Страница:
– Доктор Стански сказал мне, что моя племянница доставила вам хлопот, – сказал он, любуясь молодой женщиной.
Дженни мрачно кивнула:
– Не могу понять, почему нам никак не удается справиться с сепсисом.
– Доктор Стански считает, что виной тому чрезвычайная ослабленность Рейчел.
– Согласна, – нахмурилась Дженни. – И все же странно... Она получает курс сильнейших антибиотиков, с помощью которых даже ослабленный организм мог бы вполне успешно бороться с сепсисом, ведь ей же не восемьдесят лет в конце концов! – Она покачала головой. – Однако факт остается фактом, нам не удается избавиться от сепсиса, и он ее постепенно убивает. Теперь донорская почка становится еще необходимее.
Кроукер вытащил пачку документов, полученных от Майера.
– Надеюсь, я принес хорошую новость.
Он подвинулся ближе к свету, и Дженни увидела ссадины и синяки на его лице.
– О Боже! – воскликнула она. – Что с вами случилось?
Кроукер потрогал челюсть, до сих пор нывшую от удара Антонио.
– Сегодня мне крепко досталось. Но не стоит из-за этого волноваться. Доктор Стански уже обработал мои раны, пока мы с ним разговаривали. Удивляюсь, как он не выставил мне счет за медицинские услуги. – Помедлив секунду, Кроукер протянул ей документы: – Дженни, скажите, это может спасти жизнь Рейчел? Без всяких медицинских околичностей, да или нет?
Она задумалась, и Кроукер понимал, о чем она размышляла. Врачи долго добивались статуса полубогов, а довериться собеседнику означало на время отказаться от этой привилегии.
Наконец она кивнула:
– Хорошо, я буду с вами полностью откровенна.
– Поверьте, я очень высоко ценю ваше доверие.
Дженни просмотрела документы и, немного помолчав, спросила:
– Лью, вы серьезно собираетесь воспользоваться незарегистрированным донорским органом?
– Это зависит от того, что вы скажете, – ответил он. – Это настоящие документы? Такая почка действительно существует?
– Да, похоже, документы настоящие, но...
– Тогда я добуду эту почку.
– Но... – Дженни вскинула зеленые глаза на Кроукера.
– Никаких «но»! Сейчас важно только одно – спасти жизнь Рейчел.
– Но вы даже не знаете, откуда взялась эта почка! – резко возразила Дженни.
Кроукер постучал пальцем по пачке документов.
– Судя по этим бумагам, она оттуда же, откуда берутся другие донорские органы – из Объединенной сети трансплантатов.
– Правильно, – сказала Дженни, но глаза говорили иное. – Но этого не может быть, потому что я постоянно запрашиваю их базу данных, и клянусь вам, там такой почки нет! – Она взмахнула пачкой документов. – Последний раз я проверяла это пару часов назад, между операциями. Эта почка не зарегистрирована, это незаконно!
Кроукер почувствовал, как у него подогнулись колени, и вся боль, которую ему пришлось испытать за весь этот долгий и изнурительный день, снова навалилась на него.
– Боже милостивый, Дженни, не делайте этого, пожалейте Рейчи! Ведь раньше вы говорили, что для нее могли бы сделать исключение и пересадить ей незарегистрированную почку!
– То была минутная слабость или минутное безумие... – Она явно смутилась. – Сама не понимаю... – Она покачала головой. – Но теперь благоразумие и здравомыслие вернулись ко мне. Я не прикоснусь к незарегистрированной почке.
– Даже если речь идет о спасении жизни Рейчел?
– Да, даже в этом случае, – ровным тоном ответила она.
Напряжение между ними росло. Дженни обладала сильным характером и привыкла придерживаться строгих принципов. Это было ее достоинством, но сейчас Кроукеру нужно было, чтобы она вошла в его чертовски трудное положение. Ведь это его, а не ее племянница могла умереть в любую минуту, ведь это он потерял эту девочку много лет назад и чудом обрел ее вновь в этой трагической ситуации. Мысль о том, что он может опять потерять Рейчел, и на этот раз навсегда, была нестерпимой.
– Лью, я знаю, вы готовы сдвинуть горы для нее, – сказала Дженни, опровергая его мысли. – Я вижу это в каждом вашем движении, в каждом вопросе и взгляде. Но вы должны выслушать меня. Нельзя, вы слышите, нельзя пользоваться незарегистрированной почкой! В противном случае вы не только совершите смертельный грех, но сами станете соучастником гнусного преступления!
Ее зеленые глаза сверкали решимостью, и Кроукеру стало окончательно ясно, что они оба зашли в тупик.
Что бывает, когда коса находит на камень?
Но самое страшное заключалось в том, что он признавал ее правоту. Думая об Антонио и Хейторе, этих чудовищах, охотившихся за людьми, словно за лесной дичью, и вырезавших у них внутренние органы, Кроукер точно знал, что ни за что на свете не согласится быть их соучастником. Но у него еще осталась призрачная надежда на то, что почка, которую ему предлагал Майер, была получена не преступным путем, поэтому он решил пройти весь путь до конца, даже если этот конец окажется слишком страшным и жестоким.
– А что, если эта почка получена законным путем? – спросил он.
– Гадание на кофейной гуще, Лью...
Поколебавшись, она все же подошла к компьютеру. Глядя на ее руки, Кроукер подумал, что у хирургов и у музыкантов одинаковые пальцы, умные и словно существующие сами по себе, выполняющие каждый свою задачу, что создавало впечатление, будто у человека не две, а по крайней мере десять рук.
Быстрыми, уверенными движениями Дженни набрала код доступа к базе данных Объединенной сети трансплантатов. Голубоватый отсвет экрана падал на ее лицо и делал ее похожей на сказочную фею из детской книжки. Получив подтверждение доступа в базу данных, она набрала на клавиатуре серийный номер почки, которую предлагал Майер. Взглянув на экран, она вдруг слабо ахнула.
– Что такое? – встревоженно спросил Кроукер, который со своего места не мог разобрать текст на экране.
– Этого не может быть, – прошептала Дженни, поворачиваясь к Кроукеру. – Эта почка действительно зарегистрирована! Более того, она зарезервирована для Рейчел!
Кроукера захлестнула горячая волна радости.
– Значит, она существует, – прошептал он. – И она вполне законна.
Ему казалось, что в окружающей его полной тьме безнадежности вдруг засиял луч надежды, дорога к которому была опасной, пустынной и губительной для его души. Но для Рейчел это был благословенный путь к спасению, к жизни.
– Слава Богу! – едва слышно произнес он.
