Ваупшасов Станислав. На тревожных перекрестках - Записки чекиста

   Штаб решил увести соединение в Гресский лес, а по пути разгромить вражеский гарнизон в Лавах. Ночью все отряды заняли рубеж атаки. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, но через тридцать минут оставили деревню и бежали в Старые Дороги.
   Пока мы двигались в Гресский лес, разведка выяснила, что немецкие войска покидают партизанскую зону. Это означало, что карательная экспедиция закончилась, не принеся и в последний раз успеха германскому оружию. За дни блокады партизаны соединения потеряли около 100 человек убитыми и столько же ранеными. Потери гитлеровцев были приблизительно в десять раз больше. Сильно пострадали от карателей жители деревень партизанских районов.
   Штаб распустил по домам мирное население, спасавшееся под нашей защитой от фашистских изуверов, а партизанские части разошлись по своим базам.
   10 июня мы прибыли в свой зимний лагерь. Полуразрушенные землянки, воронки от бомб и снарядов, целый гараж сожженных карателями трофейных легковых и грузовых автомобилей. Бойцы принялись за работу.
   Из болот на свое прежнее место перевели семейный лагерь. В нем никто не пострадал, все выглядели здоровыми и веселыми.
   Возобновился выпуск "Минского большевика", состоялось партийное собрание, на котором кандидатами в члены партии были приняты Рахматулла Мухамедьяров, Павел Рулинский и Даниил Сорин, а в члены партии - Василий Каледа. К выходу на железную дорогу готовились группы подрывников. Словом, налаживалась нормальная партизанская жизнь.
   Однако через несколько дней радист Яновский принял из Москвы приказ, который в корне изменил наши планы.
   Изгнание
   Приказ из Центра.-В походной колонне.- Встреча с гвардейцами.- Дорога в Минск.- Парад партизан.- Доблестные патриоты
   Прочитав радиограмму, я не удержался и радостно воскликнул:
   - Замечательно!
   - Что именно? - поинтересовался замполит Сермяжко.
   ВСТАВКА 454 страница (временно отсутствует)
   шлого года Минский подпольный горком КП(б)Б. Вся деятельность партизан проходила под постоянным руководством партийных органов, Центрального штаба и наркомата.
   В связи с рейдом на запад горком освободил меня от руководства подпольными группами в Минске и других городах области. Я передал секретарям списки подпольщиков и связных, пароли и явки.
   После совещания мы объявили бойцам о приказе Москвы. Окончилась партизанская битва на родной земле! Парни, прошедшие огонь, воду и медные трубы, азартно выкрикивали:
   - Даешь Пруссию!
   - Войдем в Берлин!
   По этому радостному случаю я разрешил начхозу Иосифу Иосифовичу Коско организовать праздничный ужин с вином.
   Три ночи подряд на площадке близ деревни Обчее мы принимали грузы с самолетов, присланных Центром. Нам сбросили боеприпасы, одежду, обувь, мясные консервы, рис, табак, сахар, свежие московские газеты, пистолеты, автоматы и ручные гранаты.
   В поход решили взять 500 бойцов, самых молодых и крепких. Остальных я поручил Дмитрию Кузнецову. На его же попечении был семейный лагерь.
   - Вреди отступающим гитлеровцам чем можешь,- сказал я на прощание лейтенанту,- соединяйся и взаимодействуй с армейскими частями. Встретимся после победы.
   В распоряжении горкома остались для связи с минским подпольем Краснитский, Мурашко, Матузов и многие другие, ушедшие из города на базу отряда под угрозой ареста фашистскими палачами из СД и абвера.
   Тепло простившись со всеми, походная колонна покинула лагерь. Группу разведчиков вели хорошо знавшие местность Юлиан Жардецкий и Павел Рулинский. Ночью перешли шоссе Минск - Слуцк и через 40 километров оказались в лесах Копыльского района. Здесь повстречались с разведкой из бригады Шестопалова, а вскоре к нам приехал и сам комбриг. Он рассказал о положении в этой зоне и выделил спецотряду проводников.
   На привале настроили рацию и приняли сообщение Москвы о летнем наступлении Красной Армии в Белоруссии.
   - Скорей на запад,- весело сказал Сермяжко.- Не то окажемся в тылу у своих!
