Страница:
– Что касается Мартинеса и Макгрифа, возможно, вы правы, – сказал Майер. – Но только не в случае с Доном Родриго.
– А вот тут вы ошибаетесь, – сказал Кроукер. – Нам никак не удавалось зацепить его. Как мы ни старались, он все время ускользал сквозь пальцы, словно угорь, как будто заранее знал о том, что мы собираемся предпринять против него. Да, действительно я изо всех сил старался прищемить ему хвост. Нет сомнений, именно по его приказу убили моего отца. Но те, кто знал об этом, побоялись пойти в полицию и свидетельствовать на суде. Впрочем, даже если бы мне удалось найти неопровержимые доказательства, Дону удалось бы уйти от ответственности. Слишком многие в городе были повязаны с ним одной веревочкой. Он обладал своего рода неприкосновенностью. А тем временем дети умирали от той дряни, которую он им продавал. У меня не было иного выхода.
Майер подвинулся к Кроукеру так близко, что он явственно ощутил смешанный запах одеколона и мужского пота.
– Не было иного выхода. Он обладал неприкосновенностью, – шепотом повторил Майер. – Другими словами, он был защищен со всех сторон.
И в это мгновение Кроукер понял, что ловушка захлопнулась. Взглянув Майеру в глаза, он увидел в них торжество умелого адвоката.
– Совсем как Хуан Гарсия Барбасена – неприкосновенный, защищенный со всех сторон. – Майер выразительно взмахнул руками. – Матерь Божья! Грязная свинья, он абсолютно хладнокровно убил свою жену во цвете лет! Если вы думаете, что он совершил это преступление в состоянии аффекта, то вы просто не знаете Хуана Гарсию Барбасену! Это второй Дон Родриго Импремата!
Кровь ударила Майеру в голову, он побагровел. Совершил ли Барбасена то преступление, или нет, Кроукеру стало ясно, что Майер искренне верил в его виновность. Может, он и не был таким холодным и умным профессионалом, каким хотел казаться. К тому же он ни слова не сказал о связях Кроукера с АКСК. Значит, ему это было неизвестно.
– Однако у меня нет никаких доказательств его вины, кроме ваших темпераментных обвинений, – сказал Кроукер, чувствуя, что с каждым словом все сильнее запутывается в сетях, расставленных Майером. Впрочем, вряд ли у него был иной выход. Рейчел нуждалась в донорской почке, это был вопрос жизни и смерти. Если допустить, что Майер говорил правду насчет этого Барбасены... Кроукеру было не по себе от этих мыслей, и лишь одно успокаивало его – каждое совершенное им убийство было абсолютно оправдано. Однако ситуация с Хуаном Гарсией Барбасеной была совершенно иной, и ему было необходимо время, чтобы проверить все и поразмыслить над этим. Но именно этого он не мог сейчас себе позволить – положение Рейчел было слишком тяжелым.
– Бывают ситуации, сэр, когда приходится верить на слово, – проговорил Майер. – Поверьте мне, мы желаем только добра вашей племяннице.
– Мне нужно время, чтобы поговорить с доктором Марш и проверить ваши документы на почку.
– В вашем распоряжении двадцать четыре часа, – сказал Майер. – По истечении этого времени, надеюсь, вы будете готовы принять окончательное решение.
– Доктор Марш захочет убедиться в реальности существования этой почки.
Майер понимающе улыбнулся:
– Это будет сделано. На обороте моей визитной карточки вы найдете написанный от руки номер телефона, по которому вы сможете связаться со мной в любое время суток. Это гарантия, сэр. Знак нашей доброй воли. – Майер сурово взглянул на Кроукера: – Двадцать четыре часа – самое большее, что мой клиент может дать вам на размышление.
В Кроукере проснулся детектив.
– Он торопится?
– Он не может ждать, так же как и Рейчел, – пожал плечами Майер. – Да, мой клиент оказался в весьма затруднительном положении, когда промедление подобно смерти.
Он подошел к Кроукеру вплотную и понизил голос до едва различимого шепота, хотя их могли услышать лишь мертвые на кладбище да чайки над океаном.
– Завтра в полночь Хуан Гарсия Барбасена прибывает в Майами с огромной свитой телохранителей. Он пробудет в Майами всего двенадцать часов – именно столько займет у него проведение нескольких деловых встреч на очень высоком уровне. Место и время проведения этих встреч держатся в строжайшей тайне. Именно в эти двенадцать часов вы должны прикончить его.
Кроукер почувствовал, как по спине потекли струйки пота.
– Это невыполнимая задача, у меня нет даже времени, чтобы...
– Успокойтесь, мистер Кроукер. Как только вы дадите мне принципиальное согласие, вы тут же получите подробное описание программы пребывания Барбасены в Майами, количество его телохранителей, степень их вооруженности, а также информацию, касающуюся его предпочтений в еде, одежде, жилье и сексе. Теперь вы сами видите, мистер Кроукер, что мы не собираемся отдавать вас на съедение крокодилам.
– Вы так уверены в себе?
– Некоторые события в жизни человека являются неизбежными.
Майер протянул Кроукеру руку и сказал с неожиданной искренностью:
– Передаю «мустанг» в ваши руки без всяких лишних слов. Уверен, вы получите огромное удовольствие, сэр!
Вернувшись на стоянку рядом с больницей, Кроукер высадил адвоката и подождал, пока тот пересядет в свой «линкольн» цвета зеленый металлик, который был так популярен во Флориде, и уедет. Потом Кроукер открыл бардачок. Там он нашел документы на машину, они действительно были оформлены на его имя, были указаны даже его адрес и номер социальной страховки. Похоже, эти люди знали о нем все... Предыдущим владельцем «мустанга» значился Марсель Рохас Диего Майер. И нигде никакого упоминания имени таинственного клиента Майера.
Поднявшись в отделение интенсивного диализа, он зашел в палату к Рейчел. Там уже сидела Мэтти. Увидев Кроукера, она печально покачала головой – никаких изменений... Он увидел смертельный страх в глазах сестры, и у него перевернулось сердце.
Он поискал Дженни Марш, но медсестра сказала ему, что доктор Марш большую часть дня проведет в операционной. Значит, ему придется ждать вечера, когда у них был назначен ужин.
Он снова зашел в палату к Рейчел и долго глядел на нее, полумертвую-полуживую. В палате, кроме Мэтти, оказался некий солидного вида седой мужчина со старомодной тонкой полоской усов над верхней губой. Мужчина обернулся к Кроукеру и коротко кивнул. Мэтти представила его как доктора Рональда Стански, их с Рейчел семейного врача.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Я только что говорил миссис Дьюк, что имею определенные связи в Объединенной сети трансплантатов, – вполголоса, словно боясь разбудить Рейчел, проговорил он. – Возможно, мне удастся что-то сделать...
– Это было бы чудесно, – сказал Кроукер. – Но у меня сложилось такое впечатление, что правила этой организации священны и нерушимы.
– Да, это действительно так. – На докторе Стански был дорогой костюм в тропическом стиле, аккуратно выглаженная белая сорочка, темный консервативный галстук. В целом он производил впечатление сотрудника похоронного бюро. – Я не имел в виду, что стоит только позвонить туда, и мне моментально предложат донорскую почку. Боже упаси, нет! – Он машинально пригладил усики. – Но, знаете, друзья всегда остаются друзьями, и я не сомневаюсь, что они сделают все, что от них зависит.
Он пожал руку Мэтти.
– Не теряйте надежды, – прошептал он ей.
Кроукер слегка тронул Стански за плечо.
– Не могли бы мы с вами поговорить в коридоре, доктор?
– Да, конечно, – торопливо ответил Стански.
Кроукер ободряюще улыбнулся Мэтти и вышел вслед за доктором из палаты.
Очутившись в коридоре, он сказал:
– Доктор Стански, моя сестра говорит, что вы проводили полное медицинское обследование Рейчел полгода назад.
– Да, это правда.
Теперь, когда Мэтти не видела их, подобострастие Стански испарилось, словно иней на солнце, сменившись деланным спокойствием человека, не знающего, как себя вести в незнакомых обстоятельствах.
– И что?
Казалось, доктор Стански сожалел о своем драгоценном времени, которое он был вынужден тратить на бесполезные разговоры с Кроукером.
– Она обратилась ко мне за справкой, которую от нее требовали в школе. Она ни на что не жаловалась.
Он замолчал, и Кроукер сказал:
– Я внимательно слушаю вас, продолжайте.
Доктор Стански картинно развел холеные руки с маникюром.
– Все анализы были в полном порядке.
Кроукер с сомнением покачал головой:
– Доктор, я бы хотел узнать у вас кое-что. Как получилось, что ваши тесты не показали, что Рейчел курит марихуану, нюхает кокаин и принимает галлюциногены?
– Да, я знаю, что когда-то вы служили детективом в полиции Нью-Йорка, – зевнув, ответил доктор Стански. Кроукер подумал, что этому равнодушию, о которое разбиваются все человеческие чувства, его научили в медицинском колледже так же, как анатомии, цитологии и прочим наукам. – К чему задавать вопрос, ответ на который уже известен?
– Я хотел услышать это от вас.
Доктор Стански был явно раздражен.
– Ничего не стоит обмануть врача во время обычного осмотра. – Он помахал перед носом Кроукера указательным пальцем, словно перед ним был непослушный ученик. – Такое происходит повсеместно и каждый день. Это, конечно, ужасно, но это факт.
– Надеюсь, вы понимаете, что теперь она стала наркоманкой.
Слова Кроукера были встречены ледяным молчанием. Скорее сам Бог сознается, что допустил какую-то оплошность в процессе создания человека, чем врач признает свою ошибку.
– Спасибо, доктор. Я очень благодарен вам за вашу откровенность.
Приняв иронию за извинение, доктор Стански поджал губы и милостиво кивнул.
Вернувшись в палату к Рейчел, Кроукер перебросился с Мэтти несколькими фразами. Ему очень хотелось рассказать ей о разговоре с таинственным адвокатом Майером, но у него не хватило духу. Было бы слишком жестоко понапрасну обнадеживать ее. А вдруг все это окажется грандиозным мошенничеством? Он все же сказал ей, что пытается с помощью влиятельных друзей достать для Рейчел донорскую почку. Это было, конечно, не совсем правдой, но и не совсем ложью.
Выйдя из больницы, Кроукер задумался над тем, где он будет ночевать. Возвращаться к себе домой было очень далеко, а при одной мысли, что придется снова провести ночь в доме у Мэтти, в этих роскошных апартаментах, ему становилось не по себе. Такие дома были не для него.
Сунув руку в карман, он вдруг нащупал ключи от дома Сони. Судя по всему, он забыл отдать их Бенни.
Раздумывая, не переночевать ли в доме Сони, Кроукер пересек стоянку и, открыв багажник своей машины, достал из тайника небольшой чемоданчик с портативным компьютером. Подсоединив к нему сотовый телефон, он через модем обратился к полицейской базе данных по городскому транспорту. Для этого он воспользовался личным кодом своего друга, детектива Роки Сагуаса. Получив доступ, Кроукер набрал лицензионный номер «линкольна» Майера. Система зависла, что было довольно типично. При помощи того же кода Кроукер переключился на телефонную базу данных и ввел номер телефона друга Сони, Нестора. Через секунду на экране высветились адрес Нестора и его полное имя. Оказалось, он жил недалеко от Сони. Кроукер спрятал компьютер на прежнее место и отправился в путь.
Кроукеру, принявшему утром душ, теперь мучительно хотелось переодеться – он уже двое суток не менял ни белья, ни одежды. Заехав по дороге в недорогой супермаркет, он купил несколько комплектов нижнего белья, две пары легких брюк и полдюжины футболок и рубашек с короткими рукавами. Переодевшись в свежее белье и одежду прямо тут же, в туалете магазина, он вышел на улицу и нос к носу столкнулся с Рейфом Рубиннетом, владельцем бара «Акула».
– Эй, дружище!
Все головы обернулись на раскатистый бас Рейфа. Кроукеру всегда казалось, что в глубине души Рейф все еще остается политиком. Он был отличным мэром Майами и очень многое успел сделать для города. Его кандидатуру хотели выдвинуть для переизбрания, но Рейф, не давая никаких объяснений, категорически отказался.
– На ловца и зверь бежит! – С этими словами Рубиннет схватил Кроукера за плечо и выдернул из людского потока. На нем были белые джинсы, рубашка с короткими рукавами в белую и синюю полоску и мягкие кожаные сандалии без носков. Он обладал красивой мускулистой фигурой, которая неизменно привлекала к нему внимание женщин, хотя сам он, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. – На днях слышал хороший анекдот, – сказал Рубиннет.
«И политики, и владельцы ресторанов одинаково любят анекдоты, преимущественно соленые», – подумал Кроукер. Рейф был в этом деле знатоком. Он обожал анекдоты и, казалось, мог без конца рассказывать их, ни разу не повторяясь. Возможно, он узнавал новые анекдоты от своих клиентов.
