Страница:
Письмо Николая Ивановича
[177]в достаточной мере дополняет посылаемое вам сообщение «Азбуки» (Слово),
[178]но и оно уже несколько устарело. Буквально каждый день приносит новые данные и новые факты, освещающие положение.
Взаимоотношения с французами можно считать окончательно определившимися. Правительство Франции по-прежнему стоит на точке зрения необходимости борьбы с большевиками и по-прежнему для него единая и сильная Россия – реальная необходимость. Кабинет Клемансо не думал падать. Никаких изменений в составе кабинета не произошло и не происходило. Все это досужие и, быть может, намеренные измышления одесских врачей и политиканов. Палата отпустила кредиты на содержание «Русской экспедиции», [179]и французские войска (черные) продолжают пребывать в России. По крайней мере продолжали пребывать тогда, когда эвакуировалась и продавалась большевикам Одесса и сдавался Крым. Но не в этом объяснение того одесского и крымского кошмара, который разыгрался на наших глазах и продолжает разыгрываться к позору Франции и к искреннему горю ее русских друзей.
Во-первых, французские войска определенно не желают больше воевать. Трудно сказать, в какой степени в том полном разложении французских частей, вступивших в Россию, которое проявилось в одинаковой мере как в Одессе, так и в Крыму, действительно повинна большевистская зараза. Действительно ли все эти французские солдаты и матросы стали большевиками и прониклись идеями ленинского коммунизма, или же их манифестации с красными флагами, возгласы «Вив ле большевик», [180]бросание оружия в воду, братание с красными, отказ от отправки на фронт и т. п. имеют единственной целью добиться возвращения на родину, вернувшись куда они станут опять добрыми французскими скопидомами, какими всегда были.
Так или иначе, всякая активная помощь Франции живой силой разбивается о то состояние французских войск, которое есть или кажется большевизмом и которое, во всяком случае, есть разложение и деморализация.
Во-вторых, настроение представителей французского командования и французских властей вообще. Вот тут что-то совершенно непонятное и необъяснимое. С одной стороны, какая-то удивительная смесь наглости, самомнения и поразительного невежества, а с другой – определенно недоброжелательное, даже враждебное отношение к России, ко всему русскому. Вот вам факты.
Перед отъездом из Крыма В. Д. Набоков [181]имел разговор с французским адмиралом Аметом. Амет держал себя с В. Д. так вызывающе грубо, так третировал и В. Д. и Россию, так нагло издевался надо всем, что для нас дорого и свято, что В. Д., передавая друзьям свою беседу с этим животным, сказал, что он близок был к тому, чтобы выйдя из каюты адмирала, броситься в воду Когда В. Д-чу в разгар адмиральских рацей [182]о русском предательстве удалось вставить и замечание о том, что жертвами в Восточной Пруссии Россия помогла Жоффру спасти Париж, [183]Амет резко его перебил словами: «Вы принялись за сочинение легенд».
Французы захватывают русские пароходы, поднимают на них свои флаги и распоряжаются русским имуществом с развязностью, о которой не снилось и немцам.
Случайно зашедшему в Севастополь русскому судну (в то время, когда французы уже удалили из Севастополя русские добровольческие части) французы приказали спустить русский флаг.
На одном транспорте (русском, но захваченном французами, и с французской вооруженной командой), отправленном самими французами из Севастополя в Новороссийск с русскими беженцами, среди сотен пассажиров оказалось две или три французских семьи, которые желали ехать не в Новороссийск, а в Константинополь. Этого было достаточно, чтобы, не обращая внимания ни на какие протесты, транспорт повернул в Константинополь. Транспорты с русскими беженцами, направленные в Константинополь, в Константинополе задерживаются днями. Французы не разрешают русским сходить на берег и не дают на транспорты провианта. Голод на нескольких пароходах был устранен только благодаря вмешательству англичан. В Константинополь русских не пускают, а сняв с транспорта своих, французы направляют эти транспорты дальше – в Грецию и в Малую Азию.
В числе других оказались в Греции против своей воли И. И. Петрункевич с женой, семья В. Д. Набокова, Е. А. Родичева, А. С. Милюкова и другие, имевшие несчастье быть русскими, попавшими во власть французов. Вы легко дадите себе отчет в той ненависти к французам, которая со стихийной силой распространяется среди русских. Не было примера, не было случая, когда бы грубость, наглость, враждебность французов к русским не проявлялась всякий раз, когда по тому или иному поводу французы приходили в соприкосновение с русскими.
В-третьих. Мы не имеем вполне точных и исчерпывающих сведений о настроениях самой Франции, но, суммируя все то, что доходит и официальным, и частным путем, приходится констатировать, что положение французского правительства труднее. Если не большевизм в русском стиле, то нечто от большевизма и во франции возможно. Все это, вместе взятое, увы, ставит вопрос об активной помощи со стороны Франции под большое сомнение.
В отношениях с Англией наступил крутой перелом. В политике Англии произошло что-то, что дает повод думать, что Англия решила использовать ошибки французов и заменить Францию в своих отношениях к России. Англичане уже и раньше поставили себя так, что наше отношение с ними не окрашивалось оттенком враждебности. Теперь эти отношения, видимо, становятся прямо дружественными. Та деловитая сдержанность, тот характер корректной, но холодной, эгоистической расчетности, какой имела еще недавно политика англичан в отношении к России, характеристику которой вы могли найти в информации «Азбуки» (сообщение Слова), теперь сменились политикой определенной и дружественной помощи России в лице Добровольческой армии. Не говоря о регулярном и все растущем поступлении [184]от англичан всякого рода снабжения (вооружения, интендантского, инженерного и медицинского имущества и т. д.), англичане пользуются всяким случаем, чтобы подчеркнуть свое дружеское к нам отношение, это проявляется решительно во всем. И в крупном, и в мелочах. Английский главнокомандующий генерал Мильн первый приехал в Екатеринодар и сделал визит генералу Деникину. Помимо того морального впечатления, какое произвел этот шаг генерала Мильна, особенно после тех досадных и оскорбительных недоразумений, какие были с так и несостоявшимся свиданием с генералом Франше Д'Эспере, [185]свидание генерала Деникина с ген. Мильном дало и большие политические результаты. Обо всем договорились, все выяснили.
Во всех недоразумениях с французами англичане демонстративно оказывают поддержку русским. Только благодаря англичанам и их помощи удалось получить хоть те результаты эвакуации Одессы и Крыма, какие получились; можно рассчитывать, что Черное море не попадет во власть большевиков исключительно благодаря англичанам. Французы все сделали (вольно и невольно), чтобы власть эту за большевиками обеспечить.
Положение на нашем фронте остается трудным. Большевики направляют сюда свои главные усилия. Тем не менее оснований для тревоги и пессимизма нет решительно никаких. Мы слишком хорошо привыкли к тому, что долгие промежутки на фронте, перемешивающиеся с частными удачами и неудачами, в конце концов сменяются быстрым, коротким ударом Добровольческой армии, вслед за которым начинается общий развал большевистского фронта. Так было на Северном Кавказе, так будет и на Донецком фронте.
Большой для нас неожиданностью было оставление Перекопа. Главная причина этого в том внутреннем положении Крыма, которое для небольшой, но вполне достаточной для обороны перешейка части Добровольческой армии создавало угрозу оказаться стиснутой и с фронта и с тыла. С фронта – наступающими большевиками с Совдепии, с тыла – большевиками, задержанными попустительством Крымского правительства и какой-то бессознательной провокацией французов. Наши части оставили Перекоп, отошли к Керчи. Весь Крым, за исключением Керчи и Керченского полуострова, занят кожаными.
Связь с адмиралом Колчаком становится прочнее и прочнее. Генерал Деникин и адмирал Колчак недавно обменялись письмами. Любопытно отметить, что эти два письма, почти тождественные по содержанию и настроению, разошлись в пути, так что ни одно из них не было ответом на другое.
Оба, и ген. Деникин, и адм. Колчак, все свои усилия направят на то, чтобы поскорее сомкнуть фронт, чтобы создать единую армию, единое командование, единое правительство единой России. Все личное, частное у обоих отходит на задний план. Оба выражают уверенность, что соглашение их последует тотчас же, как только они встретятся, и оба заранее готовы подчиниться друг другу.
В том, что соглашение действительно последует, что мы действительно получим единое командование и единую временную верховную власть, сомнений, конечно, никаких нет и быть не может. Пока же этого соединения не произошло. Восток и Юг идут с разных сторон к единой цели и каждый делает, что может.
Москва – вот тот маяк, который одинаково ярко светит и на Восток и на Юг, и в лучах этого маяка сливаются наши помыслы и усилия.
Христос Воскресе. Пожелаем друг другу побольше бодрости и сил и побольше веры и в себя и в Россию.
Всей душой ваш В. Степанов
[ЗАПИСКА П. Д. ДОЛГОРУКОВА]
Кн. Павел Дмитриевич Д [олгоруков] просит передать Е. В. Юрьевой, Моховая, четырнадцать:
1) Постарайтесь прислать моего белья, простыни, платки, мягкие рубашки (ночные), наволочки, две пары ботинок, летнюю фуражку.
[Крашевскому: ] На случай ликвидации режима в доме, имениях иметь на местах лиц для приемки и сохранения имущества.
Известие о друзьях и заключенных. Сердечный привет всем.
Здесь я, Ник. Иван., Соф. Влад., Вас. Алек., Пав. Иван., Фед. Ив., Мих. Мих. Салазкин, Соколов. Дела много. В марте в Ялте был съезд ЦК (одиннадцать чел.). Объединились организационной и тактической резолюциями. Волков командирован в Сибирь. Иван Ил. [186] 1и крымские товарищи бежали в Константинополь. Здоров. Самочувствие хорошее. Брат в Сочи. Будьте бодры. Сердечный привет. Надейтесь на лето. До свидания. П. Долгоруков.
19 апреля (2 мая) 1919 года
ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ И ВТЫЛУ
Общее положение.Тяжелое впечатление, произведенное на всех наступающих с армией Деникина отходом французов, очень быстро сгладилось под влиянием дружественных шагов Англии, и, если стратегически потеря Одессы и Севастополя тяжела, обстоятельство это уже не отражается на нашем настроении, и все здесь бодро смотрят в будущее.
Флот.Безопасность Черного моря энергично ограждается англичанами, блокирующими Одессу. Большевики в море не показываются. В Новороссийске стоят суда ДА.
Крым.ДА удерживает Керченский полуостров при помощи англичан, которые беспрерывно с флота бомбардируют узкую часть полуострова.
Донской и Донецкий фронтыпроходят по линии Мариуполь – Юзовка – Луганск – Каменская и загибается с востока к Великокняжеской. В большевистском тылу в Донской области серьезноt восстание казаков. Ожесточение обеих сторон невероятное.
Северо-Кавказский и Царицынский фронты.В середине апреля ІІ армия большевиков нажала с востока и заняла станцию Торговую. С 20 апреля ДА ведет наступление по всему фронту с перерывом чуть ли не до Каспия. Захватила много пленных, трофеев и вышла в тыл большевикам со стороны Царицына. Операция не закончена. Англичане блокируют Астрахань.
Южно-Кавказский фронт.Грузины несколько раз в тяжелые минуты нападали на ДА на побережье, организуя иногда банды из большевиков, но обычно терпели поражение. Теперь англичане, по-видимому, решили покончить с Грузией и оккупировать Закавказье. Граница с Грузией севернее Гагр.
Красная Армия.Нам известно разложение Красной Армии и имеем ряд свидетельств от перебежчиков. Но все же резервы у них велики, и митингующих часто они заменяют новыми. Бои ведутся всегда с численным превосходством противника и все же нередко бывают для нас удачны при отношении 1 к 30. Сделано очень много для пропаганды среди красных.
Помощь союзников.Англичане осуществляют свою помощь методично и беспрерывно. Пока ими доставлено все на армию в три тысячи человек. Все превосходного качества, все солидно, всего много. Завалены медикаментами. Есть гидропланы, дирижабли, бронированные аэропланы с летчиками англичанами. Понемногу армия переодевается в английскую форму; ожидаем дальнейшие транспорты.
Условия жизни общие.Скученность чрезвычайная, но все же живем сносно. Свирепствовал сыпной тиф, теперь значительно уменьшился. Дороговизна средняя. Хлеба на Кубани много, урожай превосходный. Не верьте никаким слухам о забастовках и проч. В Екатеринодаре все спокойно. Все ваши друзья живы и здоровы, не имеем сведений только от………………………………………..Крымское правительство и 398, 45, 42, 52, 46, 53, 15………… успели выехать за границу, Степанов выехал с поручением в славянские земли. С Колчаком налаживается сообщение, к нему выехали месяц тому назад [Набоков и Ратьков-Рожнов, Романовский и Безобразов. Просят сообщить в контору Садовая, 21, что они здесь и здоровы. Первые уехали в Уральск. Герасимов с семьей здесь; просит сообщить сестре, что все здоровы]. [187]
ДЕКЛАРАЦИЯ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ
Взаимоотношения с французами можно считать окончательно определившимися. Правительство Франции по-прежнему стоит на точке зрения необходимости борьбы с большевиками и по-прежнему для него единая и сильная Россия – реальная необходимость. Кабинет Клемансо не думал падать. Никаких изменений в составе кабинета не произошло и не происходило. Все это досужие и, быть может, намеренные измышления одесских врачей и политиканов. Палата отпустила кредиты на содержание «Русской экспедиции», [179]и французские войска (черные) продолжают пребывать в России. По крайней мере продолжали пребывать тогда, когда эвакуировалась и продавалась большевикам Одесса и сдавался Крым. Но не в этом объяснение того одесского и крымского кошмара, который разыгрался на наших глазах и продолжает разыгрываться к позору Франции и к искреннему горю ее русских друзей.
Во-первых, французские войска определенно не желают больше воевать. Трудно сказать, в какой степени в том полном разложении французских частей, вступивших в Россию, которое проявилось в одинаковой мере как в Одессе, так и в Крыму, действительно повинна большевистская зараза. Действительно ли все эти французские солдаты и матросы стали большевиками и прониклись идеями ленинского коммунизма, или же их манифестации с красными флагами, возгласы «Вив ле большевик», [180]бросание оружия в воду, братание с красными, отказ от отправки на фронт и т. п. имеют единственной целью добиться возвращения на родину, вернувшись куда они станут опять добрыми французскими скопидомами, какими всегда были.
Так или иначе, всякая активная помощь Франции живой силой разбивается о то состояние французских войск, которое есть или кажется большевизмом и которое, во всяком случае, есть разложение и деморализация.
Во-вторых, настроение представителей французского командования и французских властей вообще. Вот тут что-то совершенно непонятное и необъяснимое. С одной стороны, какая-то удивительная смесь наглости, самомнения и поразительного невежества, а с другой – определенно недоброжелательное, даже враждебное отношение к России, ко всему русскому. Вот вам факты.
Перед отъездом из Крыма В. Д. Набоков [181]имел разговор с французским адмиралом Аметом. Амет держал себя с В. Д. так вызывающе грубо, так третировал и В. Д. и Россию, так нагло издевался надо всем, что для нас дорого и свято, что В. Д., передавая друзьям свою беседу с этим животным, сказал, что он близок был к тому, чтобы выйдя из каюты адмирала, броситься в воду Когда В. Д-чу в разгар адмиральских рацей [182]о русском предательстве удалось вставить и замечание о том, что жертвами в Восточной Пруссии Россия помогла Жоффру спасти Париж, [183]Амет резко его перебил словами: «Вы принялись за сочинение легенд».
Французы захватывают русские пароходы, поднимают на них свои флаги и распоряжаются русским имуществом с развязностью, о которой не снилось и немцам.
Случайно зашедшему в Севастополь русскому судну (в то время, когда французы уже удалили из Севастополя русские добровольческие части) французы приказали спустить русский флаг.
На одном транспорте (русском, но захваченном французами, и с французской вооруженной командой), отправленном самими французами из Севастополя в Новороссийск с русскими беженцами, среди сотен пассажиров оказалось две или три французских семьи, которые желали ехать не в Новороссийск, а в Константинополь. Этого было достаточно, чтобы, не обращая внимания ни на какие протесты, транспорт повернул в Константинополь. Транспорты с русскими беженцами, направленные в Константинополь, в Константинополе задерживаются днями. Французы не разрешают русским сходить на берег и не дают на транспорты провианта. Голод на нескольких пароходах был устранен только благодаря вмешательству англичан. В Константинополь русских не пускают, а сняв с транспорта своих, французы направляют эти транспорты дальше – в Грецию и в Малую Азию.
В числе других оказались в Греции против своей воли И. И. Петрункевич с женой, семья В. Д. Набокова, Е. А. Родичева, А. С. Милюкова и другие, имевшие несчастье быть русскими, попавшими во власть французов. Вы легко дадите себе отчет в той ненависти к французам, которая со стихийной силой распространяется среди русских. Не было примера, не было случая, когда бы грубость, наглость, враждебность французов к русским не проявлялась всякий раз, когда по тому или иному поводу французы приходили в соприкосновение с русскими.