   Кто из лесных воинов в эти долгие месяцы не жаждал скорее встретиться с частями Красной Армии! Но теперь патриотический долг вел нас в Пруссию, чтобы там приложить опыт, накопленный в белорусских пущах. Все рвались вперед, не обращая внимания на тяжелую поклажу, труднопроходимые дороги, на стертые новыми сапогами ноги и вечную походную усталость.
   За три дня мы дошли до Немана и на его зеленом берегу остановились на привал. Мне вспомнилось, как мы форсировали эту реку в 1924 году после дерзкой Столбцовской операции. И вот спустя 20 лет я снова в тех же местах и опять должен попасть со своими бойцами на западный берег. Как прихотливо порой складывается судьба, сколько в ней бывает повторов, вариаций на одну тему, но абсолютно точных совпадений не случается никогда. На этот раз не пришлось мне переправиться через Неман.
   Яновский принял радиограмму, в которой отряду предписывалось прекратить рейд и оставаться на месте. Во втором сообщении из Москвы говорилось о посмертно награжденных наших товарищах: Николае Денисевиче, Владимире и Константине Сенько, Николае Андросике, Вайдилевиче, Якове Воробьеве, Гейнце Линке, Павле Грунтовиче, Ване Залесском, Туркине и многих других.
   Обе радиограммы я зачитал бойцам. Первая вызвала разноречивые толки, вторая сосредоточенное молчание. Павшие герои навсегда остались в наших рядах, мы не вычеркнули их ни из списков, ни из сердца.
   - Как же понять новый приказ? - спрашивали меня командиры и рядовые.
   - Я знаю не больше вашего. Поживем - увидим.
   Костя Сермяжко сказал, что, наверное, надобность в нашем отряде на западе иссякла, другие отряды из более близких районов могли прийти в Восточную Пруссию раньше нас, да и вообще военная обстановка так стремительно меняется, что всего вперед не угадаешь! Мы согласились с замполитом и стали ждать дальнейших распоряжений.
   В последних числах июня конная разведка Красной Армии натолкнулась на наши посты. Валя Васильева, Ларченко и Терновский привели в наше расположение отряд гвардейцев 1-го Белорусского фронта. На радостях партизаны стащили их из седел и стали качать. Потом пошли расспросы, разглядывание погон и гвардейских знаков. Устроили товарищеский ужин, на котором бойцы спецотряда и гвардейцы многое вспомнили из пережитого и увиденного. Одни рассказывали о войне в тылу врага, другие - о фронте, и все вместе дружно пили за изгнание фашистов из пределов родной страны.
   У меня с армейскими разведчиками состоялся и деловой разговор. Я передал им данные нашей разведки о противнике, они обрисовали мне ход наступательного сражения в Белоруссии. Получалось, что передовые части в продвижении на запад опередили нас на многих участках. Но линия фронта не была сплошной, и в тылу наших войск оставались порой крупные вражеские группировки.
   На следующее утро к нашему лагерю подъехали артиллеристы резерва Главного Командования. Пушкари упрекали партизан за порчу дорог - ни пройти, ни проехать, тем более со сверхмощными орудиями. А лесные воины им отвечали: "За то нам ордена навесили!"
   Так или иначе, а встрече были рады обе стороны.
   Новая радиограмма предписывала нам войти в освобожденный Минск. Столица Белоруссии свободна! Партизаны и артиллеристы грянули могучее "ура", десятки крепких загорелых рук подкинули в воздух радистов, и те долго взлетали чуть не до верхушек молодого сосняка.
   По-братски прощались бойцы спецотряда с фронтовиками, вместе сфотографировались, закусили, спели песни. Наш путь лежал на северо-восток, они уходили на запад, к недалекой уже государственной границе, а потом в Польшу и Германию.
   В Минск мы не шли, а летели словно на крыльях. Нам еще в точности не было известно, что там будет, но все ждали встреч с товарищами по борьбе, с родными и близкими или хотя бы известий о них... Военная обстановка все еще была сложна, однако мы решили выйти из леса и для быстроты продвигаться прямо по шоссе Слуцк - Минск.
   - Довольно бродить по болотам да чащам. Пусть нынче окруженные немцы покормят комаров,- говорили партизаны.- Меняемся ролями!
   На полях созревали озимые, в лесах неистовствовали певчие птицы. Похоже, освобождение от постылых пришельцев праздновала и белорусская природа.
