Страница:
Никаких мутных пятен, недосказанностей и неясностей. Я увидела комнату, уставленную странной, похоже, антикварной мебелью, кресло, а в нем парня. Кажется, он спал. Но, словно почувствовав мой взгляд, вскинул голову и глянул мне прямо в глаза. Улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, от этой улыбки у меня мурашки по коже побежали. Парень в зеркале поднялся и направился прямо на меня. На секунду остановился. Оглянулся, словно ждал чего-то или боялся. Потом махнул рукой и…
Меняющееся очертание искаженного болью лица ринулось на меня из Зазеркалья. Сзади послышался крик Марины. Со страху я уронила зеркало, которое держала в руках. Оно разбилось. Порыв ледяного ветра пронесся по комнате, потушив свечи.
Когда Марина включила свет, мы увидели, что большое зеркало, стоявшее на столе, покрыто сетью мелких трещин. Меня начал бить озноб.
— Марина, что это было? — поинтересовалась я, как только зубы перестали клацать.
— Сама такое впервые видела, — призналась подруга.
Больше разговаривать не хотелось, и обсуждение ряженых-суженых мы отложили до утра. Ночевать я осталась у Марины, на диване. Идти домой не было сил. Думала, что со страху не засну, но впервые за долгие годы спала спокойно, без снов.
— Проснись, Нео! Ты попал… В смысле, ты увяз! Ой, нет, попал — это точнее. Да вставай же ты, тут попадаловка полная!
Страж проснулся от возмущенного карканья Аргуса и поклялся когда-нибудь свернуть шею проклятущей птице.
— Ты че орешь в первом часу ночи? — поинтересовался он, как только обрел способность соображать.
— Не время спать! — завопил Аргус. — Родина в опасности!
После этого птица закатила глаза, забилась в истерике и упала на пол, не подавая ни малейших признаков жизни. Страж почесал в затылке и решил переложить реанимацию Всевидящего на жрицу богини Тамир.
Наталья Петровна прибыла ровно через пять минут после его звонка (благо, жила в соседнем подъезде). Вместе с ней приперлась и Ольга. Пока женщины встревоженно кудахтали над телом птицы, Страж сгонял в круглосуточный магазин за пивом — уж теперь-то, когда пернатый валяется при смерти, можно позволить себе маленькие радости жизни. Банку открывал на кухне, тихо-тихо. Но лишь сделал первый глоток, раздался знакомый шелест крыльев. Внезапно оживший Аргус вихрем ворвался в кухню, выхватил банку, взлетел с ней на кухонный шкаф и возвестил:
— Ведьма вызвала посланца Ширкута! Он близок к Земле!
На этот раз замертво упала Ольга. Наталья Петровна покачнулась, побледнела, но удержалась на ногах и спросила:
— Как это стало возможным? Ведь доступа к Камню больше нет.
Аргус, потягивая пиво, ответил:
— Она не пользовалась Камнем. Она воспользовалась зеркалом.
— Но этого не может быть! Посланца из Бездны можно привести на Землю только через Камень! — возразила жрица.
— Я не сказал, что он пришел на Землю, — холодно подчеркнул Аргус. — Он близок к Земле. Слуга Ширкута пожертвовал своим телом. Сейчас его душа в Срединном промежутке. Вызов не завершен, но ведьма сможет завершить его в следующее полнолуние, если найдет Камень.
— Ты знаешь, где сейчас ведьма? — спросила жрица.
— Улица Коммунистическая, дом №17, квартира №4, — отрапортовал Аргус.
— Ты слышал? — обратилась жрица к Стражу. — Она не должна завершить вызов. Ты пойдешь туда и убьешь ее. Прямо сейчас.
— Не стоит торопиться, — вмешался Аргус. — У нас еще есть время до следующего полнолуния.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Ба-бац! Открываешь глаза-а-а-а…» За стенкой надрывался «Мумий Тролль». Открыть глаза, если честно, удалось не сразу. Так же как и осознать, почему я проснулась в квартире Марины. Сначала в голове была пустота. Воспоминания навалились потом. Зато все и сразу.
Странно, все то, что ночью казалось страшным, при свете дня выглядело скорее смешным: Воротов в полотенце, жутко скривленная рожа моего «суженого». Да по сравнению с этим Квазимордой даже Фредди Крюгер красавцем покажется. Милейшим таким, добрейшей души человеком. Если то, что я видела в зеркале, — моя вторая половина, то, как говорится, хочется, чтобы судьба моя оказалась быстрой, безболезненной и по возможности не моей судьбой.
Я натянула джинсы и огляделась в поисках футболки. Ну так и есть! Валяется под стулом безнадежно смятая. Ладно, пока сойдет, потом поглажу. На ходу натягивая футболку, я направилась на кухню. Там уже сидела Марина, бледная и непривычно молчаливая. Рядом с ней стояла открытая пачка сока.
— Доброе утро, — без особого энтузиазма произнесла я.
— Не такое уж оно и доброе, — откликнулась Марина. — Кстати, выпей соку, полегчает.
Я последовала ее совету. В это время раздался звонок в дверь.
— Нет дома никого, — прошипела в адрес нежданного визитера Марина.
Мы замерли, надеясь, что гость уйдет. Но через несколько секунд раздался еще один звонок, потом еще и еще. Кажется, визитер был уверен, что Марина дома.
— Серега! — предположила я.
— Точно, — прошептала Марина. — Приперся разборку устраивать.
— Слушай, ты бы с ним поосторожнее, — заметила я. — Авторитет все-таки, криминальный.
— Да какой он к лешему авторитет! — возмутилась Марина. — Ну, привлекался лет пятнадцать назад по малолетке за кражу мотоцикла. Вот и весь его криминал. А то, что убить обещал… Так я его сама, если надо, убью. Просто замочу в сортире.
В подтверждение своих слов Марина почему-то вооружилась веником и пошла открывать дверь. Я отправилась вслед за ней. Помаячу за спиной. Мало ли что Сереге в голову взбредет. Пусть знает, что Марина дома не одна.
Она распахнула дверь да так и застыла с веником наперевес. Глянув в дверной проем, застыла и я. В коридоре стоял ТАКОЙ парень…
Высокий брюнет с глазами цвета горького шоколада, он был необычайно красив. Нет, не красив. Красота применительно к мужчине сейчас ассоциируется с образами лощеных мальчиков из рекламных роликов. Он был проста необычайно привлекателен. Чем-то похож на молодого Алена Делона. Такого нельзя не заметить в толпе.
А еще в нем было то, что, казалось, уже напрочь утратили мужчины в нашем городе. По-моему, это называется элегантностью. Во всяком случае, никто не смотрелся так эффектно в обычных черных брюках и белой рубашке с черными полосками. Его густые волосы цвета воронова крыла были тщательно уложены, что тоже выгодно отличало его от прочих представителей сильного пола нашего города. Они, в большинстве своем, предпочитали стричься «под ежик».
Не по-северному загорелой кожей, влажным блеском огромных темных глаз незнакомец напоминал латиноамериканца. Но образу классического мачо абсолютно не соответствовало выражение лица — холодное, отстраненное и надменное.
Должно быть, мы с Мариной изобразили нечто похожее на немую сцену из «Ревизора». Она так и не догадалась опустить веник, а я позабыла закрыть рот. Незнакомец, видимо, не удивился такому приему. Он лишь насмешливо вздернул бровь и произнес:
— Добрый день! Я — Роман Коваленко, корреспондент газеты «КРАЙняя мера».
В подтверждение своих слов парень помахал красной «корочкой» и спросил:
— Могу ли я увидеть экстрасенса Марину Новикову?
— Это я! — отозвалась Марина.
А я просто потеряла дар речи. Парень был не просто невероятно привлекателен, но еще умен и талантлив. Один из самых… нет, самый талантливый журналист нашего края. На его материалах наши преподаватели учили нас, как не надо писать. Нет, сами по себе материалы были безукоризненны. Просто темами его публикаций были насилие, алкоголь, секс и сплетни, то есть то, что читается широкими массами и категорически не приемлется университетскими моралистами.
Впервые публикации за подписью Романа Коваленко появились в «КРАЙней мере» несколько лет назад. И за эти годы «КРАЙняя мера» из заштатной бульварной газетенки превратилась в самую раскупаемую газету края. Кто-то ругал Романа Коваленко за выбор тем, кто-то осуждал за методы, которые он использовал, кто-то восхищался. Но читали его все. Кстати, я отношусь к поклонникам его творчества…
Между тем Марина уже опомнилась и вовсю кокетничала с гостем. Он извинялся за то, что пришел без предварительного звонка, а она, хихикая, уверяла его:
— Ничего, ничего. Мы гостям всегда рады. Вот только тут уборочку небольшую затеяли, — в доказательство Марина помахала веником, — но уборку всегда можно отложить. Проходите, Роман… Простите, а по отчеству?
Гость улыбнулся:
— Если можно, просто Роман. Ая вас, если не возражаете, буду называть Мариной.
— Конечно, конечно.
Марина отступила, пропуская журналиста, наткнулась на меня и, кажется, только теперь вспомнила о моем существовании. Почему-то мне показалось, что мое присутствие ее совсем не обрадовало, и представила она меня с большой неохотой:
— А-а-а, это моя подруга — Вера Цветкова.
— Очень приятно, — улыбнулся Роман.
— Мне тоже, — честно ответила я.
Мы провели Романа на кухню (ну а куда еще, если в гостиной остатки вчерашнего погрома, а в двух других комнатах неубранные постели?). Пока Марина ставила чайник, гость описал ей проблему, которая привела его к экстрасенсу.
— Видите ли, Марина, каждую неделю мы проводим опрос среди известных людей нашего края. Вы, наверное, видели его в нашей газете.
Марина утвердительно закивала. Вот, между прочим, врет и глазом не моргнет. По-моему, она за всю свою жизнь газеты в руках не держала. Уж тем более местной газеты.
— На этой неделе опрос готовлю я (не повезло, знаете ли). И тему редактор предложил странную, но против начальства не попрешь, — продолжал Роман. — У школьников начались летние каникулы. Группа педагогов… м-м-м… ну, скажем, энтузиастов, организовала в окрестностях города лагерь отдыха для детей и подростков под названием «Ходдогс». Нетрудно заметить аналогию со школой Хогвардс — альма-матер небезызвестного Гарри Поттера. И жизнь в лагере будет строиться по книгам о мальчике-волшебнике (от распорядка дня до обучения магии). В конце сезона будет устроен большой бал, на котором выберут пару года — Гарри и Гермиону. Вот как вы, маг и экстрасенс, относитесь к такой идее, и согласились бы вы преподавать магию в таком лагере?
Я заметила, что Роман как-то странно смотрит на меня. Очевидно, что-то со мной не так. Марина после минутного раздумья ответила:
— Я отношусь к этому отрицательно, потому что…
Воспользовавшись тем, что она отвлекла внимание Романа, я выскользнула из кухни и прошла в гостиную. Там все оставалось так, как мы бросили прошлой ночью. Повсюду валялись осколки зеркала. «Битое зеркало — это к несчастью, — машинально отметила я. — Надо было вчера сразу все убрать».
В комнате нашлось еще одно зеркало. Я внимательно всмотрелась в свое отражение и охнула. Ну как обычно! Футболка надета на левую сторону (есть у меня нехорошая привычка спросонья натягивать одежду шиворот-навыворот). Прическа в стиле «я упала с сеновала, тормозила чем попало». Цвет лица… лучше не видеть. А на кухне такой мужчина! Все, никогда больше пить не буду!
Футболку переодела, волосы причесала, припудрилась, подкрасила губы. В общем, стала выглядеть как человек. На все это ушло не более десяти минут, но когда я вернулась на кухню, Роман уже собирался уходить и благодарил Марину:
— Спасибо за содержательный ответ, вашу фотографию я верну. Скажем, во вторник. Но, конечно же, предварительно позвоню.
Роман попрощался с нами и ушел.
— Ну, чего было в мое отсутствие? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы откровенная ревность не сильно звучала в голосе.
— Да ничего особенного, — тоном довольной кошки промурлыкала Марина. — Рома записал мой ответ, попросил для газеты фотографию, на которой я себе больше всего нравлюсь, и ушел. Но фотку обещал вернуть. Значит, еще зайдет.
Та-а-ак, уже Рома. И это лучшая подруга, которая почти замужем за главой края! Нет, нельзя сказать, что я ревновала! Да кто такой этот бульварный писака? Никогда ни один мужик не встанет между нами! Но в этот день надолго у Марины я не задержалась. Быстренько помогла ей прибраться и отправилась домой.
Я стояла на остановке, когда рядом затормозила вишневая «десятка». «Сейчас клеить будут», — подумала я и демонстративно отвернулась. Но вместо традиционного: «Дэвушка, поехали кататься!» раздался голос Романа:
— Вера, очень рад видеть вас снова. Вас подвезти?
Минуты две я делала вид, что думаю, и, конечно же, согласилась. А по дороге домой поняла, что влюбилась, как сопливая шестиклассница — с первого взгляда. По дороге мы плавно перешли на «ты». Роман подвез меня до дома, проводил до дверей квартиры и… попрощался. Даже не напросился, зараза, на чашку чая! Правда, напоследок сказал:
— Надеюсь, скоро увидимся!
Я тоже на это надеялась. Потому что мысль о том, что я его больше никогда не увижу, была просто невыносима.
Вечером я по обыкновению позвонила Марине. Она была для меня самым близким человеком с тех пор, как мои родители отправились на заработки в Гусинск — нефтяную столицу края. Дела у них там шли хорошо, поэтому домой они заезжали на пару дней в году. Однако регулярно давали о себе знать междугородними переговорами и денежными переводами.
Марине я доверяла даже те тайны, которые никогда не доверила бы никому другому. Нам с ней всегда было о чем поговорить, но в этот вечер разговор не клеился. Вяло обсудили события прошлой ночи, решив, что все это могло привидеться только на очень нетрезвую голову. О Романе Коваленко не упоминали ни она, ни я. Вскоре разговор сошел на нет, и мы попрощались.
Лечь спать сегодня я решила пораньше: завтра надо было пересдавать экзамен. И, только забравшись под одеяло, поняла, чем отличается этот день от всех остальных. Впервые мне не хотелось спать! Абсолютно! Ну вот ни чуточки! Я даже догадалась почему. Вспомнила, что в предыдущую ночь меня не мучили кошмары.
Я давно не спала так крепко, спокойно, без снов. Пожалуй, с тех самых пор, как лет пятнадцать назад родители переехали в этот город и решили здесь осесть. Тогда-то мне и начали сниться кошмары. На первых порах я жаловалась родителям, но врачи, таблетки, уколы и, наконец, месяц в больнице с очень-очень странными детьми убедили меня в том, что есть вещи, о которых взрослым лучше не рассказывать. Воистину, слово — серебро, а молчание — золото.
Из-за кошмаров я каждое утро просыпалась разбитой и усталой и весь день искала возможность поспать хоть чуть-чуть. А сейчас не хочу — и все тут. Промаявшись до трех часов ночи и просмотрев все самые ночные программы по телевидению, решила, что поспать было бы нелишне. Иначе ведь задам храпака завтра… пардон! уже сегодня на экзамене.
Я перерыла все ящики кухонного стола, но нашла-таки упаковку снотворного. Купила я ее год назад, надеясь, что хоть снотворное поможет мне спать без снов. Не помогло. Но зато засыпала я от него на счет «десять». На этот раз заснула, едва успев досчитать до восьми. Естественно, надеялась, что мне ничего не приснится. И, естественно, ошиблась.
На фоне темного-темного звездного неба возникла физиономия давешнего Квазиморды из зеркала. Теперь я могла разглядеть его отчетливо. Самой примечательной деталью его лица, без сомнения, был нос — огромный, загнутый крючком. Из-за носа выглядывали глаза, горящие явно нездоровым зеленым светом. Уши с заостренными верхними краями, больше напоминавшие пару недовыросших рогов, едва-едва пробивались сквозь копну золотых кудряшек, покрывавших его голову. Короче, на роль возмужавшего Буратино парень годился без грима.
Буратино несколько секунд, не мигая, смотрел на меня, а потом возгласил:
— Ты вызвала меня из Замка над Бездной. Я — Гиад из рода де Монов. Ты должна исполнить свой долг перед Бездной.
Весело! Значит, Буратино — гад из рода демонов, и я вызвала его из Бездны. Мое больное подсознание прогрессирует. Теперь мне снится не односерийный ужастик, а целый сериал — «Кошмары на улице Морозова». В динамике, так сказать, и развитии. Я должна была вызвать демона, я и вызвала. А он, стало быть, так и пришел. Прям-таки прибежал по первому зову. Логично.
— Приятно познакомиться, — с неприкрытым сарказмом откликнулась я (ну как можно не ехидствовать, беседуя с собственным подсознанием?). — Вера из рода Цветковых, студентка филфака. Кому должна я — я всем прощаю.
Буратино, не обращая на мой сарказм ни малейшего внимания, продолжил:
— Твоя прабабка заключила договор с Бездной. Она поклялась дать тело, в котором посланец бога Ширкута смог бы жить в вашем мире. Но она обманула нас и сбежала, не сдержав слова…
«Ох и стерва была моя прабабушка, царствие ей небесное!» — мысленно хихикнула я, вспомнив бессмертного булгаковского Шарика. А Буратино меж тем вещал:
— Ее долг выполнишь ты. Ты дашь мне новое тело. После того как я найду и убью лжебогиню Тамирайну, ты будешь свободна.
— И что же такого эта Тамирайна сделала, что ее надо убить? — поинтересовалась я. Определенно, не стоит на ночь смотреть детективы. Вот, уже киллеры сниться начали.
Буратино, снисходя к моей глупости, пояснил:
— Она обманула бога Ширкута, посмеялась над ним, украла у него священную птицу и половину Вселенной, в которую теперь у него нет доступа. Тамирайна приговорена к смерти…
— Ну, это ты загнул. У нас мораторий на смертную казнь. Да и преступление плевое, — вслух размышляла я. — Хотя… птица и пол-Вселенной. Это уже хищение в особо крупных размерах получается. Но, увы, вынуждена огорчить: по нашему Уголовному кодексу кража пол-Вселенной потянет максимум лет на восемь. А при хороших характеристиках из школы, умном адвокате и примерном поведении ваша Тамирайна освободится лет через пять. Попадет под амнистию — вообще через два года выйдет. Так что, гражданин демон, простите и забудьте, убивать мы никого не будем, у нас демократия и соблюдение прав человека…
Вот уж спасибо дяденьке-юристу, преподававшему у нас основы государства и права! Он нас заставил прочитать Уголовный кодекс. Я-то думала, что это мне никогда в жизни не потребуется, а глянь-ко — тема для беседы с демоном. А ведь как слушает-то! Аж уши развесил. Но мое почти юридическое красноречие ненадолго сразило Буратино. Он опомнился и пуще прежнего заорал:
— Не тебе с уголовным кодексом решать судьбу Тамирайны! Ее судьбу решил Ширкут. А ты все равно исполнишь свой долг и дашь мне тело!
