Страница:
Тем не менее, вспоминая немногочисленных знакомых «заново рожденных» — достойных, искренне верующих людей, — завидуешь их уверенности, душевному покою. Они говорят «Бог поможет» с несокрушимой верой, что Он о них позаботится и в конце концов все уладит. Очень хочется подобной уверенности, но совестно прийти к спесивому убеждению, будто ты так дорога Создателю, что Он к тебе прислушается.
Другая крайность — Бог, который устроил Большой Взрыв, повернулся, ушел и больше не вернулся.
Видимо, истина где-то посередине. Но где?
И как сюда вписывается Тара Портмен? Сама вернулась или ее прислали? Зачем? Откуда ощущение близости с ней?
Джиа вздохнула и встала. В чем бы ни заключались причины, здесь их не найти.
Она вышла на яркое солнце, направилась домой. На Саттон-сквер наткнулась на Роуз, горничную Силверменов, живших через два дома от особняка Вестфаленов.
— Встретились с полисменом? — спросила Роуз, плотная, широколицая, сменившая рабочую одежду на выходное платье.
У нее сердце замерло.
— С каким полисменом?
— С тем, что недавно к вам в двери стучал.
О господи! Вики! Что-то случилось...
Джиа лихорадочно нашаривала ключи в сумочке.
— Что он сказал? Что ему было нужно?
— Спрашивал, дома ли вы... Не остается ли девочка дома одна, когда вы уходите...
Она нашла ключи, отыскала один от парадного.
— Не объяснил, зачем ему это надо знать?
— Нет. Я ему говорю — никогда. Говорю, мисс уехала в лагерь. Спрашивает в какой — я сказала, не знаю.
От облегчения подогнулись колени. На секунду подумала, копа прислали из лагеря со страшным известием. А если он даже не знает, что Вики уехала...
Стоп. Зачем же тогда приходил? Зачем расспрашивал про дочку?
— Роуз, это действительно был полисмен?
— А как же! В полицейской машине и... — горничная замахала руками, — в этой... как ее...
— В форме?
— Правильно. Сплошь синяя. Точно коп.
— Случайно, не заметили номер жетона?
Роуз замотала головой:
— Нет... Даже не посмотрела. — Она вдруг прищурилась. — Если подумать, жетона у него вроде не было.
— Он называл меня или Вики по имени?
— Нет... По-моему, нет.
— Спасибо вам. — С первого раза не удалось попасть ключом в скважину. — Я выясню, в чем дело.
Ворвавшись в дом, Джиа первым делом позвонила в лагерь. Нет, в нью-йоркскую полицию никто не обращался. Вики и все прочие дети в полнейшем порядке.
Следующий звонок в местное 17-е отделение. Нет, никаких вызовов с Саттон-сквер не было, никого туда не посылали. Может, приехал наряд из другого района, но зачем он явился, никто не имеет понятия.
Она положила трубку с облегчением, что Вики в целости и сохранности, и с тревогой, что кто-то — коп или не коп — интересуется дочерью.
Самозванец? Нет, Роуз сказала, приехал в полицейской машине.
На память пришла Тара Портмен. Вдруг ее увезли в полицейской машине? Коп объявляет, что с матерью случилась беда, предлагает отвезти к ней девочку... Вики в такую ловушку попалась бы. Любой ребенок попадется.
Кем бы тот самый коп ни был, узнал лишь одно — Вики в лагере. Роуз не знает, где именно.
Позвонить Джеку? Что он сможет сделать, меньше всех на свете имея возможность проникнуть в тайны нью-йоркской полиции?
Остается только молиться...
Джиа нахмурилась. Как только грядут неприятности, начинаешь молиться. Даже если утратишь веру, старые привычки живучи.
Помолимся, чтобы все это оказалось недоразумением — коп просто ошибся адресом.
Сойдет, пока Джек не вернется.
13
14
15
Другая крайность — Бог, который устроил Большой Взрыв, повернулся, ушел и больше не вернулся.
Видимо, истина где-то посередине. Но где?
И как сюда вписывается Тара Портмен? Сама вернулась или ее прислали? Зачем? Откуда ощущение близости с ней?
Джиа вздохнула и встала. В чем бы ни заключались причины, здесь их не найти.
Она вышла на яркое солнце, направилась домой. На Саттон-сквер наткнулась на Роуз, горничную Силверменов, живших через два дома от особняка Вестфаленов.
— Встретились с полисменом? — спросила Роуз, плотная, широколицая, сменившая рабочую одежду на выходное платье.
У нее сердце замерло.
— С каким полисменом?
— С тем, что недавно к вам в двери стучал.
О господи! Вики! Что-то случилось...
Джиа лихорадочно нашаривала ключи в сумочке.
— Что он сказал? Что ему было нужно?
— Спрашивал, дома ли вы... Не остается ли девочка дома одна, когда вы уходите...
Она нашла ключи, отыскала один от парадного.
— Не объяснил, зачем ему это надо знать?
— Нет. Я ему говорю — никогда. Говорю, мисс уехала в лагерь. Спрашивает в какой — я сказала, не знаю.
От облегчения подогнулись колени. На секунду подумала, копа прислали из лагеря со страшным известием. А если он даже не знает, что Вики уехала...
Стоп. Зачем же тогда приходил? Зачем расспрашивал про дочку?
— Роуз, это действительно был полисмен?
— А как же! В полицейской машине и... — горничная замахала руками, — в этой... как ее...
— В форме?
— Правильно. Сплошь синяя. Точно коп.
— Случайно, не заметили номер жетона?
Роуз замотала головой:
— Нет... Даже не посмотрела. — Она вдруг прищурилась. — Если подумать, жетона у него вроде не было.
— Он называл меня или Вики по имени?
— Нет... По-моему, нет.
— Спасибо вам. — С первого раза не удалось попасть ключом в скважину. — Я выясню, в чем дело.
Ворвавшись в дом, Джиа первым делом позвонила в лагерь. Нет, в нью-йоркскую полицию никто не обращался. Вики и все прочие дети в полнейшем порядке.
Следующий звонок в местное 17-е отделение. Нет, никаких вызовов с Саттон-сквер не было, никого туда не посылали. Может, приехал наряд из другого района, но зачем он явился, никто не имеет понятия.
Она положила трубку с облегчением, что Вики в целости и сохранности, и с тревогой, что кто-то — коп или не коп — интересуется дочерью.
Самозванец? Нет, Роуз сказала, приехал в полицейской машине.
На память пришла Тара Портмен. Вдруг ее увезли в полицейской машине? Коп объявляет, что с матерью случилась беда, предлагает отвезти к ней девочку... Вики в такую ловушку попалась бы. Любой ребенок попадется.
Кем бы тот самый коп ни был, узнал лишь одно — Вики в лагере. Роуз не знает, где именно.
Позвонить Джеку? Что он сможет сделать, меньше всех на свете имея возможность проникнуть в тайны нью-йоркской полиции?
Остается только молиться...
Джиа нахмурилась. Как только грядут неприятности, начинаешь молиться. Даже если утратишь веру, старые привычки живучи.
Помолимся, чтобы все это оказалось недоразумением — коп просто ошибся адресом.
Сойдет, пока Джек не вернется.
13
— Давайте посмотрим, — предложил Лайл, — правильно ли я себе представляю последовательность событий.
Они успели содрать со стен почти всю обшивку и теперь трудились над косяками. Пока так и не обнаружено ни единого слабого камня. Каждый плотно прилегает к соседним.
Джека от этих камней почему-то мороз по коже пробирал. Они источали нечто чужое, внушая желание вновь их закрыть, спрятать с людских глаз долой. Камни словно понимают, что они нездешние, хотят вернуться назад, откуда пришли, — из Румынии, что ли? Хуже всего те, откуда вырваны кресты. Пустые углубления пристально смотрят, как глазницы черепа.
За работой Джек рассказал, как к нему в руки попал брелок Тары Портмен, — не упоминая, конечно, имен и побочного эпизода с поножовщиной в стычке с Илаем Беллито.
Лайл принялся загибать пальцы:
— Ты впервые встретился с Джини Мун, привез ее сюда, переступил порог, разбудил Тару Портмен. Через два дня тебя кто-то нанял присматривать якобы за своим братом, который впоследствии оказался единственным сыном в семье. Карауля брата без братьев, ты тиснул у него брелок, случайно когда-то принадлежавший Таре Портмен. — Он тряхнул головой. — Ничего себе клубочек.
И больше никаких совпадений, мрачно думал Джек, гадая, что за всем этим кроется. И при чем тут Джиа? Ситуация в целом очень тревожная.
Лайл сорвал с косяка остаток обшивки, швырнул в растущую кучу мусора у задней стены.
— Но из того, что у него оказался брелок Тары, еще не следует, что он ее убил. Может, он его на тротуаре нашел или на распродаже купил.
Джек раздумывал, что можно этим ребятам открыть, и с учетом того, что они живут по ту сторону закона, решил кое в чем довериться.
— А если я скажу, что во время слежки видел, как он похитил маленького мальчика?
Чарли широко вытаращил глаза:
— Шутишь?
— Хотелось бы. Если и этого недостаточно, то у того самого типа целый шкаф набит детскими игрушками. Вроде трофеев.
— Ух ты, — пробормотал Лайл. — Господи помилуй... Что стало с мальчишкой?
— Я его утащил.
— Эй-эй! — Чарли ткнул в Джека трясущимся пальцем. — Вьетнамчик! Так это был ты?
— Не стану утверждать.
— Точно, — ухмыльнулся Чарли. — Ты герой, Джек!
Джек, пожав плечами, повернулся к косяку, отдирая его от камней. Его смущают слова вроде «героя». Нынче им слишком легко разбрасываются, как и словом «искусство».
— Вы оба сделали бы то же самое. Любой сделал бы так же. — Он переключился на другую тему: — Что угодно на кон поставлю — есть связь между тем типом и покойным Дмитрием Менелаем. Если я прав, боюсь, тут найдутся останки не одной Тары Портмен.
Что очень даже выгодно для рекламы. Лайл привалился к стене.
— Маньяк-убийца, — горестно охнул он.
— Не один, — кивнул Джек. — Может, целая шайка. Если сумею найти связь с Дмитрием...
— Что тогда?
Он нашел щель между двумя камнями за косяком, сунул туда ломик, сильным рывком вывернул косяк под протестующий скрип гвоздей и деревянный треск.
— Тогда кое-кто пожалеет, что на свет родился.
Лайл удивленно посмотрел на него:
— Тебя кто-то нанял для этого дела?
— Нет.
По-прежнему интересно узнать, кто поручил ему наблюдать за Илаем Беллито, но за разборку с Белли-то и его командой никто не заплатит.
— Зачем же за ними гоняться? Я думал, ты за деньги работаешь. Почему на этот раз бесплатно?
— Потому.
— Это не ответ.
— Нет, ответ.
— Хвала Господу! — воскликнул Чарли с сиявшими, как солнце, глазами. — Вознесем хвалу Господу! Видите?
— Вот чего я боялся, — буркнул Лайл.
— Джек, ты орудие Божие!
— Да ну? — За время наладческой деятельности его называли по-разному, но так еще никогда.
— Воистину! Тебя кто-то нанял следить за убийцей? Тоже Божий посланец... Отправил тебя за ним, чтобы в нужный момент помочь пацану.
— Правда? А как насчет других убитых детей? Как насчет Тары Портмен?
— Ты чего, не сечешь? Господь выбрал тебя, чтобы счеты свести!
— Эй, — рассмеялся Лайл, — вот тебе бог, которого придумали твои ослиные задницы! Куда он делся, когда был нужен Таре? Ничего не заметил? Взял бы да помог, и не пришлось бы счеты сводить. Теперь этого слишком мало, слишком поздно, если хочешь знать мое мнение.
— Не хочу. — Чарли испепелил брата взглядом.
— Кстати, ты там про беса мне толковал, — продолжал Лайл. — Сначала объявляешь, будто Сатана прислал к нам беса, а теперь выходит, что Бог послал Джека. Что выбираем?
Джек хотел было ему посоветовать оставить брата в покое, потом решил, что это его не касается. Впрочем, что это с Лайлом? Взвинченный до упора, как купленные вчера часы.
— Ну, хватит. — Чарли швырнул кирку. — Я пошел.
— Ничего подобного. Мы же договорились. Два дня.
— Я не буду торчать тут и слушать, как ты поносишь Господа. О богохульстве мы не договаривались.
Джек наблюдал за ними, не понимая ни слова из всей этой чертовщины.
Лайл примирительно поднял руки:
— Ладно, прошу прошения. Виноват, сорвался. День был тяжелый. Мир?
— Лучше бы помириться, — вмешался Джек, — и заняться делом. Немножко осталось.
— Ладно, — проворчал Чарли. — Закончим.
— Тогда, может, музыку сменим? — Бесконечная череда записей Майлса, Берда, Колтрейна действовала на нервы.
— Только не говори, что «Трейн» не любишь, — нахмурился Лайл.
— Пожалуй, я не большой любитель джаза. Или не сильно умный.
— Псалмы пойдут? — сухо усмехнулся Чарли. — У меня наверху полное собрание сочинений.
Джек прислонился к стене.
— Знаешь... если это музыка со словами, я бы не отказался.
— Давайте вообще выключим, — предложил Лайл. — Поработаем, как мужчины, под стук инструментов.
— Годится.
Джек набросился на следующий косяк, через минуту-другую почувствовал взгляд на затылке и, оглянувшись, увидел, что Лайл на него снова щурится, уже в третий-четвертый раз.
— Я тебе сильно нравлюсь?
Тот моргнул.
— Вовсе нет. Ты не в моем вкусе.
— Почему ж ты на меня так смотришь?
Он покосился на Чарли, опять взглянул на Джека.
— Если хочешь знать, стараюсь навести фокус.
Теперь Джек заморгал.
— Это еще что такое?
— Когда я на тебя смотрю, ты как-то... расплываешься.
— Очки купи.
— Не в том дело. Чарли я вижу четко и ясно. Посмотрю на тебя — лицо и прочее в полном порядке, а по краям... расплывчато, другого слова не подберу.
— Может, такой уж у меня характер? — улыбнулся Джек.
— Тут нет ничего смешного, старик. — Взгляд у Лайла был испуганный.
— И когда ты это впервые заметил? У грека, по-моему, не присматривался...
— Тогда еще не замечал. Может быть, дело в доме. Со мной тут происходит жутчайшая чертовщина.
— Например? — Чарли шагнул вперед, пристально на него глядя; недавняя враждебность сменилась братской заботой. — Потому сеансы отменил?
Лайл с затравленным видом кивнул:
— Со мной что-то случилось. По-моему, из-за вчерашней кровавой бани. Она... на меня как-то подействовала.
— Как? — спросил Джек.
— Я вижу и знаю то, чего никак не могу и не имею права знать.
Он признался, что на утренних сеансах видел сбежавшего мужа одной женщины, пропавшую собачку другой — мертвую, сбитую машиной на Двадцать седьмой улице. С покойной женой третьего клиента не сумел связаться — да, она умерла, но исчезла. За могилой никаких контактов.
— Со мной словно кто-то или что-то играет. Я как бы действительно приобрел кое-какие способности, которые много лет имитировал, дурача клиентов. По крайней мере, в доме они проявляются.
— И я в твоих глазах расплываюсь? — Неизвестно, что это значит, хотя наверняка не к добру.
Лайл кивнул:
— У Кристадулу не расплывался, а тут... расплываешься. Больше того. На утренних сеансах я думал, что просто читаю и чувствую то, что лопухи пережили, о чем они думают. Но мне еще приоткрылось их будущее. По крайней мере, похоже на то... — Он покачал головой. — Не знаю. Видел что-то нехорошее... невозможное...
— Верно сказано, брат, — кивнул Чарли. — Один Бог видит будущее.
В глазах Лайла снова мелькнул затравленный взгляд.
— Надеюсь, ты прав. Если мне привиделась правда, то будущего не так много осталось.
— Что это значит? — насторожился Джек.
Лайл передернул плечами:
— Хотелось бы знать. Когда я брал за руки трех сегодняшних клиентов, передо мной представала их жизнь, разная на протяжении следующих полутора лет, а в определенной момент они все одинаково уходили во тьму. Когда я говорю «тьма», это не просто отсутствие света, а холодная, сильная, живая чернота, которая как бы всех их поглотила.
У Джека екнуло в желудке при воспоминании о похожих словах из любимых уст, предупреждавших в последний раз о наступающей тьме, которая вскоре «все перевернет». На пути ее встанет лишь горстка людей, и одним из них будет он.
Неужели Лайл говорит о том же?
— И когда это будет?
— Скоро. Похоже, всем троим меньше двух лет осталось.
— Трое разных случайных людей, — размышлял Джек, — ушли в темноту приблизительно одинаково, приблизительно одновременно. Может быть, объяснение заключается в том, что новая способность не позволяет тебе заглядывать вперед дальше некоего предела, или...
— Или на нас надвигается чудовищная катастрофа.
— Хвала Господу! — Чарли снова сверкнул глазами. — Вознесение! Ты видел Вознесение! Бог возьмет праведников на небеса и оставит всех прочих во тьме!
Твои клиенты не спасутся — иначе не валяли бы дурака, не таскались бы к медиуму-спириту. Ты общался с пропащими душами, Лайл.
— Как тебе будет угодно...
— Конец света! Преподобный Спаркс перечислял приметы, которые указывают на близкий конец света. Хвала Господу, он прав! — Чарли протянул руку. — Ну-ка, возьми меня за руку, брат.
Лайл фактически не шевельнулся, но показалось, будто отпрянул.
— Эй, Чарли, брось. Я думал, ты в этот бред не веришь.
— Пути Господни неисповедимы. — Чарли шагнул к нему. — В Писании сказано, мертвые восстанут, когда придет конец света. Может быть, время настало. Давай, Лайл. Дотронься!
Джек смотрел, как Лайл нерешительно тянется к руке брата. Его пронзила тревога, стремление предупредить, остановить его, однако он сдержался. Они братья. Вреда не будет. Что может случиться?
Лайл крепко стиснул пальцы Чарли. Они стояли, глядя в глаза друг другу.
— Ну! — нетерпеливо бросил Чарли.
Лайл зашевелил губами, издал страдальческий крик, глаза у него закатились, он рухнул на колени, закашлялся, задохнулся, схватился за горло свободной рукой.
— Отпусти его! — крикнул Джек.
— Не могу! — Чарли с обезумевшим взглядом старался освободиться из мертвой хватки. — Он мне пальцы сломает!
Лайл начал брыкаться и корчиться, как в смертельной агонии. До ужаса страшно. Джек бросился вперед, готовый помочь Чарли вырваться, когда Лайл вдруг затих. Хриплое дыхание на мгновение пугающе прервалось, потом он кашлянул, вдохнул, наконец, выпустил руку брата и всем телом обмяк на полу.
Джек наклонился к нему:
— Лайл, ты меня слышишь?
Тот перевернулся, открыл мутные, налитые кровью глаза, огляделся, прищурившись, словно только что выбрался из пещеры, остановил взгляд на брате, который стоял над ним, застыв в шоке.
— Лайл! Ты в порядке? — еле слышно вымолвил Чарли.
— Дурацкий вопрос, — прохрипел Лайл, приподнявшись на локте. — По-твоему, хорошо выгляжу?
Он сел и начал отплевываться.
— В чем дело? — спросил Джек.
— Какая-то земля во рту.
— Плохо, — тем же слабым шепотом заключил Чарли.
Лайл подтянул колени, уткнулся в них лбом.
— Началось плохо, могу вас заверить. Видно было неясно, я вдруг задохнулся по-настоящему, насмерть, а потом прошло. Все кругом затянулось каким-то туманом, смешалось, и тут я увидел ту самую жадную тьму. — Он посмотрел на брата. — Но мы оба через нее прошли. То есть похоже на то, раз мы с тобой по-прежнему вместе.
— Хвала Господу, — несколько уверенней пробормотал Чарли. — Значит, ты спасешься перед Вознесением. — Он поднял обе руки, возвел глаза к потолку. — Великий милосердный Боже, смилуйся над моим братом и надо мной!
Лайл со вздохом на него покосился, протянул руку, чтобы Джек помог ему встать.
Тот заколебался.
— Может, не стоит? — Решительно не хочется, чтобы кто-нибудь заглянул в его будущее. Если на то пошло, в прошлое и в настоящее тоже.
— Конечно. — Лайл сам поднялся на ноги, пошатнулся, выпрямился. — Господи, — помотал он головой. — Может, лучше на сегодня покончим?
— Пожалуй, хорошая мысль, — кивнул Джек. — Во всей распроклятой стене ни одного шаткого камня. Значит, завтра возьмемся за пол. Наверно, сразу надо было с него начинать.
— Угу, — согласился Лайл. — Если Дмитрий связан с исчезновением Тары Портмен и других ребятишек, мне лично становится ясно, почему тут столько лет был земляной пол.
Джек подошел к трещине в полу, осмотрел бетонные края.
— Особенно потеть не придется. Толщина всего дюйма два. Можно взять напрокат пневматический молоток и в два счета покончить.
— Лучше не надо, если можно обойтись, — возразил Лайл. — Слишком много шуму. Не хочется привлекать внимание.
— Пока, во всяком случае, — добавил Джек.
Он ответил бледной улыбкой:
— Точно. Пока. Если не возражаешь, сначала руками попробуем.
— Ладно. Раз ты будешь завтра готов к работе — я тоже.
— Буду. Только до конца дня. Завтра у меня выступление в женском клубе в Форест-Хилл. Произнесу спич перед обедом для леди.
— Надеешься расширить клиентуру?
— Угу, — вздохнул Лайл. — Надеялся, когда затевал это мероприятие. — Он с трудом старался приободриться, стоя перед Джеком. — Завтрашние сеансы все равно отменились, так что примемся за дело свеженькие с утра пораньше. Если опять ничего не найдем, то хоть зарядку сделаем.
Вот именно, зарядку. Хорошо было б также — хотя далеко не приятно — найти останки Тары Портмен и дать ей покой. Может, после этого Джиа забудет девочку. Заодно, может, выяснится, что все это значит и при чем тут Наладчик Джек.
Может быть.
Они успели содрать со стен почти всю обшивку и теперь трудились над косяками. Пока так и не обнаружено ни единого слабого камня. Каждый плотно прилегает к соседним.
Джека от этих камней почему-то мороз по коже пробирал. Они источали нечто чужое, внушая желание вновь их закрыть, спрятать с людских глаз долой. Камни словно понимают, что они нездешние, хотят вернуться назад, откуда пришли, — из Румынии, что ли? Хуже всего те, откуда вырваны кресты. Пустые углубления пристально смотрят, как глазницы черепа.
За работой Джек рассказал, как к нему в руки попал брелок Тары Портмен, — не упоминая, конечно, имен и побочного эпизода с поножовщиной в стычке с Илаем Беллито.
Лайл принялся загибать пальцы:
— Ты впервые встретился с Джини Мун, привез ее сюда, переступил порог, разбудил Тару Портмен. Через два дня тебя кто-то нанял присматривать якобы за своим братом, который впоследствии оказался единственным сыном в семье. Карауля брата без братьев, ты тиснул у него брелок, случайно когда-то принадлежавший Таре Портмен. — Он тряхнул головой. — Ничего себе клубочек.
И больше никаких совпадений, мрачно думал Джек, гадая, что за всем этим кроется. И при чем тут Джиа? Ситуация в целом очень тревожная.
Лайл сорвал с косяка остаток обшивки, швырнул в растущую кучу мусора у задней стены.
— Но из того, что у него оказался брелок Тары, еще не следует, что он ее убил. Может, он его на тротуаре нашел или на распродаже купил.
Джек раздумывал, что можно этим ребятам открыть, и с учетом того, что они живут по ту сторону закона, решил кое в чем довериться.
— А если я скажу, что во время слежки видел, как он похитил маленького мальчика?
Чарли широко вытаращил глаза:
— Шутишь?
— Хотелось бы. Если и этого недостаточно, то у того самого типа целый шкаф набит детскими игрушками. Вроде трофеев.
— Ух ты, — пробормотал Лайл. — Господи помилуй... Что стало с мальчишкой?
— Я его утащил.
— Эй-эй! — Чарли ткнул в Джека трясущимся пальцем. — Вьетнамчик! Так это был ты?
— Не стану утверждать.
— Точно, — ухмыльнулся Чарли. — Ты герой, Джек!
Джек, пожав плечами, повернулся к косяку, отдирая его от камней. Его смущают слова вроде «героя». Нынче им слишком легко разбрасываются, как и словом «искусство».
— Вы оба сделали бы то же самое. Любой сделал бы так же. — Он переключился на другую тему: — Что угодно на кон поставлю — есть связь между тем типом и покойным Дмитрием Менелаем. Если я прав, боюсь, тут найдутся останки не одной Тары Портмен.
Что очень даже выгодно для рекламы. Лайл привалился к стене.
— Маньяк-убийца, — горестно охнул он.
— Не один, — кивнул Джек. — Может, целая шайка. Если сумею найти связь с Дмитрием...
— Что тогда?
Он нашел щель между двумя камнями за косяком, сунул туда ломик, сильным рывком вывернул косяк под протестующий скрип гвоздей и деревянный треск.
— Тогда кое-кто пожалеет, что на свет родился.
Лайл удивленно посмотрел на него:
— Тебя кто-то нанял для этого дела?
— Нет.
По-прежнему интересно узнать, кто поручил ему наблюдать за Илаем Беллито, но за разборку с Белли-то и его командой никто не заплатит.
— Зачем же за ними гоняться? Я думал, ты за деньги работаешь. Почему на этот раз бесплатно?
— Потому.
— Это не ответ.
— Нет, ответ.
— Хвала Господу! — воскликнул Чарли с сиявшими, как солнце, глазами. — Вознесем хвалу Господу! Видите?
— Вот чего я боялся, — буркнул Лайл.
— Джек, ты орудие Божие!
— Да ну? — За время наладческой деятельности его называли по-разному, но так еще никогда.
— Воистину! Тебя кто-то нанял следить за убийцей? Тоже Божий посланец... Отправил тебя за ним, чтобы в нужный момент помочь пацану.
— Правда? А как насчет других убитых детей? Как насчет Тары Портмен?
— Ты чего, не сечешь? Господь выбрал тебя, чтобы счеты свести!
— Эй, — рассмеялся Лайл, — вот тебе бог, которого придумали твои ослиные задницы! Куда он делся, когда был нужен Таре? Ничего не заметил? Взял бы да помог, и не пришлось бы счеты сводить. Теперь этого слишком мало, слишком поздно, если хочешь знать мое мнение.
— Не хочу. — Чарли испепелил брата взглядом.
— Кстати, ты там про беса мне толковал, — продолжал Лайл. — Сначала объявляешь, будто Сатана прислал к нам беса, а теперь выходит, что Бог послал Джека. Что выбираем?
Джек хотел было ему посоветовать оставить брата в покое, потом решил, что это его не касается. Впрочем, что это с Лайлом? Взвинченный до упора, как купленные вчера часы.
— Ну, хватит. — Чарли швырнул кирку. — Я пошел.
— Ничего подобного. Мы же договорились. Два дня.
— Я не буду торчать тут и слушать, как ты поносишь Господа. О богохульстве мы не договаривались.
Джек наблюдал за ними, не понимая ни слова из всей этой чертовщины.
Лайл примирительно поднял руки:
— Ладно, прошу прошения. Виноват, сорвался. День был тяжелый. Мир?
— Лучше бы помириться, — вмешался Джек, — и заняться делом. Немножко осталось.
— Ладно, — проворчал Чарли. — Закончим.
— Тогда, может, музыку сменим? — Бесконечная череда записей Майлса, Берда, Колтрейна действовала на нервы.
— Только не говори, что «Трейн» не любишь, — нахмурился Лайл.
— Пожалуй, я не большой любитель джаза. Или не сильно умный.
— Псалмы пойдут? — сухо усмехнулся Чарли. — У меня наверху полное собрание сочинений.
Джек прислонился к стене.
— Знаешь... если это музыка со словами, я бы не отказался.
— Давайте вообще выключим, — предложил Лайл. — Поработаем, как мужчины, под стук инструментов.
— Годится.
Джек набросился на следующий косяк, через минуту-другую почувствовал взгляд на затылке и, оглянувшись, увидел, что Лайл на него снова щурится, уже в третий-четвертый раз.
— Я тебе сильно нравлюсь?
Тот моргнул.
— Вовсе нет. Ты не в моем вкусе.
— Почему ж ты на меня так смотришь?
Он покосился на Чарли, опять взглянул на Джека.
— Если хочешь знать, стараюсь навести фокус.
Теперь Джек заморгал.
— Это еще что такое?
— Когда я на тебя смотрю, ты как-то... расплываешься.
— Очки купи.
— Не в том дело. Чарли я вижу четко и ясно. Посмотрю на тебя — лицо и прочее в полном порядке, а по краям... расплывчато, другого слова не подберу.
— Может, такой уж у меня характер? — улыбнулся Джек.
— Тут нет ничего смешного, старик. — Взгляд у Лайла был испуганный.
— И когда ты это впервые заметил? У грека, по-моему, не присматривался...
— Тогда еще не замечал. Может быть, дело в доме. Со мной тут происходит жутчайшая чертовщина.
— Например? — Чарли шагнул вперед, пристально на него глядя; недавняя враждебность сменилась братской заботой. — Потому сеансы отменил?
Лайл с затравленным видом кивнул:
— Со мной что-то случилось. По-моему, из-за вчерашней кровавой бани. Она... на меня как-то подействовала.
— Как? — спросил Джек.
— Я вижу и знаю то, чего никак не могу и не имею права знать.
Он признался, что на утренних сеансах видел сбежавшего мужа одной женщины, пропавшую собачку другой — мертвую, сбитую машиной на Двадцать седьмой улице. С покойной женой третьего клиента не сумел связаться — да, она умерла, но исчезла. За могилой никаких контактов.
— Со мной словно кто-то или что-то играет. Я как бы действительно приобрел кое-какие способности, которые много лет имитировал, дурача клиентов. По крайней мере, в доме они проявляются.
— И я в твоих глазах расплываюсь? — Неизвестно, что это значит, хотя наверняка не к добру.
Лайл кивнул:
— У Кристадулу не расплывался, а тут... расплываешься. Больше того. На утренних сеансах я думал, что просто читаю и чувствую то, что лопухи пережили, о чем они думают. Но мне еще приоткрылось их будущее. По крайней мере, похоже на то... — Он покачал головой. — Не знаю. Видел что-то нехорошее... невозможное...
— Верно сказано, брат, — кивнул Чарли. — Один Бог видит будущее.
В глазах Лайла снова мелькнул затравленный взгляд.
— Надеюсь, ты прав. Если мне привиделась правда, то будущего не так много осталось.
— Что это значит? — насторожился Джек.
Лайл передернул плечами:
— Хотелось бы знать. Когда я брал за руки трех сегодняшних клиентов, передо мной представала их жизнь, разная на протяжении следующих полутора лет, а в определенной момент они все одинаково уходили во тьму. Когда я говорю «тьма», это не просто отсутствие света, а холодная, сильная, живая чернота, которая как бы всех их поглотила.
У Джека екнуло в желудке при воспоминании о похожих словах из любимых уст, предупреждавших в последний раз о наступающей тьме, которая вскоре «все перевернет». На пути ее встанет лишь горстка людей, и одним из них будет он.
Неужели Лайл говорит о том же?
— И когда это будет?
— Скоро. Похоже, всем троим меньше двух лет осталось.
— Трое разных случайных людей, — размышлял Джек, — ушли в темноту приблизительно одинаково, приблизительно одновременно. Может быть, объяснение заключается в том, что новая способность не позволяет тебе заглядывать вперед дальше некоего предела, или...
— Или на нас надвигается чудовищная катастрофа.
— Хвала Господу! — Чарли снова сверкнул глазами. — Вознесение! Ты видел Вознесение! Бог возьмет праведников на небеса и оставит всех прочих во тьме!
Твои клиенты не спасутся — иначе не валяли бы дурака, не таскались бы к медиуму-спириту. Ты общался с пропащими душами, Лайл.
— Как тебе будет угодно...
— Конец света! Преподобный Спаркс перечислял приметы, которые указывают на близкий конец света. Хвала Господу, он прав! — Чарли протянул руку. — Ну-ка, возьми меня за руку, брат.
Лайл фактически не шевельнулся, но показалось, будто отпрянул.
— Эй, Чарли, брось. Я думал, ты в этот бред не веришь.
— Пути Господни неисповедимы. — Чарли шагнул к нему. — В Писании сказано, мертвые восстанут, когда придет конец света. Может быть, время настало. Давай, Лайл. Дотронься!
Джек смотрел, как Лайл нерешительно тянется к руке брата. Его пронзила тревога, стремление предупредить, остановить его, однако он сдержался. Они братья. Вреда не будет. Что может случиться?
Лайл крепко стиснул пальцы Чарли. Они стояли, глядя в глаза друг другу.
— Ну! — нетерпеливо бросил Чарли.
Лайл зашевелил губами, издал страдальческий крик, глаза у него закатились, он рухнул на колени, закашлялся, задохнулся, схватился за горло свободной рукой.
— Отпусти его! — крикнул Джек.
— Не могу! — Чарли с обезумевшим взглядом старался освободиться из мертвой хватки. — Он мне пальцы сломает!
Лайл начал брыкаться и корчиться, как в смертельной агонии. До ужаса страшно. Джек бросился вперед, готовый помочь Чарли вырваться, когда Лайл вдруг затих. Хриплое дыхание на мгновение пугающе прервалось, потом он кашлянул, вдохнул, наконец, выпустил руку брата и всем телом обмяк на полу.
Джек наклонился к нему:
— Лайл, ты меня слышишь?
Тот перевернулся, открыл мутные, налитые кровью глаза, огляделся, прищурившись, словно только что выбрался из пещеры, остановил взгляд на брате, который стоял над ним, застыв в шоке.
— Лайл! Ты в порядке? — еле слышно вымолвил Чарли.
— Дурацкий вопрос, — прохрипел Лайл, приподнявшись на локте. — По-твоему, хорошо выгляжу?
Он сел и начал отплевываться.
— В чем дело? — спросил Джек.
— Какая-то земля во рту.
— Плохо, — тем же слабым шепотом заключил Чарли.
Лайл подтянул колени, уткнулся в них лбом.
— Началось плохо, могу вас заверить. Видно было неясно, я вдруг задохнулся по-настоящему, насмерть, а потом прошло. Все кругом затянулось каким-то туманом, смешалось, и тут я увидел ту самую жадную тьму. — Он посмотрел на брата. — Но мы оба через нее прошли. То есть похоже на то, раз мы с тобой по-прежнему вместе.
— Хвала Господу, — несколько уверенней пробормотал Чарли. — Значит, ты спасешься перед Вознесением. — Он поднял обе руки, возвел глаза к потолку. — Великий милосердный Боже, смилуйся над моим братом и надо мной!
Лайл со вздохом на него покосился, протянул руку, чтобы Джек помог ему встать.
Тот заколебался.
— Может, не стоит? — Решительно не хочется, чтобы кто-нибудь заглянул в его будущее. Если на то пошло, в прошлое и в настоящее тоже.
— Конечно. — Лайл сам поднялся на ноги, пошатнулся, выпрямился. — Господи, — помотал он головой. — Может, лучше на сегодня покончим?
— Пожалуй, хорошая мысль, — кивнул Джек. — Во всей распроклятой стене ни одного шаткого камня. Значит, завтра возьмемся за пол. Наверно, сразу надо было с него начинать.
— Угу, — согласился Лайл. — Если Дмитрий связан с исчезновением Тары Портмен и других ребятишек, мне лично становится ясно, почему тут столько лет был земляной пол.
Джек подошел к трещине в полу, осмотрел бетонные края.
— Особенно потеть не придется. Толщина всего дюйма два. Можно взять напрокат пневматический молоток и в два счета покончить.
— Лучше не надо, если можно обойтись, — возразил Лайл. — Слишком много шуму. Не хочется привлекать внимание.
— Пока, во всяком случае, — добавил Джек.
Он ответил бледной улыбкой:
— Точно. Пока. Если не возражаешь, сначала руками попробуем.
— Ладно. Раз ты будешь завтра готов к работе — я тоже.
— Буду. Только до конца дня. Завтра у меня выступление в женском клубе в Форест-Хилл. Произнесу спич перед обедом для леди.
— Надеешься расширить клиентуру?
— Угу, — вздохнул Лайл. — Надеялся, когда затевал это мероприятие. — Он с трудом старался приободриться, стоя перед Джеком. — Завтрашние сеансы все равно отменились, так что примемся за дело свеженькие с утра пораньше. Если опять ничего не найдем, то хоть зарядку сделаем.
Вот именно, зарядку. Хорошо было б также — хотя далеко не приятно — найти останки Тары Портмен и дать ей покой. Может, после этого Джиа забудет девочку. Заодно, может, выяснится, что все это значит и при чем тут Наладчик Джек.
Может быть.
14
Джек топал по Дитмарс к подземке мимо рядов этнических лавок, увенчанных жилыми этажами из серого камня. Час пик в полном разгаре, тротуары забиты, машины ползут и стоят. Он свернул на Тридцать первую улицу, направляясь к маячившей станции, когда услышал звонок своего телефона. Выудил сотовый из кармана, нажал кнопку.
— Привет, детка. В чем дело?
Однако звонила не Джиа.
— Это Джек? — проговорил мужской голос с легким акцентом, сделав на имени хлесткое ударение.
Он замер на месте.
— Кто говорит? Кто вам нужен?
— Тот, кто хотел убить меня вечером в понедельник. Не ты ли это, Джек!
Беллито! Откуда у него этот номер? Джек встревожился, но позабыл обо всем, охваченный бешеной злобой при мысли об убийце Тары Портмен. Оглядевшись, нырнул в дверь восточной закусочной.
— Илай! — выдавил он, с трудом шевеля губами и скалясь. — Если в я хотел убить тебя, ты звонил бы сейчас из могилы. Не узнал по голосу. Наверно, потому, что в прошлый раз ты скулил, как перепуганный ребенок. Хорошо знаешь, как плачут испуганные дети, правда?
— Ты тоже.
— Что это значит?
— Брось, Джек, или как тебя там. Не держи меня за дурака. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
Беспокойство взяло верх над злостью. Беллито блефует? Откуда-то знает имя — нет, постой, продавец записал в книгу имя покупателя брелока Тары. Вот откуда. А номер «тракфона»? Что еще известно Илаю?
— Например?
— Знаю, что ты практикуешь.
— Что именно? — К чему он ведет?
Последовало секундное колебание, словно собеседник решал, что ему можно открыть.
— Проводишь церемонию.
Джек ничего не понял, но слово прозвучало так многозначительно, что пришлось продолжить игру. Он изобразил удивленный вздох.
— Как ты догадался?
Беллито тихо рассмеялся:
— Я провожу ее гораздо дольше, чем ты, гораздо дольше любого другого. Твой жалкий расчет абсолютно понятен.
— Неужели?
— Конечно. Хочешь завладеть моим Кругом.
Джек не имел представления, о чем идет речь, но старался поговорить подольше. Может быть, выяснится, из-за чего Илай суетится, и частично воспользоваться открытием для атаки. Ибо он будет наказан. Жестоко. Вопрос только в том, где и когда.
— У меня свой круг, зачем мне твой?
— Затем, что мой гораздо могущественней. Я провожу церемонию сотни лет...
— Стой-ка... Сотни?
— Сотни. Мне двести тридцать два года.
Джек только покачал головой. Явный клиент психушки.
— Я не знал.
— Теперь знаешь, против кого выступаешь. Мой Круг связан со всеми властными и влиятельными структурами. И ты хочешь взять его себе.
— Мой круг тоже широкий, глубокий...
— Твой ничего не стоит! Ничего! — Голос отвердел. — В понедельник вечером ты застал меня врасплох, больше этого не повторится. Круг поймает тебя в сети. Ты умен, но со мной не сравнишься. Мы отыскали номер твоего «тракфона», скоро узнаем, кто ты такой, и тогда тебе конец!
Джек довольно быстро сообразил, как был установлен номер телефона. После встречи тет-а-тет с Беллито был сделан только один звонок — в службу 911 с сообщением о ребенке. Там его записали. Нетрудно выяснить, что это номер «тракфона», но, чтобы получить его в фирме, требуются определенные связи в официальных ведомствах, возможно, в самом нью-йоркском департаменте полиции.
Пожалуй, Беллито пыль в глаза не пускает. Пожалуй, у него действительно хорошие связи.
Может быть, наоборот, Илай старается подольше продержать собеседника на телефоне. Возможно, у «круга» имеется пара машин с локаторами, которые вьются поблизости, перехватили звонок и сейчас окружают его с трех сторон...
Хорошо, что он далеко от дома.
Джек выскочил из магазина и влился в толпу пешеходов, тянувшихся к станции. Еще немного подержал телефон на паузе, прыгнул в поезд и снова включился.
— В чем дело? — спросил Беллито. — Язык проглотил?
Он выдавил смешок:
— Типичная банальность. Ты не имеешь понятия, кто я такой и чего добиваюсь. Никогда не узнаешь. Твое время вышло, Илай. На смену идет новое поколение. Отойди в сторону или умри.
— Никогда! Это моя церемония! Не знаю, как ты о ней проведал, но никакой лапоть Джонни не узурпирует мою власть!
Лапоть Джонни? Узурпатор? Ну, это уж слишком.
Возникает тошнотворное ощущение, что пресловутая церемония связана с убийством детей... Если так, стоит перевернуть дело с ног на голову и быстро нанести Беллито пинок в уже пропоротую мошонку.
— Пускай первая старая церемония будет твоя, Илай, а у меня свой вариант. Церемония номер два только моя.
— Что? — В голосе прозвучала нотка неуверенности. — Что это ты несешь?
— Я перевернул церемонию.
— Не понял...
— Они возвращаются.
— Что? Бред! Это невозможно!
— Неужели? Это я в воскресенье хотел купить в магазине брелок с кроликом Роджером.
— Ты?.. Зачем он тебе нужен?
— Он нужен не мне, а Таре.
— Кому?
— Таре Портмен. — Джек поклялся бы, что в трубке прозвучал резкий вздох. — Помнишь? Хорошенькая маленькая блондиночка девяти лет, которую ты поймал у Кенсингтонских конюшен в восемьдесят восьмом году. — Он старался сдержать гнев и ярость.
Надо говорить спокойно и холодно, изображая такого же гнусного извращенца, как Илай Беллито. — Вернувшись, она захотела вернуть свой брелок. Я пошел и принес. Тара здесь. И очень сильно сердится.
На том он отключился, с такой силой нажав на кнопку, что чуть не выдавил ее насквозь.
Теперь пережевывай этот мешок дерьма до утра.
— Привет, детка. В чем дело?
Однако звонила не Джиа.
— Это Джек? — проговорил мужской голос с легким акцентом, сделав на имени хлесткое ударение.
Он замер на месте.
— Кто говорит? Кто вам нужен?
— Тот, кто хотел убить меня вечером в понедельник. Не ты ли это, Джек!
Беллито! Откуда у него этот номер? Джек встревожился, но позабыл обо всем, охваченный бешеной злобой при мысли об убийце Тары Портмен. Оглядевшись, нырнул в дверь восточной закусочной.
— Илай! — выдавил он, с трудом шевеля губами и скалясь. — Если в я хотел убить тебя, ты звонил бы сейчас из могилы. Не узнал по голосу. Наверно, потому, что в прошлый раз ты скулил, как перепуганный ребенок. Хорошо знаешь, как плачут испуганные дети, правда?
— Ты тоже.
— Что это значит?
— Брось, Джек, или как тебя там. Не держи меня за дурака. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
Беспокойство взяло верх над злостью. Беллито блефует? Откуда-то знает имя — нет, постой, продавец записал в книгу имя покупателя брелока Тары. Вот откуда. А номер «тракфона»? Что еще известно Илаю?
— Например?
— Знаю, что ты практикуешь.
— Что именно? — К чему он ведет?
Последовало секундное колебание, словно собеседник решал, что ему можно открыть.
— Проводишь церемонию.
Джек ничего не понял, но слово прозвучало так многозначительно, что пришлось продолжить игру. Он изобразил удивленный вздох.
— Как ты догадался?
Беллито тихо рассмеялся:
— Я провожу ее гораздо дольше, чем ты, гораздо дольше любого другого. Твой жалкий расчет абсолютно понятен.
— Неужели?
— Конечно. Хочешь завладеть моим Кругом.
Джек не имел представления, о чем идет речь, но старался поговорить подольше. Может быть, выяснится, из-за чего Илай суетится, и частично воспользоваться открытием для атаки. Ибо он будет наказан. Жестоко. Вопрос только в том, где и когда.
— У меня свой круг, зачем мне твой?
— Затем, что мой гораздо могущественней. Я провожу церемонию сотни лет...
— Стой-ка... Сотни?
— Сотни. Мне двести тридцать два года.
Джек только покачал головой. Явный клиент психушки.
— Я не знал.
— Теперь знаешь, против кого выступаешь. Мой Круг связан со всеми властными и влиятельными структурами. И ты хочешь взять его себе.
— Мой круг тоже широкий, глубокий...
— Твой ничего не стоит! Ничего! — Голос отвердел. — В понедельник вечером ты застал меня врасплох, больше этого не повторится. Круг поймает тебя в сети. Ты умен, но со мной не сравнишься. Мы отыскали номер твоего «тракфона», скоро узнаем, кто ты такой, и тогда тебе конец!
Джек довольно быстро сообразил, как был установлен номер телефона. После встречи тет-а-тет с Беллито был сделан только один звонок — в службу 911 с сообщением о ребенке. Там его записали. Нетрудно выяснить, что это номер «тракфона», но, чтобы получить его в фирме, требуются определенные связи в официальных ведомствах, возможно, в самом нью-йоркском департаменте полиции.
Пожалуй, Беллито пыль в глаза не пускает. Пожалуй, у него действительно хорошие связи.
Может быть, наоборот, Илай старается подольше продержать собеседника на телефоне. Возможно, у «круга» имеется пара машин с локаторами, которые вьются поблизости, перехватили звонок и сейчас окружают его с трех сторон...
Хорошо, что он далеко от дома.
Джек выскочил из магазина и влился в толпу пешеходов, тянувшихся к станции. Еще немного подержал телефон на паузе, прыгнул в поезд и снова включился.
— В чем дело? — спросил Беллито. — Язык проглотил?
Он выдавил смешок:
— Типичная банальность. Ты не имеешь понятия, кто я такой и чего добиваюсь. Никогда не узнаешь. Твое время вышло, Илай. На смену идет новое поколение. Отойди в сторону или умри.
— Никогда! Это моя церемония! Не знаю, как ты о ней проведал, но никакой лапоть Джонни не узурпирует мою власть!
Лапоть Джонни? Узурпатор? Ну, это уж слишком.
Возникает тошнотворное ощущение, что пресловутая церемония связана с убийством детей... Если так, стоит перевернуть дело с ног на голову и быстро нанести Беллито пинок в уже пропоротую мошонку.
— Пускай первая старая церемония будет твоя, Илай, а у меня свой вариант. Церемония номер два только моя.
— Что? — В голосе прозвучала нотка неуверенности. — Что это ты несешь?
— Я перевернул церемонию.
— Не понял...
— Они возвращаются.
— Что? Бред! Это невозможно!
— Неужели? Это я в воскресенье хотел купить в магазине брелок с кроликом Роджером.
— Ты?.. Зачем он тебе нужен?
— Он нужен не мне, а Таре.
— Кому?
— Таре Портмен. — Джек поклялся бы, что в трубке прозвучал резкий вздох. — Помнишь? Хорошенькая маленькая блондиночка девяти лет, которую ты поймал у Кенсингтонских конюшен в восемьдесят восьмом году. — Он старался сдержать гнев и ярость.
Надо говорить спокойно и холодно, изображая такого же гнусного извращенца, как Илай Беллито. — Вернувшись, она захотела вернуть свой брелок. Я пошел и принес. Тара здесь. И очень сильно сердится.
На том он отключился, с такой силой нажав на кнопку, что чуть не выдавил ее насквозь.
Теперь пережевывай этот мешок дерьма до утра.
15
— Притормози, — приказал Илай, вглядываясь через переднее окно в сгущавшиеся сумерки. — Чуть дальше. Номер 735.
Адриан сидел за рулем черного «мерседеса»-седана Илая. Несмотря на возраст — выпуск 1990 года, — километраж небольшой. Хозяин выезжал в нем нечасто и недалеко. Предпочитал старый классический автомобиль за простор, комфорт, силуэт. Новые модели его не привлекают.
Раны сегодня вечером гораздо лучше, хотя не настолько, чтоб вести машину. Нажимая ногой на тормоз, на газ, вновь почувствуешь жгучую боль, поэтому он вручил ключи Адриану. У того еще были проблемы с коленом, к счастью с левым, так что он вполне справлялся с вождением.
Физическая причина не садиться за руль очень кстати, поскольку и эмоционально Илай на это сегодня не способен, чересчур взвинчен, слишком рассеян... В таком состоянии вполне можно выехать на встречную полосу, слишком поздно опомнившись.
Ни в коем случае нельзя выдавать неуверенность и тревогу перед Адрианом и Строссом. Илай никогда еще не был в такой ситуации. Необъяснимый поворот событий вывел его из себя почти полностью. Столько лет дело шло превосходно, и вот...
Сначала он с большим удовольствием говорил с нападавшим — загадочным Джеком. Позвонил с намерением потрясти его, пригрозив неизбежной расплатой за подлую атаку из-за спины.
Вместо этого потрясен сам Илай.
Оказалось, Джек знает, что он похитил Тару Портмен, сохранив у себя ее брелок. Откуда? Разумеется, ни на миг невозможно поверить в перевернутую церемонию, и все-таки... как ему стало известно о Таре?
Загадка терзала Илая, пока он не поддался желанию вернуться к тому дому, где умерла малышка Портмен. Просто взглянуть...
— Повторяю: глупая, опасная затея, — пробубнил Стросс, сгорбившийся на заднем сиденье. — Опасная потому, что нас, может быть, просто хотят заставить явиться на место действия. А глупая потому, что Тара Портмен не вернулась и никогда не вернется. Мы вырезали у нее сердце и съели. Не может девчонка воскреснуть и искать брелок для ключей!
Адриан сидел за рулем черного «мерседеса»-седана Илая. Несмотря на возраст — выпуск 1990 года, — километраж небольшой. Хозяин выезжал в нем нечасто и недалеко. Предпочитал старый классический автомобиль за простор, комфорт, силуэт. Новые модели его не привлекают.
Раны сегодня вечером гораздо лучше, хотя не настолько, чтоб вести машину. Нажимая ногой на тормоз, на газ, вновь почувствуешь жгучую боль, поэтому он вручил ключи Адриану. У того еще были проблемы с коленом, к счастью с левым, так что он вполне справлялся с вождением.
Физическая причина не садиться за руль очень кстати, поскольку и эмоционально Илай на это сегодня не способен, чересчур взвинчен, слишком рассеян... В таком состоянии вполне можно выехать на встречную полосу, слишком поздно опомнившись.
Ни в коем случае нельзя выдавать неуверенность и тревогу перед Адрианом и Строссом. Илай никогда еще не был в такой ситуации. Необъяснимый поворот событий вывел его из себя почти полностью. Столько лет дело шло превосходно, и вот...
Сначала он с большим удовольствием говорил с нападавшим — загадочным Джеком. Позвонил с намерением потрясти его, пригрозив неизбежной расплатой за подлую атаку из-за спины.
Вместо этого потрясен сам Илай.
Оказалось, Джек знает, что он похитил Тару Портмен, сохранив у себя ее брелок. Откуда? Разумеется, ни на миг невозможно поверить в перевернутую церемонию, и все-таки... как ему стало известно о Таре?
Загадка терзала Илая, пока он не поддался желанию вернуться к тому дому, где умерла малышка Портмен. Просто взглянуть...
— Повторяю: глупая, опасная затея, — пробубнил Стросс, сгорбившийся на заднем сиденье. — Опасная потому, что нас, может быть, просто хотят заставить явиться на место действия. А глупая потому, что Тара Портмен не вернулась и никогда не вернется. Мы вырезали у нее сердце и съели. Не может девчонка воскреснуть и искать брелок для ключей!