Васина Нина. Женщина-апельсин - 1

   - Кто это сделал? - спросил Федя, проведя ласково рукой по бритой голове Макса.
   - Это я сделал! Я! - закричал незамеченный Федей в темном углу небольшой всклокоченный человечек в наручниках. - Это я убил Макса-людоеда, я, Ангел Кумус!
   Федя с таким недоумением уставился на Ангела, что Гнатюк вздохнул. Он надеялся, что хозяин склада хоть что-то понимает в этой чертовщине.
   Приехавший врач сказал, что по предварительному осмотру смерть Макса наступила от сильного смещения либо перелома шейных позвонков. Федя опять уставился на Кумуса, вытерев ладонью пот с лица.
   - Это я сделал! - кричал Ангел, прикованный наручниками к стулу и топавший в исступлении ногами. - Он ел детей!
   Федя сообщил, что ничего, кроме джипа, не пропало, подписал протокол и вышел из ангара к своей машине, в которой его ждал секретарь.
   - Она там? - спросил секретарь.
   - Нет. Там какой-то хлюпик орет, что это он сломал шею Максу, а потом заколотил ему клин в сердце, это все ненормально, так не может... Так не должно быть!!
   - Да это Ангел Кумус, он безобиден, - сказал секретарь.
   - Макс собирался ужинать, - сообщил Федя тихо.
   - Это проблема, - согласился секретарь. - Но ведь у него справка была, откуда ты мог знать, что именно едят на ужин твои работники.
   - Нет кассеты из магнитофона.
   - А вот это самое плохое. Кто взял, как думаешь?
   - Я не могу думать, я первый раз в таком дерьме: Максу ломают шею, баба сбежала на джипе, потом пришел этот идиот с клином!.. Так бывает только в кино.., я не знаю, так не бывает! Сломать Максу шею!
   - Ну ты же знаешь, Макс такой беззащитный, когда ест.
   - Либо он не успел поесть, либо съел на этот раз все вместе с одеждой, - задумчиво предположил секретарь.
   Ева Курганова очнулась в машине, когда турок, сидевший с ней на заднем сиденье, отложив пистолет, двумя руками расстегивал на ней брюки, сопя и убежденно лопоча что-то в лицо. Его напарник за рулем иногда возбужденно оглядывался, стараясь не пропустить самое интересное. Ева зажмуривалась от боли в голове, лицо турка расплывалось и множилось черными усами. Она уговорила себя собраться, взяла турка за волосы сзади, откинула его голову, внимательно посмотрела в глаза и улыбнулась лукаво, проведя медленно указательным пальцем по улыбке, чуть раздвигая губы.
   Турки быстро посовещались и остановились, въехав в подворотню. Пока шофер выбирался из машины, чтобы сесть третьим сзади, Ева очень удивила возбужденного турка, наставив на него его же пистолет. Турок неуверенно улыбнулся и протянул руку к оружию медленно и удивленно. Ева сразу выстрелила, и шофер, уже открывший заднюю дверцу, полез к кобуре, отпрыгивая. Потом он увидел наставленное на него дуло и побежал, подпрыгивая на ходу и вскрикивая, потому что Ева стреляла по ногам, иногда зажмуривая глаза от сильной боли в голове. Турок забежал во двор и спрятался. Когда джип отъехал, он осторожно вышел к подворотне и обнаружил своего напарника раненого, лежащего на мокром асфальте.
   Ева бросила машину почти сразу, нашла телефонную будку и застыла в ней, прижав к себе трубку телефона. Под унылый гудок она вдруг поняла, что есть только одни человек, которому надо звонить, и набрала номер телефона Хорватого.
   - Это Ева. Помоги по старой дружбе. У меня, наверное, сотрясение мозга. Я сделала побег Слонику из тюрьмы, меня пытаются выкрасть - сначала наши, теперь, похоже, турки. Тихвинский переулок, я на улице.
   Хорватый прижал трубку своего телефона к груди, закрыл глаза и застыл на несколько секунд. Потом он осторожно оглянулся на спящую жену - она была беременна, плохо спала и раздражалась по малейшему поводу.