Потом ему в голову пришла новая мысль.
– Дженни, если эта почка уже в банке данных Объединенной сети трансплантатов, то, возможно, мы уже можем получить ее, раз она зарезервирована для Рейчел?
Пробежав пальцами по клавиатуре, Дженни покачала головой.
– Не получится. Хотя орган зарегистрирован, он еще «на пути» к банку. И это обычное дело. Как только получено согласие донора, проводят анализы крови и антигенов, и тут же сообщение об этом органе поступает в информационную сеть. Полагаю, донор находится где-то в Южной Флориде, но сама почка еще не готова.
Кроукер чертыхнулся про себя. Он-то надеялся перехитрить Майера и заполучить донорскую почку без выполнения неслыханных условий адвоката. Однако Майер, похоже, все предусмотрел.
Дженни выключила компьютер и откинулась на спинку стула. Она прикрыла глаза, и Кроукер залюбовался ее профилем, изящным и строгим.
Потом она взглянула на Кроукера и спросила:
– Лью, как вам удалось совершить это чудо?
Он беспомощно развел руками.
– По самому определению, чудеса не поддаются объяснению.
– Согласна. И все же, как вы это сделали?
Кроукер молча смотрел ей в глаза.
– Ну хорошо. – Она опустила свои зеленые глаза. – Но время идет, сепсис убьет Рейчел за несколько дней, если нам так и не удастся с ним справиться. Шансы на спасение тают с каждым днем... Скажите вашему донору, что мне понадобится некоторое время, чтобы проверить результаты тестов, указанные в документах. Обычно я делаю биопсию почки реципиента, прежде чем решиться на трансплантацию, но в данном случае я не стану этого делать, так как состояние Рейчел слишком тяжелое, чтобы она могла перенести сразу две операции подряд. Как только почка будет получена, я немедленно приступлю к проведению операции по ее пересадке.
– Отлично, – сказал Кроукер, чувствуя, как за ним захлопнулась стальная дверь. Теперь у него нет иного выхода, кроме как позвонить Майеру и принять ужасные условия сделки. Он должен был сделать это ради спасения жизни Рейчел. Завтра, после полуночи он убьет Хуана Гарсию Барбасену. Сам дьявол взял Кроукера за горло и было неизвестно, отпустит ли он его после выполнения условий Майера.
Словно во сне или под действием наркотиков он протянул руку к телефонному аппарату на столе рядом с компьютером и набрал номер Майера. Он оставил на автоответчике срочное сообщение и номер своего сотового телефона.
– Я должен дождаться, пока мне перезвонят, – сказал он Дженни.
– Хорошо. Ну что же, здесь нам делать больше нечего. – Она приложила руку к животу. – Похоже, мой желудок требует пищи. Он настоятельно просит покормить его.
Когда они подъехали к ресторану, пошел дождь, и не просто дождь, а настоящий тропический ливень.
Ресторан «Огни гавани» располагался недалеко от того района, где жила Мэтти, и был очень популярен среди молодежи. В этом ресторане звучала музыка шестидесятых годов, вновь вошедшая в моду. Кроукер припарковал машину, с трудом найдя свободное место, и заглушил мотор. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя на уличные огни, отражающиеся в блестящем зеркале мокрого асфальта. Между машинами пробегали люди, согнувшись от ветра и дождя.
– Кажется, вы сейчас очень далеко отсюда. Что вы там видите?
Кроукер вздрогнул и очнулся. Как он мог забыть про Дженни?!
– Я думал обо всех обещаниях, которые я давал и исполнял. Ни одно из них не кажется мне столь важным, как обещание оберегать Рейчел от всех бед и напастей, которое я дал сам себе.
В ресторане было прохладно. Загорелая длинноногая официантка с любезной улыбкой повела их через отделанный деревом зал. Справа, сквозь клубы пара поблескивала сталью кухня, слева шумел переполненный бар. Звучала старая песенка – «Увидимся в сентябре», напомнившая Кроукеру жаркие ночи его юности.
– Может, мы сядем на веранде? – спросила Дженни. – После целого дня, проведенного в операционной, шумные компании действуют мне на нервы.
Кроукер отметил, что усталость не только не лишила Дженни привлекательности, но, напротив, добавила ей томного очарования.
– Слишком много человеческой плоти прошло сегодня через мои руки...
Кроукер с готовностью кивнул:
– Согласен. У меня голова раскалывается от кондиционеров.
Кроме них, на веранде под огромным голубым навесом никого не было. Официантка зажгла на их столике свечи. Нежное оранжевое пламя дрожало под порывами ветра, отбрасывая неровно пляшущие тени на стену.
Дженни заказала шотландское виски, а Кроукер – содовую с лимонным соком и двойной кофе. Сидя напротив Дженни, он любовался игрой живого пламени свечей в ее зеленых глазах.
Дождевые струи барабанили по навесу, разбрызгиваясь крохотными фонтанчиками на перилах. Официантка принесла заказанные напитки и меню.
Кроукер залпом осушил бокал с содовой и принялся за кофе.
– Могу я задать вам один вопрос, Дженни? – Получив ее молчаливое согласие, он продолжал: – Вам лично приходилось сталкиваться с нелегальными донорскими органами?
Дженни молча внимательно поглядела на Кроукера. Наверное, именно так она смотрела на вскрытые тела пациентов на операционном столе. Наконец, она произнесла:
– Это из-за Рейчел стало для вас навязчивой идеей?
– Из-за нее, – согласился Кроукер. – И по другим причинам тоже.
– В вас сейчас говорит детектив?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Нет, лично я с этим не сталкивалась. Я уже говорила вам, как отношусь к нелегальным органам.
К ним подошла официантка принять заказ. Дженни заказала мексиканский салат и жареного морского налима со спагетти. Кроукер попросил то же и для себя.
Когда они снова остались одни, Кроукер сказал:
– Тем не менее был такой момент, когда вы практически согласились пересадить любую почку, невзирая на ее происхождение.
– Да, я всерьез думала об этом. – Дженни отпила глоток виски. – Мне это напомнило медицинский колледж. – Она поглядела на Кроукера поверх рюмки. – Временами я чувствовала себя послушницей женского монастыря, мечтающей о сексе. Мои учителя рассказывали о методах проведения той или иной операции, а я все подвергала сомнению. Правильно ли это? Возможно, существует другой, лучший метод? Такие еретические мысли посещали меня не всегда, а только тогда, когда обсуждались сложные операции – например, онкологические – с серьезными побочными эффектами. И тогда я начинала задумываться, почему они приносят больше вреда, чем пользы? Даже если пациенту удавалось сохранить жизнь, он становился слабым, искалеченным существом, обреченным мучиться все оставшиеся годы...
