Страница:
— Как всегда! — не сдержалась Таисия. Удивленно глядя на мать, Катя подняла брови.
— Неправда, — сказал Кирилл, не отрывая взгляда от Таисии.
— Правда, — возразила та.
— О чем вы говорите? — не понимала Катя.
Кирилл и Таисия спохватились, что Катя становится свидетелем их личного разговора, и Таисия с упреком повернулась к Кириллу:
— Кирилл, а ты мог бы при Кате быть более сдержанным?
— Катя, я не могу быть сдержанным при тебе, потому что я люблю твою маму, — обратился к Кате Кирилл.
— Вы должны мне немедленно все объяснить! — потребовала она. — Что вас связывает, и почему я ничего не знаю о вашей связи!
— Да нет никакой связи, дочка! Объяснять нечего, потому что все, что ты слышала, — это сезонные фантазии Кирилла Леонидовича! — жестко заявила Таисия.
Кирилл изумленно повторил:
— Как ты сказала — сезонные?
— Не знаю, какие. В любом случае, это наваждение. Катя внимательно смотрела на Таисию:
— Мама, ты что-то темнишь!
— Согласен! — поддержал Катю Кирилл.
— Тогда вы объясните мне, Кирилл Леонидович, давно ли вы испытываете к моей маме… пылкие чувства?
— Давно. Дольше, чем ты живешь на свете, детка, — серьезно ответил он.
— Кирилл, как тебе не стыдно! — всплеснула руками Таисия.
— Ага, значит ты с ним на «ты»? — заметила Катя.
— Таисия, не будь ко мне столь суровой, — попросил Кирилл. — И не стесняйся дочери. Катя, ты ведь не станешь относиться к своей маме хуже после того, как узнала о наших чувствах, о том, что я люблю твою маму?
— Ну что вы, напротив! — у Кати блестели глаза от возбуждения. — Я считаю, что вы для мамы вполне подходящая партия!
Кирилл с видом победителя посмотрел на Таисию — мол, ты видишь, как все удачно складывается? Но та была раздражена:
— Кирилл, пожалуйста, прекрати этот цирк! И вообще, тебе уже пора. Пойдем, я— тебя провожу до двери.
В прихожей Таисия твердо сказала:
— Кирилл, ты совершенно напрасно пытаешься такими трюками завоевать мое расположение.
— Почему трюками? Я говорил и говорю совершенно искренне, — обиделся он.
Таисия покачала головой:
— Я понимаю. Сейчас ты говоришь совершенно искренне, потом так же искренне выведешь меня на роль любовницы. Я взрослый человек и прекрасно понимаю, где пылкость чувств, а где реальность. И понимаю, что на большее, чем роль любовницы, я претендовать не могу. Но это не моя роль. Лучше уж быть брошенной женой, чем подругой чужого мужа.
— Этого не будет, клянусь! — воскликнул Кирилл.
— Иди, Кирилл, домой. Уходи, пожалуйста.
— Ты что, мама, выгнала его? — прибежала на звук хлопнувшей двери Катя.
Таисия поправила ее:
— Не выгнала, а проводила. Поздно уже.
— Мама, мне кажется, ты не права. Такими мужчинами не разбрасываются.
— Не ты ли недавно меня уличала в излишнем внимании к персоне Кирилла? — напомнила мать.
— Тогда я не знала, что он разводится с женой! — воскликнула Катя.
Таисия мрачно заметила:
— Все они разводятся, когда начинают увиваться за другой!
— А мне кажется, из вас получилась бы неплохая пара и ты бы навсегда выбросила из головы мысль о том, что папа вернется Домой… — сверкнула глазами Катя.
Таисия прервала дочь:
— Катя! Ты используешь запрещенные приемы!
— Причем постоянно, мамочка! — улыбнулась Катя.
— Ты погляди на часы, Михаил Макарыч! Сколько уже времени прошло! До сих пор веришь, что твой Костенька вернется?
— Не вернется — я успею тебя придушить. Так что сиди и молчи, — огрызнулся смотритель. — Если ты выведешь меня из терпения окончательно, то я на тебе отыграюсь — и за золото, и за Костю, и за все свои неудачи!
Послышался звук приближающихся шагов, смотритель и Марукин насторожились. Появился Костя. Смотритель просиял:
— Я же говорил, что Костяш не подведет! — он бросился к Косте с объятиями. Заметив хмурое выражение лица Кости, смотритель остановился. Костя молча протянул ему рюкзак. Смотритель торопливо, трясущимися руками схватил рюкзак, расстегнул его и посмотрел внутрь — пусто. Разочарованно и изумленно он смотрел на Костю:
— Я не понял, а где мои монеты?
— Твои монеты, — мрачно ответил Костя, — там, где они и были.
И он принялся за свой невеселый рассказ. Времени это заняло немного.
— …вот так и вышло. Представляешь, золото было у меня практически в руках! Я даже обалдел, когда солнце упало на горку монет на столе, этот блеск золота… Эх! — Костю передернуло от воспоминания, — и тут появился следователь Буряк и превратил эту гору золота в обычную улику.
— Ну, Гришка! — сжал кулаки смотритель. Марукин в углу начал дико и истерично хохотать.
Смотритель грозно обернулся:
— Придушу, понял?
— Да ладно, брось. Этому фрукту и так сейчас должно быть несладко, — напомнил Костя, — его разоблачили. Вся милиция на ушах, гоняется за своим бывшим сотрудником.
— Вон оно как, — протянул смотритель. Костя кивнул:
— Я своими ушами слышал, как Буряк его назвал оборотнем в погонях.
— А ты-то себя не выдал? — забеспокоился смотритель.
— Нет, конечно! — заверил его Костя. — Буряку сейчас не до меня было, сам понимаешь!
— Наконец-то у нас с Гришей появилось что-то общее — этот вражина! — смотритель обернулся к Марукину. — Но я имею преимущество. Ты у меня в руках. И я могу с тобой сделать все, что захочу.
Марукин сидел в углу и трясся от страха. Смотритель, глядя на него, раздумывал что делать. Марукин сделал последнюю попытку спастись — и для того чтобы произнести хоть слово, он поднял руку так, как школьник на уроке. Смотритель мрачно усмехнулся этому жесту:
— Говори!
— Ой, Макарыч, только не бей. Послушай… А не мог Костя это все придумать? Взял клад, спрятал где-то… Ведь не исключено, что он в сообщничестве со своим дружком Левой все проворачивает. А?
Смотритель обернулся к Косте и увидел, как тот свирепо смотрит на Марукина, как желваки ходят от злости. Смотритель наблюдал за Марукиным иронично, он уже убедился, что Костя ни при чем, но давал Марукину договорить, а тот продолжал:
— Конечно, сейчас Костя рассказывает красивые сказки о том, что Григорий Буряк его опередил. И про меня сочиняет. А для чего? Для того, чтобы найти крайнего… Пустить тебя, Миша, по ложному следу а самому — благополучно слинять с золотишком!
