Страница:
— Хм… — Колин потер кончик носа. — Хорошего мало. Прямо сейчас мне меньше всего хочется что-либо повредить.
— Я считаю так же. Впрочем, я думал, что тебе будет интересно ознакомиться с последним отчетом о положении дел.
— Ты хочешь сказать, — фыркнул Колин, — что подумал, что у меня могут затрястись коленки, и не мешало бы отвлечь меня от наших гостей?
— Примерно это я и сказал, — согласился Дахак, издав мягкий звук, заменявший ему хихиканье, — конечно, в своей тактичной манере.
— Тактичной, шмактичной, — усмехнулся Колин. — Спасибо, конечно, но я…
Он замолчал, увидев, как мерцающие иконки орды ачуультани внезапно исчезли с экранов, чтобы через секунду появиться намного ближе, внутри системы.
— Они продвигаются, — спокойно сообщил Дахак. — Однако три отдельных корабля делают микропрыжки, судя по всему, занимая позиции на периферии системы.
— Наблюдатели, будь они прокляты. Что ж, нельзя рассчитывать, что твои враги — идиоты.
— Верно, но это им мало поможет, если нам удастся повторить предыдущий успех и уничтожить их до того, как они встретятся с основными силами.
— Да, но мы не можем быть уверены в удачном исходе. На этот раз прыжок намного короче, и они смогут выйти намного ближе. Скажи Танни, пусть залягут на дно. Не хотелось бы сейчас увлечься слежением и случайно дать им знать, что нас на самом деле гораздо больше.
— Слушаюсь, — отозвался Дахак. — «Второй» подтверждает получение приказа, — добавил он чуть позже.
— Благодарю, — медленно проговорил Колин.
Его внимание сконцентрировалось на дисплее. Ачуультани выполнили прыжки с поразительной точностью, распределившись по сфере вокруг Дзеты Треугольника на расстоянии примерно двадцати семи световых минут. Теперь они двигались в нормальном пространстве со скоростью двадцать четыре процента от световой. Через десять минут они будут на предельной дистанции поражения, но им потребуется почти час, чтобы приблизиться к Лаве на расстояние выстрела их ракет. За это время они с Дахаком смогут немало их потрепать.
Но не слишком. Они должны продолжать сближение. Нужно, чтобы они как можно глубже забрались в гравитационный колодец звезды, только тогда план сработает.
Колин фыркнул. Ублюдков было больше миллиона — скольких он надеялся смогут уничтожить его пятнадцать кораблей за пятьдесят минут?
— Дахак, огонь открыть с дистанции пятнадцать световых минут, — произнес наконец Колин. — Умеренный темп стрельбы. Мы же не хотим расстрелять весь боезапас раньше времени.
— Слушаюсь, — невозмутимо ответил Дахак, и ожидание началось.
Великий Повелитель Соркар с трудом подавлял ликование. Разрушители гнезд даже не пытались маскироваться! Они просто ждали, и Соркара это вполне устраивало. Многие братья умрут сегодня, но и разрушителям гнезд не уйти.
Их немного больше на этот раз, отметил он. Треть дюжины новых кораблей заменили погибшего в первой схватке. Что ж, это вряд ли изменит исход сражения.
Сканеры не могли определить, что происходит на ближайшей к звезде планете, но что-то там излучало массу энергии. Соркар так и не понял, почему разрушители гнезд оставили без внимания более гостеприимные внешние миры. Быть может, в вопросах стратегии они не так сильны, как в строительстве кораблей. Или у них была причина, о которой он не знал? Тем не менее, какой бы логикой они ни руководствовались, планета станет для них смертельной ловушкой.
Конечно, они неимоверно быстры, даже в нормальном пространстве… Если они попытаются прорваться, никто из его соплеменников не сможет за ними угнаться, но на это у Соркара уже был готов ответ.
— Они разворачивают внешнюю сферу, Колин.
— Вижу. Готов поспорить, они остановятся за десять-двенадцать световых минут, чтобы поймать нас между двух огней, если мы попробуем улизнуть.
— Мне нечего поставить.
— Черт возьми! Что за глупые отговорки!
— Противник выходит на предписанную дистанцию. — Густой голос Дахака прозвучал особенно глубоко.
— Атаковать в соответствии с полученными инструкциями, — официальным тоном приказал Колин.
— Начинаю атаку, Ваше Величество.
Великий Повелитель Соркар вздрогнул, когда первый его корабль исчез в ослепительной вспышке. Повелитель Гнезда! Он знал, что дальность боя их оружия намного больше, но не настолько же!
Взрывались все новые корабли, а затем необычные, ужасающие боеголовки начали делать свое дело, обрушивая его могучие корабли внутрь себя, но разрушители гнезд явно не собирались отступать. Похоже, они решили оборонять планету до последнего. Во имя Тарниша, почему же она так важна для них?! Не имеет значения. Они остались, ожидая, когда он придет и уничтожит их.
— Разбить строй, — приказал Повелитель. — Сохранять скорость сближения.
Все новые корабли умирали, вспыхивая словно маленькие, обреченные солнца, Соркар же холодно наблюдал. Нужно было выдержать еще четверть сегмента, а потом наступит его очередь.
Джилтани прикусила губу, увидев, как обжигающие вспышки разорвали строй ачуультани. Мощность боеголовок Империи измерялась гигатоннами, и пятнадцать планетоидов осыпали этими смертоносными снарядами наступавших врагов. Но они не останавливались. В глубине души Джилтани восхитилась их отвагой, но против них выступал ее муж, ее Колин, со своим электронным помощником… Сузив черные глаза, Джилтани сжала рукоять кинжала и с наслаждением принялась наблюдать за шквалом разрушения, бушующим на экране «Второго».
— Они приблизились на дальность действия их оружия, Колин, — хладнокровно сообщил Дахак, и Колин тихо кивнул, зачарованный волнами огня, сметавшими формирования ачуультани. Языки пламени неистово вырывались после каждого залпа, потом утихали, но тут же разгорались снова, словно угли, раздуваемые кузнечными мехами, когда следующий залп достигал цели.
— Их потери? — отрывисто спросил Колин.
— По моим оценкам, сто шесть тысяч, плюс-минус ноль целых шесть десятых процента.
Бог мой! Мы уничтожили около девяти процентов, но они продолжают наступать. Отваги им не занимать, но, Господи, неужели они совсем тупые! Если б мы смогли проделать такое еще раз десять—пятнадцать…
Но, быть может, они не настолько тупы, — ведь мы не сможем этого сделать. Хотя откуда им знать, что у нас нет тысяч планетоидов…
— Противник открыл огонь, — произнес Дахак, и Колин напрягся.
