Страница:
Смысл ритуала утерян и ждет восстановления. Сам процесс описан де Ланда. Его подтвердили другие исследователи.
Храм Кукулькан, храм того самого Кецалькоатля, гуманного и справедливого, запретившего на всем протяжении Америки с юга на север приносить человеческие жертвы, рекомендовавшего заменить их цветами, кореньями, в крайнем случае птицей, — храм этого гуманиста не только находится в столице кровавых ритуалов, но и используется для них!
Врагов, попавших в плен, в Чичен-Ице приносили в жертву тысячами. Из экипажей де Кордобы 1517 г. по крайней мере двоих испанцев принесли в жертву: индейцы захватили пленников, и больше их никто не видел. Зато приятели тех двоих слышали с кораблей, отошедших на безопасное расстояние от побережья, жалобные душераздирающие крики.
В Чичен-Ице существовал и такой закон, по которому сильного врага или собственного же отличившегося героя или спортсмена, с которого уже содрали кожу, делили на части и съедали жрецы. Кецалькоатль говорил: оставьте каннибализм, это нехорошо! Необязательно быть вегетарианцами, но зачем уж так-то!.. Все было забыто или изменено по неведомым нам причинам.
В трехстах метрах от Храма Кукулькан находится другое жертвенное место — сенот Чичен-Ицы. Сеноты — заполненные водой карстовые разломы-колодцы в известняке — характерны не только для Чичен-Ицы: Ушмаль, Кебах, Сайиль, Лабна сбрасывали в них сотни и тысячи людей, возможно, лучших из лучших, не считая врагов. Особенность богов майякцев состояла в том, что умилостивить их можно было, только принеся в жертву самых достойных. Сфера, в которой определялись достоинства жертвы, лежала, конечно, вне достоинств самой достойной из каст — жреческой, иначе жертвенники были бы всего лишь однажды заполнены их телами…
Отличие Колодца жертв Чичен-Ицы от других сенотов в том, что здесь приносились в жертву только девственницы: Юмкашу, богу полей и лесов, живущему на дне колодца, всякий раз нужна была свежая жена, иначе не жди урожая.
Диего де Саржиенто де Фигуэроа, алькальд из Мадрида, посетивший Юкатан в XVI веке, оставил отчет, подтвердивший сообщение о Колодце де Ланды. Де Фигуэроа пишет: "Знать и сановники этой страны имели обычай после шестидесятидневного воздержания и поста приходить на рассвете к сеноту и бросать в него индейских женщин, ко торыми они владели. Они приказывали им вымаливать у богов счастливый и урожайный год для своего господина.
Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда они опускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их душистыми смолами. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников — мужчин и женщин — и они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой глубины и пропасти, и люди из колодца отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина — хороший или плохой…»
Судя по упоминаниям мужчин, возможно, речь идет о каком-то другом сеноте, а не о Чичен-Ице: туда сбрасывали только молоденьких девушек. А вот ожидание до полудня было и в Чичен-Ице: если вдруг жертва не тонула и все еще плавала на поверхности, это считалось знаком того, что девушка не угодна Юмкашу. Ее вылавливали, и в дальнейшем такую красавицу ждало только тихое презрение сородичей: жизнь ее все равно была уже кончена. Поэтому жертвы сами старались утонуть, тем более что это была почетная смерть, и семейство могло существовать в почете и довольстве, по крайней мере, до следующей жертвы.
Есть любопытнейшее свидетельство из истории Юкатана, как остроумно и решительно Колодец жертв был использован в политических целях.
Тройственный союз Чичен-Ицы, Ушмаля и Майяпана, продлившийся с 987 по 1194 г. н. э. способствовал установлению стабильности в стране. Однако амбиции того или иного царька не только могли, но и нарушали эту стабильность: каждый из «союзников» тянул одеяло на себя. Однако к концу XII века власть Чичен-Ицы, деспотичная и бездарная, надоела майя, наделенным более тонким "ментали тетом". Всеобщее же заблуждение о том, что ицы сильны и жестоко накажут ослушников, не позволяло поменять положение. А уже созрели все предпосылки для того, чтобы объединить страну не тройственной, а централизованной единоличной властью. И вот молодой вождь Хунак-Кеель, которому в момент принесения священной жертвы в сеноте пришла гениальная мысль, немедленно и решительно осуществил ее.
Вместе со всей процессией у Колодца жертв дождавшись полудня, когда бог «принял» очередную девственницу, Ху-нак-Кеель вдруг неожиданно для всех помчался по узкому коридору из людей, ведшему к платформе, с которой сталкивали жертву вниз, и в полном смысле сломя голову бросился в Священный колодец!..
Результат превзошел все его ожидания: ведь на площади Чичен-Ицы собралось все жречество, вся знать, а главное, чуть ли не большая часть крестьянства, на которое и мог опереться Хунак-Кеель. Вынырнув из воды буквально через минуту, остроумный вождь объявил собравшимся, что он только что говорил с богами, и они назначили его, Ху-нак Кееля, единоличным правителем майя. Не было ни войн, ни длительных осад, подкупов и предательств: молодого героя вытащили из колодца и объявили правителем майя. Династия Хунак-Кеель продержалась 250 лет…
Интерес к колодцу в Чичен-Ице постоянно подогревался тем, что индейцы, совершая обряд жертвоприношения, вместе с жертвой швыряли в него множество драгоценностей, в том числе золото. И хотя вещи бросались сломанными, чтобы они тоже «умерли», иначе вещь не соединится ни с жертвой, ни с богом, интерес золотоискателей подогревался золотом, а исследователей — самими вещами, частичками прошлого, независимо от того, из какого материала они сделаны. Хотя, конечно, из золота предпочтительнее.
Однако глубина колодца примерно 60 м, и водная поверхность тоже не под ногами: до нее метров 20–25. Смель чаки, задумавшие поживиться майяскими сокровищами, наталкивались на неразрешимые проблемы.
Эдварда Герберта Томпсона можно назвать отцом подводной археологии. Именно он впервые опустился на дно Колодца жертв. До этого молодой энтузиаст прошел подготовку у лучших водолазов своего времени, а также нанял двоих из них для необычных работ.
Для начала предприятия у Томпсона не было ничего — только энтузиазм и вера в легенду. Однако, развив бурную деятельность, он все же сумел достать землечерпалку и, заручившись поддержкой нескольких американских организаций, давших ему денег, нанял тридцать индейцев, помогавших ему во всем. Наблюдая энтузиазм молодого консула (по странному закону первооткрывателями в стране майя становятся почему-то американские консулы — вспомните Стефенса!), рабочие прониклись важностью возложенных на них задач и беспрекословно выполняли самые неожиданные поручения, называя при этом Томпсона доном Эдуарде.
Много дней землечерпалка приносила со дна колодца лишь тину и многовековой мусор поздних послемаияских времен. Иногда Томпсону начинало казаться, что легенда, рассказанная Ландой и Фигуэроа, только легенда. Но Генрих Шлиман Американского континента все же надеялся. Тем более что, опять же подобно Стефенсу, он выкупил асьенду Сан-Исидоро, на землях которой находился сенот и все важнейшие строения Чичен-Ицы! Этот «знак» тоже должен был сыграть свою роль.
И вот ковш принес со дна два странных предмета, напоминавших яички. Томпсон очистил их и обнаружил, что это не что иное, как шарики копаловой смолы, использовавшейся майя во всех обрядах! С утроенным рвением он стал выбирать грязь со дна колодца. Через несколько дней ковш зачерпнул целую корзину копала. Затем была добыта первая хульче — деревянное оружие майя и тольтеков, к одному из племен которых принадлежали воинственные ицы.
Наконец наверх был поднят череп семнадцатилетней девушки. Потом второй. И третий…
Наступил черед самому искателю опуститься на дно. С большим нетерпением дождался он греков-водолазов и приступил к обследованию дна колодца «вручную». Темнота и взвешенный ил давали возможность работать только на ощупь: никакие фонари не пробивали эту гущу. Обрядившись в водолазное снаряжение, по самому последнему слову техники, Томпсон осуществил десятки погружений. Вместе с ним прощупывали дно два ловца губок — те самые греки-водолазы.
Со дна были подняты: статуэтки из нефрита, золотые кольца, золотые фигурки лягушек, скорпионов, других животных, золотая маска, более сотни золотых колокольчиков с вырванными язычками, золотая корона с двумя кольцами "Пернатого Змея", множество майяских рельефных золотых дисков, тоже переломанных, с изображениями богов, воинов, эпизодов морских сражений и человеческих жертвоприношений. Еще Томпсон обнаружил кремневый жертвенный нож!
Молодой археолог не задумался над темой находки, а мы вернемся к ней чуть позже. Перенеся ради удобства платформу с края колодца на его поверхность, однажды Томпсон забыл отключить воздушный клапан и, оттолкнувшись от дна, как ракета полетел к поверхности. Все же сообразив перекрыть воздушную подачу, он тем не менее крепко ударился головой о дно платформы и даже потерял сознание. Очнувшись, Томпсон обнаружил, что лишился слуха: не выдержав перепада давления, дополненного ударом, лопнули барабанные перепонки…
Мексиканец Давалос Уртадо «процедил» колодец еще раз с помощью землесоса, прекрасно зарекомендовавшего себя в Порт-Ройяле. Вместе с аквалангистами Давалос прощупал все дно. Находки, обнаруженные им, по качеству и количеству не уступают коллекции Томпсона. Давалос Ур-тадо беспрерывно изымал их со дна священного водоема четыре месяца.
В 1968 г. он собрался добыть со дна остатки предметов совершенно неожиданным способом: осушив колодец и раскопав ил, как при обычных археологических работах, что дало бы возможность получить стратиграфию слоев… Но буквально накануне этой важной работы Уртадо скоропостижно скончался. Вероятно, он тоже получил свое наказание за то, что посмел окунуться в воды Священного сенота. Да еще и доставал на поверхность жертвенные предметы…
Давалосу Уртадо принадлежит вторая странная находка: в Колодце Девственниц он обнаружил и поднял на поверхность череп старика! (Напомним, что первая — ритуальный нож.)
А теперь попробуем соединить две находки, между которыми заключены целых семьдесят пять лет, — череп мужчины пожилого возраста и кремневый ритуальный нож. Известно, что таким ножом взрезалось тело жертвы, а любителем сердец был грозный демон смерти Чакмоол.
Поскольку право вырвать сердце принадлежало исключительно верховному жрецу, а ритуальный нож он всегда и везде носил при себе, выходит, безымянный старик, утонувший в Колодце жертв, и есть тот самый верховный жрец?.. Никогда и ни при каких обстоятельствах сам он ни за что бы не бросился вниз. Значит…
Значит, его увлекла за собой мудрая и тоже безымянная девочка, которой, в сущности, уже нечего было терять!
К сожалению, мы никогда не узнаем ее лица, потому что не сможем найти череп. А вот имя девочки, вполне возможно, когда-нибудь нам доведется услышать: как только расшифровка майяских иероглифов закончится полной победой.
Закон, по которому приносилась жертва в сеноте Чичен-Ицы, запрещал извлекать кого-либо из воды до полудня. Жрецы долго вглядывались в водную гладь, прежде чем объявить народу волю Юмкаша. Как бы и что бы ни кричал несчастный старик, облеченный непомерной властью, до полудня никто не стронулся с места.
Не этот ли случай использовал в своих действиях Хунак-Кеель? Ведь для того, чтобы сделаться правителем страны, ему нужно было как-то избавиться от всемогущего верховного жреца и набрать "свою команду"… Если это так, то датировку инцидента мы уже имеем.
А все-таки жаль, что Диего де Ланда поспешил сжечь библиотеку майя: там наверняка был в подробностях описан этот случай.
ГЛАВА XII. Города, не подвластные времени
Китеж-град
Эльдорадо
Блаженная Шамбала
Храм Кукулькан, храм того самого Кецалькоатля, гуманного и справедливого, запретившего на всем протяжении Америки с юга на север приносить человеческие жертвы, рекомендовавшего заменить их цветами, кореньями, в крайнем случае птицей, — храм этого гуманиста не только находится в столице кровавых ритуалов, но и используется для них!
Врагов, попавших в плен, в Чичен-Ице приносили в жертву тысячами. Из экипажей де Кордобы 1517 г. по крайней мере двоих испанцев принесли в жертву: индейцы захватили пленников, и больше их никто не видел. Зато приятели тех двоих слышали с кораблей, отошедших на безопасное расстояние от побережья, жалобные душераздирающие крики.
В Чичен-Ице существовал и такой закон, по которому сильного врага или собственного же отличившегося героя или спортсмена, с которого уже содрали кожу, делили на части и съедали жрецы. Кецалькоатль говорил: оставьте каннибализм, это нехорошо! Необязательно быть вегетарианцами, но зачем уж так-то!.. Все было забыто или изменено по неведомым нам причинам.
В трехстах метрах от Храма Кукулькан находится другое жертвенное место — сенот Чичен-Ицы. Сеноты — заполненные водой карстовые разломы-колодцы в известняке — характерны не только для Чичен-Ицы: Ушмаль, Кебах, Сайиль, Лабна сбрасывали в них сотни и тысячи людей, возможно, лучших из лучших, не считая врагов. Особенность богов майякцев состояла в том, что умилостивить их можно было, только принеся в жертву самых достойных. Сфера, в которой определялись достоинства жертвы, лежала, конечно, вне достоинств самой достойной из каст — жреческой, иначе жертвенники были бы всего лишь однажды заполнены их телами…
Отличие Колодца жертв Чичен-Ицы от других сенотов в том, что здесь приносились в жертву только девственницы: Юмкашу, богу полей и лесов, живущему на дне колодца, всякий раз нужна была свежая жена, иначе не жди урожая.
Диего де Саржиенто де Фигуэроа, алькальд из Мадрида, посетивший Юкатан в XVI веке, оставил отчет, подтвердивший сообщение о Колодце де Ланды. Де Фигуэроа пишет: "Знать и сановники этой страны имели обычай после шестидесятидневного воздержания и поста приходить на рассвете к сеноту и бросать в него индейских женщин, ко торыми они владели. Они приказывали им вымаливать у богов счастливый и урожайный год для своего господина.
Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда они опускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их душистыми смолами. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников — мужчин и женщин — и они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой глубины и пропасти, и люди из колодца отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина — хороший или плохой…»
Судя по упоминаниям мужчин, возможно, речь идет о каком-то другом сеноте, а не о Чичен-Ице: туда сбрасывали только молоденьких девушек. А вот ожидание до полудня было и в Чичен-Ице: если вдруг жертва не тонула и все еще плавала на поверхности, это считалось знаком того, что девушка не угодна Юмкашу. Ее вылавливали, и в дальнейшем такую красавицу ждало только тихое презрение сородичей: жизнь ее все равно была уже кончена. Поэтому жертвы сами старались утонуть, тем более что это была почетная смерть, и семейство могло существовать в почете и довольстве, по крайней мере, до следующей жертвы.
Есть любопытнейшее свидетельство из истории Юкатана, как остроумно и решительно Колодец жертв был использован в политических целях.
Тройственный союз Чичен-Ицы, Ушмаля и Майяпана, продлившийся с 987 по 1194 г. н. э. способствовал установлению стабильности в стране. Однако амбиции того или иного царька не только могли, но и нарушали эту стабильность: каждый из «союзников» тянул одеяло на себя. Однако к концу XII века власть Чичен-Ицы, деспотичная и бездарная, надоела майя, наделенным более тонким "ментали тетом". Всеобщее же заблуждение о том, что ицы сильны и жестоко накажут ослушников, не позволяло поменять положение. А уже созрели все предпосылки для того, чтобы объединить страну не тройственной, а централизованной единоличной властью. И вот молодой вождь Хунак-Кеель, которому в момент принесения священной жертвы в сеноте пришла гениальная мысль, немедленно и решительно осуществил ее.
Вместе со всей процессией у Колодца жертв дождавшись полудня, когда бог «принял» очередную девственницу, Ху-нак-Кеель вдруг неожиданно для всех помчался по узкому коридору из людей, ведшему к платформе, с которой сталкивали жертву вниз, и в полном смысле сломя голову бросился в Священный колодец!..
Результат превзошел все его ожидания: ведь на площади Чичен-Ицы собралось все жречество, вся знать, а главное, чуть ли не большая часть крестьянства, на которое и мог опереться Хунак-Кеель. Вынырнув из воды буквально через минуту, остроумный вождь объявил собравшимся, что он только что говорил с богами, и они назначили его, Ху-нак Кееля, единоличным правителем майя. Не было ни войн, ни длительных осад, подкупов и предательств: молодого героя вытащили из колодца и объявили правителем майя. Династия Хунак-Кеель продержалась 250 лет…
Интерес к колодцу в Чичен-Ице постоянно подогревался тем, что индейцы, совершая обряд жертвоприношения, вместе с жертвой швыряли в него множество драгоценностей, в том числе золото. И хотя вещи бросались сломанными, чтобы они тоже «умерли», иначе вещь не соединится ни с жертвой, ни с богом, интерес золотоискателей подогревался золотом, а исследователей — самими вещами, частичками прошлого, независимо от того, из какого материала они сделаны. Хотя, конечно, из золота предпочтительнее.
Однако глубина колодца примерно 60 м, и водная поверхность тоже не под ногами: до нее метров 20–25. Смель чаки, задумавшие поживиться майяскими сокровищами, наталкивались на неразрешимые проблемы.
Эдварда Герберта Томпсона можно назвать отцом подводной археологии. Именно он впервые опустился на дно Колодца жертв. До этого молодой энтузиаст прошел подготовку у лучших водолазов своего времени, а также нанял двоих из них для необычных работ.
Для начала предприятия у Томпсона не было ничего — только энтузиазм и вера в легенду. Однако, развив бурную деятельность, он все же сумел достать землечерпалку и, заручившись поддержкой нескольких американских организаций, давших ему денег, нанял тридцать индейцев, помогавших ему во всем. Наблюдая энтузиазм молодого консула (по странному закону первооткрывателями в стране майя становятся почему-то американские консулы — вспомните Стефенса!), рабочие прониклись важностью возложенных на них задач и беспрекословно выполняли самые неожиданные поручения, называя при этом Томпсона доном Эдуарде.
Много дней землечерпалка приносила со дна колодца лишь тину и многовековой мусор поздних послемаияских времен. Иногда Томпсону начинало казаться, что легенда, рассказанная Ландой и Фигуэроа, только легенда. Но Генрих Шлиман Американского континента все же надеялся. Тем более что, опять же подобно Стефенсу, он выкупил асьенду Сан-Исидоро, на землях которой находился сенот и все важнейшие строения Чичен-Ицы! Этот «знак» тоже должен был сыграть свою роль.
И вот ковш принес со дна два странных предмета, напоминавших яички. Томпсон очистил их и обнаружил, что это не что иное, как шарики копаловой смолы, использовавшейся майя во всех обрядах! С утроенным рвением он стал выбирать грязь со дна колодца. Через несколько дней ковш зачерпнул целую корзину копала. Затем была добыта первая хульче — деревянное оружие майя и тольтеков, к одному из племен которых принадлежали воинственные ицы.
Наконец наверх был поднят череп семнадцатилетней девушки. Потом второй. И третий…
Наступил черед самому искателю опуститься на дно. С большим нетерпением дождался он греков-водолазов и приступил к обследованию дна колодца «вручную». Темнота и взвешенный ил давали возможность работать только на ощупь: никакие фонари не пробивали эту гущу. Обрядившись в водолазное снаряжение, по самому последнему слову техники, Томпсон осуществил десятки погружений. Вместе с ним прощупывали дно два ловца губок — те самые греки-водолазы.
Со дна были подняты: статуэтки из нефрита, золотые кольца, золотые фигурки лягушек, скорпионов, других животных, золотая маска, более сотни золотых колокольчиков с вырванными язычками, золотая корона с двумя кольцами "Пернатого Змея", множество майяских рельефных золотых дисков, тоже переломанных, с изображениями богов, воинов, эпизодов морских сражений и человеческих жертвоприношений. Еще Томпсон обнаружил кремневый жертвенный нож!
Молодой археолог не задумался над темой находки, а мы вернемся к ней чуть позже. Перенеся ради удобства платформу с края колодца на его поверхность, однажды Томпсон забыл отключить воздушный клапан и, оттолкнувшись от дна, как ракета полетел к поверхности. Все же сообразив перекрыть воздушную подачу, он тем не менее крепко ударился головой о дно платформы и даже потерял сознание. Очнувшись, Томпсон обнаружил, что лишился слуха: не выдержав перепада давления, дополненного ударом, лопнули барабанные перепонки…
Мексиканец Давалос Уртадо «процедил» колодец еще раз с помощью землесоса, прекрасно зарекомендовавшего себя в Порт-Ройяле. Вместе с аквалангистами Давалос прощупал все дно. Находки, обнаруженные им, по качеству и количеству не уступают коллекции Томпсона. Давалос Ур-тадо беспрерывно изымал их со дна священного водоема четыре месяца.
В 1968 г. он собрался добыть со дна остатки предметов совершенно неожиданным способом: осушив колодец и раскопав ил, как при обычных археологических работах, что дало бы возможность получить стратиграфию слоев… Но буквально накануне этой важной работы Уртадо скоропостижно скончался. Вероятно, он тоже получил свое наказание за то, что посмел окунуться в воды Священного сенота. Да еще и доставал на поверхность жертвенные предметы…
Давалосу Уртадо принадлежит вторая странная находка: в Колодце Девственниц он обнаружил и поднял на поверхность череп старика! (Напомним, что первая — ритуальный нож.)
А теперь попробуем соединить две находки, между которыми заключены целых семьдесят пять лет, — череп мужчины пожилого возраста и кремневый ритуальный нож. Известно, что таким ножом взрезалось тело жертвы, а любителем сердец был грозный демон смерти Чакмоол.
Поскольку право вырвать сердце принадлежало исключительно верховному жрецу, а ритуальный нож он всегда и везде носил при себе, выходит, безымянный старик, утонувший в Колодце жертв, и есть тот самый верховный жрец?.. Никогда и ни при каких обстоятельствах сам он ни за что бы не бросился вниз. Значит…
Значит, его увлекла за собой мудрая и тоже безымянная девочка, которой, в сущности, уже нечего было терять!
К сожалению, мы никогда не узнаем ее лица, потому что не сможем найти череп. А вот имя девочки, вполне возможно, когда-нибудь нам доведется услышать: как только расшифровка майяских иероглифов закончится полной победой.
Закон, по которому приносилась жертва в сеноте Чичен-Ицы, запрещал извлекать кого-либо из воды до полудня. Жрецы долго вглядывались в водную гладь, прежде чем объявить народу волю Юмкаша. Как бы и что бы ни кричал несчастный старик, облеченный непомерной властью, до полудня никто не стронулся с места.
Не этот ли случай использовал в своих действиях Хунак-Кеель? Ведь для того, чтобы сделаться правителем страны, ему нужно было как-то избавиться от всемогущего верховного жреца и набрать "свою команду"… Если это так, то датировку инцидента мы уже имеем.
А все-таки жаль, что Диего де Ланда поспешил сжечь библиотеку майя: там наверняка был в подробностях описан этот случай.
ГЛАВА XII. Города, не подвластные времени
Китеж-град
В самом сердце России, в Нижегородском крае, есть озеро Светлояр — жемчужина русской природы. Это озеро называют иногда маленькой русской Атлантидой: его история овеяна легендами. Уникальное место задает исследователям множество загадок…
Главная светлоярская легенда — о невидимом граде Китеже. Легенда гласит: в Ветлужских лесах есть озеро.
Расположено оно в лесной чаще. Голубые воды озера лежат неподвижно днем и ночью. Лишь изредка легкая зыбь пробегает по ним. Бывают дни, когда до тихих берегов доносится протяжное пение, и слышится далекий колокольный звон.
Давным-давно, еще до пришествия татар, великий князь Георгий Всеволодович построил на Волге город Малый Китеж (нынешний Городец), а потом, "переправившись че рез тихие и ржавые речки Узолу, Санду и Керженец", вышел к Люнде и Светлояру на "зело прекрасно" место, где поставил город Китеж Большой. Так на берегу озера появился славный Китеж-град. В центре города возвышались шесть глав церквей.
Придя на Русь и завоевав многие земли наши, Батый услышал про славный Китеж-град и устремился к нему со своими ордами…
Когда "злые татарове" подошли к Китежу Малому и в великой битве убили брата князя, сам он скрылся в новопо-строенном лесном городе. Пленник Батыя, Гришка Кутерьма, не стерпел пыточных мучений и выдал тайные тропы к Светлояру.
Татары грозовой тучей обложили город и хотели взять его силой, но когда они прорвались к его стенам, то изумились. Жители города не только не построили никаких укреплений, но даже не собирались защищаться. До татар доносился лишь колокольный звон церквей. Жители молились о спасении, так как от татар не приходилось ждать чего-либо доброго.
И как только татары ринулись к городу, из-под земли вдруг забили многоводные источники, и татары в страхе отступили.
А вода все бежала и бежала…
Когда стих шум родников, на месте города были лишь волны. Вдали мерцала одинокая глава собора с блестящим посредине крестом. Она медленно погружалась в воду.
Вскоре исчез и крест. Теперь к озеру есть путь, который называется Батыевой тропой. Она может привести к славному городу Китежу, но не каждого, а лишь чистых сердцем и душою. С тех пор город невидим, но цел, а особо праведные могут увидеть в глубине озера огоньки крестных ходов и слышать сладкий звон его колоколов.
Легенда о граде Китеже тесно связана с именем выдающегося русского писателя В.Г. Короленко. Переселившись на Волгу, Короленко побывал в Ветлужском крае, где на Святом озере, у невидимого Китеж-града, собираются правдоискатели из народа — раскольники разных толков — и ведут страстные дебаты о вере. Вот что писал он: "Тяжелые, не радостные впечатления уносил я от берегов Святого озера, от невидимого, но страстно взыскуемого народом града… Точно в душном склепе, при тусклом свете угасающей лампады провел я всю эту бессонную ночь, прислушиваясь, как где-то за стеной кто-то читает мерным голосом заупокойные молитвы над уснувшею навеки народною мыслью".
…Судя по тому, как легко Китеж-град «перекочевал» из легенд эпохи татаро-монгольского ига в старообрядческие сказания, поэзию Серебряного века и век нынешний, мы имеем дело скорее с общим для русской культуры и всегда современным мистическим символом. Но это не просто символ ухода и спасения от банальной "поверхности".
Хотим указать на одно интересное отличие между русским Китежем и тибетской Аггартой. Если последняя в темные времена ушла под землю, то Китеж, как известно, сокрылся именно в озере, под водой. Это не случайно — и потому в русском сознании (и подсознании) все названные выше темы часто просто не знают строгого «земного» разделения и структурирования, но существуют как водное отражение, в котором контуры всякой «поверхности» сливаются и растворяются…
Главная светлоярская легенда — о невидимом граде Китеже. Легенда гласит: в Ветлужских лесах есть озеро.
Расположено оно в лесной чаще. Голубые воды озера лежат неподвижно днем и ночью. Лишь изредка легкая зыбь пробегает по ним. Бывают дни, когда до тихих берегов доносится протяжное пение, и слышится далекий колокольный звон.
Давным-давно, еще до пришествия татар, великий князь Георгий Всеволодович построил на Волге город Малый Китеж (нынешний Городец), а потом, "переправившись че рез тихие и ржавые речки Узолу, Санду и Керженец", вышел к Люнде и Светлояру на "зело прекрасно" место, где поставил город Китеж Большой. Так на берегу озера появился славный Китеж-град. В центре города возвышались шесть глав церквей.
Придя на Русь и завоевав многие земли наши, Батый услышал про славный Китеж-град и устремился к нему со своими ордами…
Когда "злые татарове" подошли к Китежу Малому и в великой битве убили брата князя, сам он скрылся в новопо-строенном лесном городе. Пленник Батыя, Гришка Кутерьма, не стерпел пыточных мучений и выдал тайные тропы к Светлояру.
Татары грозовой тучей обложили город и хотели взять его силой, но когда они прорвались к его стенам, то изумились. Жители города не только не построили никаких укреплений, но даже не собирались защищаться. До татар доносился лишь колокольный звон церквей. Жители молились о спасении, так как от татар не приходилось ждать чего-либо доброго.
И как только татары ринулись к городу, из-под земли вдруг забили многоводные источники, и татары в страхе отступили.
А вода все бежала и бежала…
Когда стих шум родников, на месте города были лишь волны. Вдали мерцала одинокая глава собора с блестящим посредине крестом. Она медленно погружалась в воду.
Легенда о граде Китеже тесно связана с именем выдающегося русского писателя В.Г. Короленко. Переселившись на Волгу, Короленко побывал в Ветлужском крае, где на Святом озере, у невидимого Китеж-града, собираются правдоискатели из народа — раскольники разных толков — и ведут страстные дебаты о вере. Вот что писал он: "Тяжелые, не радостные впечатления уносил я от берегов Святого озера, от невидимого, но страстно взыскуемого народом града… Точно в душном склепе, при тусклом свете угасающей лампады провел я всю эту бессонную ночь, прислушиваясь, как где-то за стеной кто-то читает мерным голосом заупокойные молитвы над уснувшею навеки народною мыслью".
…Судя по тому, как легко Китеж-град «перекочевал» из легенд эпохи татаро-монгольского ига в старообрядческие сказания, поэзию Серебряного века и век нынешний, мы имеем дело скорее с общим для русской культуры и всегда современным мистическим символом. Но это не просто символ ухода и спасения от банальной "поверхности".
Хотим указать на одно интересное отличие между русским Китежем и тибетской Аггартой. Если последняя в темные времена ушла под землю, то Китеж, как известно, сокрылся именно в озере, под водой. Это не случайно — и потому в русском сознании (и подсознании) все названные выше темы часто просто не знают строгого «земного» разделения и структурирования, но существуют как водное отражение, в котором контуры всякой «поверхности» сливаются и растворяются…
Эльдорадо
Еще одна обитель мудрецов, владеющих несметными сокровищами, зовется Эльдорадо. Это имя произошло от испанского El-dorado — "золотая страна". Так назвали мифическую местность, изобилующую золотом и драгоценными камнями, "где сокровища эти так же обычны, как у нас обыкновенный булыжник". Появление сказания об этой стране связано с открытием Америки. По-видимому, первых путешественников на мысль о ней натолкнули рассказы туземцев. Индейцы тупинамба называли Эльдорадо "страной без бедствий" и полагали, что она находится где-то у реки Мета в Колумбии. Орельяно, один из сподвижников Писарро, разукрасил сказку индейцев цветами собственной фантазии и распространил ее в Европе. Страна Эльдорадо, по его словам, должна находиться между реками Амазонской и Ориноко, в Гвиане.
Испанец Мартинец пошел дальше: он сообщил всей Европе о своем семимесячном пребывании в столице Эльдорадо — городе Маноа, где царствует король Моасо, причем подробно описал устройство королевского дворца, великолепие которого превосходит всякое вероятие. Сам король Моасо, по его свидетельству, каждое утро покрывает себя позолотой, а перед отходом ко сну смывает ее с себя.
Все эти рассказы так разожгли воображение и жадность искателей приключений в Европе, что в течение почти 250 лет не прекращались попытки найти Эльдорадо.
В конце 1535 г. на поиски легендарной земли, где, как верили испанцы, повсюду лежит золото, отправился отряд во главе с Себастьяном де Балалькасаром. По дороге он встретился еще с двумя экспедициями, разыскивающими Эльдорадо на протяжении пяти лет. Посоветовавшись между собой, конкистадоры решили, что золото в Южной Колумбии искать бесполезно.
Через пятьдесят лет после этих событий исследователи получили важное сообщение, будто Маноа — не что иное, как древний индейский город у берегов большого озера Парима к юго-востоку от Ориноко. Вооружившись этими сведениями, английский авантюрист Уолтер Рэли отправился на кораблях к устью Ориноко. После нескольких лет странствий он вернулся в Англию и написал книгу "Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвиана", ставшую первым классическим трудом об Эльдорадо-Ма-ноа.
Но, очевидно, Рэли несколько переусердствовал, рисуя причудливые обряды эротического толка и жизнь племен людей без головы, так как ему не поверили. Только в 1616 г. Рэли удалось убедить Якова I отправить еще одну экспедицию на поиски Эльдорадо. Король дал авантюристу флот и благословил предприятие.
Когда Новый Свет был уже близко, мореплаватель неожиданно заболел тропической лихорадкой, позже потерял половину своей команды в битве с испанцами и, наконец, повернул назад. Такого бесславного возвращения ему не простили — он был обвинен в государственной измене и обезглавлен.
Город Эльдорадо-Маноа значился на географических картах вплоть до XIX столетия, пока Александр Гумбольдт не исследовал весь бассейн реки Ориноко и не объявил, что в том районе нет озер, тем более больших. Однако о поисках Эльдорадо в диких джунглях Мату-Гроссу и вдоль "пути инков", ведущего из Перу до "реки амазонок", можно услышать и сегодня. Как и о других чудесных землях, что и поныне манят к себе исследователей.
Последняя попытка отыскать это место была сделана в 1775–1780 гг. Никола Родригесом. Поиски легендарной страны дали очень ценные географические и этнографические результаты.
Испанец Мартинец пошел дальше: он сообщил всей Европе о своем семимесячном пребывании в столице Эльдорадо — городе Маноа, где царствует король Моасо, причем подробно описал устройство королевского дворца, великолепие которого превосходит всякое вероятие. Сам король Моасо, по его свидетельству, каждое утро покрывает себя позолотой, а перед отходом ко сну смывает ее с себя.
Все эти рассказы так разожгли воображение и жадность искателей приключений в Европе, что в течение почти 250 лет не прекращались попытки найти Эльдорадо.
В конце 1535 г. на поиски легендарной земли, где, как верили испанцы, повсюду лежит золото, отправился отряд во главе с Себастьяном де Балалькасаром. По дороге он встретился еще с двумя экспедициями, разыскивающими Эльдорадо на протяжении пяти лет. Посоветовавшись между собой, конкистадоры решили, что золото в Южной Колумбии искать бесполезно.
Через пятьдесят лет после этих событий исследователи получили важное сообщение, будто Маноа — не что иное, как древний индейский город у берегов большого озера Парима к юго-востоку от Ориноко. Вооружившись этими сведениями, английский авантюрист Уолтер Рэли отправился на кораблях к устью Ориноко. После нескольких лет странствий он вернулся в Англию и написал книгу "Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвиана", ставшую первым классическим трудом об Эльдорадо-Ма-ноа.
Но, очевидно, Рэли несколько переусердствовал, рисуя причудливые обряды эротического толка и жизнь племен людей без головы, так как ему не поверили. Только в 1616 г. Рэли удалось убедить Якова I отправить еще одну экспедицию на поиски Эльдорадо. Король дал авантюристу флот и благословил предприятие.
Когда Новый Свет был уже близко, мореплаватель неожиданно заболел тропической лихорадкой, позже потерял половину своей команды в битве с испанцами и, наконец, повернул назад. Такого бесславного возвращения ему не простили — он был обвинен в государственной измене и обезглавлен.
