Витич Райдо. Игры олигархов

   Дни проходили за днями в веселье, полете вниз, по сверкающему снегу, в беззаботной болтовне в баре за десертом и легким вином, за ужином, играх в снежки, догонялках. Как-то незаметно вместе со страхом перед лыжней у Ярославы исчез и страх перед Алексом, неприязнь испарилась будто ее не было. Они шалили как дети, вместе и она больше не ощущала разницы в возрасте, положении, а главное не чувствовала себя рабыней, а его не могла назвать плохо. Они сблизились, отодвинули все неприятное и царапающее душу. Что было - было там, далеко-далеко, а здесь все по-новому, все другое и они другие. И не одни. Круг их общих знакомых быстро вырос - люди здесь оказались удивительно общительными и веселыми, и Ярослава, истосковавшаяся по нормальному общению, была счастлива обрести новых друзей, Алекс же тому не противился, не сердился на посиделки в баре до полночи, зажигал вместе с ними, смеялся, танцевал.
   Сказка, - только так могла назвать Ярослава отдых на курорте. И говорила, раз в неделю отзваниваясь Свете. Все складывалось как нельзя лучше - у подруг все было хорошо, между ней и Алексом тоже воцарилась идиллия.
   Новый год они встретили большой компанией, шумной и беззаботной.
   Фейерверки, бенгальские огни, и спуск вниз, в темноте, чтобы долго целоваться у подножья и подняться на фуникулере смеясь, держась за руки, и покачивая лыжами над трассой. Смотреть на залитый праздничными огнями курортный городок:
   - Спасибо, - сжала руку Алексу Ярослава.
   - Не за что, - улыбнулся он, поцеловав ее руку. Он был счастлив, как и она. Странно, но это ее "спасибо" было ему дороже, чем выгодная сделка. Он откровенно млел от радости, упиваясь радостью девушки.
 
   Поздравить подруг тридцать первого Ярослава не успела, поэтому позвонила первого, пока Алекс заказывал завтрак. Ее звенящее от счастья:
   - С Новым годом! Удачи, счастья, всего, всего!!…
   Утонуло в тишине. Света молчала, чем насторожила девушку.
   - Эй?… Свет?
   - Маринка пропала. Вчера.
   - Как?… - каркнула Ярослава потеряв разом веселье и беззаботность. Новость придавила ее, возвращая прежние переживания и, отдалась волнением, головокружением и дурнотой. - Уехала? Может, уехала на Новый год?…
   - Мы вместе встречать договорились, - глухо поведала Света. - Тридцатого ушла платье себе искать, больше не вернулась.
   - Но… может передумала?… Ты говорила, она с кем-то познакомилась. Может, с ним решила праздновать?
   - Он ей предлагал на даче у друзей, но ты же знаешь мнительность
   Марины. Отказала, с нами решила. Я не знаю, Слав, честно не знаю, что происходит. Какой-то непроходящий кошмар!… Какой Новый год к чертям? Настроение в ауте, даже думать о чем-то боюсь.
   - А Люба?
   - В истерике. Собралась документы забирать из института и уезжать подальше. Ты позвони потом, а? Я не могу сейчас…слов нет.
   В трубке заныли гудки.
   Ярослава в прострации сидела, слушала их и смотрела перед собой, вспоминая прошедший месяц, Алекса. Замечательно, волшебно, только
   … не успокаивал ли ее Леший, не отвлекал ли? Был мил и галантен, светел, как солнышко, а сам…
   Девушка грохнула трубку и рванула в столовую.
   Алекс как всегда изучал прессу и потягивал кофе. Ярослава без слов вырвала газету, откинула ее прочь, не глядя и нависла над растерявшимся от ее выпада мужчиной:
   - Что это значит?
   Леший скривился в попытке понять, что милую укусило:
   - Не понял.
   - Марина пропала!
   - Какая Марина?
   - Моя подруга! Это ты, ты! Говоришь, не при делах, а сам!…
   Ненавижу!! - взмахом руки скинула сервированный завтрак со стола.
   - Сейчас же верни ее!!
   В комнату заглянул обеспокоенный криками Штольц. Алекс поднялся, жестом указав ему - скройся, и в упор уставился на девушку:
   - Прекрати истерить. Я понятия не имею, где твоя подруга. Мне вообще ровно на твоих подруг. Ты не думала об этом?
   - Тебе вообще на всех ровно!! Где она?!! - замахнулась на мужчину девушка, вне себя от ярости. Ее несло и она не могла остановиться, ярость слепила, уничтожала здравомыслие.
   Алекс перехватил ее руку, зажал девушку:
   - Перестань кричать! Что за вздор пришел тебе в голову? Причем тут я и какая-то Марина?
   - Марина моя подруга! Ты обещал, что моих подруг не тронут!!
   Лжец!! Ты и твои дружки!!… Опять за свое?!!
   - Тихо! - встряхнул ее, надеясь привести в себя. - Я понятия не имею…
   - Ложь!! Ты нарушил договор!! Я иду в полицию, я… не знаю, что сделаю! Сейчас же верни ее!!!
   - Ты неадекватна.
   Она и чувствовала себя соответственно, тут не поспоришь. Перед глазами все плыло, ярость и страх за подругу душили, растерянность, ненависть, отчаянье затопили ее разум. Шок что она испытала, подкосил ее, вымел все приятные воспоминания и ощущения, что казалось прочно обосновались в ней за месяц. Самое худшее вернулось вновь.
   Ярослава почувствовала тошноту, попыталась оттолкнуть Алекса, убежать то ли от него, то ли от себя, то ли от жутких мыслей, то ли от прошлого, что нагрянуло внезапно, нарушив идиллию. И не устояла на ногах, поплыла, упала.
 
   Мужчина в вязанном свитере наложил ей пластырь на локтевой сгиб и начал что-то объяснять Алексу. Тот кивал, что-то спрашивал, озабоченно хмурясь. Ярослава была несильна в языках, да и плевать ей было кто, что говорит. Она смотрела в потолок и чувствовала опустошение. Она поверила, поверила как дура и кому?!
   Она почти влюбилась… в кого?!
   Она смирилась с мыслью, что родит ребенка… кому, от кого?!
   Никогда, ни за что!
   Она столько сделала, она так старалась, столько вытерпела… ради чего?!
   Все впустую? Обман, ложь. А ведь знала, нельзя верить! Не изменить его, ничего не изменится, ничего она не может.
   Получилось - предала, а не помогла подругам? Получилось, еще больше запутала ситуацию, получив беременность.
   - Мне нужно в клинику, - прошептала.
   - Куда? - не понял Алекс, обеспокоено уставился на нее.
   - В клинику, на аборт! - выплюнула, с ненавистью глядя на него.
   - Я не собираюсь рожать. От тебя - ни за что! Только не от тебя, только не тебе!
   Мужчина окаменел. В душе еще клокотало от заявления девушки.
   "Только не от тебя!" - как нож вошло в сердце, смутило рассудок, опять и снова высвободив глубинные страхи и комплексы.
   С минуту рассматривал ее, смиряя гнев и, что-то сказал мужчине в свитере. Тот покивал и ретировался, Алекс же сел в кресло напротив
   Ярославы и тихо сказал:
   - Мне неприятно.
   - А уж мне как!
   - За что такая немилость "не хочу от тебя рожать"? - усмехнулся криво. Взгляд был холоден и непримирим. Ярослава поняла, что задела его.
   - Я не готова к материнству! Не хочу воспитывать таких же уродов как ты!
   Леший откинулся на спинку, стиснул зубы.
   - Урод? - спросил тихо.
   - Хуже! Лжец! И договор твой туфта!
   - Как твое первое заявление сопрягается со вторым? И причем тут твое материнство?
   - Потому что от таких как ты не рождаются дети!
   Алекс растерялся: что к чему, почему? О чем она? Что вообще ей надо? Все было прекрасно, настроение безоблачное, в душе покой, но нет, нужно все испортить, влезть "сверлом" своих инсинуаций, капризов и превратить день в ночь. И из-за чего собственно?
   - Будешь рожать, - отрезал.
   - Не буду! - поддалась вперед, зло сверкнув глазами.
   - Не с той ноги встала?
   - Верни Марину урод!!
   У Алекса скулы от ярости побелели, но сам не шевельнулся. Минут пять молчал, смиряя ярость, уверяя себя, что девушка не понимает что говорит. Это все перестройка ее психики творит, не она… Только кого он уверяет?
   - Если ты не вернешь!…
   - Помолчи и послушай меня, - отрезал жестко и холодно. Девушка невольно прикусила язык. Леший кивнул. - Именно. Ты ведешь себя не разумно. Импульсивность нормальное состояние для женщины, но ты превзошла всех своих "сестер". Я понятия не имею о Марине, как и о том, что с ней произошло. Я не имею ни малейшего отношения к произошедшему с ней, как не имею отношение к похолоданию на Крите, проливным дождям в Уэссексе, пожарам в Алабаме и самоубийству морских котиков у берегов Ирландии. Да и плевать мне на это все, а вот на моего ребенка - нет. Еще одна вспышка немотивированной агрессии с твоей стороны и я положу тебя в клинику, под присмотр специалистов.
   - Важен только ребенок, да? - Ярослава рванула ворот кофточки - душно вдруг стало. - Так осемени какую-нибудь другую дуру! А я не собираюсь рожать от тебя! Не собираюсь плодить таких же как ты инопланетян без души и сердца!!
   Лицо Алекса превратилось в холодную маску самурая, взгляд стал страшным, злым и решительным. Мужчина взял телефон и, глядя в упор на девушку, бросил в трубку:
   - Штольц? Готовь машину и позвони Шпейнгеру, пусть ждет.
   - Никуда я не поеду, пока ты не вернешь Марину!! - закричала, садясь на постели и… тут же рухнула обратно. В ушах зазвенело, голову обнесло.
   Алекс не на шутку испугался, увидев как резко, за долю секунды раскрасневшееся от гнева лицо превратилось в белую восковидную маску, потух взгляд. Он подсел к ней и, сжав руки, заставил посмотреть на себя:
   - Успокойся. Поверь, я не знаю, что там произошло, но если это так важно для тебя - узнаю. Ты не думала, что волнуешься зря? К чему ты доводишь себя, рискуешь здоровьем ребенка?
   - Ты… ты…
   Говорить она не могла. Слова вязли, язык заплетался, Алекс казался витражом, сложенным из разноцветных стеклышек, они то распадались, то соединялись, превращая его в картину импрессиониста.
   - Видеть тебя не могу, - только и выдохнула.

Глава 22

   Алекс смотрел в окно, покачиваясь с носка на пятку и, улыбался довольно, слушая пространные речи доктора. Все что он говорил, его не касалось, потому что самое важное он уже услышал: "фрау Суздалева ждет ребенка".
   Это было приятно, это вызывало гордость, чувства превосходства и некой особенности себя любимого.
   Он пытался понять - нравится ему то, что он станет отцом или нет.
   Предположения канули, теперь он был поставлен перед фактом и ему предстояло решить - быть этому ребенку или не быть. Потешить себя мыслями об отцовстве одно, стать отцом на самом деле - другое. О браке речи не шло и идти не могло, значит, ребенок будет внебрачным.
   Как это скажется на репутации Лешего? С другой стороны ему уже сорок, пора подумать о наследнике, но опять же, наследник ему нужен законный. И опять же, здоровый. А что лучше получить ребенка от
   Ярославы? Молода, красива, "голубой кровью" отягощена и не глупа. По словам Шпейнгера наследственными заболеваниями не страдает - результаты анализов почти идеальны.
   Опять же, ребенок родится до окончания срока действия договора и достается Лешему без осложнений. Ведь его мать принадлежит ему до октября, значит и ребенок, который родится предположительно в конце июня - начале июля - полностью его собственность.
   Или все-таки рано ему заводить ребенка?
   - /Я могу забрать Ярославу?/ - спросил у врача.
   - /Да, все необходимые анализы и исследования мы провели,/ - закивал Шпейнгер. - /При вашем желании, я могу наблюдать течение беременности в нашей клинике./
   - /Я подумаю,/ - широко улыбнулся ему Алекс, выказывая готовность спонсировать карман мужчины. Но не сейчас - для начала пошевелись и заинтересуй, - добавил взглядом и вышел.
 
   Только на третьи сутки буря в душе улеглась.
   Ярослава лежала, скрючившись и, настороженно поглядывала на
   Лешего, который бродил по палате со странным выражением лица - блаженства и размышления. Он словно пытался понять: нравится ему, что он доволен или не нравится, и какая кому с того выгода?
   - Мне нужно позвонить, - попросила тихо.
   - Подруге? - остановился тот, предугадав желание.
   - Да.
   - Твоя Марина не нашлась, я звонил, - солгал. Не к чему сейчас
   Ярославе голову ерундой всякой себе забивать. Пусть хоть все подруги сгинут - это не должно отразиться ни на ее здоровье, ни на здоровье маленького.
   - Тебе нельзя волноваться. Смотри, до чего ты себя довела? Из-за чего? Глупая девочка, - погладил ее по голове, как ребенка. В голосе не было укора, угрозы, холода - забота и нежность. Ярославе стало стыдно, что она подумала о нем плохо, накричала, устроила Бог знает что.
   - Ты, правда, не знаешь, где Марина?
   - Зачем мне лгать? - пожал плечами, как отмахнулся.
   Да знает он, где Марина. Не нужно быть ясновидцем, что бы понять в какой гостиной ее искать и в каком виде можно найти. Только плевать ему на это тысячу раз! У него, возможно, будет ребенок - какая к чертям Марина? Он ничего не мог изменить, и не считал нужным, тем более не собирался вмешиваться.
   - Этот мир придуман и устроен для мужчин. В нем действуют четкие, прагматичные законы сильных, девочка. Слабым здесь не место.
   Их роль - роль игрушек, "пищи" - ничего более. Тебе может это нравиться, может, не нравиться, но твои эмоции никак не влияют на общий расклад. Зато серьезно вредят тебе. И ребенку. /Моему/ ребенку. Пойми это, наконец, и научись думать о близких, а не далеких.
   Он говорил тихо, но жестко.
   Ярослава села: вот как? Ему важен только его ребенок? Но он тоже будет частью этого мира, частью системы!
   - Марина…
   - О, черт бы их всех побрал!! - не сдержался мужчина, взвился и отошел, чтобы не схватить девушку за плечи, не встряхнуть со всей силы. А может и стоило? Может так в разум войдет? Их отношения наладились, у них все хорошо, будет ребенок, и вот вам, здравствуйте
   - "подруги"! Детский сад какой-то!
   - Хватит! - рявкнул и притих, взял себя в руки. Сел в кресло напротив постели спокойно сказал. - Я больше ничего не желаю слышать о твоих подругах. Есть ты, я и наш ребенок, больше никого не существует. Чем быстрее ты это поймешь, тем спокойнее пройдет твоя беременность. Тебе нужно думать о здоровье нашего ребенка.
   Ярослава сжала кулачки, понимая, что вразумлять и втолковывать что-то Алексу бесполезно, а идти поперек вовсе чревато. Но его слова не только убивали в ней чувства к нему, но внятно объясняли, кто она и какие у нее права. А заодно сообщили, что грош цена всем завереньям Лешинского. Но раз так, он не выполнил свою часть контракта и тот больше не действителен!
   Но говорить это не стоило точно. Девушка уже научилась держать свои мысли при себе, просчитывая последствие их озвучивания. И понимала - заяви она Алексу, что договор расторгнут, да еще сейчас, когда он светится от мысли, что станет отцом, ее не просто не выпустят, ее по ногам руках свяжут и жить в этой клинике до родов оставят. А рожать она не собиралась - только не от этого монстра.
   Она признала полный провал своей миссии по спасению человека в
   Лешем, признавала, что видно эта затея была заведомо глупа, потому что не принесла результатов и сейчас было абсолютно ясно - не принесет. Конечно, можно было бы еще попытаться и побороться за
   Алекса, но у Ярославы не было времени, у нее отняли и это. Теперь ей нужно было быстро оказаться дома, позвонить Свете и рассказать ей все, спасти хоть ее и уходить самой, уходить быстро, но понятно, тихо и незаметно, а это может получиться нескоро. А времени максимум три месяца, пока Суздалева еще успевает на аборт.
   - Давай уедем отсюда? Домой.
   - Домой? Тебе плохо здесь, что-то не нравится?
   - Нет, просто хочу домой.
   - Обратно на курорт?
   - Тошнит от него, - призналась. Мысль что она месяц покоряла вершины, жила, как бабочка порхала, почти влюбилась в Лешего, поверила ему, а в итоге случилось несчастье с Мариной, вернула ее в те осенние дни, когда она узнала о Ларисе, поняла с ужасом, что пока веселилась с Гришей, ее подругу…
   Девушка зажмурилась:
   - Поехали домой, пожалуйста, поехали домой, - зашептала горячо.
   Алекс не стал сопротивляться, не способен был:
   - Хорошо, - улыбнулся.
   - Сегодня уедем?
   - Да, - еще шире улыбнулся мужчина. Отсутствие нелепых претензий из-за каких-то марин примиряло его с любыми капризами девушки.
   - Где моя одежда? - соскочила тут же с постели.
   - В шкафу, - кивнул в угол комнаты.
 
   Вечером они вылетели домой.
   Первое что сделала Ярослава, ступив на порог своего "каземата" - ушла в ванную. Ей очень хотелось побыть один на один со своими мыслями, а они были откровенно паршивыми.
   Девушка включила воду и встала под душ. Ей хотелось плакать и она не сдерживалась.
   Она часто представляла себе, что выйдет замуж, как все нормальные девушки, потом забеременеет, муж будет очень рад ребенку, потом родится мальчик, затем девочка. Они будут жить дружной семьей, любить друг друга…
   Жизнь настолько цинично разбила ее планы, что смириться с этим
   Ярослава не могла. И ненавидела Алекса, виня в том, прежде всего его. Он знал, что она может забеременеть, но все-таки не предохранялся! Выходит, он специально это делал, выходит, он просто искал и содержанку и подходящую курицу, чтобы получить и утеху в постели и ребенка!
   И надо же было на эту роль попасться Ярославе!
   Он, по сути, сломал ей жизнь. Сломал легко и по одной простой и все же нескладывающейся в голове причине - ему было скучно! Ему понравилось экспериментировать с Ярославой!
   Как она попала ему на глаза? Какой нечистый вынес ее на него?!
   Почему она не попала под машину?!
   Все планы, надежды, мечты, размеренная понятная жизнь и какие-то маячки цели в будущем - все было сметено легко и виртуозно по прихоти избалованного дегенерата! Теперь вместо диплома ее ждет свидетельство о рождении ребенка, вместо замужества - содержание и роль обычной шлюхи, и будущее матери - одиночки.
   Нет, ни за что она не родит от него!
   Прочь даже мысли о ребенке - она не желает его, она знать ничего об этом не хочет.
   Она вышла из ванной, уверенная, что Алекса в ее спальне не будет, но он уже ждал - лежал на постели и улыбался. Эти улыбки раздражали ее сильней всего. Он был доволен! Он почти благоухал, не скрывая своей радости! А сколько гордости было в его взгляде!
   Зазвонил телефон и Леший сел, взял трубку, а Ярослава юркнула под одеяло, прислушиваясь к разговору. Речь шла явно с Барбарой и явно на польском. Беседа была непринужденной и веселой. Девушка внимательно посмотрела на мужчину, когда он убрал трубку на тумбочку и лег, подтянул Ярославу к себе:
   - Невеста?
   - Барбара, - навис над ней, полез к груди, накрыв ее ладонью.
   - Она увеличится? - спросил с улыбкой.
   Девушка дернулась:
   - Ты только что с невестой разговаривал!
   - И что? - рассмеялся. У Лешего было прекрасное настроение и ничто не могло его испортить. Он представил, как вытянется лицо его матери, когда она узнает о ребенке, представил, как округлит глаза шокированная Барбара и вздохнет, принимая как данность его ребенка.
   Сына. Да, скорее всего сына. В династии Лешинских девочки редкость.
   Нет, он решительно рад такому случаю и ребенок родится. Он хочет его.
   - Ты с невестой говорил, а у тебя в постели другая женщина, - в упор смотрела на него Ярослава, чувствуя как ширится раздражение, но не только от легкомыслия и довольства Алекса, его аморальных поступков и своего жуткого положения, но и от жара, что шло от его ладони, возбуждающего вопреки желанию девушки стать холодной, как лед.
   - Барбара нам не помешает, - заверил мужчина со смешком и накрыл губы девушки поцелуем. И черт его дери, был нежен настолько, что Ярослава невольно закричала, как только он вошел в нее. Тело вновь предало ее, отозвавшись на ласки Лешего.
   Утро же началось с кошмара - Ярослава спросонья ринулась в ванную, освобождать желудок. Это не предвещало ничего хорошего, и если дело пойдет так дальше, то ближайшие девять месяцев она проведет у раковины, что ее не устраивало.
   За завтраком она была хмурая, и настораживала Алекса своим серо-зеленым цветом лица.
   Сидела истуканом и пялилась на омлет с ветчиной, бутерброды с икрой, жюльен, нарезку, фрукты и глубоко дышала, сдерживая позывы к рвоте. Есть хотелось до безумия, но то что стояло на столе отбивало аппетит.
   Алекс намазал тост джемом, искоса поглядывая на девушку, подозревая, что та не собирается завтракать.
   - Ребенку нужно питаться, - напомнил.
   Ярослава зажала рот и ринулась прочь из столовой. Леший так и остался сидеть с тостом в руке, занесенным на пол пути ко рту, соображая, что к чему. Положил хлеб и пошел за девушкой. Та белая как фаянс раковины полоскалась под струей воды. Заметила его и уставилась в зеркало:
   - Что?! Нравится?! Ты этого хотел?!
   - У тебя токсикоз.
   - Спасибо, что сказал! - чуть не заплакала от его спокойствия.
   - Успокойся, - улыбнулся примиряющее.
   Глаза блестели от удовольствия: он упивался натуральностью эмоций и состояния девушки, осознавал, что целых девять месяцев будет наблюдать перемены в ней. Что мало он зародил жизнь в ее теле, он будет свидетелем ее роста и рождения. Он будет в эпицентре уникальных событий в одном человеке, который уже носит другого человека, но видно еще бунтует и противится. И он, Леший, будет держать руку на пульсе, не только видеть результаты своих усилий, но и руководить процессом.
   Алекс по-настоящему чувствовал себя Богом.
   Обнял Ярославу и ласково поцеловал в висок:
   - Кушать все равно надо, - заявил, глядя на нее в зеркало. - Может быть ты хочешь, что -нибудь особенное?
   - Яд!
   - Исключено.
   - Тогда гинеколог!
   Леший засмеялся, повернув ее к себе, обнял за голову: какая дурочка! Все мысли на лице и в глазах!
   - Исключено. Ты не планировала ребенка? Я тоже, но он будет, он уже есть. В тебе.
   - Зачем тебе ребенок? Ты подумай что будет, когда узнает невеста!
   - Она примет его. Барбара воспитанная женщина и понятливая.
   Из-за такой мелочи как внебрачный ребенок она не станет рвать выгодные отношения. Ты опять плаваешь в иллюзиях, дорогая моя, - обнял и повел за стол. - Заказать тебе что-нибудь особенное? Что ты действительно хочешь?
   - Соленое. Много, - буркнула, соображая, какие еще доводы привести к аборту.
   Алекс усадил ее за стол, кивнув охраннику у дверей, чтобы велел подать, что просила девушка и сел напротив, развернул газету и углубился в чтение. "Нью-Йорк таймс" - прочла Слава и, внутри опять все закипело на мужчину. Прессу он изучает! Ничего у него не изменилось!
   Договор нарушил, на всех ему почихать, ее детенышем наградил - и читает!
   И не стала сдерживать себя - вырвала газету и откинула.
   Хочешь ребенка? Получи!
   Алекс глянул на нее чуть исподлобья, но хоть бы одна мышца на лице дрогнула, хоть бы тень недовольства в глазах появилась - легкое удивление и вопрос:
   - Раздражает Нью-Йорк таймс?
   - Токсикоз! Хочу кашу с кетчупом!
   Алекс чуть прищурил глаз и улыбнулся, намекая, что можно не стараться, тактика неверна в корне:
   - Я уже слышал этот анекдот. Избито.
   И получил другую газету от прислуги, а Ярослава солености во всем многообразии - от рыбной нарезки до патиссонов.
   - Кушай и поедем, - развернул прессу Алекс.
   Ничего его не брало. Как только он принял решение, что ребенку быть, приготовился к трудному, но интересному в своей новизне периоду жизни, сбить его с толку было трудно, а уж тем более разозлить.
   Теперь ему принадлежала не одна Ярослава, теперь она была уже часть его, ведь в ней росла посаженная им жизнь. Осознание этого факта было упоительно, наблюдение за девушкой - занимательно. Он открывал новые "страницы" в себе и в ней и точно знал, они не последние. Поэтому чтобы она не творила, как бы не пыталась взбунтоваться или рассердить его, он принимал все как должное, испытывая истинное наслаждение фаната -естествоиспытателя.
   Он был уравновешен и смотрел, смотрел на Ярославу, выводя ее из себя этим испытывающим, немного насмешливым взглядом.
   - Ты за мной, как микробиолог за бактерией наблюдаешь. Очень интересно, да? - спросила уже в машине, желая поддеть, но Леший лишь улыбнулся и обнял ее за плечо, прижимая к себе:
   - Представь, да.
   - Я первая дура, что умудрилась забеременеть от тебя?
   Алекс смолчал, хотя тон и слова девушки ему очень не понравились.
   Что-то гадкое, желчное и неприятное было в них.
   Отвернулся к окну, давая понять, что тема закрыта. Ярослава отвернулась в ответ, помолчала и твердо выдала:
   - Я не буду рожать от тебя.
   "Будешь, куда денешься?" Но смысл упираться, тратить время, нервы и силы, вдалбливая ей очевидное?
   У него были в жизни ситуации по молодости, когда некоторые из дам тупо использовали избитые шаблоны приручения и кольцевания, заявляя, что ждут от него ребенка. Первый раз это случилось, когда ему было восемнадцать лет, но и тогда он не был настолько глуп, чтобы попасться на старую как мир уловку. Он просто отвел девушку к специалисту и тот развеял все сомнения, лишив самой сути проблемы. С красоткой они после не встречались, но урок был получен и Леший, если и случалось его любовницам поставить ему этот "типовой капкан", решал проблему радикально. И точно знал - у него нет детей, и не хотел их. Не задумывался, не желал себя обременять. И Барбара ему понравилась именно трезвым подходом к данному вопросу и полному единомыслию с женихом - иметь детей слишком хлопотно, а к чему лишние проблемы?
   Но вот уже лет пять, как на этот вопрос мнение Лешего начало меняться, а у Барбары осталось прежним. Она не желала портить фигуру и загружать себя проблемами вынашивания, воспитания. Для нее ребенок, как и для многих из ее и его круга требовал проявления определенного героизма, потому что вынуждал принести в жертву ему слишком многое.
   Беременность серьезно отражалась на внешности и здоровье, а это сказывалось на работоспособности и лишало многих привычных прелестей, как общения, так и личного распорядка дня, нарушало планы, режим, расписание, дарило комплексы и лишние заботы. Поэтому дамы не спешили расставаться со своими подтянутыми фигурками, элитными бойфрендами, кругом общения, ради пищащего комочка, который был нужен лишь мужчине, как повышение его статуса и знака благонадежности. Мода на беременность накатывала и отцветала быстрее, чем сакура, поэтому попасть в "волну" было сложно, а быть с животом не на пике, шокируя своей плебейской внешностью, женская часть светского бомонда желания не испытывала.