Страница:
— Не, ну спасибо за комплимент! — возмутилась я. — И это после того, что мы пережили вместе! Завтра же отдам тебя демону на суп.
— Вот-вот, — обрадовался Аргус, — ты вполне способна это сделать. Ты — чудовище. Мстительное, жестокое, бескомпромиссное. Впрочем, такой тебе и надо быть, чтобы выжить и занять свое место.
— Так кого ты больше любишь — меня или ее? — поставила вопрос ребром я.
— И почему у вас с ней даже вопросы одинаково дурацкие? Сейчас я с тобой — и этим все сказано.
С этими словами Аргус забрался под одеяло и демонстративно захрапел.
Утром де Мон со мной не разговаривал. Я тоже не горела желанием общаться с выходцем из Бездны. В случае крайней необходимости мы переговаривались через Макара. После завтрака, показавшегося мне, привыкшей к скудному рациону королевского двора Микер, роскошным, наша сладкая рыцарская парочка отправилась хоронить братьев-разбойников.
Я, ожидая возвращения самозваных могильщиков, примеряла найденные в доме платья. И, увлеченная примеркой, лишь через полчаса поняла, что Аргуса нет со мной в комнате. Сначала это не вызвало у меня особого беспокойства — мало ли по каким надобностям отлучилась птица. Но когда прошло еще полчаса, я встревожилась всерьез. Предположения возникали одно гаже другого. Съеден лесным зверем? Полетел «стучать» слугам Тамирайны? Неужели де Мон был прав?
Я уже хотела разыскивать могильщиков, каяться и просить их помощи в поисках пернатого, но Аргус вернулся сам. В лапах он держал букет невзрачных лесных цветов.
— Это тебе, — пояснил Аргус, протягивая букет.
Я чуть не расплакалась. Ну как можно было подозревать в чем-то эту замечательную, благородную птицу!
— Прости меня, если что не так, — добавил пернатый.
— Ты опять помирать собрался?
— Скоро каждый из нас встретит свою судьбу и свою смерть, — зловеще прокаркал пернатый.
— Вот что у тебя за привычка туману напускать? Яснее выражаться можешь? Кто, когда и при каких обстоятельствах копыта откинет? Ну чтоб сразу соломку подложить, гроб заказать и так далее. Если предскажешь скорую смерть де Мона — с меня полторашка пива, как только вернемся домой.
— Я ничего не могу предсказать, — печально признался Аргус. — Знаю только, что близится час решающей битвы, в которой все будет зависеть от тебя.
— Дак я и не сомневалась, что опять мне коней на скаку останавливать и в горящие избы входить. Не боись, прорвемся.
Де Мон и Макар очень долго возились с погребением, поэтому в Дон мы выехали только после обеда. Чтобы не привлекать внимания во время путешествия, я переоделась в мужской костюм. Шапочка, остро напоминавшая берет с пером, скрывала мои волосы. Вокруг глаза при хорошем освещении все еще просматривались последние следы синяка, поэтому никто из местных даже не заподозрил бы во мне девушку. Скорее я напоминала хулиганистого отпрыска небогатого рода, решившего мечом добыть себе славу и богатство.
Мои спутники ехали на своих осликах, для меня позаимствовали одного из верховых животных, принадлежавших разбойникам. Безвременно почившим братьям средство передвижения уже не понадобится. Надо признать, что амазонка из меня не получилась. Может, на нормальной лошади я бы проехала те несколько километров, которые отделяли дом бородачей от столицы. Но на осле я не просидела и двадцати минут. Во-первых, отбила себе то самое место, которое непосредственно соприкасалось с обтянутым кожей седлом. Во-вторых, чуть было не лишилась ступни: зловредная животина, почуяв во мне неопытного наездника, так и норовила тяпнуть меня за вытянутые вперед ноги. Короче, закончились мучения только тогда, когда я решительно слезла с ослика, взяла его под уздцы и пошла пешком, таща за собой упрямое животное. Правда, движение наше, и без того не очень скоростное, замедлилось еще больше. К воротам Дона мы подошли перед самым заходом солнца. Аргус за все время нашего похода не проронил ни звука, только иногда украдкой вздыхал.
Должно быть, по местным меркам Дон считался мегаполисом. Он по размерам раз в тридцать превосходил жалкий городок Микеры. К Дону сходились несколько дорог со всех концов света. Каждая из них упиралась в отдельные ворота в крепостной стене. Мы обошли стену по периметру и остановились у южных ворот. Так поступили не мы одни. У ворот собралась толпа. Здесь были представлены все сословия: крестьяне, ремесленники, торговцы. Все они пытались попасть в город. Давка у ворот напоминала очередь за водкой в памятный еще период горбачевского сухого закона и спиртного по талонам.
Попасть в город удавалось немногим. Большей части жаждущих пройти в местный мегаполис стражники давали от ворот поворот. После нескольких вопросов, заданных через маленькое окошко, забранное железной решеткой, солдаты либо отпирали небольшую дверцу в воротах и пропускали просителя, либо отправляли путешественника восвояси. То ли настроение у стражи оказалось уж очень плохим, то ли требования правителя Донара слишком строгими, но, судя по моим наблюдениям, верблюду легче было бы пройти сквозь игольное ушко, чем чужестранцу проникнуть в город. За те полчаса, в течение которых мы вертелись у ворот, пытаясь изучить обстановку, калитка не отворялась ни разу.
Некоторые несостоявшиеся гости столицы в ожидании окончания периода действия драконовских мер уже не первый день жили под стенами города. Кое-где виднелись импровизированные палатки, сооруженные из имевшейся в наличии растительности и каких-то тряпок. На кострах готовилась еда, у палаток сварливо ругались женщины, орали дети. Окинув взглядом всю эту неутешительную картину, я констатировала факты:
— Во-первых, черта с два мы здесь найдем этого вашего Риверру. Во-вторых, до ворот нам не добраться ни в жизнь.
— Ты предлагаешь вернуться в дом разбойников и зажить там натуральным хозяйством? — зловеще поинтересовался Макар.
— Ага, — беззаботно подтвердила я, — натуральным хозяйством и шведской семьей. Все лучше, чем здесь на голой земле ревматизм зарабатывать. Из меня замечательная атаманша получится. Говорят, мы бяки-буки, как выносит нас земля…
— Отойдем в сторону, — предложил де Мон, — найдем возвышенность, на которой мы будем хорошо видны, и подождем Риверру.
