Витич Райдо. Фея Лоан

   Семен стоял у возвышения, на котором располагалась кровать любимой и чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди. Пара шагов отделяла его от цели, но они были самыми трудными.
   Он видел полог, узорный атлас простыней и тонкую кисть руки с пальчиками, которые знал как свои, свесившуюся с края.
   Фея.
   Мужчина качнулся и поднялся на ступени, тяжело переставляя ноги. Ему показалось, воздух загустел вокруг, часы остановились. Он вглядывался в то, что лежало на постели, и с трудом узнавал дорогие ему черты. Серая, осунувшаяся девушка смотрела на него огромными блекло-синими глазами и явно ничего не видела.
   У Семена горло перехватило от жалости. И подумалось: появись он чуть раньше - встреча была бы иной, а появись позже - ее не было бы вовсе.
   - Фея, - прошептал, коснувшись дрогнувшей рукой ее лица, провел ладонью по волосам. - Нежная моя… Здравствуй.
   Девушка сонно смотрела на него и лишь приоткрыла белые губы, желая что-то сказать, но и звука не произнесла. Семен зажмурился, обнял ее, прижал к груди, поднимая с постели, и зашептал в лицо:
   - Вот я и пришел. Прости что долго - хотел быстрее…
   - Семен, - прошептала Эя, уверенная, что перед ней призрак. Она так хотела увидеть его, так мечтала еще раз услышать его голос, что перед смертью Модраш посла фантом любимого к ней.
   - Я, девочка. Не забыла, нежная моя, - вымучил улыбку. Накрыл ладонью щеку и прикоснулся губами к ее губам, и словно в пропость полетел. Сердце рвалось из груди, голова кругом шла, и тело стало невесомым.
   Сколько он ждал этой минуты, как хотел обнять и поцеловать Фею, как мечтал, как грезил девушкой, и вот случилось. Он забылся, потерял себя в поцелуе, пропал в бреду желанья, той дикой страсти, у которой нет границ. Себя Семен не помнил, только появилось ощущенье, что ему неистово не хватало того, что есть сейчас и слабое непонимание - как он жил? И страх как тень на краю сознания - а если б не успел? Он крепче обнял Фею, боясь выпустить и потерять. Та застонала, попыталась оттолкнуть, но была слаба как младенец и сама того неведая, уже брала и-цы, пила его как умирающий от жажды, в глаза мужчины смотрела и силилась понять: ей чудится Семен или он реален. И поняла - не фантом.
   И испугалась: что он делает? Нельзя! Я для тебя погибель!…
   А тот не слушал.
 
   Констант заглянул в комнату, увидел, что Горец обнимает его сестру, и хотел возмутиться, но передумал - Модраш с ним. Потом поговорит - сейчас главнее Фею поднять.
   И отпихнул Монторриона, что хотел вернуться в спальню невесты. Закрыл собой вход, уставился на парня:
   - Я тебя предупреждал.
   - Я ее жених…
   - А что ты сделал для невесты, жених?! - заорал Констант и ссора пошла по второму кругу. Так бы и ругались до бесконечности, если бы не появился Сергей, слуга императрицы и не сообщил, что госпожа рожает.
   Парней тут же сдуло из покоев Эйфии. Констант помчался на половину родителей, а Монторрион полетел домой. Негоже постороннему находиться в туглосе когда на свет появляются наследники. Пойдет что не так - его обвинят.
   "Не вовремя", - раздраженно думал он: "теперь три дня в туглосе не появиться, нельзя. А что будет с Эйфией за это время? Что еще придумает Констант? Сил, ума и хитрости хватит настроить сегюр против меня".
 
   Семен полулежал на постели обнимая Фею, поглаживал ее руку, разглядывал похудевшие пальчики и слушал щебет девушки, не понимая о чем она говорит. Но ему и неважно было, что она говорит - главное говорит, главное она рядом, жива… его.
   -  Никак не могу поверить, что это ты, а не сон. Как же ты нашел меня? Как добрался до Флэта? Как попал во дворец?- развернулась к нему Эя. Мужчина гладил ее, разглядывал, любуясь, и молчал. Не было слов и не нужны они были - глаза говорили. Нежность и умиротворение владели им. Все переживания, сомнения, страхи, страсти остались за чертой вчера, как за порогом спальни здравствовал чужой Семену мир, но не касался его, не волновал.
   Фея несмело коснулась пальчиками его щеки и смутилась, как только он перехватил ее ладонь, поцеловал теплую, гладкую кожу.
   - Нежная моя… Веришь, я в какой-то момент почувствовал себя дураком, подумал зря все. Ну, что тебе во мне? Подумал: бегу к тебе, а ты меня забыла. Посмотришь и не вспомнишь, мимо пройдешь. А ты ждала, помнила. Поверить не могу - ты. Рядом… Что ж ты болеть удумала, малышка? Перепугала всех, - навис над Феей обнимая, и невольно улыбнулся, заметив привычное смущение девушки, еле заметный румянец стыда на щеках, взгляд, что в сторону и вниз. - А сердечко-то выпрыгнет, - прошептал. - Девочка моя. Отвыкла от меня?
   И зажав ее, чтобы не отталкивала, впился в губы. Сладок поцелуй, а сил не жалко. Для нее может и копил, для нее может и жил. Ходил в ясли, в школу, дрался с пацанами, цеплялся к девочкам, увлекался, ссорился, бренчал на гитаре, в кровь бился и сидел за решеткой, бил соболя, вахтовал на заимке, смотрел на небо и грезил о свете, бредя сквозь мрак. Все для одного - для той случайной встречи в пургу. Не обманула душа, не подвело сердце - ее он встретил, ту, что вроде не искал и не мечтал увидеть и узнать. Уже не верил, что такие рождаются.
   И разве глупо бросить все и вслед за ней хоть в ад, хоть на Флэт? И какая разница землянка - инопланетянка, принцесса или служанка? Душа с ней тает и летает, и в радость все: взмах ресниц, вкус поцелуя, лепет тихий на непонятном языке. Бывает же так. Спроси: что в ней такого? И не ответить. Вроде ничего, а вроде все. Красива? Видел красивей. Умна - да вроде не заметил. Фигурка? Худых он сроду не любил. Волосы? Да, клад. Но можно ль только в волосы влюбиться? И так что дух захватывает, и словно в омут с яра и нет ни неба, ни земли, себя-то нет - ее глаза, ее улыбка, и щебет милый, аромат то ли дурмана, то ли роз.
   - Фея, - прошептал онемевшими губами. Она уперлась в грудь ему руками, не смея взгляд поднять, а сама трепещет и Семен уверен точно - отодвинься - испугается, что он уйдет.
   - Глупышка милая, куда мне от тебя? Теперь тебя от меня и дьявол сам не заберет. Силенок не хватит. Я слышал, отец твой удумал замуж тебя отдать? А жених, не тот ли востроглазый, что брат твой за шиворот отсюда вытаскивал?
   Эйфия во все глаза уставилась на Семена, уловив в голосе жесткие нотки. Семен чем-то недоволен? Она обидела его?
   -  Я что-то сделала не так?- забеспокоилась. - Прости, я не хотела. Мне трудно пока поверить что ты здесь, со мной, и потом ты необычный, странный. Мне сложно многое понять, что для тебя естественно, но дай мне срок и я смогу, привыкну.
   - Если бы я еще понял, о чем ты говоришь, - улыбнулся он и как ни странно, девушка поняла, что сказал мужчина. Обрадовалась, сообразив как уничтожить языковой барьер:
   - Лэктор!
   - Прекрасно, - улыбнулся шире, кивнул. - Был бы кстати. Вопрос: где взять?
   Девушка хотела встать, но была еще слаба и, потому, Семен пресек ее порыв, прижав ретивую к постели:
   - Тихо. Лежи. Покажи где лэктор я возьму сам.
   Фея указала на двери:
   -  Пригласи служанку, иначе не найти. Лэктор в кабинете это через гостевую залу и переход в крыло братьев.
   Семен не понял, потоптался у дверей и пожал плечами:
   - Извини. Здесь голая стена и ничего другого.
   -  За ней, за дверью, - ладонью махнула. - Служанки, агнолики - у них спроси.
   - Агнолики, - кивнул. - Знаком с такими. Братки одно слово. Ладно, я не гордый, спрошу у них.
   Похлопал по периметру двери, вызывая невольную улыбку неуклюжестью у девушки и, наконец, добился своего - стена раскрылась, и прямо перед Семеном оказался лысый молодец со знаковой татуировкой на щеке.
   - Мне бы лэктор, браток, - не стал размениваться на менуэты. Мужчина холодно прищурился на Семена, заглянул в комнату и оценив состояние госпожи, как явно лучшее чем было, более ласково глянул на землянина.
   - Сейчас принесу. И следи на будущее за речью. Братья твои в сеприше, - сказал по-русски с довольно приличным акцентом. Семен удивился:
   - Сепришь у нас помещение для рабов? А ты оттуда, потому хорошо русский знаешь?
   Лицо агнолика стало непроницаемым, глаза обрели стальной блеск:
   - Живи, пока ты нужен госпоже, а позже поквитаемся.
   - Понятно, - кивнул Колмогорцев: опять видно он задел флэтонскую гордость. Ну, до чего агрессивны и обидчивы, ты посмотри.
   Агнолик что-то сказал укутанной в газовую ткань женщине сидящей в углу на подушках, и та сорвавшись с места выбежала. Минуты не прошло, примчалась обратно, неся в руке маленькую круглую штучку с антенкой сантиметра два, не больше. Флэтонец кинул прибор землянину и закрыл дверь перед его носом.
   - Ласковые все, смотрю, - пожал плечами Семен, воткнул неумело шарик в ухо и пошел к девушке, показывая на лэктор. - Правильно хоть приспособил?
   Фея невольно рассмеялась озабоченности мужчины.
   - Смешно ей, - не удержал и он в ответ улыбки. Легко на душе от смеха Феи, от вида, что более мертвую не напоминал: лицо уже не серое - бледное, губы чуть порозовели и глаза с озорным, счастливым блеском, а не покрыты туманом, в котором тьма и ничего за ней. - Ожила? - присел на постель, любуясь и радуясь за Фею.
   - Твой флэтонский ужасен, - смущенно улыбнувшись, заметила она.
   - Флэтонский? - нахмурился, потрогав лэктор в ухе: чертовщина, а не техника. - Уже действует что ли?
   - Конечно. Он же синхронизирует мозговые импульсы, и мгновенно выдает нужные мыслеобразы, облекая их в нужные звуковые формы.
   - Ничего себе, - немного смутился мужчина. Не верилось ему в такое, почти фантастика на реальной основе. Впрочем, что вокруг него не фантастика? Фея одна чего стоит - ни одна самая смелая игра воображения с ней не сравнится. - Зато теперь я понимаю, как ты себя на заимке чувствовала, в нашем обществе.
   - На заимке?
   - Дом, в котором мы жили.
   - Да, он меня удивил, как и твоя семья.
   - Ты о ребятах?
   - О братьях.
   - О Петре, Илье…
   - Да.
   - Они не в прямом смысле мои братья.
   Фея удивилась:
   - А бывают родственники в косвенном смысле?
   - Нет. Я в смысле, что они не родные мне.
   - Ты приемный сын? Тебя усыновили?
   Семен шею потер: вроде мелочь, а споткнулись. Как девушке объяснить, что к чему?
   - Мы вообще не родственники, работаем вместе вот и все.
   - Тогда почему живете в одном доме и что за работа у вас? Зверьков убивать? Прибором по дереву стучать?
   Это она о чем? - пытался сообразить мужчина:
   - Ты о топоре? Это не прибор. А "зверьки"? Так мы промысловики.
   Теперь Фея пыталась сообразить, о чем речь, а Семен немного расстроился, что косноязычен и толком элементарное объяснить не может. Одно понятно: не в языковом барьере дело - в разности мышления, менталитета, и как мужчине было трудно принять и осознать, что Фея инопланетянка и принцесса, так и ей с трудом давалось понимание, что Семен охотник и обычный землянин. Оба они друг для друга вместе с тем миром, в котором выросли - экзотика. Но с другой стороны, появись чукчи в племени дагонов, тоже самое было бы, хоть и на одной планете и те и другие жили, одним воздухом дышали. Ну, и что инопланетность в итоге? Опять же, разность мышления и воспитания, обычаев, языка, среды обитания. Всего-то.
   - Неважно что, где, как. Разберемся, было бы желание, - успокоил девушку Колмогорцев и улыбнулся, умиляясь. - "Прибор", "братья". Представляю, как мы со стороны смотрелись. Ты, наверное, запуталась, пытаясь разобраться и хоть, что-то понять? Как я сейчас.
   - Примерно, - согласилась девушка. - Ты сильно на меня за Виктора обижаешься?
   - Нет, тут не в обиде дело. Я же не знал, что вам энергия нужна, отобрал у тебя порошок-то по незнанию. Тем, считай, к другому толкнул, беду устроил и тебе и себе и ребятам. Я же мысли не допускал, что ты инопланетянка.
   - Ино-планет -янка. Женщина с другой планеты?
   - Житель другой планеты.
   - Это нечто особенное, неизученное вами?
   - Скажем так, непринятое к изучению и обсуждению. Инопланетяне - байка у костра.
   - Что у чего?
   Мужчина усмехнулся: ой, оратор! Что действительно для Феи "костер" и что "байка"? Что она понять должна из сказанного?
   - Сказка, рассказанная в тесном обществе с целью развлечения, - поправился.
   - Мы для вас развлечение?
   - Нет, скорее выдумка.
   - Но мы есть.
   - Понятно, есть. Только кто из наших в это всерьез верит?
   - Но это же логично: если есть жизнь на одной планете, значит, есть и на какой-нибудь другой. Странно было бы смотреть на себя в зеркало и не верить глазам, видя свое отражение. У вас неразвито правое полушарие мозга?
   - В смысле?
   - Логика и анализ хромают. Правое полушарие как раз за это отвечает.
   - Н-да? Ну, может быть, я не ученый.
   - Ты не получил знаний по базовым предметам?
   Семен открыл рот и закрыл. Он почувствовал себя ничтожным и глупым со своим среднеспециальным образованием. Ему всегда казалось, что главная школа - жизнь, а оценки за ее предметы - опыт, а тут выходило, что того мало, и он глуп, туп на всех фронтах, и против Феи олигофрен, минимум. "Приятно", ничего не скажешь.
   - Я обидела тебя? - забеспокоилась Фея, видя, как недовольно нахмурился Семен.
   - Нет. Просто давай эту тему закроем, а то я себя идиотом чувствую.
   Почему? - хотела спросить удивившаяся девушка, но решила не лезть с некорректными вопросами, опасаясь еще больше задеть мужское самолюбие Семена. Ее дело беречь его от психических потрясений, а не устраивать их. Пусть он не знает элементарного, не развит в каких-то вопросах - какое это отношение имеет к их союзу? Семен и она вместе - остальное частности, которые вполне исправимы.
   - Хорошо, - кивнула послушно.
   У Семена сердце екнуло и жар желания пошел по телу: вспомнилась покорность Феи в ином плане.
   - В кого же ты такая? - прошептал, подтягивая девушку к себе, усадил на колени, обнял, волосы с лица убрал, пытаясь заглянуть в глаза ей. - Мама у тебя особа бойкая, брат тоже не тихоня, про отца молчу - танк, одно слово. А ты совсем другая, неперечливая, нежная.
   Хотел поцеловать, но девушка отвернулась:
   - Не надо.
   - Надо, - обхватил ладонями лицо.
   - Для тебя опасно…
   - Я уже знаю, что происходит при поцелуях. Брат твой просвятил. Ты зря меня жалела - со мной ничего не будет, и не было бы. Если б ты сразу объяснила что к чему, мы избежали многих неприятностей. Не отворачивайся больше, не ускользай. Тебе нужно то, что есть у меня, а мне… что есть у тебя.
   - Что же? - удивленно распахнулись ее глаза.
   - Твои губы, - улыбнулся и приник к ним. И словно оглушили, контузили навек - опять он потерялся. И чем больше отдавал, тем больше хотелось отдавать, и затянуть до бесконечности сладость поцелуя, головокружительного как полет над облаками. Фея жадно, без стыда исследовала его рот языком, как опытная женщина, но под его руками билось от стыда тело неискушенной девушки, взволнованной невольной лаской. Семен понял, что не выдержит, да и не может, не желает больше ждать, и уложил любимую на постель, прижал, освобождая от туники. В тот миг он потерялся, себя не помнил, мир не знал.
   Глухота, немота накрыла и только страсть бурлила в венах.
   Какой там потерпеть, дать ей вспомнить себя, вспомнить самому, что девушка недужна? Все вылетело прочь и напрочь.
   Что было сам не помнил. Очнулся от осознания, что Фея не шевелится под ним и словно вынырнул из бездны. Испугался, того, что натворил, отпрянул, вглядываясь в лицо любимой.
   Девушка лежала вытянувшись и хмуро изучала потолок.
   Ну, елки! - застонал, не зная что сказать. И стоило пилить бог знает сколько парсек, чтобы напором напугать девочку до полусмерти, выказав свою необузданность!
   Болван! Медведь!
   - Фея? - позвал тихо, дичась, ругая сам себя. - Я это… ты…
   Ну, вот! Он еще и мямля!
   Девушка покосилась на него, сосредоточенно нахмурилась и спросила осторожно:
   - Что это было?
   Семен шумно вздохнул и лег на спину: дубина!
   А что было, правда? Ни черта не помнит. Один поцелуй, а голову снесло, как смерч поселок в Алабаме.
   - На этот раз ты подарил мне ребенка? - спросила Фея.
   Семен удивленно покосился на нее: только и интересует?
   - Он точно будет?
   Мужчина решился, повернулся к ней:
   - Я виноват…
   - Конечно. Прошлый раз ты оставил меня без ребенка.
   Тьфу!
   - Фея…
   И что сказать?
   Так и застыли оба, разглядывая друг друга. И вдруг прыснули от смеха, обнялись.
 

Глава 46

 
   Три дня Констант разглядывал заблокированные двери покоев сестры и таранил взглядом Монторриона. Тот был не в лучшем расположении духа, понимая, что сейти ускользает от него. И быть бы беде - сцепились бы как водится, если бы не явился сегюр.
   За три дня что он провел рядом с женой и новорожденными, ему не поступило ни одного доклада от кафиров о состоянии дочери, зато Стейпфил не преминул поведать о странном затворничестве дочери. И аппетите. Каждый день в покои Эйфии доставлялась пища не меньше, чем на экипаж гоффита дальнего следования. Это навевало на мысль, что дочь завела особо прожорливого зверька с весьма странными пристрастиями в пище: фрукты, овощи, фэй без меры и блинчики, лепешки, каши с повышенным белковым содержанием.
   Действительно странный зверь, еще страннее поведение и состояние наследницы, уже ни коим образом не напоминающей поведение умирающей.
   Метаморфозы изрядно удивили и насторожили сегюр, и он явился лично к ней, чтобы узнать, что происходит.
   Смерил холодным взглядом щенков, что отирали двери в покои сейти и видно мечтали померится силами. Парни тут же разошлись в разные стороны и сделали вид, что их нет вовсе.
   Лоан впечатал ладонь в сенсор и услышал ответный зуммер блокировки.
   Как это понимать? - нахмурился.
 
   Глаза Феи широко распахнулись, руки прижали грудь Семена, не давая ему лучше устроить ее на себе.
   - Что? - не понял он.
   - Тс! - приложила палец к губам и обернулась - на сенсорной панели высветилась энергетика ладони отца. Девушка вскрикнула и проигнорировав желание мужчины удержать ее в своих объятьях, скатилась с постели. Заметалась, путаясь в простынях в поисках одежды Семена и своего хитона.
   - Ты чего? - встревожился он, заподозрив обострение болезни.
   - Отец! - выдохнула, указав рукой на дверь. Глаза с вертикальными зрачками испуганные. И смех и грех - испуганный вампир. Хотя какой вампир? Глупышка…
   Семена подкинуло - дошло:
   - Отец?!