Смотрителю надоела болтовня Марукина, и он с угрожающим видом двинулся к Марукину:
— Все, Юрик, ты мне надоел!
— Не надо! — воскликнули Марукин и Костя одновременно.
Смотритель удивленно оглянулся на Костю:
— Не понял.
— Он нам теперь не опасен, — пожал плечами Костя.
Смотритель предупредил:
— Но, если мы его отпустим, он тебя заложит. Мне-то уже терять нечего, а тебя могут объявить соучастником моего побега.
— Я у следователя вне подозрения. А этому, — Костя сделал презрительный жест в сторону Марукина, — все равно никто не поверит!
— Ну, и че с ним цацкаться? — недоуменно спросил смотритель.
Костя, подражая интонации смотрителя, спросил:
— Ну, и че нам брать лишний грех на душу?
— И то правда, — почесал в затылке смотритель и повернулся к Марукину: — Ты очень-то не воодушевляйся. Я тебе придумаю что-нибудь пострашнее смерти.
Смотритель и Костя вышли из дока.
— Спасибо тебе, Костяш. За все, — смотритель заглянул Косте в глаза.
— За что благодаришь-то? Все равно ничего у нас не вышло, — отозвался тот.
— Погоди раньше смерти умирать. Придумаем что-нибудь. Как там дома, как Катя твоя?
— Моя невеста, кажется, беременна, — помрачнел Костя еще больше.
— Ух ты! Поздравляю, — хлопнул его по плечу смотритель.
— Не надо поздравлять, не с чем.
— А в чем дело?
— Пока не могу сказать. Но у меня к невесте есть серьезные претензии, — ответил Костя дрогнувшим голосом.
Смотритель одобрительно кивнул:
— Претензии — это правильно. Баб надо в узде держать. Чтоб не распускались. Но и сам, смотри, руки не распускай. Я свою жену, когда она беременной была, пальцем не трогал! Ладно, Костяш. Будем прощаться. Не поминай лихом!
— А ты сам-то как дальше? А, Макарыч?
— Каким-нибудь каком выкручусь.
— Может быть, помощь нужна? — предложил Костя. Смотритель вздохнул:
— Ты что? Я же теперь… неплатежеспособен.
— Ну и что?! — вырвалось у Кости. Смотритель был тронут до глубины души:
— Вижу, ты искренне обо мне печешься. Ладно, тогда я тебя должен отблагодарить за это.
— Отблагодарить? Не понял, — удивился Костя.
Да есть у меня кое-что. На черный день. А сейчас, я думаю, черный день уже наступил и пора потревожить эту заначку. Как ты считаешь? Костя изумленно смотрел на смотрителя:
— Ну ты и мастер, Михаил Макарыч, сюрпризы преподносить.
— Мастер-ломастер, — передразнил тот, — это неизвестно. Но резервный вариант у меня есть. Только нужно сначала разобраться с этим гадом Марукиным, отправить его куда нужно, а потом и новый проект начинать.
— Надеюсь, ты его не в последний путь отправляешь, — забеспокоился Костя.
Но смотритель заверил:
— Ну что ты! Живодер я, что ли, кошек душить? Я его передам в надежные руки. А тебе потом расскажу.
— Макарыч, давай-ка я завтра домой схожу, а тебе сейчас с этим Марукиным помогу разобраться.
— И то верно, — согласился смотритель, — а с утреца к своим сходи — предупреди, что едешь в дальнюю командировку. Чтобы не бросались тебя искать.
— Так мы далеко поедем? За твоим резервным вариантом? — спросил Костя.
— Недалеко, Костя. Но, возможно, надолго. А сейчас — давай-ка за Марукина примемся!
Хозяйка, Захаровна, оказалась женщиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти.
— Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие! — сказала она.
— Мы, это… по объявлению… — неуверенно начала Зинаида.
Захаровна закивала:
— Знаю, знаю, что по объявлению, все ко мне приезжают — либо по объявлению, либо по рассказам других, тех, кого я уже вылечила-исцелила… Вы, собственно, подправить здоровье, правильно? Оба лечиться будете?
Сан Саныч и Зинаида переглянулись — они были несколько растеряны от напора целительницы.
— Нет, нет, я только сопровождающий, — возразил Сан Саныч.
Захаровна внимательно посмотрела на Зинаиду, и что-то мелькнуло в ее взгляде, как будто лицо Зинаиды показалось ей знакомым. Зинаида ответила таким же внимательным взглядом. Захаровна уточнила:
— Значит, болеете вы? Что ж, располагайтесь. И больным, и сопровождающим — всем я рада, всем места хватит.
— Что-то мне лицо ваше кажется знакомым… — продолжала разглядывать ее Зинаида.
Захаровна махнула рукой;
— Это так часто бывает. Многие мне говорят так. Она пригласила Зинаиду и Сан Саныча к накрытому столу:
— Кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Еда моя тоже целительная…
— И тоже входит в стоимость лечения? — догадливо спросил Сан Саныч.
Захаровна подмигнула:
— А как же, — она достала бутылочку, но Сан Саныч запротестовал:
— Э, нет, это лишнее. Мы от давления приехали лечиться, а не выпивать!
— А это и есть лекарство. Тебе, милый человек, если ты такой принципиальный, я не наливаю. А супруге твоей пять капель необходимо для поднятия тонуса.
Зинаида с опаской смотрела на бутылку:
— Точно — необходимо?
— Точно, точно. У меня все лечебное, на травках-муравках настоянное. Как раз от давления помогает, — заверила ее Захаровна.
Сан Саныч скептически заявил:
— Так мы могли и дома лечиться, у нас в погребке, а не ехать за тридевять земель!
— Саныч, не позорь меня, эта женщина знает, что говорит! Я ей верю, Саныч! — пристыдила его Зинаида.
Захаровна подмигнула Зинаиде:
— А у супруга твоего имеется какая-нибудь болезнь?
— Имеется. Повышенная тяга к морю в хронической форме. Он моряк, — сообщила Зинаида.
Захаровна шутливо подняла руки:
— Ну, это я не лечу, здесь я бессильна!
Все рассмеялись. Зинаида выпила капелек и расслабилась:
— Ох и хорошо у тебя тут, Захаровна! И воздух чистый, и продукты… И капельки твои волшебные.
— Ага, именно капельки, — отозвался Сан Саныч.
Зинаида вышла из-за стола, обошла горницу, рассматривая фотографии на стенах. Среди них были фотографии Захаровны в больничном халате с маленькими ребятишками.
Зинаида удивленно подняла брови:
— Смотрю я, много у тебя детей, целительница. Все твои? И сколько их?
— Не одна сотня наберется, — гордо сказала та. Зинаида повернулась к ней:
— Как это?
