Вельскопф-Генрих Лизелотта. Токей Ито (Сыновья Большой Медведицы - 3)

   Кровавый Томагавк сдержанно поприветствовал только Тобиаса.
   Сопровождала Кровавого Томагавка весьма удивительная личность. Это был молодой индеец, худой и высокий, с лицом, отнюдь не отмеченным печатью разума. На нем был цилиндр и голубой мундир с золотым темляком и галунами. На боку висела волочащаяся по земле сабля, а в руке он держал забавное подобие плетки с серебряным набалдашником. Он жеманно прошелся несколько раз перед столом и, кажется, решил, что все восхищены им.
   Вошли еще восемь вооруженных индейцев, в том числе Шонка.
   Тобиас, хотя и видел этого человека второй раз, тотчас узнал его. Шонка подсел к Кровавому Томагавку и уставился на своего бывшего вождя. Но его вызывающий взгляд встретился с ледяным спокойствием Токей Ито.
   Джонни передал Тобиасу документ:
   - Вот... что касается Гарри, все в порядке.
   Тобиас благодарно кивнул и сунул хозяину деньги. Джонни, кажется, остался доволен.
   - Гарри может в сопровождении лагерной полиции отправиться в род Медведицы и поселиться там в своей палатке, - сказал он. - Так Чарли и написал.
   - Покажи мне письмо! - потребовал Кровавый Томагавк, который слышал этот разговор. - Я верховный вождь, и я распоряжаюсь полицией.
   Тобиас протянул ему документ. Тот развернул и приказал Джонни прочитать вслух.
   - Белый человек написал то, что он не должен был писать, - возмущенно заметил Кровавый Томагавк. - В какой палатке жить Токей Ито устанавливает не белый человек, а дакоты. На собрании совета рода Медведицы решено не принимать его больше в племя. Его типи разрушена. Сын Матотаупы не вернется домой. Хау.
   Кровавый Томагавк говорил громко. И не только за его столом, но и у игроков в кости установилась тишина, и все смотрели на него и на молодого дакоту, сына Матотаупы.
   Недавний пленник не пошевелился и ничего не сказал.
   - Ты подчиняешься? - угрожающе спросил Шонка.
   Токей Ито сохранял молчание.
   Делавар понимал, что скрывается за этим молчанием. Он чувствовал, как нарастает напряжение между Шонкой и Токей Ито. Он догадывался, что вражда между ними живет с давних пор. Кое-какие слухи доходили до Тобиаса. В любой момент терпение Токей Ито могло лопнуть, и тогда схватки не миновать.
   - Ну что же это все на сухую! - пробасил в чреватой опасностью тишине Джонни. - Давайте сначала выпьем, потом посоветуемся по этому нелегкому делу.
   Он подмигнул, и Тобиас в тот же миг сунул толстяку хозяину в карман штатов пару монет. Джонни пощупал их, и это, кажется, пришлось ему по вкусу. Перед лагерными полицейскими появились наполненные кружки. Шонку не надо было упрашивать. И Кровавый Томагавк схватился за кружку.
   - О, что я вижу! - с усмешкой воскликнул Луи-канадец. - Мистер агент ведь запретил сиу пить виски, а мусью собирается тут выпивать!
   - Даже двойную порцию! - поддержал Филипп своего попечителя и покровителя, и можно было понять, как они презирают этих индейцев.
   Шонка бросил взгляд на белых недовольный взгляд, а Кровавый Томагавк, усмотрев в этом умаление своего служебного достоинства, счел необходимым ответить:
   - Кровавый Томагавк сам знает, что ему положено и что - нет. И не уволенным стрелкам предписывать, что ему делать!
   Тем временем Джонни с возгласом "За ваше здоровье!" осушил свою кружку и поставил на стол. Кровавый Томагавк решил восстановить свой авторитет подобным же образом. Он тоже поднял кружку и опрокинул содержимое в глотку. Легкость, с какой это произошло, свидетельствовала о том, что пил он сегодня уже не первый раз. Франт в мундире восхищенно посмотрел на своего верховного вождя и с готовностью ему последовал, однако поперхнулся. По мундиру расплылось пятно. Молодой человек покраснел от стыда.
   - Джонни, дай-ка мне поскорее платок и воды, надо замыть мой костюм! Это ведь мундир генерала!
   - У моего краснокожего брата мундир генерала? - подхватил шутник-канадец. - Кто же это ему дал? Или он проявил высокую доблесть и Большой Отец из Вашингтона наградил его мундиром?
   - Меня зовут Татокано, что значит - Антилопа, - рассердился щеголь. - Я младший сын Старого Антилопы. Белые зовут меня Эдди. Я отдал за мундир много бобровых шкурок.
   - О! Большой Отец продал мундир генерала краснокожему брату!
   - Ой, не лопнуть бы мне от смеха! - закричал Пит Куцый Нос, который только что выиграл в кости. - Мой дорогой Эдди, знаешь, кто ты такой? Музыкант ты, а не генерал!
   Губы Эдди-Татокано задрожали.
   - Ты ничего не понимаешь, - сказал он, хотя им уже овладевало смутное чувство, что Пит прав. - Это мундир кавалерийского генерала тридцать первого полка. У меня есть документ!
   Тут уж поднялся всеобщий смех.
   - Документ? Ну-ка, покажи!
   Эдди Великолепный расстроился чуть не до слез.
   - Вот! - достал он маленький печатный листок.
   - Дай-ка сюда! - Канадец протянул руку.
   - Нет. Не дам. Белый человек может прочитать письмо только в моих руках. Эдди-Татокано развернул свой документ на столе, затем снова взял в руки. Здесь написано...
   - Тридцать первое января, - громко прочитал Джонни. - Тридцать первое января, тысяча восемьсот семьдесят шестой год! Вот что тут, а совсем не тридцать первый полк. И еще: "Дьявол возгордился, да с неба свалился!" Это же листок из календаря!
   - О-ох! - ошеломленно вздохнул щеголь.
   Канадец похлопал его по плечу:
   - Да, мой младший брат, это звучит. Ты можешь не жаловаться, что обманут, это ведь чистая правда!
   - Но...
   - Что значит - но, - засмеялся Джонни так, что заколыхался его огромный живот. - Никаких "но"! Чистая правда! Ты возгордился? Ты посрамлен? Разумеется, вот ты и сидишь тут как напакостивший пудель! Ты обманут? Нет. Листок прав.
   Эдди Великолепный, подавленный, сидел на своей табуретке и покачивал головой. Он был бессилен против этой логики.
   Кровавый Томагавк поник.
   - Надо посмотреть, нет ли оружия у сына Матотаупы!
   - Нет. Только нож, - ответил Тобиас.
   - Тебя не спрашивают! - обрезал Шонка делавара. - Эдди-Татокано, приказал он, - обыщи его! Гарри, встать! Руки вверх! - И Шонка направил на дакоту револьвер.
   Установилась мертвая тишина. Вождь медленно поднялся.
   - Я понимаю, что вы меня боитесь, - сказал он, подошел прямо под дуло револьвера и, стянув с себя куртку всю в пятнах крови, обнажил исхудалое тело: стали видны глубокие шрамы от ножа жреца, от цепей, от когтей медведя.
   Татокано ощупал пояс своего бывшего вождя.
   Шонка убрал револьвер.
   Токей Ито надел куртку. Он был бледен, кашель сотрясал его. Он не мог больше сдерживаться.
   - Шонка, - сказал он, как только отдышался, - я имею право узнать, на каком основании собрание совета приняло решение против меня.
   - Ты не можешь ничего требовать! Если ты не подчинишься, я сумею тебя заставить! Садись и молчи, иначе мы тебя арестуем! Всем известно, что ты против Ситтинг Булла и Крези Хорса!
   Тобиас неотрывно смотрел на молодого вождя. И как не стыдно Шонке такой подлостью встречать больного, только что освободившегося от оков человека. Еще два поколения назад такое отношение даже к личному врагу было бы у дакотов невозможно. Но уайтчичуны с их виски раскололи племя, заставили забыть старые обычаи, убили чувство собственного достоинства в свободных воинах, с помощью подкупа они наплодили предателей.
   Токей Ито не подчинился. Он продолжал стоять.
   И снова вмешался Большой Джонни. Он подошел к Шонке и огромным своим телом оттеснил его к стулу. Шонка, не пикнув, так и свалился на него. У него, конечно, были причины не ссориться с хозяином. По-видимому, у него частенько появлялось желание приобщиться к запретному виски, а виски было у Джонни.
   - Что ты тут разбушевался, Шонка! - Голос Джонни звучал грубо и повелительно. - Чтобы тут у меня никаких петушиных боев!
   - Никаких петушиных боев?! - заорал Пит Куцый Нос, который занял место Шонки. - Что ты тут корчишь из себя, толстопузое чудовище, что ты за распорядитель?! Если мне взбрело в башку подраться, - значит, будет петушиный бой, понимаешь ты... и не вздумай становиться мне на пути... - Ив руке у него сверкнул нож.
   Джонни испуганно посторонился.
   - Береги рожу, Пит, - при этом сказал он. - Носа ты уже лишился, хочешь рискнуть еще глазом?!
   Так называемые петушиные бои были в обычае приграничья. Это были жестокие бои, в которых допускались любые средства. Изуродованные носы, выдавленные глаза свидетельствовали об этих мерзких схватках.
   Пит разошелся.
   - Краснокожий пес! - орал он. - Проклятый убийца! Его знает вся граница! Мало он позабавился на Платте, в Блэк Хилсе, на Найобрэре, он еще посмел и сюда заявиться! Раз уж лагерная полиция боится им заняться, придется мне об этом позаботиться, и пусть Фредди видит, кто здесь наводит порядок, пьяницы-полицейские или люди, которых он увольняет!
   Молодой вождь, к которому была обращена эта речь, казалось, ничего и не слышал. Он оставался невозмутимым, взгляд его был неподвижен.
   Пит бросился на индейца. В тот же миг дакота схватил Пита за правую руку и так вывернул ее, что тот выронил нож. Дакота поднял нож и бросил делавару. А Питу он нанес такой удар, что Куцый Нос с грохотом влетел в стену и повалился на пол.
   Не сказав ни слова, Токей Ито уселся на свое старое место рядом с Тобиасом.
   - Sacre nom! - вскрикнул Луи-канадец. - Проклятье, ну и быстро же! Ты что-нибудь понял, Филипп?
   - Половину.
   - Ну ясно, не можешь же ты так быстро думать, как действует этот индсмен! Учиться тебе надо, учиться!
   Парень усмехнулся. О Пите никто не позаботился. Ему пришлось самому подниматься на ноги. Петушиный бой был личным делом, а у индейцев-полицейских Куцый Нос тоже не вызывал симпатии.
   К Шонке подсел Джонни.
   - Значит, вы все были у Рэда Фокса? - спросил он.
   Шонка не ответил, он был не в духе. Но тут Кровавый Томагавк поднял голову, которая была у него уж очень тяжела, и посмотрел на хозяина мутными, заплывшими глазами.
   - Фредди плохо с нами обошелся, мой брат. Я пожаловался ему на тощий скот, на вонючее сало, сказал о пустых желудках наших мужчин, женщин и детей. Но он, как волк, который только и думает как бы нажраться. Я уважительно говорил с ним, а он выставил нас за дверь, как собак. Я не пойду к нему больше, да он и сам сказал, что видеть до утра никого не хочет. Он захлопнул перед нами дверь, потому что был очень сердит.
   - Замолчи! - прикрикнул Шонка на своего начальника. Он был еще не так пьян, как Кровавый Томагавк, и ему было стыдно случившегося.
   Тобиас сунул хозяину еще монету. Джонни лукаво глянул на него и снова наполнил кувшин виски.
   Попойка продолжалась. Вольные всадники горланили песни, а полицейские-индейцы им подпевали.
   Тобиас поманил Джонни.
   - Не найдется ли у тебя комнаты, где бы Гарри мог поспать?
   - Ну конечно же найдется! Пошли!
   В комнате, в которую хозяин привел индейцев, была еще и наружная дверь. Несколько мешков с соломой лежали на полу. Тобиас попробовал, открыта ли наружная дверь. Оказалось - заперта. Джонни порылся в своем бездонном кармане и извлек ключ.
   - Вот... Могу вам оставить. На случай, если станет плохо.
   Хозяин удалился. Тобиас подошел к двери.
   - Ты мой вождь! - прошептал он на языке дакотов. - Что теперь будем делать?
   - Дай мне твой револьвер, деньги и письмо кэптена Роуча на форт Робинсон. Я доставлю пакет туда - как разведчик.
   - А я?
   - Наблюдай за Томагавком, Шонкой и остальными. Завтра до обеда никто из них не проснется. Станут расспрашивать, скажи, что тоже был пьян и ничего не знаешь.
   - Как только они обнаружат, что ты покинул дом, они известят Рэда Фокса и поднимут тревогу.
   - Эти люди не поднимут тревоги, они никогда не сознаются Рэду Фоксу, что были пьяны и упустили меня.
   - Хау. Увидимся ли мы с тобой еще?..
   - Я вернусь.
   Молодой вождь подошел к наружной двери, приоткрыл ее, выглянул в ночную тьму. Стояла страшная стужа. Замерзшая земля не была покрыта снегом. Дул северный ветер.
   Дакоту начало трясти от холода, перед глазами поплыли темные и светлые круги, очертания предметов начали расплываться, и он почувствовал, что еще немного, и не удержится, упадет. Он добрался до соломенного ложа и опустился на него. Не то сон, не то беспамятство овладели им.
   К утру он пришел в себя, подполз на коленях к двери. Сквозь щель увидел бледнеющие звезды. Он собрался с силами, поднялся на ноги и нетвердым шагом направился к загону. Охитика приветствовал его, помахивая хвостом, и Токей Ито вспомнил, что вечером он собаки больше не видел. Она убежала к Буланому.
   Караульный не усмотрел ничего подозрительного в том, что индеец взял своего коня. А то, что он шатался, несомненно, отнес за счет неумеренной выпивки. Приехал дакота сюда сам, и не было причин помешать ему уезжать. Токей Ито сел на коня и шагом поехал к ближайшему форту. Охитика последовал за ним.
   Ему повстречался отряд кавалерии.
   У драгун не вызвал никаких подозрений ехавший навстречу на лохматом мустанге индеец. Токей Ито представился их командиру несколько вежливее и более по-военному, чем делал это в те далекие времена, когда был разведчиком у белых людей. Офицер критическим взглядом окинул грязный костюм индейца, но его выправка и хороший английский определенно вызвали у него симпатию. Он потребовал предъявить запечатанный сургучными печатями служебный пакет и в заключение сказал:
   - Будь внимательным, тут, между фортом и агентурой, шныряют подозрительные индсмены. А за фортом расположился Крези Хорс со своими краснокожими бандитами.
   - Хау, я буду внимательным!..
   Форты всюду похожи друг на друга. Токей Ито остановился и окинул взглядом постройки и их окружение. На фоне неба медленно кружились снежинки и падали на землю. С крыш свисали сосульки. Над трубами вились дымки.
   Молодой вождь шагом подъехал к укреплению. Перед палисадом стояли лошади индейцев с волокушами, повозки, запряженные быками, несколько парусиновых палаток и одна-единственная, как и в старые времена, из бизоньих шкур. Небольшая группа индейцев только что прибыла. Токей Ито установил, что они принадлежат к дакота-тетон-оглалла. Всадник видел через раскрытые ворота большой двор форта, и ему не надо было долго наблюдать, чтобы понять, что там происходит Индейцы явились в назначенный день для получения своих продовольственных пайков. Выдавали сало и муку. От одной муки мало толку, а от сала индейцы болели, но они безропотно брали и то и другое. Покорная своей судьбе стояла на заснеженной земле скотина, только давно не доенные коровы жалобно мычали.
   Токей Ито снова тронул Буланого и направил его мимо палаток к главным воротам. Веки у него были прикрыты, но он внимательно за всем наблюдал. Дакоты могли узнать его, даже если и не были с ним знакомы. Его одежда и обличье выдавали принадлежность к группе оглалла.
   - Что тебе надо? - окрикнул его резкий голос.
   - Где дежурный? - осведомился он, слезая с коня.
   - Что тебе надо? - еще раз спросил унтер-офицер.
   - Курьерская почта.
   Унтер-офицер показал большим пальцем через плечо на дверь:
   - Кэптен Эльсворт.
   Токей Ито привязал Буланого. Охитика сел рядом Дакота вошел в комнату дежурного и положил письмо на стол. Офицер, молодой человек с невыразительным лицом, глянул на дату.
   - И ты так скоро доехал? Черт возьми! - Он принялся читать. - Ага... хм... ну да... Мы тоже скоро покончим с этим Крези Хорсом, загоним и остальных в резервацию...
   - Будь завтра утром готов! - Офицер черкнул что-то на листочке. - Вот. Пока получи продукты и корм для коня. Ты говоришь по-дакотски?
   - Да.
   - У тебя впереди целый день. Пошатайся немного снаружи, послушай, о чем там дакоты болтают между собой. Людей Крези Хорса только что с трудом пригнали. Их так называемый вождь даже не хочет прийти в форт. Надо последить за ними.
   - Да.
   Токей Ито взял записку на продовольствие. Офицер кивнул ему на прощание. Индеец позаботился получить фураж для Буланого, он попросил также у содержателя харчевни костей для Охитики. Сам он ограничился чаем, слегка уняв мучившую его жажду.
   У дакоты был впереди день, было и задание, которое не противоречило его планам. Он побрел к главному входу, где продолжалась выдача пайков. Дело это, судя по разговорам, должно было занять следующий день. Среди белых находился молодой человек в гражданском платье. Одет он был как преуспевающий бизнесмен. Токей Ито мучительно вспоминал, где он мог его видеть. Остановившись поблизости от молодого человека, он услышал, что называют его мистер Финлей. Но и это дакоте ни о чем не говорило.
   Белый тоже обратил внимание на индейца. Раз этот индеец курьер и говорит по-английски, надо познакомиться с ним. И он заговорил с ним с той самоуверенностью и снисходительностью, с какой господин обращается к слуге:
   - Не хочешь ли подзаработать?
   - Сколько?
   Финлей усмехнулся:
   - Из тебя выйдет бизнесмен! Я, между прочим, собираю подлинные индейские вещи: пояса вампума, колчаны, раскрашенные одеяла, орлиные перья, вышитую одежду, выделанные скальпы - по возможности, знаменитых людей. Я бы купил целиком кожаную палатку. Ну еще, например, такие штуки, как тотем Рэда Клоуза или Крези Хорса - участников битвы при Литл-Биг-Хорне. Я еще ребенком питал слабость к индейским вождям.
   - О, тогда они еще не имели ничего общего с этой шайкой, - заметил служащий, который стоял рядом с Финлеем и вел учет отпускаемого продовольствия.
   - Само собой разумеется, - сказал Финлей. - Я даже видел индейского юношу, который выглядел, как сын лорда.
   - А-а, в цирке! - догадался Токей Ито.
   - Совершенно верно! - воскликнул Финлей. - Ты прямо обладаешь шестым чувством, краснокожий! Ты нужный мне человек. Ты, наверное, сумеешь поладить со своими соплеменниками.
   - Чем вы платите?
   - А что надо? Виски?
   - Нет, мясо.
   - Мясо? Не понимаю, что это значит. Мы доставляем сюда достаточно шпика. Как-никак... голодный марш у краснокожих позади... - Финлей повернулся к ведущему записи человеку. - У вас еще имеется резерв?
   - Это зависит от того, господин Финлей...
   - Для меня, во всяком случае! Я хорошо заплатил, чтобы поставки были поручены моей фирме, вам это известно...
   - Если вы знаете меру в ваших притязаниях...
   - Напишите индсмену записку, чтобы ему дали консервов. Из тех, что поставлены моей фирмой. Остальное - старье. Так что, даю высший сорт, добавил Финлей, повернувшись к Токей Ито.
   Вождь взял записку, пошел на склад и получил чуть ли не полтора пуда армейских мясных консервов да еще два кожаных мешка для упаковки. Он вернулся к Дугласу Финлею.
   - Надо поставить печать, - потребовал он. - На случай, если кто-нибудь спросит, как ко мне попало это мясо и почему я болтаюсь с ним среди людей Крези Хорса.
   - А это уж совершенно невозможно, - заметил служащий, ведущий учет.
   - Нечего зря болтать, - отрезал Финлей. - Вот мой бланк, поставьте вашу печать, вот эту, что у вас в руке... вот так... а разведчик наш не дурак. Сегодня к вечеру возвратишься? - повернулся снова к дакоте Финлей.
   - Да. Но нужна свежая лошадь. Моя загнана. - У Токей Ито были свои причины для такого заявления: на чужой лошади ему было легче остаться неузнанным.
   - Будешь так продолжать, так, пожалуй, скоро получишь место в компании Финлей и Кш, - усмехнулся Дуглас. - Минутку! - Он свистнул, сказал несколько слов подбежавшему парню, и скоро был приведен гнедой конь с белым пятном на лбу: полностью снаряженный, начищенный до лоска, отдохнувший, бодрый, но, наверное, и наполовину не такой выносливый и быстрый, как Буланый.
   Небрежным жестом Токей Ито выразил свое согласие.
   - Ну смотри же, как следует проверни мне дела!
   - А что я за это получу?
   - Ого! Даже среди индейцев нет больше джентльменов! И ты уже превосходно овладел деловой стороной цивилизации. Один доллар задатка?
   - Два. - Токей Ито ослабил повод и сделал вид, что трогается в путь.
   - Ну ладно, два.
   На два доллара и на деньги, которые дал ему Тобиас, он купил еще свежей говядины. Кожаные сумки с консервами и мясом он повесил по бокам седла и повел подчинившегося ему мерина.
   - Где находится Тачунка Витко? - спросил он унтер-офицера.
   - Кто?
   - Крези Хорс, - поправился дакота.
   - Ах этот? Неподалеку, в нескольких милях отсюда на запад. Но он не станет так просто со всяким разговаривать. Тут уж надо случиться чуду.
   - Может быть, оно и случится.
   - Странный ты парень, странный, - пробормотал унтер себе под нос.
   Токей Ито выехал из форта. Снег пошел сильнее. Бесконечной белой завесой мельтешил он перед глазами. Езда в седле, да еще и со стременами, была для него непривычна. Но во время жизни в изгнании, в цирке Майерса, двенадцатилетнему мальчику пришлось научиться этому для роли "Сына лорда", и он ехал не хуже драгуна. Лошадь с седлом как бы свидетельствовала о его принадлежности к миру белых людей, что для Токей Ито в его положении было весьма кстати. Дакота пустил гнедого легким галопом.
   Не проехав и двух часов, он остановился. Вдали виднелось стойбище. Местность была открытая, и не замеченным к нему приблизиться было нельзя. Некоторое время дакота раздумывал, потом погнал гнедого дальше. Он увидел над типи три жиденьких дымка, которые перебивались метелью. Подъехал поближе. Несколько ребятишек с исхудалыми лицами, завидев его, быстро скрылись в жилищах. Никто из взрослых не показался. Но не исключено, что кто-нибудь и рассматривал незнакомого всадника из какой-нибудь щели палатки. Дакота сам долгое время был в заточении, и вот теперь у него было такое чувство, будто бы он подошел к чьей-то чужой тюрьме.
   Снегопад немного утих. Хлопья снега медленно ложились на землю. Солнечный свет проникал через облачную вуаль неба, и снежное покрывало сияло тысячами сверкающих хрусталиков.
   Молодому вождю с давних пор была известна палатка Тачунки Витко. Он привязал гнедого перед ней и, не раздумывая, вошел. Старая индианка сидела и растирала в миске корни юкки. Она прервала свою работу. Кроме нее в палатке никого.
   - Где Тачунка Витко? - грубо спросил он, как будто обладал полицейской властью; он понимал, что иначе ему не так-то легко добиться ответа. - Я прибыл с форта.
   Его подкованная лошадь и револьвер достаточно много значили в глазах этой женщины. Токей Ито с первого взгляда узнал ее. Это была мать Тачунки Витко, и он видел ее пять лет назад на большом празднике в этой же палатке. Голод и страдания изменили ее, но не так сильно, как совершенно исхудавшего Токей Ито, и молодой вождь надеялся, что она его не узнала.
   Женщина тяжело поднялась, вытерла руки.
   - Я позову вождя, - сказала она. - Он здесь недалеко, - добавила она, словно бы оправдываясь перед посланцем агентуры за то, что он встречен в ее палатке с ненавистью и подозрением.
   Едва она вышла, Токей Ито внес в палатку обе кожаные сумы с консервами и мясом. Он закрыл на миг глаза, потому что очень устал. Но уши его не дремали, и скоро он услышал приближающиеся шаги. Тихо поскрипывал снег. Токей Ито встал посередине, неподалеку от холодного очага, и ждал, повернувшись ко входу.
   Вошел Тачунка Витко. Он тоже очень исхудал. Что он пережил, можно было прочитать на его лице. Морщины стали глубже, щеки ввалились. Вождь опустил веки и не видел лица Токей Ито. Но он наверняка видел револьвер на поясе. Он прикрыл за собой вход в палатку, остановился.
   - Что нужно? - спросил он глухим голосом.
   Токей Ито ответил не сразу. Он подождал, пока вошедший придет в себя и, может быть, узнает его. Потом он сказал:
   - Ты узнаешь меня, Тачунка Витко? Ты знаешь, что я был предан и до сих пор находился в плену?
   Тачунка Витко поднял веки и посмотрел Токей Ито в глаза.
   - Что ты дал и что ты обещал, чтобы снова быть на свободе?
   Хотя Токей Ито должен был сознавать, что его револьвер и его манера обращения к женщине подтвердили бы подозрения всякого, но его лицо все же потемнело от гнева.
   - Я дал свою подпись, что пойду в резервацию...
   - Как скаут и полицейский Длинных Ножей?
   - Ты бы не сказал так, вождь, если бы еще хоть немного доверял мне.
   - Токей Ито!!!
   Мужчины замолчали. Они долго стояли друг против друга. Их мысли и чувства были противоречивы. Обоим было тяжело. Наконец Тачунка Витко сошел с места. Он сделал два шага к Токей Ито. Два медленных, осторожных шага сделал он к этому, как и он, обманутому и побежденному, к этому изможденному болезнью, но несдающемуся человеку. Он распростер руки и прижал младшего к своей груди.
   - Брат мой! - тихо сказал он. - Я уже не думал тебя увидеть!
   - Ты мой вождь, Тачунка Витко, поэтому я пришел к тебе.
   Глаза мужчин наполнились слезами. Им было не стыдно друг друга. В их отношениях пропала натянутость, и это дало волю той скорби, проявление которой делает человеческие лица благороднее, чем полные блеска победы.
   Они разомкнули руки, опустили глаза, отошли друг от друга и даже мыслями ушли на момент в иное...
   Тачунка Витко пригласил гостя сесть и опустился рядом с ним у холодного очага на землю. Вошла мать и снова принялась растирать корни юкки.
   Вожди раскурили трубки.
   Скупыми словами, прерываясь из-за приступов кашля, Токей Ито поведал обо всем, что произошло с ним со времени освобождения и до момента, когда он наконец вошел в палатку верховного вождя.
   - Длинные Ножи велели мне идти в резервацию, и я расписался в этом, закончил он. - Но и там они меня терпеть не собираются. Этот секретарь Чарли и изменники из числа наших собственных воинов действуют заодно. И если уж они меня опять возьмут в плен, живым они меня не выпустят.