Ван Ластбадер Эрик. Кольцо Пяти Драконов

   Кхагггун наступал, покачивая ударным мечом по короткой дуге. Элеана отступала, отразив один, потом другой выпад. Каждый раз руки снова немели. Он играл с ней, изматывал, даже не предпринимая серьезной атаки. Было ясно, что до владения в'орннским оружием ей еще далеко. Руки Элеаны дрожали, она больше не чувствовала пальцев.
   Кхагггун сделал обманный выпад вправо, потом быстрый мощный выпад влево — раздался звон клинка о клинок — и выбил у нее оружие. Девушка выхватила нож, однако враг вжал ее запястье в жидкую грязь.
   Мгновение кхагггун стоял над ней — безликий и ужасный в боевом шлеме, и у Элеаны мелькнула мысль, что она так и не узнает, кто ее убийца. Он поднял ударный меч, приготовившись вонзить его ей в сердце, но в тот миг, когда меч начал опускаться, кхагггун изогнулся назад и забился, разрезая себя на куски прямо у нее на глазах.
   Позади него стоял Реккк с ударным мечом; оружие словно пило кровь врага, пожирало разрываемую в клочья плоть.
   Реккк протянул руку, помог ей встать.
   — Подними свой меч. Говорил ведь тебе: если хочешь надеяться на него, позволь научить тебя, как им правильно пользоваться.
   Элеана выловила меч из воды, выключила ионный поток.
   — Спасибо, что спас мне жизнь. Он хмыкнул.
   — Ты удивлена?
   — Очень, — призналась она. — Разве этот кхагггун не из твоей своры?
   — У меня нет своры, — сказал Реккк бесстрастно. — Я — рэнннон, я вне касты. И дал слово исполнить порученное мне.
   Элеана пристально посмотрела на него.
   — Ты — в'орнн...
   — Он пришел с юга иди с востока? — прервал ее Реккк. — Мне нужна твоя экспертная оценка как практикующего тактика.
   — Погоди минуту. Это был комплимент?
   — Просто ответь на вопрос. Элеана облизнула губы.
   — Я не слышала катера. И как раз закончила осмотр южного периметра. Я бы не пропустила его.
   — Он был обучен...
   — Как и я.
   Ему пришлось восхититься ее твердостью.
   Они быстро еще раз проверили местность на южном крае плато и не нашли никаких признаков веревок, крюков или другого оборудования для подъема.
   — Значит, с востока. — Реккк потер подбородок. — Интересно. Олннн Рэдддлин решил идти кружным путем. Консервативный, осторожный подход.
   — Твой Олннн Рэдддлин не кажется мне консервативным, осторожным свор-командиром.
   — Согласен. В чем же дело?
   — Если это был разведчик, то с того же направления обязательно придут еще. По-моему, туда нам и надо направиться.
   Не говоря ни слова, они зашагали по течению мелкой речки на север, обратно в лагерь. Проходя мимо места схватки, Элеана свободной рукой подхватила забрызганный кровью ударный меч кхагггуна.
   — Шестое правило боя. Никогда ничего не должно пропадать зря.
   — Не думал, что в Сопротивлении такая хорошая подготовка.
   — Бьюсь об заклад, ты многого не знаешь о Сопротивлении.
   Он повернулся к ней:
   — Если я научу тебя владеть ударным мечом, ты научишь меня твоим правилам боя?
   — Что? Прямо сейчас?
   — Конечно. Мне надо знать, что я могу полагаться на тебя.
   Она склонила голову набок. Затем бросила ему оружие погибшего кхагггун.
   — Первое правило боя — приводить врага на поле битвы, которое выбрал сам.
   Он сделал выпад.
   — Первый урок боя на ударных мечах — держать оружие. — В то же мгновение его клинок скрестился с ее, от удара у Элеаны онемел весь правый бок, и оружие упало на землю.
   Девушка, по-настоящему рассерженная, потерла правую руку. Бросила на Реккка подозрительный взгляд. Он махнул рукой.