— Так я раньше в родильном доме акушеркой работала.
— Точно! — воскликнула Зинаида. — Я вспомнила! Откуда, я думаю, мне твое лицо знакомо? В нашем городе?
В вашем, в вашем, — закивала Захаровна, — многим детишкам помогла на этот свет появиться, а потом решила и взрослым помогать, народными способами.
— Да, да… когда же ты уехала? — спросила Зинаида.
— Давно… Лет пятнадцать-двадцать назад… Зинаида смотрела на Захаровну, что-то мучительно вспоминая.
— Устала? Сердишься еще?
— Устала — да, но уже не сержусь. Спасибо Маше с Алешей, они оказались мудрее нас, — умиротворенно сказала Полина.
Буравин согласился:
— Да, точно. Спасибо им.
— Ох, я чувствую, что скоро станем мы бабушкой и дедушкой! — весело посмотрела на Виктора Полина.
Он хмыкнул:
— А что? Неплохо. Но ведь мы еще можем и своего родить!
— Что, дочка, опять тошнит? — сочувственно спросила Таисия. — Ну хочешь, я никуда не пойду?
— Нет, мама. Иди. Мне легче не станет оттого, что ты будешь рядом кудахтать, — невесело ответила Катя. — Я уже большая и сама почти мама.
— Для меня ты всегда маленькая дочка, — улыбнулась Таисия. — Но мне действительно нужно сходить к Кириллу Леонидовичу и узнать насчет решения тендерной комиссии.
— Ты думаешь, что можно повлиять на решение в пользу папы? — подняла на нее глаза Катя. — Ты уж пересиль себя, мамочка, не груби Кириллу Леонидовичу.
— А разве я ему грублю? — удивилась Таисия.
— Так же, как я грубила Косте, когда он за мной бегал, — слабо улыбнулась Катя.
— Значит, мне тоже хочется, чтобы Кирилл за мной побегал, — сделала вывод Таисия.
— Я вижу — ты в него влюблена, — раскрыла мамин секрет Катя.
— Нет. Нет и нет, — повторила Таисия.
— Да, да и да. Не спорь со мной, а то меня еще больше затошнит, — шутливо пригрозила Катя.
— Ну-ну, не шантажируй меня своим токсикозом, — мирно попросила Таисия. — Он от меня не зависит.
— Зависит. Врач сказал, что мне стрессы противопоказаны.
Таисия встала и начала собираться. Катя напутствовала ее:
— Кирилл Леонидович — интересный мужчина. И если ты закрутишь с ним роман, то, возможно, забудешь папу и успокоишься.
— Ты хочешь, чтобы я забыла папу? — удивилась Таисия.
— Я хочу, чтобы ты перестала питать иллюзии, — уточнила Катя. — Папа — это твое прошлое. А вице-мэр может быть будущим.
— Ох, Катька, боюсь, что Кирилл — тоже прошлое.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Катя.
— Ничего, ничего, все нормально! — заторопилась Таисия. — А насчет твоего папы — мне к нему тоже надо зайти. Мне интересно, учитывал ли он размер материальной помощи нам в связи с возможной победой в тендере.
— Наверное, но он не любит делить шкуру неубитого медведя.
— Зато мне важно планировать расходы заранее! — сказала Таисия, беря сумочку и выходя из дома.
Когда мать ушла, Катя села перед зеркалом и стала себя рассматривать, все больше и больше мрачнея. Ничего хорошего, с ее точки зрения, зеркало не отражало. Но от этих вредных для беременной мыслей Катю отвлек звонок в дверь.
Катя открыла — на пороге стоял Костя.
— Ой, Костя, — кинулась к нему Катя.
— Не ждала? — холодно спросил Костя. Катя замахала руками:
— Что ты. Наоборот. Очень ждала. Проходи, пожалуйста. Боже мой, ты так внезапно пропадаешь и появляешься без предупреждения!
— Тебя надо предупреждать звонком? Или письменно? — пристально посмотрел на нее Костя.
— Где ты пропадал, Костя? Объясни, пожалуйста!
— А ты мне ничего не хочешь объяснить? — спросил Костя.
Ему не нравилось, что Катя его обманывает. Катя поняла, о чем он спрашивает, и решила, что пора рассказать о беременности.
— Костя, я давно хотела тебе сказать… — начала она.
— Но все никак не могла найти подходящего повода, — перебил ее Костя.
— Неправда. Повод был, но это же не просто разговор, это очень важный разговор, а ты приходишь редко, ненадолго…
— Да, и в эти редкие и недолгие визиты успеваю узнать по телефону, что моя невеста беременна, — кипятился Костя. — И, разумеется, не от меня…
— Костя! Не надо меня так сверлить глазами! — воскликнула Катя. А делать из меня идиота можно? Я понимаю, почему у тебя не было, видите ли, времени поговорить со мной о твоем интересном положении! Ты дожидалась момента, когда можно было бы все свалить на меня, так? Ты и в постель меня затащила не потому, что вдруг воспылала такой любовью. Нет! Просто в один прекрасный момент ты поняла, что ждешь ребенка от Алешки. И решила выдать его за моего!
— Да, но… — робко подала голос Катя. Костя не дал ей говорить:
— Да! Да! А потом уже «но»… Ты притворщица и обманщица, вот ты кто! Посмотри мне в глаза! Если уж врать, то глядя в глаза, понятно?
— Не кричи на меня, пожалуйста. Мне вредно волноваться! — еле сдерживая слезы, Катя ушла в свою комнату, забралась с ногами на диван и загородилась от Кости подушкой.
Костя пошел следом, продолжая свою гневную речь:
— Неужели ты думала, дорогая, что напала на такого простачка, который позволит обвести себя вокруг пальца, а потом еще будет благодарен?
— Костя, послушай… Но ты сам когда-то мне обещал, что возьмешь меня замуж, даже зная, что я жду ребенка от Алеши!
— Тебе напомнить, что это был за момент? Во-первых, ты говорила о своей беременности, чтобы заполучить Лешку, во-вторых, ты тогда от меня ничего не скрывала… Стоп, — Костя неожиданно сообразил, — так что получается — ты сначала придумала про беременность, а потом поняла, что на самом деле беременна? И ты узнала об этом недавно?
— Именно так, — всхлипнула Катя, — недавно. Ну я не очень опытный человек в этих вопросах и сразу не спохватилась…
— Ты-то неопытный? Зато ты сразу сообразила, что делать со мной в этом случае! Помнишь, я говорил тебе — обязательно узнаю, в чем ты меня обманываешь! Я ведь сразу понял, что твои внезапно вспыхнувшие чувства — неспроста…
— Но… чувства действительно вспыхнули, как ты говоришь. Я не притворяюсь, — убеждала Катя.
— А я тебе не верю!