Сильный порыв ветра едва не задул пламя свечей.
– То же самое произошло и сейчас. Меня вновь посетила еретическая мысль, но теперь ко мне вернулось благоразумие.
Кроукер молча прихлебывал кофе, размышляя над ее словами. Она говорила ему сущую правду – для нее медицина была все равно что религия, потому что могла объяснить необъяснимое, превратить хаос в порядок. И нарушение ее правил, пользуясь словами Дженни, было равносильно смертному греху, потому что, кроме этих правил, между ней и непроглядной бездной не было ровным счетом ничего. В этом отношении они были похожи – оба стояли на страже жизни, борясь со злом.
И вместе с этими мыслями к Кроукеру пришло осознание, что стена, разделявшая их, исчезла, оставив их в пугающей близости друг к другу.
Непрекращающийся ливень без устали барабанил по навесу, зловеще пророкотал раскат грома, и через секунду бело-голубая молния прошила темное небо. Коричневый пеликан, потревоженный в своем гнезде под мостом, расправил крылья и медленно полетел низко над водой, выставив вперед огромный клюв.
На веранде появилась официантка с подносом, и в ту же секунду зазвонил сотовый телефон Кроукера. Пока темноглазая официантка расставляла тарелки с едой, он отошел в самый дальний неосвещенный угол веранды. Он прислонился к перилам, дождевые капли падали ему за воротник.
Это звонил Марсель Рохас Диего Майер. Крошечные цифры на кнопках сотового телефона Кроукера горели зеленым фосфоресцирующим светом. Он слушал Майера, не сводя глаз с лица Дженни, как будто ее вид помогал ему противостоять красноречию адвоката. Стоя у последней черты, он вдруг ощутил поднимавшийся откуда-то изнутри страх.
– Договорились, я весь к вашим услугам, – с трудом выдавил Кроукер.
– Вот и отлично! – откликнулся Майер. Казалось, он ни минуты не сомневался в таком исходе. – Значит, осталось только передать вам информацию об объекте. – Он имел в виду жертву, Хуана Гарсию Барбасену, и проявлял разумную осмотрительность, зная, что Кроукер разговаривает по сотовому телефону. – Время прибытия не изменилось – завтра в полночь.
– Где? – Кроукер вновь взглянул на Дженни. Сейчас ему как никогда прежде хотелось быть рядом с ней, стать ее частью, чтобы потом, когда случится неотвратимое и он запятнает свою душу несмываемым страшным грехом, иметь возможность хотя бы надеяться на спасение, идущее от Дженни.
– Об этом не стоит говорить по телефону, – сдержанно произнес Майер. – Приблизительно на юге.
Значит, рядом с Майами.
– Я хочу получить почку до этого времени.
– Сначала поцелуйте его в затылок, да так, чтобы он после этого не встал, – ухмыльнулся Майер. – Тогда ваша племянница получит то, в чем так нуждается.
Кроукер хотел было поспорить, но зачем? Все равно выбора у него не было.
– Мне нужна полная информация о нашем друге.
– Как раз сейчас мы заняты ее составлением, – проговорил Майер. – Он любит менять свои планы в последнюю минуту из соображений безопасности.
– Я не могу ждать, – нетерпеливо сказал Кроукер. – Состояние моей племянницы существенно ухудшилось.
– Тут требуется терпение, мистер Кроукер. Мой клиент хочет все предусмотреть, не оставляя решительно ни малейшего шанса случаю. Советую и вам последовать его примеру. – Голос Майера слегка смягчился. – Поверьте мне, информация облегчит вашу трудную и опасную миссию. Чтобы спасти Рейчел, вы должны действовать безошибочно.
«Да, я должен убить Хуана Гарсию Барбасену с первого же выстрела, – подумал Кроукер, – но что после этого будет со мной? Как я буду жить дальше?»
– А если она умрет, пока я буду ждать ваших дальнейших указаний?
– А что, если небо упадет на землю, и нас всех смоет в океан? – равнодушно отозвался Майер. – Надо надеяться на лучшее, сэр.
Интересно, была ли эта вера у самого Майера?
– Жду встречи с вами завтра в половине одиннадцатого утра, не позднее. Больше ждать я не могу, – сказал Кроукер. – Я буду на смотровой площадке, рядом с кафе для журналистов.
– Хорошо, я тоже буду там, – помедлив, ответил Майер.
– Смотрите же, обязательно приходите, – сказал Кроукер. – Время сейчас работает против меня.
Спрятав сотовый телефон в карман, Кроукер вернулся к столику.
– Я попросила унести наши тарелки, иначе еда остыла бы, – сказала Дженни, и в ее глазах он увидел молчаливый вопрос.
Благодарно кивнув, Кроукер сел на свое место. То, что она не стала есть без него, было приятно, словно нежный поцелуй в щеку. Кроукер старался успокоиться. Не имело значения, что ждало его впереди. Надо было спасать Рейчел.
– Ну как? Все в порядке? – не сумела скрыть своей тревоги Дженни. – У нас будет эта почка?
– Да, как только я заплачу за нее.
– Неужели деньгами?
Кроукер промолчал, удивляясь ее проницательности.
Официантка вновь принесла тарелки с едой и спросила, не хотят ли они еще чего-нибудь. Кроукер поблагодарил ее и отказался.
– Больше не буду спрашивать. – Дженни принялась за рыбу. – Собственно, это не мое дело.
Над водой поднялся туман, закручиваясь, словно венские локоны, рассыпанные по подушке.
Кроукер взглянул на Дженни. Мельчайшие капли дождевой воды сверкали бриллиантами в ее рассыпанных ветром волосах, в зеленых прозрачных глазах отражались свечи. Он пожалел, что это свидание было назначено им для того, чтобы получить ее профессиональный совет. Она ему очень нравилась, его влекло к ней.
Дженни ловко намотала спагетти на вилку.
– Пока вы там разговаривали по телефону, я думала... Собственно, дело в том, что я бы хотела быть в этом деле заодно с вами.
Кроукер вспомнил холодные желтые глаза Антонио и Хейтора и торопливо сказал:
– Не думаю, чтобы это было интересно для вас.
Он стал с деланным удовольствием есть свою рыбу, не чувствуя ее вкуса, стараясь не глядеть на обиженное лицо Дженни.
– Честно говоря, мне бы тоже этого хотелось, Дженни...
Она недоуменно вскинула голову:
– Так за чем же дело стало?
– Я падаю в какой-то колодец, слепой, словно летучая мышь днем, и не хочу тянуть вас за собой.
– Даже если я сама этого хочу?
– Дело не в вашем желании или нежелании. Вы же ничего не знаете...
– Так в чем дело? – Она развела руками. – Я очень люблю и умею слушать.
Кроукер покачал головой:
– Давайте забудем об этом.
– Вот те раз! Я от чистого сердца хочу сделать доброе дело, а вы не даете!
– Дженни...
– Нет, нет и еще раз нет! Дело зашло слишком далеко, теперь это уже вопрос доверия, не так ли? Ну хорошо, тогда выслушайте меня. – На ее лице появилось смешанное выражение горечи и сожаления. – Насколько была успешной моя профессиональная карьера, настолько оказалась несчастной моя личная жизнь. Я развелась с мужем, и мы оба тогда считали, что это произошло из-за моего чрезмерного увлечения работой. Но теперь я знаю правду, и она гораздо печальнее. Дело в том, что мой муж был хорошим человеком.
По небу прокатился громовой раскат, у пристани плясали на якорях рыбачьи лодки.
Дженни пожала плечами.
– Кто знает, может, в глубине души я считаю, что недостойна хорошего человека. Стоит только припомнить, с какими мужчинами я имела дело после развода. Взять хотя бы мое последнее увлечение – Дино. Он отлично одевался, ездил на «феррари», этакий огромный самец, гордящийся своей сексуальной силой... «Джен, я буду трахать тебя, пока ты не закричишь!» Он действительно любил так говорить, но, что гораздо хуже, мне это нравилось.
Она взглянула в глаза Кроукера, ожидая увидеть в них осуждение.
– И что же? Мы занимались сексом по полтора часа непрерывно, но вместо оргазма я получила инфекцию мочеполовой системы!
Оба тихо рассмеялись, но веселье длилось недолго, слишком напряженной была атмосфера вокруг них. Помолчав немного, она продолжала:
– Теперь ты понимаешь меня? – Незаметно для себя она перешла на «ты». – Я страшно удивилась, когда поняла, что меня влечет к тебе, потому что ты как раз и есть очень хороший человек. Я поняла это с самого начала, как только мы познакомились. А твое отношение к Рейчел так тронуло мое сердце...
Кроукер чувствовал, что она еще не все сказала, но Дженни замолчала. Между ними протянулась невидимая нить взаимного притяжения, невысказанные слова симпатии повисли в воздухе, жаркие искры желания, казалось, вот-вот готовы были вспыхнуть между двумя натянутыми как струна телами.
– Нет, я не умею этого, – прошептала Дженни, – у меня это никогда не получалось.
– Как приятно слышать, что ты хоть чего-то не умеешь.
– А еще я не умею кататься на лыжах, – смущенно прошептала она.
Взяв ее за руку, Кроукер поднялся.
– А мы и не собираемся кататься сейчас на лыжах...
Для Кроукера первые прикосновения, когда страсть смывает все границы, всегда были самыми чудесными. От предвкушения в нем закипала кровь.
Они стояли посередине комнаты, босиком на толстом ковре и медленно ласкали друг друга. От нее пахло лимоном и сандаловым деревом, и когда ее волосы коснулись его щеки, дрожь вожделения пробежала по его телу.
– Мне нравится ласкать тебя, касаться твоей кожи, – тихо прошептал Кроукер.
Она прижалась к его плечу и тихо прошептала:
– Скажи мне, какая я, что тебе нравится делать со мной...
Он послушно выполнил ее просьбу, рассказывая, что чувствует, лаская ее тело, отвечавшее трепетом на его прикосновения.
Указательным пальцем он коснулся ее шеи и почувствовал, как лихорадочно пульсирует сонная артерия. Потом он провел пальцем до ямочки над ключицей и дальше, по округлой груди, пока не коснулся напряженного соска. И обо всем этом он нашептывал ей в самое ухо. В ответ она прижималась к нему всем телом, и Кроукер понял, что ее возбуждали не только его прикосновения, но и то, что он доказывал ей словами, что думает о ней, что он сам движим не только животной страстью.
Нет ничего страшнее для женщины, чем чувствовать себя забытой во время близости.
Его руки скользнули на ее бедра, и она ловким движением забралась на него, словно на дерево, обняв руками шею, а щиколотки скрестив на пояснице. Кроукер забыл про боль в избитом теле. Он притянул Дженни к себе, не переставая шептать о том, что он чувствует. Дрожа и осыпая его поцелуями, Дженни тоже стала говорить ему о своих ощущениях. Она была вся горячая, влажная и открытая, поэтому Кроукер вошел в нее, не испытав ни малейшего сопротивления. Каждое движение его тела Дженни сопровождала лихорадочным лепетом, еще больше возбуждавшим их обоих. Оргазм у нее наступил удивительно быстро, и пока Кроукер приходил в себя, она снова крепко прижалась к нему, шепча нежные слова и тихо постанывая от наслаждения. И Кроукер был неутомим.
Сейчас это была совсем другая Дженни Марш! Это была не та хладнокровная женщина – врач, хирург, властно распоряжавшаяся в отделении диализа больницы «Ройал Поинсиана». Интересно, кто еще видел ее такой? Возможно, ее муж, но только не этот жеребец Дино и не прочие ее незадачливые любовники. Это был тот редкий момент безотчетного наслаждения, когда исчезают все условности и ограничения.
В последний раз глубоко войдя в нее, он сам испытал оргазм такой силы, что не удержался от хриплого крика, Дженни тоже пережила очередной оргазм вслед за ним, царапая его потную спину ногтями и крепко сжимая его ягодицы ногами.
Потом, они лежали, обнявшись, в ее постели, не зажигая света. Свет уличных фонарей пробивался сквозь вертикальные жалюзи, рисуя на ее лице кресты и разводы, похожие на татуировку аборигенов. Однако глаза оставались в тени, и Кроукер не мог увидеть их выражения.
Она осторожно провела пальцем по его ссадинам и синякам, словно проверяя, насколько хорошо обработал их доктор Стански.
– У тебя сейчас такой отрешенный взгляд, – прошептала она. – Скажи, о чем ты думаешь?
В ресторане она сказала Кроукеру: «Это вопрос доверия». И она была абсолютно права. Доверие имело огромное значение. Если есть человек, которому ты целиком и полностью можешь доверить свое сердце, все свои самые сокровенные тайны, то все остальное уже не важно. То, что Кроукеру предстояло сделать для спасения жизни Рейчел, было настолько ужасно, что сейчас ему как никогда требовалось утешение, если не сказать прощение.
Дженни мрачно кивнула:
– Не могу понять, почему нам никак не удается справиться с сепсисом.