   - Я приеду к тебе, - сказал наконец Хорватый тихо. - Что там у тебя рядом, магазин, аптека?
   - У меня тут небольшая церквушка, да, и аптека есть.
   - Подойди к аптеке, присядь где-нибудь, я помигаю фарами.
   Хорватый быстро одевался, мучительно раздумывая. Одевшись, он решительно вздохнул и набрал номер телефона. Он сначала не поверил Еве насчет этого побега, но, быстро сопоставив некоторые факты, понял, что все это не бред.
   По телефону Хорватый говорил короткими фразами, стоя по стойке "смирно". Его пожурили за нервозность и посоветовали не ездить на встречу и не мешать разобраться с этим делом Главному разведывательному управлению.
   - Она это все сделала по глупости! - повысил голос Хорватый.
   - Не мечи икру и не создавай панику. Разберемся, - ответили ему и положили трубку.
   Хорватый сел, окаменев. Он вспомнил, как Ева пришла к нему домой и задавала странные вопросы. Он знал, как там разбираются. Почему она позвонила ему? Она назовет его. Большие неприятности. Глупость в государственном масштабе. Прощай, звездочка.
   - Не мечи икру. Не мечи икру, - повторял он, как заведенный.
   Хорватый проверил свое оружие и осторожно щелкнул дверью, выходя. Он все повторял и повторял про икру, в машине двигался автоматически, через полчаса он заметил, что небо стало светлеть. Он вздохнул глубоко, перестал бормотать и понял, что едет убить Еву.
   Хорватый приехал первый. Въезжая медленно и почти бесшумно в узкий переулок, он наткнулся взглядом на небольшие, чуть подсвеченные холодным рассветом купола церкви.
   Сигнал тревоги поступил на пульт управления в шесть тридцать утра, через семь минут группа захвата была у Тихвинского переулка.
   Гнатюк узнал о происшедшем в семь двадцать, его попросили приехать к аптеке в Тихвинском и поговорить со свидетелем. Наметился след Евы Кургановой.
   Свидетелем оказалась невысокая полная женщина. Мария Игоревна работала этой ночью, дежурила в аптеке. Моргая белесыми ресницами и постоянно вытирая рот рукой, она выслушивала вопрос, внимательно склонив голову набок. Потом повторяла последние слова, опять думала и начинала отвечать с вопроса.
   - Когда я ее заметила?.. А как не заметить? Фонари хорошо горят, она медленно подошла и села вот тут, скрючившись, - женщина показала сквозь стеклянную витрину аптеки на улицу, - тут ниша такая. Она и села. Мне ее с краю видно было, сидит, дрожит. А когда пистолет она достала, я сразу подумала - все! Наркоманка, будет грабить аптеку. Я пошла звонить. Куда я звонила... А куда я могла звонить? В милицию звонила, ноль-два! Они мне и говорят, посмотри, говорят, внимательно, может, это и не пистолет. А я что, пистолетов много видела, да еще и ночью. Может, говорю, и не пистолет. Тогда, говорят, тетка, звони, когда начнет стрелять, вот так! Я пошла смотреть, чего она делает. Она вот так скрючилась, холодно ведь! Сидит, дрожит. Я стою здесь, у окна, смотрю. Я вот так присела за витриной, меня не видно, а она сидит. Тут машина тихо так едет, вон оттуда. Какая машина?.. А я по чем знаю, какая она? Машина и машина, едет тихо. Эта сидит, не встает, вжалась в стену. Я смотрю. Машина давай фарами мигать. Она сидит. Я подумала, может, померла. У нас в прошлом месяце так один бомж и помер, прям вот тут, у двери, но не в мое дежурство. Потом смотрю - не померла. Тихо так распрямляется, встает. Только она встала, а с той стороны еще две машины. Вот этот, который представительный лежит, - Мария Игоревна показала на улицу пальцем, - ну, который приехал первый, он тоже заметил машины, вышел и стоит. Она, бедняжка, от стены отошла, один шажочек сделала, а тут еще две машины! Вон оттуда! Да громко, с визгом, на полном ходу! Я думала, в аптеку врежутся. Этот, первый, закричал: "Ева! Ева!" - я уже говорила вашим, я хорошо это слышала, у меня хороший слух! Она и побеги к нему! А он и выстрелил! В нее! Она упала, за бок схватилась. Тут все стали стрелять. Которые приехали вторые, верно, чеченцы. Черные, страшные и орут не по-нашему. Которые последними прибыли, вон та машина стоит, справа, так в специальной форме были и в шлемах, у них, получается, только одного и ранили. У чеченцев сразу упали двое, а этого, представительного, я не знаю, как убили, потому что не выдержала и побежала в коридор звонить. Я, значит, опять - ноль-два, и кричу, все, мол, уже стреляют и уже точно из пистолетов и автоматов! Куда женщина делась?.. Куда она могла раненая деться? Ее чеченцы в машину затащили, считай на ходу втаскивали, у нее ноги еще волоклись по дороге, а потом затащили... Эти, в шлемах, стреляют, стреляют, а все мимо. Ну, потом все тихо'стало, мне, значит, стучат в дверь и спрашивают: "Это вы вызывали?" Я открыла, говорю, два раза вызывала, если бы вы, охламоны, приехали сразу, когда она только пришла! А они спрашивают: "Ну и что тут у вас случилось?" Так и спросили. Я говорю, ничего не случилось, постреляли маленько, а так все в порядке, аптека цела, можете уезжать. Потом приехали другие, а потом еще вы, я уже третий раз рассказываю, запишите меня на магнитофон, устала.
   Гнатюк вышел в холодное утро. Хорватый лежал, раскинув руки, у своей машины. Гнатюк задумчиво постоял над ним и пошел посмотреть на других убитых. Раненого спецназовца увезла "скорая". Гнатюк чудовищно устал и ничего не понимал.
   На утренней оперативке в управлении Гнатюк сообщил, что на магнитофоне со склада, на стуле с убитым и на металлической двери есть отпечатки Евы Кургановой. Описав вкратце происшествие в Тихвинском переулке, Гнатюк предложил такую версию:
   - Ева Курганова после похищения ее из квартиры пыталась сбежать из склада. Ничего не скажу про убийство охранника склада, ему свернули шею, но была ли это Ева - вопрос. Дальше она звонит человеку, которому доверяет, и называет место, где будет ждать его. В это место приезжают одновременно: представитель управления Хорватый - один, на личной машине, две специальные машины по захвату из отдела по борьбе с терроризмом и две машины с турецкими боевиками. В ходе перестрелки Хорватый погибает, двое турок убиты, спецназовец ранен.
   - Пока неясно, - сказал он в напряженной тишине, - с какой целью турки затащили раненую Курганову в машину и увезли. По сводкам на этот час, среди убитых она не обнаружена. Получается тут неувязочка, склад принадлежит одному воротиле, а лет пять назад просто бандиту Федьке-Самосвалу. И турки здесь никаким боком не лепятся.
   Весь отдел по особо опасным сидел затаившись. Ни звука, люди старались даже дышать тише. В этой странной и совсем нерабочей тишине открылась дверь.
   - Разрешите обратиться? - Молоденький дежурный стоял у двери вытянувшись, он немного оробел от устремленных на него глаз.
   Гнатюк изумленно округлил глаза, хотя давно уже отучился чему-либо удивляться: дежурный прижимал к себе пачку долларов в банковской упаковке.
   - Докладывай, - сказал Гнатюк.
   - Человек, представившийся курьером, просил передать это оперуполномоченному Волкову за вчерашнюю информацию. Прибыл на мотоцикле, номер записан! Разрешите передать?
   Гнатюк открыл рот, но сказать ничего не смог. Он шумно сглотнул и уставился, как и все в кабинете, на Волкова.
   Волков поднял голову - с начала оперативки он сидел понурившись - и изумленно уставился на пачку долларов. Потом лицо его залила краска.