Соркар с трудом сдержал радостный возглас, когда первый великий гром сработал среди врагов. Время пришло, Разрушители Гнезд! Настала ваша очередь отправляться в Пекло!
Все больше кораблей входило в зону атаки, осыпая противника гиперракетами, и панель визуального наблюдения поляризовалась, чтобы пригасить яркие вспышки дьявольского Огня, растекавшегося по щитам противника.
Джилтани почувствовала на губах привкус крови, и пальцы, сжимавшие кинжал, побелели, когда в системе Дзеты Треугольника зажглась вторая звезда. Рожденная миллионами аннигиляционных боеголовок, она яростно росла, становилась жарче и ярче, и в самом ее центре был Колин.
Противник продолжал приближаться, умирая, оставляя за собой разбитые корабли, напоминавшие внутренности выпотрошенного монстра. Но наступление не останавливалось, и плотность огня становилась немыслимой. Джилтани знала план, знала, что Колин сражается не только для победы, но и для получения информации, но это было уже слишком.
— Пора, любовь моя, — прошептала она. — Улетай, мой Колин! Улетай сейчас!
— «Тросан» уничтожен. «Майрсук» имеет тяжелые повреждения. У нас…
Громадный планетоид дрогнул, и Дахак смолк. Дисплей потух, и Колин побледнел, продолжая получать страшные рапорты через нейроинтерфейс.
— Три прямых попадания, — доложил Дахак. — Тяжелые повреждения в квадрантах Ро-Два и Ро-Четыре. Семипроцентная потеря боеспособности.
Колин злобно выругался. Щит «Дахака» был обновлен на Биа. Он был так же хорош, как и у его автоматических подручных, но дела с другими оборонительными системами обстояли хуже. Просто-напросто он был медлительнее и имел меньше возможностей, чем они. Если враг это заметит и решит сосредоточиться на нем…
— «Гохар» уничтожен. «Синхар» сильно поврежден, боеспособность тридцать четыре процента. Противник входит в зону поражения энергетического оружия.
— Посмотрим же, как круты эти ублюдки на самом деле! — прорычал Колин. — Действуем по плану «Залп»!
Соркар моргнул, заметив, как разрушители гнезд двинулись с места. До сих пор они держали позиции, поглощая ураган грома, уничтожая его корабли. И вот, когда они, наконец, начали погибать, они двинулись… в наступление, не в отступление!
А потом открыло огонь их энергетическое оружие, и Соркар ахнул.
— Да! Да! — воскликнул Колин.
Энергетические орудия «Дахака» разрывали молекулярные связи материала их цели. Удар орудий Империи был еще страшнее. Они разрушали внутриатомные связи, вызывая мгновенный распад вещества.
Теперь эти ужасные орудия били с напичканных лучевым оружием «Тросанов», и ракеты Колина сразу же отошли на второй план. Ни один щит ачуультани не мог остановить эти яростные лучи, прикосновение которых несло смерть.
Соркар отчаянно молил Военный Компьютер о совете. Неужели эти разрушители гнезд — порождение самого Тарниша?! Какая демоническая сила превратила его корабли в боеголовки меньшего грома?!
Его охватила непривычная паника. С этими лучами они смогут прорубить дорогу через весь его флот, а чем сильнее они сближаются, тем проще им будет уничтожать Защитников!
Но Военный Компьютер не знал, что такое паника, и бесстрастный анализ успокоил обезумевшего от ужаса Соркара. Да, цена будет ужасной, но демоны тоже несли потери. Они нанесут больший урон «Великому Походу», чем великий повелитель полагал возможным, но они умрут, Тарниш побери их!
— У нас осталось семь боевых единиц, — доложил Дахак. — Уничтожена примерно двести девяносто одна тысяча кораблей ачуультани.
— Приступить к выполнению плана «Шива», — глухо произнес Колин.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — отозвался Дахак, и двигатели Энханаха восьми имперских планетоидов ожили.
В одно ужасное, идеально синхронизированное мгновение всего в шести световых минутах от звезды образовалось восемь гравитационных колодцев, каждый намного глубже колодца самой Дзеты Треугольника.
Двенадцать великих дюжин кораблей Соркара исчезли, разорванные на куски и распыленные. Случилось невозможное. В какой-то миг разум великого повелителя опустел, но потом он понял.
Он был покойником, как и все его братья по гнезду.
Неужели разрушители гнезд с самого начала задумали совершить самоубийство? Уничтожить себя какой-то немыслимо мощной версией боеголовок, которые производили опустошение в рядах его кораблей?
Он слышал, как Военный Компьютер его голосом приказывает флоту разворачиваться и отступать, но это уже не имело значения. Они вошли в гравитационный колодец слишком глубоко. На самой большой скорости даже внешней сфере кораблей понадобится четверть дня, чтобы добраться до гиперпорога.
Сканеры показывали прилив гравитационного возмущения, катившийся к Дзете Южного Треугольника; казалось, что звезда раздувается, увеличивается в размерах, словно распускающийся цветок.
Соркар склонил голову и отключил панель обзора.
Звезда стала сверхновой.
«Дахак» и выжившие планетоиды на скорости в семьсот раз выше световой мчались прочь из ее смертельных объятий. Колин наблюдал за катастрофой с болезненным вниманием. Дахак приглушил яркость дисплея, но глаза все равно не могли вынести нестерпимого света. Колин не мог отвести глаз, когда страшная радиационная волна ударила по врагу… а за ней пришел фронт физического разрушения. Но корабли были уже мертвы, и никакие щиты не могли остановить жестокое наступление умирающего солнца.
Сверхновая поглотила их, и выбросила разложенную на атомы материю с огнем своего дыхания.
Глава 22
Глава 23
— Я считаю так же. Впрочем, я думал, что тебе будет интересно ознакомиться с последним отчетом о положении дел.
— Ты хочешь сказать, — фыркнул Колин, — что подумал, что у меня могут затрястись коленки, и не мешало бы отвлечь меня от наших гостей?
— Примерно это я и сказал, — согласился Дахак, издав мягкий звук, заменявший ему хихиканье, — конечно, в своей тактичной манере.
— Тактичной, шмактичной, — усмехнулся Колин. — Спасибо, конечно, но я…
Он замолчал, увидев, как мерцающие иконки орды ачуультани внезапно исчезли с экранов, чтобы через секунду появиться намного ближе, внутри системы.
— Они продвигаются, — спокойно сообщил Дахак. — Однако три отдельных корабля делают микропрыжки, судя по всему, занимая позиции на периферии системы.
— Наблюдатели, будь они прокляты. Что ж, нельзя рассчитывать, что твои враги — идиоты.
— Верно, но это им мало поможет, если нам удастся повторить предыдущий успех и уничтожить их до того, как они встретятся с основными силами.
— Да, но мы не можем быть уверены в удачном исходе. На этот раз прыжок намного короче, и они смогут выйти намного ближе. Скажи Танни, пусть залягут на дно. Не хотелось бы сейчас увлечься слежением и случайно дать им знать, что нас на самом деле гораздо больше.
— Слушаюсь, — отозвался Дахак. — «Второй» подтверждает получение приказа, — добавил он чуть позже.
— Благодарю, — медленно проговорил Колин.
Его внимание сконцентрировалось на дисплее. Ачуультани выполнили прыжки с поразительной точностью, распределившись по сфере вокруг Дзеты Треугольника на расстоянии примерно двадцати семи световых минут. Теперь они двигались в нормальном пространстве со скоростью двадцать четыре процента от световой. Через десять минут они будут на предельной дистанции поражения, но им потребуется почти час, чтобы приблизиться к Лаве на расстояние выстрела их ракет. За это время они с Дахаком смогут немало их потрепать.
Но не слишком. Они должны продолжать сближение. Нужно, чтобы они как можно глубже забрались в гравитационный колодец звезды, только тогда план сработает.
Колин фыркнул. Ублюдков было больше миллиона — скольких он надеялся смогут уничтожить его пятнадцать кораблей за пятьдесят минут?
— Дахак, огонь открыть с дистанции пятнадцать световых минут, — произнес наконец Колин. — Умеренный темп стрельбы. Мы же не хотим расстрелять весь боезапас раньше времени.
— Слушаюсь, — невозмутимо ответил Дахак, и ожидание началось.
* * *
Великий Повелитель Соркар с трудом подавлял ликование. Разрушители гнезд даже не пытались маскироваться! Они просто ждали, и Соркара это вполне устраивало. Многие братья умрут сегодня, но и разрушителям гнезд не уйти.
Их немного больше на этот раз, отметил он. Треть дюжины новых кораблей заменили погибшего в первой схватке. Что ж, это вряд ли изменит исход сражения.
Сканеры не могли определить, что происходит на ближайшей к звезде планете, но что-то там излучало массу энергии. Соркар так и не понял, почему разрушители гнезд оставили без внимания более гостеприимные внешние миры. Быть может, в вопросах стратегии они не так сильны, как в строительстве кораблей. Или у них была причина, о которой он не знал? Тем не менее, какой бы логикой они ни руководствовались, планета станет для них смертельной ловушкой.
Конечно, они неимоверно быстры, даже в нормальном пространстве… Если они попытаются прорваться, никто из его соплеменников не сможет за ними угнаться, но на это у Соркара уже был готов ответ.
* * *
— Они разворачивают внешнюю сферу, Колин.
— Вижу. Готов поспорить, они остановятся за десять-двенадцать световых минут, чтобы поймать нас между двух огней, если мы попробуем улизнуть.
— Мне нечего поставить.
— Черт возьми! Что за глупые отговорки!
— Противник выходит на предписанную дистанцию. — Густой голос Дахака прозвучал особенно глубоко.
— Атаковать в соответствии с полученными инструкциями, — официальным тоном приказал Колин.
— Начинаю атаку, Ваше Величество.
* * *
Великий Повелитель Соркар вздрогнул, когда первый его корабль исчез в ослепительной вспышке. Повелитель Гнезда! Он знал, что дальность боя их оружия намного больше, но не настолько же!
Взрывались все новые корабли, а затем необычные, ужасающие боеголовки начали делать свое дело, обрушивая его могучие корабли внутрь себя, но разрушители гнезд явно не собирались отступать. Похоже, они решили оборонять планету до последнего. Во имя Тарниша, почему же она так важна для них?! Не имеет значения. Они остались, ожидая, когда он придет и уничтожит их.
— Разбить строй, — приказал Повелитель. — Сохранять скорость сближения.
Все новые корабли умирали, вспыхивая словно маленькие, обреченные солнца, Соркар же холодно наблюдал. Нужно было выдержать еще четверть сегмента, а потом наступит его очередь.
* * *
Джилтани прикусила губу, увидев, как обжигающие вспышки разорвали строй ачуультани. Мощность боеголовок Империи измерялась гигатоннами, и пятнадцать планетоидов осыпали этими смертоносными снарядами наступавших врагов. Но они не останавливались. В глубине души Джилтани восхитилась их отвагой, но против них выступал ее муж, ее Колин, со своим электронным помощником… Сузив черные глаза, Джилтани сжала рукоять кинжала и с наслаждением принялась наблюдать за шквалом разрушения, бушующим на экране «Второго».
* * *
— Они приблизились на дальность действия их оружия, Колин, — хладнокровно сообщил Дахак, и Колин тихо кивнул, зачарованный волнами огня, сметавшими формирования ачуультани. Языки пламени неистово вырывались после каждого залпа, потом утихали, но тут же разгорались снова, словно угли, раздуваемые кузнечными мехами, когда следующий залп достигал цели.
— Их потери? — отрывисто спросил Колин.
— По моим оценкам, сто шесть тысяч, плюс-минус ноль целых шесть десятых процента.
Бог мой! Мы уничтожили около девяти процентов, но они продолжают наступать. Отваги им не занимать, но, Господи, неужели они совсем тупые! Если б мы смогли проделать такое еще раз десять—пятнадцать…
Но, быть может, они не настолько тупы, — ведь мы не сможем этого сделать. Хотя откуда им знать, что у нас нет тысяч планетоидов…
— Противник открыл огонь, — произнес Дахак, и Колин напрягся.
* * *
Соркар с трудом сдержал радостный возглас, когда первый великий гром сработал среди врагов. Время пришло, Разрушители Гнезд! Настала ваша очередь отправляться в Пекло!
Все больше кораблей входило в зону атаки, осыпая противника гиперракетами, и панель визуального наблюдения поляризовалась, чтобы пригасить яркие вспышки дьявольского Огня, растекавшегося по щитам противника.
* * *
Джилтани почувствовала на губах привкус крови, и пальцы, сжимавшие кинжал, побелели, когда в системе Дзеты Треугольника зажглась вторая звезда. Рожденная миллионами аннигиляционных боеголовок, она яростно росла, становилась жарче и ярче, и в самом ее центре был Колин.
Противник продолжал приближаться, умирая, оставляя за собой разбитые корабли, напоминавшие внутренности выпотрошенного монстра. Но наступление не останавливалось, и плотность огня становилась немыслимой. Джилтани знала план, знала, что Колин сражается не только для победы, но и для получения информации, но это было уже слишком.
— Пора, любовь моя, — прошептала она. — Улетай, мой Колин! Улетай сейчас!
* * *
— «Тросан» уничтожен. «Майрсук» имеет тяжелые повреждения. У нас…
Громадный планетоид дрогнул, и Дахак смолк. Дисплей потух, и Колин побледнел, продолжая получать страшные рапорты через нейроинтерфейс.
— Три прямых попадания, — доложил Дахак. — Тяжелые повреждения в квадрантах Ро-Два и Ро-Четыре. Семипроцентная потеря боеспособности.
Колин злобно выругался. Щит «Дахака» был обновлен на Биа. Он был так же хорош, как и у его автоматических подручных, но дела с другими оборонительными системами обстояли хуже. Просто-напросто он был медлительнее и имел меньше возможностей, чем они. Если враг это заметит и решит сосредоточиться на нем…
— «Гохар» уничтожен. «Синхар» сильно поврежден, боеспособность тридцать четыре процента. Противник входит в зону поражения энергетического оружия.
— Посмотрим же, как круты эти ублюдки на самом деле! — прорычал Колин. — Действуем по плану «Залп»!
* * *
Соркар моргнул, заметив, как разрушители гнезд двинулись с места. До сих пор они держали позиции, поглощая ураган грома, уничтожая его корабли. И вот, когда они, наконец, начали погибать, они двинулись… в наступление, не в отступление!
А потом открыло огонь их энергетическое оружие, и Соркар ахнул.
* * *
— Да! Да! — воскликнул Колин.
Энергетические орудия «Дахака» разрывали молекулярные связи материала их цели. Удар орудий Империи был еще страшнее. Они разрушали внутриатомные связи, вызывая мгновенный распад вещества.
Теперь эти ужасные орудия били с напичканных лучевым оружием «Тросанов», и ракеты Колина сразу же отошли на второй план. Ни один щит ачуультани не мог остановить эти яростные лучи, прикосновение которых несло смерть.
* * *
Соркар отчаянно молил Военный Компьютер о совете. Неужели эти разрушители гнезд — порождение самого Тарниша?! Какая демоническая сила превратила его корабли в боеголовки меньшего грома?!
Его охватила непривычная паника. С этими лучами они смогут прорубить дорогу через весь его флот, а чем сильнее они сближаются, тем проще им будет уничтожать Защитников!
Но Военный Компьютер не знал, что такое паника, и бесстрастный анализ успокоил обезумевшего от ужаса Соркара. Да, цена будет ужасной, но демоны тоже несли потери. Они нанесут больший урон «Великому Походу», чем великий повелитель полагал возможным, но они умрут, Тарниш побери их!
* * *
— У нас осталось семь боевых единиц, — доложил Дахак. — Уничтожена примерно двести девяносто одна тысяча кораблей ачуультани.
— Приступить к выполнению плана «Шива», — глухо произнес Колин.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — отозвался Дахак, и двигатели Энханаха восьми имперских планетоидов ожили.
В одно ужасное, идеально синхронизированное мгновение всего в шести световых минутах от звезды образовалось восемь гравитационных колодцев, каждый намного глубже колодца самой Дзеты Треугольника.
* * *
Двенадцать великих дюжин кораблей Соркара исчезли, разорванные на куски и распыленные. Случилось невозможное. В какой-то миг разум великого повелителя опустел, но потом он понял.
Он был покойником, как и все его братья по гнезду.
Неужели разрушители гнезд с самого начала задумали совершить самоубийство? Уничтожить себя какой-то немыслимо мощной версией боеголовок, которые производили опустошение в рядах его кораблей?
Он слышал, как Военный Компьютер его голосом приказывает флоту разворачиваться и отступать, но это уже не имело значения. Они вошли в гравитационный колодец слишком глубоко. На самой большой скорости даже внешней сфере кораблей понадобится четверть дня, чтобы добраться до гиперпорога.
Сканеры показывали прилив гравитационного возмущения, катившийся к Дзете Южного Треугольника; казалось, что звезда раздувается, увеличивается в размерах, словно распускающийся цветок.
Соркар склонил голову и отключил панель обзора.
* * *
Звезда стала сверхновой.
«Дахак» и выжившие планетоиды на скорости в семьсот раз выше световой мчались прочь из ее смертельных объятий. Колин наблюдал за катастрофой с болезненным вниманием. Дахак приглушил яркость дисплея, но глаза все равно не могли вынести нестерпимого света. Колин не мог отвести глаз, когда страшная радиационная волна ударила по врагу… а за ней пришел фронт физического разрушения. Но корабли были уже мертвы, и никакие щиты не могли остановить жестокое наступление умирающего солнца.
Сверхновая поглотила их, и выбросила разложенную на атомы материю с огнем своего дыхания.
Глава 22
Брашиил осторожно встал и склонил голову, когда в его гнездо вошел старый разрушитель по имени Гохр. Это не было полным салютом Защитника, ибо он не закрыл глаза, но Брашиил знал, что этот Гохр — великий повелитель своих… людей.
Прошло много дюжин дней, прежде чем он решил называть разрушителей гнезд этим словом, но особого выбора у него не было. Он начал узнавать их — во всяком случае, некоторых, — и это оказалось самым страшным из всего, что могло произойти с Защитником. Сейчас он понимал это.
Он должен был умереть с честью. Должен был истощить себя, заставить их убить его до того, как начался этот ужас. Но они оказались жестокими, эти разрушители гнезд. Жестокими в своей доброте, потому что они не давали ему умереть. На мгновение Брашиил решил напасть на Гохра, но старый разрушитель гнезд был намного сильнее. Он просто не позволит ему ничего сделать, а это позор — не убить своего врага и не погибнуть от его руки самому.
— Приветствую тебя, Брашиил. — Слова прозвучали из динамика на стене, уже переведенные на язык Аку’Ултан.
— Приветствую тебя, Гохр, — ответил Брашиил, услышав, как динамик тут же выдал набор бессвязных звуков его гостю. Или тюремщику?
— Я принес тебе грустные вести, — сказал Гохр, делая паузы, чтобы чудо-аппарат успевал переводить. — Наши Защитники встретились с вашими в битве. Пять высших дюжин ваших кораблей погибли.
Брашиил пораженно уставился на своего гостя. Он видел боевую мощь их флота, но такое!.. Он устыдился своего ужаса, но был не в силах его скрыть. В глазах потемнело от боли. Гребень опал, а на внезапно побелевшей коже встали дыбом мелкие черные чешуйки.
— Жаль, что мне пришлось сообщить тебе это, — продолжил Гохр через двенадцатую часть сегмента. — Но нам нужно поговорить.
— Как? — спросил наконец Брашиил. — Как ваши Защитники так быстро собрали огромный флот?
— Дело не в этом, — тихо ответил Гохр. — У нас было чуть меньше двух дюжин кораблей.
— Невозможно! Ты лжешь мне, Гохр! Даже две дюжины ваших демонических кораблей не смогли бы проделать такое!
— Я говорю правду, — возразил тот. — У меня есть записи, подтверждающие мои слова. Записи, переданные нам примерно через три дюжины ваших световых лет.
Ноги Брашиила подкосились, хотя он изо всех сил старался устоять, а глаза наполнились ужасом. Если Гохр говорит правду, если всего лишь две дюжины их кораблей смогли уничтожить половину «Великого Похода» и доложить об этом так быстро, значит Гнездо обречено. Огонь поглотит Великое Гнездовье и Ясли Народа. Аку’Ултан исчезнет, ибо они разбудили демонов куда более могущественных, чем сами Великие Разрушители Гнезд.
Они разбудили Самого Тарниша, и Его Пекло пожрет их всех.
— Брашиил! Брашиил! — Тихий голос ворвался в его ужасные мысли, и старый разрушитель тронул его за плечо. — Брашиил, я должен поговорить с тобой. Это очень важно. Для моего Гнезда и особенно для твоего.
— Зачем? — простонал Брашиил. — Прикончи меня, Гохр. Прояви милосердие, прошу тебя.
— Нет. — Гохр опустился на колени, и их глаза оказались рядом. — Я не могу сделать этого, Брашиил. Ты должен жить. Мы должны поговорить не как разрушители гнезд, а как два равных Защитника.
— О чем нам говорить? — печально спросил Брашиил. — Ты сделаешь, что должен, во имя своего Гнезда, моему же придет конец.
— Нет, Брашиил, этого не должно случиться.
— Должно, — прохрипел Брашиил. — Таков Путь. Вы сильнее нас, и значит в конце концов Аку’Ултан должен исчезнуть.
— Мы не хотим смерти Аку’Ултан, — сказал Гохр, и Брашиил уставился на него в немом недоумении.
— Это не может быть правдой, — произнес он наконец.
— Тогда представь. Представь хотя бы на двенадцатую часть сегмента, что мы не пожелаем вашей смерти, если наше Гнездо сможет жить. Если мы докажем, что можем уничтожить «Великий Поход», но при этом скажем вашему Повелителю Гнезда, что не хотим уничтожать Аку’Ултан, оставит ли он наше Гнездо в покое? Не может же разрушение гнезд продолжаться бесконечно?
— Я… не думаю, что могу представить такое.
— Постарайся, Брашиил. Хорошенько постарайся.
— Я… — Брашиил замотал головой, не в силах справиться с чуждыми мыслями. — Я не знаю, cмогу ли я представить такое, — проговорил он наконец. — К тому же это не имеет значения. Я пытался поразмыслить над тем, что сказала мне ваша Нийнхуурсаг, и почти смог понять. Но я больше не Защитник, Гохр. Мне не удалось умереть, чего не должно было случиться, но все же случилось. Я говорил с разрушителями гнезд, а этого тоже не должно было случиться. Но все это случилось, и теперь я не знаю, кто я, но я точно не такой, как другие дети Гнезда. Не важно, что я смогу представить, важно лишь то, что знает Повелитель Гнезда. А он знает о Великом Ужасе, о Предназначении и о Пути. Он не изменит себя самого. Если б он мог, то не стал бы Повелителем.
— Мне очень жаль, Брашиил, — сказал Гохр, и тот поверил ему. — Мне жаль, что это произошло с тобой, но, быть может, ты ошибаешься? Что, если другие Защитники — наши пленные — присоединятся к тебе, и вы сможете обсудить это между собой и с нами. Если ты поймешь, что я говорю правду, что мы не хотим уничтожать Аку’Ултан, смог бы ты рассказать остальному Гнезду о том, что узнал?
— Такой возможности не будет никогда. В Гнезде мы найдем свою смерть, и смерть справедливую. Мы сами станем разрушителями гнезд, если выполним вашу волю.
— Может быть, — сказал Гохр, — а может быть и нет. — Он вздохнул и встал. — Повторяю, мне ужасно тяжело — на самом деле тяжело — мучить тебя вопросами, но я должен. Я прошу тебя думать о болезненных вещах, о том, что истина может быть и за пределами Великого Ужаса, и знаю — эти мысли причиняют тебе страдания. Но ты должен подумать, Брашиил из Аку’Ултан, потому что если ты не сможешь, — если Гнездо на самом деле не может оставить нас в покое, — у нас не будет выбора. Несчетное количество высших дюжин лет ваши Защитники опустошали наши миры, уничтожали наши планеты, разоряли наши гнезда. Это не может продолжаться дальше. Пойми, что в этой части мы разделяем Великий Ужас Защитников Гнезда Аку’Ултан. Мы на самом деле не желаем смерти Гнезду Аку’Ултан, но слишком много других гнезд было уничтожено. Мы не можем позволить этому продолжаться. Возможно, нам понадобятся великие дюжины лет, но мы положим этому конец.
Брашиил воззрился на него, испытывая головокружение от ужаса и уже не в силах испытывать ненависть. Рот Гохра пошевелился и принял одно из непередаваемых выражений его народа.
— Мы хотим, чтобы ты и твой народ жили, Брашиил. Не потому, что мы вас любим, — у нас есть причина вас ненавидеть, и многие из нас не могут думать о вас без лютой ненависти. И без ужаса. Но мы не хотим брать на себя грех вашего уничтожения, и поэтому я мучаю тебя своими расспросами. Мы должны понять, можно ли позволить вашему Гнезду жить. Прости нас, если сможешь, но… Сможешь ты или нет, у нас просто нет другого выхода.
С этими словами Гохр покинул гнездо, а Брашиил остался наедине со своими мучительными мыслями.
Прошло много дюжин дней, прежде чем он решил называть разрушителей гнезд этим словом, но особого выбора у него не было. Он начал узнавать их — во всяком случае, некоторых, — и это оказалось самым страшным из всего, что могло произойти с Защитником. Сейчас он понимал это.
Он должен был умереть с честью. Должен был истощить себя, заставить их убить его до того, как начался этот ужас. Но они оказались жестокими, эти разрушители гнезд. Жестокими в своей доброте, потому что они не давали ему умереть. На мгновение Брашиил решил напасть на Гохра, но старый разрушитель гнезд был намного сильнее. Он просто не позволит ему ничего сделать, а это позор — не убить своего врага и не погибнуть от его руки самому.
— Приветствую тебя, Брашиил. — Слова прозвучали из динамика на стене, уже переведенные на язык Аку’Ултан.
— Приветствую тебя, Гохр, — ответил Брашиил, услышав, как динамик тут же выдал набор бессвязных звуков его гостю. Или тюремщику?
— Я принес тебе грустные вести, — сказал Гохр, делая паузы, чтобы чудо-аппарат успевал переводить. — Наши Защитники встретились с вашими в битве. Пять высших дюжин ваших кораблей погибли.
Брашиил пораженно уставился на своего гостя. Он видел боевую мощь их флота, но такое!.. Он устыдился своего ужаса, но был не в силах его скрыть. В глазах потемнело от боли. Гребень опал, а на внезапно побелевшей коже встали дыбом мелкие черные чешуйки.
— Жаль, что мне пришлось сообщить тебе это, — продолжил Гохр через двенадцатую часть сегмента. — Но нам нужно поговорить.
— Как? — спросил наконец Брашиил. — Как ваши Защитники так быстро собрали огромный флот?
— Дело не в этом, — тихо ответил Гохр. — У нас было чуть меньше двух дюжин кораблей.
— Невозможно! Ты лжешь мне, Гохр! Даже две дюжины ваших демонических кораблей не смогли бы проделать такое!
— Я говорю правду, — возразил тот. — У меня есть записи, подтверждающие мои слова. Записи, переданные нам примерно через три дюжины ваших световых лет.
Ноги Брашиила подкосились, хотя он изо всех сил старался устоять, а глаза наполнились ужасом. Если Гохр говорит правду, если всего лишь две дюжины их кораблей смогли уничтожить половину «Великого Похода» и доложить об этом так быстро, значит Гнездо обречено. Огонь поглотит Великое Гнездовье и Ясли Народа. Аку’Ултан исчезнет, ибо они разбудили демонов куда более могущественных, чем сами Великие Разрушители Гнезд.
Они разбудили Самого Тарниша, и Его Пекло пожрет их всех.
— Брашиил! Брашиил! — Тихий голос ворвался в его ужасные мысли, и старый разрушитель тронул его за плечо. — Брашиил, я должен поговорить с тобой. Это очень важно. Для моего Гнезда и особенно для твоего.
— Зачем? — простонал Брашиил. — Прикончи меня, Гохр. Прояви милосердие, прошу тебя.
— Нет. — Гохр опустился на колени, и их глаза оказались рядом. — Я не могу сделать этого, Брашиил. Ты должен жить. Мы должны поговорить не как разрушители гнезд, а как два равных Защитника.
— О чем нам говорить? — печально спросил Брашиил. — Ты сделаешь, что должен, во имя своего Гнезда, моему же придет конец.
— Нет, Брашиил, этого не должно случиться.
— Должно, — прохрипел Брашиил. — Таков Путь. Вы сильнее нас, и значит в конце концов Аку’Ултан должен исчезнуть.
— Мы не хотим смерти Аку’Ултан, — сказал Гохр, и Брашиил уставился на него в немом недоумении.
— Это не может быть правдой, — произнес он наконец.
— Тогда представь. Представь хотя бы на двенадцатую часть сегмента, что мы не пожелаем вашей смерти, если наше Гнездо сможет жить. Если мы докажем, что можем уничтожить «Великий Поход», но при этом скажем вашему Повелителю Гнезда, что не хотим уничтожать Аку’Ултан, оставит ли он наше Гнездо в покое? Не может же разрушение гнезд продолжаться бесконечно?
— Я… не думаю, что могу представить такое.
— Постарайся, Брашиил. Хорошенько постарайся.
— Я… — Брашиил замотал головой, не в силах справиться с чуждыми мыслями. — Я не знаю, cмогу ли я представить такое, — проговорил он наконец. — К тому же это не имеет значения. Я пытался поразмыслить над тем, что сказала мне ваша Нийнхуурсаг, и почти смог понять. Но я больше не Защитник, Гохр. Мне не удалось умереть, чего не должно было случиться, но все же случилось. Я говорил с разрушителями гнезд, а этого тоже не должно было случиться. Но все это случилось, и теперь я не знаю, кто я, но я точно не такой, как другие дети Гнезда. Не важно, что я смогу представить, важно лишь то, что знает Повелитель Гнезда. А он знает о Великом Ужасе, о Предназначении и о Пути. Он не изменит себя самого. Если б он мог, то не стал бы Повелителем.
— Мне очень жаль, Брашиил, — сказал Гохр, и тот поверил ему. — Мне жаль, что это произошло с тобой, но, быть может, ты ошибаешься? Что, если другие Защитники — наши пленные — присоединятся к тебе, и вы сможете обсудить это между собой и с нами. Если ты поймешь, что я говорю правду, что мы не хотим уничтожать Аку’Ултан, смог бы ты рассказать остальному Гнезду о том, что узнал?
— Такой возможности не будет никогда. В Гнезде мы найдем свою смерть, и смерть справедливую. Мы сами станем разрушителями гнезд, если выполним вашу волю.
— Может быть, — сказал Гохр, — а может быть и нет. — Он вздохнул и встал. — Повторяю, мне ужасно тяжело — на самом деле тяжело — мучить тебя вопросами, но я должен. Я прошу тебя думать о болезненных вещах, о том, что истина может быть и за пределами Великого Ужаса, и знаю — эти мысли причиняют тебе страдания. Но ты должен подумать, Брашиил из Аку’Ултан, потому что если ты не сможешь, — если Гнездо на самом деле не может оставить нас в покое, — у нас не будет выбора. Несчетное количество высших дюжин лет ваши Защитники опустошали наши миры, уничтожали наши планеты, разоряли наши гнезда. Это не может продолжаться дальше. Пойми, что в этой части мы разделяем Великий Ужас Защитников Гнезда Аку’Ултан. Мы на самом деле не желаем смерти Гнезду Аку’Ултан, но слишком много других гнезд было уничтожено. Мы не можем позволить этому продолжаться. Возможно, нам понадобятся великие дюжины лет, но мы положим этому конец.
Брашиил воззрился на него, испытывая головокружение от ужаса и уже не в силах испытывать ненависть. Рот Гохра пошевелился и принял одно из непередаваемых выражений его народа.
— Мы хотим, чтобы ты и твой народ жили, Брашиил. Не потому, что мы вас любим, — у нас есть причина вас ненавидеть, и многие из нас не могут думать о вас без лютой ненависти. И без ужаса. Но мы не хотим брать на себя грех вашего уничтожения, и поэтому я мучаю тебя своими расспросами. Мы должны понять, можно ли позволить вашему Гнезду жить. Прости нас, если сможешь, но… Сможешь ты или нет, у нас просто нет другого выхода.
С этими словами Гохр покинул гнездо, а Брашиил остался наедине со своими мучительными мыслями.
Глава 23
— Как думаешь, все на самом деле так мрачно, как представляется Брашиилу?
Запись сообщения Гора окончилась, и Колин оторвался от экрана. Сорок с лишним световых лет даже для имперского гиперкома было слишком большим расстоянием для двустороннего общения.
— Я не знаю, — задумчиво проговорила Джилтани. В отличие от остальных гостей, она присутствовала во плоти. Еще как присутствовала, подумал Колин, пряча улыбку при воспоминании об их счастливом воссоединении. Сейчас Джилтани через нейроинтерфейс дала голографическому проектору команду еще раз воспроизвести последнюю часть беседы Гора с Брашиилом.
— Не знаю, — повторила она. — Брашиил действительно верит в это, но подумай сам, мой Колин: хотя он и говорит так, он поддерживает общение с Нинхурзаг и отцом. Даже больше: мне кажется, что он все понимает. Его боль кажется искренней, но она проистекает из осознания. Или чего-то подобного.
— Ты хочешь сказать, что его мысли сильно разнятся со словами? — В разговор вступило голографическое изображение Гектора МакМахана, находящегося на мостике «Севрида». Он чувствовал себя не очень комфортно в роли командира планетоида, ибо до сих пор думал о себе как о пехотинце. С другой стороны, «Севрид» был просто мечтой любого пехотинца, а его команда уступала численностью лишь «Фабрикатору», и на то имелись веские причины. Самое главное, во всяком случае, что вескими они были для Колина с Джилтани, и нынешний разговор имел к ним самое непосредственное отношение.
— О нет, Гектор. Я бы сказала, что есть разница между тем, что он думает, и тем, во что верит, но он еще сам не понимает этого.
— Возможно, ты права, Танни, — произнесла Нинхурзаг. Ее изображение находилось рядом с голограммой Гектора, точно так же, как их физические тела сидели рядом. Колин отметил, что последнее время их часто можно было видеть вместе.
— Когда я беседовала с Брашиилом, — тщательно подбирая слова, продолжила Нинхурзаг, — мне показалось, что в нем есть своего рода… невинность, как бы глупо это ни прозвучало. Я говорю не о старой доброй невинности, нет. Правильным словом скорее было бы «наивность». Он очень смышленый, по человеческим меркам. Очень сообразительный и образованный, но только в рамках своей специальности. Что касается остального… гм… я бы назвала это скорее обработкой, чем обучением. Словно кто-то особым образом ограничил его мировоззрение, пометил некоторые аспекты бытия как «запредельные», так что он даже не проявляет к ним любопытства. Реальность именно такова; возможность усомниться, а тем более изменить что-либо, для него просто не существует.
— Хм! — Коханна потерла лоб и нахмурилась. — В этом что-то есть, Нинхурзаг. Я не особенно задумывалась о таких вещах, ведь я всего лишь механик… — Джилтани вопросительно повела бровью, и Коханна усмехнулась. — Прошу прощения. Я хотела сказать, что меня всегда больше интересовали процессы жизни физической, а не духовной. Это мое слабое место. Я склонна сперва искать физиологические ответы, и только потом уж психологические… иногда даже не во-вторых, а в третьих. Еще я хотела сказать, что Нинхурзаг права. Если бы Брашиил был человеком — коим он, безусловно, не является, — я бы сказала, что его запрограммировали, и весьма искусно.
— Запрограммировали, — задумчиво повторила Джилтани. — О да. Быть может, именно об этом слове я думала. Правда, получается, в его программе тоже есть дыры.
— Это извечная проблема программирования, — согласилась Коханна. — Программа готова принимать на входе только данные, известные программисту. Предложите запрограммированному субъекту что-нибудь, что выходит за пределы ее параметров, и произойдет одно из трех: либо он сломается, либо откажется воспринимать реальность и не станет противостоять ей, либо, — она многозначительно помолчала, — либо вступит с реальностью в схватку, и в ходе борьбы программа будет сломана.
— И ты думаешь, именно это происходит с Брашиилом? — удивился Колин.
— Ну, не хотелось бы радоваться раньше времени, но такое вполне возможно. Он любит жизнь, иначе он спохватился бы и покончил с собой, как только стало ясно, что плохие парни поймали его. Он не сделал этого, а это свидетельствует о небывалой крепости его психики. Его на самом деле одолевает любопытство, и это тоже весьма показательно. Теперь же, однако, то, во что мы просим его поверить, просто-напросто переворачивает с ног на голову всю картину его мира и угрожает его расе истреблением.
У нас самих есть опыт столкновения с таким ужасом, и многие так и не смогли справиться с ним. Ситуация с Брашиилом еще хуже: его вид построил общество, основанное на миллионах лет страха. Я думаю, что существует довольно большая вероятность того, что он сломается, когда осознает, насколько плохи дела ачуультани. Если же он выдержит несколько ближайших недель, то может понять, что он еще сильнее и гибче, чем казалось ему самому. И тогда он на самом деле поверит словам Гора.
— И как это поможет нам? — спросила голограмма Таммана. — Он был всего лишь оператором управления огнем на корабле-разведчике. Не слишком подходит на роль разрушителя основ и инициатора изменений в обществе, основанном на кастах.
— Верно, — согласился Колин. — Но его реакция может стать для нас примером того, как поведут себя его соплеменники, если мы сможем их остановить. Хотя не спорю: нам нужно больше образцов. Поэтому, Гектор, — он глянул на МакМахана, — ты и твой «Севрид» сделаете в точности то, о чем мы говорили, не так ли?
— Да, но это не значит, что мне это нравится.
Колин поморщился в ответ на резкое замечание, но он знал главное — Гектор понимал, почему «Севрид» не должен вступать в бой. Они должны подождать окончания схватки на под прикрытием маскировки безопасном расстоянии, а потом взять на абордаж все поврежденные корабли противника.
Запись сообщения Гора окончилась, и Колин оторвался от экрана. Сорок с лишним световых лет даже для имперского гиперкома было слишком большим расстоянием для двустороннего общения.
— Я не знаю, — задумчиво проговорила Джилтани. В отличие от остальных гостей, она присутствовала во плоти. Еще как присутствовала, подумал Колин, пряча улыбку при воспоминании об их счастливом воссоединении. Сейчас Джилтани через нейроинтерфейс дала голографическому проектору команду еще раз воспроизвести последнюю часть беседы Гора с Брашиилом.
— Не знаю, — повторила она. — Брашиил действительно верит в это, но подумай сам, мой Колин: хотя он и говорит так, он поддерживает общение с Нинхурзаг и отцом. Даже больше: мне кажется, что он все понимает. Его боль кажется искренней, но она проистекает из осознания. Или чего-то подобного.
— Ты хочешь сказать, что его мысли сильно разнятся со словами? — В разговор вступило голографическое изображение Гектора МакМахана, находящегося на мостике «Севрида». Он чувствовал себя не очень комфортно в роли командира планетоида, ибо до сих пор думал о себе как о пехотинце. С другой стороны, «Севрид» был просто мечтой любого пехотинца, а его команда уступала численностью лишь «Фабрикатору», и на то имелись веские причины. Самое главное, во всяком случае, что вескими они были для Колина с Джилтани, и нынешний разговор имел к ним самое непосредственное отношение.
— О нет, Гектор. Я бы сказала, что есть разница между тем, что он думает, и тем, во что верит, но он еще сам не понимает этого.
— Возможно, ты права, Танни, — произнесла Нинхурзаг. Ее изображение находилось рядом с голограммой Гектора, точно так же, как их физические тела сидели рядом. Колин отметил, что последнее время их часто можно было видеть вместе.
— Когда я беседовала с Брашиилом, — тщательно подбирая слова, продолжила Нинхурзаг, — мне показалось, что в нем есть своего рода… невинность, как бы глупо это ни прозвучало. Я говорю не о старой доброй невинности, нет. Правильным словом скорее было бы «наивность». Он очень смышленый, по человеческим меркам. Очень сообразительный и образованный, но только в рамках своей специальности. Что касается остального… гм… я бы назвала это скорее обработкой, чем обучением. Словно кто-то особым образом ограничил его мировоззрение, пометил некоторые аспекты бытия как «запредельные», так что он даже не проявляет к ним любопытства. Реальность именно такова; возможность усомниться, а тем более изменить что-либо, для него просто не существует.
— Хм! — Коханна потерла лоб и нахмурилась. — В этом что-то есть, Нинхурзаг. Я не особенно задумывалась о таких вещах, ведь я всего лишь механик… — Джилтани вопросительно повела бровью, и Коханна усмехнулась. — Прошу прощения. Я хотела сказать, что меня всегда больше интересовали процессы жизни физической, а не духовной. Это мое слабое место. Я склонна сперва искать физиологические ответы, и только потом уж психологические… иногда даже не во-вторых, а в третьих. Еще я хотела сказать, что Нинхурзаг права. Если бы Брашиил был человеком — коим он, безусловно, не является, — я бы сказала, что его запрограммировали, и весьма искусно.
— Запрограммировали, — задумчиво повторила Джилтани. — О да. Быть может, именно об этом слове я думала. Правда, получается, в его программе тоже есть дыры.
— Это извечная проблема программирования, — согласилась Коханна. — Программа готова принимать на входе только данные, известные программисту. Предложите запрограммированному субъекту что-нибудь, что выходит за пределы ее параметров, и произойдет одно из трех: либо он сломается, либо откажется воспринимать реальность и не станет противостоять ей, либо, — она многозначительно помолчала, — либо вступит с реальностью в схватку, и в ходе борьбы программа будет сломана.
— И ты думаешь, именно это происходит с Брашиилом? — удивился Колин.
— Ну, не хотелось бы радоваться раньше времени, но такое вполне возможно. Он любит жизнь, иначе он спохватился бы и покончил с собой, как только стало ясно, что плохие парни поймали его. Он не сделал этого, а это свидетельствует о небывалой крепости его психики. Его на самом деле одолевает любопытство, и это тоже весьма показательно. Теперь же, однако, то, во что мы просим его поверить, просто-напросто переворачивает с ног на голову всю картину его мира и угрожает его расе истреблением.
У нас самих есть опыт столкновения с таким ужасом, и многие так и не смогли справиться с ним. Ситуация с Брашиилом еще хуже: его вид построил общество, основанное на миллионах лет страха. Я думаю, что существует довольно большая вероятность того, что он сломается, когда осознает, насколько плохи дела ачуультани. Если же он выдержит несколько ближайших недель, то может понять, что он еще сильнее и гибче, чем казалось ему самому. И тогда он на самом деле поверит словам Гора.
— И как это поможет нам? — спросила голограмма Таммана. — Он был всего лишь оператором управления огнем на корабле-разведчике. Не слишком подходит на роль разрушителя основ и инициатора изменений в обществе, основанном на кастах.
— Верно, — согласился Колин. — Но его реакция может стать для нас примером того, как поведут себя его соплеменники, если мы сможем их остановить. Хотя не спорю: нам нужно больше образцов. Поэтому, Гектор, — он глянул на МакМахана, — ты и твой «Севрид» сделаете в точности то, о чем мы говорили, не так ли?
— Да, но это не значит, что мне это нравится.
Колин поморщился в ответ на резкое замечание, но он знал главное — Гектор понимал, почему «Севрид» не должен вступать в бой. Они должны подождать окончания схватки на под прикрытием маскировки безопасном расстоянии, а потом взять на абордаж все поврежденные корабли противника.