Страница:
— Хорошо, я принимаю это — даже если это не соответствует тому, что он действительно делает, — но рано или поздно нам придется получить от него какой-то ответ. Есть предложения?
— Как я уже объяснил, — сказал Дахак еще более терпеливо, — мы уже должны были получить ответ.
— Я знаю это, — ответил Колин с не меньшей выдержкой, — но этого не произошло. Нет ли какого-нибудь способа для таких экстремальных ситуаций, чтобы все-таки установить контакт?
— Нет, сэр. В этом никогда не возникало необходимости.
— Проклятье! Ты хочешь сказать, что с ним никак нельзя связаться, если он не отвечает на наши вызовы?
Последовала пауза, и Колин удивленно поднял бровь. Он собирался повторить свой вопрос, когда его электронный помощник наконец-то ответил.
— Может быть, есть один способ, — неохотно сказал Дахак, и Колин забеспокоился.
— Ну, выкладывай!
— Мы можем попробовать физический контакт, но я бы не советовал этого делать.
— Что? Почему нет?
— Потому, капитан, что доступ в Центральный Штаб всегда был очень ограничен. Без четких указаний системам безопасности от его командного состава только два вида индивидуумов могут попасть в него без риска вызвать на себя огонь охранных систем.
— Да? — Колин почувствовал неожиданный приступ беспокойства и был доволен, что его голос прозвучал так спокойно. — И какие это два вида?
— Флаг-офицеры и командиры кораблей Военного Флота.
— Что означает… — медленно произнес Колин.
— Что означает, — подхватил Дахак, — что единственный член экипажа, который мог бы сделать такую попытку, это вы.
Колин взглянул на Джилтани и увидел в ее глазах ужас.
Глава 12
— Как я уже объяснил, — сказал Дахак еще более терпеливо, — мы уже должны были получить ответ.
— Я знаю это, — ответил Колин с не меньшей выдержкой, — но этого не произошло. Нет ли какого-нибудь способа для таких экстремальных ситуаций, чтобы все-таки установить контакт?
— Нет, сэр. В этом никогда не возникало необходимости.
— Проклятье! Ты хочешь сказать, что с ним никак нельзя связаться, если он не отвечает на наши вызовы?
Последовала пауза, и Колин удивленно поднял бровь. Он собирался повторить свой вопрос, когда его электронный помощник наконец-то ответил.
— Может быть, есть один способ, — неохотно сказал Дахак, и Колин забеспокоился.
— Ну, выкладывай!
— Мы можем попробовать физический контакт, но я бы не советовал этого делать.
— Что? Почему нет?
— Потому, капитан, что доступ в Центральный Штаб всегда был очень ограничен. Без четких указаний системам безопасности от его командного состава только два вида индивидуумов могут попасть в него без риска вызвать на себя огонь охранных систем.
— Да? — Колин почувствовал неожиданный приступ беспокойства и был доволен, что его голос прозвучал так спокойно. — И какие это два вида?
— Флаг-офицеры и командиры кораблей Военного Флота.
— Что означает… — медленно произнес Колин.
— Что означает, — подхватил Дахак, — что единственный член экипажа, который мог бы сделать такую попытку, это вы.
Колин взглянул на Джилтани и увидел в ее глазах ужас.
Глава 12
Они решили продолжить спор в своей каюте. Джилтани открыла было рот, ее глаза метали молнии, но электронные рефлексы Дахака опередили ее.
— Старший капитан Флота МакИнтайр, — сказал он с холодной формальностью, — то, что вы предлагаете, еще не является и может никогда не стать необходимым; напоминаю вам о положении Устава номер девятьсот семнадцать, раздел тридцать один, параграф два: «Командир любого военного корабля не должен подвергать цепочку командования неоправданному риску». Я утверждаю, сэр, что ваши намерения нарушают дух и букву данного уложения, и поэтому я вынужден настаивать на том, чтобы вы немедленно оставили этот нездоровый, необдуманный и абсолютно безумный план.
— Дахак, заткнись, — сказал Колин.
— Старший кап…
— Я сказал, заткнись, — повторил Колин угрожающим тоном, и Дахак заткнулся. — Спасибо. А сейчас вот что: мы оба знаем, что люди, которые писали Устав, никак не предвидели такую ситуацию, но уж если ты цитируешь Устав, то вот еще одна цитата, специально для тебя. Положение тринадцать, пункт один: «При отсутствии указаний от властей командир любого военного корабля или подразделения должен следовать наилучшему по его мнению курсу действия, чтобы сохранить Империум и человеческую расу». Однажды ты сказал, что у меня менталитет командира. Может ты и прав, а может и нет, но это — мое командирское решение, и тебе, черт возьми, придется с ним смириться.
— Но…
— Обсуждение закончено, Дахак.
После долгой паузы компьютер наконец ответил.
— Слушаюсь, — сказал он самым ледяным тоном, на который только был способен, но Колин знал, что главные сложности впереди. Он хитро улыбнулся Джилтани, довольный тем, что они остались наедине.
— Танни, я не собираюсь спорить и с собственным старпомом.
— Правда? — вспыхнула она. — Тогда поспорь со своей женой, недоумок! Едва один день в системе и ты уже собираешься рискнуть жизнью?! Что могло полностью сожрать твои мозги? Или, может, в тебе говорит тщеславие, потому что уж наверняка это не мудрость!
— Это не тщеславие, и ты знаешь об этом не хуже меня. Мы просто не можем терять время.
— Ты говоришь — время? — Она фыркнула, как злая кошка. — Неужели ты думаешь, что мои мозги протухли так же, как твои? Что бы ты ни делал, мы никак не успеем вернуться на Землю до появления разведчиков ачуультани! А если так, то в чем тогда смысл этой безумной спешки? Мы можем провести здесь месяца четыре, а то и все пять, и все равно успеем вернуться до появления основных сил их нашествия. Тебе это прекрасно известно!
— Верно, — сказал он, и ее глаза сузились от неожиданности. — Допустим, ты права, и мы начнем тыкаться вокруг, что-то искать. Что будет, если мы вдруг сделаем что-то, что не понравится Центральному Штабу, Танни? Пока мы не знаем, против чего он может возражать, мы не знаем, какое действие может принести смерть всем нам. Поэтому пока мы не установим связь с ним, мы ничего не сможем сделать!