В-третьих. Мы не имеем вполне точных и исчерпывающих сведений о настроениях самой Франции, но, суммируя все то, что доходит и официальным, и частным путем, приходится констатировать, что положение французского правительства труднее. Если не большевизм в русском стиле, то нечто от большевизма и во франции возможно. Все это, вместе взятое, увы, ставит вопрос об активной помощи со стороны Франции под большое сомнение.
В отношениях с Англией наступил крутой перелом. В политике Англии произошло что-то, что дает повод думать, что Англия решила использовать ошибки французов и заменить Францию в своих отношениях к России. Англичане уже и раньше поставили себя так, что наше отношение с ними не окрашивалось оттенком враждебности. Теперь эти отношения, видимо, становятся прямо дружественными. Та деловитая сдержанность, тот характер корректной, но холодной, эгоистической расчетности, какой имела еще недавно политика англичан в отношении к России, характеристику которой вы могли найти в информации «Азбуки» (сообщение Слова), теперь сменились политикой определенной и дружественной помощи России в лице Добровольческой армии. Не говоря о регулярном и все растущем поступлении [184]от англичан всякого рода снабжения (вооружения, интендантского, инженерного и медицинского имущества и т. д.), англичане пользуются всяким случаем, чтобы подчеркнуть свое дружеское к нам отношение, это проявляется решительно во всем. И в крупном, и в мелочах. Английский главнокомандующий генерал Мильн первый приехал в Екатеринодар и сделал визит генералу Деникину. Помимо того морального впечатления, какое произвел этот шаг генерала Мильна, особенно после тех досадных и оскорбительных недоразумений, какие были с так и несостоявшимся свиданием с генералом Франше Д'Эспере, [185]свидание генерала Деникина с ген. Мильном дало и большие политические результаты. Обо всем договорились, все выяснили.
Во всех недоразумениях с французами англичане демонстративно оказывают поддержку русским. Только благодаря англичанам и их помощи удалось получить хоть те результаты эвакуации Одессы и Крыма, какие получились; можно рассчитывать, что Черное море не попадет во власть большевиков исключительно благодаря англичанам. Французы все сделали (вольно и невольно), чтобы власть эту за большевиками обеспечить.
Положение на нашем фронте остается трудным. Большевики направляют сюда свои главные усилия. Тем не менее оснований для тревоги и пессимизма нет решительно никаких. Мы слишком хорошо привыкли к тому, что долгие промежутки на фронте, перемешивающиеся с частными удачами и неудачами, в конце концов сменяются быстрым, коротким ударом Добровольческой армии, вслед за которым начинается общий развал большевистского фронта. Так было на Северном Кавказе, так будет и на Донецком фронте.
Большой для нас неожиданностью было оставление Перекопа. Главная причина этого в том внутреннем положении Крыма, которое для небольшой, но вполне достаточной для обороны перешейка части Добровольческой армии создавало угрозу оказаться стиснутой и с фронта и с тыла. С фронта – наступающими большевиками с Совдепии, с тыла – большевиками, задержанными попустительством Крымского правительства и какой-то бессознательной провокацией французов. Наши части оставили Перекоп, отошли к Керчи. Весь Крым, за исключением Керчи и Керченского полуострова, занят кожаными.
Связь с адмиралом Колчаком становится прочнее и прочнее. Генерал Деникин и адмирал Колчак недавно обменялись письмами. Любопытно отметить, что эти два письма, почти тождественные по содержанию и настроению, разошлись в пути, так что ни одно из них не было ответом на другое.
Оба, и ген. Деникин, и адм. Колчак, все свои усилия направят на то, чтобы поскорее сомкнуть фронт, чтобы создать единую армию, единое командование, единое правительство единой России. Все личное, частное у обоих отходит на задний план. Оба выражают уверенность, что соглашение их последует тотчас же, как только они встретятся, и оба заранее готовы подчиниться друг другу.
В том, что соглашение действительно последует, что мы действительно получим единое командование и единую временную верховную власть, сомнений, конечно, никаких нет и быть не может. Пока же этого соединения не произошло. Восток и Юг идут с разных сторон к единой цели и каждый делает, что может.
Москва – вот тот маяк, который одинаково ярко светит и на Восток и на Юг, и в лучах этого маяка сливаются наши помыслы и усилия.
Христос Воскресе. Пожелаем друг другу побольше бодрости и сил и побольше веры и в себя и в Россию.
Всей душой ваш В. Степанов
[ЗАПИСКА П. Д. ДОЛГОРУКОВА]
Кн. Павел Дмитриевич Д [олгоруков] просит передать Е. В. Юрьевой, Моховая, четырнадцать:
1) Постарайтесь прислать моего белья, простыни, платки, мягкие рубашки (ночные), наволочки, две пары ботинок, летнюю фуражку.
[Крашевскому: ] На случай ликвидации режима в доме, имениях иметь на местах лиц для приемки и сохранения имущества.
Известие о друзьях и заключенных. Сердечный привет всем.
Здесь я, Ник. Иван., Соф. Влад., Вас. Алек., Пав. Иван., Фед. Ив., Мих. Мих. Салазкин, Соколов. Дела много. В марте в Ялте был съезд ЦК (одиннадцать чел.). Объединились организационной и тактической резолюциями. Волков командирован в Сибирь. Иван Ил. [186] 1и крымские товарищи бежали в Константинополь. Здоров. Самочувствие хорошее. Брат в Сочи. Будьте бодры. Сердечный привет. Надейтесь на лето. До свидания. П. Долгоруков.
19 апреля (2 мая) 1919 года
ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ И ВТЫЛУ
Общее положение.Тяжелое впечатление, произведенное на всех наступающих с армией Деникина отходом французов, очень быстро сгладилось под влиянием дружественных шагов Англии, и, если стратегически потеря Одессы и Севастополя тяжела, обстоятельство это уже не отражается на нашем настроении, и все здесь бодро смотрят в будущее.
Флот.Безопасность Черного моря энергично ограждается англичанами, блокирующими Одессу. Большевики в море не показываются. В Новороссийске стоят суда ДА.