– Так вот, – продолжал Рубиннет. – Эскимос приехал в город покупать холодильник. Продавец спрашивает его: «Зачем он тебе?» А эскимос отвечает: «На улице минус пятьдесят, в холодильнике – минус двадцать. Греемся, однако».
– Отличный анекдот, Рейф, – расхохотался Кроукер. Они шли сквозь толпу, и голова Рейфа возвышалась над всеми. Должно быть, у его охраны было немало хлопот, когда он был мэром Майами. Кроукер похлопал Рубиннета по спине.
– Чертовски рад тебя встретить, дружище. А почему ты не в баре? Что ты тут делаешь?
– Закупаю продовольствие, – засмеялся Рубиннет. – Иногда мне нравится самому ходить по магазинам и глядеть, как живут другие люди. Однако я тоже не ожидал встретить тебя здесь, ведь, по слухам, рыбалка сейчас отменная!
– Вынужден заняться семейными делами. Моя племянница серьезно больна.
– Мои соболезнования, дружище, – сочувственно положив руку на плечо Кроукера, произнес Рубиннет. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Вряд ли, моей племяннице нужна пересадка почки, а вот донорской почки-то и нет.
– Когда я был мэром, я иногда творил чудеса, – сказал Рубиннет, – но такое и мне не по силам. Извини, друг.
– Забудь, это не твоя головная боль.
– Может, пойдем ко мне?
– Пожалуй, я отправлюсь к другу в Эль-Порталь, – сказал Кроукер, неожиданно для самого себя приняв решение переночевать в доме у Сони.
Лицо Рубиннета расплылось в широкой улыбке.
– Да, это местечко имеет свое неповторимое лицо и душу. – Он печально покачал головой. – Наше время, девяностые годы, не имеет ни лица, ни души. Это просто огромная яма, в которую свалили весь хлам пятидесятых, шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов. Результат ужасен, ты согласен? Одежда, музыка, жаргонные словечки – все вернулось, но в искаженном виде. Даже развлечения! Эти видеоигры, примитивный китайский бильярд... Вновь стали популярны кофейни, пожалуй, и мне надо открыть какое-нибудь заведение в этом роде. – Рубиннет засмеялся. У него был заразительный смех, настоящий дар для политика. Он всегда смеялся так, что всем присутствующим тоже хотелось смеяться вместе с ним.
Однако он быстро посерьезнел.
– Но вернулось и кое-что похуже. Наркотики, например. – Он снова печально покачал головой.
Оба медленно направились к своим машинам. В душе у Кроукера шла борьба с самим собой. Ему не хотелось посвящать третьих лиц в свои отношения с Майером, но он отчаянно нуждался в информации. А Рейф Рубиннет был в приятельских отношениях со всей Южной Флоридой и очень многое мог рассказать Кроукеру. Во всяком случае, ему наверняка была известна вся подноготная тех, кто занимал более или менее видное положение в обществе.
Наконец, Кроукер решился.
– Рейф, мне нужно спросить тебя кое о чем.
– Валяй!
– Тебе известен некий адвокат по имени Марсель Рохас Диего Майер?
Рубиннет сверкнул на него глазами.
– Лью, дружище, ты просто так об этом спрашиваешь или у тебя есть к нему дело?
Кроукер посмотрел ему в глаза и, помедлив, ответил:
– Пожалуй, последнее.
Рубиннет поджал губы.
– Могу я спросить тебя, во что ты собрался ввязаться?
– Пока не могу сказать, – почти искренне ответил Кроукер. – Так что тебе известно о Майере?
– Он имеет крепкие связи с колумбийскими наркодельцами. Не с теми, которых недавно с такой помпой привлекли к суду. Нет, не с такой мелочью. Клиенты Майера настолько засекречены, что возникают сомнения в реальности их существования. Я хочу сказать, что даже профессиональные матерые сыщики не в курсе того, что эти люди вообще существуют.
– Что ты имеешь в виду?
– Его клиенты находятся под надежной защитой на таком высоком уровне, что комар носа не подточит. А если ты настолько глуп, чтобы задавать слишком много вопросов, тебя очень скоро унесут на носилках, и никто о тебе больше не услышит.
На мгновение Кроукер задумался.
– А что тебе известно о человеке по имени Хуан Гарсия Барбасена?
– Это имя мне не знакомо, – сказал Рубиннет, но что-то подсказывало Кроукеру, что он говорит неправду.
– Если бы ты знал что-нибудь об этом человеке, ты ведь сказал бы мне? – не удержался Кроукер.
Взгляд голубых глаз был непроницаем.
– Ну конечно, дружище!
Кроукер нетерпеливо замотал головой.
– Рейф, послушай, ты же разговариваешь не с кем попало, а со мной, не надо притворяться, скажи, что тебе известно о нем.
– Не понимаю.
– Извини, Рейф, но я попал в такую историю...
– Что это за история? – В глазах Рейфа мелькнула непритворная озабоченность. – Послушай, Лью, однажды ты выручил меня. Я не забываю добра. Скажи, что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из этой, как ты говоришь, истории.
– Барбасена.
– Поверь мне, Лью, тебе лучше ничего не знать об этом человеке.
– Боюсь, у меня нет иного выхода.
– Это правда?
– Боюсь, что да.
Выждав, пока мимо них пройдет группа служащих расположенного рядом отеля, Рубиннет отвел Кроукера в сторону, в тень деревьев возле автостоянки.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что собираешься делать, дружище?
Меньше всего хотелось сейчас Кроукеру выслушивать предостережения, особенно от Рубиннета. Он просто не мог себе этого позволить – жизнь Рейчел висела на волоске. И если спасти ее можно было, только убив Хуана Гарсию Барбасену, то он так и сделает. Возможно, за ужином Дженни Марш предложит ему иной выход или доктор Стански сумеет что-нибудь сделать через своих друзей, но Кроукер отлично понимал, что надеяться на это глупо. Нравилось ему это или нет, но жизнь оставляла ему всего один выход – если за ужином Дженни Марш скажет, что документы на почку, предоставленные Майером, в полном порядке, он позвонит адвокату и согласится на его условия. Время, отпущенное на спасение Рейчел, истекало.
– Рейф, – тихо сказал он, – сделай одолжение, расскажи мне, что тебе известно об этом человеке.
Рубиннет внимательно посмотрел на Кроукера и, вздохнув, сказал:
– Что-то мне не нравится наш разговор, Лью. Боюсь, он не принесет никому из нас пользы.
– Рейф, прошу тебя.
Поколебавшись, Рубиннет увлек Кроукера еще дальше в тень деревьев. За их спиной, на автостоянке взад-вперед сновали машины, словно акулы вдоль рифа.
– Послушай, Лью, – почти шепотом произнес Рубиннет. – Барбасена – это сам дьявол. Наркотики лишь малая часть его сферы деятельности. Помнишь, я сказал, что героин снова входит в моду? Вот на этом он и делает деньги. У него связи на Дальнем Востоке, с фабриками, где делают высококачественный, особо чистый героин. Сам он неуловим.
– Ты хочешь сказать, что он хорошо защищен?
– Именно так.
– Хорошо, но кто же его прикрывает?
– Политики, правительство. Он им нужен, чтобы сохранять контроль над восстаниями, революциями и тому подобной ерундой во всей Латинской Америке. Если там кто-то нуждается в оружии, то непременно обращается к Барбасене.
– Значит, он такой крутой?
– Лью, у тебя сейчас такие глаза... Именно такими они были, когда ты решил расправиться с теми бандитами, что угрожали мне и требовали доли от моей прибыли. Послушай, тут дело гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Этот парень – очень крепкий орешек! Барбасена поддерживает тесные отношения со всеми вождями повстанцев, инакомыслящими, рвущимися к власти генералами и маньяками, мнящими себя диктаторами. И они дорожат дружбой с ним, поскольку он поставляет им оружие. Все, что они рассказывают Барбасене, тот передает правительственным агентам. В свою очередь, правительство безоговорочно защищает Барбасену в любых ситуациях. Он творит все, что ему вздумается, и власти смотрят на это сквозь пальцы. Уясни себе это раз и навсегда. Они сами продают ему оружие, которое он потом перепродает своим клиентам, да еще и получает свои комиссионные. А почему бы и нет? Обе стороны сказочно богатеют от такой дружбы. Вот как обстоят дела, дружище!
Кроукер долго молчал. По его лицу струился пот.
– Рейф, кое-кто хочет смерти этого человека. Очень хочет.
– Что ж тут удивительного, – хмыкнул Рубиннет. – Насколько мне известно, Барбасена нажил себе так много врагов, что они могли бы составить население целой страны. Власть и вседозволенность затуманили ему рассудок. Он искренне верит, что абсолютно неуязвим. Но мы-то с тобой знаем, что в наш век никто не может быть уверен в своей неуязвимости.
Кроукер молчал. Мимо них прошла еще одна группа служащих отеля, одетых в белую униформу.
– Рейф, тебе известно, по чьему приказу должен быть убит Барбасена?
– Нет, дружище. Но я бы мог дать тебе целый список кандидатов. Впрочем, нам не придется долго гадать. Говорят, завтра в полночь Барбасена будет здесь, в Майами.
– Ах так... Возможно, мне понадобится подобраться как можно ближе к Барбасене, чтобы кое-что разузнать, – сказал Кроукер. – И тогда мне понадобится твоя помощь.
В лексиконе Рубиннета не было слов удивления. Он молча кивнул.
– Скажи только слово. Барбасена мне не друг. – Он крепко сжал руку Кроукера. – Для тебя, дружище, я сделаю все.
Прежде чем отправиться в Эль-Порталь, район, где жила Соня, Кроукер снова обратился к базе данных по автотранспорту. На этот раз попытка оказалась успешной. Выяснилось, что «линкольн» цвета зеленый металлик был взят напрокат в одной местной компании. Кроукер не знал, стоит ли этому удивляться. Он решил сразу же отправиться туда, где был взят напрокат автомобиль Майера.
Кроукер свернул с бульвара Атлантик и двинул в Маргейт – старый, населенный преимущественно работягами район к востоку от Форт-Лодердейла. Вскоре он уже катил по центральной улице Маргейта. За кубинским рестораном он свернул направо, миновал магазинчик похоронных принадлежностей. Увидев вывеску «Маргейтский клуб любителей стрелкового и питейного спорта» над пивнушкой, Кроукер не мог не расхохотаться – это была отличная пародия на спортивные клубы, которыми обзаводились жители кондоминиумов в более дорогих районах города. В конце улицы Кроукер обнаружил вывеску «Автомобили напрокат».
В конторе за длинным столом сидела девица, она жевала резинку и листала последний номер «Шарма». Кроме нее, в конторе не было ни души. На стенах висели выгоревшие от солнца и основательно засиженные мухами рекламные плакаты с изображением всех моделей «порше», «феррари», «линкольнов». Вся обстановка состояла из пары обшарпанных стульев, старомодной пепельницы на ножке и искусственного фикуса, согнувшегося под тяжестью осевшей на нем пыли. В целом контора производила впечатление заброшенности и упадка. Девица оторвалась, наконец, от своего журнала и подняла на Кроукера глаза. На вид ей было не больше двадцати. У нее были светлые волосы с химической завивкой, ясные глаза и ярко-красные длинные, как ножи, ногти.
– Привет, меня зовут Вонда. – Она коснулась пальчиком таблички, на которой было написано: «Вонда Шеперд».
Представившись, Кроукер сказал:
– Мне бы хотелось получить кое-какие сведения относительно последней модели автомобиля «линкольн» цвета зеленый металлик.
Вонда, тряхнув кудрявой головкой, развернулась к стоящему рядом с ней стеллажу.
– Минуточку, сейчас я посмотрю, что имеется в наличии.
– О нет, – торопливо сказал Кроукер. – Вы меня не поняли. Я не собираюсь брать машину напрокат. Я просто хочу узнать, кто недавно брал у вас такую машину.
– А что такое? – Она насторожилась. – Машина попала в аварию?
– Насколько мне известно – нет.
Она перестала жевать резинку и, помолчав секунду, сказала:
– Тогда, боюсь, ничем не могу вам помочь.
Кроукер показал ей свой значок федерального агента, и глаза девушки широко раскрылись от удивления, смешанного с восхищением.
– Вонда, это очень важно. Обещаю, твой босс никогда ничего не узнает об этом.
– Ну, я бы с радостью вам помогла...
– Так за чем дело стало?
– Вы не знаете моего босса. Та девушка, что работала здесь до меня, нарушила какое-то установленное им правило, и он безжалостно выбросил ее на улицу. – Она в ужасе замотала белыми кудряшками. – Я не имею права давать вам никакой информации, если вы не предъявите предписание суда. – Нервно засмеявшись, она стала поправлять воротничок своей ярко-розовой блузки. – Мне очень жаль, но...
Девушка явно томилась в этой пыльной конторе, занимаясь скучной и неинтересной работой, и Кроукеру стало жаль ее. Ему часто приходилось встречаться с такими молодыми девушками, и он знал, о чем Вонда сейчас думала. Больше всего на свете ей хотелось сесть в свою машину и уехать отсюда куда глаза глядят. О будущем она не думала, ей просто хотелось сбежать из этой крысиной норы и больше никогда здесь не появляться.
– А вот тут вы ошибаетесь, – сказал Кроукер. – Нам никак не удавалось зацепить его. Как мы ни старались, он все время ускользал сквозь пальцы, словно угорь, как будто заранее знал о том, что мы собираемся предпринять против него. Да, действительно я изо всех сил старался прищемить ему хвост. Нет сомнений, именно по его приказу убили моего отца. Но те, кто знал об этом, побоялись пойти в полицию и свидетельствовать на суде. Впрочем, даже если бы мне удалось найти неопровержимые доказательства, Дону удалось бы уйти от ответственности. Слишком многие в городе были повязаны с ним одной веревочкой. Он обладал своего рода неприкосновенностью. А тем временем дети умирали от той дряни, которую он им продавал. У меня не было иного выхода.
Майер подвинулся к Кроукеру так близко, что он явственно ощутил смешанный запах одеколона и мужского пота.
– Не было иного выхода. Он обладал неприкосновенностью, – шепотом повторил Майер. – Другими словами, он был защищен со всех сторон.
И в это мгновение Кроукер понял, что ловушка захлопнулась. Взглянув Майеру в глаза, он увидел в них торжество умелого адвоката.
– Совсем как Хуан Гарсия Барбасена – неприкосновенный, защищенный со всех сторон. – Майер выразительно взмахнул руками. – Матерь Божья! Грязная свинья, он абсолютно хладнокровно убил свою жену во цвете лет! Если вы думаете, что он совершил это преступление в состоянии аффекта, то вы просто не знаете Хуана Гарсию Барбасену! Это второй Дон Родриго Импремата!
Кровь ударила Майеру в голову, он побагровел. Совершил ли Барбасена то преступление, или нет, Кроукеру стало ясно, что Майер искренне верил в его виновность. Может, он и не был таким холодным и умным профессионалом, каким хотел казаться. К тому же он ни слова не сказал о связях Кроукера с АКСК. Значит, ему это было неизвестно.
– Однако у меня нет никаких доказательств его вины, кроме ваших темпераментных обвинений, – сказал Кроукер, чувствуя, что с каждым словом все сильнее запутывается в сетях, расставленных Майером. Впрочем, вряд ли у него был иной выход. Рейчел нуждалась в донорской почке, это был вопрос жизни и смерти. Если допустить, что Майер говорил правду насчет этого Барбасены... Кроукеру было не по себе от этих мыслей, и лишь одно успокаивало его – каждое совершенное им убийство было абсолютно оправдано. Однако ситуация с Хуаном Гарсией Барбасеной была совершенно иной, и ему было необходимо время, чтобы проверить все и поразмыслить над этим. Но именно этого он не мог сейчас себе позволить – положение Рейчел было слишком тяжелым.
– Бывают ситуации, сэр, когда приходится верить на слово, – проговорил Майер. – Поверьте мне, мы желаем только добра вашей племяннице.
– Мне нужно время, чтобы поговорить с доктором Марш и проверить ваши документы на почку.
– В вашем распоряжении двадцать четыре часа, – сказал Майер. – По истечении этого времени, надеюсь, вы будете готовы принять окончательное решение.
– Доктор Марш захочет убедиться в реальности существования этой почки.
Майер понимающе улыбнулся:
– Это будет сделано. На обороте моей визитной карточки вы найдете написанный от руки номер телефона, по которому вы сможете связаться со мной в любое время суток. Это гарантия, сэр. Знак нашей доброй воли. – Майер сурово взглянул на Кроукера: – Двадцать четыре часа – самое большее, что мой клиент может дать вам на размышление.
В Кроукере проснулся детектив.
– Он торопится?
– Он не может ждать, так же как и Рейчел, – пожал плечами Майер. – Да, мой клиент оказался в весьма затруднительном положении, когда промедление подобно смерти.
Он подошел к Кроукеру вплотную и понизил голос до едва различимого шепота, хотя их могли услышать лишь мертвые на кладбище да чайки над океаном.
– Завтра в полночь Хуан Гарсия Барбасена прибывает в Майами с огромной свитой телохранителей. Он пробудет в Майами всего двенадцать часов – именно столько займет у него проведение нескольких деловых встреч на очень высоком уровне. Место и время проведения этих встреч держатся в строжайшей тайне. Именно в эти двенадцать часов вы должны прикончить его.
Кроукер почувствовал, как по спине потекли струйки пота.
– Это невыполнимая задача, у меня нет даже времени, чтобы...
– Успокойтесь, мистер Кроукер. Как только вы дадите мне принципиальное согласие, вы тут же получите подробное описание программы пребывания Барбасены в Майами, количество его телохранителей, степень их вооруженности, а также информацию, касающуюся его предпочтений в еде, одежде, жилье и сексе. Теперь вы сами видите, мистер Кроукер, что мы не собираемся отдавать вас на съедение крокодилам.
– Вы так уверены в себе?
– Некоторые события в жизни человека являются неизбежными.
Майер протянул Кроукеру руку и сказал с неожиданной искренностью:
– Передаю «мустанг» в ваши руки без всяких лишних слов. Уверен, вы получите огромное удовольствие, сэр!
Вернувшись на стоянку рядом с больницей, Кроукер высадил адвоката и подождал, пока тот пересядет в свой «линкольн» цвета зеленый металлик, который был так популярен во Флориде, и уедет. Потом Кроукер открыл бардачок. Там он нашел документы на машину, они действительно были оформлены на его имя, были указаны даже его адрес и номер социальной страховки. Похоже, эти люди знали о нем все... Предыдущим владельцем «мустанга» значился Марсель Рохас Диего Майер. И нигде никакого упоминания имени таинственного клиента Майера.
Поднявшись в отделение интенсивного диализа, он зашел в палату к Рейчел. Там уже сидела Мэтти. Увидев Кроукера, она печально покачала головой – никаких изменений... Он увидел смертельный страх в глазах сестры, и у него перевернулось сердце.
Он поискал Дженни Марш, но медсестра сказала ему, что доктор Марш большую часть дня проведет в операционной. Значит, ему придется ждать вечера, когда у них был назначен ужин.
Он снова зашел в палату к Рейчел и долго глядел на нее, полумертвую-полуживую. В палате, кроме Мэтти, оказался некий солидного вида седой мужчина со старомодной тонкой полоской усов над верхней губой. Мужчина обернулся к Кроукеру и коротко кивнул. Мэтти представила его как доктора Рональда Стански, их с Рейчел семейного врача.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Я только что говорил миссис Дьюк, что имею определенные связи в Объединенной сети трансплантатов, – вполголоса, словно боясь разбудить Рейчел, проговорил он. – Возможно, мне удастся что-то сделать...
– Это было бы чудесно, – сказал Кроукер. – Но у меня сложилось такое впечатление, что правила этой организации священны и нерушимы.
– Да, это действительно так. – На докторе Стански был дорогой костюм в тропическом стиле, аккуратно выглаженная белая сорочка, темный консервативный галстук. В целом он производил впечатление сотрудника похоронного бюро. – Я не имел в виду, что стоит только позвонить туда, и мне моментально предложат донорскую почку. Боже упаси, нет! – Он машинально пригладил усики. – Но, знаете, друзья всегда остаются друзьями, и я не сомневаюсь, что они сделают все, что от них зависит.
Он пожал руку Мэтти.
– Не теряйте надежды, – прошептал он ей.
Кроукер слегка тронул Стански за плечо.
– Не могли бы мы с вами поговорить в коридоре, доктор?
– Да, конечно, – торопливо ответил Стански.
Кроукер ободряюще улыбнулся Мэтти и вышел вслед за доктором из палаты.
Очутившись в коридоре, он сказал:
– Доктор Стански, моя сестра говорит, что вы проводили полное медицинское обследование Рейчел полгода назад.
– Да, это правда.
Теперь, когда Мэтти не видела их, подобострастие Стански испарилось, словно иней на солнце, сменившись деланным спокойствием человека, не знающего, как себя вести в незнакомых обстоятельствах.
– И что?
Казалось, доктор Стански сожалел о своем драгоценном времени, которое он был вынужден тратить на бесполезные разговоры с Кроукером.
– Она обратилась ко мне за справкой, которую от нее требовали в школе. Она ни на что не жаловалась.
Он замолчал, и Кроукер сказал:
– Я внимательно слушаю вас, продолжайте.
Доктор Стански картинно развел холеные руки с маникюром.
– Все анализы были в полном порядке.
Кроукер с сомнением покачал головой:
– Доктор, я бы хотел узнать у вас кое-что. Как получилось, что ваши тесты не показали, что Рейчел курит марихуану, нюхает кокаин и принимает галлюциногены?
– Да, я знаю, что когда-то вы служили детективом в полиции Нью-Йорка, – зевнув, ответил доктор Стански. Кроукер подумал, что этому равнодушию, о которое разбиваются все человеческие чувства, его научили в медицинском колледже так же, как анатомии, цитологии и прочим наукам. – К чему задавать вопрос, ответ на который уже известен?
– Я хотел услышать это от вас.
Доктор Стански был явно раздражен.
– Ничего не стоит обмануть врача во время обычного осмотра. – Он помахал перед носом Кроукера указательным пальцем, словно перед ним был непослушный ученик. – Такое происходит повсеместно и каждый день. Это, конечно, ужасно, но это факт.
– Надеюсь, вы понимаете, что теперь она стала наркоманкой.
Слова Кроукера были встречены ледяным молчанием. Скорее сам Бог сознается, что допустил какую-то оплошность в процессе создания человека, чем врач признает свою ошибку.
– Спасибо, доктор. Я очень благодарен вам за вашу откровенность.
Приняв иронию за извинение, доктор Стански поджал губы и милостиво кивнул.
Вернувшись в палату к Рейчел, Кроукер перебросился с Мэтти несколькими фразами. Ему очень хотелось рассказать ей о разговоре с таинственным адвокатом Майером, но у него не хватило духу. Было бы слишком жестоко понапрасну обнадеживать ее. А вдруг все это окажется грандиозным мошенничеством? Он все же сказал ей, что пытается с помощью влиятельных друзей достать для Рейчел донорскую почку. Это было, конечно, не совсем правдой, но и не совсем ложью.
Выйдя из больницы, Кроукер задумался над тем, где он будет ночевать. Возвращаться к себе домой было очень далеко, а при одной мысли, что придется снова провести ночь в доме у Мэтти, в этих роскошных апартаментах, ему становилось не по себе. Такие дома были не для него.
Сунув руку в карман, он вдруг нащупал ключи от дома Сони. Судя по всему, он забыл отдать их Бенни.
Раздумывая, не переночевать ли в доме Сони, Кроукер пересек стоянку и, открыв багажник своей машины, достал из тайника небольшой чемоданчик с портативным компьютером. Подсоединив к нему сотовый телефон, он через модем обратился к полицейской базе данных по городскому транспорту. Для этого он воспользовался личным кодом своего друга, детектива Роки Сагуаса. Получив доступ, Кроукер набрал лицензионный номер «линкольна» Майера. Система зависла, что было довольно типично. При помощи того же кода Кроукер переключился на телефонную базу данных и ввел номер телефона друга Сони, Нестора. Через секунду на экране высветились адрес Нестора и его полное имя. Оказалось, он жил недалеко от Сони. Кроукер спрятал компьютер на прежнее место и отправился в путь.
Кроукеру, принявшему утром душ, теперь мучительно хотелось переодеться – он уже двое суток не менял ни белья, ни одежды. Заехав по дороге в недорогой супермаркет, он купил несколько комплектов нижнего белья, две пары легких брюк и полдюжины футболок и рубашек с короткими рукавами. Переодевшись в свежее белье и одежду прямо тут же, в туалете магазина, он вышел на улицу и нос к носу столкнулся с Рейфом Рубиннетом, владельцем бара «Акула».
– Эй, дружище!
Все головы обернулись на раскатистый бас Рейфа. Кроукеру всегда казалось, что в глубине души Рейф все еще остается политиком. Он был отличным мэром Майами и очень многое успел сделать для города. Его кандидатуру хотели выдвинуть для переизбрания, но Рейф, не давая никаких объяснений, категорически отказался.
– На ловца и зверь бежит! – С этими словами Рубиннет схватил Кроукера за плечо и выдернул из людского потока. На нем были белые джинсы, рубашка с короткими рукавами в белую и синюю полоску и мягкие кожаные сандалии без носков. Он обладал красивой мускулистой фигурой, которая неизменно привлекала к нему внимание женщин, хотя сам он, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. – На днях слышал хороший анекдот, – сказал Рубиннет.
«И политики, и владельцы ресторанов одинаково любят анекдоты, преимущественно соленые», – подумал Кроукер. Рейф был в этом деле знатоком. Он обожал анекдоты и, казалось, мог без конца рассказывать их, ни разу не повторяясь. Возможно, он узнавал новые анекдоты от своих клиентов.
– Так вот, – продолжал Рубиннет. – Эскимос приехал в город покупать холодильник. Продавец спрашивает его: «Зачем он тебе?» А эскимос отвечает: «На улице минус пятьдесят, в холодильнике – минус двадцать. Греемся, однако».
– Отличный анекдот, Рейф, – расхохотался Кроукер. Они шли сквозь толпу, и голова Рейфа возвышалась над всеми. Должно быть, у его охраны было немало хлопот, когда он был мэром Майами. Кроукер похлопал Рубиннета по спине.
– Чертовски рад тебя встретить, дружище. А почему ты не в баре? Что ты тут делаешь?
– Закупаю продовольствие, – засмеялся Рубиннет. – Иногда мне нравится самому ходить по магазинам и глядеть, как живут другие люди. Однако я тоже не ожидал встретить тебя здесь, ведь, по слухам, рыбалка сейчас отменная!
– Вынужден заняться семейными делами. Моя племянница серьезно больна.
– Мои соболезнования, дружище, – сочувственно положив руку на плечо Кроукера, произнес Рубиннет. – Могу я чем-нибудь помочь?
– Вряд ли, моей племяннице нужна пересадка почки, а вот донорской почки-то и нет.
– Когда я был мэром, я иногда творил чудеса, – сказал Рубиннет, – но такое и мне не по силам. Извини, друг.
– Забудь, это не твоя головная боль.
– Может, пойдем ко мне?
– Пожалуй, я отправлюсь к другу в Эль-Порталь, – сказал Кроукер, неожиданно для самого себя приняв решение переночевать в доме у Сони.
Лицо Рубиннета расплылось в широкой улыбке.
– Да, это местечко имеет свое неповторимое лицо и душу. – Он печально покачал головой. – Наше время, девяностые годы, не имеет ни лица, ни души. Это просто огромная яма, в которую свалили весь хлам пятидесятых, шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов. Результат ужасен, ты согласен? Одежда, музыка, жаргонные словечки – все вернулось, но в искаженном виде. Даже развлечения! Эти видеоигры, примитивный китайский бильярд... Вновь стали популярны кофейни, пожалуй, и мне надо открыть какое-нибудь заведение в этом роде. – Рубиннет засмеялся. У него был заразительный смех, настоящий дар для политика. Он всегда смеялся так, что всем присутствующим тоже хотелось смеяться вместе с ним.
Однако он быстро посерьезнел.
– Но вернулось и кое-что похуже. Наркотики, например. – Он снова печально покачал головой.
Оба медленно направились к своим машинам. В душе у Кроукера шла борьба с самим собой. Ему не хотелось посвящать третьих лиц в свои отношения с Майером, но он отчаянно нуждался в информации. А Рейф Рубиннет был в приятельских отношениях со всей Южной Флоридой и очень многое мог рассказать Кроукеру. Во всяком случае, ему наверняка была известна вся подноготная тех, кто занимал более или менее видное положение в обществе.
Наконец, Кроукер решился.
– Рейф, мне нужно спросить тебя кое о чем.
– Валяй!
– Тебе известен некий адвокат по имени Марсель Рохас Диего Майер?
Рубиннет сверкнул на него глазами.
– Лью, дружище, ты просто так об этом спрашиваешь или у тебя есть к нему дело?
Кроукер посмотрел ему в глаза и, помедлив, ответил:
– Пожалуй, последнее.
Рубиннет поджал губы.
– Могу я спросить тебя, во что ты собрался ввязаться?
– Пока не могу сказать, – почти искренне ответил Кроукер. – Так что тебе известно о Майере?
– Он имеет крепкие связи с колумбийскими наркодельцами. Не с теми, которых недавно с такой помпой привлекли к суду. Нет, не с такой мелочью. Клиенты Майера настолько засекречены, что возникают сомнения в реальности их существования. Я хочу сказать, что даже профессиональные матерые сыщики не в курсе того, что эти люди вообще существуют.
– Что ты имеешь в виду?
– Его клиенты находятся под надежной защитой на таком высоком уровне, что комар носа не подточит. А если ты настолько глуп, чтобы задавать слишком много вопросов, тебя очень скоро унесут на носилках, и никто о тебе больше не услышит.
На мгновение Кроукер задумался.
– А что тебе известно о человеке по имени Хуан Гарсия Барбасена?
– Это имя мне не знакомо, – сказал Рубиннет, но что-то подсказывало Кроукеру, что он говорит неправду.
– Если бы ты знал что-нибудь об этом человеке, ты ведь сказал бы мне? – не удержался Кроукер.
Взгляд голубых глаз был непроницаем.
– Ну конечно, дружище!
Кроукер нетерпеливо замотал головой.
– Рейф, послушай, ты же разговариваешь не с кем попало, а со мной, не надо притворяться, скажи, что тебе известно о нем.
– Не понимаю.
– Извини, Рейф, но я попал в такую историю...
– Что это за история? – В глазах Рейфа мелькнула непритворная озабоченность. – Послушай, Лью, однажды ты выручил меня. Я не забываю добра. Скажи, что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из этой, как ты говоришь, истории.
– Барбасена.
– Поверь мне, Лью, тебе лучше ничего не знать об этом человеке.
– Боюсь, у меня нет иного выхода.
– Это правда?
– Боюсь, что да.
Выждав, пока мимо них пройдет группа служащих расположенного рядом отеля, Рубиннет отвел Кроукера в сторону, в тень деревьев возле автостоянки.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что собираешься делать, дружище?
Меньше всего хотелось сейчас Кроукеру выслушивать предостережения, особенно от Рубиннета. Он просто не мог себе этого позволить – жизнь Рейчел висела на волоске. И если спасти ее можно было, только убив Хуана Гарсию Барбасену, то он так и сделает. Возможно, за ужином Дженни Марш предложит ему иной выход или доктор Стански сумеет что-нибудь сделать через своих друзей, но Кроукер отлично понимал, что надеяться на это глупо. Нравилось ему это или нет, но жизнь оставляла ему всего один выход – если за ужином Дженни Марш скажет, что документы на почку, предоставленные Майером, в полном порядке, он позвонит адвокату и согласится на его условия. Время, отпущенное на спасение Рейчел, истекало.
– Рейф, – тихо сказал он, – сделай одолжение, расскажи мне, что тебе известно об этом человеке.
Рубиннет внимательно посмотрел на Кроукера и, вздохнув, сказал:
– Что-то мне не нравится наш разговор, Лью. Боюсь, он не принесет никому из нас пользы.
– Рейф, прошу тебя.
Поколебавшись, Рубиннет увлек Кроукера еще дальше в тень деревьев. За их спиной, на автостоянке взад-вперед сновали машины, словно акулы вдоль рифа.
