Страница:
На следующее утро старые линейные корабли "Трайэмф", "Альбион" и "Маджестик" (последний только что присоединился к эскадре Кардена) вошли в пролив и вступили в бой с промежуточными укреплениями, прикрывая своим огнем работу тральщиков. После некоторого периода, казалась, успешной стрельбы корабли попали под обстрел пяти десятков 152- и 210-мм гаубиц, стрелявших с закрытых позиций с железной дороги, и, не достигнув почти никаких результатов, в 16 ч были отозваны, после того как "Маджестик" получил попадание ниже ватерлинии. Десантные партии, высаженные с кораблей на европейский и азиатский берега, уничтожили несколько орудий в передовых фортах. Достойно внимания, что из 6 тяжелых орудий форта Седд-эль-Бар 4 совершенно не пострадали после всех бомбардировок и были приведены в негодность только одной из десантных партий.
27 и 28 февраля погода снова помешала бомбардировке, и турки получили передышку, хотя 27-го британская десантная партия уничтожила шесть 152-мм мортир на форте Седд-эль-Бар. 1 марта, несмотря на шторм, "Иррезистибл", "Альбион", "Маджестик", "Оушен" и "Трайэмф" снова вступили в бой с подвижными орудиями и гаубицами на промежуточных укреплениях. Корабли стали получать попадания и хотя не пострадали серьезно, но и их огонь был мало действенен против разбросанных и хорошо укрытых орудий на берегу. В самом деле, против подвижной артиллерии современные корабли почти совершенно бессильны, в чем можно было убедиться уже на опыте операций против бельгийского побережья. Кроме того, летчики, которые мужественно делали свое дело, несмотря на многочисленные недостатки своих машин, доносили, что число огневых позиций быстро растет. В эту же ночь тральщики, только что подошедшие к внешней линии мин, были освещены турецким прожектором и жестоко обстреляны. На помощь к ним пошли эскадренные миноносцы и крейсер "Аметист"; теперь стало очевидно, что траление представит исключительные трудности. На форт Кум-Кале высадилась десантная партия и нашла 7 из 9 тяжелых орудий этого форта невредимыми. Между тем, считали, что они уничтожены огнем кораблей.
2 марта, несмотря на штормовую погоду, операции внутри пролива были возобновлены. Отряд был усилен старыми британскими кораблями "Канопус", "Свифтшур", "Принс Джордж" и старым французским линейным кораблем "Шарлемань". Целое утро пропало даром; корабли открыли огонь только в 14 ч 20 мин, и результаты снова были незначительны. "Канопус" получил 3 попадания, большинство других кораблей тоже имело попадания, хотя потери на всех кораблях свелись к одному раненому. Когда в эту ночь тральщики снова сделали попытку приняться за работу, они были отбиты сильным и метким огнем противника. 3 марта снова стояла пасмурная, штормовая погода и никаких операций, кроме траления бухты Морто, не предпринималось.
Следует отметить, что до сих пор не делалась никаких попыток захватить какой-либо наблюдательный пункт (каким, например, под Порт-Артуром послужила высота 203 м), чтобы обеспечить таким образом точное наблюдение и разгрузить самолеты. Казалось, что об этом никто не думал, хотя 15 февраля Адмиралтейство рекомендовало захватить на берегу наблюдательные пункты. Сомнительно, чтобы можно было захватить Ачи-Баба, которая при высоте более, чем 210 м, господствует над значительным протяжением моря и суши. Англичане могли выделить для этого лишь очень небольшой отряд, и турки, несомненно, атаковали бы наблюдателей со всей решительностью, так как они имели поблизости много войск. Но в Дарданелльской операции с самого начала и до конца все шло вкривь и вкось, может быть, потому, что совершенно пренебрегали уроками истории. Генерал Бердвуд, прибывший в начале марта, был за овладение таким наблюдательным пунктом, но единственными войсками, которые тогда можно было использовать, была 3-я австралийская бригада, и сомнительно, чтобы она была в силах удержать позицию против многочисленных и хорошо вооруженных турецких войск, которые были бы немедленно брошены на нее. В этот период операции турки были во всех отношениях лучше снабжены, чем англичане.
4 марта в Кум-Кале было высажено 150 чел. для окончательного уничтожения форта, но с наступлением ночи им пришлось уйти, потеряв 17 чел. убитыми, 24 чел. ранеными и 3 чел. пропавшими без вести. Не имела успеха и высадка на европейский берег, хотя здесь потери составляли всего лишь 3 чел. убитыми и 1 чел. раненым.
5 марта началась атака внутренних укреплений. "Куин Элизабет" занял позицию с западной стороны полуострова Галлиполи и открыл через него огонь по сильным батареям форта Гамидие с их двумя 356-мм и семью 240-мм орудиями. Дистанция была свыше 70 каб. "Безумие и напрасная трата времени, - замечает старший помощник командира "Инфлексибла" Вернер. Корабль получил приказ только в 11 ч. Затем он должен был еще выйти на позицию, так что самая светлая часть дня была потеряна, прежде чем он открыл огонь". Без наблюдений с самолетов или с берега стрельба устаревшими снарядами, снаряженными черным порохом, которыми располагал этот корабль, сулила мало толку. Самолеты понесли потери, и использовать их было невозможно, а попытка использовать старые линейные корабли, поставленные для наблюдения в проливе, окончилась полной неудачей. Кроме того, подвижная турецкая артиллерия открыла по "Куин Элизабет" меткий огонь. Единственным результатом бомбардировки было разрушение турецкой казармы вблизи одного из главных фортов (Гамидие II); нейтральные наблюдатели рассказывали впоследствии, что тяжелые снаряды "Куин Элизабет" причинили мало вреда.
6 марта "Куин Элизабет" еще раз сделал попытку бомбардировать укрепления Чанака, не входя в пролив, но корабли, корректировавшие его огонь, немедленно попали под огонь невидимых орудий противника. "Куин Элизабет" ничего не мог сделать. Он попал под огонь старых 280- мм орудий турецкого броненосца "Барбаросса" с предельной дистанции и подвергся опасности от снарядов, падавших под большим углом. "Мы, не торопясь, копим попадания и потери", - резюмирует события один знающий британский морской офицер*. Он отмечает, что много времени было потеряно напрасно потому, что корабли получали приказания слишком поздно, так что не имели возможности начать стрельбу с утра. А после полудня обычно мешали миражи, и вообще атмосферные условия были неблагоприятны. Старые корабли обстреляли батарею против Чанака, но с наступлением ночи тральщики, пытавшиеся начать траление, снова попали под энергичный и меткий огонь.
7 марта "Агамемнон" и "Лорд Нельсон" при поддержке французских кораблей атаковали батареи на обоих берегах узкости у Чанака. Турки отвечали энергичным огнем. 356-мм снаряд пробил броневую палубу "Агамемнона" в кормовой части и разрушил кают-компанию и каземат. Залпы четырех 240-мм орудий ложились по нему с угрожающей точностью. Форты, казалось, не получили серьезных повреждений, хотя попадания в них были. В корабли часто попадали мелкие снаряды: командир "Лорда Нельсона" был ранен осколком, влетевшим в боевую рубку. "Лорд Нельсон" получил попадание ниже ватерлинии, и два отсека у него были затоплены водой. Ночная попытка протралить проход через минное заграждение у Кефеца не удалась, так как машины тральщиков оказались слишком слабосильными для преодоления быстрого течения. Как это ни странно, но начал чувствоваться недостаток боевых припасов, хотя расход снарядов был до смешного ничтожен по сравнению с расходом снарядов во Франции.
8 марта "Куин Элизабет" был введен внутрь пролива для действий против батарей Чанака, что вызвало крайнее беспокойство у Фишера, который очень опасался за судьбу столь ценного корабля. Обстрел был совершенно безрезультатным. Атака снова началась слишком поздно, освещение было плохое, так что корабль мог сделать очень мало, а сам представлял собой прекрасную мишень для турок. Хотя большинство личного состава начало убеждаться в том, что операция невыполнима без поддержки сухопутных войск, Карден получил в это время от Адмиралтейства настойчивую директиву форсировать проход, введя в действие максимум сил. Ему было сказано, что достигнутый весьма скромный успех оправдает потери в кораблях и людях. В процессе подготовки к большой атаке были подвергнуты бомбардировке укрепления Булаира для отвлечения внимания турок и произведена решительная попытка протралить минные заграждения. Однако в ночь на 10 марта один траулер взорвался на мине и погиб, а остальные оказались под убийственным огнем турок и были вынуждены отойти.
11 марта попытка была повторена, но после нее капитаны траулеров заявили, что они не могут и не хотят ничего больше делать. Впоследствии эти люди проявили высшее мужество, но безнадежность предприятия стала для них совершенно очевидной, а человеческая доблесть имеет свой предел. В ночь на 14 марта была произведена новая попытка, причем траулеры были укомплектованы охотниками с флота. Результаты были, однако, не лучше. 4 траулера вышли из строя, а легкий крейсер "Аметист" получил большие повреждения и потерял 27 чел. убитыми и 45 чел. ранеными. Он дошел примерно до Кефеца, сопровождая тральщики, когда на нем метким турецким огнем было повреждено рулевое устройство. В течение 20 минут он представлял собой беспомощную мишень, но затем привод был исправлен, и крейсер отошел, запросив сигналом о немедленной присылке врачей. После этого дела Адмиралтейство послало из Англии 30 мощных траулеров на смену поврежденным и слабосильным, но можно было сказать заранее, что это подкрепление придет слишком поздно.
16 марта Карден заболел и был отправлен на Мальту. Командование принял его помощник в.-адм. де-Робек, которому были хорошо известны все местные условия. Ему предстояло решить, предпринять ли ему большую атаку, предписанную Черчиллем, и в конце концов он решил сделать это. Цель атаки, однако, не была ясна, так как он сам был убежден, что даже если флот и прорвется мимо фортов, он не сможет остановиться в Мраморном море и транспорты не смогут последовать за ним*. "Нам приказали, - говорил он впоследствии, - бомбардировать форты; мы так и сделали"; если бы форты удалось пройти, "нам пришлось бы возвращаться". Но, по свидетельству сэра Гамильтона, де-Робек был "уверен в том, что сможет прорваться"**.
К этому времени силы союзников состояли из 18 броненосных кораблей. Кроме "Куин Элизабет" и "Инфлексибла", там было 16 старых линейных кораблей-додредноутов, большая часть которых была вооружена четырьмя 305-мм орудиями в двух башнях и большим числом более мелких скорострельных орудий. 2 старых линейных корабля "Канопус" и "Корнуолис" находились в резерве.
18 марта утро было великолепное, но бой начался только в 11 ч 30 мин сильным непрерывным огнем турецкой подвижной артиллерии. По плану операции 4 самых мощных корабля - "Куин Элизабет", "Инфлексибл", "Агамемнон", "Лорд Нельсон" - должны были подойти к Чанаку в строе фронта, имея на флангах по одному старому линейному кораблю, и с дистанции 70 каб. обстреливать форты. Как только огонь противника ослабеет, должны были подойти старые корабли для боя на близких дистанциях. Все корабли должны были находиться в движении, так как становиться на якорь под огнем турецких пушек и гаубиц средних калибров было очень опасно.
Эти орудия еще раз доказали, сколько беспокойства может причинить их огонь. "Агамемнон" был обстрелян 152-мм гаубицами, которые в течение получаса добились 12 попаданий в него и произвели много внешних повреждений. Положение "Инфлексибла" было еще хуже. Одна из ног его трехногой фок-мачты была перебита, и на переднем мостике вспыхнул пожар; корабль получил много других попаданий, одним из которых был выведен из действия формарс и передний пост управления, где было убито 3 чел. и ранено 6 чел., которым угрожала смертельная опасность сгореть. Среди смертельно раненных был старший помощник командира Вернер. Кораблю пришлось отойти, чтобы потушить пожар и спустить вниз раненых - дело чрезвычайно трудное и опасное, - после чего он снова вступил в бой. Он снова стал получать тяжелые попадания, а в 16 ч получил повреждение, которое едва не стало для него роковым. Оно было причинено миной, которая взорвалась у борта на уровне носового отделения торпедных аппаратов. При взрыве погибло и утонуло 20 чел.; повреждения были таковы, что корабль должен был выйти из строя, приняв 2000 т воды. Он сильно осел на нос и находился в таком состоянии, что пришлось держать при нем эскадренные миноносцы и крейсер "Фаэтон" на случай катастрофы. С большим трудом его едва удалось довести до Мальты. Но в 12 ч 06 мин опытные наблюдатели на кораблях донесли, что форты сильно разрушены. По последующим сведениям - германским и турецким - известно, что многие из орудий были забиты песком и землей, которую поднимали британские снаряды, и по крайней мере на время были приведены к молчанию. Однако минные заграждения остались. Старые корабли подошли ближе для боя на короткой дистанции, когда огонь турок внезапно вспыхнул с неожиданной силой. "Голуа" получил ряд попаданий, и хотя потери в людях были на нем невелики, он был сильно поврежден и вынужден был отойти с сильным креном, сопровождаемый эскадренными миноносцами. В 14 ч "Буве", также уже получивший много попаданий в корпус, в частности дважды 356-мм снарядами, получил снова тяжелое попадание. Возможно, что он наткнулся на мину. Произошел взрыв погреба, и корабль пошел ко дну, унося с собой 700 чел.
