Влодавец Леонид. Адская рулетка (Black Box - 4)

   - Да там дата стоит, "1936". Во всем мире через пятьдесят лет все рассекречивают... А тут уже целых шестьдесят прошло.
   - О-о, не скажи. Есть такие материалы, которые и через сто лет не рассекречивают.
   - Да я что, расписывался за них, принимал на хранение? Их даже сами хозяева забыли и бросили. Они вообще как бы и не существуют...
   - То-то и непонятно, что они существуют. Может быть, они должны были еще шестьдесят лет назад сгореть дотла, а почему-то не сгорели. Ну ладно, давай глянем...
   Некоторое время из дыры люка до меня долетали только неровное дыхание приятелей да шорох переворачиваемых листов, перемежавшиеся отдельными возгласами.
   - Смотри, доклад на имя самого Ежова написан...
   - Будто он в этом понимал...
   - Ага, вот фотопластинки.
   - Ух ты, их три десятка, не меньше!
   - А вот отпечатки, ты видишь?
   - Да-а... - этот вздох явного восторга вылетел из глотки Федота.
   - Видишь, это не монтаж? Ты ведь журналист, больше моего в этих тонкостях понимаешь.
   - Похоже, точно. Это вот с этой пластинки отпечаток. Явно один кадр, без впечатков.
   - Интересно, откуда была эта штука?
   - Это мы потом узнаем. Сейчас вот что. Давай мне этот клад. Мне уже надо на работу ехать, я его завезу в свой офис, поставлю в хороший сейф, будет цел и невредим. А у тебя тут на чердаке ему не место. Бомжи на раскурку и подтирку растащат, а пленкой сдуру дачу сожгут.
   - Ладно, - видимо, что-то соображая, произнес Родя, - но мне, понимаешь, деньги нужны... Сейчас. У меня одних долгов - на два "лимона". Чисто на жратву, квартиру - без излишеств. Я у своих ребят брал, без процентов. Но если не отдам - закроют кредит, как говорится.
   - Когда отдавать?
   - Считай, что сегодня. Очень нужно, Федот. Ты ж богатый.
   - Я? Чуть-чуть богаче церковной крысы. Двух миллионов у меня на сегодня нет, понимаешь? Кое-что крутится, но в нале - тысяч пятьсот на руках. И мне еще на них жить да жить. Улавливаешь?
   - Улавливаю! - глухо произнес Родион. - Дай хоть полтинник!
   - Зачем? Нажраться?! Не дам. Пропьешь быстро, а на отходняке помереть можешь. Подожди немного.
   - Тогда я на хрен сожгу все это! - с неожиданной яростью выкрикнул Родион. - Начисто! Вместе с дачей! И сам сгорю!
   - Не дури!
   Послышалась возня, мат, потом хряские звуки ударов. Было непонятно, чья берет, но мне показалось, что старые друзья дрались вовсе не в шутку. Мне было как-то все равно, чем дело закончится, лишь бы не слишком большим шумом. Могла появиться милиция. Задержав драчунов, она заодно обшарила бы дачу и забрала меня вместе с пистолетом. Это создало бы кучу неприятностей для Чуда-юда, поскольку мне пришлось бы давать объяснения по факту стрельбы на другом конце поселка.
   Минуты через две схватка завершилась. Судя по всему, одолел Федот.
   - Ты понял? - рычал он.
   - Н-нет! - хрипел Родя и тут же мощно шмякал удар.
   - Понял, падла?
   - Н-нет! - и снова удар.
   Не знаю, с каких рыжиков я решил вмешаться. Вполне мог удалиться, не привлекая внимания. Выставить чердачное окошко, перелезть на сараюшку и тихо спрыгнуть на грядки. Найти дорогу до электрички поутру, наверно, было бы попроще, чем ночью.
   Тем не менее, держа "глок" в правой руке и опершись локтями на края люка, я опустил ноги на одну из ступенек лестницы, а затем, оттолкнувшись, спрыгнул на пол.
   Картинка была примерно та, что можно было себе представить по звуку. В углу почти пустой комнаты - кроме самодельной, грубо сколоченной лавки да злополучного чемодана, лежавшего на полу в раскрытом виде, никакой обстановки не было - на полу лежал Родион, закрыв лицо руками и подогнув ноги к животу. Из разбитого носа на пол натекла кровяная лужица, кровь была и на обоях, и на потертой синтетической куртке, и на джинсах. Федот - я еще не знал, имя это или кличка - здоровый, быковатый, в мягкой, по первому прикиду, натуральной кожанке, черных широких брюках и крепких ботиночках 44-го размера, как раз в очередной раз пнул друга детства. На шум, происшедший от моего прыжка, он, конечно, обернулся.
   - Стоять! - скомандовал я, наводя "глок". Федот изменился в лице. Вид у меня был не милицейский, и потому шансы получить пулю за резкое движение он оценивал как весьма высокие. Бледность медленно наползла на его упитанную рожу, украшенную бородкой а-ля купец. Глазки испуганно бегали, он глядел то на меня, то на угол, из которого, охая, кряхтя и даже, кажется, всхлипывая, выползал побитый Родя. Похоже, Федот пытался сообразить, что означает мое появление. То ли я сам по себе, то ли являюсь домашней заготовкой Родиона. Последнее мог предположить только человек сильно подозрительный, но перед дулом такой мощной волынки, как "глок", пожалуй, кто хошь потерял бы сообразительность. Впрочем, кое-какая логика просматривалась: Родя лазил на чердак за чемоданом, а я тоже спрыгнул с чердака - стало быть, заговор. Родя спровоцировал на драку - специально.
   Руки у Федота тряслись. Он их поднял вверх без команды.
   - Правую руку держи наверху, левой медленно расстегни куртку. - Голосок у меня звучал несколько хрипловато и даже мне самому на нервы действовал. Он повиновался, причем повел "молнию" вниз так медленно, как это делают кокетливые шлюхи. Но, конечно, не потому, что намеревался меня соблазнить, а потому, что всерьез боялся, как бы за превышение скорости я его не грохнул.
   - Молодец, - похвалил я без особой теплоты в голосе. - Родя, снимай с него куртку. Заходи сзади и дергай вниз за рукава.
   Тезка Раскольникова, кое-как поднявшийся на ноги, но все-таки, кажется, врубившийся в изменившуюся обстановку, довольно точно выполнил мое распоряжение.
   Под курткой у Федота ничего стреляющего не висело.
   - Руки на стену! Упрись и стой! - сказал я. - Родион, выгружай все из куртки на подоконник.
   - Там один бумажник. - Родя выложил представительное портмоне с записной книжкой, микрокалькулятором и шариковой авторучкой. - И еще ключи от машины в боковом кармане.
   - Деньги, паспорт, права - вынимай. Калькулятор, ручку и корочки - оставь. Ключи забери. Сделал? Молодец. Теперь пересчитывай деньги.
   Федот стоял у стены, уперев лапы в серые, давно выгоревшие обои. Его била хорошо заметная дрожь. Перспектива получить промеж лопаток его пугала, как и любого другого нормального человека.
   - Так. Федот, слушай и запоминай. Поскольку ты со своим друганом обошелся по-скотски, придется тебя наказать. Считай, что эту дачу ты у Роди купил. Он тебе ключик оставит, будешь ее облагораживать. Если заявишь об угоне машины, ограблении или вымогательстве - жив не будешь. Деньги ты по-дружески пожертвовал Роде. А за машиной, паспортом, правами и ключами зайдешь позже. Когда и куда - узнаешь, если напишешь телефон и адрес, по которому тебя можно найти...
   - А тут визитка есть, - сообщил Родя, мусоля бумажки. Там было не пятьсот тысяч, а побольше. Я лично пять бумажек с Франклином рассмотрел и десяток стотысячных, а еще стопочку купюр помельче.
   - Отлично. Забирай чемодан, Родион. Будем грузиться.
   У МОРФЛОТА
   Все-таки ехать на "девятке", пусть и не очень новой, это не идти пешком и даже не на электричке ехать. Пусть и со спутником, у которого разбита рожа и которого толком не знаешь.
   Впрочем, разбитая морда Родиона особо не светилась. Я усадил его на заднее сиденье вместе с чемоданом, а стекла у "девятки" были тонированные.
   То, как поведет себя Федот, меня особо не волновало. Сотового телефона у него не было, видимо, еще не заработал на такой атрибут капитализма. Стало быть, даже если я его напугал не слишком сильно и он все-таки надумает заявить в милицию, то сразу этого сделать не сможет. Либо побежит искать телефоны по дачам и вряд ли в этом поселке найдет, либо будет разыскивать поселковое отделение милиции или участкового, что тоже потребует не меньше получаса. Даже если ему жутко повезет и он случайно выскочит на каких-нибудь ментов. Во всех остальных случаях время, потребное на то, чтобы связаться с городом, дать описание злодея и объяснить, в чем суть преступления, сильно увеличится.
   Главное было соблюдать правила уличного движения и не попасться случайным гаишникам. Правда, можно было пожертвовать одну из стодолларовых бумажек или даже две, поскольку у меня имелись только чужие документы, а собственных водительских прав не было. Но кто его знает, вдруг нарвешься на честных и неподкупных? Говорят, и такие встречаются.
   Родион довольно толково объяснил мне, как выехать на московскую трассу, поскольку в прошлом был обладателем "Запорожца". Никаких вопросов он мне не задавал, как будто уже был в курсе всех моих задумок. Он понимал, что даже с робин гудами надо держать ухо востро, а потому, наверно, немного беспокоился, не шлепну ли я его где-нибудь на дороге. Я и сам уже жалел, что усадил его сзади. Бывают, знаете ли, такие неврастеники, которые от общего смятения чувств набрасывают доброму дяде ремень на шею. В конце концов, Федот был ему другом, и если на даче их отношения несколько обострились, то по мере удаления от поселка Родя мог испытать свойственные интеллигенции угрызения совести. На драку он нарвался сам, повел себя, как выражаются психологи, неадекватно ситуации, принял сгоряча неожиданную помощь от какого-то таинственного бандюги, неизвестно почему оказавшегося на чердаке его дома, но сейчас, возможно, ужаснулся и раскаялся. Тезка-то его из "Преступления и наказания", почикав топориком бабку-процентщицу и ее приживалку, в течение всего романа только и знал, что терзался да угрызался.
   Я, конечно, выработал порядок действий на случай, если Родион опять поведет себя неадекватно, - поглядывал за ним в зеркальце заднего вида, висевшее над лобовым стеклом, и держал "глок" близко к руке, за поясом брюк, прикрыв полой пиджака. Но самое главное, я постарался предотвратить это самое неадекватное поведение несколькими успокаивающими фразами.
   - У Речного вокзала я тебя высажу. Устроит?
   - Да, - пробормотал Родя.
   - Оставишь мне свой телефон и адрес. Не возражаешь?
   - Зачем? - спросил он, немного испугавшись.
   - Можешь не давать, если не хочешь, - сказал я. - Попросим твоего друга, чтоб он сам организовал тебе всю оплату. За дачу, за машину и прочее. Но тогда получишь меньше.
   - Мне ничего не надо, - Родя был явно не рад, что влип в такую историю. Высадите меня и все.
   - Как хочешь. Между прочим, ты вообще-то кто по специальности?
   - Инженер-технолог. Кандидат технических наук.
   - Двенадцать авторских свидетельств... Это я слышал. В какой области знания, вот что интересно?
   - В закрытой, - по-моему, мужик подумал в этот момент, что я еще и на ЦРУ подрабатываю.
   - В закрытой - это в смысле секретной или в смысле того, что за нее больше не платят?
   - В обоих, - проворчал Родя.
   - Ладно, - сказал я, решив перейти на "вы", - можете не сообщать о себе ничего, если страдаете от скромности и нежелания зарабатывать деньги. В принципе работу, соответствующую вашей квалификации, вам помогли бы подобрать. Или здесь, или за рубежом.
   - Спасибо, я не нуждаюсь. Нам обещают скоро выплатить за июль... И деньги Федоту обязательно верну.
   - Это ваше право, - сказал я. - Но вот с вашим сундучком как быть? Он дорого стоит, по-моему. И вы его продать хотели.
   - Забирайте себе. Все равно это никому не нужно.
   - Нет, я все хорошо понял. Федот ваш, точнее, Федотов Кирилл Матвеевич, исходя из паспортных данных, ценность его сразу уяснил, раз собирался у вас его тихо заиграть. Нет, может, он вас и не хотел совсем кинуть, но по его поведению что-то не видно, чтоб он намерен был с вами честно делиться. Даже пополам, из расчета "фифти-фифти", хотя, если по совести, ему и трети за комиссию хватило бы с избытком. Скорее всего он бы вам отстегнул немножко, чтоб успокоить, а львиную долю прикарманил. Неважный у вас друг детства. Когда он вас лупил, мне это стало ясно как дважды два. Он, кстати, вас здорово изукрасил. Сходите в травмпункт, проверьте, все ли кости целы.
   Нет, и это не проняло. В голове Соколова, видимо, еще сидели какие-то нравственные сдерживающие, которые диктовали ему линию поведения. Меня она не устраивала, но и не вынуждала к каким-то радикальным действиям, тем более, что мы уже переехали через мост, соединявший берега Канала имени Москвы, и по правому борту показался помпезный шпиль Северного речного вокзала.
   Я притормозил, и Родя, не дожидаясь команды, выскочил из "девятки". Прежде чем тронуться с места, я поглядел ему вслед. Кутая украшенное синяками лицо в воротник куртки, он заспешил в подземный переход. Бог его знает, странными людьми Русь была всегда богата.
   Надо было решать, куда ехать. Вертеться по городу на угнанной машине, отпустив двух живых граждан, которые могут сдуру обратиться к правоохранителям, - это нездорово. Вообще-то замочить их там, на даче, было бы проще - прежде чем соседи (если таковые имелись в наличии), преодолев страх, поинтересовались бы причинами столь ранней утренней стрельбы, я б уехал из поселка и спокойно добрался до "дворца" Чуда-юда еще до того, как милиция стала бы интересоваться "девяткой". Если б это был "мере" или "БМВ", то автомобиль запомнить было бы легче, но "девятка" так в глаза не бросалась.
   Поскольку исключить возможность того, что Федот или Родя заявят в милицию, я не мог (Родион, как ни странно, после разговора в машине вызывал у меня наибольшие сомнения), ехать прямо домой показалось рискованным. Просто так бросать "девятку" не хотелось. Во-первых, лишний след - перчаток я не имел и оставил в машине немало "пальчиков", - а во-вторых, топать пешком с тяжеленным чемоданом-вьюком, мне показалось утомительным. Поэтому я решил, что благоразумнее всего будет поехать на "точку" Джека.
   Тут тоже был некоторый риск. За два года, прошедшие с тех пор, как я тут был последний раз, в Москве могли произойти разные изменения в дислокации подразделений фирмы Чуда-юда. К тому же буквально за пару недель до моего отъезда из России та самая милая Танечка Кармелюк, в чьем теле теперь проживала Ленка, перестреляла Джека, Кота и еще нескольких человек из этой бригады вместе с девочками, которых они пригласили скрасить свой досуг. Я не нес за это ответственности, но некоторое неудобство чувствовал. Наконец, перед отъездом я знал, что в бригаде оставалось еще восемь человек, но за два года ее состав мог смениться полностью. Вон, Кубик-Рубик - уже до шейха дорасти успел. Молодежь вообще может сказать: "Мы тебя не знаем и знать не хотим..."
   Тем не менее до "точки" Джека было ближе всего. Уже через десять минут я вкатил в подворотню с надписью "Ремонт и покраска кузовов. Шиномонтаж" и очутился в узком дворике, перед воротами приземистого здания, похожего не то на склад, не то на ангар. До сего времени мне почти не приходилось заезжать сюда днем. Да и вообще, сюда я, как правило, приезжал на машинах, которые за мной высылал Джек.
   Ворота в торцевой части ангара были открыты, и можно было спокойно съехать по наклонной вниз. Там располагался весь автосервис, а также гаражи, где Джек когда-то держал угнанные машины, после перекраски и перебивки номеров отправлявшиеся к новым владельцам. Сейчас тут кипела вполне легальная работа. Где-то грохали киянками, выправляя вмятины, из покрасочной доносились шипение краскопультов и шум вентиляторов, отсасывающих ядовитые пары. Но краской все равно пованивало.
   - Какие проблемы, командир? - спросил незнакомый парнишка в синем комбинезоне, клетчатой рубахе и кепке - ни дать ни взять передовик-стахановец из старых советских фильмов.
   - Мне бы с вашим хозяином встретиться, - сказал я, - или хотя бы с кем-нибудь, кто помнит Джека.
   - Хозяина сейчас нет, - бойко ответил парнишка. - За старшего - я. А кто такой Джек, простите?
   - Дело в том, что я два года назад ремонтировал у него машину... - Мне даже на секунду показалось, что я не туда попал и надо будет выходить из неловкого положения. Но тут откуда-то сбоку выдвинулся парень посолидней, который сказал веско:
   - Здравствуйте, я вас помню. Можем пройти в офис, там не так шумно.
   Если я и видел его, то не больше одного раза. Поэтому мне было не очень комфортно. А вдруг эта "точечка" выбилась из-под могучей руки Чуда-юда? Можно ведь такое допустить? Или, что еще хуже, попала под контроль враждебных ему сил? Сделают сейчас мне "не шумно", и придется Чуду-юду поторговаться за мою шкуру. Но это - на сто процентов уверен - будут уже не иногородние чмошники, от которых я вчера вечером довольно легко отделался.
   Однако все сомнения остались позади, когда парень, предложивший пройти в офис, сопроводил меня в комнатку, где меня встретило действительно знакомое лицо. Это был Морфлот, который состоял при Джеке на каких-то ефрейторских должностях. Как он вырос за эти два года, я, конечно, не знал, но понимал, что без одобрения Чуда-юда его рост был бы невозможен. Морфлотом его прозвали за то, что он, отслужив срочную в морской пехоте, подался в торговый флот, где через пару лет спалился и сел за контрабанду.
   Морфлот сидел за старым столом, заляпанным фиолетовыми чернилами еще во времена "культа личности". Этот стол и при Джеке стоял. Здесь канцелярию держали для отвода глаз. Всякий налоговый инспектор, угодив в это заведение, подумал бы, что оно доживает последние дни и едва сводит концы с концами. Облупившийся железный сейф старосоветского производства не содержал ничего интересного.
   При моем появлении Морфлот встал и радушно улыбнулся:
   - С приездом, Барин. Загорелый, смотрю, небось отдохнул в загранке как следует. А то ходили слухи, будто ты и не вернешься вовсе.
   - Это все преувеличения. Домой потянуло, вот и приехал.
   - На попутных самолетах добирался? Что-то мятый больно....
   - Всяко приходилось. Важно, что до тебя долетел.
   - Понятно. Чем можем служить?
   - Мне позвонить надо, напрямую.
   - Главному? Он прилетел утром, нам сообщили, что ты можешь появиться.
   - Да? Это славно. Давай связь! А потом еще кой-какие дела обговорим. Менее значительные.
   Морфлот вытащил из кармана хорошо знакомый мне телефончик. С его помощью я, отловив Таню-Кармелу, связывался с Чудом-юдом из кабины "уазика", покусанный собакой, опаленный в пожаре на ферме Толяна. Два года и два месяца назад.
   - Алло, - отозвался знакомый бас, - слушаю.
   - Это я. От Морфлота.
   - Приятно слышать, - иронически произнес Чудо-юдо. - А я уж думал, не набрать ли миллион к послезавтра?
   - А что, раньше не успел бы? - искренне удивился я.
   - Да нет, для умного парня я бы и сегодня успел. А вот для тебя надо было именно послезавтра набрать, чтоб они тебе две недели у Склифосовского обеспечили. Может, хоть так дурь из головы выйдет. Переросток! Короче говоря, сиди здесь, через полчаса приедет Лосенок, И чтоб ни шагу в сторону.
   - Понял, - отозвался я. В трубке запикало.
   Джек, догадавшись по тону разговора, что Чудо-юдо мне мозги прочищает, поехидничал бы, сказал бы что-нибудь насчет пользы отеческой порки и так далее. Морфлот, конечно, тоже догадался, но ничего подобного себе не позволил - у нас с ним таких доверительно-амикошонских отношений еще не сложилось.
   - Буду здесь дожидаться. За мной должна машина подъехать, - сообщил я.
   Морфлот ничуть не удивился, что Барин, прикатив на одной тачке, собирается дожидаться другую. Дело привычное. Тем не менее я внес кое-какие уточнения:
   - "Девятку" надо продать ее законному владельцу. Он тут вел себя плохо, другу денег пожалел. Позвоните по телефону вот с этой визитки. Сообщите ему, что утерянные им паспорт и права у вас. Потом снимите с него за ремонт машины, миллионов пять. Да, и напомните, что он хотел купить дачку у своего друга Родиона. Начнет дрыгаться - воспитывайте. Работайте из тридцати процентов.
   - Понял, - кивнул Морфлот. - С шефом это дело согласовано?
   Джек никогда бы не стал об этом справляться. Просто он знал, что я ни за что не стану отдавать распоряжения, не согласовав их с Чудом-юдом. Проверить он мог в любое время. Морфлот, видимо, был более опаслив.
   - Согласую, - сказал я.
   - Тогда и будем делать. - Морфлот свое дело знал.
   - Все правильно, - пришлось одобрительно кивнуть. - Доверяй, но проверяй.
   - Как учили, - улыбнулся Морфлот, убежденный, что я проверял его на верность принципам нашей конторы. Он еще помнил, как Джек именовал меня "инспектором", который регулярно тестировал эту бригаду на отсутствие нездоровой самодеятельности.
   - Пожрать у вас ничего нет? - спросил я, чтобы сменить тему. - А то у меня со вчерашнего вечера во рту ни крошки.
   - Кофейку с булочкой можем организовать. А так у нас тут столовой нет. По очереди ездим в одну приятную забегаловку. Ну, наливать кофе?
   - Давай.
   Морфлот, судя по всему, поделился своим личным ленчем. Кофе он налил мне из здоровенного китайского термоса с алыми розами, а "булочка", строго говоря, больше напоминала батончик. Однако я так жадно принялся ее рвать, что Морфлот, посочувствовав, вытащил из какого-то загашника солидный обрезок сухой колбасы, накромсал мне с десяток ломтей на бутерброды. Так что к моменту приезда Лосенка я уже ощущал приятную тяжесть в брюхе. Меня даже малость в сон клонило. Морфлот был очень доволен, что угодил шефскому сынку. Должно быть, приняв после смерти Джека и Кота этот передовой криминальный коллектив, он ощущал себя скорее "и. о.", чем полноправным командиром, а потому радовался каждой возможности потрафить вышестоящей организации.
   У МАРЬЯШКИ
   Лосенок прибыл точно в назначенное время, как раз через полчаса. С ним были те же два вчерашних парня. То, что им всем вчера было хреново, а сегодня, после прилета Чуда-юда, стало еще хреновей, прямо-таки читалось на лицах. Нет, фингалов им Сергей Сергеевич не наставил, но, фигурально выражаясь, поимел как следует. Чтоб службу поняли.
   Насчет перегрузки чемодана из трофейной "девятки" они, разумеется, никаких инструкций от Чуда-юда не получали. Однако упираться не стали: привезти - это не вывезти. В конце концов, они не считали меня идиотом и надеялись, что я не повезу с собой бомбун таких размеров. Но все трое, это чувствовалось, были злы на меня. Я это сознавал и внутренне каялся, особенно перед Лосенком, которому, конечно, досталось крепче, чем бодигардам. Они были виноваты только в том, что подчинились моему приказу, который, строго говоря, были обязаны выполнить, если не имели других инструкций. Поскольку таковых у них на сей раз не было, то винить их вообще не стоило. А вот Лосенок, как я знал, не имел права передавать руль "Чероки" кому бы то ни было. Поэтому ему профессор Баринов прописал не простой клистир, а с мылом. В реальном выражении это стоило, возможно, несколько сотен баксов, то есть Лосенка наказали на ползарплаты.
   В общем, когда мы выехали из заведения Морфлота, имея на борту чемодан-вьюк, обстановка в салоне была мрачная. Лосенок явно не был расположен к дружеской беседе, а я стеснялся заводить разговор, ощущая неловкость из-за того, что подставил Юрика под удар. А тут еще и на дороге не заладилось.
   - Блин, - проворчал Лосенок, когда мы угодили в медленно двигающуюся пробку. - Куда ж вас столько, а?
   - На час влезли, не меньше, - вставил один из охранников, - опять ругаться будут.
   - А фиг ли сделаешь? - зло сказал Юрка.
   - Может, вон в ту подворотню свернем? - предложил я.
   - А дальше куда? - спросил Лосенок.
   - Там проходной двор, разве не помнишь? Я этот район знаю, тут моя старая квартира недалеко.
   - Ну, проедем через проходной, - Лосенок засомневался, - а потом?
   - Потом выедем в переулок и еще в один проходной. А через него объедем пересечение с проспектом и минут тридцать сэкономим.
   - Твой батя пообещал, что если мы тебя не доставим к двенадцати часам, то он с каждого по сто баксов сдерет. Это выходит, я всего две пятых от получки принесу. Меня жена убьет.
   - Тогда тем более сворачивать надо. Другого шанса успеть до полудня у тебя не будет.
   - Ладно, - махнул рукой Лосенок, - рискнем...
   Лучше б он не соглашался! И лучше бы я, дурак, не соблазнял его этим предложением! Но, видно, уж так должно было получиться...
   Мы благополучно выползли в правый ряд и свернули в ту самую подворотню. Запомнилась вывеска с указателем "Алго-банк". И еще я успел заметить, что в пробке, не так далеко от нас, стоит "Чероки" точно такой же расцветки, как наш...
   Этот проходной двор мы миновали и в переулок выехали без приключений.
   Переулок был коротенький, немного наклонный, и проехать по нему надо было всего метров пятьдесят. В нем и машин-то не было, кроме нашей. Только во дворике небольшого отреставрированного особнячка, обнесенном чугунной оградой, стояло несколько иномарок. Это и был "Алго-банк", судя по вывеске.
   Всегда поражался, какие мелочи в цепочке случайностей иногда решают все. В моем случае все решил один взгляд, который я совершенно случайно бросил на свои ботинки. Увидел, что шнурок развязался, и нагнулся, чтоб его завязать. А мог бы и не нагнуться, решив, что можно подождать, пока доедем до дома.
   Шнурок я завязал, это помню точно, но голову еще не успел поднять. Что было дальше и в какой последовательности - не помню совершенно.
   Четко запомнилась вспышка, которая залила все вокруг оранжево-белым светом, обдала жаром и начисто погасила сознание. А вот каким образом я оказался за мусорным баком в проходном) дворе, не в том, который мы проехали, а в том, куда должны были свернуть из переулка, - понятия не имею. Как рядом со мной очутился чемодан с бумагами - и вовсе не понимаю. Никого, кто мог бы мне это объяснить, рядом не было. В тридцати метрах от меня стоял наш "Чероки" с изуродованным капотом, распахнутыми дверцами, полыхающий, как костер. Рядом лежали трое - Лосенок и оба охранника. Неподвижно, не издавая стонов. Вокруг них на мокром асфальте расползлись багровые лужи.