Виггз Сьюзен. Волшебный туман

   С ее губ готов, был сорваться протест, но она молчала. До сих пор кандидатура ни одной женщины никогда не выставлялась для обсуждения. Но она была другой, она была Кэтлин.
   — Даида, пожалуйста… — она оборвала себя на полуслове. Пожалуйста — что? Что она могла сделать, чтобы склонить мужчин на свою сторону?
   — Если я выберу тебя, — обратился Симус к Логану, — будешь ли ты править по старым законам?
   Шпоры Логана звякнули, когда он подходил к центральному столу.
   — Разве не всегда так было в Клонмуре? — Вздох облегчения вырвался у присутствующих.
   Одна Кэтлин внимательно изучала его лицо. В его глазах мелькнул настороженный взгляд, и Кэтлин поняла, что он лжет. Став главой клана, он будет править на английский манер: собирая налоги, дробя землю на арендные участки, раздавая в собственность землю, не принадлежащую со дня сотворения мира никому, кроме бессмертных богов. И она ничего не может сделать, только постараться сдержать биение сердца и не высказать своих опасений.
   «Алонсо, — вспомнила она. — Мне нужен мужчина, который поверил бы в меня, который вместо меня открыл бы окружающим мою душу».
   — А как насчет Кэтлин? — сильный голос Джона Весли Хокинса разнесся по залу. С разинутыми ртами и широко открытыми от изумления глазами все повернулись к нему.
   Горячий комок подступил к горлу Кэтлин, щеки вспыхнули. Логан резко повернулся к Весли, его глаза горели гневом.
   — Как ты смеешь говорить, англичанин? — Хокинс пожал плечами.
   — Но кто-то должен был сделать это, ведь она сама не скажет за себя.
   — Это не твое дело, — огрызнулся Логан. Обращаясь к Рори, он сказал: — Убей этого парня и дело с концом. Зачем вам лишний рот?
   Однако слова Хокинса запали в умы мужчин, которых она не раз приводила к победе. Кэтлин по глазам отца и все понимающей улыбке Тома поняла, что эта идея находит у них поддержку.
   — Посмотрите, она ведет домашнее хозяйство и руководит им. — Хокинс встал, поднимая железный шар одной рукой. — Какими качествами должен обладать глава клана?
   — Он должен ставить нужды клана выше своих собственных, — ответил Симус.
   Хокинс жестом указал на ее нетронутую еду.
   — Пока вы набивали свои желудки, она улаживала конфликты.
   — Нужно обладать здравым умом и физическим здоровьем, — добавил Рори Бреслин.
   Англичанин улыбнулся.
   — Укажите мне на какую-нибудь слабость в этой женщине, и я съем этот железный шар и цепь.
   — Управление осуществлять на принципах доверия, — сказал Том Генди.
   — Вот я перед вами, плененный, — возразил Хокинс, — и, тем не менее, доверяю ей.
   — Проклятый назойливый англичанин, — сплюнул Логан. — Говорю вам, передайте его мне.
   Хокинс не удостоил его вниманием, обращаясь вместо этого к Симусу.
   — Вы спрашивали у Рафферти, будет ли он управлять, соблюдая старые традиции. Надо ли вам спрашивать об этом у Кэтлин?
   — Нет. Конечно, нет, она…
   — Есть ли необходимость добавлять что-нибудь еще? — Хокинс спокойно отпил из своей кружки.
   — Боже мой, ведь это верно, — сказал Симус. — Она дочь своей матери и была опорой нашего клана все эти шесть лет. Я не могу не признать этого.
   Люди начали тихо переговариваться. Застыв от напряжения на своей скамье, Кэтлин почувствовала, как у нее начала возникать сначала слабая, затем все более крепнущая надежда. Она сможет стать главой Макбрайдов. Она заслужила это, отдав Клонмуру сердце и душу. Никто более нее не заботился о нем. Она боролась за них, плакала, когда они горевали, радовалась, когда к ним приходила удача.
