Страница:
Что-то вспыхнуло, раздался страшный грохот, небеса разверзлись. С шумом, заглушившим и биение сердца, и завывания ветра, отвесный ливень обрушился во мрак. Молнии били, не уставая, рокотали громовые раскаты, пахло влагой, мокрой пылью, сырой мешковиной, волосами и холодной свежестью. Уан подплыл ближе к кипящей водяной стене, завороженный, счастливый. Он распустил волосы и, к ужасу Хина, шагнул наружу - мальчишка только успел заметить, как Келеф коснулся пальцами шеи под воротником, и маска исчезла, но не различил, что было под ней: пустота, как полагали местные, или лицо, быть может, похожее на червя или чешуйчатых злодеев.
Гроза закончилась к вечеру. Тучи неторопливо расходились и таяли тёмно-зелёным дымом.
Мальчишка и уан сидели на большом камне, расколотом посредине, кутаясь в одну шкуру, но не касаясь друг друга.
- Значит, ты за этим сюда приехал, - заключил юный Одезри.
- В Лете по ту сторону Кольца рек никогда не бывает дождей, - сказал Келеф. - Очень странно. В Йёлькхоре много странностей. В Маро - одной из зон Весны - почки на деревьях распускаются к концу дня, а поутру - это вновь томящиеся почки. В Гаэл - второй зоне - цветы облетают изо дня в день, опавшие лепестки пропадают с наступлением нового дня и даже, как будто, возвращаются на место. Кто-то знает, что происходит. Может быть, Основатель. Но таким как я не раскрывают эту тайну.
- А какой ты?
- Обычный, ничем не выдающийся. Только слишком упрямый.
Хин несогласно поджал губы.
- Я думал о том слове, которое ты назвал мне, - Сил'ан изменил тему разговора. - "Отец", - после звучания морита, таинственного, размеренного и зловещего, слово на общем показалось коротким и резким. - Я выяснил, что оно означает. Напоминает аадъё, хотя есть и различия: они посвящают всю жизнь управлению кёкьё и воспитанию молодняка, не занимаются внешней политикой, не встречаются с существами прочих рас. Разве что могут повлиять на кё-а-кьё - "главу дома" как мы представляем его другим народам. На самом деле это обладатель наиболее жизнеспособных лунных линий.
Хин озадаченно нахмурился.
- Я не всё понял, - признался он. - Глава дома - тоже аадъё?
- Нет, - Келеф даже рассмеялся. - Он же-ё, как и я.
- Но ты сказал, что "отец" - это аадъё, - медленно проговорил мальчишка.
- Похож на аадъё, - поправил Сил'ан.
- А мать? - настороженно поинтересовался Хин.
- Кёкьё, - без раздумий отозвался Келеф.
- "Семья"?
- "Семья", "дом" - на общем нет подходящих слов. У всех же-ё одна кёкьё, аадъё могут приходить и из других, чтобы получить потомство, а потом они вольны вернуться или остаться.
Мальчишка нахмурился и встряхнул головой.
- Ну а кто тогда ты? - негромко спросил он.
- Посредник между моим народом и другими, - улыбчиво прищурился уан. - Я думаю, можно сказать так.
По дороге обратно они вновь вернулись к россыпям гранита. Занимался новый, но столь же терпкий винный рассвет. Хин вытащил камни из мешка и хотел вернуть на место.
- Возьми их с собой, - предложил Келеф. - Одезри-мие собирает подобные безделушки.
- Разве? - удивился рыжий упрямец.
- Подари камни ей. Она будет рада.
К зеркальной реке всадники добрались засветло - вода ещё не успела остыть, и динозаврам пришлось брести по дну в одиночестве. Сил'ан, забавляясь, с лёгкостью рыбы скользил вокруг человека, норовя оказаться у того за спиной.
- Когда ты так делаешь, - пожаловался Хин, - мне кажется, что в следующий миг ты на меня кинешься и откусишь голову.
- Всё может быть, - улыбчиво согласилось прекрасное создание. - Следовало бы - за то, что мне приходится плавать в одежде.
- Разве я об этом просил?
- Нет, и всё же ты тому причиной.
Ночью мальчишка проснулся раньше обычного. Заиндевевшая трава под лапами ящеров ломалась с хрустом. Саванна, словно сказочная ледяная страна, блестела под колкими лучами звёзд.
- Вы различаете настоящее, будущее и прошлое, - напевно и тонко рассказывал Сил'ан. - А в нашей культуре есть только теперьи давно. Будущего нет, а все мысли о нём - не более чем фантазии или проекции теперь на сиюминутные потребности и желания. Основа наших представлений о мире и себе - фээру, то, что мы позволяем другим называть "сказками". Истории мириадов прожитых жизней - вот что они такое. Аадъё читают их, одну за другой. Прочесть все - не хватит жизни. Они не выбирают сами, но следуют указаниям взошедших Лун, стенаний ветра, безумной ярости волн. Теперьможно прочесть только одну историю, а порою бывает так, что и вовсе нет подходящей - она ещё не прожита. Первые десятки лет молодняк окружают песнопения и предания - давнеесвязывает его с родом. И однажды он начинает чувствовать, чт? должно прозвучать. Тогда он обретает тисайе- мелодию своей жизни, своё имя, потому что отныне способен услышать, как окликают и зовут его создатели: Луны и Океан.
- И что же должно прозвучать теперь? - серьёзно спросил мальчишка.
Край неба над тёмно-синими горами полнился мягким светом. Его укрывала сиреневая вуаль. Она тянулась, становясь всё плотнее и гуще к беззвёздной черноте высокого неба. Трава, седая от инея, отливала то призрачным голубым, то зеленью вечерней зари. Келеф посмотрел на горизонт - туда, где должно было из-за горных цепей взойти Солнце, и запел, опустив ресницы.
Рассвет последнего дня пути оказался торжественным и скорбным. Облака промокли от крови и, отяжелевшие, клонились к земле; зловещие сизые тучи, похожие на крылья, настигали их, небрежно играя пурпуром на кончиках перьев.
- Давным-давно, - таинственным голосом молвил Сил'ан, - первое Солнце растеклось водами Океана. В его глубине исчезли все цвета, кроме одного - самого прекрасного, - он провёл рукой по ткани платья. - Тогда среди безмолвия проснулись всебесцветные драконы. Вырвавшись из объятий вод, они устремились в небо, схватили день за край и увлекли в Океан. С тех пор и поныне их тела сплетаются в небесах, а мы называем этот танец "ночью" и наблюдаем с восхищением и трепетом, как сверкает на их чешуе бесчисленное множество брызг!
В мире, где живут легенды - в Урварге -, огни изменчивы, непостоянны, они кружат, убегая от Лун, чтобы не потеряться в их тумане. И тогда знающие говорят: то играют всебесцветные драконы.
Дети первого Солнца беседуют с ними, научившись языку капризных искр, уносятся ввысь на мерцающих звёздами спинах. Драконы не находят страха в глазах друзей: те помнят своё предназначение и знают верный путь, в их душах нет сора, им подвластны чудеса. А чудо не взимает платы; исступление, жертвы и страдания ему не нужны.
"Я помогу тебе, - говорит дракон. - Я научу тебя летать! Только верь даже не мне, и не тому, что говорят другие, - поверь себе и улыбнись. Только улыбнись, и, обещаю…"
Человек убегает в страхе, с ненавистью бросает камень в гибнущую тень. Или отвечает: "Тебя нет, есть только звёздное небо".
"Ты веришь в небо?" - удивляется дракон.
"В небо верят все, но лишь дурак поверит твоим обещаниям. Всем известно: люди не летают".
Дракон опускает веки и возвращается к Лунам, хотя они очень холодные.
- И это тоже история чьей-то жизни?
- Хм… Нет. Это я прочёл в свитке старых преданий, который мне подарил знакомый зимень.
Глава XV
Гроза закончилась к вечеру. Тучи неторопливо расходились и таяли тёмно-зелёным дымом.
Мальчишка и уан сидели на большом камне, расколотом посредине, кутаясь в одну шкуру, но не касаясь друг друга.
- Значит, ты за этим сюда приехал, - заключил юный Одезри.
- В Лете по ту сторону Кольца рек никогда не бывает дождей, - сказал Келеф. - Очень странно. В Йёлькхоре много странностей. В Маро - одной из зон Весны - почки на деревьях распускаются к концу дня, а поутру - это вновь томящиеся почки. В Гаэл - второй зоне - цветы облетают изо дня в день, опавшие лепестки пропадают с наступлением нового дня и даже, как будто, возвращаются на место. Кто-то знает, что происходит. Может быть, Основатель. Но таким как я не раскрывают эту тайну.
- А какой ты?
- Обычный, ничем не выдающийся. Только слишком упрямый.
Хин несогласно поджал губы.
- Я думал о том слове, которое ты назвал мне, - Сил'ан изменил тему разговора. - "Отец", - после звучания морита, таинственного, размеренного и зловещего, слово на общем показалось коротким и резким. - Я выяснил, что оно означает. Напоминает аадъё, хотя есть и различия: они посвящают всю жизнь управлению кёкьё и воспитанию молодняка, не занимаются внешней политикой, не встречаются с существами прочих рас. Разве что могут повлиять на кё-а-кьё - "главу дома" как мы представляем его другим народам. На самом деле это обладатель наиболее жизнеспособных лунных линий.
Хин озадаченно нахмурился.
- Я не всё понял, - признался он. - Глава дома - тоже аадъё?
- Нет, - Келеф даже рассмеялся. - Он же-ё, как и я.
- Но ты сказал, что "отец" - это аадъё, - медленно проговорил мальчишка.
- Похож на аадъё, - поправил Сил'ан.
- А мать? - настороженно поинтересовался Хин.
- Кёкьё, - без раздумий отозвался Келеф.
- "Семья"?
- "Семья", "дом" - на общем нет подходящих слов. У всех же-ё одна кёкьё, аадъё могут приходить и из других, чтобы получить потомство, а потом они вольны вернуться или остаться.
Мальчишка нахмурился и встряхнул головой.
- Ну а кто тогда ты? - негромко спросил он.
- Посредник между моим народом и другими, - улыбчиво прищурился уан. - Я думаю, можно сказать так.
По дороге обратно они вновь вернулись к россыпям гранита. Занимался новый, но столь же терпкий винный рассвет. Хин вытащил камни из мешка и хотел вернуть на место.
- Возьми их с собой, - предложил Келеф. - Одезри-мие собирает подобные безделушки.
- Разве? - удивился рыжий упрямец.
- Подари камни ей. Она будет рада.
К зеркальной реке всадники добрались засветло - вода ещё не успела остыть, и динозаврам пришлось брести по дну в одиночестве. Сил'ан, забавляясь, с лёгкостью рыбы скользил вокруг человека, норовя оказаться у того за спиной.
- Когда ты так делаешь, - пожаловался Хин, - мне кажется, что в следующий миг ты на меня кинешься и откусишь голову.
- Всё может быть, - улыбчиво согласилось прекрасное создание. - Следовало бы - за то, что мне приходится плавать в одежде.
- Разве я об этом просил?
- Нет, и всё же ты тому причиной.
Ночью мальчишка проснулся раньше обычного. Заиндевевшая трава под лапами ящеров ломалась с хрустом. Саванна, словно сказочная ледяная страна, блестела под колкими лучами звёзд.
- Вы различаете настоящее, будущее и прошлое, - напевно и тонко рассказывал Сил'ан. - А в нашей культуре есть только теперьи давно. Будущего нет, а все мысли о нём - не более чем фантазии или проекции теперь на сиюминутные потребности и желания. Основа наших представлений о мире и себе - фээру, то, что мы позволяем другим называть "сказками". Истории мириадов прожитых жизней - вот что они такое. Аадъё читают их, одну за другой. Прочесть все - не хватит жизни. Они не выбирают сами, но следуют указаниям взошедших Лун, стенаний ветра, безумной ярости волн. Теперьможно прочесть только одну историю, а порою бывает так, что и вовсе нет подходящей - она ещё не прожита. Первые десятки лет молодняк окружают песнопения и предания - давнеесвязывает его с родом. И однажды он начинает чувствовать, чт? должно прозвучать. Тогда он обретает тисайе- мелодию своей жизни, своё имя, потому что отныне способен услышать, как окликают и зовут его создатели: Луны и Океан.
- И что же должно прозвучать теперь? - серьёзно спросил мальчишка.
Край неба над тёмно-синими горами полнился мягким светом. Его укрывала сиреневая вуаль. Она тянулась, становясь всё плотнее и гуще к беззвёздной черноте высокого неба. Трава, седая от инея, отливала то призрачным голубым, то зеленью вечерней зари. Келеф посмотрел на горизонт - туда, где должно было из-за горных цепей взойти Солнце, и запел, опустив ресницы.
Рассвет последнего дня пути оказался торжественным и скорбным. Облака промокли от крови и, отяжелевшие, клонились к земле; зловещие сизые тучи, похожие на крылья, настигали их, небрежно играя пурпуром на кончиках перьев.
- Давным-давно, - таинственным голосом молвил Сил'ан, - первое Солнце растеклось водами Океана. В его глубине исчезли все цвета, кроме одного - самого прекрасного, - он провёл рукой по ткани платья. - Тогда среди безмолвия проснулись всебесцветные драконы. Вырвавшись из объятий вод, они устремились в небо, схватили день за край и увлекли в Океан. С тех пор и поныне их тела сплетаются в небесах, а мы называем этот танец "ночью" и наблюдаем с восхищением и трепетом, как сверкает на их чешуе бесчисленное множество брызг!
В мире, где живут легенды - в Урварге -, огни изменчивы, непостоянны, они кружат, убегая от Лун, чтобы не потеряться в их тумане. И тогда знающие говорят: то играют всебесцветные драконы.
Дети первого Солнца беседуют с ними, научившись языку капризных искр, уносятся ввысь на мерцающих звёздами спинах. Драконы не находят страха в глазах друзей: те помнят своё предназначение и знают верный путь, в их душах нет сора, им подвластны чудеса. А чудо не взимает платы; исступление, жертвы и страдания ему не нужны.
"Я помогу тебе, - говорит дракон. - Я научу тебя летать! Только верь даже не мне, и не тому, что говорят другие, - поверь себе и улыбнись. Только улыбнись, и, обещаю…"
Человек убегает в страхе, с ненавистью бросает камень в гибнущую тень. Или отвечает: "Тебя нет, есть только звёздное небо".
"Ты веришь в небо?" - удивляется дракон.
"В небо верят все, но лишь дурак поверит твоим обещаниям. Всем известно: люди не летают".
Дракон опускает веки и возвращается к Лунам, хотя они очень холодные.
- И это тоже история чьей-то жизни?
- Хм… Нет. Это я прочёл в свитке старых преданий, который мне подарил знакомый зимень.
Глава XV
Хин поставил на пюпитр скрижали с нотами. Дверь отворилась, в комнату вплыл Сил'ан, направился к контрабасу и свернулся кольцами у окна в горячих солнечных лучах. Мальчишка окинул взглядом давно привычную картину и отвернулся, но стоило ему поднять руки с колен, как голос уана распорядился:
- Токката ми минор.
Юный Одезри замер:
- Тебе же нравится Моцарт.
- Может у меня измениться настроение? - капризно осведомилось уже пригревшееся существо.
- Да, но попробовал бы ты просить, а не требовать, - попытался втолковать ему мальчишка.
- Если я не услышу токкату, то посплю в другом месте.
- Если не перестанешь угрожать, токкату ты не услышишь, - улыбнувшись, ответил Хин.
Уан задумался:
- Тогда выйди вон, - наконец, распорядился он. - Мне здесь хорошо, и подниматься я не намерен.
Мальчишка фыркнул, развернулся на подставке, соскочил с неё и остановился в шаге от нахальной змеи.
- И что же тут хорошего? - поинтересовался он, укладываясь на пол рядом.
Солнце сразу же ослепило его, и он повернулся на бок. Спину обжигал невидимый огонь, но жар можно было терпеть.
- Уж не мстишь ли ты мне? - подозрительно осведомился Сил'ан.
- За что бы? - с искренним удивлением отозвался Хин.
- Я не люблю, когда ты так близко. И ты это знаешь.
- А ты догадываешься, как заставить меня исчезнуть.
- Есть несколько способов, - недовольно протянуло дитя Океана и Лун.
- Но только один, при котором тебе не придётся двигаться, - подсказал мальчишка.
- Как жестоко и хладнокровно ты используешь мои слабости, - пожаловался Келеф.
- Неубедительно, - оценил рыжий упрямец.
Сил'ан тяжело вздохнул, признавая поражение.
- Сыграй, пожалуйста…
Мальчишка неторопливо поднялся:
- Право, это не составило труда, - заметил он.
Чёрная змея ухмыльнулась и довершила:
- … партию клавесина из первой части концерта [24], который ты сейчас разучиваешь.
Хин застонал.
- Каждый раз, как ошибёшься или сфальшивишь - начинай сначала, - бодро напутствовал его уан.
Орур отворил дверь хижины. Увидев на пороге мальчишку, он медленно поднял брови и демонстративно посмотрел на широкое оранжевое Солнце, тонувшее в песках. Хин смущённо кашлянул.
- Я знаю, что опоздал, - молвил он.
- На два часа, - медленно и раздельно выговорил старейшина.
- Простите, - мальчишка поклонился.
Орур недовольно хмыкнул:
- Сегодня заниматься с тобой я уже не буду. Не годится на закате.
Хин вновь наклонил голову:
- Я понимаю.
Мужчина покачал головой, вышел наружу и притворил дверь.
- Пойдём, - сказал он.
Они отошли от деревни на десяток айрер, там летень остановился и строго посмотрел на мальчишку:
- Ты постоянно опаздываешь, а твои мысли вечно бродят где-то далеко. Так никакого толку не выйдет.
- Простите, - снова сказал Хин.
- Да что ты как заведённый! - резко бросил старейшина. - В конце-концов, кто из нас и чему хочет научиться?
Юный Одезри промолчал.
- Я понимаю, уан Кереф имеет на тебя огромное влияние, - вздохнув, терпеливо выговорил мужчина, - но пора уже спуститься с небес на землю. Ты человек и жить тебе среди людей. Ясно? (Мальчишка не ответил.) Зачем стыдиться своего происхождения? Да, мы другие, чем он, но и мы отбрасываем тени. Повелитель не видел стыда в том, чтобы просить меня научить его сражаться копьём. Запомни, Хин Одезри, тот не вызывает уважения, у кого нет своего лица.
Рыжий упрямец по-прежнему молчал. Орур провёл рукой по волосам и заключил:
- Передай уану Керефу приглашение на загонную охоту. Тебе полезно будет посмотреть на действия воинов, а ему, насколько я знаю, нравится за Кольцом рек.
- Скорее всего, он откажет, - серьёзно ответил мальчишка. - Ему и без того приходится уж очень часто ездить в Разьеру и какие-то деревни. Я не знаю, что там не ладится, только он раздражителен и зол.
- Всё там ладится, - невольно улыбнулся старейшина. - Злость помогает ему собраться и реагировать быстро.
- Значит, это нарочно? - удивился Хин.
- Если он всё-таки откажет, - настойчиво добавил летень, - скажи ему, что я прошу о разговоре.
- Орур, я всё понимаю, но у меня нет времени, - перевёл Хахманух в ответ на долгий рассказ.
Сил'ан взвесил в руке пухлый том и поставил его обратно на полку. Старейшина посмотрел на стеллаж с книгами, на множество исписанных пергаментных листов. Кроме них в маленькой комнате на второй половине крепости не было совсем ничего. Легчайшие, едва видимые пылинки реяли в солнечных лучах.
- Владение на грани разорения, - спокойно объяснил уан. - А я не представляю, как налаживать торговлю, зато точно знаю, куда нужно вложить средства, которых нет.
Человек сотворил жест незначения.
- Да владение, сколько я себя помню, всегда было на этой грани, - сказал он. - И никто не волновался. Нам почти ничего не нужно, и у нас почти ничего нет. Так и живём.
- Это прекрасно, - откликнулся Келеф. - Но половина моей земли укреплена и неприступна, другая же открыта всякому. Так и оставить?
Летень озадаченно хмыкнул и сказал:
- Как бы то ни было, одного господина Одезри я не возьму. Тут нужно учиться по-другому управлять динозавром, иначе получится не охота, а самоубийство. Но без вашего примера перед глазами, учиться он не станет.
Сил'ан склонил голову к правому плечу:
- Что значит: "по-другому управлять"?
- Уходить от атак - это же не обычная пробежка, да и монстры не подставляют нам бока.
Уан заинтересованно взглянул на старейшину:
- А если по лапам ударят хвостом - скажешь, от такой подсечки динозавр тоже может уйти?
Орур рассмеялся:
- Наши - запросто, да ещё к выгоде для себя.
- Вот как, - протянул Сил'ан и довольно прищурился. - Убедил. Еду.
Хин видел монстров впервые; у него внутри всё зашлось и похолодело от страха. Руки вдруг стали тяжёлыми и неподвижными, тело покрылось холодным, липким потом. Динозавр не повиновался воле дрожащего всадника. Похожие на животных, покрытые шерстью серого, тускло-жёлтого, чёрного, бурого, а иные - даже зелёного цветов, чудовища бежали навстречу восьмерым загонщикам молча, сосредоточенные каждый на выбранной жертве, пожирающие её горящим взглядом. Мальчишке казалось, что он попал в чужой кошмар.
Загонщики начали разворачиваться, все что-то кричали. Хин, широко раскрыв глаза, сидел неподвижно; завороженный, он смотрел, как надвигается смерть, совсем непохожая на ту, которая рисовалась в его фантазиях, чувствовал её сладкое дыхание на своей коже.
- Шевелись! - рявкнул голос старейшины над самым ухом.
Мальчишка вздрогнул. Передние монстры прыгнули, заметив нерасторопность жертвы. Кто-то хлестнул юного Одезри раскрытой ладонью по щеке, динозавр под ним завертелся, а потом резво помчался вперёд, направляемый твёрдой рукой. Голоса людей, досадливый и жадный рык монстров слились в бессмысленный гул. Ещё один удар по щеке выдернул мальчишку из мира грёз и едва не сбросил с ящера. Хин в панике зашарил руками, ища опору, и чудом ухватился за выступ седла.
- Держи поводья, - зло сказал голос уана. - Десятый раз повторяю. Я сюда приехал не лоцманом тебе служить.
- Что? - ошарашено переспросил мальчишка.
Келеф молча сунул ему в руки перчатку, соединённую с десятком тонких нитей, протянувшихся к шее, голове и лапам динозавра. Хин зажмурился: голова звенела, мысли путались, щёку саднило и жгло. Когда он открыл глаза, уана больше не было рядом.
- Вперёд! Не останавливаться, не сбавлять скорость! - прокричал Орур.
Загонщики отсиживалась в реке, чтобы ящеры могли отдохнуть после часов быстрого бега.
- Управляй своими эмоциями, - втолковывал один из летней мальчишке, немного усталым, но вполне доброжелательным тоном. - Когда мы сменяем вторую группу - злись. Злись сильно, припоминай тех, кто тебе досаждает, и представь, что во всём виноваты эти мохнатые страшилища.
- Важно отвлечь монстров от усталых всадников. Пусть гонятся за нами, - подхватил другой загонщик.
- Зато когда первая группа сменяет нас - не бойся, что не успеем уйти, не паникуй, если чудища настигают. Пусть на тебя снизойдёт покой.
Хин, съёжившись в седле, робко поглядывал на широкоплечих, мускулистых воинов, и ограничивался согласным жестом, когда те смотрели на него, ожидая ответа.
- Не робей, - хохотнул первый летень и жёсткой, широкой рукой хлопнул мальчишку по спине.
Уан и старейшина беседовали поодаль. Келеф, избегая говорить на общем, изъяснялся жестами:
- Непохоже, чтобы твой план работал. Желания стать воином у него как не было, так и нет.
Орур упрямо сжал губы, но вынужден был признать:
- Я ожидал другого. Наши дети приходят в восторг при виде охоты: блеск оружия, скорость, сила. Загонщики великолепны. Может, вы объясните, в чём дело?
- Не знаю, - честно ответил правитель. - Сказать правду, я тоже не впечатлён, но мне было важно отработать приём уклонения.
Люди вдруг загалдели, тыча пальцами в небо. Орур поднял голову и, сощурившись, посмотрел против Солнца. Сил'ан подставил руку в толстой перчатке, и на неё опустилась скромная серая птица, к лапам которой был привязан миниатюрный футляр. Келеф вскрыл печать, вытряхнул послание на ладонь, развернул.
Старейшина терпеливо ждал, пытаясь прочесть эмоции по нарисованному лицу.
- Мне нужно срочно вернуться, - сообщили ему движения гибких пальцев, после того как правитель убрал тонкую пергаментную трубочку.
- Тогда и господину Одезри тоже, - решил Орур.
Злобные братцы тщательно разминали руки и пальцы человека, изредка зачёрпывая ароматную белую мазь. Бекар увлечённо пыхтел, подпиливая краем хвоста ногти на левой руке мальчишки.
- Ты чего такой мрачный? - поинтересовался, наконец, Диез - высокий злодей.
- Подумаешь, какой-то маг приезжает, - недовольно откликнулся Хин. - Зачем делать из этого прямо-таки событие?
- Кому? - спросил мелкий. - Я не делаю.
- Я тоже, - подхватил крупный.
- Зато для Келефа это, похоже, необычайно важно, - пробормотал рыжий упрямец.
Злодеи посмотрели друг на друга и широко злорадно улыбнулись.
- Не всё ж ему для тебя стараться, - заметил Диез.
- Но, оказывается, стоило ему подумать о себе, как ты недоволен и оскорблён, - подхватил Бемоль.
- Вот она - человечья благодарность, - довершил высокий драконикус.
- Но зачем ему этот маг? - возмутился мальчишка. - Что он даст ему такого, чего не можем сделать мы?
Братцы переглянулись, на сей раз серьёзно.
- Видишь ли, - сказал Диез без обычного хитрого оскала, - здесь просто личное.
- Как это: личное? - настаивал Хин.
Злодеи вздохнули.
- Увидишь - поймёшь, - заверил высокий.
- А если он попытается скрыть? - возразил мелкий.
- Думаешь, выйдет? - хмыкнул Диез.
- У Келефа не тот темперамент, - не отрываясь от работы, заметил Бекар.
Оба братца-злодея и Хин, округлив глаза, воззрились на него.
Держась в стороне, мальчишка исподлобья осматривал Сил'ан: незнакомое богатое платье с вышивкой нитями голубого металла вдоль края рукавов, подола и воротника; изящный серебряный пояс с подвеской; нити бриллиантов в волосах и тонкие, гравированные полосы бронзы, приколотые к прядям спереди наподобие серег.
Хахманух присел рядом с Хином.
- Красивый, правда? - спросил он, проследив взгляд человека. - Если бы ещё не маска.
- Даже Каогре-уана он встречал в обычном наряде, - недружелюбно заметил юный Одезри.
- А зачем ему старика очаровывать? - искренне удивился червь.
- А зачем - мага? - насупился мальчишка.
Хахманух успокаивающе похлопал его хвостом по плечу:
- Веди себя вежливо, - напутствовал он. - Гость к нам на пару дней и, кто знает, возможно, это знакомство очень пригодится тебе в будущем.
- У меня нет будущего, - мрачно уронил Хин.
- Ты перерастёшь такие взгляды, - мудрым тоном заверил лятх.
Рыжий упрямец хотел возразить, но заскрежетали цепи моста, и мальчишка напрягся, похолодел. Он до последнего надеялся, что маг всё-таки не приедет.
Едва крытая полотном повозка из Города прекратила скрипеть колёсами и фигура в красном ступила на подножку, Сил'ан сорвался с места и, не обращая внимания на любопытные и неодобрительные взгляды летней на стенах и во дворе, подхватил гостя за пояс, закружил в воздухе и осторожно поставил наземь.
Хин тотчас впился враждебным взглядом в чужого. Невысокий, как все люди, с горделивой осанкой, напоминавшей Данастоса или самого Келефа, маг щурил узкие, раскосые тёмные глаза. Серебристые волосы, прекрасно уложенные, обрамляли смуглое лицо, немного не дотягиваясь до плеч, а за спиной собирались в тонкий длинный хвост. Мантия кровавого цвета не уступала изяществом покроя одеяниям мага Дэсмэр. Мальчишку удивляло, как с человека, закутанного в тяжёлую парчу, не бежит ручьями пот.
- Почему ты сам приехал? - спросил уан на морите. - Я же не просил.
- О, - у мага оказался вкрадчивый, бархатный голос, - я ничего не понял из твоего письма. Переписка с разъяснениями обещала затянуться, а у меня выдалось свободное время. Совет назначил новую Главнокомандующую, и сейчас им несколько не до нашей братии. Если не возражаешь, пока я здесь - хотелось бы забыть о Весне.
Хин наклонился к Хахмануху и, спросив разрешения на мысленный диалог, подумал:
- На каком языке он говорит? Я понимаю его, но это же не морит.
- Не морит, - согласился червь. - Облегченный его вариант: униле - создан для людей и остальных, неспособных изучить настоящий язык Океана.
- Но я же выучил.
- Ты забываешь, - усмехнулся лятх, - что постоянно слышишь его с самого детства. Как по-твоему, кто-нибудь ещё может этим похвастать?
Маг и Сил'ан о чём-то перемолвились шёпотом, затем уан поманил к себе стражников, а гость обернулся к мальчишке и лятху, и Хин рассеянно отметил про себя: было в этом среброволосом человеке что-то необычайно располагающее и приятное. Он тепло улыбнулся, и мальчишка невольно ответил столь же искренней улыбкой.
- А ты, верно, Хин? - спросил маг, подходя ближе. На общем он говорил, сильно растягивая гласные, и чуть слышно шепелявя.
- Да, - вежливо ответил юный Одезри и наклонил голову.
- Я Лье-Кьи, - представился гость. - По вашим обычаям: Льениз. Он много о тебе рассказывал.
Хин смущённо потупился.
- Да, я знаю, что ты очень способный ученик, - довершил маг. - И всегда полагал, что мы недооцениваем чужаков.
- Спасибо, - пробормотал мальчишка.
- Уважаемый Хахманух, - маг подошёл к лятху, - для меня честь познакомиться с вами.
Гребень червя тотчас распрямился, брюхо оторвалось от земли.
- Ну, - всё же неловко ответил он, - я о вас всякое слышал.
Гость лишь улыбнулся вновь:
- Вы же верите своим глазам, а не чужим речам.
Лятх не нашёлся с ответом, маг коротко поклонился и вернулся к Сил'ан.
- Вот льстец, - мысленно сообщил Хахманух мальчишке.
Стражники вшестером вытаскивали из повозки огромную, покрытую защищающим лаком чугунную раму сложного решетчатого строения, затейливо украшенную иссиня-чёрными вензелями. Едва её край заблестел в лучах Солнца, Келеф тихо ахнул. Маг взглянул на него и довольно улыбнулся. Хин нахмурился, в форме рамы ему чудилось что-то знакомое.
- Но… - тихо выдохнул уан.
- Я продал деревню отца в Зиме, - предупреждая вопросы, заговорил Лье-Кьи, - и драгоценности матери. Вещи не имеют значения, когда уже никому не приносят радости. Так что рояль, о котором ты мечтал, теперь твой.
Келеф тихо выдохнул, потом покосился на мага, выразительно опустил ресницы и ровным голосом предложил:
- Пойдём, я покажу тебе крепость.
Хахманух командовал стражниками, разгружавшими повозку.
- Ох уж эти маги, - бурчал он себе под нос. - Вещей-то, вещей. И зачем ему на пару дней все эти коробочки, свёртки, ящички? Фе!
Хин, решив, что благоприятный для жалоб момент настал, высказал червю то же, что и драконикусам.
- Право, ты меня поражаешь, - отозвался лятх, не глядя в сторону мальчишки. - То схватываешь на лету, то выдаёшь отменную глупость - вот как сейчас.
Юный Одезри, несправедливо обвинённый, насупился:
- Тоже считаешь, что "вот она человечья благодарность"?
Червь встал на задние лапы, оперся хвостом о землю для равновесия:
- Он же рассказал тебе, кто он. Вы говорили о Сил'ан во время путешествия полгода назад.
- Посредник.
- И всё? - озадачился Хахманух. - А его роль в воспроизводстве себе подобных?
Хин задумался, стоит ли смутиться.
- Пожалуй, "посредник" - неплохое описание, - посчитав молчание ответом, продолжил лятх. - Ты знаешь, как размножаются люди?
Мальчишка поднял бровь.
- Если Якир не врал, то да.
- Хоть это не придётся объяснять, - благодушно проворчал червь. - Итак, представим условно, что и у Сил'ан есть женская особь - кёкьё, есть мужская - аадъё. Как-то они тоже соединяются и дают потомство. Всё это, в сущности, для тебя неважно. А теперь представим ещё и то, хм, будто все мы состоим из мельчайших частей - вроде как эта дорога из камней. Видишь, иных в ней не хватает? Так же и в нас. Некоторые шатаются и грозят выпасть. Их нужно укреплять, чтобы получить полноценное потомство, которое было бы более или, во всяком случае, никак не менее жизнеспособно, чем родители. Понятно объясняю?
- Вроде бы, - протянул Хин.
- И у кёкьё, и у аадъё, так же как и у людей есть дефекты. Никто не идеален. А вот первый пол как раз и занимается тем, что создаёт поток - скажем так, склад различных камней. Дело в том, что, в отличие от дороги, на место выпавшего в нас можно поставить не всякий "камешек", а только одного профиля - в точности подходящего. Когда кёкьё нужны детёныши, аадъё выбирает один из потоков, с согласия же-ё получает управление им на время, и он тоже участвует в зачатии новой жизни. Растущий молодняк забирает камни из хранилища, и поток скудеет. Же-ё приходится постоянно пополнять его, иначе Сил'ан будут относиться к нему со всё меньшим уважением. Впрочем, не могу сказать, что эта обязанность неприятна. Люди же наслаждаются, удовлетворяя влечение, так что, я полагаю, и в случае Сил'ан действует какой-то поощрительный механизм.
- И что они делают?
- Же-ё? Чувствуют подходящих им существ, при помощи обмена энергией находят нужные элементы, повторяют их и передают потоку.
- Токката ми минор.
Юный Одезри замер:
- Тебе же нравится Моцарт.
- Может у меня измениться настроение? - капризно осведомилось уже пригревшееся существо.
- Да, но попробовал бы ты просить, а не требовать, - попытался втолковать ему мальчишка.
- Если я не услышу токкату, то посплю в другом месте.
- Если не перестанешь угрожать, токкату ты не услышишь, - улыбнувшись, ответил Хин.
Уан задумался:
- Тогда выйди вон, - наконец, распорядился он. - Мне здесь хорошо, и подниматься я не намерен.
Мальчишка фыркнул, развернулся на подставке, соскочил с неё и остановился в шаге от нахальной змеи.
- И что же тут хорошего? - поинтересовался он, укладываясь на пол рядом.
Солнце сразу же ослепило его, и он повернулся на бок. Спину обжигал невидимый огонь, но жар можно было терпеть.
- Уж не мстишь ли ты мне? - подозрительно осведомился Сил'ан.
- За что бы? - с искренним удивлением отозвался Хин.
- Я не люблю, когда ты так близко. И ты это знаешь.
- А ты догадываешься, как заставить меня исчезнуть.
- Есть несколько способов, - недовольно протянуло дитя Океана и Лун.
- Но только один, при котором тебе не придётся двигаться, - подсказал мальчишка.
- Как жестоко и хладнокровно ты используешь мои слабости, - пожаловался Келеф.
- Неубедительно, - оценил рыжий упрямец.
Сил'ан тяжело вздохнул, признавая поражение.
- Сыграй, пожалуйста…
Мальчишка неторопливо поднялся:
- Право, это не составило труда, - заметил он.
Чёрная змея ухмыльнулась и довершила:
- … партию клавесина из первой части концерта [24], который ты сейчас разучиваешь.
Хин застонал.
- Каждый раз, как ошибёшься или сфальшивишь - начинай сначала, - бодро напутствовал его уан.
Орур отворил дверь хижины. Увидев на пороге мальчишку, он медленно поднял брови и демонстративно посмотрел на широкое оранжевое Солнце, тонувшее в песках. Хин смущённо кашлянул.
- Я знаю, что опоздал, - молвил он.
- На два часа, - медленно и раздельно выговорил старейшина.
- Простите, - мальчишка поклонился.
Орур недовольно хмыкнул:
- Сегодня заниматься с тобой я уже не буду. Не годится на закате.
Хин вновь наклонил голову:
- Я понимаю.
Мужчина покачал головой, вышел наружу и притворил дверь.
- Пойдём, - сказал он.
Они отошли от деревни на десяток айрер, там летень остановился и строго посмотрел на мальчишку:
- Ты постоянно опаздываешь, а твои мысли вечно бродят где-то далеко. Так никакого толку не выйдет.
- Простите, - снова сказал Хин.
- Да что ты как заведённый! - резко бросил старейшина. - В конце-концов, кто из нас и чему хочет научиться?
Юный Одезри промолчал.
- Я понимаю, уан Кереф имеет на тебя огромное влияние, - вздохнув, терпеливо выговорил мужчина, - но пора уже спуститься с небес на землю. Ты человек и жить тебе среди людей. Ясно? (Мальчишка не ответил.) Зачем стыдиться своего происхождения? Да, мы другие, чем он, но и мы отбрасываем тени. Повелитель не видел стыда в том, чтобы просить меня научить его сражаться копьём. Запомни, Хин Одезри, тот не вызывает уважения, у кого нет своего лица.
Рыжий упрямец по-прежнему молчал. Орур провёл рукой по волосам и заключил:
- Передай уану Керефу приглашение на загонную охоту. Тебе полезно будет посмотреть на действия воинов, а ему, насколько я знаю, нравится за Кольцом рек.
- Скорее всего, он откажет, - серьёзно ответил мальчишка. - Ему и без того приходится уж очень часто ездить в Разьеру и какие-то деревни. Я не знаю, что там не ладится, только он раздражителен и зол.
- Всё там ладится, - невольно улыбнулся старейшина. - Злость помогает ему собраться и реагировать быстро.
- Значит, это нарочно? - удивился Хин.
- Если он всё-таки откажет, - настойчиво добавил летень, - скажи ему, что я прошу о разговоре.
- Орур, я всё понимаю, но у меня нет времени, - перевёл Хахманух в ответ на долгий рассказ.
Сил'ан взвесил в руке пухлый том и поставил его обратно на полку. Старейшина посмотрел на стеллаж с книгами, на множество исписанных пергаментных листов. Кроме них в маленькой комнате на второй половине крепости не было совсем ничего. Легчайшие, едва видимые пылинки реяли в солнечных лучах.
- Владение на грани разорения, - спокойно объяснил уан. - А я не представляю, как налаживать торговлю, зато точно знаю, куда нужно вложить средства, которых нет.
Человек сотворил жест незначения.
- Да владение, сколько я себя помню, всегда было на этой грани, - сказал он. - И никто не волновался. Нам почти ничего не нужно, и у нас почти ничего нет. Так и живём.
- Это прекрасно, - откликнулся Келеф. - Но половина моей земли укреплена и неприступна, другая же открыта всякому. Так и оставить?
Летень озадаченно хмыкнул и сказал:
- Как бы то ни было, одного господина Одезри я не возьму. Тут нужно учиться по-другому управлять динозавром, иначе получится не охота, а самоубийство. Но без вашего примера перед глазами, учиться он не станет.
Сил'ан склонил голову к правому плечу:
- Что значит: "по-другому управлять"?
- Уходить от атак - это же не обычная пробежка, да и монстры не подставляют нам бока.
Уан заинтересованно взглянул на старейшину:
- А если по лапам ударят хвостом - скажешь, от такой подсечки динозавр тоже может уйти?
Орур рассмеялся:
- Наши - запросто, да ещё к выгоде для себя.
- Вот как, - протянул Сил'ан и довольно прищурился. - Убедил. Еду.
Хин видел монстров впервые; у него внутри всё зашлось и похолодело от страха. Руки вдруг стали тяжёлыми и неподвижными, тело покрылось холодным, липким потом. Динозавр не повиновался воле дрожащего всадника. Похожие на животных, покрытые шерстью серого, тускло-жёлтого, чёрного, бурого, а иные - даже зелёного цветов, чудовища бежали навстречу восьмерым загонщикам молча, сосредоточенные каждый на выбранной жертве, пожирающие её горящим взглядом. Мальчишке казалось, что он попал в чужой кошмар.
Загонщики начали разворачиваться, все что-то кричали. Хин, широко раскрыв глаза, сидел неподвижно; завороженный, он смотрел, как надвигается смерть, совсем непохожая на ту, которая рисовалась в его фантазиях, чувствовал её сладкое дыхание на своей коже.
- Шевелись! - рявкнул голос старейшины над самым ухом.
Мальчишка вздрогнул. Передние монстры прыгнули, заметив нерасторопность жертвы. Кто-то хлестнул юного Одезри раскрытой ладонью по щеке, динозавр под ним завертелся, а потом резво помчался вперёд, направляемый твёрдой рукой. Голоса людей, досадливый и жадный рык монстров слились в бессмысленный гул. Ещё один удар по щеке выдернул мальчишку из мира грёз и едва не сбросил с ящера. Хин в панике зашарил руками, ища опору, и чудом ухватился за выступ седла.
- Держи поводья, - зло сказал голос уана. - Десятый раз повторяю. Я сюда приехал не лоцманом тебе служить.
- Что? - ошарашено переспросил мальчишка.
Келеф молча сунул ему в руки перчатку, соединённую с десятком тонких нитей, протянувшихся к шее, голове и лапам динозавра. Хин зажмурился: голова звенела, мысли путались, щёку саднило и жгло. Когда он открыл глаза, уана больше не было рядом.
- Вперёд! Не останавливаться, не сбавлять скорость! - прокричал Орур.
Загонщики отсиживалась в реке, чтобы ящеры могли отдохнуть после часов быстрого бега.
- Управляй своими эмоциями, - втолковывал один из летней мальчишке, немного усталым, но вполне доброжелательным тоном. - Когда мы сменяем вторую группу - злись. Злись сильно, припоминай тех, кто тебе досаждает, и представь, что во всём виноваты эти мохнатые страшилища.
- Важно отвлечь монстров от усталых всадников. Пусть гонятся за нами, - подхватил другой загонщик.
- Зато когда первая группа сменяет нас - не бойся, что не успеем уйти, не паникуй, если чудища настигают. Пусть на тебя снизойдёт покой.
Хин, съёжившись в седле, робко поглядывал на широкоплечих, мускулистых воинов, и ограничивался согласным жестом, когда те смотрели на него, ожидая ответа.
- Не робей, - хохотнул первый летень и жёсткой, широкой рукой хлопнул мальчишку по спине.
Уан и старейшина беседовали поодаль. Келеф, избегая говорить на общем, изъяснялся жестами:
- Непохоже, чтобы твой план работал. Желания стать воином у него как не было, так и нет.
Орур упрямо сжал губы, но вынужден был признать:
- Я ожидал другого. Наши дети приходят в восторг при виде охоты: блеск оружия, скорость, сила. Загонщики великолепны. Может, вы объясните, в чём дело?
- Не знаю, - честно ответил правитель. - Сказать правду, я тоже не впечатлён, но мне было важно отработать приём уклонения.
Люди вдруг загалдели, тыча пальцами в небо. Орур поднял голову и, сощурившись, посмотрел против Солнца. Сил'ан подставил руку в толстой перчатке, и на неё опустилась скромная серая птица, к лапам которой был привязан миниатюрный футляр. Келеф вскрыл печать, вытряхнул послание на ладонь, развернул.
Старейшина терпеливо ждал, пытаясь прочесть эмоции по нарисованному лицу.
- Мне нужно срочно вернуться, - сообщили ему движения гибких пальцев, после того как правитель убрал тонкую пергаментную трубочку.
- Тогда и господину Одезри тоже, - решил Орур.
Злобные братцы тщательно разминали руки и пальцы человека, изредка зачёрпывая ароматную белую мазь. Бекар увлечённо пыхтел, подпиливая краем хвоста ногти на левой руке мальчишки.
- Ты чего такой мрачный? - поинтересовался, наконец, Диез - высокий злодей.
- Подумаешь, какой-то маг приезжает, - недовольно откликнулся Хин. - Зачем делать из этого прямо-таки событие?
- Кому? - спросил мелкий. - Я не делаю.
- Я тоже, - подхватил крупный.
- Зато для Келефа это, похоже, необычайно важно, - пробормотал рыжий упрямец.
Злодеи посмотрели друг на друга и широко злорадно улыбнулись.
- Не всё ж ему для тебя стараться, - заметил Диез.
- Но, оказывается, стоило ему подумать о себе, как ты недоволен и оскорблён, - подхватил Бемоль.
- Вот она - человечья благодарность, - довершил высокий драконикус.
- Но зачем ему этот маг? - возмутился мальчишка. - Что он даст ему такого, чего не можем сделать мы?
Братцы переглянулись, на сей раз серьёзно.
- Видишь ли, - сказал Диез без обычного хитрого оскала, - здесь просто личное.
- Как это: личное? - настаивал Хин.
Злодеи вздохнули.
- Увидишь - поймёшь, - заверил высокий.
- А если он попытается скрыть? - возразил мелкий.
- Думаешь, выйдет? - хмыкнул Диез.
- У Келефа не тот темперамент, - не отрываясь от работы, заметил Бекар.
Оба братца-злодея и Хин, округлив глаза, воззрились на него.
Держась в стороне, мальчишка исподлобья осматривал Сил'ан: незнакомое богатое платье с вышивкой нитями голубого металла вдоль края рукавов, подола и воротника; изящный серебряный пояс с подвеской; нити бриллиантов в волосах и тонкие, гравированные полосы бронзы, приколотые к прядям спереди наподобие серег.
Хахманух присел рядом с Хином.
- Красивый, правда? - спросил он, проследив взгляд человека. - Если бы ещё не маска.
- Даже Каогре-уана он встречал в обычном наряде, - недружелюбно заметил юный Одезри.
- А зачем ему старика очаровывать? - искренне удивился червь.
- А зачем - мага? - насупился мальчишка.
Хахманух успокаивающе похлопал его хвостом по плечу:
- Веди себя вежливо, - напутствовал он. - Гость к нам на пару дней и, кто знает, возможно, это знакомство очень пригодится тебе в будущем.
- У меня нет будущего, - мрачно уронил Хин.
- Ты перерастёшь такие взгляды, - мудрым тоном заверил лятх.
Рыжий упрямец хотел возразить, но заскрежетали цепи моста, и мальчишка напрягся, похолодел. Он до последнего надеялся, что маг всё-таки не приедет.
Едва крытая полотном повозка из Города прекратила скрипеть колёсами и фигура в красном ступила на подножку, Сил'ан сорвался с места и, не обращая внимания на любопытные и неодобрительные взгляды летней на стенах и во дворе, подхватил гостя за пояс, закружил в воздухе и осторожно поставил наземь.
Хин тотчас впился враждебным взглядом в чужого. Невысокий, как все люди, с горделивой осанкой, напоминавшей Данастоса или самого Келефа, маг щурил узкие, раскосые тёмные глаза. Серебристые волосы, прекрасно уложенные, обрамляли смуглое лицо, немного не дотягиваясь до плеч, а за спиной собирались в тонкий длинный хвост. Мантия кровавого цвета не уступала изяществом покроя одеяниям мага Дэсмэр. Мальчишку удивляло, как с человека, закутанного в тяжёлую парчу, не бежит ручьями пот.
- Почему ты сам приехал? - спросил уан на морите. - Я же не просил.
- О, - у мага оказался вкрадчивый, бархатный голос, - я ничего не понял из твоего письма. Переписка с разъяснениями обещала затянуться, а у меня выдалось свободное время. Совет назначил новую Главнокомандующую, и сейчас им несколько не до нашей братии. Если не возражаешь, пока я здесь - хотелось бы забыть о Весне.
Хин наклонился к Хахмануху и, спросив разрешения на мысленный диалог, подумал:
- На каком языке он говорит? Я понимаю его, но это же не морит.
- Не морит, - согласился червь. - Облегченный его вариант: униле - создан для людей и остальных, неспособных изучить настоящий язык Океана.
- Но я же выучил.
- Ты забываешь, - усмехнулся лятх, - что постоянно слышишь его с самого детства. Как по-твоему, кто-нибудь ещё может этим похвастать?
Маг и Сил'ан о чём-то перемолвились шёпотом, затем уан поманил к себе стражников, а гость обернулся к мальчишке и лятху, и Хин рассеянно отметил про себя: было в этом среброволосом человеке что-то необычайно располагающее и приятное. Он тепло улыбнулся, и мальчишка невольно ответил столь же искренней улыбкой.
- А ты, верно, Хин? - спросил маг, подходя ближе. На общем он говорил, сильно растягивая гласные, и чуть слышно шепелявя.
- Да, - вежливо ответил юный Одезри и наклонил голову.
- Я Лье-Кьи, - представился гость. - По вашим обычаям: Льениз. Он много о тебе рассказывал.
Хин смущённо потупился.
- Да, я знаю, что ты очень способный ученик, - довершил маг. - И всегда полагал, что мы недооцениваем чужаков.
- Спасибо, - пробормотал мальчишка.
- Уважаемый Хахманух, - маг подошёл к лятху, - для меня честь познакомиться с вами.
Гребень червя тотчас распрямился, брюхо оторвалось от земли.
- Ну, - всё же неловко ответил он, - я о вас всякое слышал.
Гость лишь улыбнулся вновь:
- Вы же верите своим глазам, а не чужим речам.
Лятх не нашёлся с ответом, маг коротко поклонился и вернулся к Сил'ан.
- Вот льстец, - мысленно сообщил Хахманух мальчишке.
Стражники вшестером вытаскивали из повозки огромную, покрытую защищающим лаком чугунную раму сложного решетчатого строения, затейливо украшенную иссиня-чёрными вензелями. Едва её край заблестел в лучах Солнца, Келеф тихо ахнул. Маг взглянул на него и довольно улыбнулся. Хин нахмурился, в форме рамы ему чудилось что-то знакомое.
- Но… - тихо выдохнул уан.
- Я продал деревню отца в Зиме, - предупреждая вопросы, заговорил Лье-Кьи, - и драгоценности матери. Вещи не имеют значения, когда уже никому не приносят радости. Так что рояль, о котором ты мечтал, теперь твой.
Келеф тихо выдохнул, потом покосился на мага, выразительно опустил ресницы и ровным голосом предложил:
- Пойдём, я покажу тебе крепость.
Хахманух командовал стражниками, разгружавшими повозку.
- Ох уж эти маги, - бурчал он себе под нос. - Вещей-то, вещей. И зачем ему на пару дней все эти коробочки, свёртки, ящички? Фе!
Хин, решив, что благоприятный для жалоб момент настал, высказал червю то же, что и драконикусам.
- Право, ты меня поражаешь, - отозвался лятх, не глядя в сторону мальчишки. - То схватываешь на лету, то выдаёшь отменную глупость - вот как сейчас.
Юный Одезри, несправедливо обвинённый, насупился:
- Тоже считаешь, что "вот она человечья благодарность"?
Червь встал на задние лапы, оперся хвостом о землю для равновесия:
- Он же рассказал тебе, кто он. Вы говорили о Сил'ан во время путешествия полгода назад.
- Посредник.
- И всё? - озадачился Хахманух. - А его роль в воспроизводстве себе подобных?
Хин задумался, стоит ли смутиться.
- Пожалуй, "посредник" - неплохое описание, - посчитав молчание ответом, продолжил лятх. - Ты знаешь, как размножаются люди?
Мальчишка поднял бровь.
- Если Якир не врал, то да.
- Хоть это не придётся объяснять, - благодушно проворчал червь. - Итак, представим условно, что и у Сил'ан есть женская особь - кёкьё, есть мужская - аадъё. Как-то они тоже соединяются и дают потомство. Всё это, в сущности, для тебя неважно. А теперь представим ещё и то, хм, будто все мы состоим из мельчайших частей - вроде как эта дорога из камней. Видишь, иных в ней не хватает? Так же и в нас. Некоторые шатаются и грозят выпасть. Их нужно укреплять, чтобы получить полноценное потомство, которое было бы более или, во всяком случае, никак не менее жизнеспособно, чем родители. Понятно объясняю?
- Вроде бы, - протянул Хин.
- И у кёкьё, и у аадъё, так же как и у людей есть дефекты. Никто не идеален. А вот первый пол как раз и занимается тем, что создаёт поток - скажем так, склад различных камней. Дело в том, что, в отличие от дороги, на место выпавшего в нас можно поставить не всякий "камешек", а только одного профиля - в точности подходящего. Когда кёкьё нужны детёныши, аадъё выбирает один из потоков, с согласия же-ё получает управление им на время, и он тоже участвует в зачатии новой жизни. Растущий молодняк забирает камни из хранилища, и поток скудеет. Же-ё приходится постоянно пополнять его, иначе Сил'ан будут относиться к нему со всё меньшим уважением. Впрочем, не могу сказать, что эта обязанность неприятна. Люди же наслаждаются, удовлетворяя влечение, так что, я полагаю, и в случае Сил'ан действует какой-то поощрительный механизм.
- И что они делают?
- Же-ё? Чувствуют подходящих им существ, при помощи обмена энергией находят нужные элементы, повторяют их и передают потоку.