Страница:
Но Мэгги беспокоилась из-за Фины. Девочка достигла переходного возраста. Когда ее гормоны заиграют, детская полнота, скорее всего, преобразится в женственные округлости. И если она пойдет в свою мать, пусть даже незначительно, мальчишки будут ходить кругами вокруг нее. И тогда ей придется решать, по какой дороге идти: становиться умной или обретать известность.
Мэгги часто видела подобное развитие событий — яркие дети в конечном счете сливались с толпой. Школа начинала казаться им «скучной», их не интересовало ничего, кроме того, что звучало в их наушниках, сросшихся с головой, и они переставали получать высокие оценки.
Если бы Фина осталась в школе Святого Иосифа, Мэгги не сомневалась, что она или кто-то из ее сестер-монахинь вывел бы девочку на дорогу академического совершенства и помог бы реализовать недюжинные способности. Но Мэгги опасалась, что Фина последний год в школе.
И Мэгги тоже... если те изображения будут опубликованы.
— Есть что-нибудь от отца? — спросила она, когда девочка стала подтягивать лямки рюкзака.
— Попал в тюрьму.
Мэгги знала, что это случится. Годами отец девочки Игнасиото проходил курс лечения от кокаина, то снова возвращался к нему. В прошлом году, казалось, он наконец преодолел свое пагубное пристрастие. Нашел приличную работу, что значительно облегчило финансовое положение семьи. Тем не менее плата за обучение четверых детей в школе Святого Иосифа, несмотря на скидки, которые приход давал каждому успевающему ребенку, была велика. Но семья как-то сводила концы с концами. И тут Игнасио поймали на торговле кокаином. Это был у него не первый арест, так что на этот раз он получил тюремный срок.
Мэгги погладила блестящие черные волосы девочки:
— Мне очень жаль, Фина.
Иоланда, мать девочки, трудилась на трех работах. Потеряв поддержку мужа, она была вынуждена забрать своих детей из школы Святого Иосифа и отдать их в общественную. Теперь они ходили в школу в районе Восточных Двадцатых. Мэгги знала, что в ней есть несколько хороших учителей, но атмосфера там была совершенно другая. Она опасалась, что мясорубка бытия перемелет Фину и выплюнет, как балласт. И если даже она сохранит свои способности, никто не подарит ей то общение наедине, которое давала Мэгги.
Она обратилась к сестре настоятельнице и отцу Эду, но средств у прихода больше не было, и на финансовую помощь рассчитывать не приходилось.
Мэгги стала искать ее всюду, где только возможно. И косвенным результатом ее поисков стал обрушившийся на нее шантаж.
Почему столь добрые намерения оборачиваются таким ужасным исходом?
Мэгги знала ответ. И ненавидела его. Она оказалась слабой.
Так вот, больше никогда в жизни она не проявит слабости.
Она проводила Фину на последний автобус и помахала ей на прощание. Но вместо того чтобы вернуться в монастырь, заперла дверь в подвал и пошла в церковную кухню, где варили суп для бедных. Каждый день те получали возможность отведать скромных земных благ, В течение недели тут трудились добровольцы из прихода, а Мэгги и другие монахини-преподавательницы подменяли их в выходные и во время отпусков.
Мимо пустых столов она прошла в заднюю часть помещения. За дверями кухни нашла стул и втащила его внутрь. Поставив его перед плитой, она на полную мощность включила одну из горелок. Сняв с шеи двухдюймовое металлическое распятие, взяла из посудного ящика кухонные щипцы и, усевшись, подтянула подол платья до самого верха бедер. Зажав распятие щипцами, она поднесла его к огню и держала, пока металл не стал отливать красным. Затем, набрав в грудь воздуха, она зажала в зубах кухонное полотенце и прижала раскаленное распятие к внутренней поверхности бедра.
Ей не удалось удержать крик, но она, уткнувшись в полотенце, продолжала прижимать распятие. К лицу ее поднялся дымок, и она почувствовала запах горящей плоти.
Наконец она отвела распятие и, обливаясь потом, ослабев, откинулась на спинку стула.
Через мгновение она опустила глаза на гневно пламенеющий воспаленный отпечаток креста. Он был абсолютной копией трех других, уже заживших, ожогов на ее бедрах.
Четыре уже есть, подумала она. Осталось еще три. По одному за каждое прегрешение.
Прости меня, Господи. Я была слаба. Но теперь я обрела силу. И эти шрамы напомнят мне, чтобы я никогда больше не позволяла себе слабость.
8
9
10
11
Вторник
1
2
3
Мэгги часто видела подобное развитие событий — яркие дети в конечном счете сливались с толпой. Школа начинала казаться им «скучной», их не интересовало ничего, кроме того, что звучало в их наушниках, сросшихся с головой, и они переставали получать высокие оценки.
Если бы Фина осталась в школе Святого Иосифа, Мэгги не сомневалась, что она или кто-то из ее сестер-монахинь вывел бы девочку на дорогу академического совершенства и помог бы реализовать недюжинные способности. Но Мэгги опасалась, что Фина последний год в школе.
И Мэгги тоже... если те изображения будут опубликованы.
— Есть что-нибудь от отца? — спросила она, когда девочка стала подтягивать лямки рюкзака.
— Попал в тюрьму.
Мэгги знала, что это случится. Годами отец девочки Игнасиото проходил курс лечения от кокаина, то снова возвращался к нему. В прошлом году, казалось, он наконец преодолел свое пагубное пристрастие. Нашел приличную работу, что значительно облегчило финансовое положение семьи. Тем не менее плата за обучение четверых детей в школе Святого Иосифа, несмотря на скидки, которые приход давал каждому успевающему ребенку, была велика. Но семья как-то сводила концы с концами. И тут Игнасио поймали на торговле кокаином. Это был у него не первый арест, так что на этот раз он получил тюремный срок.
Мэгги погладила блестящие черные волосы девочки:
— Мне очень жаль, Фина.
Иоланда, мать девочки, трудилась на трех работах. Потеряв поддержку мужа, она была вынуждена забрать своих детей из школы Святого Иосифа и отдать их в общественную. Теперь они ходили в школу в районе Восточных Двадцатых. Мэгги знала, что в ней есть несколько хороших учителей, но атмосфера там была совершенно другая. Она опасалась, что мясорубка бытия перемелет Фину и выплюнет, как балласт. И если даже она сохранит свои способности, никто не подарит ей то общение наедине, которое давала Мэгги.
Она обратилась к сестре настоятельнице и отцу Эду, но средств у прихода больше не было, и на финансовую помощь рассчитывать не приходилось.
Мэгги стала искать ее всюду, где только возможно. И косвенным результатом ее поисков стал обрушившийся на нее шантаж.
Почему столь добрые намерения оборачиваются таким ужасным исходом?
Мэгги знала ответ. И ненавидела его. Она оказалась слабой.
Так вот, больше никогда в жизни она не проявит слабости.
Она проводила Фину на последний автобус и помахала ей на прощание. Но вместо того чтобы вернуться в монастырь, заперла дверь в подвал и пошла в церковную кухню, где варили суп для бедных. Каждый день те получали возможность отведать скромных земных благ, В течение недели тут трудились добровольцы из прихода, а Мэгги и другие монахини-преподавательницы подменяли их в выходные и во время отпусков.
Мимо пустых столов она прошла в заднюю часть помещения. За дверями кухни нашла стул и втащила его внутрь. Поставив его перед плитой, она на полную мощность включила одну из горелок. Сняв с шеи двухдюймовое металлическое распятие, взяла из посудного ящика кухонные щипцы и, усевшись, подтянула подол платья до самого верха бедер. Зажав распятие щипцами, она поднесла его к огню и держала, пока металл не стал отливать красным. Затем, набрав в грудь воздуха, она зажала в зубах кухонное полотенце и прижала раскаленное распятие к внутренней поверхности бедра.
Ей не удалось удержать крик, но она, уткнувшись в полотенце, продолжала прижимать распятие. К лицу ее поднялся дымок, и она почувствовала запах горящей плоти.
Наконец она отвела распятие и, обливаясь потом, ослабев, откинулась на спинку стула.
Через мгновение она опустила глаза на гневно пламенеющий воспаленный отпечаток креста. Он был абсолютной копией трех других, уже заживших, ожогов на ее бедрах.
Четыре уже есть, подумала она. Осталось еще три. По одному за каждое прегрешение.
Прости меня, Господи. Я была слаба. Но теперь я обрела силу. И эти шрамы напомнят мне, чтобы я никогда больше не позволяла себе слабость.
8
Джек поднялся к дверям и, задрав голову, посмотрел на камеру, которая изучала его, пока он нажимал кнопку рядом с табличкой «Кордова лимитед, консультант по вопросам безопасности». Он успел обзавестись черным париком, черными усами и слегка подсмуглил кожу гримом темно-оливкового цвета. Чтобы его не выдал природный цвет глаз, он надел темные очки. Распустил галстук — но рубашка оставалась застегнутой до самого верха; на нем был также блейзер — накинутый на плечи, в стиле героев Феллини.
Маленький динамик в стене тонко пискнул женским голосом:
— Да?
— Мне нужно провести расследование. — Джек пытался подражать интонациям Хулио — но не пережимая. В акцентах он был не силен.
— Заходите. От лестницы первая дверь направо. Замок зажужжал, и он прошел в дверь. Наверху он открыл дверь «консультационного бюро» Кордовы и очутился в маленькой приемной, где размещались два стула. За столом сидела худая, как. тростинка, чернокожая секретарша средних лет. Джек усомнился — вряд ли у Кордовы было столько дел, что ему требовалась секретарша или приемная; в таком случае ему не надо было бы заниматься шантажом — но выглядело все весьма солидно. У Сэма Спейда была Эффи Перин, у Майка Шейна — Люси Гамильтон[12], так что толстый Ричи Кордова просто обязан был обзавестись своей Гэл Фрайди.
Неторопливо прикрыв за собой дверь, Джек успел внимательно осмотреть ее изнутри. Он заметил, как из-под ленточек фольги тянулись под верхними петлями два тонких провода и исчезали в штукатурке стены. Они защищали стекло. Что же касается самой двери, то мерцающая точка в косяке рядом с замочной скважиной давала понять, что система защиты активизирована. Но где же сами контакты, фиксирующие положение двери?
— Да, сэр? — Секретарша с улыбкой посмотрела на него поверх очков.
— Мне нужно провести расследование, — повторил Джек. — И мне рекомендовали мистера Кордову.
— Очень приятно. — Карандаш секретарши застыл над желтым листом блокнота. — Могу ли я уточнить ваше имя?
Джек пожал плечами:
— Да пишите что хотите. Послушайте, он у себя?
Осматриваясь, он не заметил в помещении сенсоров. А вот на окнах приемной были магнитные контакты, как и на всех окнах офиса, которые выходили на Тремонт-стрит. Через них ему сюда никак не проникнуть.
Но почему на двери нет тревожной сигнализации?
— Боюсь, что в данный момент мистер Кордова занят другим расследованием. Могу записать вас на завтра.
— В какое время он приходит?
— Обычно мистер Кордова является около десяти. — Секретарша многозначительно («Вы понимаете, что я имею в виду») улыбнулась, добавив: — Из-за работы он часто задерживается допоздна.
— Нехорошо. Уезжаю из города. Вернусь на следующей неделе.
— С удовольствием запишу вас на встречу уже сейчас.
Джек заметил, что дверь за ее спиной, которая ведет во внутреннее помещение офиса, чуть приоткрыта. И, подойдя к ней, он окинул помещение быстрым взглядом. Все чисто и аккуратно, и тоже никаких сенсоров. Джек обратил внимание на монитор на столе.
— Сэр, это личный кабинет мистера Кордовы.
— Да я просто посмотрел. — Он вернулся в приемную, стараясь держаться подальше от секретарши. В противном случае она может заметить грим. — Как насчет следующей среды? Гарсия. Джеральдо Гарсия. Где-то ближе к полудню.
Она записала его на три часа дня.
Выходя, он остановился на пороге и нагнулся, делая вид, что завязывает шнурки. Краем глаза проверил состояние дверных петель. Вот оно: из деревянной половицы торчал пластиковый цилиндр с утопленной в нем пружиной плунжера. Стоило открыть дверь, как эта малышка выскакивала и, при включенной системе, посылала на пульт сигнал тревоги. Если в течение определенного времени не поступал обговоренный код, раздавалась тревожная сирена.
Джек улыбнулся. Такие штуки давно устарели. Если знаешь, где они установлены, обойти их легче легкого.
На улице он проверил свой автоответчик и услышал голос Расса: гибкий диск будет готов примерно к шести. Джек позвонил ему и сказал, что погрузка может подождать до завтра.
Его ждет нелегкий вечер.
Маленький динамик в стене тонко пискнул женским голосом:
— Да?
— Мне нужно провести расследование. — Джек пытался подражать интонациям Хулио — но не пережимая. В акцентах он был не силен.
— Заходите. От лестницы первая дверь направо. Замок зажужжал, и он прошел в дверь. Наверху он открыл дверь «консультационного бюро» Кордовы и очутился в маленькой приемной, где размещались два стула. За столом сидела худая, как. тростинка, чернокожая секретарша средних лет. Джек усомнился — вряд ли у Кордовы было столько дел, что ему требовалась секретарша или приемная; в таком случае ему не надо было бы заниматься шантажом — но выглядело все весьма солидно. У Сэма Спейда была Эффи Перин, у Майка Шейна — Люси Гамильтон[12], так что толстый Ричи Кордова просто обязан был обзавестись своей Гэл Фрайди.
Неторопливо прикрыв за собой дверь, Джек успел внимательно осмотреть ее изнутри. Он заметил, как из-под ленточек фольги тянулись под верхними петлями два тонких провода и исчезали в штукатурке стены. Они защищали стекло. Что же касается самой двери, то мерцающая точка в косяке рядом с замочной скважиной давала понять, что система защиты активизирована. Но где же сами контакты, фиксирующие положение двери?
— Да, сэр? — Секретарша с улыбкой посмотрела на него поверх очков.
— Мне нужно провести расследование, — повторил Джек. — И мне рекомендовали мистера Кордову.
— Очень приятно. — Карандаш секретарши застыл над желтым листом блокнота. — Могу ли я уточнить ваше имя?
Джек пожал плечами:
— Да пишите что хотите. Послушайте, он у себя?
Осматриваясь, он не заметил в помещении сенсоров. А вот на окнах приемной были магнитные контакты, как и на всех окнах офиса, которые выходили на Тремонт-стрит. Через них ему сюда никак не проникнуть.
Но почему на двери нет тревожной сигнализации?
— Боюсь, что в данный момент мистер Кордова занят другим расследованием. Могу записать вас на завтра.
— В какое время он приходит?
— Обычно мистер Кордова является около десяти. — Секретарша многозначительно («Вы понимаете, что я имею в виду») улыбнулась, добавив: — Из-за работы он часто задерживается допоздна.
— Нехорошо. Уезжаю из города. Вернусь на следующей неделе.
— С удовольствием запишу вас на встречу уже сейчас.
Джек заметил, что дверь за ее спиной, которая ведет во внутреннее помещение офиса, чуть приоткрыта. И, подойдя к ней, он окинул помещение быстрым взглядом. Все чисто и аккуратно, и тоже никаких сенсоров. Джек обратил внимание на монитор на столе.
— Сэр, это личный кабинет мистера Кордовы.
— Да я просто посмотрел. — Он вернулся в приемную, стараясь держаться подальше от секретарши. В противном случае она может заметить грим. — Как насчет следующей среды? Гарсия. Джеральдо Гарсия. Где-то ближе к полудню.
Она записала его на три часа дня.
Выходя, он остановился на пороге и нагнулся, делая вид, что завязывает шнурки. Краем глаза проверил состояние дверных петель. Вот оно: из деревянной половицы торчал пластиковый цилиндр с утопленной в нем пружиной плунжера. Стоило открыть дверь, как эта малышка выскакивала и, при включенной системе, посылала на пульт сигнал тревоги. Если в течение определенного времени не поступал обговоренный код, раздавалась тревожная сирена.
Джек улыбнулся. Такие штуки давно устарели. Если знаешь, где они установлены, обойти их легче легкого.
На улице он проверил свой автоответчик и услышал голос Расса: гибкий диск будет готов примерно к шести. Джек позвонил ему и сказал, что погрузка может подождать до завтра.
Его ждет нелегкий вечер.
9
Джек был только рад, что похолодало, но даже и в этом случае в его костюме Чудовища из Черной лагуны было жарко и душно. Слава богу, что рано темнело, а то на солнце он просто изжарился бы в этой зеленой резиновой духовке.
В зеленой... ну почему Чудовище вечно делают зеленым? Киноленты с ним всегда черно-белые, так откуда известен его подлинный цвет? Почти все рыбы, которых видел Джек, были серебристо-серыми — чего ради Чудовище такое тошнотворно-зеленое?
Еще один вечный вопрос: если Эрик Клэптон[13] и должен был украсть жену одного из Битлов, почему, черт возьми, ею не могла оказаться Йоко Оно? Невозможно представить, какая ерунда лезла ему в голову, когда он не мог уснуть.
Они с Джиа сопровождали Вики и пятерых ее друзей — двух принцесс, эльфа, двух хоббитов и Злую Западную Ведьму — по домам на окраине Верхнего Вест-сайда, где в основном стояли кирпичные особнячки на одну семью. Джиа от детей не отставала, Джек тащился за ней, а дети носились от дома к дому. Только Джиа была без маскарадного костюма, хотя уверяла, что это не так. Она говорила, будто притворяется беременной женщиной. И поскольку она отнюдь не выглядела замужней дамой, Джек не мог спорить.
Сквозь прорези в маске он видел, как дети поднялись по ступенькам крыльца очередного дома и позвонили в дверь. Услышав хор голосов «Угощай или пожалеешь!», дверь открыл симпатичный лысоватый мужчина в роговых очках и синем блейзере. Он насыпал по горсти конфет в каждый из детских мешочков и улыбнулся Джеку, ждавшему на тротуаре.
— Привет, Чудовище! — Мужчина поднял в знак одобрения большой палец. — Здорово!
— Еще бы не здорово после такой платы за аренду, — приглушенно отозвался из-под маски Джек.
— А как насчет глотка холодного чая, чтобы ноги не подкосились?
— Мне понадобится соломинка.
Мужчина расхохотался:
— Нет проблем.
Джек махнул ему и двинулся вслед за детьми.
— Как-нибудь в другой раз. Но за предложение спасибо.
— Счастливого Хеллоуина! — откликнулся мужчина и закрыл двери.
Вики отстала от своих друзей, которые уже поднимались к следующей двери. В своей черной остроконечной шляпе, с развевающимся плащом и зеленой бородавчатой кожей она была настоящей мини-Маргарет Хамильтон.
— Посмотри, Джек! — закричала она, роясь в своем мешочке. — Он дал мне «сникерс»!
— Мой любимый, — сообщил Джек.
— Знаю! Можешь получить.
Джек знал, что у девочки аллергия на шоколад, но все равно был тронут ее щедростью. Он восхищался той связью, которая постоянно крепла между ними, и порой думал, будет ли любить собственного ребенка так, как любит Вики.
— Миллион благодарностей, Вик, но... — он протянул руку в перчатке с толстыми пальцами и резиновыми когтями, — можешь ли ты сохранить его для меня, пока мы не придем домой?
Вики улыбнулась, кинула «сникерс» обратно в мешочек и побежала за друзьями. Они уже собирались спускаться с крыльца. Дверь закрылась перед самым носом Вики. Она постучала, но молодая женщина за стеклом помотала головой и отвернулась. Девочка постучала еще раз, но хозяйка дома нарочито повернулась спиной, давая понять, что, мол, пошла вон.
Вики спустилась на тротуар и посмотрела на Джиа.
Глаза ее налились слезами.
— Мам, она не дала мне ни одной конфетки.
— Может, она уже все раздала, дорогая.
— Нет. Я видела, у нее полная ваза. Почему она мне ничего не дала?
Внезапно Джека окатило жаром.
— Давай пойдем и выясним.
— Джек, — остановила его Джиа. — Успокойся.
— Я спокоен, я совершенно спокоен, — сказал он, хотя стоило ему еще раз взглянуть на Вики, смахивающую слезы, как он испытал все, что угодно, кроме спокойствия. — Я просто хочу удовлетворить свое любопытство. Идем, Вик. И все выясним.
— Нет, Джек. Оставь ее в покое.
— Хорошо.
Он поднялся по ступенькам и позвонил. Женщина вышла. Ей было лет тридцать.
— Не объясните ли мне кое-что? — Джек показал на Вики, стоящую внизу. — Почему вы обидели малышку?
— Обидела?
— Да. Ее друзьям вы дали конфеты, а ей нет.
Женщина начала закрывать дверь.
— Я никому не должна объяснять причины своих действий.
Джек придержал дверь резиновыми когтями.
— Вы правы. Не должны. Но, кроме ваших прав, есть и многое другое. Как, например, необходимость объясниться с девочкой.
Губы женщины превратились вдруг в тонкую линию.
— Ну, если вы настаиваете... Скажите ей, что я вообще не оправдываю эти так называемые праздники, но, как хорошая соседка, терплю их. Это безобразие, язычество. Девочка одета как ведьма, колдунья. А я не хочу поощрять ни ворожбу, ни язычество.
Джек, скрытый маской, сжал зубы.
— Вы, должно быть, шутите!
— Ни в коем случае. А теперь убирайтесь, или я вызову полицию.
С этими словами женщина захлопнула дверь.
Джек собрался было постучать еще раз — приедет полиция или нет, но он хотел бы сказать ей пару слов, — как услышал голос Джиа:
— Джек...
Что-то в ее тоне заставило его повернуться. Увидев, как она согнулась, прижимая руку к низу живота, и ее бледное лицо, искаженное болью, он пулей слетел со ступенек.
— Что с тобой, мам? — спросила Вики.
— Мне плохо. Боюсь, нам стоит поспешить домой.
— А я думаю, в больницу, — сказал Джек.
Джиа сделала гримаску и помотала головой:
— Домой. И скорее.
В зеленой... ну почему Чудовище вечно делают зеленым? Киноленты с ним всегда черно-белые, так откуда известен его подлинный цвет? Почти все рыбы, которых видел Джек, были серебристо-серыми — чего ради Чудовище такое тошнотворно-зеленое?
Еще один вечный вопрос: если Эрик Клэптон[13] и должен был украсть жену одного из Битлов, почему, черт возьми, ею не могла оказаться Йоко Оно? Невозможно представить, какая ерунда лезла ему в голову, когда он не мог уснуть.
Они с Джиа сопровождали Вики и пятерых ее друзей — двух принцесс, эльфа, двух хоббитов и Злую Западную Ведьму — по домам на окраине Верхнего Вест-сайда, где в основном стояли кирпичные особнячки на одну семью. Джиа от детей не отставала, Джек тащился за ней, а дети носились от дома к дому. Только Джиа была без маскарадного костюма, хотя уверяла, что это не так. Она говорила, будто притворяется беременной женщиной. И поскольку она отнюдь не выглядела замужней дамой, Джек не мог спорить.
Сквозь прорези в маске он видел, как дети поднялись по ступенькам крыльца очередного дома и позвонили в дверь. Услышав хор голосов «Угощай или пожалеешь!», дверь открыл симпатичный лысоватый мужчина в роговых очках и синем блейзере. Он насыпал по горсти конфет в каждый из детских мешочков и улыбнулся Джеку, ждавшему на тротуаре.
— Привет, Чудовище! — Мужчина поднял в знак одобрения большой палец. — Здорово!
— Еще бы не здорово после такой платы за аренду, — приглушенно отозвался из-под маски Джек.
— А как насчет глотка холодного чая, чтобы ноги не подкосились?
— Мне понадобится соломинка.
Мужчина расхохотался:
— Нет проблем.
Джек махнул ему и двинулся вслед за детьми.
— Как-нибудь в другой раз. Но за предложение спасибо.
— Счастливого Хеллоуина! — откликнулся мужчина и закрыл двери.
Вики отстала от своих друзей, которые уже поднимались к следующей двери. В своей черной остроконечной шляпе, с развевающимся плащом и зеленой бородавчатой кожей она была настоящей мини-Маргарет Хамильтон.
— Посмотри, Джек! — закричала она, роясь в своем мешочке. — Он дал мне «сникерс»!
— Мой любимый, — сообщил Джек.
— Знаю! Можешь получить.
Джек знал, что у девочки аллергия на шоколад, но все равно был тронут ее щедростью. Он восхищался той связью, которая постоянно крепла между ними, и порой думал, будет ли любить собственного ребенка так, как любит Вики.
— Миллион благодарностей, Вик, но... — он протянул руку в перчатке с толстыми пальцами и резиновыми когтями, — можешь ли ты сохранить его для меня, пока мы не придем домой?
Вики улыбнулась, кинула «сникерс» обратно в мешочек и побежала за друзьями. Они уже собирались спускаться с крыльца. Дверь закрылась перед самым носом Вики. Она постучала, но молодая женщина за стеклом помотала головой и отвернулась. Девочка постучала еще раз, но хозяйка дома нарочито повернулась спиной, давая понять, что, мол, пошла вон.
Вики спустилась на тротуар и посмотрела на Джиа.
Глаза ее налились слезами.
— Мам, она не дала мне ни одной конфетки.
— Может, она уже все раздала, дорогая.
— Нет. Я видела, у нее полная ваза. Почему она мне ничего не дала?
Внезапно Джека окатило жаром.
— Давай пойдем и выясним.
— Джек, — остановила его Джиа. — Успокойся.
— Я спокоен, я совершенно спокоен, — сказал он, хотя стоило ему еще раз взглянуть на Вики, смахивающую слезы, как он испытал все, что угодно, кроме спокойствия. — Я просто хочу удовлетворить свое любопытство. Идем, Вик. И все выясним.
— Нет, Джек. Оставь ее в покое.
— Хорошо.
Он поднялся по ступенькам и позвонил. Женщина вышла. Ей было лет тридцать.
— Не объясните ли мне кое-что? — Джек показал на Вики, стоящую внизу. — Почему вы обидели малышку?
— Обидела?
— Да. Ее друзьям вы дали конфеты, а ей нет.
Женщина начала закрывать дверь.
— Я никому не должна объяснять причины своих действий.
Джек придержал дверь резиновыми когтями.
— Вы правы. Не должны. Но, кроме ваших прав, есть и многое другое. Как, например, необходимость объясниться с девочкой.
Губы женщины превратились вдруг в тонкую линию.
— Ну, если вы настаиваете... Скажите ей, что я вообще не оправдываю эти так называемые праздники, но, как хорошая соседка, терплю их. Это безобразие, язычество. Девочка одета как ведьма, колдунья. А я не хочу поощрять ни ворожбу, ни язычество.
Джек, скрытый маской, сжал зубы.
— Вы, должно быть, шутите!
— Ни в коем случае. А теперь убирайтесь, или я вызову полицию.
С этими словами женщина захлопнула дверь.
Джек собрался было постучать еще раз — приедет полиция или нет, но он хотел бы сказать ей пару слов, — как услышал голос Джиа:
— Джек...
Что-то в ее тоне заставило его повернуться. Увидев, как она согнулась, прижимая руку к низу живота, и ее бледное лицо, искаженное болью, он пулей слетел со ступенек.
— Что с тобой, мам? — спросила Вики.
— Мне плохо. Боюсь, нам стоит поспешить домой.
— А я думаю, в больницу, — сказал Джек.
Джиа сделала гримаску и помотала головой:
— Домой. И скорее.
10
Когда они оказались на Саттон-сквер и Джиа уединилась в большой ванной, Джек приложил все усилия, чтобы отбросить свои страхи и как-то занять полчаса до появления родителей вверенных им детишек. Не снимая маскарадного костюма, он рассказал мелюзге историю Чудовища из Черной лагуны. Никто из ребятишек не видел этого фильма. Однажды Джек уговорил Вики посмотреть его, но она выдержала всего десять минут. Не потому, что испугалась. Нет, ее не устраивало другое
— Нету красок! Куда делись все цвета?
Он наполовину рассказал, а наполовину разыграл эту историю, улегшись на пол и показывая, как Чудовище плывет на спине.
Его зрители пришли к единодушному выводу: кино классное, "почти как «Анаконда».
Наконец стали подтягиваться родители, и Джек объяснял, что Джиа не совсем хорошо себя чувствует: «Она что-то съела». Когда дом опустел, он поднялся наверх и постучал в дверь ванной.
— Как ты?
Дверь открылась. Пепельно-бледная Джиа стояла привалившись к косяку.
— Джек, — выдохнула она. По левой щеке проползла слеза. — Вызови «скорую». У меня кровотечение. Думаю, что теряю ребенка!
— Черта с два «скорую», — сказал он, подхватывая ее на руки. — Они еще не успеют включить двигатель, а я доставлю тебя на место.
Боль и ужас ледяными пальцами вцепились ему в горло, мешая дышать. Но он не имел права показать, в каком он состоянии. Внизу лестницы стояла Вики, прижимая ко рту кулачки, в ее вытаращенных глазах застыл страх.
— Мама не совсем хорошо себя чувствует, Вик. Давай отвезем ее в больницу.
— А что с ней? — еле слышно пискнула девочка.
— Не знаю.
Он и в самом деле не знал, хотя опасался самого худшего.
— Нету красок! Куда делись все цвета?
Он наполовину рассказал, а наполовину разыграл эту историю, улегшись на пол и показывая, как Чудовище плывет на спине.
Его зрители пришли к единодушному выводу: кино классное, "почти как «Анаконда».
Наконец стали подтягиваться родители, и Джек объяснял, что Джиа не совсем хорошо себя чувствует: «Она что-то съела». Когда дом опустел, он поднялся наверх и постучал в дверь ванной.
— Как ты?
Дверь открылась. Пепельно-бледная Джиа стояла привалившись к косяку.
— Джек, — выдохнула она. По левой щеке проползла слеза. — Вызови «скорую». У меня кровотечение. Думаю, что теряю ребенка!
— Черта с два «скорую», — сказал он, подхватывая ее на руки. — Они еще не успеют включить двигатель, а я доставлю тебя на место.
Боль и ужас ледяными пальцами вцепились ему в горло, мешая дышать. Но он не имел права показать, в каком он состоянии. Внизу лестницы стояла Вики, прижимая ко рту кулачки, в ее вытаращенных глазах застыл страх.
— Мама не совсем хорошо себя чувствует, Вик. Давай отвезем ее в больницу.
— А что с ней? — еле слышно пискнула девочка.
— Не знаю.
Он и в самом деле не знал, хотя опасался самого худшего.
11
В течение двух часов ожидания у реанимационного отделения больницы Маунт-Синай, когда оставалось лишь кусать ногти, пока врачи, медсестры и акушерка делали все, что им полагается делать в таких ситуациях, Джек старался развлечь Вики. Хотя в этом не было особой необходимости. Она довольно быстро нашла девочку своего возраста и стала с ней болтать. Джек завидовал ее способности всюду обзаводиться друзьями.
Углубившись в кем-то оставленную «Таймс», он попытался уйти от мыслей о том, что сейчас делают с Джиа в процедурной. В разделе «Стиль» он обратил внимание на знакомое имя: «Самый заманчивый холостяк Нью-Йорка, гуру дорменталистской церкви Лютер Брейди был замечен за увлеченным разговором с Мерил Стрип во время благотворительного бала в пользу фонда библиотеки Ист-Хэмптона».
Как-то не очень сочетается с аскетическим образом жизни.
Он поднял глаза на подошедшую медсестру. Та начала говорить, но вдруг разразилась смехом.
— Что тут веселого?
— Простите. Когда ваша жена попросила найти человека, одетого Чудовищем из Черной лагуны, я подумала, что она шутит.
Джек уже привык к удивленным взглядам других людей в комнате ожидания. Маску, перчатки и обувь Чудовища он оставил дома, а вот стянуть зеленый костюм с плавниками не успел.
— Вы же знаете, что сегодня Хеллоуин. Как она?
— Доктор Иглтон все вам расскажет.
Джек и Вики прошли в процедурную, где на каталке лежала Джиа. Цвет ее лица улучшился, но она осунулась. Вики кинулась к ней, и они обнялись.
Вошла высокая худая женщина с волосами цвета соли с перцем. На ней был длинный белый халат.
— Вы отец? — спросила она, окинув взглядом костюм Джека. Когда Джек кивнул, она протянула ему руку. — Я доктор Иглтон.
— Джек, — представился он. У нее было крепкое рукопожатие. — Как она?
Доктор Иглтон явно чувствовала себя не в своей тарелке, обсуждая состояние больной с человеком в резиновом костюме чудовища, но не подала виду.
— Потеряла довольно много крови, но спазмы прекратились.
— Она поправится?
— Да.
— А... как ребенок?
— Ультразвуковое обследование не выявило никаких проблем — хорошо лежит, устойчивое сердцебиение.
Джек закрыл глаза. У него вырвался вздох облегчения.
— Спасибо. Большое спасибо.
— Хотя я бы хотела подержать ее до утра.
— Да? Вы считаете, есть какая-то опасность?
— С ней все должно быть прекрасно. Чем больше срок беременности, тем меньше опасность выкидыша. У Джиа идет двадцатая неделя, а при таком сроке редко случаются неприятности. Так что, думаю, беспокоиться не о чем. Просто для надежности.
Джек посмотрел на Джиа:
— Почему же это произошло?
Доктор Иглтон пожала плечами:
— Самой распространенной причиной подобных случаев бывает мертвый или дефективный утробный плод. — Джека от испуга передернуло. Тревога, отразившаяся на его лице, заставила доктора торопливо добавить: — Порой... просто так случается. Но вам не о чем беспокоиться.
Джеку не понравилось, как она это сказала. Ведь теперь он был уверен, что такие вещи — по крайней мере, плохие веши — в его жизни больше не будут «просто так случаться».
Подойдя к каталке, он взял Джиа за руку. Она сжала его пальцы.
— Ты позаботишься о Вики до завтра, пока я не приеду домой, да?
У Джиа в этом городе никого не было. Все ее родственники жили в Айове.
Джек улыбнулся:
— Могла бы и не говорить. — Он подмигнул девочке. — Мы с ней прямиком отправимся домой и будем запускать огненные шутихи.
Вики хихикнула, а Джиа сказала:
— Джек, это не смешно.
Джек хлопнул себя по лбу:
— А ведь верно! Ей же завтра в школу. Ладно, Вик, — только одну.
Пока Джиа объясняла расписание дел дочери, Джек думал, как непросто нести ответственность за благополучие девятилетней девочки — пусть даже в течение одного дня.
На него были возложены семейные обязанности.
Кордова и дорменталисты пугали его куда меньше.
Углубившись в кем-то оставленную «Таймс», он попытался уйти от мыслей о том, что сейчас делают с Джиа в процедурной. В разделе «Стиль» он обратил внимание на знакомое имя: «Самый заманчивый холостяк Нью-Йорка, гуру дорменталистской церкви Лютер Брейди был замечен за увлеченным разговором с Мерил Стрип во время благотворительного бала в пользу фонда библиотеки Ист-Хэмптона».
Как-то не очень сочетается с аскетическим образом жизни.
Он поднял глаза на подошедшую медсестру. Та начала говорить, но вдруг разразилась смехом.
— Что тут веселого?
— Простите. Когда ваша жена попросила найти человека, одетого Чудовищем из Черной лагуны, я подумала, что она шутит.
Джек уже привык к удивленным взглядам других людей в комнате ожидания. Маску, перчатки и обувь Чудовища он оставил дома, а вот стянуть зеленый костюм с плавниками не успел.
— Вы же знаете, что сегодня Хеллоуин. Как она?
— Доктор Иглтон все вам расскажет.
Джек и Вики прошли в процедурную, где на каталке лежала Джиа. Цвет ее лица улучшился, но она осунулась. Вики кинулась к ней, и они обнялись.
Вошла высокая худая женщина с волосами цвета соли с перцем. На ней был длинный белый халат.
— Вы отец? — спросила она, окинув взглядом костюм Джека. Когда Джек кивнул, она протянула ему руку. — Я доктор Иглтон.
— Джек, — представился он. У нее было крепкое рукопожатие. — Как она?
Доктор Иглтон явно чувствовала себя не в своей тарелке, обсуждая состояние больной с человеком в резиновом костюме чудовища, но не подала виду.
— Потеряла довольно много крови, но спазмы прекратились.
— Она поправится?
— Да.
— А... как ребенок?
— Ультразвуковое обследование не выявило никаких проблем — хорошо лежит, устойчивое сердцебиение.
Джек закрыл глаза. У него вырвался вздох облегчения.
— Спасибо. Большое спасибо.
— Хотя я бы хотела подержать ее до утра.
— Да? Вы считаете, есть какая-то опасность?
— С ней все должно быть прекрасно. Чем больше срок беременности, тем меньше опасность выкидыша. У Джиа идет двадцатая неделя, а при таком сроке редко случаются неприятности. Так что, думаю, беспокоиться не о чем. Просто для надежности.
Джек посмотрел на Джиа:
— Почему же это произошло?
Доктор Иглтон пожала плечами:
— Самой распространенной причиной подобных случаев бывает мертвый или дефективный утробный плод. — Джека от испуга передернуло. Тревога, отразившаяся на его лице, заставила доктора торопливо добавить: — Порой... просто так случается. Но вам не о чем беспокоиться.
Джеку не понравилось, как она это сказала. Ведь теперь он был уверен, что такие вещи — по крайней мере, плохие веши — в его жизни больше не будут «просто так случаться».
Подойдя к каталке, он взял Джиа за руку. Она сжала его пальцы.
— Ты позаботишься о Вики до завтра, пока я не приеду домой, да?
У Джиа в этом городе никого не было. Все ее родственники жили в Айове.
Джек улыбнулся:
— Могла бы и не говорить. — Он подмигнул девочке. — Мы с ней прямиком отправимся домой и будем запускать огненные шутихи.
Вики хихикнула, а Джиа сказала:
— Джек, это не смешно.
Джек хлопнул себя по лбу:
— А ведь верно! Ей же завтра в школу. Ладно, Вик, — только одну.
Пока Джиа объясняла расписание дел дочери, Джек думал, как непросто нести ответственность за благополучие девятилетней девочки — пусть даже в течение одного дня.
На него были возложены семейные обязанности.
Кордова и дорменталисты пугали его куда меньше.
Вторник
1
В доме на Саттон-сквер Джек провел ночь в комнате для гостей. К счастью для него, выяснилось, что Вики совершенно самостоятельная личность.
И даже более.
На следующее утро, приняв душ и одевшись, она настояла, что перед приездом школьного автобуса сделает Джеку яичницу с ветчиной. В роли ветчины выступали нарезанные полоски сои с запахом бекона.
Вики явно была в хорошем настроении. Доктор Иглтон сказала, что с мамой все будет хорошо, и для Вики этого было достаточно. Если мамин врач так сказал, то иначе и быть не может.
Ох, неплохо было бы опять обрести девять лет и такое умение верить.
Джек смотрел, как девчушка носится по кухне, — она точно знала, что ей нужно и где это лежит, — слушал ее болтовню, и у него теплело на сердце. Вики будет чудесной старшей сестрой для малыша, которому предстояло появиться на свет.
Для малыша... Пока плохих новостей не было, и он прикинул, что Джиа досталась спокойная ночь. Он на это надеялся.
Во время завтрака Джек позвонил Джиа, чтобы отчитаться — и самому получить отчет.
Она в самом деле хорошо провела ночь, но ее выпустят лишь во второй половине дня, что означало — Джеку придется быть дома, чтобы встретить Вики из школы.
Нет проблем.
Вики несколько минут поболтала с мамой — ей уже пора было бежать. Джек проводил ее до автобуса и дал номер своего мобильника, сказав, чтобы она звонила, если ей хоть что-то понадобится — хоть что-то.
Затем он принял душ, побрился и направился в сторону Десятой авеню.
И даже более.
На следующее утро, приняв душ и одевшись, она настояла, что перед приездом школьного автобуса сделает Джеку яичницу с ветчиной. В роли ветчины выступали нарезанные полоски сои с запахом бекона.
Вики явно была в хорошем настроении. Доктор Иглтон сказала, что с мамой все будет хорошо, и для Вики этого было достаточно. Если мамин врач так сказал, то иначе и быть не может.
Ох, неплохо было бы опять обрести девять лет и такое умение верить.
Джек смотрел, как девчушка носится по кухне, — она точно знала, что ей нужно и где это лежит, — слушал ее болтовню, и у него теплело на сердце. Вики будет чудесной старшей сестрой для малыша, которому предстояло появиться на свет.
Для малыша... Пока плохих новостей не было, и он прикинул, что Джиа досталась спокойная ночь. Он на это надеялся.
Во время завтрака Джек позвонил Джиа, чтобы отчитаться — и самому получить отчет.
Она в самом деле хорошо провела ночь, но ее выпустят лишь во второй половине дня, что означало — Джеку придется быть дома, чтобы встретить Вики из школы.
Нет проблем.
Вики несколько минут поболтала с мамой — ей уже пора было бежать. Джек проводил ее до автобуса и дал номер своего мобильника, сказав, чтобы она звонила, если ей хоть что-то понадобится — хоть что-то.
Затем он принял душ, побрился и направился в сторону Десятой авеню.
2
Пешеходы обтекали объявление, состоящее из двух половинок, которые под углом друг к другу стояли в центре тротуара.
ПАСПОРТНАЯ КОНТОРА ЭРНИ
ЛЮБЫЕ ПАСПОРТА
ПРАВА НА ВОЖДЕНИЕ ТАКСИ
ВОДИТЕЛЬСКИЕ ПРАВА
В это время дня никто не занимался делами, так что Эрни был в полном распоряжении Джека.
— Привет, Джек, — окликнул он его откуда-то с задов своего маленького магазинчика. Ростом Эрни был не более пяти футов и пяти дюймов и после сытного обеда прибавлял лишь пять фунтов к обычной сотне своего веса; у него было унылое лицо с грустными глазами, на котором навечно застыло виноватое выражение, но тараторил он со скоростью сто двадцать миль в час. — Как дела, как дела, проходи, рассказывай!
Джек прикрыл за собой дверь и перевернул висевшую на ней табличку — с «Открыто» на «Закрыто». Пройдя мимо полки с контрабандными видеоплеерами, он миновал столб, на котором висели сумки лучших фирм — «Кейт Спейд», «Луи Вуиттон», «Гуччи», «Прада» — конечно, сплошные подделки. Ни одна не стоила больше двадцати долларов. Все, что окружало Эрни, было сляпано на скорую руку.
— Теперь занимаешься женскими причиндалами? — спросил Джек, добравшись до стойки в конце помещения.
— Что? А, ну да. Приезжают иногородние и покупают сразу по три, по четыре штуки. Что их держать на складе, они не залеживаются. — Он вытащил из-под стойки большой конверт. — Ты только посмотри, Джекки! Только посмотри!
Эрни высыпал содержимое конверта на исцарапанное стекло стойки: водительские права с фотографией
Джека и две кредитные карточки — «Виза-голд» и платиновая «Америкэн экспресс».
— То, что надо?
Джек не мог понять, чего ради такое возбуждение. Эрни постоянно снабжал его подобными вещами.
— Ты проверь их, проверь. — Его буквально трясло от возбуждения. — Проверь права.
Джек наклонился, чтобы присмотреться. Фотография его, но вот имя... Джейсон Амурри, а язык...
— Французский?
— Швейцарский, — сказал Эрни, — и лучше не придумаешь. Кредитные карточки — точные дубликаты моих, вплоть до окончания срока действия и номера. Только не пытайся пользоваться ими, а то все пойдет прахом.
— А кто такой Джейсон Амурри?
Эрни ухмыльнулся:
— Живет в Веве. То есть на Швейцарской Ривьере — ты же знаешь: Монтрё, Женевское озеро и тому подобные места. Там стоят виллы Селин Дион, Фила Коллинза и прочей публики такого ранга.
— О'кей. Значит, он живет в шикарном районе в зарубежной стране. Для начала неплохо. Давай подробности.
— Они произведут на тебя впечатление.
Такие наборы документов Джек всегда оценивал, исходя из строгих критериев. И сейчас он надеялся, что Эрни не отступил от них.
— Разберусь, когда ты мне все расскажешь.
Что Эрни и сделал.
И произвел впечатление на Джека.
— Хорошая работа, — сказал он, выкладывая оговоренный гонорар. — Ты заслужил каждое пенни.
ПАСПОРТНАЯ КОНТОРА ЭРНИ
ЛЮБЫЕ ПАСПОРТА
ПРАВА НА ВОЖДЕНИЕ ТАКСИ
ВОДИТЕЛЬСКИЕ ПРАВА
В это время дня никто не занимался делами, так что Эрни был в полном распоряжении Джека.
— Привет, Джек, — окликнул он его откуда-то с задов своего маленького магазинчика. Ростом Эрни был не более пяти футов и пяти дюймов и после сытного обеда прибавлял лишь пять фунтов к обычной сотне своего веса; у него было унылое лицо с грустными глазами, на котором навечно застыло виноватое выражение, но тараторил он со скоростью сто двадцать миль в час. — Как дела, как дела, проходи, рассказывай!
Джек прикрыл за собой дверь и перевернул висевшую на ней табличку — с «Открыто» на «Закрыто». Пройдя мимо полки с контрабандными видеоплеерами, он миновал столб, на котором висели сумки лучших фирм — «Кейт Спейд», «Луи Вуиттон», «Гуччи», «Прада» — конечно, сплошные подделки. Ни одна не стоила больше двадцати долларов. Все, что окружало Эрни, было сляпано на скорую руку.
— Теперь занимаешься женскими причиндалами? — спросил Джек, добравшись до стойки в конце помещения.
— Что? А, ну да. Приезжают иногородние и покупают сразу по три, по четыре штуки. Что их держать на складе, они не залеживаются. — Он вытащил из-под стойки большой конверт. — Ты только посмотри, Джекки! Только посмотри!
Эрни высыпал содержимое конверта на исцарапанное стекло стойки: водительские права с фотографией
Джека и две кредитные карточки — «Виза-голд» и платиновая «Америкэн экспресс».
— То, что надо?
Джек не мог понять, чего ради такое возбуждение. Эрни постоянно снабжал его подобными вещами.
— Ты проверь их, проверь. — Его буквально трясло от возбуждения. — Проверь права.
Джек наклонился, чтобы присмотреться. Фотография его, но вот имя... Джейсон Амурри, а язык...
— Французский?
— Швейцарский, — сказал Эрни, — и лучше не придумаешь. Кредитные карточки — точные дубликаты моих, вплоть до окончания срока действия и номера. Только не пытайся пользоваться ими, а то все пойдет прахом.
— А кто такой Джейсон Амурри?
Эрни ухмыльнулся:
— Живет в Веве. То есть на Швейцарской Ривьере — ты же знаешь: Монтрё, Женевское озеро и тому подобные места. Там стоят виллы Селин Дион, Фила Коллинза и прочей публики такого ранга.
— О'кей. Значит, он живет в шикарном районе в зарубежной стране. Для начала неплохо. Давай подробности.
— Они произведут на тебя впечатление.
Такие наборы документов Джек всегда оценивал, исходя из строгих критериев. И сейчас он надеялся, что Эрни не отступил от них.
— Разберусь, когда ты мне все расскажешь.
Что Эрни и сделал.
И произвел впечатление на Джека.
— Хорошая работа, — сказал он, выкладывая оговоренный гонорар. — Ты заслужил каждое пенни.
3
Этим утром у металлодетектора храма дорменталистов вместо пухленькой Кристи дежурила такая же пухленькая Дженни. Сверившись с компьютером, она позвонила по телефону и провела Джека через детектор.
— Ваша ТП появится через минуту, мистер Фарелл.
— ТП?
— Простите. Техник Пробуждения. О, вот она и идет.
Джек увидел крупную блондинку с вьющимися волосами и ногами как дорические колонны, которая вперевалку вышла ему навстречу. Вместо стандартной униформы на ней была желтая блузка без рукавов на размер меньше нужного. Или на два. И конечно, она улыбалась от уха до уха.
Высоким голосом с легким французским акцентом блондинка представилась: «Эвелин Лесёр» — и провела к лифту. Когда она называла его Джек, это звучало как «Джок».
В лифте по пути наверх он заметил, что от нее основательно пахнет потом. И порадовался, что поездка была краткой.
На четвертом этаже она показала ему мужскую раздевалку КП и объяснила, что КП означает Кандидат на Пробуждение и что он должен войти, открыть шкафчик и переодеться в униформу, которую в нем найдет.
— Ваша ТП появится через минуту, мистер Фарелл.
— ТП?
— Простите. Техник Пробуждения. О, вот она и идет.
Джек увидел крупную блондинку с вьющимися волосами и ногами как дорические колонны, которая вперевалку вышла ему навстречу. Вместо стандартной униформы на ней была желтая блузка без рукавов на размер меньше нужного. Или на два. И конечно, она улыбалась от уха до уха.
Высоким голосом с легким французским акцентом блондинка представилась: «Эвелин Лесёр» — и провела к лифту. Когда она называла его Джек, это звучало как «Джок».
В лифте по пути наверх он заметил, что от нее основательно пахнет потом. И порадовался, что поездка была краткой.
На четвертом этаже она показала ему мужскую раздевалку КП и объяснила, что КП означает Кандидат на Пробуждение и что он должен войти, открыть шкафчик и переодеться в униформу, которую в нем найдет.