Страница:
И тогда старик, наверное, чтобы отвлечься от последних событий, принялся рассказывать спутникам о своей жизни в молодости. Правда, при этом, он почему-то постоянно скатывался на тему своего пристрастия к блюзам. И даже, прокашлявшись, тихонько запел:
— Так говорил Алексей Торхов… Это мой самый любимый, “Блюз медленно падающей звезды”.
Помолчал и тихонько произнес:
— Соллар… Ира… я дальше не пойду. Оставьте меня здесь, как я хотел. Вам предстоит неблизкий путь. К чему вам обуза? А я уже на месте. Я умру свободным… А еще лучше — помогите. Убейте меня, чтоб избавить от лишних мучений. Неохота подыхать с голода и жажды. Я и так всю жизнь этим занимался.
Они переглянулись и, похоже, хотели сказать что-нибудь утешительное, обнадеживающее, но, заглянув в глаза старика, передумали. В глазах этих уже погасла половина света, а оставшаяся половина не желала цепляться за жизнь. За такую не желала.
Девушка поцеловала Корнеича в морщинистую щеку и торопливо вышла. А Сол, испросив разрешения взглядом и получив подтверждение: ДА!!! — кивнул и ударил человека, освобожденного им из рабства, в тощую грудину. Грудная клетка проломилась легко, как тонкий пластик. Свет окончательно померк в глазах ушедшего к праотцам ЗЕМЛЯНИНА. Счастливая улыбка застыла на выцветших, похожих на старый шрам, губах.
…а на объекте “Оуфлит гладс-08”, особенно в третьем бараке сто девятого блока, бурно обсуждали последние новости. События последних дней неожиданно объединили невольников. Особенно порадовал их просочившийся слух о том, что один из даггеров, пущенных по следу беглецов, взбесился и буквально разорвал в клочья одного из двух надсмотрщиков-оластеров, работавших с ним не первый цикл. Второму оластеру зверь просто откусил кусок шеи с кадыком, а остальным чудовищам-даггерам преградил дорогу, и даже перегрыз глотку вожаку, вынудив стаю поджать хвосты и вернуться ни с чем. Правда, было непонятно, куда девалось оружие надсмотрщиков. Даггерам ведь просто нечем жать на спуск.
…Стияд Септайн, оператор сервисно-фискального терминала Омниса, космопорта Тарсиса, отвлекся от мозаичного панно служебного мультимонитора. Его квалификация позволяла ему подобные вольности, безусловно, нежелательные на таком ответственном посту, где нужно было ежеминутно отслеживать текущие изменения, вмешиваться либо просто контролировать ситуацию. Но он, казалось, знал наперед, что в ближайшие минуты ничего не случится. И, как правило, ничего не случалось.
За эту смену оластер отвлекся уже не в первый раз. И опять на женщину! Дело было даже не в том, что поблизости происходило нечто такое, чего нельзя увидеть в мультимо-ниторе. Вовсе нет, мультимониторинговая система всевидяща, для того она и конструировалась. Просто этот немолодой дежурный наверняка уже заглотнул начальную порцию вредной мыльной смеси “Профессиональная Деформация”; когда все, что видишь живым глазом, начинает казаться более значительным и важным, чем взгляд самой скрытой камеры с высочайшей разрешающей способностью и почти безграничными возможностями. Он, конечно, ничего не прозевал, он мгновенно уловил боковым зрением движение на контрольном сегменте N-18, крайнем правом в нижнем ряду. И тут же вернулся к службе, и прочитал на экране сегмента сообщение о чрезвычайном происшествии: с объекта “Оуфлит гладс-08” совершен групповой побег! Далее следовали ориентировки, объявлявшие во всепланетный розыск три особи, осуществившие немыслимое. Их данные и вовсе повергали в полное недоумение: гигантский зем, косматый и звероподобный в обществе малорослой молодой земляшки и какого-то реликта, лагерного доходяги, передвигавшего свои скрипучие кости в затасканном чехле пожелтевшей от долгого использования кожи. Что у этих троих может быть общего?! Но главное — как им это удалось? Это же полнейший нонсенс! Куда бежать-то?.. Особенно с восьмого “Оуфлит гладе”… За одним полем тянется другое, за этой плантацией — следующая, и так чуть ли до бесконечности… и потом, три невольника, да еще и без охраны, обязательно привлекут к себе внимание. По самому же большому счету: как они покинут планету? Ведь иначе просто нет никакого смысла бежать… В мире всего один космодром, а его служба безопасности ой как не зря употребляет свою пищу. Да нет, все эти тревожные ориентировки — для проформы. Не бывало еще, чтобы какой-нибудь беглец добежал хотя бы до окрестностей космопорта. Ну да ладно, принять к сведению придется, работа такая…
Мысли Стияда продолжали витать вокруг контрольного сегмента N-18, а глаза уже вновь шмыгнули в сторону. К временно оставленному субъекту наблюдения… Женщина успела преодолеть половину зала, двигаясь к кассовым блокам. Стройная, сильная, уверенная в себе, хищная, как грациозный арпард. Еще бы! Слабые просто не заслужат оранжевый комбинезон —. униформу охранников спецобъектов, что ведают главным промыслом этой колонии. Наверняка эта сек-сапилочка участвует в поиске беглой троицы. Или все же явилась встречать новую партию рабов?..
Кроме него, больше никто не позволял себе так откровенно пялить на нее глаза. Да и он-то себе позволял пялиться лишь потому, что находился на безопасном расстоянии. Объяснялось это даже не наличием у нее сразу двух импульсных излучателей, хотя полагалось иметь один. Суть в том, что не далее метра от ее бедра, на чисто символическом поводке, шлепая тяжеленными лапами, ступал очень крупный даггер. Иссиня-черный даггер, достигавший в холке уровня пояса хозяйки. На ходу он лениво поглядывал по сторонам, не скрывая ни от кого свои десятисантиметровые клыки. И эта откровенность зверя снимала почти все возможные вопросы к женщине.
Но Стияда она заинтересовала именно поэтому, из-за даггера. Ведь даггеры подпускали к себе и признавали хозяевами только оластеров, звери были запрограммированы на враждебное восприятие эрсеровских биополей, и четко улавливали, кто есть кто. Значит, эта симпатяшка — соплеменница, что автоматически повышало степень его влечения к ней…
Хотя в незнакомке ЧТО-ТО настораживало. Какая-то деталь не вписывалась в привычный образ. Может быть, раскосые глаза, которых он ни разу не встречал у своих сородичей. Однако… Мало ли как существо женского пола может себя подкорректировать, в извечном женском стремлении выглядеть красивее по собственному разумению?
