на него, зевнула и легонько гавкнула, как бы сообщая что-то хозяйке. Затем собака поплелась назад во двор, следом за хозяйкой провожать лейтенанта. При этом Джемма умудрилась выскочить за калитку и, оставив без внимания Руденко и его машину, рванулась куда-то в сторону, в кусты. Через мгновение оттуда раздался ее злобный лай. Яна и лейтенант переглянулись. Просто так умная овчарка шум не поднимала. «Три семерки» сразу протрезвел. Жестом показав Яне стоять на месте, он кинулся на помощь к собаке. Но было уже поздно – они лишь услышали звук неожиданно взревевшего мотора и увидели быстро отъезжающую белую «шестерку».
– Эх, черт, – пробормотал Руденко. – И номера, небось, специально перепачкали, чтобы разглядеть нельзя было. Ты хоть видела, кто там за рулем? – обернулся он к Яне.
– Я рассмотрела столько же, сколько и ты. – Милославской было не по себе. Знать, что за тобой возможно кто-то наблюдает и у дома устроена засада, не самое приятное чувство.
– Ну что, может с тобой остаться? – лукавая улыбка, полускрытая пышными усами, появилась на лице лейтенанта. – Постелишь мне где-нибудь… во дворике.
– Спасибо, – отрезала Яна. – Лучше о жене вспомни. Она тебе за такое глаза выцарапает.
– А, – Руденко махнул рукой, – она с сынком к родителям в деревню поехала. Отпуск. Так что я холостякую.
– Ну вот шагай, похолостякуй дома, а я, если что, тебе позвоню.
Лейтенант вновь стал серьезен:
– Будь осторожна. Иди, прямо сейчас запрись, чтобы я видел, и окна, которые не зарешетчены, не оставляй на ночь открытыми.
– Не бойся, у меня же Джемма, – самонадеянно проговорила Яна, подзывая все еще окончательно не успокоившуюся собаку. Но все же она, под зорким оком Руденко, заперла калитку и входную дверь. Даже отверстие, через которое собака выходила прогуляться во двор, Яна закрыла. Хотя ночь и была тревожной – Яна все-таки чувствовала некоторую взвинченность, ей казалось, что она в состоянии ощутить, как сгущаются вокруг неведомые тучи непонятно откуда исходящей опасности – все же до утра ничего не произошло.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Прошлым вечером у Яны оказалось немало времени, для того, чтобы обдумать всю полученную ею информацию. Отправляться куда-то после отъезда лейтенанта она не решилась. Милославская была заинтригована стремительно развивающимися событиями, но тревога в душе и ощущение приближающейся неведомой опасности нагнетались все сильнее и сильнее. Если бы только знать, с какой стороны ждать удара! Яна попыталась было вечером вновь воспользоваться картами, чтобы определить, кто, по чьему поручению и из каких побуждений наблюдал за ней, но, видимо, она слишком устала, чтобы проделать данную операцию. Поэтому Яна решила переключиться пока на неведомого покойного Александра Тихонова, уже дважды являвшегося ей в видениях.
Обдумав всю полученную информацию, Милославская собралась побеседовать с родителями мальчика. Несмотря на то, что пока связь двух погибших от передозировки мальчишек не просматривалась, ей казалось, что убийство было совершено одной и той же рукой. Возможно, разговор принес бы какие-то результаты.
Руденко оставил Яне не только адрес, но и телефон Тихоновых, так что Яна успела утром им позвонить. Разговор был коротким. Милославская беседовала матерью Александра. Она представилась журналисткой и договорилась о встрече в небольшом ресторанчике в центре.
Одевалась на встречу Яна с особым тщанием. Ей хотелось произвести благоприятное впечатление деловой и собранной женщины, пришедшей в ресторан исключительно лишь по долгу службы. Поэтому она остановилась на классическом легком шелковом костюме с узкой юбкой итальянской длины и приталенном жакетике с поясом в серебристо-серых тонах.
Оставив Джемму караулить жилище, в час дня Яна уже оказалась на улице Некрасова и обнаружила нужную вывеску: «Нептун». Оформление небольшого ресторанчика Яне не очень-то понравилось. Слишком уж броско и аляповато, изобилие мишуры, серебра и золота, а также «морских мизансцен», начиная от аквариумов и завершая большими панно на стенах. Все это вызывало у Милославской желание зажмуриться и отвернуться.
Подскочивший у входа официант с заученной улыбкой, обнажавшей мелкие белые зубки в таком изобилии, что казалось, еще минута и он укусит, тут же осведомился, куда мадам пожелает присесть. Яна, не ожидавшая оказаться в заведении подобного типа, а предполагавшая, что встретится со скорбящей матерью в местечке поскромнее и подешевле, спросила услужливого официанта не ждет ли ее здесь Тихонова.
Тот, подобострастно смотревший на посетительницу, тут же провел Яну к столику в нише и попросил подождать. Милославская открыла меню. Цены поражали воображение, но зато и выбор блюд из морепродуктов был столь же значителен.
Яна еще не просмотрела и первой страницы, как к столику быстрыми шагами подошла моложавая стройная женщина с высокой прической и внимательными восточного типа темными глазами. Она одарила Яну заученной вежливой улыбкой и проговорила:
– Здравствуйте, я Тихонова Лилия Александровна, можно просто Лилия.
– Очень приятно, – Яна также улыбнулась и представилась. – Милославская Яна, газета «Тарасовские вести». Я хотела бы с вами поговорить.
Яна видела, что женщина, несмотря на нарочито радушный вид, напряжена, и, желая помочь ей расслабиться, проговорила:
– А почему вы выбрали именно этот ресторан? Я здесь раньше никогда не была.
– Не удивительно, – ровным голосом произнесла Лиля, элегантно присев на кресло в виде большой ракушки. – Он открылся год назад и собираются здесь лишь те, кто может позволить такую роскошь. У журналистов, насколько мне известно, не такая уж большая зарплата? А предложила я встретиться именно здесь потому, что этот ресторан открыли мы с мужем, – Лилия прервалась, так как к ним подлетела предупредительная официантка с заученной широкой улыбкой.
– Милая, мне бокал вина, а нашей гостье, что она пожелает, за счет заведения.
Яна не стала злоупотреблять гостеприимством введенной ею в заблуждение женщины и, безуспешно попытавшись отказаться от подобного широкого жеста, выбрала лишь коктейль из мидий по-итальянски.
Официантка убежала, а Лилия продолжила:
– По вашему вопросу я поняла, что вы появились не из-за заказанной нами рекламной статьи о ресторане, не так ли? Впрочем, кажется, эта статья должна быть напечатана в какой-то другой газете. Так значит вы все же вспомнили о тех моих письмах?
Яна ничего не понимала, так как понятия не имела, о каких письмах может говорить женщина, но все же, надеясь на получение некоторой информации, неопределено проговорила:
– Простите за бестактность, но мне хотелось бы поговорить о вашем погибшем сыне.
– Значит все-таки из-за писем, – горькая улыбка скользнула по ее губам. – Вы долго ждали.
– Раньше не получалось. – Яне не очень-то нравилось несколько двусмысленное положение, в которое она попала, но раскрывать сразу карты не хотелось.
– Ну что ж, – женщина опустила глаза, смущенно разглядывая вышитые на скатерти водоросли, – я уже не горю тем пылом, как тогда, сразу после того страшного события. Куда я только не обращалась, – голос женщины зазвенел от напряжения, как туго натянутая струна, в любой момент готовая лопнуть, – что не предпринимала, лишь бы обратить на данную проблему внимание общественности, администрации! Вы же сами прекрасно знаете, – теперь ее взгляд, обращенный прямо на Яну, горел огнем фанатизма, – что в нашем городе все больше и больше детей и подростков становятся наркоманами. Даже статистика признает: мы занимаем место в первой десятке городов с наибольшим распространением наркотиков и, следовательно, СПИДа, среди населения. А между тем меры по предотвращению, предупреждению наркомании просто смешны, администрация бездействует, наркодилеры мелкие и крупные нагло уничтожают цвет нации…
Милославская видела, что женщина горит энтузиазмом и готова еще долгое время выкладывать все накопившееся, но ей в данный момент значительно важнее было увязать события смерти сына владелицы ресторана и недавно погибшего Олега. Приход официантки, к счастью, прервал поток слов Лилии. Она отпила маленький глоточек вина и вновь превратилась в сдержанную гостеприимную хозяйку. Яна попробовала немного красиво уложенных в специальную вазу измельченных мидий с зеленью и приправами под нежным соусом из белого вина.
– Ну и как вам нравится? – Лилию, казалось, искренне интересовало мнение Яны.
– Восхитительно! – хоть в этом не покривив душой, проговорила Милославская. – Но я хотела бы кое-что с вами обговорить. Обратиться к вам меня побудили, конечно, ваши письма, хотя кроме этого было еще одно обстоятельство.
Лилия нахмурилась, но продолжала внимательно слушать Яну. Милославская экспромтом сочиняла историю, помогающую ей увязать неизвестные письма незнакомки со смертью Олега:
– Понимаете ли, я провожу независимое журналистское расследование. Надеюсь, результаты его, опубликованные в нашей газете помогут привлечь внимание общественности и власти к проблемам наркомании и наркодилерства. Если бы вы ответили на несколько вопросов…
– Задавайте, – женщина неожиданно перебила Яну. Ее глаза смотрели внимательно и настороженно, хотя на губах и оставалась все та же улыбка.
Яна решила отбросить церемонии и задать вопрос прямо в лоб. Ей было интересно, как женщина на него отреагирует.
– Скажите, – ровным голосом произнесла Милославская, не отводя взгляда от лица женщины. – Это Олег Сизов поставлял вашему сыну наркотики? Это он приучил к ним вашего мальчика?
На мгновение лицо Лилии, быстро опустившей глаза и сделавшей вид, что она внимательно рассматривает свой безупречный маникюр, исказила гримаса боли и страха. Она смутилась, но быстро справившись с растерянностью и вновь смело и даже холодно взглянула на Яну.
– Я понятия не имею о существовании какого-то там, Олега, вы сказали? С чего вы это взяли, кстати, хотелось бы знать.
– Извините, но я не могу разглашать свои источники информации, – Яна мгновенно пришла к однозначному выводу.
Чтобы женщина теперь не говорила, Милославская была уверена, что карты ее не подвели и имя Сизова Лилия слышит не впервые, как пытается ей представить. И эта ложь как раз обличает ее больше, чем если бы было сказано, что Олег и Александр знали друг друга. Конечно, оставалась все же возможность, что смерти Олега и Александра связаны совсем другим образом – личностью убийцы. То есть, что они действительно были не знакомы, маньяк-убийца случайно остановил на них свой выбор. Но все же какое-то чувство подсказывало Яне, что это не так.
Делая вид, что достает только лишь пачку сигарет, Яна извлекла из сумочки нужную карту «Да» и «Нет». Желая отвлечь Лилию, пристально следящую теперь за ее манипуляциями, Яна спросила:
– Здесь можно курить? Вы не будете против?
– Ну конечно, курите, – женщина придвинула поближе к Милославской пепельницу в виде раковины, обвитой водорослями.
Яна прикурила сигарету, глядя из-под полуприкрытых век на собеседницу, глубоко затянулась, выпустила маленькое облачко дыма и сосредоточилась, положив правую руку на карту, находящуюся у нее на коленях. Лилия, видя, что Яна не собирается пока вступать в разговор, чувствовала себя несколько растерянно. По ее лицу понять это было невозможно, но от внимательного взгляда Милославской не укрылось, как женщина нервно теребит лежащую у нее на столе под бокалом нарядную салфетку. Казалось, длинные ногти с безупречным маникюром готовы хищно вонзиться в беззащитную ткань, чтобы растерзать ее на множество маленьких клочков. Должно быть окружающий Яну «Морской мир» навеял неожиданную ассоциацию с красивым морским цветком, который неожиданно обнаруживает свой хищный оскал в том случае, когда слишком близко к нему подбирается маленькая беззащитная рыбка.
Но Яна отогнала непрошенные и неуместные мысли полностью сосредоточившись на карте. Про себя она тихонечко бормотала: «Тихонов Александр и Сизов Олег были знакомы?».
Через несколько секунд ладонь, лежащая на карте потеплела. Яна тут же перешла ко второму, волнующему ее ничуть не меньше вопросу: «А знает ли об этом мать Александра?». Неожиданное тепло не исчезло, казалось, оно даже стало нарастать, усиливаться.
Лишь через несколько секунд, когда Яна постаралась очистить свои мысли от ненужного и сосредоточиться на образе сидящей перед ней Лилии, карта понемногу стала остывать, превращаясь в то, чем она и была на самом деле – всего лишь картонный прямоугольничек, покрытый лаком. Но Милославская на этом не остановилась. Карту «Да» и «Нет» она обкатывала пока еще не так уж долго, поэтому, чтобы быть уверенной в результатах, ей хотелось провести еще один наглядный эксперимент. Конечно, у Яны были некоторые сомнения – все-таки ее внутренняя энергия почти на пределе, но сохранившийся потенциал позволял рискнуть.
Яна, по-прежнему пристально глядя в глаза Лилии, думала: «Ты расскажешь мне сама что-нибудь о сыне, о его вкусах, пристрастиях, радостях?»
Яна уже было пришла к выводу, что на это не хватит ее сил, карта откажется содействовать и попытка внушить простое желание поведать любую историю будет безуспешной, когда карта стала понемногу теплеть под ее рукой. На этот раз тепло нарастало очень медленно, постепенно, но, видимо, внушение все же сработало.
Взгляд Лилии с большим трудом оторвался от Яны и заметался по столику, перескакивая с вазы с цветами на пепельницу, бокал, скатерть и вновь на пепельницу. В это мгновение лицо ее прояснилось и женщина, словно для того, чтобы заполнить паузу и проявить гостеприимное радушие проговорила неуверенным тоном:
– Как вам нравится убранство ресторана? Вы обратили внимание на то, сколько у нас здесь раковин? Все выдержанно в стиле морского дна, несколько необычно, правда?
Яна лишь молча кивнула. Ей не нравилось, что хотя карта и подтвердила, что желание Милославской выполниться, Тихонова говорила вовсе не о том. Но в следующее мгновение она успокоилась – Лилия продолжила:
– Это все Саша, мой сын. Он с раннего детства мечтал исследовать морское дно. Именно из-за него мы каждое лето отправлялись на море и занимались дайвингом, подводным плаванием в специальном снаряжении. У Саши осталась великолепная коллекция ракушек, добытых им самим. Он даже научился их шлифовать и полировать.
Яне тут же вспомнилось видение, когда мальчик преподносил неизвестной рыженькой девочке красивую крупную ракушку. Тем временем Лилия, как в забытьи, взахлеб делилась воспоминаниями:
– Мы с мужем давно мечтали открыть свой ресторанчик – он у меня прекрасный повар, а как только мои родственники помогли с деньгами Саша загорелся. Это он придумал название ресторанчику и он же упросил оформить его таким образом. Он сам все придумал, фантазировал, был так увлечен вплоть до тех пор пока не увлекся этим…
Растерянный и поблескивающий непролитой влагой взгляд Лилии вновь заскользил по убранству ресторанчика. Внезапно из-за двери, ведущей во внутреннее помещение, появился невысокий толстый, румяный мужчина с добродушным лицом, которое в данный момент портили сердито нахмуренные брови и угрюмый взгляд. Тихонова, точно обрадовавшись неожиданно подвернувшемуся предлогу вскочила, проговорила, что муж требует ее немедленного внимания, извинилась и удалилась на кухню.
Яна лишь улыбнулась. Этот уход сильно напоминал бегство, но Милославская была довольна результатом. Теперь она точно знала, что тем или иным образом семейство Тихоновых причастно к смерти Олега. Яна собиралась задать женщине еще несколько вопросов, чтобы все же выяснить, каким образом их сын познакомился с Олегом и кто эта неизвестная рыженькая девочка, мелькавшая в Яниных видениях. Но больше узнать от Лилии Яне на этот раз ничего не удалось. Через несколько минут к ней решительным шагом подошел повар, которого Тихонова представила, в качестве своего мужа. Довольно-таки грубо он проговорил:
– Что вам нужно от моей жены? Вы ее расстроили. Уходите!
После этих слов Тихонов замолк, выжидательно глядя на Яну. Милославская, не ожидавшая подобных действий поднялась, но при этом, не отрывая взгляда от лица повара четко проговорила:
– Что вы знаете о смерти Олега Сизова?
На лице мужчины изобразилось неподдельное изумление. Он неуверено проговорил:
– Кого? О чем вы…
Но в следующее мгновение, побагровев, визгливо воскликнул, привлекая внимание немногочисленных посетителей:
– Убирайтесь! Вы сумасшедшая, ненормальная!
Яна, небрежно бросив на стол деньги за коктейль из мидий, усмехнулась и издевательски ласково протянула:
– Вы великолепно готовите! Только не стоит так кипятиться – вас может и удар хватить, вон как покраснели. В такую жару берегите свое здоровье с особым тщанием и пореже кричите на посетителей.
Яна понимала, что подобным поведением сжигает за собой все мосты и Тихоновы приложат все усилия, чтобы больше яна к ним и близко не подошла, но удержаться не могла. Ей хотелось не такими словами поставить на место невоспитанного повара, интеллектуальное развитие которого судя по всему оставляло желать лучшего.
Яна элегантно проскользнула между столиками, провожаемая теперь уже угрюмым и неприветливым официантом с мелкими острыми зубками. У самого входа она обернулась и помахала рукой наблюдавшему за ее отходом хозяину, стоявшему у столика с сердитым видом и очаровательно улыбнулась остальным посетителям. Внимание всех было приковано только лишь к Яне.
Выйдя на улицу и ощутив, как липкие пальцы удушающей жары жадно прикасаются к ее телу, Милославская задумалась. Теперь наиболее перспективной ей казалась связь смерти Олега с Тихоновыми. Ей уже было известно, что Олег барыжничал – распространял наркотики. На этой основе выстраивалась четкая логическая цепочка. Вероятно, именно он и приучили Александра к героину. Затем он и стал косвенным виновником гибели мальчика, передав ему в больницу наркотики. Чувства, ясно написанные на лице Лилии в тот момент, когда Яна спросила о Сизове, говорили о том, что матери данные факты были известны и вызывали у нее вполне объяснимое чувство.
Ничего удивительного Яна не видела в том, что желая отомстить виновному в гибели родители мальчика предприняли бы какие-то действия. Вот только вызывало сомнение участие в данном супруга Лилии. Чтобы так искренне изобразить удивление и растерянность непонимания, написанные на его лице при первом упоминании о Сизове, надо быть, по меньшей мере, выдающимся актером. А учиться данному мастерству, гримасничая сверкающим кастрюлькам и сковородкам, по мнению Яны, было не столь уж и легко. Так что скорее всего, в отличии от супруги, он не ведал о существовании Олега. Так что разгадку необходимо было искать у Лилии.
Конечно, оставалось беспокоящее Милославскую белое пятно – как именно познакомились Маша и Олег. У Яны возникали вполне резонные сомнения, в том, что Олег подходил к случайным неизвестным ему пацанам на улице. Знакомство могло состояться через друзей Александра и в этом можно было бы увериться, если бы не возрастная разница. Ровесники Олега никогда бы не приняли в свою компанию ребенка, которым являлся для них Саша. Какая-то деталь упорно не укладывалась чтобы образовалась единая картина.
Яна понимала: все ее умозаключения весьма и весьма условны. Они были построены лишь на видениях и предположениях, то есть сообщать о чем-то Руденко или просить его содействия не имело смысла – он бы просто поднял ее на смех. Милославская сама не была уверена в том, что нащупала именно ту ниточку, которая выведет ее к убийце. Но все же отказываться от данной версии она не собиралась.
Обдумав всю полученную информацию, Милославская собралась побеседовать с родителями мальчика. Несмотря на то, что пока связь двух погибших от передозировки мальчишек не просматривалась, ей казалось, что убийство было совершено одной и той же рукой. Возможно, разговор принес бы какие-то результаты.
Руденко оставил Яне не только адрес, но и телефон Тихоновых, так что Яна успела утром им позвонить. Разговор был коротким. Милославская беседовала матерью Александра. Она представилась журналисткой и договорилась о встрече в небольшом ресторанчике в центре.
Одевалась на встречу Яна с особым тщанием. Ей хотелось произвести благоприятное впечатление деловой и собранной женщины, пришедшей в ресторан исключительно лишь по долгу службы. Поэтому она остановилась на классическом легком шелковом костюме с узкой юбкой итальянской длины и приталенном жакетике с поясом в серебристо-серых тонах.
Оставив Джемму караулить жилище, в час дня Яна уже оказалась на улице Некрасова и обнаружила нужную вывеску: «Нептун». Оформление небольшого ресторанчика Яне не очень-то понравилось. Слишком уж броско и аляповато, изобилие мишуры, серебра и золота, а также «морских мизансцен», начиная от аквариумов и завершая большими панно на стенах. Все это вызывало у Милославской желание зажмуриться и отвернуться.
Подскочивший у входа официант с заученной улыбкой, обнажавшей мелкие белые зубки в таком изобилии, что казалось, еще минута и он укусит, тут же осведомился, куда мадам пожелает присесть. Яна, не ожидавшая оказаться в заведении подобного типа, а предполагавшая, что встретится со скорбящей матерью в местечке поскромнее и подешевле, спросила услужливого официанта не ждет ли ее здесь Тихонова.
Тот, подобострастно смотревший на посетительницу, тут же провел Яну к столику в нише и попросил подождать. Милославская открыла меню. Цены поражали воображение, но зато и выбор блюд из морепродуктов был столь же значителен.
Яна еще не просмотрела и первой страницы, как к столику быстрыми шагами подошла моложавая стройная женщина с высокой прической и внимательными восточного типа темными глазами. Она одарила Яну заученной вежливой улыбкой и проговорила:
– Здравствуйте, я Тихонова Лилия Александровна, можно просто Лилия.
– Очень приятно, – Яна также улыбнулась и представилась. – Милославская Яна, газета «Тарасовские вести». Я хотела бы с вами поговорить.
Яна видела, что женщина, несмотря на нарочито радушный вид, напряжена, и, желая помочь ей расслабиться, проговорила:
– А почему вы выбрали именно этот ресторан? Я здесь раньше никогда не была.
– Не удивительно, – ровным голосом произнесла Лиля, элегантно присев на кресло в виде большой ракушки. – Он открылся год назад и собираются здесь лишь те, кто может позволить такую роскошь. У журналистов, насколько мне известно, не такая уж большая зарплата? А предложила я встретиться именно здесь потому, что этот ресторан открыли мы с мужем, – Лилия прервалась, так как к ним подлетела предупредительная официантка с заученной широкой улыбкой.
– Милая, мне бокал вина, а нашей гостье, что она пожелает, за счет заведения.
Яна не стала злоупотреблять гостеприимством введенной ею в заблуждение женщины и, безуспешно попытавшись отказаться от подобного широкого жеста, выбрала лишь коктейль из мидий по-итальянски.
Официантка убежала, а Лилия продолжила:
– По вашему вопросу я поняла, что вы появились не из-за заказанной нами рекламной статьи о ресторане, не так ли? Впрочем, кажется, эта статья должна быть напечатана в какой-то другой газете. Так значит вы все же вспомнили о тех моих письмах?
Яна ничего не понимала, так как понятия не имела, о каких письмах может говорить женщина, но все же, надеясь на получение некоторой информации, неопределено проговорила:
– Простите за бестактность, но мне хотелось бы поговорить о вашем погибшем сыне.
– Значит все-таки из-за писем, – горькая улыбка скользнула по ее губам. – Вы долго ждали.
– Раньше не получалось. – Яне не очень-то нравилось несколько двусмысленное положение, в которое она попала, но раскрывать сразу карты не хотелось.
– Ну что ж, – женщина опустила глаза, смущенно разглядывая вышитые на скатерти водоросли, – я уже не горю тем пылом, как тогда, сразу после того страшного события. Куда я только не обращалась, – голос женщины зазвенел от напряжения, как туго натянутая струна, в любой момент готовая лопнуть, – что не предпринимала, лишь бы обратить на данную проблему внимание общественности, администрации! Вы же сами прекрасно знаете, – теперь ее взгляд, обращенный прямо на Яну, горел огнем фанатизма, – что в нашем городе все больше и больше детей и подростков становятся наркоманами. Даже статистика признает: мы занимаем место в первой десятке городов с наибольшим распространением наркотиков и, следовательно, СПИДа, среди населения. А между тем меры по предотвращению, предупреждению наркомании просто смешны, администрация бездействует, наркодилеры мелкие и крупные нагло уничтожают цвет нации…
Милославская видела, что женщина горит энтузиазмом и готова еще долгое время выкладывать все накопившееся, но ей в данный момент значительно важнее было увязать события смерти сына владелицы ресторана и недавно погибшего Олега. Приход официантки, к счастью, прервал поток слов Лилии. Она отпила маленький глоточек вина и вновь превратилась в сдержанную гостеприимную хозяйку. Яна попробовала немного красиво уложенных в специальную вазу измельченных мидий с зеленью и приправами под нежным соусом из белого вина.
– Ну и как вам нравится? – Лилию, казалось, искренне интересовало мнение Яны.
– Восхитительно! – хоть в этом не покривив душой, проговорила Милославская. – Но я хотела бы кое-что с вами обговорить. Обратиться к вам меня побудили, конечно, ваши письма, хотя кроме этого было еще одно обстоятельство.
Лилия нахмурилась, но продолжала внимательно слушать Яну. Милославская экспромтом сочиняла историю, помогающую ей увязать неизвестные письма незнакомки со смертью Олега:
– Понимаете ли, я провожу независимое журналистское расследование. Надеюсь, результаты его, опубликованные в нашей газете помогут привлечь внимание общественности и власти к проблемам наркомании и наркодилерства. Если бы вы ответили на несколько вопросов…
– Задавайте, – женщина неожиданно перебила Яну. Ее глаза смотрели внимательно и настороженно, хотя на губах и оставалась все та же улыбка.
Яна решила отбросить церемонии и задать вопрос прямо в лоб. Ей было интересно, как женщина на него отреагирует.
– Скажите, – ровным голосом произнесла Милославская, не отводя взгляда от лица женщины. – Это Олег Сизов поставлял вашему сыну наркотики? Это он приучил к ним вашего мальчика?
На мгновение лицо Лилии, быстро опустившей глаза и сделавшей вид, что она внимательно рассматривает свой безупречный маникюр, исказила гримаса боли и страха. Она смутилась, но быстро справившись с растерянностью и вновь смело и даже холодно взглянула на Яну.
– Я понятия не имею о существовании какого-то там, Олега, вы сказали? С чего вы это взяли, кстати, хотелось бы знать.
– Извините, но я не могу разглашать свои источники информации, – Яна мгновенно пришла к однозначному выводу.
Чтобы женщина теперь не говорила, Милославская была уверена, что карты ее не подвели и имя Сизова Лилия слышит не впервые, как пытается ей представить. И эта ложь как раз обличает ее больше, чем если бы было сказано, что Олег и Александр знали друг друга. Конечно, оставалась все же возможность, что смерти Олега и Александра связаны совсем другим образом – личностью убийцы. То есть, что они действительно были не знакомы, маньяк-убийца случайно остановил на них свой выбор. Но все же какое-то чувство подсказывало Яне, что это не так.
Делая вид, что достает только лишь пачку сигарет, Яна извлекла из сумочки нужную карту «Да» и «Нет». Желая отвлечь Лилию, пристально следящую теперь за ее манипуляциями, Яна спросила:
– Здесь можно курить? Вы не будете против?
– Ну конечно, курите, – женщина придвинула поближе к Милославской пепельницу в виде раковины, обвитой водорослями.
Яна прикурила сигарету, глядя из-под полуприкрытых век на собеседницу, глубоко затянулась, выпустила маленькое облачко дыма и сосредоточилась, положив правую руку на карту, находящуюся у нее на коленях. Лилия, видя, что Яна не собирается пока вступать в разговор, чувствовала себя несколько растерянно. По ее лицу понять это было невозможно, но от внимательного взгляда Милославской не укрылось, как женщина нервно теребит лежащую у нее на столе под бокалом нарядную салфетку. Казалось, длинные ногти с безупречным маникюром готовы хищно вонзиться в беззащитную ткань, чтобы растерзать ее на множество маленьких клочков. Должно быть окружающий Яну «Морской мир» навеял неожиданную ассоциацию с красивым морским цветком, который неожиданно обнаруживает свой хищный оскал в том случае, когда слишком близко к нему подбирается маленькая беззащитная рыбка.
Но Яна отогнала непрошенные и неуместные мысли полностью сосредоточившись на карте. Про себя она тихонечко бормотала: «Тихонов Александр и Сизов Олег были знакомы?».
Через несколько секунд ладонь, лежащая на карте потеплела. Яна тут же перешла ко второму, волнующему ее ничуть не меньше вопросу: «А знает ли об этом мать Александра?». Неожиданное тепло не исчезло, казалось, оно даже стало нарастать, усиливаться.
Лишь через несколько секунд, когда Яна постаралась очистить свои мысли от ненужного и сосредоточиться на образе сидящей перед ней Лилии, карта понемногу стала остывать, превращаясь в то, чем она и была на самом деле – всего лишь картонный прямоугольничек, покрытый лаком. Но Милославская на этом не остановилась. Карту «Да» и «Нет» она обкатывала пока еще не так уж долго, поэтому, чтобы быть уверенной в результатах, ей хотелось провести еще один наглядный эксперимент. Конечно, у Яны были некоторые сомнения – все-таки ее внутренняя энергия почти на пределе, но сохранившийся потенциал позволял рискнуть.
Яна, по-прежнему пристально глядя в глаза Лилии, думала: «Ты расскажешь мне сама что-нибудь о сыне, о его вкусах, пристрастиях, радостях?»
Яна уже было пришла к выводу, что на это не хватит ее сил, карта откажется содействовать и попытка внушить простое желание поведать любую историю будет безуспешной, когда карта стала понемногу теплеть под ее рукой. На этот раз тепло нарастало очень медленно, постепенно, но, видимо, внушение все же сработало.
Взгляд Лилии с большим трудом оторвался от Яны и заметался по столику, перескакивая с вазы с цветами на пепельницу, бокал, скатерть и вновь на пепельницу. В это мгновение лицо ее прояснилось и женщина, словно для того, чтобы заполнить паузу и проявить гостеприимное радушие проговорила неуверенным тоном:
– Как вам нравится убранство ресторана? Вы обратили внимание на то, сколько у нас здесь раковин? Все выдержанно в стиле морского дна, несколько необычно, правда?
Яна лишь молча кивнула. Ей не нравилось, что хотя карта и подтвердила, что желание Милославской выполниться, Тихонова говорила вовсе не о том. Но в следующее мгновение она успокоилась – Лилия продолжила:
– Это все Саша, мой сын. Он с раннего детства мечтал исследовать морское дно. Именно из-за него мы каждое лето отправлялись на море и занимались дайвингом, подводным плаванием в специальном снаряжении. У Саши осталась великолепная коллекция ракушек, добытых им самим. Он даже научился их шлифовать и полировать.
Яне тут же вспомнилось видение, когда мальчик преподносил неизвестной рыженькой девочке красивую крупную ракушку. Тем временем Лилия, как в забытьи, взахлеб делилась воспоминаниями:
– Мы с мужем давно мечтали открыть свой ресторанчик – он у меня прекрасный повар, а как только мои родственники помогли с деньгами Саша загорелся. Это он придумал название ресторанчику и он же упросил оформить его таким образом. Он сам все придумал, фантазировал, был так увлечен вплоть до тех пор пока не увлекся этим…
Растерянный и поблескивающий непролитой влагой взгляд Лилии вновь заскользил по убранству ресторанчика. Внезапно из-за двери, ведущей во внутреннее помещение, появился невысокий толстый, румяный мужчина с добродушным лицом, которое в данный момент портили сердито нахмуренные брови и угрюмый взгляд. Тихонова, точно обрадовавшись неожиданно подвернувшемуся предлогу вскочила, проговорила, что муж требует ее немедленного внимания, извинилась и удалилась на кухню.
Яна лишь улыбнулась. Этот уход сильно напоминал бегство, но Милославская была довольна результатом. Теперь она точно знала, что тем или иным образом семейство Тихоновых причастно к смерти Олега. Яна собиралась задать женщине еще несколько вопросов, чтобы все же выяснить, каким образом их сын познакомился с Олегом и кто эта неизвестная рыженькая девочка, мелькавшая в Яниных видениях. Но больше узнать от Лилии Яне на этот раз ничего не удалось. Через несколько минут к ней решительным шагом подошел повар, которого Тихонова представила, в качестве своего мужа. Довольно-таки грубо он проговорил:
– Что вам нужно от моей жены? Вы ее расстроили. Уходите!
После этих слов Тихонов замолк, выжидательно глядя на Яну. Милославская, не ожидавшая подобных действий поднялась, но при этом, не отрывая взгляда от лица повара четко проговорила:
– Что вы знаете о смерти Олега Сизова?
На лице мужчины изобразилось неподдельное изумление. Он неуверено проговорил:
– Кого? О чем вы…
Но в следующее мгновение, побагровев, визгливо воскликнул, привлекая внимание немногочисленных посетителей:
– Убирайтесь! Вы сумасшедшая, ненормальная!
Яна, небрежно бросив на стол деньги за коктейль из мидий, усмехнулась и издевательски ласково протянула:
– Вы великолепно готовите! Только не стоит так кипятиться – вас может и удар хватить, вон как покраснели. В такую жару берегите свое здоровье с особым тщанием и пореже кричите на посетителей.
Яна понимала, что подобным поведением сжигает за собой все мосты и Тихоновы приложат все усилия, чтобы больше яна к ним и близко не подошла, но удержаться не могла. Ей хотелось не такими словами поставить на место невоспитанного повара, интеллектуальное развитие которого судя по всему оставляло желать лучшего.
Яна элегантно проскользнула между столиками, провожаемая теперь уже угрюмым и неприветливым официантом с мелкими острыми зубками. У самого входа она обернулась и помахала рукой наблюдавшему за ее отходом хозяину, стоявшему у столика с сердитым видом и очаровательно улыбнулась остальным посетителям. Внимание всех было приковано только лишь к Яне.
Выйдя на улицу и ощутив, как липкие пальцы удушающей жары жадно прикасаются к ее телу, Милославская задумалась. Теперь наиболее перспективной ей казалась связь смерти Олега с Тихоновыми. Ей уже было известно, что Олег барыжничал – распространял наркотики. На этой основе выстраивалась четкая логическая цепочка. Вероятно, именно он и приучили Александра к героину. Затем он и стал косвенным виновником гибели мальчика, передав ему в больницу наркотики. Чувства, ясно написанные на лице Лилии в тот момент, когда Яна спросила о Сизове, говорили о том, что матери данные факты были известны и вызывали у нее вполне объяснимое чувство.
Ничего удивительного Яна не видела в том, что желая отомстить виновному в гибели родители мальчика предприняли бы какие-то действия. Вот только вызывало сомнение участие в данном супруга Лилии. Чтобы так искренне изобразить удивление и растерянность непонимания, написанные на его лице при первом упоминании о Сизове, надо быть, по меньшей мере, выдающимся актером. А учиться данному мастерству, гримасничая сверкающим кастрюлькам и сковородкам, по мнению Яны, было не столь уж и легко. Так что скорее всего, в отличии от супруги, он не ведал о существовании Олега. Так что разгадку необходимо было искать у Лилии.
Конечно, оставалось беспокоящее Милославскую белое пятно – как именно познакомились Маша и Олег. У Яны возникали вполне резонные сомнения, в том, что Олег подходил к случайным неизвестным ему пацанам на улице. Знакомство могло состояться через друзей Александра и в этом можно было бы увериться, если бы не возрастная разница. Ровесники Олега никогда бы не приняли в свою компанию ребенка, которым являлся для них Саша. Какая-то деталь упорно не укладывалась чтобы образовалась единая картина.
Яна понимала: все ее умозаключения весьма и весьма условны. Они были построены лишь на видениях и предположениях, то есть сообщать о чем-то Руденко или просить его содействия не имело смысла – он бы просто поднял ее на смех. Милославская сама не была уверена в том, что нащупала именно ту ниточку, которая выведет ее к убийце. Но все же отказываться от данной версии она не собиралась.