— Понимаю, я столько раз тебя обманывала, что теперь поверить мне невозможно… Но это правда — я тебя люблю, тебя!
— Я тоже люблю тебя, Катя. И ненавижу. Оказывается, эти два противоположных чувства прекрасно уживаются вместе, — Костя пристально взглянул на Катю.
— Я не знаю, что от тебя ожидать… — прошептала она.
— Не надо ждать ничего хорошего, — угрожающе предупредил Костя.
— Но, может быть, ненависть… растворится?
— Думаю, что первой растворится любовь, — сказал Костя и отвернулся от Кати.
Разговор был тяжелым для обоих. Не зря говорят, что любовь и ненависть ходят рядом, и побеждает то одна, то другая.
— Костя, Костенька… — жалобно протянула Катя. — Я обещаю, что не буду обманывать тебя больше. Я и насчет ребенка не хотела — просто, действительно, не могла собраться с духом…
— Катя, не ври, не ври, пожалуйста! Ты думаешь, я забыл, как ты долго манипулировала мной и моими чувствами? Ты думаешь, я такой же дурачок, каким был раньше? Нет, нет и еще раз нет! Все, Катя, хватит слов. Сейчас, что бы ты мне не говорила, я тебе не верю, не верю, не верю! Мне не удалось быстро найти денег на пышную свадьбу, которая соответствовала бы твоим запросам. Меня не удалось обмануть, сделав меня отцом ребенка родного брата. Ничего не получается, Катерина!
— Но мне не нужно уже пышной свадьбы… — Катя смотрела на него с болью.
Костя иронично наблюдал за ней:
— Не нужно? Неужели? А что сейчас нужно твоему высочеству? Путешествие на острова? Кабриолет пожарного цвета? Эдельвейс с вершины Эльбруса? Что сейчас, что, что?
— Только ты. Только ты мне нужен, — Катя протянула к нему руки.
Но Костя лишь поморщился:
— Прекрати ломать комедию! Ты любишь только себя, Катерина. А еще… деньги. Так что придется тебе искать другого кандидата в мужья — поглупее и побогаче.
— Не нужен мне другой кандидат, никто мне не нужен! — захлебывалась слезами Катя. Костя был непреклонен:
— Я честно хотел соответствовать твоему уровню запросов. Я слишком долго шел к этой цели. Шел, пока не понял, что это тупиковый путь. А если и зарабатывать деньги, Катя, то только ради себя. А ты теперь для меня не стимул.
Катя встала, подошла к Косте и громко закричала:
— Ну сколько тебе повторять! Мне не нужны деньги, Костя! Мне нужен ты!
— А мне не нужна ты. Мне нужны деньги, — Костя, напротив, перешел на ледяной, спокойный, тихий тон. Он дал понять, что разговор закончен и направился к выходу.
— Ты не можешь так просто уйти и оставить меня… — крикнула ему вслед Катя.
— А что ты придумаешь на этот раз? — на ходу спросил Костя. — Весь арсенал женских уловок ты на мне и на моем бедном брате уже испытала. И сейчас мы хотим одного — чтобы ты оставила нас в покое.
— Нас? А при чем здесь Алеша?
— При том, что Алешке не нужен сейчас никакой наследник на стороне. Он любит, любим и собирается жениться на Маше, — жестко сказал Костя.
— Но мне-то что делать? — совсем растерялась Катя.
— Самым лучшим выходом для тебя будет избавиться от ребенка. И избавить нашу семью от своего присутствия в ней, — посоветовал Костя.
— Нет, я не верю, ты не можешь так говорить со мной! — Кате показалась, что она общается с совсем незнакомым человеком.
— Как видишь, могу! — пожал он плечами. Катя стояла потрясенная:
— Костя, но я не могу избавиться от малыша… Даже если бы ты сказал, что такой ценой я могу вернуть тебя…
— Ты меня не вернешь, Катерина, — сухо возразил он. Катя, запинаясь, спросила:
— Как? Ты… ты же сказал, что в тебе есть еще что-то ко мне… капля любви.
— И туча ненависти, — добавил он. Катя сделала последнюю попытку:
— Нет, не уходи, пожалуйста… — Катя бросилась к нему на шею, но Костя довольно грубо оттолкнул ее от себя.
Катя вдруг схватилась за живот, ее лицо исказила боль. Костя фыркнул:
— А, еще одну уловку нашла? Поздравляю, богатая фантазия!
— Нет… я… — Катя не договорила, ей была трудно дышать.
— Сейчас будешь говорить, что волнение повредит ребенку, и давить на мою жалость. Или придумаешь, что я тебя толкнул так сильно, что травмировал. Нет, не притворяйся! Ты здоровая девушка, и ничего с тобой не происходит! — Костя вышел, хлопнув дверью.
Катя побежала за ним:
— Костя, Костя, подожди!
Костя уходил не оборачиваясь. Катя выбежала вслед за ним на улицу, но, пытаясь его догнать, она поскользнулась и со всего размаха упала плашмя на землю.
Подходя к отделению. Буряк заметил, что у порога здания милиции собралась небольшая толпа милиционеров. Стоял гомон, чувствовалось волнение. Следователь ускорил шаг, подошел к толпе:
— Что тут произошло с утра пораньше?
— А вы сами посмотрите, Григорий Тимофеевич! — выкрикнули из толпы.
Толпа расступилась, и следователь увидел связанного по рукам и ногам Марукина с кляпом во рту. К рукам Марукина был привязан конверт, на котором крупными буквами написано: «Следователю Буряку». Следователь склонился к Марукину, тот начал яростно мычать. Следователь освободил конверт, открыл и прочитал вслух первые строчки: «Я, Михаил Родь, хочу довести до следствия следующие факты из биографии Юры Марукина…»
Милиционеры начали хохотать. Марукин возмущенно мычал.
— Ну что, коллега? Открыть тебе рот, чтобы попытался оправдаться? — поинтересовался следователь.
— Привет! Я пришел навестить тяжелобольного, а он…
— А тяжелобольной живее всех живых, — рассмеялся Андрей и жестом предложил Алеше сесть рядом.
— Как ты? Мне говорили, что у тебя серьезное сотрясение, — спросил Леша.
— А, ерунда. Замечательно! Надо выписываться отсюда поскорее. В первые сутки голова болела, а сейчас все нормально. Прошло, — отмахнулся Андрей.
— Само прошло? — уточнил Алеша.
— Да нет, не совсем, — покачал головой Андрей. — Маша надо мной немножко поколдовала.
— Маша — да… Она необыкновенная. Вернее, у нее способности необыкновенные.
Андрей поддержал:
— Неправда, — сказал Кирилл, не отрывая взгляда от Таисии.
— Правда, — возразила та.
— О чем вы говорите? — не понимала Катя.
Кирилл и Таисия спохватились, что Катя становится свидетелем их личного разговора, и Таисия с упреком повернулась к Кириллу:
— Кирилл, а ты мог бы при Кате быть более сдержанным?