   Навстречу нам двигались бесконечные армейские колонны: автомашины с бойцами и грузами, танки, самоходки, тягачи с прицепами. В небе летели краснозвездные истребители, бомбардировщики, штурмовики. Давно мы не видели такой грозной силы, давно не чувствовали себя так уютно.
   - Ну и ну! - с восхищением восклицали партизаны, широко раскрыв глаза.
   В восемь утра 6 июля спецотряд вступил в Самохваловичи. До столицы Белоруссии оставалось 18 километров. Но здесь нас остановил армейский патруль. Офицер пояснил мне, что дорога на Минск небезопасна, южнее города скопились остатки разбитых частей и пытаются прорваться к своим на запад. Я пошел к старшему начальнику. Седой молодой полковник сказал:
   - В город мы вас не пустим. Противник появляется внезапно отрядами до тысячи человек, погибнете. Даже сюда наведывается...
   - Тогда дайте нам участок обороны!
   - Это другое дело. Сил у нас тут маловато пока.
   Полковник выделил спецотряду участок на опушке леса. Около полудня из кустов появились немцы. Карл Антонович по моей просьбе крикнул им, чтобы сдавались. В ответ застрочил пулемет. Мы ответили, потом атаковали и захватили пленных. К вечеру нас сменила рота фронтовиков, а мы двинулись в Самохваловичи. Местечко оказалось забито партизанами.
   - Какой бригады? - спросил я одного.
   - Третьей Минской.
   - А где комбриг Мысник?
   Партизан ответить не смог, пришлось долго разыскивать командира. Мысник был в дурном расположении духа.
   - Подумать только! Минск - рукой подать, а нас туда не пускают. Да что мы, воевать не умеем?! Блудных фашистов не побьем? Пойдем к генералу, Градов!
   - Пойдем!
   Армейский генерал, вероятно, впервые столкнулся с партизанским напором.
   - Пустите нас сегодня же! - потребовали мы в один голос.
   - Не могу, дорогие товарищи. По данным авиаразведки, крупные группировки неприятеля то и дело пересекают Минское шоссе, стремясь на запад. Пропадете, обождите до завтра.
   - Да у нас две тысячи обстрелянных партизан! Нам ли бояться окруженных и разбитых гансов! Да мы их знаете как...- горячился комбриг Мысник, я его поддерживал.
   Генерал уступил нашему натиску. Но не сразу.
   - Храбрецы! - вначале воскликнул он.- Легендарные герои! И не жаль вам голову сложить в дни освобождения! Братва лихая! Лесная вольница!
   Потом смягчился.
   - Бог с вами. Вы же партизаны. Не пусти вас - мелкими группами просочитесь. Нет уж, идите лучше массой. Разрешаю!
   Мы поблагодарили.
   - Боеприпасов подкинуть? - осведомился генерал.- Стычек-то вам не избежать, сведения у нас точные насчет окруженных.
   - Разве что мин,- сказал повеселевший Мысник.
   - Будут мины, комбриг! Двигайте, орлы, отчаянные души, ни пуха вам!
   Пополнив запас мин, вечером бригада и спецотряд выступили по шоссе в сторону Минска. Впереди и на флангах шли усиленные группы разведчиков. Возле деревни Стань-ковщины они обнаружили во ржи большую компанию фашистов.
   - Возьмем? - предложил Мысник.
   - Возьмем.
   Партизаны бесшумно окружили поле. Карл Антонович выдвинулся вперед и предложил немцам сдаться. Те стали строчить из пулемета. Тогда мы открыли огонь и начали сжимать кольцо. Враги не выдержали, один за другим вставали с поднятыми руками и шли в плен. Это были остатки полка 110-й штурмовой дивизии. Мы построили пленных в колонну и повели за собой.
   По пути мы выловили еще несколько немецких групп, и колонна взятых в плен заметно увеличилась.
   Близ Минска нам встретились наши танки и пехота: началась ликвидация окруженных войск противника. Возле самого города мы передали пленных армейской части.
   В белорусскую столицу бригада и спецотряд пришли в 11 часов вечера 6 июля.
   Город кое-где горел, центр фашисты превратили в руины. Несмотря на позднее время, на улицах было полно народу. Население горячо приветствовало нас. Партизан обнимали, целовали, дарили цветы. Только не преподносили хлеба-соли, потому что ни того, ни другого у минчан давно не было и в помине. Питались они в основном картошкой на воде.
   Местами раздавалась перестрелка. Это бойцы выбивали уцелевших оккупантов.
   Спецотряд расположился лагерем на берегу искусственного озера. Я разыскал горком партии. Встреча с Лещеней и Машковым была сердечная. Секретари работали уже вовсю, даже ночами. Связные приводили к ним подпольщиков, они знакомились, расспрашивали о боевых делах. Командир группы Борис Иванович Чирко доложил, что его люди внимательно следили за действиями вражеских минеров и спасли от взрыва заводы имени Мясникова, имени Ворошилова, имени Кирова, "Большевик", Дом Красной Армии, Театр оперы и балета, Вторую электростанцию{5}.
   Первый секретарь и все присутствовавшие крепко пожали руку мужественному подпольщику.
   - Народ никогда не забудет ваших заслуг,- сказали ему.
   Экономист ликероводочного завода Петр Карпович Национ рассказал, как была организована охрана завода от разрушения отступающими фашистами и как члены подпольной группы Пинкевич и Стопленник 3 июля разминировали крупный немецкий склад боеприпасов. Все огромное количество снарядов, мин, авиабомб, гранат и толовых шашек передано по акту трофейной команде Красной Армии.
   Пришли в горком Гаврилов, уничтожавший пассажирские вагоны с вражескими офицерами и солдатами, Игнат Чирко, сжигавший цистерны, и многие другие подпольщики.
   С 6 июля в Минск со всей освобожденной к тому времени республики стали прибывать партизанские бригады и отряды. Город не мог вместить такого количества людей. Ведь в Белоруссии действовало 213 бригад и 1255 отрядов, из которых 997 входили в состав бригад и 258 сражались самостоятельно. Поэтому в окрестностях раскинулись партизанские лагеря. Жизнь в них шла новая, мирная. Хотя до конца войны оставалось еще десять месяцев, белорусский народ уже праздновал первую победу - избавление от гитлеровской оккупации.
   Площади и улицы столицы были с утра до вечера запружены местными жителями и партизанами. Происходили радостные встречи товарищей по оружию, родных и близких. Песни лились во всех концах города.
   В ознаменование большой победы над подлым врагом правительство БССР провело 16 июля 1944 года в Минске парад партизан.
   С утра отовсюду - из Сторожевки, Комаровки, от Червенского тракта, из окрестных деревень потянулись к ипподрому колонны лесных воинов и населения. Огромный зеленый луг на берегу Свислочи заполнила необъятная людская масса. Мне вспомнились минские праздничные довоенные демонстрации. Десятки тысяч собирались тогда на площади Ленина, но такого количества народа я ни разу не видел.
   Пробиваясь сквозь скопление радостных людей, я и Костя Сермяжко повстречали немало знакомых. Партизанский командир Андрей Дубинин рассказал, что в Западной Белоруссии накануне соединения с частями Красной Армии погиб майор Леонид Иосифович Сорока, наш давнишний сосед по Минской зоне... Не успели пережить это трагическое известие, как навстречу живой, загорелый и невредимый Федор Боровик. Весной он ушел с группой политрука Николаева в отряд майора Серго согласно указанию Центра. Был там командиром группы подрывников, пустил под откос шесть эшелонов... И так, пока мы шли к своему отряду, добрые новости перемежались с печальными, и мы с Костей то хмурились, то улыбались.
   Перед началом парада на трибуну поднялся секретарь ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И. Д. Черняховский, секретарь Минского обкома В. И. Козлов и другие партийные, советские и военные руководители.
   Товарищ Пономаренко поздравляет всех с освобождением Белоруссии.
   Огромная площадь отвечает партизанским "ура!".
   - Разрешите от вашего имени передать слова любви и благодарности нашей родной Коммунистической партии, славным воинам, принесшим освобождение белорусской земле.
   Снова звучит взволнованное "ура! ура!".
   - Да здравствует наша великая Родина!
   - Ура!!
   Пантелеймон Кондратьевич от имени участников митинга и всего белорусского народа благодарит войска трех Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов, изгнавших врага с территории республики.
   Он говорит о том, что пришлось пережить людям в фашистской неволе, вспоминает тех, кто не дожил до светлого дня. Сотни тысяч советских граждан уничтожены гитлеровскими злодеями, замучены в лагерях смерти, в душегубках, зверски истреблены в селах и городах. Сколько матерей потеряли своих дочерей и сыновей, сколько детей остались сиротами!
   Пономаренко говорит о героизме народа, о боевых делах партизан. Душой всенародного сопротивления гитлеровским оккупантам была Коммунистическая партия. В тылу врага действовали 10 подпольных обкомов, 193 межрайкома, меж-райпартцентра, горкома и райкома, 1,2 тысячи первичных партийных организаций в партизанских соединениях и отрядах и 184 территориальные парторганизации. Под руководством партии было создано и работало 10 областных, 210 городских и районных комитетов комсомола, более 5 тысяч первичных комсомольских организаций, объединявших свыше 95 тысяч членов ЛКСМБ, с оружием в руках боровшихся против иноземного нашествия.
   Пантелеймон Кондратьевич вспоминает о тяжелом и героическом пути, который прошел народ за три года войны, называет имена многих героев партизанской и подпольной борьбы.
   - Товарищи минчане! Партизаны и партизанки! Вы показали себя доблестными патриотами в эти страшные три года, вы не покорились врагу. Сейчас перед вами стоит задача - не покладая рук работать над восстановлением и обновлением родного Минска, всех городов и сел Белоруссии. Нам помогает вся страна. Уже идут первые поезда с продовольствием и строительными материалами из Горького, Свердловска и других мест. Мы залечим раны нашей прекрасной столицы!
   - Залечим! - ответил народ.
   Митинг закончился. Партизаны равняли ряды.
   - Парад, смирно! Бригады и отряды замерли.
   - Равнение направо! Поотрядно, шагом марш!
   Первой перед трибуной проходит бригада имени Воронянского. За нею бригады имени Щорса, Чапаева, Чкалова, Кирова. На украшенных цветами лошадях проезжают партизаны-конники. Катятся трофейные пушки. Идут бойцы бригад "Штурмовая", Первой, Второй и Третьей Минских.
   За ними шагает наш спецотряд. Пройдя мимо трибуны, я, замполит Сермяжко и начальник штаба Козлов отошли в сторону посмотреть на продолжение парада.
   Какие гордые, мужественные лица! Сколько достоинства и благородства во всем облике лесных бойцов.
   Проходят бригады "Буревестник", имени Ворошилова, "Беларусь" и другие. Разная одежда, разные возрасты, разнообразное оружие, но общее дело, одна Родина, одна Правда!
   Незабываемый парад.
   Последние выстрелы
   Дружба великих народов. - Националистическое подполье в Литве. Чекистско-войсковые операции. - Бандиты приходят с повинной. - Убийство оперативного работника. - Герои павшие и живые
   После партизанского парада я получил из наркомата новое назначение и простился со спецотрядом. Да и сам отряд полностью выполнил свои функции и подлежал расформированию. Многие бойцы продолжали затем воевать в армейских частях и встретили победу кто в Берлине, кто в Праге, кто на Эльбе.
   Меня на фронт не послали.
   Вскоре верная своему союзническому долгу, наша страна объявила войну империалистической Японии. Сильная, хорошо вооруженная Квантунская армия врага была разгромлена в течение 23 дней. Советские войска во взаимодействии с Тихоокеанским флотом освободили Северо-Восточный Китай, Северную Корею, Южный Сахалин и Курильские острова.
   На Дальнем Востоке я никогда не бывал, тем интереснее мне было получить назначение в Маньчжурию начальником оперативной группы по очистке тыла. Мы обеспечивали не только надежность коммуникаций и безопасность тыловых армейских учреждений, но и защищали мирных жителей от угрозы бандитизма и всевозможных эксцессов со стороны недобитых японских вояк. Китайское население встречало советских солдат-освободителей со слезами восторга на глазах. Оно было крайне измучено многолетней иностранной оккупацией, полуголодным существованием, полнейшим социальным и политическим бесправием. Китайцам бывшей японской вотчины Манчжоу-Го Красная Армия принесла на своих победоносных штыках свободу, мир, национальную независимость, справедливость и счастье,
   И я уверен, что великий китайский народ не забыл всех жертв, принесенных нами ради его раскрепощения и процветания. В течение долгого времени мне приходилось общаться с китайцами различного общественного положения, и я остался самого высокого мнения об их национальном характере, богатейшей многовековой культуре, неиссякаемом трудолюбии, традиционной воспитанности и деликатности. Особенные симпатии пробуждали простые люди, крестьяне и рабочие, ремесленники и интеллигенты - те, кто создает материальные и духовные ценности нации. Они с большой готовностью сотрудничали с советской военной администрацией, всегда оказывали нам посильную помощь, выражали самые горячие чувства признательности, дружбы и братства.
   Наши солдаты и офицеры платили китайскому населению тем же. Трудностей на только что освобожденной земле встречалось немало, однако все они преодолевались совместными усилиями представителей двух великих народов.
   Мэром столицы Маньчжурии города Хайлара долгое время был пожилой китаец господин Пу. Но с приходом советских войск он подал заявление об отставке, ссылаясь на сложности в снабжении населения и японских военнопленных, которых скопилось здесь свыше 8 тысяч, на невозможность навести порядок, разместить возвращающихся беженцев и на тому подобные причины.
   В те дни положение в городе не отличалось крепким общественным порядком. Нахлынувшие со всех сторон деклассированные и уголовные элементы, руководимые или поощряемые иностранными разведками, совершали погромы и насилия, а вину сваливали на советских людей. Тем важней было сохранить на посту господина Пу, который бы своей властью пресек творящиеся безобразия и своим авторитетом оградил бы от клеветы наших славных воинов.
   Мой непосредственный начальник на Дальнем Востоке полковник Георгий Иванович Мордвинов попросил меня встретиться с мэром и убедить его не подавать в отставку.
   - Да я же новый здесь человек,- пытался я возразить полковнику.- И этикета китайского не знаю, и обычаев...
   - Этикет обыкновенный, советский: говори правду и уважай собеседника. Твоя фигура Героя Советского Союза, ветерана нескольких войн произведет впечатление на мэра. Ему ведь далеко не все равно, кто к нему придет уговаривать.
   - Ладно,- согласился я.- Переводчика дашь?
   - Не потребуется. Господин Пу владеет русским языком, и это поможет нам в дальнейшем сотрудничестве. Давай, Станислав Алексеевич, завоевывай человека на нашу сторону.
   Надел я Золотую Звезду, ордена и медали. Звание Героя Советского Союза мне присвоено 5 ноября 1944 года за выполнение специальных заданий в тылу противника, за Белоруссию в общем.
   Разговор с мэром был не из легких. В чрезвычайно вежливой, даже учтивой форме он упорно отказывался от должности, приводил убедительные аргументы, цифры и факты. Я заверил его, что в своей деятельности он получит всестороннюю сильную поддержку советского командования, что именно с его личным участием в Хайларе быстро наладится нормальная жизнь, что его работа послужит делу укрепления китайско-советской дружбы.
   Господин Пу действительно хорошо относился к нашей стране, и мой призыв к укреплению братских уз наших народов произвел на него глубокое впечатление. Он отхлебнул из крохотной чашечки глоток чаю, помолчал немного и сказал с поклоном:
   - Вы правы, уважаемый полковник. Будущее Китая целиком зависит от дружбы с великим северным соседом. Вы поставили меня перед выбором. Я выбираю счастье моего народа и остаюсь мэром города.
   Приятно, когда здравый смысл побеждает временные заблуждения.
   Советская военная администрация снабдила город продовольствием, хотя не располагала излишками и имела строжайший приказ не расходовать на сторону ни одного килограмма муки. Срочными суровыми мерами в Хайларе были подавлены попытки бандитизма, воровства, расхищения национального имущества. Несколько инициаторов грабежей и насилий по приговору трибунала были расстреляны.
   Порядок на городских улицах стал образцовым, десятки затруднений ликвидированы, и господин Пу смог спокойно выполнять свои обязанности. Мэр трудился исключительно добросовестно.
   Примечательны были встречи в Маньчжурии с представителями белой эмиграции. Стремясь загладить вину перед Советской властью, они активно помогали нашим войскам добивать остатки Квантунской армии. Этот факт имел большое политическое значение. Однажды я спросил бывшего белогвардейца, чем объясняется столь резкий сдвиг в их отношении к СССР, и получил следующий ответ:
   - Родина у человека одна. Большевики спасли Россию от порабощения иностранцами. За это мы вас благодарим и чистосердечно помогаем.
   Вот какой резонанс имели успехи Советского Союза в строительстве социализма и во второй мировой войне.