Примерно около часа мы торчали на небольшом холмике ну как три тополя на Плющихе, привлекая праздных ослов, ворон и торговцев. Последние почему-то пытались именно нам всучить весь тот товар, который не могли пронести в Дон. Скоро вокруг холмика собралась внушительная толпа, а очередь у ворот уменьшилась едва ли не наполовину. Коммивояжеры средневекового разлива красноречиво убеждали нас в том, что таким благородным господам, как мы, просто незачем дальше жить без тилланских тканей, орманских кружев и микерских розовых игрушек.
— Микерских чего?..
Я схватила за плечо замотанного в плащ мужчину, который только что предложил мне этот странный товар.
— Только для вас, благородный господин, единственный экземпляр, розовой миралл, ручная работа. Вещь штучная, а потому дорогая, отойдемте в сторонку, покажу, — скороговоркой забормотал торговец, в котором я уже заподозрила мага Риверру.
Де Мон и Макар тоже сообразили, что похититель жезла нас отыскал. Мы с трудом избавились от преследования других коммивояжеров, обнадеженных успехом своего коллеги (де Мону даже пришлось вытащить из ножен меч и картинно помахать им перед толпой). Риверра отвел нас в сторону и достал из-под плаща сверток. Развернув его, он продемонстрировал розовый жезл и тут же вновь завернул микерский символ власти в не слишком чистую серую тряпицу. Сверток засунул за пазуху Макар.
— Простите, многоуважаемый маг, — обратилась я к Риверре, — раз уж мы встретились, не поможете ли вы нам проникнуть в город? Ну, там, может, вся эта очередь исчезнет куда-нибудь на время? Или вы всех загипнотизируете?
— Можно еще их всех в соляные столбы обратить, — подсказал Макар.
— Можно сделать и проще, — пожал плечами маг. — Я вам очередь занял, так она скоро подойдет.
Риверра оказался прав: не прошло и часа, как мы общались со стражниками.
— Кто такие? Цель визита? — пробасил из-за железной решетки детина с рыжими усами.
— Наследная принцесса королевства Микеры Вера со стражей, — отрекомендовалась я, снимая шляпу. — Прибыла к возлюбленному супругу, принцу Ноту.
— Чем можете подтвердить, что вы принцесса? — чуть тише и уважительнее, но все же недоверчиво поинтересовался стражник.
Я гордо продемонстрировала свадебный браслет. После недолгого изучения этого «украшения» детина расплылся в широкой ухмылке и гостеприимно распахнул дверцу со словами:
— Рады приветствовать вас в Доне, принцесса!
Мы вошли в город, провожаемые завистливыми вздохами толпы.
Стражники отправили к королю гонца с известием о моем прибытии. Донар, несмотря на свою занятость приготовлениями к вызову богини, отреагировал быстро — минут через тридцать за нами прибыла карета, запряженная восьмеркой местных лошадей и украшенная королевским гербом. Удивили меня только решетки на окнах. Странным показалось и то, что Макара с де Моном посадили в эту же карету. Они, как слуги, могли бы проехаться и на запятках. Во дворец Донара нас доставили с комфортом, хотя из-за решеток на окнах мне не удалось как следует рассмотреть городские достопримечательности.
Король Донар встретил нас почему-то на заднем дворе. За плечом худого мрачного мужчины с короной на голове отирался принц Нот. После формальных приветствий Донар вопросительно глянул на моего супруга. Муженек кивнул и едва слышно произнес:
— Это точно она.
— Что ж, принцесса, счастлив, что вы спаслись от дракона. Сейчас вам надо отдохнуть с дорога. Позвольте проводить вас, — склонившись в глубоком поклоне, предложил король.
— Благодарю вас, ваше величество, — как можно кокетливее произнесла я и оперлась на протянутую Дона-ром руку.
Король торжественно ввел меня во дворец. Вслед за мной, вежливо подталкиваемые охраной, шли де Мон и Макар. Как только мы оказались внутри роскошного замка, Донар вывернул мне руку за спину, а подбежавшие стражники мгновенно связали меня. Все это произошло прежде, чем я успела хоть что-нибудь понять. Мой спутники тоже оказались связанными. Аргус, опутанный веревками с ног до головы, яростно шипел и пытался вырваться из рук моего муженька.
— Что здесь происходит? — возмутилась я, лежа на полу под прицелом мечей двоих стражников.
— Вы попались, дорогая принцесса-самозванка! — радостно сообщил Донар. — Богиня Тамир разыскивает вас, ваших спутников-мужчин и птицу по всем королевствам этого мира. За вашу поимку обещана щедрая награда. И она достанется мне!
Король собственноручно проверил надежность узлов на веревках и велел своей охране:
— Несите их всех в храм Святого Пришествия. Отдадим их богине как можно скорее.
У меня появилось стойкое ощущение дежа-вю. История повторялась на новом этапе своего развития. Мы опять находились в кабинете богини Тамир. На этот раз Тамирайна не устраивала шоу, не поражала эффектными выходами и роскошными нарядами. Богиня, в потертых брюках и курточке ничем не отличимая от обычной студентки, нервно мерила шагами кабинет и, судя по дергающимся губам и раздувающимся ноздрям, кипела от ярости. Рядом со столом испуганно жался мужик в красной мантии, которого в прошлый раз я уже видела.
Нас бросили посреди кабинета, по приказу Тамир развязали и обыскали. Вытрясли каждую мелочь. Всю добычу слуги богини сложили на ковер. После этого дамочка велела им убраться. Ятол, руководивший нашей транспортировкой в Замок, сокрушенно глянул на меня, виновато передернул плечами и выскользнул за дверь. Остальные последовали за ним. В комнате, кроме нас и Тамирайны, остался лишь мужик в красной мантии.
Де Мон опять дергался, пытаясь добраться до богини. Я понимала, что это бесполезно. Хотя на этот раз она не совсем лишила нас способности двигаться. Руки и ноги меня немного слушались. То есть они двигались, хотя шагнуть я не могла — только бессмысленно топталась на месте. В конце концов плюнула и села на пол. Стоять не было сил, с каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, приближался один из изводивших меня в последние дни приступов.
— Совсем худо? — спросил сидящий неподалеку Аргус.
Я не ответила, только обессиленно наклонила голову.
Богиня брезгливо пошевелила ногой кучку отобранного у нас имущества и вдруг, нагнувшись, хищно схватила микерский жезл.
— Это вы для меня подготовили? — недобро улыбнулась Тамирайна, осмотрев фаллоимитатор со всех сторон. — Зря старались. У меня таких игрушек — полная кладовка.
Богиня положила жезл на стол, секунду помолчала и продолжила:
— Вам никто не говорил, что нельзя недооценивать противника? Особенно меня! Вы здорово надо мной посмеялись. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним…
— Кто смеется последним — тот не понял шутки, — подал голос Макар.
