Страница:
«ДС-3» или «Ли-2», что, впрочем, однохренственно. Важно, что аппарат благополучно довез эту группу белых из столицы соседнего государства и не развалился в воздухе от старости.
Да, эти самые ненормальные белые люди, в число которых имел счастье входить и Юрка Таран, прилетели сюда по своей воле. Кроме Тарана, в число этих «веселых туристов» входило еще пятнадцать подобных «счастливчиков».
Семнадцатым в этой компании был сопровождающий, чернокожий и стриженный не то под Роналдо, не то под Котовско-го гражданин здешнего государства в затертой и линялой, когда-то красной майке не менее чем с пятью рваными дырами.
Кроме дыр, на майке имелись остатки надписи черными буквами: «…luta continua… Victoria a'…erta!» Короче, «Борьба продолжается — Победа неизбежна!» Звали этого мужика Васку Луиш, а все остальное россияне для краткости опускали. К тому же камараду Луиш вполне прилично шпарил по-русски и даже откликался на «Ваську», хотя был не шибко молод и даже имел черную с проседью бороду.
«Туристы» встретились с Васькой у трапа своего воздушного рыдвана еще в соседнем, вполне милом и тихом, государстве. Туда-то все прилетали чин-чинарем, в уютных «Боингах-757» и вполне приемлемых «Ил-62» вместе с кучей туристов и любителей всяких там сафари. Прилетали порознь, разными рейсами и из разных мест, но собрались воедино в международной зоне здешнего аэропорта. Конечно, Таран очень тоскливо глянул вслед разноязыкой толпе, которая повалила мимо лениво зевающих таможенников и полицейских навстречу шикарным отелям, барам, казино, океанским пляжам, сафари и прочим крокодилам-бегемотам. «Ай да Африка, чудо-Африка!» — как говорилось у того же Чуковского.
А вот Таран и его спутники остались в опустевшей международной зоне аэропорта. Им в этой приличной стране было нечего делать, виз не имелось, и выползать в город они не имели права. К тому же надо было ждать, покуда все туристы соберутся.
Впрочем, после того как хорошо знакомый Юрке седой и невысокий Олег Федорович, игравший роль старшего, сообщил, что все в сборе, ждать вылета пришлось всего пятнадцать минут. Когда здешняя баба по трансляции объявила рейс на «Мазуто-ленд», молодой негритенок-полицейский, дежуривший у выхода на летное поле, аж глаза вытаращил. Должно быть, давненько не видел, чтоб такая большая компания белых людей собиралась лететь на этом рейсе, которым даже черные летать боятся. Да еще в такое время, когда у соседей хрен знает что творится.
Для пассажиров этого рейса подавали малюсенький микроавтобус, куда со скрипом влезало человек восемь. Водила его со страхом глядел, как в его несчастную машину втискивается ровно вдвое больше. Но она не лопнула, и шины с рессорами тоже выдержали. Микроавтобус с божьей помощью довез всех до какой-то очень дальней стоянки, где готовился к вылету сверхзадрипанный «аэробус», после чего по-быстрому слинял. Должно быть, опасался, что, увидев это чудо авиационной техники времен Второй мировой войны, пассажиры дружно сдадут билеты и потребуют отвезти их обратно. Но они, к сожалению, такого права не имели.
Вот тут-то у трапа — то есть короткой и шаткой дюралевой лесенки — туристов и встретил Васька Луиш в своей драной революционной майке.
— Ждорову, бла! — сказал он, радушно оскалив зубищи. — Гружиш, камарадуш!
Грузить, слава богу, окромя самих себя, было нечего. У каждого при себе было по небольшой сумке с бельишком да бритвенными принадлежностями. Основной багаж был уже на месте.
В общем, «камарадуш» уселись на драные кресла, уцепились за них покрепче, поскольку пристегиваться было нечем, и аппарат, звонко прочихав оба двигателя, вырулил на старт. Потом разогнался и, как ни странно, полетел. Вели его два довольно флегматичных пилота, которым было по фигу, кто у них там в салоне. Судя по долетавшим из кабины обрывкам переговоров, которые сидевший рядом с Тараном Олег Федорович, кажется, понимал, эти ребята торопились добраться до конечного пункта, вывалить там пассажиров, а потом шпарить обратно, пока не кончится сиеста. Дело в том, оказывается, что у одного из здешних «мятежников», генерала Азеведу, имелись два подержанных, но вполне летающих и стреляющих «МиГ-17» с прибамбасами, которые утром и вечером летают на вольную охоту. Вообще-то, кто здесь «мятежник», а кто законная власть — определялось просто. Взял столицу — значит, легитимный, вылетел из нее — значит, повстанец. Но поскольку тут дралось сразу четыре группировки, каждая из которых уже один раз брала власть в столице «Мазутоленда», то все считали себя законными, а остальных мятежниками.
Строго говоря, истребители должны были охотиться за боевой авиацией противных ей сторон, а также наносить удары по военным объектам. Но у генерала Карвалью четыре таких же «МиГа» сидели без горючего, у полковника Мартинеша было аж шесть, но не было ни одного механика, который мог бы собрать из них хотя бы один способный летать, а у генерала Алмейду, который, кстати, на данный момент занимал столицу, истребителей вообще не было, а только четыре боевых и два транспортных вертолета. Само собой, что, пока не заканчивалась сиеста, все это в воздух не поднималось. Соответственно, скучающие пилоты Азеведу время от времени бомбили столицу, главным образом, аэропорт. Могли в принципе обстрелять и гражданский самолет.
В том, что пилоты летучего -«рыдвана» успеют долететь до столицы, никто не сомневался, а как они обратный рейс выполнять будут, всем было по фигу. Но вот то, что «туристам» еще предстояло около часа тарахтеть на «Ми-8», добираясь в штаб 2-й армии правительственных войск (читай — алмейдовских) на северо-восток здешнего государства, здорово беспокоило. Потому что там «гости» должны были оказаться не позже, чем к вечеру. То есть лететь туда надо было именно днем. И по времени выходило, что если даже вертолет успеет взлететь еще во время сиесты, то, когда она закончится, проведет еще полчаса в воздухе, дожидаясь азеведовских «МиГов».
Васька Луиш выполнял во время полета обязанности не то стюардессы, не то массовика-затейника. За стюардессу он поработал всего один раз, когда раздал всем банки с каким-то хорошо прогревшимся пойлом, напоминавшим «Джин энд тоник» усть-пиндюринского разлива. Но зато массовик-затейник из него вышел классный.
Поначалу все пришли к единому мнению, будто Васька, как и его тезка Чапаев, явно военных академий нигде не кончал, но, поди-ка, не один месяц состоял вестовым или денщиком при наших военных советниках в те времена, когда они здесь сшивались. Именно благодаря этому в его лексиконе прямо-таки цвели и пахли такие редкие для португальского языка словеса и выражения, как «хуна», «бла», «писдейш», «жаибиш», а слова «пошел на хрен» он выговаривал абсолютно без акцента. Поскольку Васька Луиш сыпал эти перлы как из дырявого мешка и совершенно как русский — то есть для связи слов в предложении, — вся мужская компания ржала так, что самолет начинал вибрировать. А камараду Луиш по этом случаю выдал:
— Ржашку коншай, на хрен, ибаньемша!
В общем, долетели. На столицу заходили со стороны моря. Таран сидел у правого борта и мог лицезреть приличное облако дыма над южной частью города.
Там алмейдовцы, судя по краткому докладу Васьки Луиша, держали оборону против азеведов-цев, ближе всех подобравшихся к столице. В восточном секторе карвальевцы были недавно отбиты на 30 км и сидели смирно. «Тут всо жаибиш!» — констатировал Васька с удовлетворением. На севере, однако, была «хуна» — алмейдовцы сдали какие-то деревни в 8 километрах от аэропорта, а бойцы полковника Мартинеша соорудили там позиции для 120-миллиметровых минометов и регулярно бросали мины на летное поле. В самолеты, правда, еще не попадали, но один топливозаправщик сожгли.
Когда все уже вылезли из аэроплана, Таран обратил внимание на ровную строчку свежих дырок калибра 7,62 мм, провернутых поблизости от правой консоли крыла. Несвежих дырок, с заплатками, на обшивке аппарата было немерено, но эти пять штучек самолету впаяли с земли уже во время этого рейса.
— Хуна! — махнул рукой Васька Луиш. — Долетят, бла, на хрен… Пошли, бла, жа мноу, бла!
Пилоты вылезли тоже, пописали на потертые покрышки своего кормильца и стали рассуждать о том, что сегодня им тут ни хрена не заправиться. И дело было вовсе не в том, что минометчики Мартинеша спалили топливозаправщик.
Едва бледнолицые отошли от «ероплана» подальше, как к нему пешкодралом и, по-видимому, безо всяких билетов, не говоря уже о паспортном и таможенном контроле, рванула толпа. Те, кто успел опередить других, просто-напросто совали пилотам какие-то купюры, и они пропускали их в салон. Когда набилось с полсотни, самолет завертел винтами, так и не заправившись, и снова покатил на рулежку. Разрешал ему кто-то взлет, или пилоты сами инициативу проявили — фиг поймешь.
Эмчээсовский «Ил-76» в это время все еще уминал в свое толстое брюхо российских граждан с приданными им негритятами. Несколько взрослых граждан местных национальностей тоже под шумок затесались. Оказывается, есть еще на земном шаре территории, откуда Россия может показаться страной, пригодной для эмиграции!
Но «гостям» на этот самолет путь был заказан. Щедро поливаемые местным солнышком — градусов тридцать, поди, набиралось! — они следом за Васькой прошли пешочком с километр по растрескавшейся асфальтовой дорожке через какой бурьян и оказались у ворот военной авиабазы, обнесенной забором из сетки-рабицы с приваренной поверх спиралью Бруно. У ворот сидела под матерчатым зонтом баба-негритянка, что называется, в три обхвата по талии и продавала бутылочки с кока-колой местного розлива. Был еще и солдатик — часовой или дневальный, по КПП, хрен поймешь, который подремывал в теньке на лавочке, положив на коленки автомат. Похоже, «гостей» он даже не заметил. Миновав настежь открытые створки, «туристы» прошли еще метров двести мимо каких-то капитально строенных ангаров, скорее всего, сооруженных некогда еще португальским авиагарнизоном. Тень от ангаров была очень кстати.
Наконец дошли до ангара с открытыми воротами. Как раз в это время некий мятый-ломаный тягач «Урал» вытаскивал оттуда очень потертый и латаный «Ми-8» камуфляжной расцветки, с блоками НУРС на выносных штангах. Распоряжался этой операцией некий белобрысый европеоид в застиранной майке-тельняшке вэдэвэшного образца и бейсболке козырьком назад. На бейсболке имелась гордая надпись:
«Unaited States Military Academy. WEST POINT. Duty honor country». Хотя на бейсболке просматривалась какая-то эмблема с американским орлом-стервятником, что-то в облике этого товарища заставляло думать, что он лично «вест-пойнтов» не кончал и даже в ВВА им. Ю. А. Гагарина (бывшую Краснознаменную), скорее всего, поступить не успел. Должно быть, на это намекала майка-тельняшка, а может — замасленные штаны от афганской «песчанки», умело состыкованные с кубинскими ботинками-«сапатамй». Когда гражданин Убедился, что местный солдатик, сидевший за рулем «Урала», едет в правильном направлении и не сможет опрокинуть вертолет при всем желании, он повернулся к «гостям», и они увидели шикарные запорожские усы ячменной расцветки.
— Хлопцы, — спросил их обладатель, — у кого е закурыть?
— Иностранцам не даем! — сурово сказал один из Юркиных спутников, которого, как ни странно, звали Богданом.
— Ось москали погани! — обиделся «вест-пойнтовец», демонстративно переходя на ридну мову, хотя, должно быть, многих слов «щирого украинского» явно не знал и заменял их русскими.
— Шучу, — широко улыбнулся Богдан, вытаскивая «Золотую Яву». — Кури, земеля, не обижайся.
— Ты сам откуда? — спросил усач уже совсем по-русски.
— Та звидкиля и ты, хлопче, з ридной Неньки, самостийной та незалежной, тильки що громадянин России, — Юрке показалось, что Богдану доставило удовольствие козырнуть своим более правильным, чем у «иностранца», хохляцким прононсом. — Черниговский я…
Дальше последовало нечто похожее на сцену из фильма «Свадьба в Малиновке», где дед Ничипор после длительной нервной беседы («Скидай сапоги!») обнимается с Яшкой-Артиллеристом: «Земляки-и!»
Правда, долго лобызаться уроженцам Черниговской области не пришлось. Из недр ангара вышел суровый седоголовый мужик по кличке Болт. В добротной камуфляжке, в кепи с двумя козырьками, при кобуре. Вот он-то и оказался командиром сводной группы, прилетевшим на сутки раньше всех, транспортным бортом, который вместе с кучей всякой гуманитарной помощи прихватил и довольно увесистые вещички белокожих «туристов».
— Товарищ Лапа, — негромким голосом произнес Болт, явно обращаясь к усачу. — Время готовности к вылету — пятнадцать минут. Не тороплю, но напоминаю. А вы, господа «туристы», — в ангар, бегом марш!
Лапа, хотя ему вроде бы команды «бегом марш» не отдавали, с неожиданной прытью помчался за тягачом, вывозящим вертолет на рулежку. «Туристы» же быстренько забежали в ангар, где никаких летательных аппаратов не было, но: стоял «ГАЗ-66» с тентом. На бетонном полу ангара, у заднего борта грузовичка, ровными линиями лежали комплекты обмундирования, снаряжения и волоужения, а перед каждым комплектом мелом были написаны номера строевого расчета от 1 до 16.
— Внимание! — объявил Болт. — Каждый знает свой номер? Кто забыл, напоминаю — на застежке-молнии ваших гражданских сумок — бляшка с номерком.
Шестой от девятого отличается так же, как в лото, по точке. Всем ясно? По своим номерам — становись! К переодеванию — приступить!
Бойцы быстренько встали как надо и споро принялись скидывать штатское.
— Обмундирование специально подгоняли под каждого из вас, — напомнил Болт. — Если что не так — пеняйте на себя. У кого будут непорядки в экипировке, которые нельзя устранить по-быстрому, — говорите сразу. Оставлю здесь, и завтра он отсюда улетит тем же маршрутом в Москву. Лучше взять с собой на одного меньше, чем потом на одного меньше привезти. Репрессий дома не будет, но и гонорара тоже. Кстати, если у кого моральная готовность хреновая — не стесняйтесь. Я лучше десять человек поведу, но с гарантией, что никто выть не начнет. Опыт у всех есть, все понимают, на что идут. Не чувствуете, что сдюжите — на хрен отсюда, без проблем. Там — стесняться не буду. Призовой фонд делится на оставшихся.
Все, попритихнув, одевались. Возвращаться пустым никто не хотел. К тому же мало кто верил в то, что дома не будет репрессий. Угодить на третий или четвертый режим желающих не было. На пятый или шестой — тем более.
— Гражданское, деньги и документы, удостоверяющие личность, уложить в сумки с номерами, — раздавал ЦУ Болт. — Получите по возвращении в целости и сохранности.
— Вопрос можно? — интеллигентно спросил боец по прозвищу Налим.
— Можно.
— Если завтра сюда азеведовцы доберутся, они нам паспорта вернут?
— Отвечаю, — явно подражая одному генерал-губернатору, пробасил Болт. — Эти самые сумочки через полчаса будут на борту красивого танкера, стоящего в нейтральных водах под панамским флагом, но исключительно с русской командой.
Туда же вернутся те, кто… вернутся. Еще вопросы?
Больше вопросов не было. Болт глядел на часы, пятнадцать минут, отведенные вертолетчику Лапе на подготовку к вылету истекали. Сколько он дал на экипировку — неизвестно, но бойцы были в полной боевой уже через десять минут.
Еще пару минут Болт затратил на проверку снаряжения.
— Сойдет, — заявил он веско. В это самое время по шеренге пронесся легкий шепоток — неподалеку от Болта появился старый знакомый Васька Луиш. Как и куда он исчез, когда бойцов построил Болт, никто не заметил. Должно быть, тоже переодеваться ходил, потому что появился он уже не в драной майке, а в приличной камуфляжке с майорскими звездами на погонах. И на башке у него был камуфляжный берет с ленточками на затылке.
— Взво-од… — напружинился Болт. — Смир-рна! Равнение налево! Товарищ майор…
— Вольно, — сказал товарищ майор уже почти без акцента. — Представляюсь: команданте Васку Луиш, начальник разведки 2-й армии правительственных войск. Комедий больше ломать не буду. Интерес взаимный.
Мир-дружба, Ленин-партия-комсомол — все это прошлое и будущее. Настоящее — выгода. Вош комприендеш? Облигаду!
— К машине! — рявкнул Болт, и бойцы дружно попрыгали в «газон». Сам Болт уселся в кузов последним, а рядом с водителем в кабину забрался команданте Луиш.
Вертолет был уже готов к взлету, все быстренько, не мешая друг другу, забрались в него сразу через две двери. Турбины набрали обороты, и доблестный «Ми-8» — самая массовая «вертушка» в мире, говорят! — потянула «тургруппу» в здешнее небо. Предстоял час полета, а следовательно, в некотором роде бездействия. Тарану как-то невольно захотелось припомнить, с чего же все начиналось на этот раз…
ВОСПОМИНАНИЕ
«СЛАВЯНСКИЙ БАЗАР»
В ШТАБЕ «МОЛОДШОГО БРАТАНА»
Да, эти самые ненормальные белые люди, в число которых имел счастье входить и Юрка Таран, прилетели сюда по своей воле. Кроме Тарана, в число этих «веселых туристов» входило еще пятнадцать подобных «счастливчиков».
Семнадцатым в этой компании был сопровождающий, чернокожий и стриженный не то под Роналдо, не то под Котовско-го гражданин здешнего государства в затертой и линялой, когда-то красной майке не менее чем с пятью рваными дырами.
Кроме дыр, на майке имелись остатки надписи черными буквами: «…luta continua… Victoria a'…erta!» Короче, «Борьба продолжается — Победа неизбежна!» Звали этого мужика Васку Луиш, а все остальное россияне для краткости опускали. К тому же камараду Луиш вполне прилично шпарил по-русски и даже откликался на «Ваську», хотя был не шибко молод и даже имел черную с проседью бороду.
«Туристы» встретились с Васькой у трапа своего воздушного рыдвана еще в соседнем, вполне милом и тихом, государстве. Туда-то все прилетали чин-чинарем, в уютных «Боингах-757» и вполне приемлемых «Ил-62» вместе с кучей туристов и любителей всяких там сафари. Прилетали порознь, разными рейсами и из разных мест, но собрались воедино в международной зоне здешнего аэропорта. Конечно, Таран очень тоскливо глянул вслед разноязыкой толпе, которая повалила мимо лениво зевающих таможенников и полицейских навстречу шикарным отелям, барам, казино, океанским пляжам, сафари и прочим крокодилам-бегемотам. «Ай да Африка, чудо-Африка!» — как говорилось у того же Чуковского.
А вот Таран и его спутники остались в опустевшей международной зоне аэропорта. Им в этой приличной стране было нечего делать, виз не имелось, и выползать в город они не имели права. К тому же надо было ждать, покуда все туристы соберутся.
Впрочем, после того как хорошо знакомый Юрке седой и невысокий Олег Федорович, игравший роль старшего, сообщил, что все в сборе, ждать вылета пришлось всего пятнадцать минут. Когда здешняя баба по трансляции объявила рейс на «Мазуто-ленд», молодой негритенок-полицейский, дежуривший у выхода на летное поле, аж глаза вытаращил. Должно быть, давненько не видел, чтоб такая большая компания белых людей собиралась лететь на этом рейсе, которым даже черные летать боятся. Да еще в такое время, когда у соседей хрен знает что творится.
Для пассажиров этого рейса подавали малюсенький микроавтобус, куда со скрипом влезало человек восемь. Водила его со страхом глядел, как в его несчастную машину втискивается ровно вдвое больше. Но она не лопнула, и шины с рессорами тоже выдержали. Микроавтобус с божьей помощью довез всех до какой-то очень дальней стоянки, где готовился к вылету сверхзадрипанный «аэробус», после чего по-быстрому слинял. Должно быть, опасался, что, увидев это чудо авиационной техники времен Второй мировой войны, пассажиры дружно сдадут билеты и потребуют отвезти их обратно. Но они, к сожалению, такого права не имели.
Вот тут-то у трапа — то есть короткой и шаткой дюралевой лесенки — туристов и встретил Васька Луиш в своей драной революционной майке.
— Ждорову, бла! — сказал он, радушно оскалив зубищи. — Гружиш, камарадуш!
Грузить, слава богу, окромя самих себя, было нечего. У каждого при себе было по небольшой сумке с бельишком да бритвенными принадлежностями. Основной багаж был уже на месте.
В общем, «камарадуш» уселись на драные кресла, уцепились за них покрепче, поскольку пристегиваться было нечем, и аппарат, звонко прочихав оба двигателя, вырулил на старт. Потом разогнался и, как ни странно, полетел. Вели его два довольно флегматичных пилота, которым было по фигу, кто у них там в салоне. Судя по долетавшим из кабины обрывкам переговоров, которые сидевший рядом с Тараном Олег Федорович, кажется, понимал, эти ребята торопились добраться до конечного пункта, вывалить там пассажиров, а потом шпарить обратно, пока не кончится сиеста. Дело в том, оказывается, что у одного из здешних «мятежников», генерала Азеведу, имелись два подержанных, но вполне летающих и стреляющих «МиГ-17» с прибамбасами, которые утром и вечером летают на вольную охоту. Вообще-то, кто здесь «мятежник», а кто законная власть — определялось просто. Взял столицу — значит, легитимный, вылетел из нее — значит, повстанец. Но поскольку тут дралось сразу четыре группировки, каждая из которых уже один раз брала власть в столице «Мазутоленда», то все считали себя законными, а остальных мятежниками.
Строго говоря, истребители должны были охотиться за боевой авиацией противных ей сторон, а также наносить удары по военным объектам. Но у генерала Карвалью четыре таких же «МиГа» сидели без горючего, у полковника Мартинеша было аж шесть, но не было ни одного механика, который мог бы собрать из них хотя бы один способный летать, а у генерала Алмейду, который, кстати, на данный момент занимал столицу, истребителей вообще не было, а только четыре боевых и два транспортных вертолета. Само собой, что, пока не заканчивалась сиеста, все это в воздух не поднималось. Соответственно, скучающие пилоты Азеведу время от времени бомбили столицу, главным образом, аэропорт. Могли в принципе обстрелять и гражданский самолет.
В том, что пилоты летучего -«рыдвана» успеют долететь до столицы, никто не сомневался, а как они обратный рейс выполнять будут, всем было по фигу. Но вот то, что «туристам» еще предстояло около часа тарахтеть на «Ми-8», добираясь в штаб 2-й армии правительственных войск (читай — алмейдовских) на северо-восток здешнего государства, здорово беспокоило. Потому что там «гости» должны были оказаться не позже, чем к вечеру. То есть лететь туда надо было именно днем. И по времени выходило, что если даже вертолет успеет взлететь еще во время сиесты, то, когда она закончится, проведет еще полчаса в воздухе, дожидаясь азеведовских «МиГов».
Васька Луиш выполнял во время полета обязанности не то стюардессы, не то массовика-затейника. За стюардессу он поработал всего один раз, когда раздал всем банки с каким-то хорошо прогревшимся пойлом, напоминавшим «Джин энд тоник» усть-пиндюринского разлива. Но зато массовик-затейник из него вышел классный.
Поначалу все пришли к единому мнению, будто Васька, как и его тезка Чапаев, явно военных академий нигде не кончал, но, поди-ка, не один месяц состоял вестовым или денщиком при наших военных советниках в те времена, когда они здесь сшивались. Именно благодаря этому в его лексиконе прямо-таки цвели и пахли такие редкие для португальского языка словеса и выражения, как «хуна», «бла», «писдейш», «жаибиш», а слова «пошел на хрен» он выговаривал абсолютно без акцента. Поскольку Васька Луиш сыпал эти перлы как из дырявого мешка и совершенно как русский — то есть для связи слов в предложении, — вся мужская компания ржала так, что самолет начинал вибрировать. А камараду Луиш по этом случаю выдал:
— Ржашку коншай, на хрен, ибаньемша!
В общем, долетели. На столицу заходили со стороны моря. Таран сидел у правого борта и мог лицезреть приличное облако дыма над южной частью города.
Там алмейдовцы, судя по краткому докладу Васьки Луиша, держали оборону против азеведов-цев, ближе всех подобравшихся к столице. В восточном секторе карвальевцы были недавно отбиты на 30 км и сидели смирно. «Тут всо жаибиш!» — констатировал Васька с удовлетворением. На севере, однако, была «хуна» — алмейдовцы сдали какие-то деревни в 8 километрах от аэропорта, а бойцы полковника Мартинеша соорудили там позиции для 120-миллиметровых минометов и регулярно бросали мины на летное поле. В самолеты, правда, еще не попадали, но один топливозаправщик сожгли.
Когда все уже вылезли из аэроплана, Таран обратил внимание на ровную строчку свежих дырок калибра 7,62 мм, провернутых поблизости от правой консоли крыла. Несвежих дырок, с заплатками, на обшивке аппарата было немерено, но эти пять штучек самолету впаяли с земли уже во время этого рейса.
— Хуна! — махнул рукой Васька Луиш. — Долетят, бла, на хрен… Пошли, бла, жа мноу, бла!
Пилоты вылезли тоже, пописали на потертые покрышки своего кормильца и стали рассуждать о том, что сегодня им тут ни хрена не заправиться. И дело было вовсе не в том, что минометчики Мартинеша спалили топливозаправщик.
Едва бледнолицые отошли от «ероплана» подальше, как к нему пешкодралом и, по-видимому, безо всяких билетов, не говоря уже о паспортном и таможенном контроле, рванула толпа. Те, кто успел опередить других, просто-напросто совали пилотам какие-то купюры, и они пропускали их в салон. Когда набилось с полсотни, самолет завертел винтами, так и не заправившись, и снова покатил на рулежку. Разрешал ему кто-то взлет, или пилоты сами инициативу проявили — фиг поймешь.
Эмчээсовский «Ил-76» в это время все еще уминал в свое толстое брюхо российских граждан с приданными им негритятами. Несколько взрослых граждан местных национальностей тоже под шумок затесались. Оказывается, есть еще на земном шаре территории, откуда Россия может показаться страной, пригодной для эмиграции!
Но «гостям» на этот самолет путь был заказан. Щедро поливаемые местным солнышком — градусов тридцать, поди, набиралось! — они следом за Васькой прошли пешочком с километр по растрескавшейся асфальтовой дорожке через какой бурьян и оказались у ворот военной авиабазы, обнесенной забором из сетки-рабицы с приваренной поверх спиралью Бруно. У ворот сидела под матерчатым зонтом баба-негритянка, что называется, в три обхвата по талии и продавала бутылочки с кока-колой местного розлива. Был еще и солдатик — часовой или дневальный, по КПП, хрен поймешь, который подремывал в теньке на лавочке, положив на коленки автомат. Похоже, «гостей» он даже не заметил. Миновав настежь открытые створки, «туристы» прошли еще метров двести мимо каких-то капитально строенных ангаров, скорее всего, сооруженных некогда еще португальским авиагарнизоном. Тень от ангаров была очень кстати.
Наконец дошли до ангара с открытыми воротами. Как раз в это время некий мятый-ломаный тягач «Урал» вытаскивал оттуда очень потертый и латаный «Ми-8» камуфляжной расцветки, с блоками НУРС на выносных штангах. Распоряжался этой операцией некий белобрысый европеоид в застиранной майке-тельняшке вэдэвэшного образца и бейсболке козырьком назад. На бейсболке имелась гордая надпись:
«Unaited States Military Academy. WEST POINT. Duty honor country». Хотя на бейсболке просматривалась какая-то эмблема с американским орлом-стервятником, что-то в облике этого товарища заставляло думать, что он лично «вест-пойнтов» не кончал и даже в ВВА им. Ю. А. Гагарина (бывшую Краснознаменную), скорее всего, поступить не успел. Должно быть, на это намекала майка-тельняшка, а может — замасленные штаны от афганской «песчанки», умело состыкованные с кубинскими ботинками-«сапатамй». Когда гражданин Убедился, что местный солдатик, сидевший за рулем «Урала», едет в правильном направлении и не сможет опрокинуть вертолет при всем желании, он повернулся к «гостям», и они увидели шикарные запорожские усы ячменной расцветки.
— Хлопцы, — спросил их обладатель, — у кого е закурыть?
— Иностранцам не даем! — сурово сказал один из Юркиных спутников, которого, как ни странно, звали Богданом.
— Ось москали погани! — обиделся «вест-пойнтовец», демонстративно переходя на ридну мову, хотя, должно быть, многих слов «щирого украинского» явно не знал и заменял их русскими.
— Шучу, — широко улыбнулся Богдан, вытаскивая «Золотую Яву». — Кури, земеля, не обижайся.
— Ты сам откуда? — спросил усач уже совсем по-русски.
— Та звидкиля и ты, хлопче, з ридной Неньки, самостийной та незалежной, тильки що громадянин России, — Юрке показалось, что Богдану доставило удовольствие козырнуть своим более правильным, чем у «иностранца», хохляцким прононсом. — Черниговский я…
Дальше последовало нечто похожее на сцену из фильма «Свадьба в Малиновке», где дед Ничипор после длительной нервной беседы («Скидай сапоги!») обнимается с Яшкой-Артиллеристом: «Земляки-и!»
Правда, долго лобызаться уроженцам Черниговской области не пришлось. Из недр ангара вышел суровый седоголовый мужик по кличке Болт. В добротной камуфляжке, в кепи с двумя козырьками, при кобуре. Вот он-то и оказался командиром сводной группы, прилетевшим на сутки раньше всех, транспортным бортом, который вместе с кучей всякой гуманитарной помощи прихватил и довольно увесистые вещички белокожих «туристов».
— Товарищ Лапа, — негромким голосом произнес Болт, явно обращаясь к усачу. — Время готовности к вылету — пятнадцать минут. Не тороплю, но напоминаю. А вы, господа «туристы», — в ангар, бегом марш!
Лапа, хотя ему вроде бы команды «бегом марш» не отдавали, с неожиданной прытью помчался за тягачом, вывозящим вертолет на рулежку. «Туристы» же быстренько забежали в ангар, где никаких летательных аппаратов не было, но: стоял «ГАЗ-66» с тентом. На бетонном полу ангара, у заднего борта грузовичка, ровными линиями лежали комплекты обмундирования, снаряжения и волоужения, а перед каждым комплектом мелом были написаны номера строевого расчета от 1 до 16.
— Внимание! — объявил Болт. — Каждый знает свой номер? Кто забыл, напоминаю — на застежке-молнии ваших гражданских сумок — бляшка с номерком.
Шестой от девятого отличается так же, как в лото, по точке. Всем ясно? По своим номерам — становись! К переодеванию — приступить!
Бойцы быстренько встали как надо и споро принялись скидывать штатское.
— Обмундирование специально подгоняли под каждого из вас, — напомнил Болт. — Если что не так — пеняйте на себя. У кого будут непорядки в экипировке, которые нельзя устранить по-быстрому, — говорите сразу. Оставлю здесь, и завтра он отсюда улетит тем же маршрутом в Москву. Лучше взять с собой на одного меньше, чем потом на одного меньше привезти. Репрессий дома не будет, но и гонорара тоже. Кстати, если у кого моральная готовность хреновая — не стесняйтесь. Я лучше десять человек поведу, но с гарантией, что никто выть не начнет. Опыт у всех есть, все понимают, на что идут. Не чувствуете, что сдюжите — на хрен отсюда, без проблем. Там — стесняться не буду. Призовой фонд делится на оставшихся.
Все, попритихнув, одевались. Возвращаться пустым никто не хотел. К тому же мало кто верил в то, что дома не будет репрессий. Угодить на третий или четвертый режим желающих не было. На пятый или шестой — тем более.
— Гражданское, деньги и документы, удостоверяющие личность, уложить в сумки с номерами, — раздавал ЦУ Болт. — Получите по возвращении в целости и сохранности.
— Вопрос можно? — интеллигентно спросил боец по прозвищу Налим.
— Можно.
— Если завтра сюда азеведовцы доберутся, они нам паспорта вернут?
— Отвечаю, — явно подражая одному генерал-губернатору, пробасил Болт. — Эти самые сумочки через полчаса будут на борту красивого танкера, стоящего в нейтральных водах под панамским флагом, но исключительно с русской командой.
Туда же вернутся те, кто… вернутся. Еще вопросы?
Больше вопросов не было. Болт глядел на часы, пятнадцать минут, отведенные вертолетчику Лапе на подготовку к вылету истекали. Сколько он дал на экипировку — неизвестно, но бойцы были в полной боевой уже через десять минут.
Еще пару минут Болт затратил на проверку снаряжения.
— Сойдет, — заявил он веско. В это самое время по шеренге пронесся легкий шепоток — неподалеку от Болта появился старый знакомый Васька Луиш. Как и куда он исчез, когда бойцов построил Болт, никто не заметил. Должно быть, тоже переодеваться ходил, потому что появился он уже не в драной майке, а в приличной камуфляжке с майорскими звездами на погонах. И на башке у него был камуфляжный берет с ленточками на затылке.
— Взво-од… — напружинился Болт. — Смир-рна! Равнение налево! Товарищ майор…
— Вольно, — сказал товарищ майор уже почти без акцента. — Представляюсь: команданте Васку Луиш, начальник разведки 2-й армии правительственных войск. Комедий больше ломать не буду. Интерес взаимный.
Мир-дружба, Ленин-партия-комсомол — все это прошлое и будущее. Настоящее — выгода. Вош комприендеш? Облигаду!
— К машине! — рявкнул Болт, и бойцы дружно попрыгали в «газон». Сам Болт уселся в кузов последним, а рядом с водителем в кабину забрался команданте Луиш.
Вертолет был уже готов к взлету, все быстренько, не мешая друг другу, забрались в него сразу через две двери. Турбины набрали обороты, и доблестный «Ми-8» — самая массовая «вертушка» в мире, говорят! — потянула «тургруппу» в здешнее небо. Предстоял час полета, а следовательно, в некотором роде бездействия. Тарану как-то невольно захотелось припомнить, с чего же все начиналось на этот раз…
ВОСПОМИНАНИЕ
Начиналось все, естественно, с Полины и ее уютной постели, где Юрка провел три дня и три ночи, с небольшими перекурами на еду и на кормление Борьки, который, как выяснилось, был приучен есть только по часам. Причем в одни часы он исключительно сиську сосал, а в другие — доппаек в виде кефира и молочных смесей из бутылочек. Пока Полина всем этим занималась, Тарану дозволялось подремать, но потом, как только ребенок насосавшись, мирно засыпал, Полина тут же вновь заползала к Юрке.
Честно сказать, Таран никогда не подозревал, что способен девять раз в сутки трахать одну и ту же, причем уже неплохо знакомую бабу. Конечно, он догадывался, что это Полина ему я кую потенцию организовала — и только для себя лично. Наверно при желании госпожа Нефедова могла бы внушить ему безумную любовь к своей персоне, но, видимо, считала, что будет лучше, если в их отношениях окажется поменьше искусственного. Наверно, она просто хотела приучить Юрку к мысли, что у него есть вторая семья, и усердно называла его «папочкой», общаясь с ребенком. Юрка несколько раз брал этого детеныша на ручки, катал его в коляске по открытому дворику, но все же он ему нравился гораздо меньше, чем Лешка. Правда, Таран чуял, что если он тут еще пару недель проживет, то привыкнет к этому микропузику. Уж очень симпатично он лыбился и цапал Юрку за нос пухлыми ручонками.
И Полина к концу третьих суток стала очень даже привычная. Вначале Юрка ее, чего греха таить, побаивался. Ему все на ум приходила мысль, будто Полина его в конце концов уморит, чтоб не отдавать обратно. Или по меньшей мере, мужской силы начисто лишит — что ей это стоит? Наконец, Юрка очень беспокоился насчет того, что экстрасенсиха задержит его тут на год или больше, а Надька тем временем возьмет да и разведется с ним и выйдет замуж. Например, за Витьку Полянина, отбив его у Майки.
Поэтому, переночевав третью ночь в объятиях Полины, Таран был немало удивлен, когда поутру она сказала строгим и серьезным тоном:
— Большое тебе спасибо, Юрик, но нам пора прощаться. Тебя начальство отправляет в очень дальнюю командировку. обещала, что отдам тебя целого и невредимого через трое суток. Таковы условия договора — а я человек честный.
Конечно, мне то не мог бы помешать его нарушить, но мне хочется мира, а не воины. И чтоб Бореньке было спокойно. Понимаешь?
— Ага, — ответил Таран удивленно, посмотрел в Полинины глазки, а потом приподнял ей очки на лоб и очень нежно поцеловал сперва в левый глаз, потом в правый, ощутив соленый привкус слезинок. Вряд ли он сделал это по мысленному приказу Полины. Нет, ему самому хотелось попрощаться с ней как можно нежнее.
— Тебе пора, — Полина прикоснулась губами к Юркиному рту и сразу же слегка отпихнула его от себя.
Таран прошел в обратном порядке весь тот путь, по которому добирался до обиталища Полины, поменял свое стерильное одеяние на одежду, в которой прилетел из МАМОНТа, и вновь попал в лапы тех крутых мужичков, которые сопровождали его с аэродрома. Конечно, на Юркину голову снова водрузили мешок, и в незрячем состоянии усадили сперва в джип, а потом в вертолет.
Однако вертолет привез Тарана не на скромный военный аэродром, к знакомому «Ан-26», а ни больше ни меньше, как в Шереметьево-2. Там его поджидали два знакомых лица — Гусь и Топорик, с которыми ему пришлось лететь дальше…
Честно сказать, Таран никогда не подозревал, что способен девять раз в сутки трахать одну и ту же, причем уже неплохо знакомую бабу. Конечно, он догадывался, что это Полина ему я кую потенцию организовала — и только для себя лично. Наверно при желании госпожа Нефедова могла бы внушить ему безумную любовь к своей персоне, но, видимо, считала, что будет лучше, если в их отношениях окажется поменьше искусственного. Наверно, она просто хотела приучить Юрку к мысли, что у него есть вторая семья, и усердно называла его «папочкой», общаясь с ребенком. Юрка несколько раз брал этого детеныша на ручки, катал его в коляске по открытому дворику, но все же он ему нравился гораздо меньше, чем Лешка. Правда, Таран чуял, что если он тут еще пару недель проживет, то привыкнет к этому микропузику. Уж очень симпатично он лыбился и цапал Юрку за нос пухлыми ручонками.
И Полина к концу третьих суток стала очень даже привычная. Вначале Юрка ее, чего греха таить, побаивался. Ему все на ум приходила мысль, будто Полина его в конце концов уморит, чтоб не отдавать обратно. Или по меньшей мере, мужской силы начисто лишит — что ей это стоит? Наконец, Юрка очень беспокоился насчет того, что экстрасенсиха задержит его тут на год или больше, а Надька тем временем возьмет да и разведется с ним и выйдет замуж. Например, за Витьку Полянина, отбив его у Майки.
Поэтому, переночевав третью ночь в объятиях Полины, Таран был немало удивлен, когда поутру она сказала строгим и серьезным тоном:
— Большое тебе спасибо, Юрик, но нам пора прощаться. Тебя начальство отправляет в очень дальнюю командировку. обещала, что отдам тебя целого и невредимого через трое суток. Таковы условия договора — а я человек честный.
Конечно, мне то не мог бы помешать его нарушить, но мне хочется мира, а не воины. И чтоб Бореньке было спокойно. Понимаешь?
— Ага, — ответил Таран удивленно, посмотрел в Полинины глазки, а потом приподнял ей очки на лоб и очень нежно поцеловал сперва в левый глаз, потом в правый, ощутив соленый привкус слезинок. Вряд ли он сделал это по мысленному приказу Полины. Нет, ему самому хотелось попрощаться с ней как можно нежнее.
— Тебе пора, — Полина прикоснулась губами к Юркиному рту и сразу же слегка отпихнула его от себя.
Таран прошел в обратном порядке весь тот путь, по которому добирался до обиталища Полины, поменял свое стерильное одеяние на одежду, в которой прилетел из МАМОНТа, и вновь попал в лапы тех крутых мужичков, которые сопровождали его с аэродрома. Конечно, на Юркину голову снова водрузили мешок, и в незрячем состоянии усадили сперва в джип, а потом в вертолет.
Однако вертолет привез Тарана не на скромный военный аэродром, к знакомому «Ан-26», а ни больше ни меньше, как в Шереметьево-2. Там его поджидали два знакомых лица — Гусь и Топорик, с которыми ему пришлось лететь дальше…
«СЛАВЯНСКИЙ БАЗАР»
От воспоминаний Тарана отвлек легкий толчок в плечо.
— Не спи! — рявкнул сидевший рядом с ним боец по прозвищу Гребешок. Он прилетел в одной компании с Олегом Федоровичем (он же дон Харама, Механик и просто Мех), Налимом, Агафоном и Лузой с того самого тропического острова, где Таран побывал в прошлом году. Великана Лузу и коротышку Механика Таран лучше всех запомнил, потому что вместе с ними лазил по затопленным штольням, а Гребешка и Налима видел только мельком. Но за время полета на «рыдване» узнал, что Гребешка зовут Мишка.
— Прилетели, что ли? — удивился Таран, похлопав глазами.
— Не прилетели, а приплыли… — нервно буркнул Гребешок. — «МиГи» азеведовские вокруг нас вертятся. Второй заход делают, а почему-то не долбят…
Не иначе посадить хотят где-нибудь, суки! Неужели не слышал, когда первый раз проходили?! Здоров спать!
Точно, откуда-то сзади накатывал хорошо знакомый свист реактивных турбин. Спать Таран, конечно, не спал, но уж больно крепко погрузился в воспоминания. Этакий рев не услышал — ну и ну!
Верхнюю полусферу в Юркин иллюминатор было видно очень хреново, то есть вообще не видно. Зато было видно нижнюю, где под ними проплывали обросшие джунглями покатые горки. На их мохнато-зеленом фоне темным пятном рисовалась расплывчатая тень вертолета, казавшаяся неподвижной, ибо двигалась с той же скоростью, что и они. Однако, когда рев турбин дошел до грохота, Юрка увидел, как в том же направлении, что и вертолет, пронеслись две небольшие тени, показавшиеся бесформенными темными пятнышками.
— Опять не стреляли… — подивился Гребешок. — Может, без снарядов, на пушку берут?
— Земляк, — зычно спросил Богдан довольно спокойным голосом, — может, ты припаркуешься где-нибудь? А то загонят они тебя в горку, помяни слово!
— Погоди ты! — Лапа досадливо крякнул. — Негде тут парковаться…
Пилот был прав на все сто. Ни одной мало-мальски просторной площадочки, где «Ми-8» смог бы сесть, ничего не зацепив лопастями, не было. Ни прямо по курсу, ни по сторонам. Вертолет летел над узкой долиной извилистой горной речки, правда, мелкой, но каменистой, с обрывистыми берегами и очень быстрым течением.
— Может, зависнешь где-нибудь, попрыгаем метров с пяти? — не унимался Богдан, но тут уже Болт его осадил:
— Завязывай! Он сам разберется… Истребители опять засвистели громче, но ка сей раз прошли не над вертолетом, а в стороне.
— Володя! — неожиданно радостно завопил Лапа в гарнитуру. — Это ж я, Хведор! Ты не узнал, чи шо?
— Узнал, узнал, — сквозь треск разрядов и гул турбин донеслось из динамика. — Кого везешь, Лапуля?
— Турыстов, хиба ж не видно?
— Куда? — настырно спросил истребитель.
— До молодшого братана…
— С тебя пятый ящик, понял?! И радуйся, что не на поляков нарвался.
«МиГи» круто отвалили и ушли на юго-запад, а Лапа, придерживая пилотажную ручку левой рукой, правой трижды переместился.
— Договорились? — спросил Болт с нервной усмешкой. — Ой, бля-а! — выдохнул Лапа. — И правда ж, як же клево, що не ляхи! Наверно, отгул взяли, сегодня ж их день був! Этих же «мигарей» четверо на две машины. Одна пара наша — Володя с Толиком, а друга польская — Яцек с Гжесем. Ну ж те скаженны паны!
Ось люты, ось люты!
— Сбили бы? — скромно поинтересовался Болт.
— Ни, сбить бы не сбилы, — вздохнул Лапа, — тильки воны за кажный перехват по тры ящика мацапуры беруть.
— А с чего ты ее тут гонишь, куме? — спросил Богдан. — З бурякив?
— Та де чего свистну, з того и гоню… — ухмыльнулся авиатор. Народ, кажется, еще поржал немного, отходя от напряжения, по-моему, поинтересовался, как «Хведя» отдает свои долги через фронт, порассуждал насчет сложности отношений между тремя самыми крупными славянскими народами, но Таран уже не слушал этот треп. Он заснул по-настоящему и проспал до самой посадки.
— Не спи! — рявкнул сидевший рядом с ним боец по прозвищу Гребешок. Он прилетел в одной компании с Олегом Федоровичем (он же дон Харама, Механик и просто Мех), Налимом, Агафоном и Лузой с того самого тропического острова, где Таран побывал в прошлом году. Великана Лузу и коротышку Механика Таран лучше всех запомнил, потому что вместе с ними лазил по затопленным штольням, а Гребешка и Налима видел только мельком. Но за время полета на «рыдване» узнал, что Гребешка зовут Мишка.
— Прилетели, что ли? — удивился Таран, похлопав глазами.
— Не прилетели, а приплыли… — нервно буркнул Гребешок. — «МиГи» азеведовские вокруг нас вертятся. Второй заход делают, а почему-то не долбят…
Не иначе посадить хотят где-нибудь, суки! Неужели не слышал, когда первый раз проходили?! Здоров спать!
Точно, откуда-то сзади накатывал хорошо знакомый свист реактивных турбин. Спать Таран, конечно, не спал, но уж больно крепко погрузился в воспоминания. Этакий рев не услышал — ну и ну!
Верхнюю полусферу в Юркин иллюминатор было видно очень хреново, то есть вообще не видно. Зато было видно нижнюю, где под ними проплывали обросшие джунглями покатые горки. На их мохнато-зеленом фоне темным пятном рисовалась расплывчатая тень вертолета, казавшаяся неподвижной, ибо двигалась с той же скоростью, что и они. Однако, когда рев турбин дошел до грохота, Юрка увидел, как в том же направлении, что и вертолет, пронеслись две небольшие тени, показавшиеся бесформенными темными пятнышками.
— Опять не стреляли… — подивился Гребешок. — Может, без снарядов, на пушку берут?
— Земляк, — зычно спросил Богдан довольно спокойным голосом, — может, ты припаркуешься где-нибудь? А то загонят они тебя в горку, помяни слово!
— Погоди ты! — Лапа досадливо крякнул. — Негде тут парковаться…
Пилот был прав на все сто. Ни одной мало-мальски просторной площадочки, где «Ми-8» смог бы сесть, ничего не зацепив лопастями, не было. Ни прямо по курсу, ни по сторонам. Вертолет летел над узкой долиной извилистой горной речки, правда, мелкой, но каменистой, с обрывистыми берегами и очень быстрым течением.
— Может, зависнешь где-нибудь, попрыгаем метров с пяти? — не унимался Богдан, но тут уже Болт его осадил:
— Завязывай! Он сам разберется… Истребители опять засвистели громче, но ка сей раз прошли не над вертолетом, а в стороне.
— Володя! — неожиданно радостно завопил Лапа в гарнитуру. — Это ж я, Хведор! Ты не узнал, чи шо?
— Узнал, узнал, — сквозь треск разрядов и гул турбин донеслось из динамика. — Кого везешь, Лапуля?
— Турыстов, хиба ж не видно?
— Куда? — настырно спросил истребитель.
— До молодшого братана…
— С тебя пятый ящик, понял?! И радуйся, что не на поляков нарвался.
«МиГи» круто отвалили и ушли на юго-запад, а Лапа, придерживая пилотажную ручку левой рукой, правой трижды переместился.
— Договорились? — спросил Болт с нервной усмешкой. — Ой, бля-а! — выдохнул Лапа. — И правда ж, як же клево, що не ляхи! Наверно, отгул взяли, сегодня ж их день був! Этих же «мигарей» четверо на две машины. Одна пара наша — Володя с Толиком, а друга польская — Яцек с Гжесем. Ну ж те скаженны паны!
Ось люты, ось люты!
— Сбили бы? — скромно поинтересовался Болт.
— Ни, сбить бы не сбилы, — вздохнул Лапа, — тильки воны за кажный перехват по тры ящика мацапуры беруть.
— А с чего ты ее тут гонишь, куме? — спросил Богдан. — З бурякив?
— Та де чего свистну, з того и гоню… — ухмыльнулся авиатор. Народ, кажется, еще поржал немного, отходя от напряжения, по-моему, поинтересовался, как «Хведя» отдает свои долги через фронт, порассуждал насчет сложности отношений между тремя самыми крупными славянскими народами, но Таран уже не слушал этот треп. Он заснул по-настоящему и проспал до самой посадки.
В ШТАБЕ «МОЛОДШОГО БРАТАНА»
Когда Тарана разбудили, оказалось, что вооруженные «туристы» прилетели в местечко Редонду-Гонсалвиш, где располагался штаб 2-й армии алмейдовцев.
Строго говоря, это только называлось «армией», ибо общая численность группировки не доходила до трех тысяч солдат. Наверно, можно было назвать еие заведение бригадой, дивизией, на худой конец корпусом. Но поскольку командовал тут не кто иной, как генерал Жоау Алмейда, «молодшой братан» генерала Роберту Алмейды — тот был не только командармом 1-й армии, но еще и президентом-главкомом, — то, само собой, решили не скромничать. Могли бы и округом назвать, и фронтом — своя рука владыка.
Редонду-Гонсалвиш располагался на одном из пологих холмов, в долине той самой речки, над которой уже пролетели, только гораздо выше по течению.
Городишко разросся вокруг старого португальского форта, точнее, редута или реданта («редонду»), который построили не то в XVII, не то в XVIII веке для защиты коммуникационной линии, ведущей от столицы на северо-восток. Таких фортов на этой линии было около десятка. По этой .самой коммуникационной линии в древние времена гоняли рабов в колодках, волокли возы со слоновой костью и хрен знает еще с каким колониальным барахлом. Потом, уже во времена Салазара, наверное, соорудили более-менее приличное шоссе с мостами и туннелями. Вокруг этой дороги колонисты налепили всяких фазенд (тут они именно так и назывались) с плантациями и гоняли по ней трейлеры с сельхозпродукцией в столицу, где ее и реализовывали, а потом отправляли потребителям. Само собой, затраты были минимальные, поскольку местный селъхозпролетариат вкалывал за кормежку. Чуток подальше от дороги, в джунглях, жила публика, которая цивилизации не знала, знать не хотела, предпочитала охоту и собирательство, мотыжное земледелие, натуральное хозяйство и патриархально-родовой строй, стараясь не влезать во всякие рыночные отношения, при которых их регулярно объегоривали. Поскольку цивилизация все одно наступала, этот народ борзел и хватался за оружие.
Строго говоря, это только называлось «армией», ибо общая численность группировки не доходила до трех тысяч солдат. Наверно, можно было назвать еие заведение бригадой, дивизией, на худой конец корпусом. Но поскольку командовал тут не кто иной, как генерал Жоау Алмейда, «молодшой братан» генерала Роберту Алмейды — тот был не только командармом 1-й армии, но еще и президентом-главкомом, — то, само собой, решили не скромничать. Могли бы и округом назвать, и фронтом — своя рука владыка.
Редонду-Гонсалвиш располагался на одном из пологих холмов, в долине той самой речки, над которой уже пролетели, только гораздо выше по течению.
Городишко разросся вокруг старого португальского форта, точнее, редута или реданта («редонду»), который построили не то в XVII, не то в XVIII веке для защиты коммуникационной линии, ведущей от столицы на северо-восток. Таких фортов на этой линии было около десятка. По этой .самой коммуникационной линии в древние времена гоняли рабов в колодках, волокли возы со слоновой костью и хрен знает еще с каким колониальным барахлом. Потом, уже во времена Салазара, наверное, соорудили более-менее приличное шоссе с мостами и туннелями. Вокруг этой дороги колонисты налепили всяких фазенд (тут они именно так и назывались) с плантациями и гоняли по ней трейлеры с сельхозпродукцией в столицу, где ее и реализовывали, а потом отправляли потребителям. Само собой, затраты были минимальные, поскольку местный селъхозпролетариат вкалывал за кормежку. Чуток подальше от дороги, в джунглях, жила публика, которая цивилизации не знала, знать не хотела, предпочитала охоту и собирательство, мотыжное земледелие, натуральное хозяйство и патриархально-родовой строй, стараясь не влезать во всякие рыночные отношения, при которых их регулярно объегоривали. Поскольку цивилизация все одно наступала, этот народ борзел и хватался за оружие.