В то время никто не подозревал, что союзные корабли попали на новое заграждение из 20 мин, которые турки предусмотрительно поставили в водах, протраленных союзниками и считавшихся безопасными, как раз на курсах, которыми обычно ходили корабли союзников при бомбардировках. В 15 ч 14 мин "Иррезистибл" получил тяжелое попадание, а в 16 ч 15 мин наскочил на одну из этих мин. Потери в людях на нем были невелики: вся его команда была снята, за исключением 20 убитых, хотя перед этим он получил несколько тяжелых попаданий, и обе его башни были выведены из действия. Так как приближался вечер, то флоту было приказано вернуться, и в это время произошла новая катастрофа. "Оушен", уже сильно поврежденный артиллерийским огнем, наткнулся на мину и был оставлен, когда выяснилось, что его нельзя спасти; потери в людях были невелики. На следующее утро оба корабля, "Оушен" и "Иррезистибл", исчезли, так как были потоплены огнем турецких батарей.
Итак, операция совершенно не удалась. Из 16 участвовавших в операции линейных кораблей союзники потеряли 3 взорвавшихся на минах ("Буве", "Иррезистибл" и "Оушен"), а еще 3 ("Инфлексибл", "Голуа", "Сюфрен") были так сильны повреждены артиллерийским огнем или минами, что представлялось сомнительным, смогут ли они добраться до ближайшей верфи союзников на Мальте. Например, "Голуа" пришлось выброситься на мель у острова Кроличьего, и его повреждения были наскоро исправлены там же, так как иначе он пошел бы ко дну. Но этим еще не исчерпывались все несчастья. На "Шарлемане" одна из кочегарок была полна водой; на "Агамемноне" было повреждено 305-мм орудие, а на "Альбионе" обе башни были на несколько дней выведены из действия. Причина гибели затонувших кораблей была в то время неизвестна; предполагали, что они погибли от дрейфующих мин или были потоплены торпедами из береговых аппаратов. И до сих пор неизвестно совершенно точно, взорвались ли погибшие корабли на новом турецком заграждении или были потоплены огнем тяжелых орудий фортов, снаряды которых, по свидетельству немцев, наблюдавших бой с берега, попадали неоднократно.
Потери союзников в людях были значительны, но были скрыты согласно официальной практике того времени. Они составляли около 800 чел. убитыми, ранеными и утонувшими, так как на одном "Буве" из 800 чел. было спасено только 61, а потери англичан ни в каком случае не могли быть меньше, чем 61 чел. По авторитетным германским данным*, турки потеряли 24 чел. убитыми и 79 чел. ранеными, что составляло около 1/8 потерь союзников.
Действие артиллерийского огня на форты было значительно, но много меньше, чем предполагали союзники. Три главных турецких форта выпустили 205 тяжелых бронебойных снарядов: 79 - форт Гамидие I, 93 - форт Румели и 33 форт Намазие. После боя на них оставалось всего 88 выстрелов (356-мм) для орудий длиной в 35 калибров, но это относится к современному боевому запасу; снарядов же старого образца оставался еще большой запас. К тому же 22-калибровые орудия, которые на ближней дистанции тоже могли принести кораблям вред, несмотря на свои низкие баллистические качества, также имели значительный запас снарядов. На фортах было выведено из действия только 3 тяжелых орудия (два из них 356-мм), причем оба, по-видимому, снарядами "Инфлексибла"**. Три 381-мм снаряда пробили траверсы на форту Гамидие I, причем один из них вызвал опасный пожар боевых запасов, едва не разрушивший весь форт***.
По мнению Венигера, союзники сделали большую ошибку, не подведя свои 4 самые мощные корабля на дистанцию 40 каб., на которой каждый снаряд попадал бы в цель. Однако главная трудность заключалась в том, что корабли не могли подойти на такое расстояние, не попав на минные заграждения, на которых они наверняка подорвались бы. На дистанции же 70 каб. их огонь был недостаточно действенен. Снаряды произвели на фортах большие разрушения, а орудия были засыпаны массами песка, и большая их часть была на время приведена к молчанию. Венигер обвиняет руководителей операции в отсутствии энергии и настойчивости и, очевидно, совершенно не считает невозможным прорыв в Мраморное море. Но он неизменно недооценивает опасность, которая угрожает кораблям от больших минных заграждений.
Турецкие минные заграждения в общем состояли из 10 линий (350 мин), находившихся под защитой орудий малых калибров. По мнению Венигера, эти орудия не могли принести кораблям большого вреда, однако те, кто испытал их огонь на себе, держались совершенно другого мнения. Возможно, что эта операция имела бы больше оснований на успех, если бы она была предпринята в апреле, когда погода в Дарданеллах обычно бывает лучше и когда было меньше вероятности, что операциям помешают штормы. На случай успешного форсирования проливов немцы и турки приняли меры к тому, чтобы расправиться с кораблями союзников, которые проникли бы в Мраморное море, так что и при успехе прорыва нельзя было надеяться на решающий результат.
Чисто морская атака больше не повторялась, так как де-Робек очень скоро пришел к заключению, что она совершенно безнадежна. Черчилль приготовил приказ Адмиралтейства еще раз произвести такую атаку, но вмешательство Фишера помешало его отправке, и в конце концов де-Робеку было предложено представить соображения по этому вопросу. В ответе Адмиралтейству де-Робек отметил, что "это предположение (что форты могут быть уничтожены одним только артиллерийским огнем) оказалось ошибочным, поскольку речь шла об обстреле открытых фортов из пушек с большой начальной скоростью", и что "опасность от мин" оказалась "значительно большей, чем мы предполагали". 23 марта от морской атаки формально и окончательно отказались из-за трудностей, которые должны были быть приняты в расчет еще до ее начала. Возможно, что если бы операция была тщательно изучена и подготовлена, если бы корабли были снабжены нужным количеством требующихся боевых припасов и если бы с самого начала имелось достаточное количество сильных тральщиков, то проливы были бы пройдены. Если бы в марте 1915 г. существовал параван, то он мог бы обеспечить проход минных заграждений линейным кораблям, хотя последующие испытания показали, что для безопасности от плавающих мин корабль должен идти не меньше, чем 12-узловым ходом, и нет уверенности в том, что старые корабли могли бы держать такой ход в узком, извилистом и труднопроходимом фарватере пролива против быстрого течения. Но даже и в том случае, если бы проливы были пройдены, эффект удара, как уже отмечалось выше, был бы гораздо незначительнее, чем ожидали такие оптимисты, как Черчилль.
В своих операциях против Порт-Артура, Вей-Хай-Вея и Циндао японцы прежде всего выбирали для высадки войск такие пункты, в которых нельзя было ожидать сопротивления во время самой высадки. Ни в одном из этих случаев японские корабли не пытались вступать в серьезную борьбу с береговыми фортами, а если они и предпринимали бомбардировку, то только для отвлечения внимания гарнизона. В прежних войнах при десантных операциях и действиях кораблей против фортов не приходилось считаться с опасностью от мин, но и пример Чарлстона показал, как трудно даже хорошо бронированным кораблям заставить замолчать не особенно большое число береговых орудий.
"Проклятые Дарданеллы! Они будут нашей могилой", - писал Фишер Черчиллю, и предчувствие старика оправдалось. Он опасался отвлечения к этому второстепенному пункту сил, нужных для обеспечения безопасности в Северном море, так как к этому времени он успел достаточно оценить, какую грозную силу представлял собой германский флот. Что касается сухопутных войск, которые стали прибывать во время неудачных попыток форсирования проливов, то их посадка на транспорты происходила в предположении, что потребуются только мелкие части для занятия фортов, уже приведенных к молчанию прошедшими мимо них кораблями: орудия и лафеты шли на разных кораблях, повозки (которых было недостаточно) - отдельно от лошадей. Прежде чем приступить к высадке всего отряда, пришлось послать все транспорты в Александрию и произвести погрузку заново, так что туркам был дан целый месяц времени, чтобы подготовиться к операции, которая была основной темой всяких слухов и разговоров на всем Ближнем Востоке. Это было еще одним примером отсутствия предусмотрительности и порядка, которое характерно для всей злополучной Дарданелльской операции.
Высадка началась 25 апреля сразу на оба берега пролива; англичане высаживались на северной стороне, французы - на южной; высадка французских войск была лишь демонстрацией, имевшей целью отвлечь турецкие силы и помешать артиллерии Кум-Кале обстреливать англичан во время их высадки.
"Азия - вне наших границ", - сказал Китченер командующему союзными сухопутными силами генералу Гамильтону и тем сильнейшим образом затруднил операции. Знакомясь с местностью, Гамильтон заметил, что "полуостров Галлиполи - орех более крепкий, чем он выглядел на маленькой неточной карте лорда Китченера. Берега оказались очень крутыми и во многих местах стояли отвесными обрывами; всюду был виден блеск колючей проволоки вокруг "паутины глубоких узких окопов", защищавших Булаирский перешеек. Булаир был укреплен так сильно, что мысль атаковать его была оставлена; но Китченер был совершенно уверен в том, что от Килид-Бара до мыса Хеллес "полуостров легко доступен для высадки". Местность, утверждал он, легко будет простреливаться с кораблей из Эгейского моря и из пролива. Но еще задолго до 25 апреля стало известно, что это совершенно неверно, настолько неверно, что союзники даже и не делали никаких попыток высадиться на этом недоступном берегу.
Когда занимавшийся день 25 апреля осветил эти мрачные горы, которые в продолжение тысячелетий взирали на многие события и дела человека и которым предстояло стать свидетелями новой трагедии, началась высадка. Она, насколько возможно, поддерживалась огнем союзного флота и сопровождалась бомбардировкой Булаирских позиций, производившейся отрядом союзного флота и имевшей целью создать у турок впечатление, будто главная атака направлена туда. В дело были введены значительные морские силы, сведенные в 6 отрядов. Они состояли из "Куин Элизабет", 18 старых линейных кораблей (из них 3 французских), 13 крейсеров (3 французских), 27 эскадренных миноносцев, 5 миноносцев и более 30 траулеров в тральщиков. Транспорт "Ривер Клайд" был специально подготовлен к тому, чтобы приткнуться к берегу на одном из выбранных пляжей и высадить свой десант непосредственно на берег. В борту "Ривер Клайда" было прорезано 8 больших портов; он буксировал у борта паровую шаланду, снабженную сходнями, в 3 лихтера на случай, если бы моста, перекинутого шаландой, оказалось недостаточно. С других транспортов войска должны были перевозиться на шлюпках, буксируемых паровыми катерами и траулерами. Англичане высаживались в 7 пунктах, начиная от Габа-Тепе до бухты Морто. В 5 ч загрохотали орудия, и завязался бой на суше и на море.
Мнения относительно действенности огня кораблей для прикрытия высадки расходятся. Германский командующий* говорит о "совершенно исключительной" поддержке, оказанной артиллерией; однако обстрел с моря не мог подавить убийственного огня, сосредоточенного из турецких окопов по высаживающемуся десанту. Корабли были почти бессильны против полевых пушек и гаубиц, стрелявших с закрытых позиций. Опыт всей истории показывает, что высадка на берег, занятый противником, укрепившимся и подготовившимся к обороне, отчаянное предприятие, очень редко приводившее к успеху.
Все же в большинстве пунктов высадки англичанам удалось удержаться, хотя и ненадежно. При этом они понесли огромные потери, в особенности при высадке с "Ривер Клайда", так как шаланду и лихтеры снесло ветром и сплошного моста до берега не получилось. Очевидцы утверждают, что легкая броневая защита на лихтерах (котельное железо) спасла бы сотни людей.
В итоге, после героических усилий и потери 18 000 чел. остальные 50 000 чел. оказались на ненадежных позициях перед укрепленными позициями, обороняемыми 30 000 турок. Сухопутная кампания началась так же малообещающе, как и чисто морская операция, быть может, потому, что наивыгоднейшее (по мнению Лиман фон Сандерса) место высадки - азиатский берег - было исключено по приказанию Китченера.
27 и 28 февраля погода снова помешала бомбардировке, и турки получили передышку, хотя 27-го британская десантная партия уничтожила шесть 152-мм мортир на форте Седд-эль-Бар. 1 марта, несмотря на шторм, "Иррезистибл", "Альбион", "Маджестик", "Оушен" и "Трайэмф" снова вступили в бой с подвижными орудиями и гаубицами на промежуточных укреплениях. Корабли стали получать попадания и хотя не пострадали серьезно, но и их огонь был мало действенен против разбросанных и хорошо укрытых орудий на берегу. В самом деле, против подвижной артиллерии современные корабли почти совершенно бессильны, в чем можно было убедиться уже на опыте операций против бельгийского побережья. Кроме того, летчики, которые мужественно делали свое дело, несмотря на многочисленные недостатки своих машин, доносили, что число огневых позиций быстро растет. В эту же ночь тральщики, только что подошедшие к внешней линии мин, были освещены турецким прожектором и жестоко обстреляны. На помощь к ним пошли эскадренные миноносцы и крейсер "Аметист"; теперь стало очевидно, что траление представит исключительные трудности. На форт Кум-Кале высадилась десантная партия и нашла 7 из 9 тяжелых орудий этого форта невредимыми. Между тем, считали, что они уничтожены огнем кораблей.
2 марта, несмотря на штормовую погоду, операции внутри пролива были возобновлены. Отряд был усилен старыми британскими кораблями "Канопус", "Свифтшур", "Принс Джордж" и старым французским линейным кораблем "Шарлемань". Целое утро пропало даром; корабли открыли огонь только в 14 ч 20 мин, и результаты снова были незначительны. "Канопус" получил 3 попадания, большинство других кораблей тоже имело попадания, хотя потери на всех кораблях свелись к одному раненому. Когда в эту ночь тральщики снова сделали попытку приняться за работу, они были отбиты сильным и метким огнем противника. 3 марта снова стояла пасмурная, штормовая погода и никаких операций, кроме траления бухты Морто, не предпринималось.
Следует отметить, что до сих пор не делалась никаких попыток захватить какой-либо наблюдательный пункт (каким, например, под Порт-Артуром послужила высота 203 м), чтобы обеспечить таким образом точное наблюдение и разгрузить самолеты. Казалось, что об этом никто не думал, хотя 15 февраля Адмиралтейство рекомендовало захватить на берегу наблюдательные пункты. Сомнительно, чтобы можно было захватить Ачи-Баба, которая при высоте более, чем 210 м, господствует над значительным протяжением моря и суши. Англичане могли выделить для этого лишь очень небольшой отряд, и турки, несомненно, атаковали бы наблюдателей со всей решительностью, так как они имели поблизости много войск. Но в Дарданелльской операции с самого начала и до конца все шло вкривь и вкось, может быть, потому, что совершенно пренебрегали уроками истории. Генерал Бердвуд, прибывший в начале марта, был за овладение таким наблюдательным пунктом, но единственными войсками, которые тогда можно было использовать, была 3-я австралийская бригада, и сомнительно, чтобы она была в силах удержать позицию против многочисленных и хорошо вооруженных турецких войск, которые были бы немедленно брошены на нее. В этот период операции турки были во всех отношениях лучше снабжены, чем англичане.
4 марта в Кум-Кале было высажено 150 чел. для окончательного уничтожения форта, но с наступлением ночи им пришлось уйти, потеряв 17 чел. убитыми, 24 чел. ранеными и 3 чел. пропавшими без вести. Не имела успеха и высадка на европейский берег, хотя здесь потери составляли всего лишь 3 чел. убитыми и 1 чел. раненым.
5 марта началась атака внутренних укреплений. "Куин Элизабет" занял позицию с западной стороны полуострова Галлиполи и открыл через него огонь по сильным батареям форта Гамидие с их двумя 356-мм и семью 240-мм орудиями. Дистанция была свыше 70 каб. "Безумие и напрасная трата времени, - замечает старший помощник командира "Инфлексибла" Вернер. Корабль получил приказ только в 11 ч. Затем он должен был еще выйти на позицию, так что самая светлая часть дня была потеряна, прежде чем он открыл огонь". Без наблюдений с самолетов или с берега стрельба устаревшими снарядами, снаряженными черным порохом, которыми располагал этот корабль, сулила мало толку. Самолеты понесли потери, и использовать их было невозможно, а попытка использовать старые линейные корабли, поставленные для наблюдения в проливе, окончилась полной неудачей. Кроме того, подвижная турецкая артиллерия открыла по "Куин Элизабет" меткий огонь. Единственным результатом бомбардировки было разрушение турецкой казармы вблизи одного из главных фортов (Гамидие II); нейтральные наблюдатели рассказывали впоследствии, что тяжелые снаряды "Куин Элизабет" причинили мало вреда.
6 марта "Куин Элизабет" еще раз сделал попытку бомбардировать укрепления Чанака, не входя в пролив, но корабли, корректировавшие его огонь, немедленно попали под огонь невидимых орудий противника. "Куин Элизабет" ничего не мог сделать. Он попал под огонь старых 280- мм орудий турецкого броненосца "Барбаросса" с предельной дистанции и подвергся опасности от снарядов, падавших под большим углом. "Мы, не торопясь, копим попадания и потери", - резюмирует события один знающий британский морской офицер*. Он отмечает, что много времени было потеряно напрасно потому, что корабли получали приказания слишком поздно, так что не имели возможности начать стрельбу с утра. А после полудня обычно мешали миражи, и вообще атмосферные условия были неблагоприятны. Старые корабли обстреляли батарею против Чанака, но с наступлением ночи тральщики, пытавшиеся начать траление, снова попали под энергичный и меткий огонь.
7 марта "Агамемнон" и "Лорд Нельсон" при поддержке французских кораблей атаковали батареи на обоих берегах узкости у Чанака. Турки отвечали энергичным огнем. 356-мм снаряд пробил броневую палубу "Агамемнона" в кормовой части и разрушил кают-компанию и каземат. Залпы четырех 240-мм орудий ложились по нему с угрожающей точностью. Форты, казалось, не получили серьезных повреждений, хотя попадания в них были. В корабли часто попадали мелкие снаряды: командир "Лорда Нельсона" был ранен осколком, влетевшим в боевую рубку. "Лорд Нельсон" получил попадание ниже ватерлинии, и два отсека у него были затоплены водой. Ночная попытка протралить проход через минное заграждение у Кефеца не удалась, так как машины тральщиков оказались слишком слабосильными для преодоления быстрого течения. Как это ни странно, но начал чувствоваться недостаток боевых припасов, хотя расход снарядов был до смешного ничтожен по сравнению с расходом снарядов во Франции.
8 марта "Куин Элизабет" был введен внутрь пролива для действий против батарей Чанака, что вызвало крайнее беспокойство у Фишера, который очень опасался за судьбу столь ценного корабля. Обстрел был совершенно безрезультатным. Атака снова началась слишком поздно, освещение было плохое, так что корабль мог сделать очень мало, а сам представлял собой прекрасную мишень для турок. Хотя большинство личного состава начало убеждаться в том, что операция невыполнима без поддержки сухопутных войск, Карден получил в это время от Адмиралтейства настойчивую директиву форсировать проход, введя в действие максимум сил. Ему было сказано, что достигнутый весьма скромный успех оправдает потери в кораблях и людях. В процессе подготовки к большой атаке были подвергнуты бомбардировке укрепления Булаира для отвлечения внимания турок и произведена решительная попытка протралить минные заграждения. Однако в ночь на 10 марта один траулер взорвался на мине и погиб, а остальные оказались под убийственным огнем турок и были вынуждены отойти.
11 марта попытка была повторена, но после нее капитаны траулеров заявили, что они не могут и не хотят ничего больше делать. Впоследствии эти люди проявили высшее мужество, но безнадежность предприятия стала для них совершенно очевидной, а человеческая доблесть имеет свой предел. В ночь на 14 марта была произведена новая попытка, причем траулеры были укомплектованы охотниками с флота. Результаты были, однако, не лучше. 4 траулера вышли из строя, а легкий крейсер "Аметист" получил большие повреждения и потерял 27 чел. убитыми и 45 чел. ранеными. Он дошел примерно до Кефеца, сопровождая тральщики, когда на нем метким турецким огнем было повреждено рулевое устройство. В течение 20 минут он представлял собой беспомощную мишень, но затем привод был исправлен, и крейсер отошел, запросив сигналом о немедленной присылке врачей. После этого дела Адмиралтейство послало из Англии 30 мощных траулеров на смену поврежденным и слабосильным, но можно было сказать заранее, что это подкрепление придет слишком поздно.
16 марта Карден заболел и был отправлен на Мальту. Командование принял его помощник в.-адм. де-Робек, которому были хорошо известны все местные условия. Ему предстояло решить, предпринять ли ему большую атаку, предписанную Черчиллем, и в конце концов он решил сделать это. Цель атаки, однако, не была ясна, так как он сам был убежден, что даже если флот и прорвется мимо фортов, он не сможет остановиться в Мраморном море и транспорты не смогут последовать за ним*. "Нам приказали, - говорил он впоследствии, - бомбардировать форты; мы так и сделали"; если бы форты удалось пройти, "нам пришлось бы возвращаться". Но, по свидетельству сэра Гамильтона, де-Робек был "уверен в том, что сможет прорваться"**.
К этому времени силы союзников состояли из 18 броненосных кораблей. Кроме "Куин Элизабет" и "Инфлексибла", там было 16 старых линейных кораблей-додредноутов, большая часть которых была вооружена четырьмя 305-мм орудиями в двух башнях и большим числом более мелких скорострельных орудий. 2 старых линейных корабля "Канопус" и "Корнуолис" находились в резерве.
18 марта утро было великолепное, но бой начался только в 11 ч 30 мин сильным непрерывным огнем турецкой подвижной артиллерии. По плану операции 4 самых мощных корабля - "Куин Элизабет", "Инфлексибл", "Агамемнон", "Лорд Нельсон" - должны были подойти к Чанаку в строе фронта, имея на флангах по одному старому линейному кораблю, и с дистанции 70 каб. обстреливать форты. Как только огонь противника ослабеет, должны были подойти старые корабли для боя на близких дистанциях. Все корабли должны были находиться в движении, так как становиться на якорь под огнем турецких пушек и гаубиц средних калибров было очень опасно.
Эти орудия еще раз доказали, сколько беспокойства может причинить их огонь. "Агамемнон" был обстрелян 152-мм гаубицами, которые в течение получаса добились 12 попаданий в него и произвели много внешних повреждений. Положение "Инфлексибла" было еще хуже. Одна из ног его трехногой фок-мачты была перебита, и на переднем мостике вспыхнул пожар; корабль получил много других попаданий, одним из которых был выведен из действия формарс и передний пост управления, где было убито 3 чел. и ранено 6 чел., которым угрожала смертельная опасность сгореть. Среди смертельно раненных был старший помощник командира Вернер. Кораблю пришлось отойти, чтобы потушить пожар и спустить вниз раненых - дело чрезвычайно трудное и опасное, - после чего он снова вступил в бой. Он снова стал получать тяжелые попадания, а в 16 ч получил повреждение, которое едва не стало для него роковым. Оно было причинено миной, которая взорвалась у борта на уровне носового отделения торпедных аппаратов. При взрыве погибло и утонуло 20 чел.; повреждения были таковы, что корабль должен был выйти из строя, приняв 2000 т воды. Он сильно осел на нос и находился в таком состоянии, что пришлось держать при нем эскадренные миноносцы и крейсер "Фаэтон" на случай катастрофы. С большим трудом его едва удалось довести до Мальты. Но в 12 ч 06 мин опытные наблюдатели на кораблях донесли, что форты сильно разрушены. По последующим сведениям - германским и турецким - известно, что многие из орудий были забиты песком и землей, которую поднимали британские снаряды, и по крайней мере на время были приведены к молчанию. Однако минные заграждения остались. Старые корабли подошли ближе для боя на короткой дистанции, когда огонь турок внезапно вспыхнул с неожиданной силой. "Голуа" получил ряд попаданий, и хотя потери в людях были на нем невелики, он был сильно поврежден и вынужден был отойти с сильным креном, сопровождаемый эскадренными миноносцами. В 14 ч "Буве", также уже получивший много попаданий в корпус, в частности дважды 356-мм снарядами, получил снова тяжелое попадание. Возможно, что он наткнулся на мину. Произошел взрыв погреба, и корабль пошел ко дну, унося с собой 700 чел.
В то время никто не подозревал, что союзные корабли попали на новое заграждение из 20 мин, которые турки предусмотрительно поставили в водах, протраленных союзниками и считавшихся безопасными, как раз на курсах, которыми обычно ходили корабли союзников при бомбардировках. В 15 ч 14 мин "Иррезистибл" получил тяжелое попадание, а в 16 ч 15 мин наскочил на одну из этих мин. Потери в людях на нем были невелики: вся его команда была снята, за исключением 20 убитых, хотя перед этим он получил несколько тяжелых попаданий, и обе его башни были выведены из действия. Так как приближался вечер, то флоту было приказано вернуться, и в это время произошла новая катастрофа. "Оушен", уже сильно поврежденный артиллерийским огнем, наткнулся на мину и был оставлен, когда выяснилось, что его нельзя спасти; потери в людях были невелики. На следующее утро оба корабля, "Оушен" и "Иррезистибл", исчезли, так как были потоплены огнем турецких батарей.
Итак, операция совершенно не удалась. Из 16 участвовавших в операции линейных кораблей союзники потеряли 3 взорвавшихся на минах ("Буве", "Иррезистибл" и "Оушен"), а еще 3 ("Инфлексибл", "Голуа", "Сюфрен") были так сильны повреждены артиллерийским огнем или минами, что представлялось сомнительным, смогут ли они добраться до ближайшей верфи союзников на Мальте. Например, "Голуа" пришлось выброситься на мель у острова Кроличьего, и его повреждения были наскоро исправлены там же, так как иначе он пошел бы ко дну. Но этим еще не исчерпывались все несчастья. На "Шарлемане" одна из кочегарок была полна водой; на "Агамемноне" было повреждено 305-мм орудие, а на "Альбионе" обе башни были на несколько дней выведены из действия. Причина гибели затонувших кораблей была в то время неизвестна; предполагали, что они погибли от дрейфующих мин или были потоплены торпедами из береговых аппаратов. И до сих пор неизвестно совершенно точно, взорвались ли погибшие корабли на новом турецком заграждении или были потоплены огнем тяжелых орудий фортов, снаряды которых, по свидетельству немцев, наблюдавших бой с берега, попадали неоднократно.
Потери союзников в людях были значительны, но были скрыты согласно официальной практике того времени. Они составляли около 800 чел. убитыми, ранеными и утонувшими, так как на одном "Буве" из 800 чел. было спасено только 61, а потери англичан ни в каком случае не могли быть меньше, чем 61 чел. По авторитетным германским данным*, турки потеряли 24 чел. убитыми и 79 чел. ранеными, что составляло около 1/8 потерь союзников.
Действие артиллерийского огня на форты было значительно, но много меньше, чем предполагали союзники. Три главных турецких форта выпустили 205 тяжелых бронебойных снарядов: 79 - форт Гамидие I, 93 - форт Румели и 33 форт Намазие. После боя на них оставалось всего 88 выстрелов (356-мм) для орудий длиной в 35 калибров, но это относится к современному боевому запасу; снарядов же старого образца оставался еще большой запас. К тому же 22-калибровые орудия, которые на ближней дистанции тоже могли принести кораблям вред, несмотря на свои низкие баллистические качества, также имели значительный запас снарядов. На фортах было выведено из действия только 3 тяжелых орудия (два из них 356-мм), причем оба, по-видимому, снарядами "Инфлексибла"**. Три 381-мм снаряда пробили траверсы на форту Гамидие I, причем один из них вызвал опасный пожар боевых запасов, едва не разрушивший весь форт***.
По мнению Венигера, союзники сделали большую ошибку, не подведя свои 4 самые мощные корабля на дистанцию 40 каб., на которой каждый снаряд попадал бы в цель. Однако главная трудность заключалась в том, что корабли не могли подойти на такое расстояние, не попав на минные заграждения, на которых они наверняка подорвались бы. На дистанции же 70 каб. их огонь был недостаточно действенен. Снаряды произвели на фортах большие разрушения, а орудия были засыпаны массами песка, и большая их часть была на время приведена к молчанию. Венигер обвиняет руководителей операции в отсутствии энергии и настойчивости и, очевидно, совершенно не считает невозможным прорыв в Мраморное море. Но он неизменно недооценивает опасность, которая угрожает кораблям от больших минных заграждений.
Турецкие минные заграждения в общем состояли из 10 линий (350 мин), находившихся под защитой орудий малых калибров. По мнению Венигера, эти орудия не могли принести кораблям большого вреда, однако те, кто испытал их огонь на себе, держались совершенно другого мнения. Возможно, что эта операция имела бы больше оснований на успех, если бы она была предпринята в апреле, когда погода в Дарданеллах обычно бывает лучше и когда было меньше вероятности, что операциям помешают штормы. На случай успешного форсирования проливов немцы и турки приняли меры к тому, чтобы расправиться с кораблями союзников, которые проникли бы в Мраморное море, так что и при успехе прорыва нельзя было надеяться на решающий результат.
Чисто морская атака больше не повторялась, так как де-Робек очень скоро пришел к заключению, что она совершенно безнадежна. Черчилль приготовил приказ Адмиралтейства еще раз произвести такую атаку, но вмешательство Фишера помешало его отправке, и в конце концов де-Робеку было предложено представить соображения по этому вопросу. В ответе Адмиралтейству де-Робек отметил, что "это предположение (что форты могут быть уничтожены одним только артиллерийским огнем) оказалось ошибочным, поскольку речь шла об обстреле открытых фортов из пушек с большой начальной скоростью", и что "опасность от мин" оказалась "значительно большей, чем мы предполагали". 23 марта от морской атаки формально и окончательно отказались из-за трудностей, которые должны были быть приняты в расчет еще до ее начала. Возможно, что если бы операция была тщательно изучена и подготовлена, если бы корабли были снабжены нужным количеством требующихся боевых припасов и если бы с самого начала имелось достаточное количество сильных тральщиков, то проливы были бы пройдены. Если бы в марте 1915 г. существовал параван, то он мог бы обеспечить проход минных заграждений линейным кораблям, хотя последующие испытания показали, что для безопасности от плавающих мин корабль должен идти не меньше, чем 12-узловым ходом, и нет уверенности в том, что старые корабли могли бы держать такой ход в узком, извилистом и труднопроходимом фарватере пролива против быстрого течения. Но даже и в том случае, если бы проливы были пройдены, эффект удара, как уже отмечалось выше, был бы гораздо незначительнее, чем ожидали такие оптимисты, как Черчилль.
В своих операциях против Порт-Артура, Вей-Хай-Вея и Циндао японцы прежде всего выбирали для высадки войск такие пункты, в которых нельзя было ожидать сопротивления во время самой высадки. Ни в одном из этих случаев японские корабли не пытались вступать в серьезную борьбу с береговыми фортами, а если они и предпринимали бомбардировку, то только для отвлечения внимания гарнизона. В прежних войнах при десантных операциях и действиях кораблей против фортов не приходилось считаться с опасностью от мин, но и пример Чарлстона показал, как трудно даже хорошо бронированным кораблям заставить замолчать не особенно большое число береговых орудий.
"Проклятые Дарданеллы! Они будут нашей могилой", - писал Фишер Черчиллю, и предчувствие старика оправдалось. Он опасался отвлечения к этому второстепенному пункту сил, нужных для обеспечения безопасности в Северном море, так как к этому времени он успел достаточно оценить, какую грозную силу представлял собой германский флот. Что касается сухопутных войск, которые стали прибывать во время неудачных попыток форсирования проливов, то их посадка на транспорты происходила в предположении, что потребуются только мелкие части для занятия фортов, уже приведенных к молчанию прошедшими мимо них кораблями: орудия и лафеты шли на разных кораблях, повозки (которых было недостаточно) - отдельно от лошадей. Прежде чем приступить к высадке всего отряда, пришлось послать все транспорты в Александрию и произвести погрузку заново, так что туркам был дан целый месяц времени, чтобы подготовиться к операции, которая была основной темой всяких слухов и разговоров на всем Ближнем Востоке. Это было еще одним примером отсутствия предусмотрительности и порядка, которое характерно для всей злополучной Дарданелльской операции.
Высадка началась 25 апреля сразу на оба берега пролива; англичане высаживались на северной стороне, французы - на южной; высадка французских войск была лишь демонстрацией, имевшей целью отвлечь турецкие силы и помешать артиллерии Кум-Кале обстреливать англичан во время их высадки.
"Азия - вне наших границ", - сказал Китченер командующему союзными сухопутными силами генералу Гамильтону и тем сильнейшим образом затруднил операции. Знакомясь с местностью, Гамильтон заметил, что "полуостров Галлиполи - орех более крепкий, чем он выглядел на маленькой неточной карте лорда Китченера. Берега оказались очень крутыми и во многих местах стояли отвесными обрывами; всюду был виден блеск колючей проволоки вокруг "паутины глубоких узких окопов", защищавших Булаирский перешеек. Булаир был укреплен так сильно, что мысль атаковать его была оставлена; но Китченер был совершенно уверен в том, что от Килид-Бара до мыса Хеллес "полуостров легко доступен для высадки". Местность, утверждал он, легко будет простреливаться с кораблей из Эгейского моря и из пролива. Но еще задолго до 25 апреля стало известно, что это совершенно неверно, настолько неверно, что союзники даже и не делали никаких попыток высадиться на этом недоступном берегу.
Когда занимавшийся день 25 апреля осветил эти мрачные горы, которые в продолжение тысячелетий взирали на многие события и дела человека и которым предстояло стать свидетелями новой трагедии, началась высадка. Она, насколько возможно, поддерживалась огнем союзного флота и сопровождалась бомбардировкой Булаирских позиций, производившейся отрядом союзного флота и имевшей целью создать у турок впечатление, будто главная атака направлена туда. В дело были введены значительные морские силы, сведенные в 6 отрядов. Они состояли из "Куин Элизабет", 18 старых линейных кораблей (из них 3 французских), 13 крейсеров (3 французских), 27 эскадренных миноносцев, 5 миноносцев и более 30 траулеров в тральщиков. Транспорт "Ривер Клайд" был специально подготовлен к тому, чтобы приткнуться к берегу на одном из выбранных пляжей и высадить свой десант непосредственно на берег. В борту "Ривер Клайда" было прорезано 8 больших портов; он буксировал у борта паровую шаланду, снабженную сходнями, в 3 лихтера на случай, если бы моста, перекинутого шаландой, оказалось недостаточно. С других транспортов войска должны были перевозиться на шлюпках, буксируемых паровыми катерами и траулерами. Англичане высаживались в 7 пунктах, начиная от Габа-Тепе до бухты Морто. В 5 ч загрохотали орудия, и завязался бой на суше и на море.
Мнения относительно действенности огня кораблей для прикрытия высадки расходятся. Германский командующий* говорит о "совершенно исключительной" поддержке, оказанной артиллерией; однако обстрел с моря не мог подавить убийственного огня, сосредоточенного из турецких окопов по высаживающемуся десанту. Корабли были почти бессильны против полевых пушек и гаубиц, стрелявших с закрытых позиций. Опыт всей истории показывает, что высадка на берег, занятый противником, укрепившимся и подготовившимся к обороне, отчаянное предприятие, очень редко приводившее к успеху.
Все же в большинстве пунктов высадки англичанам удалось удержаться, хотя и ненадежно. При этом они понесли огромные потери, в особенности при высадке с "Ривер Клайда", так как шаланду и лихтеры снесло ветром и сплошного моста до берега не получилось. Очевидцы утверждают, что легкая броневая защита на лихтерах (котельное железо) спасла бы сотни людей.
В итоге, после героических усилий и потери 18 000 чел. остальные 50 000 чел. оказались на ненадежных позициях перед укрепленными позициями, обороняемыми 30 000 турок. Сухопутная кампания началась так же малообещающе, как и чисто морская операция, быть может, потому, что наивыгоднейшее (по мнению Лиман фон Сандерса) место высадки - азиатский берег - было исключено по приказанию Китченера.