   - Передайте, - очень тихо, почти шепотом, сказал Гнатюк.
   Дежурный подошел к Волкову и протянул пачку. Волков не шевелился. Дежурный озадаченно оглянулся и положил пачку Волкову на колени.
   - Разрешите идти?
   Гнатюк неопределенно махнул рукой, он постарел мгновенно и уродливо, лицо его словно онемело.
   - Ну, дела, - протянул Демидов. - Родная мафия к нам на оперативку скоро будет присылать цветы и шампанское. Будем дружить, так сказать, отделами!
   - Встать! - крикнул Гнатюк Волкову. Волков медленно и неохотно поднялся. Пачка долларов упала на пол.
   - Твои? - спросил Гнатюк. Волков посмотрел удивленно.
   - Я спрашиваю, ты заработал эти деньги? Почему тебе их доставляют на рабочее место, догадываешься?
   - Меня подставили, - сказал Волков и ухмыльнулся. - Это же и дураку понятно, я видел их, они хотят меня убрать, - добавил он неуверенно. - Да если бы я это заработал, как вы говорите, на кой им сюда деньги тащить и меня выставлять?!
   - А что я должен думать? Ты охраняешь Еву Курганову, пропускаешь к ней в квартиру бандитов, даешь ее увезти, сам сматываешься, а на другой день получаешь вознаграждение! Слишком много собирается в одном месте неувязочек для простой подставки. - Гнатюк достал платок и вытер лицо. - Оформи протоколом, - он показал пальцем на деньги, - и вместе со своим объяснением принесешь через полчаса в мой кабинет. Свободен.
   Гнатюк ждал Волкова, положив на стол крепко сжатые кулаки. Волков не опоздал, пришел ровно через двадцать девять минут. Гнатюк стал читать объяснительную, потирая висок и морщась.
   - Тебе есть что сказать? - спросил он, дочитав.
   - Есть, товарищ полковник. Насчет убийства этого... Максима..
   - Короче.
   - Мне кажется, это сделала Ева Николаевна. Гнатюк удивленно поднял бровь:
   - С чего ты взял? Ты видел эту тушу?
   - Нет, но мне говорили... Понимаете, она со мной занималась, я учил ее правильному захвату при сворачивании шеи.
   Волков замолчал, опустив глаза. Гнатюк смотрел на него спокойно, хорошенько рассмотрел, во что Волков одет. Ладная и стройная фигура Волкова словно расстроила Гнатюка, он вздохнул и опять потер висок: голова болела отчаянно.
   - Вот что, Волков... Я тут подумал... Лучше тебе, Волков, сменить место работы, если ты меня хорошо понимаешь.
   - Никак нет.
   - Значит, никак и нет. Ладно. Сделаем так. Ты у нас человек новый, должен присмотреться к суровым будням, у нас работа, знаешь, не сахар... Ты в каком отделе? Финансовые преступления... Будешь переведен в отдел по розыску пропавших, у меня там хороший человечек работает, исполнительный, пойдешь к нему. И поскольку у него работы невпроворот, все морги - твои.
   - Не понял.
   - Ну что тут непонятного. Поступает заявление об исчезновении, невозвращении домой, побеге, первым делом смотришь сводки и едешь в морг, осматриваешь всех неопознанных, приметы, то-се... А я лично прослежу, чтобы ты каждый день тщательно выполнял свои обязанности. Опять же все "подснежники", все "поплавки", все "ежики" и "шкварки" - все твое! Ты будешь их смотреть первым. Я вижу, ты удивлен, почему это я именно тебе поручаю такое важное дело? Или ты не понимаешь, что такое "шкварка"? "Шкварка" - это сильно обгоревший труп, а "подснежник" - это оттаявший весной, а "поплавок" - понятное дело, это когда человек в воде уже вздулся и всплыл.
   - Разрешите!..
   - Подожди, еще "ежики" есть - эти особо интересные, эти бывают без головы, без пальцев, короче, изуродованные до неузнаваемости. Да что я тут тебя уговариваю, тебе все объяснят в отделе, потихоньку втянешься.
   Через десять минут Волков принес своему начальнику рапорт об увольнении.
   Феде удалось заснуть только на рассвете. Он успел добежать до большой и очень нежной белой лошади, почти прикоснулся к ней рукой, но тут его потряс за плечо секретарь. Федя бессмысленно смотрел несколько секунд в красивое бело-розовое, как у всех рыжих, лицо, потер глаза и сел, зевая.
   Уже было утро, холодное и серое, - настойчивое напоминание о скорой зиме. Старые ходики показывали почти девять.
   - Есть информация, - сказал секретарь, протягивая Феде чашку кофе.
   Федя с отвращением отвел рукой чашку, плеснув горячую коричневую жидкость на одеяло. Он встал, еще раз широко зевнул, длинная ночная рубаха упала до пола. Федя задумчиво смотрел на икону в углу. Секретарь подумал, не собирается ли Федя перекреститься. Но Федя только нахмурился: все эти иконы, часы-ходики, половики и горшки с цветами, на которые постоянно натыкался его взгляд, мучили его напоминанием о пропавшей Наталье.
   Федя прошлепал босыми ногами на кухню, вынырнувшая вдруг Матрешка прошмыгнула к столу и стала наизготовку.
   - Ну ты, чучело. Умеешь с миксером обращаться? - Федя выложил на стол все, что надо было перемешать.
   Матрешка взбила три яйца, стакан томатного сока, добавила соли, осмотрела еще два зеленых плода, похожих на обросшие нежной щетинкой яйца. Подумала и очистила мерзкую мохнатую кожицу, прежде чем затолкать и их в миксер.
   Рассмотрев это месиво на свет, сплюнула, налила два тонких стакана и исчезла бесшумно в одном из углов.
   Федя перестал почесываться и рассматривать холодное утро за окном. Он с удовольствием выпил все из стаканов, потянулся и приготовился к неприятностям.
   Секретарь начал с того, что в восемь утра позвонил человек из разведуправления, заказавший побег Слоника. Он рассказал о перестрелке рано утром в одном из маленьких переулков.
   - Турки! - закричал Федя и стукнул кулаком по столу.
   - Такие вот дела, - подвел итог секретарь. - Давай прикинем, что имеем.
   - Она украла Слоника для турок! Да она... Турецкий агент! Красивая баба в милиции, это, знаешь, не так просто!
   - Я собрал материал по ней быстренько, мало верится, что она турецкий агент. Она вообще в это время находилась под домашним арестом в связи с убийством на допросе подсудимого.
   - Нет, ну что за женщина, а? А я так и не увидел ее ни разу!
   - Это третье убийство на допросах за месяц, - остудил пыл Феди секретарь.
   - Она что, того? - Федя покрутил пальцем у виска.
   - Ты помнишь, что она потребовала в обмен на Слоника?
   - А? Да. Очередной борец за справедливость, так, что ли? Ну что за жизнь, что за. Как же так, турки! Это просто щелчок мне по носу, и все! Федя тяжело зашагал по комнате, потирая слева грудь. - Тошно мне! Я должен ее найти, я хочу ее увидеть и поговорить с ней.
   - Она может быть уже мертвой, была сильная перестрелка.
   - Хамид! - крикнул Федя громко и радостно. - Хамид, ну! Хамид, - орал он исступленно, раздражаясь изумлением секретаря.
   - Хамид-паша, - задумчиво сказал секретарь. - Но при чем здесь он, он ведь в Стамбуле?
   - У него самый дорогой и самый лучший публичный дом из русских девочек. Но он единственный турок, которого я знаю, да и то он не турок, а таджик!
   - Но ведь он в Турции, я не понимаю...
   - Ай, какая разница! Слушай сюда. Позвонить Хамиду, рассказать про красавицу, которую таскают по Москве турки. Позвонить заказчику и узнать, закончена ли вся эта возня со Слоником, или его еще надо искать. Узнать, куда денут эту.., как мы ее назовем?
   - Это проблема, трудно сказать, - протянул секретарь.
   - Проблема так Проблема! Узнать, куда денут эту Проблему красивую. Если оставят в живых и бросят, я ее хочу! Я хочу ее! - орал Федя исступленно. - Если увезут с собой, я хочу ее найти! Я хочу ее любую изуродованную, наркоманку - любую! Я хочу с ней поговорить, - сказал он, немного успокоившись.
   Тревожно звякнул разбитый с перепугу Матрешкой стакан где-то на кухне.
   - Федя, - неуверенно прошептал секретарь, - может, водочки?
   Исполнительный эфэсбэшник Сергей Ковалев в одной из больниц нашел невостребованный труп, чудом успев осмотреть его до захоронения в общей могиле. Затаив дыхание, Ковалев склонился над мертвым Слоником и долго рассматривал темную полосу у него на шее. Потом он достал фотографию Слоника и задумчиво сравнил.
   Через час полный рапорт Сергея Ковалева лежал у его начальства. Начальство задумалось и приказало все проверить еще раз. Другие исполнительные мальчики быстро поехали в морг и сняли у трупа отпечатки пальцев. Начальник Сергея Ковалева дал сам себе полдня на обдумывание этого странного события. Все в его организации были уверены в том, что Слоник сбежал, и не без помощи определенных лиц. Начальник Сергея Ковалева позволил себе позвонить одному из этих лиц и поинтересоваться, как бы это высокопоставленное лицо назвало человека, который украл Слоника, убил его и честно положил труп в морг.
   После продолжительного молчания в трубке прозвучало гнусное, но задорное ругательство, и начальник Ковалева так и не понял, относилось ли это ругательство к убившему Слоника или к нему...
   После этого странного разговора труп Слоника быстро увезли из морга больницы. Упакованный специальным образом, Слоник должен был улететь в Стамбул и там неожиданно найтись, когда это понадобится. Федю обозвали плохим словом по телефону. Сергея Ковалева повысили в звании и перевели в другой отдел, и он решил отпраздновать это событие, пригласив армейских дружков. Волков первый раз в жизни жестоко напился на этом празднике, расслаб и рассказал громко, за столом, историю неудачного побега "большого киллера" из тюрьмы, ругая последними словами женское коварство и красоту. Обалдевший Ковалев не поверил ни одному слову, но Волкова обнимал, обещал пристроить его в хорошее место или самому бросить все и открыть с ним на пару частное детективное агентство.
   Потерявшую сознание Еву привезли в маленькую двухкомнатную квартирку в пятиэтажном доме. Закутанная в черное женщина умело обмыла рану в боку и туго перебинтовала Еву. В тесной кухне двое мужчин спорили, размахивая руками. Женщина убрала окровавленные тряпки и сказала, что нужен врач вытащить пулю. Мужчины опять заспорили. С улицы пришел худенький черноволосый мальчик, он снял ранец, вытер рукой под носом и сел возле Евы, разглядывая ее. Ева на несколько секунд открыла глаза и увидела красивое детское лицо. Она хотела закричать мальчику, чтобы он спасался, а то его съест большой и страшный Макс, приподнялась для крика и опять потеряла сознание. Мальчик провел рукой у нее по лбу и вытер руку о рубашку. Потом он быстро оглянулся на голоса в кухне и потрогал пальцем, очень осторожно, запекшиеся красные губы. Ева замотала головой, что-то шепча.
   Трое взрослых, продолжая спорить, вошли в комнату, и мальчик сел в угол, положив голову на колени и продолжая наблюдать за Евой. Он внимательно рассмотрел, как ее раздели наголо. Женщине не очень нравилось все это, она раздраженно отдавала приказания. На Еву одели красное весьма откровенное белье, пояс и черные чулки. Потом кое-как вдели руки в кружевные рукава атласного халата и положили опять на кровать.
   Мужчина позвонил по телефону и на плохом русском языке поговорил со знакомым доктором. Он просительно улыбался, словно его собеседник был рядом, чуть кланялся и кивал головой.
   Мальчик проскользнул в ванную, заперся там, прижимая свою руку ко рту, сдерживая звук. Он закрыл глаза, тяжело дыша, а потом едва успел помыться женщина, его мать, стала стучать и ругаться. Ей надо было выстирать все после перевязки.
   Доктор приехал скоро, раздраженно бросил пальто в руки встретившего его турка. Последний раз его сюда приглашали для избитой до полусмерти проститутки. Доктор чуть остановился в дверях комнаты, заметив красное белье и кружева. Но к его удивлению, женщина была очень красива, ухожена и в хорошей спортивной форме. Он осмотрел ее бок и раздраженно стал объяснять, что такие вещи оперируют в больнице, что надо было предупредить заранее, что нужны инструменты, что это все - черт знает что!..
   Женщина с сыном заперлись. Мужчина ласково взял доктора за рукав.
   - Нельзя говорить, - сказал он, глядя доктору в глаза огромными и словно удивленными глазами. - Все нельзя по телефону, да? Она хорошая девочка, хорошая, как это, очень дорогая, да? Случайно стреляли, задели, очень случайно.
   - А-а-а! Черт с вами. - И доктор пошел звонить.
   Ему привезли большой черный чемоданчик. Подготавливая все к операции, он быстро перебирал в уме знакомых врачей в больнице.
   - Я еще ничего не знаю, ничего! - Он замахал руками в перчатках. - Я не знаю, где пуля! Я попробую это сделать и буду сидеть здесь часа два. Но если станет хуже, я отвезу ее в больницу.
   Мужчины переглянулись и подумали, что жалко будет пристрелить такого хорошего доктора.
   Доктор подумал и удивился сам себе, почему его так волнует эта женщина? Подумаешь, еще одна проститутка, стоит ли из-за нее идти на конфликт и терять такой хороший приработок?
   Ева подумала, что спасена, - она очнулась, открыла глаза и увидела доктора в халате и со шприцем в руке.
   - Доктор, - прошептала она с трудом, - помогите мне.
   - А куда я денусь, - ответил ей доктор и ободряюще улыбнулся.
   Через полтора часа и доктор, и мужчины, и Ева спали. Осторожно вышла из комнаты женщина, наклонилась над Евой и лицом почувствовала, что та уже не пышет жаром. Женщина улыбнулась и засмотрелась на Еву тем странным отсутствующим взглядом, каким иногда глядят на воду или на спокойное пламя.
   Ева проснулась поздно вечером из-за сильной жажды. Она попробовала пошевелиться, в боку было больно, кружилась голова. Приподняв голову, Ева увидела, что у кровати сидит маленький и смешной турок, в рабочей одежде и берете. Ева профессионально скользнула взглядом по его рукам и испугалась. Это были очень ухоженные и слабые руки с безупречным маникюром. Турок смотрел на нее задумчиво, как на редкое насекомое, с налетом изумления и брезгливости. Черты лица у него были не правильными, как у хорошего комика.
   - Я хочу пить, - сказала Ева. - Кто здесь главный?
   Слабый намек на улыбку на смешном лице.
   - Чего тебе надо?
   Турок молча и удивленно продолжал смотреть на Еву. Ему только что сообщили, что заказанный побег исполнен, что все в порядке и Слоник благополучно отбыл в Турцию. Турок спросил, правда ли, что дело сделала женщина. После долгого молчания большой и дорогой чин из ГРУ сказал, что не обсуждает своих специальных агентов с заказчиками. Теперь турок пытался понять, что за игру с ним ведут, и с удовольствием разглядывал "специального агента".
   - Где Паша Закидонский? - спросил турок тонким и противным голосом и показал Еве кассету. - Какая такая больница?
   - Опять сначала. - Ева вздохнула. - Мне это надоело, я буду говорить только с вашим главным.
   - Здесь я главный.
   - С таким-то тенорком? - Ева откинулась на подушку и с тоской посмотрела на стол. Там слабо светился длинный и тонкий стакан.
   - Ты сказала этому.., большому человеку, что убила Пашу.