Страница:
“Да-а, — удивленно протянул экс-баронет Логан Хонбург V, а заче…”. — “Чтоб ты спросил, блин. Не мешай!” — рявкнула девушка по-косморусски, с силой отталкивая оператора, и зачем-то пригнулась к сенсорной зоне.
Капитан открыл было рот, чтобы осадить дерзкую малявку, однако ни звука не успел издать — Ир уже сунула голову в напряженные поля управления. Все люди, что работали сейчас в центральном посту, само собой единодушно оцепенели от изумления… все, кроме ее супруга. Тот спокойнехонько опрокинулся обратно в койку и накрылся одеялом.
Кэп изначально, невзирая на необъяснимую к ним симпатию, едва терпел присутствие в ходовой половины состава семейки забортных приблуд. И грубейшее нарушение правил эксплуатации, сотворенное прямо на глазах у вахтенной смены полного ордера, подтвердило обоснованность опасений. Опомнившись, Тораи Сенга собственноручно ухватился за узкие девичьи плечики, намереваясь выдернуть потенциальную самоубийцу обратно, однако тут же отлетел прочь, неуклюже взмахнув руками; девушка ударила острым локотком, но по мощи удара показалось — обеими ногами.
“Не мешайте! — загремел в отсеке громоподобный рык ее мужа. — Сказано же! Ррусским языком!” Зыркнув на лохматую голову, высунувшуюся из-под одеяла, Боцман подумал, что настал миг взбунтоваться против диктатуры, неясным колдовским способом установленной на борту, но — не успел. “Они поворачивают! — закричал второй помощник Душан Крович. — Они рыскают!!! Они нас потеряли!” — “Не сенсорят нас они…” — растерянно подтвердил “красавчик” Логан.
Средняя жена, на удивление все еще живехонькая, рывком выдернула гладко выбритое вместилище мозгов из-под пресса наведенного матрионного поля. Молча, приволакивая ноги, убралась на прежнее место и сползла по стеночке.
Муж, также не говоря ни слова, лишь тяжко вздохнул и откинул одеяло; подвинулся, ухватил Ир за ворот матросской куртки, вздернул и уложил возле себя. Накрыл ознобно подрагивающее тельце и властно прижал толстенной ручищей… Так они и заснули, рядышком в обнимку.
“Не меша-ать!..” — проорал Капитан шепотом. “Я догадываюсь, что она сделала! — точно так же, шепотом, кричал компьютерщик. — Прямой контакт с удаленными компьютерами и силовое воздействие на их процессоры! Человек сильнее любой машины!” — “Но для этого полушария требуется покрыть экранировкой, и в мозжечок должен быть вмонтирован биомодем, а это же целое состояние…” — прошептал старпом, “Значит, у нее в модифицированной башке целое состояние, — резюмировал Тораи Сенга. — И благодаря ему тяшки, рулевые перья им в ласты, нас потеряли… Экстренное погружение! — решительно скомандовал вахтенному Рулевому. — Триста пятьдесят футов!”
Никто не услышал, как один из них подумал: “Целое состояние, веслом ей по хребту… ага, сейчас. Да мухомы они, обои! Мутанты ч-чертовы…”
Опознавательная идентификация вскоре подтвердила, что группа кораблей, безошибочно классифицированных наметанными глазами коренного ябберянина, принадлежала нелюдям. То есть была регулярной военной эскадрой Южной Федеративной Республики, вторгшейся в акваторию северного полушария. Смешанные и целиком человеческие экипажи северян нечасто осмеливались пускаться в плавания ниже экватора, зато флот республиканцев утюжил и пронзал северные воды вплоть до тридцатых широт.
И если эрсеры попадались в щупальца, ласты и лапы южан, то в лучшем случае становились презренными рабами; в худшем гибли, даже не добравшись до республиканских куполов и платформ, заселенных ортодоксальными существами иных рас, органически не способными признать в человеке РАВНОЕ себе создание природы… Впрочем, подавляющее большинство людей полагало, что из этих двух перспектив именно первая и есть — ХУДШАЯ. Эрсеры, выжившие потомки землян, что обитали ныне в мире Яббер, много чего могли бы поведать Сети Миров о жестокости и подлости разумных иных нескольких десятков рас, после падения земной Империи расселившихся в четырех южных сегментах океана пятой планеты Омеги Опоссума.
О том, как детей-эрсеров намеренно уродовали, превращая калек в живую домашнюю утварь: подставки для обуви, держалки одежды, подбиралки мусора, канделябры, плевательницы. И о том, как на потеху толпе принуждали “земляшек” и “земов” к публичному спариванию с абсолютно чуждыми гуманоидными тварями — например, с орматисскими ящерами, гигантскими жучихами с Тирра III или гусеницами-чуффарейцами.
И о том, конечно же, ЧЕМ, с использованием КАКИХ пособий занимаются в школах южан детеныши иных на обязательных ежемесячных лабораторных занятиях, северянами прозванных “уроками человеконенавистничества”… Сказать, что обитатели южных вод этого мира ЛЮТО НЕНАВИДЕЛИ потомков имперцев, значило промолчать, не подыскав адекватных слов.
Неудивительно, что южане Яббера отказались укомплектовать административный персонал секторальной супертюрьмы, под которую несколько циклов назад отвели соседний необитаемый Харрб. Юги категорически не согласились “обслуживать земных выродков”. Сама идея замены смертной казни пожизненным заключением виделась югам злобной насмешкой над духами порабощенных предков иных.
Над памятью мириадов разумных, что были замучены и стерты с лика Вселенной предками эрсеров, землянами эпохи ЭрсСтеллы: чиновниками колониальной администрации, миссионерами земных религий, переселенцами и, конечно же, главнейшим ужасом Вселенной — солдатами имперской Армии Солнца.
Но эрсерам, скопившимся в центральном посту “Красной Жути”, незачем было говорить вслух о том, что при виде эскадры нелюдей каждый вспоминал волей-неволей, что практически каждому из них было известно с детства. Они предпочитали тратить ресурс голосовых связок и легочной ткани на полезные уму и сердцу разговоры.
Самое популярное у “земов” и “земляшек” занятие — Урок Человеколюбия.
Они обменивались Наследием.
Духовными сокровищами предков, которые помогли потомкам сохраниться, не забыть СЕБЯ.
Старпом, истово чтящий святого Бориса Пастернака, продекламировал бессмертнейшее из бессмертных, в котором пламя горящей свечи никогда не угаснет. Третий помощник поделился фрагментом из писаний святого Генрика Сенкевича; рулевой, фэн клана Виктора Пелевина, взахлеб процитировал полстранички канонического текста “П-Генерации”; а экс-баронет Хонбург V, приверженец культа Пинк Флойд, хорошо поставленным голосом спел куплет из третьей композиции “Обратной Стороны Луны”. Адепт святого Виктора Цоя, Кэп хрипло исторг начальные строки “Мы Ждем Перемен”… Иногда в процессе подобных сейшенов поклонники меняли клановую ориентацию и становились духовными наследниками других святых.
Но в любом случае обмен частицами наследия всемерно способствовал УКРЕПЛЕНИЮ ПАМЯТИ. Чтобы выжить в исключительно негостеприимном настоящем, эрсеры в первую очередь свято чтут главный Завет Землян: “У народа, который не помнит свое прошлое, — нет будущего”.
Иван-Соллар и его Ира мирно спали под одним одеялом. Потом проснулись, вывалились из ниши, и мужчина тотчас же вступил в круг, поделившись чудным, хотя и очень грустным стихотворением:
Альбом фотографий… Надгробные плиты На братских могилах Усопших мгновений. И вязь эпитафий В картинках забытых Вернуть нам не в силах Истлевшее время,
завершенным традиционной устной подписью: “Так говорила Ольга Швец”.
Жена вторила ему, продекламировав не менее чудесные стихи, подписанные “Так говорила Ирина Ухова”.
Затем подобранный с воды муж ушел в девятый отсек, проведать прочих своих жен — беременную младшую и старшую, оставленную при ней. Но перед тем, как нырнуть в шлюзовой переходник, остановился на пороге, напрочь загородив широченными плечами проем люка, и оглянулся. Стоя вполоборота, искоса буравил горящим глазом лицо своей средней жены и негромко, но веско проговаривал короткие строчки:
…А еще сутки спустя на “Красной Жути”, что непреклонно следовала курсом норд-норд-вест, перехватили эфирный диалог. Обмен сообщениями производили две флотилии югов, одна находилась чуть севернее экватора, а вторая дерзко забралась к тридцать первой параллели.
“Связь с Харрбом потеряна! — обеспокоснно ретранслировал флагман первой группы рейдеров последние новости из-за экватора. — Концлагерь исчез, ну и ладно, все равно там большинство преступников, осужденных на пожизненное, — эрсеры. Но говорят, что зловещий слух о Черных Подстрекательницах подтвердился. Тех самых, явление которых уже зарегистрировано на Яббере. В последних донесениях, что поступили на базу администрации лагеря со спутников слежения, ясно видны фигуры в скафандрах высшей защиты. Спутники выпадали из сети цепочкой, будто их расстреливали по очереди. Затем прервалась связь и с базой. Присутствие Черной замечено в куполах северян, И этот факт, видимо, самым тесным образом связан с явлениями массовых сновидений, после которых земы просыпаются и…”
“Надо удирать из этого сумасшедшего дома! — тоскливо думал боцман-мединец. — Обрывать якоря, пока не поздно. Добраться в нормальный ПОРТ…” И дальше его фантазии не шли, обрывались с треском и лязгом, точно якорные цепи.
Фадди прекрасно знал, что никуда не денется из этой акватории, якоря его лодки-жизни намертво вцепились в донный грунт. Для него этот океан, похоже, превратился в настоящую тюрьму, пускай добровольную. Вроде той, в которую иные превратили целую планету, что вертится вокруг Омеги Опоссума по соседству с Яббером.
Додумался же какой-то “гуманист”!
Сажаешь осужденных с помощью одноразовых парашютных комплексов на поверхность, раз в сутки на сигнал персонального маячка скидываешь им пожрать, раз в месяц добавляешь одежонку какую-никакую, раз в сезон амуницию подбрасываешь… И никаких тебе побегов, ни малейших проблем с внутренним распорядком. Пусть хоть все до единого перегрызутся и подохнут, но САМОСТОЯТЕЛЬНО. Ведь большинством прогрессивных рас смертная казнь отменена!..
Только не мединцами. Родная планета старого моремана — мирок очень даже не прогрессивный. И уроженцы Медины мало похожи на “гуманных” тяшек. Враз голову с плеч долой снесут, стоит только вживленному в сердце чипу заполошно среагировать на появление в непосредственной близости от другого человека с Медины беглеца, отмеченного проклятием Прямого Потомка Пророка. “Мотор” ка-ак начнет давать сбои! И будет колотиться, пока не устранишь источник “грязной энергии”.
Верные Слуги Аятоллы клеймят диссидентов, внося параметры кодировок в особый список — “Уподобившихся Собакам и Свиньям”, то есть подлежащих всяческому искоренению, подобно нечистым животным. На Медине местные отделения ВСА встраивают микромаяки всем до единого, еще в детстве; таким незамысловатым способом Верховные Аятоллы испокон веков контролируют местонахождение и перемещения подданных. Но главное — обеспечивают лояльность.
Верность канонам шариата и подобающий пиетет перед Наместником Аллаха очень легко обеспечить; они автоматически обеспечиваются, когда НЕКУДА СКРЫТЬСЯ. “Чистые” сами расправятся с “грязными”, никому не хочется мучительно умирать от сердечного приступа. Поэтому убежать с Медины очень тяжело, хотя — возможно. Интересно, возможность побега с Харрба хотя бы теоретически допустима?.. Вот бы пообщаться с кем-нибудь, балластный камень ему в почки, кому удалось подтвердить теорию удачным экспериментом.
Обменяться практическим опытом, так сказать.
…Тем временем, игнорируя, тревожные вести, околдованный атомоход-охотник упрямо следовал заданным курсом, с каждой минутой приближаясь к одному из девятнадцати ябберских астропортов.
Миновал, не заходя, штук сорок платформ и куполов. Хотя едва не бросил концы причальной стенке поселка Кариба Вилледж 096, известного своим развеселым борделем. Удержавшись от соблазна, лишь помахал матросской шапочкой и заслал ответные воздушные поцелуи девицам и парням, что высыпали на кромку платформы. Проигнорировал славящиеся игорными заведениями купола Франциско Сити 008, что проплыли в паре сотен футов под красным днищем. Даже не заправился втридорога, но зато лучшей в мире, пресной водой из заповедных источников Байкал Острова 1. Единственного в своем роде, потому охраняемого сводным гарнизоном окрестных племен.
Схватился с матерым левиафаном, видать, принявшим субмарину за стройную самку; одной чешуйчатой громадиной в океане стало меньше. Изрубил в лапшу семейку диких кальмаров, не пожелавших уступать дорогу; приняли за левиафана, видать.
Разминулся с несколькими торговыми конвоями, настороженно разошелся с тремя равными по силам атомоходами, проигнорировал мелкую субмарину серии 1с2, не рискнул связываться с большим барком, идущим в сопровождении двух средних эсминцев-надводников охранения… И в сотне миль от границы каледонских вод заполучил-таки долгожданную добычу.
На абордаж!!! Суденышко угодило на клык некрупное, зато преподнесло сюрприз. Вооружение у корыта, с виду торговца зачуханного, оказалось хоть куда. Чего стоил один только длинноимпульсный скорчер, наверняка списанный с боевого космолета! Бой вышел неожиданно свирепый, кровопролитный; с профессиональными пиратами сборному экипажу “Полосатого Окуня” не сравниться, понятное дело, но плату за себя сволочной купец взял немалую — семь тел, спеленутых черными полотнищами с древним как мир Веселым Роджером, сглотнула водная стихия.
Тела всех до единого мореманов с “Окуня” она тоже получила и капитана на закуску, только вот сыпались они с бортов вповалку и ничем не обернутые; скошенные яростными взмахами клинков. Туда же отправился и сам корвет, предварительно очищенный от ценных грузов… Капризные боги уже отворачивались от “Красной Жути” — участь выпотрошенного купчишки едва не постигла ее же буквально через несколько часов дальнейшего хода на северо-северо-запад.
Стая быстроходных катеров-гончих напала спереди, и самым умным деянием был бы поворот оверштаг и полный вперед курсом зюйд-ост, подальше от каледонского флота, ДОМОЙ, обратно… Но космодром словно магнитом притягивал злющего косматого диктатора и его жену, среднюю. (Старшая и младшая, выяснилось уже однозначно, особого влияния на Сола не имели. Хард он почти не замечал; беременную, что одурела от приступов морской болезни, изредка наделял несколькими участливыми словами, и только.)
Атомоход, повинуясь команде ошалевшего от собственной суицидальной непреклонности Кэпа, не отвернул. Уйти же вниз от своры надводников, использовать спасительную глубину — не вышло. На подмогу катерам поспели две каботажные субмарины, небольшие, но верткие, свирепые и щедро вооруженные.
Пиратский крейсер приготовился дать последний бой, умереть с музыкой, прогреметь на весь океан, но… гибельного сражения с каледонцами не случилось. Как заговоренный, на малом ходу прошивал водную толщу пират, не меняя курс ни на полрумба. Катера и субмарины застопорились и замерли, не делая ни единого выстрела, не метнув ни единой бомбы.
ЗА КОГО они приняли “Красную Жуть”, экипаж так никогда и не узнает, хотя потом горько сожалеть будет, что больше нет в его составе тех, кто сумел обеспечить фантастический карт-бланш. Тех двоих, что в центральном посту, наводя на врагов морок, натужно корчились, будто от приступов донельзя экзотичной для Яббера морской болезни. Большого Ивана и его маленькой Ир…
Вот с чем атомоходу крупно повезло, так это с погодой. Шторма огибали стороной воды, которые резал носовой таран “Красной Жути”. Будто воздушная стихия убоялась грозных пассажиров и предпочла не связываться с ними.
И вот наконец-то безумный поход привел кроваво-красно выкрашенную субмарину к цели. ТУДА. И незваные забортные, все четверо, отправились на берег. Поблагодарили, попрощались и отчалили. Доставить их Кэп поручил Фадриддину, и старый морской волк со всей ответственностью выполнил приказ; никто не ведал, что он единственный из всей команды мысленно молит Аллаха, чтобы ЭТИ поскорее убрались.
В отличие от прочих Фадди не считал, что ОНИ принесли атомоходу охотничью удачу. Совсем наоборот, полагал мединец, пришлые подвергли красную субмарину неоправданному риску. Хотя до поры благоразумно держал свои мысли при себе.
А мог бы подтвердить — на личном примере.
Утлый глайдер преодолел остаток расстояния — полсотни миль территориальных вод, в которые атомоход все же не рискнул соваться, — и доставил на остров четверку пришельцев, сопровождаемую мединцем.
И здесь, на берегу, Боцман напоролся на настоящую засаду!
Единственный звездолет, в данный час обретавшийся на взлетно-посадочном поле, дряхлый ветеран грузоперевозок, звался “Зеленый Полумесяц 088”, а порт приписки имел Джиддабад. МЕДИНСКИЙ корабль, шайтан побери!!!
“Собственное табу нарушил! От астропортов держись как можно дальше! Ишак старый! Подзабыл, да, как восемь циклов назад в транзитном порту Антареса нарвался на землячков, и пришлось нырять в первое попавшееся корыто, а оно оказалось почтовиком с Яббера?! Память отшибло, шакал облезлый?..” Фадриддин мысленно клял себя, при этом бочком-бочком отступая к спасительному глайдеру. Но вдруг ощутил, как стальные пальцы волчьим капканом ухватили его предплечье.
— Тебе повезло, моряк, что корыто сюда шло, а не в каменистую пустыню Новой Гоби… — спокойно сказал Сол, о“ же Вань. — Тебе туда с нами вовсе не обязательно топать, жертва религиозного фанатизма. Здесь и распростимся. Семь футов под килем и семь сотен над рубкой!
— Точно, — добавила Ир, ткнув крепеньким кулачком в другое плечо Фадриддина. — Не поминай лихом, мы не такие уж и страшные. Злые, это точно, но не злобные… Рыжая, не отставай.
И юрким миноносцем сопровождения припустила за своим большегрузным муженьком. Измученная качкой рыжеволосая молчунья, заметно пошатываясь, потрепанной штормом шхуной пристроилась в кильватер слаженной парочке мухомов. Ее роскошные волосы заметно глазу живо зашевелились. Причем длинные пряди вовсе не развевались по ветру; они колыхались в разные стороны, словно по собственному желанию. Нечто подобное прическа рыжей уже вытворяла, но не так активно, и раньше старый мединец думал, что самостоятельное движение ему просто мерещилось.
“Конвой” удалялся по направлению к взлетно-посадочной площадке… А со старого морского волка в этот миг будто наваждение спало. Он тут же немерено обрадовался, что ЭТИ шайтаны ч-ч-чертовы, мутанты недорезанные, отцепились от его родной субмарины, что марш-бросок в неизвестность вот-вот закончится. Хотя опасения оставались, пока грузовик не растворился в небе…
Проревел. Растворился. КОНЧИЛОСЬ. И лишь тогда Фадриддин Шерх Муссейн, старый мединец, обнаружил, что на пропахшем солью берегу (а чем ему еще вонять на планете, где 99,9 процента поверхности — аш-два-о с минеральными добавками?!) он стоит в компании. Приятной такой компании, несколько жестковатой, правда но — вполне теплой.
— Я остаюсь, — сказала “компания”. — Меня и не приглашали, собственно. Опять не пригласили, сволочи. Всю жизнь меня только бросают и прогоня… — Она осеклась на полузвуке. Голос ее сел и надрывно ломался, когда продолжила: — Видать, я и вправду… кажусь всем такой конченой стервой… что…
Она обреченно замолчала, не договорив. Но такая неподдельная, искренняя БОЛЬ вдруг послышалась старому изгнаннику в ее севшем голосе…
— Хорошо, что не, — сказал мединец. — Я тебя специально приглашаю. — И неожиданно для себя ласково, как никогда в жизни, выдохнул: — Ха-арррд…
Он бы никогда не подумал, что у такой суровой женщины может быть такой БЛАГОДАРНЫЙ взгляд.
И Фадриддин Шерх Муссейн утешился. Он простил злого Ивана. Тот оставил старому боцману доброе наследство. ХАРД. Ее имя тоже было восхитительно рычащим и напоминало имена женщин его далекой, ненавистной и, невзирая ни на что, любимой Родины.
У каждого человека есть только одна точка во Вселенной, которую он до смерти обречен любить, даже если больше никогда не увидит солнца, под лучами которого издал самый первый в жизни крик.
Глайдер вернулся на атомоход не с одним, а с двумя членами экипажа. Вовремя. Тораи Сенга, освобожденный от наваждения, сгорал со стыда, что его так дешево и сердито использовали: тормознули, вломились на борт, вынудили изменить курс, доехали куда хотели, сделали ручками и отвалили ничтоже сумняшеся. Матросы и офицеры неистовствовали, требуя незамедлительного отбытия домой, долой из смертельно опасных вод. Долой, домой!!! Под горячую руку Хард едва не растерзали, но боцман заступился за нее, с кинжалом и мечом наперевес встал между нею и толпой.
— Женщина эта, — заявил он парням и девкам экипажа, — точно такая же подневольная жертва страшного ведьмака-оборотня и его подручных мутанток, бритой и рыжей! — и поведал историю фантастического побега из концлагеря, потрясши народ и под самый подволок впечатлив его. “Старшая жена” на обратном пути рассказала ему все перипетии появления в водах океана похожей на космолет “лодки”; и вправду оказавшейся орбитальным суденышком, так называемой труповозкой, которую загадочная парочка Иван-Ира ведомым только им способом убедила преодолеть межпланетное пространство. Кажется, и девчонка им как-то помогала управлять шаттлом…
Возвращение на борт было светлым и радостным; его лишь несколько омрачил короткий инцидент. Прямо по курсу почти спокойная поверхность воды вдруг забурлила, и в пологих волнах возникла здоровенная конусообразная воронка. Из спирального вихрения, чуть ли не в нос крохотной лодчонке, выпрыгнула и ринулась к берегу огромная черно-белая рыбина, невиданная в здешних краях, но очень похожая на дельфинидов, что обитают в мединских морях. Фадриддин успел отвернуть в последнюю секунду, и тарана не случилось.
Заглушив движок и громогласно выражаясь самым отборным боцманским наречием, он вместе со специально приглашенной Хард проводил морскую тварь взором. Вздымая высокие буруны, рыба молниеносно удалилась по направлению к острову, издав при этом противный тонкий звук; она будто взвыла от обиды, а может, мучительно застонала от боли. Воронка уже схлопнулась, потревоженные волны разгладились, но примерно на том месте, где она появлялась, из воды высунулась еще одна морда; гораздо меньших размеров, чем усвистевшая к астропорту тварь, но столь же отчетливо дельфиноподобная.
В глазках маленькой, не больше трех ярдов рыбы светился совершенно не рыбий ум. Хотя эта молчала. Беззвучно попялившись на глайдер, на торчащих над низким бортиком мужчину и женщину, морда вдвинулась в воду. Идеально обтекаемое тело экстренно погрузилось и бесследно растворилось в глубине, как мединский корабль в небе.
Откуда эти-то в водном мире, аборигены которого еще не эволюционировали до млекопитания, взялись, спрашивается? Разве что какие-нибудь иные-дельфиниды заплыли из акватории югов… Так далеко?!
Об этом странном происшествии боцман тоже проинформировал экипаж, а “Красная Жуть” тем временем уже на полном вперед мчалась ОБРАТНО. Домой. Что другого дома у него уже не случится никогда, мединец понял, когда Яббер утратил космическую связь с другими мирами Сети. Когда Сеть Миров со всеми ее соблазнами и опасностями для системы Омеги Опоссума превратилась во вчерашний день, который не вернешь. Из этой акватории просто некуда стало деться.
“Не видать мне настоящего порта, как своего затылка. Прощай навеки, Медина…” — осознал Фадридцин Шерх Муссейн. Но если и была в этом осознании капелька грусти, то совсем крохотная. СЕГОДНЯ старый боцман был счастлив. Он добрался к причалам своего ПОРТА, отдал концы и надежно пришвартовался.
Ведь в его жизни теперь появилось еще одно женское имя, которое он выговаривал с любовью, рычащим “р-р-р” с наслаждением поглаживая язык и нёбо.
Человек так устроен. Когда у него есть собственное, личное ЗАВТРА, его мало волнует, каким будет завтрашний день Вселенной.
Хотя, как гласит максима мудрых предков: “Порог закона существует для того, чтобы было через что переступать”.
КОСМИЧЕСКИЕ ДАЛЬНОБОЙЩИКИ
Капитан открыл было рот, чтобы осадить дерзкую малявку, однако ни звука не успел издать — Ир уже сунула голову в напряженные поля управления. Все люди, что работали сейчас в центральном посту, само собой единодушно оцепенели от изумления… все, кроме ее супруга. Тот спокойнехонько опрокинулся обратно в койку и накрылся одеялом.
Кэп изначально, невзирая на необъяснимую к ним симпатию, едва терпел присутствие в ходовой половины состава семейки забортных приблуд. И грубейшее нарушение правил эксплуатации, сотворенное прямо на глазах у вахтенной смены полного ордера, подтвердило обоснованность опасений. Опомнившись, Тораи Сенга собственноручно ухватился за узкие девичьи плечики, намереваясь выдернуть потенциальную самоубийцу обратно, однако тут же отлетел прочь, неуклюже взмахнув руками; девушка ударила острым локотком, но по мощи удара показалось — обеими ногами.
“Не мешайте! — загремел в отсеке громоподобный рык ее мужа. — Сказано же! Ррусским языком!” Зыркнув на лохматую голову, высунувшуюся из-под одеяла, Боцман подумал, что настал миг взбунтоваться против диктатуры, неясным колдовским способом установленной на борту, но — не успел. “Они поворачивают! — закричал второй помощник Душан Крович. — Они рыскают!!! Они нас потеряли!” — “Не сенсорят нас они…” — растерянно подтвердил “красавчик” Логан.
Средняя жена, на удивление все еще живехонькая, рывком выдернула гладко выбритое вместилище мозгов из-под пресса наведенного матрионного поля. Молча, приволакивая ноги, убралась на прежнее место и сползла по стеночке.
Муж, также не говоря ни слова, лишь тяжко вздохнул и откинул одеяло; подвинулся, ухватил Ир за ворот матросской куртки, вздернул и уложил возле себя. Накрыл ознобно подрагивающее тельце и властно прижал толстенной ручищей… Так они и заснули, рядышком в обнимку.
“Не меша-ать!..” — проорал Капитан шепотом. “Я догадываюсь, что она сделала! — точно так же, шепотом, кричал компьютерщик. — Прямой контакт с удаленными компьютерами и силовое воздействие на их процессоры! Человек сильнее любой машины!” — “Но для этого полушария требуется покрыть экранировкой, и в мозжечок должен быть вмонтирован биомодем, а это же целое состояние…” — прошептал старпом, “Значит, у нее в модифицированной башке целое состояние, — резюмировал Тораи Сенга. — И благодаря ему тяшки, рулевые перья им в ласты, нас потеряли… Экстренное погружение! — решительно скомандовал вахтенному Рулевому. — Триста пятьдесят футов!”
Никто не услышал, как один из них подумал: “Целое состояние, веслом ей по хребту… ага, сейчас. Да мухомы они, обои! Мутанты ч-чертовы…”
Опознавательная идентификация вскоре подтвердила, что группа кораблей, безошибочно классифицированных наметанными глазами коренного ябберянина, принадлежала нелюдям. То есть была регулярной военной эскадрой Южной Федеративной Республики, вторгшейся в акваторию северного полушария. Смешанные и целиком человеческие экипажи северян нечасто осмеливались пускаться в плавания ниже экватора, зато флот республиканцев утюжил и пронзал северные воды вплоть до тридцатых широт.
И если эрсеры попадались в щупальца, ласты и лапы южан, то в лучшем случае становились презренными рабами; в худшем гибли, даже не добравшись до республиканских куполов и платформ, заселенных ортодоксальными существами иных рас, органически не способными признать в человеке РАВНОЕ себе создание природы… Впрочем, подавляющее большинство людей полагало, что из этих двух перспектив именно первая и есть — ХУДШАЯ. Эрсеры, выжившие потомки землян, что обитали ныне в мире Яббер, много чего могли бы поведать Сети Миров о жестокости и подлости разумных иных нескольких десятков рас, после падения земной Империи расселившихся в четырех южных сегментах океана пятой планеты Омеги Опоссума.
О том, как детей-эрсеров намеренно уродовали, превращая калек в живую домашнюю утварь: подставки для обуви, держалки одежды, подбиралки мусора, канделябры, плевательницы. И о том, как на потеху толпе принуждали “земляшек” и “земов” к публичному спариванию с абсолютно чуждыми гуманоидными тварями — например, с орматисскими ящерами, гигантскими жучихами с Тирра III или гусеницами-чуффарейцами.
И о том, конечно же, ЧЕМ, с использованием КАКИХ пособий занимаются в школах южан детеныши иных на обязательных ежемесячных лабораторных занятиях, северянами прозванных “уроками человеконенавистничества”… Сказать, что обитатели южных вод этого мира ЛЮТО НЕНАВИДЕЛИ потомков имперцев, значило промолчать, не подыскав адекватных слов.
Неудивительно, что южане Яббера отказались укомплектовать административный персонал секторальной супертюрьмы, под которую несколько циклов назад отвели соседний необитаемый Харрб. Юги категорически не согласились “обслуживать земных выродков”. Сама идея замены смертной казни пожизненным заключением виделась югам злобной насмешкой над духами порабощенных предков иных.
Над памятью мириадов разумных, что были замучены и стерты с лика Вселенной предками эрсеров, землянами эпохи ЭрсСтеллы: чиновниками колониальной администрации, миссионерами земных религий, переселенцами и, конечно же, главнейшим ужасом Вселенной — солдатами имперской Армии Солнца.
Но эрсерам, скопившимся в центральном посту “Красной Жути”, незачем было говорить вслух о том, что при виде эскадры нелюдей каждый вспоминал волей-неволей, что практически каждому из них было известно с детства. Они предпочитали тратить ресурс голосовых связок и легочной ткани на полезные уму и сердцу разговоры.
Самое популярное у “земов” и “земляшек” занятие — Урок Человеколюбия.
Они обменивались Наследием.
Духовными сокровищами предков, которые помогли потомкам сохраниться, не забыть СЕБЯ.
Старпом, истово чтящий святого Бориса Пастернака, продекламировал бессмертнейшее из бессмертных, в котором пламя горящей свечи никогда не угаснет. Третий помощник поделился фрагментом из писаний святого Генрика Сенкевича; рулевой, фэн клана Виктора Пелевина, взахлеб процитировал полстранички канонического текста “П-Генерации”; а экс-баронет Хонбург V, приверженец культа Пинк Флойд, хорошо поставленным голосом спел куплет из третьей композиции “Обратной Стороны Луны”. Адепт святого Виктора Цоя, Кэп хрипло исторг начальные строки “Мы Ждем Перемен”… Иногда в процессе подобных сейшенов поклонники меняли клановую ориентацию и становились духовными наследниками других святых.
Но в любом случае обмен частицами наследия всемерно способствовал УКРЕПЛЕНИЮ ПАМЯТИ. Чтобы выжить в исключительно негостеприимном настоящем, эрсеры в первую очередь свято чтут главный Завет Землян: “У народа, который не помнит свое прошлое, — нет будущего”.
Иван-Соллар и его Ира мирно спали под одним одеялом. Потом проснулись, вывалились из ниши, и мужчина тотчас же вступил в круг, поделившись чудным, хотя и очень грустным стихотворением:
Альбом фотографий… Надгробные плиты На братских могилах Усопших мгновений. И вязь эпитафий В картинках забытых Вернуть нам не в силах Истлевшее время,
завершенным традиционной устной подписью: “Так говорила Ольга Швец”.
Жена вторила ему, продекламировав не менее чудесные стихи, подписанные “Так говорила Ирина Ухова”.
“Все-таки они настоящие люди, НАШИ, хотя и мутные какие-то, левые и непонятные, — подумал старпом. — И лодка у них была странная, не бывает таких лодок в нашем море. Очень похожая на маленький планетолет… Жаль, что потонула прежде, чем мы пришвартовались, можно было бы принайтовить посудину и поближе рассмотреть”.
Часы двенадцать бьют и вновь отсчет
Другого дня пошел.
В бегу минуток
Жизнь движется, а прошлое течет,
Оставшееся там, за гранью суток,
Оно, как будто отжитОе в срок,
Вливается еще ручьем одним
В прошедшего сплошной поток,
Что нашей памятью храним.
Затем подобранный с воды муж ушел в девятый отсек, проведать прочих своих жен — беременную младшую и старшую, оставленную при ней. Но перед тем, как нырнуть в шлюзовой переходник, остановился на пороге, напрочь загородив широченными плечами проем люка, и оглянулся. Стоя вполоборота, искоса буравил горящим глазом лицо своей средней жены и негромко, но веско проговаривал короткие строчки:
будто продолжая давным-давно ведущийся с нею спор.
Впереди — пещеры,
Позади — завалы.
Все мы — пионеры
Жизни небывалой.
Карты не рисуют,
Компас не придуман,
Только ветер дует
В небе солнцелунном.
Только волны бьются,
Только скал обломки,
Да песчинки вьются
По стеклу воронки,
…А еще сутки спустя на “Красной Жути”, что непреклонно следовала курсом норд-норд-вест, перехватили эфирный диалог. Обмен сообщениями производили две флотилии югов, одна находилась чуть севернее экватора, а вторая дерзко забралась к тридцать первой параллели.
“Связь с Харрбом потеряна! — обеспокоснно ретранслировал флагман первой группы рейдеров последние новости из-за экватора. — Концлагерь исчез, ну и ладно, все равно там большинство преступников, осужденных на пожизненное, — эрсеры. Но говорят, что зловещий слух о Черных Подстрекательницах подтвердился. Тех самых, явление которых уже зарегистрировано на Яббере. В последних донесениях, что поступили на базу администрации лагеря со спутников слежения, ясно видны фигуры в скафандрах высшей защиты. Спутники выпадали из сети цепочкой, будто их расстреливали по очереди. Затем прервалась связь и с базой. Присутствие Черной замечено в куполах северян, И этот факт, видимо, самым тесным образом связан с явлениями массовых сновидений, после которых земы просыпаются и…”
“Надо удирать из этого сумасшедшего дома! — тоскливо думал боцман-мединец. — Обрывать якоря, пока не поздно. Добраться в нормальный ПОРТ…” И дальше его фантазии не шли, обрывались с треском и лязгом, точно якорные цепи.
Фадди прекрасно знал, что никуда не денется из этой акватории, якоря его лодки-жизни намертво вцепились в донный грунт. Для него этот океан, похоже, превратился в настоящую тюрьму, пускай добровольную. Вроде той, в которую иные превратили целую планету, что вертится вокруг Омеги Опоссума по соседству с Яббером.
Додумался же какой-то “гуманист”!
Сажаешь осужденных с помощью одноразовых парашютных комплексов на поверхность, раз в сутки на сигнал персонального маячка скидываешь им пожрать, раз в месяц добавляешь одежонку какую-никакую, раз в сезон амуницию подбрасываешь… И никаких тебе побегов, ни малейших проблем с внутренним распорядком. Пусть хоть все до единого перегрызутся и подохнут, но САМОСТОЯТЕЛЬНО. Ведь большинством прогрессивных рас смертная казнь отменена!..
Только не мединцами. Родная планета старого моремана — мирок очень даже не прогрессивный. И уроженцы Медины мало похожи на “гуманных” тяшек. Враз голову с плеч долой снесут, стоит только вживленному в сердце чипу заполошно среагировать на появление в непосредственной близости от другого человека с Медины беглеца, отмеченного проклятием Прямого Потомка Пророка. “Мотор” ка-ак начнет давать сбои! И будет колотиться, пока не устранишь источник “грязной энергии”.
Верные Слуги Аятоллы клеймят диссидентов, внося параметры кодировок в особый список — “Уподобившихся Собакам и Свиньям”, то есть подлежащих всяческому искоренению, подобно нечистым животным. На Медине местные отделения ВСА встраивают микромаяки всем до единого, еще в детстве; таким незамысловатым способом Верховные Аятоллы испокон веков контролируют местонахождение и перемещения подданных. Но главное — обеспечивают лояльность.
Верность канонам шариата и подобающий пиетет перед Наместником Аллаха очень легко обеспечить; они автоматически обеспечиваются, когда НЕКУДА СКРЫТЬСЯ. “Чистые” сами расправятся с “грязными”, никому не хочется мучительно умирать от сердечного приступа. Поэтому убежать с Медины очень тяжело, хотя — возможно. Интересно, возможность побега с Харрба хотя бы теоретически допустима?.. Вот бы пообщаться с кем-нибудь, балластный камень ему в почки, кому удалось подтвердить теорию удачным экспериментом.
Обменяться практическим опытом, так сказать.
…Тем временем, игнорируя, тревожные вести, околдованный атомоход-охотник упрямо следовал заданным курсом, с каждой минутой приближаясь к одному из девятнадцати ябберских астропортов.
Миновал, не заходя, штук сорок платформ и куполов. Хотя едва не бросил концы причальной стенке поселка Кариба Вилледж 096, известного своим развеселым борделем. Удержавшись от соблазна, лишь помахал матросской шапочкой и заслал ответные воздушные поцелуи девицам и парням, что высыпали на кромку платформы. Проигнорировал славящиеся игорными заведениями купола Франциско Сити 008, что проплыли в паре сотен футов под красным днищем. Даже не заправился втридорога, но зато лучшей в мире, пресной водой из заповедных источников Байкал Острова 1. Единственного в своем роде, потому охраняемого сводным гарнизоном окрестных племен.
Схватился с матерым левиафаном, видать, принявшим субмарину за стройную самку; одной чешуйчатой громадиной в океане стало меньше. Изрубил в лапшу семейку диких кальмаров, не пожелавших уступать дорогу; приняли за левиафана, видать.
Разминулся с несколькими торговыми конвоями, настороженно разошелся с тремя равными по силам атомоходами, проигнорировал мелкую субмарину серии 1с2, не рискнул связываться с большим барком, идущим в сопровождении двух средних эсминцев-надводников охранения… И в сотне миль от границы каледонских вод заполучил-таки долгожданную добычу.
На абордаж!!! Суденышко угодило на клык некрупное, зато преподнесло сюрприз. Вооружение у корыта, с виду торговца зачуханного, оказалось хоть куда. Чего стоил один только длинноимпульсный скорчер, наверняка списанный с боевого космолета! Бой вышел неожиданно свирепый, кровопролитный; с профессиональными пиратами сборному экипажу “Полосатого Окуня” не сравниться, понятное дело, но плату за себя сволочной купец взял немалую — семь тел, спеленутых черными полотнищами с древним как мир Веселым Роджером, сглотнула водная стихия.
Тела всех до единого мореманов с “Окуня” она тоже получила и капитана на закуску, только вот сыпались они с бортов вповалку и ничем не обернутые; скошенные яростными взмахами клинков. Туда же отправился и сам корвет, предварительно очищенный от ценных грузов… Капризные боги уже отворачивались от “Красной Жути” — участь выпотрошенного купчишки едва не постигла ее же буквально через несколько часов дальнейшего хода на северо-северо-запад.
Стая быстроходных катеров-гончих напала спереди, и самым умным деянием был бы поворот оверштаг и полный вперед курсом зюйд-ост, подальше от каледонского флота, ДОМОЙ, обратно… Но космодром словно магнитом притягивал злющего косматого диктатора и его жену, среднюю. (Старшая и младшая, выяснилось уже однозначно, особого влияния на Сола не имели. Хард он почти не замечал; беременную, что одурела от приступов морской болезни, изредка наделял несколькими участливыми словами, и только.)
Атомоход, повинуясь команде ошалевшего от собственной суицидальной непреклонности Кэпа, не отвернул. Уйти же вниз от своры надводников, использовать спасительную глубину — не вышло. На подмогу катерам поспели две каботажные субмарины, небольшие, но верткие, свирепые и щедро вооруженные.
Пиратский крейсер приготовился дать последний бой, умереть с музыкой, прогреметь на весь океан, но… гибельного сражения с каледонцами не случилось. Как заговоренный, на малом ходу прошивал водную толщу пират, не меняя курс ни на полрумба. Катера и субмарины застопорились и замерли, не делая ни единого выстрела, не метнув ни единой бомбы.
ЗА КОГО они приняли “Красную Жуть”, экипаж так никогда и не узнает, хотя потом горько сожалеть будет, что больше нет в его составе тех, кто сумел обеспечить фантастический карт-бланш. Тех двоих, что в центральном посту, наводя на врагов морок, натужно корчились, будто от приступов донельзя экзотичной для Яббера морской болезни. Большого Ивана и его маленькой Ир…
Вот с чем атомоходу крупно повезло, так это с погодой. Шторма огибали стороной воды, которые резал носовой таран “Красной Жути”. Будто воздушная стихия убоялась грозных пассажиров и предпочла не связываться с ними.
И вот наконец-то безумный поход привел кроваво-красно выкрашенную субмарину к цели. ТУДА. И незваные забортные, все четверо, отправились на берег. Поблагодарили, попрощались и отчалили. Доставить их Кэп поручил Фадриддину, и старый морской волк со всей ответственностью выполнил приказ; никто не ведал, что он единственный из всей команды мысленно молит Аллаха, чтобы ЭТИ поскорее убрались.
В отличие от прочих Фадди не считал, что ОНИ принесли атомоходу охотничью удачу. Совсем наоборот, полагал мединец, пришлые подвергли красную субмарину неоправданному риску. Хотя до поры благоразумно держал свои мысли при себе.
А мог бы подтвердить — на личном примере.
Утлый глайдер преодолел остаток расстояния — полсотни миль территориальных вод, в которые атомоход все же не рискнул соваться, — и доставил на остров четверку пришельцев, сопровождаемую мединцем.
И здесь, на берегу, Боцман напоролся на настоящую засаду!
Единственный звездолет, в данный час обретавшийся на взлетно-посадочном поле, дряхлый ветеран грузоперевозок, звался “Зеленый Полумесяц 088”, а порт приписки имел Джиддабад. МЕДИНСКИЙ корабль, шайтан побери!!!
“Собственное табу нарушил! От астропортов держись как можно дальше! Ишак старый! Подзабыл, да, как восемь циклов назад в транзитном порту Антареса нарвался на землячков, и пришлось нырять в первое попавшееся корыто, а оно оказалось почтовиком с Яббера?! Память отшибло, шакал облезлый?..” Фадриддин мысленно клял себя, при этом бочком-бочком отступая к спасительному глайдеру. Но вдруг ощутил, как стальные пальцы волчьим капканом ухватили его предплечье.
— Тебе повезло, моряк, что корыто сюда шло, а не в каменистую пустыню Новой Гоби… — спокойно сказал Сол, о“ же Вань. — Тебе туда с нами вовсе не обязательно топать, жертва религиозного фанатизма. Здесь и распростимся. Семь футов под килем и семь сотен над рубкой!
— Точно, — добавила Ир, ткнув крепеньким кулачком в другое плечо Фадриддина. — Не поминай лихом, мы не такие уж и страшные. Злые, это точно, но не злобные… Рыжая, не отставай.
И юрким миноносцем сопровождения припустила за своим большегрузным муженьком. Измученная качкой рыжеволосая молчунья, заметно пошатываясь, потрепанной штормом шхуной пристроилась в кильватер слаженной парочке мухомов. Ее роскошные волосы заметно глазу живо зашевелились. Причем длинные пряди вовсе не развевались по ветру; они колыхались в разные стороны, словно по собственному желанию. Нечто подобное прическа рыжей уже вытворяла, но не так активно, и раньше старый мединец думал, что самостоятельное движение ему просто мерещилось.
“Конвой” удалялся по направлению к взлетно-посадочной площадке… А со старого морского волка в этот миг будто наваждение спало. Он тут же немерено обрадовался, что ЭТИ шайтаны ч-ч-чертовы, мутанты недорезанные, отцепились от его родной субмарины, что марш-бросок в неизвестность вот-вот закончится. Хотя опасения оставались, пока грузовик не растворился в небе…
Проревел. Растворился. КОНЧИЛОСЬ. И лишь тогда Фадриддин Шерх Муссейн, старый мединец, обнаружил, что на пропахшем солью берегу (а чем ему еще вонять на планете, где 99,9 процента поверхности — аш-два-о с минеральными добавками?!) он стоит в компании. Приятной такой компании, несколько жестковатой, правда но — вполне теплой.
— Я остаюсь, — сказала “компания”. — Меня и не приглашали, собственно. Опять не пригласили, сволочи. Всю жизнь меня только бросают и прогоня… — Она осеклась на полузвуке. Голос ее сел и надрывно ломался, когда продолжила: — Видать, я и вправду… кажусь всем такой конченой стервой… что…
Она обреченно замолчала, не договорив. Но такая неподдельная, искренняя БОЛЬ вдруг послышалась старому изгнаннику в ее севшем голосе…
— Хорошо, что не, — сказал мединец. — Я тебя специально приглашаю. — И неожиданно для себя ласково, как никогда в жизни, выдохнул: — Ха-арррд…
Он бы никогда не подумал, что у такой суровой женщины может быть такой БЛАГОДАРНЫЙ взгляд.
И Фадриддин Шерх Муссейн утешился. Он простил злого Ивана. Тот оставил старому боцману доброе наследство. ХАРД. Ее имя тоже было восхитительно рычащим и напоминало имена женщин его далекой, ненавистной и, невзирая ни на что, любимой Родины.
У каждого человека есть только одна точка во Вселенной, которую он до смерти обречен любить, даже если больше никогда не увидит солнца, под лучами которого издал самый первый в жизни крик.
Глайдер вернулся на атомоход не с одним, а с двумя членами экипажа. Вовремя. Тораи Сенга, освобожденный от наваждения, сгорал со стыда, что его так дешево и сердито использовали: тормознули, вломились на борт, вынудили изменить курс, доехали куда хотели, сделали ручками и отвалили ничтоже сумняшеся. Матросы и офицеры неистовствовали, требуя незамедлительного отбытия домой, долой из смертельно опасных вод. Долой, домой!!! Под горячую руку Хард едва не растерзали, но боцман заступился за нее, с кинжалом и мечом наперевес встал между нею и толпой.
— Женщина эта, — заявил он парням и девкам экипажа, — точно такая же подневольная жертва страшного ведьмака-оборотня и его подручных мутанток, бритой и рыжей! — и поведал историю фантастического побега из концлагеря, потрясши народ и под самый подволок впечатлив его. “Старшая жена” на обратном пути рассказала ему все перипетии появления в водах океана похожей на космолет “лодки”; и вправду оказавшейся орбитальным суденышком, так называемой труповозкой, которую загадочная парочка Иван-Ира ведомым только им способом убедила преодолеть межпланетное пространство. Кажется, и девчонка им как-то помогала управлять шаттлом…
Возвращение на борт было светлым и радостным; его лишь несколько омрачил короткий инцидент. Прямо по курсу почти спокойная поверхность воды вдруг забурлила, и в пологих волнах возникла здоровенная конусообразная воронка. Из спирального вихрения, чуть ли не в нос крохотной лодчонке, выпрыгнула и ринулась к берегу огромная черно-белая рыбина, невиданная в здешних краях, но очень похожая на дельфинидов, что обитают в мединских морях. Фадриддин успел отвернуть в последнюю секунду, и тарана не случилось.
Заглушив движок и громогласно выражаясь самым отборным боцманским наречием, он вместе со специально приглашенной Хард проводил морскую тварь взором. Вздымая высокие буруны, рыба молниеносно удалилась по направлению к острову, издав при этом противный тонкий звук; она будто взвыла от обиды, а может, мучительно застонала от боли. Воронка уже схлопнулась, потревоженные волны разгладились, но примерно на том месте, где она появлялась, из воды высунулась еще одна морда; гораздо меньших размеров, чем усвистевшая к астропорту тварь, но столь же отчетливо дельфиноподобная.
В глазках маленькой, не больше трех ярдов рыбы светился совершенно не рыбий ум. Хотя эта молчала. Беззвучно попялившись на глайдер, на торчащих над низким бортиком мужчину и женщину, морда вдвинулась в воду. Идеально обтекаемое тело экстренно погрузилось и бесследно растворилось в глубине, как мединский корабль в небе.
Откуда эти-то в водном мире, аборигены которого еще не эволюционировали до млекопитания, взялись, спрашивается? Разве что какие-нибудь иные-дельфиниды заплыли из акватории югов… Так далеко?!
Об этом странном происшествии боцман тоже проинформировал экипаж, а “Красная Жуть” тем временем уже на полном вперед мчалась ОБРАТНО. Домой. Что другого дома у него уже не случится никогда, мединец понял, когда Яббер утратил космическую связь с другими мирами Сети. Когда Сеть Миров со всеми ее соблазнами и опасностями для системы Омеги Опоссума превратилась во вчерашний день, который не вернешь. Из этой акватории просто некуда стало деться.
“Не видать мне настоящего порта, как своего затылка. Прощай навеки, Медина…” — осознал Фадридцин Шерх Муссейн. Но если и была в этом осознании капелька грусти, то совсем крохотная. СЕГОДНЯ старый боцман был счастлив. Он добрался к причалам своего ПОРТА, отдал концы и надежно пришвартовался.
Ведь в его жизни теперь появилось еще одно женское имя, которое он выговаривал с любовью, рычащим “р-р-р” с наслаждением поглаживая язык и нёбо.
Человек так устроен. Когда у него есть собственное, личное ЗАВТРА, его мало волнует, каким будет завтрашний день Вселенной.
Хотя, как гласит максима мудрых предков: “Порог закона существует для того, чтобы было через что переступать”.
КОСМИЧЕСКИЕ ДАЛЬНОБОЙЩИКИ
ВРЕМЯ И ТОЧКА
завершение “летней” четверти годового цикла по универсальному сетевому; межзвездные дороги Сети Миров
завершение “летней” четверти годового цикла по универсальному сетевому; межзвездные дороги Сети Миров