Страница:
— Ты прости меня, я вчера был неправ.
— Ничего, я тоже погорячилась, — улыбнулась Полина. — Нервы у всех на пределе.
— Я увидел синяки на твоих руках, — у Буравина заиграли желваки, — и меня это просто взбесило…
Полина понимала, что Буравин прав.
— Я сама не знаю, что делать. Борис одержим. С ним стало невозможно разговаривать, — пожаловалась она.
— Так ты и не разговаривай! — посоветовал Буравин. — Предоставь это мне!
— Ох, Виктор, ты снова начинаешь!
— Подожди, Полина, не заводись, — стал успокаивать Буравин вспыхнувшую Полину.
— Ну как ты не можешь понять, Витя? — втолковывала она, — там мои дети.
— Но вчера же ты ходила не к детям.
— Вчера мне надо было поговорить с Борисом об Ирине.
Буравин как-то сразу переключился на другую волну:
— А что с Ириной?
— Ничего хорошего, Виктор.
— Понятно, в тюрьме всем плохо.
— Она не все, она моя сестра, — напомнила Полина.
— Чем мы можем ей помочь? — сочувственно спросил Буравин.
— Боюсь, что уже ничем. Ее депортируют в Якутию.
— Ирину депортируют? — Буравин удивился. — В Мирный?
— Да, и будут там судить. А она не хочет, чтобы Борис ей помогал.
— А чем он может ей помочь, Полина?
— Да всем, чем угодно. Сочувствием, деньгами, — Полина решила рассказать Буравину всю правду. — Он готов ехать за ней в Мирный, жениться и ждать ее освобождения. Ты представляешь?
— С трудом. Прямо как декабристка, — не удержался от ироничного тона Буравин. — Вернее, декабрист. Там наоборот: женщины за мужчинами отправлялись в холодные края.
— Ну что ты иронизируешь? Она отказывается от его помощи, — грустно заметила Полина.
— Вот ее я могу понять. Я не верю в продуманность его решения. По-моему, оно было принято тебе назло.
— Неважно, — махнула рукой Полина. — Но после ее отказа Борис лишается личного стимула в жизни, это ты понимаешь?
— Да. Понимаю, что теперь он точно не оставит нас в покое.
Похоже, что Полину это не пугало:
— Пойми, Витя, нельзя думать только о себе. Вокруг нас близкие люди, они имеют право на счастье не меньше нас.
— Я сочувствую Ирине. Но я не представляю, чем я лично могу ей помочь! Кроме регулярных денежных переводов, для поддержки духа в теле…
— Дело не только в деньгах. Может, поговорить с Буряком? — хваталась за соломинку Полина/ — Как-то решить, чтоб ее не депортировали, чтобы ее здесь судили. Она ведь отсюда родом.
— А алмазы похитила в Якутии. Сложная ситуация, — заметил Буравин.
Полина настаивала:
— Так ты поговоришь с Буряком?
— Нет, это не его уровень, — отказался от такого варианта Буравин. — Он не решает такие проблемы. Депортация — это международные отношения.
— Тогда с Кириллом, он же вице-мэр, — вспомнила Полина.
— С Кириллом? — пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Буравин. — Он достаточно опытный политик. Но у нас с ним не слишком приятельские отношения…
— Это неважно. Поезжай к нему прямо сейчас, нельзя терять ни минуты, — потребовала Полина.
— Сейчас не получится. Его нет в мэрии. Он готовится к юбилею, — сообщил Буравин.
Но Полина не собиралась отказываться от своей просьбы:
— Значит, пойди к нему домой, в ресторан… Он же приглашал тебя? Заодно поздравишь его от нас.
— Да, приглашал, только я идти не собирался. Там же будет Борис.
— Ну и что с того? Он тебя не съест, — улыбнулась Полина.
— Он-то не съест, но я могу не сдержаться и при всех дать ему по физиономии, — мрачно сообщил Буравин.
Улыбка сползла с лица Полины:
— Только этого еще не хватало. Тогда лучше не ходи… Но придумай, как встретиться с Кириллом.
— Хорошо. Я обязательно встречусь с ним. Обещаю. Понимая, что Буравин сдержит слово, Полина прекратила разговор и засобиралась на работу:
— Хорошо, Виктор. Ну, я побежала. Алешка ждет меня.
По дороге на работу Полина задумалась уже о другом. Как-то складываются отношения между Алешей и Машей? Она многое сделала для того, чтобы они встретились и, возможно, нашли дорогу к примирению. Но, с другой стороны, Полина понимала, что эта дорога теперь достаточно длинная.
— Машенька, как ты себя сегодня чувствуешь? — осторожно поинтересовался Сан Саныч у Маши.
— Нормально.
— Это хорошо. Это меня успокаивает.
— Сан Саныч, можешь не волноваться! Вчерашнее не повторится, — пообещала Маша.
— Как вспомню, так вздрогну, — признался Сан Саныч. — Бутыли с вином взрывались прямо как гранаты!
Маша смутилась, чувствуя себя виноватой:
— Я не хотела, честное слово.
— Я тебе верю, Машенька. Но, согласись, у тебя какие-то странные способности.
— Да, мне иногда тоже так кажется, — согласилась Маша. — Мне плохо — и вокруг катастрофа…
Сан Саныч вдруг о чем-то догадался.
— И что, ты не можешь контролировать свои способности? — спросил он.
— К сожалению, не всегда, — кивнула Маша.
— Я, конечно, в эту мистику мало верю, но знаю наверняка: когда женщина в гневе, она может такого натворить… — Сан Саныч даже зажмурился, представляя себе это.
— Наверное, не всякая, Сан Саныч. Бывают рассудительные и выдержанные женщины, — задумчиво сказала Маша.
— Что-то не встречал я таких, — улыбнулся Сан Саныч.
— А бабушка? — напомнила Маша.
— У! В тихом омуте… — лукаво протянул Сан Саныч.
Маша удивилась:
— Не может быть!
— Ты не знаешь, Зинаида по молодости так бушевала, аж гай шумел… Огонь! Один взгляд чего стоил — испепелял парней на месте.
Маша подперла щеку рукой и мечтательно спросила:
— Сан Саныч, а ты ее сразу полюбил?
— С первого взгляда, Машенька, — признался Сан Саныч. — Только взглянула — и сразила моряка наповал.
— Почему же вы не поженились?
— Почему? Быть женой моряка — тяжелая доля. Они ж больные люди.
— Что же это за болезнь такая? — поинтересовалась Маша.
— Море, Машенька. Заболеваешь хронически в детстве — и на всю жизнь. Кажется, что ничего важнее быть не может.
— Понятно. Ты — в море, а бабушка не хотела вечно ждать.
Сан Саныч покачал головой:
— Не совсем так.
— Почему же она не вышла за тебя замуж? — спросила Маша.