Город Эльдорадо-Маноа значился на географических картах вплоть до XIX столетия, пока Александр Гумбольдт не исследовал весь бассейн реки Ориноко и не объявил, что в том районе нет озер, тем более больших. Однако о поисках Эльдорадо в диких джунглях Мату-Гроссу и вдоль "пути инков", ведущего из Перу до "реки амазонок", можно услышать и сегодня. Как и о других чудесных землях, что и поныне манят к себе исследователей.
Последняя попытка отыскать это место была сделана в 1775–1780 гг. Никола Родригесом. Поиски легендарной страны дали очень ценные географические и этнографические результаты.
Блаженная Шамбала
Дата зарождения сказаний о таинственной обители богов и героев Шамбалы (в русской интерпретации зовется Белым Островом или Беловодьем) теряется в глубине ве ков. Древнейшие документы повествуют об этой стране как о священном островке посреди озера из нектара, которое со всех сторон окружено неприступными горными вершинами.
Местонахождение Шамбалы в древних трактатах указывается разное — от Гималаев до пустыни Гоби. Иные авторы и вовсе говорят, что путь на Белый Остров надо искать в своем сердце и тогда прилетит золотая птица и умчит счастливца на своих сверкающих крыльях. Единодушного мнения по поводу того, что же должен увидеть путешественник, пересекший границу священной земли, тоже не существует — то ли сияющий великолепием храм всех религий, то ли грубые пристанища монахов-отшельников. Но несмотря на всю эту расплывчатость, а может быть, и благодаря ей Шамбала всегда манила к себе людей, особенно тех, кто достиг высокого духовного развития и хотел понять свое предназначение и смысл существования на Земле.
Судя по всему, первым европейцем, который достиг заветного острова, был древнегреческий философ Пифагор, получивший там браминское имя Яванчария — "ионийский учитель". Вслед за ним в I веке н. э. из Римской империи за ответами на сакральные тайны бытия отправился Аполлоний Тианский — мыслитель, целитель, чудотворец.
Некоторые считают, что в свое время он затмевал Иисуса Христа, а иные утверждают, что деяния Аполлония были впоследствии приписаны Спасителю. Греческий автор III века Флавий Филострат писал, что, когда Аполлоний вместе со своими спутниками прокладывал путь по горным долинам Гималаев, тропа за ними исчезала, а окружающий ландшафт постоянно изменялся, как в волшебном сне.
Вскоре они увидели большую скалу, считающуюся в Индии "пупом мира", а на ней крепость, в которой, по словам встретившего их проводника, жили великие мудрецы.
Аполлоний прожил в священной обители четыре месяца и за это время обучился у мудрецов ясновидению, астрологии, врачеванию и многим другим тайным наукам. Вернув шись в Европу, он нашел свое призвание в служении человечеству, объехав весь культурный мир с проповедями о любви и гуманизме, наставляя людей в истинной вере, пророчествуя, исцеляя неизлечимо больных и воскрешая мертвых.
После широкого распространения христианства и объявления Аполлония Тианского лжеучителем паломничество на Восток прекратилось. Возобновилось оно только к V веку, когда на Соборе в Эфесе был осужден как еретик епископ Несторий. Спасаясь от церкви, сотни его последователей устремились в Китай, Монголию и Индию.
Продолжение этой истории можно найти в средневековых легендах, повествующих о том, что часть еретиков достигла некой сказочной страны, которой правил пресвитер Иоанн, хранящий в своем замке главный символ мистического христианства — чашу святого Грааля.
Рыцари, возвращавшиеся из крестовых походов, подтвердили существование на Востоке Белого Острова — Шамбалы — и побудили многих искателей приключений отправиться на поиски этой обители мудрости. В книгах утверждается, что Шамбалу посещали и рыцари короля Артура, и основатель ордена розенкрейцеров Христиан Ро-зенкрейц, и величайший врачеватель всех времен Пара-цел ьс, и ведающийся алхимик, философ и государственный деятель граф Сен-Жермен. Но далеко не всем удавалось добраться туда. Даже Александр Македонский, когда он вторгся в Индию со своими войсками, не был допущен в крепость мудрецов, не говоря уже о простых смертных, приходивших в Шамбалу не за знанием, а за богатством и славой.
"Коли душа твоя готова достичь этого места через все погибельные опасности, — передает слова одного старовера Н. К. Рерих в книге "Сердце Азии", — тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается".
На Востоке знают, что существуют две Шамбалы: одна земная, а другая невидимая. Много предположений высказано о местонахождении земной Шамбалы. Некоторые считают, что она находится на Крайнем Севере, говоря, что северное сияние — есть не что иное, как лучи этой невидимой Шамбалы. Перенесение Шамбалы на север понятно. В Тибете Шамбала называется Чанг-Шамбала, то есть Северная Шамбала. Этот эпитет вполне объясним. Манифестация учения произошла в Индии, где все, что лежит по ту сторону Гималаев, очевидно, считается «северным». К северу от Бенареса находится деревня Шамбала, связанная с легендой о Майтрейе.
Некоторые указания, затемненные символами, говорят, что Шамбала находится в горах Памира, в Туркестане и Гоби. Вессел в своей книге "Иезуиты-путешественники по Центральной Азии" упоминает иезуита Каселла, умершего в 1650 г. в Шигатзе. Каселл, который пользовался необычайной дружбой со стороны тибетцев, получил от них предложение посетить страну Шамбалы.
Относительность указаний и многие недоразумения о географическом положении Шамбалы имеют свои причины. Во всех книгах о Шамбале, в устных преданиях местонахождение острова описывается в высоко символических выражениях, почти недоступных для непосвященных. Так, например, говорится, что в районе Шамбалы люди живут в юртах и занимаются разведением скота, почему некоторые думают, что это относится к обиталищу кочевников Туркмении. Но не будем забывать, что горные киргизы в окрестностях Куен-Луня также живут в юртах и занимаются скотоводством.
Описание Шамбалы содержится в «Калачакра-тантре», а также в других текстах системы калачакры. По этим источникам Шамбала находится севернее реки Сита (отождествляемой или с Таримом, или с Сырдарьей, или с Амударьей.
Шамбалу окружают семь снежных гор, напоминающих лепестки лотоса. В центре их — столица Шамбалы, где располагается дворец царя — Калапа.
Первым великим царем-жрецом Шамбалы считается Су-чандра, в правление которого Шамбала становится главным центром учения калачакры. В парке у дворца Сучанд-ра построил огромную мандалу калачакры.
Местонахождение Шамбалы в древних трактатах указывается разное — от Гималаев до пустыни Гоби. Иные авторы и вовсе говорят, что путь на Белый Остров надо искать в своем сердце и тогда прилетит золотая птица и умчит счастливца на своих сверкающих крыльях. Единодушного мнения по поводу того, что же должен увидеть путешественник, пересекший границу священной земли, тоже не существует — то ли сияющий великолепием храм всех религий, то ли грубые пристанища монахов-отшельников. Но несмотря на всю эту расплывчатость, а может быть, и благодаря ей Шамбала всегда манила к себе людей, особенно тех, кто достиг высокого духовного развития и хотел понять свое предназначение и смысл существования на Земле.
Судя по всему, первым европейцем, который достиг заветного острова, был древнегреческий философ Пифагор, получивший там браминское имя Яванчария — "ионийский учитель". Вслед за ним в I веке н. э. из Римской империи за ответами на сакральные тайны бытия отправился Аполлоний Тианский — мыслитель, целитель, чудотворец.
Некоторые считают, что в свое время он затмевал Иисуса Христа, а иные утверждают, что деяния Аполлония были впоследствии приписаны Спасителю. Греческий автор III века Флавий Филострат писал, что, когда Аполлоний вместе со своими спутниками прокладывал путь по горным долинам Гималаев, тропа за ними исчезала, а окружающий ландшафт постоянно изменялся, как в волшебном сне.
Вскоре они увидели большую скалу, считающуюся в Индии "пупом мира", а на ней крепость, в которой, по словам встретившего их проводника, жили великие мудрецы.
Аполлоний прожил в священной обители четыре месяца и за это время обучился у мудрецов ясновидению, астрологии, врачеванию и многим другим тайным наукам. Вернув шись в Европу, он нашел свое призвание в служении человечеству, объехав весь культурный мир с проповедями о любви и гуманизме, наставляя людей в истинной вере, пророчествуя, исцеляя неизлечимо больных и воскрешая мертвых.
После широкого распространения христианства и объявления Аполлония Тианского лжеучителем паломничество на Восток прекратилось. Возобновилось оно только к V веку, когда на Соборе в Эфесе был осужден как еретик епископ Несторий. Спасаясь от церкви, сотни его последователей устремились в Китай, Монголию и Индию.
Продолжение этой истории можно найти в средневековых легендах, повествующих о том, что часть еретиков достигла некой сказочной страны, которой правил пресвитер Иоанн, хранящий в своем замке главный символ мистического христианства — чашу святого Грааля.
Рыцари, возвращавшиеся из крестовых походов, подтвердили существование на Востоке Белого Острова — Шамбалы — и побудили многих искателей приключений отправиться на поиски этой обители мудрости. В книгах утверждается, что Шамбалу посещали и рыцари короля Артура, и основатель ордена розенкрейцеров Христиан Ро-зенкрейц, и величайший врачеватель всех времен Пара-цел ьс, и ведающийся алхимик, философ и государственный деятель граф Сен-Жермен. Но далеко не всем удавалось добраться туда. Даже Александр Македонский, когда он вторгся в Индию со своими войсками, не был допущен в крепость мудрецов, не говоря уже о простых смертных, приходивших в Шамбалу не за знанием, а за богатством и славой.
"Коли душа твоя готова достичь этого места через все погибельные опасности, — передает слова одного старовера Н. К. Рерих в книге "Сердце Азии", — тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается".
На Востоке знают, что существуют две Шамбалы: одна земная, а другая невидимая. Много предположений высказано о местонахождении земной Шамбалы. Некоторые считают, что она находится на Крайнем Севере, говоря, что северное сияние — есть не что иное, как лучи этой невидимой Шамбалы. Перенесение Шамбалы на север понятно. В Тибете Шамбала называется Чанг-Шамбала, то есть Северная Шамбала. Этот эпитет вполне объясним. Манифестация учения произошла в Индии, где все, что лежит по ту сторону Гималаев, очевидно, считается «северным». К северу от Бенареса находится деревня Шамбала, связанная с легендой о Майтрейе.
Некоторые указания, затемненные символами, говорят, что Шамбала находится в горах Памира, в Туркестане и Гоби. Вессел в своей книге "Иезуиты-путешественники по Центральной Азии" упоминает иезуита Каселла, умершего в 1650 г. в Шигатзе. Каселл, который пользовался необычайной дружбой со стороны тибетцев, получил от них предложение посетить страну Шамбалы.
Относительность указаний и многие недоразумения о географическом положении Шамбалы имеют свои причины. Во всех книгах о Шамбале, в устных преданиях местонахождение острова описывается в высоко символических выражениях, почти недоступных для непосвященных. Так, например, говорится, что в районе Шамбалы люди живут в юртах и занимаются разведением скота, почему некоторые думают, что это относится к обиталищу кочевников Туркмении. Но не будем забывать, что горные киргизы в окрестностях Куен-Луня также живут в юртах и занимаются скотоводством.
Описание Шамбалы содержится в «Калачакра-тантре», а также в других текстах системы калачакры. По этим источникам Шамбала находится севернее реки Сита (отождествляемой или с Таримом, или с Сырдарьей, или с Амударьей.
Шамбалу окружают семь снежных гор, напоминающих лепестки лотоса. В центре их — столица Шамбалы, где располагается дворец царя — Калапа.
Первым великим царем-жрецом Шамбалы считается Су-чандра, в правление которого Шамбала становится главным центром учения калачакры. В парке у дворца Сучанд-ра построил огромную мандалу калачакры.