— Катя, я не могу быть сдержанным при тебе, потому что я люблю твою маму, — обратился к Кате Кирилл.
— Вы должны мне немедленно все объяснить! — потребовала она. — Что вас связывает, и почему я ничего не знаю о вашей связи!
— Да нет никакой связи, дочка! Объяснять нечего, потому что все, что ты слышала, — это сезонные фантазии Кирилла Леонидовича! — жестко заявила Таисия.
Кирилл изумленно повторил:
— Как ты сказала — сезонные?
— Не знаю, какие. В любом случае, это наваждение. Катя внимательно смотрела на Таисию:
— Мама, ты что-то темнишь!
— Согласен! — поддержал Катю Кирилл.
— Тогда вы объясните мне, Кирилл Леонидович, давно ли вы испытываете к моей маме… пылкие чувства?
— Давно. Дольше, чем ты живешь на свете, детка, — серьезно ответил он.
— Кирилл, как тебе не стыдно! — всплеснула руками Таисия.
— Ага, значит ты с ним на «ты»? — заметила Катя.
— Таисия, не будь ко мне столь суровой, — попросил Кирилл. — И не стесняйся дочери. Катя, ты ведь не станешь относиться к своей маме хуже после того, как узнала о наших чувствах, о том, что я люблю твою маму?
— Ну что вы, напротив! — у Кати блестели глаза от возбуждения. — Я считаю, что вы для мамы вполне подходящая партия!
Кирилл с видом победителя посмотрел на Таисию — мол, ты видишь, как все удачно складывается? Но та была раздражена:
— Кирилл, пожалуйста, прекрати этот цирк! И вообще, тебе уже пора. Пойдем, я— тебя провожу до двери.
В прихожей Таисия твердо сказала:
— Кирилл, ты совершенно напрасно пытаешься такими трюками завоевать мое расположение.
— Почему трюками? Я говорил и говорю совершенно искренне, — обиделся он.
Таисия покачала головой:
— Я понимаю. Сейчас ты говоришь совершенно искренне, потом так же искренне выведешь меня на роль любовницы. Я взрослый человек и прекрасно понимаю, где пылкость чувств, а где реальность. И понимаю, что на большее, чем роль любовницы, я претендовать не могу. Но это не моя роль. Лучше уж быть брошенной женой, чем подругой чужого мужа.
— Этого не будет, клянусь! — воскликнул Кирилл.
— Иди, Кирилл, домой. Уходи, пожалуйста.
— Ты что, мама, выгнала его? — прибежала на звук хлопнувшей двери Катя.
Таисия поправила ее:
— Не выгнала, а проводила. Поздно уже.
— Мама, мне кажется, ты не права. Такими мужчинами не разбрасываются.
— Не ты ли недавно меня уличала в излишнем внимании к персоне Кирилла? — напомнила мать.
— Тогда я не знала, что он разводится с женой! — воскликнула Катя.
Таисия мрачно заметила:
— Все они разводятся, когда начинают увиваться за другой!
— А мне кажется, из вас получилась бы неплохая пара и ты бы навсегда выбросила из головы мысль о том, что папа вернется Домой… — сверкнула глазами Катя.
Таисия прервала дочь:
— Катя! Ты используешь запрещенные приемы!
— Причем постоянно, мамочка! — улыбнулась Катя.
* * *
Смотритель заметно нервничал. Марукин, видя его состояние, принялся за старое:— Ты погляди на часы, Михаил Макарыч! Сколько уже времени прошло! До сих пор веришь, что твой Костенька вернется?
— Не вернется — я успею тебя придушить. Так что сиди и молчи, — огрызнулся смотритель. — Если ты выведешь меня из терпения окончательно, то я на тебе отыграюсь — и за золото, и за Костю, и за все свои неудачи!
Послышался звук приближающихся шагов, смотритель и Марукин насторожились. Появился Костя. Смотритель просиял:
— Я же говорил, что Костяш не подведет! — он бросился к Косте с объятиями. Заметив хмурое выражение лица Кости, смотритель остановился. Костя молча протянул ему рюкзак. Смотритель торопливо, трясущимися руками схватил рюкзак, расстегнул его и посмотрел внутрь — пусто. Разочарованно и изумленно он смотрел на Костю:
— Я не понял, а где мои монеты?
— Твои монеты, — мрачно ответил Костя, — там, где они и были.
И он принялся за свой невеселый рассказ. Времени это заняло немного.
— …вот так и вышло. Представляешь, золото было у меня практически в руках! Я даже обалдел, когда солнце упало на горку монет на столе, этот блеск золота… Эх! — Костю передернуло от воспоминания, — и тут появился следователь Буряк и превратил эту гору золота в обычную улику.
— Ну, Гришка! — сжал кулаки смотритель. Марукин в углу начал дико и истерично хохотать.
Смотритель грозно обернулся:
— Придушу, понял?
— Да ладно, брось. Этому фрукту и так сейчас должно быть несладко, — напомнил Костя, — его разоблачили. Вся милиция на ушах, гоняется за своим бывшим сотрудником.
— Вон оно как, — протянул смотритель. Костя кивнул:
— Я своими ушами слышал, как Буряк его назвал оборотнем в погонях.
— А ты-то себя не выдал? — забеспокоился смотритель.
— Нет, конечно! — заверил его Костя. — Буряку сейчас не до меня было, сам понимаешь!
— Наконец-то у нас с Гришей появилось что-то общее — этот вражина! — смотритель обернулся к Марукину. — Но я имею преимущество. Ты у меня в руках. И я могу с тобой сделать все, что захочу.
Марукин сидел в углу и трясся от страха. Смотритель, глядя на него, раздумывал что делать. Марукин сделал последнюю попытку спастись — и для того чтобы произнести хоть слово, он поднял руку так, как школьник на уроке. Смотритель мрачно усмехнулся этому жесту:
— Говори!
— Ой, Макарыч, только не бей. Послушай… А не мог Костя это все придумать? Взял клад, спрятал где-то… Ведь не исключено, что он в сообщничестве со своим дружком Левой все проворачивает. А?
Смотритель обернулся к Косте и увидел, как тот свирепо смотрит на Марукина, как желваки ходят от злости. Смотритель наблюдал за Марукиным иронично, он уже убедился, что Костя ни при чем, но давал Марукину договорить, а тот продолжал:
— Конечно, сейчас Костя рассказывает красивые сказки о том, что Григорий Буряк его опередил. И про меня сочиняет. А для чего? Для того, чтобы найти крайнего… Пустить тебя, Миша, по ложному следу а самому — благополучно слинять с золотишком!
Смотрителю надоела болтовня Марукина, и он с угрожающим видом двинулся к Марукину:
— Все, Юрик, ты мне надоел!
— Не надо! — воскликнули Марукин и Костя одновременно.
Смотритель удивленно оглянулся на Костю:
— Не понял.
— Он нам теперь не опасен, — пожал плечами Костя.
Смотритель предупредил:
— Но, если мы его отпустим, он тебя заложит. Мне-то уже терять нечего, а тебя могут объявить соучастником моего побега.
— Я у следователя вне подозрения. А этому, — Костя сделал презрительный жест в сторону Марукина, — все равно никто не поверит!
— Ну, и че с ним цацкаться? — недоуменно спросил смотритель.
Костя, подражая интонации смотрителя, спросил:
— Ну, и че нам брать лишний грех на душу?
— И то правда, — почесал в затылке смотритель и повернулся к Марукину: — Ты очень-то не воодушевляйся. Я тебе придумаю что-нибудь пострашнее смерти.
Смотритель и Костя вышли из дока.
— Спасибо тебе, Костяш. За все, — смотритель заглянул Косте в глаза.
— За что благодаришь-то? Все равно ничего у нас не вышло, — отозвался тот.
— Погоди раньше смерти умирать. Придумаем что-нибудь. Как там дома, как Катя твоя?
— Моя невеста, кажется, беременна, — помрачнел Костя еще больше.
— Ух ты! Поздравляю, — хлопнул его по плечу смотритель.
— Не надо поздравлять, не с чем.
— А в чем дело?
— Пока не могу сказать. Но у меня к невесте есть серьезные претензии, — ответил Костя дрогнувшим голосом.
Смотритель одобрительно кивнул:
— Претензии — это правильно. Баб надо в узде держать. Чтоб не распускались. Но и сам, смотри, руки не распускай. Я свою жену, когда она беременной была, пальцем не трогал! Ладно, Костяш. Будем прощаться. Не поминай лихом!
— А ты сам-то как дальше? А, Макарыч?
— Каким-нибудь каком выкручусь.
— Может быть, помощь нужна? — предложил Костя. Смотритель вздохнул:
— Ты что? Я же теперь… неплатежеспособен.
— Ну и что?! — вырвалось у Кости. Смотритель был тронут до глубины души:
— Вижу, ты искренне обо мне печешься. Ладно, тогда я тебя должен отблагодарить за это.
— Отблагодарить? Не понял, — удивился Костя.
Да есть у меня кое-что. На черный день. А сейчас, я думаю, черный день уже наступил и пора потревожить эту заначку. Как ты считаешь? Костя изумленно смотрел на смотрителя:
— Ну ты и мастер, Михаил Макарыч, сюрпризы преподносить.
— Мастер-ломастер, — передразнил тот, — это неизвестно. Но резервный вариант у меня есть. Только нужно сначала разобраться с этим гадом Марукиным, отправить его куда нужно, а потом и новый проект начинать.
— Надеюсь, ты его не в последний путь отправляешь, — забеспокоился Костя.
Но смотритель заверил:
— Ну что ты! Живодер я, что ли, кошек душить? Я его передам в надежные руки. А тебе потом расскажу.
— Макарыч, давай-ка я завтра домой схожу, а тебе сейчас с этим Марукиным помогу разобраться.
— И то верно, — согласился смотритель, — а с утреца к своим сходи — предупреди, что едешь в дальнюю командировку. Чтобы не бросались тебя искать.
— Так мы далеко поедем? За твоим резервным вариантом? — спросил Костя.
— Недалеко, Костя. Но, возможно, надолго. А сейчас — давай-ка за Марукина примемся!
* * *
Зинаида и Сан Саныч с дорожной сумкой подошли к калитке дома, где жила Захаровна. Сверив адрес с газетной вырезкой, которую они взяли с собой, они постучали в дверь и зашли в дом.Хозяйка, Захаровна, оказалась женщиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти.
— Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие! — сказала она.
— Мы, это… по объявлению… — неуверенно начала Зинаида.
Захаровна закивала:
— Знаю, знаю, что по объявлению, все ко мне приезжают — либо по объявлению, либо по рассказам других, тех, кого я уже вылечила-исцелила… Вы, собственно, подправить здоровье, правильно? Оба лечиться будете?
Сан Саныч и Зинаида переглянулись — они были несколько растеряны от напора целительницы.
— Нет, нет, я только сопровождающий, — возразил Сан Саныч.
Захаровна внимательно посмотрела на Зинаиду, и что-то мелькнуло в ее взгляде, как будто лицо Зинаиды показалось ей знакомым. Зинаида ответила таким же внимательным взглядом. Захаровна уточнила:
— Значит, болеете вы? Что ж, располагайтесь. И больным, и сопровождающим — всем я рада, всем места хватит.
— Что-то мне лицо ваше кажется знакомым… — продолжала разглядывать ее Зинаида.
Захаровна махнула рукой;
— Это так часто бывает. Многие мне говорят так. Она пригласила Зинаиду и Сан Саныча к накрытому столу:
— Кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Еда моя тоже целительная…
— И тоже входит в стоимость лечения? — догадливо спросил Сан Саныч.
Захаровна подмигнула:
— А как же, — она достала бутылочку, но Сан Саныч запротестовал:
— Э, нет, это лишнее. Мы от давления приехали лечиться, а не выпивать!
— А это и есть лекарство. Тебе, милый человек, если ты такой принципиальный, я не наливаю. А супруге твоей пять капель необходимо для поднятия тонуса.
Зинаида с опаской смотрела на бутылку:
— Точно — необходимо?
— Точно, точно. У меня все лечебное, на травках-муравках настоянное. Как раз от давления помогает, — заверила ее Захаровна.
Сан Саныч скептически заявил:
— Так мы могли и дома лечиться, у нас в погребке, а не ехать за тридевять земель!
— Саныч, не позорь меня, эта женщина знает, что говорит! Я ей верю, Саныч! — пристыдила его Зинаида.
Захаровна подмигнула Зинаиде:
— А у супруга твоего имеется какая-нибудь болезнь?
— Имеется. Повышенная тяга к морю в хронической форме. Он моряк, — сообщила Зинаида.
Захаровна шутливо подняла руки:
— Ну, это я не лечу, здесь я бессильна!
Все рассмеялись. Зинаида выпила капелек и расслабилась:
— Ох и хорошо у тебя тут, Захаровна! И воздух чистый, и продукты… И капельки твои волшебные.
— Ага, именно капельки, — отозвался Сан Саныч.
Зинаида вышла из-за стола, обошла горницу, рассматривая фотографии на стенах. Среди них были фотографии Захаровны в больничном халате с маленькими ребятишками.
Зинаида удивленно подняла брови:
— Смотрю я, много у тебя детей, целительница. Все твои? И сколько их?
— Не одна сотня наберется, — гордо сказала та. Зинаида повернулась к ней:
— Как это?
— Так я раньше в родильном доме акушеркой работала.