Джилтани поджала пальцы, как кошка, на которую она так походила, глубоко вздохнула и заставила себя поразмыслить над его аргументами.
— Ну, в этом что-то есть, — признала она, явно против своей воли. — Но все-таки мы еще недостаточно изучили эту проблему. Может, не стоит так поспешно бросаться в это безумие?
— Боюсь, другого выхода нет, — вздохнул он. — Если перед нами Центральный Штаб, то это либо пещера Али-Бабы, либо ящик Пандоры, и мы обязаны выяснить что именно. Допустим, какая-то часть Военного Флота еще пригодна для активных действий, — а то, что эта штука активировалась может быть признаком того, что так и есть, — но мы не знаем, сколько времени потребуется на то, чтобы их собрать. Нам дорога каждая минута, Танни.
Она отвернулась, скрестив руки на груди, вся напряженная от страха, и Колин знал, что это страх не за себя. Ему хотелось сказать, что он все понимает, но он знал, что не стоит этого делать.
Она наконец повернулась к нему, посмотрела на него затуманенным взглядом, и он понял, что победил.
— Ладно, — вздохнула она, крепко обняв его и прижавшись лицом к его плечу. — Мое сердце рвется и протестует против этого, хотя мой ум — мой чертов ум — соглашается. Мой самый, самый дорогой, как я могу запретить тебе это!
— Я знаю, — прошептал он, уткнувшись в ее сладко пахнущие шелковые волосы.
Колин чувствовал себя, как муравей, на которого опускается подошва ботинка. Бронированный бок Центрального Штаба, казалось, поймал его в ловушку и был готов стереть его в порошок, зажав между собой и бело-голубой сферой Бирхата, и он надеялся, что Коханна не отслеживает показания его физиологических процессов.
Катер остановился. Желто-зеленый мигающий маяк отмечал небольшой люк, и, хотя Колин до головной боли напрягал свои имплантанты, ответа не было. Он тщательно замерил параметры маяка.
— Дахак, у меня вспышки продолжительностью семьдесят пять сотых секунды. Зеленый-желтый-желтый-зеленый-желтый на люке класса семь.
— Если предположить, что стандарты Флота не изменились, капитан, это должно означать действующий причал для малых судов.
— Я знаю. — Колин сглотнул, борясь с неимоверной сухостью во рту. — К сожалению, мои имплантанты не получают никаких сигналов.
Колин почувствовал внезапный, почти слышимый щелчок глубоко в черепе и моргнул при коротком приступе головокружения, потом какое-то незнакомое покалывание запульсировало в его датчиках.
— У меня что-то есть. Пока неясно… — Покалывание неожиданно стало острым и знакомым. — Вот оно!
— Есть, капитан, — сказал Дахак. — Программы перевода, разработанные для «Омеги-Три», не совсем соответствуют нашим требованиям, но, думаю, мои модификации к программному обеспечению ваших имплантантов подойдут. Я еще раз предостерегаю вас, что могут возникнуть некоторые дополнительные трудности.
— Понятно. — Колин подобрался поближе, старательно пытаясь сконцентрироваться на компьютере причала и что-то ему ответило. Это был запрос идентификации, но звучал он как-то… странно.
Он предельно осторожно набрал свой персональный код. Прошло мгновение, достаточное для того, чтобы ощутить разочарование, но ничего не происходило. Затем люк медленно открылся, и он вытер ладони о брюки своей формы.
— Ну, ребята, — пробормотал он, — дверь открыта. Пожелайте мне удачи.
— Мы все желаем, — мягко сказала ему Джилтани, — будь осторожен, любимый.
Следующие тридцать минут были одними из самых изматывающих в жизни Колина. Его основные коды имплантантов подошли для открытия люка, но это только активировало внутренние системы охраны.
В их вызовах было что-то странное, какая-то упорная, механическая настойчивость, которой он никогда не видел у Дахака. Казалось на каждом повороте он получал требования идентификации на все более высоких уровнях. Он обнаружил, что отвечает сигналами кодов, которые, как ему казалось, он не знает, и понял, что компьютеры забрались глубоко в систему заложенных в него механизмов авторизации. Неудивительно, что Друг был уверен, что Ану ни за что не сможет отменить его последний приказ Дахаку! Колин и не подозревал, как много кодов безопасности Дахак заложил в его имплантанты и его подсознание.
Но, наконец, он добрался до центральной транзитной шахты, испытав и облегчение, и напряжение. Он подключился к транспортной сети и запросил транспортировку до командного поста Альфа. Он был готов к очередной проверке, но компьютеры приняли сигнал, и он вступил в шахту.
«Страх перед неизвестностью, — подумал он, когда невидимая рука схватила его и швырнула куда-то, — хорош тем, что вытесняет все другие страхи, как, например, страх быть стертым в порошок гравитоникой!»
Он стоял в ярко освещенной камере, достаточно большой даже для челнока. Люк, ведущий в командный пост Альфа, не нес никакой эмблемы, как будто Центральный Штаб Флота был выше этого. Колин обнаружил только символ Четвертой Империи: звезду, увенчанную витиеватой диадемой.
Колин осмотрелся, напряг все свои чувства и имплантанты и побледнел, когда обнаружил, как эту поблескивающую дверь охраняют системы безопасности. Помимо тяжелых гравитонных орудий в искусно спрятанных нишах было установлено оружие, которое Влад окрестил просто деформатором. И их прицельные системы были направлены на Колина. Он попытался расправить плечи и твердым шагом приблизился к огромному люку.
Он практически удивился, когда люк открылся, и остальные — их было вдвое больше, чем люков, защищающих первый командный пункт на «Дахаке», — открывались один за другим, пока он шел вдоль ярко освещенного тоннеля, борясь с чувством безысходности.
А потом, наконец, Колин вошел в самое сердце и мозг Военного Флота, и за ним закрылся последний люк.
