Влодавец Леонид. Грешные души

   Когда приезжие поднялись на крыльцо, им пришлось постучать еще и в двери дома. Этот стук не разбудил Светозара Трудомировича, но напугал его супругу, и она затормошила мужа:
   — Светик! Кто-то стучится… Открывать? Ты кого-то ждешь?
   Светозар Трудомирович нервно вскинулся, прислушался. Стучали так, как было принято, если нельзя позвонить. «Запузырин! — мысленно охнул Светозар. — Либо в Москве опять какой-нибудь переворот, либо его просто прищучили!» Поспешно натянув спортивный костюм, Забулдыгин сунул ноги в шлепанцы и спустился к двери. Сквозь глазок он увидел знакомое лицо секретаря Запузырина.
   — У меня срочное дело, — сказал тот, и Забулдыгин открыл.
   Секретарь вошел, а сразу за ним — еще двое. В отличие от секретаря, который, как известно, был человек культурный, остальные оказались незнакомыми и не слишком приятными людьми. Во-первых, они выглядели излишне крупными, а во-вторых, на лицах у них были печати чего угодно, только не добродетели.
   Светозар начал припоминать, за что мог на него осерчать Запузырин. Те двое, что пришли с секретарем, могли легко обеспечить глубокий нокаут или три месяца больницы.
   — Пойдемте на кухню, — приказал секретарь. — Володя, постой у двери.
   Это тоже не вызвало у Забулдыгина теплых чувств и радостных эмоций. Еще меньше он обрадовался, когда услышал уже сквозь дверь металлический голос двухметрового Володи:
   — Нет, кофе не нужно. Поднимитесь к себе и вниз не спускайтесь.
   Хорошего теперь не жди. Вполне могло оказаться, что жене разрешат спуститься только тогда, когда земное существование мужа будет прекращено.
   — Садитесь.
   Секретарь указал Забулдыгину на табурет, а сам уселся в кресло. Второй верзила встал, прислонившись к стене.
   — Вчера, как известно, Август Октябревич получил от Котова один замечательный пакет. Вы сами устраивали их встречу.
   — Я при ней не присутствовал! — заторопился Светозар Трудомирович. — И ничего не видел. Я только подошел к нему на спортплощадке и сказал, что «все уже сделано». Что «сделано» — я не знаю, Август Октябревич мне не говорил…
   — И прекрасно, — вежливо перебил секретарь. — Мне известно лучше вашего, о чем шла речь. К вам я пришел совсем не по этому поводу. Не знаю, правда, насколько с вами стоит быть откровенным и насколько вы сможете понять существо ситуации…
   — Я буду нем как рыба! — Забулдыгин вскочил с места.
   — Рад был бы в это поверить. — Секретарь улыбнулся интеллигентной, совсем не зловещей улыбкой. — Вы должны понимать, что от того, насколько правильно вы будете себя вести, зависит очень многое. В частности, ваше личное благополучие, здоровье, а может быть… и жизнь.
   — Вы же Забулдыгина знаете — когда Забулдыгин подводил?!
   — Уверяю вас, мой визит сюда не состоялся бы, если бы у тех, кто уполномочил меня провести эту беседу, были в отношении вас серьезные сомнения, — как по писаному шпарил вежливый секретарь.
   — А… Вы разве не от Августа Октябревича?.. — пробормотал Забулдыгин. Такого случая он боялся всегда.
   — Нет, мы не от Запузырина. Кстати, как ваше отношение к нему? Не изменилось?
   — А разве у нас были какие-то особые отношения? — спросил Светозар осторожно. — По-моему, по службе он мог быть мной доволен.
   — А вы были им довольны? — прищурился секретарь.
   Забулдыгин пожал плечами.
   — Ну… Редко кто скажет, что на сто процентов доволен начальником… Но в принципе — терпимо.
   — Давайте ближе к делу, — напомнил о себе верзила у стены.
   Секретарь повернул голову.
   — Извините, Саша, но, как утверждал капитан Жеглов, «ваш номер — шестнадцатый». Подпирайте пока стену, ваша физическая сила еще пригодится.
   — Понял, — легко согласился верзила. То ли он уважал культурных людей, то ли вообще знал свой номер в жизни.
   Упоминание о физической силе негативно отразилось на состоянии Забулдыгина. У него начала дрожать коленка, потом затряслась рука, а чуть позже отчетливо застучали зубы.
   — Что это вы так волнуетесь? — спросил секретарь. — Наверное, у вас не все чисто? Может быть, вы чем-то виноваты перед Августом Октябревичем?
   — Н-нет!
   — Успокойтесь! Я же сказал: ведите себя адекватно ситуации — и все будет в порядке.
   — П-постараюсь… — пролепетал Забулдыгин.
   — Мне понадобится ваша помощь. У вас какая машина?
   — «Шестерка», — вздохнул Светозар, впервые подумав, что его положение в «Интерперестрой лимитед» соответствует модели его «Жигулей».
   — Если все будет нормально, — секретарь посмотрел в глаза Забулдыгину, — вы сможете заменить ее на какую-нибудь «хонду». Если не получится — ну, что ж…
   — Что от меня требуется?
   — Ваша машина и ваша личность за ее рулем. Запузырин вас хорошо знает, вы — человек, который проработал с ним много лет, верно?
   — Да, да…
   — Так вот, сейчас вы сядете в свои «Жигули» и поедете на сорок пятый километр. Это в лесу, по дороге от дачи Запузырина к Старопоповску. С вами будет Саша, а здесь вашу супругу покараулит Володя. Вы меня поняли?
   — Да, да…
   А что еще мог сказать Светозар?
   Они вышли в ночь, такую неуютную и сырую. Забулдыгин отпер гараж, завел свою скромную «шестерку». За его спиной сидел молчаливый, небритый и очень большой Саша. Время от времени у Светозара появлялось ощущение, будто в затылок ему нацелен пистолет. В зеркальце он мог видеть только глаза своего сопровождающего, и ничего хорошего эти глаза не сулили.
   — Здесь, — коротко сказал охранник. — Притормози и жди. Можешь поспать, я разбужу, когда надо.
   Странно, но Забулдыгин заснул, причем довольно быстро, и спал крепко до самого утра. Когда он проснулся, в машине сидело еще трое молодцов. Никого из этих ребят Светозар не знал, но все они были чем-то похожи на Сашу.
   — Прогуляться не хотите? — вежливо осведомился Саша. — Еще есть время. Коля вас проводит.
   Забулдыгин чувствовал, что прогулка ему необходима, и вылез из машины. Молчаливый Коля сопроводил его до кустика, а сам некоторое время делал какие-то упражнения с нунчаками. Это впечатляло, но тем не менее не мешало Забулдыгину.
   Вернувшись в машину, подождали еще. Саша, откинувшись на сиденье, вертел в руках портативную рацию, тихо похрюкивавшую на приеме. Так прошло часа два, за это время солнце успело подняться высоко и вся ночная сырость улетучилась.
   — Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь… — неожиданно пропела рация.
   — Ах, как приятно тучке по небу лететь, — серьезно ответил Саша и скомандовал:
   — По местам!
   Забулдыгин не знал, где его место, а потому остался за рулем. Коля и два других подчиненных Саши выскочили из машины. Коля укрылся в кустиках, а остальные в кювете.
   Саша повернулся к Забулдыгину:
   — Говорю один раз: никакой самодеятельности. Когда скажу, выйдешь из машины, проголосуешь Запузырину. Если он не остановится — ты труп, понял?
   — Понял! — Светозар преданно глянул в свинцовые Сашины глаза.
   — Отлично. Если остановится — скажешь, что у тебя срочное дело. И веди вон туда, где Коля в кустах. Если не пойдет — сам понимаешь… Ну а доведешь до кустов — твоя миссия окончена, беги в лес. Все ясно? Готовность — пять минут.
   Черный «мерседес» появился значительно раньше, но перед тем опять прошуршала рация:
   — Делай раз!
   — Закон ку-ку! — ответил Саша и молча указал Светозару на дверь.
   Забулдыгин вышел. Он кожей чувствовал те четыре ствола, которые с интересом присматривались к его фигуре…
   Котов-Запузырин, увидев бегущего навстречу и бестолково машущего руками Светозара, велел остановиться.
   — Опять небось канализация… — проворчал шофер. — Я бы давно прогнал такого директора, Август Октябревич.
   — Вот сядешь сюда, — Котов указал на свое место, — тогда и будешь комментировать.
   «Мерседес» встал. Забулдыгин с озабоченным лицом забормотал:
   — У меня маленький разговор… Но очень важный! Очень! И конфиденциальный! Строго!… Вы не могли бы выйти из машины?
   Котов вышел, хотя охранник посмотрел на него осуждающе.
   — Давайте отойдем? Чуть-чуть… — умоляюще попросил Забулдыгин. — Я могу говорить только тет-а-тет!
   Владислав сделал пару шагов, охранник было привстал, но Котов осадил:
   — Останься!
   Забулдыгин, ухватив Котова за локоть, торопливо повел его к кустам. Котов шел, хотя был уверен, что Светозар участвует в какой-то подлой игре. Это было написано у него на роже. Котов приказал неведомой силе пояснить ему мысли директора…
   — Так, — сказал Шамбалдыга, — вот она, нештатная. Программы начали действовать. Те, что заказывали Мурату убийство Котова, переключились на Запузырина. Секретарь — их агент. Перекупили! На него же работает домработница Люся. Именно она доложила по радио о моменте выезда «мерседеса». Котова, то есть Запузырина, собрались похищать. Вырвут программы и пристукнут! По крайней мере, такой у них милый план.
   — Что будем делать? — спросил Тютюка.
   — Убивать Котова не дадим. Просто немножко пощекочем ему нервишки.
   Забулдыгин облегченно улыбнулся, потому что довел-таки Котова до кустов, где прятался один из налетчиков. Он успел еще подумать о новенькой, золотистой «хонде», о чем-то еще более приятном, прежде чем со счастливой улыбкой рухнуть наземь, когда что-то с огромной силой двинуло его в грудь.
   Забулдыгин увидел небо — синее, полуденное, залитое солнцем, и вершины деревьев. Но почему-то все это стало с необыкновенной быстротой темнеть, словно передержанный фотоснимок. Все глуше слышались звуки, исчезли иные ощущения, а затем мигнула яркая оранжево-алая вспышка…
   Котов увидел, как упал и, несколько раз дернувшись, замер Светозар. Владислав был убежден, что неуязвим, и смело поглядел в глаза тому, кто вышел на него с пистолетом.
   — Что вам нужно?
   Сзади громко ухнуло и хлопнуло. Горячий воздух толкнул Котова в спину.
   — Программы! Живо! — приказал тот, что держал пистолет.
   — Они в машине, в дипломате, — спокойно ответил Котов.
   — Дипломат! — изменившись в лице, крикнул Коля кому-то, кто был у Котова за спиной.
   В эту самую секунду Котов поступил так, как никогда бы не поступил Август Октябревич. Да, он почувствовал, что мышцы, прыгучесть, дыхание у тела Запузырина совсем иные, уже тогда, когда прыгнул на Колю, чуть-чуть убравшего в сторону дуло пистолета. Бесовская сила в этот раз была ни при чем, попасть пяткой в подбородок противнику Котов не смог, но все же удар каблуком в пах вышел неожиданный и сильный. Коля выронил пистолет и скорчился. Еще секунда — и Котов, подхватив пистолет, плашмя рухнул наземь. Вовремя! Над головой коротко свистнуло. Тот, кто стрелял, тоже нырнул, укрывшись за кустом.
   «Мерседес» горел. Только теперь Котов это увидел. Правая задняя дверца была открыта, и из нее свешивался тяжелый, неподвижный охранник. Из рукава у него быстро капала темная кровь и впитывалась в песок обочины. Шофер лежал перед капотом, раскинув ноги и неудобно вывернув левую руку. Двое с дипломатом Котова бежали к «Жигулям» покойного Светозара, а сам Светозар скорчился в двух шагах от Котова.
   Через минуту-другую мог очухаться бандит Коля, у которого Котов отобрал пистолет. Тот, что спрятался за куст, влепит пулю, если Владислав хоть чуть-чуть высунется. Двое, убежавшие к «Жигулям», — тоже не подарок. Единственный шанс — стрелять, попытаться убить тех, кто хочет убить его. Но может быть? Может быть, та сила, что помогала на даче, придет на помощь и сейчас?..
   — Чего, небось захотел исчезнуть, перелететь к себе в номер? — усмехнулся Тамбалдыга. — Нет, браток, это рано! Ты сперва поволнуйся, постреляй…
   — А он богу не начнет молиться? — забеспокоился Тютюка.
   — Какое там! Он на минус настроен. Ну-ка, дай импульс этому, Коле-бандиту, чтоб полез на него!
   Коля с матерным криком набросился на Котова сбоку.
   — Стреляй! — приказал Шамбалдыга.
   Ду-дут! — пистолет плюнул свинцом, бандита швырнуло навзничь, головой в кусты. Котов откатился из-под следующей пули, которую послали в него.
   — Отлично! — пробормотал Шамбалдыга. — Растет минус! Ну, сейчас ты у нас второго завалишь!
   Котов увидел что-то мелькнувшее в листве, нажал спуск и услышал низкий, отвратительный вопль:
   — Уй-я-а!
   Потом кусты затрещали, зашатались, и, ломая ветви, в траву выпал человек. Забулдыгин узнал бы в нем Сашу. Тут же сорвались с места Светозаровы «Жигули», увозя двоих оставшихся бандитов и пакет с прорывными программами в дипломате.
   — Команда на уход Котова и перенос в дом отдыха.
   — Ну черт с тобой, переноси! — разрешил Шамбалдыга. — Только оставь на его месте труп Запузырина. Пусть считают, что он был убит в перестрелке. Допустим, его шлепнул один из тех, убежавших. Чтоб пулька, гильза, ствол — все чин чинарем. Невинно осужденный — это тоже в наш актив…
   Котов мгновенно очутился в собственном обличье, в своем номере, в постели, в состоянии глубокого сна.
   Но не успел Шамбалдыга облегченно вздохнуть и переключить внимание на оставленную в лесу Сутолокину, как «тарелка» тревожно выкрикнула:
   — Котов-2 деструктировался!

ОТКЛОНЕНИЕ

   Шамбалдыга аж крякнул и приказал:
   — Срочно всю информацию!
   «Тарелка» добросовестно продемонстрировала то, что произошло несколько секунд назад.
   — Да Господь с вами! — сказала Сутолокина и перекрестила Котова-2. В ту же секунду картинку залила яркая вспышка, а затем на ней возникло изображение Сутолокиной с растерянным и даже испуганным лицом.
   — Мощный плюсовой удар, — констатировал Тютюка, — полная аннигиляция! Удар материально-астральный, крестообразный…
   — Это ясно, — раздраженно бросил Шамбалдыга, — но тут, понимаешь, отклонение какое-то. У него ж сущности не было? Не было. Он ведь мешок с костями, и все…
   — Понял! — завопил Тютюка. — Я ж говорил вам, что она не только плюс, но и минус из себя выкидывала!
   — Ну… — еще не врубившись, пробормотал Шамбалдыга.
   — Мы же установили на него сквозное прохождение плюсовой информации, правильно?
   — Ну…
   — А про минусовую-то забыли!
   — Ага… Точно! Забыли! И ты думаешь, что эта самая информация легла на носитель?..
   — А потом накопилась и образовала сущность. И когда Сутолокина его крестила, то он был уже не манекеном, а астральным минусовиком в материальной форме!
   — Ну да, только без тренировки и без достаточного защитного потенциала! Ну, стерва! Елки-моталки, как же мы прокололись! Ты-то куда ни шло — стажер, а я-то, понимаешь, старый дурак, не мог догадаться. Эта Сутолокина, зараза, пропустила сквозь него хрен знает сколько плюса в смеси с минусом, а носитель-то у него искусственный, на минусовой энергетике держится. Все равно как если бы я или ты для себя материальную оболочку сработали. А сущность-то слабенькая. Тебя вон сколько дрючили на учебном курсе, прежде чем защищаться от плюсовых ударов научили, а его-то никто не учил… Вот он и рассыпался.
   — А куда энергия ушла? — в тревоге спросил Тютюка. — Ведь Сутолокина не плюсовик-профессионал, у нее же нет систем улавливания…
   — Энергия поглощена, — кратко доложила «тарелка».
   — Кем? — хором спросили черти.
   — Поглотитель неизвестен.
   — Вот хреновина, — задумчиво произнес офицер первого ранга первого уровня. — Это ведь не хухры-мухры, я такой оклад за временную единицу боевого дежурства получал. Может, кто из доставщиков?
   — Неужели свои у своих прут?
   — У каких это «своих»? — хмыкнул Шамбалдыга. — Наш Котов не штатный, а хухрик искусственный. Почему не взять, если есть возможность?
   — Ладно, сейчас проверим. Ультрасвязь на Зуубара!
   — Есть ультрасвязь, — доложила «тарелка».
   — Чем еще порадуете? — спросил Култыга.
   — Котов-2 — того! Деструктирован материально-астральным ударом Сутолокиной. Аннигиляционную энергию кто-то спер. Может, доставщики попользовались.
   — Доставщики работали по транспортировке тех, кого Котов-1 перестрелял. Твоя работа, Шамбалдыга?
   — Ну… Чуть-чуть помог.
   — Ты в каком отделе работаешь, труженик?
   — Предобработчики мы…
   — Ну да, а план ты, значит, для транспортников делаешь? Тебе сколько с грехотонны платят?
   — Ноль целых хрен десятых…
   — А премию за первое место в соревновании между отделами и управлениями они тебе не обещали случайно? Тогда какого хрена ты к ним народ гонишь? Сутолокина у него уже как заправская плюсовичка работает. Сорок реликтовых плюсом облучила… Понял?
   — Понял. А джоули-то кто спер?
   — Тут где-то лесовичок может быть. Дубыга докладывал, что признаки имеются. А вот поймать не сумел. Слушай приказ: поднять в ружье всех леших на поиски лесовичка. Их рецепторы надежнее. Котова вывести в Астрал. Сутолокину нейтрализовать с помощью кикимор. Конец связи.
   Шамбалдыга произнес несколько бессвязных реликтовых выражений. Стажер молчал, внутренне готовясь к худшему.
   — Вот так всю дорогу, — проворчал Шамбалдыга, — приказывают, командуют, вершат, понимаешь… Сколько там у Дубыги леших осталось?
   — Двадцать три, — припомнил Тютюка, — пять штук израсходовали на нейтрализацию ручья. Есть еще восемь кикимор и один упырь.
   — Упыря побережем, это вещь серьезная. Объявляй лешим тревогу!
   Тютюка подал сигнал. Появилась карта-схема с синими точками, лешие начали выходить на связь. Шамбалдыга отдал лешим приказ прочесать лес в районе Светлого озера. Цель — лесовичок. При обнаружении — уничтожить.
   На карте синие точки стали перемещаться в намеченные квадраты. Шамбалдыга и Тютюка напряженно следили за тем, как группы леших развернулись в цепи. Вокруг синих точек на схеме обрисовались голубые ореолы — зоны, прослушиваемые рецепторами леших.
   Болото было самым крупным по площади объектом. Несмотря на то что там было уже семь леших, голубые ореолы все еще не составляли сплошной цепи.
   В это время на берегу озера, где работали трое леших, что-то мигнуло.
   — Эй, на «тарелке»! Есть цель! — долетел доклад. — Мощный лесовик!
   — Держитесь на дистанции, ведите цель! — возбужденно крикнул Шамбалдыга.
   — Цель сопровождается, — доложила «тарелка», и в квадрате поиска зажглась большая алая точка с розовым ореолом, обозначавшим радиус действия ударного плюса. Шамбалдыга поплевал на ладони и начал обстрел алой точки своими синими.
   Лишь после того как шесть синих точек с голубыми ореолами на карте-схеме погасли, Тютюка доложил:
   — Цель уничтожена.
   Шамбалдыга выдал экспресс-информацию по ультрасвязи и тут же получил ответ от Култыги:
   — А ты уверен, что лесовик был один?
   — Мое дело — приказ выполнять. Лесовичка уничтожил, сейчас кикимор буду на Сутолокину наводить и Котова в Астрал отправлять. Только еще не знаю как.
   — Ужуг с санкции Люцифера приказал поддержать кикимор средствами дальнего действия.
   — Неужто так серьезно все? — удивился Шамбалдыга.
   — Очень серьезно. С Котовым можно повременить, а вот Сутолокина — это срочно!…
   Тем временем Александра Кузьминична уже кое-как оправилась от того, что Котов исчез на ее глазах, ослепив на прощание яркой вспышкой. «Что это было?» — подумала она, когда обрела способность мыслить логически. Все вокруг осталось по-прежнему. Солнце светило сквозь кроны деревьев, между стволами посверкивали блики с озерной глади. В воздухе носились лесные запахи хвои, смолы, где-то стучал по дереву дятел. Ничего напоминающего о том, что здесь был Котов, не осталось.
   «Перекрестила — и он исчез. Чертовщина какая-то! — Сутолокина даже не понимала, насколько близка к истине. — „А был ли мальчик?“, по выражению Алексея Максимовича. Может, я задремала? Ведь было же у меня на горе видение, когда я там заснула! Да, скорее всего, именно так». Сутолокина пошла в сторону дома отдыха, с большим удовольствием впитывая в себя все лесные образы, запахи и звуки, что страшно огорчило астральных специалистов.
   — Командир! — озабоченно пробормотал Тютюка. — У нее плюс повышается, медленно, но непрерывно.
   — А как ты хотел, милок? Лес — он лес и есть. Потенциал огромный, знак не определен. А у нее купол, тянет в себя, как в губку. Тем более что минуса в ней осталось — кот наплакал. Давай команду на активизацию кикимор!
   … Неожиданно Сутолокина услышала позади какой-то негромкий крик. В прошлые времена Александра Кузьминична была женщиной отнюдь не бесстрашной и, услышав такой крик, прибавила бы шагу, ну, может, обернулась, чтобы убедиться, нет ли за спиной угрозы. Однако на сей раз она не только оглянулась, но и решительно двинулась на звук.
   — Помогите!
   Это она услышала четко. И хотя, как мы помним, бегала плохо, все-таки побежала.
   — Ой, помогите, помогите же! — звал тоненький голосок, похожий на голос девочки-подростка…
   — У нее еще плюс вырос! — мрачно доложил Тютюка. — Хватит не только всех кикимор, но и упыря с лешими перещелкать.
   — Ладно тебе, не каркай, салабон! Это совсем другая работа. Посмотришь, как у нее этот плюс сейчас падать начнет… Восьмая! Визжи громче! Седьмая, работай мужским голосом!
   — Ах ты с-сучка! — донесся до Сутолокиной гнусный и грубый, пропитой до основания мужской бас. — Чего ломаешься?
   — Не-ет! Не-ет! Спасите-е-е-е! — истерически завизжала невидимая девушка.
   — Опа! — радостно заорал Шамбалдыга. — Есть падение плюса! Остановилась! Ну, ну! Тикай же! Култыга! Где ваши дальние средства?!
   — Подождешь, — ответили со второго уровня, — расход энергии слишком большой, да еще с фокусировкой на точечный объект. Пусть пока твои кикиморы работают!
   — Она снова пошла! — заорал Тютюка. — Плюс на прежний уровень вышел, опять растет! Не боится она…
   — Если, блин, наше начальство будет энергию беречь, все это пугание — псу под хвост. Шестая, подключайся за мужика! Блатного, феньки побольше, слышишь?
   Девичий визг прекратился, оборвавшись на высокой ноте, словно несчастной жертве зажали рот ладонью.
   — «Мы странно встретились и странно р-ра-зойдемся! Улыбкой нежною р-роман закончен наш…» — послышался блеющий голос. — Ух ты, мой цыпленочек, биксочка… Ты, корешок, уж слишком резво. Видишь, она бледнеет, ей больно.
   У Сутолокиной, несмотря на жару, появилось ощущение мурашек, бегущих по спине. Оттуда, из глубины леса, где происходило, судя по всему, насилование несовершеннолетней, тянуло могильным холодом.
   — Устойчивое падение плюса, — отметил Тютюка. — Остановилась.
   Тютюкин командир взмолился по ультрасвязи:
   — Култыга, ну дай волну, чего тебе стоит-то?
   — Чего стоит? Пятьдесят твоих энергопотенциалов, вот чего! Не лезь, нажимай своими средствами.
   — Ой, не надо ножом! Не надо! — завизжала кикимора номер восемь.
   «Надо бежать! — мелькнула мысль у Сутолокиной. — Одной мне не справиться, нужна милиция, мужчины хотя бы… Их же двое и с ножом…»
   — Отлично! — хихикнул Тютюка. — Пошла назад, даже побежала! Падение плюса на двадцать процентов!
   — Мало, мало, понимаешь… Ну, Култыга, ну, скупердяй! Дядя Скрудж, елки-моталки…
   Сутолокина удалялась. Она уже не могла бежать, запыхалась и шла, пытаясь восстановить дыхание. «Сволочи! Как их земля носит! — проклинала она насильников, напавших на девушку, но ноги уносили ее все дальше и дальше в противоположную сторону. — Негодяи, подонки!»
   И вдруг она остановилась. «Да что это я! Ведь пока добегу, пока найду… Сейчас настоящего мужчину днем с огнем не сыщешь… Нет, надо обратно, может, спугну их как-нибудь…»
   — Вот сволочь! — оценил ее действия Шамбалдыга.
   — Плюс чуть-чуть повысился, но почему-то не растет. — А чего кикиморы молчат?
   — Сейчас-то чего орать? Не испугаешь ее сейчас! Точнее, криком не остановишь. На сколько, говоришь, она плюс нарастила?
   — Три процента, после спада на двадцать.
   — Все-таки семнадцать мы отыграли. Эй, восьмерка! Слышишь меня?
   — Слышу, гражданин начальник, — кокетливо отозвалась кикимора.
   — Материализуйся, оформляйся под девчонку и ложись вот тут, в ельнике. Орать больше не надо, ты якобы без сознания. Шестая, Седьмая! Материализуйтесь в мордоворотов пострашней! Щетины, шрамов побольше, финки, кастеты, наколки на руках — чтобы все, как у людей! Сейчас на вас баба одна выйдет. Пугните ее как следует. Перо к горлу, но не резать, понятно вам, уроды?
   — Обижаешь, начальник! — ухмыльнулась Шестая.
   — Руки ей покрепче держите, — предупредил Шамбалдыга, — крестанет сдуру — разнесет начисто! В ней плюса немеряно, долбанет так долбанет!
   — Своя кожа чужой рожи дороже, — отозвалась Седьмая.
   — Так вот, когда прижмете, требуйте от нее, чтоб дала честное партийное слово никому не говорить о том, что видела вас и девчонку. Задание ясно? Выполняйте!
   Сутолокина шла, точнее, продиралась туда, где, как ей казалось, слышались крики. Она уже углубилась в частый молодой ельник, и иголки то и дело кололи ее и легонько царапали сквозь платье. У нее уже почти не было страха, но тут с двух сторон какие-то темные фигуры разом набросились на нее и схватили за руки.
   — Попалась, птичка? Гриша, еще одна!
   — Да она старая, ей лет полсотни, не меньше. И тощая, доска доской.
   Рот Сутолокиной зажимала грязная, жесткая ладонь, но глаза видели в лесной полутьме щетинистые лица с узкими, опухшими и злыми глазами.