— Да без проблем! Долг исполню, тело дам… — Я решила играть по его правилам и согласиться с этим психом. Голова от его воплей уже начинала побаливать даже во сне. А мне сегодня экзамен по языкознанию сдавать злодею Муслимову. Вот тот-то пострашней любого демона будет…
Мое согласие, как и предполагалось, успокоило разбушевавшегося Буратино. Он уже намного тише продолжил:
— Сейчас я нахожусь в Срединном промежутке, куда попадают души умерших. Единственный выход отсюда в ваш мир — Камень. Ты выберешь жертву и в следующее полнолуние приведешь к Камню мужчину — молодого, сильного и здорового. Потом позовешь меня. Ты знаешь, как это сделать. Ты не раз видела это во сне…
Да уж, видела. И не раз, и не два, а многое множество раз. Хоть сейчас весь ритуал повторить могу. Но меня очень интересовали некоторые нюансы предстоящей операции.
— Гражданин демон, разрешите пару вопросов! — попросила я.
Буратино благосклонно кивнул.
— Во-первых, это, простите, тело-то какое должно быть? Мертвое? Потому как нормальный живой мужик со мной среди ночи в лес не попрется. Хотя нет, попрется, но, пардон, совсем с другой целью. А уж так далеко точно не пойдет. Да если честно, криминальная обстановка сейчас настолько ухудшилась, что даже маньяка ночью дальше ближайших кустов не заманишь.
Буратино задумался на пару секунд и сообщил:
— Мужчина должен быть жив и здоров. Мертвое тело я оживить не сумею. Смогу только выкинуть душу из живого и занять ее место. Как ты доставишь жертву к Камню — это уж твои проблемы. Он может быть без сознания…
«Как бы не так! — мысленно возмутилась я. — Бессознательного мужика я на себе через весь лес не поволоку!» И тут же обругала себя — не стоит так серьезно воспринимать то, что происходит во сне. Буратино словно прочитал мои мысли и гадко, плотоядно ухмыльнулся:
— Ну а если тебе не удастся привести жертву к Камню, я возьму твое тело. Мне не очень хочется провести остаток жизни в теле женщины, но если этот выход будет единственным… Даже на это я готов ради того, чтобы исполнить волю Ширкута.
— А я, значится, где жить буду? — Мой голос прозвучал как-то не очень уверенно.
Буратино ухмыльнулся еще гаже:
— В Срединном промежутке до следующего воплощения. Таков закон: одно тело на одну душу. Если не хочешь расстаться со своим телом, найди мужчину, который пойдет за тобой не то что в лес — на край света. Обмани его, придумай какую-нибудь историю. Вы, женщины, это умеете.
— А этот край света, в смысле Камень, где он находится? До следующего полнолуния я не успею обшарить все леса нашей страны.
Глаза демона от удивления полезли на лоб:
— Разве нет поблизости проклятого места? Места, к которому запрещено приближаться под страхом смерти?
Буратино воззрился на меня, ожидая ответа. Я пожала плечами:
— Да есть, конечно. В соседнем дворе. Старая трансформаторная будка. На ней так и написано: «Не влезай! Убьет!»
Буратино не оценил моего юмора и обрадовался:
— Ну вот. А в будке Камень?
И говори после этого с таким дундуком! Я тоскливо вздохнула:
— В будке нет никакого Камня. У нас об этом Камне никто и не слышал. Я даже примерно не знаю, где он может находиться.
Буратино задумчиво потер лоб и пробормотал:
— Это хуже. Я и не подозревал, что люди этого мира настолько дики и необразованны! Оставить в полнейшем забвении место, которое изменило историю Вселенной! И которое может изменить ее вновь!
В конце концов он освоился с этой мыслью и начал рассуждать:
— Если я мог посылать тебе сон о Камне, значит, сам Камень поблизости.
Буратино пошевелил губами, что-то подсчитывая про себя, и радостно возвестил:
— Камень находится примерно в дне пути от тебя!
— Слабенькое утешение, гражданин демон! Да за день при желании всю нашу планету можно облететь.
Буратино насупился:
— Путь до Камня можно за день пройти пешком.
— Вот это уже другое дело! — похвалила его я. — Вот это уже конкретика. Значит, двадцать четыре часа времени умножаем на пять километров средней скорости пешехода. Ага, сто двадцать километров получается. Выходит, до следующего полнолуния мне надо носом пропахать кружок радиусом в сто двадцать километров. Нет уж, гражданин демон, увольте. При всем моем желании помочь вам не смогу. Вы требуете от меня невозможного! Адиос, амиго!
Демон скривился:
— Рано прощаешься, ведьмино отродье! Я сегодня же найду место, где находится Камень, и пошлю тебя туда.
Ой, а куда я его пошлю, он еще и не догадывается! Правда, приличные девушки в такие места никого даже во сне не посылают. А кто сказал, что я — приличная девушка?
Но я не успела перебрать адреса, по которым отправляют собеседников в таких случаях, как Буратино решил, что наша беседа завершена. На прощание он добавил:
— Не вздумай обмануть меня, ведьмино отродье, иначе я сделаю твою жизнь невыносимой. А вот теперь адиос, амиго! Я вернусь!
Последняя фраза явно из «Терминатора». Надо меньше смотреть телевизор и попить транквилизаторов. С этой мыслью я провалилась в долгожданный глубокий сон без сновидений, и вернул меня в реальность только звонок будильника.
В корпусе филологического факультета было непривычно многолюдно. Но количество студентов никого не удивляло — наступил самый разгар летней сессии. А во время сессии в корпусе появлялись даже те, о чьем существовании забыли не только преподаватели, но и однокурсники. Я относилась именно к этой категории. Интересовали меня не столько знания, сколько подпись преподавателя в зачетке.
Если судить по студенческой столовой, охотников за литографами на филфаке было во много раз больше, чем Добросовестных зубрил. В обычное время в нашем храме общепита хмуро жевали салатики две-три закоренелые отличницы. Сейчас же голодная и злая толпа чуть не сносила кассу. Большинство лиц в этой толпе были мне совершенно незнакомы. Удивительно, среди вышедших из подполья филологов попадались даже особи мужского пола.
Поскольку знакомые обнаружились лишь в конце очереди, я распростилась с идеей перекусить перед экзаменом и поднялась на третий этаж. Нужный кабинет нашла сразу: рядом с ним на стульях у стеночки уже заняли боевые позиции наши отличницы. Обложившись книгами и тетрадями, они сели в кружок и что-то мерно хором читали вслух. В стороне от них сидела только Машка Протопопова — наше светило, подающее очень большие филологические надежды. В руках у Марии застыла тетрадь с конспектами, на лице — лозунг «Пятерка или смерть!».
Рядом с Машкой был свободный стул. Усевшись, я попыталась разведать обстановку:
— А что, какое сегодня настроение у Муслимова? Заваливать не будет?
Мария механически повернулась на звук, посмотрела сквозь меня и звенящим от напряжения голосом произнесла:
Меняющееся очертание искаженного болью лица ринулось на меня из Зазеркалья. Сзади послышался крик Марины. Со страху я уронила зеркало, которое держала в руках. Оно разбилось. Порыв ледяного ветра пронесся по комнате, потушив свечи.
Когда Марина включила свет, мы увидели, что большое зеркало, стоявшее на столе, покрыто сетью мелких трещин. Меня начал бить озноб.
— Марина, что это было? — поинтересовалась я, как только зубы перестали клацать.
— Сама такое впервые видела, — призналась подруга.
Больше разговаривать не хотелось, и обсуждение ряженых-суженых мы отложили до утра. Ночевать я осталась у Марины, на диване. Идти домой не было сил. Думала, что со страху не засну, но впервые за долгие годы спала спокойно, без снов.
— Проснись, Нео! Ты попал… В смысле, ты увяз! Ой, нет, попал — это точнее. Да вставай же ты, тут попадаловка полная!
Страж проснулся от возмущенного карканья Аргуса и поклялся когда-нибудь свернуть шею проклятущей птице.
— Ты че орешь в первом часу ночи? — поинтересовался он, как только обрел способность соображать.
— Не время спать! — завопил Аргус. — Родина в опасности!
После этого птица закатила глаза, забилась в истерике и упала на пол, не подавая ни малейших признаков жизни. Страж почесал в затылке и решил переложить реанимацию Всевидящего на жрицу богини Тамир.
Наталья Петровна прибыла ровно через пять минут после его звонка (благо, жила в соседнем подъезде). Вместе с ней приперлась и Ольга. Пока женщины встревоженно кудахтали над телом птицы, Страж сгонял в круглосуточный магазин за пивом — уж теперь-то, когда пернатый валяется при смерти, можно позволить себе маленькие радости жизни. Банку открывал на кухне, тихо-тихо. Но лишь сделал первый глоток, раздался знакомый шелест крыльев. Внезапно оживший Аргус вихрем ворвался в кухню, выхватил банку, взлетел с ней на кухонный шкаф и возвестил:
— Ведьма вызвала посланца Ширкута! Он близок к Земле!
На этот раз замертво упала Ольга. Наталья Петровна покачнулась, побледнела, но удержалась на ногах и спросила:
— Как это стало возможным? Ведь доступа к Камню больше нет.
Аргус, потягивая пиво, ответил:
— Она не пользовалась Камнем. Она воспользовалась зеркалом.
— Но этого не может быть! Посланца из Бездны можно привести на Землю только через Камень! — возразила жрица.
— Я не сказал, что он пришел на Землю, — холодно подчеркнул Аргус. — Он близок к Земле. Слуга Ширкута пожертвовал своим телом. Сейчас его душа в Срединном промежутке. Вызов не завершен, но ведьма сможет завершить его в следующее полнолуние, если найдет Камень.
— Ты знаешь, где сейчас ведьма? — спросила жрица.
— Улица Коммунистическая, дом №17, квартира №4, — отрапортовал Аргус.
— Ты слышал? — обратилась жрица к Стражу. — Она не должна завершить вызов. Ты пойдешь туда и убьешь ее. Прямо сейчас.
— Не стоит торопиться, — вмешался Аргус. — У нас еще есть время до следующего полнолуния.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Но облик мой — невинно розов,
— Что ни скажи! —
Я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи.
Марина Цветаева
«Ба-бац! Открываешь глаза-а-а-а…» За стенкой надрывался «Мумий Тролль». Открыть глаза, если честно, удалось не сразу. Так же как и осознать, почему я проснулась в квартире Марины. Сначала в голове была пустота. Воспоминания навалились потом. Зато все и сразу.
Странно, все то, что ночью казалось страшным, при свете дня выглядело скорее смешным: Воротов в полотенце, жутко скривленная рожа моего «суженого». Да по сравнению с этим Квазимордой даже Фредди Крюгер красавцем покажется. Милейшим таким, добрейшей души человеком. Если то, что я видела в зеркале, — моя вторая половина, то, как говорится, хочется, чтобы судьба моя оказалась быстрой, безболезненной и по возможности не моей судьбой.
Я натянула джинсы и огляделась в поисках футболки. Ну так и есть! Валяется под стулом безнадежно смятая. Ладно, пока сойдет, потом поглажу. На ходу натягивая футболку, я направилась на кухню. Там уже сидела Марина, бледная и непривычно молчаливая. Рядом с ней стояла открытая пачка сока.
— Доброе утро, — без особого энтузиазма произнесла я.
— Не такое уж оно и доброе, — откликнулась Марина. — Кстати, выпей соку, полегчает.
Я последовала ее совету. В это время раздался звонок в дверь.
— Нет дома никого, — прошипела в адрес нежданного визитера Марина.
Мы замерли, надеясь, что гость уйдет. Но через несколько секунд раздался еще один звонок, потом еще и еще. Кажется, визитер был уверен, что Марина дома.
— Серега! — предположила я.
— Точно, — прошептала Марина. — Приперся разборку устраивать.
— Слушай, ты бы с ним поосторожнее, — заметила я. — Авторитет все-таки, криминальный.
— Да какой он к лешему авторитет! — возмутилась Марина. — Ну, привлекался лет пятнадцать назад по малолетке за кражу мотоцикла. Вот и весь его криминал. А то, что убить обещал… Так я его сама, если надо, убью. Просто замочу в сортире.
В подтверждение своих слов Марина почему-то вооружилась веником и пошла открывать дверь. Я отправилась вслед за ней. Помаячу за спиной. Мало ли что Сереге в голову взбредет. Пусть знает, что Марина дома не одна.
Она распахнула дверь да так и застыла с веником наперевес. Глянув в дверной проем, застыла и я. В коридоре стоял ТАКОЙ парень…
Высокий брюнет с глазами цвета горького шоколада, он был необычайно красив. Нет, не красив. Красота применительно к мужчине сейчас ассоциируется с образами лощеных мальчиков из рекламных роликов. Он был проста необычайно привлекателен. Чем-то похож на молодого Алена Делона. Такого нельзя не заметить в толпе.
А еще в нем было то, что, казалось, уже напрочь утратили мужчины в нашем городе. По-моему, это называется элегантностью. Во всяком случае, никто не смотрелся так эффектно в обычных черных брюках и белой рубашке с черными полосками. Его густые волосы цвета воронова крыла были тщательно уложены, что тоже выгодно отличало его от прочих представителей сильного пола нашего города. Они, в большинстве своем, предпочитали стричься «под ежик».
Не по-северному загорелой кожей, влажным блеском огромных темных глаз незнакомец напоминал латиноамериканца. Но образу классического мачо абсолютно не соответствовало выражение лица — холодное, отстраненное и надменное.
Должно быть, мы с Мариной изобразили нечто похожее на немую сцену из «Ревизора». Она так и не догадалась опустить веник, а я позабыла закрыть рот. Незнакомец, видимо, не удивился такому приему. Он лишь насмешливо вздернул бровь и произнес:
— Добрый день! Я — Роман Коваленко, корреспондент газеты «КРАЙняя мера».
В подтверждение своих слов парень помахал красной «корочкой» и спросил:
— Могу ли я увидеть экстрасенса Марину Новикову?
— Это я! — отозвалась Марина.
А я просто потеряла дар речи. Парень был не просто невероятно привлекателен, но еще умен и талантлив. Один из самых… нет, самый талантливый журналист нашего края. На его материалах наши преподаватели учили нас, как не надо писать. Нет, сами по себе материалы были безукоризненны. Просто темами его публикаций были насилие, алкоголь, секс и сплетни, то есть то, что читается широкими массами и категорически не приемлется университетскими моралистами.
Впервые публикации за подписью Романа Коваленко появились в «КРАЙней мере» несколько лет назад. И за эти годы «КРАЙняя мера» из заштатной бульварной газетенки превратилась в самую раскупаемую газету края. Кто-то ругал Романа Коваленко за выбор тем, кто-то осуждал за методы, которые он использовал, кто-то восхищался. Но читали его все. Кстати, я отношусь к поклонникам его творчества…
Между тем Марина уже опомнилась и вовсю кокетничала с гостем. Он извинялся за то, что пришел без предварительного звонка, а она, хихикая, уверяла его:
— Ничего, ничего. Мы гостям всегда рады. Вот только тут уборочку небольшую затеяли, — в доказательство Марина помахала веником, — но уборку всегда можно отложить. Проходите, Роман… Простите, а по отчеству?
Гость улыбнулся:
— Если можно, просто Роман. Ая вас, если не возражаете, буду называть Мариной.
— Конечно, конечно.
Марина отступила, пропуская журналиста, наткнулась на меня и, кажется, только теперь вспомнила о моем существовании. Почему-то мне показалось, что мое присутствие ее совсем не обрадовало, и представила она меня с большой неохотой:
— А-а-а, это моя подруга — Вера Цветкова.
— Очень приятно, — улыбнулся Роман.
— Мне тоже, — честно ответила я.
Мы провели Романа на кухню (ну а куда еще, если в гостиной остатки вчерашнего погрома, а в двух других комнатах неубранные постели?). Пока Марина ставила чайник, гость описал ей проблему, которая привела его к экстрасенсу.
— Видите ли, Марина, каждую неделю мы проводим опрос среди известных людей нашего края. Вы, наверное, видели его в нашей газете.
Марина утвердительно закивала. Вот, между прочим, врет и глазом не моргнет. По-моему, она за всю свою жизнь газеты в руках не держала. Уж тем более местной газеты.
— На этой неделе опрос готовлю я (не повезло, знаете ли). И тему редактор предложил странную, но против начальства не попрешь, — продолжал Роман. — У школьников начались летние каникулы. Группа педагогов… м-м-м… ну, скажем, энтузиастов, организовала в окрестностях города лагерь отдыха для детей и подростков под названием «Ходдогс». Нетрудно заметить аналогию со школой Хогвардс — альма-матер небезызвестного Гарри Поттера. И жизнь в лагере будет строиться по книгам о мальчике-волшебнике (от распорядка дня до обучения магии). В конце сезона будет устроен большой бал, на котором выберут пару года — Гарри и Гермиону. Вот как вы, маг и экстрасенс, относитесь к такой идее, и согласились бы вы преподавать магию в таком лагере?
Я заметила, что Роман как-то странно смотрит на меня. Очевидно, что-то со мной не так. Марина после минутного раздумья ответила:
— Я отношусь к этому отрицательно, потому что…
Воспользовавшись тем, что она отвлекла внимание Романа, я выскользнула из кухни и прошла в гостиную. Там все оставалось так, как мы бросили прошлой ночью. Повсюду валялись осколки зеркала. «Битое зеркало — это к несчастью, — машинально отметила я. — Надо было вчера сразу все убрать».
В комнате нашлось еще одно зеркало. Я внимательно всмотрелась в свое отражение и охнула. Ну как обычно! Футболка надета на левую сторону (есть у меня нехорошая привычка спросонья натягивать одежду шиворот-навыворот). Прическа в стиле «я упала с сеновала, тормозила чем попало». Цвет лица… лучше не видеть. А на кухне такой мужчина! Все, никогда больше пить не буду!
Футболку переодела, волосы причесала, припудрилась, подкрасила губы. В общем, стала выглядеть как человек. На все это ушло не более десяти минут, но когда я вернулась на кухню, Роман уже собирался уходить и благодарил Марину:
— Спасибо за содержательный ответ, вашу фотографию я верну. Скажем, во вторник. Но, конечно же, предварительно позвоню.
Роман попрощался с нами и ушел.
— Ну, чего было в мое отсутствие? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы откровенная ревность не сильно звучала в голосе.
— Да ничего особенного, — тоном довольной кошки промурлыкала Марина. — Рома записал мой ответ, попросил для газеты фотографию, на которой я себе больше всего нравлюсь, и ушел. Но фотку обещал вернуть. Значит, еще зайдет.
Та-а-ак, уже Рома. И это лучшая подруга, которая почти замужем за главой края! Нет, нельзя сказать, что я ревновала! Да кто такой этот бульварный писака? Никогда ни один мужик не встанет между нами! Но в этот день надолго у Марины я не задержалась. Быстренько помогла ей прибраться и отправилась домой.
Я стояла на остановке, когда рядом затормозила вишневая «десятка». «Сейчас клеить будут», — подумала я и демонстративно отвернулась. Но вместо традиционного: «Дэвушка, поехали кататься!» раздался голос Романа:
— Вера, очень рад видеть вас снова. Вас подвезти?
Минуты две я делала вид, что думаю, и, конечно же, согласилась. А по дороге домой поняла, что влюбилась, как сопливая шестиклассница — с первого взгляда. По дороге мы плавно перешли на «ты». Роман подвез меня до дома, проводил до дверей квартиры и… попрощался. Даже не напросился, зараза, на чашку чая! Правда, напоследок сказал:
— Надеюсь, скоро увидимся!
Я тоже на это надеялась. Потому что мысль о том, что я его больше никогда не увижу, была просто невыносима.
Вечером я по обыкновению позвонила Марине. Она была для меня самым близким человеком с тех пор, как мои родители отправились на заработки в Гусинск — нефтяную столицу края. Дела у них там шли хорошо, поэтому домой они заезжали на пару дней в году. Однако регулярно давали о себе знать междугородними переговорами и денежными переводами.
Марине я доверяла даже те тайны, которые никогда не доверила бы никому другому. Нам с ней всегда было о чем поговорить, но в этот вечер разговор не клеился. Вяло обсудили события прошлой ночи, решив, что все это могло привидеться только на очень нетрезвую голову. О Романе Коваленко не упоминали ни она, ни я. Вскоре разговор сошел на нет, и мы попрощались.
Лечь спать сегодня я решила пораньше: завтра надо было пересдавать экзамен. И, только забравшись под одеяло, поняла, чем отличается этот день от всех остальных. Впервые мне не хотелось спать! Абсолютно! Ну вот ни чуточки! Я даже догадалась почему. Вспомнила, что в предыдущую ночь меня не мучили кошмары.
Я давно не спала так крепко, спокойно, без снов. Пожалуй, с тех самых пор, как лет пятнадцать назад родители переехали в этот город и решили здесь осесть. Тогда-то мне и начали сниться кошмары. На первых порах я жаловалась родителям, но врачи, таблетки, уколы и, наконец, месяц в больнице с очень-очень странными детьми убедили меня в том, что есть вещи, о которых взрослым лучше не рассказывать. Воистину, слово — серебро, а молчание — золото.
Из-за кошмаров я каждое утро просыпалась разбитой и усталой и весь день искала возможность поспать хоть чуть-чуть. А сейчас не хочу — и все тут. Промаявшись до трех часов ночи и просмотрев все самые ночные программы по телевидению, решила, что поспать было бы нелишне. Иначе ведь задам храпака завтра… пардон! уже сегодня на экзамене.
Я перерыла все ящики кухонного стола, но нашла-таки упаковку снотворного. Купила я ее год назад, надеясь, что хоть снотворное поможет мне спать без снов. Не помогло. Но зато засыпала я от него на счет «десять». На этот раз заснула, едва успев досчитать до восьми. Естественно, надеялась, что мне ничего не приснится. И, естественно, ошиблась.
На фоне темного-темного звездного неба возникла физиономия давешнего Квазиморды из зеркала. Теперь я могла разглядеть его отчетливо. Самой примечательной деталью его лица, без сомнения, был нос — огромный, загнутый крючком. Из-за носа выглядывали глаза, горящие явно нездоровым зеленым светом. Уши с заостренными верхними краями, больше напоминавшие пару недовыросших рогов, едва-едва пробивались сквозь копну золотых кудряшек, покрывавших его голову. Короче, на роль возмужавшего Буратино парень годился без грима.
Буратино несколько секунд, не мигая, смотрел на меня, а потом возгласил:
— Ты вызвала меня из Замка над Бездной. Я — Гиад из рода де Монов. Ты должна исполнить свой долг перед Бездной.
Весело! Значит, Буратино — гад из рода демонов, и я вызвала его из Бездны. Мое больное подсознание прогрессирует. Теперь мне снится не односерийный ужастик, а целый сериал — «Кошмары на улице Морозова». В динамике, так сказать, и развитии. Я должна была вызвать демона, я и вызвала. А он, стало быть, так и пришел. Прям-таки прибежал по первому зову. Логично.
— Приятно познакомиться, — с неприкрытым сарказмом откликнулась я (ну как можно не ехидствовать, беседуя с собственным подсознанием?). — Вера из рода Цветковых, студентка филфака. Кому должна я — я всем прощаю.
Буратино, не обращая на мой сарказм ни малейшего внимания, продолжил:
— Твоя прабабка заключила договор с Бездной. Она поклялась дать тело, в котором посланец бога Ширкута смог бы жить в вашем мире. Но она обманула нас и сбежала, не сдержав слова…
«Ох и стерва была моя прабабушка, царствие ей небесное!» — мысленно хихикнула я, вспомнив бессмертного булгаковского Шарика. А Буратино меж тем вещал:
— Ее долг выполнишь ты. Ты дашь мне новое тело. После того как я найду и убью лжебогиню Тамирайну, ты будешь свободна.
— И что же такого эта Тамирайна сделала, что ее надо убить? — поинтересовалась я. Определенно, не стоит на ночь смотреть детективы. Вот, уже киллеры сниться начали.
Буратино, снисходя к моей глупости, пояснил:
— Она обманула бога Ширкута, посмеялась над ним, украла у него священную птицу и половину Вселенной, в которую теперь у него нет доступа. Тамирайна приговорена к смерти…
— Ну, это ты загнул. У нас мораторий на смертную казнь. Да и преступление плевое, — вслух размышляла я. — Хотя… птица и пол-Вселенной. Это уже хищение в особо крупных размерах получается. Но, увы, вынуждена огорчить: по нашему Уголовному кодексу кража пол-Вселенной потянет максимум лет на восемь. А при хороших характеристиках из школы, умном адвокате и примерном поведении ваша Тамирайна освободится лет через пять. Попадет под амнистию — вообще через два года выйдет. Так что, гражданин демон, простите и забудьте, убивать мы никого не будем, у нас демократия и соблюдение прав человека…
Вот уж спасибо дяденьке-юристу, преподававшему у нас основы государства и права! Он нас заставил прочитать Уголовный кодекс. Я-то думала, что это мне никогда в жизни не потребуется, а глянь-ко — тема для беседы с демоном. А ведь как слушает-то! Аж уши развесил. Но мое почти юридическое красноречие ненадолго сразило Буратино. Он опомнился и пуще прежнего заорал:
— Не тебе с уголовным кодексом решать судьбу Тамирайны! Ее судьбу решил Ширкут. А ты все равно исполнишь свой долг и дашь мне тело!
— Да без проблем! Долг исполню, тело дам… — Я решила играть по его правилам и согласиться с этим психом. Голова от его воплей уже начинала побаливать даже во сне. А мне сегодня экзамен по языкознанию сдавать злодею Муслимову. Вот тот-то пострашней любого демона будет…
Мое согласие, как и предполагалось, успокоило разбушевавшегося Буратино. Он уже намного тише продолжил:
— Сейчас я нахожусь в Срединном промежутке, куда попадают души умерших. Единственный выход отсюда в ваш мир — Камень. Ты выберешь жертву и в следующее полнолуние приведешь к Камню мужчину — молодого, сильного и здорового. Потом позовешь меня. Ты знаешь, как это сделать. Ты не раз видела это во сне…
Да уж, видела. И не раз, и не два, а многое множество раз. Хоть сейчас весь ритуал повторить могу. Но меня очень интересовали некоторые нюансы предстоящей операции.
— Гражданин демон, разрешите пару вопросов! — попросила я.
Буратино благосклонно кивнул.
— Во-первых, это, простите, тело-то какое должно быть? Мертвое? Потому как нормальный живой мужик со мной среди ночи в лес не попрется. Хотя нет, попрется, но, пардон, совсем с другой целью. А уж так далеко точно не пойдет. Да если честно, криминальная обстановка сейчас настолько ухудшилась, что даже маньяка ночью дальше ближайших кустов не заманишь.
Буратино задумался на пару секунд и сообщил:
— Мужчина должен быть жив и здоров. Мертвое тело я оживить не сумею. Смогу только выкинуть душу из живого и занять ее место. Как ты доставишь жертву к Камню — это уж твои проблемы. Он может быть без сознания…
«Как бы не так! — мысленно возмутилась я. — Бессознательного мужика я на себе через весь лес не поволоку!» И тут же обругала себя — не стоит так серьезно воспринимать то, что происходит во сне. Буратино словно прочитал мои мысли и гадко, плотоядно ухмыльнулся:
— Ну а если тебе не удастся привести жертву к Камню, я возьму твое тело. Мне не очень хочется провести остаток жизни в теле женщины, но если этот выход будет единственным… Даже на это я готов ради того, чтобы исполнить волю Ширкута.
— А я, значится, где жить буду? — Мой голос прозвучал как-то не очень уверенно.
Буратино ухмыльнулся еще гаже:
— В Срединном промежутке до следующего воплощения. Таков закон: одно тело на одну душу. Если не хочешь расстаться со своим телом, найди мужчину, который пойдет за тобой не то что в лес — на край света. Обмани его, придумай какую-нибудь историю. Вы, женщины, это умеете.
— А этот край света, в смысле Камень, где он находится? До следующего полнолуния я не успею обшарить все леса нашей страны.
Глаза демона от удивления полезли на лоб:
— Разве нет поблизости проклятого места? Места, к которому запрещено приближаться под страхом смерти?
Буратино воззрился на меня, ожидая ответа. Я пожала плечами:
— Да есть, конечно. В соседнем дворе. Старая трансформаторная будка. На ней так и написано: «Не влезай! Убьет!»
Буратино не оценил моего юмора и обрадовался:
— Ну вот. А в будке Камень?
И говори после этого с таким дундуком! Я тоскливо вздохнула:
— В будке нет никакого Камня. У нас об этом Камне никто и не слышал. Я даже примерно не знаю, где он может находиться.
Буратино задумчиво потер лоб и пробормотал:
— Это хуже. Я и не подозревал, что люди этого мира настолько дики и необразованны! Оставить в полнейшем забвении место, которое изменило историю Вселенной! И которое может изменить ее вновь!
В конце концов он освоился с этой мыслью и начал рассуждать:
— Если я мог посылать тебе сон о Камне, значит, сам Камень поблизости.
Буратино пошевелил губами, что-то подсчитывая про себя, и радостно возвестил:
— Камень находится примерно в дне пути от тебя!
— Слабенькое утешение, гражданин демон! Да за день при желании всю нашу планету можно облететь.
Буратино насупился:
— Путь до Камня можно за день пройти пешком.
— Вот это уже другое дело! — похвалила его я. — Вот это уже конкретика. Значит, двадцать четыре часа времени умножаем на пять километров средней скорости пешехода. Ага, сто двадцать километров получается. Выходит, до следующего полнолуния мне надо носом пропахать кружок радиусом в сто двадцать километров. Нет уж, гражданин демон, увольте. При всем моем желании помочь вам не смогу. Вы требуете от меня невозможного! Адиос, амиго!
Демон скривился:
— Рано прощаешься, ведьмино отродье! Я сегодня же найду место, где находится Камень, и пошлю тебя туда.
Ой, а куда я его пошлю, он еще и не догадывается! Правда, приличные девушки в такие места никого даже во сне не посылают. А кто сказал, что я — приличная девушка?
Но я не успела перебрать адреса, по которым отправляют собеседников в таких случаях, как Буратино решил, что наша беседа завершена. На прощание он добавил:
— Не вздумай обмануть меня, ведьмино отродье, иначе я сделаю твою жизнь невыносимой. А вот теперь адиос, амиго! Я вернусь!
Последняя фраза явно из «Терминатора». Надо меньше смотреть телевизор и попить транквилизаторов. С этой мыслью я провалилась в долгожданный глубокий сон без сновидений, и вернул меня в реальность только звонок будильника.
В корпусе филологического факультета было непривычно многолюдно. Но количество студентов никого не удивляло — наступил самый разгар летней сессии. А во время сессии в корпусе появлялись даже те, о чьем существовании забыли не только преподаватели, но и однокурсники. Я относилась именно к этой категории. Интересовали меня не столько знания, сколько подпись преподавателя в зачетке.
Если судить по студенческой столовой, охотников за литографами на филфаке было во много раз больше, чем Добросовестных зубрил. В обычное время в нашем храме общепита хмуро жевали салатики две-три закоренелые отличницы. Сейчас же голодная и злая толпа чуть не сносила кассу. Большинство лиц в этой толпе были мне совершенно незнакомы. Удивительно, среди вышедших из подполья филологов попадались даже особи мужского пола.
Поскольку знакомые обнаружились лишь в конце очереди, я распростилась с идеей перекусить перед экзаменом и поднялась на третий этаж. Нужный кабинет нашла сразу: рядом с ним на стульях у стеночки уже заняли боевые позиции наши отличницы. Обложившись книгами и тетрадями, они сели в кружок и что-то мерно хором читали вслух. В стороне от них сидела только Машка Протопопова — наше светило, подающее очень большие филологические надежды. В руках у Марии застыла тетрадь с конспектами, на лице — лозунг «Пятерка или смерть!».
Рядом с Машкой был свободный стул. Усевшись, я попыталась разведать обстановку:
— А что, какое сегодня настроение у Муслимова? Заваливать не будет?
Мария механически повернулась на звук, посмотрела сквозь меня и звенящим от напряжения голосом произнесла: