Страница:
— Как же, как же, помню, — Буряку не понравилось, что Марукин перешел с ним на «ты».
Марукин этого не заметил и продолжал:
— Так вот, машина его отца была замечена на посту инспекции дорожного движения на интересующей нас территории. Именно в тот день, когда из-под стражи во время следственного эксперимента сбежал Михаил Родь.
— Надо же! А впрочем,… да, да, я несколько раз замечал, что Костя Самойлов всегда находится рядом с делом, которое пахнет керосином, — согласился Буряк.
— Давно замечал? — уточнил Марукин.
— Да, хотя прямых улик против него никогда не было. И друзья у Кости сомнительные. Тот же Лева, например, владелец ресторана.
Марукин решил получить побольше информации о Косте:
— И как ты можешь охарактеризовать Константина? Буряк задумался и потом сказал:
— Странный парень. Иногда он мне кажется одержимым какой-то сумасшедшей идеей, но не всегда эта идея хороша, на мой взгляд.
Но у Марукина были свои виды на Костю и он решил его защитить:
— То, что он оказывается рядом с какими-то странными событиями, скорее всего, его личное невезение.
Следователь был с ним не согласен:
— А протекторы от «Волги»?
— Проверил, — сообщил Марукин. — Парень действительно ездил туда гулять со своей подругой. Но в целом он чист. В одном ты прав — друзья у Кости подозрительные. Лева, например, уже объявлен в федеральный розыск.
— А Костя, вы говорите, чист? — переспросил следователь.
— Не беспокойся, Григорий Тимофеевич, — бодро заявил Марукин, — от меня никто не уйдет безнаказанным!
— Подожди, Юрий Аркадьевич, еще, как говорится, не Юрьев день, — засомневался Буряк.
— Ты на что это намекаешь? — обидчиво спросил Марукин.
— А на то, что пока не поймал Родя и тех, кто бежать ему помогал, не засоряй атмосферу саморекламой.
Марукин сдержал удар и пошел в атаку:
— Это ты по себе, что ли, судишь, Григорий Тимофеевич? Помнится, грозился: от меня Родь не уйдет, я его к ногтю!..
— Да, и по себе сужу тоже, — неожиданно согласился Буряк. — Вроде и опыт у меня приличный, и рассчитываю все. Ан нет! Противника нельзя недооценивать.
— Понятно, понятно… Только — знаешь, что я тебе скажу, Григорий Тимофеевич? Ты пришел и спросил у меня про Костю неофициально. Так вот — пообещай, что никаких неофициальных и параллельных расследований ты устраивать не будешь. А то…
— А то — что? — следователь заглянул Марукину в глаза.
Тот не смутился и продолжал:
— А то от обиды, что тебя отстранили от дел, наломаешь таких дров!
Следователь с трудом взял себя в руки:
— Если вы хотите, Марукин Юрий Аркадьевич, чтобы я не затевал параллельных расследований и не наломал дров, то позвольте участвовать в вашем, официальном расследовании. На правах, так сказать, бесплатного и добровольного помощника.
— Не могу, — развел руками Марукин. — Чего не могу, того не могу.
— Да чего ты не можешь?
— Не могу допустить тебя до дел. Я и тайны следствия-то тебе раскрываю, так сказать, по доброте душевной, — улыбнулся Марукин.
— Что? Что ты сказал?
— Я сказал, что Лешка вернулся на берег! — повторил Женя.
— Почему? Что случилось?
— Он поплыл Машу спасать! Она прыгнула в воду, хотела его вернуть… и прыгнула первая… Маша хотела догнать судно!
— Не может быть! Это точно? — не верил Буравин.
— Так точно, босс! — отчеканил Женя.
— С ними все в порядке?
— Так точно. Целы-невредимы и, кажется, счастливы.
— А про счастье ты как понял? — поинтересовался Буравин.
— В бинокль видел! Они целовались на берегу! Буравин облегченно вздохнул:
— Ну слава Богу. Счастливого пути тебе, Женька! Буравин отключил связь и улыбнулся: все вышло так, как хотела Полина.
— Ты чего такая убитая? — спросил он ее.
— А отчего мне веселиться? Работы нет, муж ушел в плавание, — пожаловалась Ксюха.
— Так ты еще не знаешь последних новостей? — изумился Вадим.
— Мне не интересны никакие новости и события, кроме собственных. И ничего я знать не хочу.
— Ксюха, балда, все же так клево! — радостно сообщил Вадим.
— У кого клево, а у кого и не очень! Но Вадим просто сиял:
— Точно, точно, ты еще не в курсе! Значит, я буду первым, кто сообщит тебе сногсшибательные новости!
— Вадим, извини, но…
— Никаких но, — перебил Ксюху Вадим. — Пойдем срочно в ближайшее кафе, закажем по чашке кофе и… я тебе такое расскажу! Закачаешься.
— Вадим, ты что, глухой? — рассердилась Ксюха. — Никуда я не хочу идти и слушать ничего не желаю.
Вадим настаивал. Женское любопытство взяло верх — и через несколько минут Ксюха уже сидела с Вадимом за столиком в кафе.
— Ну, вещай. Хватит уже интриговать! — поторопила она.
— Ты знаешь, что вчера было после твоего ухода? Не сразу после эфира, а два часа спустя? Люди как будто очнулись от шока…
— А я думала, что, напротив, повергла публику в шок, — усмехнулась Ксюха.
— Я и говорю. Сначала все были в шоке, потом очнулись и стали звонить. Звонков было немыслимое количество, линия не выдерживала, весь город пытался прорваться на нашу радиостанцию!
— Вашу радиостанцию, — поправила его Ксюха. — Я там больше не работаю, забыл?
— Не забыл! — Вадим продолжал радоваться. — Ты больше не работаешь в том качестве, в котором работала раньше, но…
— И поэтому мне малоинтересно то, что происходило после моего ухода, — заявила Ксюха.
Вадим замолчал и стал пить кофе, хитро поглядывая на Ксюху. Она не выдержала и сказала:
— Ладно, сдаюсь, интересно. Ругали?
— Да ты что, наоборот! — оживился Вадим. — Все только и говорили, что программа «супер», даже из городского отдела культуры звонила тетка, сказала, что наконец-то мы выходим на столичный уровень работы.
— Так и сказала? — обрадовалась Ксюха. — А какая тетка?
Не помню! Помощник мэра по вопросам культуры и спорта, что ли. Визитки по телефону она не прислала. Но сказала: «Побольше бы таких эффектных программ!»
— Я тебе не верю, — покачала головой Ксюха. — Мне программный директор четко сказал: на выход, девочка.
— С того момента, Ксения Комиссарова, все изменилось. И изменилось кардинально. Теперь ты — звезда! Там тебя ждет уже целая очередь гомосексуалистов, проституток, наркоманов, несчастных мужчин и брошенных женщин…
— Не поняла, зачем?
— Они все хотят рассказать свою историю в твоем шоу, — объяснил Вадим.