— Боялась моря. У Зинаиды с ним свои счеты.
— Это какая-то тайна? Сан Саныч, расскажи, — Маше было очень интересно узнать о молодости Зинаиды.
— До того как мы с ней встретились, был у нее жених, — начал Сан Саныч.
— Правда? И с ним что-то случилось?
— Случилось, — подтвердил Сан Саныч. — Во время шторма в Бискайском заливе смыло волной за борт. Искали его двое суток, но так и не нашли.
— Вот почему бабушка так не любит море, — грустно сказала Маша.
— Только море тут ни при чем, — насупился Сан Саныч. — Этот парень крепко любил выпить.
— А ты его знал, Сан Саныч?
— Лично не знал, но ребята рассказывали, что и в тот вечер он был под градусом.
— А бабушка об этом знает?
— Нет, кто ж ей такое скажет. У него фамилия была роковая — Смирнов. В любом заграничном порту он имел бесплатную выпивку.
— Его все угощали? — удивилась Маша. Сан Саныч открыл секрет Смирнова:
— Он заходил в фирменный магазин «Смирнофф», показывал паспорт моряка и получал пузырек водки. Только за свою фамилию. Вот так.
Маша помолчала, а потом сказала:
— Жалко бабушку. Она боялась, что и тебя море заберет?
— Не то слово. Каких только талисманов она не дарила мне перед рейсом, — вспоминал Сан Саныч. — А все равно…
— Все равно боялась? — перебила его Маша.
— Каждый раз провожала меня так, будто хоронила, — подтвердил Сан Саныч.
Тут Маша подумала о другом:
— А когда я появилась, ты помнишь? Как это было?
— Ты лучше у Зинаиды спроси. Я помню, что ушел в рейс — Зинаида была одна, а вернулся — у нее уже ты.
— Прямо как в сказке, — улыбнулась Маша.
— Это в сказке, как в жизни, Машенька, — поправил ее Сан Саныч.
— Странно так — мужа у бабушки не было, за тебя замуж пойти побоялась, а меня решила взять?
— Зинаида мне сказала тогда: я хотела девочку, я ее и получила. Ребенок — это не муж, в море не уйдет.
— Да, одни загадки, — подвела итог Маша".
— А ты не разгадывай их заранее, — посоветовал Сан Саныч. — Все тайное когда-нибудь становится явным.
Маша послушно согласилась:
— Хорошо, не буду.
И тут Сан Саныч подошел к тому, что его волновало больше остального:
— Машенька, ты меня прости, это, наверное, не мое дело… Что у вас с Алешкой вышло?
Маша вздохнула:
— Мы с Алешей не понимаем друг друга.
— Понять другого человека всегда трудней, чем решить, что ты его не сможешь понять. Главное, не делать поспешных выводов. Вы оба еще так молоды…
Только Сан Саныч собрался развить свою мысль, как в дверь постучали. Зашел Андрей в парадном костюме, который очень ему шел.
— Добрый день, не помешал? — спросил он.
— Ой, Сан Саныч, я совсем забыла, — подскочила Маша. — Мы же с Андреем идем в гости к Кириллу Леонидовичу.
— Я слыхал, у него юбилей, — Сан Саныч был недоволен тем, что их разговор прервали.
Но Маша как раз была этому рада:
— Мы так заговорились — все вылетело из головы. Еще цветы надо купить по дороге.
— Передавайте ему мои наилучшие пожелания… — сказал Сан Саныч, провожая Машу и Андрея до дверей.
Он закрыл дверь и вздохнул. Не поговорили!
— Поздравляю, Кирюша! Как замечательно, что я могу поздравить тебя первой, — сказала она, обнимая его и целуя.
— Я счастлив, что это так, — улыбнулся Кирилл.
— Тебе нравится мой подарок? — спросила Руслана, заранее зная ответ.
— Спасибо, это мой любимый одеколон, — Кирилл был действительно рад.
— Я знала об этом. Но это еще не все. Я приготовила тебе нечто более весомое, — сказала Руслана и протянула мужу папку с договором Самойлова. По договору Кирилл получал 50% прибыли.
Ты что, с ума сошла, Руслана? — возмутился Кирилл, читая договор. — Я же не участвую в подобных сделках! Я политик, а не… спекулянт какой-то!
Руслана не ожидала такой реакции, она даже растерялась:
— Я хотела… Я думала…
Но Кирилл уже понимал, чьих это рук дело:
— Я же ему ясно сказал «нет», так он через тебя решил действовать!
Кирилл порвал договор и в гневе сказал:
— Спасибо, милая, отличный подарок! Как ты могла?!
Руслана уже пришла в себя.
— Не надо на меня кричать, я не глухая! — остановила она мужа.
— Да, Руслана, ты не глухая, ты — глупая.
— Ах, я глупая?! Пока ты болел, я не была глупой. И ты не разговаривал со мной в таком тоне.
Кирилл все никак не мог успокоиться:
— Но как ты могла взять у Самойлова этот договор?
— Вот так и взяла, — уже спокойным тоном ответила жена. — Он сказал, что ты будешь рад такому подарку.
— Счастлив, дальше некуда… — хмуро пробурчал Кирилл.
— Но я же не знала, что это противозаконно! — Руслана не хотела ссоры с мужем.
— Ну хорошо, прости, что я накричал на тебя, — взял себя в руки Кирилл. — Твоей вины тут нет.
— Ничего, зато видно, что ты действительно выздоровел — кричишь громко, — улыбнулась Руслана.
— И во многом благодаря тебе, — поддержал ее шутливый тон Кирилл. — Давай-ка лучше уточним список гостей.
— Давай, — с удовольствием согласилась Руслана. Список был длинным. Наконец Кирилл дошел до Машиного имени.
— Маша обещала прийти с молодым человеком, — сообщил он. — Буравин сказал, что его не будет… А вот Таисия, я думаю, придет.
— Почему ты так думаешь? — встрепенулась жена. — Ко мне же на день рождения она не приходила.
— Да? Точно. Наверное, и ко мне не придет… Так, Гриша Буряк… Надо позвонить ему.
Кирилл взял трубку и набрал номер:
— Григорий Тимофеич, привет, надеюсь, ты будешь у меня на юбилее?
— Привет, привет, юбиляр! — откликнулся следователь. — Ты прости, Кирилл Леонидыч, не смогу, дел по горло.
— Дела подождут, Гриша. Я бы очень хотел тебя видеть.
— Я буду с вами незримо, — пообещал Буряк.
— Интересно, это как? — уточнил Кирилл.
— Держи включенной «Черноморскую волну» — я передам тебе поздравление по радио, песню нашей молодости.
— Спасибо, дружище. Обязательно буду ждать песню. Но лучше приходи сам. Вместе споем.