   — Давай поднимай. Ты же хочешь научиться владеть им, верно?
   — Ты сейчас мог бы убить меня, — сказала она. — Я бы не успела.
   — А зачем мне это?
   Она еще мгновение пристально смотрела на него, потом наклонилась за ударным мечом.
   — Тот кхагггун разоружил меня точно так же. Реккк кивнул.
   — Фокус в использовании ионного потока. Его применяют не только для нападения, но и для защиты. — Он кивнул ей. — Нападай.
   Элеана атаковала. Реккк парировал удар без всяких видимых последствий. Девушка снова и снова нападала на него, пробуя разные стратегии. Он легко справлялся со всеми, ловко поворачивая клинок, пока она не сдалась, досадливо фыркнув.
   — Проблема в том, что ты обращаешься с оружием так, словно это простой меч, — сказал Реккк. — Вызывая ионный поток, ты создаешь энергетическую дугу между двумя клинками. Ею надо уметь пользоваться.
   Он снова атаковал. Элеана почувствовала, как трепещут нервы, когда чуть-чуть отклонила ударный меч. Однако она прекрасно парировала второй удар — и рука не онемела. Элеана все еще ухмылялась, когда он сцепил свой двойной клинок с ее клинком, и вскрикнула — удар сбил ее с ног.
   — На этот раз ты потеряла оружие и равновесие, — засмеялся Реккк.
   — Вынуждена признать, что бой по-в'орннски сложнее, чем кажется. — Вытирая грязь с рук, Элеана мрачно подняла ударный меч и пошла в атаку. — Второе правило боя — захватить возвышенный участок и удерживать его.
   Реккк, поворачивающийся следом за ней, кивнул.
   — Я создал заряженный ионами контур обратной связи, который объединил мою энергию с твоей. Это не простой маневр. Необходимо подцепить кончик оружия противника. Если ошибешься — опустишь клинок или раскроешься, — контур обратной связи раздробит твой меч, а может быть, и кости руки.
   — Постараюсь запомнить, — сказала Элеана, делая выпад. Реккк увернулся, однако со второй попытки она скрестила кончики его клинков со своими. Реккк поморщился, но не выронил оружие, как она ожидала. Вместо этого он выключил свой заряд ионов, высвободил клинок, снова включил и ловко обезоружил ее.
   — Элеана, старайся крепко держать ударный меч.
   — Поверь, я стараюсь. — Девушка снова подняла оружие и вытерла с него грязь.
   — Старайся лучше.
   — Стараюсь, как могу! — крикнула она, как раз когда он сделал выпад.
   Элеана парировала, отскочила, нанесла ответный удар, скрестила кончики ударных мечей всего на мгновение и, увидев, что он вздрогнул, направила оружие на его шею, остановив двойной клинок всего в нескольких сантиметрах от кожи.
   — Третье правило боя, — сказала она без следа самодовольства, — надо, чтобы враг считал твою силу слабостью, а слабость — силой.
   Реккк улыбнулся, и она расслабилась.
   — Ты учишься быстрее, чем я ожидал.
   — Ты хочешь сказать: для женщины? Он засмеялся.
   — Похоже, кундалианки могут быть опасны сами по себе.
   Комплимент застиг Элеану врасплох, для чего и предназначался. Пока она моргала, Реккк, вдруг оказавшийся рядом, надавил ладонью ей под подбородком и схватил рукоятку ее ударного меча. На этот раз, однако, хотя он и застал ее врасплох, Элеана не выпустила оружие, а извернулась и, используя его же силу, толкнула вместо того, чтобы дернуть. Рукоятка ударного меча ударила в'орнна в грудь, заставив отступить на шаг.
   Они смотрели друг на друга — снова на равных.
   — Молодец, хорошо сработано, — кивнул Реккк. — Но тебе не кажется, что нам следовало бы подумать о том, что и Другие кхагггуны-разведчики могли проникнуть...
   — Четвертое правило, — сказала она, не отрывая от него глаз, — изучать тактику противника, никогда не повторяя своей.