Очаровательная охранница плантаций ненадолго задержалась у кассового блока; решительно понажимав нужные кнопки, она направилась к буферной зоне, что вела через всевозможные накопители прямиком в стартовый сектор.
Выходные двери при ее приближении автоматически разъехались. Она обернулась и, встретившись глазами с объективом скрытой камеры, а следовательно, со Стиядом, послала ему воздушный поцелуй. Зверь, почуяв свежий воздух, рванул поводок. Потянул за собой, дернул вперед хозяйку. И в это время порыв ветра со стороны взлетных площадок сорвал с девушки форменную шапку с козырьком. Она подобрала головной убор и стремительно исчезла из поля зрения камеры. Оставив в зрачках Стияда запечатленный кадр: полностью эпиллированную голову. Отсутствие волос в корне преобразило ее внешний вид.
Стияд Септайн сидел в глубокой задумчивости не менее трех минут. Потом, переполнившись подозрением под завязку, врезал себе кулаком в лоб и, пробежав пальцами по клавиатуре, вызвал из оперативной памяти недавнюю ориентировку. Перечитал, сплетая сомнения в единый пучок и, уже не колеблясь, ткнул сенсор объявления тревоги. Резкий пульсирующий сигнал заметался под сводами павильона. Из служебных проходов хлынули вооруженные люди: охрана кос-мопорта занимала свои места согласно схемам боевых расстановок… Двери главного павильона космопорта автоматически заблокировались. Все разом. В том числе и на выходах в стартовые зоны, к космическим кораблям.
ВСЕ замерло.
Лишь на пятой взлетно-посадочной плите что-то продолжало происходить. Оттуда ударила по глазам яркая желто-алая предупредительная вспышка, и на маршевых анти-гравах приподнялась громада стоуджа, коммерческого судна из тех, что не признают приписки в каком бы то ни было космопорту и подчиняются только власти выгоды для владельцев. Стоудж, управляемый настоящим асом пилотажа, стартовал и резко взмыл по нелогичной витиеватой траектории.
Стияд среагировал мгновенно и, буквально заплетая в узел пальцы, мечущиеся в сенсорной зоне, послал запрос на кассовый блок, к которому обращалась “дама с суперсобачкой”. Получив ответ и ознакомившись с ним, он сокрушенно крякнул. Она заплатила за проезд именно на этом корабле, выкупив последнее свободное место. А где-то внутри, продолжая буравить подсознание, Профессиональная деформация подкинула мысль: “Какая женщина, вот бы мне такую…”
Эта мысль, конечно, тут же была скомкана и выброшена. Уступив место лихорадочным размышлениям о местонахождении косматого здоровяка и полуживого костлявого старикана. И о том, что уж эти-то двое — наверняка не прошмыгнут мимо него, Стияда Септайна… Но как этой стерве удалось приручить даггера, спрашивается?!
А коммерческий стоудж, уменьшившийся до размеров яркой точки, прицелился в направлении звездного скопления Роммер. И звезды, скопившиеся в той стороне, — подмигивали ему. Хотя наверняка это придумали люди, глядевшие на них. Обитатели первой .планеты одной из них, звезды Скарабей.
Они еще не знали, что очень скоро у всех земов и земляшек Тарсиса появится ВЫХОД.
Да еще какой!
УЙТИ СМОГУТ ВСЕ.
ДОННЫЕ
Оборвав пение, Корнеич помолчал, вздыхая тяжко, и сказал:
— Падаю вновь в Тебя, пьяно-бездонную,
чувства моргают сонно — с них опадает мох.
Палец мой исписал карту твою ладонную, только
Судьбы черту дорисовать не смог…
— Так говорил Алексей Торхов… Это мой самый любимый, “Блюз медленно падающей звезды”.
Помолчал и тихонько произнес:
— Соллар… Ира… я дальше не пойду. Оставьте меня здесь, как я хотел. Вам предстоит неблизкий путь. К чему вам обуза? А я уже на месте. Я умру свободным… А еще лучше — помогите. Убейте меня, чтоб избавить от лишних мучений. Неохота подыхать с голода и жажды. Я и так всю жизнь этим занимался.
Они переглянулись и, похоже, хотели сказать что-нибудь утешительное, обнадеживающее, но, заглянув в глаза старика, передумали. В глазах этих уже погасла половина света, а оставшаяся половина не желала цепляться за жизнь. За такую не желала.
Девушка поцеловала Корнеича в морщинистую щеку и торопливо вышла. А Сол, испросив разрешения взглядом и получив подтверждение: ДА!!! — кивнул и ударил человека, освобожденного им из рабства, в тощую грудину. Грудная клетка проломилась легко, как тонкий пластик. Свет окончательно померк в глазах ушедшего к праотцам ЗЕМЛЯНИНА. Счастливая улыбка застыла на выцветших, похожих на старый шрам, губах.
…а на объекте “Оуфлит гладс-08”, особенно в третьем бараке сто девятого блока, бурно обсуждали последние новости. События последних дней неожиданно объединили невольников. Особенно порадовал их просочившийся слух о том, что один из даггеров, пущенных по следу беглецов, взбесился и буквально разорвал в клочья одного из двух надсмотрщиков-оластеров, работавших с ним не первый цикл. Второму оластеру зверь просто откусил кусок шеи с кадыком, а остальным чудовищам-даггерам преградил дорогу, и даже перегрыз глотку вожаку, вынудив стаю поджать хвосты и вернуться ни с чем. Правда, было непонятно, куда девалось оружие надсмотрщиков. Даггерам ведь просто нечем жать на спуск.
…Стияд Септайн, оператор сервисно-фискального терминала Омниса, космопорта Тарсиса, отвлекся от мозаичного панно служебного мультимонитора. Его квалификация позволяла ему подобные вольности, безусловно, нежелательные на таком ответственном посту, где нужно было ежеминутно отслеживать текущие изменения, вмешиваться либо просто контролировать ситуацию. Но он, казалось, знал наперед, что в ближайшие минуты ничего не случится. И, как правило, ничего не случалось.
За эту смену оластер отвлекся уже не в первый раз. И опять на женщину! Дело было даже не в том, что поблизости происходило нечто такое, чего нельзя увидеть в мультимо-ниторе. Вовсе нет, мультимониторинговая система всевидяща, для того она и конструировалась. Просто этот немолодой дежурный наверняка уже заглотнул начальную порцию вредной мыльной смеси “Профессиональная Деформация”; когда все, что видишь живым глазом, начинает казаться более значительным и важным, чем взгляд самой скрытой камеры с высочайшей разрешающей способностью и почти безграничными возможностями. Он, конечно, ничего не прозевал, он мгновенно уловил боковым зрением движение на контрольном сегменте N-18, крайнем правом в нижнем ряду. И тут же вернулся к службе, и прочитал на экране сегмента сообщение о чрезвычайном происшествии: с объекта “Оуфлит гладс-08” совершен групповой побег! Далее следовали ориентировки, объявлявшие во всепланетный розыск три особи, осуществившие немыслимое. Их данные и вовсе повергали в полное недоумение: гигантский зем, косматый и звероподобный в обществе малорослой молодой земляшки и какого-то реликта, лагерного доходяги, передвигавшего свои скрипучие кости в затасканном чехле пожелтевшей от долгого использования кожи. Что у этих троих может быть общего?! Но главное — как им это удалось? Это же полнейший нонсенс! Куда бежать-то?.. Особенно с восьмого “Оуфлит гладе”… За одним полем тянется другое, за этой плантацией — следующая, и так чуть ли до бесконечности… и потом, три невольника, да еще и без охраны, обязательно привлекут к себе внимание. По самому же большому счету: как они покинут планету? Ведь иначе просто нет никакого смысла бежать… В мире всего один космодром, а его служба безопасности ой как не зря употребляет свою пищу. Да нет, все эти тревожные ориентировки — для проформы. Не бывало еще, чтобы какой-нибудь беглец добежал хотя бы до окрестностей космопорта. Ну да ладно, принять к сведению придется, работа такая…
Мысли Стияда продолжали витать вокруг контрольного сегмента N-18, а глаза уже вновь шмыгнули в сторону. К временно оставленному субъекту наблюдения… Женщина успела преодолеть половину зала, двигаясь к кассовым блокам. Стройная, сильная, уверенная в себе, хищная, как грациозный арпард. Еще бы! Слабые просто не заслужат оранжевый комбинезон —. униформу охранников спецобъектов, что ведают главным промыслом этой колонии. Наверняка эта сек-сапилочка участвует в поиске беглой троицы. Или все же явилась встречать новую партию рабов?..
Кроме него, больше никто не позволял себе так откровенно пялить на нее глаза. Да и он-то себе позволял пялиться лишь потому, что находился на безопасном расстоянии. Объяснялось это даже не наличием у нее сразу двух импульсных излучателей, хотя полагалось иметь один. Суть в том, что не далее метра от ее бедра, на чисто символическом поводке, шлепая тяжеленными лапами, ступал очень крупный даггер. Иссиня-черный даггер, достигавший в холке уровня пояса хозяйки. На ходу он лениво поглядывал по сторонам, не скрывая ни от кого свои десятисантиметровые клыки. И эта откровенность зверя снимала почти все возможные вопросы к женщине.
Но Стияда она заинтересовала именно поэтому, из-за даггера. Ведь даггеры подпускали к себе и признавали хозяевами только оластеров, звери были запрограммированы на враждебное восприятие эрсеровских биополей, и четко улавливали, кто есть кто. Значит, эта симпатяшка — соплеменница, что автоматически повышало степень его влечения к ней…
Хотя в незнакомке ЧТО-ТО настораживало. Какая-то деталь не вписывалась в привычный образ. Может быть, раскосые глаза, которых он ни разу не встречал у своих сородичей. Однако… Мало ли как существо женского пола может себя подкорректировать, в извечном женском стремлении выглядеть красивее по собственному разумению?
Очаровательная охранница плантаций ненадолго задержалась у кассового блока; решительно понажимав нужные кнопки, она направилась к буферной зоне, что вела через всевозможные накопители прямиком в стартовый сектор.
Выходные двери при ее приближении автоматически разъехались. Она обернулась и, встретившись глазами с объективом скрытой камеры, а следовательно, со Стиядом, послала ему воздушный поцелуй. Зверь, почуяв свежий воздух, рванул поводок. Потянул за собой, дернул вперед хозяйку. И в это время порыв ветра со стороны взлетных площадок сорвал с девушки форменную шапку с козырьком. Она подобрала головной убор и стремительно исчезла из поля зрения камеры. Оставив в зрачках Стияда запечатленный кадр: полностью эпиллированную голову. Отсутствие волос в корне преобразило ее внешний вид.
Стияд Септайн сидел в глубокой задумчивости не менее трех минут. Потом, переполнившись подозрением под завязку, врезал себе кулаком в лоб и, пробежав пальцами по клавиатуре, вызвал из оперативной памяти недавнюю ориентировку. Перечитал, сплетая сомнения в единый пучок и, уже не колеблясь, ткнул сенсор объявления тревоги. Резкий пульсирующий сигнал заметался под сводами павильона. Из служебных проходов хлынули вооруженные люди: охрана кос-мопорта занимала свои места согласно схемам боевых расстановок… Двери главного павильона космопорта автоматически заблокировались. Все разом. В том числе и на выходах в стартовые зоны, к космическим кораблям.
ВСЕ замерло.
Лишь на пятой взлетно-посадочной плите что-то продолжало происходить. Оттуда ударила по глазам яркая желто-алая предупредительная вспышка, и на маршевых анти-гравах приподнялась громада стоуджа, коммерческого судна из тех, что не признают приписки в каком бы то ни было космопорту и подчиняются только власти выгоды для владельцев. Стоудж, управляемый настоящим асом пилотажа, стартовал и резко взмыл по нелогичной витиеватой траектории.
Стияд среагировал мгновенно и, буквально заплетая в узел пальцы, мечущиеся в сенсорной зоне, послал запрос на кассовый блок, к которому обращалась “дама с суперсобачкой”. Получив ответ и ознакомившись с ним, он сокрушенно крякнул. Она заплатила за проезд именно на этом корабле, выкупив последнее свободное место. А где-то внутри, продолжая буравить подсознание, Профессиональная деформация подкинула мысль: “Какая женщина, вот бы мне такую…”
Эта мысль, конечно, тут же была скомкана и выброшена. Уступив место лихорадочным размышлениям о местонахождении косматого здоровяка и полуживого костлявого старикана. И о том, что уж эти-то двое — наверняка не прошмыгнут мимо него, Стияда Септайна… Но как этой стерве удалось приручить даггера, спрашивается?!
А коммерческий стоудж, уменьшившийся до размеров яркой точки, прицелился в направлении звездного скопления Роммер. И звезды, скопившиеся в той стороне, — подмигивали ему. Хотя наверняка это придумали люди, глядевшие на них. Обитатели первой .планеты одной из них, звезды Скарабей.
Они еще не знали, что очень скоро у всех земов и земляшек Тарсиса появится ВЫХОД.
Да еще какой!
УЙТИ СМОГУТ ВСЕ.
ДОННЫЕ
ВРЕМЯ и ТОЧКА
начало октября по универсальному сетевому; различные уровни местного рельефа; мир категории “D” Газпром (планета Тундра Зеро), шаровое скопление Соккер, галактика “Гарри Поттер”
Проколов внемер, “Гордость Шиареи”, 009876764-я по счету (из зарегистрированных в ЕРКСМ, едином реестре кораблей сети миров), появилась в многомерном пространстве между тусклым красным карликом Тундра и его единственной планетой. Здешняя Точка Выхода оказалась расположенной довольно далеко от мира Газпром, в нескольких часах субсветового полета. Видимо, некогда именно здесь обретался местный орбитальный космопорт; впрочем, сила тяготет, ния планеты на таком расстоянии уже практически отсутствовала, поэтому станцию скорее можно было назвать искусственным спутником тусклой Тундры, а не ее планеты.
Но в любом случае: абсолютно ничего искусственно созданного здесь больше не обреталось. Постимперские милле-ниумы почти не вредили циклопическим космическим сооружениям одиозной расы землян — словно Время великодушно сторонилось их. Вакуум лучший во Вселенной консерватор. Целостность грандиозных артефактов не щадили вездесущие Разумные. В частности, местный порт давным-давно был растащен ими для переплавки. Качество и свойства материалов, из которых возводились имперские конструкции, — до сих пор мало кому удавалось скопировать удачно…
Шиарейский коммерческий стоудж вернулся в многомерное пространство, замер неподвижно, словно оглядываясь; избрал вектор дальнейшего движения и на планетарных антигравах устремился к Газпрому.
Планета Тундра I, она же сетевой Мир Газпром (или Обезбашенный, как его называли звездолетчики), с каждой секундой приближалась на несколько тысяч километров.
…Без особых проблем миновав негустой астероидный пояс, стоудж подлетел к первой планете. Пронзив голубовато-дымчатую вуаль верхнего слоя атмосферы, судно сбавило скорость, замерло на миг, словно примериваясь, и осторожно сунулось в нижний. Грузовоз тотчас же встряхнуло, будто он совершил вынужденную посадку на поверхность жидкости; хотя в буквальном смысле субстанция, в которую стоудж нырнул, жидкостью отнюдь не являлась.
Гидротелен, покрывающий Газпром желтым океаном, плотностью структуры напоминал таммерийский бриадон, но в отличие от последнего — ни кислород, ни другие легкие газы в себе не растворял. Тяжелый и густой, этот кисель заливал всю планету, старательно заполняя все неровности рельефа… Ветра, впрочем, выполняли функцию миксера: между двумя атмосферами, верхней и нижней, имелась размытая зеленовато-серая прослойка смешанных газов; этакий мелкозернистый аэрозоль, взвесь гидротелена, реющая в разреженном кислородно-азотном воздухе верхней атмосферы. Благодаря этому аномальному коктейлю оболочка планеты походила не то на двухслойное фруктовое желе, не то на абрикосовый сок, мутный, не до конца отстоявшийся.
Но этому миру была свойственна еще одна природная особенность. В толще гидротелена то тут, то там из красно-бурой поверхности планеты торчали вереницы и группы исполинских каменных образований. Непропорционально высоте тонкие, многокилометровыми столбами вздымались эти невообразимые колоннады, зачастую подымаясь выше аэрозольной прослойки границы атмосфер. Верхние части столбов этих были изрыты искусственными пещерами — повсюду виднелись створы входов и карнизы…
Шиарейское судно погрузилось в гущу тяжелого, тягучего газа, и преодолело некоторое расстояние, словно подводная лодка скользя над самой почвой. Пространство между двумя шеренгами столбообразных массивов походило на долину, стиснутую скальными грядами. Добравшись до скопления искусственных сооружений, стоудж прекратил горизонтально передвигаться, и опустился на окраине поселения, придавив брюхом гладкую плиту — явно посадочную площадку…
В четырнадцатом трюме было тихо и пованивало, конечно же, кислой тухлятиной, каковой ароматец шиарейцы, само собой, полагали запахом свежего воздуха. Женщина определенно НЕ шиарейской расы сидела на плоском контейнере, настороженно уставившись на входной люк. Ее напряженное ожидание вознаградилось. Вскоре мембрана разомкнулась и в сводчатое помещение протиснулся индивид немалых размеров. Вдвое больших, чем габариты самого крупного из крысоидов.
Мужчина-эрсер.
— Ну и?.. — обратилась к нему эрсеровская женщина.
— Спрашиваешь! — Мужчина широко открыл ротовую полость, оскалив крупные белые зубы, и швырнул на пол клубок шлангов в гибких армированных оболочках. Протягивая напарнице принесенный им объемистый мешок, соплеменник добавил: — Извини, но одежонки другой системы на этом корыте не водится. Точно. Я проверил.
Женщина молча слезла с контейнера и добыла из мешка… скафандр. Все так же безмолвно принялась облачаться в него.
И уже пару минут спустя они покинули трюм.
Длинный и узкий, разительно похожий на нору, коридор тянулся в сторону носовых уровней стоуджа.
Шиарейский скафандр оказался настолько неудобен, что женщина едва могла в нем передвигаться. Штанины оказались слишком коротки; часть, прикрывающая туловище, обвисала бесформенными складками; шлем продолговатой формы, сработанный под голову крысоида, перевешивал и валился на грудь. Однако выбирать не приходилось.
Стараясь особо не шуметь, женщина изо всех сил пыталась не отставать от своего спутника. Он же, услужливо прикрыв за нею люк шлюза, мчался к следующему, чтобы разомкнуть его перед “дамой” и, давясь со смеху, пронаблюдать, как она, шлепая большущими подошвами и руками поддерживая отвисшее гофрированное брюшко, неуклюже ковыляет к очередному порогу, чтобы перевалиться через него и проследовать дальше… Женщина-эрсер в скафандре шиарейской конструкции — воистину зрелище для гуманоидов неслабонервных!
Добравшись до очередного шлюза, мужчина открыл люки и с интересом оглядел обнаруженное за выходной мембраной обширное круглое помещение. Обернувшись, увидел вдруг, что его подруга все еще находится у входной мембраны; она остановилась, явно не собираясь продвигаться дальше. Вдобавок к этому она еще и странно извивалась… Постояв немного в ожидании, он шагнул к ней.
— Ты мне хвост прищемил, — сообщила она, пытаясь развернуться всем корпусом. — Хорошо хоть, никто за нами вроде не следит сейчас. Представляю, какое уникальное зрелище могло бы запечатлеться в анналах спецслужб.
В течение следующей минуты мужчина вряд ли смог бы помочь ей выбраться из сложной ситуации, поскольку приступ беззвучного хохота буквально скрутил его, лишив возможности предпринять какие-либо действия. По сосредоточенному взгляду женщины было видно, что уж кому-кому, а ей в эти мгновения — точно не до смеха.
Рассердившись, она изловчилась и, рискуя потерять равновесие, вскинула ногу, чтобы со всего размаху пнуть спутника в колено. Получив по чашечке, мужчина моментально перестал смеяться и удивленно посмотрел на женщину. Пожал плечами и открыл люк, высвободив специальную “кишку”, предназначенную для тонкого шиарейского хвостика… и вдруг, схватив напарницу на руки, метнулся в проем выходного люка, впрыгнув в круглое помещение. Полсекунды спустя пара эрсеров уже исчезла в одной из многочисленных ниш.
…Человек в корабельной униформе миновал шлюз с двумя разомкнутыми люками и остановился. Настороженно принюхался, медленно поведя заостренным лицом. Его вибриссы нервно шевелились, словно ощупывая воздух. “Что там?” — спросил чей-то голос, раздавшийся из коммуникатора. “Никого… вроде…” — с заминкой ответил человек и спросил невидимого собеседника: “Шкип, впускать обезбашенных газовиков?” — “Опять замки люков глючат, — недовольно проворчал голос шкипера, то есть капитана стоуджа, — Хвас'ячикч откроет дистанционно. А ты давай в грузовые трюмы, глянь там…”
Униформированный шиареец нырнул обратно в нору туннеля, последовательно задраив оба люка вручную. Зал опустел, но минуту спустя толстенные створки наружного шлюза, расположенного напротив входа во внутренний коридор, зашипели и разомкнулись. Гидротелен желтым густым потоком хлынул в круглый “предбанник” и, растекшись по полу равномерным слоем, начал медленно просачиваться сквозь металлопластовые решетки настила.
Грохоча псевдокопытами нижних конечностей, двое аборигенов-газпромовцев, обвешанные разнообразными инструментами, вошли внутрь, волоча за собой огромный баул с чем-то объемным и тяжелым. Они были похожи на гротескных безголовых сатиров, покрытых вместо шерсти синими чешуйками. Их непомерно широкие для обычной ходьбы шаги в точности соответствовали ширине профильных решеток, как будто ремонтники, боясь провалиться, наступали только на центральную часть каждой из них. Шли “газовики” молча, только всяческие штуковины на их поясах бряцали и позвякивали, подобно доспехам рыцарей докосмического периода.
Люк, ведущий из корабля, уже закрылся, отсекая наружную атмосферу. Остатки гидротелена всасывались в пол.
Остановились газпромовцы неподалеку от ниши, скрывшей эрсеров, опустили свою ношу и уселись сверху. Передохнуть, по всей видимости.
— Я же говорил, девяносто восьмая, — уверенно сказал тот из них, который был поменьше габаритами и ростом не более двух метров; при этом он ткнул указательным когтем правой верхней конечности в пол под своими ногами. Когтей на этой руке было всего три, очевидно, один из них был недавно утрачен в результате неосторожного обращения с каким-нибудь агрегатом, и еще не регенерировался.
— Это если считать от внешнего шлюза, а от внутреннего сто восемьдесят третья. Можешь проверить, если хочешь, — не менее уверенно ответил другой и повернул вентиль индивидуального дыхательного баллона на полоборота, увеличивая подачу своего желтого гидротеленового воздуха.
Их лязгающие голоса, и без того противные, казались еще более отвратительными, искажаясь трубками, вставленными в “носовые” впадины на объемистых выпуклых грудинах.
— Если б маркировка была-а… — лениво начал было первый, выдув через дыхало на животе тонкую желтую струйку тяжелого воздуха, которая тут же, подобно струе мочи, устремилась вниз, к решетке. Всасывающая система работала исправно.
— Скажи на милость, где это на шиарейском звездолете можно найти визуальную маркировку? Они же все устройства и агрегаты по запахам находят, а напрУгу хвостом меряют!
Оба газпромера прерывисто заскрежетали (рассмеялись то есть).
— Однако согласись, если б все залетные разбирались в “железе”, ты б давно без работы остался.
— Соглашусь, — поднимаясь, сказал собеседник. — Ладно, я пойду потолкую со шкипером, а ты покуда распакуйся… Кстати, клапан на горелке ты поменял? Жирный мне уже все уши прожужжал. — Расположенные на плечах складки ушей большего газпромера задергались, словно их щекотало упомянутое жужжание.
— Эй, хозяин, открывай калитку, я иду! — крикнул он; чуть погодя диафрагмальные мембраны внутреннего люка открылись.
— Вчера еще. — Ответил первый и, проводив взглядом канувшего во внутреннем коридоре напарника, расстегнул зиппер сумки. Пыхтя от натуги, меньший ремонтник извлек измазанный консервантом толстый цилиндр — часть какого-то агрегата — и поставил “железяку” на палубу. Затем снял с пояса универсальный ключ и, положив его рядом, приподнял фрагмент решетки. Согнувшись над разверзшимся проемом, ремонтник посмотрел вниз, но увидеть ничего не успел.
В следующее мгновение из ниши, где скрывались эрсеры, выскочил мужчина, прыгнул к местному жителю, схватил лежащий на полу металлический цилиндр, взметнул его и с размаху врезал обезбашенному между ушей… Раздался громкий хруст кости, и матово-белесые мозги из проломленной грудины разбрызгались по решеткам пола, повисли на прутьях желеобразными соплями. Тело мужчины-газпромера зашаталось, опрокинулось в проем и рухнуло вниз. Мужчина-эрсер зачем-то спрыгнул следом.
Буквально через минуту из отверстия показалась верхняя половина безголового туловища, совершенно неповрежденная. А из темноты, царящей в глубине ниши, появилась маленькая фигурка в шиарейском скафандре…
— Корыто это застряло тут надолго, к тому же с крысами нам не по пути, однозначно. Когда подвернется подходящий рейс, неизвестно. Придется поискать кого-нибудь из наших.
— Ну и где они тут могут быть? — спросила женщина.
— На верхушках столбов, — ответил “газпромовец”. — Выше всего.
— Так наши что, здесь правящий класс?! — удивилась женщина. Странный ремонтник, почему-то не торопящийся поднимать тревогу, заскрежетал. То есть рассмеялся.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказал он, выбравшись на палубу. — Видишь ли, сливки общества не всегда находятся сверху. Оказывается, во времена империи планета Тундры была сырьевой колонией. Чуть ли не на поверхности Газпрома, прямо под ногами, обнаружилось несметное количество полезных ископаемых, но добывать их было затруднительно — гидротелен, знаешь ли, не самый пригодный для наших организмов воздух. Выше границы нижней и верхней атмосфер подымались только столбы. Они-то и были заселены землянами… — “Обезбашенный” поскреб трехпалой рукой между ушами, жестом совершенно несвойственным аборигенам Газпрома. — Поселившиеся внутри верхушек природных башен имперские колонисты решили, что снабжать сырьедобытчиков кислородом слишком накладно. В имперские времена, знаешь ли, всегда имелась прекрасная возможность решить любую проблему испытанным методом.
Кадровым, так сказать, а не технологическим. Гораздо дешевле оказалось завезти на планету тех, кто могли дышать гидротеленом или не дышать вовсе. Так земляне и поступили. Около десятка биовидов разумных импортировали сюда наши предки, приволокли в кандалах, ошейниках и силовом поле. Самыми приспособленными оказались эти безголовые козлы. Вот так начинался местный социум… Наши росли вверх, а иные вниз. Общество верхних сегрегировалось на бедных и богатых, а нижних — на продвинутых и опущенных. Верхние строили орбитальные космопорты, а нижние углубляли шахты. Чем глубже ареал обитания, чем дальше от землян, тем весомее социальный статус. Зеркальное отображение иерархии хозяев-имперцев, у которых чем ближе к верхушке столба, чем дальше от рабов, тем престижнее. Все это продолжалось до тех пор, пока колесо истории не перевернуло мир вверх тормашками, превратив хозяев в рабов, а бывших рабов — в новых хозяев… — Мужчина запнулся и опять поскреб между ушами. Помолчав, добавил: — Забавно, что на прежнем уровне осталась середина, размытая грань верхнего и нижнего социумов, пристанище социального дна обоих рас. Элита иных закопалась глубоко и на поверхности почвы почти не появляется, средний класс обитает непосредственно на почве и в неглубоких подпочвенных уровнях. Выше же поверхности, в основаниях башен-столбов, местах наиболее трущобных с точки зрения здешних иных, обитают их парии. Примерно там же, внизу башен, в местах наиболее трущобных с точки зрения здешних эрсеров, обитают парии наших. Такой вот мир.
— Классно ты устроился, — проворчала женщина. — Попробуй-ка, сыщи метод добычи информации поэффективнее твоего. Обращение непосредственно к первоисточникам…
— Точно. Идем употребим добытое по назначению.
— И побыстрее. Я уже заманалась крысиным датчикам и сенсорам глазки отводить и носики зажимать.
…Где-то там, выше границы атмосфер, тускло-желтый диск Тундры, почти не просматриваемый с поверхности Газпрома, скрылся за горизонтом, и небо ненамного, но потемнело.
Слабый свет прожекторов, освещавших посадочную площадку, пафосно именуемую местными космопортом, осветил корпус шиарейского судна и строения складов, похожих на огромные, обросшие красно-бурым: мхом каменные валуны.
начало октября по универсальному сетевому; различные уровни местного рельефа; мир категории “D” Газпром (планета Тундра Зеро), шаровое скопление Соккер, галактика “Гарри Поттер”
Проколов внемер, “Гордость Шиареи”, 009876764-я по счету (из зарегистрированных в ЕРКСМ, едином реестре кораблей сети миров), появилась в многомерном пространстве между тусклым красным карликом Тундра и его единственной планетой. Здешняя Точка Выхода оказалась расположенной довольно далеко от мира Газпром, в нескольких часах субсветового полета. Видимо, некогда именно здесь обретался местный орбитальный космопорт; впрочем, сила тяготет, ния планеты на таком расстоянии уже практически отсутствовала, поэтому станцию скорее можно было назвать искусственным спутником тусклой Тундры, а не ее планеты.
Но в любом случае: абсолютно ничего искусственно созданного здесь больше не обреталось. Постимперские милле-ниумы почти не вредили циклопическим космическим сооружениям одиозной расы землян — словно Время великодушно сторонилось их. Вакуум лучший во Вселенной консерватор. Целостность грандиозных артефактов не щадили вездесущие Разумные. В частности, местный порт давным-давно был растащен ими для переплавки. Качество и свойства материалов, из которых возводились имперские конструкции, — до сих пор мало кому удавалось скопировать удачно…
Шиарейский коммерческий стоудж вернулся в многомерное пространство, замер неподвижно, словно оглядываясь; избрал вектор дальнейшего движения и на планетарных антигравах устремился к Газпрому.
Планета Тундра I, она же сетевой Мир Газпром (или Обезбашенный, как его называли звездолетчики), с каждой секундой приближалась на несколько тысяч километров.
…Без особых проблем миновав негустой астероидный пояс, стоудж подлетел к первой планете. Пронзив голубовато-дымчатую вуаль верхнего слоя атмосферы, судно сбавило скорость, замерло на миг, словно примериваясь, и осторожно сунулось в нижний. Грузовоз тотчас же встряхнуло, будто он совершил вынужденную посадку на поверхность жидкости; хотя в буквальном смысле субстанция, в которую стоудж нырнул, жидкостью отнюдь не являлась.
Гидротелен, покрывающий Газпром желтым океаном, плотностью структуры напоминал таммерийский бриадон, но в отличие от последнего — ни кислород, ни другие легкие газы в себе не растворял. Тяжелый и густой, этот кисель заливал всю планету, старательно заполняя все неровности рельефа… Ветра, впрочем, выполняли функцию миксера: между двумя атмосферами, верхней и нижней, имелась размытая зеленовато-серая прослойка смешанных газов; этакий мелкозернистый аэрозоль, взвесь гидротелена, реющая в разреженном кислородно-азотном воздухе верхней атмосферы. Благодаря этому аномальному коктейлю оболочка планеты походила не то на двухслойное фруктовое желе, не то на абрикосовый сок, мутный, не до конца отстоявшийся.
Но этому миру была свойственна еще одна природная особенность. В толще гидротелена то тут, то там из красно-бурой поверхности планеты торчали вереницы и группы исполинских каменных образований. Непропорционально высоте тонкие, многокилометровыми столбами вздымались эти невообразимые колоннады, зачастую подымаясь выше аэрозольной прослойки границы атмосфер. Верхние части столбов этих были изрыты искусственными пещерами — повсюду виднелись створы входов и карнизы…
Шиарейское судно погрузилось в гущу тяжелого, тягучего газа, и преодолело некоторое расстояние, словно подводная лодка скользя над самой почвой. Пространство между двумя шеренгами столбообразных массивов походило на долину, стиснутую скальными грядами. Добравшись до скопления искусственных сооружений, стоудж прекратил горизонтально передвигаться, и опустился на окраине поселения, придавив брюхом гладкую плиту — явно посадочную площадку…
В четырнадцатом трюме было тихо и пованивало, конечно же, кислой тухлятиной, каковой ароматец шиарейцы, само собой, полагали запахом свежего воздуха. Женщина определенно НЕ шиарейской расы сидела на плоском контейнере, настороженно уставившись на входной люк. Ее напряженное ожидание вознаградилось. Вскоре мембрана разомкнулась и в сводчатое помещение протиснулся индивид немалых размеров. Вдвое больших, чем габариты самого крупного из крысоидов.
Мужчина-эрсер.
— Ну и?.. — обратилась к нему эрсеровская женщина.
— Спрашиваешь! — Мужчина широко открыл ротовую полость, оскалив крупные белые зубы, и швырнул на пол клубок шлангов в гибких армированных оболочках. Протягивая напарнице принесенный им объемистый мешок, соплеменник добавил: — Извини, но одежонки другой системы на этом корыте не водится. Точно. Я проверил.
Женщина молча слезла с контейнера и добыла из мешка… скафандр. Все так же безмолвно принялась облачаться в него.
И уже пару минут спустя они покинули трюм.
Длинный и узкий, разительно похожий на нору, коридор тянулся в сторону носовых уровней стоуджа.
Шиарейский скафандр оказался настолько неудобен, что женщина едва могла в нем передвигаться. Штанины оказались слишком коротки; часть, прикрывающая туловище, обвисала бесформенными складками; шлем продолговатой формы, сработанный под голову крысоида, перевешивал и валился на грудь. Однако выбирать не приходилось.
Стараясь особо не шуметь, женщина изо всех сил пыталась не отставать от своего спутника. Он же, услужливо прикрыв за нею люк шлюза, мчался к следующему, чтобы разомкнуть его перед “дамой” и, давясь со смеху, пронаблюдать, как она, шлепая большущими подошвами и руками поддерживая отвисшее гофрированное брюшко, неуклюже ковыляет к очередному порогу, чтобы перевалиться через него и проследовать дальше… Женщина-эрсер в скафандре шиарейской конструкции — воистину зрелище для гуманоидов неслабонервных!
Добравшись до очередного шлюза, мужчина открыл люки и с интересом оглядел обнаруженное за выходной мембраной обширное круглое помещение. Обернувшись, увидел вдруг, что его подруга все еще находится у входной мембраны; она остановилась, явно не собираясь продвигаться дальше. Вдобавок к этому она еще и странно извивалась… Постояв немного в ожидании, он шагнул к ней.
— Ты мне хвост прищемил, — сообщила она, пытаясь развернуться всем корпусом. — Хорошо хоть, никто за нами вроде не следит сейчас. Представляю, какое уникальное зрелище могло бы запечатлеться в анналах спецслужб.
В течение следующей минуты мужчина вряд ли смог бы помочь ей выбраться из сложной ситуации, поскольку приступ беззвучного хохота буквально скрутил его, лишив возможности предпринять какие-либо действия. По сосредоточенному взгляду женщины было видно, что уж кому-кому, а ей в эти мгновения — точно не до смеха.
Рассердившись, она изловчилась и, рискуя потерять равновесие, вскинула ногу, чтобы со всего размаху пнуть спутника в колено. Получив по чашечке, мужчина моментально перестал смеяться и удивленно посмотрел на женщину. Пожал плечами и открыл люк, высвободив специальную “кишку”, предназначенную для тонкого шиарейского хвостика… и вдруг, схватив напарницу на руки, метнулся в проем выходного люка, впрыгнув в круглое помещение. Полсекунды спустя пара эрсеров уже исчезла в одной из многочисленных ниш.
…Человек в корабельной униформе миновал шлюз с двумя разомкнутыми люками и остановился. Настороженно принюхался, медленно поведя заостренным лицом. Его вибриссы нервно шевелились, словно ощупывая воздух. “Что там?” — спросил чей-то голос, раздавшийся из коммуникатора. “Никого… вроде…” — с заминкой ответил человек и спросил невидимого собеседника: “Шкип, впускать обезбашенных газовиков?” — “Опять замки люков глючат, — недовольно проворчал голос шкипера, то есть капитана стоуджа, — Хвас'ячикч откроет дистанционно. А ты давай в грузовые трюмы, глянь там…”
Униформированный шиареец нырнул обратно в нору туннеля, последовательно задраив оба люка вручную. Зал опустел, но минуту спустя толстенные створки наружного шлюза, расположенного напротив входа во внутренний коридор, зашипели и разомкнулись. Гидротелен желтым густым потоком хлынул в круглый “предбанник” и, растекшись по полу равномерным слоем, начал медленно просачиваться сквозь металлопластовые решетки настила.
Грохоча псевдокопытами нижних конечностей, двое аборигенов-газпромовцев, обвешанные разнообразными инструментами, вошли внутрь, волоча за собой огромный баул с чем-то объемным и тяжелым. Они были похожи на гротескных безголовых сатиров, покрытых вместо шерсти синими чешуйками. Их непомерно широкие для обычной ходьбы шаги в точности соответствовали ширине профильных решеток, как будто ремонтники, боясь провалиться, наступали только на центральную часть каждой из них. Шли “газовики” молча, только всяческие штуковины на их поясах бряцали и позвякивали, подобно доспехам рыцарей докосмического периода.
Люк, ведущий из корабля, уже закрылся, отсекая наружную атмосферу. Остатки гидротелена всасывались в пол.
Остановились газпромовцы неподалеку от ниши, скрывшей эрсеров, опустили свою ношу и уселись сверху. Передохнуть, по всей видимости.
— Я же говорил, девяносто восьмая, — уверенно сказал тот из них, который был поменьше габаритами и ростом не более двух метров; при этом он ткнул указательным когтем правой верхней конечности в пол под своими ногами. Когтей на этой руке было всего три, очевидно, один из них был недавно утрачен в результате неосторожного обращения с каким-нибудь агрегатом, и еще не регенерировался.
— Это если считать от внешнего шлюза, а от внутреннего сто восемьдесят третья. Можешь проверить, если хочешь, — не менее уверенно ответил другой и повернул вентиль индивидуального дыхательного баллона на полоборота, увеличивая подачу своего желтого гидротеленового воздуха.
Их лязгающие голоса, и без того противные, казались еще более отвратительными, искажаясь трубками, вставленными в “носовые” впадины на объемистых выпуклых грудинах.
— Если б маркировка была-а… — лениво начал было первый, выдув через дыхало на животе тонкую желтую струйку тяжелого воздуха, которая тут же, подобно струе мочи, устремилась вниз, к решетке. Всасывающая система работала исправно.
— Скажи на милость, где это на шиарейском звездолете можно найти визуальную маркировку? Они же все устройства и агрегаты по запахам находят, а напрУгу хвостом меряют!
Оба газпромера прерывисто заскрежетали (рассмеялись то есть).
— Однако согласись, если б все залетные разбирались в “железе”, ты б давно без работы остался.
— Соглашусь, — поднимаясь, сказал собеседник. — Ладно, я пойду потолкую со шкипером, а ты покуда распакуйся… Кстати, клапан на горелке ты поменял? Жирный мне уже все уши прожужжал. — Расположенные на плечах складки ушей большего газпромера задергались, словно их щекотало упомянутое жужжание.
— Эй, хозяин, открывай калитку, я иду! — крикнул он; чуть погодя диафрагмальные мембраны внутреннего люка открылись.
— Вчера еще. — Ответил первый и, проводив взглядом канувшего во внутреннем коридоре напарника, расстегнул зиппер сумки. Пыхтя от натуги, меньший ремонтник извлек измазанный консервантом толстый цилиндр — часть какого-то агрегата — и поставил “железяку” на палубу. Затем снял с пояса универсальный ключ и, положив его рядом, приподнял фрагмент решетки. Согнувшись над разверзшимся проемом, ремонтник посмотрел вниз, но увидеть ничего не успел.
В следующее мгновение из ниши, где скрывались эрсеры, выскочил мужчина, прыгнул к местному жителю, схватил лежащий на полу металлический цилиндр, взметнул его и с размаху врезал обезбашенному между ушей… Раздался громкий хруст кости, и матово-белесые мозги из проломленной грудины разбрызгались по решеткам пола, повисли на прутьях желеобразными соплями. Тело мужчины-газпромера зашаталось, опрокинулось в проем и рухнуло вниз. Мужчина-эрсер зачем-то спрыгнул следом.
Буквально через минуту из отверстия показалась верхняя половина безголового туловища, совершенно неповрежденная. А из темноты, царящей в глубине ниши, появилась маленькая фигурка в шиарейском скафандре…
— Корыто это застряло тут надолго, к тому же с крысами нам не по пути, однозначно. Когда подвернется подходящий рейс, неизвестно. Придется поискать кого-нибудь из наших.
— Ну и где они тут могут быть? — спросила женщина.
— На верхушках столбов, — ответил “газпромовец”. — Выше всего.
— Так наши что, здесь правящий класс?! — удивилась женщина. Странный ремонтник, почему-то не торопящийся поднимать тревогу, заскрежетал. То есть рассмеялся.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказал он, выбравшись на палубу. — Видишь ли, сливки общества не всегда находятся сверху. Оказывается, во времена империи планета Тундры была сырьевой колонией. Чуть ли не на поверхности Газпрома, прямо под ногами, обнаружилось несметное количество полезных ископаемых, но добывать их было затруднительно — гидротелен, знаешь ли, не самый пригодный для наших организмов воздух. Выше границы нижней и верхней атмосфер подымались только столбы. Они-то и были заселены землянами… — “Обезбашенный” поскреб трехпалой рукой между ушами, жестом совершенно несвойственным аборигенам Газпрома. — Поселившиеся внутри верхушек природных башен имперские колонисты решили, что снабжать сырьедобытчиков кислородом слишком накладно. В имперские времена, знаешь ли, всегда имелась прекрасная возможность решить любую проблему испытанным методом.
Кадровым, так сказать, а не технологическим. Гораздо дешевле оказалось завезти на планету тех, кто могли дышать гидротеленом или не дышать вовсе. Так земляне и поступили. Около десятка биовидов разумных импортировали сюда наши предки, приволокли в кандалах, ошейниках и силовом поле. Самыми приспособленными оказались эти безголовые козлы. Вот так начинался местный социум… Наши росли вверх, а иные вниз. Общество верхних сегрегировалось на бедных и богатых, а нижних — на продвинутых и опущенных. Верхние строили орбитальные космопорты, а нижние углубляли шахты. Чем глубже ареал обитания, чем дальше от землян, тем весомее социальный статус. Зеркальное отображение иерархии хозяев-имперцев, у которых чем ближе к верхушке столба, чем дальше от рабов, тем престижнее. Все это продолжалось до тех пор, пока колесо истории не перевернуло мир вверх тормашками, превратив хозяев в рабов, а бывших рабов — в новых хозяев… — Мужчина запнулся и опять поскреб между ушами. Помолчав, добавил: — Забавно, что на прежнем уровне осталась середина, размытая грань верхнего и нижнего социумов, пристанище социального дна обоих рас. Элита иных закопалась глубоко и на поверхности почвы почти не появляется, средний класс обитает непосредственно на почве и в неглубоких подпочвенных уровнях. Выше же поверхности, в основаниях башен-столбов, местах наиболее трущобных с точки зрения здешних иных, обитают их парии. Примерно там же, внизу башен, в местах наиболее трущобных с точки зрения здешних эрсеров, обитают парии наших. Такой вот мир.
— Классно ты устроился, — проворчала женщина. — Попробуй-ка, сыщи метод добычи информации поэффективнее твоего. Обращение непосредственно к первоисточникам…
— Точно. Идем употребим добытое по назначению.
— И побыстрее. Я уже заманалась крысиным датчикам и сенсорам глазки отводить и носики зажимать.
…Где-то там, выше границы атмосфер, тускло-желтый диск Тундры, почти не просматриваемый с поверхности Газпрома, скрылся за горизонтом, и небо ненамного, но потемнело.
Слабый свет прожекторов, освещавших посадочную площадку, пафосно именуемую местными космопортом, осветил корпус шиарейского судна и строения складов, похожих на огромные, обросшие красно-бурым: мхом каменные валуны.