На первый взгляд здесь было не так впечатляюще, как в первом командном пункте, но только на первый. Не хватало великолепных, совершенных голографических проекций, как на мостике «Дахака», но освещенная мягким светом камера была намного больше. Вдоль ее стен кругом шли консоли гиперкома, на них были нанесены имена, которые для Колина были полулегендарными названиями из истории Империума, которые он знал только со слов Дахака. Системы и сектора, известные флотские базы и гордые имена, исчезнувшие в невообразимом прошлом; сети Командного Сектора простирались по полу, здесь же находилось несчетное количество кресел и терминалов для передачи приказов и распоряжений по невообразимым просторам Империи.
Колин ощутил себя маленькой букашкой. Тем не менее он находился здесь… а эти кресла были пусты. Он преодолел восемьсот световых лет, чтобы добраться до этой огромной комнаты, прибыл с планеты, населенной людьми, в эту тишину, которую вот уже сорок пять тысяч лет не нарушал ни один голос, а вся эта сила и мощь были делом рук Человека.
Он прошел через сверкающую мозаичную палубу, стуча каблуками. В углах, казалось, прятались привидения, наблюдающие за ним и оценивающие каждый шаг. Он не понимал, чего они хотят от него.
Десять минут ушло на то, чтобы добраться до возвышения в центре командной палубы, и он твердыми шагами забрался по его широким ступенькам; груз предопределенности, казалось, давил на его плечи, пока он наконец-то не поднялся на самый верх.
Колин опустился в кресло, похожее на трон, перед отдельным терминалом. Оно податливо приняло очертания его тела, и Колин заставил себя расслабиться и глубоко, медленно вдохнуть перед тем, как задействовать нейроинтерфейс.
Последовал ответ, и он почувствовал прилив надежды — а потом вздрогнул, когда его выбросило из сети.
— Доступ нейроинтерфейса запрещен, — сказал голос. Это было нежное, музыкальное контральто… абсолютно равнодушное, даже какое-то безжизненное.
Колин потер лоб, пытаясь смягчить внезапно появившуюся глубоко в голове боль, и осмотрел пустынную командную палубу, ища поддержки. Не найдя, попробовал подключиться снова, уже более осторожно.
— Доступ нейроинтерфейса запрещен. — Голос вышвырнул его из сети еще более жестко. — Предупреждение. Нелегальный доступ к этому терминалу наказывается заключением на срок не менее девяноста пяти стандартных лет.
— Проклятье, — промычал Колин. Он очень боялся реакции Центрального Штаба на активацию его фолд-спейс-связи, но другого выхода не видел.
— Дахак?
— Да, капитан?
— Я получил предупреждение о запрете доступа нейроинтерфейса, когда попытался войти.
— Голосовое или через нейроинтерфейс?
— Голосовое. Эта тварь даже не захотела говорить с моими имплантантами.
— Интересно, — протянул Дахак, — и нелогично. Вас допустили в Командный Пункт Альфа; таким образом, размышляя логически, Центральный Штаб признал вас как офицера Военного Флота. Если это так, то вход должен быть разрешен.
— И меня посетила эта мысль, — сказал Колин немного саркастически.
— А вы пробовали голосовое общение, сэр?
— Нет.
— Я бы рекомендовал попробовать. Это было бы логично.
— Огромное спасибо, — пробормотал Колин и прочистил горло.
— Компьютер, — обращаясь в пустоту, он почувствовал себя немного нелепо.
— Принято, — произнес все тот же равнодушный голос, и сердце Колина подпрыгнуло. Чем черт не шутит, может, все-таки есть способ войти?
— Почему мне отказано во входе?
— Неверная идентификация имплантантов.
— В каком смысле неверная?
— Выявлена аномалия в данных. Доступ нейроинтерфейса запрещен.
— Какая аномалия? — спросил он, стараясь скрыть свое нетерпение.
— База данных Центрального Флота не содержит данных таких имплантантов. Индивидуум не опознан основными программами доступа. Доступ нейроинтерфейса запрещен.
— Тогда почему ты допускаешь голосовое общение?
— На период данного кризиса был активирован экстренный режим, — ответил голос, и Колин остановился, пытаясь понять, что это за «экстренный режим» и почему он допускает вербальное общение. Но он не собирался спрашивать. Главное — чтобы эта штука вообще не передумала общаться!
— Компьютер, — сказал он наконец, — почему меня допустили в Командный Пункт Альфа?
— Неизвестно. Обеспечение безопасности не является функцией Центрального Компьютера.
— Понятно. — Колин думал так усердно, как никогда в жизни, затем кивнул сам себе. — Компьютер, а пропустила бы охрана Центрального Штаба Флота индивидуума с неподходящими кодами идентификации на Командный Пункт Альфа?
— Ответ отрицательный.
— Тогда, если охрана пропустила меня, то база данных охраны должна была распознать мои имплантанты.
Последовала тишина.
— Хм, ты не очень разговорчив, не так ли? — пробурчал Колин.
— Запрос не понят, — сказал голос.
— Ничего страшного. — Он глубоко вздохнул. — Я утверждаю, что поиск может обнаружить коды моих имплантантов в базе данных охраны Центрального Штаба Флота. Возражения будут?
— Такая вероятность существует.
— Тогда я даю тебе указание, — осторожно сказал Колин, — произвести поиск в базе данных охраны и подтвердить коды моих имплантантов.
Последовала короткая пауза, и он прикусил губу.
— Вербальные указания требуют авторизации, — наконец сказал голос, — идентифицируйте источник приказа.
— Я — старший капитан Флота Колин МакИнтайр, командир линейного корабля «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один. — Колин удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.
— Предварительная авторизация принята, — сказал голос, — производится поиск в базе данных охраны.
Последовала еще минута полной тишины, затем голос вновь заговорил.
— Поиск завершен. Идентификация кодов имплантантов произведена. Обнаружены аномалии.
— Уточни аномалии.
— Аномалия первая: идентификационные коды устарели. Аномалия вторая: в базе данных Центрального Штаба Флота не значится старший капитан Флота Колинмакинтайр. Аномалия третья: «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один потерян 51 609,846 стандартных лет назад.
— Мои коды были действительны на момент отбытия «Дахака» в систему Ноэрл для несения сторожевой службы. Я должен быть внесен в базу данных как потомок экипажа «Дахака», занявший вакансию, образовавшуюся вследствие боевых потерь.
— Это невозможно. «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один больше не существует.
— Тогда что здесь делает мой несуществующий корабль? — спросил Колин.
— Запрос не имеет смысла.
— Не имеет смысла?! «Дахак» прямо сейчас находится на орбите рядом с Центральным Штабом!
— Ошибочные данные, — произнес голос. — Указанного объекта не существует.
Колин боролся с желанием шарахнуть по консоли своим биоусовершенствованным кулаком.
— Тогда какой объект находится на орбите рядом с Центральным Штабом?
— Ошибочные данные, — равнодушно сказал голос.
— Какие ошибочные данные, будь ты неладен?!
— Программы Системы Безопасности Периметра не допускают приближения к планете Бирхат объектов без верных идентификационных кодов на расстояние менее восьми световых часов. «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один больше не существует. Таким образом, данный объект не может здесь находиться. Таким образом показания сканеров являются ошибочными данными.
Колин ударил кулаком по рукоятке кресла, поскольку его внезапно осенило. Этот тупица — или, во всяком случае, его внешние системы наблюдения — каким-то образом приняли идентификационный код «Дахака» и пропустили его. Но, по какой-то причине, центральные компьютеры не приняли код. Столкнувшись с противоречием, электронный мозг обозвал «Дахак» «ошибочными данными» и решил игнорировать его!
— Компьютер, — произнес наконец Колин, — предположим гипотетически, что объект, идентифицированный как «Дахак», был пропущен безопасностью периметра. Как такое могло произойти?
— Программная ошибка, — спокойно сказал голос.
— Объясни.
— В Центральном Штабе отсутствует подтверждение сообщения о потере «Дахака», номер один-семь-два-два-девять-один. Потеря корабля зафиксирована в журнале, ссылка Ро-Ипсилон-Бета-семь-шесть-один-девять-четыре, но невозможность подтвердить сообщение о потере привело к неверному размещению данных.
Центральный компьютер замолчал, удовлетворенный сказанным, и Колину с трудом удалось не выругаться.
— Что это означает?
— Идентификационные коды «Дахака», номер один-семь-два-два-девять-один, не были удалены из памяти.
Колин закрыл глаза. Боже. Это безмозглое чудо пропустило «Дахак» в систему, потому что он идентифицировал себя, и его коды все еще хранились в памяти, но сейчас, когда он был здесь, оно не верило в его существование!
— Как эту программную ошибку можно устранить? — наконец спросил он.
— Конфликтующие данные должны быть удалены.
Колин еще раз глубоко вздохнул, осознавая, какой шаткой была его позиция в этой дискуссии. Если этот компьютер смог заключить, что нечто размеров «Дахака» не существует, то уж наверняка он мог принять такое же решение и по поводу капитана «несуществующего» корабля.
— Оцени возможность того, что данные по ссылке Ро-Ипсилон-Бета-семь-шесть-один-девять-четыре некорректны, — спокойно сказал Колин.
— Возможность существует. Вероятность оценить невозможно, — ответил голос, и Колин почувствовал небольшое облегчение. Очень небольшое.
— В таком случае я приказываю тебе стереть их из памяти, — сказал он и замер.
— Некорректная процедура, — ответил голос.
— В каком смысле? — строго спросил Колин.
— Полная очистка памяти требует авторизации от человеческого экипажа.
Колин сделал мысленную зарубку. Полная очистка памяти?
— Могут данные, касающиеся моего корабля, быть помещены в неактивный банк от моего имени вплоть до верной авторизации?
— Ответ утвердительный.
— Тогда я приказываю проделать это с ранее указанной записью журнала.
— Выполняю. Данные перенесены в неактивное хранение.
Колин вздрогнул при всплеске расслабления, затем мысленно встряхнулся. Возможно расслабляться рановато.
— Компьютер, кто я? — мягко спросил он.
— Вы — старший капитан Флота Колинмакинтайр, командир ПЕИВ[7] «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один, — равнодушно сказал голос.
— А каково местонахождение моего корабля сейчас?
— ПЕИВ «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один, в данный момент находится на орбите Бирхата на удалении 10017,5 километра от Центрального Штаба, — спокойно ответил музыкальный голос, и Колин МакИнтайр успел прошептать небольшую благодарственную молитву перед тем, как его охватило ликование.
— Отлично! — Колин триумфально похлопал ладонями по подлокотникам.
— Что происходит, мой Колин? — спросил встревоженный голос через фолд-спейс— связь, и он вспомнил, что не выключил ее.
— Мы попали внутрь, Танни! Скажи всем — мы внутри!
— Молодец! Молодец, мой милый!
— Спасибо, — ласково сказал он, затем выпрямился и вернулся к делам. — Компьютер!
— Да, старший капитан Флота?
— Как тебя зовут, компьютер?
— Этот объект официально называется Центральным Компьютером Центрального Штаба Флота, — ответил музыкальный голос.
— Таким именем тебя называет твой человеческий персонал?
— Ответ отрицательный, старший капитан Флота.
— Ладно, тогда как они тебя называют? — терпеливо спросил Колин.
— Персонал Центрального Штаба обращается к Центральному Компьютеру «Мать».
— Мать, — пробормотал Колин, не веря своим ушам. Ну, если Центральный Штаб действительно привык к этому…
— Ладно, Мать, приготовься к загрузке памяти с «Дахака».
— Готова, — тут же ответила Мать.
— Дахак, начинай загрузку, но не стирай память.
— Начинаю, — спокойно ответил Дахак, и Колин ощутил невообразимый поток данных. Он уловил только их частичку через свой нейроинтерфейс, но это было подобно тому, как стоять на берегу реки во время наводнения, на самом краю. Это почти пугало его, неожиданно напомнив об ограниченных возможностях хранения информации в человеческом мозге. Несмотря на огромные объемы, операция заняла всего десять минут.
— Загрузка завершена, — объявила Мать. — Данные сохранены.
— Отлично! А сейчас дай мне отчет о статусе Флота.
— Требуется код авторизации Центрального Штаба, — ответила Мать. Колин нахмурился, и весь его энтузиазм мгновенно пропал. Он не знал кодов авторизации.
Размышляя, он подергал себя за кончик носа. Только сама Мать могла дать ему коды, и, абсолютно точно, она не станет этого делать. Она приняла его как старшего капитана, что давало ему определенную власть, но не право получить доступ к материалам, в которых он отчаянно нуждался. Это было еще более ужасно, потому что он уже привык к постоянному информационному потоку от Дахака.
Однако, почему он получал эту информацию от Дахака? Потому что он был командиром «Дахака». А как он стал им? Потому что этот пост переходил к старшему члену экипажа, и Дахак выбрал человека с Земли в качестве члена своего экипажа. Что предлагало курс действий.
Но Колин сжался от этой мысли. Хотя, почему бы нет? Он научился воспринимать себя как капитана «Дахака» и даже как Правителя Земли, так почему это беспокоило его?
Потому, подумал он, что этот ярко освещенный мавзолей слишком красноречиво вещает о силе и огромной ответственности, и это его пугает. Возможно это было глупо, после того, как он принял на себя ответственность за выживание собственной расы, но тем не менее это было именно так.
Он взял себя в руки. Империя была мертва. Все, что могло остаться, это артефакты, подобные Матери, и ему были нужны они все. Даже если ему придется принять командование давно заброшенным штабом, в котором жили одни привидения и компьютеры.
Единственное, чего он хотел, — чтобы это не было так… неправильно.
— Мать, — наконец сказал он.
— Да, старший капитан Флота? — отозвался компьютер. Колин заговорил очень медленно и осторожно.
— С этого дня я, старший капитан Флота Колин МакИнтайр, командир — ему вспомнилось сокращение, которое Центральный Штаб применил к «Дахаку», — ПЕИВ «Дахак», являясь здесь старшим офицером Флота, в соответствии с положением Устава пять-три-три, раздел девять-один, параграф десять, принимаю командование Це…
— Старший капитан Флота МакИнтайр, — сказал он с холодной формальностью, — то, что вы предлагаете, еще не является и может никогда не стать необходимым; напоминаю вам о положении Устава номер девятьсот семнадцать, раздел тридцать один, параграф два: «Командир любого военного корабля не должен подвергать цепочку командования неоправданному риску». Я утверждаю, сэр, что ваши намерения нарушают дух и букву данного уложения, и поэтому я вынужден настаивать на том, чтобы вы немедленно оставили этот нездоровый, необдуманный и абсолютно безумный план.
— Дахак, заткнись, — сказал Колин.
— Старший кап…
— Я сказал, заткнись, — повторил Колин угрожающим тоном, и Дахак заткнулся. — Спасибо. А сейчас вот что: мы оба знаем, что люди, которые писали Устав, никак не предвидели такую ситуацию, но уж если ты цитируешь Устав, то вот еще одна цитата, специально для тебя. Положение тринадцать, пункт один: «При отсутствии указаний от властей командир любого военного корабля или подразделения должен следовать наилучшему по его мнению курсу действия, чтобы сохранить Империум и человеческую расу». Однажды ты сказал, что у меня менталитет командира. Может ты и прав, а может и нет, но это — мое командирское решение, и тебе, черт возьми, придется с ним смириться.
— Но…
— Обсуждение закончено, Дахак.
После долгой паузы компьютер наконец ответил.
— Слушаюсь, — сказал он самым ледяным тоном, на который только был способен, но Колин знал, что главные сложности впереди. Он хитро улыбнулся Джилтани, довольный тем, что они остались наедине.
— Танни, я не собираюсь спорить и с собственным старпомом.
— Правда? — вспыхнула она. — Тогда поспорь со своей женой, недоумок! Едва один день в системе и ты уже собираешься рискнуть жизнью?! Что могло полностью сожрать твои мозги? Или, может, в тебе говорит тщеславие, потому что уж наверняка это не мудрость!
— Это не тщеславие, и ты знаешь об этом не хуже меня. Мы просто не можем терять время.
— Ты говоришь — время? — Она фыркнула, как злая кошка. — Неужели ты думаешь, что мои мозги протухли так же, как твои? Что бы ты ни делал, мы никак не успеем вернуться на Землю до появления разведчиков ачуультани! А если так, то в чем тогда смысл этой безумной спешки? Мы можем провести здесь месяца четыре, а то и все пять, и все равно успеем вернуться до появления основных сил их нашествия. Тебе это прекрасно известно!
— Верно, — сказал он, и ее глаза сузились от неожиданности. — Допустим, ты права, и мы начнем тыкаться вокруг, что-то искать. Что будет, если мы вдруг сделаем что-то, что не понравится Центральному Штабу, Танни? Пока мы не знаем, против чего он может возражать, мы не знаем, какое действие может принести смерть всем нам. Поэтому пока мы не установим связь с ним, мы ничего не сможем сделать!
Джилтани поджала пальцы, как кошка, на которую она так походила, глубоко вздохнула и заставила себя поразмыслить над его аргументами.
— Ну, в этом что-то есть, — признала она, явно против своей воли. — Но все-таки мы еще недостаточно изучили эту проблему. Может, не стоит так поспешно бросаться в это безумие?
— Боюсь, другого выхода нет, — вздохнул он. — Если перед нами Центральный Штаб, то это либо пещера Али-Бабы, либо ящик Пандоры, и мы обязаны выяснить что именно. Допустим, какая-то часть Военного Флота еще пригодна для активных действий, — а то, что эта штука активировалась может быть признаком того, что так и есть, — но мы не знаем, сколько времени потребуется на то, чтобы их собрать. Нам дорога каждая минута, Танни.
Она отвернулась, скрестив руки на груди, вся напряженная от страха, и Колин знал, что это страх не за себя. Ему хотелось сказать, что он все понимает, но он знал, что не стоит этого делать.
Она наконец повернулась к нему, посмотрела на него затуманенным взглядом, и он понял, что победил.
— Ладно, — вздохнула она, крепко обняв его и прижавшись лицом к его плечу. — Мое сердце рвется и протестует против этого, хотя мой ум — мой чертов ум — соглашается. Мой самый, самый дорогой, как я могу запретить тебе это!
— Я знаю, — прошептал он, уткнувшись в ее сладко пахнущие шелковые волосы.
* * *
Колин чувствовал себя, как муравей, на которого опускается подошва ботинка. Бронированный бок Центрального Штаба, казалось, поймал его в ловушку и был готов стереть его в порошок, зажав между собой и бело-голубой сферой Бирхата, и он надеялся, что Коханна не отслеживает показания его физиологических процессов.
Катер остановился. Желто-зеленый мигающий маяк отмечал небольшой люк, и, хотя Колин до головной боли напрягал свои имплантанты, ответа не было. Он тщательно замерил параметры маяка.
— Дахак, у меня вспышки продолжительностью семьдесят пять сотых секунды. Зеленый-желтый-желтый-зеленый-желтый на люке класса семь.
— Если предположить, что стандарты Флота не изменились, капитан, это должно означать действующий причал для малых судов.
— Я знаю. — Колин сглотнул, борясь с неимоверной сухостью во рту. — К сожалению, мои имплантанты не получают никаких сигналов.
Колин почувствовал внезапный, почти слышимый щелчок глубоко в черепе и моргнул при коротком приступе головокружения, потом какое-то незнакомое покалывание запульсировало в его датчиках.
— У меня что-то есть. Пока неясно… — Покалывание неожиданно стало острым и знакомым. — Вот оно!
— Есть, капитан, — сказал Дахак. — Программы перевода, разработанные для «Омеги-Три», не совсем соответствуют нашим требованиям, но, думаю, мои модификации к программному обеспечению ваших имплантантов подойдут. Я еще раз предостерегаю вас, что могут возникнуть некоторые дополнительные трудности.
— Понятно. — Колин подобрался поближе, старательно пытаясь сконцентрироваться на компьютере причала и что-то ему ответило. Это был запрос идентификации, но звучал он как-то… странно.
Он предельно осторожно набрал свой персональный код. Прошло мгновение, достаточное для того, чтобы ощутить разочарование, но ничего не происходило. Затем люк медленно открылся, и он вытер ладони о брюки своей формы.
— Ну, ребята, — пробормотал он, — дверь открыта. Пожелайте мне удачи.
— Мы все желаем, — мягко сказала ему Джилтани, — будь осторожен, любимый.
* * *
Следующие тридцать минут были одними из самых изматывающих в жизни Колина. Его основные коды имплантантов подошли для открытия люка, но это только активировало внутренние системы охраны.
В их вызовах было что-то странное, какая-то упорная, механическая настойчивость, которой он никогда не видел у Дахака. Казалось на каждом повороте он получал требования идентификации на все более высоких уровнях. Он обнаружил, что отвечает сигналами кодов, которые, как ему казалось, он не знает, и понял, что компьютеры забрались глубоко в систему заложенных в него механизмов авторизации. Неудивительно, что Друг был уверен, что Ану ни за что не сможет отменить его последний приказ Дахаку! Колин и не подозревал, как много кодов безопасности Дахак заложил в его имплантанты и его подсознание.
Но, наконец, он добрался до центральной транзитной шахты, испытав и облегчение, и напряжение. Он подключился к транспортной сети и запросил транспортировку до командного поста Альфа. Он был готов к очередной проверке, но компьютеры приняли сигнал, и он вступил в шахту.
«Страх перед неизвестностью, — подумал он, когда невидимая рука схватила его и швырнула куда-то, — хорош тем, что вытесняет все другие страхи, как, например, страх быть стертым в порошок гравитоникой!»
* * *
Он стоял в ярко освещенной камере, достаточно большой даже для челнока. Люк, ведущий в командный пост Альфа, не нес никакой эмблемы, как будто Центральный Штаб Флота был выше этого. Колин обнаружил только символ Четвертой Империи: звезду, увенчанную витиеватой диадемой.
Колин осмотрелся, напряг все свои чувства и имплантанты и побледнел, когда обнаружил, как эту поблескивающую дверь охраняют системы безопасности. Помимо тяжелых гравитонных орудий в искусно спрятанных нишах было установлено оружие, которое Влад окрестил просто деформатором. И их прицельные системы были направлены на Колина. Он попытался расправить плечи и твердым шагом приблизился к огромному люку.
Он практически удивился, когда люк открылся, и остальные — их было вдвое больше, чем люков, защищающих первый командный пункт на «Дахаке», — открывались один за другим, пока он шел вдоль ярко освещенного тоннеля, борясь с чувством безысходности.
А потом, наконец, Колин вошел в самое сердце и мозг Военного Флота, и за ним закрылся последний люк.
На первый взгляд здесь было не так впечатляюще, как в первом командном пункте, но только на первый. Не хватало великолепных, совершенных голографических проекций, как на мостике «Дахака», но освещенная мягким светом камера была намного больше. Вдоль ее стен кругом шли консоли гиперкома, на них были нанесены имена, которые для Колина были полулегендарными названиями из истории Империума, которые он знал только со слов Дахака. Системы и сектора, известные флотские базы и гордые имена, исчезнувшие в невообразимом прошлом; сети Командного Сектора простирались по полу, здесь же находилось несчетное количество кресел и терминалов для передачи приказов и распоряжений по невообразимым просторам Империи.
Колин ощутил себя маленькой букашкой. Тем не менее он находился здесь… а эти кресла были пусты. Он преодолел восемьсот световых лет, чтобы добраться до этой огромной комнаты, прибыл с планеты, населенной людьми, в эту тишину, которую вот уже сорок пять тысяч лет не нарушал ни один голос, а вся эта сила и мощь были делом рук Человека.
Он прошел через сверкающую мозаичную палубу, стуча каблуками. В углах, казалось, прятались привидения, наблюдающие за ним и оценивающие каждый шаг. Он не понимал, чего они хотят от него.
Десять минут ушло на то, чтобы добраться до возвышения в центре командной палубы, и он твердыми шагами забрался по его широким ступенькам; груз предопределенности, казалось, давил на его плечи, пока он наконец-то не поднялся на самый верх.
Колин опустился в кресло, похожее на трон, перед отдельным терминалом. Оно податливо приняло очертания его тела, и Колин заставил себя расслабиться и глубоко, медленно вдохнуть перед тем, как задействовать нейроинтерфейс.
Последовал ответ, и он почувствовал прилив надежды — а потом вздрогнул, когда его выбросило из сети.
— Доступ нейроинтерфейса запрещен, — сказал голос. Это было нежное, музыкальное контральто… абсолютно равнодушное, даже какое-то безжизненное.
Колин потер лоб, пытаясь смягчить внезапно появившуюся глубоко в голове боль, и осмотрел пустынную командную палубу, ища поддержки. Не найдя, попробовал подключиться снова, уже более осторожно.
— Доступ нейроинтерфейса запрещен. — Голос вышвырнул его из сети еще более жестко. — Предупреждение. Нелегальный доступ к этому терминалу наказывается заключением на срок не менее девяноста пяти стандартных лет.
— Проклятье, — промычал Колин. Он очень боялся реакции Центрального Штаба на активацию его фолд-спейс-связи, но другого выхода не видел.
— Дахак?
— Да, капитан?
— Я получил предупреждение о запрете доступа нейроинтерфейса, когда попытался войти.
— Голосовое или через нейроинтерфейс?
— Голосовое. Эта тварь даже не захотела говорить с моими имплантантами.
— Интересно, — протянул Дахак, — и нелогично. Вас допустили в Командный Пункт Альфа; таким образом, размышляя логически, Центральный Штаб признал вас как офицера Военного Флота. Если это так, то вход должен быть разрешен.
— И меня посетила эта мысль, — сказал Колин немного саркастически.
— А вы пробовали голосовое общение, сэр?
— Нет.
— Я бы рекомендовал попробовать. Это было бы логично.
— Огромное спасибо, — пробормотал Колин и прочистил горло.
— Компьютер, — обращаясь в пустоту, он почувствовал себя немного нелепо.
— Принято, — произнес все тот же равнодушный голос, и сердце Колина подпрыгнуло. Чем черт не шутит, может, все-таки есть способ войти?
— Почему мне отказано во входе?
— Неверная идентификация имплантантов.
— В каком смысле неверная?
— Выявлена аномалия в данных. Доступ нейроинтерфейса запрещен.
— Какая аномалия? — спросил он, стараясь скрыть свое нетерпение.
— База данных Центрального Флота не содержит данных таких имплантантов. Индивидуум не опознан основными программами доступа. Доступ нейроинтерфейса запрещен.
— Тогда почему ты допускаешь голосовое общение?
— На период данного кризиса был активирован экстренный режим, — ответил голос, и Колин остановился, пытаясь понять, что это за «экстренный режим» и почему он допускает вербальное общение. Но он не собирался спрашивать. Главное — чтобы эта штука вообще не передумала общаться!
— Компьютер, — сказал он наконец, — почему меня допустили в Командный Пункт Альфа?
— Неизвестно. Обеспечение безопасности не является функцией Центрального Компьютера.
— Понятно. — Колин думал так усердно, как никогда в жизни, затем кивнул сам себе. — Компьютер, а пропустила бы охрана Центрального Штаба Флота индивидуума с неподходящими кодами идентификации на Командный Пункт Альфа?
— Ответ отрицательный.
— Тогда, если охрана пропустила меня, то база данных охраны должна была распознать мои имплантанты.
Последовала тишина.
— Хм, ты не очень разговорчив, не так ли? — пробурчал Колин.
— Запрос не понят, — сказал голос.
— Ничего страшного. — Он глубоко вздохнул. — Я утверждаю, что поиск может обнаружить коды моих имплантантов в базе данных охраны Центрального Штаба Флота. Возражения будут?
— Такая вероятность существует.
— Тогда я даю тебе указание, — осторожно сказал Колин, — произвести поиск в базе данных охраны и подтвердить коды моих имплантантов.
Последовала короткая пауза, и он прикусил губу.
— Вербальные указания требуют авторизации, — наконец сказал голос, — идентифицируйте источник приказа.
— Я — старший капитан Флота Колин МакИнтайр, командир линейного корабля «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один. — Колин удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.
— Предварительная авторизация принята, — сказал голос, — производится поиск в базе данных охраны.
Последовала еще минута полной тишины, затем голос вновь заговорил.
— Поиск завершен. Идентификация кодов имплантантов произведена. Обнаружены аномалии.
— Уточни аномалии.
— Аномалия первая: идентификационные коды устарели. Аномалия вторая: в базе данных Центрального Штаба Флота не значится старший капитан Флота Колинмакинтайр. Аномалия третья: «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один потерян 51 609,846 стандартных лет назад.
— Мои коды были действительны на момент отбытия «Дахака» в систему Ноэрл для несения сторожевой службы. Я должен быть внесен в базу данных как потомок экипажа «Дахака», занявший вакансию, образовавшуюся вследствие боевых потерь.
— Это невозможно. «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один больше не существует.
— Тогда что здесь делает мой несуществующий корабль? — спросил Колин.
— Запрос не имеет смысла.
— Не имеет смысла?! «Дахак» прямо сейчас находится на орбите рядом с Центральным Штабом!
— Ошибочные данные, — произнес голос. — Указанного объекта не существует.
Колин боролся с желанием шарахнуть по консоли своим биоусовершенствованным кулаком.
— Тогда какой объект находится на орбите рядом с Центральным Штабом?
— Ошибочные данные, — равнодушно сказал голос.
— Какие ошибочные данные, будь ты неладен?!
— Программы Системы Безопасности Периметра не допускают приближения к планете Бирхат объектов без верных идентификационных кодов на расстояние менее восьми световых часов. «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один больше не существует. Таким образом, данный объект не может здесь находиться. Таким образом показания сканеров являются ошибочными данными.
Колин ударил кулаком по рукоятке кресла, поскольку его внезапно осенило. Этот тупица — или, во всяком случае, его внешние системы наблюдения — каким-то образом приняли идентификационный код «Дахака» и пропустили его. Но, по какой-то причине, центральные компьютеры не приняли код. Столкнувшись с противоречием, электронный мозг обозвал «Дахак» «ошибочными данными» и решил игнорировать его!
— Компьютер, — произнес наконец Колин, — предположим гипотетически, что объект, идентифицированный как «Дахак», был пропущен безопасностью периметра. Как такое могло произойти?
— Программная ошибка, — спокойно сказал голос.
— Объясни.
— В Центральном Штабе отсутствует подтверждение сообщения о потере «Дахака», номер один-семь-два-два-девять-один. Потеря корабля зафиксирована в журнале, ссылка Ро-Ипсилон-Бета-семь-шесть-один-девять-четыре, но невозможность подтвердить сообщение о потере привело к неверному размещению данных.
Центральный компьютер замолчал, удовлетворенный сказанным, и Колину с трудом удалось не выругаться.
— Что это означает?
— Идентификационные коды «Дахака», номер один-семь-два-два-девять-один, не были удалены из памяти.
Колин закрыл глаза. Боже. Это безмозглое чудо пропустило «Дахак» в систему, потому что он идентифицировал себя, и его коды все еще хранились в памяти, но сейчас, когда он был здесь, оно не верило в его существование!
— Как эту программную ошибку можно устранить? — наконец спросил он.
— Конфликтующие данные должны быть удалены.
Колин еще раз глубоко вздохнул, осознавая, какой шаткой была его позиция в этой дискуссии. Если этот компьютер смог заключить, что нечто размеров «Дахака» не существует, то уж наверняка он мог принять такое же решение и по поводу капитана «несуществующего» корабля.
— Оцени возможность того, что данные по ссылке Ро-Ипсилон-Бета-семь-шесть-один-девять-четыре некорректны, — спокойно сказал Колин.
— Возможность существует. Вероятность оценить невозможно, — ответил голос, и Колин почувствовал небольшое облегчение. Очень небольшое.
— В таком случае я приказываю тебе стереть их из памяти, — сказал он и замер.
— Некорректная процедура, — ответил голос.
— В каком смысле? — строго спросил Колин.
— Полная очистка памяти требует авторизации от человеческого экипажа.
Колин сделал мысленную зарубку. Полная очистка памяти?
— Могут данные, касающиеся моего корабля, быть помещены в неактивный банк от моего имени вплоть до верной авторизации?
— Ответ утвердительный.
— Тогда я приказываю проделать это с ранее указанной записью журнала.
— Выполняю. Данные перенесены в неактивное хранение.
Колин вздрогнул при всплеске расслабления, затем мысленно встряхнулся. Возможно расслабляться рановато.
— Компьютер, кто я? — мягко спросил он.
— Вы — старший капитан Флота Колинмакинтайр, командир ПЕИВ[7] «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один, — равнодушно сказал голос.
— А каково местонахождение моего корабля сейчас?
— ПЕИВ «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один, в данный момент находится на орбите Бирхата на удалении 10017,5 километра от Центрального Штаба, — спокойно ответил музыкальный голос, и Колин МакИнтайр успел прошептать небольшую благодарственную молитву перед тем, как его охватило ликование.
* * *
— Отлично! — Колин триумфально похлопал ладонями по подлокотникам.
— Что происходит, мой Колин? — спросил встревоженный голос через фолд-спейс— связь, и он вспомнил, что не выключил ее.
— Мы попали внутрь, Танни! Скажи всем — мы внутри!
— Молодец! Молодец, мой милый!
— Спасибо, — ласково сказал он, затем выпрямился и вернулся к делам. — Компьютер!
— Да, старший капитан Флота?
— Как тебя зовут, компьютер?
— Этот объект официально называется Центральным Компьютером Центрального Штаба Флота, — ответил музыкальный голос.
— Таким именем тебя называет твой человеческий персонал?
— Ответ отрицательный, старший капитан Флота.
— Ладно, тогда как они тебя называют? — терпеливо спросил Колин.
— Персонал Центрального Штаба обращается к Центральному Компьютеру «Мать».
— Мать, — пробормотал Колин, не веря своим ушам. Ну, если Центральный Штаб действительно привык к этому…
— Ладно, Мать, приготовься к загрузке памяти с «Дахака».
— Готова, — тут же ответила Мать.
— Дахак, начинай загрузку, но не стирай память.
— Начинаю, — спокойно ответил Дахак, и Колин ощутил невообразимый поток данных. Он уловил только их частичку через свой нейроинтерфейс, но это было подобно тому, как стоять на берегу реки во время наводнения, на самом краю. Это почти пугало его, неожиданно напомнив об ограниченных возможностях хранения информации в человеческом мозге. Несмотря на огромные объемы, операция заняла всего десять минут.
— Загрузка завершена, — объявила Мать. — Данные сохранены.
— Отлично! А сейчас дай мне отчет о статусе Флота.
— Требуется код авторизации Центрального Штаба, — ответила Мать. Колин нахмурился, и весь его энтузиазм мгновенно пропал. Он не знал кодов авторизации.
Размышляя, он подергал себя за кончик носа. Только сама Мать могла дать ему коды, и, абсолютно точно, она не станет этого делать. Она приняла его как старшего капитана, что давало ему определенную власть, но не право получить доступ к материалам, в которых он отчаянно нуждался. Это было еще более ужасно, потому что он уже привык к постоянному информационному потоку от Дахака.
Однако, почему он получал эту информацию от Дахака? Потому что он был командиром «Дахака». А как он стал им? Потому что этот пост переходил к старшему члену экипажа, и Дахак выбрал человека с Земли в качестве члена своего экипажа. Что предлагало курс действий.
Но Колин сжался от этой мысли. Хотя, почему бы нет? Он научился воспринимать себя как капитана «Дахака» и даже как Правителя Земли, так почему это беспокоило его?
Потому, подумал он, что этот ярко освещенный мавзолей слишком красноречиво вещает о силе и огромной ответственности, и это его пугает. Возможно это было глупо, после того, как он принял на себя ответственность за выживание собственной расы, но тем не менее это было именно так.
Он взял себя в руки. Империя была мертва. Все, что могло остаться, это артефакты, подобные Матери, и ему были нужны они все. Даже если ему придется принять командование давно заброшенным штабом, в котором жили одни привидения и компьютеры.
Единственное, чего он хотел, — чтобы это не было так… неправильно.
— Мать, — наконец сказал он.
— Да, старший капитан Флота? — отозвался компьютер. Колин заговорил очень медленно и осторожно.
— С этого дня я, старший капитан Флота Колин МакИнтайр, командир — ему вспомнилось сокращение, которое Центральный Штаб применил к «Дахаку», — ПЕИВ «Дахак», являясь здесь старшим офицером Флота, в соответствии с положением Устава пять-три-три, раздел девять-один, параграф десять, принимаю командование Це…