— Точно! — воскликнула Зинаида. — Я вспомнила! Откуда, я думаю, мне твое лицо знакомо? В нашем городе?
В вашем, в вашем, — закивала Захаровна, — многим детишкам помогла на этот свет появиться, а потом решила и взрослым помогать, народными способами.
— Да, да… когда же ты уехала? — спросила Зинаида.
— Давно… Лет пятнадцать-двадцать назад… Зинаида смотрела на Захаровну, что-то мучительно вспоминая.
* * *
Полина и Буравин вернулись домой. Полина прошла первая и устало упала на диван. Буравин присел рядом:— Устала? Сердишься еще?
— Устала — да, но уже не сержусь. Спасибо Маше с Алешей, они оказались мудрее нас, — умиротворенно сказала Полина.
Буравин согласился:
— Да, точно. Спасибо им.
— Ох, я чувствую, что скоро станем мы бабушкой и дедушкой! — весело посмотрела на Виктора Полина.
Он хмыкнул:
— А что? Неплохо. Но ведь мы еще можем и своего родить!
* * *
Катю мучила сильная тошнота. Она вернулась из ванной, кутаясь в халат, и присела на кровати, прислушиваясь к себе, готовая в любую минуту снова кинуться в ванную.— Что, дочка, опять тошнит? — сочувственно спросила Таисия. — Ну хочешь, я никуда не пойду?
— Нет, мама. Иди. Мне легче не станет оттого, что ты будешь рядом кудахтать, — невесело ответила Катя. — Я уже большая и сама почти мама.
— Для меня ты всегда маленькая дочка, — улыбнулась Таисия. — Но мне действительно нужно сходить к Кириллу Леонидовичу и узнать насчет решения тендерной комиссии.
— Ты думаешь, что можно повлиять на решение в пользу папы? — подняла на нее глаза Катя. — Ты уж пересиль себя, мамочка, не груби Кириллу Леонидовичу.
— А разве я ему грублю? — удивилась Таисия.
— Так же, как я грубила Косте, когда он за мной бегал, — слабо улыбнулась Катя.
— Значит, мне тоже хочется, чтобы Кирилл за мной побегал, — сделала вывод Таисия.
— Я вижу — ты в него влюблена, — раскрыла мамин секрет Катя.
— Нет. Нет и нет, — повторила Таисия.
— Да, да и да. Не спорь со мной, а то меня еще больше затошнит, — шутливо пригрозила Катя.
— Ну-ну, не шантажируй меня своим токсикозом, — мирно попросила Таисия. — Он от меня не зависит.
— Зависит. Врач сказал, что мне стрессы противопоказаны.
Таисия встала и начала собираться. Катя напутствовала ее:
— Кирилл Леонидович — интересный мужчина. И если ты закрутишь с ним роман, то, возможно, забудешь папу и успокоишься.
— Ты хочешь, чтобы я забыла папу? — удивилась Таисия.
— Я хочу, чтобы ты перестала питать иллюзии, — уточнила Катя. — Папа — это твое прошлое. А вице-мэр может быть будущим.
— Ох, Катька, боюсь, что Кирилл — тоже прошлое.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Катя.
— Ничего, ничего, все нормально! — заторопилась Таисия. — А насчет твоего папы — мне к нему тоже надо зайти. Мне интересно, учитывал ли он размер материальной помощи нам в связи с возможной победой в тендере.
— Наверное, но он не любит делить шкуру неубитого медведя.
— Зато мне важно планировать расходы заранее! — сказала Таисия, беря сумочку и выходя из дома.
Когда мать ушла, Катя села перед зеркалом и стала себя рассматривать, все больше и больше мрачнея. Ничего хорошего, с ее точки зрения, зеркало не отражало. Но от этих вредных для беременной мыслей Катю отвлек звонок в дверь.
Катя открыла — на пороге стоял Костя.
— Ой, Костя, — кинулась к нему Катя.
— Не ждала? — холодно спросил Костя. Катя замахала руками:
— Что ты. Наоборот. Очень ждала. Проходи, пожалуйста. Боже мой, ты так внезапно пропадаешь и появляешься без предупреждения!
— Тебя надо предупреждать звонком? Или письменно? — пристально посмотрел на нее Костя.
— Где ты пропадал, Костя? Объясни, пожалуйста!
— А ты мне ничего не хочешь объяснить? — спросил Костя.
Ему не нравилось, что Катя его обманывает. Катя поняла, о чем он спрашивает, и решила, что пора рассказать о беременности.
— Костя, я давно хотела тебе сказать… — начала она.
— Но все никак не могла найти подходящего повода, — перебил ее Костя.
— Неправда. Повод был, но это же не просто разговор, это очень важный разговор, а ты приходишь редко, ненадолго…
— Да, и в эти редкие и недолгие визиты успеваю узнать по телефону, что моя невеста беременна, — кипятился Костя. — И, разумеется, не от меня…
— Костя! Не надо меня так сверлить глазами! — воскликнула Катя. А делать из меня идиота можно? Я понимаю, почему у тебя не было, видите ли, времени поговорить со мной о твоем интересном положении! Ты дожидалась момента, когда можно было бы все свалить на меня, так? Ты и в постель меня затащила не потому, что вдруг воспылала такой любовью. Нет! Просто в один прекрасный момент ты поняла, что ждешь ребенка от Алешки. И решила выдать его за моего!
— Да, но… — робко подала голос Катя. Костя не дал ей говорить:
— Да! Да! А потом уже «но»… Ты притворщица и обманщица, вот ты кто! Посмотри мне в глаза! Если уж врать, то глядя в глаза, понятно?
— Не кричи на меня, пожалуйста. Мне вредно волноваться! — еле сдерживая слезы, Катя ушла в свою комнату, забралась с ногами на диван и загородилась от Кости подушкой.
Костя пошел следом, продолжая свою гневную речь:
— Неужели ты думала, дорогая, что напала на такого простачка, который позволит обвести себя вокруг пальца, а потом еще будет благодарен?
— Костя, послушай… Но ты сам когда-то мне обещал, что возьмешь меня замуж, даже зная, что я жду ребенка от Алеши!
— Тебе напомнить, что это был за момент? Во-первых, ты говорила о своей беременности, чтобы заполучить Лешку, во-вторых, ты тогда от меня ничего не скрывала… Стоп, — Костя неожиданно сообразил, — так что получается — ты сначала придумала про беременность, а потом поняла, что на самом деле беременна? И ты узнала об этом недавно?
— Именно так, — всхлипнула Катя, — недавно. Ну я не очень опытный человек в этих вопросах и сразу не спохватилась…
— Ты-то неопытный? Зато ты сразу сообразила, что делать со мной в этом случае! Помнишь, я говорил тебе — обязательно узнаю, в чем ты меня обманываешь! Я ведь сразу понял, что твои внезапно вспыхнувшие чувства — неспроста…
— Но… чувства действительно вспыхнули, как ты говоришь. Я не притворяюсь, — убеждала Катя.