Буряк был последним в списке. Кирилл Леонидович отложил бумаги, раскрыл только что подаренный ему одеколон.
— Прекрасный запах, мой любимый, — словно что-то вспоминая, заметил он.
— Я надеюсь, ты идешь со мной на день рождения к Кириллу Леонидовичу?
— Конечно, я приду, — согласился Алеша. — Но попозже. Встретимся прямо там.
Самойлову это не понравилось, у него были планы, и их надо было выполнить до прихода гостей.
— Сынок, надо как раз пораньше прийти. До появления остальных.
— К чему такая спешка, папа?
— Мы должны с ним поговорить о тендере. Ты что, забыл?
— Я все помню. Но я уже маме пообещал встретиться с ней. Она будет ждать.
Самойлов насторожился:
— Это так срочно и необходимо?
— Да, — подтвердил Алеша. — Надо отдать ей ключи от кельи.
— Отдашь потом, — предложил Самойлов. Алеша не согласился:
— Она не сможет попасть на работу!
— Наш бизнес важнее, Алеша.
Но Алеша понимал отца больше, чем он себя понимал сам.
— Папа, скажи честно, почему ты не хочешь, чтобы я встречался с мамой?
— Понимаешь, сынок, — вздохнул Самойлов, — мне кажется, она будет настраивать тебя против меня.
— А я не настроюсь. Глупости какие. И вообще, зачем ей ссорить нас? Ведь нет для этого причин?
Алеша ждал ответа, но поскольку его не было, то он забеспокоился:
— Или есть?
— Нет, что ты, — как-то суетливо ответил Самойлов, — нет никаких причин.
— Вот и хорошо, — обрадовался Алексей. — Я обещаю тебе не задерживаться. Отдам маме ключи и сразу к Кириллу Леонидовичу. О'кей?
— О'кей, о'кей, — грустно кивнул Самойлов. Когда Алексей ушел, Самойлов достал бутылочку текилы, привычным движением открыл ее, щедрой рукой налил себе полную рюмку и выпил. Потом пододвинул к себе тарелку с бутербродами и стал закусывать. Он боялся, что Полина расскажет сыну о его безобразной выходке. Спеша заглушить волнение, он снова налил себе рюмку и выпил, уже не закусывая. После этого он прислушался к себе, призывая алкоголь действовать побыстрее.
— Костяш, долго меня не было? — хриплым голосом поинтересовался смотритель.
— Со вчерашнего вечера.
— Ничего не помню, — смотритель потер лоб. — В башке, как в тумане без маяка.
— У тебя сильный жар был, Макарыч. Сейчас вроде спадает.
Смотритель попытался подняться, но тут же охнул и, схватившись за раненный бок, снова лег.
— Болит, зараза, — поморщился он.
— Рана воспалилась, — объяснил Костя. — Это очень опасно. Тебе надо отлежаться.
— Некогда отлеживаться, сынок. Надо срочно доставать сундук со дна.
— А как его достанешь, если он придавлен обломком катера? — грустно спросил Костя.
— Как говорят в Одессе, Костяш, надо попробовать подпрыгнуть выше себя.
— Я пытался, ничего не вышло, — напомнил Костя.
— Не горюй, парень. Зато теперь выйдет.
— Я не Шварценеггер. Я не сдвину этот обломок.
— И не надо. Мы пойдем другим путем. Я уже все придумал.
— Что ты придумал, Макарыч? — заинтересовался Костя.
— Водолазом ты уже был, испытал острые ощущения?
— На всю жизнь хватит адреналина, — признался Костя.
— Теперь, Костят, будешь ты у нас сапером, — загадочно сказал смотритель.
— Сапером?
— Точно, — подтвердил смотритель. — Мы достанем взрывчатку. Ею рванем этот обломок катера.
— Где ж мы ее достанем?
У смотрителя действительно был четкий план.
— Я тебе все покажу. Есть одно местечко в катакомбах.
— Макарыч, ты же только пришел в себя, — заволновался Костя. — Какие катакомбы?
— Ерунда, еще немного отлежусь — и двинем в путь.
— И как мы достанем взрывчатку?
— Не мы, а ты. Ты, Костяш, и достанешь, — уточнил смотритель. — Из мины.
— Из мины? Ты думаешь, я смогу? — Костя с удивлением смотрел на смотрителя.
— Я бы и сам достал, но у меня руки будут дрожать в таком состоянии.
— А у меня не будут?
— Там ничего сложного, — заверил Костю смотритель. — Главное — четко выполнять мои инструкции.
— А если я ошибусь? — Косте идея явно не нравилась.
— Ты же знаешь, что сапер ошибается только один раз, — вздохнул смотритель.
— Ты собралась куда-то? — поинтересовалась Таисия.
— Да, есть у меня одно дело, — ответила Катя. — А ты чего такая счастливая, мама?
— Настроение хорошее, — улыбнулась Таисия. — У тебя, надеюсь, тоже?
— Пока еще не поняла, — сказала Катя, поглядывая на себя в зеркало, потом повернулась к Таисии и спросила: — Это что, парфюм?
— Да, мужской одеколон. Очень дорогой, кстати. Катя взяла коробочку, открыла ее и принюхалась:
— Запах модный. Но зачем тебе мужской одеколон?
— Я иду сегодня на день рождения к Кириллу Леонидовичу.
— Это муж Русланы? — уточнила Катя.
— Это вице-мэр нашего города и мой старинный друг, — тихо сказала Таисия.
— Старинный? — заинтересовалась Катя.
— Ну да…
— И ты хочешь подарить ему одеколон.
— А почему бы и нет?
— Но это же очень интимный подарок, — поделилась своими сомнениями Катя. — А ты что, знаешь его вкус? Ведь если женщина дарит мужчине одеколон — это что-то означает.
— Ничего это не означает, — поспешно ответила Таисия, забирая у Кати коробочку и закрывая ее. — Просто хороший подарок хорошему человеку.
— Нет, это подозрительно, — не успокаивалась Катя. — Ты что-то скрываешь от меня.
— Не морочь мне голову, ничего я от тебя не скрываю, — отмахнулась от дочери Таисия.
— Почему ты вообще решила идти к нему на юбилей? — возмутилась Катя.
— Ты забыла, что Руслана — моя подруга?
— Но к Руслане на день рождения ты не пошла. А к ее мужу бежишь, сияешь вся! — Катя даже забыла, что спешила на радиостанцию, так ее задел этот разговор.
— Что это за допрос ты мне устроила, дочь? — поинтересовалась Таисия. — Кажется, ты куда-то собиралась?
— Успею. И никакой не допрос. Просто интересно — ты идешь к Кириллу Леонидовичу. Он тебе почему-то дороже подруги.
Таисия перешла к встречным активным действиям.
— Все, — сказала она. — Закрыли тему. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Тебя не тошнит?
— Немного, — призналась Катя, — но жить можно.
