Виггз Сьюзен. Волшебный туман

   Кэтлин непримиримо уставилась на лорда-протектора, с отвращением заметив луковицеобразные очертания его ярко-красного носа, с чувством страха увидев в его глазах вызывающую жестокость. Но мысли ее были далеко отсюда. В Ирландии. С Весли.
   Ей следовало доверять ему. Она должна была поверить собственному сердцу, которое говорило ей, что он никогда и ни за что не предаст ее.
   Во время долгого путешествия в Лондон она по кусочкам восстановила картину. Весли на самом деле не собирался отдавать лошадей Хаммерсмиту. Он с мужчинами планировал устроить засаду.
   Им удалось бы это, если бы не вмешалась она и не была пленена.
   «Весли, почему ты не сказал мне?»
   Потому что она не доверяла ему. Слишком поздно она узнала правду. Слишком поздно она поняла, что любит его. Что любила его с того первого волшебного момента, когда сорвала белую розу и пожелала его.
   Сейчас у их любви нет шанса расцвести. И это самая большая трагедия.
   Она дотронулась рукой до заживающего кровоподтека ниже ключицы. Стрела Весли ударилась о нагрудник кирасы, надетой под тунику. Удар сбил ее с ног, но не принес серьезных повреждений.
   Нет сомнений, что Весли поверил, что убил ее. Другая трагедия, которая тоже никогда не будет решена.
   —…и совсем нет причин откладывать исполнение приговора, — продолжал Кромвель.
   Кэтлин заставила вернуть свои мысли в настоящее.
   — Когда? — с трудом спросила она.
   — Завтра. — Он снова наполнил вином оба их бокала.
   Пальцы Кэтлин проникли в складки грубой одежды, которая была на ней надета. Она нащупала пузырек и вспомнила слова Булла.
   «Вам незачем выносить пытки, — прошептал он, и его большое грубоватое лицо осветилось сочувствием. — Избавьте себя от мучений при помощи средства доктора Бейта».
   Булл велел растворить порошок в чашке жидкости. Один глоток избавит его от обязанности казнить женщину.
   Ее душа испытала ужас от мысли, что нужно лишить себя жизни. Но жестокая альтернатива заставила принять решение.
   Она упала на колени перед Кромвелем.
   — Пожалуйста, ваше высочество, — умоляла она, хотя ей были противны слова, которые она произносила. — Умоляю вас, пощадите меня! — она прижала к губам край его накидки. — Ради Бога, пожалуйста! — она схватилась за величественную цепь, которая свисала с его плеч.
   Он оттолкнул ее. Цепь расстегнулась и упала на пол.
   — Глава ирландского клана начинает унижаться. Сядьте!
   Она смиренно повиновалась, а Кромвель нагнулся за цепью.
   Кэтлин воспользовалась этим, чтобы откупорить пузырек и высыпать содержимое в свой бокал с вином. Ее неуверенная рука дрогнула, и пузырек звякнул о край бокала. Кэтлин вздрогнула, уверенная, что он заметил, тем более что в то время, как он шарил рукой по полу, порошок бурно зашипел, затем гранулы растворились. Она засунула пустой пузырек в карман фартука.
   Кромвель выпрямился, нахмурясь, посмотрел на сломанную застежку цепи.
   — Хокинсу надо было быть осторожным со мной. Теперь он потеряет все. Все! — овладев собой, он притворился опечаленным. — Хотя, конечно, жаль ребенка.
   Кэтлин удивилась.
   — Ребенка? Какого ребенка?
   — Вы хотите сказать, что он не рассказал о Лауре? — загадочная улыбка появилась в уголках его губ. — Я, наверно, напугал его больше, чем мне казалось, — он потер подбородок. — Хотя это очень похоже на Хокинса, он не захотел использовать Лауру, чтобы вызвать ваше сочувствие, если такое чувство знакомо вашей варварской душе.
   Сдерживая предчувствия, она спросила:
   — Кто такая Лаура?
   — Его бедная маленькая дочь. Четыре года ей, дорогой крошке. Когда он был проповедником, то таскал ее за собой во все поездки, выдавая за сироту, а себя — за священника, хотя его настоящей целью было подстрекать людей против меня. Бедная маленькая крошка, не имеющая матери. Когда Хокинс был арестован, он поручил ее одной доброй женщине, у которой хватило мудрости доставить девочку прямо ко мне.
   — Арестован? — информация слишком быстро сваливалась на нее. В это время она даже забыла об ужасном содержимом бокала с вином. — Весли был арестован?
   — Да, и приговорен к смерти, — Кромвель неприятно хихикнул. — Смешно, что он должен был умереть как священник, а на самом деле никогда им не был. И он действительно чуть не погиб, но я нашел способ заставить его служить Английской республике.
   Внезапно все стало ясным для Кэтлин. Тени сомнения и недоверия были сметены лучами правды и понимания.
   — Остановить Фианну, — горько заключила она. — Вот почему он подчинялся вам. Потому что вы держали заложницей его дочь.
   Расстроенная новыми несчастьями, Кэтлин опустила лицо в рукава и предприняла отчаянную попытку сдержать слезы.
   Она услышала, как Кромвель поднял свой бокал, затем поставил его обратно на стол. Вспомнив о своем намерении, она подняла голову.
   — И что, — спросила она резко, — держите вы в запасе для ребенка? Пытки для нее тоже?
   — Вам нравится видеть во мне чудовище, — ответил Кромвель. — Во мне, кто установил порядок в хаосе, — он обхватил себя руками, словно не давая вырваться гневу. — По правде говоря, — начал он спокойно, — мне понравился ребенок. Эта добрая вдова Кленч хорошо воспитывает ее. А сейчас, когда умерла Бетти, я должен обдумать, какое место займет Лаура в моей жизни.
   «Боже мой, — подумала Кэтлин, — я стоила Весли его ребенка».
   Она схватилась за ножку бокала, готовая совершить самый большой грех, которому нет прощения — приговорить свою собственную душу к вечному проклятию.
   Нет. Проклятие пусть будет отдано Кромвелю. Проклятием для нее станет то, что она не сможет снова сказать Весли, что любит его.
   Со странной улыбкой на лице Кромвель поднял свой бокал.
   — Произнесете тост? — спросил он голосом, полным иронии.
   Кэтлин улыбнулась в ответ.
   — Если моя душа не попадет на небеса, пусть по крайней мере останется в Ирландии.
   Кромвель засмеялся.
   — Лучше сгореть в аду, чем попасть в Ирландию, — он осушил свой бокал.
   — Мне жаль вас, сэр, — Кэтлин вызвала в памяти образ Весли, молча помолилась и выпила вино до дна.

Глава 18

   Весли смотрел на Логана Рафферти, сидевшего по другую сторону круглого стола в зале Клонму-ра. Рафферти стукнул по столу рукой в перчатке.
   — Черт тебя побери, Хокинс. Пора прекратить эти безрассудные набеги.
   Их взгляды скрестились: серый лед встретился с черным огнем.
   — Почему, милорд? — прозвучал саркастический голос Весли. — Это мешает твоему союзу с англичанами?
   Все в зале открыли рот от изумления. Ноздри Рафферти раздулись от злости, по покрасневшему лицу прошли тени.
   — Это подлое обвинение, чужеземец.
   — Именно ты рассказал Кэтлин об этом деле с лошадьми, — уверенно сказал Весли. — Моя жена была бы жива, если бы не твое предательство.
   Краска сбежала с лица Логана.
   — Ты лжешь, англичанин!
   — Это правда, здесь нет обмана, — донесся тихий, дрожащий голос с середины зала. — Я слышала, как он говорил ей. — Логан резко повернулся и увидел, как Эйлин Бреслин рукой зажала рот маленькой Бригитте.
   — Женщины в Клонмуре даже в сопливом возрасте начинают вмешиваться не в свои дела, — сердито проворчал Логан. Он отвернулся и развел руками. — А откуда мне было знать, что ты задумал? Любому человеку показалось бы, что ты собираешься отдать лошадей.
   — А как ты вообще узнал об этом? — потребовал ответа Весли.
   — Мое дело, как я узнаю такие вещи.
   — Твое дело связано с Титусом Хаммерсмитом. Это он сказал тебе. — Каждое слово тяжелым обвинением срывалось с губ Весли.
   Логан стоял совершенно неподвижно, только бурно вздымалась его массивная грудь.
   — Ты бросаешь мне прямой вызов, англичанин, — очень медленно он зажал зубами свою кожаную перчатку и стянул ее, обнажив руку с тяжелыми кельтскими перстнями.
   Неожиданно он размахнулся и ударил Весли по лицу этой перчаткой. К его удовольствию резкий удар прозвучал в полнейшей тишине зала. Ругаясь, Весли вскочил со скамьи. Рори и Лайам схватили его за руки, не давая ему здесь же, на месте, задушить Рафферти.
   Логан окинул Весли вызывающим взглядом.
   — Выбирайте оружие, Хокинс, а я выберу время и место.
   Тяжело дыша, Весли колебался, обводя взглядом постоянных жителей и беженцев, находящихся в зале. Все они сейчас зависели от него, и он должен соотнести свое желание отомстить за оскорбление с их желанием мира в этом округе.
   В то время, как Весли взвешивал разные варианты, через главный вход в зал ворвался Курран Хили. С побледневшим лицом, спутанными волосами, он резко остановился у стола. Весли посмотрел на округлившиеся испуганные глаза юноши и сразу же забыл о Логане Рафферти.
   — Какие новости из Голуэя, Курран?
   — Титус Хаммерсмит. Он вернулся из Англии. Он привез подкрепление. Сэр, он планирует осадить Клонмур.
   Они были одни в лондонском Тауэре. Лорд-протектор Англии и глава клана Макбрайдов из Клонмура. Кэтлин смотрела через стол на Оливера Кромвеля и ждала, когда начнет действовать яд. Она готовила себя к острой боли в желудке, распухшему языку, тяжелым ударам в голове.
   Однако единственное, что она чувствовала, это смертельную ненависть. В ожидании своего конца она поспешила высказать ему все. От своего имени и от имени всего народа Ирландии.
   — Вы очень скверный человек, — заявила она. — Вы заслуживаете смерти, а не я. Ваше английское правосудие насмехается над республиканскими идеалами, которым вы якобы преданы.
   — Дерзкая девка, — пот тек у него по лбу, хотя толстые стены дышали прохладой.
   — Вы называете себя лордом-протектором, но кого вы защищаете? Вдов и сирот? Их много в Ирландии, потому что вы убили всех мужчин.
   Он вытер лоб.
   — Это называется войной, — жестко сказал он. Она засмеялась.
   — Я видела младенцев, проколотых английскими копьями. Я видела женщин, вынужденных есть разлагающиеся трупы, чтобы не умереть с голода. Вы объявили ирландцев своими подданными, но посмотрите мне в глаза и скажите, что вы защищаете их.
   Его настороженный взгляд встретился с ее взглядом. На бледном одутловатом лице Кромвеля выступила испарина.
   — Ирландская бунтовщица! Ты не заслуживаешь милосердия!
   — Вы называете себя божьим англичанином, а на ваших руках кровь тысяч людей. Вы породили всех этих убийц и предателей. Вы забрали наших священников и будете за это гореть в аду. Пусть будет проклят каждый ваш вздох до конца ваших дней, Оливер Кромвель!
   Кромвель, шатаясь, поднялся на ноги.
   — Ты колдунья! Боже… — его лицо исказилось, а глаза закатились. Хриплый, задыхающийся крик вырвался из его горла. Как подрубленное дерево он упал на пол. Злобное бормотание срывалось с губ. Тело напряглось, спина выгнулась, руки и ноги дрожали.
   Кэтлин смотрела, довольная, что пробудила в этом чудовище хоть каплю совести. Спустя несколько секунд в нее закралось подозрение. Она схватила оба бокала и поднесла их к свету, исходящему от жаровни.
   Ее бокал был чистым. К стенкам бокала Кромвеля прилипли крошечные гранулы.
   — Пресвятая дева Мария, — прошептала она. — Этот дьявол выпил яд.
   Кромвель догадался о яде, но, будучи всегда подозрительным, решил, что она всыпала порошок в его вино. Думая перехитрить ее, он поменял бокалы.
   С ужасом, смешанным с чувством невозможности свершившегося, Кэтлин отпрянула от бьющегося в судорогах человека и бросилась к двери.
   Она ухватилась за ручку, но тут же поняла, что дверь заперта.
   Ее мозг лихорадочно работал. Что ей делать, если ее найдут здесь наедине с мертвым лордом-протектором Англии, лежащим у ее ног?
   Снаружи донесся какой-то звук. Это было клацанье ключа, поворачивающегося в замке.

* * *

   Шесть тяжелых пушек на колесах прокатились через опустевшую деревню Клонмура. Все население укрылось в замке. В приглушенной тишине непрерывного моросящего дождя круглоголовые копали окопы на расстоянии, недоступном для стрел ирландских арбалетов.
   Расстроенный Весли с опаской наблюдал, как англичане устанавливали прочные заградительные щиты, чтобы защитить пушечные расчеты от ирландских стрел. Однако Весли надеялся, что их самое сильное оружие окажется бесполезным так же, как и их надежды покорить ирландцев. Мужчины Клонмура уничтожили множество англичан во время своих молниеносных набегов. Но место каждого убитого занимали несколько других. Замок был окружен, кроме той его части, которая выходила на море. По этому маршруту Весли отправил женщин, детей и лошадей в Брокач. Логан Рафферти оказался предателем, но его жена Мэгин была членом семьи Макбрайдов. Она позаботится о беженцах.
   Мужчины ожидали в напряженном молчании. Ответственность лидера тяжелым грузом опустилась на плечи Весли.
   Вдруг заговорили английские пушки. Стены Клонмура встретили удар.

* * *

   Сердце забилось, но Кэтлин твердо стояла на ногах с высоко поднятой головой и ждала. От нее не дождутся ни опровержений, ни оправданий.
   Дверь в камеру открылась. Она встречала посетителя, не чувствуя угрызений совести.
   И тут лицо Кэтлин осветила улыбка. На уровне ее талии появилась красивая кавалеристская шляпа с пером, покачивающимся над знакомым проказливым лицом.
   — Том Генди! — вырвался у нее ликующий крик. Она порывисто обняла его и прижала к себе.
   — Тише! — велел он. — Нет времени, хотя мне и трудно устоять против этого. Пошли, Кэтлин, и побыстрее. — Он бросил беглый взгляд на Кромвеля, который, постанывая, лежал на полу. — Что его беспокоит?
   — Преступления против Ирландии, — отрывисто сказала Кэтлин. — И собственное недоверие. Сможем ли мы пройти мимо стражи?
   У него приподнялась одна бровь. Усталость проступала кругами под глазами.
   — Может ли самогон пройти сквозь горло ирландца? — он схватил ее за руку и потащил к лестничной клетке. Там виднелась огромная фигура палача Тадеуса Булла, а у его ног лежала личная охрана лорда-протектора. Богатырского сложения мужчина возвышался над оглушенными стражниками. Он не посмотрел на Кэтлин, когда заговорил.
   — Терпеть не могу пытать женщин, — объяснил он. — Поспешите, а мне надо дать слабительное лорду-протектору. Путь к реке свободен.
   — Благослави вас Бог, сэр. — Кэтлин поспешила по ступенькам за Томом. — Я никак не ожидала найти хоть одного порядочного англичанина в таком месте, как лондонский Тауэр.
   Том отер пот со лба.
   — Боже, мне понадобилась половина эля всего Лондона и все мое красноречие, чтобы убедить этого быка помочь мне.
   Спустя несколько минут они прыгнули в легкую лодку и выгребли на середину Темзы. Неприятный запах речной воды висел в воздухе.
   — Том, — спросила Кэтлин, когда, наконец, осмелилась поверить, что свободна. — Как ты очутился здесь?
   — Это длинная история, милая.
   — Опять волшебство, Том?
   Его глаза таинственно блеснули в темноте.
   — Так ты снова поверила в волшебство?
   — Теперь поверила, — пылко сказала она, и мысленно увидела красивого мужчину, вышедшего к ней из лучей заходящего солнца, услышала его музыкальный голос, почувствовала нежность его прикосновений и огромную радость от его объятий. Весли. «О, Весли. Только бы не опоздать.»
   Она положила ладонь на руку Тома, остановив его на середине реки.
   — Подожди, Том. Кромвель сказал, что у Весли есть дочь. Мы не можем уехать из Лондона без нее. Я бы никогда не простила себе этого. Она причина того, что он… всего того, что он сделал, — она наблюдала за Томом, ожидая, что он страшно удивится.
   А он всего лишь похлопал ее по руке.
   — Не беспокойся. Я знаю все о маленькой девчурке.
   Ею овладело знакомое чувство удивления.
   — Снова волшебство?
   — Похвали меня хоть немножко за ум и ловкость, Кэтлин.
   — Ладно, но как мы найдем Лауру?
   — Она ждет нас с доброй католичкой в Милфорд Хейвене. Этот порт находится в четырнадцати милях от нашей родной Ирландии.
   Кэтлин села на весла и принялась усиленно грести. Они проплыли мимо товарных барж, нагруженных увязанными в тюки товарами, небольших яликов, привязанных к берегу тросами, плоскодонок, пришвартованных на ночь к причалу. Фонари на столбах ярко отражались на поверхности воды.
   — Том, ты волшебник.
   — Если бы я им был, мы уже находились бы в Милфорде Хейвене. А так у нас впереди еще долгий путь.

* * *

   — Мы еще не доехали?
   Одномачтовый полубаркас направлялся на западное побережье Ирландии. Судно принадлежало Дейзи Лейн, «доброй католичке» Тома. Вся семья Дейзи была схвачена охотниками на священников. У нее не осталось ничего, кроме сильного тела весом в двести фунтов и горячего желания отомстить.
   — Почти доехали, Лаура, — сказала Кэтлин в ответ на вопрос девочки. Она держала дочь Весли на коленях и в тысячный раз удивлялась этому чуду. Ее падчерица. Боже мой, она стала матерью. Эта мысль отозвалась в груди странной болью.
   Неудивительно, что лорд-протектор так привязался к ребенку. Лаура изумительно красива. Ее кремовая кожа была осыпана веснушками. Золотистые волосы волнами спускались на спину. Ее огромные глаза так остро напоминали Весли, что Кэтлин хотелось плакать каждый раз, когда она смотрела на нее.
   Любимое дитя Весли. Дейзи Лейн вырвала информацию о Лауре у ее бывшей няни методами, о которых Кэтлин предпочитала не думать. Женщина по имени Эстер Кленч обвинила Весли в том, что своей связью с Аннабель Пим он нарушил обет. Аннабель умерла при родах, а ее семья отвергла младенца.
   Прикасаясь к Лауре, Кэтлин ощущала реально, что имеет отношение к несчастной мисс Пим. У нее не было чувства обиды на нее, а только решимость защищать ребенка, выполнить обязанности Аннабель, которая сама не дожила до этого.
   Лаура засопела.
   — Мне холодно.
   — Я знаю, дорогая. — Кэтлин тщательно подоткнула шаль вокруг девочки.
   — Как смешно ты говоришь.
   — Я говорю так, как говорила моя мать и мать, моей матери, как говорили испокон веков на нашей земле.
   — Я скучаю по дяде Оливеру. Он обычно разрешал мне сидеть на краю кровати мисс Бетти, пока читал Библию.
   Кэтлин не захотелось представлять Оливера Кромвеля, читающего вслух своей умирающей дочери.
   — Это вполне естественно скучать о людях, которые хорошо к тебе относятся, Лаура, — заставила себя сказать Кэтлин.
   Лаура выпятила нижнюю губу.
   — Мы еще не приехали? — снова спросила она. Кэтлин дала ей немного печенья.
   — Скоро, моя радость. Скоро ты будешь опять со своим папой.
   Крошечный подбородок задрожал.
   — Тетя Кленч и дядя Оливер сказали, что он очень плохой человек. Они сказали, что он папист, который втянул меня в трясину греха, и что я больше никогда не должна буду ездить с ним.
   — Это очень нехорошо с их стороны, — мягко сказала Кэтлин.
   — Но они сказали… Кэтлин слегка встряхнула ее.
   — Лаура, иногда взрослые люди говорят неправду. Тебя обманывали. Твой папа не втягивал тебя в трясину греха. Ты, конечно, помнишь, какая у тебя была жизнь, когда вы были вместе.
   Лаура задумчиво прикусила губу, затем просветлела.
   — О, иногда с ним было очень интересно! Мы играли в прятки, и я должна была вести себя очень-очень тихо. И я совсем не боялась темноты.
   Кэтлин улыбнулась, сообразив, что Весли превратил в игру необходимость скрываться на заброшенных фермах.
   — Тебе будет еще интереснее, моя радость. Подожди, пока не увидишь лошадей Клонмура. Твой папа и я возьмем тебя на конную прогулку.
   — Это было уже так давно, — размышляла Лаура. — Что будет, если я уже не вспомню папу? Что будет, если он не вспомнит меня?
   Кэтлин прижалась подбородком к голове девочки, наслаждаясь шелковистым прикосновением ее волос. Ее дочь.
   — Он никогда не забывал тебя, Лаура. Он многое сделал за эти месяцы, чтобы вы оказались вместе. Он любит тебя.
   «Слишком сильно, — подумала она. — Так сильно, что поступился своими принципами и выполнял приказания Кромвеля. Так сильно, — подумала она со вспышкой боли, — что побоялся рассказать мне о дочери».
   Потому что он был слишком благороден, чтобы заставить ее выбирать между жизнью крошечного существа и своими убеждениями. А еще потому, что не вполне доверял ей.
   — А почему он должен был доверять тебе? — спросил Том так, как будто она высказала свои мысли вслух. — Ты отказывалась от него, не допускала в свое сердце.
   — Я изменилась, Том, — заявила Кэтлин с любовью, поднимающейся в ее сердце подобно солнду. Она поцеловала макушку Лауры. — Мы теперь одна семья, и все будет хорошо.
   Но когда они обогнули скалу, и в поле зрения появился Клонмур, Кэтлин пронзило такое чувство страха, что ее бросило в дрожь.
   — На нас свалилась дьявольская напасть, — пробормотал Том себе под нос. Грязное пятно черного дыма на фоне чистого голубого неба нависло над главной башней, закрыв сторожевые башни. Звуки взрывов разносились по воде.
   Кэтлин сильнее сжала Лауру.
   — Клонмур в осаде!
   Дейзи поднялась на ноги, полубаркас под ее тяжестью накренился.
   — Боже, пустите меня к этим ублюдкам!
   Том Генди передал ей румпель и повернул на север.
   — Что ты делаешь? — спросила Кэтлин.
   — Я не собираюсь везти нас троих да еще с этой крошечной девчуркой в это змеиное гнездо. Едем в Брокач. — С мрачной решительностью он изменил курс.
   — Только не туда! Логан оказался предателем. Не он ли предал отца Тулли и убедил меня, что Весли собирается передать клонмурских лошадей Хаммерсмиту?
   — На этот раз он, как лорд нашего округа, докажет свою преданность ирландцам.
   Сильный ветер быстро гнал их на север. «Святая Мария, — подумала Кэтлин, — что, если Весли убит?» Она содрогнулась от мысли, что он никогда не будет держать в руках дочь, никогда не услышит слов своей жены о любви.
   Наверняка наблюдатели Логана возвестили об их прибытии, потому что Мэгин сама выбежала на причал встретить их.
   — Кэтлин! Боже, ты жива! Слава всем святым! — смеясь и рыдая, Мэгин крепко обняла ее.
   — А как Весли? — спросила Кэтлин, приготовившись к худшему.
   — Все еще удерживает Клонмур, слава Богу. — Мэгин посадила Лауру на бедро. — А кто эта хорошенькая малышка?
   Пока они шли в зал, Кэтлин наскоро все объяснила. Затем, обеспокоенная и разгневанная, она встала перед Логаном, сидящим на возвышении в своем тронообразном кресле.
   Уставившись на Кэтлин, словно она была привидением, он засунул палец в рот и прикусил его, чтобы отвратить колдовство.
   — Чувствуешь свою вину, Логан? — резко спросила Кэтлин. — Да, я вернулась, пришла, чтобы преследовать предателя.
   Он выдернул палец.
   — Я хотел искупить свой грех. И сделал все, что мог. В течение двух недель я посылал гонцов к твоему мужу, советуя ему прийти к соглашению. Но он сумасшедший. Он сложит оружие, только когда положит свою жизнь и жизнь всех тех дураков, которые борются на его стороне.
   Кэтлин закрыла глаза и представила Весли, сражающегося с английскими легионами. За нее. За Клонмур. За Ирландию.
   Мэгин стала рядом с Кэтлин.
   — А я твержу тебе уже две недели, Логан Рафферти, что есть вещи, за которые стоит умереть, — она потянула Кэтлин за рукав. — Пошли. Весли прислал сюда клонмурских лошадей, поэтому англичане не поживятся, если им удастся разбить стены.
   Кэтлин закрыла глаза.
   — А жеребца?
   — Конечно.
   Логан вскочил на ноги.
   — Ради Бога, женщина! Я запрещаю тебе ехать в Клонмур!
   Мэгин вскинула голову.
   — Я не подчиняюсь приказам труса.
   Тридцать минут спустя, надев кирасы и шлемы, найденные у Логана, Кэтлин, Мэгин, Дейзи и Том скакали в Клонмур. Они оставили Лауру на заботливое попечение Эйлин Бреслин, а потрясенного Логана в полном смятении.
   Они проехали еще не слишком много, когда услышали за собой топот погони. Кэтлин обернулась.
   Логан, сопровождаемый вооруженными мужчинами, приближался в облаке пыли, подсвечиваемой лучами заходящего солнца. На их бедрах висело оружие, а над головами развевались знамена.
   — Стойте, — велела Кэтлин своим спутникам. — Давайте послушаем, что он скажет.
   Логан вклинился между сестрами и вручил Кэтлин кусок черного шелка.
   — Ты забыла кое-что, моя леди, прикрепи вуаль. В груди Кэтлин ожила надежда, когда она увидела золотую арфу Клонмура, вышитую на ткани.
   — Спасибо, зять, — она прикрепила вуаль. Логан повернулся к Мэгин и дотронулся до нее рукой.
   — И я тоже кое-что забыл, моя любимая. Я забыл свое место в мире, свои священные обязанности твоего мужа и ирландца.
   Объединенные одной мыслью и одной целью, позолоченные лучами заходящего солнца ирландцы поскакали вперед.
   Логан поднял к небу сжатый кулак. — Фианна и Ирландия!
   Над Клонмуром спускался вечер, но на этот раз круглоголовые не ушли на ночь в покинутые жителями дома в городе.
   Волна холодного ужаса окатила Весли, когда он понял причину.
   Круглоголовые пробили громадную брешь в стене пролом, достаточно широкий, чтобы через него могли въехать шесть всадников, выстроившись в один ряд. Логан изводил в эти дни Весли напоминанием о необходимости искать соглашение. Громадная брешь в стене соблазняла сделать это. Но тут в его мысли ворвался голос Кэтлин, твердый и убедительный: «Клонмур — мой дом. Я буду защищать его, пока последний камень не выпадет из моих ослабевших рук». Он знал, какое решение приняла бы она. Он не подведет ее и не сдастся.
   Его руки болели от тяжести громоздкого арбалета. Несколько мушкетов и запас пороха были использованы в начале осады. Молоты, секиры и мечи были бесполезны против дальнобойных пушек.