Крым.ДА удерживает Керченский полуостров при помощи англичан, которые беспрерывно с флота бомбардируют узкую часть полуострова.
Донской и Донецкий фронтыпроходят по линии Мариуполь – Юзовка – Луганск – Каменская и загибается с востока к Великокняжеской. В большевистском тылу в Донской области серьезноt восстание казаков. Ожесточение обеих сторон невероятное.
Северо-Кавказский и Царицынский фронты.В середине апреля ІІ армия большевиков нажала с востока и заняла станцию Торговую. С 20 апреля ДА ведет наступление по всему фронту с перерывом чуть ли не до Каспия. Захватила много пленных, трофеев и вышла в тыл большевикам со стороны Царицына. Операция не закончена. Англичане блокируют Астрахань.
Южно-Кавказский фронт.Грузины несколько раз в тяжелые минуты нападали на ДА на побережье, организуя иногда банды из большевиков, но обычно терпели поражение. Теперь англичане, по-видимому, решили покончить с Грузией и оккупировать Закавказье. Граница с Грузией севернее Гагр.
Красная Армия.Нам известно разложение Красной Армии и имеем ряд свидетельств от перебежчиков. Но все же резервы у них велики, и митингующих часто они заменяют новыми. Бои ведутся всегда с численным превосходством противника и все же нередко бывают для нас удачны при отношении 1 к 30. Сделано очень много для пропаганды среди красных.
Помощь союзников.Англичане осуществляют свою помощь методично и беспрерывно. Пока ими доставлено все на армию в три тысячи человек. Все превосходного качества, все солидно, всего много. Завалены медикаментами. Есть гидропланы, дирижабли, бронированные аэропланы с летчиками англичанами. Понемногу армия переодевается в английскую форму; ожидаем дальнейшие транспорты.
Условия жизни общие.Скученность чрезвычайная, но все же живем сносно. Свирепствовал сыпной тиф, теперь значительно уменьшился. Дороговизна средняя. Хлеба на Кубани много, урожай превосходный. Не верьте никаким слухам о забастовках и проч. В Екатеринодаре все спокойно. Все ваши друзья живы и здоровы, не имеем сведений только от………………………………………..Крымское правительство и 398, 45, 42, 52, 46, 53, 15………… успели выехать за границу, Степанов выехал с поручением в славянские земли. С Колчаком налаживается сообщение, к нему выехали месяц тому назад [Набоков и Ратьков-Рожнов, Романовский и Безобразов. Просят сообщить в контору Садовая, 21, что они здесь и здоровы. Первые уехали в Уральск. Герасимов с семьей здесь; просит сообщить сестре, что все здоровы]. [187]
ДЕКЛАРАЦИЯ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ
ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ОСОБОГО СОВЕЩАНИЯ
ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮРЕ РОССИИ
10 (23) апреля главное командование на Юге России обратилось к правительствам союзных держав через их официальных представителей со следующей декларацией:
«Прошу Вас довести до сведения Вашего правительства о том, какие цели преследует командование вооруженными силами Юга России в вооруженной борьбе с Советской властью и в государственном строительстве:
1) Уничтожение большевистской анархии и водворение в стране правового порядка.
2) Восстановление могущественной единой и неделимой России.
3) Созыв Народного собрания на основах всеобщего избирательного права.
4) Проведение децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления.
5) Гарантии полной гражданской свободы и свободы вероисповеданий.
6) Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.
7) Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.
Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России
генерал-лейтенант Деникин
Председатель особого совещания генерал от кавалерии
Драгомиров
Члены особого совещания: Астров, Безобразов, Герасимов, Лебедев, Лукомский, Маслов, Нератов, Никифоров, Романовский, Степанов, Цакони, Чебышев, Челищев, Шипов, Шуберский, Энгельнэ, Федоров
г. Екатеринодар, 10 (23) апреля 1919 года».
[ЗАЯВЛЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА» ДЛЯ ЗАПАДНОЙ ПЕЧАТИ]
Тягостные события на Юге России, приведшие к падению Одессы и Крыма, подвергли суровому испытанию франко-русскую дружбу. Неожиданное решение французского командования об уходе из России, стремительная эвакуация южных портов, отказ в помощи в момент последней борьбы с большевиками – все это не могло не породить тяжелых сомнений. Русские патриоты и Добровольческая армия, вступившие в непримиримую борьбу с большевиками, когда эти последние прекратили войну с Германией, увидели себя оставленными со стороны своих давнишних друзей, с которыми, казалось, навсегда их связали бесконечные жертвы минувшей войны. Неудивительно, если на Юге России широко распространяется чувство сильного раздражения и горьки обиды в отношении к Франции. Было что-то непонятное или необъяснимое в той стремительности, с которой французы покидали Россию, но еще более непонятным и необъяснимым было недружелюбное, пренебрежительное отношение к тем десяткам тысяч русских, которые вынуждены были оставить родные места и пользоваться при эвакуации помощью французов. Среди этих невольных беженцев были люди разных категорий: были спекулянты и богачи, бежавшие со своими капиталами в более безопасное место, но были и офицеры, невольно попавшие в общий поток и стремившиеся в Екатеринодар проливать свою кровь за честь и достоинство России; были здоровые и молодые люди, уклонившиеся от воинской повинности, но были ни в чем не повинные женщины и дети; и ко всем ним отношение было одинаково безучастное, холодное и нередко вызывающее. Как бы для того, чтобы объяснить такое отношение к русским, в некоторых сообщениях, исходящих от местных представителей Франции, указывалось, что сами русские виноваты в оставлении Одессы, что добровольцы не хотели сражаться, а власти не сумели обеспечить население продовольствием. Официальные данные, не подлежащие сомнению, опровергают это обвинение. С не оставляющей сомнения очевидностью они обнаруживают вину на стороне тех французских генералов, которые, вместо того чтобы поддерживать Добровольческую армию в Одессе, всячески препятствовали ее формированию и снабжению, а затем сместили ее высших начальников и решили взять всю ответственность за судьбу Одессы на себя. Когда они приняли это решение, казалось, что положение Одессы обеспечено. Но не прошло и двух недель, как обнаружилось, что решение это было неокончательным и Одесса была сдана большевикам …………………………….. всем мучениям эвакуации, казалось, будто бы вызывающее поведение французов скрывает за собою мысль, что России более нет, что с нею нечего более считаться, что она никогда более не понадобится Франции. И когда русские приходили к этому сознанию, их раздражение против французов достигало высшего предела: они начинали упрекать Францию в измене и предательстве, в отступлении от всех основ старых дружеских отношений.