Богиня улыбнулась лично ему:
— А ты, наш остроумный, недолгий остаток своей никчемной жизни проведешь в камере ужаса. Впрочем, вернемся к нашим баранам. То есть к вам. К сожалению, я не сразу приняла Ятола и, уж тем более, не сразу разобралась в той чуши, которую он нес. Но когда поняла, что эта хамоватая девица выбралась из Лотарии, ярости моей не было предела. Так надо мной еще никто не издевался!..
Богиня подошла ко мне, ненавидяще глядя на меня сверху вниз, и призналась:
— Я заподозрила, что ты — не та, за кого себя выдаешь. Кто ты, Вера Цветкова? Твои спутники страшно оскорбили меня, и я бы, обнаружив их, просто убила. Но ты была нужна мне живой. Мы провели исследования и выяснили, что цветущий папоротник не дает человеку никаких особых способностей, позволяющих хотя бы на время взломать печать, скрепленную моей кровью. Как ты это сделала? Чтобы узнать это, я заставила моих слуг обыскать все дикие миры, находящиеся в ведении хранителя Ятола. Честно говоря, сбежать туда было бы, на мой взгляд, умнее. Но ты выбрала наименее подходящий вариант: мир, поклоняющийся мне. И, как ни парадоксально, выиграла несколько дней свободы. Может, мы бы вас и не нашли, если бы Осанне не вздумалось сообщить хранителю о безвременной трагической кончине моей Дочери. Он пересказал эту историю мне. В твое желание принести себя в жертву я ни секунды не верила, подозревая, что ты задумала какую-нибудь гадость. И не ошиблась.
Богиня замолчала, еще пару раз бесцельно прошлась по кабинету и, вернувшись ко мне, сообщила:
— Знаешь, Вера, твоя жажда жизни и воля к победе мне даже понравились. Я сама была такою тыщу лет тому назад. А люди и даже боги любят тех, кто на них похож. Расскажи, как ты вскрыла мою печать, и останешься в живых. Даже жить будешь в довольно комфортных условиях.
— Если б я сама знала, как именно у меня это получилось, — всенепременно бы сказала. Кроме папоротника, ничем этот феномен объяснить не могу. Честное слово!
Я говорила с трудом, потому что голова кружилась, а перед глазами плясали разноцветные мушки.
— Ты врешь, — прошипела богиня, наклонившись к самому моему лицу. — Если не скажешь правду, тебя подвергнут пыткам.
— Да как хотите! — заявила я, массируя виски, чтобы хоть немного унять головную боль.
Богиня ошеломленно глянула на мою руку, раскрыла рот и опустилась на колени рядом со мной.
— Где ты это взяла? — со странной интонацией спросила Тамирайна.
— Что? — из последних сил выдохнула я, не понимая, к чему она опять привязалась.
— Кольцо! — раздраженно прорычала богиня, бесцеремонно сорвав с моего безымянного пальца перстень Федора.
— Это мое кольцо! — протестующе прошептала я.
— Откуда оно у тебя? — трясясь от ярости, взревела Тамирайна.
— По наследству досталось, — пояснила я, чтобы не вдаваться в долгие объяснения: и без того было плохо.
— По наследству?
Богиня, жалко скорчившаяся на полу, в этот момент больше всего напоминала воздушный шарик, из которого разом выпустили воздух. Она недоуменно переводила взгляд с перстня на меня и обратно.
— Нет, — шептала Тамирайна, — нет, этого не может быть, она умерла!
Богиня приподняла голову, растерянно оглядела кабинет и вдруг, словно приняв какое-то решение, отрывисто произнесла несколько слов на латыни. Мужик в красной мантии подобострастно поклонился и пулей вылетел за дверь.
— Это кольцо подарил мне отец перед свадьбой, — тихо пояснила Тамирайна. — А я оставила его своей единственной дочери, когда положила новорожденную малышку на порог человеческого дома. За мной гнались, и я хотела, чтобы хоть девочка осталась жива. А вышло наоборот: мы с Аргусом спаслись, вернулись за ребенком, но она к тому времени умерла. Ведь она умерла, не правда ли, Аргус?
Пернатый смущенно замялся и отвел глаза.
— Отвечай! — прикрикнула на него богиня.
— Тамир, как бы тебе сказать… — после минутного раздумья откликнулся Аргус. — Я уверен, что твоя дочь была уже мертва, когда мы за ней вернулись. Но ведь к тому времени с момента ее рождения прошло лет двадцать, не меньше. К этому возрасту она могла завести и своих детей.
— То есть у меня могла быть внучка? И ты мне об этом не сказал? — зловеще прошипела Тамирайна.
— Ну так про внучку ты и не спрашивала, — хмыкнул Аргус.
— Ты предал меня. — Глядя на птицу, богиня покачала головой. — Ты предал меня дважды. Сначала обманул, сказав, что мой ребенок умер в той варварской стране, потом ушел с этой ничтожной девчонкой. Третьего раза я ждать не буду!
Тамирайна не уточнила, что она имела в виду. В этот момент вернулся мужик в красной мантии и с поклоном передал богине чашку, нож и флакон с какой-то жидкостью. Кажется, я догадалась, что собиралась сделать бессмертная. Эту процедуру уже проводил Архип, выясняя, не являемся ли мы с ним родственниками. Их эльфийский анализ ДНК или что-то в этом роде.
Так и оказалось: Тамирайна провела ножом по моей руке и, когда несколько капель крови упали в чашку, залила их жидкостью из флакона. Я наблюдала за происходящим уже почти в бессознательном состоянии. Богиня оторвалась от созерцания процессов, протекающих в чашке, и, посмотрев на мою более чем бледную физиономию, спросила у Аргуса:
— А чего это твою подопечную так крутит? Того и гляди копыта отбросит.
— Она на себе испытала действие черной магии Тараны. Старушка напустила на нее тварь из жезла, — охотно пояснил Аргус. — Видать, сначала она хотела, чтобы тварь высосала из неугодной невестки всю жизненную силу. Но Вера оказалась крепким орешком. Если обычный человек, столкнувшийся с тварью, умирал или сходил с ума максимум за день, то она держалась несколько дней. Тарана уж начала думать, что колдовство не подействовало, и пыталась избавиться от невестки другими способами. Но тварь из жезла, хоть и медленно, все же высасывала силу из своей новой жертвы. Ее работа близка к завершению…
Я не очень поняла, о какой твари из жезла говорил Аргус, но мне стало ясно одно: смерть близка. Между тем богиня снова впялилась в чашку, тихо охнула и подсунула ее мне под нос вместе с перстнем.