— А я тебе не верю!
— Понимаю, я столько раз тебя обманывала, что теперь поверить мне невозможно… Но это правда — я тебя люблю, тебя!
— Я тоже люблю тебя, Катя. И ненавижу. Оказывается, эти два противоположных чувства прекрасно уживаются вместе, — Костя пристально взглянул на Катю.
— Я не знаю, что от тебя ожидать… — прошептала она.
— Не надо ждать ничего хорошего, — угрожающе предупредил Костя.
— Но, может быть, ненависть… растворится?
— Думаю, что первой растворится любовь, — сказал Костя и отвернулся от Кати.
Разговор был тяжелым для обоих. Не зря говорят, что любовь и ненависть ходят рядом, и побеждает то одна, то другая.
— Костя, Костенька… — жалобно протянула Катя. — Я обещаю, что не буду обманывать тебя больше. Я и насчет ребенка не хотела — просто, действительно, не могла собраться с духом…
— Катя, не ври, не ври, пожалуйста! Ты думаешь, я забыл, как ты долго манипулировала мной и моими чувствами? Ты думаешь, я такой же дурачок, каким был раньше? Нет, нет и еще раз нет! Все, Катя, хватит слов. Сейчас, что бы ты мне не говорила, я тебе не верю, не верю, не верю! Мне не удалось быстро найти денег на пышную свадьбу, которая соответствовала бы твоим запросам. Меня не удалось обмануть, сделав меня отцом ребенка родного брата. Ничего не получается, Катерина!
— Но мне не нужно уже пышной свадьбы… — Катя смотрела на него с болью.
Костя иронично наблюдал за ней:
— Не нужно? Неужели? А что сейчас нужно твоему высочеству? Путешествие на острова? Кабриолет пожарного цвета? Эдельвейс с вершины Эльбруса? Что сейчас, что, что?
— Только ты. Только ты мне нужен, — Катя протянула к нему руки.
Но Костя лишь поморщился:
— Прекрати ломать комедию! Ты любишь только себя, Катерина. А еще… деньги. Так что придется тебе искать другого кандидата в мужья — поглупее и побогаче.
— Не нужен мне другой кандидат, никто мне не нужен! — захлебывалась слезами Катя. Костя был непреклонен:
— Я честно хотел соответствовать твоему уровню запросов. Я слишком долго шел к этой цели. Шел, пока не понял, что это тупиковый путь. А если и зарабатывать деньги, Катя, то только ради себя. А ты теперь для меня не стимул.
Катя встала, подошла к Косте и громко закричала:
— Ну сколько тебе повторять! Мне не нужны деньги, Костя! Мне нужен ты!
— А мне не нужна ты. Мне нужны деньги, — Костя, напротив, перешел на ледяной, спокойный, тихий тон. Он дал понять, что разговор закончен и направился к выходу.
— Ты не можешь так просто уйти и оставить меня… — крикнула ему вслед Катя.
— А что ты придумаешь на этот раз? — на ходу спросил Костя. — Весь арсенал женских уловок ты на мне и на моем бедном брате уже испытала. И сейчас мы хотим одного — чтобы ты оставила нас в покое.
— Нас? А при чем здесь Алеша?
— При том, что Алешке не нужен сейчас никакой наследник на стороне. Он любит, любим и собирается жениться на Маше, — жестко сказал Костя.
— Но мне-то что делать? — совсем растерялась Катя.
— Самым лучшим выходом для тебя будет избавиться от ребенка. И избавить нашу семью от своего присутствия в ней, — посоветовал Костя.
— Нет, я не верю, ты не можешь так говорить со мной! — Кате показалась, что она общается с совсем незнакомым человеком.
— Как видишь, могу! — пожал он плечами. Катя стояла потрясенная:
— Костя, но я не могу избавиться от малыша… Даже если бы ты сказал, что такой ценой я могу вернуть тебя…
— Ты меня не вернешь, Катерина, — сухо возразил он. Катя, запинаясь, спросила:
— Как? Ты… ты же сказал, что в тебе есть еще что-то ко мне… капля любви.
— И туча ненависти, — добавил он. Катя сделала последнюю попытку:
— Нет, не уходи, пожалуйста… — Катя бросилась к нему на шею, но Костя довольно грубо оттолкнул ее от себя.
Катя вдруг схватилась за живот, ее лицо исказила боль. Костя фыркнул:
— А, еще одну уловку нашла? Поздравляю, богатая фантазия!
— Нет… я… — Катя не договорила, ей была трудно дышать.
— Сейчас будешь говорить, что волнение повредит ребенку, и давить на мою жалость. Или придумаешь, что я тебя толкнул так сильно, что травмировал. Нет, не притворяйся! Ты здоровая девушка, и ничего с тобой не происходит! — Костя вышел, хлопнув дверью.
Катя побежала за ним:
— Костя, Костя, подожди!
Костя уходил не оборачиваясь. Катя выбежала вслед за ним на улицу, но, пытаясь его догнать, она поскользнулась и со всего размаха упала плашмя на землю.
Подходя к отделению. Буряк заметил, что у порога здания милиции собралась небольшая толпа милиционеров. Стоял гомон, чувствовалось волнение. Следователь ускорил шаг, подошел к толпе:
— Что тут произошло с утра пораньше?
— А вы сами посмотрите, Григорий Тимофеевич! — выкрикнули из толпы.
Толпа расступилась, и следователь увидел связанного по рукам и ногам Марукина с кляпом во рту. К рукам Марукина был привязан конверт, на котором крупными буквами написано: «Следователю Буряку». Следователь склонился к Марукину, тот начал яростно мычать. Следователь освободил конверт, открыл и прочитал вслух первые строчки: «Я, Михаил Родь, хочу довести до следствия следующие факты из биографии Юры Марукина…»
Милиционеры начали хохотать. Марукин возмущенно мычал.
— Ну что, коллега? Открыть тебе рот, чтобы попытался оправдаться? — поинтересовался следователь.
* * *
Алеша зашел в палату и застал Андрея в позе лотоса:— Привет! Я пришел навестить тяжелобольного, а он…
— А тяжелобольной живее всех живых, — рассмеялся Андрей и жестом предложил Алеше сесть рядом.
— Как ты? Мне говорили, что у тебя серьезное сотрясение, — спросил Леша.
— А, ерунда. Замечательно! Надо выписываться отсюда поскорее. В первые сутки голова болела, а сейчас все нормально. Прошло, — отмахнулся Андрей.
— Само прошло? — уточнил Алеша.
— Да нет, не совсем, — покачал головой Андрей. — Маша надо мной немножко поколдовала.
— Маша — да… Она необыкновенная. Вернее, у нее способности необыкновенные.
Андрей поддержал: