Страница:
Аргус примостился рядом со мной, огляделся по сторонам и вздохнул:
— Впервые я увидел это место много сотен лет назад… Однако лучше обо всем по порядку.
Я не помню, как попал в Замок над Бездной. Но точно знаю, что не родился там. Первое мое воспоминание — Ширкут и железная клетка, которую он раскалял над огнём. Я сидел в клетке, так что, сама понимаешь, мне было немного неуютно. Нет, очень неуютно. Меня до сих пор сжигает ненависть. От мысли, что отомстить ему мне так и не удалось, она становится еще сильнее. Ширкут часто пытал меня, желая узнать, когда в Замок вернется кто-то, кого он очень боялся. Я же искренне не понимал, о ком идет речь. И мечтал только об одном: чтобы меня оставили в покое.
Моя мечта сбылась: Ширкут закрыл меня в одной из комнат Замка и забыл обо мне, надеясь, что я умру от голода и жажды. Его надежда не оправдалась. Когда терпеть мучения стало невозможно, я впал в спячку. Не знаю, сколько столетий она продолжалась.
Однажды я почувствовал в клюве горьковатый вкус какого-то питья. Открыл глаза и увидел девушку. Она поила меня жуткой лечебной дрянью, но после вынужденного векового поста эта дрянь показалась мне самым вкусным напитком из возможных. Незнакомка перенесла меня в свою комнату и выхаживала, пряча от хозяина Замка. Когда я вновь обрел способность говорить, мы познакомились. Выяснилось, что девушка — эльфийская принцесса, зовут ее Тамирайна, и она тоже жертва Ширкута. Этот негодяй забрал ее со свадьбы, прямо из рук жениха и привел в Замок. Она сделалась его женой. Знаешь, Ширкут не стал бы призером конкурса красоты. Да и характерец у него тот еще. В вашем фольклоре старина Шир фигурирует под именем Кощея Бессмертного, так что его супруге приходилось несладко.
Какое-то время девушка еще надеялась, что ее вызволит жених. Он все-таки суперблагородных кровей эльф, у них с детства была любовь-морковь. А тут такой поворот событий. Женишок должен был пойти вызволять невесту. Но вскоре Тамирайна узнала о судьбе своего нареченного и попыталась покончить с собой…
— Ее жених погиб в неравной схватке с богом? — предположила я.
— Если бы, — хмыкнул Аргус. — Суперблагородный эльф выгодно женился на другой принцессе и думать забыл о своей первой невесте. Тамирайна решила наложить на себя руки, но Ширкут успел ее спасти. И, чтобы не потерять красивую игрушку, искупал девушку в первородном Огне. После этого Тамирайна стала бессмертной и не смогла бы уже при всем желании свести счеты с жизнью.
У божественной пары все было хорошо. Но недолго. Ширкут завел себе других жен, забытая богиня Тамирайна тяготилась своим бессмертием. Как-то она со скуки шлялась по закоулкам Замка и в тайной комнате нашла полумертвую птицу — меня.
До встречи со мной богиня даже не подозревала, какими способностями наделил ее первородный Огонь. Она могла по своей воле творить и изменять миры, но не знала об этом. Я ей объяснил, что к чему, и мы решили бежать из Замка. Не буду утомлять тебя магическими подробностями. Скажу одно: пробить защиту Ширкута оказалось непросто даже при способностях Тамирайны и моих знаниях. И тем не менее нам это удалось.
Мы вышли из Замка на эту самую поляну. Тамирайна наложила печать на переход между мирами. Затем несколько сотен лет мы скитались по миру, спасаясь от обитателей других миров, жаждавших сломать печать и вернуться домой. Похоже, я и Тамир стали первыми охотниками на нечисть. Хотя тут и не поймешь: мы на них охотились или они на нас. Ох, веселые были времена! Лучшие в моей жизни.
Потом мы проникли во вторую половину Замка над Бездной, Тамирайна стала богиней Тамир. Я научил ее парочке божественных трюков, а она отправила меня в почетную ссылку — защищать Землю от проникновения посланцев из Бездны. Видимо, богине не нужно было существо, знавшее ее еще совсем молоденькой и беспомощной девочкой. Когда мы познакомились, ей исполнилось лет двести, не больше…
— Ничего себе девочка! — возмутилась я. — Двести лет! Да столько вообще не живут!
— Двести лет — не срок. Это ты столько не проживешь. Для нас это даже не молодость, а подростковый период.
— А где сейчас Тамирайна? — как можно более безразлично спросила я.
Аргус склонил голову и ехидно глянул на меня.
— Тебе-то это зачем надо? Тоже решила на богиню поохотиться? Так не советую: она тебя с костями проглотит и не поморщится.
И этот туда же! Как будто он Макара наслушался. Я почувствовала, что от этого всеобщего пацифизма голова начинает раскалываться, и конкретно объяснила:
— Слушай, мне эти супружеские разборки Ширкута и Тамирайны — до фонаря. Если честно, я этой богинечке даже сочувствую: не задалась у девки судьба. Жених — скотина эльфийская, муж — псих с манией величия, богом себя считает. Тут поневоле решишь, что все мужики — Козлы. Да и то, что она половину Вселенной присвоила, тоже справедливо. Ведь должна же была девушка получить компенсацию за угробленные годы жизни. У нас при разводе жена получает половину имущества. Тамирайна сама ползамка оттяпала, опередила, так сказать, свое время во взгляде на семейное право. Мне ее убивать незачем. Хуже того, я ей этого демона с рук на руки сдам, чтобы он воду не мутил. Если она мою лучшую подругу оживит. И меня за труды наградит — мешком золота. Или его стоимостью в долларах. Так что ты уж помоги мне найти эту богиню, а дальше мы с ней сами договоримся. — Ладно, — смилостивился Аргус, — помогу. Я и сам хотел с Тамирайной повидаться. Проблемку одну надо решить. Хорошо, подскажу тебе, как добраться до богини. Только при одном условии: расскажи, как твоей прабабке и тебе удалось печать Тамирайны вскрыть? Уж выдай ваш семейный секрет.
— А никакого секрета в этом нет, — махнула рукой я. — Просто нам обеим посчастливилось найти волшебную травку. Прабабка моя разрыв-траву отыскала. Мне удалось цветок папоротника раздобыть — он, как известно, любые замки открывает. И с печатью Тамирайны справился.
Аргус посмотрел на меня так, словно не верил своим ушам.
— Так значит, цветущий папоротник еще остался? Хотя и не папоротник это вовсе. Семена этого растения мы с Тамирайной из Замка над Бездной прихватили. Да вот здесь она немного и просыпала, когда мы от местной нечисти бегством спасались. Вообще-то травка эта полезная. Если ее высушить и покурить — такие способности открываются… Танк можно на ходу остановить, горы перевернуть, будущее как свои три когтя видеть. Я однажды сушеного папоротника своему приятелю Нострадамусу одолжил, так он покурил да как начал пророчить… Ну сама, наверно, знаешь. А вот чтобы с помощью этой травы замки открывались, впервые слышу. Странно это.
Пернатый подобрался ко мне поближе, потерся о мою руку и заискивающим тоном попросил:
— Пошли до того папоротника прогуляемся, а? Травки соберем…
Я попыталась ему объяснить, что дело было давно, ночью, и пути туда уже не найти. Но птица устроила сидячую забастовку на Камне и сообщила, что с места не двинется, пока растение не получит. Засунуть бунтовщика под мышку и отнести в дом лешего не удалось: Аргус больно бил клювом, царапался и шипел. После трех безуспешных попыток пробить оборону пернатого я сдалась и повела его к могиле Полуночного Жениха.
Честно говоря, подходить к обиталищу этой твари было страшновато. Успокаивали меня только два обстоятельства. Во-первых, если уж Полкану велено выжечь дотла, так он, наверно, дотла и выжжет. Соответственно от Жениха остался лишь прах и пепел. Во-вторых, даже если что-то уцелело после атаки огнедышащего дракона, днем оно побоится вылезти.
На месте могилы Жениха осталась только огромная воронка. Вернее, котлован. Полкан даже перестарался и выжег не только обиталище ночных тварей, но и землю вокруг. Трава по краям образовавшейся ямы пожелтела и засохла от высокой температуры. Я хоть с трудом, но определила, где стояла, когда чудовище в обличье Романа тянуло ко мне руки. Весь пригорок был покрыт слоем сухой травы.
Я сообщила Аргусу, что папоротник в этом стоге сена он может искать самостоятельно, и, демонстративно повернувшись к птице спиной, уселась на краю ямы. Но исподтишка все же следила за пернатым. Он с головой зарылся в ворох травы и взялся за работу. То и дело из-под засохших стеблей доносились приглушенные ругательства на разных языках. Энтузиазма, правда, птице хватило ненадолго. Минут через двадцать ругательства плавно перетекли в сетования по поводу нравов нового поколения, которое стариков не уважает и заставляет работать.
Я загорала, подставив лицо солнцу и стараясь игнорировать критические высказывания ощипанного павлина. Ему эта трава нужна, пусть и роется. Хорошо-то как! Тепло, светло и мухи не кусают! И никаких проблем, никаких мыслей, никаких забот.
Вдруг в глаза мне ударила вспышка света. Солнечный луч отразился от какого-то предмета на противоположном краю ямы. Я отклонила голову, но назойливый «зайчик», казалось, преследовал меня. Пришлось встать и пойти к другому краю воронки, чтобы убрать оттуда блестящую штуковину. Кусок стекла никак не желал выковыриваться из земли. Я веточкой обкопала его вкруговую и поняла, что стекляшка впечатана в какой-то предмет. После нескольких минут «археологических изысканий» стало ясно, что предмет этот — перстень. Золотой и, видимо, с бриллиантом, а не с куском стекла, как показалось на первый взгляд.
Я осторожно вытащила находку, кое-как оттерла ее от земли, примерила на безымянный палец и залюбовалась. Перстень был мне немного велик, но смотрелся впечатляюще: массивный, покрытый замысловатыми узорами, он производил впечатление очень древнего и очень дорогого украшения. При мысли о его приблизительной стоимости у меня перехватило дыхание. Да на такие деньги… Я погрузилась в сладкие мечтания о покупке иномарки, полном обновлении гардероба и легкой хирургической коррекции фигуры в сторону увеличения объема груди.
— Вера, что ты там делаешь? — Из мира грез меня вырвал клекот Аргуса. Пернатый встревоженно хлопал крыльями на другом краю ямы.
Мысленно чертыхнувшись, я засунула кольцо в карман джинсов. В сознании зрела твердая убежденность: Аргусу находку лучше не показывать. Если павлин увидит кольцо, он тут же подымет вой о том, как опасно брать вещи из такого нехорошего места. Да, выжженную могилу Полуночного Жениха к хорошим местам не отнесешь. Многие нашли здесь свою смерть. Владелец перстня наверняка в прошлом стал жертвой Жениха. Значит, мертв давно и основательно. Ему бриллианты уже без надобности, а мне еще пригодиться могут. И плевала я на страшные рассказы о проклятиях могильных сокровищ.
Аргус собрал все найденные стебли папоротника (штук пятнадцать или двадцать) в пучок и ожидал меня, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу.
— Вера, ну где тебя носит? — заголосил он при моем приближении. — Пошли домой скорее, мне перья жечь пора.
— Никуда мы не пойдем, пока не расскажешь, где искать Тамирайну, — тоном, не терпящим возражений, произнесла я, отобрала у птицы папоротник и добавила: — Травки тоже не получишь, не надейся.
Аргус суетливо захлопал крыльями:
— Верочка, дорогая, да ты никак белены объелась. Я и сам тебе все расскажу с удовольствием.
— Слушаю внимательно. — С этими словами я плюхнулась на кучу сухой травы.
Пернатый озабоченно пощелкал клювом и заявил:
— Вот если честно, я сам не очень представляю, как до истинной Тамирайны добраться. У нее двойников — немерено. Вернее, любая красивая женщина ее двойником может быть, потому что никто не знает, как выглядит богиня.
— Ты мне зубы не заговаривай! Вы же с ней знакомы с самого начала. Ты-то знаешь, как она выглядит.
— Знал. Может, ее настоящее тело и до сих пор опознаю. Но она им уже давно не пользуется. Тамирайна тела как перчатки меняет.
— Почему? — недоверчиво спросила я, подозревая, что птица меня водит за нос.
Аргус тяжело вздохнул:
— Представь, как выглядит женщина, если ей несколько тысяч лет от роду, тогда сама поймешь.
Перед моим мысленным взором предстала лысая мумия, ласково улыбающаяся беззубым ртом. Вздрогнув, я прогнала жуткое видение и возразила:
— Хорошо она должна выглядеть. Ведь Ширкут подарил ей вечную жизнь.
— Но не вечную молодость, — парировал Аргус. — Тамирайна старела, очень медленно по вашим стандартам, но все-таки старела. И пришел день, когда она запечатала свое тело в саркофаге и стала использовать чужие тела. Старость — это, конечно, первая причина. Вторая — скука. Новое тело, новая жизнь. Тамирайна путешествовала и развлекалась. Могла быть мужчиной, женщиной, животным. Скучно ведь все время торчать в Замке над Бездной, выслушивать дифирамбы, просьбы, жалобы. Другое дело — сбежать, вселиться в чужое тело, прожить чужую жизнь… Это стандартное развлечение всех богов. Когда им надоедает разрушать миры и указывать людям, как жить, они начинают путешествовать инкогнито. Так что я не знаю, где сейчас Тамирайна.
Я тихо застонала: удача опять уплыла из рук. Потом подумала, что еще не все потеряно:
— Но ведь должно же быть у богини какое-то средство связи. Мобильник, например… Кстати, ты номер ее сотового знаешь?
Аргус, восхищенно кудахтая, ржал до слез:
— Слушай, ну откуда у нее сотовый? В мирах, которыми правит Тамирайна, другие средства связи — гонцы, почтовые птицы и сигнальные огни.
— Богиня, и без мобильника? Да уж, ей не позавидуешь…
— А еще у нее нет компьютера, телевизора, видеомагнитофона, музыкального центра, и она не смотрит реалити-шоу, — зловредно подхватил Аргус.
— Теперь я понимаю, почему Тамирайна в Замке не задерживается. И все равно какое-то экстренное средство связи с ней должно быть! Как же к ней верующие обращаются с просьбами?
Аргус посмотрел на меня с уважением:
— Вера, ты не так глупа, как притворяешься! Правильно поняла: единственное средство связи верующего с богиней — молитва.
— То есть надо просто пойти и помолиться? — возмутилась я. — Нет, ты меня точно за дуру держишь. Да таких молящих у нас в любой церкви — пруд пруди. И хоть лоб себе разбей — все равно Тамирайна не явится. Ты хочешь, чтобы я, закоренелая атеистка, в церкви поклоны клала?
Аргус недоуменно помотал головой:
— Зачем же в ваши церкви идти? В них другому богу Молятся. У Тамирайны свой храм есть. Там можно провернуть ритуал экстренного вызова богини. Этот храм построен для связи со Стражами. На тот случай, если посланец Ширкута (или сам бог) придет на Землю и здесь совсем жарко станет. Тогда в ход событий вмешается богиня. Но со временем об этом все забыли. Иногда, примерно раз в сто лет, на Землю из Замка над Бездной являлся эмиссар Тамирайны. А в остальное время храм бездействовал.
— Отлично! Ты знаешь, как вызвать богиню?
— Ну, это не так сложно: надо двадцать раз повернуть столб в центре храма, тогда откроются врата в Замок над Бездной. Там, если повезет, можно найти богиню.
— И где этот храм находится?
— На даче у Натальи Петровны — жрицы богини Тамир. Раньше-то он располагался под землей в совершенно необитаемой местности, но потом с этой вашей урбанизацией город подобрался к храму слишком близко. Вот и пришлось на святом месте двухэтажный особняк возводить. А в подвале вход в храм. Я покажу тебе эту дачу. Только пошли скорее домой, мне перья жечь пора!
Последнюю фразу Аргус проканючил жалобным сиротским тоном. Ох, эту бы птицу да на паперть — миллионером бы сделался. Я подхватила мешок с перьями, пучок папоротника и пошла по направлению к дому Архипа. Пернатый возмущенно каркнул, с разбега запрыгнул на мое плечо и намертво вцепился в него когтями. Так на моем плече и доехал до самого жилища лешего. Тунеядец…
А в доме Архипа царило веселое оживление. У самого входа меня чуть не сбил Вульфыч, который, сломя голову и все четыре лапы, зачем-то мчался в лес. Из комнаты, где спал демон, слышался счастливый голос Архипа. Даже физиономия Макара, мелькнувшая в коридоре, была, как мне показалось, менее кислой, чем обычно.
Я тихонько отнесла Аргуса к себе, дала ему металлическую кружку и спички, чтобы он мог сжечь перья, а сама отправилась на разведку. Оказалось, что весь дом не зря ходил ходуном: демон очнулся. Пришелец из Бездны открыл глаза и беспомощно мычал, слушая болтовню лешего. Когда я тенью проскользнула в комнату, бессмысленные стоны, издаваемые потусторонним гостем, сложились в более-менее различимое слово: «Идея».
— Какая идея? — заволновался Архип.
Эх, полная бесперспективность. Я решила помочь и пояснила:
— Товарищ демон спрашивает: «Где я?» Это у него выговор такой, потому что язык заплетается.
— А фефя посьоти, — живо огрызнулся демон.
— Чего-чего? — не понял крутившийся тут же Макар.
— На себя, говорит, посмотри, — на этот раз переводчиком выступил Архип. — Дети, вы над ним не издевайтесь, он еще своим телом не вполне владеет. Его придется заново учить и говорить, и ходить, и всему прочему.
Я пригляделась к демону и удивленно присвистнула:
— У него же цвет глаз поменялся! Роман был кареглазым, а этот с зелеными глазами.
— Все правильно, — ответил Архип, энергично растирая выходцу из Бездны руки. — Я ж тебе говорил, что глаза — это зеркало души. Меняется душа, меняется и Цвет глаз.
Ну вот! От мужчины моей мечты даже глаз не осталось! Только рога и копыта…
Леший пристально глянул на меня и предложил:
— Шла бы ты в свою комнату, Верочка. Мы с Макаром сейчас демона раздевать будем, массаж делать, чтобы кровь быстрее по жилам побежала. Нечего молодой девушке на это смотреть.
Раздевать они его будут! Хи-хи! А я-то чего там не видела? Сперва мне показалось, что надо возмутиться и остаться. Потом стало ясно, что действительно лучше уйти — а то еще заставят эту бесчувственную колоду переворачивать. Или решат, что одежду демона постирать надо. Да мало ли какой работы напридумывают для меня леший и его правнук! Ухожу, ухожу, ухожу…
Я посидела на кухне, проследила за тем, как вернулся Вульфыч, волочивший за собой средних размеров деревце, машинально съела подвернувшийся под руку кусок колбасы и вдруг почуяла запах гари. На меня разом навалились нехорошие предчувствия. Фраза «спички детям не игрушка» вспомнилась слишком поздно…
Предчувствия меня не обманули! В моей комнате дым стоял коромыслом. В самом прямом смысле слова. Он дугой валил из кружки, в которой пернатый поджег какую-то жутко вонючую дрянь. Сам Аргус, блаженно прикрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону, наслаждался содеянным, стоя в самом центре дымовой завесы. Он шумно затянулся и подбросил в импровизированную жаровню новую порцию горючего — несколько сухих стеблей папоротника.
Я сориентировалась мгновенно и, прихватив кружку рукавом рубашки, вышвырнула сосуд с горящей дрянью в окно.
— Стой, ты куда?
Аргус, тоже ринувшийся в окно, был безжалостно схвачен за лапы и перевернут вниз головой.
— Ты что делаешь? Ну вот что ты делаешь? — безрезультатно вопрошала я, глядя в ставшие очень странными (без зрачков, одна сплошная расплавленная бирюза) глаза птицы. — Дом решил спалить, чудо в перьях? Фашист!
— Я-я… Их бин… Фольксваген… — оживившись, Аргус выдал, кажется, весь свой запас немецких слов и обмяк в моих руках.
— Наркоман, — уверенно поставила диагноз я.
Нет, а как еще назвать птицу, которая откровенно наслаждалась, вдыхая дым от горящего папоротника? Сумасшедший дом какой-то! Мало мне оборотней-диско-мимов и ихтиандров-пацифистов, так вот нате вам — пернатый наркоман. Тьфу!
Я осторожно положила обнюхавшуюся птицу в корзину и пошире распахнула окно, впуская в комнату свежий воздух.
— Иди сюда, пришло время изречь предсказание! О чем ты хочешь знать? — донесся из корзины замогильный голос Аргуса.
— Скажи мне, пернатый, любимец богов, что сбудется в жизни со мною? — припомнив классика, усмехнулась я и добавила: — Поспи, легче станет.
Но обкурившийся пророк спать не собирался. Наоборот, он вылез из корзины и завопил:
— Так знай же свою судьбу!
Бирюзовые глаза птицы стали еще ярче, Аргус вновь начал раскачиваться из стороны в сторону и уже намного тише продолжил:
— Вокруг тебя смерть…
— Сказал бы что-нибудь новое. — Я вздохнула и засунула птицу обратно в корзину.
И секунды не прошло, как Аргус снова высунулся и заявил:
— Смерть в прошлом, настоящем и будущем. Ты потеряла людей, которых любила. Ты потеряешь тех, кого любишь. Долгая дорога по другим мирам приведет тебя к цели. Будут боль, страх, унижение. Ты лишишься многого, но обретешь себя.
Радужная перспектива, ничего не скажешь. Интересно, хоть что-то хорошее в моей жизни будет или сразу застрелиться? Может, в личной жизни позитивные тенденции наметятся?
— А как там с ряженым-суженым? — спросила я, надеясь, что птица изречет не очень мрачное пророчество.
— Ты очень скоро выйдешь замуж. За принца. Это будет брак не по любви… — выдал информацию Аргус и замолк, закатив глаза в очередном провидческом припадке.
— Значит, по расчету! — обрадовалась я и потерла руки. — Даже если вам немного за двадцать, есть у вас возможность с принцем…
Нецензурный глагол, который так и лез в рифму, я заменила нейтральным словом «встречаться» и попыталась вычислить жениха. Если не ожидать предложения руки и сердца от одного из сыновей покойной леди Дианы или сомнительного отпрыска какой-нибудь из многочисленных безвестных королевских династий… В общем, если исключить всех незнакомых принцев, в списке претендентов остаются двое: Архип и Макар.
Да-а-а-а, небогатый выбор. Но я определенно предпочитаю Архипа. Леший, конечно, далеко не первой молодости, зато он не испытывал страстного желания меня убить, скормить оборотню или принести в жертву. Это уже выгодно отличает его от подлого недоросля Макара. Вот за того я не вышла бы ни за какие деньги. Естественно, не вышла бы за деньги, потому что денег у него нет! Все они у Архипа. Лишний довод в пользу лешего!
— Ты еще не знаешь своего жениха, — ни с того ни с сего запророчил Аргус. — И брак твой станет бедой. Тебе поможет только верный друг. Ты его съешь. Потом я вижу твою смерть в огне. Но смерть — это не конец, а лишь начало. И ты возродишься другой, такой, какой должна стать. Я есмь воскрешение и жизнь вечная, и всяк верующий в меня не умрет…
— Слушай, давай остановимся на чем-нибудь попроще: я сдаю демона с рук на руки богине, получаю кучу денег, выхожу замуж за Архипа и живу долго и счастливо. Чем тебя такой вариант не устраивает?
— Он неосуществим, — убежденно произнес Аргус, уткнулся клювом в подушку и захрапел.
Я накрыла птицу полотенцем и задумалась. Насколько можно верить пернатому? Как велика вероятность исполнения его бредовых предсказаний? Если в них была хотя бы десятая доля правды, мне стоило уйти в монастырь или сесть в тюрьму. Но с какой радости доверять выжившей из ума, да еще и накурившейся птице?
Долго размышлять над этим вопросом не пришлось: по причине всеобщей занятости моральным и физическим состоянием демона приготовление обеда и ужина взвалили на меня. Женская доля: кухня, церковь, дети. Ну, на кухню уже загнали… И я, несмотря на все крепнущий феминизм, покорно потащилась к плите, надеясь, что кулинарные упражнения отвлекут от мыслей о незавидном будущем. Кстати, действительно отвлекли. Готовка не значилась в списке моих немногочисленных талантов, поэтому все внимание было поглощено наблюдением за тем, чтобы не сгорело основное блюдо — яичница. На первое полагался суп из пакетов, на десерт — бутерброды с вареньем.
Попробовав моей стряпни, леший загрустил, а Макар пообещал объявить голодовку. Вульфыч просто жалобно скулил, обнюхивая тарелку, но не притрагиваясь к еде. Легким испугом отделался демон, который еще не мог жевать и потому ограничился кружкой молока. После обеденного стресса хозяин дома пересмотрел свои взгляды на роль женщины, решив и близко не подпускать меня к приготовлению пищи. Ужин готовила русалка Дина. Я поддерживала ее дружескими советами и добавляла соль (сама русалка этого почему-то сделать не могла). Конечно же, еда оказалась пересоленной. После этого мне доверили только мытье посуды.
Освободилась я от домашних хлопот только поздно вечером и лишь тогда вспомнила, что пора выпускать Полкана. Оживший дракон юркнул в распахнутое окно и исчез в темноте теплой летней ночи. Меня же посетила неоригинальная мысль: и почему люди не летают как птицы? Вот так бы взять и взмыть в небо… И носиться там по воле ветра — без забот, без проблем. Я безумно устала от истории с демоном. Ну почему, почему неприятности с Бездной выпали именно на мою долю? Мне хотелось остаться в небе, так хотелось остаться в небе…
На грешной земле в это время благим матом взвыл Вульфыч, совершавший вечернюю пробежку вокруг дома. Оборотень, споткнувшись обо что-то, загремел в кусты. Выбравшись из зарослей, он начал подозрительно принюхиваться и буквально носом рыть поляну, выискивая что-то. У моего окна Вульфыч остановился и зубами перевернул злополучную железную кружку с остатками сгоревшего папоротника, которая так и валялась там весь день. Оборотень засунул в нее нос, шумно втянул ноздрями воздух, жалобно заскулил, бухнулся на траву и через секунду захрапел. Странно, хилая птаха, обкурившись, продержалась куда дольше, чем матерый волк, затянувшийся один раз. Возможно, Аргус не так уж прост, наивен и недалек, как кажется.
Кружку надо убрать куда подальше, а то весь дом на травку подсядет. Хорошо, что в лесу Архипа нет милиции, иначе точно привлекли бы за незаконное приобретение, хранение и использование галлюциногена. Я вышла из терема, взяла кружку и не удержалась: понюхала. Запах был на редкость приятным — в первый момент. После второго глубокого вдоха показалось, что по тошнотворности вонь паленого папоротника вполне могла соперничать с ароматом дезодоранта «Дебелль». В букете отсутствовала разве что чесночная составляющая.
— Впервые я увидел это место много сотен лет назад… Однако лучше обо всем по порядку.
Я не помню, как попал в Замок над Бездной. Но точно знаю, что не родился там. Первое мое воспоминание — Ширкут и железная клетка, которую он раскалял над огнём. Я сидел в клетке, так что, сама понимаешь, мне было немного неуютно. Нет, очень неуютно. Меня до сих пор сжигает ненависть. От мысли, что отомстить ему мне так и не удалось, она становится еще сильнее. Ширкут часто пытал меня, желая узнать, когда в Замок вернется кто-то, кого он очень боялся. Я же искренне не понимал, о ком идет речь. И мечтал только об одном: чтобы меня оставили в покое.
Моя мечта сбылась: Ширкут закрыл меня в одной из комнат Замка и забыл обо мне, надеясь, что я умру от голода и жажды. Его надежда не оправдалась. Когда терпеть мучения стало невозможно, я впал в спячку. Не знаю, сколько столетий она продолжалась.
Однажды я почувствовал в клюве горьковатый вкус какого-то питья. Открыл глаза и увидел девушку. Она поила меня жуткой лечебной дрянью, но после вынужденного векового поста эта дрянь показалась мне самым вкусным напитком из возможных. Незнакомка перенесла меня в свою комнату и выхаживала, пряча от хозяина Замка. Когда я вновь обрел способность говорить, мы познакомились. Выяснилось, что девушка — эльфийская принцесса, зовут ее Тамирайна, и она тоже жертва Ширкута. Этот негодяй забрал ее со свадьбы, прямо из рук жениха и привел в Замок. Она сделалась его женой. Знаешь, Ширкут не стал бы призером конкурса красоты. Да и характерец у него тот еще. В вашем фольклоре старина Шир фигурирует под именем Кощея Бессмертного, так что его супруге приходилось несладко.
Какое-то время девушка еще надеялась, что ее вызволит жених. Он все-таки суперблагородных кровей эльф, у них с детства была любовь-морковь. А тут такой поворот событий. Женишок должен был пойти вызволять невесту. Но вскоре Тамирайна узнала о судьбе своего нареченного и попыталась покончить с собой…
— Ее жених погиб в неравной схватке с богом? — предположила я.
— Если бы, — хмыкнул Аргус. — Суперблагородный эльф выгодно женился на другой принцессе и думать забыл о своей первой невесте. Тамирайна решила наложить на себя руки, но Ширкут успел ее спасти. И, чтобы не потерять красивую игрушку, искупал девушку в первородном Огне. После этого Тамирайна стала бессмертной и не смогла бы уже при всем желании свести счеты с жизнью.
У божественной пары все было хорошо. Но недолго. Ширкут завел себе других жен, забытая богиня Тамирайна тяготилась своим бессмертием. Как-то она со скуки шлялась по закоулкам Замка и в тайной комнате нашла полумертвую птицу — меня.
До встречи со мной богиня даже не подозревала, какими способностями наделил ее первородный Огонь. Она могла по своей воле творить и изменять миры, но не знала об этом. Я ей объяснил, что к чему, и мы решили бежать из Замка. Не буду утомлять тебя магическими подробностями. Скажу одно: пробить защиту Ширкута оказалось непросто даже при способностях Тамирайны и моих знаниях. И тем не менее нам это удалось.
Мы вышли из Замка на эту самую поляну. Тамирайна наложила печать на переход между мирами. Затем несколько сотен лет мы скитались по миру, спасаясь от обитателей других миров, жаждавших сломать печать и вернуться домой. Похоже, я и Тамир стали первыми охотниками на нечисть. Хотя тут и не поймешь: мы на них охотились или они на нас. Ох, веселые были времена! Лучшие в моей жизни.
Потом мы проникли во вторую половину Замка над Бездной, Тамирайна стала богиней Тамир. Я научил ее парочке божественных трюков, а она отправила меня в почетную ссылку — защищать Землю от проникновения посланцев из Бездны. Видимо, богине не нужно было существо, знавшее ее еще совсем молоденькой и беспомощной девочкой. Когда мы познакомились, ей исполнилось лет двести, не больше…
— Ничего себе девочка! — возмутилась я. — Двести лет! Да столько вообще не живут!
— Двести лет — не срок. Это ты столько не проживешь. Для нас это даже не молодость, а подростковый период.
— А где сейчас Тамирайна? — как можно более безразлично спросила я.
Аргус склонил голову и ехидно глянул на меня.
— Тебе-то это зачем надо? Тоже решила на богиню поохотиться? Так не советую: она тебя с костями проглотит и не поморщится.
И этот туда же! Как будто он Макара наслушался. Я почувствовала, что от этого всеобщего пацифизма голова начинает раскалываться, и конкретно объяснила:
— Слушай, мне эти супружеские разборки Ширкута и Тамирайны — до фонаря. Если честно, я этой богинечке даже сочувствую: не задалась у девки судьба. Жених — скотина эльфийская, муж — псих с манией величия, богом себя считает. Тут поневоле решишь, что все мужики — Козлы. Да и то, что она половину Вселенной присвоила, тоже справедливо. Ведь должна же была девушка получить компенсацию за угробленные годы жизни. У нас при разводе жена получает половину имущества. Тамирайна сама ползамка оттяпала, опередила, так сказать, свое время во взгляде на семейное право. Мне ее убивать незачем. Хуже того, я ей этого демона с рук на руки сдам, чтобы он воду не мутил. Если она мою лучшую подругу оживит. И меня за труды наградит — мешком золота. Или его стоимостью в долларах. Так что ты уж помоги мне найти эту богиню, а дальше мы с ней сами договоримся. — Ладно, — смилостивился Аргус, — помогу. Я и сам хотел с Тамирайной повидаться. Проблемку одну надо решить. Хорошо, подскажу тебе, как добраться до богини. Только при одном условии: расскажи, как твоей прабабке и тебе удалось печать Тамирайны вскрыть? Уж выдай ваш семейный секрет.
— А никакого секрета в этом нет, — махнула рукой я. — Просто нам обеим посчастливилось найти волшебную травку. Прабабка моя разрыв-траву отыскала. Мне удалось цветок папоротника раздобыть — он, как известно, любые замки открывает. И с печатью Тамирайны справился.
Аргус посмотрел на меня так, словно не верил своим ушам.
— Так значит, цветущий папоротник еще остался? Хотя и не папоротник это вовсе. Семена этого растения мы с Тамирайной из Замка над Бездной прихватили. Да вот здесь она немного и просыпала, когда мы от местной нечисти бегством спасались. Вообще-то травка эта полезная. Если ее высушить и покурить — такие способности открываются… Танк можно на ходу остановить, горы перевернуть, будущее как свои три когтя видеть. Я однажды сушеного папоротника своему приятелю Нострадамусу одолжил, так он покурил да как начал пророчить… Ну сама, наверно, знаешь. А вот чтобы с помощью этой травы замки открывались, впервые слышу. Странно это.
Пернатый подобрался ко мне поближе, потерся о мою руку и заискивающим тоном попросил:
— Пошли до того папоротника прогуляемся, а? Травки соберем…
Я попыталась ему объяснить, что дело было давно, ночью, и пути туда уже не найти. Но птица устроила сидячую забастовку на Камне и сообщила, что с места не двинется, пока растение не получит. Засунуть бунтовщика под мышку и отнести в дом лешего не удалось: Аргус больно бил клювом, царапался и шипел. После трех безуспешных попыток пробить оборону пернатого я сдалась и повела его к могиле Полуночного Жениха.
Честно говоря, подходить к обиталищу этой твари было страшновато. Успокаивали меня только два обстоятельства. Во-первых, если уж Полкану велено выжечь дотла, так он, наверно, дотла и выжжет. Соответственно от Жениха остался лишь прах и пепел. Во-вторых, даже если что-то уцелело после атаки огнедышащего дракона, днем оно побоится вылезти.
На месте могилы Жениха осталась только огромная воронка. Вернее, котлован. Полкан даже перестарался и выжег не только обиталище ночных тварей, но и землю вокруг. Трава по краям образовавшейся ямы пожелтела и засохла от высокой температуры. Я хоть с трудом, но определила, где стояла, когда чудовище в обличье Романа тянуло ко мне руки. Весь пригорок был покрыт слоем сухой травы.
Я сообщила Аргусу, что папоротник в этом стоге сена он может искать самостоятельно, и, демонстративно повернувшись к птице спиной, уселась на краю ямы. Но исподтишка все же следила за пернатым. Он с головой зарылся в ворох травы и взялся за работу. То и дело из-под засохших стеблей доносились приглушенные ругательства на разных языках. Энтузиазма, правда, птице хватило ненадолго. Минут через двадцать ругательства плавно перетекли в сетования по поводу нравов нового поколения, которое стариков не уважает и заставляет работать.
Я загорала, подставив лицо солнцу и стараясь игнорировать критические высказывания ощипанного павлина. Ему эта трава нужна, пусть и роется. Хорошо-то как! Тепло, светло и мухи не кусают! И никаких проблем, никаких мыслей, никаких забот.
Вдруг в глаза мне ударила вспышка света. Солнечный луч отразился от какого-то предмета на противоположном краю ямы. Я отклонила голову, но назойливый «зайчик», казалось, преследовал меня. Пришлось встать и пойти к другому краю воронки, чтобы убрать оттуда блестящую штуковину. Кусок стекла никак не желал выковыриваться из земли. Я веточкой обкопала его вкруговую и поняла, что стекляшка впечатана в какой-то предмет. После нескольких минут «археологических изысканий» стало ясно, что предмет этот — перстень. Золотой и, видимо, с бриллиантом, а не с куском стекла, как показалось на первый взгляд.
Я осторожно вытащила находку, кое-как оттерла ее от земли, примерила на безымянный палец и залюбовалась. Перстень был мне немного велик, но смотрелся впечатляюще: массивный, покрытый замысловатыми узорами, он производил впечатление очень древнего и очень дорогого украшения. При мысли о его приблизительной стоимости у меня перехватило дыхание. Да на такие деньги… Я погрузилась в сладкие мечтания о покупке иномарки, полном обновлении гардероба и легкой хирургической коррекции фигуры в сторону увеличения объема груди.
— Вера, что ты там делаешь? — Из мира грез меня вырвал клекот Аргуса. Пернатый встревоженно хлопал крыльями на другом краю ямы.
Мысленно чертыхнувшись, я засунула кольцо в карман джинсов. В сознании зрела твердая убежденность: Аргусу находку лучше не показывать. Если павлин увидит кольцо, он тут же подымет вой о том, как опасно брать вещи из такого нехорошего места. Да, выжженную могилу Полуночного Жениха к хорошим местам не отнесешь. Многие нашли здесь свою смерть. Владелец перстня наверняка в прошлом стал жертвой Жениха. Значит, мертв давно и основательно. Ему бриллианты уже без надобности, а мне еще пригодиться могут. И плевала я на страшные рассказы о проклятиях могильных сокровищ.
Аргус собрал все найденные стебли папоротника (штук пятнадцать или двадцать) в пучок и ожидал меня, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу.
— Вера, ну где тебя носит? — заголосил он при моем приближении. — Пошли домой скорее, мне перья жечь пора.
— Никуда мы не пойдем, пока не расскажешь, где искать Тамирайну, — тоном, не терпящим возражений, произнесла я, отобрала у птицы папоротник и добавила: — Травки тоже не получишь, не надейся.
Аргус суетливо захлопал крыльями:
— Верочка, дорогая, да ты никак белены объелась. Я и сам тебе все расскажу с удовольствием.
— Слушаю внимательно. — С этими словами я плюхнулась на кучу сухой травы.
Пернатый озабоченно пощелкал клювом и заявил:
— Вот если честно, я сам не очень представляю, как до истинной Тамирайны добраться. У нее двойников — немерено. Вернее, любая красивая женщина ее двойником может быть, потому что никто не знает, как выглядит богиня.
— Ты мне зубы не заговаривай! Вы же с ней знакомы с самого начала. Ты-то знаешь, как она выглядит.
— Знал. Может, ее настоящее тело и до сих пор опознаю. Но она им уже давно не пользуется. Тамирайна тела как перчатки меняет.
— Почему? — недоверчиво спросила я, подозревая, что птица меня водит за нос.
Аргус тяжело вздохнул:
— Представь, как выглядит женщина, если ей несколько тысяч лет от роду, тогда сама поймешь.
Перед моим мысленным взором предстала лысая мумия, ласково улыбающаяся беззубым ртом. Вздрогнув, я прогнала жуткое видение и возразила:
— Хорошо она должна выглядеть. Ведь Ширкут подарил ей вечную жизнь.
— Но не вечную молодость, — парировал Аргус. — Тамирайна старела, очень медленно по вашим стандартам, но все-таки старела. И пришел день, когда она запечатала свое тело в саркофаге и стала использовать чужие тела. Старость — это, конечно, первая причина. Вторая — скука. Новое тело, новая жизнь. Тамирайна путешествовала и развлекалась. Могла быть мужчиной, женщиной, животным. Скучно ведь все время торчать в Замке над Бездной, выслушивать дифирамбы, просьбы, жалобы. Другое дело — сбежать, вселиться в чужое тело, прожить чужую жизнь… Это стандартное развлечение всех богов. Когда им надоедает разрушать миры и указывать людям, как жить, они начинают путешествовать инкогнито. Так что я не знаю, где сейчас Тамирайна.
Я тихо застонала: удача опять уплыла из рук. Потом подумала, что еще не все потеряно:
— Но ведь должно же быть у богини какое-то средство связи. Мобильник, например… Кстати, ты номер ее сотового знаешь?
Аргус, восхищенно кудахтая, ржал до слез:
— Слушай, ну откуда у нее сотовый? В мирах, которыми правит Тамирайна, другие средства связи — гонцы, почтовые птицы и сигнальные огни.
— Богиня, и без мобильника? Да уж, ей не позавидуешь…
— А еще у нее нет компьютера, телевизора, видеомагнитофона, музыкального центра, и она не смотрит реалити-шоу, — зловредно подхватил Аргус.
— Теперь я понимаю, почему Тамирайна в Замке не задерживается. И все равно какое-то экстренное средство связи с ней должно быть! Как же к ней верующие обращаются с просьбами?
Аргус посмотрел на меня с уважением:
— Вера, ты не так глупа, как притворяешься! Правильно поняла: единственное средство связи верующего с богиней — молитва.
— То есть надо просто пойти и помолиться? — возмутилась я. — Нет, ты меня точно за дуру держишь. Да таких молящих у нас в любой церкви — пруд пруди. И хоть лоб себе разбей — все равно Тамирайна не явится. Ты хочешь, чтобы я, закоренелая атеистка, в церкви поклоны клала?
Аргус недоуменно помотал головой:
— Зачем же в ваши церкви идти? В них другому богу Молятся. У Тамирайны свой храм есть. Там можно провернуть ритуал экстренного вызова богини. Этот храм построен для связи со Стражами. На тот случай, если посланец Ширкута (или сам бог) придет на Землю и здесь совсем жарко станет. Тогда в ход событий вмешается богиня. Но со временем об этом все забыли. Иногда, примерно раз в сто лет, на Землю из Замка над Бездной являлся эмиссар Тамирайны. А в остальное время храм бездействовал.
— Отлично! Ты знаешь, как вызвать богиню?
— Ну, это не так сложно: надо двадцать раз повернуть столб в центре храма, тогда откроются врата в Замок над Бездной. Там, если повезет, можно найти богиню.
— И где этот храм находится?
— На даче у Натальи Петровны — жрицы богини Тамир. Раньше-то он располагался под землей в совершенно необитаемой местности, но потом с этой вашей урбанизацией город подобрался к храму слишком близко. Вот и пришлось на святом месте двухэтажный особняк возводить. А в подвале вход в храм. Я покажу тебе эту дачу. Только пошли скорее домой, мне перья жечь пора!
Последнюю фразу Аргус проканючил жалобным сиротским тоном. Ох, эту бы птицу да на паперть — миллионером бы сделался. Я подхватила мешок с перьями, пучок папоротника и пошла по направлению к дому Архипа. Пернатый возмущенно каркнул, с разбега запрыгнул на мое плечо и намертво вцепился в него когтями. Так на моем плече и доехал до самого жилища лешего. Тунеядец…
А в доме Архипа царило веселое оживление. У самого входа меня чуть не сбил Вульфыч, который, сломя голову и все четыре лапы, зачем-то мчался в лес. Из комнаты, где спал демон, слышался счастливый голос Архипа. Даже физиономия Макара, мелькнувшая в коридоре, была, как мне показалось, менее кислой, чем обычно.
Я тихонько отнесла Аргуса к себе, дала ему металлическую кружку и спички, чтобы он мог сжечь перья, а сама отправилась на разведку. Оказалось, что весь дом не зря ходил ходуном: демон очнулся. Пришелец из Бездны открыл глаза и беспомощно мычал, слушая болтовню лешего. Когда я тенью проскользнула в комнату, бессмысленные стоны, издаваемые потусторонним гостем, сложились в более-менее различимое слово: «Идея».
— Какая идея? — заволновался Архип.
Эх, полная бесперспективность. Я решила помочь и пояснила:
— Товарищ демон спрашивает: «Где я?» Это у него выговор такой, потому что язык заплетается.
— А фефя посьоти, — живо огрызнулся демон.
— Чего-чего? — не понял крутившийся тут же Макар.
— На себя, говорит, посмотри, — на этот раз переводчиком выступил Архип. — Дети, вы над ним не издевайтесь, он еще своим телом не вполне владеет. Его придется заново учить и говорить, и ходить, и всему прочему.
Я пригляделась к демону и удивленно присвистнула:
— У него же цвет глаз поменялся! Роман был кареглазым, а этот с зелеными глазами.
— Все правильно, — ответил Архип, энергично растирая выходцу из Бездны руки. — Я ж тебе говорил, что глаза — это зеркало души. Меняется душа, меняется и Цвет глаз.
Ну вот! От мужчины моей мечты даже глаз не осталось! Только рога и копыта…
Леший пристально глянул на меня и предложил:
— Шла бы ты в свою комнату, Верочка. Мы с Макаром сейчас демона раздевать будем, массаж делать, чтобы кровь быстрее по жилам побежала. Нечего молодой девушке на это смотреть.
Раздевать они его будут! Хи-хи! А я-то чего там не видела? Сперва мне показалось, что надо возмутиться и остаться. Потом стало ясно, что действительно лучше уйти — а то еще заставят эту бесчувственную колоду переворачивать. Или решат, что одежду демона постирать надо. Да мало ли какой работы напридумывают для меня леший и его правнук! Ухожу, ухожу, ухожу…
Я посидела на кухне, проследила за тем, как вернулся Вульфыч, волочивший за собой средних размеров деревце, машинально съела подвернувшийся под руку кусок колбасы и вдруг почуяла запах гари. На меня разом навалились нехорошие предчувствия. Фраза «спички детям не игрушка» вспомнилась слишком поздно…
Предчувствия меня не обманули! В моей комнате дым стоял коромыслом. В самом прямом смысле слова. Он дугой валил из кружки, в которой пернатый поджег какую-то жутко вонючую дрянь. Сам Аргус, блаженно прикрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону, наслаждался содеянным, стоя в самом центре дымовой завесы. Он шумно затянулся и подбросил в импровизированную жаровню новую порцию горючего — несколько сухих стеблей папоротника.
Я сориентировалась мгновенно и, прихватив кружку рукавом рубашки, вышвырнула сосуд с горящей дрянью в окно.
— Стой, ты куда?
Аргус, тоже ринувшийся в окно, был безжалостно схвачен за лапы и перевернут вниз головой.
— Ты что делаешь? Ну вот что ты делаешь? — безрезультатно вопрошала я, глядя в ставшие очень странными (без зрачков, одна сплошная расплавленная бирюза) глаза птицы. — Дом решил спалить, чудо в перьях? Фашист!
— Я-я… Их бин… Фольксваген… — оживившись, Аргус выдал, кажется, весь свой запас немецких слов и обмяк в моих руках.
— Наркоман, — уверенно поставила диагноз я.
Нет, а как еще назвать птицу, которая откровенно наслаждалась, вдыхая дым от горящего папоротника? Сумасшедший дом какой-то! Мало мне оборотней-диско-мимов и ихтиандров-пацифистов, так вот нате вам — пернатый наркоман. Тьфу!
Я осторожно положила обнюхавшуюся птицу в корзину и пошире распахнула окно, впуская в комнату свежий воздух.
— Иди сюда, пришло время изречь предсказание! О чем ты хочешь знать? — донесся из корзины замогильный голос Аргуса.
— Скажи мне, пернатый, любимец богов, что сбудется в жизни со мною? — припомнив классика, усмехнулась я и добавила: — Поспи, легче станет.
Но обкурившийся пророк спать не собирался. Наоборот, он вылез из корзины и завопил:
— Так знай же свою судьбу!
Бирюзовые глаза птицы стали еще ярче, Аргус вновь начал раскачиваться из стороны в сторону и уже намного тише продолжил:
— Вокруг тебя смерть…
— Сказал бы что-нибудь новое. — Я вздохнула и засунула птицу обратно в корзину.
И секунды не прошло, как Аргус снова высунулся и заявил:
— Смерть в прошлом, настоящем и будущем. Ты потеряла людей, которых любила. Ты потеряешь тех, кого любишь. Долгая дорога по другим мирам приведет тебя к цели. Будут боль, страх, унижение. Ты лишишься многого, но обретешь себя.
Радужная перспектива, ничего не скажешь. Интересно, хоть что-то хорошее в моей жизни будет или сразу застрелиться? Может, в личной жизни позитивные тенденции наметятся?
— А как там с ряженым-суженым? — спросила я, надеясь, что птица изречет не очень мрачное пророчество.
— Ты очень скоро выйдешь замуж. За принца. Это будет брак не по любви… — выдал информацию Аргус и замолк, закатив глаза в очередном провидческом припадке.
— Значит, по расчету! — обрадовалась я и потерла руки. — Даже если вам немного за двадцать, есть у вас возможность с принцем…
Нецензурный глагол, который так и лез в рифму, я заменила нейтральным словом «встречаться» и попыталась вычислить жениха. Если не ожидать предложения руки и сердца от одного из сыновей покойной леди Дианы или сомнительного отпрыска какой-нибудь из многочисленных безвестных королевских династий… В общем, если исключить всех незнакомых принцев, в списке претендентов остаются двое: Архип и Макар.
Да-а-а-а, небогатый выбор. Но я определенно предпочитаю Архипа. Леший, конечно, далеко не первой молодости, зато он не испытывал страстного желания меня убить, скормить оборотню или принести в жертву. Это уже выгодно отличает его от подлого недоросля Макара. Вот за того я не вышла бы ни за какие деньги. Естественно, не вышла бы за деньги, потому что денег у него нет! Все они у Архипа. Лишний довод в пользу лешего!
— Ты еще не знаешь своего жениха, — ни с того ни с сего запророчил Аргус. — И брак твой станет бедой. Тебе поможет только верный друг. Ты его съешь. Потом я вижу твою смерть в огне. Но смерть — это не конец, а лишь начало. И ты возродишься другой, такой, какой должна стать. Я есмь воскрешение и жизнь вечная, и всяк верующий в меня не умрет…
— Слушай, давай остановимся на чем-нибудь попроще: я сдаю демона с рук на руки богине, получаю кучу денег, выхожу замуж за Архипа и живу долго и счастливо. Чем тебя такой вариант не устраивает?
— Он неосуществим, — убежденно произнес Аргус, уткнулся клювом в подушку и захрапел.
Я накрыла птицу полотенцем и задумалась. Насколько можно верить пернатому? Как велика вероятность исполнения его бредовых предсказаний? Если в них была хотя бы десятая доля правды, мне стоило уйти в монастырь или сесть в тюрьму. Но с какой радости доверять выжившей из ума, да еще и накурившейся птице?
Долго размышлять над этим вопросом не пришлось: по причине всеобщей занятости моральным и физическим состоянием демона приготовление обеда и ужина взвалили на меня. Женская доля: кухня, церковь, дети. Ну, на кухню уже загнали… И я, несмотря на все крепнущий феминизм, покорно потащилась к плите, надеясь, что кулинарные упражнения отвлекут от мыслей о незавидном будущем. Кстати, действительно отвлекли. Готовка не значилась в списке моих немногочисленных талантов, поэтому все внимание было поглощено наблюдением за тем, чтобы не сгорело основное блюдо — яичница. На первое полагался суп из пакетов, на десерт — бутерброды с вареньем.
Попробовав моей стряпни, леший загрустил, а Макар пообещал объявить голодовку. Вульфыч просто жалобно скулил, обнюхивая тарелку, но не притрагиваясь к еде. Легким испугом отделался демон, который еще не мог жевать и потому ограничился кружкой молока. После обеденного стресса хозяин дома пересмотрел свои взгляды на роль женщины, решив и близко не подпускать меня к приготовлению пищи. Ужин готовила русалка Дина. Я поддерживала ее дружескими советами и добавляла соль (сама русалка этого почему-то сделать не могла). Конечно же, еда оказалась пересоленной. После этого мне доверили только мытье посуды.
Освободилась я от домашних хлопот только поздно вечером и лишь тогда вспомнила, что пора выпускать Полкана. Оживший дракон юркнул в распахнутое окно и исчез в темноте теплой летней ночи. Меня же посетила неоригинальная мысль: и почему люди не летают как птицы? Вот так бы взять и взмыть в небо… И носиться там по воле ветра — без забот, без проблем. Я безумно устала от истории с демоном. Ну почему, почему неприятности с Бездной выпали именно на мою долю? Мне хотелось остаться в небе, так хотелось остаться в небе…
На грешной земле в это время благим матом взвыл Вульфыч, совершавший вечернюю пробежку вокруг дома. Оборотень, споткнувшись обо что-то, загремел в кусты. Выбравшись из зарослей, он начал подозрительно принюхиваться и буквально носом рыть поляну, выискивая что-то. У моего окна Вульфыч остановился и зубами перевернул злополучную железную кружку с остатками сгоревшего папоротника, которая так и валялась там весь день. Оборотень засунул в нее нос, шумно втянул ноздрями воздух, жалобно заскулил, бухнулся на траву и через секунду захрапел. Странно, хилая птаха, обкурившись, продержалась куда дольше, чем матерый волк, затянувшийся один раз. Возможно, Аргус не так уж прост, наивен и недалек, как кажется.
Кружку надо убрать куда подальше, а то весь дом на травку подсядет. Хорошо, что в лесу Архипа нет милиции, иначе точно привлекли бы за незаконное приобретение, хранение и использование галлюциногена. Я вышла из терема, взяла кружку и не удержалась: понюхала. Запах был на редкость приятным — в первый момент. После второго глубокого вдоха показалось, что по тошнотворности вонь паленого папоротника вполне могла соперничать с ароматом дезодоранта «Дебелль». В букете отсутствовала разве что чесночная составляющая.