Вилсон Фрэнсис Пол. Перекрестья

   — Вот их-то мы и прихлопнем? — уточнил Хатч.
   Дженсен покачал головой. Прихлопнем... Господи Иисусе.
   — Мы еще не знаем, с чем столкнемся. У нас есть основания считать, что этот тип связан с гангстерами.
   Льюис резко повернулся:
   — С гангстерами? Каким образом?..
   — Именно это мы с мистером Брейди и хотим выяснить. Оружие мы прихватили с собой просто на всякий случай. Я ни в кого не хочу стрелять — у меня есть
   масса вопросов к этому человеку, — но в то же время я не хочу, чтобы кто-то унес запись тех разговоров, которые они здесь вели. Если...
   — Эй, — сказал Хатч, подав машину вперед. — Похоже, мы двинулись.
   Дженсен вгляделся сквозь ветровое стекло. Затор вроде рассосался. Они могли ехать дальше.
   — Имеет ли смысл? — задумался Льюис. — Наверняка их уже нет там.
   Дженсен покачал головой:
   — Нет, они пока еще никуда не делись. У Противника Стены, за которым мы наблюдаем, богатая биография, и нужно время, чтобы ее изложить.
   — Но если у них есть голова на плечах, они уже перетащили его в какое-нибудь безопасное место, где им никто не помешает.
   — Думаю, ПС отказался сниматься с места.

19

   — Я уже привык к странностям, — ответил Джек хозяину хижины, — так что выкладывайте. Со всеми подробностями.
   Он сидел, наклонившись вперед и в упор глядя на старика. Целый ряд вопросов ждали ответов — он надеялся их получить.
   — Подробностей будет более чем достаточно. Вроде я уже рассказывал, что Брейди буквально помешался на покупке земли. Он непрерывно покупал участки — то тут, то там. Продавал один, чтобы купить другой. Сначала я думал, что для него это вроде игры в покер — ну нравится ему сдавать карты. Затем усек, что он нацелен на особые участки. Ладно, решил я, способ для церкви зарабатывать деньги не хуже других. Ведь стоимость земли все время растет, не так ли?
   — Эти особые участки отмечены на глобусе? — спросил Джек.
   — Не знаю, все ли... но да, так и есть. Вот почему он и превратил дорментализм в машину для выкачивания денег: чтобы иметь возможность покупать землю. Некоторые участки дешевые, а некоторые расположены в очень престижных и дорогих районах. Другие находятся в странах, которым не нравится, когда иностранцы владеют их землями, так что приходилось золотить немало рук. А порой... порой владельцы просто не хотели продавать землю.
   Джейми придвинулась к Бласко:
   — И что тогда делал Брейди?
   — Продолжал повышать цену, пока все, кроме нескольких твердолобых консерваторов, не сдавались.
   — А как насчет твердолобых?
   — Обо всех не знаю, но вот об одной паре могу рассказать. Фамилия их была Мастерсон, и они владели в Пенсильвании фермой, которую Брейди хотел приобрести. Но Мастерсоны владели ею из поколения в поколение и наотрез отказывались продавать. Брейди сказал, что был бы согласен приобрести хоть часть ее, но они все равно отказывались от сделки. Тогда Брейди попросил личной встречи и сказал, что готов оплатить все расходы на поездку, включая и роскошный отель, — только чтобы посидеть и поговорить. Они согласились.
   Когда Бласко упомянул, что фамилия пары Мастерсон, у Джека появилось мрачное предчувствие.
   Джейми вскинула брови.
   — Ну и?..
   — Ну и кто-то столкнул их на рельсы в подземке.
   — Черт побери, — сказал Джек. — Припоминаю, что читал об этом в прошлом году.
   Джейми побледнела.
   — Этот материал писала я. Преступника так и не поймали. — Она посмотрела на Бласко. — У вас есть доказательства, что Брейди имел к убийству отношение?