– Доктор Стански считает, что виной тому чрезвычайная ослабленность Рейчел.
– Согласна, – нахмурилась Дженни. – И все же странно... Она получает курс сильнейших антибиотиков, с помощью которых даже ослабленный организм мог бы вполне успешно бороться с сепсисом, ведь ей же не восемьдесят лет в конце концов! – Она покачала головой. – Однако факт остается фактом, нам не удается избавиться от сепсиса, и он ее постепенно убивает. Теперь донорская почка становится еще необходимее.
Кроукер вытащил пачку документов, полученных от Майера.
– Надеюсь, я принес хорошую новость.
Он подвинулся ближе к свету, и Дженни увидела ссадины и синяки на его лице.
– О Боже! – воскликнула она. – Что с вами случилось?
Кроукер потрогал челюсть, до сих пор нывшую от удара Антонио.
– Сегодня мне крепко досталось. Но не стоит из-за этого волноваться. Доктор Стански уже обработал мои раны, пока мы с ним разговаривали. Удивляюсь, как он не выставил мне счет за медицинские услуги. – Помедлив секунду, Кроукер протянул ей документы: – Дженни, скажите, это может спасти жизнь Рейчел? Без всяких медицинских околичностей, да или нет?
Она задумалась, и Кроукер понимал, о чем она размышляла. Врачи долго добивались статуса полубогов, а довериться собеседнику означало на время отказаться от этой привилегии.
Наконец она кивнула:
– Хорошо, я буду с вами полностью откровенна.
– Поверьте, я очень высоко ценю ваше доверие.
Дженни просмотрела документы и, немного помолчав, спросила:
– Лью, вы серьезно собираетесь воспользоваться незарегистрированным донорским органом?
– Это зависит от того, что вы скажете, – ответил он. – Это настоящие документы? Такая почка действительно существует?
– Да, похоже, документы настоящие, но...
– Тогда я добуду эту почку.
– Но... – Дженни вскинула зеленые глаза на Кроукера.
– Никаких «но»! Сейчас важно только одно – спасти жизнь Рейчел.
– Но вы даже не знаете, откуда взялась эта почка! – резко возразила Дженни.
Кроукер постучал пальцем по пачке документов.
– Судя по этим бумагам, она оттуда же, откуда берутся другие донорские органы – из Объединенной сети трансплантатов.
– Правильно, – сказала Дженни, но глаза говорили иное. – Но этого не может быть, потому что я постоянно запрашиваю их базу данных, и клянусь вам, там такой почки нет! – Она взмахнула пачкой документов. – Последний раз я проверяла это пару часов назад, между операциями. Эта почка не зарегистрирована, это незаконно!
Кроукер почувствовал, как у него подогнулись колени, и вся боль, которую ему пришлось испытать за весь этот долгий и изнурительный день, снова навалилась на него.
– Боже милостивый, Дженни, не делайте этого, пожалейте Рейчи! Ведь раньше вы говорили, что для нее могли бы сделать исключение и пересадить ей незарегистрированную почку!
– То была минутная слабость или минутное безумие... – Она явно смутилась. – Сама не понимаю... – Она покачала головой. – Но теперь благоразумие и здравомыслие вернулись ко мне. Я не прикоснусь к незарегистрированной почке.
– Даже если речь идет о спасении жизни Рейчел?
– Да, даже в этом случае, – ровным тоном ответила она.
Напряжение между ними росло. Дженни обладала сильным характером и привыкла придерживаться строгих принципов. Это было ее достоинством, но сейчас Кроукеру нужно было, чтобы она вошла в его чертовски трудное положение. Ведь это его, а не ее племянница могла умереть в любую минуту, ведь это он потерял эту девочку много лет назад и чудом обрел ее вновь в этой трагической ситуации. Мысль о том, что он может опять потерять Рейчел, и на этот раз навсегда, была нестерпимой.
– Лью, я знаю, вы готовы сдвинуть горы для нее, – сказала Дженни, опровергая его мысли. – Я вижу это в каждом вашем движении, в каждом вопросе и взгляде. Но вы должны выслушать меня. Нельзя, вы слышите, нельзя пользоваться незарегистрированной почкой! В противном случае вы не только совершите смертельный грех, но сами станете соучастником гнусного преступления!
Ее зеленые глаза сверкали решимостью, и Кроукеру стало окончательно ясно, что они оба зашли в тупик.
Что бывает, когда коса находит на камень?
Но самое страшное заключалось в том, что он признавал ее правоту. Думая об Антонио и Хейторе, этих чудовищах, охотившихся за людьми, словно за лесной дичью, и вырезавших у них внутренние органы, Кроукер точно знал, что ни за что на свете не согласится быть их соучастником. Но у него еще осталась призрачная надежда на то, что почка, которую ему предлагал Майер, была получена не преступным путем, поэтому он решил пройти весь путь до конца, даже если этот конец окажется слишком страшным и жестоким.
– А что, если эта почка получена законным путем? – спросил он.
– Гадание на кофейной гуще, Лью...
Поколебавшись, она все же подошла к компьютеру. Глядя на ее руки, Кроукер подумал, что у хирургов и у музыкантов одинаковые пальцы, умные и словно существующие сами по себе, выполняющие каждый свою задачу, что создавало впечатление, будто у человека не две, а по крайней мере десять рук.
Быстрыми, уверенными движениями Дженни набрала код доступа к базе данных Объединенной сети трансплантатов. Голубоватый отсвет экрана падал на ее лицо и делал ее похожей на сказочную фею из детской книжки. Получив подтверждение доступа в базу данных, она набрала на клавиатуре серийный номер почки, которую предлагал Майер. Взглянув на экран, она вдруг слабо ахнула.
– Что такое? – встревоженно спросил Кроукер, который со своего места не мог разобрать текст на экране.
– Этого не может быть, – прошептала Дженни, поворачиваясь к Кроукеру. – Эта почка действительно зарегистрирована! Более того, она зарезервирована для Рейчел!
Кроукера захлестнула горячая волна радости.
– Значит, она существует, – прошептал он. – И она вполне законна.
Ему казалось, что в окружающей его полной тьме безнадежности вдруг засиял луч надежды, дорога к которому была опасной, пустынной и губительной для его души. Но для Рейчел это был благословенный путь к спасению, к жизни.
– Слава Богу! – едва слышно произнес он.
Потом ему в голову пришла новая мысль.
– Дженни, если эта почка уже в банке данных Объединенной сети трансплантатов, то, возможно, мы уже можем получить ее, раз она зарезервирована для Рейчел?
Пробежав пальцами по клавиатуре, Дженни покачала головой.
– Не получится. Хотя орган зарегистрирован, он еще «на пути» к банку. И это обычное дело. Как только получено согласие донора, проводят анализы крови и антигенов, и тут же сообщение об этом органе поступает в информационную сеть. Полагаю, донор находится где-то в Южной Флориде, но сама почка еще не готова.
Кроукер чертыхнулся про себя. Он-то надеялся перехитрить Майера и заполучить донорскую почку без выполнения неслыханных условий адвоката. Однако Майер, похоже, все предусмотрел.
Дженни выключила компьютер и откинулась на спинку стула. Она прикрыла глаза, и Кроукер залюбовался ее профилем, изящным и строгим.
Потом она взглянула на Кроукера и спросила:
– Лью, как вам удалось совершить это чудо?
Он беспомощно развел руками.
– По самому определению, чудеса не поддаются объяснению.
– Согласна. И все же, как вы это сделали?
Кроукер молча смотрел ей в глаза.
– Ну хорошо. – Она опустила свои зеленые глаза. – Но время идет, сепсис убьет Рейчел за несколько дней, если нам так и не удастся с ним справиться. Шансы на спасение тают с каждым днем... Скажите вашему донору, что мне понадобится некоторое время, чтобы проверить результаты тестов, указанные в документах. Обычно я делаю биопсию почки реципиента, прежде чем решиться на трансплантацию, но в данном случае я не стану этого делать, так как состояние Рейчел слишком тяжелое, чтобы она могла перенести сразу две операции подряд. Как только почка будет получена, я немедленно приступлю к проведению операции по ее пересадке.
– Отлично, – сказал Кроукер, чувствуя, как за ним захлопнулась стальная дверь. Теперь у него нет иного выхода, кроме как позвонить Майеру и принять ужасные условия сделки. Он должен был сделать это ради спасения жизни Рейчел. Завтра, после полуночи он убьет Хуана Гарсию Барбасену. Сам дьявол взял Кроукера за горло и было неизвестно, отпустит ли он его после выполнения условий Майера.
Словно во сне или под действием наркотиков он протянул руку к телефонному аппарату на столе рядом с компьютером и набрал номер Майера. Он оставил на автоответчике срочное сообщение и номер своего сотового телефона.
– Я должен дождаться, пока мне перезвонят, – сказал он Дженни.
– Хорошо. Ну что же, здесь нам делать больше нечего. – Она приложила руку к животу. – Похоже, мой желудок требует пищи. Он настоятельно просит покормить его.
Когда они подъехали к ресторану, пошел дождь, и не просто дождь, а настоящий тропический ливень.
Ресторан «Огни гавани» располагался недалеко от того района, где жила Мэтти, и был очень популярен среди молодежи. В этом ресторане звучала музыка шестидесятых годов, вновь вошедшая в моду. Кроукер припарковал машину, с трудом найдя свободное место, и заглушил мотор. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя на уличные огни, отражающиеся в блестящем зеркале мокрого асфальта. Между машинами пробегали люди, согнувшись от ветра и дождя.
– Кажется, вы сейчас очень далеко отсюда. Что вы там видите?
Кроукер вздрогнул и очнулся. Как он мог забыть про Дженни?!
– Я думал обо всех обещаниях, которые я давал и исполнял. Ни одно из них не кажется мне столь важным, как обещание оберегать Рейчел от всех бед и напастей, которое я дал сам себе.
В ресторане было прохладно. Загорелая длинноногая официантка с любезной улыбкой повела их через отделанный деревом зал. Справа, сквозь клубы пара поблескивала сталью кухня, слева шумел переполненный бар. Звучала старая песенка – «Увидимся в сентябре», напомнившая Кроукеру жаркие ночи его юности.
– Может, мы сядем на веранде? – спросила Дженни. – После целого дня, проведенного в операционной, шумные компании действуют мне на нервы.
Кроукер отметил, что усталость не только не лишила Дженни привлекательности, но, напротив, добавила ей томного очарования.
– Слишком много человеческой плоти прошло сегодня через мои руки...
Кроукер с готовностью кивнул:
– Согласен. У меня голова раскалывается от кондиционеров.
Кроме них, на веранде под огромным голубым навесом никого не было. Официантка зажгла на их столике свечи. Нежное оранжевое пламя дрожало под порывами ветра, отбрасывая неровно пляшущие тени на стену.
Дженни заказала шотландское виски, а Кроукер – содовую с лимонным соком и двойной кофе. Сидя напротив Дженни, он любовался игрой живого пламени свечей в ее зеленых глазах.
Дождевые струи барабанили по навесу, разбрызгиваясь крохотными фонтанчиками на перилах. Официантка принесла заказанные напитки и меню.
Кроукер залпом осушил бокал с содовой и принялся за кофе.
– Могу я задать вам один вопрос, Дженни? – Получив ее молчаливое согласие, он продолжал: – Вам лично приходилось сталкиваться с нелегальными донорскими органами?
Дженни молча внимательно поглядела на Кроукера. Наверное, именно так она смотрела на вскрытые тела пациентов на операционном столе. Наконец, она произнесла:
– Это из-за Рейчел стало для вас навязчивой идеей?
– Из-за нее, – согласился Кроукер. – И по другим причинам тоже.
– В вас сейчас говорит детектив?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Нет, лично я с этим не сталкивалась. Я уже говорила вам, как отношусь к нелегальным органам.
К ним подошла официантка принять заказ. Дженни заказала мексиканский салат и жареного морского налима со спагетти. Кроукер попросил то же и для себя.
Когда они снова остались одни, Кроукер сказал:
– Тем не менее был такой момент, когда вы практически согласились пересадить любую почку, невзирая на ее происхождение.
– Да, я всерьез думала об этом. – Дженни отпила глоток виски. – Мне это напомнило медицинский колледж. – Она поглядела на Кроукера поверх рюмки. – Временами я чувствовала себя послушницей женского монастыря, мечтающей о сексе. Мои учителя рассказывали о методах проведения той или иной операции, а я все подвергала сомнению. Правильно ли это? Возможно, существует другой, лучший метод? Такие еретические мысли посещали меня не всегда, а только тогда, когда обсуждались сложные операции – например, онкологические – с серьезными побочными эффектами. И тогда я начинала задумываться, почему они приносят больше вреда, чем пользы? Даже если пациенту удавалось сохранить жизнь, он становился слабым, искалеченным существом, обреченным мучиться все оставшиеся годы...
Сильный порыв ветра едва не задул пламя свечей.
