Виктор Мережко. Кандидат

   – Давайте по порядку, – попросил Колмогоров. – Год рождения…
   – У меня здесь одиннадцать человек, – ответил Крупин.
   – Хорошо. Сейчас загоним всех в память, а компьютер сам определит наиболее интересного господина.
 
   Крупин положил перед завлабом листочки с фамилиями и прочими данными, тот стал быстро и профессионально набирать их на клавиатуре.
   Вскоре на экране монитора заплясали какие-то кривые линии, затем их сменил столбик из фамилий, и Колмогоров удовлетворенно поднял глаза на гостей.
   Присутствующие безмолвствовали и внимательно ожидали результата.
   Наконец Колмогоров отодвинул от себя компьютерную мышь, таинственно улыбнулся и даже зачем-то провел ладонью по лбу.
   – Вот мы, господа, и имеем наиболее вероятного лидера…
   Присутствующие продолжали молчать, пауза затянулась, и не выдержал наконец замдиректора ФСБ:
   – Кто же… этот нечастный?
   Колмогоров с удовольствием рассмеялся:
   – Вы правы… несчастный. Погодин Юрий Алексеевич. Знаете такого господина? Если не ошибаюсь, он бывший профсоюзный лидер.
   Крупин бросил взгляд на Коробова, согласно кивнул:
   – Не ошибаетесь… – Поинтересовался: – Какие еще данные на него нужны?
   – Все, – ответил Колмогоров. – Начиная с года и дня рождения.
   – Год тысяча девятьсот пятьдесят девятый.
   – Дата, месяц…
   – Август. Десятое.
   – Время суток? Хотя бы приблизительно. Это очень важно.
   – По записям, которые мы получили из ЗАГСа по месту рождения, – пять утра.
   – Жена… Год рождения.
   – Это тоже важно?
   – Очень. Энергетическая связь с мужем.
   – Тысяча девятьсот шестьдесят шестой.
   – Семь лет разница. Отлично! Сколько дочери?
   – Восемнадцать. Зовут Марией.
   – Замечательно, – улыбнулся довольный завлаб. – Жена – Елена, дочь – Мария. Трудный контакт, тяжелые последствия.
   Он ввел все данные в компьютер, поиграл тонкими пальцами по клавишам, посмотрел на молчаливого Коробова и улыбнулся:
   – Нет, вы все-таки, Илья Ильич, неспособны убрать скепсис с лица.
   – А я и не пытаюсь это сделать, – ответил тот.
   – По-вашему, все это сказки, детский сад? Муть, короче?
   – Может, не столь категорично, но в этом направлении. Не верю я во все эти астрологические игрушки.
   – Напрасно. Вы ведь, наверно, знаете, что у Адольфа Гитлера был личный астролог, который предельно точно предсказал день его смерти, за что и был убит.
   – Опять-таки легенды…
   – Простите, Илья Ильич, – робко вмешался Крупин, – но легенды не на пустом месте рождаются.
   – И потом такая серьезная организация, как ваша, вряд ли стала бы вкладывать деньги в глупость. Серьезные деньги! – подвел резюме Колмогоров.
   Коробов рассмеялся:
   – Будем считать, что вы меня убедили. Продолжайте.
   Крупин выбрал из папки пару листочков, положил их перед Колмогоровым, объяснил:
   – Это данные о его родителях, дедах, прадедах. Вплоть до пятого колена.
   – Отец жив? – спросил тот.
   – Два года как умер.
   – Мать?
   – Жива. Но с сыном не живет. Живет в другом городе.
   – Здесь все их данные? Дни рождения, время и тому подобное?
   – Конечно.
   Астролог стал вводить в компьютер данные, которые казались ему необходимыми, затем отодвинул листочки в сторону и принялся что-то считать.
   Гости терпеливо, с некоторым удивлением наблюдали за его пальцами, лихо бегающими по клавиатуре. Коробов откровенно заскучал, с явно безразличным видом поднялся, двинулся вдоль стены, рассматривая какие-то графики, диаграммы.
   Колмогоров наконец закончил стучать по клавишам, некоторое время изучал полученные данные, потом откинулся на спинку кресла и с победным видом посмотрел на гостей:
   – Я доволен! Субъект любопытный. Неординарный.
   – Исходя из наших интересов? – спросил Крупин.
   – Именно. Колоссальный потенциал, который фактически не реализован.
   – Он его исчерпал?
   Колмогоров отрицательно покачал головой:
   – На две трети. Осталась последняя треть, и если он и ее не использует, наступает так называемый космический коллапс личности.
   – То есть космос ошибся в нем? – подал голос Коробов.
   – Космос не может ошибаться. Просто личность не воспользовалась исключительными возможностями, предоставленными ей космическими силами.
   – Откуда личность могла знать об этих «исключительных» возможностях?
   – Чаще всего интуиция. Но звезды, как правило, ведут таких людей. Вот обратите внимание.
   Астролог перебросил несколько страниц на компьютере, вывел какой-то график. Жестом пригласил гостей взглянуть на экран:
   – Вот его возможности, а вот реализация. Нижняя линия делает небольшой прорыв к верхней, когда вашему господину было чуть больше двадцати. Думаю, это студенческие годы. Затем снова покой и невостребованность. Видите? И лишь лет девять тому назад происходит то, к чему его звала судьба! Он достигает отметки десять, а это максимальная реализация предназначения.
   – В это время он стал лидером забастовочного движения, – уточнил Крупин.
   – Может быть. Но это длилось недолго. Человек вдруг теряет смысл жизни, инициативу. Чем это объяснить, не знаю. Могли быть причины и объективные, и субъективные.
   – Что у него сейчас? – поинтересовался Коробов.
   – Сейчас у него идеальное состояние. Последняя возможность реализовать себя. Причем результат может быть фантастическим. Судьбоносным. Его ведет космос, и если ваш человек воспользуется его силами, реализация состоится по полной программе.
   – А мы, при необходимости, сможем его остановить? – Коробов был явно озабочен.
   Колмогоров понимающе кивнул:
   – Конечно, сможете. Насильственным путем, например. Но это может привести к самым драматическим последствиям.
   – Например?
   – Например, государственный переворот. Бунт! Да все что угодно. Космос не прощает, когда кто-то ломает его выстроенную программу. Он крепко наказывает.
   Повисла довольно продолжительная пауза, Колмогоров просмотрел еще какие-то данные в компьютере, взглянул на гостей:
   – Еще вопросы будут?
   – Как нам поступать?
   – Активно и срочно вводите вашего героя в игру. Для полной самореализации у него осталось не так много времени. Не теряйте ни дня.
 
   Пятисотый «мерседес» мощно мчался по улицам Москвы, Коробов и Крупин расположились на заднем сиденье и негромко переговаривались.
   – Вообще-то любопытный вывод. – Коробов что-то просчитывал. – Неожиданный.
   – Погодин, – задумчиво произнес Крупин. – Бывший профсоюзный лидер? А теперь он кто?
   – Теперь он замсекретаря Совбеза.
   – Из наших?
   – Из наших. Правда, последнее время мы с ним контакта не имели.
   – Значит, теперь будете иметь, – засмеялся Крупин.
   – По всей видимости, да, – кивнул замдиректора. – Хотя вся эта компьютерная чепуха у меня по-прежнему особого доверия не вызывает.
   – Какой выход?
   – Выход? Выход, к сожалению, один. Придется доложить директору, и если он одобрит, поверить компьютерным выводам и срочно начинать работать с Погодиным.
   – Думаете, Погодин решится на эту, простите, аферу?
   Коробов бросил на него косой взгляд, ухмыльнулся:
   – Аферу?
   – Аферу.
   – Эта «афера» может иметь серьезные исторические последствия.
   – В том случае, если компьютер не ошибся и с Погодиным хорошо поработать, – подвел черту Крупин.
   – Значит, будем работать.
   – А если он все-таки не пожелает?
   – А мы постараемся. У нас ведь есть разные формы убеждения.
   Оба понимающе рассмеялись, помолчали какое-то время, глядя на проносящиеся за окном московские улицы и перекрестки, затем Крупин осторожно поинтересовался:
   – А Мамонов? Петр Иванович знает о возможной комбинации?
   – Знает. Но участвовать в ней отказался. Пока! Хочет еще поработать с Долговым. Вдруг что-нибудь получится.
   – Ничего не получится. Долгов стал слишком откровенно играть в свою игру.
   – Я тоже так считаю. Поэтому подключайтесь к Погодину немедленно.
   Глаза Крупина округлились:
   – Я?!
   Коробов смотрел жестко, не мигая.
   – Вы. А вы думаете, зачем я веду с вами просветительские беседы?
   – Но я работаю с Мамоновым! На Долгова!
   – Начнем с того, что вы работаете на нас! – по-прежнему жестко ответил Коробов. – А от Петра Ивановича уйдете. Сразу же после беседы с Погодиным.
   Крупин какое-то время осмысливал услышанное, потом недоуменно крутнул головой:
   – Значит, я должен срочно встретиться с Погодиным?
   – Естественно.
   – Илья Ильич! – бывший комсорг завертел возмущенно головой. – Где, что, как? С какого чердака, как говорит один мой приятель! Что я ему скажу? Что объясню?
   – Вы встретитесь с будущим кандидатом после того, как с ним побеседует директор… Николай Николаевич.
 
   Молодой человек в гражданской одежде с военной выправкой встретил Погодина не у главного входа в ФСБ, а возле маленькой, едва заметной двери, и без всяких формальностей проводил к лифту; вместе они поднялись на пятый этаж, прошли по длинному узковатому коридору, оказались затем в широком фойе с портретами государственных и ведомственных деятелей, вошли в приемную с табличкой «ДИРЕКТОР ФСБ ВЛАСОВ Н. Н.», и молодой человек коротко бросил молоденькой секретарше:
   – Погодин.
   Та коротко взглянула на гостя, кивнула:
   – Проходите. Вас ждут.
   Николай Николаевич Власов радушно поднялся из-за стола, пошел навстречу Погодину, протянул руку и повел к столу.
   – Здрасьте, дорогой Юрий Алексеевич. Давненько вы у нас не бывали. Забыли, наверно.
   Погодин чувствовал себя явно смущенным, озирался, бегло изучая кабинет высокого начальника.
   – Нет, не забыл. Вспоминаю. Но в этом кабинете бывать не приходилось.
   – Времена меняются, Юрий Алексеевич. Меняются времена, меняются начальники, а кадры остаются. Проверенные кадры. Чай, кофе?
   Погодин сел на стул, кивнул:
   – Кофейку.
   – А может, чего-нибудь покрепче? – директор едва ли не игриво смотрел на пришедшего.
   – Нет, нет. Кофе. Мне еще на службу.
   Власов рассмеялся:
   – Служба у нас, а там работа.
   Он распорядился по поводу кофе, сел напротив гостя, внимательно посмотрел на него.
   – Как жизнь? Здоровье?
   – Слава богу.
   Вошла миловидная секретарша поставила две чашки кофе и исчезла.
   Власов подсел к Погодину.
   – Разговор у нас, Юрий Алексеевич, будет серьезный.
   – А разве здесь бывают несерьезные разговоры?
   – Редко. Как вы оцениваете общую ситуацию в стране?
   – В каком смысле?
   – Ну, хотя бы в смысле будущих президентских выборов.
   Погодин не понимал, к чему клонит высокий чиновник.
   – Сложно. Вас интересует что-то конкретное?
   – Конкретное… – Николай Николаевич помолчал, прикидывая, с чего начать. – Что вы скажете о Долгове Дмитрии Дмитриевиче?
   – Нормально. Президент назначил его своим преемником, и все остальное укладывается в эти рамки.
   Власов взял чашку с кофе, сделал глоток и откинулся на спинку стула.
   – Я предупредил – разговор у нас серьезный. Вы знакомы с выступлением Долгова на последнем митинге?
   – Да, как замсекретаря Совбеза я изучил этот материал.
   – И что скажет замсекретаря Совбеза?
   – Глупость.
   Власов откинулся на спинку стула.
   – Что?
   – То, что говорил Долгов. Или провокация.
   – Представьте, я такого же мнения.
   Погодин не без удивления отставил чашку с кофе.
   – Вы, Николай Николаевич, для этого меня пригласили? Услышать мое мнение?
   – И для этого тоже.
   Власов отпил кофе.
   – С нашей точки зрения, Долгов-преемник становится опасным для государства. До выборов остается всего ничего, а он день ото дня набирает и силу, и уверенность в своей несокрушимости и непогрешимости.
   Погодин не ждал такого поворота разговора.
   – Вы ждете от меня совета?
   – Да. Как от замсекретаря Совбеза и нашего сотрудника.
   Юрий Алексеевич подумал, пожал плечами:
   – Не знаю. Не вижу выхода.
   Власов не сводил с него умного внимательного взгляда.
   – Вы действительно не видите выхода?
   – Не вижу. Ситуация патовая.
   – А я так не думаю. – Власов побарабанил пальцами по столу, внимательно посмотрел на гостя. – К примеру, можно срочно ввести нового кандидата на президентское кресло.
   – Еще одного? – удивился Погодин.
   – Не одного, а своего. Единственного и гарантированного. Найдем и двинем.
   Повисла пауза, мужчины изучающе смотрели друг на друга, наконец Погодин не совсем уверенно произнес:
   – Во-первых, на поиск нет времени. А во-вторых, кого двигать? Попробуй такого найти.
   – А мы уже нашли. – Власов приблизился почти вплотную, по-прежнему не сводя с него глаз.
   – Ну и какие проблемы? – усмехнулся гость. – Двигайте, у вас ресурсов более чем достаточно.
   – Проблема есть. Мы не знаем, как он отреагирует на это предложение.
   – Думаю, нормально отреагирует. Помните, я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
   Власов взял чашку с кофе, но пить не стал, внимательно изучая черную маслянистую жидкость, затем медленно произнес:
   – Вот и я делаю вам предложение.
   Погодин не сразу понял смысл фразы. Он поправил очки на переносице и переспросил:
   – Что?
   – Я предлагаю вам включиться в президентскую гонку.
   – Мне?
   – Вам.
   Погодин откинулся на спинку стула.
   – Это что… шутка?
   – В этом кабинете не шутят, Юрий Алексеевич.
   – Бывают исключения из правил, Николай Николаевич. Извините…
   Он поднялся, по-военному приложил руки к бокам, склонил голову.
   – Я могу уйти?
   – Сядьте, – жестко приказал директор ФСБ.
   Погодин послушно сел. Лоб его покрылся мелкими каплями пота. Власов в упор смотрел на него.
   – Была проделана большая работа, и мы остановились на вашей кандидатуре. – Власов присел рядом с Погодиным. – Прошу отнестись к этому крайне серьезно.
   – Но я не готов ни к разговору, ни тем более к такому предложению.
   – Сколько вам понадобится дней?
   – Для чего?
   – Чтобы взвесить все и принять решение.
   Погодин снова встал и едва ли не истерично выкрикнул:
   – Я уже принял. Отказываюсь! Это либо насмешка, либо афера.
   – Вы столь низкого мнения о себе? – с усмешкой спросил Власов.
   – Я о себе самого высокого мнения, иначе я бы немедленно, как идиот, согласился.
   Власов помолчал, барабаня пальцами по столу, потом поднялся.
   – Ну что ж… Свободны. Всего хорошего.
   Погодин тоже встал, хотел было подать руку, но, не встретив со стороны генерала встречного жеста, на ватных ногах направился к двери.
   – Задержитесь!
   Гость от неожиданности вздрогнул, замер. Хозяин кабинета подошел к нему и произнес негромко, внушительно:
   – Вам отпускается один-два дня на анализ. И я жду от вас положительного ответа.
   – Нет.
   – Я сказал: день-два. Думаю, вы оправитесь от шока и у нас будет возможность для сотрудничества.
   Приоткрыв дверь, Власов спросил секретаря:
   – Крупин здесь?
   Крупин вышел из дальнего угла, подошел к генералу.
   – Здесь, Николай Николаевич.
   – Зайдите.
   Крупин вошел. Власов, окинув его быстрым взглядом, сказал Погодину:
   – Это ваш новый помощник – Крупин Олег Петрович.
   – У меня уже есть помощник, – полуобморочно возразил тот.
   – Вы не расслышали – новый помощник, – раздраженно повторил директор. – Будете вести дела через него. Даже если вы не примете наше предложение.
   Крупин улыбнулся, протянул гостю руку:
   – Олег Петрович.
   Юрий Алексеевич машинально пожал крепкую руку офицера, буркнул:
   – Погодин.
   Власов проводил мужчин до двери, легонько приобнял Погодина.
   – Все будет хорошо. Удачи. Олег Петрович проводит вас. Чтоб не заблудились.
   Посетители вышли. Власов вернулся к столу, набрал по одному из телефонов номер.
   – Илья Ильич? Приветствую.
   – Здравия желаю, – ответил Коробов. – Как?
   – Нормально. Ждал худшего.
   – Согласился?
   – Ну, он же не идиот! – засмеялся Власов. – Согласится! Мы поможем.
   – Крупин при нем? – поинтересовался заместитель.
   – Конечно. Он-то его и дожмет. А ты распорядись, чтоб организовали утечку информации. Дескать, в недрах Кремля зреет план выдвижения еще одного кандидата.
   – «Серой лошадки»? – хохотнул Коробов. – Будет сделано, Николай Николаевич.
 
   Погодин и Крупин молча шли по тем же длинным мрачным коридорам знаменитого заведения, по которым Юрий Алексеевич был препровожден к Власову. У пропускного пункта Крупин остановился, протянул руку:
   – Когда вам позвонить?
   – Без понятия, – пожал плечами Погодин.
   – Если я это сделаю завтра утром?
   – Зачем?
   Крупин улыбался:
   – Узнать ваш распорядок.
   – Мой распорядок вас никак не касается! – раздраженно бросил Юрий Алексеевич. – Всего доброго!
   Он прошел мимо молчаливого дежурного в цивильной форме к выходу.
   Выйдя из подъезда ФСБ, Погодин направился к своей «ауди», стоявшей на спецплощадке. Кивнул вышедшему из служебного автомобиля мрачноватому, вечно чем-то озабоченному помощнику, неуклюже нырнул на заднее сиденье автомобиля, чуть не сбив при этом очки с переносицы, и раздраженно спросил Утилова:
   – Бумаги по «Обьнефти» захватил?
   – Вот они. В папке.
 
   Крупин красочно и подробно описал встречу с Погодиным. Илья Ильич с удовольствием смеялся, попивая минералку, потом переспросил:
   – Значит, его распорядок вас не касается?
   – Абсолютно! А на вопрос, когда я могу ему позвонить, посмотрел так, будто я хочу забраться к нему в постель! – веселился Крупин.
   – А вообще как впечатление? – Коробов подыскал подходящее слово. – Визуальное!
   – Типичный очкарик. Но с амбициями.
   – Это хорошо. Лишь бы не тянул с ответом.
   Крупин со значением улыбнулся:
   – Может, его поторопить?
   Коробов нахмурился:
   – Каким образом?
   – Пугнуть слегка. А под это дело начать раскрутку.
   – Хорошая идея, – одобрил замдиректора. – Но не перестарайтесь.
   – Обижаете, Илья Ильич, – развел руками Крупин. – Работать будут профессионалы. В случае чего можем списать покушение на олигархов. В частности, на «Обьнефть». У них с Погодиным идет настоящая война.
   – Лучше не надо. Попугайте – и достаточно.
 
   Жил Погодин в трехкомнатной квартире девятиэтажного кирпичного дома «хрущевских времен». Ничем особенным от подобных квартир она не отличалась – две крохотные спальни с румынской мебелью, чуть попросторнее гостиная, тесноватая кухня, ну и прочее…
   Был вечер. Через открытый балкон доносились крики детворы со двора, за стеной слушали нон-стоп песни Антонова, а тремя этажами ниже в одной из квартир шел ремонт.
   Юрий Алексеевич ужинал. Елена, стройная, спортивная, хрупкая, присела напротив, какое-то время наблюдала за тем, как муж ест.
   – Что-нибудь случилось?
   Погодин оторвался от еды, недовольно, с удивлением посмотрел на жену:
   – С чего ты взяла?
   – Вижу. Что-нибудь на работе?
   – Все нормально.
   Елена помолчала, затем глубоко, с укоризной вздохнула:
   – Вот обрати внимание… Я целый день дома одна. Жду то тебя, то Машу. Наконец ты пришел. Сидишь за столом, ешь, молчишь. А я, как дурочка, напротив торчу. Тоже молчу.
   Юрий Алексеевич отложил вилку, поднял на жену глаза:
   – Что ты хочешь?
   – Поговорить.
   – О чем?
   – О чем хочешь. Хотя бы о том, почему ты такой мрачный.
   – Тебе интересно слушать мои чиновничьи проблемы?
   – Интересно. Потому что твои проблемы – мои проблемы. У меня нет своей жизни! Я с вами! К дочке подойду – отстань, не мешай! К тебе – что ты в этом понимаешь?! В конце концов, я человек или нет?
   Погодин снисходительно улыбнулся, взял через стол ее руку, поцеловал.
   – Конечно, человек.
   – Ну спасибо. Хоть этим успокоил.
   – Нет, серьезно. Ты не просто человек, а любимая мать и жена.
   Он вышел из-за стола, обнял жену за плечи.
   – Прости, но бывают ситуации, когда и говорить особенно не хочется. Надо просто помолчать, подумать.
   Елена с тревогой отстранилась от него.
   – А что все-таки случилось?
   – Ничего особенного. Есть одна интрига, надо подождать.
   – Чего подождать?
   Погодин раздраженно отодвинулся от жены.
   – Подождать, подумать! И не лезть с вопросами!
   Он налил себе чашку чая, вернулся за стол.
   – Где Маша?
   – В институте, – сухо ответила Елена.
   – Позвони ей.
   – Зачем?
   – Почему задерживается. – Погодин не смог справиться с раздражением. – Чтоб ничего не случилось!
   Елена холодно посмотрела на него и холодно ответила:
   – Она не задерживается. А потом, что может случиться?
   – Оставь меня в покое!
   Они помолчали. Погодин сосредоточенно пил чай, жена смотрела на него.
   – Может, куда-нибудь сходим? – спросила она.
   Погодин поднял голову.
   – Куда?
   – Хотя бы в кино.
   – Если можно, не сегодня. Мне нужно побыть одному, чтоб утром встать с нормальной головой.
 
   Утром служебная «ауди» Юрия Погодина медленно и вальяжно вкатилась в арку кирпичного дома, повернула направо, проследовала к одному из подъездов дома, в котором жил замсекретаря Совета Безопасности.
   Утилов тяжело выбрался из машины, стал ждать шефа, поглядывая то на окна его квартиры, то на дверь подъезда.
   Наконец Юрий Алексеевич вышел из подъезда, посмотрел вверх, махнул жене.
   Двор был почти пуст, только в дальней песочнице возилась девочка лет трех под наблюдением бабушки и тут же рядом, в беседке, два подростка заигрывали с симпатичной одноклассницей.
   Погодин быстрой деловой походкой направился к своему автомобилю. Утилов ждал, услужливо открыв дверцу…
   В это время из арки вышел высокий худощавый человек в неприметной куртке, бросил взгляд на присутствующих во дворе, сунул правую руку под куртку и двинулся следом за Погодиным.
   Когда до машины оставалось не более десяти метров, незнакомец вдруг выхватил из-под полы куртки пистолет, вытянул вперед руку, – и тут же прозвучало несколько глухих хлопков.
   Погодин споткнулся, удивленно оглянулся на стрелявшего:
   – Что ж ты, сука…
   Очки отлетели в сторону, Погодин рухнул на асфальт.
   Неповоротливый Утилов от неожиданности охнул, прижал ладони ко рту и даже присел.
   Привлеченные странными звуками подростки повернули головы, и тут отчаянно закричала бабка:
   – Убили! Человека убили!
   Стрелявший швырнул пистолет на асфальт, бросился в сторону арки, откуда задом резко вырулила черная иномарка. Киллер рванул дверцу, прыгнул за переднее сиденье, и автомобиль с визгом исчез в проеме арки.
   Утилов запоздало метнулся к лежащему Погодину, закричал:
   – Держите их! Держите! Номер запомните!
   Из «ауди» Погодина выскочил водитель, зачем-то помчался следом за уехавшей иномаркой, затем метнулся к лежащему на асфальте Погодину, над которым склонился Утилов.
   Бабка, от страха спотыкаясь и чуть не падая, подхватила внучку на руки и побежала в сторону ближайшего подъезда, продолжая кричать:
   – Погодина убили! Люди, помогите! Милиция!
   Водитель тоже опустился на колени перед Погодиным, расстегивал ему пиджак, рвал сорочку, под которой расплывалось большое кровавое пятно. Шеф терял сознание.
   – Номер машины! – бормотал Утилов. – Главное, номер. Запомнил?
   – Номера не видно, – прошептал водитель. – Затертый.
 
   Иномарка с киллером неслась по улицам Москвы, не нарушая правил и никак не вырываясь из общего автомобильного потока. Молчали оба – и водитель, и киллер.
   Миновав несколько светофоров, машина резко свернула в один из дворов, проследовала в дальний глухой угол, где их ждали «Жигули» девятой модели.
   Водитель иномарки и киллер быстро выскочили из машины, киллер нырнул на переднее сиденье отечественного автомобиля, его спутник рухнул на заднее, и тот стремительно помчался со двора.
   За рулем «Жигулей» сидел молодой, коротко стриженный парень. Киллер тронул его за плечо:
   – Куда теперь?
   – За город, – ответил водитель «Жигулей».
   – А деньги?
   Водитель иномарки взглянул на киллера, коротко бросил:
   – Деньги при мне.
   – Тогда почему за город? – встревоженно спросил киллер.
   – Там безопаснее.
   Водитель иномарки достал из внутреннего кармана пиджака плотный конверт, отдал киллеру:
   – Пересчитай. Тут двадцать штук.
   Киллер спрятал деньги в карман.
   – Верю.
   Водитель «Жигулей» хохотнул:
   – Вообще-то бабки счет любят.
   – Потом пересчитаю.
   – Ну и правильно. У тебя для этого куча времени будет.
   Киллер настороженно посмотрел на него:
   – Как это? Почему?
   – Потому что заляжешь. Как медведь в берлогу – минимум на полгода.
   – Слышь, парни… – засуетился киллер. – А может, я сейчас выйду? Бабло получил – и нет меня. И вам веселее, и мне гемора меньше? А, парни?
   Водитель иномарки заблокировал все двери.
   – Не-е. Мы должны доставить тебя по назначению. Ты теперь дороже любых бабок. Бесценный, можно сказать!
 
   Центр Политических технологий располагался в старинном особняке на Страстном бульваре. По ступенькам особняка быстро поднялся по-военному подтянутый Олег Крупин и скрылся за массивной дверью.
   Он показал какую-то ксиву дежурному, тот понимающе козырнул, пропустил посетителя.
   Кабинет Мамонова располагался на втором этаже, к нему как раз и направлялся Крупин. Толкнув дверь в приемную, он кивнул привставшей секретарше: