Разумеется, его догадка оказалась верна - это была Изолина Феррарис.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Мортон и Изолина лежали рядом, но их тела не соприкасались. А потом...
- Ваши рассуждения о том, что все женщины надеются встретить настоящую любовь, разбудили во мне чувства, которые я считала ушедшими навсегда, - сказала она.
Мортон продолжал смотреть на нее. Он знал много женщин. Когда будущему полковнику едва исполнилось двадцать лет, он случайно открыл способ побеждать феминистские организации: девушка, с которой он был помолвлен, отказалась покинуть свою родную планету, когда Мортона перевели оттуда. Поскольку брошенный жених имел склонность к экспериментам, он тут же решил проверить на практике приобретенный опыт. После этого каждый раз, когда Мортон встречал очаровательную девушку, привязанную к своему дому, он начинал ухаживать за ней и заключал с ней помолвку (которая была чем-то вроде пробного брака сроком на два года). Каждый раз в начале совместной жизни девушка твердо решала следовать за ним, когда он будет обязан уехать, но в конце двадцатого месяца великая страсть ослабевала, невеста отказывалась покинуть свою семью и сама разрывала помолвку. Поскольку Мортона ни разу нельзя было обвинить ни в дурном обращении с девушкой, ни в том мужском шовинизме, который вызывает протесты феминистских лиг, молодой офицер ничем не рисковал: он не оказывался на дурном счету у начальства и свободно мог найти себе новую невесту на новом месте службы.
Мортон сыграл в эту игру с девятью невестами. Две причины положили конец этим хитроумным комбинациям.
Во-первых, Мортону перестало нравиться то, что он делал. Это добродетельное чувство появилось за четыре года до его прилета на Диамондиану. Он жил в спокойном безбрачии, когда появилась вторая причина: женщины стали сами подходить к нему на улицах. Они умело и изобретательно обходили правила союзов, чтобы броситься в его объятия.
К несчастью, на Диамондиане таких женщин не было.
Но теперь у Мортона была Изолина. Судя по её рассуждениям на тему любви, эта женщина не ждала от него быстрых действий. По всей видимости, она хотела лучше запечатлеть свой образ в его душе. Мортон позволил ей это, сказав себе, что тем временем он сможет немало узнать.
Изолина заговорила:
- Когда эта война кончится, я отправлюсь в Дамаск. Вы понимаете почему?
Мортон не смог удержаться от улыбки, услышав её простодушный обет. Этой поездки, конечно, никогда не будет. Он ответил, переводя символику Изолины в слова:
- Возвращение к морали и, как я полагаю, к жизни в уединении, забвение всего, что происходит сейчас. Я бы посоветовал вам съездить в Рим и получить благословение папы.
Она засмеялась - сначала весело, потом немного истерически, под конец горько.
- Боюсь, что моя история слишком известна, чтобы я могла её скрыть.
Выражение лица Изолины снова изменилось: она опять была спокойна, но лицо оставалось розовым - краска волнения не совсем сошла с него.
- Полковник, - медленно заговорила она, - позвольте мне напомнить вам о вашем долге. Когда я освобожу вас, я буду чувствовать себя спокойнее, если вы сохраните воспоминание о том, что обладали мной. Вот так. Когда вы сделаете это, можете уходить.
Оба довольно быстро возвратились к реальной жизни.
Обстановка и момент были не совсем те, на которые надеялся Мортон, но близкие к ним.
- Что ваш отец сказал вам о ситуации в Овраге Гиюма?
К удивлению полковника, Изолина ответила сразу:
- Я звонила в его штаб. Мне сказали, что отец отправился туда. Я не хотела ставить его в неловкое положение, задавая вопросы его подчиненным.
Мортону этот ответ показался уловкой, но тогда Изолина хитрила очень неумело: было трудно поверить, что её отец не имел свободной линии связи, по которой дочь могла найти его где угодно. И печаль во взгляде Изолины выглядела убедительно.
Тем не менее Мортон должен был обязательно добраться до сути этого дела.
- Если катастрофа произошла, что вы думаете о словах моего дружественного ирска? Могли диамондианцы сделать какую-то оплошность?
Эти слова вызвали гримасу на прекрасном лице Изолины. По нему словно прошла волна, захватившая все мускулы, которые мог видеть Мортон.
- Диамондианцы...
Голос Изолины прервался, словно невысказанные слова душили её.
- Вы не можете себе представить, что такое наши мужчины, - снова заговорила она. - Они...
Изолина снова замолчала, и её лицо сморщилось.
- Вы не можете этого представить, - повторила она.
В этом было столько отчаяния и старой как мир тоски, что Мортон положил руку на обнаженное плечо Изолины и нежно потянул её к себе.
Молодая женщина без колебания бросилась к нему на грудь, и их тела в первый раз коснулись друг друга. Потом Изолина обвила Мортона руками и изо всех сил сжала его в своих объятиях.
- Не знаю, что вы сделали, но вы вернули меня себе самой. Может быть, я воспользуюсь этим, чтобы измениться, и прекращу игру в поддельную проститутку.
Если эти слова были хитростью, Изолина была великолепной актрисой. Мортон поверил ей, хотя циничное сомнение слегка кольнуло его душу. Поэтому то, что последовало дальше, прошло не так фальшиво, как опасался Мортон, и когда их ласки достигли кульминации, он чувствовал неподдельное влечение, а Изолина прекрасно изобразила экстаз. Мортон не желал верить, что это была лишь профессиональная игра "поддельной проститутки".
Наконец Изолина со вздохом оторвалась от него.
- Это... этого я не забуду никогда, - прошептала она.
- Ну... - заговорил Мортон и вдруг замолчал.
Где-то в доме раздался душераздирающий крик. Кричал мужчина. Этот вопль оборвался почти так же быстро, как возник. В дышавшей смертью тишине Мортон почувствовал, что тело прижимавшейся к нему женщины вытянулось как струна. В следующее мгновение Изолина, отбрасывая одеяла, спрыгнула с постели и бросилась к комоду. Она уже выдвигала один из его ящиков, когда дверь распахнулась и в комнату ворвались шесть или семь ирсков. Они скользили и волнообразно извивались - это у ирсков заменяло бег - и были вооружены маленькими энергетическими пистолетами.
Нападавшие могли бы выстрелами раздробить Изолину на атомы, но один из них, видимо командир, крикнул во все горло:
- Хватайте ее! Держите!
Приказ был выполнен с ошеломляющей быстротой: ирски находились на пороге комнаты, а через тысячную долю секунды два из них стояли по бокам Изолины и держали её.
Мортон, который во время молниеносного вторжения успел встать с кровати, вспомнил, как Лозитин мгновенно поднялся по лестнице своего дома.
"Неужели эти существа могут везде так перелетать с места на место?"
Командир ирсков осмотрелся, потом подошел к креслу, внимательно оглядел Мортона и сказал ему:
- Вот ваша одежда, полковник. Одевайтесь, и быстро!
Его тон не располагал к разговору, и Мортон примерно через три минуты после того, как вскочил с кровати, уже был одет и обут. Это не был его личный рекорд, но результат был неплохой.
- Вы пойдете с нами, полковник, - заявил ирск и, повернувшись к своим подчиненным, скомандовал: - Ну, пошли! Уходим!
- А женщину куда? - спросил один из них. - Мы всех здесь перебили. Ее нельзя оставить.
- Ты что, не видишь, что это его подружка? - раздраженно ответил командир. - Думай хоть немного!
Ирск-солдат, судя по всему, подчинился, но все же сказал:
- Ты не думаешь, что нам стоит посмотреть, что она хотела взять из ящика?
Нападавшие открыли ящик и обнаружили в нем два маленьких автоматических пистолета. Ирски, охранявшие Изолину, взяли их - каждый по одному - и отошли от своей пленницы. Изолина, которая застыла неподвижно, когда её схватили, не пошевельнулась и теперь, лишь подняла глаза и сказала:
- У полковника Мортона были неприятности с явлением, которое он называет Тьмой и которое, кажется, перенесло его сознание в ум ирска.
При этих словах все замерли.
- Вот поэтому мы и увозим Мортона, - ответил командир. - Когда это произошло, он узнал больше, чем мы думали, а в результате у нас возникла проблема, которую трудно решить.
- Ирски столько лет жили, судя по всему, в полном согласии с диамондианцами, и за все это время никто из нас совершенно ничего не слышал о подобном явлении. Что такое эта Тьма? Почему её держали в секрете? И почему она поместила сознание полковника Мортона в мозг ирска, дружественного к диамондианцам?
- Когда мы это узнаем, может быть, у нас тоже будет что сказать! отрезал командир отряда.
Но молодая женщина настаивала:
- Значит, все-таки существует что-то, о чем вам запрещено говорить?
Какое-то время все молча смотрели на нее. Наконец командир ирсков щупальцем сделал Мортону знак выходить и одновременно ответил Изолине:
- Нам нечего вам сказать: Тьма не для людей.
После этого Мортон вышел из комнаты. Двое из его похитителей шли впереди него, а остальные четверо сзади. Последний из них закрыл дверь.
10
Мортон снова оказался на лестничной площадке, которая была залита ярким светом люстры, висевшей над лестницей.
Все произошло так быстро, что у него до сих пор не было времени думать. В его уме была лишь одна мысль - выйти из этой комнаты, пока эти существа не изменили свое мнение и не убили Изолину. Но теперь...
Теперь, стоя здесь, Мортон спросил себя: "А что же я?"
Больше суток он был игрушкой в чужих руках. Сначала им завладела Тьма. Потом его недолгая мнимая свобода в больнице. Почти сразу же после этого его похитили диамондианские заговорщики и держали его в своей власти до ночи... Кстати, который час? Одиннадцать или даже двенадцать ночи, подумал полковник.
Конечно, в те минуты, которые он провел в объятиях Изолины, он, может быть, действовал свободно и по собственной воле. Но вот он снова в плену, на этот раз у восставших ирсков.
"Могу ли я что-нибудь сделать? Могу ли я сам принять решение?"
Например, нельзя ли выяснить, почему этим ирскам понадобилось взять его в плен? И, не загадывая, что будет дальше, полковник спросил:
- Чего вы, собственно, хотите от меня?
Вместо ответа командир ирсков указал ручным щупальцем на лестницу и приказал:
- Сюда!
Мортон не стал спорить и спустился вниз, как ему было приказано. У подножия лестницы он увидел первый труп - тело пожилой женщины, должно быть гувернантки или горничной, потому что она была в форме. Женщина лежала скрючившись, и потому трудно было понять, каким оружием она была убита.
На первом этаже Мортон, подчиняясь новому властному жесту командира ирсков, зашагал дальше - как он думал, в переднюю часть дома. Бросив взгляд налево, внутрь комнаты, большая дверь которой была открыта, он увидел трупы пяти или шести мужчин и трех женщин. Комната была слабо освещена, и, кроме мертвых тел, в ней находилось более десяти ирсков. Группа, которая вела Мортона, остановилась. Два отряда соединились, и один из тех, кто спустился с Мортоном, спросил:
- А где остальные?
- Еще внизу. Мы тут нашли целое гнездо: тридцать пять мужчин и одиннадцать женщин только в доме, - с довольным видом ответил командир второй группы.
- Прекрасно, - ответил тот, кто привел Мортона. - Но теперь ты должен приказать своему дилу (он употребил это слово в значении "мужской отряд") подняться наверх: мы нашли того, кого искали.
Он указал на Мортона.
- Гм! - отозвался второй. - Ну вот, я позвал их.
Скользя по полу, он подошел к Мортону, встал перед ним и приготовился заговорить, но пленник опередил его:
- Я вхожу в Комиссию по Переговорам. Чего вы хотите от меня такого, о чем мы не можем говорить более дружелюбно?
Если ирск и удивился этим словам, по его лицу это не было видно. Он объявил Мортону торжествующим тоном:
- Полковник, мы взяли вас в плен по причине, которая не имеет никакого отношения к переговорам. Мы знаем, что вы и некий ирск стали духовными братьями, но мы совершенно не знаем, как исправить нечто другое, произошедшее из-за этого. Вот почему мы должны увезти вас с собой, чтобы изучить эту проблему и действовать так, как окажется нужным.
- Только что вы молча вызвали своих товарищей. Мне кажется, что вы все можете связываться друг с другом телепатически.
- Это не совсем так, - объяснил ирск. - Тут действительно участвует ум, - он слегка стукнул себя по лбу, - но, кроме мозга, нужно ещё кое-что то, что мы держали в тайне от людей. И здесь с нами без спора соглашаются даже ирски с зелеными полосами на одежде - друзья диамондианцев.
- Что это за причина? - спросил Мортон.
Повстанец медлил. Полковник внутренне сжался, ожидая ответа: он чувствовал, что сейчас узнает, насколько верна его интуиция.
Внезапно ирск заговорил:
- Диамондианцы слишком неустойчивы эмоционально и умственно. Они разрушили бы нашу систему, поэтому мы не могли открыть её вам.
- У меня сложилось впечатление, что в наше время восставшие ирски тоже излишне эмоциональны, - иронически возразил Мортон.
Его собеседник признал это:
- Близость к диамондианцам подействовала на нас, как зараза: наш народ, жизнь которого была совершенно спокойной и мирной, стал таким же страстным и склонным к насилию, как диамондианцы.
- То, что вы сказали, правда, и если ирски теперь тоже дают волю своим чувствам, почему вы сами не разрушили свою систему мысленной связи?
- Не думайте, что мы не беспокоимся об этом. Именно поэтому вы нам и нужны.
Мортон хотел заговорить, чтобы выразить свое изумление, но ирск движением щупальца приказал ему молчать.
- Мы поговорим обо всем этом позже, а сейчас вас вызывают к видеокому.
Это было настолько нелепо и неожиданно, что Мортон сначала потерял дар речи, а потом смог лишь ошеломленно переспросить:
- Меня? Меня зовут к видеокому?
Но он служил в разведке и потому произнес это так тихо, что никто, кроме него самого, не расслышал. Не сказав больше ни слова и скрывая свое недоумение, полковник прошел в указанную ему комнату и там немало времени молча и неподвижно рассматривал того, кто глядел на него с экрана видеокома.
Это был темно-русый мужчина с серыми глазами на узком лице, который язвительно улыбался. Мортон узнал капитана Марриотта, командира военного поста Каподочино-Корапо.
- Вы помните меня? - прозвучал голос Марриотта.
- Прекрасно помню, - сухо ответил Мортон.
Но, ответив, полковник задумался: было совершенно неестественно, что Марриотт надеялся быть узнанным человеком, который видел его только раз и очень недолго.
Мортон отметил про себя, что ожидал увидеть Марриотта скорее на стороне диамондианцев, чем на стороне ирсков.
- В этом деле я на стороне всех, возможно даже, что и на вашей, полковник. Если бы жизнь продолжалась вечно, никому не пришлось бы решать, где он хочет провести остаток своих дней. Когда я узнал о положении на Диамондиане, я наконец понял, что нашел свое пристанище.
Мортон лихорадочно пытался вспомнить короткие встречи, которые у него были в первые дни после прилета на эту планету, во время его быстрой поездки по Диамондиане для знакомства с обстановкой. Наконец он озадаченно произнес:
- Когда я расспрашивал вас, что я спросил такого, что могло вас обеспокоить?
- Это был не вопрос, а ваша решительность, - ответил Марриотт. - Я вдруг почувствовал, что вам я не смогу заговорить зубы.
- Почему вы не стали моим духовным братом, чтобы узнать мои планы?
Марриотт помолчал, потом ответил:
- Я никогда не интересовался этим явлением потому, что у меня была на это причина, - вот все, что я вам скажу. Как бы то ни было, я рискнул подключить вас к сети срочной связи ирсков, которую вы называете Тьмой, в надежде, что в решающий момент смогу управлять вами. Это было самой большой ошибкой в моей жизни, - закончил Марриотт, и лицо его на мгновение исказила гримаса.
- Это вы отправили меня в больницу?
- Да.
- А когда Изолина похитила меня оттуда по своим причинам... - Мортон не стал договаривать.
- Меня предупредили, и я послал по вашим следам ирсков, - ответил Марриотт.
- Зная, что они убьют всех, кроме нее? - В голосе Мортона звучала ярость.
Человек на экране пожал плечами.
- По правде говоря, я не знаю, что ответить. Мне было важно лишь одно - снова завладеть вами... Я не давал им приказа убивать. Все ирски и диамондианцы убийцы в душе. Правда, это я десять лет назад стал учить ирсков отличаться друг от друга, поэтому я предполагаю, что отчасти несу ответственность за это. (Он нахмурил брови.) Они были все как одно существо, объединенное с этой системой, находящейся наверху в небе. Фактически она состояла из миллиарда расположенных рядами ирсков-двойников. Моим первым преобразованием было введение способа идентификации, основанного на подчеркивании личных имен ирсков: имя произносится преувеличенно четко. К несчастью, когда ирски приобрели индивидуальность, у них не было другого примера, кроме диамондианцев. Так что мое доброе дело было недостаточно продумано.
Короче говоря, - добавил он, снова пожимая плечами, - я ведь сказал им: "Не причиняйте никакого вреда Изолине". Большего я сделать не мог. Видите ли, после того, как я подключил вас к Тьме, произошел не один неприятный случай, а два. Первый возник, когда она, не советуясь ни с кем, сделала вас духовным братом Лозитина, ирска, под контролем которого находится средство, способное уничтожить Тьму.
- А второй? - спросил Мортон.
- Второй случай произошел, когда меня посетил ваш подчиненный.
С некоторым смущением капитан рассказал, как он взломал дверь машины Брэя, и признался:
- Я не остерегался и попался на техническую уловку в виде небольшого приборчика. Из-за этого произошло временное смещение вашей и моей индивидуальностей, а в этом, мой дорогой полковник, нет ничего приятного. Так что мне нужно было действовать быстро. Может быть, будет достаточно удалить вас с этой планеты, но я в этом сомневаюсь.
Мускулы розового лица капитана были напряжены. У Мортона сложилось тревожное впечатление, что Марриотт верил в то, о чем рассказывал.
- Послушайте, капитан, если вы искренне добиваетесь мира на Диамондиане, я на вашей стороне. Я хочу, чтобы переговоры возобновились, и если бы вы смогли начать их и добиться успеха там, где я потерпел неудачу, я оказал бы вам любую поддержку. Но прошу вас, не говорите загадками. Скажите мне, какие у вас проблемы, и я помогу вам их решить.
На лице смотревшего с экрана вдруг снова появилась прежняя злая усмешка.
- То, что произошло здесь, вызывает у людей не желание сотрудничать, а другие, значительно менее добрые чувства. Произошло то, что вы стали вместо меня главой правительства ирсков, то есть Тьмы.
"Я задал дурацкий вопрос и получил на него самый фантастический ответ", - подумал Мортон.
Тут он заметил, что Марриотт снова начал говорить:
- Даже если у вас нет ни малейшего представления о том, как извлечь выгоду из вашего нового высокого положения, по вашему виду я заключаю, что вы не откажетесь от него с легким сердцем. Так что же вы узнали от Лозитина? - резко спросил капитан. - Соблаговолите вы сообщить это нам или нет?
На экране было видно, как заблестели глаза Марриотта: он сильно волновался. У самого Мортона тоже кружилась голова. Он лихорадочно искал мысль, за которую мог бы ухватиться.
- Послушайте, - сказал он наконец медленно и успокаивающим тоном, правительственные дела моя специальность. Я умею расстраивать заговоры, у меня даже есть диплом, который это доказывает. Признаюсь, что мне довольно трудно представить себе Тьму в роли правительства, но я понимаю, что это возможно. Если моя мысль верна, то я предвижу, что к ней можно применить основные положения теории свержения властей. В таком случае я знаю, чем теоретически может быть Оружие Лозитина. Это может быть только...
Тут Мортон замолк, потому что Марриотт вдруг сильно побледнел и сделал ему знак остановиться.
- Тише! Ни слова больше, полковник! Тьма может улавливать мысли тех, кто находится на поверхности планеты, в особенности мысли, оформленные словами. Не раскрывайте ничего!
Мортон мрачно кивнул.
- Если система свержения может быть использована, предварительное знание об этой операции не принесет никакой пользы свергаемому правительству. Тем не менее я согласен умолчать о деталях, если это успокоит вас. Но не забывайте, что в науке все действует автоматически.
На этом разговор, видимо, закончился, потому что помощник командира ирсков сказал Марриотту:
- Капитан, нам пора уходить - полковнику Мортону и мне. Все это будет улажено на уровне начальства. До свидания.
Марриотт снова улыбнулся, но невесело, и сказал Мортону:
- Тьма манипулировала вами так, словно больше не подчиняется своей старой программе Махала. Это позволяет думать, что у неё есть система самозащиты, о которой я ничего не знаю, но которая, несомненно, действует по принципу "сомневаешься - уничтожай". До свидания.
- Подождите! - крикнул Мортон. - Вы употребили новое слово, "Махала". Что это...
Но экран уже погас.
- Сюда! - приказал его похититель. - Они наконец подошли, - и вывел Мортона из комнаты.
"Они" была третья группа - более двадцати ирсков, которые поднялись по одному из подвального этажа и собрались в прихожей особняка. Отряд явно готовился к быстрому отходу, и было похоже, что все повстанцы боялись выходить.
Их было слишком много, и это создавало трудности: если такую большую группу ирсков увидят соседи или - ещё хуже - если кто-то видел, как они вошли сюда, положение могло стать опасным.
Мортон ждал, пока командиры трех групп тихо совещались между собой. Они быстро решили вызвать сразу все машины, которые стояли у ботанического сада, где шоферы-ирски, как думали повстанцы, не очень рисковали обратить на себя внимание.
На глазах у восхищенного Мортона машины были вызваны мысленно. Шоферы явно сообщили о своем прибытии тем же способом, потому что кто-то вдруг открыл дверь. Два ирска схватили Мортона и приказали ему:
- Бегите ко второй машине!
Полковник не стал сопротивляться. Он побежал с ними по широкой террасе, потом по обсаженной деревьями лужайке. По пути Мортон, к своему разочарованию, заметил, что перед особняком росли ещё и густые кусты, совершенно скрывавшие сад от глаз соседей.
Мортон и два его охранника выбежали на улицу в тот момент, когда первый шофер-ирск останавливал свою машину перед воротами дома Феррарисов. Вторая машина шла сразу за первой. Через несколько секунд полковника втолкнули на её заднее сиденье. Один из охранников сел рядом с ним, второй впереди, возле шофера.
Одна за другой подъезжали остальные машины, постепенно весь отряд повстанцев погрузился в них. И тут Мортон осознал три факта сразу. Первое краем глаза он увидел большую группу людей на холме, второе - он разглядел, что это были солдаты Земной Федерации, вооруженные автоматами. Третий факт был очень простым: одно из правил разведслужбы. Если находишься в тесном пространстве и на тебя нацелено много стволов, бросайся на землю. И Мортон мгновенно, почти так, словно он был одним из ирсков и скользил на щупальцах, упал на пол машины.
Там он и лежал, сжавшись и дрожа, пока автоматы изрыгали треск и смерть. Вокруг себя он слышал со всех сторон рев работающих на полную мощность двигателей - было похоже, что некоторым из водителей удалось увести машины.
Но тот автомобиль, где был он сам, не двигался. Ирск, сидевший рядом с Мортоном, и два других повстанца постарались выпрыгнуть из машины, как только заметили, что попали в засаду. Мортон предположил, что все они использовали уже знакомый ему сверхскоростной способ перемещения. Он не мог сказать, кому это удалось, а кто попал под пули.
Мортон по-прежнему лежал, притаившись между сиденьями, когда почувствовал, что кто-то подходит к его машине и наклоняется, чтобы заглянуть внутрь.
Он осторожно повернул голову - и столкнулся нос к носу с лейтенантом Брэем.
Облегчение, которое испытал полковник в этот момент, выразилось не совсем обычным образом: в порыве благодарности он сказал своему подчиненному:
- Во всей этой истории самым ужасным было чувствовать себя бессильным, полностью зависеть от чужой воли. Теперь, наконец...
- Но... - заикнулся было Брэй и тут же замолчал.
Лейтенант сдержался и не сказал, что единственным средством спасти полковника было арестовать его.
Брэй смутился и решил: не сейчас, я расскажу ему об этом позже.
11
Брэй очень долго ждал Мортона у заднего выхода больницы Инкурибили и в конце концов понял, что у полковника что-то не получилось с побегом.
Он и Струзерс, сидя в машине, печально строили догадки, перебирали разные варианты и наконец решили, что им нужна помощь.
Но кто же захочет помочь члену Комиссии по Переговорам?
Прежде всего Брэй решил не обращаться в саму Комиссию. Если узнают, что начальник разведслужбы Комиссии по Переговорам оказался в таком положении, его могут выслать с Диамондианы.
Нет, лейтенант не мог так подвести Мортона.
По той же причине Брэй сказал себе, что будет неразумно связываться со штабом войск Земной Федерации. Там не захотят иметь никаких дел с Комиссией по Переговорам.
На какое-то время Брэй задумался, не в силах найти решение, потом неохотно попросил Струзерса отвезти его обратно во дворец Комиссии. Там, по-прежнему пытаясь решить задачу, как выручить Мортона, лейтенант занялся делами, которые, по его мнению, могли оказаться важными, когда (и если) он выручит полковника.
В разведке Комиссии по Переговорам было пять капитанов и три майора. Один майор и два капитана были более или менее близкими друзьями лейтенанта Лестера Брэя. Из двух других майоров один, по фамилии Саттер, от души ненавидел всех лейтенантов, и в особенности Брэя, которого считал самонадеянным и дерзким.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Мортон и Изолина лежали рядом, но их тела не соприкасались. А потом...
- Ваши рассуждения о том, что все женщины надеются встретить настоящую любовь, разбудили во мне чувства, которые я считала ушедшими навсегда, - сказала она.
Мортон продолжал смотреть на нее. Он знал много женщин. Когда будущему полковнику едва исполнилось двадцать лет, он случайно открыл способ побеждать феминистские организации: девушка, с которой он был помолвлен, отказалась покинуть свою родную планету, когда Мортона перевели оттуда. Поскольку брошенный жених имел склонность к экспериментам, он тут же решил проверить на практике приобретенный опыт. После этого каждый раз, когда Мортон встречал очаровательную девушку, привязанную к своему дому, он начинал ухаживать за ней и заключал с ней помолвку (которая была чем-то вроде пробного брака сроком на два года). Каждый раз в начале совместной жизни девушка твердо решала следовать за ним, когда он будет обязан уехать, но в конце двадцатого месяца великая страсть ослабевала, невеста отказывалась покинуть свою семью и сама разрывала помолвку. Поскольку Мортона ни разу нельзя было обвинить ни в дурном обращении с девушкой, ни в том мужском шовинизме, который вызывает протесты феминистских лиг, молодой офицер ничем не рисковал: он не оказывался на дурном счету у начальства и свободно мог найти себе новую невесту на новом месте службы.
Мортон сыграл в эту игру с девятью невестами. Две причины положили конец этим хитроумным комбинациям.
Во-первых, Мортону перестало нравиться то, что он делал. Это добродетельное чувство появилось за четыре года до его прилета на Диамондиану. Он жил в спокойном безбрачии, когда появилась вторая причина: женщины стали сами подходить к нему на улицах. Они умело и изобретательно обходили правила союзов, чтобы броситься в его объятия.
К несчастью, на Диамондиане таких женщин не было.
Но теперь у Мортона была Изолина. Судя по её рассуждениям на тему любви, эта женщина не ждала от него быстрых действий. По всей видимости, она хотела лучше запечатлеть свой образ в его душе. Мортон позволил ей это, сказав себе, что тем временем он сможет немало узнать.
Изолина заговорила:
- Когда эта война кончится, я отправлюсь в Дамаск. Вы понимаете почему?
Мортон не смог удержаться от улыбки, услышав её простодушный обет. Этой поездки, конечно, никогда не будет. Он ответил, переводя символику Изолины в слова:
- Возвращение к морали и, как я полагаю, к жизни в уединении, забвение всего, что происходит сейчас. Я бы посоветовал вам съездить в Рим и получить благословение папы.
Она засмеялась - сначала весело, потом немного истерически, под конец горько.
- Боюсь, что моя история слишком известна, чтобы я могла её скрыть.
Выражение лица Изолины снова изменилось: она опять была спокойна, но лицо оставалось розовым - краска волнения не совсем сошла с него.
- Полковник, - медленно заговорила она, - позвольте мне напомнить вам о вашем долге. Когда я освобожу вас, я буду чувствовать себя спокойнее, если вы сохраните воспоминание о том, что обладали мной. Вот так. Когда вы сделаете это, можете уходить.
Оба довольно быстро возвратились к реальной жизни.
Обстановка и момент были не совсем те, на которые надеялся Мортон, но близкие к ним.
- Что ваш отец сказал вам о ситуации в Овраге Гиюма?
К удивлению полковника, Изолина ответила сразу:
- Я звонила в его штаб. Мне сказали, что отец отправился туда. Я не хотела ставить его в неловкое положение, задавая вопросы его подчиненным.
Мортону этот ответ показался уловкой, но тогда Изолина хитрила очень неумело: было трудно поверить, что её отец не имел свободной линии связи, по которой дочь могла найти его где угодно. И печаль во взгляде Изолины выглядела убедительно.
Тем не менее Мортон должен был обязательно добраться до сути этого дела.
- Если катастрофа произошла, что вы думаете о словах моего дружественного ирска? Могли диамондианцы сделать какую-то оплошность?
Эти слова вызвали гримасу на прекрасном лице Изолины. По нему словно прошла волна, захватившая все мускулы, которые мог видеть Мортон.
- Диамондианцы...
Голос Изолины прервался, словно невысказанные слова душили её.
- Вы не можете себе представить, что такое наши мужчины, - снова заговорила она. - Они...
Изолина снова замолчала, и её лицо сморщилось.
- Вы не можете этого представить, - повторила она.
В этом было столько отчаяния и старой как мир тоски, что Мортон положил руку на обнаженное плечо Изолины и нежно потянул её к себе.
Молодая женщина без колебания бросилась к нему на грудь, и их тела в первый раз коснулись друг друга. Потом Изолина обвила Мортона руками и изо всех сил сжала его в своих объятиях.
- Не знаю, что вы сделали, но вы вернули меня себе самой. Может быть, я воспользуюсь этим, чтобы измениться, и прекращу игру в поддельную проститутку.
Если эти слова были хитростью, Изолина была великолепной актрисой. Мортон поверил ей, хотя циничное сомнение слегка кольнуло его душу. Поэтому то, что последовало дальше, прошло не так фальшиво, как опасался Мортон, и когда их ласки достигли кульминации, он чувствовал неподдельное влечение, а Изолина прекрасно изобразила экстаз. Мортон не желал верить, что это была лишь профессиональная игра "поддельной проститутки".
Наконец Изолина со вздохом оторвалась от него.
- Это... этого я не забуду никогда, - прошептала она.
- Ну... - заговорил Мортон и вдруг замолчал.
Где-то в доме раздался душераздирающий крик. Кричал мужчина. Этот вопль оборвался почти так же быстро, как возник. В дышавшей смертью тишине Мортон почувствовал, что тело прижимавшейся к нему женщины вытянулось как струна. В следующее мгновение Изолина, отбрасывая одеяла, спрыгнула с постели и бросилась к комоду. Она уже выдвигала один из его ящиков, когда дверь распахнулась и в комнату ворвались шесть или семь ирсков. Они скользили и волнообразно извивались - это у ирсков заменяло бег - и были вооружены маленькими энергетическими пистолетами.
Нападавшие могли бы выстрелами раздробить Изолину на атомы, но один из них, видимо командир, крикнул во все горло:
- Хватайте ее! Держите!
Приказ был выполнен с ошеломляющей быстротой: ирски находились на пороге комнаты, а через тысячную долю секунды два из них стояли по бокам Изолины и держали её.
Мортон, который во время молниеносного вторжения успел встать с кровати, вспомнил, как Лозитин мгновенно поднялся по лестнице своего дома.
"Неужели эти существа могут везде так перелетать с места на место?"
Командир ирсков осмотрелся, потом подошел к креслу, внимательно оглядел Мортона и сказал ему:
- Вот ваша одежда, полковник. Одевайтесь, и быстро!
Его тон не располагал к разговору, и Мортон примерно через три минуты после того, как вскочил с кровати, уже был одет и обут. Это не был его личный рекорд, но результат был неплохой.
- Вы пойдете с нами, полковник, - заявил ирск и, повернувшись к своим подчиненным, скомандовал: - Ну, пошли! Уходим!
- А женщину куда? - спросил один из них. - Мы всех здесь перебили. Ее нельзя оставить.
- Ты что, не видишь, что это его подружка? - раздраженно ответил командир. - Думай хоть немного!
Ирск-солдат, судя по всему, подчинился, но все же сказал:
- Ты не думаешь, что нам стоит посмотреть, что она хотела взять из ящика?
Нападавшие открыли ящик и обнаружили в нем два маленьких автоматических пистолета. Ирски, охранявшие Изолину, взяли их - каждый по одному - и отошли от своей пленницы. Изолина, которая застыла неподвижно, когда её схватили, не пошевельнулась и теперь, лишь подняла глаза и сказала:
- У полковника Мортона были неприятности с явлением, которое он называет Тьмой и которое, кажется, перенесло его сознание в ум ирска.
При этих словах все замерли.
- Вот поэтому мы и увозим Мортона, - ответил командир. - Когда это произошло, он узнал больше, чем мы думали, а в результате у нас возникла проблема, которую трудно решить.
- Ирски столько лет жили, судя по всему, в полном согласии с диамондианцами, и за все это время никто из нас совершенно ничего не слышал о подобном явлении. Что такое эта Тьма? Почему её держали в секрете? И почему она поместила сознание полковника Мортона в мозг ирска, дружественного к диамондианцам?
- Когда мы это узнаем, может быть, у нас тоже будет что сказать! отрезал командир отряда.
Но молодая женщина настаивала:
- Значит, все-таки существует что-то, о чем вам запрещено говорить?
Какое-то время все молча смотрели на нее. Наконец командир ирсков щупальцем сделал Мортону знак выходить и одновременно ответил Изолине:
- Нам нечего вам сказать: Тьма не для людей.
После этого Мортон вышел из комнаты. Двое из его похитителей шли впереди него, а остальные четверо сзади. Последний из них закрыл дверь.
10
Мортон снова оказался на лестничной площадке, которая была залита ярким светом люстры, висевшей над лестницей.
Все произошло так быстро, что у него до сих пор не было времени думать. В его уме была лишь одна мысль - выйти из этой комнаты, пока эти существа не изменили свое мнение и не убили Изолину. Но теперь...
Теперь, стоя здесь, Мортон спросил себя: "А что же я?"
Больше суток он был игрушкой в чужих руках. Сначала им завладела Тьма. Потом его недолгая мнимая свобода в больнице. Почти сразу же после этого его похитили диамондианские заговорщики и держали его в своей власти до ночи... Кстати, который час? Одиннадцать или даже двенадцать ночи, подумал полковник.
Конечно, в те минуты, которые он провел в объятиях Изолины, он, может быть, действовал свободно и по собственной воле. Но вот он снова в плену, на этот раз у восставших ирсков.
"Могу ли я что-нибудь сделать? Могу ли я сам принять решение?"
Например, нельзя ли выяснить, почему этим ирскам понадобилось взять его в плен? И, не загадывая, что будет дальше, полковник спросил:
- Чего вы, собственно, хотите от меня?
Вместо ответа командир ирсков указал ручным щупальцем на лестницу и приказал:
- Сюда!
Мортон не стал спорить и спустился вниз, как ему было приказано. У подножия лестницы он увидел первый труп - тело пожилой женщины, должно быть гувернантки или горничной, потому что она была в форме. Женщина лежала скрючившись, и потому трудно было понять, каким оружием она была убита.
На первом этаже Мортон, подчиняясь новому властному жесту командира ирсков, зашагал дальше - как он думал, в переднюю часть дома. Бросив взгляд налево, внутрь комнаты, большая дверь которой была открыта, он увидел трупы пяти или шести мужчин и трех женщин. Комната была слабо освещена, и, кроме мертвых тел, в ней находилось более десяти ирсков. Группа, которая вела Мортона, остановилась. Два отряда соединились, и один из тех, кто спустился с Мортоном, спросил:
- А где остальные?
- Еще внизу. Мы тут нашли целое гнездо: тридцать пять мужчин и одиннадцать женщин только в доме, - с довольным видом ответил командир второй группы.
- Прекрасно, - ответил тот, кто привел Мортона. - Но теперь ты должен приказать своему дилу (он употребил это слово в значении "мужской отряд") подняться наверх: мы нашли того, кого искали.
Он указал на Мортона.
- Гм! - отозвался второй. - Ну вот, я позвал их.
Скользя по полу, он подошел к Мортону, встал перед ним и приготовился заговорить, но пленник опередил его:
- Я вхожу в Комиссию по Переговорам. Чего вы хотите от меня такого, о чем мы не можем говорить более дружелюбно?
Если ирск и удивился этим словам, по его лицу это не было видно. Он объявил Мортону торжествующим тоном:
- Полковник, мы взяли вас в плен по причине, которая не имеет никакого отношения к переговорам. Мы знаем, что вы и некий ирск стали духовными братьями, но мы совершенно не знаем, как исправить нечто другое, произошедшее из-за этого. Вот почему мы должны увезти вас с собой, чтобы изучить эту проблему и действовать так, как окажется нужным.
- Только что вы молча вызвали своих товарищей. Мне кажется, что вы все можете связываться друг с другом телепатически.
- Это не совсем так, - объяснил ирск. - Тут действительно участвует ум, - он слегка стукнул себя по лбу, - но, кроме мозга, нужно ещё кое-что то, что мы держали в тайне от людей. И здесь с нами без спора соглашаются даже ирски с зелеными полосами на одежде - друзья диамондианцев.
- Что это за причина? - спросил Мортон.
Повстанец медлил. Полковник внутренне сжался, ожидая ответа: он чувствовал, что сейчас узнает, насколько верна его интуиция.
Внезапно ирск заговорил:
- Диамондианцы слишком неустойчивы эмоционально и умственно. Они разрушили бы нашу систему, поэтому мы не могли открыть её вам.
- У меня сложилось впечатление, что в наше время восставшие ирски тоже излишне эмоциональны, - иронически возразил Мортон.
Его собеседник признал это:
- Близость к диамондианцам подействовала на нас, как зараза: наш народ, жизнь которого была совершенно спокойной и мирной, стал таким же страстным и склонным к насилию, как диамондианцы.
- То, что вы сказали, правда, и если ирски теперь тоже дают волю своим чувствам, почему вы сами не разрушили свою систему мысленной связи?
- Не думайте, что мы не беспокоимся об этом. Именно поэтому вы нам и нужны.
Мортон хотел заговорить, чтобы выразить свое изумление, но ирск движением щупальца приказал ему молчать.
- Мы поговорим обо всем этом позже, а сейчас вас вызывают к видеокому.
Это было настолько нелепо и неожиданно, что Мортон сначала потерял дар речи, а потом смог лишь ошеломленно переспросить:
- Меня? Меня зовут к видеокому?
Но он служил в разведке и потому произнес это так тихо, что никто, кроме него самого, не расслышал. Не сказав больше ни слова и скрывая свое недоумение, полковник прошел в указанную ему комнату и там немало времени молча и неподвижно рассматривал того, кто глядел на него с экрана видеокома.
Это был темно-русый мужчина с серыми глазами на узком лице, который язвительно улыбался. Мортон узнал капитана Марриотта, командира военного поста Каподочино-Корапо.
- Вы помните меня? - прозвучал голос Марриотта.
- Прекрасно помню, - сухо ответил Мортон.
Но, ответив, полковник задумался: было совершенно неестественно, что Марриотт надеялся быть узнанным человеком, который видел его только раз и очень недолго.
Мортон отметил про себя, что ожидал увидеть Марриотта скорее на стороне диамондианцев, чем на стороне ирсков.
- В этом деле я на стороне всех, возможно даже, что и на вашей, полковник. Если бы жизнь продолжалась вечно, никому не пришлось бы решать, где он хочет провести остаток своих дней. Когда я узнал о положении на Диамондиане, я наконец понял, что нашел свое пристанище.
Мортон лихорадочно пытался вспомнить короткие встречи, которые у него были в первые дни после прилета на эту планету, во время его быстрой поездки по Диамондиане для знакомства с обстановкой. Наконец он озадаченно произнес:
- Когда я расспрашивал вас, что я спросил такого, что могло вас обеспокоить?
- Это был не вопрос, а ваша решительность, - ответил Марриотт. - Я вдруг почувствовал, что вам я не смогу заговорить зубы.
- Почему вы не стали моим духовным братом, чтобы узнать мои планы?
Марриотт помолчал, потом ответил:
- Я никогда не интересовался этим явлением потому, что у меня была на это причина, - вот все, что я вам скажу. Как бы то ни было, я рискнул подключить вас к сети срочной связи ирсков, которую вы называете Тьмой, в надежде, что в решающий момент смогу управлять вами. Это было самой большой ошибкой в моей жизни, - закончил Марриотт, и лицо его на мгновение исказила гримаса.
- Это вы отправили меня в больницу?
- Да.
- А когда Изолина похитила меня оттуда по своим причинам... - Мортон не стал договаривать.
- Меня предупредили, и я послал по вашим следам ирсков, - ответил Марриотт.
- Зная, что они убьют всех, кроме нее? - В голосе Мортона звучала ярость.
Человек на экране пожал плечами.
- По правде говоря, я не знаю, что ответить. Мне было важно лишь одно - снова завладеть вами... Я не давал им приказа убивать. Все ирски и диамондианцы убийцы в душе. Правда, это я десять лет назад стал учить ирсков отличаться друг от друга, поэтому я предполагаю, что отчасти несу ответственность за это. (Он нахмурил брови.) Они были все как одно существо, объединенное с этой системой, находящейся наверху в небе. Фактически она состояла из миллиарда расположенных рядами ирсков-двойников. Моим первым преобразованием было введение способа идентификации, основанного на подчеркивании личных имен ирсков: имя произносится преувеличенно четко. К несчастью, когда ирски приобрели индивидуальность, у них не было другого примера, кроме диамондианцев. Так что мое доброе дело было недостаточно продумано.
Короче говоря, - добавил он, снова пожимая плечами, - я ведь сказал им: "Не причиняйте никакого вреда Изолине". Большего я сделать не мог. Видите ли, после того, как я подключил вас к Тьме, произошел не один неприятный случай, а два. Первый возник, когда она, не советуясь ни с кем, сделала вас духовным братом Лозитина, ирска, под контролем которого находится средство, способное уничтожить Тьму.
- А второй? - спросил Мортон.
- Второй случай произошел, когда меня посетил ваш подчиненный.
С некоторым смущением капитан рассказал, как он взломал дверь машины Брэя, и признался:
- Я не остерегался и попался на техническую уловку в виде небольшого приборчика. Из-за этого произошло временное смещение вашей и моей индивидуальностей, а в этом, мой дорогой полковник, нет ничего приятного. Так что мне нужно было действовать быстро. Может быть, будет достаточно удалить вас с этой планеты, но я в этом сомневаюсь.
Мускулы розового лица капитана были напряжены. У Мортона сложилось тревожное впечатление, что Марриотт верил в то, о чем рассказывал.
- Послушайте, капитан, если вы искренне добиваетесь мира на Диамондиане, я на вашей стороне. Я хочу, чтобы переговоры возобновились, и если бы вы смогли начать их и добиться успеха там, где я потерпел неудачу, я оказал бы вам любую поддержку. Но прошу вас, не говорите загадками. Скажите мне, какие у вас проблемы, и я помогу вам их решить.
На лице смотревшего с экрана вдруг снова появилась прежняя злая усмешка.
- То, что произошло здесь, вызывает у людей не желание сотрудничать, а другие, значительно менее добрые чувства. Произошло то, что вы стали вместо меня главой правительства ирсков, то есть Тьмы.
"Я задал дурацкий вопрос и получил на него самый фантастический ответ", - подумал Мортон.
Тут он заметил, что Марриотт снова начал говорить:
- Даже если у вас нет ни малейшего представления о том, как извлечь выгоду из вашего нового высокого положения, по вашему виду я заключаю, что вы не откажетесь от него с легким сердцем. Так что же вы узнали от Лозитина? - резко спросил капитан. - Соблаговолите вы сообщить это нам или нет?
На экране было видно, как заблестели глаза Марриотта: он сильно волновался. У самого Мортона тоже кружилась голова. Он лихорадочно искал мысль, за которую мог бы ухватиться.
- Послушайте, - сказал он наконец медленно и успокаивающим тоном, правительственные дела моя специальность. Я умею расстраивать заговоры, у меня даже есть диплом, который это доказывает. Признаюсь, что мне довольно трудно представить себе Тьму в роли правительства, но я понимаю, что это возможно. Если моя мысль верна, то я предвижу, что к ней можно применить основные положения теории свержения властей. В таком случае я знаю, чем теоретически может быть Оружие Лозитина. Это может быть только...
Тут Мортон замолк, потому что Марриотт вдруг сильно побледнел и сделал ему знак остановиться.
- Тише! Ни слова больше, полковник! Тьма может улавливать мысли тех, кто находится на поверхности планеты, в особенности мысли, оформленные словами. Не раскрывайте ничего!
Мортон мрачно кивнул.
- Если система свержения может быть использована, предварительное знание об этой операции не принесет никакой пользы свергаемому правительству. Тем не менее я согласен умолчать о деталях, если это успокоит вас. Но не забывайте, что в науке все действует автоматически.
На этом разговор, видимо, закончился, потому что помощник командира ирсков сказал Марриотту:
- Капитан, нам пора уходить - полковнику Мортону и мне. Все это будет улажено на уровне начальства. До свидания.
Марриотт снова улыбнулся, но невесело, и сказал Мортону:
- Тьма манипулировала вами так, словно больше не подчиняется своей старой программе Махала. Это позволяет думать, что у неё есть система самозащиты, о которой я ничего не знаю, но которая, несомненно, действует по принципу "сомневаешься - уничтожай". До свидания.
- Подождите! - крикнул Мортон. - Вы употребили новое слово, "Махала". Что это...
Но экран уже погас.
- Сюда! - приказал его похититель. - Они наконец подошли, - и вывел Мортона из комнаты.
"Они" была третья группа - более двадцати ирсков, которые поднялись по одному из подвального этажа и собрались в прихожей особняка. Отряд явно готовился к быстрому отходу, и было похоже, что все повстанцы боялись выходить.
Их было слишком много, и это создавало трудности: если такую большую группу ирсков увидят соседи или - ещё хуже - если кто-то видел, как они вошли сюда, положение могло стать опасным.
Мортон ждал, пока командиры трех групп тихо совещались между собой. Они быстро решили вызвать сразу все машины, которые стояли у ботанического сада, где шоферы-ирски, как думали повстанцы, не очень рисковали обратить на себя внимание.
На глазах у восхищенного Мортона машины были вызваны мысленно. Шоферы явно сообщили о своем прибытии тем же способом, потому что кто-то вдруг открыл дверь. Два ирска схватили Мортона и приказали ему:
- Бегите ко второй машине!
Полковник не стал сопротивляться. Он побежал с ними по широкой террасе, потом по обсаженной деревьями лужайке. По пути Мортон, к своему разочарованию, заметил, что перед особняком росли ещё и густые кусты, совершенно скрывавшие сад от глаз соседей.
Мортон и два его охранника выбежали на улицу в тот момент, когда первый шофер-ирск останавливал свою машину перед воротами дома Феррарисов. Вторая машина шла сразу за первой. Через несколько секунд полковника втолкнули на её заднее сиденье. Один из охранников сел рядом с ним, второй впереди, возле шофера.
Одна за другой подъезжали остальные машины, постепенно весь отряд повстанцев погрузился в них. И тут Мортон осознал три факта сразу. Первое краем глаза он увидел большую группу людей на холме, второе - он разглядел, что это были солдаты Земной Федерации, вооруженные автоматами. Третий факт был очень простым: одно из правил разведслужбы. Если находишься в тесном пространстве и на тебя нацелено много стволов, бросайся на землю. И Мортон мгновенно, почти так, словно он был одним из ирсков и скользил на щупальцах, упал на пол машины.
Там он и лежал, сжавшись и дрожа, пока автоматы изрыгали треск и смерть. Вокруг себя он слышал со всех сторон рев работающих на полную мощность двигателей - было похоже, что некоторым из водителей удалось увести машины.
Но тот автомобиль, где был он сам, не двигался. Ирск, сидевший рядом с Мортоном, и два других повстанца постарались выпрыгнуть из машины, как только заметили, что попали в засаду. Мортон предположил, что все они использовали уже знакомый ему сверхскоростной способ перемещения. Он не мог сказать, кому это удалось, а кто попал под пули.
Мортон по-прежнему лежал, притаившись между сиденьями, когда почувствовал, что кто-то подходит к его машине и наклоняется, чтобы заглянуть внутрь.
Он осторожно повернул голову - и столкнулся нос к носу с лейтенантом Брэем.
Облегчение, которое испытал полковник в этот момент, выразилось не совсем обычным образом: в порыве благодарности он сказал своему подчиненному:
- Во всей этой истории самым ужасным было чувствовать себя бессильным, полностью зависеть от чужой воли. Теперь, наконец...
- Но... - заикнулся было Брэй и тут же замолчал.
Лейтенант сдержался и не сказал, что единственным средством спасти полковника было арестовать его.
Брэй смутился и решил: не сейчас, я расскажу ему об этом позже.
11
Брэй очень долго ждал Мортона у заднего выхода больницы Инкурибили и в конце концов понял, что у полковника что-то не получилось с побегом.
Он и Струзерс, сидя в машине, печально строили догадки, перебирали разные варианты и наконец решили, что им нужна помощь.
Но кто же захочет помочь члену Комиссии по Переговорам?
Прежде всего Брэй решил не обращаться в саму Комиссию. Если узнают, что начальник разведслужбы Комиссии по Переговорам оказался в таком положении, его могут выслать с Диамондианы.
Нет, лейтенант не мог так подвести Мортона.
По той же причине Брэй сказал себе, что будет неразумно связываться со штабом войск Земной Федерации. Там не захотят иметь никаких дел с Комиссией по Переговорам.
На какое-то время Брэй задумался, не в силах найти решение, потом неохотно попросил Струзерса отвезти его обратно во дворец Комиссии. Там, по-прежнему пытаясь решить задачу, как выручить Мортона, лейтенант занялся делами, которые, по его мнению, могли оказаться важными, когда (и если) он выручит полковника.
В разведке Комиссии по Переговорам было пять капитанов и три майора. Один майор и два капитана были более или менее близкими друзьями лейтенанта Лестера Брэя. Из двух других майоров один, по фамилии Саттер, от души ненавидел всех лейтенантов, и в особенности Брэя, которого считал самонадеянным и дерзким.