– То же самое произошло и сейчас. Меня вновь посетила еретическая мысль, но теперь ко мне вернулось благоразумие.
Кроукер молча прихлебывал кофе, размышляя над ее словами. Она говорила ему сущую правду – для нее медицина была все равно что религия, потому что могла объяснить необъяснимое, превратить хаос в порядок. И нарушение ее правил, пользуясь словами Дженни, было равносильно смертному греху, потому что, кроме этих правил, между ней и непроглядной бездной не было ровным счетом ничего. В этом отношении они были похожи – оба стояли на страже жизни, борясь со злом.
И вместе с этими мыслями к Кроукеру пришло осознание, что стена, разделявшая их, исчезла, оставив их в пугающей близости друг к другу.
Непрекращающийся ливень без устали барабанил по навесу, зловеще пророкотал раскат грома, и через секунду бело-голубая молния прошила темное небо. Коричневый пеликан, потревоженный в своем гнезде под мостом, расправил крылья и медленно полетел низко над водой, выставив вперед огромный клюв.
На веранде появилась официантка с подносом, и в ту же секунду зазвонил сотовый телефон Кроукера. Пока темноглазая официантка расставляла тарелки с едой, он отошел в самый дальний неосвещенный угол веранды. Он прислонился к перилам, дождевые капли падали ему за воротник.
Это звонил Марсель Рохас Диего Майер. Крошечные цифры на кнопках сотового телефона Кроукера горели зеленым фосфоресцирующим светом. Он слушал Майера, не сводя глаз с лица Дженни, как будто ее вид помогал ему противостоять красноречию адвоката. Стоя у последней черты, он вдруг ощутил поднимавшийся откуда-то изнутри страх.
– Договорились, я весь к вашим услугам, – с трудом выдавил Кроукер.
– Вот и отлично! – откликнулся Майер. Казалось, он ни минуты не сомневался в таком исходе. – Значит, осталось только передать вам информацию об объекте. – Он имел в виду жертву, Хуана Гарсию Барбасену, и проявлял разумную осмотрительность, зная, что Кроукер разговаривает по сотовому телефону. – Время прибытия не изменилось – завтра в полночь.
– Где? – Кроукер вновь взглянул на Дженни. Сейчас ему как никогда прежде хотелось быть рядом с ней, стать ее частью, чтобы потом, когда случится неотвратимое и он запятнает свою душу несмываемым страшным грехом, иметь возможность хотя бы надеяться на спасение, идущее от Дженни.
– Об этом не стоит говорить по телефону, – сдержанно произнес Майер. – Приблизительно на юге.
Значит, рядом с Майами.
– Я хочу получить почку до этого времени.
– Сначала поцелуйте его в затылок, да так, чтобы он после этого не встал, – ухмыльнулся Майер. – Тогда ваша племянница получит то, в чем так нуждается.
Кроукер хотел было поспорить, но зачем? Все равно выбора у него не было.
– Мне нужна полная информация о нашем друге.
– Как раз сейчас мы заняты ее составлением, – проговорил Майер. – Он любит менять свои планы в последнюю минуту из соображений безопасности.
– Я не могу ждать, – нетерпеливо сказал Кроукер. – Состояние моей племянницы существенно ухудшилось.
– Тут требуется терпение, мистер Кроукер. Мой клиент хочет все предусмотреть, не оставляя решительно ни малейшего шанса случаю. Советую и вам последовать его примеру. – Голос Майера слегка смягчился. – Поверьте мне, информация облегчит вашу трудную и опасную миссию. Чтобы спасти Рейчел, вы должны действовать безошибочно.
«Да, я должен убить Хуана Гарсию Барбасену с первого же выстрела, – подумал Кроукер, – но что после этого будет со мной? Как я буду жить дальше?»
– А если она умрет, пока я буду ждать ваших дальнейших указаний?
– А что, если небо упадет на землю, и нас всех смоет в океан? – равнодушно отозвался Майер. – Надо надеяться на лучшее, сэр.
Интересно, была ли эта вера у самого Майера?
– Жду встречи с вами завтра в половине одиннадцатого утра, не позднее. Больше ждать я не могу, – сказал Кроукер. – Я буду на смотровой площадке, рядом с кафе для журналистов.
– Хорошо, я тоже буду там, – помедлив, ответил Майер.
– Смотрите же, обязательно приходите, – сказал Кроукер. – Время сейчас работает против меня.
Спрятав сотовый телефон в карман, Кроукер вернулся к столику.
– Я попросила унести наши тарелки, иначе еда остыла бы, – сказала Дженни, и в ее глазах он увидел молчаливый вопрос.
Благодарно кивнув, Кроукер сел на свое место. То, что она не стала есть без него, было приятно, словно нежный поцелуй в щеку. Кроукер старался успокоиться. Не имело значения, что ждало его впереди. Надо было спасать Рейчел.
– Ну как? Все в порядке? – не сумела скрыть своей тревоги Дженни. – У нас будет эта почка?
– Да, как только я заплачу за нее.
– Неужели деньгами?
Кроукер промолчал, удивляясь ее проницательности.
Официантка вновь принесла тарелки с едой и спросила, не хотят ли они еще чего-нибудь. Кроукер поблагодарил ее и отказался.
– Больше не буду спрашивать. – Дженни принялась за рыбу. – Собственно, это не мое дело.
Над водой поднялся туман, закручиваясь, словно венские локоны, рассыпанные по подушке.
Кроукер взглянул на Дженни. Мельчайшие капли дождевой воды сверкали бриллиантами в ее рассыпанных ветром волосах, в зеленых прозрачных глазах отражались свечи. Он пожалел, что это свидание было назначено им для того, чтобы получить ее профессиональный совет. Она ему очень нравилась, его влекло к ней.
Дженни ловко намотала спагетти на вилку.
– Пока вы там разговаривали по телефону, я думала... Собственно, дело в том, что я бы хотела быть в этом деле заодно с вами.
Кроукер вспомнил холодные желтые глаза Антонио и Хейтора и торопливо сказал:
– Не думаю, чтобы это было интересно для вас.
Он стал с деланным удовольствием есть свою рыбу, не чувствуя ее вкуса, стараясь не глядеть на обиженное лицо Дженни.
– Честно говоря, мне бы тоже этого хотелось, Дженни...
Она недоуменно вскинула голову:
– Так за чем же дело стало?
– Я падаю в какой-то колодец, слепой, словно летучая мышь днем, и не хочу тянуть вас за собой.
– Даже если я сама этого хочу?
– Дело не в вашем желании или нежелании. Вы же ничего не знаете...
– Так в чем дело? – Она развела руками. – Я очень люблю и умею слушать.
Кроукер покачал головой:
– Давайте забудем об этом.
– Вот те раз! Я от чистого сердца хочу сделать доброе дело, а вы не даете!
– Дженни...
– Нет, нет и еще раз нет! Дело зашло слишком далеко, теперь это уже вопрос доверия, не так ли? Ну хорошо, тогда выслушайте меня. – На ее лице появилось смешанное выражение горечи и сожаления. – Насколько была успешной моя профессиональная карьера, настолько оказалась несчастной моя личная жизнь. Я развелась с мужем, и мы оба тогда считали, что это произошло из-за моего чрезмерного увлечения работой. Но теперь я знаю правду, и она гораздо печальнее. Дело в том, что мой муж был хорошим человеком.
По небу прокатился громовой раскат, у пристани плясали на якорях рыбачьи лодки.
Дженни пожала плечами.
– Кто знает, может, в глубине души я считаю, что недостойна хорошего человека. Стоит только припомнить, с какими мужчинами я имела дело после развода. Взять хотя бы мое последнее увлечение – Дино. Он отлично одевался, ездил на «феррари», этакий огромный самец, гордящийся своей сексуальной силой... «Джен, я буду трахать тебя, пока ты не закричишь!» Он действительно любил так говорить, но, что гораздо хуже, мне это нравилось.
Она взглянула в глаза Кроукера, ожидая увидеть в них осуждение.
– И что же? Мы занимались сексом по полтора часа непрерывно, но вместо оргазма я получила инфекцию мочеполовой системы!
Оба тихо рассмеялись, но веселье длилось недолго, слишком напряженной была атмосфера вокруг них. Помолчав немного, она продолжала:
– Теперь ты понимаешь меня? – Незаметно для себя она перешла на «ты». – Я страшно удивилась, когда поняла, что меня влечет к тебе, потому что ты как раз и есть очень хороший человек. Я поняла это с самого начала, как только мы познакомились. А твое отношение к Рейчел так тронуло мое сердце...
Кроукер чувствовал, что она еще не все сказала, но Дженни замолчала. Между ними протянулась невидимая нить взаимного притяжения, невысказанные слова симпатии повисли в воздухе, жаркие искры желания, казалось, вот-вот готовы были вспыхнуть между двумя натянутыми как струна телами.
– Нет, я не умею этого, – прошептала Дженни, – у меня это никогда не получалось.
– Как приятно слышать, что ты хоть чего-то не умеешь.
– А еще я не умею кататься на лыжах, – смущенно прошептала она.
Взяв ее за руку, Кроукер поднялся.
– А мы и не собираемся кататься сейчас на лыжах...
* * *
Тим Бакли пел свои грустные песни о несбывшихся надеждах и горьких расставаниях, от которых хотелось плакать. Квартира Дженни была напоена его музыкой, словно фимиамом, и одно это многое рассказало Кроукеру о потаенной стороне ее личности.Для Кроукера первые прикосновения, когда страсть смывает все границы, всегда были самыми чудесными. От предвкушения в нем закипала кровь.
Они стояли посередине комнаты, босиком на толстом ковре и медленно ласкали друг друга. От нее пахло лимоном и сандаловым деревом, и когда ее волосы коснулись его щеки, дрожь вожделения пробежала по его телу.
– Мне нравится ласкать тебя, касаться твоей кожи, – тихо прошептал Кроукер.
Она прижалась к его плечу и тихо прошептала:
– Скажи мне, какая я, что тебе нравится делать со мной...
Он послушно выполнил ее просьбу, рассказывая, что чувствует, лаская ее тело, отвечавшее трепетом на его прикосновения.
Указательным пальцем он коснулся ее шеи и почувствовал, как лихорадочно пульсирует сонная артерия. Потом он провел пальцем до ямочки над ключицей и дальше, по округлой груди, пока не коснулся напряженного соска. И обо всем этом он нашептывал ей в самое ухо. В ответ она прижималась к нему всем телом, и Кроукер понял, что ее возбуждали не только его прикосновения, но и то, что он доказывал ей словами, что думает о ней, что он сам движим не только животной страстью.
Нет ничего страшнее для женщины, чем чувствовать себя забытой во время близости.
Его руки скользнули на ее бедра, и она ловким движением забралась на него, словно на дерево, обняв руками шею, а щиколотки скрестив на пояснице. Кроукер забыл про боль в избитом теле. Он притянул Дженни к себе, не переставая шептать о том, что он чувствует. Дрожа и осыпая его поцелуями, Дженни тоже стала говорить ему о своих ощущениях. Она была вся горячая, влажная и открытая, поэтому Кроукер вошел в нее, не испытав ни малейшего сопротивления. Каждое движение его тела Дженни сопровождала лихорадочным лепетом, еще больше возбуждавшим их обоих. Оргазм у нее наступил удивительно быстро, и пока Кроукер приходил в себя, она снова крепко прижалась к нему, шепча нежные слова и тихо постанывая от наслаждения. И Кроукер был неутомим.
Сейчас это была совсем другая Дженни Марш! Это была не та хладнокровная женщина – врач, хирург, властно распоряжавшаяся в отделении диализа больницы «Ройал Поинсиана». Интересно, кто еще видел ее такой? Возможно, ее муж, но только не этот жеребец Дино и не прочие ее незадачливые любовники. Это был тот редкий момент безотчетного наслаждения, когда исчезают все условности и ограничения.
В последний раз глубоко войдя в нее, он сам испытал оргазм такой силы, что не удержался от хриплого крика, Дженни тоже пережила очередной оргазм вслед за ним, царапая его потную спину ногтями и крепко сжимая его ягодицы ногами.
Потом, они лежали, обнявшись, в ее постели, не зажигая света. Свет уличных фонарей пробивался сквозь вертикальные жалюзи, рисуя на ее лице кресты и разводы, похожие на татуировку аборигенов. Однако глаза оставались в тени, и Кроукер не мог увидеть их выражения.
Она осторожно провела пальцем по его ссадинам и синякам, словно проверяя, насколько хорошо обработал их доктор Стански.
– У тебя сейчас такой отрешенный взгляд, – прошептала она. – Скажи, о чем ты думаешь?
В ресторане она сказала Кроукеру: «Это вопрос доверия». И она была абсолютно права. Доверие имело огромное значение. Если есть человек, которому ты целиком и полностью можешь доверить свое сердце, все свои самые сокровенные тайны, то все остальное уже не важно. То, что Кроукеру предстояло сделать для спасения жизни Рейчел, было настолько ужасно, что сейчас ему как никогда требовалось утешение, если не сказать прощение.