— Ты вот вчера так пела хорошо, это очень полезно для легких. Не хочешь попеть еще? Я бы с удовольствием послушала.
— Подожди, мама, ты меня еще услышишь, — пообещала Катя.
— В каком смысле?
— В том смысле, что и ты меня услышишь, и все остальные! — она чмокнула Таисию в щеку и поспешила на радиостанцию.
— Ну, как вы с Машей поговорили? Надеюсь, мои усилия не пропали даром?
— Ты зря старалась, мама, — грустно ответил Алеша. — Благими намерениями вымощена дорога в ад.
— Неужели вы не помирились? — огорчилась Полина.
— Нет, Маша не готова к примирению. И хватит об этом, мама! — попросил Алеша.
Но Полина все-таки решила продолжить этот разговор:
— Тогда, может быть, ты послушаешь меня как мать…
— Нет, нет! — возразил Алеша. — Лучше бы ты меня своим примером воспитывала.
— О чем ты говоришь, Алеша?!
— Как будто ты не понимаешь! После того что ты сделала с отцом, я знаю, что меня ты ничему не можешь научить, — жестко сказал Алеша.
— Почему, почему все сочувствуют только Самойлову? — спросила Полина.
— Потому что не отец тебя бросил, а ты ушла к другому, — объяснил сын. — И не надо его так холодно называть, по фамилии. Я тоже Самойлов. И ты…
— Ладно, я по привычке…
— Приходишь и издеваешься над ним по привычке? — спросил Алеша.
— Я издеваюсь? — удивилась Полина. — Да ты что?!
— Конечно, — подтвердил Алеша. — Он даже боялся меня к тебе отпускать. Не знаю, что ты там ему сказала.
— Вот именно, что не знаешь, — с горечью заметила Полина. — Ты не знаешь, как оскорбительно он вел себя со мной. Что он говорил мне.
— Да я удивляюсь, что он вообще может с тобой разговаривать после всего.
— После чего?
— После того, как он двадцать пять лет чувствовал, что ты не любишь его, обманываешь, притворяешься!
— Да, я виновата в том, что раньше не ушла от него, — согласилась Полина. — Я отравила жизнь и ему, и себе. Теперь я понимаю, что ничего хорошего в нашем супружестве не было.
В голосе у Алексея появилась обида:
— Совсем-совсем ничего? А я, а Костя — это, по-твоему, ничего?
— Не надо понимать все так буквально, Алеша, — возразила ему мать.
— А как мне тебя понимать? Как?
— Я лишь сказала, что моя жизнь с твоим отцом была ошибкой.
— Но эта жизнь связана с жизнью моей и Костиной. Значит, и мы с ним — твои ошибки?
— Ты меня не хочешь понять. Я имела в виду совсем другое, — вздохнула Полина.
— Но ведь если б не было отца, не было бы и нас с Костей.
— Были бы, — заверила сына Полина. — Вы были бы обязательно.
— Как это, мама?
— Может быть, вы были бы… немного другими.
— Немного другими?.. Такими, как Катя? Не надо, — Алеша даже замотал головой. — Я бы не хотел быть похожим на Буравина.
— Ты знаешь, а мне иногда кажется, что я воспитала тебя так, словно ты его сын, — продолжала Полина, не замечая его слов.
— Ну спасибо.
— И на Виктора ты даже больше похож, чем на собственного отца, — сказала Полина, задумчиво глядя на Алешу.
— Мне неприятно, мама, что ты так говоришь. Я не хочу быть похожим на Буравина. И вообще — это абсурд какой-то.
— Я говорю о том, что есть. А ты меня не понимаешь.
— Это ты не понимаешь, — возразил Алексей. — Я твой сын, и сын своего отца. Пятьдесят один процент от него, а сорок девять — от тебя. И меня невозможно воспринимать по частям. И говорить: а ты мог быть сыном другого… Нет! Я бы вообще не появился на свет! И мне сейчас больно слышать, что вся прошлая жизнь — ошибка.
— Однако отцу ты сочувствуешь, а меня только обвиняешь, — Полина надеялась на иное отношение к себе со стороны сына.
— Потому что это ты разрушила нашу семью, мама. И я на стороне отца.
— А то, что мы с Виктором любили друг друга всю жизнь, никого не волнует? — спросила Полина.
— Не волнует, — подтвердил сын. — Когда у тебя появилась семья, дети, Буравин должен был отступить навсегда. Забыть о тебе. .
— Хорошо. Тогда скажи мне, вы с Машей по-прежнему в ссоре? — неожиданно спросила Полина.
— Я тебе уже говорил. Но при чем здесь Маша? — не понимал маму Алексей.
— А если она сейчас выйдет замуж за другого и родит ему ребенка, ты забудешь о ней навсегда?
— О чем ты говоришь, мама? — вспыхнул Алеша. Полина внимательно присмотрелась к сыну и спросила:
— Если появится кандидат на твое место, что ты сделаешь? Запретишь себе ее любить?
Алеша оторопел:
— Какой кандидат на мое место?
— Но ты же понимаешь, что такая девушка, как Маша, долго одна не останется? — ответила вопросом на вопрос Полина.
— Ты сказала — кандидат? Кто конкретно? — Алеша сжал кулаки.
— Я просто предположила, гипотетически.
— Если гипотетически, то не надо сравнивать мою ситуацию со своей.
Полина спросила:
— Ты считаешь, что право любить принадлежит только вам, молодым?
— Да, я так считаю, — не жалея маминых чувств, признался сын. — И я не верю в вашу любовь.
— Как же называются, по-твоему, наши чувства?
— Это просто желание вернуть молодость, забытые ощущения, — предположил Алеша.
— Даже если и так, что в этом плохого?
— Плохо то, что вам плевать на окружающих. Вы с Буравиным думаете только о себе.
Полина вздохнула:
— Когда ты станешь старше, Алеша, ты меня поймешь.
— Никогда я тебя не пойму, — закричал Алеша. — И Костя не поймет. И отец тоже.
Алеша выбежал из комнаты, оставив Полину всю в слезах.
— Ничего, я тоже погорячилась, — улыбнулась Полина. — Нервы у всех на пределе.
— Я увидел синяки на твоих руках, — у Буравина заиграли желваки, — и меня это просто взбесило…
Полина понимала, что Буравин прав.
— Я сама не знаю, что делать. Борис одержим. С ним стало невозможно разговаривать, — пожаловалась она.
— Так ты и не разговаривай! — посоветовал Буравин. — Предоставь это мне!
— Ох, Виктор, ты снова начинаешь!
— Подожди, Полина, не заводись, — стал успокаивать Буравин вспыхнувшую Полину.
— Ну как ты не можешь понять, Витя? — втолковывала она, — там мои дети.
— Но вчера же ты ходила не к детям.