   — Которые можно было бы представить в суд — нет. Но помню, что, когда Дженсен сообщил Брейди эту новость, тот дал указание выписать премию Паладину Храма по фамилии Льюис.
   Джек слышал, что дорменталисты отличаются безжалостностью, но если это правда... придется совершенно по-новому оценить, с кем он имеет дело.
   Он посмотрел на Джейми:
   — Пора уходить.
   — Эй, — сказал Бласко. — До самого странного я еще и не дошел. Засекай: когда он покупает землю, лампочка еще не загорается. Он включает ее лишь после того, как закопает на том участке один из своих странных бетонных столбов.
   Ему удалось привлечь внимание Джека.
   — В чем тут странность?
   — Ну, насколько я понимаю... видишь ли, знать это мне не полагалось; большинство сведений я получил, подслушивая, когда они думали, что я в отключке. Но как бы там ни было, на изготовление этой колонны должен идти лишь специальный песок, а сама колонна расписана разными странными символами. Кроме того, прежде чем захоронить ее, внутрь что-то вкладывают.
   — Например? — спросил Джек.
   — Вот это я так и не выяснил.
   — Что за символы на ней?
   — Однажды я увидел рисунок колонны. Такие же символы были на стене за глобусом. Они выглядели как...
   — Я их видел.
   Бласко вытаращил глаза:
   — Ты смог? Черт возьми, каким образом?..
   — Не важно. Мне нужно знать, какой цели служат колонны Брейди.
   — Тебе нужно знать?
   — Именно. Нужно. — Джек был не в настроении вести пустую болтовню. — Так что говорите, чего он добивается?
   — Понятия не имею. Он закапывает эту чертовщину по всему свету, а я не имею ни малейшего представления, что ему надо.
   — И не спрашивали?
   — Как не спрашивал! Начал задавать вопросы еще пару лет назад, но Брейди уходил от ответа. Утаивал от меня. От меня! От гребаного основателя! Когда я сказал ему это прямо в лицо, он попытался отвлечь меня бабами, пьянкой и наркотой. Но — не сработало. Я стал старше. И испытал почти все, что мне хотелось знать. А может, и больше.
   Но глобус стал тем детонатором, от которого я и завелся. Дорментализм был моим детищем, но он изменился до такой степени, что я больше не узнавал его. Нет, не то что не узнавал — я был ошарашен. Понимаешь, чтобы добраться до верхних ступеней, люди тратили не только все свое состояние, но и давали зарок отказаться от секса! Вот-вот, то, что слышишь, — чтобы добраться до Высшего Совета, ты должен стать кем-то вроде долбаного евнуха — ничего себе выражение, а? — и отказаться от всех радостей, сохранив только фанатичную преданность.
   — Мне это нравится! — Джейми улыбнулась.
   Бласко ткнул в воздух пальцем:
   — Ага! Предполагалось, что Брейди тоже полностью воздерживался, но я узнал, что у него есть этакое местечко — строго говоря, недалеко отсюда, — о котором никто не ведает. Даже самые близкие из внутреннего круга Высшего Совета. Наверно, потому, что и представить себе не могут. А я мог. И совершенно уверен, что там-то он и занимался вещами, о которых никто не должен был знать.
   Джек плевать хотел на личную жизнь Брейди. Да если ему так хочется, пусть хоть танцует джигу с овцами. Мельница Джейми с удовольствием смолола бы это зерно, но нужных Джеку ответов так и не дала бы.
   — Вернемся к колоннам, — сказал он. — Брейди вам даже не намекал, для чего они нужны?
   — Он утверждал, что глобус не столько карта, сколько чертеж. На нем показано, где должны находиться эти колонны.
   — То есть каждая лампочка показывает место, где он захоронил или собирается захоронить колонну.
   — Они всюду, кроме красных. Там, где красные лампочки, нет колонн.
   — Почему?
   Бласко пожал плечами:
   — Прежде чем я смог выяснить, меня бросили сюда.
   Джек снова развернул лоскут кожи и стал рассматривать россыпь красных и белых точек и соединяющих их линий, пытаясь увидеть в этой путанице очертания континентов. Но ему не за что было зацепиться. Надо было бросить еще один взгляд на тот глобус. Он хотел выяснить, что же означают красные точки. У него было чувство, что ключ к решению задачи заключается именно в них.
   Джейми словно вспомнила, что она репортер.
   — Вы сказали, — заговорила она профессиональным голосом, — что Брейди и Дженсен «бросили» вас сюда. Я не понимаю. Вы что — заключенный?
   Бласко кивнул:
   — Можете не сомневаться.
   — Почему?
   — Потому что я дурак. Потому что я болен. И к тому же считал себя слишком важной фигурой, с которой ничего нельзя сделать. И снова ошибся. Я хотел вернуть дорментализму его прежний вид — простой, сочный и сладкий образ жизни, которым в самом начале так наслаждались хиппи, но убедился, что ни Брейди, ни Высший Совет не испытывают желания идти на это. Вот я и прикинул, что пора дать им пинка в зад, чтобы они зашевелились. Я угрожал, что расскажу людям и о своем раке, и об их рэкете, и о том, что знаю, как они гребут деньги. Сказал, что созову пресс-конференцию и сообщу, что у меня рак, но лечусь я облучением и химиотерапией, а не своим кселтоном, который лечить никак не может, поскольку такой штуки, как кселтон, вообще не существует — это я его придумал. Понятно, что после такой угрозы меня посадили под замок и стали рассказывать обо мне всякое дерьмо собачье — мол, я жду воскрешения.
   — Вы говорите, что лечились?
   Бласко осклабился. Так мог бы улыбнуться череп.
   — Чертовски не похоже, что я лечился, да? Потому что никакого лечения не было. Опухоль в области спины.
   — Разве вам невозможно помочь? — спросила Джейми. — Химиотерапия или...
   — Слишком поздно. Цвет мочи свидетельствует, что затронута печень, — мне довелось болеть гепатитом, и кое-что я понимаю. Лучше умереть, чем жить от одного курса химиотерапии до другого, без всякой гарантии на успех. Пусть уж его обеспечивает природа. Вот такой я — мистер Природа.
   — Почему же вы остаетесь здесь? — удивилась Джейми. — Я не вижу ни решеток на окнах, ни замков в дверях. Почему бы вам просто не уйти отсюда?
   Бласко поднял голову, и Джек увидел странное выражение его глаз.
   — Я бы мог... — Он поднял рубашку и показал желвак размером в серебряный доллар с правой стороны живота, чуть ниже пупка. — Если бы не это.
   Джейми вытянула шею:
   — Что это?
   — Бомба. Миниатюрная бомба.

20

   Дженсен, наклонившись вперед, хлопнул Хатча по плечу:
   — Сбрось скорость.
   — Я пытаюсь наверстать потерянное время.
   — Если мы как гидроплан влетим в канаву, то уж ничего наверстывать не придется.
   Они ехали на запад — точнее, плыли — по 84-му шоссе. Нормальное ограничение скорости на этом участке составляло шестьдесят пять миль в час, но только идиот шал бы на такой скорости под сплошным дождем.
   — Да кто вообще этот Противник Стены? — спросил Льюис.
   — Имя его тебе ни к чему. Достаточно того, что он опасен. И знает слишком много грязи — опасной грязи.
   — Прошу прошения, — сказал Льюис, — но насколько он опасен? Какая грязь ему известна... что он заслуживает подобного контроля?
   Вопрос был явно не к месту, но эти ребята были ему нужны, если придется спасать шкуру — не церковную, а свою.
   — Ну что ж, давай кое-что припомним, — протянул Дженсен. — Например, помнишь, как ты сказал сенатору Уошберну, дурацкому истолкователю Библии, что если он не отвлечет внимание комитета по финансам от дел церкви, то результаты анализа на отцовство, сделанные на тканях после аборта, на который пошла его ближайшая помощница, получат публичную огласку? Как тебе такая грязь? Или как Хатч пригрозил дочери Отвергнутого Дорменталиста, который собирался подать на церковь в суд? Может случиться, что кто-то скажет: «Льюис знает о той паре, которую столкнули на рельсы». Напомни мне, как их там звали?
   — Мастерсоны. — Льюис сглотнул так громко, что этот звук был слышен и на заднем сиденье. — Ну, дерьмо.
   Дженсен преувеличивал. Бласко в самом деле кое о чем подозревал и мог поставить церковь в достаточно неприятное положение, начни он выступать на публике, но настоящая причина, по которой его изолировали, заключалась не в этом.
   — И все это — лишь верхушка айсберга.
   Теперь единственными звуками, нарушавшими молчание в салоне, были шум дождя по крыше и шуршание «дворников».
   Отлично, подумал Дженсен. Заткнулся. Он посмотрел на светящийся циферблат часов. От города до хижины — шестьдесят шесть миль. Когда дорожное движение стихает, на это расстояние требуется чуть больше часа. Они уже в дороге куда дольше. Но даже под таким дождем, когда приходится сбрасывать скорость, осталось недолго.

21

   — Не может быть, — сказала Джейми, глядя на шишку под бледной дряблой кожей. Она видела розовую линию шрама рядом с ней. — Это бомба?
   — Ага. Если я отойду от дома дальше чем на тысячу футов, она взорвется. Они растянули провода по всему периметру.
   — В чем причина? — спросил Джек.
   — Ну, как изложил Дженсен, минимум затрат — максимум надежности.
   Джейми нахмурилась, не отводя взгляда от желвака. Она не могла оторвать от него глаз.
   — А как они...
   — Поместили ее туда? — Бласко пожал плечами. — После того как я пригрозил Дженсену, что выйду на люди, он посадил меня под замок. А как-то накачал наркотиками и куда-то увез. Я не знаю, где нахожусь, потому что все время, пока мы сюда добирались, был под балдой. Пришел в себя в одной из здешних спален. Во мне все болело, и когда я посмотрел вниз, то увидел этот желвак и швы. Рядом находились Дженсен и Брейди. Они сказали, что это место будет моим домом, пока я не образумлюсь. Рассказали и о бомбе...
   Джек вскинул брови.
   — И вы им поверили? Вы их знали как облупленных — да они засунули вам под кожу пару-тройку железных шайб.
   — Увы, нет. — На глазах Бласко внезапно блеснули слезы. — Они в первый же день мне все показали.
   — Каким образом?
   — Мой пес...
   У Джейми сжалось сердце и перехватило дыхание.
   — О нет. Не хочу даже слышать.
   — Он мне достался щенком, и я его выкормил, — сказал Бласко. — Звал я его Бартом, потому что он вечно влипал в неприятности, как Барт Симпсон. Дженсен привязал одну из таких бомб к ошейнику. Я все еще был в полузабытьи после анестезии и ничего толком не понимал. Смотрел, как Дженсен мячиком играет с Бартом, а потом он бросил его подальше. — Лицо Бласко скривилось, и он всхлипнул. По щекам его потекли слезы. — И бедного Барта разорвало на куски.
   Джейми почувствовала, как и ее глаза заплыли слезами.
   — Подонки.
   Она бросила взгляд на Джека. Тот ничего не сказал, просто с каменным выражением смотрел на Бласко.
   Бласко снова всхлипнул.
   — Много раз я думал, а не пересечь ли мне запретную линию и покончить с этим... но у меня не хватило мужества.
   — Это значит, — наконец подал голос Джек, — что они поставили сенсоры по всему периметру. То есть они, скорее всего, знают, что мы здесь. И можете ручаться, что кто-то из них — и не один — уже по пути сюда. — Он посмотрел на Джейми. — Нам надо идти.
   Она показала на Бласко:
   — Но мы не можем оставить его!
   — Почему? Он здесь живет. — Джек бросил на колени Бласко самокрутку. — Как мы нашли его, так и оставим.
   — Но они убьют его!
   — Если бы они хотели убить его, то не стали бы маяться с этими ловушками.
   — Но разве ты не понимаешь? Теперь, когда я узнала эту историю, они ликвидируют его. Когда я опубликую ее, лес будет наводнен людьми, которые кинутся его искать.
   Джек продолжал смотреть на Бласко.
   — Они не убьют вас, не так ли?
   Бласко пожал плечами:
   — Трудно сказать. По правде говоря, меня это не очень волнует. Мне вообще не так много осталось... и быстрый уход, если можно это так назвать, лучше, чем ожидание, пока будешь съеден изнутри. Брейди мог напустить на меня Дженсена с самого начала, когда я стал доставлять неприятности. Но слишком многие из его лакеев в Высшем Совете знали, что я жив, хотя не очень хорошо себя чувствую, да и к тому же я все-таки отец дорментализма... Короче, тогда это было бы... немыслимо. Ведь они в самом деле верят во всю эту ахинею. Брейди убедил их изгнать меня. Как Наполеона. Скорее всего, окрестил меня одним из своих идиотских сокращений и заявил, что моя изоляция пойдет на благо церкви. Не думаю, что его приятели из Высшего Совета знают о бомбе — это была идея Дженсена.
   — То есть из ваших слов вытекает, что у них есть реальная возможность на самом деле послать вас в мир Хокано.
   Еще одно пожатие плеч.
   — Пожалуй что да. Но вам бы, ребята, лучше уносить ноги, а то у вас будет реальный шанс пропасть с концами.
   Джек осмотрелся.
   — Демонстрация, которую Дженсен устроил с вашей собакой, доказывает, что где-то тут есть пусковое устройство — передатчик. Если бы мы могли...
   — Найти его? Не тратьте попусту время. Я с первого же дня пустился на поиски, но так ничего и не нашел. Причем я-то искал при дневном свете, а не дождливой ночью.
   — А вам не приходило в голову взять нож и вырезать ее? — осведомился Джек. — Она же прямо под кожей.
   Когда Джейми представила себе это зрелище, у нее свело желудок. Взрезать собственную плоть — она передернулась. Она на такое ни за что бы не пошла.
   — Не могу сказать, что рискнул бы. Особенно после того, как Дженсен предупредил меня. Сказал, что если температура оболочки бомбы упадет на пять градусов — бам!
   Несколько секунд Джек молчал.
   — Что, если мы вырежем ее, — сказал он, — и бросим в кастрюлю с горячей водой?
   — Уф, — выдохнула Джейми. — А что, если она охладится на пять градусов, пока мы будем этим заниматься? Тогда мы втроем взлетим на воздух.
   Не отводя глаз от Бласко, Джек залез в карман, вытащил складной нож. И резким движением кисти заставил его раскрыться, обнажив зловещее четырехдюймовое лезвие нержавеющей стали с зазубренной кромкой.
   — Если вы согласны, я готов вступить в игру.
   Бласко неотрывно смотрел на лезвие. Он сглотнул
   комок в горле, но промолчал.
   — Разве вы не хотите надрать им задницы? — спросил Джек. — Когда Джейми выдаст публике эту историю и в подтверждение ее вы появитесь в общенациональном
   ток-шоу, то этих типов возьмут с поличным. Вы их на ломтики разрежете, поджарите и съедите на обед.
   — Это больно? — спросил Бласко.
   Джек кивнул:
   — Да. Но этот малыш острый, а я буду быстр, как кролик.
   Старик облизал губы и сделал основательный глоток «Куэрво».
   — О'кей. Я согласен.
   У Джейми подступил к горлу рвотный спазм.
   — Я не выношу вида крови.
   Джек повел ножом в ее сторону:
   — Только не хнычь мне под руку.

22

   Джек сунул лезвие в воду, которую вскипятил в микроволновке. Он слышал, как Джейми что-то бормотала, промазывая текилой кожу вокруг опухоли на боку Бласко.
   Когда кипяток перестал булькать, он перелил его в маленькую алюминиевую кастрюльку.
   — Не очень стерильные условия, — сказал он, доставив горячую воду в другую комнату. — Но отсюда мы прямиком направимся к знакомому врачу, и он накачает вас антибиотиками.
   Бласко лег на диван, подтянув рубашку до пояса.
   — Приступим, — сказал он.
   Джейми подняла взгляд:
   — Но ведь надо будет зашить...
   Джек уже все продумал.
   — Туго затянем вокруг него простыню. Она удержит края раны, а док уж наложит швы.
   Бледное лицо Джейми покрыл пот. У нее дрожали руки, когда она протирала их текилой.
   — Я этого не вынесу, — простонала она.
   Да мне и самому не по себе, подумал Джек.
   Он наносил удары ножом и получал их, но никогда еще ему не приходилось, склонившись над телом, делать хирургически точный разрез. Он не имел права медлить, потому что его ассистентка могла упасть в обморок. В таком случае все затянется, а Джек хотел как можно скорее исчезнуть отсюда. Каждая лишняя минута увеличивала возможность столкновения с громилами дорменталистами.
   Как бы не помешали резиновые перчатки. Ему откровенно не нравилась идея, что руки его будут в крови этого некогда распутного гуляки.
   Он посмотрел на Бласко:
   — Кстати, надеюсь, у вас нет СПИДа?
   — Могу честно ответить, что нет. Когда медики занимались моей опухолью, они сделали чертову кучу анализов и, зная, что в свое время я сожрал немало наркотиков, первым делом проверили на него. Но я никогда не кололся, так что проскочил.
   — В таком случае все в порядке. Пора. — Джек бросил Бласко одну из подушек. — Закусите ее покрепче. — Кастрюльку с водой он вручил Джейми. — Помни, если температура упадет на пять градусов, мы в этом сразу убедимся. Так что держи воду поближе ко мне.
   Вцепившись в ручку, она кивнула. Вид у нее был хуже некуда.
   — Уверена, что удержишь?
   Она помотала головой:
   — Нет, но я буду стараться. Только не тяни. Верно. Нет смысла тянуть, изображая сцену из сериала «Скорая помощь».
   Джек встал на колено, натянул Бласко кожу вокруг желвака, набрал в грудь воздуха и быстро сделал разрез — два дюйма в длину и полдюйма в глубину. Бласко дернулся и сдавленно захрипел в подушку, но в общем держался мужественно. Джейми, стоявшая рядом, застонала.
   — Всем держаться! — приказал Джек. — Мы почти справились.
   Необходимость сделать разрез его не пугала, но вот кровь... Навидался он ее вдоволь — и своей, и чужой. Хотя запустить пальцы в рану — это совсем другое...
   Стиснув зубы, он заставил руку продвинуться вперед, указательным и средним пальцами прокладывая дорогу в кровавом разрезе, пока другая рука, нащупав диск, старалась снаружи выдавить его. Он почувствовал, как взрывное устройство уткнулось в кончики пальцев, ухватил его и стал, крутя и раскачивая, вытаскивать наружу. Поддавалось оно неохотно. Неужели успело обрасти соединительной тканью? Он с силой потащил его. Бласко стал дергаться, но Джек оседлал его.
   — Еще пара секунд, — скрипнул он зубами. — Всего пара секунд.
   Почувствовав, что эта штука поддалась, он сразу же посмотрел направо, где Джейми держала кастрюльку с горячей водой.
   — Готовься. Выходит.
   Наконец-то. В разрезе показался красный влажный диск. Теперь нельзя терять ни секунды.
   — О'кей. Где?..
   Он услышал хриплый звук, словно кто-то подавился, и почувствовал, как горячая вода плеснула ему на ногу. Повернувшись, он увидел, что Джейми отвернулась и давится в приступе рвоты, а кастрюля накренилась у нее в руке и из нее льется остывающий кипяток.
   — Черт возьми!
   Свободной рукой Джек схватил кастрюльку. К счастью, она не полностью опустела. Но скользкий диск вырвался из пальцев и, прокатившись по окровавленной коже Бласко, упал на пол.
   Джек схватил его и секунду помедлил, не зная, что делать: то ли выкидывать его из комнаты, то ли бросать в остатки горячей воды? Диск скользит в пальцах... хороший бросок может не получиться... он швырнул его в горячую воду и, изогнувшись, засунул кастрюльку под дальний конец дивана, надеясь, что матрац примет в себя большую часть шрапнели.
   Взрыва не последовало. Джек подождал еще несколько секунд, но не услышал ничего нового, только хриплое дыхание Джейми и стоны Бласко.
   — Прости, — сказала Джейми, поднимая голову и вытирая подбородок. — Я просто...
   — Забудь! — Джек вскочил. — Тащим его к машине и убираемся к чертовой матери.
   — И охнуть не успел. Но, мать его, как болит! — сказал Бласко, обливаясь потом. Руки он держал ковшиком над кровавым разрезом, но не прикасался к нему.
   — Как себя чувствуете?
   Слабая улыбка.
   — По сравнению с тем, когда ты копался во мне? Неплохо.
   — Отлично. А теперь поднимите-ка руки.
   Прежде чем оперировать Бласко, Джек подложил под него сложенную простыню. И когда руки ему больше не мешали, он обернул Бласко этой простыней и туго стянул ее.
   — Обязательно так туго? — буркнул старик.
   — Чтобы стянуть края разреза. — Это был максимум, что он мог сделать до того, как они окажутся у дока Харгеса. Джек помог Бласко встать на ноги. — Пошли.
   Бласко покачнулся.
   — Ох... Голова кружится.
   Джеку не пришлось ничего говорить. Джейми тут же подскочила и, схватив старика за другую руку, помогла ему обрести равновесие. Выглядела она уже получше, но ее еще колотило.
   — О'кей. — сказал Джек. — И прямиком к подъездной дорожке.
   Джейми встрепенулась:
   — Почему бы не подогнать машину прямо сюда? Управимся куда быстрее.
   — Но подъездная дорожка кончается тупиком. Кто-нибудь перекроет нижний конец — и с нами покончено. Давай двигайся. Мы и так потеряли слишком много времени.
   Он потянул Бласко к дверям и подтолкнул Джейми. Выйдя на крыльцо и оказавшись под дождем, они заторопились по подъездной дорожке. Через несколько секунд они промокли до нитки. Джека влага освежила.

2S6

   Две колеи дороги стали мини-ручьями. Джек шлепал по правой, Джейми по левой. Поддерживая с обеих сторон Бласко, у которого подгибались ноги, они вели его по травянистой полоске посредине дороги.
   — Так далеко я еще не заходил, — сказал старик. — При свете вы бы увидели желтые ленточки вокруг деревьев. Это предупреждающие знаки, что я приближаюсь к границе тысячи футов. Желтые ленточки! Этот сукин сын Дженсен считает себя большим юмористом. Он...
   Джек услышал приглушенный взрыв и почувствовал удар в бок, который отшвырнул его в придорожные кусты. Несколько секунд он лежал, приходя в себя; в ушах у него звенело. Правая рука что-то нащупала. Он прищурился в темноте, рассматривая находку, вскрикнул и отшвырнул ее.
   Рука. Оторванная от тела.
   Но как...
   И тут он понял. Эти подонки засунули в Бласко две бомбы — на тот случай, если он обретет решимость избавиться от той, о которой он точно знал. Джек скорчился на земле, колотя кулаками по грязи. Он пропустил... нет, облажался. Ему приходила в голову такая возможность, но Бласко сказал, что был только один разрез, да и Джек не почувствовал ничего странного под той бомбой, которую вытаскивал. Конечно, в то время Бласко дергался и лягался. Или же они засунули ее поглубже.