   «Ах, святой Иисус, я хочу этого, — думала она. — Больше, чем чего-нибудь другого, я хочу стать главой Макбрайдов».
   Хокинс сидел со снисходительной улыбкой на лице, улыбкой человека, способного манипулировать толпой. Улыбкой человека, у которого были тайные побуждения. Она осознает это позже.
   — Сможешь ли ты, Кэтлин? — казалось, Симус обращается к ней издалека. — Сможешь ли ты принять белый жезл Макбрайдов?
   Она поднялась на ноги. Сейчас было не время для женской скромности. Их взгляды встретились и они повели молчаливую борьбу.
   «Я всю жизнь подчинялась твоим желаниям, — говорили ему ее глаза. — Сотни раз я позволяла тебе одержать верх тогда, когда могла выиграть. На этот раз я не стану жертвовать своими людьми ради твоей гордости. Настало время показать тебе мои истинные возможности, время, которое пришло ко мне по праву».
   — Даида, — произнесла она, — все в этом зале знают, что я смогу. Более того, я уверена, что я должна сделать это.
   — Это сумасшествие, — взорвался Логан, — ни один клан не может иметь женщину во главе.
   — Разве? — спросила Мэгин. — Где это написано, Логан? Покажи нам и увидишь, как моя сестра поклонится тебе в пояс.
   Он посмотрел на жену так, как будто собирался съесть ее на ужин.
   — Это ты поклонишься мне в пояс, а я… — Сдержавшись, он упрямо продолжил: — И не должно быть написано, потому что это традиция и здравый смысл.
   — А как же тогда Скатах, — засомневалась Мэгин, — богиня бойцов, которая обучала Кухулина доблести и мудрости?
   — А также Айфе, — добавил Том Генди громким голосом, — другая женщина, бывшая главой клана. И еще мне вспомнилась королева Маха Монг Руад, которая правила…
   — Вы все окажетесь в дураках, если поддержите эту не умеющую управлять женщину, — горячился Логан. — Я не уверен, что табун, идущий за кобылой, не сбивается с пути и не погибает.
   — А я не уверена, что телки не вырастают там, где нет быков, — нанесла ответный удар Мэгин.
   Хокинс смерил Логана взглядом с ног до головы.
   — От человека на этом посту требуется не столько физическая сила, сколько ум.
   — А у тебя больше нахальства, чем здравого смысла, — пробормотал Брайан в адрес Логана в то время, как последний метнул на пленника угрожающий взгляд.
   — По закону полагается проголосовать, — вмешался Том Генди.
   — Проголосовать? — взревел Логан. — Думай, что говоришь, ты, коротышка. Только власти могут проводить выборы, а здесь нет властей.
   Том горько улыбнулся.
   — Потому что англичане поставили вне закона всех наших законодателей. Но здесь находятся люди, у которых добрые сердца и здравые мысли.
   — Да, — заявил Симус, — это как раз те качества, которыми должны обладать власти. Пусть тот, кто хочет, чтобы Кэтлин стала главой клана, зажжет огонь в знак согласия.
   Мужчины обменялись неуверенными взглядами. Сердце Кэтлин отчаянно забилось.
   Том снял факел со стены, поднес его к огню центрального очага и поднял вверх.
   — Макбрайд, — выкрикнул он.
   Курран Хили протолкался вперед и зажег свой факел. Конн ОДоннел сделал то же самое. За ними последовали кузнец Лайам и Брайан. Рори Бреслин колебался какое-то время, затем решительно шагнул к камину. Все мужчины, один за другим, подали свои голоса за Кэтлин. Остались только Симус и Логан. У Кэтлин перехватило дыхание. Непроизвольно она нашла взглядом Хокинса. Тот поднял кружку и произнес:
   — Мужайся!
   Симус закрыл глаза, тихонько помолился и зажег факел. Фыркнув от возмущения, Логан повернулся к ним спиной. Задрав кверху нос, покачивая бедрами, Мэгин прошла мимо мужа с вызывающим выражением лица.
   — Куда это ты? — требовательно спросил он.
   — Отдать свой голос.
   — Женщины не имеют права голоса.
   — Возможно, все изменится, как только Кэтлин станет главой Макбрайдов. — Мэгин взяла факел.
   — Только подойди к огню, — предупредил Логан тихим зловещим голосом, — и я никогда не приму тебя обратно.
   Мэгин задержала на нем взгляд. Ее лицо побледнело, но рука не дрогнула, когда она поднесла факел к огню и крикнула:
   — Макбрайд!
   Симус поднял стакан.
   — Доброго всем здоровья! — провозгласил он. — И пусть мы станем в семь тысяч раз здоровее и счастливее, чем сейчас!
   Гордость охватила Кэтлин. Испытывая душевный подъем, она раскинула руки, как бы собираясь обнять всех мужчин, женщин и детей, находящихся в зале. Даже Хокинса. В особенности Хокинса.
   Люди сгрудились вокруг нее, поздравляя и напутствуя ее. Наконец к ней подошел Логан. Он поклонился и пожал ей руку в своей привычной манере. Кэтлин не успела почувствовать облегчение, так как в следующий момент его слова показали неискренность его действий.
   — Я никогда не прощу тебя, Кэтлин Макбрайд, — прошептал он. Каждое слово было подобно капле яда, причиняло ей острую боль и наполняло сомнениями.
   Но, когда ушел Логан, остался Хокинс. Ее враг, ее пленник, ее защитник. Он также пожал ей руку. Его рука была мозолистой, стертой грубой веревкой и тяжелой работой. Кэтлин слегка вздрогнула от его прикосновения.
   В его взгляде она увидела мечтательность и таинственность, которую ей, несмотря ни на что, хотелось разгадать. У него были очень странные глаза. В какой-то момент в мерцающем свете факелов ей показалось, что она видит две души, запертые холодной пеленой его серо-зеленых глаз: душу убийцы из армии круглоголовых и душу человека милосердного.
   — Ты еще не поужинала, — напомнил он ей. — Я больше не голодна.
   — Выйди со мной во двор, Кэтлин, подальше от этой толпы.
   — Вы не гость, а пленник, — напомнила она. — И все же почувствовала тягу к нему, охваченная незнакомым влечением, подобным тому, с которым моряк гонится за призрачным горизонтом.
   — Понятно. — Уходя, он потащил за собой железный шар.
   — Подождите, — услышала Кэтлин свой голос. Он обернулся. Великий Иисус, каким он был открытым и расположенным к ней. — Я… мне необходимо подышать свежим воздухом.
   Они вышли в вечернюю прохладу. Беспокойный ветер шумел в листьях низкорослого вечнозеленого дуба, задевая его кривыми ветвями за стену. От конюшни доносилось ржание заводимых туда на ночь лошадей. Было слышно, как в зале Том Генди сочиняет очередную сказку, которая обещает захватить слушателей на долгие часы.
   — Почему вы назвали меня? — спросила Кэтлин.
   — Потому что ты сама не могла этого сделать. А ты хотела, Кэтлин Макбрайд, очень хотела. Я видел, как это желание светится в твоих глазах. Меня удивляет, что никто из ваших людей этого не заметил.
   Его слова были волшебными. Могущественная сила, заключенная в них, убеждала ее в том, что она должна верить ему и благодарить Бога и всех святых за то, что он облек в слова ее заветное желание. «Но он лгун», — напомнила она себе.
   — Англичане никогда ничего не делают без выгоды для себя, — сказала она. — Вам что-то нужно, и вы надеетесь получить это от меня.
   — Конечно, — с готовностью согласился он.
   — Свободу?
   — Правильно.
   Однако его глаза сказали ей, что он хочет гораздо большего, чем просто свободы.
   — Я не могу дать вам ее. Вы предатель, и я не доверяю вам.
   Его глаза сверкнули в темноте. От гнева? От боли? Его мысли было так же трудно прочесть, как увидеть луну сквозь тучи.
   — Хорошо, Ваше Высочество, — произнес он. — А вы как думаете, почему я хотел, чтобы избрали вас?
   — Вы думаете, что вам будет лучше, если я буду стоять во главе клана. Вы уверены, что избрание женщины в руководители ослабит Макбрайдов.
   Его губы сложились в насмешливую улыбку.
   — Давай разберемся. Ты тащила меня на веревке несколько миль, бросила меня связанным и беспомощным, а сама отправилась на захват продовольственного обоза, затем приковала к пушечному ядру. Я знавал закаленных в боях генералов, которые мягче обращались со своими пленниками.
   Внутри нее шевельнулись угрызения совести, усиливавшиеся по мере того, как верх в ней брала женская мягкость. Однако она не показала, что его слова ранили ее. Когда придет Алонсо, именно он раскрепостит внутри нее женщину.
   — Что ты собираешься делать со мной, Кэтлин? — спросил Хокинс.
   — Пока не знаю. Может быть, стоит взять за вас выкуп у мясника Кромвеля?
   Его красивые черты лица застыли от ярости.
   — Не отправляй меня к Кромвелю. Ты сделаешь большую глупость, если отправишь.
   За холодной внешностью она почувствовала настоящее отчаяние. По-видимому, Кромвель не испытывал жалости к людям, позволившим взять себя в плен.
   — Это может оказаться полезным для вас.
   Выражение его лица внезапно смягчилось. Протянув руку, он погладил ее подбородок.
   — Я мог бы оказаться полезным для тебя, Кэтлин Макбрайд. Я мог бы дать тебе то, что тебе нужно.
   Его слова прозвучали многозначительно, но она не хотела обдумывать их сейчас.
   — Что мне нужно, — сказала она, отодвигаясь от смущающего ее прикосновения, — так это, чтобы вы дали мне несколько ответов, мистер Хокинс. — Она пересекла двор, все время ощущая на себе его неотрывный взгляд, и остановилась, опершись двумя руками о колодец. — Разве англичане не карают смертью дезертиров?
   — Я думаю, это обычное для них наказание.
   — В таком случае, вы не дезертир и никогда им не были, — резко заключила она. — Вы приходили шпионить за нами, не правда ли?
   Глядя на нее, Весли глубоко вдохнул резкий солоноватый воздух и продолжал молчать, размышляя над событиями, которые привели его к нынешнему положению.
   «Может быть, судьба?» — удивился он. Нет, его собственное безрассудство. Чтобы отыскать начало, он вернулся мыслями в прошлое.
   Священников было так мало в Англии, что, будучи даже начинающим новообращенным, он исполнял обязанности духовного пастора. Кочевая жизнь была трудной, соблазнов было много. В Хай-Уикоме он свернул со своей праведной тропы и уложил в постель женщину по имени Анабель Ним.
   Несколько месяцев спустя, по возвращении в город, его встретила леди Анабель с большим животом, в котором вынашивала его ребенка, и выражением осуждения на лице. Анабель умерла при родах. Ее родители, вне себя от горя, бросили ребенка на руки Весли и осудили священников-развратников.
   Те первые месяцы остались в памяти Весли как дни неистовой деятельности. Наняв неряшливую глупую кормилицу, он уволил ее, как только Лаура смогла пить коровье молоко. Когда люди требовали ответа на вопрос, что пастор имеет общего с ребенком, он выдавал ее за подкидыша. В конце концов, он почувствовал к ней глубокую отцовскую привязанность, которая переросла в сильную любовь.
   — Ну, мистер Хокинс, — резвый ритм ирландской речи Кэтлин Макбрайд ворвался в размышления Весли. — Я жду ответа. Так вы шпион?
   Какое-то время Весли еще колебался. Он нашел вожака Фианны, как и намеревался. Но ее личность и тот факт, что он был ее пленником, все изменили. Он должен вести этот разговор осторожно, как человек, который ступил на тонкий лед замерзающего озера. Ему придется солгать.
   —Да.
   Она напряглась, как будто в нее вонзили заостренное оружие.
   — Но, ради Бога, почему?
   На него нахлынула печаль, ощущение бесполезности поставленной перед ним цели.
   — Наши народы воюют, Кэтлин, а война заставляет людей совершать поступки, несовместимые с их принципами.
   — А! — она оттолкнулась от колодца и стала прямо перед ним. — Так, значит, война, а не вы сами в ответе за ваше предательство.
   Ему хотелось провести пальцем по изгибу ее щеки, почувствовать вкус губ, которые даже в гневе оставались мягкими и пухлыми. Ему хотелось снять с нее напряженность и вернуть волшебную атмосферу их первой встречи. Вместо этого он с саркастической усмешкой посмотрел на железный шар, прикованный к его лодыжке.
   — Благодаря тебе, Кэтлин Макбрайд, мое предательство сведено к нулю. — «Но ненадолго», — подумал он, желая, чтобы все было иначе. Вскоре ему предстоит устроить побег. И, покидая Клонмур, он будет не один.

Глава 6

   Неистовый бой барабанов разбудил Весли. Звон в ушах от колоколов и резкие звуки арфы болезненно отозвались в голове и заставили его сесть. Полный блох волкодав, по кличке Финн, который служил ему подушкой, недовольно заворчал.
   Весли потер закованную лодыжку. Неприятный холод этого зала проникал до костей. Какофонию музыки перекрывало завывание ветра и непрерывные звуки разбивающихся о камни клонмурских волн.
   Он всмотрелся в предрассветные сумерки. На соломенных тюфяках храпели мужчины, несколько мальчишек дремали среди собак вокруг тлеющего торфяного очага.
   В Клонмуре Весли потрясло отсутствие возможности уединиться. Люди в замке жили так же, как и сотни лет назад, собираясь вокруг очага, у которого не было даже трубы.
   У Весли хрустнули суставы, когда он поднялся на ноги. Приглушенный расстоянием ритм отозвался в висках. Самогон. Эта дрянь была чистым ядом для него.
   — И куда это ты собрался? — прогрохотал из темноты голос Рори Бреслина.
   — По нужде, — ответил Весли.
   — Не можешь удержать самогон, да? — спросил Рори по-гэльски. Он неприязненно хихикнул и похлопал себя ниже пояса.
   Весли заставил себя притвориться непонимающим.
   — Что означает весь этот гвалт?
   — Это… Бог ты мой! — Рори вскочил на ноги и пнул лежащего рядом мужчину. — Вставай, Конн, пора.
   — У меня во рту ощущение выгребной ямы, — простонал Конн.
   — Пора для чего? — поинтересовался Весли.
   — Для инаугурации, вступления в должность, если тебе есть до этого дело.
   Волоча за собой железный шар, Весли вышел во двор и справил нужду. Несмотря на грубую постройку замка, его легкие сооружения с длинным шпилем в стене, спускающейся к пустынному морю, были впечатляющи.
   Двор, окрашенный мягким бледным светом, был пуст. Он посмотрел на кузницу. Соблазнительно. Внутри здания находились инструменты, с помощью которых он мог бы сбить цепи и быть в лесу в течение каких-то пяти минут.
   Но какая для него польза от побега? Он нашел вождя Фианны и знал, что ему нужно сделать. Вопрос в том, решится ли он осуществить свой план по отношению к Кэтлин?
   В тот момент, когда Весли сорвал шлем с ее головы, он понял, что не сможет выполнить задачу, поставленную перед ним Кромвелем. Он не сможет отрубить и бросить к ногам протектора ее прекрасную голову.
   Тем не менее он должен удалить ее из Клонмура и от Фианны и таким образом прекратить набеги. Его мрачные размышления перенеслись к Лауре, невинной жертве этой смертельной борьбы. Весли знал, что совершит путешествие в ад и вернется обратно, если надо спасти свою дочь.
   Он потер заросшее щетиной лицо и стал обдумывать решение этой дилеммы. У него была задача: завоевать доверие Кэтлин, похитить ее и потом… Это слишком ужасно. Он никогда не делал ничего подобного. Это шло вразрез с клятвами, которые он дал перед Богом.
   Почесывая бороды, головы и тела, люди Клонмура один за другим вышли во двор. Дюжина недоверчивых глаз впилась в Весли.
   Изобразив веселую улыбку, Весли помахал им, получив в ответ произнесенные вполголоса ирландские ругательства.
   Пожав плечами, он стянул с себя рубашку и, окатившись ледяной водой из колодца, снова надел ее. Ему нужна была бритва, но оказалось, что этим волосатым ирландцам бритвы были нужны так же, как, и трубы.
   Из главной башни начали выходить женщины. Они с опаской посмотрели на Весли, но решили, что англичанин, прикованный к пушечному ядру весом в шестьдесят фунтов, не представляет для них никакой угрозы.
   — Пошли, захватчик, — Рори тряхнул своей лохматой головой так, как отряхивается волкодав, только что выскочивший из речки. — Я не доверяю тебе и не могу оставить одного.
   Весли прошел через ворота, поискал глазами Кэтлин, но нигде не увидел ее. Возглавляемая группой музыкантов, маленькая процессия двинулась к церкви. Трубы издавали резкие диссонирующие звуки, сопровождаемые тяжелыми зловещими ударами обтянутых козлиной кожей барабанов. Собравшаяся толпа, старинная музыка, напряжение, разлитое в воздухе, все это вызвало мрачное предчувствие, что должно совершиться что-то важное.
   — Тридцать лет прошло с тех пор, как мы возводили в должность главу клана Макбрайдов, — Конн ОДоннел слегка стукнул юного Куррана по голове. — Будь повеселее. Это твоя первая инаугурация и счастливый день для Клонмура.
   — Он был бы еще счастливее, если бы у нас был священник, чтобы отслужить великую мессу, — это Том Генди подъехал к ним на пони. Он внимательно посмотрел на Весли. — Да, священник был бы сейчас кстати.
   Весли охватило чувство вины. Эти люди придавали большое значение священникам. Как бывший проповедник, он мог бы принести утешение их душам, но держал язык за зубами. Он подозревал, что в Клонмуре был предатель, потому что их священник также исчез. Однако на лицах окружающих читалось только простодушие, сила и вера; он не мог даже предположить, кто из них, желая извлечь из этого выгоду, мог сообщить о священнике.
   Единственным ненадежным человеком среди них был он сам Джон Весли Хокинс.
   Музыка прекратилась. Люди вошли в церковь, дверь которой была украшена кельтскими и христианскими символами. Таинственное благоухание ладана напомнило Весли о других церемониях. Тени от свечей плясали на северной стене, где невысокие колонны обрамляли ряд незастекленных окон. Арка венчала простой каменный алтарь.
   Облаченный в воинское одеяние Симус стоял перед алтарем, жуя корку хлеба. Мэгин сидела на скамейке, обернувшись вполоборота, одетая, как принцесса, в платье из голубого льна, такого тонкого, что его называют ирландским шелком. Она бросала сердитые взгляды в другой конец придела на Логана Рафферти, который не спускал с нее глаз.
   — А где Кэтлин? — спросил Весли стоящего рядом Тома Генди.
   Том кивнул головой в сторону.
   — В молельне для дам.
   Зажженная свеча высветила стройную фигуру, опустившуюся на колени, и голову, склоненную в молитве. Пламя мерцало на статуе безмятежно улыбающейся девы Марии. Наконец, Кэтлин поднялась с колен и пошла к алтарю. На ней была длинная и слишком просторная одежда. Переплетенные кельтские символы украшали манжеты и кайму платья. Голова была непокрыта, волосы свободно спадали на плечи, меняя цвет от солнечно-золотого до янтарного. Спокойная сила светилась в ее решительных глазах, руки были сжаты в кулаки.
   Весли задал себе вопрос, не допустил ли он ошибку, предложив выбрать Кэтлин как главу клана Макбрайдов.
   «Это был хороший поступок, мудрый поступок, — уверил он себя. — Возможно, сейчас у Кэтлин не будет времени повести Фианну на еще более кровопролитные подвиги».
   — Она провела здесь всю ночь, — пояснил Том. — Молилась.
   Странный комок застрял в горле Весли. Кэтлин должна будет взвалить тяжесть управления Клонмуром на свои плечи. «Но она всего лишь девушка, — напомнил он себе. — Девушка».
   Когда прихожане вышли из церкви, музыканты заиграли другую музыку. Весли ожидал на старинном крыльце. Проходя мимо Весли, Кэтлин помедлила.
   Ее вид поразил его, как удар молота Лайама. Никогда прежде не видел он такой отчетливой, непреклонной целеустремленности. Тем не менее, в глазах была печаль. Ее юность, даже тот небольшой период, которым она успела насладиться, осталась позади. «То, что ждет впереди, — осознал он с ужасным чувством вины, — будет большим испытанием для нее».
   — Ах, Кэтлин, — прошептал он. — Прости меня. — Ее брови поднялись в удивлении.
   — За что?
   — За то, что предложил избрать тебя главой клана. Это тяжкая ноша.
   — Глупости, мистер Хокинс. Я только молюсь за то, чтобы быть достойной нести ее. — Она вскочила на черного коня. Следом за ней на высоком крепком белом пони направился Симус. Позади ехали Том, Рори и Лайам, а также Мэгин с подоткнутым подолом платья, сопровождаемая угрюмым Логаном Рафферти. За ними пешком шли обитатели замка и жители деревни.
   Полный изнуряющего страха Весли присоединился к процессии, направляющейся к скалистому побережью.
   Они подошли к утесу, увенчанному скалой Мур. Разбросанные вокруг камни, высеченные руками древних людей, окружали широкую покрытую травой площадку.
   — Круг великана, — сообщил Весли Том Генди. — Клянусь: валуны не случайно образуют совершенно правильный круг вокруг трона Макбрайдов. Как вы считаете, каким образом они оказались здесь?
   — Думаю, вы ждете, чтобы я сказал: путем волшебства.
   — А вы не верите в волшебство, мистер Хокинс?
   —Нет.
   Генди усмехнулся.
   — Вы скучнейший человек, мой друг.
   Кэтлин вошла в центр круга. Весли чувствовал себя очевидцем языческой драмы, происходящей в мире, к которому он не принадлежал. Он придержал язык: ему следует привыкнуть к роли изгнанника. И все же сегодня ему очень хотелось избавиться от своего одиночества.
   Кэтлин повернулась к отцу. Ее необычная красота приковала взгляд Весли. Даже восхитительная прелесть Мэгин поблекла по сравнению с ней.
   Симус протянул тонкий белый жезл.
   — Моя дочь, — обратился он к ней, — ты надежда Клонмура. Займи трон Макбрайдов.
   Кэтлин взяла белый жезл. Том громким голосом зачитал законы, которые она, поклявшись, должна соблюдать. С непокрытой головой, босыми ногами, она держала себя как королева. Только что поднявшееся солнце пробило пелену тумана, окутав ее золотым сиянием. Казалось, она впитывает в себя солнце, излучая вокруг чары волшебства.
   Как только Кэтлин приблизилась к скале, ритм музыки ускорился. Ветер, срываясь с гранитных вершин, посвистывал в ушах. Ее легкое прихрамывание было единственным свидетельством того, что она принадлежит к роду человеческому.