Вилсон Фрэнсис Пол. Кровавый омут

   Плевать на сексуальную функцию. Вчерашние события с сексом вовсе не связаны, хотя агрессор, кажется, думал иначе. Упрекать его не в чем. Вполне естественное прозаичное обывательское заключение при виде подозрительной пары с безжизненным телом. Цели Круга гораздо глубже секса.
   Не желая больше говорить о ранениях и о шансах на полное выздоровление, Илай сменил тему:
   — Как чувствует себя мой друг мистер Минкин?
   Адриан здоров как бык, однако нападавший разом сбил его с ног и с катушек.
   — Не знаю, — покачал головой доктор Садык. — Он в неврологическом отделении. Это ваш... партнер?
   Имеется в виду деловой партнер? Или доктор принял их за любовников? Скорее всего, последнее.
   Илай разозлился. Что творится в этом мире? Неужели все сводится к сексу?
   — Нет. Просто старый друг. — Он снова слегка изменил положение, захлестнутый несоразмерной волной боли, сразу чувствуя ужасную усталость. — Доктор, мне хотелось бы отдохнуть.
   — Конечно. Загляну на вечернем обходе.
   Как только дверь за ним закрылась, Илай, как заправский телеграфист, принялся нажимать кнопку капельницы с морфином. Вскоре пришла приятная слабость, прогнав боль и страхи перед выныривающими из темноты незнакомцами.

4

   Джек стоял перед муниципальной монетной лавкой на Западной Пятьдесят четвертой улице. Еще вчера собирался зайти, но признание Джиа нарушило планы.
   Золотые и серебряные монеты в витрине сверкали на полуденном солнце, а в голове вертелась последняя фраза Илая Беллито.
   У меня нет брата Эдварда и вообще нет братьев. Я единственный сын.
   Кто-то врет.
   Илай Беллито, растлитель малолетних, скорее всего, убийца — похищение детей не шутка, типы вроде него с приятелем их обычно не отпускают, — привык врать. Но зачем ему лгать о брате представителю больличной администрации? Разве что он не желает его признавать.
   Впрочем, по всему судя, Илай не соврал. С другой стороны, что касается Эдварда...
   Он оставил ложный номер телефона, и вся его история — липа. У него был ирландский акцент, а Илай говорит без акцента. Друг на друга предполагаемые братья совсем не похожи.
   Несомненно, лгал Эдвард.
   Особенно обидно, что Эдвард — если это настоящее имя, хотя фамилия наверняка не Беллито — казался откровенным и честным. Заказчики иногда прибегают к обману, но Джек в большинстве случаев их раскусывает, не успев пострадать. Многие желают с кем-нибудь расквитаться, подразумевая по необходимости причинение незначительного вреда, поэтому он, прежде чем браться за дело, обязательно собирает довольно подробную информацию с обеих сторон. Эдвард же старался оградить других людей от опасности, и поэтому Джек поверил ему на слово.
   Если он не брат Илая Беллито, то кто же? Может, просто хотел, чтобы Джек оказался свидетелем похищения ребенка? Похоже на то. Как он мог знать заранее?
   Получить ответы на все эти вопросы нет практически никаких шансов.
   Впрочем, рано списывать дело в убыток. Давая ложный номер, пишешь на листочке районный код и семь случайных цифр. Зачем надо одну пропускать? Какой смысл?
   В голове кишмя кишит бессмыслица, вот еще одна до кучи.
   Джек толкнул дверь и вошел в прохладное помещение магазина.
   — Мистер Блейк! — воскликнул мужчина, переставлявший лотки в длинной витрине, бросился к посетителю, энергично пожал ему руку. — Очень рад вас видеть!
   — Привет, Монте. Зовите меня просто Джек.
   Он давно обращается к Монте с таким предложением, но тот, видно, родился с добавочным геном официальности, который не позволяет называть клиента по имени.
   — Конечно, с удовольствием.