   Все, конец идиллии, инопланетного рандеву. Приехали - вокзал.
   Ладно.
   Сел, обернув бедра атласной простынею и приготовился к битве с флэтонским титаном. Пусть попытается сдвинуть.
   - Открывай, пора познакомится…
   - Ты не понимаешь! - рухнула на колени Фея, неожиданно для мужчины. Сунула в руки одежду. - Умоляю, спрячься! Пожалуйста! Пожалуйста! Он убьет тебя! Ты ничего еще не знаешь, не понимаешь! Нам нужно время! Ради меня, ради себя, ради нашего будущего ребенка! - взмолилась.
   - Фея…
   - Умоляю!! - схватила свой нож девушка и, мужчине почудилось, что та готова зарезаться.
   - Только без крайностей! - испугался за нее, перехватил ножны. - Хорошо, я уйду, хорошо!
   Фея осела без сил:
   - Слава Модраш!
   - Я б поспорил…
   По ушам ударил неприятный звук.
   - Отец! Он в нетерпении! - вскочила Фея и почти силой начала тащить Семена в сторону ванной комнаты. - Быстрее!!
   Впихнула, захлопнула дверь и ринулась за хитоном, а потом к входу.
 
   Семен посмотрел на поверхность дверей. Недоумевая над всем происходящим натянул брюки, накинул рубашку и осел у стены. Хмыкнул, умиляясь ситуации и самому себе.
   Анекдот.
   И чувствовал себя соответственно - как любовник, которого застукал вернувшийся из командировки муж. Только вот разница - муж он.
   И что теперь делать? - потер шею в раздумьях. Стоило рваться к невесте, чтобы отирать пол ее ванной комнаты и прятаться от гнева родственника? Ох, затейники.
   Нет, Фею подмышку, как Стенька Разин, и домой. А флэтонцы пусть дуркуют сколько их вампирской душе угодно.
 
   Рейсли надоело ждать. Он молча кивнул Стейпфилу: взламывай код. Но только тот прикоснулся к сенсору - дверь распахнулась:
   - Папа? - изобразила удивление дочь. Ее вид, немного растрепанный и разгоряченный, блестящие глаза, припухшие яркие губы, румянец на щеках, разметавшиеся пышные волосы и кое-как накинутый на плечи хитон вызвал окаменение у всех.
   Девушка радикально изменилась за три дня, и была похожа на утомленную ласками, а не умирающую от болезни.
   Лоан качнулся вперед, впихивая дочь обратно в покои и прикрывая ее от нескромных, недоуменных взглядов Монти и Константа. И хлопнул дверью перед их носом, перекрывая доступ в комнату.
   - Здравствуй.
   - Эээ…
   Фея вымучила повторную улыбку и глубже запахнула хитон.
   - Давно не виделись, - отвела взгляд.
   - Оч-чень, - заверил, сложив руки за спиной. Обвел взглядом спальню, отмечай беспорядок. Привычный для их с Аленой спальни, но никак не дочери, что мало еще не знала мужчину, но и была на краю смерти.
   - Тебе лучше?
   - Ээээ… да. Модраш помог. Хвала ему, - а взгляд вниз, в сторону.
   Лоан помолчал, пытливо изучая покрасневшее от стыда лицо дочери и, выдал:
   - Прекрасно. Значит, вечером объявим о помолвке с Монторрионом.
   Фея испуганно отпрянула, вскинув на отца взгляд. И он сказал ему больше, чем беспорядок и чудесное выздоровление девушки. Взгляд сегюр стал холодным, вертикальные зрачки просканировали помещение и отметили изрядное количество чужой энергии по всему периметру. Чужак обладал недюжим и-ци, заманчивым даже в остаточных проявлениях. И сегюр бы смолчал, удовлетворился выздоровлением дочери, если бы не понимание, что этот наглец смел осквернить сейти.
   Рей открыл дверь и, не глядя поманил агнолика. Тот скользнул в покои и прикрыл вход, готовый выполнить любое приказание господина.
   Эйфия поняла, что отец раскрыл их тайну с Семеном и тому грозит опасность:
   - Папа! Я жена!… - схватилась за первый пришедший на ум довод и смолкла под холодным прищуром отца.
   - Я понял, - сказал Рей спокойно и кивнул Стейпфилу: ищи. - Но сначала мы послушаем мужа.
   Спокойствие и отстраненность сегюр говорила об одном - Лоан в бешенстве и что будет, одному Модраш известно.
   - Отец! Я умоляю, я люблю его!…
   Рей не сдержавшись отвесил девушке пощечину, приводя в себя. Фея сникла, понимая, что это конец - ей не спасти Семена. Да и что она может сделать?
   - Общение с тэн превратило в тэн и тебя. Мне стоит подумать о зяте из их племени. Я озадачивался твоим вкусом: император тебе не по нраву, троуви тоже, - и заметив взгляд агнолика, что встал напротив дверей в ванную комнату, пошел к нему, к ужасу сейти. - Кто же тогда устраивает мою дочь, наследницу трона, будущую соправительницу империи Флэта? Кого она посчитала достойным, равным себе, крестнице Модраш, гордой Лоан? - спрашивал спокойно, даже равнодушно, вгоняя Эю в дрожь своим бархатным, протяжным тоном.
   Рей остановился напротив дверей в ванную и посмотрел на дочь:
   - Так кто же этот неординарный мужчина? Мужественный воин и гордец… что прячется как мония в душевой моей дочери, - распахнул дверь и замер, не веря своим глазам. Напротив него стоял и смотрел прямо в глаза тот самый наглец - землянин, который казалось дивным - давно должен был осыпаться в прах и в памяти и в мыслях.
   Но это недоразумение мало явилось из небытия, оно еще смело проявиться воплоти.
   Семен смотрел на Рейсли, чувствуя себя, паршивей некуда. Зачем он спрятался как трус? Зачем послушал Фею?
   Изначально было ясно, что его явление не порадует отца девушки, но встретится вот так, хуже некуда. И не переиграешь, не объяснишь.
   - Я люблю Фею, я ее муж…
   Рейсли одной рукой схватился за мэ-гоцо, другую протянул к мужчине, желая вытащить паршивую овцу на свет и лишить головы при дочери, но в последний момент услышал ее крик:
   - Возможно, я уже жду от него ребенка!!
   Сегюр замер, белея от ярости и все же не отказал себе в удовольствии вытащить паршивца за ворот из ванной.
   - Руки, - только и успел упредить его мужчина, как оказался в спальне. Реакция Лоан расстроила и встревожила его. Не Констант, явно и не те из экипажа - с этим ему не справится.
   Мужчины тяжело уставились друг на друга.
   - Надо поговорить, - заметил Горец, понимая, что сейчас его тупо измолотят прямо при девушке и никакие аргументы и воззвания к разуму не помогут. - Дочь пожалей, - добавил тихо, чтобы Фея не слышала. Но та услышала, качнулась к Семену, желая встать рядом - если наказывать, то обоих!
   - Он спас меня, отец!
   Стейпфил придержал ее и вопросительно глянул на сегюр: увести?
   Нет, пусть смотрит, - ответил тот взглядом: это и будет ее наказанием и назиданием. Сюда бы еще Алену, которая забила голову наследнице всяким мусором.
   Семен интуитивно понял, что ждет его и ее, поморщился:
   - Глупо. Ну, убьешь, дальше что?
   Его вопрос решил его участь. Рей понял, что не удовлетворится смертью тэн, да и ему то наградой станет.
   Фея метнулась к стене, открыла вход, желая позвать на помощь Константа - может быть он вразумит отца? Парень как ждал - шагнул в комнату и замер, встретившись взглядом с отцом:
   - Ты его привел? - спросил Рэй. Этот вопрос был для него решен - кто же еще? Но каков же глупец!
   - А что?…
   - Он ничего не знал, - заверил Семен, понимая что родитель гневается и на сына. Круто у них, не семейка - серпентарий. - Давай, зови весь состав родни и слуг, разбираться будем. Только дальше что?