— Ты видишь? Видишь? — стонала Тамирайна. — Узор крови повторяет узор на перстне. В твоих жилах течет моя кровь! Подумать только! Сколько веков минуло! Я уже и не надеялась, а тут такой сюрприз: плоть от плоти моей, кровь от крови. Это все объясняет. Камень подчинился твоей воле, потому что почуял мою кровь. С примесью, конечно, но все равно мою…
Ну ни фигулечки! Это ж получается, что сама Тамирайна — моя пра… в сто какой-то степени бабка. А я… в сто какой-то степени правнучка богини и эльфийской принцессы. Ух ты! Вот это происхождение! Да с такой-то родней… Весь мир будет лежать у моих ног! Только бы от неведомой болезни не загнуться…
Тамирайна, прослезившись, посмотрела мне в глаза и прошептала:
— Да, эти глаза, меняющие цвет в минуты волнения, верный признак древнего рода Ра. Как я сразу не поняла этого, не узнала свою плоть и кровь?
— Да-да, Вера — твоя плоть и кровь, — охотно подтвердил Аргус. — И если ты срочно не спасешь ее от твари из жезла, можешь снова потерять свою единственную наследницу.
— Ах это. — Богиня пожала плечами. — Я слишком долго мечтала о таком подарке судьбы и, уж конечно, не потеряю его из-за этой малости. Чтобы спасти жертву, надо отдать твари из жезла другую душу — целиком и полностью.
Тамирайна отставила в сторону чашку с доказательствами моего божественного происхождения и взяла в руку жезл. Затем посмотрела на де Мона и Макара.
— Всегда мечтала извести кого-нибудь из де Монов, — заявила она, направила жезл на посланца Ширкута и нараспев произнесла заклинание.
Несколько струек той самой серо-сизой грязи, которую я когда-то уже видела в кабинете Тараны, выползли из жезла и медленно поплыли к потустороннему принцу. Они впились в его глаза, и де Мои жутко закричал. Серо-сизые щупальца вытягивали из него зеленоватое облачко — душу. Гиад бился в агонии и пытался отползти, но тварь из жезла не отпускала его. Зеленоватое свечение по щупальцам передавалось в жезл. Прошло не больше пяти минут, и де Мон затих. Фаллоимитатор Тараны сыто налился зеленым светом, а я почувствовала сильнейший удар: как будто оборвалась прочная резинка, связывавшая меня с жезлом, и один ее конец хлестнул меня по груди, напрочь вышибив дух.
Ну вот, сглазила! На черном фоне откуда-то появилась сверкающая точка. Она приближалась ко мне, увеличиваясь в размерах, и превратилась в искрящееся голубое облако, из которого донесся голос Аргуса:
— Дорогуша, и долго ты собираешься держать свое тело без сознания?
— Ох, Гусик, не грузи, а! Мне и тут неплохо. Кстати, а ты-то тут что делаешь?
— Я-то, положим, умер, — ответило облако. — А вот ты еще жива. И должна вернуться.
— То есть как умер? — ошеломленно спросила я.
— Насильственной смертью, — хмыкнуло облако. — У нас очень мало времени, так что молчи и слушай. Тамирайна решила искупать тебя в Первородном огне. Так поступил с ней когда-то Ширкут. После этого она обрела бессмертие и божественные способности…
— Это естественно, — не удержалась я от замечания. — Богиня хочет сделать меня своей наследницей.
— Ой, Вера, ты и мертвого достанешь! — взвыл Аргус. — Сказано же тебе: молчи и слушай! Тамирайне нужно новое бессмертное тело, потому что ее тело находится в отвратительном состоянии, разлагается прямо на глазах. Она уже много лет искала подходящую кандидатуру. Да беда в том, что все люди, которых она бросала в Первородный огонь, сгорали. Так и должно быть: в Первородном огне смертные погибают, а боги становятся смертными. Тамирайна не знает заклинания, которое дает нечувствительность к огню. А вот Ширкут его знал… Но богиня надеется, что ее плоть и кровь, когда-то уже побывавшая в Первородном огне, обрела способность противодействовать его разрушительным свойствам. Если ты выйдешь из огня живой, Тамирайна вселится в твое тело.
— Зачем? — опять встряла с вопросом я. — Она себе и покрасивее, и поздоровее выбрать может.
— Из Первородного огня можно творить: тела, предметы, новые миры. Тот, кто способен находиться в Первородном огне, — бог. Ты, вероятно, способна на это. Так что Тамирайне нужно именно твое тело, закаленное в Первородном огне. Запомни, когда ты выйдешь из огня, ваши с Тамир силы будут равны.
— А что ей помешает вселиться в мое тело до того, как я окажусь в огне?
— Страх. Если твое тело сгорит, как сгорали многие до тебя, то душа, находившаяся в этом теле, начнет все сначала в другом мире. То есть получит новое воплощение. Да и… при перевоплощении в огне (даже удачном) тело испытывает жуткую боль. Тамирайна мне рассказывала, что ощущения — даже злейшему врагу не пожелаешь.
— Веселенькая перспектива! — заметила я. — А нельзя просто остаться здесь, с тобой?
— Конечно, нет! Я — мертвый, ты — пока живая. Мы не можем быть вместе.
— Но мне хорошо с тобой! Тепло, спокойно, надежно.
Не знаю, как описать это ощущение, но когда Аргус был рядом, мне казалось, что я — дома.
— Мне все равно, жив ты или мертв. Ты мне нужен! Не бросай меня, пожалуйста! Или я останусь с тобой.
— Зачем тебе это? — тоскливо спросил Аргус. — Тебя ждет блестящее будущее. Ты станешь богиней, половина Вселенной будет поклоняться тебе…
— На черта мне сдалась эта половина Вселенной, если ты умер? Мне плохо без тебя… О, я знаю, что сделаю! Искупаюсь в Первородном огне, стану богиней и воскрешу тебя. Да, воскрешу, потому что я люблю тебя и не хочу без тебя жить!
— Вот это и плохо, — хмыкнул Аргус. — Один из законов Вечности: боги не могут воскресить тех, кого любят. Ну, чтобы им, богам, жизнь малиной не казалась. Прости, мне пора. А ты должна вернуться в свое тело.
— Я останусь с тобой!
— Не ты это решаешь. Помирать тебе рановато, есть у тебя еще в Замке дела. Прощай!
— Нет, не уходи, — просила я, зная, что больше никогда не увижу эту нелепую, но такую дорогую мне птицу. — Не бросай меня, Аргус!
— Вот-вот, — обрадовался Аргус, — ты вполне способна это сделать. Ты — чудовище. Мстительное, жестокое, бескомпромиссное. Впрочем, такой тебе и надо быть, чтобы выжить и занять свое место.
— Так кого ты больше любишь — меня или ее? — поставила вопрос ребром я.
— И почему у вас с ней даже вопросы одинаково дурацкие? Сейчас я с тобой — и этим все сказано.
С этими словами Аргус забрался под одеяло и демонстративно захрапел.
Утром де Мон со мной не разговаривал. Я тоже не горела желанием общаться с выходцем из Бездны. В случае крайней необходимости мы переговаривались через Макара. После завтрака, показавшегося мне, привыкшей к скудному рациону королевского двора Микер, роскошным, наша сладкая рыцарская парочка отправилась хоронить братьев-разбойников.
Я, ожидая возвращения самозваных могильщиков, примеряла найденные в доме платья. И, увлеченная примеркой, лишь через полчаса поняла, что Аргуса нет со мной в комнате. Сначала это не вызвало у меня особого беспокойства — мало ли по каким надобностям отлучилась птица. Но когда прошло еще полчаса, я встревожилась всерьез. Предположения возникали одно гаже другого. Съеден лесным зверем? Полетел «стучать» слугам Тамирайны? Неужели де Мон был прав?
Я уже хотела разыскивать могильщиков, каяться и просить их помощи в поисках пернатого, но Аргус вернулся сам. В лапах он держал букет невзрачных лесных цветов.
— Это тебе, — пояснил Аргус, протягивая букет.
Я чуть не расплакалась. Ну как можно было подозревать в чем-то эту замечательную, благородную птицу!
— Прости меня, если что не так, — добавил пернатый.
— Ты опять помирать собрался?
— Скоро каждый из нас встретит свою судьбу и свою смерть, — зловеще прокаркал пернатый.
— Вот что у тебя за привычка туману напускать? Яснее выражаться можешь? Кто, когда и при каких обстоятельствах копыта откинет? Ну чтоб сразу соломку подложить, гроб заказать и так далее. Если предскажешь скорую смерть де Мона — с меня полторашка пива, как только вернемся домой.
— Я ничего не могу предсказать, — печально признался Аргус. — Знаю только, что близится час решающей битвы, в которой все будет зависеть от тебя.
— Дак я и не сомневалась, что опять мне коней на скаку останавливать и в горящие избы входить. Не боись, прорвемся.
Де Мон и Макар очень долго возились с погребением, поэтому в Дон мы выехали только после обеда. Чтобы не привлекать внимания во время путешествия, я переоделась в мужской костюм. Шапочка, остро напоминавшая берет с пером, скрывала мои волосы. Вокруг глаза при хорошем освещении все еще просматривались последние следы синяка, поэтому никто из местных даже не заподозрил бы во мне девушку. Скорее я напоминала хулиганистого отпрыска небогатого рода, решившего мечом добыть себе славу и богатство.
Мои спутники ехали на своих осликах, для меня позаимствовали одного из верховых животных, принадлежавших разбойникам. Безвременно почившим братьям средство передвижения уже не понадобится. Надо признать, что амазонка из меня не получилась. Может, на нормальной лошади я бы проехала те несколько километров, которые отделяли дом бородачей от столицы. Но на осле я не просидела и двадцати минут. Во-первых, отбила себе то самое место, которое непосредственно соприкасалось с обтянутым кожей седлом. Во-вторых, чуть было не лишилась ступни: зловредная животина, почуяв во мне неопытного наездника, так и норовила тяпнуть меня за вытянутые вперед ноги. Короче, закончились мучения только тогда, когда я решительно слезла с ослика, взяла его под уздцы и пошла пешком, таща за собой упрямое животное. Правда, движение наше, и без того не очень скоростное, замедлилось еще больше. К воротам Дона мы подошли перед самым заходом солнца. Аргус за все время нашего похода не проронил ни звука, только иногда украдкой вздыхал.
Должно быть, по местным меркам Дон считался мегаполисом. Он по размерам раз в тридцать превосходил жалкий городок Микеры. К Дону сходились несколько дорог со всех концов света. Каждая из них упиралась в отдельные ворота в крепостной стене. Мы обошли стену по периметру и остановились у южных ворот. Так поступили не мы одни. У ворот собралась толпа. Здесь были представлены все сословия: крестьяне, ремесленники, торговцы. Все они пытались попасть в город. Давка у ворот напоминала очередь за водкой в памятный еще период горбачевского сухого закона и спиртного по талонам.
Попасть в город удавалось немногим. Большей части жаждущих пройти в местный мегаполис стражники давали от ворот поворот. После нескольких вопросов, заданных через маленькое окошко, забранное железной решеткой, солдаты либо отпирали небольшую дверцу в воротах и пропускали просителя, либо отправляли путешественника восвояси. То ли настроение у стражи оказалось уж очень плохим, то ли требования правителя Донара слишком строгими, но, судя по моим наблюдениям, верблюду легче было бы пройти сквозь игольное ушко, чем чужестранцу проникнуть в город. За те полчаса, в течение которых мы вертелись у ворот, пытаясь изучить обстановку, калитка не отворялась ни разу.
Некоторые несостоявшиеся гости столицы в ожидании окончания периода действия драконовских мер уже не первый день жили под стенами города. Кое-где виднелись импровизированные палатки, сооруженные из имевшейся в наличии растительности и каких-то тряпок. На кострах готовилась еда, у палаток сварливо ругались женщины, орали дети. Окинув взглядом всю эту неутешительную картину, я констатировала факты:
— Во-первых, черта с два мы здесь найдем этого вашего Риверру. Во-вторых, до ворот нам не добраться ни в жизнь.
— Ты предлагаешь вернуться в дом разбойников и зажить там натуральным хозяйством? — зловеще поинтересовался Макар.
— Ага, — беззаботно подтвердила я, — натуральным хозяйством и шведской семьей. Все лучше, чем здесь на голой земле ревматизм зарабатывать. Из меня замечательная атаманша получится. Говорят, мы бяки-буки, как выносит нас земля…
— Отойдем в сторону, — предложил де Мон, — найдем возвышенность, на которой мы будем хорошо видны, и подождем Риверру.
Примерно около часа мы торчали на небольшом холмике ну как три тополя на Плющихе, привлекая праздных ослов, ворон и торговцев. Последние почему-то пытались именно нам всучить весь тот товар, который не могли пронести в Дон. Скоро вокруг холмика собралась внушительная толпа, а очередь у ворот уменьшилась едва ли не наполовину. Коммивояжеры средневекового разлива красноречиво убеждали нас в том, что таким благородным господам, как мы, просто незачем дальше жить без тилланских тканей, орманских кружев и микерских розовых игрушек.
