Власова Людмила. Печать Тамирайны

   — Я бы на твоем месте на это не очень рассчитывал, — предупредил Аргус.
   — Почему?
   — Да как сказать… — Пернатый нахохлился и вдруг завопил: — Все, что тебя касается, все, что меня касается, все только начинается, начинается…
   — Ну, ты зверь! — оценила я силу голоса, но не успела выяснить, что же имела в виду птица.
   Раздался звонок в дверь. Пришел Макар и сообщил, что пора ехать. Аргус при виде недоросля снова начал косить под глупую и бессловесную птаху, вспрыгнул на мое плечо и довольно каркнул, всем своим видом демонстрируя готовность пойти с хозяйкой в огонь и в воду.
 
   На дачу жрицы мы приехали к вечеру. Я бродила по двухэтажному особняку и с завистью вздыхала: «Живут же люди!» В глаза бросалась вульгарная роскошь интерьеров. Впрочем, вероятно, определение «вульгарная» для роскоши придумали те, кто не мог себе ее позволить. Я вернулась в выделенную нам с Аргусом комнату, бухнулась на кровать и задумалась. Если у жрицы такая дачка, го какая же у нее квартира? Наверняка все это приобретено вовсе не на зарплату (жрица числилась директором краеведческого музея). Значит, Тамир — богиня нежадная и щедро вознаграждает тех, кто ей служит. Может, и у меня скоро будет такая же дачка, «тачка» и…
   — Тьфу, ты можешь думать о чем-нибудь, кроме денег? — возмутился Аргус.
   — Как здесь можно думать о чем-нибудь, кроме денег? — не поняла я. — Здесь же все о них так и кричит! Просто вопиет. Кстати, а этой жрице на пенсию не пора? Она ведь уж не молоденькая. Ушла бы на заслуженный отдых. А я бы вакансию заняла. Жрицам ведь много платят? За тыщу долларов в месяц я готова на все!
   — Даже поменять веру? — насмешливо хмыкнул Аргус.
   — Ну, как сказал бы один исторический персонаж, тыща долларов стоит мессы. К тому же верю я только в то, что бога нет. А любой, кто называет себя богом, — такой же человек, которому просто повезло чуть больше, чем остальным.
   — Стяжательница, анархистка и атеистка, — резюмировал Аргус.
   — Не отрицаю, — согласилась я. — Здоровое стяжательство — это даже хорошо, это примета нашего капиталистического времени.
   — А чем здоровое стяжательство отличается от нездорового? — не понял пернатый.
   — Как бы тебе объяснить… Здоровое стяжательство — это наша новая русская мечта. Вот если кто-то мечтает получить сразу миллион долларов или работу, которая его на всю жизнь обеспечит, — это нормально, это понятно. А вот если человек готов другому глотку перегрызть за сто рублей — это уже нездоровое стяжательство. В смысле, психическое заболевание.
   — С кем это ты разговариваешь? — внезапно в комнату вошел Макар.
   — А тебя в дверь стучаться не учили? — раздраженно прошипела я и пояснила: — Сама с собой разговариваю. Люблю, знаешь ли, поговорить с умным человеком — нас так мало осталось.
   — Какая-то ты странная в последнее время, — пожал плечами недоросль. — Ладно, пошли вход в подземелье искать.
   — Куда торопимся-то? Отдохнули бы здесь пару дней, потом бы и начали искать.
   — Завтра сюда сама жрица приедет с дочерью. Так что все надо провернуть сегодня.
   — Сейчас спущусь, — пообещала я.
   Когда Макар вышел, Аргус скороговоркой произнес:
   — В подвале есть полка, на которой стоит банка с огурцами. Одна. Отодвигаешь ее, за ней кирпич с двумя царапинами. На него надо нажать, тогда откроется вход в подземелье. Там лестница, ведущая к храму. Только ты не сразу на кирпич жми. Сделай вид, что случайно тайный вход обнаружила.
   С этими словами пернатый привычно вспрыгнул мне на плечо и скомандовал:
   — Пошли!
 
   Я уже второй час старательно создавала видимость бурной деятельности. Принц Гиад и Макар пахали всерьез: осматривали полки в подвале, тщательно изучали каждый миллиметр пола, зачем-то даже простукивали потолок. Аргус, уставший мне подмигивать, многозначительно каркать и указывать на банку с огурцами, свернувшись клубком, спал на чемодане с каким-то тряпьем.
   Около девяти часов ночи я сжалилась над своими спутниками и нажала на кирпич с двумя царапинами. Несколько минут ничего не происходило, но потом одна из стен подвала поднялась вверх, открыв лестницу.
   — Вот вход в храм Тамирайны! — завопил принц де Мон и, схватив лучевой меч, ломанулся под землю.
   — А то мы без него не поняли! — тихо прошептала я, подхватила спящую птицу, поправила пистолет Романа, спрятанный под широкой рубашкой, и пошла за демоном. В затылок мне дышал Макар.
   Не знаю, сколько мы спускались. Может, полчаса, может, час. Сперва прыгали со ступеньки на ступеньку довольно быстро, потом движение замедлилось. Я еле переставляла ноги. Идти приходилось на ощупь почти в полной темноте. Мои спутники от большого ума не догадались захватить фонари, и наш путь освещал только лучевой меч. Честно говоря, даже от страдающего дистрофией светлячка пользы было бы больше. Чем дальше мы спускались, тем сильнее становилась жара. Периодически что-то терлось о мои ноги, и я пыталась понять, кто охраняет вход в замок: змеи или крысы? И то и другое было, на мой взгляд, неприятно.
   Наконец безумный спуск кончился. Мы столпились на узенькой площадке перед дверью. Открылась она на удивление легко — с первой попытки. Проснувшийся Аргус якобы нечаянно ткнулся головой в стену, и за дверью зажегся свет. Мы осторожно вошли внутрь — в небольшой зал, посередине которого располагался внушительных размеров столб. У стен стояли каменные скамьи. Я обессиленно рухнула на одну из них. Рядом примостился Аргус.
   Де Мон и Макар отошли за столб, о чем-то там недолго пошептались, потом вернулись ко мне. Потусторонний принц кинулся на меня и повалил на скамью. Подлый недоросль прижал к моему лицу тряпку, пропитанную какой-то вонючей жидкостью. Не понимая, что на них нашло, я начала визжать, брыкаться и отбиваться. Ярость придала сил, и мне удалось ощутимо врезать ногой демону в живот. Он скривился и в ответ ударил меня кулаком в лицо. Перед глазами поплыли круги. Кажется, Аргус бросился мне на помощь и вцепился принцу в затылок. Тот, одной рукой удерживая меня, другой схватил пернатого и швырнул его прямо в стену.
   — Птицу не трогай, мразь! — закричала я и потеряла сознание.
 
   — Великая богиня Тамир готова явить лучезарный лик своим рабам!.. — захлебывался восторгом незнакомый мужской голос.
   Это кто рабы? Мы — не рабы, рабы — не мы.
   — На колени! — вопил все тот же мужик.
   Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Ко мне медленно возвращалось сознание. Я попыталась открыть глаза. Открылся только правый, левое веко налилось свинцовой тяжестью и никак не желало подниматься. Вся левая половина лица раскалывалась от боли — ублюдочный принц ударил изо всех сил.
   Мой единственный функционирующий глаз фиксировал только пятно засохшей крови на мраморной плите. Когда удалось чуть-чуть повернуть голову, я поняла, что лежу в совершенно незнакомом огромном зале, уткнувшись носом в мраморный пол. Справа от меня на коленях стоял гнусный де Мон. Жаль, что у меня руки связаны. И рот скотчем заклеен: даже не укусишь! Ну ничего, демон свое еще получит!
   Впереди я увидела три ступеньки золотого цвета, ведущие к некоему возвышению, напоминающему сцену. Рядом со сценой на колени бухнулся мужчина в красной мантии, расшитой золотом и сверкающими камнями Неужто драгоценными?
   На сцену строевым шагом вышли парни, одетые в обтягивающие черные штаны и красно-черные колеты. Если бы не очень реалистичные мечи и щиты, которые они демонстративно выставляли напоказ, их можно было бы принять за балетных танцоров. Впрочем… может, балеруны собираются исполнить какой-нибудь танец с саблями? Парни выстроились вдоль сцены и застыли как манекены. Интересно, а где нашли столько высоких и симпатичных мальчиков? Уж точно не в нашем городе.
   — Грядет великая богиня Тамир! — возвестил мужик в красной мантии.
   Из центра сцены повалил дым, и вверх взметнулись струи огня. Протрубил рог. Хиленькое пиротехническое представление закончилось появлением из клубов дыма сверкающего трона, на котором сидела молодая девушка в весьма откровенном наряде. Просто шоу «Кресло» какое-то. Хотя я уже понимала, что это — не шоу и не балет, а самое настоящее явление богини Тамир народу.
   Живую богиню мне еще видеть не приходилось. Что уж скрывать, девица красивая. Лицо с пронзительными голубыми глазами и полными яркими губами. Густые черные волосы уложены в высокую прическу, украшенную небольшой диадемой и россыпью сверкающих бриллиантов. Красное с черными узорами платье обтягивает почти идеальную фигуру. Ну разве что грудь, на мой взгляд, великовата. Ее практически полностью открывало глубокое декольте. Разрез на платье позволял созерцать стройные ноги богини. Как только рассеялся дым, девица для полноты впечатления картинно закинула ногу на ногу. Тоже мне, Шарон Стоун!
   — Где де Мон, посланец Ширкута, пришедший из Бездны? — Мелодичный голос богини разнесся по залу, заполнив все его уголки и эхом отразившись от стен.
   Я уже приподняла голову и выразительно мотнула ею в сторону подлого принца, но он сам завопил:
   — Нечестивец здесь, о лучезарная!
   Неужели решил сдаться? Однако мои предположения не оправдались. Демон, указав на меня, продолжил:
   — Эта девушка — ведьма. Она вызвала посланца из Бездны, и он вселился в ее тело. Мы, твои верные стражи, о прекраснейшая, доставили де Мона в твой замок с Земли.
   — Интересно посмотреть, — задумчиво произнесла богиня. — Давненько я никого из де Монов не видела. Считала, что сгинул этот проклятый род. Посмотрим, с чем он припожаловал.
   Богиня встала с трона и решительно направилась ко мне. Я ожесточенно мотала головой в сторону принца и таращила свой единственный глаз. Но Тамирайна словно не замечала моей откровенной сигнализации.
   — Подними ее! — приказала богиня, и подскочивший слева Макар, схватив за плечи, поставил меня на ноги.
   Тамирайна смотрела мне прямо в глаза. Но если она богиня, то должна увидеть правду, должна почувствовать! Девица протянула руку и сорвала скотч с моего рта. Краем глаза я заметила движение и успела только крикнуть: «Справа!», как лучевой меч врезался в шею Тамирайны и… прошел сквозь нее, не причинив ни малейшего вреда. Де Мон успел ударить еще пару раз, но так же безрезультатно. Богиня, по-моему, окаменела от изумления. Опомнившиеся стражи бросились на принца Гиада, но он отбежал в сторону, выхватил из кармана пистолет и выстрелил в Тамирайну. Демон снова и снова нажимал на курок. После каждого выстрела тело богини дергалось. На четвертом залпе де Мона скрутили стражники. Истекающая кровью богиня медленно подошла к нему, заглянула в глаза и, воскликнув: «Ты, урод, какое тело испортил!», врезала принцу коленом пониже пояса. Гиад, застонав, согнулся от боли. «Молодец, Тамирайна! Наш человек!» — мысленно зааплодировала я.
   Богиня вернулась к трону, глаза ее сверкали зеленым пламенем ярости. Она, указав пальцем на де Мона, велела стражникам:
   — Этого в темницу! Двух других убейте сейчас.
   Поворот событий мне не понравился, и я завопила:
   — Да меня-то за что? Я же своя!
   — А чтоб чужие боялись! — ехидно улыбнулась богиня.
   Один из стражников уже занес надо мной меч, как вдруг раздался крик: «Стойте!», и мимо меня к трону проковылял Аргус.
   — О, и тебя принесло! — удивилась богиня.
   — Да, я тоже рад тебя видеть, Тамирайна. Не торопись их убивать. Поверь, история не так уж проста.
   Богиня глянула на свое пропитанное кровью платье и махнула рукой:
   — Сейчас мне с вами разбираться некогда. Стража! Всех, включая птицу, тащите в мой рабочий кабинет. Женщину оставьте связанной, мужчин — в кандалы. Аргус, я выслушаю тебя, как только поменяю тело. Это не займет много времени.
   Стражники подхватили меня за руки с двух сторон и куда-то поволокли.
 
   Рабочий кабинет богини был обставлен аскетически. На столе одиноко маячил хрустальный шар, в глубине которого клубилось что-то белое. Стоявшее рядом кресло представляло собой чуть уменьшенную копию трона со сцены. Одна стена резко отличалась от остальных. Она казалась сделанной из черного непрозрачного стекла и больше всего напоминала экран огромного телевизора. Три другие стены были обиты деревом неизвестной породы и украшены множеством зеркал самых разных размеров и форм.
   Стражники бросили меня на пол перед столом и застыли за моей спиной. Через пару минут в кабинете появился Аргус. Пернатый уселся рядом со мной и спросил:
   — Ты как?
   — Да твоими молитвами жива пока. Эта твоя Тамирайна, она нормальная? Ладно, демон. Ладно, Макар. С ними пусть делает, что хочет — хоть ест живьем. А на меня-то она за что ополчилась? Я же на ее стороне!
   — Тамирайне надо предоставить весомые доказательства этого. Да и тогда она не сразу начнет тебе доверять. Весь тысячелетний жизненный опыт убеждает ее в том, что людям верить нельзя. Бедную девочку слишком часто предавали.
   — В этом мы с ней схожи. Меня так даже сегодня элементарно кинули эти два урода. Кстати, что произошло после того, как я отключилась?
   — Да и я не все видел, потому как тоже отрубился. Но очнулся все же раньше тебя. Ты лежала на скамье уже связанная…
   — Меня, видать, еще и обыскали. — Представив, что эти подонки прикасались ко мне, я вздрогнула. — Мой пистолет оказался уде Мона. Уж не знаю, где он научился с ним обращаться.
   — Не иначе, по телику видел, — предположил Аргус. — Ну так вот, к тому времени, как я пришел в себя, твои приятели открыли дверь в Замок Тамирайны. Оттуда явился посланник. Они сказали ему, что поймали живого де Мона, пришедшего из Бездны, и готовы отдать его богине. Их повели в малый тронный зал. Остальное ты, наверно, лучше меня знаешь. Я еле-еле успел проскочить в Замок, прежде чем дверь закрылась. Летать-то до сих пор не могу, да еще и с лапой от удара что-то сделалось, так что поспел к шапочному разбору.
   — Немного потерял. Нет, ты прикинь, какая дрянь этот де Мон! А еще принц, типа рыцарь! Он же, гад, должен даму на руках носить, а не в морду бить. Я уж не говорю об избиении ни в чем не повинной птицы. С каких это пор нормы рыцарского этикета так радикально изменились? Ненавижу!
   Аргус вздохнул:
   — А много ли ты в своей жизни рыцарей видела? Это ведь у Гиада как раз средневеково-рыцарское воспитание проявилось. Он бы, без сомнения, носил тебя на руках, хранил твой локон и трепетно ждал твоей улыбки, если бы ты была ему ровней. Принцессой, там, или хоть просто благородной элфиной. Но, увы, ты для него — безродное ничтожество, с которым его вынудила связаться только жестокая необходимость.
   — Вот не поверишь: и я не о встрече с ним всю жизнь мечтала. Да по сравнению с ним Роман Коваленко — идеал мужчины. Он меня всего лишь в жертву принести хотел, но хоть фейс не уродовал.
   — Все познается в сравнении. Что имеем — не храним, потерявши — плачем.
   — Слушай, ты, кладезь народной мудрости! Присоветуй, как порядочная девушка должна себя вести с парнем, который ей в глаз кулаком въехал.
   — Если въехали тебе в один глаз, подставь другой… — хмыкнул Аргус.
   — Точно! — обрадовалась я. — Подставить другой, увернуться и снизу изо всей силы промеж ног ударить… А когда загнется, схватить что-нибудь тяжелое и сверху его по хребтине!
   — Фу, какая ты кровожадная! Добрее к людям надо быть.
   — А кто тут люди? — возмутилась я. — Этот де Мон? Так он — не человек, он — козел.
   — Почему? — не понял Аргус.
   — Ну как почему… Родился таким! — пояснила я.
   — Да в принципе-то я с тобой согласен, — задумчиво произнес пернатый. — Совершенно по-скотски принц поступил, но что с них, де Монов, возьмешь. Де Моны высокомерием и жестокостью даже среди эльфов выделялись. Хотя уж эта раса себя всегда выше всех ставила, потому как к ним одним благоволил Ширкут…
   — Ага! Еще один богоизбранный народ! Но ведь вот Архип тоже эльф, но, если не считать его маниакального желания убить Тамирайну, во всем остальном вполне нормальный, порядочный и интеллигентный.
   — Архип — не эльф. Он уже на сто процентов русский леший. Другие условия жизни, другое воспитание, другое окружение. Кстати, я не понимаю, почему ему хочется вернуться в его мир. Занять трон предков? У Архипа нет на это ни малейшего шанса: тамошние родственнички его не с распростертыми руками примут. Сидел бы уж, где сидит.
   — Это ты с Макаром спелся? — заподозрила я.
   — Нет, это банальная логика и незаурядный жизненный опыт. А Макар очень неглуп, и, если бы он знал, чего на самом деле хочет, многого бы мог достигнуть.
   Я тихо застонала:
   — Сейчас ты начнешь доказывать, что и де Мон заслуживает сочувствия и снисхождения! И вообще — парень хоть куда!
   — Хорошо, что ты это поняла! Он ведь тоже жертва обстоятельств. Ему было бы лучше в его мире. А по воле Ширкута и, кстати сказать, твоему легкомыслию де Мон заброшен туда, где ему все чуждо. Понятно, что иногда он ведет себя не совсем адекватно. Ты должна его простить.
   — Почему я все время кому-то что-то должна? Почему никто ничего не должен мне? — Мой голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Простить де Мона? Это невозможно. Да и не умею я прощать! Вообще не понимаю, как ты можешь так спокойно говорить об этих двух подлецах.
   Аргус покачал головой и заявил:
   — В твоем возрасте совершенно нормально то, что ты не умеешь прощать. Способность прощать появляется с возрастом. Я очень долго жил и понял это. Лет через …дцать и ты станешь более снисходительна к людям и их слабостям. Сейчас в тебе говорит юношеский максимализм.
   — Нет, сейчас во мне говорит разбитый глаз! — Я злобно скривилась и тут же зашипела от боли.
   В этот момент дверь распахнулась, и стражники затащили в зал де Мона и Макара. Парней кинули на пол в углу. Оба они по рукам и ногам были скованы кандалами. Цепи при каждом их движении зловеще гремели, и этот звук казался мне на редкость приятным. Какой-то неведомый доброхот поработал и над внешностью двух подлецов. Макар сгибался почти пополам и скрипел зубами от боли, де Мон рукавом утирал кровь, сочившуюся из разбитого лица. Отлично! Мои страдания отомщены! Видимо, сладкую парочку проучили местные стражники, которым не понравилось нападение на богиню.
   — Пойду я, пожалуй, с Тамирайной побеседую, — сообщил Аргус, бочком направляясь к двери.
   Если он боялся, что я устрою скандал де Мону, то сильно ошибся. Разговоры с потусторонним принцем не входили в мои планы. Меня интересовало другое:
   — Аргус, а разве тебя выпустят из кабинета?
   — Конечно! — самодовольно заявил пернатый. — Я ж тут свой! Нас с Тамир очень многое связывает. И она никогда не причинит мне вреда.
   — А мне? — задала я самый главный вопрос.
   — Скорее всего нет, — не очень уверенно ответил Аргус. — Если бы эти двое не вырубили меня, все сложилось бы иначе. А сейчас остается рассчитывать только на милость богини. Но женщин она обычно жалеет. Зато мужчинам достается по полной.
   Пернатый ушел, а я, чтобы не смотреть на двух негодяев в углу, закрыла глаза. Удивительно, как человеческий организм приспосабливается к самым неблагоприятным условиям! Ну кто бы мне сказал, что со связанными руками, скрючившись буквой «зю» на твердом полу, после перенесенных испытаний можно уснуть, не поверила бы. А вот надо же — уснула. Вернее, задремала.
 
   Судя по затекшим рукам и ногам, прошло довольно много времени, прежде чем какой-то грохот вернул меня в реальность. В кабинет, громко стуча каблуками, ворвалась разряженная в шикарное платье блондинка с Аргусом на плече. Дама, направляясь к столу, внушала пернатому:
   — Аргус, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Две души не могут находиться в одном теле. Это вечный закон: одна душа — одно тело. Никакой чужой (тем более человеческой) души в твоем теле нет. Твой воспитанник умер. Я, конечно, могу достать его душу из Срединного промежутка…
   — Его душа осталась во мне, — тихо заметил Аргус.
   Блондинка удобно расположилась за столом и продолжила разговор с птицей:
   — Я понимаю, тебе хочется в это верить. Но никто не может держать в одном теле две души. Так же как никто не может разделить одну душу на два тела.
   — Один мог, — еще тише возразил пернатый.
   — Кто же это? — зловеще спросила девица.
   — Не знаю, — растерянно повертел головой Аргус. — Вернее, не помню.
   — Не могло этого быть, — снисходительно заявила блондинка. — А две души в одном теле тем более быть не может.
   Вот в этом она ошибалась. Очень даже может. При шизофрении, например, запросто. Но указывать на ошибку я не собиралась, подозревая, что девица — сама Тамирайна. А с богами лучше не спорить. Блондинка же, откинувшись на троне, высокомерно оглядела собравшихся и скомандовала:
   — Стража, вон отсюда!
   Как только стражники вышли, обрадовавшийся де Мон попытался кинуться на богиню, но не смог сдвинуться с места. Не могла двинуться и я — словно прилипла к полу.
   — Даже не пытайтесь, все равно не получится, — ласково улыбнулась блондинка. — Поясняю, я — все та же богиня Тамир. Только в новом теле. Я его на следующей неделе надеть собиралась, но из-за вас пришлось нарушить график. А мне не нравятся люди, которые вмешиваются в мои планы. Хотя… меня столько раз пытались убить, что это уже порядком надоело. К тому же ваше покушение было одним из самых глупых и бездарных. Ну да чего еще от вас ожидать. Аргус мне рассказал о том, что произошло на Земле. Роль каждого из вас мне уже ясна. Я задам вам несколько вопросов, а потом решу вашу участь.
   Тамирайна пересадила Аргуса с плеча на стол, поднялась и подошла к де Мону. Она смотрела на скованного принца со смесью любопытства, жалости и отвращения.
   — Ваш род все еще верно служит Ширкуту? Вас все еще называют «собаки господни»?
   Де Мон, не способный двинуться, только ожесточенно плюнул в сторону богини и выдал длинную не воспроизводимую тираду, очевидно, на эльфийском языке. Во всем его высказывании мне показалось знакомым лишь слово «шлюхаэль». Тамирайна, видимо, поняла, о чем говорил принц, но отреагировала философски:
   — Что ж, ничего не изменилось. Де Моны все так же тупы, грубы и жестоки. И так же простилаются перед Ширкутом. Так было испокон веков. Тебя тоже среда заела. Гиад де Мон, ты по характеру очень похож на своего предка, который когда-то был моим женихом. Вот смотрю на тебя и думаю: ну кого ж я любила-то? С тобой все понятно: наказание — смерть. Кстати, спасибо, что ты принес мне лучевой меч. Мы с Аргусом когда-то весь Замок перевернули, разыскивая тайник, в котором Ширкут его прятал. Да так и не нашли. А тут такой сюрприз! Теперь, даже если Ширкут сюда проберется, я расправлюсь с ним в мгновение ока — единственный во Вселенной «Убийца богов» у меня! Умри с мыслью об этом.
   Де Мон заорал что-то, но богиня уже не обращала на него внимания. Тамирайна задумчиво посмотрела на Макара, но направилась ко мне. Она окинула меня оценивающим взглядом и насмешливо улыбнулась:
   — Не понимаю я восторгов Аргуса. В тебе нет ничего особенного, Вера. Неужели правда цветущий папоротник способен приоткрыть мой замок? Вот уж никогда бы не поверила. Это ж надо было додуматься — цветок в рану на руке зашить! Твоей вины в случившемся минимум, но тебя я тоже отпустить на Землю не могу. Кто знает, что тебе в голову взбредет, если ты опять рядом с Алтарем окажешься. Проще всего, конечно, убить, но за тебя просил Аргус. Я дам тебе шанс. Если поведешь себя правильно, останешься в Замке. Ошибешься — разделишь участь де Мона.
   Вынеся вердикт, богиня вернулась к Макару. Я хотела было заикнуться ей вслед о новом теле для Марины и о сундуке с золотом, но шестым чувством поняла, что с просьбами лучше повременить.
   — Какой прелестный молоденький эльф! — восхитилась богиня, взяв недоросля за подбородок.
   Макар пунцово покраснел и попытался вырваться, но Тамирайна крепко держала его, продолжая восхищаться:
   — А эти голубые глаза! А золотые волосы! Сразу виден потомок рода Мак Аров! Помню бал в замке моего отца. Это был мой первый выход в свет. Я танцевала с твоим предком — Арсением Мак Аром, а потом мы до утра целовались в саду. Эх, где мои полсотни лет!
   Богиня одарила недоросля таким пламенным взором, что я чуть не задохнулась от удивления и возмущения. Нет, ну что она нашла в этом долговязом нескладном трусливом подростке с жабрами? Да любой из ее парней в обтягивающих штанах в сто раз привлекательнее! То ли у Тамирайны на редкость плохой вкус, то ли… Другого варианта я не придумала.
   — Но ведь ты же умный мальчик. — Богиня продолжала ворковать с Макаром. — Зачем ты с ними связался? Неужели надеялся убить меня? Разве у тебя хватило бы духу нанести удар прекраснейшей женщине во Вселенной?
   Эта самовлюбленная крашеная девица меня определенно раздражала. Прекраснейшая женщина во Вселенной! Да она хотя бы Ким Бессинджер или Джулию Робертс видела? Наверно, нет. А если и видела, то сравнениями себя не утруждала. Омерзительно самоуверенная дамочка! Эх, у меня не было и тени такой непоколебимой самоуверенности, хотя я всегда о ней мечтала. От лого богиня мне не нравилась еще больше.
   Тамирайна между тем подняла недоросля с пола и, без особых усилий протащив через всю комнату, прижала к столу. Затем почти повисла на нем, изучая рукой текстуру его рубашки и, видимо, собираясь перейти к оценке качества брючной ткани.
   Макар от все более пристального внимания богини и все более тесного с ней общения начал задыхаться и заикаться:
   — О-о-о, лу-лу-лучезарная! Я знал, что де Мон не причинит вам в-в-вреда. Возникни малейшая опасность, я прикрыл бы вас собственным телом. Но отказаться от участия в операции я не мог. Они заставили меня: де Мон и деда…