Надо прямо и открыто высказать все это для того, чтобы установить правильный взгляд по этому вопросу. Надо понять всю ту острую горечь, которая накопилась у русских после трехмесячного пребывания французов на Юге России, чтобы объяснить, почему сейчас опять начинают говорить о новой группировке держав и о возможности немецкой ориентации.
Нельзя не признать, что франко-русской дружбе нанесен серьезный удар, но было бы чрезвычайно ошибочно и опасно считать этот удар непоправимым. Не будем упускать из виду, что оставляя Одессу и Крым, Франция причинила ущерб не только России, но и себе, своему влиянию и престижу на востоке Европы. Она действовала в данном случае не только против русских, но и против своих собственных интересов. Это значило, что она была не в силах действовать иначе.
Тягостны впечатления и чувства, оставшиеся от крушения надежды на французскую военную и финансовую помощь. Но не следует забывать, что если Франция по своим внутренним условиям оказалась бессильной помочь России живой силой и средствами, то ее моральное и политическое содействие неоценимы и неизменны. Здесь, на Юге России, Франция не могла нам помочь, но там, в Европе, она по-прежнему стоит как верный друг и защитник России. Если власть большевиков невозможна в Европе, этим мы немало обязаны Франции. Если идея иной и великой России не умерла для Европы, Франция имеет в этом отношении свою огромную заслугу наряду с Англией, деятельной и неослабевающей помощи которой Россия так бесконечно обязана в борьбе с (раздирающей) ее внутренней смутой. По мере того как во Франции утверждается убеждение, что из войны Германия вышла ослабленной, но не обессиленной, по мере того как обнаруживается, что Германия быстро крепнет и организуется, для Франции становится все более очевидным, что ей нужна крепкая и единая
Россия …………………… прежнее убеждение, что интересы Франции и России ни в чем не расходятся и что по-прежнему они должны держаться вместе. Дружба и вражда государств определяются не случайными и преходящими впечатлениями и чувствами, а глубоко проникающими в народную (Массу) процессами и причинами, и нет никаких оснований говорить, чтобы (эти) причины и процессы приводили в настоящее время к расхождению двух великих народов, связанных узами многолетней дружбы. (Можно) сказать даже более: если бы вышло так, что под влиянием тех или иных колебаний своей политики Франция отошла от России – чего до сих пор мы не видим, – то и это ничего не предрешало бы относительно будущего. Ведь и Россия, поскольку она оказалась в руках большевиков, пошла против Франции, и никто из государственных деятелей Франции не принял этого за предательство и измену. Никто из них не смешивал воедино темную народную массу, руководимую фанатиками и демагогами и немецкими агентами, и русских патриотов, продолжающих в меру своих сил при самых неблагоприятных условиях борьбу с Германией и с большевиками. Уход русской армии с фронта был несчастием и горем России, стихийным бедствием, против которого был бессилен разум сознательных общественных кругов. Но таким же несчастием и горем Франции было бы резкое изменение ее политики, если бы она повернулась против России. Однако это не могло бы длиться Долго, как не может длиться изменническое господство в России большевиков.
Что же касается распространения у нас германской ориентации, то не следует забывать, что чем меньше Германия будет встречать в Европе поддержки своим былым агрессивным замыслам, тем скорее она войдет в общий союз народов и восстановит со всеми дружественные отношения. Это даст ей возможность мирным путем исправить свои утраты, облегчить свои тягости и осуществить свои справедливые притязания.
Высказывая твердые убеждения в неизменности основ старой франко-русской дружбы, всероссийский «Национальный центр» питает уверенность, что заявления и действия французского правительства с не оставляющей сомнения ясностью подтвердят непреклонное решение Франции всеми доступными ей средствами поддерживать интересы Единой и Великой России в полном соглашении с традиционными основами франко-русского союза и политики держав Согласия.
Этот текст заявления НЦ по вопросам международной политики предназначен для печати и отправки за границу.
[ПИСЬМО Н. И. АСТРОВА. 1(14) МАЯ 1919 ГОДА]
Дорогие друзья!
Материал для отправки вам, долго задержавшийся здесь, был совершенно готов, как пришло длинное письмо дяди Коки*, [188]замечательно интересное и с чрезвычайно ценными сведениями, которые уже использованы. Все сразу захотели отвечать дяде, и, если бы дожидаться всех этих ответов, посланный никогда бы не отправился. Оставляя поэтому дальнейшие разъяснения до следующего посланного, пока ограничиваемся самым необходимым.
Ваше письмо кончается просьбой поскорее сообщить об единстве и соглашении по примеру вашего, состоявшего 1 (14) марта. Вместе с тем вы укоряете нас, что до сих пор мы этого не сделали. Таким образом, прежде всего нам надо оправдаться.
Дата вашего соглашения 1 (14) марта показывает, что и вы пришли к единству не сразу. У нас положение дела гораздо труднее. Вы оставались в области предложений и требований, мы же попали в сферу непосредственного действия. Вы стояли вдали от вновь образующейся национальной власти, мы же были вблизи одного из центров ее образования, и когда от нас требовали, чтобы мы признали необходимость поставить над Деникиным директорию, и ставили это как conditio sine qua nоn [189]соглашения, то какое же могло быть тут единство? С другой стороны, и правые партии обнаружили такое колебание и в Киеве, и в Одессе, что и с нашей стороны были естественны колебания к сближению с ними. Теперь положение резко изменилось. Победы Колчака, за которыми последовали победы Деникина, и у правых, и у левых неизбежно должны отнять охоту судить победителей и вносить в существуютую форму власти какие-либо изменения. Таким образом, самый главный пункт разногласий отпадает и открывается почва для новых переговоров. По крайней мере, у нас об этом поставлен вопрос некоторыми из сочленов. Ваше соглашение считаем очень удачным и важным.
Второй ваш упрек относится к тому, чтобы мы как можно меньше занимались законодательством, ограничив себя рамками военно-походного управления. Поскольку речь шла бы о походе, о быстром продвижении вперед, вы были бы правы. Но когда мы засели здесь на ряд долгих месяцев с августа по сей день, когда впервые у нас рождается надежда вырваться отсюда на Север, невозможно было обойтись без более прочных норм. Пришлось проявлять здесь верховную власть и верховное управление, создавать законы, хотя бы самые необходимые. Допустим, что в некоторых случаях могли быть излишества, но это было бы так неизбежно, раз машина стала работать. Теперь, когда все мысли устремлены па Север, и в этом отношении будет желательное для вас улучшение.
ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮРЕ РОССИИ
10 (23) апреля главное командование на Юге России обратилось к правительствам союзных держав через их официальных представителей со следующей декларацией:
«Прошу Вас довести до сведения Вашего правительства о том, какие цели преследует командование вооруженными силами Юга России в вооруженной борьбе с Советской властью и в государственном строительстве:
1) Уничтожение большевистской анархии и водворение в стране правового порядка.
2) Восстановление могущественной единой и неделимой России.
3) Созыв Народного собрания на основах всеобщего избирательного права.
4) Проведение децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления.
5) Гарантии полной гражданской свободы и свободы вероисповеданий.
6) Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.
7) Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.
Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России
генерал-лейтенант Деникин
Председатель особого совещания генерал от кавалерии
Драгомиров
Члены особого совещания: Астров, Безобразов, Герасимов, Лебедев, Лукомский, Маслов, Нератов, Никифоров, Романовский, Степанов, Цакони, Чебышев, Челищев, Шипов, Шуберский, Энгельнэ, Федоров
г. Екатеринодар, 10 (23) апреля 1919 года».
[ЗАЯВЛЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА» ДЛЯ ЗАПАДНОЙ ПЕЧАТИ]
Тягостные события на Юге России, приведшие к падению Одессы и Крыма, подвергли суровому испытанию франко-русскую дружбу. Неожиданное решение французского командования об уходе из России, стремительная эвакуация южных портов, отказ в помощи в момент последней борьбы с большевиками – все это не могло не породить тяжелых сомнений. Русские патриоты и Добровольческая армия, вступившие в непримиримую борьбу с большевиками, когда эти последние прекратили войну с Германией, увидели себя оставленными со стороны своих давнишних друзей, с которыми, казалось, навсегда их связали бесконечные жертвы минувшей войны. Неудивительно, если на Юге России широко распространяется чувство сильного раздражения и горьки обиды в отношении к Франции. Было что-то непонятное или необъяснимое в той стремительности, с которой французы покидали Россию, но еще более непонятным и необъяснимым было недружелюбное, пренебрежительное отношение к тем десяткам тысяч русских, которые вынуждены были оставить родные места и пользоваться при эвакуации помощью французов. Среди этих невольных беженцев были люди разных категорий: были спекулянты и богачи, бежавшие со своими капиталами в более безопасное место, но были и офицеры, невольно попавшие в общий поток и стремившиеся в Екатеринодар проливать свою кровь за честь и достоинство России; были здоровые и молодые люди, уклонившиеся от воинской повинности, но были ни в чем не повинные женщины и дети; и ко всем ним отношение было одинаково безучастное, холодное и нередко вызывающее. Как бы для того, чтобы объяснить такое отношение к русским, в некоторых сообщениях, исходящих от местных представителей Франции, указывалось, что сами русские виноваты в оставлении Одессы, что добровольцы не хотели сражаться, а власти не сумели обеспечить население продовольствием. Официальные данные, не подлежащие сомнению, опровергают это обвинение. С не оставляющей сомнения очевидностью они обнаруживают вину на стороне тех французских генералов, которые, вместо того чтобы поддерживать Добровольческую армию в Одессе, всячески препятствовали ее формированию и снабжению, а затем сместили ее высших начальников и решили взять всю ответственность за судьбу Одессы на себя. Когда они приняли это решение, казалось, что положение Одессы обеспечено. Но не прошло и двух недель, как обнаружилось, что решение это было неокончательным и Одесса была сдана большевикам …………………………….. всем мучениям эвакуации, казалось, будто бы вызывающее поведение французов скрывает за собою мысль, что России более нет, что с нею нечего более считаться, что она никогда более не понадобится Франции. И когда русские приходили к этому сознанию, их раздражение против французов достигало высшего предела: они начинали упрекать Францию в измене и предательстве, в отступлении от всех основ старых дружеских отношений.
Надо прямо и открыто высказать все это для того, чтобы установить правильный взгляд по этому вопросу. Надо понять всю ту острую горечь, которая накопилась у русских после трехмесячного пребывания французов на Юге России, чтобы объяснить, почему сейчас опять начинают говорить о новой группировке держав и о возможности немецкой ориентации.
Нельзя не признать, что франко-русской дружбе нанесен серьезный удар, но было бы чрезвычайно ошибочно и опасно считать этот удар непоправимым. Не будем упускать из виду, что оставляя Одессу и Крым, Франция причинила ущерб не только России, но и себе, своему влиянию и престижу на востоке Европы. Она действовала в данном случае не только против русских, но и против своих собственных интересов. Это значило, что она была не в силах действовать иначе.
Тягостны впечатления и чувства, оставшиеся от крушения надежды на французскую военную и финансовую помощь. Но не следует забывать, что если Франция по своим внутренним условиям оказалась бессильной помочь России живой силой и средствами, то ее моральное и политическое содействие неоценимы и неизменны. Здесь, на Юге России, Франция не могла нам помочь, но там, в Европе, она по-прежнему стоит как верный друг и защитник России. Если власть большевиков невозможна в Европе, этим мы немало обязаны Франции. Если идея иной и великой России не умерла для Европы, Франция имеет в этом отношении свою огромную заслугу наряду с Англией, деятельной и неослабевающей помощи которой Россия так бесконечно обязана в борьбе с (раздирающей) ее внутренней смутой. По мере того как во Франции утверждается убеждение, что из войны Германия вышла ослабленной, но не обессиленной, по мере того как обнаруживается, что Германия быстро крепнет и организуется, для Франции становится все более очевидным, что ей нужна крепкая и единая
Россия …………………… прежнее убеждение, что интересы Франции и России ни в чем не расходятся и что по-прежнему они должны держаться вместе. Дружба и вражда государств определяются не случайными и преходящими впечатлениями и чувствами, а глубоко проникающими в народную (Массу) процессами и причинами, и нет никаких оснований говорить, чтобы (эти) причины и процессы приводили в настоящее время к расхождению двух великих народов, связанных узами многолетней дружбы. (Можно) сказать даже более: если бы вышло так, что под влиянием тех или иных колебаний своей политики Франция отошла от России – чего до сих пор мы не видим, – то и это ничего не предрешало бы относительно будущего. Ведь и Россия, поскольку она оказалась в руках большевиков, пошла против Франции, и никто из государственных деятелей Франции не принял этого за предательство и измену. Никто из них не смешивал воедино темную народную массу, руководимую фанатиками и демагогами и немецкими агентами, и русских патриотов, продолжающих в меру своих сил при самых неблагоприятных условиях борьбу с Германией и с большевиками. Уход русской армии с фронта был несчастием и горем России, стихийным бедствием, против которого был бессилен разум сознательных общественных кругов. Но таким же несчастием и горем Франции было бы резкое изменение ее политики, если бы она повернулась против России. Однако это не могло бы длиться Долго, как не может длиться изменническое господство в России большевиков.
Что же касается распространения у нас германской ориентации, то не следует забывать, что чем меньше Германия будет встречать в Европе поддержки своим былым агрессивным замыслам, тем скорее она войдет в общий союз народов и восстановит со всеми дружественные отношения. Это даст ей возможность мирным путем исправить свои утраты, облегчить свои тягости и осуществить свои справедливые притязания.
Высказывая твердые убеждения в неизменности основ старой франко-русской дружбы, всероссийский «Национальный центр» питает уверенность, что заявления и действия французского правительства с не оставляющей сомнения ясностью подтвердят непреклонное решение Франции всеми доступными ей средствами поддерживать интересы Единой и Великой России в полном соглашении с традиционными основами франко-русского союза и политики держав Согласия.
Этот текст заявления НЦ по вопросам международной политики предназначен для печати и отправки за границу.
[ПИСЬМО Н. И. АСТРОВА. 1(14) МАЯ 1919 ГОДА]
Дорогие друзья!
Материал для отправки вам, долго задержавшийся здесь, был совершенно готов, как пришло длинное письмо дяди Коки*, [188]замечательно интересное и с чрезвычайно ценными сведениями, которые уже использованы. Все сразу захотели отвечать дяде, и, если бы дожидаться всех этих ответов, посланный никогда бы не отправился. Оставляя поэтому дальнейшие разъяснения до следующего посланного, пока ограничиваемся самым необходимым.
Ваше письмо кончается просьбой поскорее сообщить об единстве и соглашении по примеру вашего, состоявшего 1 (14) марта. Вместе с тем вы укоряете нас, что до сих пор мы этого не сделали. Таким образом, прежде всего нам надо оправдаться.
Дата вашего соглашения 1 (14) марта показывает, что и вы пришли к единству не сразу. У нас положение дела гораздо труднее. Вы оставались в области предложений и требований, мы же попали в сферу непосредственного действия. Вы стояли вдали от вновь образующейся национальной власти, мы же были вблизи одного из центров ее образования, и когда от нас требовали, чтобы мы признали необходимость поставить над Деникиным директорию, и ставили это как conditio sine qua nоn [189]соглашения, то какое же могло быть тут единство? С другой стороны, и правые партии обнаружили такое колебание и в Киеве, и в Одессе, что и с нашей стороны были естественны колебания к сближению с ними. Теперь положение резко изменилось. Победы Колчака, за которыми последовали победы Деникина, и у правых, и у левых неизбежно должны отнять охоту судить победителей и вносить в существуютую форму власти какие-либо изменения. Таким образом, самый главный пункт разногласий отпадает и открывается почва для новых переговоров. По крайней мере, у нас об этом поставлен вопрос некоторыми из сочленов. Ваше соглашение считаем очень удачным и важным.
Второй ваш упрек относится к тому, чтобы мы как можно меньше занимались законодательством, ограничив себя рамками военно-походного управления. Поскольку речь шла бы о походе, о быстром продвижении вперед, вы были бы правы. Но когда мы засели здесь на ряд долгих месяцев с августа по сей день, когда впервые у нас рождается надежда вырваться отсюда на Север, невозможно было обойтись без более прочных норм. Пришлось проявлять здесь верховную власть и верховное управление, создавать законы, хотя бы самые необходимые. Допустим, что в некоторых случаях могли быть излишества, но это было бы так неизбежно, раз машина стала работать. Теперь, когда все мысли устремлены па Север, и в этом отношении будет желательное для вас улучшение.