— Микерских чего?..
Я схватила за плечо замотанного в плащ мужчину, который только что предложил мне этот странный товар.
— Только для вас, благородный господин, единственный экземпляр, розовой миралл, ручная работа. Вещь штучная, а потому дорогая, отойдемте в сторонку, покажу, — скороговоркой забормотал торговец, в котором я уже заподозрила мага Риверру.
Де Мон и Макар тоже сообразили, что похититель жезла нас отыскал. Мы с трудом избавились от преследования других коммивояжеров, обнадеженных успехом своего коллеги (де Мону даже пришлось вытащить из ножен меч и картинно помахать им перед толпой). Риверра отвел нас в сторону и достал из-под плаща сверток. Развернув его, он продемонстрировал розовый жезл и тут же вновь завернул микерский символ власти в не слишком чистую серую тряпицу. Сверток засунул за пазуху Макар.
— Простите, многоуважаемый маг, — обратилась я к Риверре, — раз уж мы встретились, не поможете ли вы нам проникнуть в город? Ну, там, может, вся эта очередь исчезнет куда-нибудь на время? Или вы всех загипнотизируете?
— Можно еще их всех в соляные столбы обратить, — подсказал Макар.
— Можно сделать и проще, — пожал плечами маг. — Я вам очередь занял, так она скоро подойдет.
Риверра оказался прав: не прошло и часа, как мы общались со стражниками.
— Кто такие? Цель визита? — пробасил из-за железной решетки детина с рыжими усами.
— Наследная принцесса королевства Микеры Вера со стражей, — отрекомендовалась я, снимая шляпу. — Прибыла к возлюбленному супругу, принцу Ноту.
— Чем можете подтвердить, что вы принцесса? — чуть тише и уважительнее, но все же недоверчиво поинтересовался стражник.
Я гордо продемонстрировала свадебный браслет. После недолгого изучения этого «украшения» детина расплылся в широкой ухмылке и гостеприимно распахнул дверцу со словами:
— Рады приветствовать вас в Доне, принцесса!
Мы вошли в город, провожаемые завистливыми вздохами толпы.
Стражники отправили к королю гонца с известием о моем прибытии. Донар, несмотря на свою занятость приготовлениями к вызову богини, отреагировал быстро — минут через тридцать за нами прибыла карета, запряженная восьмеркой местных лошадей и украшенная королевским гербом. Удивили меня только решетки на окнах. Странным показалось и то, что Макара с де Моном посадили в эту же карету. Они, как слуги, могли бы проехаться и на запятках. Во дворец Донара нас доставили с комфортом, хотя из-за решеток на окнах мне не удалось как следует рассмотреть городские достопримечательности.
Король Донар встретил нас почему-то на заднем дворе. За плечом худого мрачного мужчины с короной на голове отирался принц Нот. После формальных приветствий Донар вопросительно глянул на моего супруга. Муженек кивнул и едва слышно произнес:
— Это точно она.
— Что ж, принцесса, счастлив, что вы спаслись от дракона. Сейчас вам надо отдохнуть с дорога. Позвольте проводить вас, — склонившись в глубоком поклоне, предложил король.
— Благодарю вас, ваше величество, — как можно кокетливее произнесла я и оперлась на протянутую Дона-ром руку.
Король торжественно ввел меня во дворец. Вслед за мной, вежливо подталкиваемые охраной, шли де Мон и Макар. Как только мы оказались внутри роскошного замка, Донар вывернул мне руку за спину, а подбежавшие стражники мгновенно связали меня. Все это произошло прежде, чем я успела хоть что-нибудь понять. Мой спутники тоже оказались связанными. Аргус, опутанный веревками с ног до головы, яростно шипел и пытался вырваться из рук моего муженька.
— Что здесь происходит? — возмутилась я, лежа на полу под прицелом мечей двоих стражников.
— Вы попались, дорогая принцесса-самозванка! — радостно сообщил Донар. — Богиня Тамир разыскивает вас, ваших спутников-мужчин и птицу по всем королевствам этого мира. За вашу поимку обещана щедрая награда. И она достанется мне!
Король собственноручно проверил надежность узлов на веревках и велел своей охране:
— Несите их всех в храм Святого Пришествия. Отдадим их богине как можно скорее.
У меня появилось стойкое ощущение дежа-вю. История повторялась на новом этапе своего развития. Мы опять находились в кабинете богини Тамир. На этот раз Тамирайна не устраивала шоу, не поражала эффектными выходами и роскошными нарядами. Богиня, в потертых брюках и курточке ничем не отличимая от обычной студентки, нервно мерила шагами кабинет и, судя по дергающимся губам и раздувающимся ноздрям, кипела от ярости. Рядом со столом испуганно жался мужик в красной мантии, которого в прошлый раз я уже видела.
Нас бросили посреди кабинета, по приказу Тамир развязали и обыскали. Вытрясли каждую мелочь. Всю добычу слуги богини сложили на ковер. После этого дамочка велела им убраться. Ятол, руководивший нашей транспортировкой в Замок, сокрушенно глянул на меня, виновато передернул плечами и выскользнул за дверь. Остальные последовали за ним. В комнате, кроме нас и Тамирайны, остался лишь мужик в красной мантии.
Де Мон опять дергался, пытаясь добраться до богини. Я понимала, что это бесполезно. Хотя на этот раз она не совсем лишила нас способности двигаться. Руки и ноги меня немного слушались. То есть они двигались, хотя шагнуть я не могла — только бессмысленно топталась на месте. В конце концов плюнула и села на пол. Стоять не было сил, с каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, приближался один из изводивших меня в последние дни приступов.
— Совсем худо? — спросил сидящий неподалеку Аргус.
Я не ответила, только обессиленно наклонила голову.
Богиня брезгливо пошевелила ногой кучку отобранного у нас имущества и вдруг, нагнувшись, хищно схватила микерский жезл.
— Это вы для меня подготовили? — недобро улыбнулась Тамирайна, осмотрев фаллоимитатор со всех сторон. — Зря старались. У меня таких игрушек — полная кладовка.
Богиня положила жезл на стол, секунду помолчала и продолжила:
— Вам никто не говорил, что нельзя недооценивать противника? Особенно меня! Вы здорово надо мной посмеялись. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним…
— Кто смеется последним — тот не понял шутки, — подал голос Макар.
Богиня улыбнулась лично ему:
— А ты, наш остроумный, недолгий остаток своей никчемной жизни проведешь в камере ужаса. Впрочем, вернемся к нашим баранам. То есть к вам. К сожалению, я не сразу приняла Ятола и, уж тем более, не сразу разобралась в той чуши, которую он нес. Но когда поняла, что эта хамоватая девица выбралась из Лотарии, ярости моей не было предела. Так надо мной еще никто не издевался!..
Богиня подошла ко мне, ненавидяще глядя на меня сверху вниз, и призналась:
— Я заподозрила, что ты — не та, за кого себя выдаешь. Кто ты, Вера Цветкова? Твои спутники страшно оскорбили меня, и я бы, обнаружив их, просто убила. Но ты была нужна мне живой. Мы провели исследования и выяснили, что цветущий папоротник не дает человеку никаких особых способностей, позволяющих хотя бы на время взломать печать, скрепленную моей кровью. Как ты это сделала? Чтобы узнать это, я заставила моих слуг обыскать все дикие миры, находящиеся в ведении хранителя Ятола. Честно говоря, сбежать туда было бы, на мой взгляд, умнее. Но ты выбрала наименее подходящий вариант: мир, поклоняющийся мне. И, как ни парадоксально, выиграла несколько дней свободы. Может, мы бы вас и не нашли, если бы Осанне не вздумалось сообщить хранителю о безвременной трагической кончине моей Дочери. Он пересказал эту историю мне. В твое желание принести себя в жертву я ни секунды не верила, подозревая, что ты задумала какую-нибудь гадость. И не ошиблась.
Богиня замолчала, еще пару раз бесцельно прошлась по кабинету и, вернувшись ко мне, сообщила:
— Знаешь, Вера, твоя жажда жизни и воля к победе мне даже понравились. Я сама была такою тыщу лет тому назад. А люди и даже боги любят тех, кто на них похож. Расскажи, как ты вскрыла мою печать, и останешься в живых. Даже жить будешь в довольно комфортных условиях.
— Если б я сама знала, как именно у меня это получилось, — всенепременно бы сказала. Кроме папоротника, ничем этот феномен объяснить не могу. Честное слово!
Я говорила с трудом, потому что голова кружилась, а перед глазами плясали разноцветные мушки.
— Ты врешь, — прошипела богиня, наклонившись к самому моему лицу. — Если не скажешь правду, тебя подвергнут пыткам.
— Да как хотите! — заявила я, массируя виски, чтобы хоть немного унять головную боль.
Богиня ошеломленно глянула на мою руку, раскрыла рот и опустилась на колени рядом со мной.
— Где ты это взяла? — со странной интонацией спросила Тамирайна.
— Что? — из последних сил выдохнула я, не понимая, к чему она опять привязалась.
— Кольцо! — раздраженно прорычала богиня, бесцеремонно сорвав с моего безымянного пальца перстень Федора.
— Это мое кольцо! — протестующе прошептала я.
— Откуда оно у тебя? — трясясь от ярости, взревела Тамирайна.
— По наследству досталось, — пояснила я, чтобы не вдаваться в долгие объяснения: и без того было плохо.
— По наследству?
Богиня, жалко скорчившаяся на полу, в этот момент больше всего напоминала воздушный шарик, из которого разом выпустили воздух. Она недоуменно переводила взгляд с перстня на меня и обратно.
— Нет, — шептала Тамирайна, — нет, этого не может быть, она умерла!
Богиня приподняла голову, растерянно оглядела кабинет и вдруг, словно приняв какое-то решение, отрывисто произнесла несколько слов на латыни. Мужик в красной мантии подобострастно поклонился и пулей вылетел за дверь.
— Это кольцо подарил мне отец перед свадьбой, — тихо пояснила Тамирайна. — А я оставила его своей единственной дочери, когда положила новорожденную малышку на порог человеческого дома. За мной гнались, и я хотела, чтобы хоть девочка осталась жива. А вышло наоборот: мы с Аргусом спаслись, вернулись за ребенком, но она к тому времени умерла. Ведь она умерла, не правда ли, Аргус?
Пернатый смущенно замялся и отвел глаза.
— Отвечай! — прикрикнула на него богиня.
— Тамир, как бы тебе сказать… — после минутного раздумья откликнулся Аргус. — Я уверен, что твоя дочь была уже мертва, когда мы за ней вернулись. Но ведь к тому времени с момента ее рождения прошло лет двадцать, не меньше. К этому возрасту она могла завести и своих детей.
— То есть у меня могла быть внучка? И ты мне об этом не сказал? — зловеще прошипела Тамирайна.
— Ну так про внучку ты и не спрашивала, — хмыкнул Аргус.
— Ты предал меня. — Глядя на птицу, богиня покачала головой. — Ты предал меня дважды. Сначала обманул, сказав, что мой ребенок умер в той варварской стране, потом ушел с этой ничтожной девчонкой. Третьего раза я ждать не буду!
Тамирайна не уточнила, что она имела в виду. В этот момент вернулся мужик в красной мантии и с поклоном передал богине чашку, нож и флакон с какой-то жидкостью. Кажется, я догадалась, что собиралась сделать бессмертная. Эту процедуру уже проводил Архип, выясняя, не являемся ли мы с ним родственниками. Их эльфийский анализ ДНК или что-то в этом роде.
Так и оказалось: Тамирайна провела ножом по моей руке и, когда несколько капель крови упали в чашку, залила их жидкостью из флакона. Я наблюдала за происходящим уже почти в бессознательном состоянии. Богиня оторвалась от созерцания процессов, протекающих в чашке, и, посмотрев на мою более чем бледную физиономию, спросила у Аргуса:
— А чего это твою подопечную так крутит? Того и гляди копыта отбросит.
— Она на себе испытала действие черной магии Тараны. Старушка напустила на нее тварь из жезла, — охотно пояснил Аргус. — Видать, сначала она хотела, чтобы тварь высосала из неугодной невестки всю жизненную силу. Но Вера оказалась крепким орешком. Если обычный человек, столкнувшийся с тварью, умирал или сходил с ума максимум за день, то она держалась несколько дней. Тарана уж начала думать, что колдовство не подействовало, и пыталась избавиться от невестки другими способами. Но тварь из жезла, хоть и медленно, все же высасывала силу из своей новой жертвы. Ее работа близка к завершению…
Я не очень поняла, о какой твари из жезла говорил Аргус, но мне стало ясно одно: смерть близка. Между тем богиня снова впялилась в чашку, тихо охнула и подсунула ее мне под нос вместе с перстнем.
— Ты видишь? Видишь? — стонала Тамирайна. — Узор крови повторяет узор на перстне. В твоих жилах течет моя кровь! Подумать только! Сколько веков минуло! Я уже и не надеялась, а тут такой сюрприз: плоть от плоти моей, кровь от крови. Это все объясняет. Камень подчинился твоей воле, потому что почуял мою кровь. С примесью, конечно, но все равно мою…
Ну ни фигулечки! Это ж получается, что сама Тамирайна — моя пра… в сто какой-то степени бабка. А я… в сто какой-то степени правнучка богини и эльфийской принцессы. Ух ты! Вот это происхождение! Да с такой-то родней… Весь мир будет лежать у моих ног! Только бы от неведомой болезни не загнуться…
Тамирайна, прослезившись, посмотрела мне в глаза и прошептала:
— Да, эти глаза, меняющие цвет в минуты волнения, верный признак древнего рода Ра. Как я сразу не поняла этого, не узнала свою плоть и кровь?
— Да-да, Вера — твоя плоть и кровь, — охотно подтвердил Аргус. — И если ты срочно не спасешь ее от твари из жезла, можешь снова потерять свою единственную наследницу.
— Ах это. — Богиня пожала плечами. — Я слишком долго мечтала о таком подарке судьбы и, уж конечно, не потеряю его из-за этой малости. Чтобы спасти жертву, надо отдать твари из жезла другую душу — целиком и полностью.
Тамирайна отставила в сторону чашку с доказательствами моего божественного происхождения и взяла в руку жезл. Затем посмотрела на де Мона и Макара.
— Всегда мечтала извести кого-нибудь из де Монов, — заявила она, направила жезл на посланца Ширкута и нараспев произнесла заклинание.
Несколько струек той самой серо-сизой грязи, которую я когда-то уже видела в кабинете Тараны, выползли из жезла и медленно поплыли к потустороннему принцу. Они впились в его глаза, и де Мои жутко закричал. Серо-сизые щупальца вытягивали из него зеленоватое облачко — душу. Гиад бился в агонии и пытался отползти, но тварь из жезла не отпускала его. Зеленоватое свечение по щупальцам передавалось в жезл. Прошло не больше пяти минут, и де Мон затих. Фаллоимитатор Тараны сыто налился зеленым светом, а я почувствовала сильнейший удар: как будто оборвалась прочная резинка, связывавшая меня с жезлом, и один ее конец хлестнул меня по груди, напрочь вышибив дух.
* * *
Какая-то часть моего сознания упорно цеплялась за реальность, напоминая мне о том, что надо приходить в себя. Но вырваться из цепких объятий небытия никак не удавалось. Да и, если честно, не очень хотелось. Где-то там, в реальности, остались боль, усталость, тоска, разочарования. Все они поджидали меня — только вернись, сразу же накинутся! Сейчас же моя душа беззаботно парила в кромешной мгле. Ни звука, ни лучика света.Ну вот, сглазила! На черном фоне откуда-то появилась сверкающая точка. Она приближалась ко мне, увеличиваясь в размерах, и превратилась в искрящееся голубое облако, из которого донесся голос Аргуса:
— Дорогуша, и долго ты собираешься держать свое тело без сознания?
— Ох, Гусик, не грузи, а! Мне и тут неплохо. Кстати, а ты-то тут что делаешь?
— Я-то, положим, умер, — ответило облако. — А вот ты еще жива. И должна вернуться.
— То есть как умер? — ошеломленно спросила я.
— Насильственной смертью, — хмыкнуло облако. — У нас очень мало времени, так что молчи и слушай. Тамирайна решила искупать тебя в Первородном огне. Так поступил с ней когда-то Ширкут. После этого она обрела бессмертие и божественные способности…
— Это естественно, — не удержалась я от замечания. — Богиня хочет сделать меня своей наследницей.
— Ой, Вера, ты и мертвого достанешь! — взвыл Аргус. — Сказано же тебе: молчи и слушай! Тамирайне нужно новое бессмертное тело, потому что ее тело находится в отвратительном состоянии, разлагается прямо на глазах. Она уже много лет искала подходящую кандидатуру. Да беда в том, что все люди, которых она бросала в Первородный огонь, сгорали. Так и должно быть: в Первородном огне смертные погибают, а боги становятся смертными. Тамирайна не знает заклинания, которое дает нечувствительность к огню. А вот Ширкут его знал… Но богиня надеется, что ее плоть и кровь, когда-то уже побывавшая в Первородном огне, обрела способность противодействовать его разрушительным свойствам. Если ты выйдешь из огня живой, Тамирайна вселится в твое тело.
— Зачем? — опять встряла с вопросом я. — Она себе и покрасивее, и поздоровее выбрать может.
— Из Первородного огня можно творить: тела, предметы, новые миры. Тот, кто способен находиться в Первородном огне, — бог. Ты, вероятно, способна на это. Так что Тамирайне нужно именно твое тело, закаленное в Первородном огне. Запомни, когда ты выйдешь из огня, ваши с Тамир силы будут равны.
— А что ей помешает вселиться в мое тело до того, как я окажусь в огне?
— Страх. Если твое тело сгорит, как сгорали многие до тебя, то душа, находившаяся в этом теле, начнет все сначала в другом мире. То есть получит новое воплощение. Да и… при перевоплощении в огне (даже удачном) тело испытывает жуткую боль. Тамирайна мне рассказывала, что ощущения — даже злейшему врагу не пожелаешь.
— Веселенькая перспектива! — заметила я. — А нельзя просто остаться здесь, с тобой?
— Конечно, нет! Я — мертвый, ты — пока живая. Мы не можем быть вместе.
— Но мне хорошо с тобой! Тепло, спокойно, надежно.
Не знаю, как описать это ощущение, но когда Аргус был рядом, мне казалось, что я — дома.
— Мне все равно, жив ты или мертв. Ты мне нужен! Не бросай меня, пожалуйста! Или я останусь с тобой.
— Зачем тебе это? — тоскливо спросил Аргус. — Тебя ждет блестящее будущее. Ты станешь богиней, половина Вселенной будет поклоняться тебе…
— На черта мне сдалась эта половина Вселенной, если ты умер? Мне плохо без тебя… О, я знаю, что сделаю! Искупаюсь в Первородном огне, стану богиней и воскрешу тебя. Да, воскрешу, потому что я люблю тебя и не хочу без тебя жить!
— Вот это и плохо, — хмыкнул Аргус. — Один из законов Вечности: боги не могут воскресить тех, кого любят. Ну, чтобы им, богам, жизнь малиной не казалась. Прости, мне пора. А ты должна вернуться в свое тело.
— Я останусь с тобой!
— Не ты это решаешь. Помирать тебе рановато, есть у тебя еще в Замке дела. Прощай!
— Нет, не уходи, — просила я, зная, что больше никогда не увижу эту нелепую, но такую дорогую мне птицу. — Не бросай меня, Аргус!