Ван Ластбадер Эрик. Кайсё

   - Поглядите!
   Николас протянул руку, когда они подошли к скамейке. На сиденье лежала венецианская маска, разорванная пополам. Бурые пятна на маске не оставляли никаких сомнений в том, что это запекшаяся кровь.
   Челеста вскрикнула и прошептала:
   - Это маска Домино, та самая, которую мне велел надеть Оками-сан, когда я отправилась встречать вас.
   - Как вы определили, что это именно та самая маска? Масок Домино в Венеции десятки тысяч.
   - Моя маска не ширпотреб. Сделана по специальному заказу, возмутилась Челеста. - Посмотрите вот на эту метку с внутренней стороны.
   Николас вгляделся в фирменный знак, на который показала Челеста.
   - Николас, что означает эта кровь? Чья она? Оками-сан?
   - Мне бы самому хотелось это знать.
   Наклонившись, он взял у Челесты фотографию, найденную в кабинете Оками. Челеста тоже склонилась над снимком рядом с Николасом.
   - Вы здесь в костюме Домино, и сейчас мы натолкнулись именно на такую же маску, - сказал Николас. - Может быть, именно в Домино и заключается ответ на вопрос, куда похитители увезли Оками-сан?
   Он на секунду задумался и спросил:
   - Что вы говорили мне об этой маске в ту ночь?
   - Дайте вспомнить. Я сказала, что название восходит к латинскому Benedictio Domini, что значит "благословен Господь Бог". Мне кажется, что это своего рода шутка, которую придумали древние венецианцы, чтобы высмеивать похотливую папскую камарилью. В конечном счете все карнавалы обычно заканчиваются поголовным распутством.
   - Латинскому... Выходит, Домино - это один из прототипов характера итальянцев.
   - Не думаю, - засомневалась Челеста, - впрочем, боюсь что-либо утверждать, поскольку плохо разбираюсь в истории maschere*. Но есть человек, который сможет рассказать нам все о венецианских масках, и в частности о моей маске Домино. Это мастер, который ее изготовил.
   "Маска (итал.)
   9
   ОЛД ВЕСТБЮРИ - ВЕНЕЦИЯ - ПАРИЖ
   Лью Кроукер вначале заметил Маргариту Гольдони де Камилло на другом конце большой подстриженной лужайки, все еще по-летнему зеленой. Яркий, пылающий под полуденным солнцем цвет этот, придавая всему окружающему необыкновенную глубину и воздушность, запоминался как нечто нереальное, отрицающее закон тяготения.
   Его внимание привлекли ее густые темные вьющиеся волосы, воскресившие в памяти спокойную музыку джаза и запах крепкого кофе в одном из давно забытых клубов в Гринвич Виллидж. Когда она повернулась, услышав его шаги на дорожке, выложенной плиткой, он отметил, что очертания ее подбородка и крупный нос свидетельствуют о присущей ей силе воли и упорстве. Она окинула его холодным взглядом, в котором не было враждебности или подозрительности, как он ожидал, а только искреннее любопытство.
   - Вам не повезло, - бросила она, когда Лью подошел ближе.
   На Маргарите был вязаный пестрый шерстяной жакет, черные лосины и короткие сапожки. Уши украшали сережки из старинных римских монет, на безымянном пальце левой руки сверкало кольцо с крупным бриллиантом.
   - Почему же не повезло? - поинтересовался Лью.
   - Моего мужа нет дома.
   - Он заверил сотрудников моего офиса, которые с ним связались, что будет здесь.
   Маргарита пожала плечами:
   - Тони сицилиец. Он или уважает человека, или нет.
   Кроукер посмотрел на нее, пытаясь понять ее отношение к мужу. Она произнесла слово "сицилиец" сквозь стиснутые зубы, как если бы это было не совсем приличной характеристикой.
   - Вы хотите сказать, что он не уважает меня?
   - Вы - коп.
   - Был раньше, - произнес он с улыбкой. - Работал в департаменте полиции Нью-Йорка. Но это было давно.
   Маргарита вздернула голову:
   - И что вы делали в то время?
   - Был детективом по расследованию убийств.
   - Так это ваша кормушка.
   - Что вы имеете в виду?
   Маргарита рассмеялась прямо ему в лицо.
   - Бросьте валять дурака, детектив вы или, черт побери, кем вы сейчас называетесь. Вы хотите поговорить с Тони об убийстве моего брата.
   - Но его здесь нет. Нельзя ли встретиться с вами?
   - Мне нечего сказать по этому поводу. Дом мертв, и на этом поставим точку.
   - И тем не менее мне необходимо кое-что выяснить.
   Кроукер проследил за парнем, который ходил вдоль границ усадьбы. Это был молодой человек крепкого телосложения, который краем глаза наблюдал за пришельцем.
   - Мне поручено найти убийцу и передать в руки правосудия.
   - Живым или мертвым? - спросила Маргарита, устремив взгляд на его биомеханическую руку.
   - Ну, это будет зависеть от того, как он себя поведет, когда я его найду, - заявил Лью, подняв руку и сжимая искусственные пальцы.
   Маргарита осмотрела каждый палец взглядом скульптора, изучающего каркас незаконченного произведения и пытающегося представить впечатление, которое получит зритель после того, как работа будет завершена.
   - В них скрыта смертельная угроза.
   - Я могу выполнять ими также и самую тонкую работу, - похвалился Кроукер, выбросив из кончика одного из пальцев стальное лезвие.
   Маргарита посмотрела ему в глаза:
   - Это изменило вас?
   - Что "это"?
   - Эта... рука.
   - Каким образом?
   Что-то отвлекло внимание Маргариты, в момент был упущен. Она смотрела на парня, который прикуривал сигарету.
   - Эй! - крикнула она. - Не забудь положить окурок в свой карман.
   Потом снова обратилась к Кроукеру:
   - Вы действительно уверены, что найдете его - человека, который убил Дома?
   - Я найду его.
   Она посмотрела на него долгим взглядом. Солнце светило ей прямо в глаза, и он не мог определить, был ли вопрос задан из простого любопытства или за этим скрывалось нечто большее.
   - Думаю, что я еще задержусь на некоторое время, - сказал он.
   Маргарита повернулась и пошла по плиточной дорожке, проходившей вдоль дома.
   - Не ожидайте приглашения в дом. Там рабочие циклюют новый паркетный пол и все завалено листами пластика и опилками.
   - Не беспокойтесь.
   Она спрятала руки в карманы жакета.
   - Вы упомянули в начале разговора свой департамент. На кого же вы сейчас работаете?
   - Черт побери, если бы я знал, - произнес Лью, затем усмехнулся, увидев испуг на ее лице. - ФБР, - добавил он уклончиво. - Этот случай затрагивает национальные интересы.
   - Не вешайте мне лапшу на уши, - заявила она, резко повернувшись к нему. - Мой брат затрагивал национальные интересы? ФБР годами лизало ему зад.
   - Забавно. Мне казалось, что в конечном счете все было как раз наоборот.
   - Ха! - Она остановилась посмотреть на подстриженную азалию, которая выглядела далеко не блестяще. Ее изящные руки с ловкостью и умело продвигались через переплетенные ветви куста. Лью подумал, что таким образом она делает все, за что берется. - Для человека из ФБР вы, несомненно, знаете немного.
   - Может быть, но я горю желанием знать больше.
   Маргарита выпрямилась и как-то странно посмотрела на него.
   - Этого я не могу сказать о большинстве людей из ФБР. - Они вновь пошли по дорожке. - Я заметила, что все они закомплексованы.
   - Вы имеете в виду что-то вроде межведомственной внутренней борьбы?
   - Нет, дьявол их побери, - ответила Маргарита, приглаживая пальцами волосы. - У них это все личное. Они видят, как эти нахальные молодчики, за которыми они следят денно и нощно, расхаживают в костюмах стоимостью в три тысячи долларов, ездят в машинах "БМВ", живут, не считаясь с расходами, и это задевает их за живое. И они решают, что им следует сбить спесь с того или иного молодчика. - Ее лицо исказила усмешка. - Вы знаете, это напоминает спортивные соревнования: они кажутся вам скучными, если вы не примете ту или иную сторону и не станете болеть за нее. Сделайте победу избранной стороны вашим личным делом. Вот так и поступают фэбээровцы. Чтобы не скучать, они выбирают себе жертву. И она становится для них первоочередной личной целью. - Она взглянула на Лью. - Вы думаете, я все это выдумываю?
   - Нет, я так не думаю.
   Они дошли до задней стены дома. В отдалении, за крытым бассейном, Кроукер заметил среди деревьев двух мужчин. Они казались двойниками пары, которая остановила его перед входом в усадьбу: молодчики с крепкими мускулами, по всей вероятности бывшие полицейские, с циничным взглядом и быстрыми рефлексами, подготовленные к выполнению обязанностей охранников. Один из них держал на толстой цепи из нержавеющей стали молодого ротвейлера. Собака натянула поводок, сосредоточив свое внимание на Кроукере, который был так близко к той, защищать которую пес был специально обучен.
   Наблюдая за собакой, Кроукер вспоминал досье на семью де Камилло, которое он получил из компьютера в реактивном самолете военно-воздушных сил от Лиллехаммера.
   В воздухе ощущался запах, который не был связан с наступившей осенью и которого не мог полностью заглушить горьковатый аромат опавших листьев. Кроукер внезапно произнес:
   - Это не та собака, не так ли?
   - Простите?
   - У вас был ротвейлер по кличке Цезарь, но эта собака... там - другая?
   - И что из этого?
   - Что случилось с Цезарем?
   Маргарита не сказала ни слова, но смотрела на ротвейлера со странным выражением.
   - Цезарь умер, - произнесла она. - Я думаю, что он, видимо, съел отравленную полевую мышь.
   - Это, должно быть, тяжелая утрата.
   Она повернулась к нему, ее щеки внезапно покраснели.
   - Убийство моего брата было тяжелой утратой. А это... - Она подняла руку, затем безвольно опустила ее. - Это была только паршивая собака.
   Ротвейлер остановился на их пути, мотая головой. Его внимание привлек резкий тон слов Маргариты, злобные желтые глаза были устремлены на Кроукера.
   Маргарита перевела взгляд с собаки на Кроукера и вдруг веселым тоном заметила:
   - Если вы сделаете сейчас хоть одно движение, вы - мертвец.
   - Спасибо за предупреждение.
   Она издала какой-то гортанный звук, и ротвейлер отступил. Его бока все еще вздрагивали, и Кроукер не испытывал большого желания посмотреть в полные злобы глаза.
   - Теперь все в порядке, - сказала Маргарита, двинувшись дальше. - Но вам необходимо проявлять большую осторожность.
   - Я буду помнить, что нельзя раздражать вас в присутствии собаки.
   Они пошли дальше по территории усадьбы, через небольшой холм, в направлении к беседке, увитой глицинией. Миновали каменную статую греческого бога Посейдона, владыки морского. Концы его трезубца выглядели очень острыми. Молодчики и ротвейлер следовали за нами на допустимом приличием расстоянии, подобно мадридской дуэнье, идущей за своей высокородной подопечной.
   - Я не думаю, что мой муж захочет разговаривать с вами.
   - По-видимому, нет. Но я не виню его за это.
   Маргарита и Кроукер дошли до беседки. Солнечные лучи пробивались через отверстия в переплетенных стволах глициний и падали на каменные скамьи, покрытые у основания зеленым мхом.
   - Но вы храбрее, чем он. Вы разговариваете со мной.
   Маргарита рассмеялась.
   - Это судьба. Вы застали меня дома.
   Она опустилась на одну из скамеек, Кроукер прислонился к стволу глицинии.
   - Я полагаю, что, будучи теперь капо, мистер де Камилло считает, что он может провести самостоятельное расследование и найти того, кто убил его шурина.
   - Мой муж признанный юрист. Спросите любого из его клиентов.
   - Нет необходимости. Половина всех юристов и ФБР уже занимались этим вопросом.
   Маргарита искоса посмотрела на него, выглядела она более уязвимом, чем это было на самом деле.
   - Тогда чего же вы хотите?
   - Я уже говорил вам. Я хочу найти убийцу вашего брата.
   - Зачем? Для чего это вам? Влезать сапожищами в чужое горе? Или вы входите в мафиозную группировку, подобно трем четвертям фэбээровцев?
   - Ну что же, я скажу вам совершенно откровенно. Всякий раз, когда мне делается скучно, я люблю исправлять несправедливость.
   - Мы в Нью-Йорке, городе, где совершается убийство каждую минуту. Возьмите и займитесь одним из них. Зачем вам лезть именно сюда.
   - Нет, - произнес Кроукер тихо. - Убийство вашего брата - дело особенного сорта.
   - А, вот в чем дело! Известность! - произнесла она с негодованием. Он был доном мафии, самым крупным за все время существования ФПЗС. Я могу понять ваш интерес.
   - Нет. Вам не понять.
   Маргарита пристально посмотрела на него. Кроукер смог разглядеть за ее спиной ротвейлера, натянувшего удерживающую его цепь. Молодчика, в руках которого находился другой конец цепи, в данный момент видно не было, так как его скрывало большое буковое дерево.
   - Кто-нибудь говорил вам, как был убит ваш брат?
   Наступила гнетущая, действующая на нервы тишина, как после выстрела из ружья.
   - Кто-нибудь показывал вам фотографии?..
   - Заткнитесь!
   Она резко встала, и ротвейлер заскулил.
   Осторожно, не делая резких движений, Кроукер достал из кармана пиджака коричневый бумажный конверт.
   - Я думаю, вам следует посмотреть эти фото.
   - Нет! Я...
   Ротвейлер резко бил передними лапами по твердой земле и рвался вперед.
   - Нет! - повторила Маргарита. Но она не могла отвести взгляда от конверта. - Не думаете ли вы, что я хочу, чтобы убийцу моего брата привлекли к суду?
   Кроукер понял, что теперь ему надо быть очень осторожным.
   - Именно этот вопрос я и задавал себе, когда начал разговор с вами. А теперь я думаю, что знаю и ответ.
   Она была более ловкой, чем он ожидал. Когда она брала конверт, он заметил, что ее рука даже не дрогнула. Маргарита вновь села, положила конверт на колени и скрестила на нем руки.
   - Я это говорила, не правда ли? - заметила она почти про себя. - Это судьба, что я оказалась здесь, когда вы пришли.
   Кроукеру следовало бы не спускать глаз с ротвейлера, но вместо этого он все внимание сконцентрировал на Маргарите.
   Ее руки непроизвольно, как если бы они принадлежали другому человеку, открыли конверт и вытащили фотографии. Она бросила взгляд на Кроукера, как ему показалось, как бы ища у него поддержки. Затем судорожным жестом опустила голову.
   Это была первая фотография, изображавшая его сердце, пришитое к пуповине.
   У Маргариты вырвался слабый вскрик.
   Ротвейлер зарычал и, таща за собой стражника, стал приближаться к своей хозяйке, полагая, что она в беде. Собака была права.
   - Миссис Д.?
   - Все в порядке, Джон. Оставь нас.
   До Кроукера донесся звон цепи, которую резко дернул стражник. Ротвейлер вновь заскулил.
   На поверхности фотографии отчетливо виднелись капельки слез, блестевшие в солнечных лучах. Маргарита просмотрела все эти ужасные снимки. Она казалась парализованной. Медленно перебирая их снова и снова, она никак не могла решиться отдать их. Это означало бы еще раз сказать "прощай" своему брату.
   - Зачем вы показали мне их? - прошептала она наконец. - Это выходит за пределы логики человеческого поведения.
   - Да, - подтвердил он. - Теперь вы знаете, почему я здесь.
   Кроукер заметил, что пальцы ее рук побелели.
   - Я согласилась разговаривать с вами только потому, что...
   - Потому, что я полицейский?
   Маргарита покачала головой.
   - Фэбээровцы, по-видимому, считают, что я у них как быв долгу за то, что они взяли Дома в ФПЗС. Но они ошибаются, так как они не выполнили свои обязательства по сделке. Они не защитили его.
   - Это только одна сторона дела, - заметил Лью. - Другая состоит в том, что Доминик Гольдони нарушил правила ФПЗС, и именно это привело к его гибели. Вы забываете, что никогда никто не трогал человека, находящегося под защитой ФПЗС, если он не нарушал контракта.
   - Мой брат никогда раньше не был в ФПЗС.
   "Touche"*, - подумал Кроукер.
   * Укол (в фехтовании) (фр.)
   - Вы знаете, мой детектив, как устроен современный мир? - спросила Маргарита менее суровым голосом. - Никто не хочет взять на себя ответственность. Тогда я никак не ожидала, что фэбээровцы заявят мне: "Извини, но мы выдохлись". Это в принципе слишком вредно для программы. Свои жертвы они будут запугивать, те попытаются бежать, и некоторым из них разобьют головы, а их мозги разлетятся во все стороны.
   По мнению Кроукера, Маргарита была права.
   - Вот в этом все и дело. Что сделал Доминик Гольдони такого, что его понадобилось убивать? - Он внимательно следил за ее реакцией, так, как если бы она была ротвейлером, приготовившимся к нападению. - Он привез из Куинса свою любовницу по имени Джинни, или, точнее, Вирджиния Моррис, чтобы быть с ней там, куда укрыли его люди из ФПЗС, - продолжал Кроукер.
   Маргарита опустила голову. Медленно, одну за другой, она вытирала слезинки с фотографий умершего брата.
   - Джинни была также убита вместе с ним.
   Маргарита резко вскинула голову, так что даже был слышен хруст ее шейных позвонков.
   - Я здесь потому, что пытаюсь выяснить, что заставило Доминика нарушить правила ФПЗС. Моя версия - он хотел прекратить связь с Джинни, а она была против этого. И в этой щекотливой для него ситуации, я думаю, он обратился к кому-то, вероятно к вашему мужу, чтобы он помог ему разрешить возникшую проблему. И может быть, именно это и послужило причиной его гибели. Кто-то проследил за ним и обнаружил, где он скрывается.
   - Тони вам не поможет. Он не помог бы даже полицейскому-калеке перейти через улицу.
   - А вы знали Джинни?
   - Что?
   Нечто в словах Маргариты или же в тоне, каким она их произносила, вызвало в сознании Кроукера мысль о том, что она и ее брат были очень близки друг к другу.
   - Вы должны были знать, что ваш брат "шалил" на стороне, ведь он очень доверял вам, - сказал он.
   Она резко поднялась, так что фотографии соскользнули на землю. Кроукер нагнулся, собрал их, вложил обратно в конверт и поспешил догнать ее.
   - Послушайте, может быть, все и не так... - продолжил он, поравнявшись с ней. - Эти сицилийские штучки. Женщины и дела никогда не смешиваются.
   - Сексуальные склонности Дома не имеют ничего общего с бизнесом, резко бросила она. - Кроме того, семейство Гольдони не состоит из сицилийцев, чего я не могу сказать о своем муже. Наша семья родом из Венеции.
   - Но вы и ваш брат наполовину сицилийцы.
   - Его мать, но не моя.
   Ротвейлер бросился в сторону так быстро, что чуть не свалил с ног державшего цепь молодчика. Потом он остановился, расставив задние лапы. В передних он держал небольшого зверька - бурундучка или, вероятнее, полевую мышь. Ротвейлер начал его жадно пожирать. Послышался негромкий, но явственный хруст разгрызаемого черепа зверька. Маргарита стояла и смотрела на это зрелище без особого волнения или отвращения, просто с любопытством. Такое же выражение было у нее и тогда, когда она увидела Кроукера.
   - Итак, вы знали Джинни Моррис, - заключил он.
   - Я этого не говорила. - Она посмотрела вокруг себя, как если бы в этой так надежно охраняемой усадьбе ее мог кто-либо подслушивать. - Однако и в самом деле я ее знала. Я знала всех его любовниц. Я была единственным человеком, которому он мог довериться полностью.
   - Тогда вы знаете, куда ФПЗС поместила вашего брата?
   - Нет. Я только подготовила Джинни к переезду. Остальное все Дом делал сам.
   - Боже милостивый! - Кроукер понял, почему она плакала над фотографиями, - она помогла своему брату нарушить правила ФПЗС, а за это нарушение он и был убит.
   - Доминик был... необычный во многих отношениях, - произнесла Маргарита. - Что же касается его любви к женщинам, то он был подобен Джону Кеннеди - он просто не мог удержать себя. Кажется, существует медицинский термин того, чем страдали они оба, это "сатириаз".
   - Вы имеете в виду, что ваш брат был болезненно-сексуален?
   - Я уже слышала подобные высказывания раньше, - заявила она, наблюдая, как ротвейлер наконец расправился со своей жертвой. Затем она повернулась к Лью и произнесла с холодным выражением лица: - Вы находитесь сейчас здесь как мой гость, детектив, и я прошу вас в будущем с уважением относиться к памяти моего брата.
   Кроукер собирался вновь прибегнуть к шоку, как средству вызвать непроизвольную реакцию с ее стороны. Когда он впервые подъехал сюда, он был готов отнестись к ней как к простому экспонату итальянской магазинной витрины. Но она оказалась совсем не такой простой. Теперь он начал понимать, что его основные представления об этой тройке - Доминике, Тоня и Маргарите - были, пожалуй, совершенно неосновательны.
   Он предполагал, что парни остаются парнями, и поэтому доверенным лицом Доминика Гольдони должен был быть Тони де Камилло. С первого взгляда такой типичный сценарий был логичен - именно Тони был выбран Домом в качестве своего преемника. Но чем больше Кроукер говорил с Маргаритой, тем больше убеждался в том, что на самом деле эти двое мужчин никогда не были близки друг другу. Теперь его преследовал другой вопрос: если Доминик посвящал Маргариту в свои амурные дела, доверял ли он ей что-либо еще?
   - Я жил один слишком долго. Наверное, мои манеры стали совсем не те, что были прежде.
   - Вы имеете в виду жизнь детектива на улицах Нью-Йорка?
   Услышав это, он не мог удержаться от смеха.
   - Я понимаю ваш намек, миссис де Камилло. Приношу свои извинения. Но я хотел бы, чтобы вы назвали меня Лью, "детектив" звучит так...
   - Формально?
   Он снова засмеялся, почувствовав удовольствие от пребывания в ее компании.
   Маргарита повернулась к нему:
   - В самом деле, почему бы мне не называть вас Лью, а вы могли бы называть меня Маргаритой.
   - Превосходно.
   - Я голодна. Давайте перекусим чего-нибудь.
   Она пригласила его в свой двухместный "лексус". Всю дорогу за ними вплотную следовал "форд таурус". Кроукер посматривал в зеркало заднего обзора, надеясь убедиться, что молодчики оставили дома ротвейлера.
   Маргарита вела машину быстро и очень профессионально. Ей были известны все места, где стояли на боковых дорожках и площадках для мелкого ремонта полицейские патрули, готовые в любой момент перехватить машины, превышающие установленную скорость. Через десять минут они остановились у одного из тех придорожных ресторанов с фасадом, сделанным под каменный и покрашенным золотой краской, в которых вам подают громадное меню на шести страницах и еду, которая, по-видимому, готовится на какой-то крупной центральной кухне, обслуживающей все подобные заведения в Куинсе и на Лонг-Айленде.
   Хозяин заведения, человек со смуглой кожей, который мог быть родом практически из любой средиземноморской страны, подошел к ним сразу, как только они вошли в покрытую бирюзовым пластиком громадную кабину, где могли разместиться полдюжины крупногабаритных взрослых персон.
   - Добрый день, миссис Д., - произнес он почтительно. - Что подать вам сегодня?
   - Закажите пасту*, - обратилась Маргарита к Кроукеру, не открывая меню. - Это единственное блюдо, которое готовится здесь.
   - И бутылку "Валполицеллы" за счет ресторана, - просиял хозяин и поспешно удалился.
   * Итальянское блюдо из макарон.
   Они ели пасту "алио'олио" с горячим итальянским хлебом с хрустящей корочкой. Маргарита положила в свою тарелку горсть молотого красного перца. Кроукер был в Марко-Айленде так давно, что уже забыл вкус действительно хорошей пасты.
   Большую часть вина выпила Маргарита.
   - Почему вы все-таки позволили мне быть вашим гостем? поинтересовался Кроукер во время еды.
   - Из любопытства, - ответила Маргарита прямо, в присущей ей манере, обезоруживающей ее собеседников. - Когда вы приехали, вы были в моих глазах просто еще одним полицейским, посланным сюда, чтобы причинить нам горе. Но потом я поговорила с вами и поняла, что мои представления о вас совершенно ложны. Я придерживалась стереотипов.
   Кроукер рассмеялся.
   - Именно так произошло и со мной. Я думал, что, будучи женой Тони Д., вы знаете... - Он внезапно замолчал, смутившись.
   - У сицилийцев есть поговорка, Лью. Согласно ей, женщины предназначены для того, чтобы убирать, готовить пищу и производить детей, предпочтительно мальчиков, каждые два года. Я не сицилийка и не соответствую ни одному из этих параметров.
   - Однако Тони, будучи сицилийцем, женился на вас?
   Маргарита стерла масло с уголков рта.
   - Я была очень молодой, и он с ума сходил по сексу. Он любил спать со мной.
   - А вы? Что любили вы?
   - В Тони? Он был как белый рыцарь - сильный, красивый, могущественный. Он был старше меня, и он знал, что ему нужно и как получить это. Для молодой девушки подобная грубая сила может быть сильнодействующим возбудителем - особенно когда все другие парнишки, которых вы знаете, барахтаются и мечутся, не зная даже, кем они хотят стать.
   Кроукер подлил ей вина. Маргарита улыбнулась.
   - Вы не сможете напоить меня, Лью, даже не пытайтесь.
   - Итак, вы рано вышли замуж, - отметил он, не обратив внимания на ее замечание. - А что потом?
   - Потом... - Она помолчала; нахмурившись, взяла бокал вина и стала разглядывать его.
   - Боже. Потом пришла жизнь, не фантазия, а реальная жизнь, которая обрушилась на меня. - Она выпила глоток вина. - Совершенно неожиданно я уже больше не была Маргаритой Гольдони. Я стала миссис Энтони де Камилло, женой Тони. И тогда я поняла, что это все, чего он хотел от меня. Это было ударом для меня...
   Она вновь замолчала, отставила бокал и улыбнулась Кроукеру.
   - Но у вас есть свой собственный бизнес.
   - О да. Но только благодаря любезности моего брата, который ходатайствовал за меня перед Тони. Это было ошибкой, так как Тони потерял превосходство надо мной и с тех пор заставляет меня платить за мой бизнес ежедневно.
   - Вы хотите сказать, что он забирает часть прибыли?
   - Нет, - холодно ответила она. - Он забирает часть меня.
   Лавка по изготовлению масок располагалась невдалеке от Гранд-канала. Это было маленькое грязное помещение, наполненное мукой и магией. На потолке разместились тысячи различных масок, висящих вниз лицом, перекрывавших одна другую. Краски на них или гармонировали, или резко контрастировали. В масках скрывалось целое море различных чувств, заключенных в рамки проволочных костей, плоти из папье-маше и покрытой эмалью кожи. Эти маски, выглядевшие живыми, напомнили Николасу о Кирке, которая помещала души своих визитеров в тела зверей, и они могли составить своеобразную коллекцию всего живого.