– Послушай, Лью, – почти шепотом произнес Рубиннет. – Барбасена – это сам дьявол. Наркотики лишь малая часть его сферы деятельности. Помнишь, я сказал, что героин снова входит в моду? Вот на этом он и делает деньги. У него связи на Дальнем Востоке, с фабриками, где делают высококачественный, особо чистый героин. Сам он неуловим.
– Ты хочешь сказать, что он хорошо защищен?
– Именно так.
– Хорошо, но кто же его прикрывает?
– Политики, правительство. Он им нужен, чтобы сохранять контроль над восстаниями, революциями и тому подобной ерундой во всей Латинской Америке. Если там кто-то нуждается в оружии, то непременно обращается к Барбасене.
– Значит, он такой крутой?
– Лью, у тебя сейчас такие глаза... Именно такими они были, когда ты решил расправиться с теми бандитами, что угрожали мне и требовали доли от моей прибыли. Послушай, тут дело гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Этот парень – очень крепкий орешек! Барбасена поддерживает тесные отношения со всеми вождями повстанцев, инакомыслящими, рвущимися к власти генералами и маньяками, мнящими себя диктаторами. И они дорожат дружбой с ним, поскольку он поставляет им оружие. Все, что они рассказывают Барбасене, тот передает правительственным агентам. В свою очередь, правительство безоговорочно защищает Барбасену в любых ситуациях. Он творит все, что ему вздумается, и власти смотрят на это сквозь пальцы. Уясни себе это раз и навсегда. Они сами продают ему оружие, которое он потом перепродает своим клиентам, да еще и получает свои комиссионные. А почему бы и нет? Обе стороны сказочно богатеют от такой дружбы. Вот как обстоят дела, дружище!
Кроукер долго молчал. По его лицу струился пот.
– Рейф, кое-кто хочет смерти этого человека. Очень хочет.
– Что ж тут удивительного, – хмыкнул Рубиннет. – Насколько мне известно, Барбасена нажил себе так много врагов, что они могли бы составить население целой страны. Власть и вседозволенность затуманили ему рассудок. Он искренне верит, что абсолютно неуязвим. Но мы-то с тобой знаем, что в наш век никто не может быть уверен в своей неуязвимости.
Кроукер молчал. Мимо них прошла еще одна группа служащих отеля, одетых в белую униформу.
– Рейф, тебе известно, по чьему приказу должен быть убит Барбасена?
– Нет, дружище. Но я бы мог дать тебе целый список кандидатов. Впрочем, нам не придется долго гадать. Говорят, завтра в полночь Барбасена будет здесь, в Майами.
– Ах так... Возможно, мне понадобится подобраться как можно ближе к Барбасене, чтобы кое-что разузнать, – сказал Кроукер. – И тогда мне понадобится твоя помощь.
В лексиконе Рубиннета не было слов удивления. Он молча кивнул.
– Скажи только слово. Барбасена мне не друг. – Он крепко сжал руку Кроукера. – Для тебя, дружище, я сделаю все.
Прежде чем отправиться в Эль-Порталь, район, где жила Соня, Кроукер снова обратился к базе данных по автотранспорту. На этот раз попытка оказалась успешной. Выяснилось, что «линкольн» цвета зеленый металлик был взят напрокат в одной местной компании. Кроукер не знал, стоит ли этому удивляться. Он решил сразу же отправиться туда, где был взят напрокат автомобиль Майера.
Кроукер свернул с бульвара Атлантик и двинул в Маргейт – старый, населенный преимущественно работягами район к востоку от Форт-Лодердейла. Вскоре он уже катил по центральной улице Маргейта. За кубинским рестораном он свернул направо, миновал магазинчик похоронных принадлежностей. Увидев вывеску «Маргейтский клуб любителей стрелкового и питейного спорта» над пивнушкой, Кроукер не мог не расхохотаться – это была отличная пародия на спортивные клубы, которыми обзаводились жители кондоминиумов в более дорогих районах города. В конце улицы Кроукер обнаружил вывеску «Автомобили напрокат».
В конторе за длинным столом сидела девица, она жевала резинку и листала последний номер «Шарма». Кроме нее, в конторе не было ни души. На стенах висели выгоревшие от солнца и основательно засиженные мухами рекламные плакаты с изображением всех моделей «порше», «феррари», «линкольнов». Вся обстановка состояла из пары обшарпанных стульев, старомодной пепельницы на ножке и искусственного фикуса, согнувшегося под тяжестью осевшей на нем пыли. В целом контора производила впечатление заброшенности и упадка. Девица оторвалась, наконец, от своего журнала и подняла на Кроукера глаза. На вид ей было не больше двадцати. У нее были светлые волосы с химической завивкой, ясные глаза и ярко-красные длинные, как ножи, ногти.
– Привет, меня зовут Вонда. – Она коснулась пальчиком таблички, на которой было написано: «Вонда Шеперд».
Представившись, Кроукер сказал:
– Мне бы хотелось получить кое-какие сведения относительно последней модели автомобиля «линкольн» цвета зеленый металлик.
Вонда, тряхнув кудрявой головкой, развернулась к стоящему рядом с ней стеллажу.
– Минуточку, сейчас я посмотрю, что имеется в наличии.
– О нет, – торопливо сказал Кроукер. – Вы меня не поняли. Я не собираюсь брать машину напрокат. Я просто хочу узнать, кто недавно брал у вас такую машину.
– А что такое? – Она насторожилась. – Машина попала в аварию?
– Насколько мне известно – нет.
Она перестала жевать резинку и, помолчав секунду, сказала:
– Тогда, боюсь, ничем не могу вам помочь.
Кроукер показал ей свой значок федерального агента, и глаза девушки широко раскрылись от удивления, смешанного с восхищением.
– Вонда, это очень важно. Обещаю, твой босс никогда ничего не узнает об этом.
– Ну, я бы с радостью вам помогла...
– Так за чем дело стало?
– Вы не знаете моего босса. Та девушка, что работала здесь до меня, нарушила какое-то установленное им правило, и он безжалостно выбросил ее на улицу. – Она в ужасе замотала белыми кудряшками. – Я не имею права давать вам никакой информации, если вы не предъявите предписание суда. – Нервно засмеявшись, она стала поправлять воротничок своей ярко-розовой блузки. – Мне очень жаль, но...
Девушка явно томилась в этой пыльной конторе, занимаясь скучной и неинтересной работой, и Кроукеру стало жаль ее. Ему часто приходилось встречаться с такими молодыми девушками, и он знал, о чем Вонда сейчас думала. Больше всего на свете ей хотелось сесть в свою машину и уехать отсюда куда глаза глядят. О будущем она не думала, ей просто хотелось сбежать из этой крысиной норы и больше никогда здесь не появляться.