   — Я серьезно, — прошептал он. — У тебя за спиной еще Двое кхагггунов. Они наблюдают за нами.
   — Я не верю...
   Но Реккк уже возобновил движение по кругу, чтобы Элеана, повернувшись, смогла увидеть то, что видел он. Заметив, как она вздрогнула, он сказал:
   — Пока они не понимают, что происходит. Только это и спасло нас.
   Она посмотрела ему в глаза.
   — Пятое правило боя: если врагов больше — надо разделить их.
   Реккк ухмыльнулся.
   — Срази меня. — Что?
   — Делай, что тебе говорят! — яростно прошипел он. — Убей меня, Н'Лууура тебя побери!
   С огнем в глазах Элеана сделала выпад, увидела, как он пытается и не успевает парировать удар. Ионный клинок вспорол ему одежду на левом боку. Брызнула бирюзовая кровь, и Реккк упал словно подрубленный.
   Теперь она поняла его намерение. Оттуда, где прятались кхагггуны, должно было казаться, что она нанесла смертельный удар. Играя роль до конца, она перешагнула через распростертое тело.
   — Умри, в'орннский подонок! — крикнула девушка и вонзила ударный меч в землю всего в сантиметре от его шеи. Она знала, что эти два едва не достигших цели удара должны были причинить Реккку боль, и была ошеломлена его железной волей и мужеством.
   Вероятно, кхагггуны-разведчики считали, что хорошо выбрали момент. Они вдвоем выскочили из укрытия в тот миг, когда она вонзила меч в землю. Элеана услышала, попыталась повернуться, но не смогла высвободить оружие.
   — Выключи ионный поток! — крикнул Реккк, выскальзывая из-под нее и вонзая оружие в нижний желудок одного из приближающихся кхагггунов. Сила инерции бросила Реккка на спину, пока пронзенный разведчик — из раны хлестала кровь — яростно лягался и размахивал руками.
   Другой кхагггун схватил Элеану, которая к тому времени уже вытащила ударный меч из земли, и развернул ее, стараясь сцепить их оружия кончиками клинков. Элеана выключила ионный поток, когда клинки соприкоснулись. Потом ловко повернула клинок на девяносто градусов и снова включила ионный поток. От удара кхагггун упал на колени, и она смогла подобраться к нему.
   Кхагггун сидел, согнувшись, и застиг ее врасплох, ударив в грудь утыканным шипами шаром на короткой ручке. Элеана закричала от боли, но не выронила ударного меча. Девушка с трудом дышала сквозь стиснутые зубы, колени дрожали, ноги превратились в желе. Она подумала о боли, которую выдержал Реккк. А она что, хуже? Зрение затуманилось, из глаз потекли слезы. Кхагггун продолжал вдавливать в нее шар. Тело словно разрывалось на куски, боль пронзила каждое нервное окончание.
   Сосредоточившись на весе ударного меча, Элеана махнула им по горизонтальной дуге. Клинок двигался невыносимо медленно. Откуда-то издалека доносился крик, грозивший разбить ее сосредоточенность. Она плакала, когда разрезала клинком броню кхагггуна. Удар пришелся в соединение плеча и шеи, и кровь забила струей.
   Поддавшись боли, Элеана упала на колени, прижавшись лбом к окровавленной броне в'орнна, смутно сознавая, как он дергается и дрожит. Шипастый шар врезался в нижнюю часть шлема, и кхагггун завалился назад.
   Элеана рухнула поперек тела врага, почти теряя сознание, радуясь тому, что вопли прекратились. Горло саднило. Выходит, кричала она сама.
   Спустя век она почувствовала, что кто-то поднимает ее. Решив, что это второй разведчик, девушка вырвала шипастый шар из рук кхагггуна и, зарычав, взмахнула им.
   — Не спеши. Ионная булава — опасное оружие, — шепнул ей на ухо Реккк. — Возбужденные ионы прыгают с шипа на шип, образуя энергетическую паутину, настроенную не рубить и резать, а раздражать нервные окончания. — Элеана вскинулась, и он разжал руки. — Хочешь убить и меня?
