Ванделер Альберта. Солнечный поцелуй

   Он повернулся и как ни в чем не бывало зашагал по коридору.
   Вернувшись в кабинет, Шеннон села за компьютер и постаралась сконцентрироваться на работе. Обычно для каждой рубрики она выбирала три-четыре темы, ориентируясь либо на письма и звонки, либо на собственные предпочтения. Так, прежде всего, наркотики в школе… после того жуткого случая в Миннесоте, где тринадцатилетняя девочка умерла от передозировки… какие у него необычные глаза, то обдают тебя холодом, то пышут жаром… Стоп, хватит! Итак, наркотики в школе. Надо поговорить с кем-то из полиции, нельзя выставлять себя полным профаном… и улыбка, от которой ноги становятся мягкими, как воск… Черт возьми, ты способна думать о чем-то ином, кроме…
   Промучившись минут десять, Шеннон с досадой выключила компьютер и посмотрела на часы — всего-то начало двенадцатого. Обычно по понедельникам она еще до ланча определялась с темами пятничного выпуска, а вторую половину дня посвящала работе на радио. Но сегодня все указывало на то, что планы придется менять.
   В кабинете было непривычно тихо, и Шеннон повернулась к Шейле. Та вычитывала какой-то текст и то ли уж очень увлеклась, то ли делала вид, что в комнате больше никого нет.
   — Эй, как дела? Шейла не ответила.
   — Ты на что-то обиделась?
   Ссоры между ними возникали часто, иногда по пустякам, порой вообще без повода, но обе понимали, что работа в одном помещении предполагает по меньшей мере минимум общения, и старались не зацикливаться на мелких недоразумениях.
   — Даже не сказала, что знакома с Эберноттом, — с обидой пробурчала Шейла. — А уж чего скрывать…
   — С чего ты решила, что я с ним знакома? — искренне удивилась Шеннон. — Да, видела его один раз, в пятницу. Но я же тебе рассказывала. Мы с ним просто столкнулись в коридоре. На большее не хватило времени.
   — Просто столкнулись, — передразнила Шейла. — То-то он тебя так обхаживал. И за руку брал, и в глаза глядел. Это не только я — все заметили. Ну признавайся, что у тебя с ним?
   — Ей-богу ничего. Сказал, что хочет посмотреть мои материалы. — А что, так ведь оно и было. По крайней мере, себя Шеннон в этом почти убедила. — Назначил аудиенцию. Завтра в двенадцать. Вот и все.
   — Хм. — Шейле, конечно, хотелось услышать другое, но, зная скрытность коллеги во всем, что имело отношение к ее личной жизни, она на большее и не рассчитывала. — Ну и как он тебе?
   — Кто?
   — Ох, не прикидывайся дурочкой. Эбернотт, конечно. — Она откинулась на спинку стула, закинула голову и мечтательно закрыла глаза. — Вот это мужчина, да? Наш Саймон ему и в подметки не годится. Даже Дик Гвардиола, уж на что представительный мужчина, но и он… бледноват.
   — А по-моему, ничего особенного, — пожав плечами, ответила Шеннон, старательно контролируя тембр голоса. — Да, говорят о нем много, но… не знаю… Как говорится, поживем — увидим.
   — Нет-нет, ты не права, — горячо возразила Шейла. — Таких мужчин теперь днем с огнем не сыщешь. Штучный товар. Эксклюзивное издание. — Она картинно вздохнула. — Мачо.
   — Меня другое удивило. — Шеннон попыталась увести разговор на менее зыбкую почву. — Зачем ему покупать «Ньюс»? Раньше ведь он только менеджментом занимался. Что-то вроде кризисного управляющего. А тут…
   — А тут все просто, — с готовностью подхватила Шейла. — Я тебе объясню. Эбернотт набил руку, вник в суть дела, заработал кое-какие денежки и решил, что может идти дальше. Поднимать, так сказать, планку.
   — То есть?
   Покупает газету. За пару лет выводит ее в высшую лигу. А потом продает. Но уже совсем за другие денежки. Пара миллионов в кармане — не так уж и плохо.
   — Думаешь, дело именно в этом? — внезапно погрустнев, спросила Шеннон. — Думаешь, ему нужны только деньги?
   — А что же еще?! — воскликнула Шейла. — Держу пари, через пару лет мы все окажемся в кармане какого-нибудь тупого магната, которому газета нужна только для того, чтобы хвастать ею на банкетах. — Она помолчала и негромко добавила: — Это в лучшем случае. Боюсь, как бы Могучий Вине не отправил нас всех на улицу. Тебе-то, понятно, опасаться нечего, а вот мне…
   Они помолчали. Шеннон посмотрела на часы — почти двенадцать.
   — Не знаю, как ты, а я совершенно не в состоянии работать. Может, сорвемся пораньше на ланч? Честно говоря, на душе кошки скребут.
   — Не у тебя одной.
   — Я бы даже выпила.
   — А я бы составила тебе компанию.
   — Пошли.
 
   — Спасибо, миссис Далтон, вы отлично поработали. — Винсент Эбернотт пробежал глазами длинный список сотрудников газеты. Шеннон Ридж значилась в нем под номером 43. — Пожалуйста, подготовьте график к завтрашнему утру. Только отметьте, что с двенадцати до половины первого я буду занят. С мисс Ридж.
   — Хорошо, мистер Эбернотт.
   — Думаю, по полчаса мне для начала вполне хватит.
   Секретарша молча наклонила голову.
   — И не более восьми человек в день, — добавил Винсент.
   — Я все сделаю так, как вы хотите.
   — Вот и отлично. — Он поднялся из-за стола. — Я сегодня не успел позавтракать, так что на ланч пойду раньше. Что вы мне порекомендуете?
   Миссис Далтон на секунду задумалась.
   — В этом здании есть кафетерии. На каждом четном этаже. Я бы сказала, на троечку.
   — Понятно.
   — На улице, в пределах двухсот метров в ту и другую сторону, два заведения — суши-бар «Киото» и пиццерия «Дольче Вита». Немногим лучше. Рекомендую ресторан «Глейзер» в переулке за первым поворотом налево.
   — Благодарю, мисс Далтон. Вы сэкономили мое время. Я вернусь к половине второго.
   Спустившись вниз, Эбернотт вышел на улицу, повернул, следуя указаниям секретарши, направо и зашагал по улице.
   День обещал закончиться поздним вечером, и он знал, что так будет еще долго. Новое дело всегда требует полной отдачи. Конечно, можно было бы и не связываться с покупкой «Ньюс», но, с другой стороны, тридцать четыре года не тот возраст, чтобы останавливаться на достигнутом и почивать на лаврах. Настоящий мужчина всегда идет вперед, ставя перед собой новые цели, отвечая на вызовы, доказывая всем и себе в первую очередь, что ничего невозможного нет. Сидеть на скамеечке и смотреть, как, образно говоря, крутятся колеса, — не его удел. Да и повторять трижды пройденный путь слишком скучно. Новое предприятие могло стать очередной ступенькой вверх, а топтание на месте в бизнесе равнозначно сползанию вниз.
   Да, дел впереди много, и времени на раскачку нет. Надо как можно скорее познакомиться с людьми, оценить потенциал каждого, наметить перспективы.
   — Да, перспективы, — задумчиво пробормотал Винсент Эбернотт, вспомнив Шеннон Ридж.
   Несмотря на все усилия, мысли то и дело поворачивали к ней. Ему нравились такие, как Шеннон: независимые, гордые, умеющие постоять за себя. К тому же она, определенно, не даром ела свой хлеб. Он уже успел сравнить ее работу с тем, что делала прежняя ведущая рубрики Лиз Кранц. В материалах Лиз чувствовался профессионализм, жизненный опыт, основательность и рассудительность. Шеннон брала другим: страстностью, задором, свежестью мыслей и искренностью. А ведь разговор по душам — это прежде всего искренность и заинтересованность. Разумеется, не все было гладко, и кое в чем ей требовалась подсказка, но в целом…
   Ладно, приятель, признайся, что она просто тебя зацепила.
   Что ж, пусть так. В конце концов он свободен от обязательств. Винсент Эбернотт знал, что нравится женщинам, но старался не заводить служебных романов и никогда не давал никому серьезных обещаний. Не считая Камиллы.

4

   Принципы и правила полетели ко всем чертям, когда он познакомился с Камиллой. Она была невероятно, потрясающе, сногсшибательно красива: высокая блондинка с шикарной фигурой, точеными чертами лица, золотистыми волосами, зелеными глазами и низким, грудным голосом. Когда она смеялась, в нем напрягался каждый нерв, каждый мускул. Когда она танцевала, его пожирало пламя страсти. Когда она улыбалась ему, его душа улетала в рай. Стоит ли говорить о том, что случилось, когда она взмахнула ресницами и пригласила его на чашечку чаю?
   Они поженились через два месяца после знакомства. Поженились, несмотря на то что друзья в один голос призывали его опомниться, одуматься или хотя бы подождать. Он никого не слушал. Он был готов ради нее на все. Он считал, что ему сказочно повезло. В общем, классический случай.
   Глаза открылись только месяца через два после свадьбы. Милая, добрая, понимающая, заботливая красавица превратилась в жадную, вульгарную, пошлую, злую и эгоистичную особу, занятую только собой и видящую в муже исключительно средство для достижения собственных целей.
   Еще через месяц он окончательно убедился в том, что совершил самую большую в жизни ошибку. Камиллу интересовали только деньги. Она не желала ни учиться, ни работать, а все свободное время проводила в походах по салонам красоты, магазинам, на вечеринках и приемах или перед телевизором.
   Он предложил развестись. Камилла отказалась. Они разъехались. Содержание супруги обходилось недешево, но Винсент понимал — за ошибки надо платить. Полгода назад она потребовала развода, объяснив это заботой о его будущем.
   — У нас ничего не получилось, Вине, — с притворной печалью говорила Камилла. — Мы слишком разные люди. Но у тебя еще все впереди. Ты обязательно встретишь новую любовь. Я не хочу связывать тебе крылья.
   Он молчал, ожидая, что последует дальше.
   — Ты такой талантливый. О тебе говорит вся Америка. Твои проекты… — О его проектах Камилла имела такое же представление, как о фауне пустыни Гоби. — Они такие… талантливые. Ты уже заработал кучу денег и, несомненно, заработаешь еще больше.
   Он насторожился — разговор переходил на практическую плоскость.
   — Мне будет трудно одной. — Она промокнула платком сухие глаза. — Да, трудно. Но я хочу работать. У меня есть планы. Мы с Риком…
   — Ты имеешь в виду Рика Армстронга? — уточнил Винсент. Ее новый роман не был для него тайной.
   — Э… да. Ты только не думай…
   Спектакль успел изрядно его утомить. Винсент знал Рика Армстронга, молодого и многообещающего архитектора, попавшегося, похоже, на тот же, что и он, крючок. В этом не было ничего удивительного — Камилла могла свести с ума любого мужчину, а безумцами легко управлять.
   — Сколько?
   Она сделала вид, что не поняла вопрос.
   — Что?
   — Сколько денег тебе нужно? Во сколько ты оценила мою свободу?
   Ей даже удалось выжать слезу. Винсент подумал, что если бы Камилла пошла в актрисы, то, возможно, могла бы зарабатывать на сносное существование.
   — Как ты можешь так говорить! Я столько для тебя сделала! Если бы мне нужны были деньги…
   Он поморщился. Нет, слишком наигранно, слишком неестественно. Впрочем, искренность и естественность для театра не самое главное.
   — Й все-таки?
   Она закусила губу и настороженно посмотрела на него исподлобья. В этот момент Винсент понял, что жизненный опыт обходится порой слишком дорого.
   — Миллион.
   Он согласно кивнул, и она не выдержала, улыбнулась. Триумфально. Хищно.
   — Я дам тебе пятьсот тысяч.
   Кто бы мог подумать, что столь красивое лицо может быть таким злобным.
   — Этого мало!
   Винсент пожал плечами и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла.
   — Можешь подать в суд. Но имей в виду, что, во-первых, суд примет решение не раньше чем через пару месяцев, а за это время Рик Армстронг может рассмотреть то, чего не видит сейчас. Во-вторых, у меня есть деньги на хороших адвокатов, а у тебя их нет. В-третьих, полмиллиона неплохой заработок за полгода супружеской жизни. Думаю, на то, чтобы заработать вторую половину, тебе понадобится намного больше времени. И, наконец, в-четвертых, я могу рассказать обо всем Рику. Уверен, он и не догадывается, как…
   — Ладно, — процедила сквозь зубы Камилла. — Я согласна. Меня больше устроят наличные.
   — Не сомневаюсь. Двести пятьдесят тысяч ты получишь завтра. Остальную сумму после развода.
   Она медленно и грациозно поднялась, демонстративно качнув перед ним бедрами, и Винсент почувствовал, как закипает в крови дикое, первобытное желание.
   — Не хочешь? На прощание?
   Он заставил себя посмотреть ей в глаза.
   — Нет.
   Камилла усмехнулась и, наклонившись, прошептала ему на ухо:
   — А ведь ты хочешь меня, Вине. Даже встать боишься. Так вот что я тебе скажу: когда ты мне понадобишься, я приду и поманю тебя пальцем. И ты ничего не сможешь поделать. Потому что запал на меня. Потому что ты — слабак. Я у тебя в крови — навечно.
   Ему стоило немалых трудов промолчать, до боли закусив губу. В тот момент Винсент понял еще одну истину: красота бывает страшной.
 
   Впереди уже показался тот самый поворот направо, о котором говорила миссис Далтон, когда из-за распахнувшейся двери пиццерии пахнуло теплым, острым ароматом.
   А почему бы и нет?
   Он сбежал по каменным, посыпанным опилками ступенькам и оказался в небольшом фойе. Одна дверь вела в полупустой зал, другая — в небольшой, но уютный бар, заполненный, как говорится, под завязку. Колеблясь между естественным желанием выпить холодного пива и нежеланием пробиваться через толпу, Винсент остановился в нерешительности и вдруг увидел через стеклянную перегородку нечто такое, что заслуживало внимания.
   Две молодые женщины, восседая на высоких, обитых красной кожей табуретах, держали в руках по стакану, в которых плескалась жидкость, отдаленно похожая на пепси. Впрочем, судя по блестящим глазам и оживленной мимике, в стаканах все же был не прохладительный напиток.
   Разумеется, в стране победившего феминизма женщина имеет полное право опрокинуть стаканчик спиртного. Но только не в разгар рабочего дня.
   В одной, сидевшей лицом к нему, Винсент без труда опознал младшего редактора Шейлу Брунсвик. Во второй, когда она, рассмеявшись, задорно запрокинула голову, Шеннон Ридж.
   Внутренняя борьба завершилась не в пользу пива. Покачав головой, Винсент прошел в зал, где заказал мясной рулет.
   Похоже, девочки снимают стресс, здраво рассудил он. Я бы на их месте тоже опрокинул стаканчик.
 
   Шеннон нервничала. На двенадцать назначена встреча с боссом, часы показывают половину девятого, а она никак не может решить, что надеть. С одной стороны, надо бы принарядиться, подать себя, так сказать, в лучшем виде. С другой стороны, старания могут быть неправильно восприняты коллегами.
   Извлечены из шкафа, примерены, рассмотрены и отвергнуты были: бежевое платье с короткими рукавчиками и воротником-стойкой — слишком просто, три блузки — слишком празднично, две юбки — одна чересчур короткая, другая уж очень длинная, и еще с десяток нарядов по самым разным причинам. Теперь куча одежды возвышалась на кровати немым укором ее тщеславию.
   А какого черта ты так стараешься?! Тебе же не в церковь с ним идти.
   Шеннон решительно натянула купленные год назад узкие джинсы с тонким кожаным ремешком, сняла с вешалки хлопчатобумажную рубашку в мелкую клетку и достала с полки коробку с новыми итальянскими босоножками на высоком каблуке — они отлично гармонировали с сумочкой.
   Капелька духов, чуть-чуть помады с влажным блеском и… достаточно. Она покрутилась перед зеркалом и, не найдя ничего такого, что явно диссонировало бы с избранным на сегодня имиджем в меру скромной, но знающей себе цену работницы, вышла из квартиры.
   Только держи себя в руках и почаще прикусывай язычок.
 
   Придя на работу, как обычно к половине девятого, миссис Далтон обнаружила, что ее новый босс уже на месте. Она положила на стол приготовленный график встреч с сотрудниками и вопросительно посмотрела на Эбернотта, ожидая дальнейших распоряжений. Он протянул ей два исписанных мелким почерком листка.
   — Здесь имена и номера телефонов людей, которых вы будете соединять со мной немедленно. Я также хочу, чтобы вы связались с теми, чьи фамилии помечены галочкой, и договорились о встрече с каждым, начиная с послезавтра. Предпочтительнее во второй половине дня.
   Миссис Далтон кивнула.
   — А сейчас, пожалуйста, принесите мне личные дела тех, с кем мне предстоит встретиться сегодня.
   Миссис Далтон снова кивнула.
   — Отлично. Пока все.
   — Вы уже позавтракали, мистер Эбернотт? — спросила секретарша тоном строгой учительницы.
   — Хм, пожалуй, нет. Если вас не затруднит, принесите мне кофе и сандвич. Я пью черный, без сахара.
   Миссис Далтон вышла из кабинета, а Винсент потянулся за телефоном.
   — Саймон? — Услышав в ответ слегка надтреснутый голос главного редактора, он коротко добавил: — Жду вас у себя в половине десятого.
   Работа началась.
 
   К половине двенадцатого нервы у Шеннон напряглись до предела. Она чуть ли не ежеминутно посматривала на часы, на что в конце концов обратила внимание Шейла.
   — Ну что ты так волнуешься? Все пройдет отлично. У твоей рубрики высокий рейтинг. Бер-тон тебя ценит. Читатели обожают. Я бы на твоем месте была спокойна как удав. Держу пари, Эбернотт даст тебе прибавку к жалованью.
   — Какую прибавку?! О чем ты говоришь?! Я вела себя с ним как полная дура. Накричала. Может, он из тех самодовольных типов, которые готовы сжить человека со свету, если он нечаянно чихнул в их сторону?
   — Не думаю. По крайней мере, мне он самодовольным не показался. И, знаешь, нам повезло.
   — Что ты имеешь в виду? — Шеннон поймала себя на том, что снова смотрит на часы. До двенадцати оставалось пятнадцать минут.
   — Представь, что газету купил бы какой-нибудь мерзкий старикашка, который потребовал бы, чтобы мы являлись на работу в бикини.
   — Что ж, сэкономили бы на одежде.
   Они рассмеялись. Шейла вздохнула и тоже бросила взгляд на часы.
   — Тебе хорошо, отмучаешься сегодня и свободна. А меня эта чертовка Далтон записала на послезавтра, да еще на девять. А если я просплю?
   — Переночуй у него в приемной. Большим шишкам нравятся такие маленькие знаки преданности.
   Шейла фыркнула.
   — Я бы не отказалась переночевать в его постели. Как по-твоему, такой знак преданности придется ему по вкусу?
   Без двух минут двенадцать Шеннон остановилась у двери приемной. Поправила волосы. Подавила желание посмотреться в зеркало. Облизнула губы.
   Тебе нечего бояться. У тебя все в порядке. Никто тебя не съест. Держи себя в руках. И следи за языком.
   Говоря себе это, она понимала, что волнуется вовсе не из-за работы. Сердце колотилось и трепыхалось каждый раз, когда мысли сворачивали к Винсенту Эбернотту. А сворачивали они туда слишком, слишком часто.
   Шеннон открыла дверь.
   — Здравствуйте, миссис Далтон. Я…
   — Добрый день, Шеннон, — с улыбкой приветствовала ее секретарша. — Мистер Эбернотт предупредил, что освободится через пару минут. У него сейчас Джейк Барнстоу. — Она оглянулась на массивную деревянную дверь и, понизив голос, добавила: — Похоже, бедняге приходится нелегко.
   Шеннон понимающе кивнула. Джейк возглавлял отдел рекламы, и именно от него во многом зависело финансовое благополучие газеты. Последние месяцы выдались для него кошмарными: сначала он угодил в больницу, потом развелся с женой, а вдобавок у него угнали машину, новенький «шевроле».
   Миссис Далтон, похоже, собиралась поделиться с Шеннон еще какой-то полусекретной информацией, но дверь открылась и в приемную выскочил Джейк. Судя по раскрасневшемуся лицу и ослабленному узлу галстука, досталось ему крепко.
   Закрыв дверь, он сделал два шага, остановился, глубоко вдохнул и растерянно посмотрел на миссис Далтон.
   — Воды? — спросила та.
   — Нет-нет. Мне нужно кое-что покрепче. — Джейк ослабил узел галстука и перевел взгляд на Шеннон. — Ты к нему?
   — Да.
   — Тогда даю бесплатный совет: побольше кивай и не вздумай возражать. Я вот попытался и…
   На столе звякнул телефон, и миссис Далтон поспешно нажала кнопку громкой связи.
   — Слушаю?
   — Мисс Ридж пришла? — послышался глуховатый голос Винсента Эбернотта. — Если да, пусть войдет. И предупредите мистера Калвера, чтобы не опаздывал.
   — Да, сэр. — Секретарша сочувственно посмотрела на Шеннон. — Идите, милая.
   — И не забудь про мой совет, — напутствовал ее Джейк.
   — Постараюсь.
   Владелец газеты сидел в просторном кабинете, полностью сохранившем прежний интерьер: широкий письменный стол, два обтянутых черной кожей кресла, диванчик у стены, жалюзи на окнах и книжный стеллаж, занимавший всю заднюю стену. На полу — тонкий ковер неопределенного цвета. Шеннон бывала здесь нечасто, но когда все же переступала порог, ее каждый раз охватывало желание выгнать хозяина на пару дней и все здесь переделать. Столько пространства, такой чудесный вид из окна — на мост Золотые Ворота, — и демонстрация полного отсутствия фантазии и вкуса.
   — Мистер Эбернотт…
   Он поднял голову от какой-то бумажки. Скользнул по Шеннон равнодушным взглядом.
   — А, мисс Ридж. Садитесь. У меня очень плотный график, так что не будем терять времени.
   — Конечно. — Шеннон осторожно опустилась на край кресла. — Я вас слушаю.
   — Мне нравится ваша работа, мисс Ридж. Нравится то, как вы подбираете темы, как подаете их. Рейтинг вашей рубрики заметно возрос за последний год, но… — Винсент замолчат, открыл папку. — Но в последние два месяца роста нет. Как вы можете это объяснить?
   — Что? — Шеннон с трудом понимала, о чем он говорит. Эбернотт вел себя совсем не так, как она ожидала, исходя… Исходя из чего, идиотка? На что ты рассчитывала? Что тебя засыплют комплиментами? Что босс станет ходить вокруг тебя, как кот вокруг сметаны? — Извините. Да, конечно. Я могу это объяснить.
   — С удовольствием послушаю. — Винсент откинулся на спинку кресла. — Только покороче.
   — Причина стабилизации рейтинга очевидна, мистер Эбернотт. Каждая рубрика имеет свой потолок. Тот сектор читателей, на который она рассчитана…
   — Вот именно, — перебил он. — Сектор читателей. Согласен, вы исчерпали ресурсы определенной категории. Так расширьте свою аудиторию.
   — Но…
   — До сих пор, мисс Ридж, вы ориентировались главным образом на женщин от, скажем, восемнадцати до сорока. Я прав?
   Шеннон пожала плечами.
   — Ну в общем-то да.
   — Попробуйте заинтересовать других. Понимаю, это трудно. Поищите темы, которые привлекли бы не только женщин, но и мужчин. По крайней мере, молодежь. Уверен, что у вас это получится. Вам нужно лишь расширить собственный кругозор.
   Она молчала.
   — И еще, — продолжал Винсент. — Советую внимательнее изучить опыт вашей предшественницы Лиз Кранц. У нее есть чему поучиться.
   Шеннон вздохнула. Как ни досадно было это признавать, но Эбернотт действительно нашел возможности роста. И как легко! Вот уж действительно — пришел, увидел, победил. Профессионал, что и говорить.
   — Вот, пожалуй, и все. — Заметив, что она сделала движение, чтобы подняться, он остановил ее нетерпеливым жестом. — Подождите.
   — Да?
   — Надеюсь, вы на меня не в обиде, мисс Ридж?
   — Мне не на что обижаться. Вы совершенно правы. — Впервые за время разговора их взгляды встретились, и в этот миг Шеннон будто окатила горячая волна. — Я постараюсь.
   Винсент вдруг поднялся и, выйдя из-за стола, подошел к ней. Шеннон сжалась, будто кролик перед подползающим питоном.
   Он положил руку ей на плечо.
   — Как насчет того, чтобы пообедать? Скажем, в половине седьмого?
   Шеннон нашла в себе силы подняться и тут же поняла, что сделала это зря. Теперь они стояли совсем рядом, так близко друг от друга, что она чувствовала запах Винсента: запах дорогого лосьона, запах шампуня и еще один запах, едва уловимый, тяжелый, мужской. Этот запах заставлял колотиться сердце, толкал к Винсенту, пробуждал почти неодолимое желание. Все мысли испарились, и голова наполнилась клубящимся розовым туманом. Взгляд, который Шеннон упорно направляла на безобразный ковер под ногами, скользнул по жилистой шее Винсента и остановился там, где под расстегнутой рубашкой курчавились жесткие короткие волоски.
   Винсент наклонился, и жаркое дыхание обожгло ее щеку. Шеннон стиснула зубы, чтобы не застонать. Его губы оказались в нескольких миллиметрах от ее губ, и она, уступая разгорающейся страсти, подалась ему навстречу.
   Звонок телефона прозвучал в ее ушах колокольным набатом.
   — Черт… — Винсент шагнул к столу и снял трубку. — Слушаю, Эбернотт.
   Еще не вполне придя в себя, Шеннон проковыляла на непослушных ногах к двери, толкнула ее и вышла, точнее, вывалилась в приемную.
   — Боже мой, милая, что с вами?! — Встревоженная миссис Далтон устремилась к ней. — На вас лица нет! Он вас отругал?
   Шеннон покачала головой.
   — Нет… не волнуйтесь… Со мной все в порядке. — Она несколько раз глубоко вздохнула и неуверенно улыбнулась. — Просто… знаете, мне что-то нездоровится. Но это пройдет. Это пройдет…
   Прежде чем вернуться в кабинет, Шеннон зашла в дамскую комнату и лишь минут через пять, приведя себя в порядок и немного успокоившись, сочла себя готовой предстать перед Шейлой.
   К счастью, в кабинете было пусто.
 
   Положив трубку, Винсент вытер вспотевший лоб и вернулся за стол. Черт возьми, еще немного, и он овладел бы этой женщиной прямо здесь, в кабинете, на том жутком и наверняка скрипучем диване. Или на этом идиотском облезлом ковре.