— Вчера мне надо было поговорить с Борисом об Ирине.
Буравин как-то сразу переключился на другую волну:
— А что с Ириной?
— Ничего хорошего, Виктор.
— Понятно, в тюрьме всем плохо.
— Она не все, она моя сестра, — напомнила Полина.
— Чем мы можем ей помочь? — сочувственно спросил Буравин.
— Боюсь, что уже ничем. Ее депортируют в Якутию.
— Ирину депортируют? — Буравин удивился. — В Мирный?
— Да, и будут там судить. А она не хочет, чтобы Борис ей помогал.
— А чем он может ей помочь, Полина?
— Да всем, чем угодно. Сочувствием, деньгами, — Полина решила рассказать Буравину всю правду. — Он готов ехать за ней в Мирный, жениться и ждать ее освобождения. Ты представляешь?
— С трудом. Прямо как декабристка, — не удержался от ироничного тона Буравин. — Вернее, декабрист. Там наоборот: женщины за мужчинами отправлялись в холодные края.
— Ну что ты иронизируешь? Она отказывается от его помощи, — грустно заметила Полина.
— Вот ее я могу понять. Я не верю в продуманность его решения. По-моему, оно было принято тебе назло.
— Неважно, — махнула рукой Полина. — Но после ее отказа Борис лишается личного стимула в жизни, это ты понимаешь?
— Да. Понимаю, что теперь он точно не оставит нас в покое.
Похоже, что Полину это не пугало:
— Пойми, Витя, нельзя думать только о себе. Вокруг нас близкие люди, они имеют право на счастье не меньше нас.
— Я сочувствую Ирине. Но я не представляю, чем я лично могу ей помочь! Кроме регулярных денежных переводов, для поддержки духа в теле…
— Дело не только в деньгах. Может, поговорить с Буряком? — хваталась за соломинку Полина/ — Как-то решить, чтоб ее не депортировали, чтобы ее здесь судили. Она ведь отсюда родом.
— А алмазы похитила в Якутии. Сложная ситуация, — заметил Буравин.
Полина настаивала:
— Так ты поговоришь с Буряком?
— Нет, это не его уровень, — отказался от такого варианта Буравин. — Он не решает такие проблемы. Депортация — это международные отношения.
— Тогда с Кириллом, он же вице-мэр, — вспомнила Полина.
— С Кириллом? — пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Буравин. — Он достаточно опытный политик. Но у нас с ним не слишком приятельские отношения…
— Это неважно. Поезжай к нему прямо сейчас, нельзя терять ни минуты, — потребовала Полина.
— Сейчас не получится. Его нет в мэрии. Он готовится к юбилею, — сообщил Буравин.
Но Полина не собиралась отказываться от своей просьбы:
— Значит, пойди к нему домой, в ресторан… Он же приглашал тебя? Заодно поздравишь его от нас.
— Да, приглашал, только я идти не собирался. Там же будет Борис.
— Ну и что с того? Он тебя не съест, — улыбнулась Полина.
— Он-то не съест, но я могу не сдержаться и при всех дать ему по физиономии, — мрачно сообщил Буравин.
Улыбка сползла с лица Полины:
— Только этого еще не хватало. Тогда лучше не ходи… Но придумай, как встретиться с Кириллом.
— Хорошо. Я обязательно встречусь с ним. Обещаю. Понимая, что Буравин сдержит слово, Полина прекратила разговор и засобиралась на работу:
— Хорошо, Виктор. Ну, я побежала. Алешка ждет меня.
По дороге на работу Полина задумалась уже о другом. Как-то складываются отношения между Алешей и Машей? Она многое сделала для того, чтобы они встретились и, возможно, нашли дорогу к примирению. Но, с другой стороны, Полина понимала, что эта дорога теперь достаточно длинная.
* * *
Тонкая душа Сан Саныча болела за Машу, которой так досталось в последнее время. Ему хотелось поговорить с ней, но не при Зинаиде. Наконец такая минутка выпала.— Машенька, как ты себя сегодня чувствуешь? — осторожно поинтересовался Сан Саныч у Маши.
— Нормально.
— Это хорошо. Это меня успокаивает.
— Сан Саныч, можешь не волноваться! Вчерашнее не повторится, — пообещала Маша.
— Как вспомню, так вздрогну, — признался Сан Саныч. — Бутыли с вином взрывались прямо как гранаты!
Маша смутилась, чувствуя себя виноватой:
— Я не хотела, честное слово.
— Я тебе верю, Машенька. Но, согласись, у тебя какие-то странные способности.
— Да, мне иногда тоже так кажется, — согласилась Маша. — Мне плохо — и вокруг катастрофа…
Сан Саныч вдруг о чем-то догадался.
— И что, ты не можешь контролировать свои способности? — спросил он.
— К сожалению, не всегда, — кивнула Маша.
— Я, конечно, в эту мистику мало верю, но знаю наверняка: когда женщина в гневе, она может такого натворить… — Сан Саныч даже зажмурился, представляя себе это.
— Наверное, не всякая, Сан Саныч. Бывают рассудительные и выдержанные женщины, — задумчиво сказала Маша.
— Что-то не встречал я таких, — улыбнулся Сан Саныч.
— А бабушка? — напомнила Маша.
— У! В тихом омуте… — лукаво протянул Сан Саныч.
Маша удивилась:
— Не может быть!
— Ты не знаешь, Зинаида по молодости так бушевала, аж гай шумел… Огонь! Один взгляд чего стоил — испепелял парней на месте.
Маша подперла щеку рукой и мечтательно спросила:
— Сан Саныч, а ты ее сразу полюбил?
— С первого взгляда, Машенька, — признался Сан Саныч. — Только взглянула — и сразила моряка наповал.
— Почему же вы не поженились?
— Почему? Быть женой моряка — тяжелая доля. Они ж больные люди.
— Что же это за болезнь такая? — поинтересовалась Маша.
— Море, Машенька. Заболеваешь хронически в детстве — и на всю жизнь. Кажется, что ничего важнее быть не может.
— Понятно. Ты — в море, а бабушка не хотела вечно ждать.
Сан Саныч покачал головой:
— Не совсем так.
— Почему же она не вышла за тебя замуж? — спросила Маша.
— Боялась моря. У Зинаиды с ним свои счеты.
— Это какая-то тайна? Сан Саныч, расскажи, — Маше было очень интересно узнать о молодости Зинаиды.
— До того как мы с ней встретились, был у нее жених, — начал Сан Саныч.
— Правда? И с ним что-то случилось?
— Случилось, — подтвердил Сан Саныч. — Во время шторма в Бискайском заливе смыло волной за борт. Искали его двое суток, но так и не нашли.
— Вот почему бабушка так не любит море, — грустно сказала Маша.
— Только море тут ни при чем, — насупился Сан Саныч. — Этот парень крепко любил выпить.
— А ты его знал, Сан Саныч?
— Лично не знал, но ребята рассказывали, что и в тот вечер он был под градусом.
— А бабушка об этом знает?
— Нет, кто ж ей такое скажет. У него фамилия была роковая — Смирнов. В любом заграничном порту он имел бесплатную выпивку.
— Его все угощали? — удивилась Маша. Сан Саныч открыл секрет Смирнова:
— Он заходил в фирменный магазин «Смирнофф», показывал паспорт моряка и получал пузырек водки. Только за свою фамилию. Вот так.
Маша помолчала, а потом сказала:
— Жалко бабушку. Она боялась, что и тебя море заберет?
— Не то слово. Каких только талисманов она не дарила мне перед рейсом, — вспоминал Сан Саныч. — А все равно…
— Все равно боялась? — перебила его Маша.
— Каждый раз провожала меня так, будто хоронила, — подтвердил Сан Саныч.
Тут Маша подумала о другом:
— А когда я появилась, ты помнишь? Как это было?
— Ты лучше у Зинаиды спроси. Я помню, что ушел в рейс — Зинаида была одна, а вернулся — у нее уже ты.
— Прямо как в сказке, — улыбнулась Маша.
— Это в сказке, как в жизни, Машенька, — поправил ее Сан Саныч.
— Странно так — мужа у бабушки не было, за тебя замуж пойти побоялась, а меня решила взять?
— Зинаида мне сказала тогда: я хотела девочку, я ее и получила. Ребенок — это не муж, в море не уйдет.
— Да, одни загадки, — подвела итог Маша".
— А ты не разгадывай их заранее, — посоветовал Сан Саныч. — Все тайное когда-нибудь становится явным.
Маша послушно согласилась:
— Хорошо, не буду.
И тут Сан Саныч подошел к тому, что его волновало больше остального:
— Машенька, ты меня прости, это, наверное, не мое дело… Что у вас с Алешкой вышло?
Маша вздохнула:
— Мы с Алешей не понимаем друг друга.
— Понять другого человека всегда трудней, чем решить, что ты его не сможешь понять. Главное, не делать поспешных выводов. Вы оба еще так молоды…
Только Сан Саныч собрался развить свою мысль, как в дверь постучали. Зашел Андрей в парадном костюме, который очень ему шел.
— Добрый день, не помешал? — спросил он.
— Ой, Сан Саныч, я совсем забыла, — подскочила Маша. — Мы же с Андреем идем в гости к Кириллу Леонидовичу.
— Я слыхал, у него юбилей, — Сан Саныч был недоволен тем, что их разговор прервали.
Но Маша как раз была этому рада:
— Мы так заговорились — все вылетело из головы. Еще цветы надо купить по дороге.
— Передавайте ему мои наилучшие пожелания… — сказал Сан Саныч, провожая Машу и Андрея до дверей.
Он закрыл дверь и вздохнул. Не поговорили!
* * *
Руслана с трепетом отнеслась к юбилею мужа. Уже с утра пораньше она поздравила Кирилла, подарив его любимый и страшно дорогой одеколон.— Поздравляю, Кирюша! Как замечательно, что я могу поздравить тебя первой, — сказала она, обнимая его и целуя.
— Я счастлив, что это так, — улыбнулся Кирилл.
— Тебе нравится мой подарок? — спросила Руслана, заранее зная ответ.
— Спасибо, это мой любимый одеколон, — Кирилл был действительно рад.
— Я знала об этом. Но это еще не все. Я приготовила тебе нечто более весомое, — сказала Руслана и протянула мужу папку с договором Самойлова. По договору Кирилл получал 50% прибыли.
Ты что, с ума сошла, Руслана? — возмутился Кирилл, читая договор. — Я же не участвую в подобных сделках! Я политик, а не… спекулянт какой-то!
Руслана не ожидала такой реакции, она даже растерялась:
— Я хотела… Я думала…
Но Кирилл уже понимал, чьих это рук дело:
— Я же ему ясно сказал «нет», так он через тебя решил действовать!
Кирилл порвал договор и в гневе сказал:
— Спасибо, милая, отличный подарок! Как ты могла?!
Руслана уже пришла в себя.
— Не надо на меня кричать, я не глухая! — остановила она мужа.
— Да, Руслана, ты не глухая, ты — глупая.
— Ах, я глупая?! Пока ты болел, я не была глупой. И ты не разговаривал со мной в таком тоне.
Кирилл все никак не мог успокоиться:
— Но как ты могла взять у Самойлова этот договор?
— Вот так и взяла, — уже спокойным тоном ответила жена. — Он сказал, что ты будешь рад такому подарку.
— Счастлив, дальше некуда… — хмуро пробурчал Кирилл.
— Но я же не знала, что это противозаконно! — Руслана не хотела ссоры с мужем.
— Ну хорошо, прости, что я накричал на тебя, — взял себя в руки Кирилл. — Твоей вины тут нет.
— Ничего, зато видно, что ты действительно выздоровел — кричишь громко, — улыбнулась Руслана.
— И во многом благодаря тебе, — поддержал ее шутливый тон Кирилл. — Давай-ка лучше уточним список гостей.
— Давай, — с удовольствием согласилась Руслана. Список был длинным. Наконец Кирилл дошел до Машиного имени.
— Маша обещала прийти с молодым человеком, — сообщил он. — Буравин сказал, что его не будет… А вот Таисия, я думаю, придет.
— Почему ты так думаешь? — встрепенулась жена. — Ко мне же на день рождения она не приходила.
— Да? Точно. Наверное, и ко мне не придет… Так, Гриша Буряк… Надо позвонить ему.
Кирилл взял трубку и набрал номер:
— Григорий Тимофеич, привет, надеюсь, ты будешь у меня на юбилее?
— Привет, привет, юбиляр! — откликнулся следователь. — Ты прости, Кирилл Леонидыч, не смогу, дел по горло.
— Дела подождут, Гриша. Я бы очень хотел тебя видеть.
— Я буду с вами незримо, — пообещал Буряк.
— Интересно, это как? — уточнил Кирилл.
— Держи включенной «Черноморскую волну» — я передам тебе поздравление по радио, песню нашей молодости.
— Спасибо, дружище. Обязательно буду ждать песню. Но лучше приходи сам. Вместе споем.
Буряк был последним в списке. Кирилл Леонидович отложил бумаги, раскрыл только что подаренный ему одеколон.
— Прекрасный запах, мой любимый, — словно что-то вспоминая, заметил он.
* * *
Самойлов возлагал большие надежды на день рождения Кирилла Леонидовича. Он предполагал, что сможет там решить и деловые вопросы. Но Самойлову хотелось прийти на день рождения не одному, а с сыном. Поэтому уже с утра он напомнил Алексею:— Я надеюсь, ты идешь со мной на день рождения к Кириллу Леонидовичу?
— Конечно, я приду, — согласился Алеша. — Но попозже. Встретимся прямо там.
Самойлову это не понравилось, у него были планы, и их надо было выполнить до прихода гостей.
— Сынок, надо как раз пораньше прийти. До появления остальных.
— К чему такая спешка, папа?
— Мы должны с ним поговорить о тендере. Ты что, забыл?
— Я все помню. Но я уже маме пообещал встретиться с ней. Она будет ждать.
Самойлов насторожился:
— Это так срочно и необходимо?
— Да, — подтвердил Алеша. — Надо отдать ей ключи от кельи.
— Отдашь потом, — предложил Самойлов. Алеша не согласился:
— Она не сможет попасть на работу!
— Наш бизнес важнее, Алеша.
Но Алеша понимал отца больше, чем он себя понимал сам.
— Папа, скажи честно, почему ты не хочешь, чтобы я встречался с мамой?
— Понимаешь, сынок, — вздохнул Самойлов, — мне кажется, она будет настраивать тебя против меня.
— А я не настроюсь. Глупости какие. И вообще, зачем ей ссорить нас? Ведь нет для этого причин?
Алеша ждал ответа, но поскольку его не было, то он забеспокоился:
— Или есть?
— Нет, что ты, — как-то суетливо ответил Самойлов, — нет никаких причин.
— Вот и хорошо, — обрадовался Алексей. — Я обещаю тебе не задерживаться. Отдам маме ключи и сразу к Кириллу Леонидовичу. О'кей?
— О'кей, о'кей, — грустно кивнул Самойлов. Когда Алексей ушел, Самойлов достал бутылочку текилы, привычным движением открыл ее, щедрой рукой налил себе полную рюмку и выпил. Потом пододвинул к себе тарелку с бутербродами и стал закусывать. Он боялся, что Полина расскажет сыну о его безобразной выходке. Спеша заглушить волнение, он снова налил себе рюмку и выпил, уже не закусывая. После этого он прислушался к себе, призывая алкоголь действовать побыстрее.
* * *
Костя не отходил от впавшего в забытье смотрителя, перебинтовывал его, колол. На следующее утро тот наконец-то пришел в себя. Он тяжело застонал и открыл глаза. Костя несказанно обрадовался, потому что больше всего боялся, что смотритель умрет.— Костяш, долго меня не было? — хриплым голосом поинтересовался смотритель.
— Со вчерашнего вечера.
— Ничего не помню, — смотритель потер лоб. — В башке, как в тумане без маяка.
— У тебя сильный жар был, Макарыч. Сейчас вроде спадает.
Смотритель попытался подняться, но тут же охнул и, схватившись за раненный бок, снова лег.
— Болит, зараза, — поморщился он.
— Рана воспалилась, — объяснил Костя. — Это очень опасно. Тебе надо отлежаться.
— Некогда отлеживаться, сынок. Надо срочно доставать сундук со дна.
— А как его достанешь, если он придавлен обломком катера? — грустно спросил Костя.
— Как говорят в Одессе, Костяш, надо попробовать подпрыгнуть выше себя.
— Я пытался, ничего не вышло, — напомнил Костя.
— Не горюй, парень. Зато теперь выйдет.
— Я не Шварценеггер. Я не сдвину этот обломок.
— И не надо. Мы пойдем другим путем. Я уже все придумал.
— Что ты придумал, Макарыч? — заинтересовался Костя.
— Водолазом ты уже был, испытал острые ощущения?
— На всю жизнь хватит адреналина, — признался Костя.
— Теперь, Костят, будешь ты у нас сапером, — загадочно сказал смотритель.
— Сапером?
— Точно, — подтвердил смотритель. — Мы достанем взрывчатку. Ею рванем этот обломок катера.
— Где ж мы ее достанем?
У смотрителя действительно был четкий план.
— Я тебе все покажу. Есть одно местечко в катакомбах.
— Макарыч, ты же только пришел в себя, — заволновался Костя. — Какие катакомбы?
— Ерунда, еще немного отлежусь — и двинем в путь.
— И как мы достанем взрывчатку?
— Не мы, а ты. Ты, Костяш, и достанешь, — уточнил смотритель. — Из мины.
— Из мины? Ты думаешь, я смогу? — Костя с удивлением смотрел на смотрителя.
— Я бы и сам достал, но у меня руки будут дрожать в таком состоянии.
— А у меня не будут?
— Там ничего сложного, — заверил Костю смотритель. — Главное — четко выполнять мои инструкции.
— А если я ошибусь? — Косте идея явно не нравилась.
— Ты же знаешь, что сапер ошибается только один раз, — вздохнул смотритель.
* * *
У Кати были грандиозные планы. Она приоделась и собралась идти на радиостанцию. В ее голове уже роились замечательные мысли о том, как она станет знаменитой певицей и ее жизнь потечет по-иному. От этих прекрасных дум ее отвлекла мама, которая пришла в ее комнату с коробкой дорогого мужского одеколона в руках. Таисия хотела поговорить о чем-то с дочкой, но заметила, что Катя уже одета.— Ты собралась куда-то? — поинтересовалась Таисия.
— Да, есть у меня одно дело, — ответила Катя. — А ты чего такая счастливая, мама?
— Настроение хорошее, — улыбнулась Таисия. — У тебя, надеюсь, тоже?
— Пока еще не поняла, — сказала Катя, поглядывая на себя в зеркало, потом повернулась к Таисии и спросила: — Это что, парфюм?
— Да, мужской одеколон. Очень дорогой, кстати. Катя взяла коробочку, открыла ее и принюхалась:
— Запах модный. Но зачем тебе мужской одеколон?
— Я иду сегодня на день рождения к Кириллу Леонидовичу.
— Это муж Русланы? — уточнила Катя.
— Это вице-мэр нашего города и мой старинный друг, — тихо сказала Таисия.
— Старинный? — заинтересовалась Катя.
— Ну да…
— И ты хочешь подарить ему одеколон.
— А почему бы и нет?
— Но это же очень интимный подарок, — поделилась своими сомнениями Катя. — А ты что, знаешь его вкус? Ведь если женщина дарит мужчине одеколон — это что-то означает.
— Ничего это не означает, — поспешно ответила Таисия, забирая у Кати коробочку и закрывая ее. — Просто хороший подарок хорошему человеку.
— Нет, это подозрительно, — не успокаивалась Катя. — Ты что-то скрываешь от меня.
— Не морочь мне голову, ничего я от тебя не скрываю, — отмахнулась от дочери Таисия.
— Почему ты вообще решила идти к нему на юбилей? — возмутилась Катя.
— Ты забыла, что Руслана — моя подруга?
— Но к Руслане на день рождения ты не пошла. А к ее мужу бежишь, сияешь вся! — Катя даже забыла, что спешила на радиостанцию, так ее задел этот разговор.
— Что это за допрос ты мне устроила, дочь? — поинтересовалась Таисия. — Кажется, ты куда-то собиралась?
— Успею. И никакой не допрос. Просто интересно — ты идешь к Кириллу Леонидовичу. Он тебе почему-то дороже подруги.
Таисия перешла к встречным активным действиям.
— Все, — сказала она. — Закрыли тему. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Тебя не тошнит?
— Немного, — призналась Катя, — но жить можно.
— Ты вот вчера так пела хорошо, это очень полезно для легких. Не хочешь попеть еще? Я бы с удовольствием послушала.
— Подожди, мама, ты меня еще услышишь, — пообещала Катя.
— В каком смысле?
— В том смысле, что и ты меня услышишь, и все остальные! — она чмокнула Таисию в щеку и поспешила на радиостанцию.
* * *
Алеша встретился с Полиной и отдал ей ключи. Он помнил, что обещал Самойлову быть на дне рождения вице-мэра вовремя, и поэтому спешил. Но Полине не хотелось отпускать сына:— Ну, как вы с Машей поговорили? Надеюсь, мои усилия не пропали даром?
— Ты зря старалась, мама, — грустно ответил Алеша. — Благими намерениями вымощена дорога в ад.
— Неужели вы не помирились? — огорчилась Полина.
— Нет, Маша не готова к примирению. И хватит об этом, мама! — попросил Алеша.
Но Полина все-таки решила продолжить этот разговор:
— Тогда, может быть, ты послушаешь меня как мать…
— Нет, нет! — возразил Алеша. — Лучше бы ты меня своим примером воспитывала.
— О чем ты говоришь, Алеша?!
— Как будто ты не понимаешь! После того что ты сделала с отцом, я знаю, что меня ты ничему не можешь научить, — жестко сказал Алеша.
— Почему, почему все сочувствуют только Самойлову? — спросила Полина.
— Потому что не отец тебя бросил, а ты ушла к другому, — объяснил сын. — И не надо его так холодно называть, по фамилии. Я тоже Самойлов. И ты…
— Ладно, я по привычке…
— Приходишь и издеваешься над ним по привычке? — спросил Алеша.
— Я издеваюсь? — удивилась Полина. — Да ты что?!
— Конечно, — подтвердил Алеша. — Он даже боялся меня к тебе отпускать. Не знаю, что ты там ему сказала.
— Вот именно, что не знаешь, — с горечью заметила Полина. — Ты не знаешь, как оскорбительно он вел себя со мной. Что он говорил мне.
— Да я удивляюсь, что он вообще может с тобой разговаривать после всего.
— После чего?
— После того, как он двадцать пять лет чувствовал, что ты не любишь его, обманываешь, притворяешься!
— Да, я виновата в том, что раньше не ушла от него, — согласилась Полина. — Я отравила жизнь и ему, и себе. Теперь я понимаю, что ничего хорошего в нашем супружестве не было.
В голосе у Алексея появилась обида:
— Совсем-совсем ничего? А я, а Костя — это, по-твоему, ничего?
— Не надо понимать все так буквально, Алеша, — возразила ему мать.
— А как мне тебя понимать? Как?
— Я лишь сказала, что моя жизнь с твоим отцом была ошибкой.
— Но эта жизнь связана с жизнью моей и Костиной. Значит, и мы с ним — твои ошибки?
— Ты меня не хочешь понять. Я имела в виду совсем другое, — вздохнула Полина.
— Но ведь если б не было отца, не было бы и нас с Костей.
— Были бы, — заверила сына Полина. — Вы были бы обязательно.
— Как это, мама?
— Может быть, вы были бы… немного другими.
— Немного другими?.. Такими, как Катя? Не надо, — Алеша даже замотал головой. — Я бы не хотел быть похожим на Буравина.
— Ты знаешь, а мне иногда кажется, что я воспитала тебя так, словно ты его сын, — продолжала Полина, не замечая его слов.
— Ну спасибо.
— И на Виктора ты даже больше похож, чем на собственного отца, — сказала Полина, задумчиво глядя на Алешу.
— Мне неприятно, мама, что ты так говоришь. Я не хочу быть похожим на Буравина. И вообще — это абсурд какой-то.
— Я говорю о том, что есть. А ты меня не понимаешь.
— Это ты не понимаешь, — возразил Алексей. — Я твой сын, и сын своего отца. Пятьдесят один процент от него, а сорок девять — от тебя. И меня невозможно воспринимать по частям. И говорить: а ты мог быть сыном другого… Нет! Я бы вообще не появился на свет! И мне сейчас больно слышать, что вся прошлая жизнь — ошибка.
— Однако отцу ты сочувствуешь, а меня только обвиняешь, — Полина надеялась на иное отношение к себе со стороны сына.
— Потому что это ты разрушила нашу семью, мама. И я на стороне отца.
— А то, что мы с Виктором любили друг друга всю жизнь, никого не волнует? — спросила Полина.
— Не волнует, — подтвердил сын. — Когда у тебя появилась семья, дети, Буравин должен был отступить навсегда. Забыть о тебе. .
— Хорошо. Тогда скажи мне, вы с Машей по-прежнему в ссоре? — неожиданно спросила Полина.
— Я тебе уже говорил. Но при чем здесь Маша? — не понимал маму Алексей.
— А если она сейчас выйдет замуж за другого и родит ему ребенка, ты забудешь о ней навсегда?
— О чем ты говоришь, мама? — вспыхнул Алеша. Полина внимательно присмотрелась к сыну и спросила:
— Если появится кандидат на твое место, что ты сделаешь? Запретишь себе ее любить?
Алеша оторопел:
— Какой кандидат на мое место?
— Но ты же понимаешь, что такая девушка, как Маша, долго одна не останется? — ответила вопросом на вопрос Полина.
— Ты сказала — кандидат? Кто конкретно? — Алеша сжал кулаки.
— Я просто предположила, гипотетически.
— Если гипотетически, то не надо сравнивать мою ситуацию со своей.
Полина спросила:
— Ты считаешь, что право любить принадлежит только вам, молодым?
— Да, я так считаю, — не жалея маминых чувств, признался сын. — И я не верю в вашу любовь.
— Как же называются, по-твоему, наши чувства?
— Это просто желание вернуть молодость, забытые ощущения, — предположил Алеша.
— Даже если и так, что в этом плохого?
— Плохо то, что вам плевать на окружающих. Вы с Буравиным думаете только о себе.
Полина вздохнула:
— Когда ты станешь старше, Алеша, ты меня поймешь.
— Никогда я тебя не пойму, — закричал Алеша. — И Костя не поймет. И отец тоже.
Алеша выбежал из комнаты, оставив Полину всю в слезах.