   Муниципальная монетная лавка наполовину принадлежит Монте. Глядя на него, на ум приходит одно слово: пышный — пышное тело, пышные губы, пышные кудрявые черные волосы. Хотя движется он как хорек. Держит в памяти нумизматическую базу данных, на стене висит йельский диплом магистра по управлению частными компаниями, но единственной частной компанией, которой хотел управлять Монте, был магазин редких монет.
   — Только что приобрел обширную коллекцию, — сообщил он, ведя Джека в конец торгового зала, где держал самые сливки. — На прошлой неделе прибыли невероятные вещи. Сейчас увидите. Абсолютное чудо.
   Джек был постоянным клиентом Монте. Наверно, его здесь считают богатым коллекционером редких монет, но для него монеты не просто коллекция, а капитал.
   Без номера социального страхования — настоящего — нельзя класть деньги в банк, покупать акции. Вдобавок это означает уплату налогов, от чего он пока успешно уклоняется. Поэтому, накопив значительную сумму наличными, покупает либо золотые монеты на вес, например крюгер-рэнды, либо редкие коллекционные экземпляры. Не слишком выгодное капиталовложение, но прочие стороны жизни дают столько адреналина, что не приходится волноваться насчет инвестиций. Резкий взлет на бирже в девяностые годы не принес ему прибыли, зато и падение не затронуло.
   — Сегодня мне не нужны монеты.
   И дальше не понадобятся, если позволю заказчикам себя дурачить.
   — Значит, просто зашли поболтать? — Монте успешно скрыл разочарование. — Всегда рад вас видеть, мистер Блейк.
   — Хочу купить футляр. Вы мне как-то рассказывали о выставочных шкатулках с отдельными секциями для монет.
   Монте давно рекламировал новые футляры карманных размеров, последнюю новинку, незаменимую для коллекционера, желающего безопасно демонстрировать свои раритеты. Джек упорно отвергал предложение.
   — Зачем они вам понадобились? — с улыбкой полюбопытствовал Монте, доставая с полки на стене картонную коробку. — Выставлять собираетесь? Или родственникам показать?
   Джек ни в коем случае не собирался никому показывать свою коллекцию, но вынужден был скрепя сердце пожертвовать несколькими монетами ради мадам Помроль.
   — Родственникам. Дяде Мэтту.
   — Ему сильно повезло.
   Монте вытащил из коробки пару ключей и металлический продолговатый футляр восьми дюймов в длину и примерно пяти в ширину, сверкнувший под лампами чистым хромом.
   — Видите? С одной стороны утопленные петли, а с другой замок.
   Он вставил ключ в замочную скважину, повернул. Под откинутой крышкой прозрачный пластик, под ним косые прорези в сером фетре для монет разных размеров.
   — Вот что самое замечательное — твердый прозрачный пластик, который не позволяет дотрагиваться до монет. Помните старую песню: «Смотри, но не трогай»?
   — "Ядовитый плюш", — кивнул Джек. — Киностудия «Атко», пятьдесят девятый год.
   — Правильно. То же самое можно сказать и про этот футляр. Если его уронить, не дай бог, монеты не рассыплются во все стороны.
   Джек повертел футляр в руках. Идеально.
   — Как открыть пластиковую крышку?
   — Еще одна выгодная особенность. Видите рычажок сбоку? Вставляете ключ, вытягиваете, нажимаете. Нечаянно крышку открыть невозможно.
   — Отлично. Беру два.

5

   Джек вышел из спортивного магазина на Шестой авеню в Челси, сунув покупки в один пакет с нумизматическими футлярами. Все готово для встречи с мадам Помроль. Остается собрать инвентарь. На это уйдет максимум полчаса, значит, надо убить еще пару часов.
   Вполне достаточно для визита в «Шарио Коппе». Поболтать с персоналом, осведомиться о самочувствии босса, осмотреть магазинчик...
   Он решил идти пешком. Любил ходить по городу, особенно в теплые дни, когда на тротуарах толпы народу. Можно вволю понаблюдать за людьми, присмотреться, в чем ходит средний житель Нью-Йорка.
   Впрочем, средний житель Нью-Йорка, если таковой существует, — чистая химера. Возьмем простые головные уборы. По пути через пару кварталов встретился сикх в сером костюме и красном тюрбане, черный парень весом в триста фунтов в крошечном французском берете, белый мозгляк в берете спецназа, какой-то раввин, одетый, несмотря на жару, в длинный лапсердак и широкополую черную шляпу из тюленьей кожи, мелькали привычные мотоциклетные шлемы, ермолки...
   Приятно, что большинство вместе с ним ходит в бейсболках. Немножечко чаще в «янкис», чем в «метс». Джек носит бейсболку с оранжевой эмблемой «метс». Хотя девяносто процентов встреченных кепок надеты задом наперед или вбок козырьком, он, даже стараясь соответствовать общественным стандартам, носит ее нормально, вперед козырьком. Если повернуть назад, ремешок натирает лоб, а козырек спереди затеняет лицо.
   Вряд ли кто-нибудь обращает внимание на парня в бейсболке «метс», темных зеркальных пилотских очках, белой футболке «найк», желтовато-коричневых рабочих ботинках.
   Он вошел в «Шарио Коппе» около часу дня. Не видно никаких покупателей. Рыжий продавец за мраморным прилавком распаковывал коробку с адресом отправителя «Н. ван Рейн — импорт-экспорт».
   — Где Илай?
   — Вы с ним знакомы?
   — Познакомились вчера вечером.
   — Да? — прищурился продавец. — Когда?
   — Я же сказал, вчера вечером. А что?
   — Он в больнице.
   — Да ну? Ох, как жалко. Ужасно! Сердечный приступ?
   — Нет, его ножом пырнули, прямо здесь, за углом, буквально на пороге дома.
   Джек всплеснул руками:
   — Да что вы? Он цел?
   — По-моему, да, — кивнул рыжий парень. — Звонил, обещал вернуться через несколько дней, но работать какое-то время не сможет. Ужас и кошмар!
   — Еще бы. Что же это за мир, где в невинного человека ни с того ни с сего ножом тычут?
   — Конечно, ужасно.
   — В какой он больнице?
   — В Сент-Винсенте.
   — Надо будет заскочить, проведать.
   — Ему будет очень приятно. — Продавец вновь тряхнул головой и глубоко вздохнул. — Чем я еще могу вам помочь?
   — Да ничем. Просто так зашел. Вы один? — оглянулся Джек. — А где...
   — Герт? У нее выходной, и я ее найти не могу. Завтра утром появится. — Он опасливо оглянулся на заставленные стеллажи. — Лучше в сейчас была рядом.
   Вот уж нет. Идеальная ситуация.
   Джек поставил на прилавок сумку с покупками.
   — Приглядите?
   — Охотно.
   Еще бы. В таких магазинах пристально следят за людьми с сумками, куда легким движением пальца можно отправить дорогостоящую вещичку с полки. Оставив пакет, Джек усыпил бдительность продавца и освободил себе обе руки.
   Его манил запертый шкаф справа в конце торгового зала, поэтому он начал слева, обнаружив старые деревянные часы в виде совы со шныряющими, как маятник, глазами. По крайней мере, они должны шнырять. Видно, завод испорчен. Цена не кусается. Дома есть черные пластиковые часы в виде кошки с такими же глазами — новые составят пару. Сова и кошечка.
   Он принес часы к прилавку.
   — Куплю, если наладите.
   — Постараюсь, — с улыбкой обещал продавец.
   На какое-то время займется. Джек небрежно повернул направо к старому дубовому шкафу, заранее изготовив отмычку. Брелок с кроликом Роджером по-прежнему лежал среди других безделушек на второй полке. Дверца заперта на замок.
   Он заметил еще в прошлый раз, в воскресенье, что замок английский, штырьковый, хороший, надежный, однако без должной защиты. За пять секунд можно открыть. Две секунды на подбор отмычки нужного диаметра, одна, чтобы вставить стальной штырек в скважину, одна, чтоб его повернуть, и еще одна, чтобы открыть замок. Отмычки вновь отправились в карман, быстрый взгляд брошен за спину — продавец склонился над часами, никого больше не видно, — еще пять секунд: замок снят, дверца открыта, кролик схвачен, шкаф закрыт, заперт.
   Удача.
   Джек взглянул на дешевый брелок, необычно холодный на ощупь, словно только что из холодильника. Встретил тот же умоляющий взгляд голубых, широко открытых глаз.
   Сначала хотел подарить его Вики. Теперь об этом не может быть речи: ее даже близко нельзя подпускать к тому, что принадлежало Илаю Беллито, чего он касался и на что смотрел. Неясно, зачем теперь нужен этот брелок. Впрочем, Беллито отверг непомерную сумму за дрянную вещицу. Видно, она ему дороже. А все, что ему дорого, не менее, если не более, дорого Джеку. Или, может быть, просто хочется переупрямить Илая, чтоб его черти взяли.
   Он вновь окинул взглядом полки со старым хламом:опоссум Пого^[22], машинка из спичечного коробка мяч с резиновыми шипами...
   По коже пробежал тошнотворный мороз.
   Детские игрушки... в магазине подонка, который вчера вечером похитил ребенка.
   Голова пошла кругом при мысли, что Илай Беллито выставил напоказ сувениры, трофеи, вытащенные из детских карманов. Сотни, тысячи людей проходят мимо витрины, и никому даже в голову не приходит, что перед ними вещи погибших детей.
   Джек не стал пересчитывать экспонаты, глядя на брелок у себя на ладони.
   Чей ты? Где лежит твой маленький хозяин? Как и почему он умер?
   Голубые глаза Роджера стали совсем пустыми. Возможно, умоляющий взгляд лишь привиделся, но не напрасно. Мы еще повидаемся с Илаем Беллито.
   Будем надеяться, продавец на лице покупателя ничего не заметит, кроме спокойного непринужденного выражения.
   Он глубоко вдохнул, выдохнул, направился к прилавку, рассеянно крутя брелок.
   — Очень жалко. — Продавец легонько стукнул пальцем по лежавшим перед ним часам-сове. — Ничего не выходит.
   — Все равно покупаю. — У знакомого часовщика через полминуты затикают. — Как вас зовут?
   — Кевин.
   — А меня Джек. — Они обменялись рукопожатиями. — Ты тут новенький?
   — Да.
   Один — ноль в мою пользу. В прошлый раз догадался, что новичок.
   — Ну, желаю удачи. Хороший магазин. Кстати, — притворно спохватился он, бросив брелок на прилавок, — вот это я тоже возьму.
   Кевин взял брелок, повертел, разглядывая со всех сторон.
   — Никогда его раньше не видел.
   Джек с облегчением выдохнул. Предположение оправдалось: даже если бы парень давно здесь работал, едва ли обратил бы внимание на содержимое запертого шкафа, который невозможно открыть.
   — Вон там лежал на полке.
   — Где?
   — Дальше справа.
   — М-м-м... На нем ценника нет. Вообще впервые вижу подобную вещь...
   — Я бы дал десять баксов.
   Продавец потянулся к телефону.
   — Пожалуй, посоветуюсь с мистером Беллито. Джек напрягся:
   — Зачем дергать Илая? Ему наверняка нужен покой.
   — Ничего страшного. Он сам велел звонить, если возникнут вопросы.
   Парень принялся набирать номер, Джек сдержал стон. Сначала хотел просто сунуть брелок в карман и уйти беспрепятственно. Теперь это уже невозможно. Впрочем, если придется, он его унесет вопреки возражениям Кевина. Без Роджера не уйдет в любом случае.
   Видно, звонок был сделан прямо в палату.
   — Алло, мистер Беллито, это Кевин. Извините за беспокойство, у меня тут товар без ценника, хочу спросить...
   Даже за прилавком в трубке слышались гневные вопли.
   — Да, сэр, но, понимаете...
   Снова крик.
   — Ясно. Да, сэр. Хорошо. — Он положил трубку. — Боюсь, потребуется время. Я должен заглянуть в опись и выяснить цену товара. — Кевин покачал головой, глядя на брелок. — Проблема в том, что я точно уверен...
   — Давай я ее облегчу, — перебил Джек. — Плачу за часы и даю за брелок десять баксов. Если окажется что он стоит дороже, потом доплачу. Если дешевле — вернешь разницу. Справедливо?
   — По-моему...
   Он покачал брелоком у парня перед глазами.
   — Согласись, речь идет не о китайской вазе эпохи Мин. Возьми листок бумаги и запиши: «Брелок с кроликом Роджером — десять баксов — Джек».
   — Я в книгу запишу. — Кевин открыл гроссбух, покорно записал, поднял голову. — Просто Джек?
   — Да. Илай поймет.
   Возможно, не сразу, мысленно оговорился он, вытаскивая бумажник, но скоро. Очень скоро.
   Пусть заметит пропажу брелока, начнет задаваться вопросами и беспокоиться.
   Ему еще о многом придется побеспокоиться.

6

   Илай Беллито снова нажал кнопку капельницы. Морфин снимает боль, но раздражение не облегчает. Чертов Кевин ничего лучшего не придумал, как звонить в больницу с такими вопросами. Не мог сам разобраться?
   Может, не следовало его так сурово отчитывать. Герт сегодня выходная, на звонки не отвечает, он один в магазине. Нечего и говорить, сколько вреда может наделать обиженный продавец.
   Он потянулся к телефону, чтоб перезвонить, но тут во второй раз за день явился детектив Фред Стросс в зеленой рубашке гольф под мятым бежевым костюмом, умудрявшийся выглядеть одновременно худым и пухлым. Закрыв за собой дверь, снял широкополую соломенную шляпу, продемонстрировав поредевшие темные волосы.
   — Можно тут говорить без опаски? — тихо спросил он, пододвигая стул ближе к кровати.
   Илай кивнул.
   — Что-нибудь выяснил?
   Стросс служил в полиции нравов в Южном Мидтауне и вместе с Адрианом принадлежал к Кругу.
   — Проверил все отделения «Скорой» от Бэттери до Бронкса. Никто с таким ранением, как ты говоришь, никуда не обращался. Ты его точно достал?
   — Конечно. — Илай отлично знает, как нож входит в плоть. — Может быть, он решил, что сам справится, но ему непременно понадобится профессиональная помощь.
   — Если у него есть знакомые доктора, для чего идти в «Скорую»?
   Все было бы иначе, если бы незнакомец не увернулся в последний момент. Нож вонзился бы в легкое раз, другой, много раз, Илай спокойно сидел бы себе дома, а Строссу оставалось бы лишь убрать тело.
   — Что еще?
   — Нашли свидетельницу, которая видела бежавшего со свертком парня, да в дождь в темноте даже цвета волос не разглядела.
   Илай безуспешно старался припомнить какие-нибудь отличительные приметы агрессора. Скудный свет шел из-за его спины, лицо скрывалось в темноте. Волосы намокли под дождем. Сухие были бы темными или черными.
   Голос помнится, холодный ровный голос, сказавший после удара ножом в пах:
   Вспоминай об этом, прежде чем в другой раз посмотреть на ребенка, каждый раз, как посмотришь на мальчика.
   Илай заскрежетал зубами. Он принял меня за насильника над детьми! За простого извращенца! Эта мысль просто бесит. Несправедливо, нечестно!
   — Могу только сказать, что он не блондин.
   Стросс придвинулся ближе, еще понизил голос:
   — А местным ребятам ты сказал, что блондин.
   Илай откинулся на подушки, чтобы не слышать запах лука у него изо рта. Местным детективам он не сказал ни слова правды. Описал нападавшего ростом шесть футов три дюйма, весом двести пятьдесят фунтов, с длинными обесцвеченными волосами, не упоминая, что ранил его.
   — Правильно. Нам же не надо, чтобы его поймали, правда? По крайней мере, чтобы поймали люди, не принадлежащие к Кругу. Вдруг он начнет болтать об агнце? Вдруг на моей одежде, на одежде Адриана, в машине остались волокна от покрывала?
   — Кстати, та самая свидетельница видела, как он положил сверток у двери и побежал к машине.
   Илай замер, чувствуя болезненный укол сквозь морфин.
   — Номеров, конечно, не заметила...
   — Заметила и записала. Только оказалось, что это номер машины Винни Донато.
   — Кто это?
   — Винсент Донато. Бруклинский умник.
   — Ты имеешь в виду мафию? — испугался Илай.
   — Не беспокойся. Это не он.
   — Откуда ты знаешь?
   — Винни свидетелей не оставляет. Скорее всего, дамочка в темноте пару цифр перепутала. Я перебрал другие возможные комбинации, да ничего не вышло.
   — А телефон? Кто-то звонил в «Скорую» насчет агнца. Наверняка он. У них на коммутаторе определителя нет?
   — Есть. Номер установили. Казалось, хорошая ниточка, пока не выяснилось, что у него «тракфон».
   — Это еще что такое?
   — Сотовый с поминутной оплатой. При подключении сообщается только почтовый индекс района, откуда ты будешь чаще всего звонить. Он указал индекс Таймс-сквер.
   Проклятье!
   — Не парень, а прямо какое-то привидение.
   — Не привидение, уверяю тебя. Номер можешь узнать?
   Стросс пожал плечами:
   — Конечно. Зачем?
   — Пока сам не знаю. Просто хочу иметь. Это у нас единственная к нему ниточка. — Илай очень осторожно шевельнулся в постели. — А Адриан что видел?
   — От Адриана никакого толку. У него при малейшем движении голова кружится, вдобавок он не верит, что сейчас август. Последние воспоминания за июль.
   — Ну и хорошо. Не сможет опровергнуть мои показания.
   — Плевать на твои показания. — Стросс поднялся, встал в ногах кровати. — Кто этот парень? Вот что мне надо знать! Судя по твоим рассказам, человек опытный. В два счета вырубил Адриана. И похоже, пришел подготовленный, значит, следил за вами.
   — Если и следил, то за Адрианом, — заявил Илай. — Заметил, наверно, как он выслеживал агнца.
   Сколько трудов пошло прахом!
   Адриан превосходный охотник, всегда присматривает очередного агнца. С приближением новой церемонии все члены Круга оглядывают тротуары. А Адриан всегда настороже, даже за год до церемонии. Страшно радовался последней находке: возраст подходящий, как правила требуют. Идеальный агнец.
   Они следили, ждали, вчера вечером пришла пора — дождь, близится новолуние. Успешно схватили добычу, почти вошли в дверь, и тут...
   — Не важно, за кем он следил, — сказал Стросс. — Теперь знает тебя и Адриана. А еще что?
   Илаю не нравилась спокойная уверенность детектива.
   — Если следит за палатой, то и тебя знает.
   Стросс перестал расхаживать.
   — Черт! Я думал, лично надежней, чем по телефону...
   — Правильно. Посмотрим в лицо фактам: насколько нам известно, он вполне может знать всех двенадцать членов Круга. Меня вот что больше интересует: зачем он на нас напал? У него при себе телефон. Мы с Адрианом были безоружными. Мог бы просто отойти подальше и набрать 911.
   — А он этого не сделал. — Стросс растер шею костлявыми нервными пальцами. — Утащил мальчишку, потом позвонил. Стал бы героем, да взял и слинял.
   — И нож с собой унес, — добавил Илай. — Зачем? На нем ведь не его, а мои отпечатки.
   — Кровь его вместе с твоей.
   Илая мороз прохватил по спине. Моя кровь... Ему нужен образец моей крови... Для какой-нибудь собственной церемонии?
   Детектив хватил кулаком по спинке кровати:
   — Сплошная бессмыслица. Разве что...
   — Что?
   — Разве что этот тип знает о Круге и о наших связях. Мне, например, этого не хотелось бы.
   В самом деле. Двенадцать человек — Илаю хотелось завести двенадцать учеников, — составлявшие Круг, держат в руках очень важные разнообразные ниточки в средствах массовой информации, судопроизводстве, юриспруденции, даже в полиции. Он один не имеет влияния в обществе. Но создал Круг и руководит церемонией.
   — С агнцем проблем не возникнет?
   Стросс покачал головой:
   — Помнит только, как его схватили, прижали к лицу пахучую тряпку, и все. — Он оглянулся на дверь, заговорил еще тише: — Кстати, насчет агнца. Запасной имеется?
   — Грегсон одного присмотрел, хотя думает, что не пора еще брать.
   — Ну так пускай ускорит дело. Если пропустим окошко...
   — Знаю. До равноденствия остается еще одно новолуние.
   Церемония ежегодно проводится в новолуние между летним солнцестоянием и осенним равноденствием.
   — Впрочем, у нас еще есть время.
   Катастрофическая и постыдная неудача с вьетнамчиком-ангцем. Вполне созрел, Круг собрался бы, церемония совершилась бы прошлой ночью, все успокоились бы до следующего года.
   — Знаешь, что мне больше всего не нравится? — сказал детектив. — Ты на больничной койке. Благодаря церемонии должен быть неуязвимым. По крайней мере, сам так утверждаешь. Как это объяснить? — Он махнул рукой на капельницы.
   Тот же вопрос мучил Илая с той минуты, когда в плоть вонзилось острие его собственного стилета.
   — Не знаю. Двести шесть лет провожу церемонию, и никогда не случалось ничего подобного. Пережил войны, потопы и землетрясения без единой царапины. А вчера вечером...
   — Да. Вчера вечером оказался беззащитным. Можешь растолковать?
   Илаю его тон не понравился. Что там — нотка враждебности? Или страха?
   — Дело, по-моему, не во мне, а в агрессоре. Лично испытав на себе превосходящую силу и слыша от тебя, что выследить его невозможно, прихожу к мысли, что это не простой человек...
   Илай умолк, осененный прозрением. Все вдруг стало ясно.
   — Что ты хочешь сказать? — Детектив напряженно склонился к нему.
   — Единственное объяснение вчерашних событий заключается в том, что он сам проводит церемонию.
   Разумеется. Иначе быть не может. Объясняется, почему он унес ребенка, почему не сдал Илая с Адрианом в полицию, даже зачем забрал нож. Не хочет разоблачать Круг — хочет взять его под контроль, занять место Илая, для чего ему требуется кровь вождя.
   — Потрясающе! — воскликнул Стросс. — Просто здорово, черт побери! И как же мы с ним справимся?
   Илай продолжал говорить тихим и ровным тоном. Не время для паники.
   — Как со всеми другими. В твоем распоряжении ресурсы лучшего в мире полицейского департамента. Воспользуйся ими и отыщи его. Найдешь — веди ко мне.
   — Я думал, ты один руководишь церемонией.
   — То, что знаю я, могут знать и другие. Не беспокойся об этом. Твоя задача ясна: ищи его, Фредди. Найди и приведи ко мне. Я с ним сам разберусь.

7

   Джиа вышла от «Мейси» с полными покупок сумками в обеих руках, направилась на край тротуара в поисках такси. Нахватала неплохого барахла, в котором Вики через месяц пойдет в школу.