— Бред какой-то, — передернула плечами Ксюха.
— Не бред, детка, а твой звездный час. Ты же мечтала об этом! И вернешься ты на радио уже в другом качестве, с другим окладом!
— Когда вернусь? — не поняла Ксюха.
— Да сейчас вернешься, сейчас! — радостно завопил Вадим. — Допила кофе? Тогда чего сидим, кого ждем? Пойдем быстрей!
— Нет, не пойду, — Ксюха не разделяла эйфории, охватившей Вадима.
Вадим, уже поднявшийся, чтобы уходить, снова присел на стул:
— Не понял. Почему ты не хочешь вернуться на радио?
— Потому что мне не нравится все это.
— Не нравятся живые откровения в живом эфире? — уточнил Вадим.
— Вот именно. Думаешь, мне было приятно устраивать такое? Я ведь хотела подруге своей помочь. Чтобы она узнала всю правду о кознях, которые против нее другая девушка строила. И чтобы подруга помирилась со своим парнем.
— И что, она помирилась? — поинтересовался Вадим.
— Помирилась, но какой ценой! — грустно заметила Ксюха.
— Ценой твоей популярности, Ксюха, ценой твоего успеха! — снова взбодрился Вадим.
— Нет, нет. Это было непорядочно и непрофессионально, — не согласилась с ним Ксюха.
— Наоборот. Это говорит о твоей победе как хорошей журналистки.
— А как же профессиональная этика?
— Вот по этому поводу я тебе не советую париться, — посоветовал Вадим. — Все журналисты циники, ты же знаешь. Сейчас у подруги твоей все в порядке, значит, и другим людям ты сможешь помочь. Так же, таким же способом. Только по их добровольному согласию, понятно?
— Не очень.
— Хорошо, подойдем с другой стороны, — вздохнул Вадим, пытаясь втолковать Ксюхе с его точки зрения очевидное. — Тебе зарплата хорошая нужна?
Ксюха пожала плечами:
— У меня муж сейчас ушел в плавание. Должен денег привезти.
— Вот. Женька твой заработает кучу бабок и вернется. А тебе сейчас самое время подумать о себе, о своей карьере. Ты же не хочешь просидеть всю жизнь в тени своего мужа-моряка?
— Нет, вообще-то, — призналась Ксюха. — Я женщина самостоятельная.
— И независимая, правильно. Так что, давай, не капризничай, идем! — Вадим снова встал.
— Хорошо, я подумаю, — сказала Ксюха, не двигаясь с места.
— Только не тяни, можешь упустить момент, — посоветовал Вадим.
— Вадик, я должна серьезно подумать о том, хочу ли я делать такую программу, — очень серьезно сказала Ксюха.
Maшa и Алеша уже были у Маши дома и сушились после своего неожиданного заплыва навстречу друг другу. Их мокрая одежда была развешена на протянутых через всю кухню бельевых веревках. Зинаида согрела чай, а Сан Саныч принес кое-что покрепче и понадежнее от простуды. Зинаида, понимая, что все закончилось хорошо, тем не менее, не преминула высказать Маше свои претензии:
— Ну ты даешь, Маша, у всех на глазах сиганула с причала в воду! Как ты решилась на такое?
— А я, бабушка, в тот момент боялась только одного, — улыбаясь, объяснила Маша, — того, что Алеша уйдет и больше мы с ним не увидимся.
— А я как увидел Машу в прыжке — у меня сердце тоже куда-то прыгнуло и кувыркнулось… — подхватил ее рассказ Алеша.
— Сейчас-то на месте? — засмеялся Сан Саныч.
— Вроде да. Но еще кувыркается…
— Все равно, — стояла на своем Зинаида, — прыгать в воду — это же уму непостижимо.
— Эх, Зинаида, — мечтательно сказал Сан Саныч, — а я думаю… вот если бы ты так, по молодости. За мной — прыг в воду?
— Саныч, ты что? Я — в воду? — у Зинаиды округлились глаза.
— Ну да, — подтвердил Сан Саныч. — Я бы, возможно, тогда и не мотался всю жизнь по морям.
— Еще чего не хватало! Фокусница я тебе, что ли? А насчет морей ты не ври. Даже если бы я ласточкой полетела, ты все равно от меня в море сбегал бы, — Зинаида с умилением посмотрела на Машу и Алешу. — Ну, что ж теперь делать с вами, голубками влюбленными?
— Скорей, мокрыми курицами, — улыбнулась Маша.
— А что с нами надо делать? — спросил Алеша. Сан Саныч подмигнул Зинаиде, и та кивнула:
— Ладно, так и быть. Не буду чинить препятствия.
— Вот молодец! — порадовался за молодых Сан Саныч.
— Перебирайтесь в Машину комнату, живите вместе. Раз у вас такая любовь сумасшедшая! — сказала Зинаида.
— Не сумасшедшая, Зина, а настоящая, — уточнил Сан Саныч.
— Спасибо, конечно, Зинаида Степановна, но я, наверное, откажусь, — сказал Алеша, — я считаю, что все-таки женщина должна идти в дом к мужу, а не наоборот.
— Вот как? — поджала губы Зинаида.
— Отпустите Машу ко мне, — попросил Алеша. У нас и места больше. А?
Зинаида даже растерялась:
— Отпустить? Когда?
— Прямо сейчас! — решительно потребовал Алеша.
— А как Борис к этому отнесется? — спросил Сан Саныч.
— Не беспокойтесь, отец нас поймет.
Поскольку молодежь уже приняла решение, то старики не стали возражать. Маша и Алеша стали собирать чемоданы.
— Вот, сначала ты с этими чемоданами на чердак приехал, теперь я с ними же к тебе переезжаю. Дальше куда поедем, Алешка? — спросила Маша, складывая вещи.
— Дальше — только в собственный дом! — уверенно ответил Алеша.
— Ого! Хорошие планы, — порадовалась Маша.
— Ты не веришь?
— Верю, верю… — успокоила Маша.
Алеша попытался обнять Машу, но она мягко отстранилась.
— Вот, отвыкла уже от меня! — шутливо заметил Алеша.
— Неправда! Просто я…
— Стесняешься Зинаиды Степановны? — догадался Алексей.
Маша кивнула:
— Ага, ты понимаешь, хоть она и дала добро на наши отношения, но я для нее… всегда буду маленькой девочкой.
— Которую может обнимать только бабушка, — продолжил Алеша.
— Не смейся.
— Что ты, я не смеюсь.
— Если честно, Алешка, мою радость омрачает то, что я бабушку оставляю, — загрустила Маша.
— Ты что! Не одну же, с Сан Санычем, — напомнил Алеша.
— Да, это понятно. Но однажды она сказала — ребенок не муж, в море не уйдет, всегда будет рядом…
Алеша снова ее обнял:
— А ребенок р-раз — и вырос. И уходит не в море, а замуж. Ничего, Машенька, все уладится. Мы Зинаиде Степановне таких замечательных внучат-правнучат родим, чтобы ей не скучно было!
— Какие у тебя планы! — радостно заметила Маша.
— Планы, которые я готов реализовывать незамедлительно. Сегодня же.
Чемоданы были уложены — и Алеша, такой смешной в тельняшке Сан Саныча и его же спортивных штанах, с чемоданами в руках, и Маша, такая красивая, что глаз не отвести, отправились к Леше домой.
— Значит, я иду в дом к будущему мужу, так? — спросила Маша.
— К мужу ближайшего будущего, — улыбнулся Алеша.
— Как это?
— А это значит, что недолго тебе ходить в невестах, девушка! И никакие Андреи мне больше не страшны!
— А раньше ты их — Андреев — очень боялся?
— Раньше я был дурак!
— Да и я тоже хороша…
Катя прижимала ваткой место укола на сгибе локтя и внимательно слушала рекомендации врача. Врач говорил размеренно, чтобы медсестра, которая заносила все в карточку, успевала.
— Необходимо принимать витамины практически всех групп. Витамины группы «В» можно проколоть, остальные продают в пилюлях и капсулах.
— Я не люблю инъекций, — испуганно отозвалась Катя.
Но врач успокоил ее:
— Значит, пока обойдемся без уколов. В них, в общем-то, острой необходимости нет. Женщина вы молодая, здоровая… А тошнота — это естественно. Тай называемый ранний токсикоз.
— Доктор, скажите, а когда будут готовы результаты всех анализов? — Катю волновала вовсе не тошнота, но признаться в своей проблеме доктору она еще не решалась.
— Дня два-три, я думаю, на обработку всех данных. Вы не волнуйтесь, мы позвоним вам домой и обязательно сообщим об этом.
— Зачем? Я могла бы прийти сюда, — поспешно сообщила Катя.
— Незачем ходить, если поводов для беспокойства не будет. Вы лучше гуляйте в парке, у моря… — заботливо предложил врач.
Но Катю никак не мог устроить подобный вариант.
— Если звонить, то вы должны позвонить не кому-либо из домашних, а только мне лично! — последнюю фразу Катя выкрикнула с такой горячностью и таким решительным тоном, что врач удивленно приподнял очки, чтобы получше разглядеть пациентку. Медсестра оторвалась от своих записей и тоже изумленно посмотрела на Катю. Сопоставив все факты, врач уточнил:
— Я так понимаю, что вы еще не сообщили близким о факте своей беременности?
— Ну, в общем, да. Мама в курсе, а мужу я еще не сказала, — смутилась Катя.
Врач неодобрительно покачал головой:
— И напрасно. Не тяните с этим. Чем раньше он узнает о том, что будет отцом, тем правильнее будет относиться к вам. Вы ведь не передумаете рожать?
— Нет, нет, конечно. Я очень хочу малыша, но… я должна подготовить мужа к этому, понимаете? — неловко оправдывалась Катя.
Медсестра, забыв о врачебной этике, отозвалась со смешком:
— Понимаем, как не понять! Мужьям ведь трудно догадаться, что в семьях появляются дети.
— При чем здесь это? — нахмурилась Катя и спросила у врача: — Скажите, а в результатах анализов будут указаны точные сроки беременности?
— Конечно, — кивнул он.
— И ничего нельзя изменить? — уточнила Катя. Врач не переставал удивляться своей пациентке:
— Не понял. В каком смысле — изменить?
— Ну, вы понимаете… Если написать не тот срок, который есть в действительности, а меньший, — объяснила Катя.
— А, понятно! — хмыкнула сестра.
— Вы еще не определились с отцом, я так понимаю? — спросил врач.
Катя смущенно молчала, и он повторил свой вопрос:
— Вы не хотите, чтобы кто-либо узнал о реальном сроке беременности, потому что еще выбираете отца, так?
— Ну, можно сказать и так, — заюлила Катя. — Я определилась, но… в общем, я не хочу пока, чтобы мой муж знал всю правду. Вы мне поможете?
— Нет. В ваших интригах медики участвовать не будут, — жестко осадил ее врач.
— Нам это незачем! — поддакнула ему медсестра.
— Но что же мне делать?! — жалобно взмолилась Катя.
— Делайте что хотите. Единственное, что могу пообещать, — это то, что результаты анализов попадут вам лично в руки, — смягчился врач. — Но никакой подтасовки в документах не будет!
— Конечно, конечно, спасибо! — Катя кивнула, забрала свои вещи и ушла. Все получилось не так, как ей бы хотелось, но что поделаешь?
— Ты, сынок, с утра, кажется, был в другой»-одежде? — спросил он.
— Другая одежда вымокла, папа, — весело пояснил сын. Самойлов удивился:
— Был дождь? Я не заметил.
— Нет, дождя не было. Мы были в море, — теперь улыбнулась Маша.
Самойлов не понимал, что происходит:
— Вот как? И что вы там делали?
— Купались, пап! — Алеша с Машей переглянулись и рассмеялись.
— А зачем?
Леша с нежностью посмотрел на Машу:
— В воде решали, как мы будем жить дальше. Решили, что будем жить здесь.
— Вы не против? — спросила Маша у Самойлова. Тот пожал плечами:
— Ладно, живите, раз пришли.
Не обращая внимания на погрустневшего отца, Леша пригласил Машу в свою комнату:
— Машенька, проходи!
Маша прошла в комнату Алексея, а Самойлов жестом остановил сына:
— Сынок, я понял, что ты был прав. Я понял, что будущее действительно продавать нельзя. Я не стал предлагать долю в нашем предприятии Кириллу Леонидовичу.
— Вот и замечательно! Молодец, папа! — Леша радостно пожал руку отцу и поспешил вслед за Машей.
— Можно? — спросила Полина. — Я пришла Машу повидать.
— Отчего же нельзя? — улыбнулся Сан Саныч. — Проходи, Полина Константиновна! Всегда рад тебя видеть! А Маши нет!
— Жаль. Я хотела спросить, удалось ли ей остановить Алешку, — пояснила Полина.
Сан Саныч хлопнул в ладоши и даже присел:
— Вот те на! У сына такие перемены в жизни, а мать не знает!
— Сан Саныч, какие перемены, не пугай меня! — взмолилась Полина.
Сан Саныч поспешил ее успокоить:
— Да не ушел Лешка в рейс, остановила его Маша.
— Правда? Какая же молодец Машенька! Сан Саныч поднял палец:
— Даже в воду прыгала. Любовь, Полина, творит чудеса!
— В воду прыгала? Не простудилась? — испугалась Полина.
Сан Саныч отступил на шаг, шутливо оглядывая гостью со всех сторон:
— Со всех сторон ты хороша, Полина, кроме одной. Любишь панику наводить на ровном месте.
Полина рассмеялась:
— А где они? Алеша и Маша?
Новость номер два, — хитро подмигнул Сан Саныч. — Нет, ты садись, садись за стол. Просто так тебе новости выдавать не стоит.
Полина присела, Сан Саныч налил крохотную рюмочку наливки и протянул ее Полине:
— Они ушли жить к Борису. Оба.
Полина выпила рюмку залпом. Время в беседе пронеслось незаметно, и когда Полина наконец посмотрела в окно, то увидела, что там темно.
— Ой, мне пора, Сан Саныч. Приятно было с вами поговорить! А хозяйка-то где? Поздно, а она не вернулась еще.
— Да у нее много планов, — объяснил Сан Саныч. — Сначала в больницу пошла, давление измерить. У нее одна реакция на события, и радостные и безрадостные. Давление скачет. А потом, наверное, к Анфисе заглянула. Знаешь что, Полина, давай-ка я тебя провожу, а заодно Зину встречу. Что-то она, действительно, надолго исчезла.
Полина встала, собираясь идти к выходу, но остановилась и спросила:
— Сан Саныч, а как Зинаида… к Алеше относится?
— Отлично относится! — заверил ее Сан Саныч. — Она так уговаривала его здесь остаться… Но они засобирались к Борису, вот и…
— Может быть, оно и к лучшему. Бориса сейчас нельзя оставлять одного, — задумчиво пробормотала Полина.
Сан Саныч одобрительно кивнул:
— Хорошо, что ты об этом думаешь, Полина.
— Лешка, ты мне ничего делать не даешь! — ласково сказала Маша.
— Потому что все это сейчас неважно, — нежно отозвался он.
Маша удивилась:
— А что важно?
— А ты угадай, — лукаво сказал Леша. Маша с укоризной попросила:
— Алеша, не спеши. Я все понимаю.
— Понимание — ключ к успеху, — шутливо сказал Леша и сел на кровать. Схватив яблоко с тумбочки, он с хрустом откусил кусочек. Маша, постояв минутку, не сдержалась и села рядом. Алеша протянул ей яблоко, и Маша откусила. Леша, подождав, пока Маша прожует, спросил:
— Маша, а можно я все-таки задам тебе один вопрос? Почему ты была с Андреем, хотя в келье пообещала мне ни с кем и никак…
— А я и так: ни с кем и никак, — Маша озорно подмигнула и снова откусила кусочек яблока.
Леша воздел руки к небу:
— Ну разве можно с тобой серьезно разговаривать? Маша отрицательно помотала головой. Алеша попытался ее поцеловать, но Маша игриво отбивалась:
— Леша, я же ем…
— Дай попробовать! — попросил он, и влюбленные слились в сладком поцелуе, который мог продолжаться целую вечность.
Наконец Маша оторвалась от Леши и выдохнула:
— Ой, Лешка, я нацеловалась, кажется, на всю жизнь вперед.
— Не пугай. Это только начало, — заглянул ей в глаза Леша.
Она смутилась:
— Это ты меня не пугай.
— А что, целоваться со мной — страшно? — нежно спросил Леша.
— Страшно… страшно… страшно приятно! — Маша сама наклонилась к нему и крепко поцеловала. Леша тихо сказал:
— Ой, а говорила — на всю жизнь вперед.
— Я ошиблась, — рассмеялась Маша.
— Ветреная девушка, — погрозил Леша.
— Ты действительно так считаешь? — уже серьезнее спросила Маша.
— Вообще-то… да!
— Да? Интересно, почему?
Леша перешел на более серьезный тон:
— Я тебя спросил про Андрея, а ты ушла от ответа. Почему, Машка, ты ходила с ним в гости, танцевала, гуляла, а обещала мне быть одной?
— Знаешь, я ведь воспринимаю Андрея просто как друга, — задумчиво сказала Маша.
Леша осторожно спросил:
— И тебе ни разу не показалось, что он испытывает к тебе несколько иные чувства? Более нежные?
— Так ты ревнуешь меня к Андрею, да? — догадалась Маша. — Совершенно напрасно.
— Наконец-то догадалась. Знаешь, Маша, если честно, Андрей мне самому понравился. Он помог мне понять кое-какие важные вещи.
— Расскажи, — попросила Маша.
— Для начала ты ответь на один мой вопрос, — сказал Алеша. — Скажи честно, не посчитала ли ты мен» слабаком там, на пустыре, за то, что я не смог дать достойный отпор сопернику?
Алеша напряженно ожидал ответа, Маша медлила, думая.
— Алеша, мужская сила, на мой взгляд, заключается не в умении махать кулаками, — ответила она наконец. — Это, скорее, глупость плюс здоровье. А сила — это нечто другое. Надежность. Мудрость. Защита. Сочувствие.
— Да, Андрей мне примерно то же самое говорил, кивнул Леша. — И еще — великодушие.
— Великодушие? А мне тоже про него говорили недавно.
— Кто? — удивился Леша.
— Таисия Андреевна, Катина мама. Она приходила ко мне в гости, — поймав Лешин удивленный взгляд, Маша пояснила: — Таисия Андреевна приходила поговорить со мной о Кате.
— Наверное, о ее историческом признании в прямом эфире, — поморщился Леша. — Я сам не слышал, но другие мне все уши прожужжали…
— Она хотела, чтобы мы простили ее дочь. Не подавали на нее заявление в милицию. Чтобы были великодушными, — продолжала Маша.
Леша пожал плечами:
— А я и не думал ни о каком заявлении…
— Я тоже. Но только сейчас подумала о великодушии. На него может быть способен только счастливый человек, да? — посмотрела любимому в глаза Маша.
Он кивнул:
— И мудрый.
— В общем, сильный! — подхватила Маша. Леша подытожил:
— Решено! На Катю больше не сердимся. Будем сильными, мудрыми и… — у него вновь появились игривые интонации, — счастливыми!
И он вновь привлек к себе Машу для бесконечного нежного поцелуя.
— Догадываетесь, Ирина Константиновна, зачем я вас к себе вызвал?
— Догадываюсь, — задрала подбородок Ирина. Марукин притворно удивился:
— Ну, и… Поделитесь догадками!
— А вы что, радуетесь? Ну порадуйтесь, порадуйтесь. Одной преступницей на вашей земле будет меньше! — злобно отозвалась Ирина.
— При чем здесь радость? Есть закон. И по закону вы будете депортированы в город Мирный Республики Саха Российской Федерации не далее как в ближайшую пятницу.
— Поскорей бы уже! — буркнула Ирина.
— Отчего вы так торопитесь? Вам не с кем здесь проститься? Поговорить напоследок?
Марукин этого не заметил и продолжал:
— Так вот, машина его отца была замечена на посту инспекции дорожного движения на интересующей нас территории. Именно в тот день, когда из-под стражи во время следственного эксперимента сбежал Михаил Родь.
— Надо же! А впрочем,… да, да, я несколько раз замечал, что Костя Самойлов всегда находится рядом с делом, которое пахнет керосином, — согласился Буряк.
— Давно замечал? — уточнил Марукин.
— Да, хотя прямых улик против него никогда не было. И друзья у Кости сомнительные. Тот же Лева, например, владелец ресторана.
Марукин решил получить побольше информации о Косте:
— И как ты можешь охарактеризовать Константина? Буряк задумался и потом сказал:
— Странный парень. Иногда он мне кажется одержимым какой-то сумасшедшей идеей, но не всегда эта идея хороша, на мой взгляд.
Но у Марукина были свои виды на Костю и он решил его защитить:
— То, что он оказывается рядом с какими-то странными событиями, скорее всего, его личное невезение.
Следователь был с ним не согласен:
— А протекторы от «Волги»?
— Проверил, — сообщил Марукин. — Парень действительно ездил туда гулять со своей подругой. Но в целом он чист. В одном ты прав — друзья у Кости подозрительные. Лева, например, уже объявлен в федеральный розыск.
— А Костя, вы говорите, чист? — переспросил следователь.
— Не беспокойся, Григорий Тимофеевич, — бодро заявил Марукин, — от меня никто не уйдет безнаказанным!
— Подожди, Юрий Аркадьевич, еще, как говорится, не Юрьев день, — засомневался Буряк.
— Ты на что это намекаешь? — обидчиво спросил Марукин.
— А на то, что пока не поймал Родя и тех, кто бежать ему помогал, не засоряй атмосферу саморекламой.
Марукин сдержал удар и пошел в атаку:
— Это ты по себе, что ли, судишь, Григорий Тимофеевич? Помнится, грозился: от меня Родь не уйдет, я его к ногтю!..
— Да, и по себе сужу тоже, — неожиданно согласился Буряк. — Вроде и опыт у меня приличный, и рассчитываю все. Ан нет! Противника нельзя недооценивать.
— Понятно, понятно… Только — знаешь, что я тебе скажу, Григорий Тимофеевич? Ты пришел и спросил у меня про Костю неофициально. Так вот — пообещай, что никаких неофициальных и параллельных расследований ты устраивать не будешь. А то…
— А то — что? — следователь заглянул Марукину в глаза.
Тот не смутился и продолжал:
— А то от обиды, что тебя отстранили от дел, наломаешь таких дров!
Следователь с трудом взял себя в руки:
— Если вы хотите, Марукин Юрий Аркадьевич, чтобы я не затевал параллельных расследований и не наломал дров, то позвольте участвовать в вашем, официальном расследовании. На правах, так сказать, бесплатного и добровольного помощника.
— Не могу, — развел руками Марукин. — Чего не могу, того не могу.
— Да чего ты не можешь?
— Не могу допустить тебя до дел. Я и тайны следствия-то тебе раскрываю, так сказать, по доброте душевной, — улыбнулся Марукин.
* * *
Женя позвонил Буравину и сообщил о том, что Алеша прыгнул за борт и вернулся на берег. Буравин сначала даже не понял о чем речь:— Что? Что ты сказал?
— Я сказал, что Лешка вернулся на берег! — повторил Женя.
— Почему? Что случилось?
— Он поплыл Машу спасать! Она прыгнула в воду, хотела его вернуть… и прыгнула первая… Маша хотела догнать судно!
— Не может быть! Это точно? — не верил Буравин.
— Так точно, босс! — отчеканил Женя.
— С ними все в порядке?
— Так точно. Целы-невредимы и, кажется, счастливы.
— А про счастье ты как понял? — поинтересовался Буравин.
— В бинокль видел! Они целовались на берегу! Буравин облегченно вздохнул:
— Ну слава Богу. Счастливого пути тебе, Женька! Буравин отключил связь и улыбнулся: все вышло так, как хотела Полина.
* * *
Ксюха проводила Женю и, печальная, шла домой. Работы нет, муж ушел в плавание, впереди долгое ожидание. Все не так, как хотелось! От этих мыслей ее отвлек звукорежиссер Вадим.— Ты чего такая убитая? — спросил он ее.
— А отчего мне веселиться? Работы нет, муж ушел в плавание, — пожаловалась Ксюха.
— Так ты еще не знаешь последних новостей? — изумился Вадим.
— Мне не интересны никакие новости и события, кроме собственных. И ничего я знать не хочу.
— Ксюха, балда, все же так клево! — радостно сообщил Вадим.
— У кого клево, а у кого и не очень! Но Вадим просто сиял:
— Точно, точно, ты еще не в курсе! Значит, я буду первым, кто сообщит тебе сногсшибательные новости!
— Вадим, извини, но…
— Никаких но, — перебил Ксюху Вадим. — Пойдем срочно в ближайшее кафе, закажем по чашке кофе и… я тебе такое расскажу! Закачаешься.
— Вадим, ты что, глухой? — рассердилась Ксюха. — Никуда я не хочу идти и слушать ничего не желаю.
Вадим настаивал. Женское любопытство взяло верх — и через несколько минут Ксюха уже сидела с Вадимом за столиком в кафе.
— Ну, вещай. Хватит уже интриговать! — поторопила она.
— Ты знаешь, что вчера было после твоего ухода? Не сразу после эфира, а два часа спустя? Люди как будто очнулись от шока…
— А я думала, что, напротив, повергла публику в шок, — усмехнулась Ксюха.
— Я и говорю. Сначала все были в шоке, потом очнулись и стали звонить. Звонков было немыслимое количество, линия не выдерживала, весь город пытался прорваться на нашу радиостанцию!
— Вашу радиостанцию, — поправила его Ксюха. — Я там больше не работаю, забыл?
— Не забыл! — Вадим продолжал радоваться. — Ты больше не работаешь в том качестве, в котором работала раньше, но…
— И поэтому мне малоинтересно то, что происходило после моего ухода, — заявила Ксюха.
Вадим замолчал и стал пить кофе, хитро поглядывая на Ксюху. Она не выдержала и сказала:
— Ладно, сдаюсь, интересно. Ругали?
— Да ты что, наоборот! — оживился Вадим. — Все только и говорили, что программа «супер», даже из городского отдела культуры звонила тетка, сказала, что наконец-то мы выходим на столичный уровень работы.
— Так и сказала? — обрадовалась Ксюха. — А какая тетка?
Не помню! Помощник мэра по вопросам культуры и спорта, что ли. Визитки по телефону она не прислала. Но сказала: «Побольше бы таких эффектных программ!»
— Я тебе не верю, — покачала головой Ксюха. — Мне программный директор четко сказал: на выход, девочка.
— С того момента, Ксения Комиссарова, все изменилось. И изменилось кардинально. Теперь ты — звезда! Там тебя ждет уже целая очередь гомосексуалистов, проституток, наркоманов, несчастных мужчин и брошенных женщин…
— Не поняла, зачем?
— Они все хотят рассказать свою историю в твоем шоу, — объяснил Вадим.
— Бред какой-то, — передернула плечами Ксюха.
— Не бред, детка, а твой звездный час. Ты же мечтала об этом! И вернешься ты на радио уже в другом качестве, с другим окладом!
— Когда вернусь? — не поняла Ксюха.
— Да сейчас вернешься, сейчас! — радостно завопил Вадим. — Допила кофе? Тогда чего сидим, кого ждем? Пойдем быстрей!
— Нет, не пойду, — Ксюха не разделяла эйфории, охватившей Вадима.
Вадим, уже поднявшийся, чтобы уходить, снова присел на стул:
— Не понял. Почему ты не хочешь вернуться на радио?
— Потому что мне не нравится все это.
— Не нравятся живые откровения в живом эфире? — уточнил Вадим.
— Вот именно. Думаешь, мне было приятно устраивать такое? Я ведь хотела подруге своей помочь. Чтобы она узнала всю правду о кознях, которые против нее другая девушка строила. И чтобы подруга помирилась со своим парнем.
— И что, она помирилась? — поинтересовался Вадим.
— Помирилась, но какой ценой! — грустно заметила Ксюха.
— Ценой твоей популярности, Ксюха, ценой твоего успеха! — снова взбодрился Вадим.
— Нет, нет. Это было непорядочно и непрофессионально, — не согласилась с ним Ксюха.
— Наоборот. Это говорит о твоей победе как хорошей журналистки.
— А как же профессиональная этика?
— Вот по этому поводу я тебе не советую париться, — посоветовал Вадим. — Все журналисты циники, ты же знаешь. Сейчас у подруги твоей все в порядке, значит, и другим людям ты сможешь помочь. Так же, таким же способом. Только по их добровольному согласию, понятно?
— Не очень.
— Хорошо, подойдем с другой стороны, — вздохнул Вадим, пытаясь втолковать Ксюхе с его точки зрения очевидное. — Тебе зарплата хорошая нужна?
Ксюха пожала плечами:
— У меня муж сейчас ушел в плавание. Должен денег привезти.
— Вот. Женька твой заработает кучу бабок и вернется. А тебе сейчас самое время подумать о себе, о своей карьере. Ты же не хочешь просидеть всю жизнь в тени своего мужа-моряка?
— Нет, вообще-то, — призналась Ксюха. — Я женщина самостоятельная.
— И независимая, правильно. Так что, давай, не капризничай, идем! — Вадим снова встал.
— Хорошо, я подумаю, — сказала Ксюха, не двигаясь с места.
— Только не тяни, можешь упустить момент, — посоветовал Вадим.
— Вадик, я должна серьезно подумать о том, хочу ли я делать такую программу, — очень серьезно сказала Ксюха.
Maшa и Алеша уже были у Маши дома и сушились после своего неожиданного заплыва навстречу друг другу. Их мокрая одежда была развешена на протянутых через всю кухню бельевых веревках. Зинаида согрела чай, а Сан Саныч принес кое-что покрепче и понадежнее от простуды. Зинаида, понимая, что все закончилось хорошо, тем не менее, не преминула высказать Маше свои претензии:
— Ну ты даешь, Маша, у всех на глазах сиганула с причала в воду! Как ты решилась на такое?
— А я, бабушка, в тот момент боялась только одного, — улыбаясь, объяснила Маша, — того, что Алеша уйдет и больше мы с ним не увидимся.
— А я как увидел Машу в прыжке — у меня сердце тоже куда-то прыгнуло и кувыркнулось… — подхватил ее рассказ Алеша.
— Сейчас-то на месте? — засмеялся Сан Саныч.
— Вроде да. Но еще кувыркается…
— Все равно, — стояла на своем Зинаида, — прыгать в воду — это же уму непостижимо.
— Эх, Зинаида, — мечтательно сказал Сан Саныч, — а я думаю… вот если бы ты так, по молодости. За мной — прыг в воду?
— Саныч, ты что? Я — в воду? — у Зинаиды округлились глаза.
— Ну да, — подтвердил Сан Саныч. — Я бы, возможно, тогда и не мотался всю жизнь по морям.
— Еще чего не хватало! Фокусница я тебе, что ли? А насчет морей ты не ври. Даже если бы я ласточкой полетела, ты все равно от меня в море сбегал бы, — Зинаида с умилением посмотрела на Машу и Алешу. — Ну, что ж теперь делать с вами, голубками влюбленными?
— Скорей, мокрыми курицами, — улыбнулась Маша.
— А что с нами надо делать? — спросил Алеша. Сан Саныч подмигнул Зинаиде, и та кивнула:
— Ладно, так и быть. Не буду чинить препятствия.
— Вот молодец! — порадовался за молодых Сан Саныч.
— Перебирайтесь в Машину комнату, живите вместе. Раз у вас такая любовь сумасшедшая! — сказала Зинаида.
— Не сумасшедшая, Зина, а настоящая, — уточнил Сан Саныч.
— Спасибо, конечно, Зинаида Степановна, но я, наверное, откажусь, — сказал Алеша, — я считаю, что все-таки женщина должна идти в дом к мужу, а не наоборот.
— Вот как? — поджала губы Зинаида.
— Отпустите Машу ко мне, — попросил Алеша. У нас и места больше. А?
Зинаида даже растерялась:
— Отпустить? Когда?
— Прямо сейчас! — решительно потребовал Алеша.
— А как Борис к этому отнесется? — спросил Сан Саныч.
— Не беспокойтесь, отец нас поймет.
Поскольку молодежь уже приняла решение, то старики не стали возражать. Маша и Алеша стали собирать чемоданы.
— Вот, сначала ты с этими чемоданами на чердак приехал, теперь я с ними же к тебе переезжаю. Дальше куда поедем, Алешка? — спросила Маша, складывая вещи.
— Дальше — только в собственный дом! — уверенно ответил Алеша.
— Ого! Хорошие планы, — порадовалась Маша.
— Ты не веришь?
— Верю, верю… — успокоила Маша.
Алеша попытался обнять Машу, но она мягко отстранилась.
— Вот, отвыкла уже от меня! — шутливо заметил Алеша.
— Неправда! Просто я…
— Стесняешься Зинаиды Степановны? — догадался Алексей.
Маша кивнула:
— Ага, ты понимаешь, хоть она и дала добро на наши отношения, но я для нее… всегда буду маленькой девочкой.
— Которую может обнимать только бабушка, — продолжил Алеша.
— Не смейся.
— Что ты, я не смеюсь.
— Если честно, Алешка, мою радость омрачает то, что я бабушку оставляю, — загрустила Маша.
— Ты что! Не одну же, с Сан Санычем, — напомнил Алеша.
— Да, это понятно. Но однажды она сказала — ребенок не муж, в море не уйдет, всегда будет рядом…
Алеша снова ее обнял:
— А ребенок р-раз — и вырос. И уходит не в море, а замуж. Ничего, Машенька, все уладится. Мы Зинаиде Степановне таких замечательных внучат-правнучат родим, чтобы ей не скучно было!
— Какие у тебя планы! — радостно заметила Маша.
— Планы, которые я готов реализовывать незамедлительно. Сегодня же.
Чемоданы были уложены — и Алеша, такой смешной в тельняшке Сан Саныча и его же спортивных штанах, с чемоданами в руках, и Маша, такая красивая, что глаз не отвести, отправились к Леше домой.
— Значит, я иду в дом к будущему мужу, так? — спросила Маша.
— К мужу ближайшего будущего, — улыбнулся Алеша.
— Как это?
— А это значит, что недолго тебе ходить в невестах, девушка! И никакие Андреи мне больше не страшны!
— А раньше ты их — Андреев — очень боялся?
— Раньше я был дурак!
— Да и я тоже хороша…
Катя прижимала ваткой место укола на сгибе локтя и внимательно слушала рекомендации врача. Врач говорил размеренно, чтобы медсестра, которая заносила все в карточку, успевала.
— Необходимо принимать витамины практически всех групп. Витамины группы «В» можно проколоть, остальные продают в пилюлях и капсулах.
— Я не люблю инъекций, — испуганно отозвалась Катя.
Но врач успокоил ее:
— Значит, пока обойдемся без уколов. В них, в общем-то, острой необходимости нет. Женщина вы молодая, здоровая… А тошнота — это естественно. Тай называемый ранний токсикоз.
— Доктор, скажите, а когда будут готовы результаты всех анализов? — Катю волновала вовсе не тошнота, но признаться в своей проблеме доктору она еще не решалась.
— Дня два-три, я думаю, на обработку всех данных. Вы не волнуйтесь, мы позвоним вам домой и обязательно сообщим об этом.
— Зачем? Я могла бы прийти сюда, — поспешно сообщила Катя.
— Незачем ходить, если поводов для беспокойства не будет. Вы лучше гуляйте в парке, у моря… — заботливо предложил врач.
Но Катю никак не мог устроить подобный вариант.
— Если звонить, то вы должны позвонить не кому-либо из домашних, а только мне лично! — последнюю фразу Катя выкрикнула с такой горячностью и таким решительным тоном, что врач удивленно приподнял очки, чтобы получше разглядеть пациентку. Медсестра оторвалась от своих записей и тоже изумленно посмотрела на Катю. Сопоставив все факты, врач уточнил:
— Я так понимаю, что вы еще не сообщили близким о факте своей беременности?
— Ну, в общем, да. Мама в курсе, а мужу я еще не сказала, — смутилась Катя.
Врач неодобрительно покачал головой:
— И напрасно. Не тяните с этим. Чем раньше он узнает о том, что будет отцом, тем правильнее будет относиться к вам. Вы ведь не передумаете рожать?
— Нет, нет, конечно. Я очень хочу малыша, но… я должна подготовить мужа к этому, понимаете? — неловко оправдывалась Катя.
Медсестра, забыв о врачебной этике, отозвалась со смешком:
— Понимаем, как не понять! Мужьям ведь трудно догадаться, что в семьях появляются дети.
— При чем здесь это? — нахмурилась Катя и спросила у врача: — Скажите, а в результатах анализов будут указаны точные сроки беременности?
— Конечно, — кивнул он.
— И ничего нельзя изменить? — уточнила Катя. Врач не переставал удивляться своей пациентке:
— Не понял. В каком смысле — изменить?
— Ну, вы понимаете… Если написать не тот срок, который есть в действительности, а меньший, — объяснила Катя.
— А, понятно! — хмыкнула сестра.
— Вы еще не определились с отцом, я так понимаю? — спросил врач.
Катя смущенно молчала, и он повторил свой вопрос:
— Вы не хотите, чтобы кто-либо узнал о реальном сроке беременности, потому что еще выбираете отца, так?
— Ну, можно сказать и так, — заюлила Катя. — Я определилась, но… в общем, я не хочу пока, чтобы мой муж знал всю правду. Вы мне поможете?
— Нет. В ваших интригах медики участвовать не будут, — жестко осадил ее врач.
— Нам это незачем! — поддакнула ему медсестра.
— Но что же мне делать?! — жалобно взмолилась Катя.
— Делайте что хотите. Единственное, что могу пообещать, — это то, что результаты анализов попадут вам лично в руки, — смягчился врач. — Но никакой подтасовки в документах не будет!
— Конечно, конечно, спасибо! — Катя кивнула, забрала свои вещи и ушла. Все получилось не так, как ей бы хотелось, но что поделаешь?
* * *
Маша и Алеша пришли к Самойловым и поставили чемоданы в коридоре. Самойлов вышел им навстречу. На лице его появилась неловкая улыбка.— Ты, сынок, с утра, кажется, был в другой»-одежде? — спросил он.
— Другая одежда вымокла, папа, — весело пояснил сын. Самойлов удивился:
— Был дождь? Я не заметил.
— Нет, дождя не было. Мы были в море, — теперь улыбнулась Маша.
Самойлов не понимал, что происходит:
— Вот как? И что вы там делали?
— Купались, пап! — Алеша с Машей переглянулись и рассмеялись.
— А зачем?
Леша с нежностью посмотрел на Машу:
— В воде решали, как мы будем жить дальше. Решили, что будем жить здесь.
— Вы не против? — спросила Маша у Самойлова. Тот пожал плечами:
— Ладно, живите, раз пришли.
Не обращая внимания на погрустневшего отца, Леша пригласил Машу в свою комнату:
— Машенька, проходи!
Маша прошла в комнату Алексея, а Самойлов жестом остановил сына:
— Сынок, я понял, что ты был прав. Я понял, что будущее действительно продавать нельзя. Я не стал предлагать долю в нашем предприятии Кириллу Леонидовичу.
— Вот и замечательно! Молодец, папа! — Леша радостно пожал руку отцу и поспешил вслед за Машей.
* * *
Полина пришла к Маше, чтобы выяснить, не изменил ли Алеша свое решение идти в рейс. Ее встретил Сан Саныч.— Можно? — спросила Полина. — Я пришла Машу повидать.
— Отчего же нельзя? — улыбнулся Сан Саныч. — Проходи, Полина Константиновна! Всегда рад тебя видеть! А Маши нет!
— Жаль. Я хотела спросить, удалось ли ей остановить Алешку, — пояснила Полина.
Сан Саныч хлопнул в ладоши и даже присел:
— Вот те на! У сына такие перемены в жизни, а мать не знает!
— Сан Саныч, какие перемены, не пугай меня! — взмолилась Полина.
Сан Саныч поспешил ее успокоить:
— Да не ушел Лешка в рейс, остановила его Маша.
— Правда? Какая же молодец Машенька! Сан Саныч поднял палец:
— Даже в воду прыгала. Любовь, Полина, творит чудеса!
— В воду прыгала? Не простудилась? — испугалась Полина.
Сан Саныч отступил на шаг, шутливо оглядывая гостью со всех сторон:
— Со всех сторон ты хороша, Полина, кроме одной. Любишь панику наводить на ровном месте.
Полина рассмеялась:
— А где они? Алеша и Маша?
Новость номер два, — хитро подмигнул Сан Саныч. — Нет, ты садись, садись за стол. Просто так тебе новости выдавать не стоит.
Полина присела, Сан Саныч налил крохотную рюмочку наливки и протянул ее Полине:
— Они ушли жить к Борису. Оба.
Полина выпила рюмку залпом. Время в беседе пронеслось незаметно, и когда Полина наконец посмотрела в окно, то увидела, что там темно.
— Ой, мне пора, Сан Саныч. Приятно было с вами поговорить! А хозяйка-то где? Поздно, а она не вернулась еще.
— Да у нее много планов, — объяснил Сан Саныч. — Сначала в больницу пошла, давление измерить. У нее одна реакция на события, и радостные и безрадостные. Давление скачет. А потом, наверное, к Анфисе заглянула. Знаешь что, Полина, давай-ка я тебя провожу, а заодно Зину встречу. Что-то она, действительно, надолго исчезла.
Полина встала, собираясь идти к выходу, но остановилась и спросила:
— Сан Саныч, а как Зинаида… к Алеше относится?
— Отлично относится! — заверил ее Сан Саныч. — Она так уговаривала его здесь остаться… Но они засобирались к Борису, вот и…
— Может быть, оно и к лучшему. Бориса сейчас нельзя оставлять одного, — задумчиво пробормотала Полина.
Сан Саныч одобрительно кивнул:
— Хорошо, что ты об этом думаешь, Полина.
* * *
Маша раскладывала вещи, а Леша ходил за ней, как хвостик, улыбаясь и постоянно обнимая ее.— Лешка, ты мне ничего делать не даешь! — ласково сказала Маша.
— Потому что все это сейчас неважно, — нежно отозвался он.
Маша удивилась:
— А что важно?
— А ты угадай, — лукаво сказал Леша. Маша с укоризной попросила:
— Алеша, не спеши. Я все понимаю.
— Понимание — ключ к успеху, — шутливо сказал Леша и сел на кровать. Схватив яблоко с тумбочки, он с хрустом откусил кусочек. Маша, постояв минутку, не сдержалась и села рядом. Алеша протянул ей яблоко, и Маша откусила. Леша, подождав, пока Маша прожует, спросил:
— Маша, а можно я все-таки задам тебе один вопрос? Почему ты была с Андреем, хотя в келье пообещала мне ни с кем и никак…
— А я и так: ни с кем и никак, — Маша озорно подмигнула и снова откусила кусочек яблока.
Леша воздел руки к небу:
— Ну разве можно с тобой серьезно разговаривать? Маша отрицательно помотала головой. Алеша попытался ее поцеловать, но Маша игриво отбивалась:
— Леша, я же ем…
— Дай попробовать! — попросил он, и влюбленные слились в сладком поцелуе, который мог продолжаться целую вечность.
Наконец Маша оторвалась от Леши и выдохнула:
— Ой, Лешка, я нацеловалась, кажется, на всю жизнь вперед.
— Не пугай. Это только начало, — заглянул ей в глаза Леша.
Она смутилась:
— Это ты меня не пугай.
— А что, целоваться со мной — страшно? — нежно спросил Леша.
— Страшно… страшно… страшно приятно! — Маша сама наклонилась к нему и крепко поцеловала. Леша тихо сказал:
— Ой, а говорила — на всю жизнь вперед.
— Я ошиблась, — рассмеялась Маша.
— Ветреная девушка, — погрозил Леша.
— Ты действительно так считаешь? — уже серьезнее спросила Маша.
— Вообще-то… да!
— Да? Интересно, почему?
Леша перешел на более серьезный тон:
— Я тебя спросил про Андрея, а ты ушла от ответа. Почему, Машка, ты ходила с ним в гости, танцевала, гуляла, а обещала мне быть одной?
— Знаешь, я ведь воспринимаю Андрея просто как друга, — задумчиво сказала Маша.
Леша осторожно спросил:
— И тебе ни разу не показалось, что он испытывает к тебе несколько иные чувства? Более нежные?
— Так ты ревнуешь меня к Андрею, да? — догадалась Маша. — Совершенно напрасно.
— Наконец-то догадалась. Знаешь, Маша, если честно, Андрей мне самому понравился. Он помог мне понять кое-какие важные вещи.
— Расскажи, — попросила Маша.
— Для начала ты ответь на один мой вопрос, — сказал Алеша. — Скажи честно, не посчитала ли ты мен» слабаком там, на пустыре, за то, что я не смог дать достойный отпор сопернику?
Алеша напряженно ожидал ответа, Маша медлила, думая.
— Алеша, мужская сила, на мой взгляд, заключается не в умении махать кулаками, — ответила она наконец. — Это, скорее, глупость плюс здоровье. А сила — это нечто другое. Надежность. Мудрость. Защита. Сочувствие.
— Да, Андрей мне примерно то же самое говорил, кивнул Леша. — И еще — великодушие.
— Великодушие? А мне тоже про него говорили недавно.
— Кто? — удивился Леша.
— Таисия Андреевна, Катина мама. Она приходила ко мне в гости, — поймав Лешин удивленный взгляд, Маша пояснила: — Таисия Андреевна приходила поговорить со мной о Кате.
— Наверное, о ее историческом признании в прямом эфире, — поморщился Леша. — Я сам не слышал, но другие мне все уши прожужжали…
— Она хотела, чтобы мы простили ее дочь. Не подавали на нее заявление в милицию. Чтобы были великодушными, — продолжала Маша.
Леша пожал плечами:
— А я и не думал ни о каком заявлении…
— Я тоже. Но только сейчас подумала о великодушии. На него может быть способен только счастливый человек, да? — посмотрела любимому в глаза Маша.
Он кивнул:
— И мудрый.
— В общем, сильный! — подхватила Маша. Леша подытожил:
— Решено! На Катю больше не сердимся. Будем сильными, мудрыми и… — у него вновь появились игривые интонации, — счастливыми!
И он вновь привлек к себе Машу для бесконечного нежного поцелуя.
* * *
Конвоир ввел в кабинет Ирину, руки ее были в наручниках, за спиной. Она села на стул напротив Марукина. Марукин начал вкрадчиво:— Догадываетесь, Ирина Константиновна, зачем я вас к себе вызвал?
— Догадываюсь, — задрала подбородок Ирина. Марукин притворно удивился:
— Ну, и… Поделитесь догадками!
— А вы что, радуетесь? Ну порадуйтесь, порадуйтесь. Одной преступницей на вашей земле будет меньше! — злобно отозвалась Ирина.
— При чем здесь радость? Есть закон. И по закону вы будете депортированы в город Мирный Республики Саха Российской Федерации не далее как в ближайшую пятницу.
— Поскорей бы уже! — буркнула Ирина.
— Отчего вы так торопитесь? Вам не с кем здесь проститься? Поговорить напоследок?