- Майор, - искренне заговорил он, - вполне возможно, что в час "Ч" я действительно отдам этой чудесной технике команду перейти в боевое положение. Если в этот момент она не сработает правильно, мы рискуем потерять эту планету, а вы, если аппаратура поста не отреагирует в точности так, как должна, самое меньшее предстанете перед военным советом. Хорошо подумайте об этом и скажите мне, действительно ли вам совершенно нечего добавить. Можете не сомневаться - я сейчас говорю с вами на эту тему в последний раз.
Если настойчивый тон начальника и подействовал на майора, это не было заметно. Луфтелет с достоинством ответил:
- Господин полковник, если мне когда-либо придется предстать перед военным советом и я получу возможность обратиться к равным мне специалистам, чтобы они подтвердили мои познания в технике, я буду полностью оправдан. Именно это вы хотели узнать?
В определенном смысле - да. Мортон отошел от майора и направился к своей машине. Но по пути к ней он ещё раз обернулся назад и остановился.
Полковник помнил, как много всего он ещё должен сделать до вечера, но все же решил потратить время и осмыслить результаты поездки на пост. Он попытался убедить себя, что Луфтелет фактически сказал именно то, что он желал от него услышать.
Превратил ли он руками майора это здание в оружие, на которое сможет рассчитывать как на помощь против надвигающейся бури?
Мортон с сожалением пришел к выводу, что нет.
Он почувствовал себя подавленно и понял почему: его беспокоило, что он не выполнил ни одной из задач, которые поставил себе, выезжая на этот пост. Второе намерение - разобраться, что представляет из себя Марриотт, естественно, оказалось невыполнимым, раз капитана не было на месте.
"Если бы я хотя бы мог управлять своим взаимодействием с моим двойником в магнитном поле", - сказал себе Мортон. В тот момент, когда у него возникла эта мысль, полковник почувствовал: то, что он обдумывал, возвращаясь из Нусеа, возможно. Быть двойником! Позволить себе что-то вроде умственных челночных рейсов в виде зрительной иллюзии. Мортону даже показалось, что он мог бы проверить это предположение и при этом попытаться найти лейтенанта Брэя. А потом, точно узнав, как это делается, он сможет искать Марриотта.
На долю секунды полковник забыл, что должен быть настороже, и в его уме зазвучал знакомый баритон:
"С вами говорит Оружие Лозитина по Системе Махала. Я и Махала заключили между собой союз. Мы хотели бы точно знать, где вы сейчас находитесь".
- Что? - ошеломленно спросил Мортон.
Майор Луфтелет соображал не слишком быстро и потому, когда его начальник упал, лишь смотрел, оцепенев от изумления, на привалившееся к косяку двери тело.
Не веря своим глазам, майор заморгал, прочищая зрение (с мыслью, что бог восстановил справедливость и очень быстро отомстил за него), и услышал, как часовой вызывает дежурного лейтенанта.
Через минуту Мортон был перенесен в комнату охранников и часовой снова стоял у телефона, вызывая санитарный вертолет.
Разумеется, Луфтелет педантично выполнил свой долг: дождался, пока санитары-ирски погрузили бесчувственное тело Мортона в свою машину, и проследил взглядом за вертолетом, когда тот взлетал.
27
Мортон почувствовал, что лежит на боку. И тело, в котором он находился, должно быть, спало, потому что он потянулся и проснулся.
В его уме возникли мысли Дэвида Керка.
"О-о! - заговорил баритон. - Это подает нам надежду на будущее: вы наметили как цель лейтенанта Брэя, а установили духовное братство со специальным секретарем Дэвидом Керком. Система Махала и я считаем, что эта способность, если её можно будет развить и присоединить к вам других представителей человеческого рода, позволит нам распространить власть Системы Махала на всю человеческую Галактику".
* * *
Знакомая пустота. Первое чувство - изумление, отчасти сковавшее ум. Последующие действия Мортона, как он осознал позже, были относительно разумными. Во-первых, он сделал верный вывод, что оказался в этом неприятном положении из-за того, что его выбор способа перемещать свое сознание из тела в двойник был правильным. Кроме того, - и это было ещё важнее - его подключение к Дэвиду Керку доказывало, что старания внести путаницу в ум или механизм Тьмы оказались успешными.
Все, кого выбрал компьютер - диамондианцы, диамондианки и солдаты Земной Федерации, всего десять тысяч человек - фантастическое количество, были теперь элементами "серии" полковников Чарлзов Мортонов. Немного пугало Мортона то, что Тьма считала это хорошим. Но, во-первых, она заблуждалась, а во-вторых, её целью было установить свое господство над всем живым во Вселенной. Когда сюда прибыли первые поселенцы-люди, ирски были полностью уравнены между собой. Все ирски были для Тьмы одним существом, хотя и сохраняли подобие индивидуальности благодаря своим странным именам, не похожим одно на другое. Значит, они выжили, различаясь только именами.
Но к тому, что сделал он сам, этот опыт не был применим. Все эти люди носят одно и то же имя... Он спрятался. Теперь она (или они?) не сможет найти его, Мортона, настоящего.
Мортон был восхищен этим, но, несмотря ни на что, к восхищению примешивалось сомнение. Есть ли у него что сказать Дэвиду Керку? Мортон не мог придумать совершенно ничего.
Полковник решительно вызвал в своем уме нужный образ: мысленно увидел себя "наверху" в магнитном поле. Мгновенно он оказался там, в сером тумане. Сработало!
Восторг от победы был таким огромным, что Мортон долго не мог ни делать что-либо, ни думать о чем-нибудь. Наконец большим усилием воли он погасил это счастливое возбуждение и в первый раз подумал о последствиях соглашения между Тьмой и Оружием Лозитина. Набравшись смелости, Мортон задал вопрос:
- Как вы заключили союз?
Его вопрос был оставлен без внимания - вместо ответа баритон сам задал вопрос:
"Где ваше тело?"
За этим последовала пауза, которая превратилась в долгое молчание. "Если я отвечу им правду, это мне не повредит: я в здании поста Корапо, в единственном месте, где Тьма не может до меня добраться".
Но эта мысль сменилась другим чувством, которое заставило Мортона молчать. У Мортона в его работе профессионала-разведчика было правило никогда не давать информацию возможному противнику. Применительно к данной ситуации это означало воздержаться от любых необдуманных действий. Воздержаться от любых действий вообще.
Мортон почувствовал, что малейшая ошибка в его рассуждениях будет гибельной. "Вспомни, - сказал он себе, - что это существо требует истребления всех диамондианцев до единого".
После этого ум Мортона заполнили размышления, которые удерживали его там, где он был.
"Обдумай все свои возможные действия, даже самые незначительные, но ничего не делай, не будь нигде и жди, - приказал он себе. - Твердо верь, что угроза геноцида реальна. Поэтому оставайся там, где находишься, до тех пор пока..."
До каких пор - об этом он не имел ни малейшего представления.
28
Изолина проснулась и сразу же почувствовала, что находится в полете. Впереди сидели два ирска, один из них был за штурвалом. Возле её сиденья, спинка которого была откинута, что превратило его в кушетку, сидел хмурый с виду Марриотт.
Осматриваясь, Изолина, должно быть, шевельнулась, потому что Марриотт повернулся и внимательно посмотрел на нее.
- Вы проснулись, - констатировал он, хотя никакой пользы от этих слов не было.
Быстрый ум Изолины уже понял, что произошло.
- Этот стакан. В нем было снотворное! - обвинила она Марриотта.
Физик печально кивнул.
- Я посчитал, что разговор ни к чему ни приведет, - сказал он.
В этот момент молодая женщина почувствовала насторожившие её сигналы своего организма: непривычную вялость, слабость и сильное желание сходить в ту комнату, что находится рядом с ванной.
- Сколько времени я пробыла без сознания? - спросила она.
- Сегодня пошел второй день. Я не знал, что с вами делать, - неохотно ответил Марриотт.
Изолине было нужно время, чтобы хорошо осмыслить эту информацию и почувствовать потрясение от того, что так много часов прошло незаметно для нее. Однако она уже снова начинала размышлять. Ее следующий вопрос вел её прямо к цели. Она не стала интересоваться мелкими промежуточными тайнами, а прямо спросила:
- Что вы знаете о Тьме?
На этот раз колебание Марриотта было незаметным. Слегка дрожащим голосом он рассказал молодой женщине о том, как Мортон победил его. Изолина не могла опомниться от его рассказа.
- Вы хотите мне сказать, что полковник Мортон уже два дня подключен к центру управления Тьмой и остается подключенным к нему сейчас?
- Я поступил необдуманно, когда взломал дверь в машине лейтенанта Брэя, - признался Марриотт. - Но дело в том, что я хотел заставить Мортона покинуть эту планету уже давно, после тех вопросов, которые он мне задал, когда только что прибыл сюда. Я сказал себе, что этот человек опасен для моих планов.
Изолина задумалась. Казалось, её беспокойство стало сильнее. Вдруг у неё возникла мысль:
- Но когда я виделась с полковником Мортоном, он, наверное, уже был подключен к центру управления Тьмой. Не похоже, чтобы это принесло полковнику много пользы.
- Я уверен, что он не имеет ни малейшего представления о том, что ему надо делать, и не собираюсь объяснять ему это. Но сам я все потерял, сказал Марриотт.
- Что вы потеряли? Что такое эта Тьма?
- А что такое правительство?
- Группа лиц, которые управляют.
- Нет, - с невеселой улыбкой возразил Марриотт, - правительство - это ваше согласие дать управлять собой.
- Но это же смешно! Это значит, что там, наверху, на самом деле нет ничего!
- Вы правы.
- Так это и есть Тьма?
- Совершенно верно.
- Тьма - ничто?
- Понимаете... правительство сильно настолько, насколько велико согласие, которого оно добивается от своего народа. В случае ирсков, когда миллиард энергетических двойников их тел входит в магнитное поле этой планеты, эта сила оказывается колоссальной.
- Тогда что не в порядке?
- Диамондианцы.
- Что вы хотите этим сказать?
Марриотт лихорадочно объяснил ей, что большая возбудимость диамондианцев постепенно вызвала сходную реакцию у сверхчувствительных ирсков, и возникавшая при этом летучая эмоциональная энергия, естественно, воспроизводилась "в поле наверху".
- Поврежден сам механизм поля. Это как если бы армия и чиновники вышли из-под контроля, и каждый стал делать, что хочет. Если вы можете себе представить, что все диамондианцы этой планеты стали неуправляемыми...
- Но мужчины такие и есть! - возразила Изолина.
Лицо Марриотта осветилось усталой улыбкой.
- Нет, мое милое дитя, это лишь впечатление, которое может время от времени возникать у женщины с сильной интуицией. На самом деле диамондианцы прекрасно поддаются управлению.
- Ирски тоже, даже ещё лучше!
- Двойники выделяют в магнитное поле слишком много энергии, могу вас в этом заверить, - заявил Марриотт.
Быстрый ум Изолины снова сделал скачок вперед.
- Что теперь будет?
Прежде чем Марриотт смог ответить, их вертолет начал резко снижаться.
- Что происходит? - крикнул Марриотт, наклонившись к пилоту.
- Мы должны приземлиться у границы Оврага Гиюма. Женщину надо связать и нести на носилках, - ответил второй ирск.
- Кто отдал такой приказ? - холодно спросил Марриотт.
- Мгдаблтт. Он со своими войсками занял ваш аппарат.
- Ах, вот оно что...
Марриотт откинулся на спинку сиденья. У него было мрачное лицо человека, подавленного тяжелым горем. Изолина вопрошающе взглянула на физика. Наконец он нашел в себе силы изобразить на лице улыбку и ответил молодой женщине:
- Я свергнутый король, и сейчас меня вдруг заставили шагать в строю, как любого другого.
Какое-то время оба человека - мужчина и женщина - молчали. Потом Изолина осторожно выпрямилась и подняла спинку сиденья, превратив его в кресло. Похоже, молодая женщина чувствовала себя неспокойно.
- Овраг Гиюма? - негромко и быстро спросила она. - Это сейчас самое опасное место на всем фронте. Что мы там будем делать?
- Там находится корабль, - сказал Марриотт со своей невеселой улыбкой. - Когда я в первый раз покорил Систему Махала...
- Покорили что?
- В конце концов, вы же не думаете, что магнитное поле так и называется "Тьма" в честь того, что человеческий мозг как бы проваливается в темноту на те пять минут, когда ускоряется пульс? Что бы там ни было с Системой, но несколько лет назад ирски захватили один из самых больших межпланетных кораблей диамондианцев. Я велел закопать его под одним из утесов в Овраге Гиюма. Это был своего рода мой штаб, что-то вроде королевского дворца.
Мысли Изолины мчались намного быстрее слов Марриотта, перебирая все возможности, которые раскрывали перед ней объяснения физика. Вдруг она прервала его:
- Значит, именно поэтому вы устроили так, чтобы мирные делегации встречались в этом овраге?
- Кто мог предположить, - тяжело вздохнул Марриотт, - что они вступят друг с другом в бой и развяжут такую войну, что мое отдаленное убежище окажется в центре самых ожесточенных боев между ирсками и диамондианцами? Уверяю вас, этого я не предвидел.
- Но...
Изолина замолчала: она внезапно увидела через полупрозрачные стенки вертолета вместо неба, которое было за ними до сих пор, холм, поляну и сверкающую воду ручья.
Легкий толчок: аппарат приземлился. В дальнем конце поляны появились ирски - около десяти бойцов, которые бежали к маленькому вертолету.
Изолина испугалась и потеряла надежду на спасение.
- Джеймс, почему вы поставили меня в такое опасное положение?! воскликнула она.
- Эти существа такие же, как диамондианцы: в том, что вы дочь генерала, они видят возможность какого-то выигрыша в будущем. Поэтому они настояли на своем.
Изолина помолчала, потом вдруг поняла смысл его слов и в тоске и тревоге спросила:
- Перед тем как я дам им связать себя, не попросите ли вы, чтобы они разрешили мне сходить... в ванную?
- Вам придется довольствоваться кустами, - предупредил Марриотт.
- Да, конечно, мне все равно куда, только поскорее!
29
Огромное и жгучее диамондианское солнце взошло в это утро над планетой, катившейся, если можно так сказать, в пропасть катастрофы. Его огненные лучи ударили по Новому Неаполю, и люди, выходившие из своих кондиционированных домов, вздрогнули при мысли о душном утре, об изнурительном дне, о прокаленном жарой вечере.
Эти лучи зарывались в листву джунглей Оврага Гиюма, где группа диамондианцев с трудом продвигалась по тропе в полумраке под густыми кронами деревьев. Это был небольшой отряд примерно из тридцати человек; двое из них несли носилки с лежавшим без чувств Дэвидом Керком, которого все они считали полковником Чарлзом Мортоном из Комиссии по Переговорам. Накануне участники мирной делегации диамондианцев получили от своих проводников-ирсков такие указания: идти как можно быстрее вперед к такой-то поляне и там дождаться конца дня. Затем по сигналу делегаты должны были бежать к космическому кораблю. Внутри него должна была произойти встреча договаривающихся сторон.
Никто не должен был иметь при себе оружия. Никаких исключений, ничего, даже крошечного ножа.
- Мы не желаем повторения ошибки, сорвавшей первую встречу, передали ирски.
Руководители диамондианцев дали слово, что все придут безоружными.
Приходя в себя на носилках, Дэвид Керк вспомнил, что однажды, довольный собой, подумал вслух: я знаю, что пробуждение Дэвида Керка никогда нельзя спутать с пробуждением от сна обычного человека. Дэвиду было около двадцати восьми лет, и уже примерно десять лет (с тех пор, как он нашел свое собственное решение задачи, как победить феминистские союзы, денежное) он каждое утро возвращался к жизни рядом с хорошенькой проституткой или другой доступной женщиной.
"Без лишнего хвастовства можно сказать, что я, Дэвид Керк, аморален всегда - и бодрствующий, и спящий", - подумал молодой чиновник, наслаждаясь этой мыслью. Аморален до того, что даже в моменты перехода от сна к бодрствованию, когда сознание работает нечетко, та детская чистота, которая бывает в душах даже самых закоренелых преступников, была совершенно чужда Дэвиду.
Первыми чувствами Керка, когда Мортон разбудил молодого секретаря, случайно включив механизм духовного братства с ним, были потрясение и удивление: приоткрыв глаза, Керк увидел джунгли. Через несколько секунд Керк с изумлением понял, что его руки и ноги связаны. А потом его природная хитрость взяла верх над остальными чувствами.
Она не дала Керку ни заговорить, ни назвать свое имя. Напротив, Керк снова закрыл глаза и стал обдумывать эту странную ситуацию.
Но Керк не смог никого обмануть: у диамондианцев острые глаза, от которых не ускользает ни одна подробность того, что они видят. Все, кто окружал носилки с Керком, увидели, как он приоткрыл глаза, и обменялись многозначительными взглядами.
Новость была передана по цепочке командирам колонны, те пришла взглянуть на Керка и тоже с понимающим видом покачали головами, заметив с типично диамондианской остротой восприятия, что сон того, кого они считали полковником Чарлзом Мортоном, был притворным.
После короткого совещания колонна остановилась посреди джунглей. Носилки были опущены на землю. Проводники-ирски вежливо ждали в стороне, а глава делегации, два его адъютанта, два из четырех юридических советников, связной офицер (диамондианский полковник) и его адъютант (капитан) окружили своего заложника. После того как Дэвида Керка слегка встряхнули и два раза строго прикрикнули на него: "Полковник Мортон, мы знаем, что вы проснулись", он открыл глаза, принял как должное имя, которым его назвали, и пожелал переговорить наедине с равным себе по званию - диамондианским полковником. Остальные с огорчением отошли в сторону. Находчивый Керк сообщил этому офицеру, что его, "Мортона", отец "стоит" сто миллионов федеральных долларов (что было верно относительно Дэвида Керка) и не пожалеет большого выкупа за любимого сына. Поэтому пусть полковник, собрат по оружию, освободит его, и как можно скорее. Он, "Мортон", дает свое слово полковника, что деньги - около миллиона - будут переданы тайно.
Естественно, его диамондианский коллега начал умело торговаться, чтобы удовлетворить и других членов своей группы. Он предложил Керку-Мортону безопасность в обмен на деньги и на объяснение причины, по которой ирски так хотели завладеть главой разведки Комиссии по Переговорам. Причина этого очень простая, объяснил Керк: на самом деле это он, Мортон, благодаря своему происхождению из богатейшей семьи был подлинным представителем для переговоров, неофициальным послом. Ирски узнали об этом. Понимая, что никакой договор не будет подписан, если с ним не согласится полковник Мортон, они решили силой вырвать у него согласие на новые миротворческие меры, не зная, что он хочет только одного - дать свое согласие на любые мирные переговоры.
Эти признания были переданы остальным членам делегации и показались им вполне правдоподобными. Похитители мнимого Мортона успокоились. Напряжение исчезло, они были счастливы и говорили себе, что теперь успех их задачи обеспечен.
Ближе к концу дня появился разведчик-ирск. Он недолго поговорил с ирсками-проводниками. Потом, получив разрешение у диамондианских руководителей, он подошел к Дэвиду Керку, наклонился над ним и спросил у Керка, действительно ли тот полковник Чарлз Мортон из Комиссии по Переговорам.
Дэвид, разумеется, ответил утвердительно. Когда его ответ был с помощью Тьмы передан по мысленной связи делегации ирсков, ожидавшей разведчика, а от неё группе ирсков, которая надеялась вот-вот увидеть подлетающий вертолет с Лозитином и "настоящим полковником Мортоном" (лейтенантом Брэем) на борту, возникла путаница, в которой ни один ирск не мог разобраться, так как никто из них не обладал нужными для этого умственными способностями.
Тем не менее, поскольку ирски в своих отношениях с людьми были учениками диамондианцев и реагировали так, как сделали бы их учителя, они очень обрадовались, что скоро и настоящий, и ложный Мортон будут в их власти, и с удовлетворением сказали себе, что тогда смогут быстро выяснить, кто из двоих настоящий.
Однако каждый из этих ирсков немного встревожился, вспомнив о третьем Мортоне, - его вез санитарный вертолет, который скоро должен был приземлиться. Что ж, в любом случае скоро в их распоряжении будет и третий.
30
Естественно, Герхардт не очень хорошо понял, что с ним произошло. Он кое-что знал о применявшейся в разведслужбах новой сверхсекретной технологии, по которой защитное устройство срабатывало автоматически при определенных изменениях в биении сердца разведчика, но до сих пор сам ни разу не испытывал на себе действие одного из таких устройств. Герхардт не имел защиты против подобной ловушки и потому попал в нее.
Поскольку примененный метод не был рассчитан ни на то, чтобы убить, ни даже на то, чтобы действовать долго, врач открыл глаза меньше чем через полчаса после того, как потерял сознание, и увидел такую обстановку: он в вертолете, Зооланит за штурвалом, два других их спутника лежат рядом без сознания.
Над этими двумя Герхардт постарался установить полный контроль такой, чтобы они проснулись не раньше чем через час и, разумеется, оставались под гипнозом ещё несколько дней.
Зооланит, не поворачивая головы, сказал врачу:
- Доктор, у меня ваш химический пистолет и револьвер полковника. Я везу вас всех в Овраг Гиюма.
Движением щупальца ирск небрежно указал на Лозитина.
- Это его мы должны были захватить. Но мы интересуемся также полковником Мортоном. Кажется, полковников Мортонов несколько, и наши руководители получили от Тьмы указание уничтожить ложных Мортонов, так как они создают путаницу.
Герхардт не мог усвоить сразу так много информации, поскольку не имел нужной подготовки. Так как он был не таким человеком, чтобы признаться в своем невежестве, если мог это невежество отрицать, он не попросил пояснений.
На мгновение он подумал, не изобразить ли страх, но отказался от этого и предпочел спросить:
- А я? Почему бы вам не высадить меня где-нибудь?
Но Зооланит получил приказ и относительно него.
- Ваши знания и подготовка могут быть нам полезны для устранения того, что ваше химическое оружие сделало с этими двумя.
- Для этого я вам не нужен, - ответил врач. - Они проснутся самостоятельно через час.
Герхардт не надеялся заставить ирска пересмотреть уже принятое решение и оказался совершенно прав: Зооланит не обратил на его слова никакого внимания.
Вертолет продолжал лететь. Герхардт сидел тихо. Он не чувствовал ни радости, ни печали, ни гнева. В свои двадцать шесть лет (он выглядел моложе) Герхардт, насколько он знал себя, не имел никаких личных чувств только знания и реакции, выработанные при обучении. Реакции Герхардта были буквально впечатаны в его нервную систему искусственными энергетическими силами, связанными с нервными импульсами его тела и мозга.
На ситуацию, подобную той, в которой он находился сейчас, полагалось реагировать отсрочкой всех реакций.
Значит, ждать. И Герхардт ждал, но не с пустотой в мозгу. У него была привычка перед приходом пациента обдумывать историю его болезни. Сейчас молодой врач не ждал больного, который должен был прийти за консультацией, но положение Брэя и Лозитина было похоже на положение его пациентов. Герхардт обдумал каждое слово Зооланита, а также все, что подразумевалось в этих словах, и выбрал промежуточное решение: "Я позволю им обоим верить, что они свободны".
Когда двое спавших проснулись и позже, когда аппарат приземлился и все четверо сошли на землю, Герхардт оставался в состоянии сознательного бездействия и нарушил его только раз: во время пути по джунглям нашел способ шепнуть Брэю-Мортону, что ложные Мортоны будут убиты.
В конце концов, что делать?
Герхардт не принял на этот счет никакого решения. "Отложить решение на потом! - приказал он себе. - Отсрочить реакцию! Ждать!"
31
В первый раз, когда Мортон стал искать духовного брата, он выбрал целью Марриотта. Это была проверка, и полковник ничего не сказал. Он только наблюдал.
Джунгли... и случайно он попал в сознание Марриотта в ключевой момент. Большая группа ирсков-партизан бежала через поляну, на ней стоял Марриотт около носилок, которые держали ещё два ирска. Марриотт смотрел на приближавшуюся группу повстанцев, поэтому Мортон видел краем его глаза лишь верх носилок и мог только догадываться, кто лежал на них.
Полковник сказал себе, что это, должно быть, Изолина.
В тот момент, когда дилы-повстанцы появились на поляне, санитары поставили носилки на траву. Это движение отвлекло внимание Марриотта от повстанцев, он повернул голову и опустил глаза. На носилках действительно лежала Изолина.
Она казалась печальной и беспомощной. Прекрасная диамондианская "поддельная проститутка" потерялась в джунглях, где она не могла применить свое тело себе на пользу.
Боялась ли она? Взгляд её глаз был тусклым, но скорее от слабости, чем от страха... может быть, это была апатия. Тем не менее в те несколько мгновений, когда Мортон мог наблюдать за Изолиной, он почувствовал, что молодая женщина отнюдь не побеждена: что-то в поведении Изолины говорило, что она внимательно смотрит вокруг, оценивает обстановку, наблюдает и слушает. Она даже села на носилках, чтобы взглянуть на тех, кто подходил.
Если настойчивый тон начальника и подействовал на майора, это не было заметно. Луфтелет с достоинством ответил:
- Господин полковник, если мне когда-либо придется предстать перед военным советом и я получу возможность обратиться к равным мне специалистам, чтобы они подтвердили мои познания в технике, я буду полностью оправдан. Именно это вы хотели узнать?
В определенном смысле - да. Мортон отошел от майора и направился к своей машине. Но по пути к ней он ещё раз обернулся назад и остановился.
Полковник помнил, как много всего он ещё должен сделать до вечера, но все же решил потратить время и осмыслить результаты поездки на пост. Он попытался убедить себя, что Луфтелет фактически сказал именно то, что он желал от него услышать.
Превратил ли он руками майора это здание в оружие, на которое сможет рассчитывать как на помощь против надвигающейся бури?
Мортон с сожалением пришел к выводу, что нет.
Он почувствовал себя подавленно и понял почему: его беспокоило, что он не выполнил ни одной из задач, которые поставил себе, выезжая на этот пост. Второе намерение - разобраться, что представляет из себя Марриотт, естественно, оказалось невыполнимым, раз капитана не было на месте.
"Если бы я хотя бы мог управлять своим взаимодействием с моим двойником в магнитном поле", - сказал себе Мортон. В тот момент, когда у него возникла эта мысль, полковник почувствовал: то, что он обдумывал, возвращаясь из Нусеа, возможно. Быть двойником! Позволить себе что-то вроде умственных челночных рейсов в виде зрительной иллюзии. Мортону даже показалось, что он мог бы проверить это предположение и при этом попытаться найти лейтенанта Брэя. А потом, точно узнав, как это делается, он сможет искать Марриотта.
На долю секунды полковник забыл, что должен быть настороже, и в его уме зазвучал знакомый баритон:
"С вами говорит Оружие Лозитина по Системе Махала. Я и Махала заключили между собой союз. Мы хотели бы точно знать, где вы сейчас находитесь".
- Что? - ошеломленно спросил Мортон.
Майор Луфтелет соображал не слишком быстро и потому, когда его начальник упал, лишь смотрел, оцепенев от изумления, на привалившееся к косяку двери тело.
Не веря своим глазам, майор заморгал, прочищая зрение (с мыслью, что бог восстановил справедливость и очень быстро отомстил за него), и услышал, как часовой вызывает дежурного лейтенанта.
Через минуту Мортон был перенесен в комнату охранников и часовой снова стоял у телефона, вызывая санитарный вертолет.
Разумеется, Луфтелет педантично выполнил свой долг: дождался, пока санитары-ирски погрузили бесчувственное тело Мортона в свою машину, и проследил взглядом за вертолетом, когда тот взлетал.
27
Мортон почувствовал, что лежит на боку. И тело, в котором он находился, должно быть, спало, потому что он потянулся и проснулся.
В его уме возникли мысли Дэвида Керка.
"О-о! - заговорил баритон. - Это подает нам надежду на будущее: вы наметили как цель лейтенанта Брэя, а установили духовное братство со специальным секретарем Дэвидом Керком. Система Махала и я считаем, что эта способность, если её можно будет развить и присоединить к вам других представителей человеческого рода, позволит нам распространить власть Системы Махала на всю человеческую Галактику".
* * *
Знакомая пустота. Первое чувство - изумление, отчасти сковавшее ум. Последующие действия Мортона, как он осознал позже, были относительно разумными. Во-первых, он сделал верный вывод, что оказался в этом неприятном положении из-за того, что его выбор способа перемещать свое сознание из тела в двойник был правильным. Кроме того, - и это было ещё важнее - его подключение к Дэвиду Керку доказывало, что старания внести путаницу в ум или механизм Тьмы оказались успешными.
Все, кого выбрал компьютер - диамондианцы, диамондианки и солдаты Земной Федерации, всего десять тысяч человек - фантастическое количество, были теперь элементами "серии" полковников Чарлзов Мортонов. Немного пугало Мортона то, что Тьма считала это хорошим. Но, во-первых, она заблуждалась, а во-вторых, её целью было установить свое господство над всем живым во Вселенной. Когда сюда прибыли первые поселенцы-люди, ирски были полностью уравнены между собой. Все ирски были для Тьмы одним существом, хотя и сохраняли подобие индивидуальности благодаря своим странным именам, не похожим одно на другое. Значит, они выжили, различаясь только именами.
Но к тому, что сделал он сам, этот опыт не был применим. Все эти люди носят одно и то же имя... Он спрятался. Теперь она (или они?) не сможет найти его, Мортона, настоящего.
Мортон был восхищен этим, но, несмотря ни на что, к восхищению примешивалось сомнение. Есть ли у него что сказать Дэвиду Керку? Мортон не мог придумать совершенно ничего.
Полковник решительно вызвал в своем уме нужный образ: мысленно увидел себя "наверху" в магнитном поле. Мгновенно он оказался там, в сером тумане. Сработало!
Восторг от победы был таким огромным, что Мортон долго не мог ни делать что-либо, ни думать о чем-нибудь. Наконец большим усилием воли он погасил это счастливое возбуждение и в первый раз подумал о последствиях соглашения между Тьмой и Оружием Лозитина. Набравшись смелости, Мортон задал вопрос:
- Как вы заключили союз?
Его вопрос был оставлен без внимания - вместо ответа баритон сам задал вопрос:
"Где ваше тело?"
За этим последовала пауза, которая превратилась в долгое молчание. "Если я отвечу им правду, это мне не повредит: я в здании поста Корапо, в единственном месте, где Тьма не может до меня добраться".
Но эта мысль сменилась другим чувством, которое заставило Мортона молчать. У Мортона в его работе профессионала-разведчика было правило никогда не давать информацию возможному противнику. Применительно к данной ситуации это означало воздержаться от любых необдуманных действий. Воздержаться от любых действий вообще.
Мортон почувствовал, что малейшая ошибка в его рассуждениях будет гибельной. "Вспомни, - сказал он себе, - что это существо требует истребления всех диамондианцев до единого".
После этого ум Мортона заполнили размышления, которые удерживали его там, где он был.
"Обдумай все свои возможные действия, даже самые незначительные, но ничего не делай, не будь нигде и жди, - приказал он себе. - Твердо верь, что угроза геноцида реальна. Поэтому оставайся там, где находишься, до тех пор пока..."
До каких пор - об этом он не имел ни малейшего представления.
28
Изолина проснулась и сразу же почувствовала, что находится в полете. Впереди сидели два ирска, один из них был за штурвалом. Возле её сиденья, спинка которого была откинута, что превратило его в кушетку, сидел хмурый с виду Марриотт.
Осматриваясь, Изолина, должно быть, шевельнулась, потому что Марриотт повернулся и внимательно посмотрел на нее.
- Вы проснулись, - констатировал он, хотя никакой пользы от этих слов не было.
Быстрый ум Изолины уже понял, что произошло.
- Этот стакан. В нем было снотворное! - обвинила она Марриотта.
Физик печально кивнул.
- Я посчитал, что разговор ни к чему ни приведет, - сказал он.
В этот момент молодая женщина почувствовала насторожившие её сигналы своего организма: непривычную вялость, слабость и сильное желание сходить в ту комнату, что находится рядом с ванной.
- Сколько времени я пробыла без сознания? - спросила она.
- Сегодня пошел второй день. Я не знал, что с вами делать, - неохотно ответил Марриотт.
Изолине было нужно время, чтобы хорошо осмыслить эту информацию и почувствовать потрясение от того, что так много часов прошло незаметно для нее. Однако она уже снова начинала размышлять. Ее следующий вопрос вел её прямо к цели. Она не стала интересоваться мелкими промежуточными тайнами, а прямо спросила:
- Что вы знаете о Тьме?
На этот раз колебание Марриотта было незаметным. Слегка дрожащим голосом он рассказал молодой женщине о том, как Мортон победил его. Изолина не могла опомниться от его рассказа.
- Вы хотите мне сказать, что полковник Мортон уже два дня подключен к центру управления Тьмой и остается подключенным к нему сейчас?
- Я поступил необдуманно, когда взломал дверь в машине лейтенанта Брэя, - признался Марриотт. - Но дело в том, что я хотел заставить Мортона покинуть эту планету уже давно, после тех вопросов, которые он мне задал, когда только что прибыл сюда. Я сказал себе, что этот человек опасен для моих планов.
Изолина задумалась. Казалось, её беспокойство стало сильнее. Вдруг у неё возникла мысль:
- Но когда я виделась с полковником Мортоном, он, наверное, уже был подключен к центру управления Тьмой. Не похоже, чтобы это принесло полковнику много пользы.
- Я уверен, что он не имеет ни малейшего представления о том, что ему надо делать, и не собираюсь объяснять ему это. Но сам я все потерял, сказал Марриотт.
- Что вы потеряли? Что такое эта Тьма?
- А что такое правительство?
- Группа лиц, которые управляют.
- Нет, - с невеселой улыбкой возразил Марриотт, - правительство - это ваше согласие дать управлять собой.
- Но это же смешно! Это значит, что там, наверху, на самом деле нет ничего!
- Вы правы.
- Так это и есть Тьма?
- Совершенно верно.
- Тьма - ничто?
- Понимаете... правительство сильно настолько, насколько велико согласие, которого оно добивается от своего народа. В случае ирсков, когда миллиард энергетических двойников их тел входит в магнитное поле этой планеты, эта сила оказывается колоссальной.
- Тогда что не в порядке?
- Диамондианцы.
- Что вы хотите этим сказать?
Марриотт лихорадочно объяснил ей, что большая возбудимость диамондианцев постепенно вызвала сходную реакцию у сверхчувствительных ирсков, и возникавшая при этом летучая эмоциональная энергия, естественно, воспроизводилась "в поле наверху".
- Поврежден сам механизм поля. Это как если бы армия и чиновники вышли из-под контроля, и каждый стал делать, что хочет. Если вы можете себе представить, что все диамондианцы этой планеты стали неуправляемыми...
- Но мужчины такие и есть! - возразила Изолина.
Лицо Марриотта осветилось усталой улыбкой.
- Нет, мое милое дитя, это лишь впечатление, которое может время от времени возникать у женщины с сильной интуицией. На самом деле диамондианцы прекрасно поддаются управлению.
- Ирски тоже, даже ещё лучше!
- Двойники выделяют в магнитное поле слишком много энергии, могу вас в этом заверить, - заявил Марриотт.
Быстрый ум Изолины снова сделал скачок вперед.
- Что теперь будет?
Прежде чем Марриотт смог ответить, их вертолет начал резко снижаться.
- Что происходит? - крикнул Марриотт, наклонившись к пилоту.
- Мы должны приземлиться у границы Оврага Гиюма. Женщину надо связать и нести на носилках, - ответил второй ирск.
- Кто отдал такой приказ? - холодно спросил Марриотт.
- Мгдаблтт. Он со своими войсками занял ваш аппарат.
- Ах, вот оно что...
Марриотт откинулся на спинку сиденья. У него было мрачное лицо человека, подавленного тяжелым горем. Изолина вопрошающе взглянула на физика. Наконец он нашел в себе силы изобразить на лице улыбку и ответил молодой женщине:
- Я свергнутый король, и сейчас меня вдруг заставили шагать в строю, как любого другого.
Какое-то время оба человека - мужчина и женщина - молчали. Потом Изолина осторожно выпрямилась и подняла спинку сиденья, превратив его в кресло. Похоже, молодая женщина чувствовала себя неспокойно.
- Овраг Гиюма? - негромко и быстро спросила она. - Это сейчас самое опасное место на всем фронте. Что мы там будем делать?
- Там находится корабль, - сказал Марриотт со своей невеселой улыбкой. - Когда я в первый раз покорил Систему Махала...
- Покорили что?
- В конце концов, вы же не думаете, что магнитное поле так и называется "Тьма" в честь того, что человеческий мозг как бы проваливается в темноту на те пять минут, когда ускоряется пульс? Что бы там ни было с Системой, но несколько лет назад ирски захватили один из самых больших межпланетных кораблей диамондианцев. Я велел закопать его под одним из утесов в Овраге Гиюма. Это был своего рода мой штаб, что-то вроде королевского дворца.
Мысли Изолины мчались намного быстрее слов Марриотта, перебирая все возможности, которые раскрывали перед ней объяснения физика. Вдруг она прервала его:
- Значит, именно поэтому вы устроили так, чтобы мирные делегации встречались в этом овраге?
- Кто мог предположить, - тяжело вздохнул Марриотт, - что они вступят друг с другом в бой и развяжут такую войну, что мое отдаленное убежище окажется в центре самых ожесточенных боев между ирсками и диамондианцами? Уверяю вас, этого я не предвидел.
- Но...
Изолина замолчала: она внезапно увидела через полупрозрачные стенки вертолета вместо неба, которое было за ними до сих пор, холм, поляну и сверкающую воду ручья.
Легкий толчок: аппарат приземлился. В дальнем конце поляны появились ирски - около десяти бойцов, которые бежали к маленькому вертолету.
Изолина испугалась и потеряла надежду на спасение.
- Джеймс, почему вы поставили меня в такое опасное положение?! воскликнула она.
- Эти существа такие же, как диамондианцы: в том, что вы дочь генерала, они видят возможность какого-то выигрыша в будущем. Поэтому они настояли на своем.
Изолина помолчала, потом вдруг поняла смысл его слов и в тоске и тревоге спросила:
- Перед тем как я дам им связать себя, не попросите ли вы, чтобы они разрешили мне сходить... в ванную?
- Вам придется довольствоваться кустами, - предупредил Марриотт.
- Да, конечно, мне все равно куда, только поскорее!
29
Огромное и жгучее диамондианское солнце взошло в это утро над планетой, катившейся, если можно так сказать, в пропасть катастрофы. Его огненные лучи ударили по Новому Неаполю, и люди, выходившие из своих кондиционированных домов, вздрогнули при мысли о душном утре, об изнурительном дне, о прокаленном жарой вечере.
Эти лучи зарывались в листву джунглей Оврага Гиюма, где группа диамондианцев с трудом продвигалась по тропе в полумраке под густыми кронами деревьев. Это был небольшой отряд примерно из тридцати человек; двое из них несли носилки с лежавшим без чувств Дэвидом Керком, которого все они считали полковником Чарлзом Мортоном из Комиссии по Переговорам. Накануне участники мирной делегации диамондианцев получили от своих проводников-ирсков такие указания: идти как можно быстрее вперед к такой-то поляне и там дождаться конца дня. Затем по сигналу делегаты должны были бежать к космическому кораблю. Внутри него должна была произойти встреча договаривающихся сторон.
Никто не должен был иметь при себе оружия. Никаких исключений, ничего, даже крошечного ножа.
- Мы не желаем повторения ошибки, сорвавшей первую встречу, передали ирски.
Руководители диамондианцев дали слово, что все придут безоружными.
Приходя в себя на носилках, Дэвид Керк вспомнил, что однажды, довольный собой, подумал вслух: я знаю, что пробуждение Дэвида Керка никогда нельзя спутать с пробуждением от сна обычного человека. Дэвиду было около двадцати восьми лет, и уже примерно десять лет (с тех пор, как он нашел свое собственное решение задачи, как победить феминистские союзы, денежное) он каждое утро возвращался к жизни рядом с хорошенькой проституткой или другой доступной женщиной.
"Без лишнего хвастовства можно сказать, что я, Дэвид Керк, аморален всегда - и бодрствующий, и спящий", - подумал молодой чиновник, наслаждаясь этой мыслью. Аморален до того, что даже в моменты перехода от сна к бодрствованию, когда сознание работает нечетко, та детская чистота, которая бывает в душах даже самых закоренелых преступников, была совершенно чужда Дэвиду.
Первыми чувствами Керка, когда Мортон разбудил молодого секретаря, случайно включив механизм духовного братства с ним, были потрясение и удивление: приоткрыв глаза, Керк увидел джунгли. Через несколько секунд Керк с изумлением понял, что его руки и ноги связаны. А потом его природная хитрость взяла верх над остальными чувствами.
Она не дала Керку ни заговорить, ни назвать свое имя. Напротив, Керк снова закрыл глаза и стал обдумывать эту странную ситуацию.
Но Керк не смог никого обмануть: у диамондианцев острые глаза, от которых не ускользает ни одна подробность того, что они видят. Все, кто окружал носилки с Керком, увидели, как он приоткрыл глаза, и обменялись многозначительными взглядами.
Новость была передана по цепочке командирам колонны, те пришла взглянуть на Керка и тоже с понимающим видом покачали головами, заметив с типично диамондианской остротой восприятия, что сон того, кого они считали полковником Чарлзом Мортоном, был притворным.
После короткого совещания колонна остановилась посреди джунглей. Носилки были опущены на землю. Проводники-ирски вежливо ждали в стороне, а глава делегации, два его адъютанта, два из четырех юридических советников, связной офицер (диамондианский полковник) и его адъютант (капитан) окружили своего заложника. После того как Дэвида Керка слегка встряхнули и два раза строго прикрикнули на него: "Полковник Мортон, мы знаем, что вы проснулись", он открыл глаза, принял как должное имя, которым его назвали, и пожелал переговорить наедине с равным себе по званию - диамондианским полковником. Остальные с огорчением отошли в сторону. Находчивый Керк сообщил этому офицеру, что его, "Мортона", отец "стоит" сто миллионов федеральных долларов (что было верно относительно Дэвида Керка) и не пожалеет большого выкупа за любимого сына. Поэтому пусть полковник, собрат по оружию, освободит его, и как можно скорее. Он, "Мортон", дает свое слово полковника, что деньги - около миллиона - будут переданы тайно.
Естественно, его диамондианский коллега начал умело торговаться, чтобы удовлетворить и других членов своей группы. Он предложил Керку-Мортону безопасность в обмен на деньги и на объяснение причины, по которой ирски так хотели завладеть главой разведки Комиссии по Переговорам. Причина этого очень простая, объяснил Керк: на самом деле это он, Мортон, благодаря своему происхождению из богатейшей семьи был подлинным представителем для переговоров, неофициальным послом. Ирски узнали об этом. Понимая, что никакой договор не будет подписан, если с ним не согласится полковник Мортон, они решили силой вырвать у него согласие на новые миротворческие меры, не зная, что он хочет только одного - дать свое согласие на любые мирные переговоры.
Эти признания были переданы остальным членам делегации и показались им вполне правдоподобными. Похитители мнимого Мортона успокоились. Напряжение исчезло, они были счастливы и говорили себе, что теперь успех их задачи обеспечен.
Ближе к концу дня появился разведчик-ирск. Он недолго поговорил с ирсками-проводниками. Потом, получив разрешение у диамондианских руководителей, он подошел к Дэвиду Керку, наклонился над ним и спросил у Керка, действительно ли тот полковник Чарлз Мортон из Комиссии по Переговорам.
Дэвид, разумеется, ответил утвердительно. Когда его ответ был с помощью Тьмы передан по мысленной связи делегации ирсков, ожидавшей разведчика, а от неё группе ирсков, которая надеялась вот-вот увидеть подлетающий вертолет с Лозитином и "настоящим полковником Мортоном" (лейтенантом Брэем) на борту, возникла путаница, в которой ни один ирск не мог разобраться, так как никто из них не обладал нужными для этого умственными способностями.
Тем не менее, поскольку ирски в своих отношениях с людьми были учениками диамондианцев и реагировали так, как сделали бы их учителя, они очень обрадовались, что скоро и настоящий, и ложный Мортон будут в их власти, и с удовлетворением сказали себе, что тогда смогут быстро выяснить, кто из двоих настоящий.
Однако каждый из этих ирсков немного встревожился, вспомнив о третьем Мортоне, - его вез санитарный вертолет, который скоро должен был приземлиться. Что ж, в любом случае скоро в их распоряжении будет и третий.
30
Естественно, Герхардт не очень хорошо понял, что с ним произошло. Он кое-что знал о применявшейся в разведслужбах новой сверхсекретной технологии, по которой защитное устройство срабатывало автоматически при определенных изменениях в биении сердца разведчика, но до сих пор сам ни разу не испытывал на себе действие одного из таких устройств. Герхардт не имел защиты против подобной ловушки и потому попал в нее.
Поскольку примененный метод не был рассчитан ни на то, чтобы убить, ни даже на то, чтобы действовать долго, врач открыл глаза меньше чем через полчаса после того, как потерял сознание, и увидел такую обстановку: он в вертолете, Зооланит за штурвалом, два других их спутника лежат рядом без сознания.
Над этими двумя Герхардт постарался установить полный контроль такой, чтобы они проснулись не раньше чем через час и, разумеется, оставались под гипнозом ещё несколько дней.
Зооланит, не поворачивая головы, сказал врачу:
- Доктор, у меня ваш химический пистолет и револьвер полковника. Я везу вас всех в Овраг Гиюма.
Движением щупальца ирск небрежно указал на Лозитина.
- Это его мы должны были захватить. Но мы интересуемся также полковником Мортоном. Кажется, полковников Мортонов несколько, и наши руководители получили от Тьмы указание уничтожить ложных Мортонов, так как они создают путаницу.
Герхардт не мог усвоить сразу так много информации, поскольку не имел нужной подготовки. Так как он был не таким человеком, чтобы признаться в своем невежестве, если мог это невежество отрицать, он не попросил пояснений.
На мгновение он подумал, не изобразить ли страх, но отказался от этого и предпочел спросить:
- А я? Почему бы вам не высадить меня где-нибудь?
Но Зооланит получил приказ и относительно него.
- Ваши знания и подготовка могут быть нам полезны для устранения того, что ваше химическое оружие сделало с этими двумя.
- Для этого я вам не нужен, - ответил врач. - Они проснутся самостоятельно через час.
Герхардт не надеялся заставить ирска пересмотреть уже принятое решение и оказался совершенно прав: Зооланит не обратил на его слова никакого внимания.
Вертолет продолжал лететь. Герхардт сидел тихо. Он не чувствовал ни радости, ни печали, ни гнева. В свои двадцать шесть лет (он выглядел моложе) Герхардт, насколько он знал себя, не имел никаких личных чувств только знания и реакции, выработанные при обучении. Реакции Герхардта были буквально впечатаны в его нервную систему искусственными энергетическими силами, связанными с нервными импульсами его тела и мозга.
На ситуацию, подобную той, в которой он находился сейчас, полагалось реагировать отсрочкой всех реакций.
Значит, ждать. И Герхардт ждал, но не с пустотой в мозгу. У него была привычка перед приходом пациента обдумывать историю его болезни. Сейчас молодой врач не ждал больного, который должен был прийти за консультацией, но положение Брэя и Лозитина было похоже на положение его пациентов. Герхардт обдумал каждое слово Зооланита, а также все, что подразумевалось в этих словах, и выбрал промежуточное решение: "Я позволю им обоим верить, что они свободны".
Когда двое спавших проснулись и позже, когда аппарат приземлился и все четверо сошли на землю, Герхардт оставался в состоянии сознательного бездействия и нарушил его только раз: во время пути по джунглям нашел способ шепнуть Брэю-Мортону, что ложные Мортоны будут убиты.
В конце концов, что делать?
Герхардт не принял на этот счет никакого решения. "Отложить решение на потом! - приказал он себе. - Отсрочить реакцию! Ждать!"
31
В первый раз, когда Мортон стал искать духовного брата, он выбрал целью Марриотта. Это была проверка, и полковник ничего не сказал. Он только наблюдал.
Джунгли... и случайно он попал в сознание Марриотта в ключевой момент. Большая группа ирсков-партизан бежала через поляну, на ней стоял Марриотт около носилок, которые держали ещё два ирска. Марриотт смотрел на приближавшуюся группу повстанцев, поэтому Мортон видел краем его глаза лишь верх носилок и мог только догадываться, кто лежал на них.
Полковник сказал себе, что это, должно быть, Изолина.
В тот момент, когда дилы-повстанцы появились на поляне, санитары поставили носилки на траву. Это движение отвлекло внимание Марриотта от повстанцев, он повернул голову и опустил глаза. На носилках действительно лежала Изолина.
Она казалась печальной и беспомощной. Прекрасная диамондианская "поддельная проститутка" потерялась в джунглях, где она не могла применить свое тело себе на пользу.
Боялась ли она? Взгляд её глаз был тусклым, но скорее от слабости, чем от страха... может быть, это была апатия. Тем не менее в те несколько мгновений, когда Мортон мог наблюдать за Изолиной, он почувствовал, что молодая женщина отнюдь не побеждена: что-то в поведении Изолины говорило, что она внимательно смотрит вокруг, оценивает обстановку, наблюдает и слушает. Она даже села на носилках, чтобы взглянуть на тех, кто подходил.