   Тут Элеана зарыдала и вцепилась в него. Реккк подхватил ее на руки и понес туда, где ждала побелевшая от беспокойства Джийан.
   — Оборони нас Миина!.. Она ранена?
   — Мы в порядке, — сказал Реккк, незаметно для себя переходя на боевой жаргон кхагггунов.
   — У тебя идет кровь.
   — Ничего. Просто царапина.
   Джийан велела ему опустить Элеану у реки. Она гладила девушку по волосам, пока та отмывала руки и лицо.
   — Разведчики Олннна Рэдддлина, — сказал Реккк, присаживаясь рядом с ними, чтобы смыть кровь и внутренности кхагггуна. — Элеана считает, что они пришли с востока, и я с ней согласен.
   Джийан бросила на него быстрый взгляд.
   — Все мертвы. — Реккк кивнул в сторону Элеаны. — Она очень находчивая, очень храбрая. — Он положил руку на плечо девушки и повернул ее к себе. — Мы, заглянувшие смерти в глаза, приветствуем твое первое убийство. — Реккк положил ионную булаву ей на колени. — Шестое правило боя. Или, как говорят в'орнны: трофеи принадлежат победителю.
   Роса мерцала на кончиках длинных узких листьев. Верхушки кружевных папоротников развернулись, как темные паруса. В кустах гудели квавды. Небо, всю ночь плотно затянутое тучами, расчищалось. От влажной, упругой земли поднимался запах горечавки.
   — Они идут, — сказала Джийан.
   Вершины деревьев на краю плато тонули во тьме. Непроглядно черное небо на востоке начинало светлеть.
   Реккк знал, что она использует Осору, чтобы “видеть” движение в темноте. Осору было полезно во многих случаях, но, как объяснила Джийан, Дар Миины не предназначался для боя. С помощью Осору невозможно подчинить два десятка жестоких кхагггунов. Он верил ей. Иначе в'орнны никогда не смогли бы покорить кундалиан.
   — С какой стороны они идут?
   — Восток, — ответила она. — Юг.
   — Так откуда? — спросила Элеана. Джийан посмотрела на них.
   — С обеих сторон.
   Рассветало. Подобравшись к краю плато, они заметили признаки движения далеко в окутанных тенью садах. На западе клубились тучи, но на востоке небо было безоблачным, и когда солнце показалось из-за горизонта, его чистые, пронизывающие лучи высветили каждый предмет.
   — Я насчитала два десятка, — сообщила Элеана.
   — Еще два десятка идут с востока, — добавила Джийан.
   — Что происходит? — прошептала Элеана.
   — Олннн Рэдддлин делает карьеру, — пожал плечами Реккк. — Он командует двумя сворами. Решил атаковать нас грозовым строем.
   — Это не к добру, — сказала Джийан.
   — Да уж. — Реккк пристально смотрел на массу кхагггунов, двигающихся по садам в сторону подъема на плато.
   Элеана подошла и встала рядом с ним.
   — Шестое правило боя ты уже знаешь, — тихо сказала она. — Седьмое и последнее правило таково: всегда имей стратегию отхода. — Она подняла взгляд. — Реккк, у нас есть путь отступления?

24
Призраки

   Киннний Морка готовился ко сну, когда в дверь спальни тихо постучали. На мгновение звезд-адмирал замер, обдумывая странный звук. Дверь, как и стены, были скрыты армейской палаткой из протеиновой сети, которую он установил внутри спальни. Правду говоря, он столько ночей провел на полях битв, что так ему было уютнее. В армейской палатке он всегда знал, как действовать.
   — Входи, — приказал звезд-адмирал, не потрудившись прикрыться.
   — К вам посетитель, господин. — Капитан первого ранга Йуллл, исполняющий обязанности офицера протокола, стоял у клапана палатки.
   Киннний Морка безуспешно изучал лицо Йуллла. Хороший офицер протокола никогда не выдавал своих чувств.
   — Лооорм, сэр.
   — Уже поздно, перв-капитан. Я не заказывал развлечений.
   — Это собственная лооорм регента, господин. Будь у звезд-адмирала брови, он бы поднял их.
   — В такой час? Вели ей зайти утром.
   — Пожалуй, это не самое мудрое решение, господин.
   За прошедшие годы Киннний Морка научился прислушиваться к офицерам протокола. Они никогда не открывали рта, если им нечего было сказать.
   — Продолжай.
   — По моему опыту, господин, лооормы бывают разносчиками.
   — Чего именно, кроме венерических болезней?
   К чести Йуллла, его трудно было вывести из себя.
   — Поскольку они незаметны, сэр, они часто оказываются обладателями информации, недоступной в других местах.
   Звезд-адмирал хмыкнул.
   — Как видишь, перв-капитан, я не готов к приему посетителей.
   — Это же лооорм, господин. Никакого протокола не требуется.
   Киннний Морка со вздохом кивнул. Йуллл исчез и через мгновение появился снова — с Далмой. Она стояла, скромно сложив руки на складках темно-красного платья. Цвет регента. Киннний Морка тут же вспомнил о кундалианской лооорм бывшего регента, которую он так страстно ненавидел. В отличие от Бенина Стогггула звезд-адмирал когда-то восхищался Элевсином Ашерой и считал его хорошим регентом, который позволил себе попасть под влияние кундалианской колдуньи. По совести, Морка не мог оставаться безучастным, позволяя регенту компрометировать себя.
   — Спасибо, что приняли меня, звезд-адмирал.
   — Уже очень поздно, — сказал он раздраженно. — Что у тебя за дело?
   Она заколебалась, и Киннний Морка сделал знак Йулллу, который быстро вышел из комнаты.
   Их окутала тишина. Далма надула губы самым сексуальным образом.
   — Вы даже не предложите мне выпить? Киннний Морка хмыкнул:
   — Ты — лооорм регента. Как я могу тебе в чем-то отказать?
   Она улыбнулась.
   — Должны ли вы выглядеть таким сердитым?
   Он подошел к складному походному столу и налил два стакана огнесортного нумааадиса. Один подал ей, второй поднял сам.
   — За регента!
   Она прикоснулась ободом своего стакана к его, раздался тихий звон.
   — Из-за регента я и пришла. — Наступило короткое молчание, пока они потягивали напиток. — Не возражаете, если я сяду?
   — Как пожелаешь, — сказал Киннний Морка, присаживаясь на край постели.
   — Наш небольшой разговор за обедом сегодня вечером доставил мне удовольствие. — Когда Далма села в простое складное кресло, края платья слегка разошлись. Кинннию Морке стало видно, что под платьем ничего нет. Смазанная маслом кожа сияла при свете атомной лампы.
   — Неужели разум кхагггуна тебе интересен? Она резко встала, одним глотком осушив стакан.
   — Я скажу вам, что мне неинтересно. Этот похожий на кора в'орнн!
   Киннний Морка смотрел на нее загадочным взглядом.
   Далма нежно улыбнулась и подошла налить себе еще нумааадиса. Когда она наклонилась, он получил нежданный подарок: вид ее грудей крупным планом.
   — Знаете, как плохо он обращается со мной? Я фактически пленница во дворце регента. Он наказывает меня, даже если я выхожу из личных покоев. Обращается со мной, как с грязью. У него... странные привычки в спальне. — Она глотнула нумааадиса. — Я пришла назло ему.
   Звезд-адмирал, внимательно наблюдавший за ней, пожал плечами.
   — При чем тут я, дорогая? Тебе надо поговорить с регентом.
   Далма залпом выпила второй стакан. Затем подошла и села ему на колени. Когда она раздвинула ноги, платье распахнулось, открыв кремовые бедра.
   — Он причиняет мне боль. — Ее руки легли на его голую грудь. — Я хочу отомстить. — Руки начали двигаться медленными, рассчитанными кругами. — Я хочу, чтобы он испытал ту же боль, что и я. — Она наклонилась, провела языком по нижней губе звезд-адмирала. — Вот почему я пришла. Посоветуйте, как это сделать.
   Его руки — загорелые, покрытые шрамами, мускулистые — притянули ее. Его интимные места поднялись ей навстречу. Их бедра сплелись, языки встретились. Долгое время они раскачивались вместе, то и дело содрогаясь, как тронувшийся весной лед. Ночной воздух, благоухающий аммоном, смягчал их ласки. Тихие вздохи и восклицания наполнили палатку; ускорение предвещало, что конец близок. Далма кончила, но Киннний Морка сдержался, давая ее наслаждению нарасти снова, и пролился, пока она не стала подобна пружине, то натянутой быстрым напряжением, то освобожденной, снова и снова, пока наконец ее влажный тяжелый вздох не столкнул его за край.
   Выбившиеся из сил, они помогли друг другу заползти в постель, и над любовниками сомкнулась ночь. Стрекот насекомых врывался в открытый клапан. Блестящее от масел и пота тело лооорм напоминало Морке призраки тайных и вероломных операций прошлого. Ни одна из них, однако, не могла сравниться вероломством с нынешней.
   — По-моему, я велел тебе не приходить сюда, — сказал он наконец.
   — У меня не было выбора, милый. Приказ регента. Он шевельнулся.
   — Ты шутишь.
   — Нет, правда. — Она захихикала, прикрыв рот рукой. — Он хочет, чтобы я собирала все твои мелкие гнусные секреты и доставляла ему.
   Звезд-адмирал сел. Потом вдруг откинул голову и расхохотался. Он хохотал, пока не заболела грудь, до слез на глазах. Он хохотал, и Далма присоединилась к нему.
   — Вот забавно, — выдавил он наконец.
   — Кундалианская колдунья работает быстро. Она уже держит Стогггула за интимные места и день за днем делает его все слабее и предсказуемее. — Далма посмотрела на Кин-нния Морку; ее темные глаза сияли. — Пожалуйста, милый, напомни мне, на кого из вас я шпионю.
   Звезд-адмирал навис над ней, снова придя в неистовство.
   — Это тебе напомнит?
   — О да, — застонала она, прижимаясь к нему. — Да!
   Малистра начала лить горячий воск. Веннн Стогггул под ней вздрогнул, но не издал ни звука.
   Она очень быстро поняла, что ему нужно испытывать и терпеть боль. Это было похоже на привычку к лааге: знаешь, что вредно, а обойтись не можешь. Вытерпеть боль означало быть достойным, лучше отца, лучше всех остальных. Без тайного знания о победе над болью он не мог бы встретиться с дневным миром лицом к лицу и победить.
   Все это — и многое другое — Малистра выяснила, в первый же раз проведя пальцами по безволосой коже, просто коснувшись трех срединных точек: Места Грез над сердцами, Места Истины на макушке, Места Глубочайшего Знания в центре лба.
   Малистра получала бесконечное удовольствие. Такой близости не достичь слиянием плоти, такого уровня жестокости не найти в обычной жизни. Овладевать чужими секретами она научилась много лет назад, и это искалечило ей душу, как рана уродует лицо воина, превращая его во что-то другoe, порой неизвестное и непостижимое, Какой унылый вид ныне представляли глубины ее души, мог бы сказать только один человек (если это вообще был человек) — а он никогда не открывал секретов, только собирал их, как скупец накапливает богатство.
   Мать Малистры никогда не была замужем. Она любила рассказывать о мужчине, который приходил к ней по ночам, возникая будто из воздуха. Разумеется, он скорее всего был вором: он легко открывал замок двери или же входил через запертое окно. Боялась ли мать Малистры внешнего мира или просто обожала замки, к делу не относится; так или иначе, дом был буквально замурован круглые сутки напролет, как могила или арсенал.
   В сущности, дом походил и на то, и на другое. Темный, тихий дом, где гостей не бывало даже по праздникам, скрывал строго охраняемое оружие нескольких видов, которое мать Малистры беспрестанно точила, смазывала, настраивала — но никогда не использовала.
   Через девять лет после рождения у малышки еще не было имени. Мать говорила ей просто “ты” или иногда “девочка”. В девять лет все изменилось. В двенадцатом часу бессонной, безлунной, беззвездной ночи он пришел снова, этот безымянный вор или убийца, однако прокрался не в комнату матери, а к ней.
   Сначала она увидела тень — одну среди многих, дрожащих, когда ветер поднимал голые ветви деревьев, когда холод наступающей зимы выгонял снежных рысей из теплых подземных нор, и они перекликались заунывными, печальными голосами. Потом, так медленно, что сначала девочка не была уверена, бодрствует она или грезит, его тень отделилась от прочих, двигаясь наоборот, против прихотливых порывов ночного ветра. Однажды, когда ей было лет шесть, сжавшись голышом над раздувшимся от дождя потоком, она наблюдала, как покрытая золотистой чешуей рыбка пробивается против течения, а тени и свет бегут по спинке, вызывая рябь наподобие сильного ветра. Тогда у нее закружилась голова, и она свалилась в воду. Наблюдая, как движется по комнате тень, девочка снова почувствовала то же самое: она в воде, смотрит, как кружится вокруг нее рыбка, как гипнотически танцует свет на светящихся чешуйках.
   — Малистра, — прошептал он, присаживаясь возле кровати.
   Она смотрела на него, замерев, слишком зачарованная, чтобы бояться.
   — Так я зову тебя, — прошептал он. — Под этим именем тебя будут знать.
   Она разлепила губы.
   — Ты кто? Он встал.
   — Я — твой отец, Малистра. Девочка широко открыла глаза.
   — Где ты был?
   — Далеко. — Он склонился над ней, уперев острое колено в край кровати. У него не было запаха. Совсем. — Я вернулся, чтобы дать тебе образование. — Потом он прижал центр темной ладони к сердцу, к макушке и к центру лба, забрав у нее все, чем она была. За это насилие он заплатил знаниями. Он принес ей дары Кэофу, колдовства Черной Грезы, и его главное украшение — Глаз Айбала. Всю ночь он лежал с ней, касаясь ее разумом, а также руками, ногами, губами, веками, половым органом. Она была как чаша кипятка, настоянного на смеси экзотических пряностей, травяных тоников, психотропных кореньев. Она росла и становилась сильнее. Припадая к призрачному источнику знаний, девочка смутно сознавала, что комната ожила. Нет, не сама комната, а окно, распахнутое вопреки строжайшим запретам матери. Ее глаза были закрыты, разум дремал. Однако ей мерещилось, будто она “видит”, как в открытом окне появляются любопытные морды, светящиеся глаза странных ночных животных; они сопели, рычали, показывали блестящие зубы, мирно помахивали длинными хвостами, а на спинах у них были звезды.
   Призрак, ее отец, провел с ней одну ночь. Перед рассветом он исчез, как и странные зрители. Окно оказалось закрыто и заперто, как обычно. Девочка смотрела за зеленова-тое оконное стекло, выглядывая из могилы. Над землей неслись многоцветные листья.
   Она ждала целых три года — еще три года смерти. Потом, в самый холодный день, разбила окно кулаком, обвязанным черным муслином, и, завернувшись в толстый дорожный плащ, вылезла в зиму. Снег быстро замел следы беглянки. Она ни разу не оглянулась: кто будет оглядываться, убегая из места захоронения?
   В колеблющемся свете лампы воск казался чистым и горячим. Малистра лила его с высоты — тонкой, как ниточка паутины, струйкой. Застывая на безволосой коже Бенина Стогггула, воск становился ослепительно белым. Белым, как снег того давнего, студеного зимнего утра. Она лила на грудь, потом перешла к интимным местам. Остывая, воск, наверное, причинял ему страшную боль. Она надеялась на это — ради него. Для Малистры эта разновидность боли ничего не значила. Меньше смутно припоминаемых детских снов.