— Так, — сказал Болт, подходя к Луишу, вытянувшему из нагрудного кармана окурок самокрутной сигары и чиркавшего китайской зажигалкой. — Когда солнце сядет, камараду команданте?
   — Часа два ждать, — пустил дым Васька, поглядывая на высотку, про которую говорил Болт на инструктаже. — БТР отпускаю через пять минут. Экипажу надо пи-пи делать. А Карвалью надо заметить, что он ушел, а мы остались.
   Экипаж сделал свое «пи-пи» на угол школы, неподалеку от зачеркнутой надписи: «Вива Карвалью!» Россияне тоже прицелились и смыли немало побелки вместе с мазней. Бэтээрщики забрались в свой механизм, развернулись, размяв гусеницами остатки школьной клумбочки, и покатили через деревню обратно на шоссе.
   — Построй народ, — скорее попросил, чем приказал, Луиш. Болт лениво дал команду: «В одну шеренгу — становись!», а бойцы это изобразили на школьном дворе фронтом на деревню.
   — Это есть деревня Маконду, — Васька обвел рукой сотни полторы конусообразных крыш из пальмовых или банановых листьев, проглядывавших через кусты и заросли местных сельхозкультур, из которых самой знакомой была кукуруза. Вдоль шоссе, рассекавшего деревню на две неравные части — верхняя, где находилась группа, была заметно поменьше нижней, — просматривалась и пара-другая зданий прямоугольных форм с какими-то верандами и драными тентами.
   Не то магазины, не то пивные, но явно давно не действующие. Вряд ли нынче по этой дороге катались платежеспособные граждане. Скорее всего, окромя военных да здешних жителей, рисковавших съездить в Редонду-Гонсалвиш на базар, тут никто не путешествовал.
   — Там, — Луиш махнул лапой вправо от себя, — пятьсот метров на юго-запад — сам блокпост. Дальше наших нет. За той сопкой, — так и сказал, «сопкой»! — после поворота триста метров — ихние, Карвалью. Вон та — высота 335, там их НП. Иногда труба блики делает, видно. Они нас тоже видят. Должны думать, что мы тут спать будем. Поэтому надо постели готовить. А сейчас десять человек будут маты таскать, а остальные — вещи. В школу.
   «Маты» оказались матрасами, за которыми бойцам пришлось бегать в какую-то глинобитную каптерку поблизости от домишки падре. Заведовал ей некий пожилой, толстый и важный солдат, в черных очках и вязаной шапочке с коричнево-белым узорчиком, увенчанной помпоном. При взгляде на шапочку вспоминалось о снеге, морозе и лыжных прогулках. Васька объяснил, что этот дед — ветеран национально-освободительного движения, и шапочку такого фасона, кроме граждан, воевавших еще с португальцами, никому носить не положено.
   Примерно через часок вся эта возня, направленная на дезинформацию карвальевцев, была закончена. Бойцы забрались в пустой класс на первом этаже, уселись на матрасы и стали ждать, когда сядет солнце.

НОЧНОЙ МАРШ

   Солнце наконец-то закатилось. В бывшем классе стало прохладно и сыровато. В здешних горах, хоть и не шибко высоких, разница дневных и ночных температур была вполне приличная.
   — Время! — услышали бойцы голос команданте.
   — Расчехлить имущество! — скомандовал Болт. — Надеть бронежилеты и каски. Произвести вечерний намаз!
   «Вечерним намазом» у Болта именовалось покрытие рож темной маскировочной краской. Был еще и «утренний намаз», когда на этот коричневый цвет наносилось несколько зеленых, желтоватых и голубоватых линий и пятен.
   Такую рожу даже с пяти метров почти невозможно было разглядеть, если товарищ прятался в кустах или иных зарослях. Поэтому, разбившись на пары, бойцы при свете «летучей мыши» занялись приведением друг друга в негритянский вид.
   Васька, который в «вечернем намазе» не нуждался, конечно, поехидничал:
   — Писдейш, бла! Совсем как родные! Смотреть, бла, приятно!
   Когда на голову Тарана водрузилась тяжеленькая каска, на плечи уселся броник четвертого класса защиты, а к навьючке добавились противогаз, одноразовый гранатомет «муха» и патронташи с подствольными гранатами, он подумал было, что с места встать не сможет. Это несмотря на всю «мамонтовскую» подготовку! Но увидел, что Ветров — по габаритам куда более хлипкий, чем Юрка! — берет ровно столько же. И нормально встал, не рассыпался.
   Но то, что взвалили на себя еще два пацана того же возраста, что и Ветров, а габаритами, как Таран, удивило даже таких верзил, как Гусь и Топорик, истинных «мамонтов».
   Пацаны — их называли Валет и Ваня — тащили по пулемету «ПК» с двумя коробками и по гранатомету «РПГ-9» с шестью выстрелами в двух мешках, притороченных сбоку от рюкзака.
   Как ни странно, на самого здорового, то есть на Лузу, одели ровно столько, сколько и на Ветрова, то есть самого малорослого, не считая Механика, естественно.
   Детинушку заела совесть, и он спросил у Болта:
   — А мне что?
   — Не беспокойся, юноша, — Болт похлопал двухметрового бойца по плечу. — Береги силы. Ты у нас «АГС» понесешь, когда с БТР спешимся.
   Когда все, что нужно, было развешано по людям, Болт всех построил, проверил, чтоб ничего не брякало, и предоставил слово команданте.
   — Внимание! — объявил Васку Луиш вполголоса. — Я выхожу в окно первым и встаю у начала тропы. За мной — ваш капитан. Дальше по его порядку.
   — Борис и Глеб с ГВЭПами — сразу за мной, — определил Болт. — Следом — Валет, Агафон, Луза, Гребешок, Налим, Никита, Механик, Топорик, Таран, Гусь, Ваня, Вася и Богдан. Дистанция — два шага, не сопеть, не пердеть, не кашлять, слонов за яйца не хватать, материться тихо, внутренним голосом. Фонарей, вплоть до особого распоряжения, не зажигать!
   — Пока за гору не перевалим, — пояснил Васька, — с высоты 335 самый маленький фонарь видно. А если заметят несколько — сразу поймут, что мы ушли из школы. И догадаются, куда Идем. Тогда, бла, хуна может быть.
   — А змеи тут есть? — в явном волнении спросил Луза.
   — Есть, — ответил команданте. — Но они не дуры и на тропу не ползают. В сторону сойдешь — можешь наступить. На ветках бывают, но на голову падают редко.
   Лузу — да и остальных тоже! — это сообщение мало утешило.
   Все в кино видели, как сетчатые питоны на голову падают и душат… А уж насчет мамбы и ее укуса, пожалуй, даже Болт волновался, хоть и виду не подавал.
   Васку Луиш ловко и мягко, как кот, выскочил в окно, лишь чуть-чуть зашуршав травой, затем туда же выпрыгнул Болт, а следом за ним, в порядке, определенном командиром, последовали и все остальные. Колонна получилась довольно длинная, а Таран оказался где-то в середине. Так идти было приятнее, впереди топал Топорик, сзади Гусь, ребятки рослые и не хилые, а главное — свои, «мамонты». Наверняка не очень здорово чувствовал себя Богдан, .которому никто в спину не дышал, окромя страха, идущего аж из всех пор этого темного-претемного леса, в котором и ночью кто-то шевелился, бегал, ворочался, пищал и шуршал.
   Тропа шла наискосок по склону горы, постепенно огибая ее и поднимаясь вверх. Уклон был небольшой, но при том, что шли с грузом, силы вытягивал только так. К тому же тропа была вовсе не гладенькая. То каменюки на ней попадались, то сучья, а пару раз через целые стволы деревьев перелезали. И это все, как говорится, при естественном освещении — то есть при свете луны и звезд, правда, довольно ярких, но все же из-за густоты крон здешней растительности явно не способных заменить самого хилого фонарика. И так протопали целых два километра, пока Васку Луиш не велел передать по колонне, что войско уже вышло из поля зрения карвальевского НП и можно зажигать фонари. Однако сразу после этого он дал команду «бегом марш!», должно быть, потому, что бойцы малость отставали по времени. Все джун-глевое сообщество поспешно зашуршало и запрыгало прочь от дороги. Эта стая людей, увешанных неприятно пахнущими железяками, явно доверия не внушала. К тому же где-то в стороне от тропы с треском рухнуло сгнившее на корню дерево и внесло переплох в стаю каких-то мартышек или макак — Таран ни фига в обезьянах не понимал! — которые спросонья дунули наутек не в ту сторону, промчались где-то над головами, после чего почуяли человечий дух и, еще пуще напугавшись, с визгом понеслись обратно, да еще и обосрались сдуру. Никого вроде не задело, но аромату на тропе прибыло. Сразу почуялось, что это меньшие братья человека…
   Тем не менее, когда, пробежав еще пару километров вниз до обещанной грунтовки, бойцы выскочили к скромно стоящему без огней и с неработающим мотором БТР-50ПК, Васку Луиш сказал, что шума наделали не больше, чем бывает при ночной охоте леопарда. — Начальник, — нескромно заметил Механик, насчет леопардов предупреждать надо было! Проверь, может уже не хватает кого?
   — Проверим, проверим! — ворчливо отозвался Болт, наспех подсчитывая по головам тех, кто грузился в драндулет. — Все? Перекличку делать не надо?
   — Поехали, — сказал Богдан. — Раз я пришел, значит — все на месте.
   — Луза не потерялся? — озабоченно спросил Гребешок.
   — Здесь я… — пробасил детинушка.
   — Ну и как лоб? — участливо спросил его землячок.
   — Нормально… — Луза, конечно, на всякий случай потер указанное место.
   — А чего лоб-то?
   — Но ведь это ж ты лобешником впаялся и дерево с мартышками повалил? — невинно спросил Гребешок.
   — Не, дерево это не я… — вполне серьезно ответил Луза, правда, после некоторого раздумья. Народ, конечно, так гоготнул, что даже заглушил рокот заурчавшего двигателя.
   — Хватит ржать! — рявкнул Болт. — Больно весело едем — не к добру!
   Тихо! Команданте, рассказывай.
   — На этой грунтовке должно быть все нормально, — перекрикивая мотор, проорал Луиш. — Исключение — мост через Риу-Тамборуш. 20 кэмэ отсюда. Через него лучше пешком перейти, а БТР отдельно пустить. Очень слабый!
   — Та-ак… — мрачно сказал Болт. — А ежели он и под пустым бэтээром хлопнется? На чем через озеро поедем?
   — Под пустым — не хлопнется! — твердо заявил Васку. После этого все равно стало не до ржачки. Перспектива форсировать озеро на подручных средствах — 500 метров все-таки! — мало кого устраивала. Даже при том, что крокодилов в нем не имелось. Опять же очень клево воевать, когда в тылу разрушенный мост на горной дорожке…
   Впрочем, сама дорожка тоже «порадовала». Сначала, пока она шла по невысокой насыпи вдоль какого-то ручейка, было еще ничего. Этот ручеек, вытекавший откуда-то справа, из-за высотки, с которой они спустились к дороге, напоминал о себе только легким журчанием, которое сквозь гул мотора никто и не слышал. Однако через какое-то время, после того, как прошло минут двадцать езды, глянув в бойницу на правом борту, Таран увидел, что грунтовка идет по откосу хоть и узкого, но довольно глубокого и извилистого речного каньона.
   Через сетчатый «шалаш», стоявший над боевым отделением БТРа, при свете луны было видно, что слева, выше по склону, стоит лес, буквально нависая над дорогой, а справа через бойницу наблюдался довольно крутой обрыв, точнее, оползневая осыпь. Не меньше, чем тридцать метров высоты. Под этим обрывом плескался уже не ручеек, а вполне заметная речка. Правда, сейчас, пока стояла сушь, она была довольно дохлая, но, судя по нагромождениям щебня, камней диаметром с арбуз и валунов размером с автомобиль «Ока», бывали у нее и более веселые дни. Наверно, этим же и объяснялось то, на обрыве даже травы не росло.
   Во время ливня эта речка небось поднималась почти вровень с дорогой и , превращалась в натуральный селевой поток, который, сметая все, что попадалось на пути, несся вниз по каньону вместе со всеми этими булыжниками и валунами. А заодно и подмывал всю эту осыпь-насыпь, по которой они сейчас ехали, мягко говоря, сильно меняя ее конфигурацию. В иные дни, наверно, ее и вовсе сносило к чертовой бабушке, а на ее место с горы съезжали новые тонны грунта… Нет, не хотел бы Таран ехать по этой дорожке, когда пойдет тропический ливень!
   Но ливень — это еще когда будет. Покамест вроде бы сухой сезон. Хотя хрен его знает при нынешних делах с погодой: сегодня сухой, а завтра мокрый…
   Но так или иначе, дождя пока нет. А вот загреметь с обрыва можно и в сухую погоду. Уж очень извилистая эта дорога. Конечно, водила включил что-то вроде фары, которая освещала дорогу метров на двадцать вперед. Но при этом у Тарана было постоянное ощущение, что шеф вот-вот задремлет, позабыв убрать ногу с педали газа, навалится на нее и позабудет вовремя потянуть за левый или правый рычаг. Или перепутает их спросонок. Если он не успеет вовремя прижать левую гусеницу, то БТР, проскочив ничем не огражденный по-. ворот, скатится в реку вместе со всем содержимым, и народ, как минимум, все кости переломает. Ежели он, там где не надо, прижмет правую, произойдет то же самое. По-видимому, единственное, что уберегало от подобной печальной кончины, так это скоба, приваренная изнутри к лобовой броне, о которую механик-водитель регулярно тюкался своим ребристым шлемофоном.
   Была и еще одна опасность, которую все как-то не сразу осознали. Она, правда, к совсем фатальному исходу навряд ли привела бы, но затормозить группу могла надолго. Деревья, которые, как уже говорилось, нависали над дорогой и порой цеплялись ветками за сетчатую «крышу», держались, в общем-то, на честном слове. Стоило «крыше» зацепиться за ствол или более-менее толстый, негибкий сук — и те сотни «лошадей» производства Ярославского моторного завода, которые тянули «броню», с легкостью необыкновенной своротили бы это дерево, а заодно и пару других, рядом стоящих. Все это могло бы вызвать «цепную реакцию», результатом которой мог стать грандиозный завал на дороге. Разобрать то нагромождение стволов и веток, которое преградило бы им путь, было бы очень нелегко, даже если б БТР удалось обучить профессии трелевочного трактора. Так или иначе, но из этого завала он выбрался бы только к рассвету, что могло полностью провалить всю операцию — по крайней мере, в части лишения карвальевских истребителей 10 тонн авиационного керосина. Каждый из четырех «МиГов» мог бы сделать по несколько боевых вылетов, а БТРу, если б он взялся форсировать озеро при свете дня, вполне хватило бы одного попадания из авиационной пушки.
   Так или иначе, но всех этих опасностей они благополучно избежали и почти точно по графику подкатили к тому самому мосту через Риу-Тамборуш, насчет которого предупреждал команданте Луиш.
   Риу-Тамборуш, или река Барабанов, началась после слияния той речки, вдоль которой они только что ехали, еще с двумя примерно такими же, по игре природы сошедшимися в одну географическую точку. Которая из трех имела право считаться главной, а какие притоками — фиг поймешь. Факт тот, что последние три километра перед мостом БТР ехал уже вдоль этой самой объединенной реки, выглядевшей — по крайней мере, в темноте! — не намного полноводнее, чем до слияния. Правда, каньон стал заметно пошире, а берега пониже.
   Метров в пятидесяти от моста дорога стала шире. Свет фар уперся в некое подобие стенки из валунов и мешков с песком, в середине которой была поставлена какая-то хреновина, сколоченная из жердей и досок, опутанная колючей проволокой. Heсколько солдат с автоматами и «РПГ», безусловно, опознали БТР, но все же показали, что службу несут бдительно. Окликнули, наставили оружие. Васку Луиш пошел договариваться, и через пару минут два бойца легко оттащили свою «рогатку» с пути. Таран подумал, что ежели б они позабыли это сделать, БТР раздавил бы ее и не почесался. Правда, Луиш потом объяснил, что «рогатка» только символизирует, что дорога перекрыта, а ежели надо ее, в натуре, перекрыть, то у здешних солдатиков есть в запасе камушек весом в несколько тонн, лежащий на наклонной плоскости и подпертый кольями. Чуть что: пара ударов топором — и хрен проедешь.
   Как и обещалось, через мост прошли в пешем порядке. — К машине! — скомандовал Болт, когда БТР, заехав внутрь предмостного укрепления, остановился. Откинули сетки и слезли, построились в колонну по одному.
   Солдатики сдвинули еще одну «рогатку» и все в том же порядке, Васька — впереди, двинулись через мост.
   Сей стратегический объект и впрямь вызывал серьезные сомнения в своей устойчивости. Проложен он был между двумя утесами, далеко выдававшимися в речной каньон и сужавшими реку до ширины в полсотни метров. До воды от настила моста было метров двадцать — вполне прилично, если падать. Неведомые зодчие сколотили и свинтили его из деревянных деталей, всяких там раскосов и подкосов, вытесанных топорами, при по-. мощи кованых болтов и скоб, положили сверху продольные и поперечные брусья, а по ним пустили настил из доски-сороковки.
   Нечто похожее Таран видел когда-то в учебнике истории под названием «мост Кулибина». Кулибин свой одноарочный мост через Неву так и не соорудил, а вот здешние — сумели. Одно приятно — на кулибинскую арку даже БТР, пожалуй, не взобрался бы, а тут брусья и настил лежали все-таки горизонтально. Но зато шатались — ого-го-го! Васку Луиш и тот небось нервничал, когда где-то на середине моста отчетливо почуял, как пролет ведет в сторону. А впереди Тарана, там, где топал Луза, что-то вообще зловеще похрустывало и поскрипывало.
   В общем, когда все оказались на той стороне, где было такое же предмостное укрепление, как и на левом берегу, то испытали легкое облегчение.
   — Заворачивай БТР, — сказал Болт Луишу. — Не пройдет он здесь ни хрена.
   — Пройдет! — уверенно возразил Васька, снял с башки каску и протер беретом вспотевшую лысину. — Где олень не пройдет, там русский солдат пройдет, а где русский солдат пройдет, там и наш БТР проедет. Так меня в Академии Фрунзе учили.
   — Ты отвечаешь! — скорее констатировал, чем предупредил Болт.
   — Отвечаю, отвечаю… — отмахнулся команданте и, вытащив рацию, произнес пару фраз для проверки связи с БТРом. Оттуда отхрюкались, после чего БТР малость сдал назад. Васку Луиш отсчитал в рацию:
   — Уну, дош, треш… Аванте!
   Дизель взревел, БТР, лязгая гусеницами и бренча панцирными сетками, рванул вперед, влетел на мост и благополучно оказался на правом берегу — «жив-здоров назло врагу», как выражался Твардовский. Мост тоже не пострадал, хотя Тарану показалось, будто его качало аж на метр из стороны в сторону.
   Последние десять километров проехали относительно спокойно. Дорожка тянулась через лес по довольно ровному месту, и возможности загреметь куда-нибудь под откос у них не было. Правда, Васку Луиш сказал, что сюда иногда пробирались кар-вальевские коммандос и закладывали мины, но тут же успокоил, заявив, что сегодня их на этом участке фронта нет: перебросили на столичное направление. Болт, правда, на всякий пожарный, разглядывал местность в инфракрасный бинокль — не включил ли какой супостат ночной прицел. Но Луиш свое дело, видать, знал — ни коммандос, ни другой шушеры по джунглям не было.
   Озеро Санту-Круш, или озеро Святого Креста, к которому добрались, преодолев эти десять верст, было как бы «нейтральной полосой» между алмейдовцами и карвальевцами. Но обе конторы держали тут по одному наблюдательному посту на самом перспективном для активных действий участке — на дороге, проходившей по узкой полоске между крутым каменистым горным склоном и заболоченным южным берегом озера.
   Вообще-то, озеро располагалось в затопленной котловине, имевшей форму полумесяца или, скорее, банана. В этих местах некогда здорово тряхануло, баллов так на 9 по шкале Рихтера. Или даже больше. В результате одни пласты провалились, другие сдвинулись, третьи поднялись и заперли несколько речек в перекрытой горной долине. Правда, через какое-то время, может, всего через тыщу лет, вода пробила себе сток через трещину в горе, и получился водопад Санту-Круш метров сорок высотой и. с полсотни шириной. На карте он выглядел как «хвостик банана», развернутый почти строго на восток. А сам «банан» десятикилометровой дугой изгибался с востока на юг. С южной стороны горы были более пологие, и «банан» получился пошире, затопив и заболотив все низменные участки, но оставив над водой довольно много плоского лесистого берега. А на северо-востоке, ближе к «хвостику», горы примыкали к озеру почти вплотную и стояли, как отвесная стена.
   На юг озера, туда, где находился последний пост алмейдовцев, не поехали. Водила по команде Васьки свернул с дороги на некую просеку, которой на карте не значилось. БТР, по-стариковски кряхтя, сполз с насыпи, а затем, ломая кусты и наматывая на гусеницы гадюк, попер вперед в северном направлении. Минут через пять въехали в русло пересохшей речки с довольно ровным щебенчатым дном и покатили по нему к озеру.
   — На том берегу будет почти такая же, — пообещал команданте, — только там будем ехать вверх и дольше.
   Вниз БТР ехал довольно быстро. Правда, Тарану казалось, что он просто скользит на гусеницах, как на салазках, и ежели впереди откуда-нибудь возьмется камушек размером с автобус, притормозить никто не успеет…
   Но все опять кончилось хорошо. БТР благополучно съехал по пятнадцатиградусному уклону на каменистый мысок, намытый этой временно не существующей речкой и метров на десять продолжающийся под водой.
   — Ну, камараду, — пошутил Болт, когда водила начал вкатывать БТР в озеро, — ежели оно потонет, все похороны — за ваш счет!
   — Не потонет, — сказал Васку с прежней уверенностью. — Советское — значит, отличное!
   — Нам бы твою убежденность, братан… — вздохнул Болт. А Тарану и вовсе жутко стало. Килограммов тридцать навьючки — это не поплавок. Один броник четвертого класса чего стоит! И почему эти козлы-конструторы не могут выдумать такой жилет, чтоб был и пуленепробиваемым, и спасательным одновременно?!
   Бэтээрщики, однако, не спешили пускаться в плавание. Подняли водоотбойный щиток на носу, отвинтили заглушки с отверстий водометов, еще покрутились вокруг машины, чего-то проверяя и примеряя, и лишь потом малым ходом съехали в водичку. Лязгнул редуктор, переключая двигатель с фрикционов на водометы, за кормой забурлило, и броненосец благополучно поплыл по глади озера.
   — Это вам не Лимпопо, где гуляет Гиппопо! заметил Болт.
   — Эх, надо было с тобой на бутылку спорить! — хмыкнул Луиш. — Сперва — за мост, теперь — за плавание. Уже два пузыря имел бы, жаибиш!
   — Если обратно придем, — пообещал Болт. — Возьму с Феди четыре. По штуке за нелетающий «МиГ» Карвалью. И все — тебе отдам.
   — Дешево, — встрял Богдан. — Надо хоть по бутылке за одну тонну горючего…
   — Там увидим, — помрачнел Болт. — Еще дойти надо.
   — Это точно, — кивнул команданте, с явным беспокойством поглядывая на небо.
   — Не налетят, — сказал Болт, подумав, будто Васку озабочен воздушной обстановкой. — Мне говорили, что азеведовцы ночью не летают. Оборудование для ночных полетов испортилось, а на новое денег нет.
   — Правильно говорили. Я не Володи боюсь. По-моему, дождь будет.
   — «Кажется, дождь собирается…» — голосом поросенка Пятачка пропищал Гребешок.
   — Не смешно, — строго сказал Луиш. — Если польет, когда мы в той речке будем — плакать придется. Полный писдейш может быть!
   Неизвестно, до всех ли его заявление дошло сразу, но до Тарана — с ходу. Если ливанет в горах по-здешнему, по-тропически, то все эти высохшие речки, по которым так удобно ездить, пока они сухие, разом превратятся в клокочущий ад, плюющийся во все стороны булыжниками и щебенкой, несущий в себе валунчики вроде тех, что с автомобиль «Ока», и вывороченные с корнем деревья.
   Бронетранспортер точно корыто потащит в этой стремнине, корежа и сминая в лепешку его легкую броню, превращая экипаж и десант в мясо костный фарш…
   — А с чего ты взял, что дождь будет? — спросил Болт, поглядывая на небо. — Луна чистая, облаков не видать…
   — Рана в ноге ноет. Ангольская, я туда добровольцем ездил. Под Бенгелой снайпер достал. Осенью семьдесят пятого.
   — Ни хрена себе! — подивился Болт. — Это ж сколько тебе дет было?
   — Двадцать было. А сейчас сорок шесть Но рана как барометр.
   — Ну, рана — это еще неизвестно… — неопределенно заметил Болт. — Облака должны быть… Так просто, из ничего, дождь не польет.
   — Часа через четыре, — команданте, морщась, помассировал себе бедро, — будут тебе облака. С океана нанесет. Для циклона 250 километров — фигня.
   — Ну и что делать? — задумчиво спросил Болт. — Вертаться?
   — Ехать будем быстрее, вот что, — ответил команданте. — Точнее, идти…
   Между тем бронеплавсредство тихо и мирно пересекло озеро, вновь переключилось на гусеничный ход и, скрежеща гусеницами по гальке, выкатило в устье той самой пересохшей речки без названия, по которой должны были ехать «до упора».
   — Едем два часа, отпускаем БТР и идем пехом, — объявил Болт решение командования.
   — А обратно? — скромно спросил Агафон.
   — Там видно будет. Если площадка подвернется, то Федю вызовем. Придется ему два ящика мацапуры простить, — хмыкнул Болт.
   Тарану это обещание показалось очень сомнительным. УКВ-рациями в здешних горушках и за 5 км ни с кем не свяжешься. Даже рация БТР отсюда, из ущелья, вряд ли достала бы хотя бы до штаба 2-й алмейдовской армии. А уж до столицы, где паркуется Федя со своей «летающей телегой», за 250 верст и вовсе не докричаться.
   Тем не менее народ или поверил, или сделал вид, что поверил. Хотя Таран сомневался, чтоб такие матерые ребята, как Богдан или Агафон, ни фига в таких делах не соображали…
   Пока Таран ломал над этим голову, поездка кончилась. Не проехав и километра вверх по сухой речке, БТР встал. Ущелье было загромождено высоченной грудой валунов.