– Вот! Это ты верно заметил, руми! Я и сам понимаю, что при таком положении дел мне тут оставаться бесполезно. Я не найду здесь помощников. Надо бы перебираться в другое место, но именно это – самое удобное для моего предприятия. Соглашайся, руми! Половина тебе, и ты станешь богат и сможешь вернуться домой не с пустыми руками.
– Сам-то ты откуда? – спросил Арман, чтобы изменить русло их разговора и передохнуть от извергающегося на него словесного потока.
– Я-то? Мои предки переселились сюда из Испании, когда их выгнали с насиженных мест католики. Мой дед мне рассказывал о тогдашней жизни. Он-то и показал мне карту, которую ему продал один мусульманин еще в дни его молодости, когда тот только начинал трудиться у прадеда в лавке.
– Когда же приключилась эта история с погибшим караваном? – в недоумении спросил Арман.
– Очень давно, руми. Лет пятьсот назад, если не больше.
– Да через столько лет разве можно найти тот караван?! Это просто невероятно, да и бесполезно! – Арман уже мог кое-как говорить по-арабски, мешая слова с берберскими. Но Цви его отлично понимал. Он ответил:
– Ничего подобного, руми! В песках все сохраняется очень хорошо. Не только столетия, но и тысячелетия. Поверь мне, руми! Я точно говорю.
– Поверить в это просто невозможно. Да и как можно найти то место в песках, когда за это время сама местность сколько раз изменялась. Пески ведь не стоят на месте!
– Все верно, руми, но в этом случае все иначе. Караван засыпан бурей в таком приметном месте, что его легко найти. Приметы так четки, даже удивительно, что никто не удосужился поискать хорошенько.
– Откуда тебе это известно? Может, там уже ничего нет.
– Я тоже так вначале подумал, но потом, много лет спустя, я заплатил большие деньги звездочету, и он подтвердил, что никто не трогал тот караван. А карта совсем истлела, но я ее перерисовал, а потом так запомнил, что она мне просто оказалась ненужной.
– И все же я не верю, что погребенный песком караван можно отыскать. Да и где его искать?
– Совсем недалеко, руми. Я ведь не зря сюда притащился. Это самый близкий поселок от того места. Всего полтора дня пути на мехари. Ты понимаешь? Полтора дня – и мы у цели! А всего-то нужен нам мехари, ибо без него не прожить в пустыне. Колодец на расстоянии половины дня пути в один конец. Так что можно воду привозить через день и даже реже, а самим искать золото и грести его лопатой.
– Сказки все это, – тихо ответил Арман, но в душе его зашевелилось что-то, что заставило его бурно задышать и уже с большим интересом посмотреть на еврея.
Еврей вздохнул и замолчал, видимо, переживая очередную неудачу. Однако он не уходил, подметив изменение в голосе собеседника. А Арман прислушивался к своему состоянию и все больше понимал, что эта бредовая затея захватывает его в свои сказочные щупальца. Он сказал:
– Конечно, сказка, но интересная, как и все сказки, еврей.
– Руми, ты только не отказывай мне сразу. Подумай, взвесь. Да и что ты теряешь? Несколько дней жизни? Зато сколько можешь получить! А?
Молчание затянулось. Каждый обдумывал свое. Глаза еврея яростно, возбужденно горели надеждой и верой, Арман пребывал в смятении и в недоверии, колебался с ответом, боясь ошибиться.
Он совсем забыл о Пьере, а когда вспомнил, то его сомнения усилились настолько, что он был вынужден сказать:
– Знаешь что, мой Цви? У меня есть друг, и уж он-то никогда не согласится с твоим бредом. Так что лучше закончим этот разговор. Пустое это.
Цви помолчал с минуту, вздохнул и лишь потом ответил:
– Знаешь, руми. Мне не хочется тебе грозить, это не в моих правилах, но в данном случае я не могу оставить это так просто.
– Что ты говоришь? – воскликнул Арман встревоженно и даже агрессивно.
– Мне придется обратиться к правителю и донести на вас. Так что уж лучше вам согласиться со мной, чем посидеть годик в подземелье, а потом лишиться голов как португальским шпионам. Думай теперь, руми, но я советую тебе принять мое предложение, – он встал, потоптался и продолжил: – Встретимся завтра на этом же месте, руми. Запомни хорошенько мои слова и не вздумай охотиться на меня. Я сегодня же расскажу про вас своему доверенному лицу. И если что со мной случится, то он непременно донесет на вас.
Еврей медленно удалился, а Арман боязливо огляделся по сторонам. Он совсем забыл, что должен изображать немого, и теперь страх перед разоблачением сковал его. Арман поспешил к себе, где все рассказал Пьеру.
– Вот так влипли мы с тобой, Арман! – воскликнул Пьер, выслушав друга.
– Проклятый еврей теперь не слезет с нас, пока не добьется своего!
– Наверное, придется принять его предложение, хотя эта затея ломаного гроша не стоит.
– Можно просто удрать сегодня ночью. Мехари у нас отдохнул, и только зря мы на него корм изводим. Дорогу приблизительно мы знаем.
– Шутить с пустыней более чем опасно, Арман. Ты сказал – приблизительно, а это значит, что смерть к нам будет стоять так близко, как не стояла никогда. Одним нам пускаться в путь очень опасно.
– Тогда надо соглашаться с этим безумным. Что еще можно тут придумать?
– Да, но на это уйдут все наши сбережения, Арман. Что тогда нам делать? Опять ждать месяц, а то и больше?
– Будем делать то же самое, что и теперь. Я буду фокусы показывать, а ты подрабатывать. К зиме сможем выбраться отсюда, а может быть, с караваном каким уйдем к морю. Они хоть и редко, но отправляются туда.
– Ты так говоришь, будто согласен уже с евреем.
– Не вижу другого выхода, Пьер. Да и дороги-то всего полтора дня, а мехари у нас отъелся и вполне сможет две недели без пищи выдержать. Но что-то он найдет и там, я надеюсь.
– А кто будет к колодцу ездить? Ты подумал? Это тоже не так просто, как кажется. Сбиться с пути очень просто, а тогда все мы можем погибнуть.
– Эх, отыскать бы Мирсата. Он бы мог нам помочь в этом деле.
– Бесполезно, Арман. Кто согласится на такое глупое дело. Не стоит и искать его. Он, наверное, уже далеко ушел с караваном. Так что надо надеяться только на себя. А это слишком трудно и опасно.
– Тогда надо согласиться с лишением головы. Это тебя устраивает больше? Меня совсем не устраивает, а тут есть хоть какая-то надежда. Вдруг еврей и в самом деле правду говорит. Все одно мы в безвыходном положении.
– Погоди до утра, Арман. Надо все обдумать. К тому же я совсем не уверен, что у этого Цви и в самом деле есть доверенное лицо. У таких, как он, ничего подобного быть не может. Блефует он, Арман.
– Но риск остается огромным, Пьер! А мне так охота побыстрее очутиться в Провансе. Там так хорошо! Просто голова кругом идет при воспоминаниях. Верно я говорю, Пьер?
– Да уж куда вернее. Тут ты абсолютно прав, Арман. Я бы туда полетел, будь у меня крылья, немедленно, невзирая ни на что.
– В таком случае, Пьер, нам предоставляется шанс. Он ничтожен, я это прекрасно понимаю, но он существует. И почему бы нам его не использовать?
– Как хорошо ты говоришь, Арман! Однако до утра времени еще много. Подумаем, а пока отдохнем, у меня голова кругом пошла от всего этого.
Утром Пьер с сожалением вынужден был признать, что ничего путного он придумать так и не сумел.
– Значит, соглашаемся, да? Я так тебя понял, Пьер?
– Так, Арман. Соглашаемся, так как ты, я думаю, давно уже согласен в душе, верно?
– Черт его знает, Пьер. Заманчиво, но…
– Ладно. «Но» пусть останется с нами, а ты давай сюда еврея и будем оговаривать условия соглашения. Пошли на работу, а то кто его знает, как дело пойдет, а жрать нам каждый день хочется, да и на запас оставить не мешает.
В назначенное время Арман поджидал еврея, снова перекусывая чем Бог послал. Тот тихо подошел и сел рядом. Они помолчали, наконец Цви спросил:
– С чем пришел, руми?
– С согласием, Цви.
Тот с неожиданной прытью вскочил на ноги и уставился на Армана выпученными глазами, хриплым голосом спросил:
– Я не ослышался, руми? Вы согласны?
– Да, Цви. Мы согласны. Мой друг просит тебя прийти вечерком к нам для составления договора и соглашения. Придешь?
– О чем ты говоришь, руми?! Конечно, приду! Я так долго ждал этого момента, что не верю своим ушам. О великий Боже! Неужто ты услышал мои молитвы и мольбы? Слава тебе, Боже! – Он упал на песок и стал биться о него лбом, шепча что-то на своем языке.
Наконец он поднялся. Глаза горели лихорадочным блеском, губы все еще шептали что-то, потом он как бы опомнился, встряхнул кудлатой головой.
– Руми, я приду непременно. Как договорились. Ждите меня, – с этими словами он помчался через толпу, и люди со смехом и удивлением оглядывались ему вслед.
Остаток дня Армана не покидало какое-то внутреннее волнение. Он пораньше вернулся домой, тем более что его работа в этот день почти ничего не давала. Фокусы получались плохо, камушки, которыми он жонглировал, частенько валились из рук.
– Он придет, Пьер! – воскликнул Арман, как только увидел возвращавшегося друга.
– Я все время думал об этом деле и все больше прихожу к мысли, что мы ввязываемся в пустую затею, Арман.
– Что уж теперь обговаривать это. Лучше подождем еврея, и пусть он нам подробно расскажет об этой самой затее. Мне просто не терпится, Пьер. Даже дрожь пробивает. С чего бы это?
– Сам знаешь, не маленький уже. Давай лучше ужинать, а то живот подвело, как у голодного волка.
Ранние сумерки принесли еврея к их убогому жилищу. Он каким-то чудом сумел отыскать их яму и молча уселся возле крохотного костерка на корточки. Пьер с интересом разглядывал его тощую фигуру. Он тут же сообразил, что перед ним действительно не совсем нормальный человек, но отказать ему в уме он не посмел. Что-то говорило Пьеру, что еврей далеко не так прост, как можно было бы подумать.
– Ну что, Цви, – прервал молчание Пьер. – Мы знаем, как тебя зовут, но ты наших имен не знаешь. Меня Пьером кличут, а друга – Арманом. Запомнишь?
– На память не жалуюсь, Пьер, – ответил еврей. – Однако как вам нравится, что я вас так быстро раскусил? – И в глазах его заплясали озорные огоньки. – Здорово, да?
– Должен заметить, что наблюдательный человек всегда может достичь многого. Однако таких просто мало, потому и не всегда можно раскусить человека. А ты человек иного рода, Цви.
– Верно, Пьер. И мы, надеюсь, поладим.
– Я всю ночь думал о тебе, Цви. И не мог избавиться от сомнений. Ты не можешь их рассеять?
– Сомнения всегда могут остаться. Не сомневается лишь дурак и фанатик. Ты не такой. Стало быть, твое состояние вполне нормальное. А рассеять всякие сомнения, если нет неопровержимых фактов, можно лишь верой в задуманное. Потому тебе придется именно так и поступить.
– Это достаточно рискованно, Цви.
– В пустыне все рискованно, и время теперь тоже рискованное. С марокканской стороны сейчас постоянно надвигается угроза нашествия. Их султан Мулай Ахмед набирает силу после разгрома португальцев под Эль-Ксар эль-Кабире. Недаром получил он почетный титул ал-Мансур, что значит Победоносный.
– Нас это мало интересует, Цви. Мы люди посторонние, и наши думы направлены в одном направлении – как бы вернуться домой.
– Но как это осуществить без денег? Вот вам и шанс вернуться в свою Францию. Раскопаем караван – и вы свободны, да еще и при деньгах, которые вам помогут в вашем предприятии. И с этим я советую поспешить, ибо марокканцы могут в любой момент нарушить любые планы. Они уже теперь достаточно сильны, чтобы сразиться с сонгайскими войсками. Уверен, что вскоре так и случится.
– Мы уже дали согласие, Цви. Лишь отсутствие средств может нас задержать. А где их взять?
– Нам много не понадобится, Пьер. Всего несколько дней, не больше десяти, – и мы будем богаты. А на десять дней, думаю, денег вы достанете. Закупить надо только еды, а воду достанем в колодце. Уверен, что для этого у вас деньги найдутся.
Пьер задумался, хотя все уже было решено. Еврей напряженно глядел на него в ожидании. Его черные глаза были широко открыты и поблескивали в мечущемся пламени костра. Густые черные всклокоченные волосы превращали его в дикаря, но умный взгляд говорил совсем о другом.
– Ладно, Цви, – сказал наконец Пьер, прервав затянувшееся молчание. – Послезавтра мы можем отправляться. Дня нам хватит для всех приготовлений и закупок провизии. Но надо припасти еще лопаты, заступы, мешки или корзины.
– Это добро у меня уже приготовлено. Старое, но на несколько дней работы нам хватит.
– Тогда договорились. Послезавтра до восхода солнца тронемся. А к вечеру приходи к нам, вместе переночуем, помолимся каждый своему Богу.
– Хорошо, – ответил Цви, поднялся и, не говоря ни слова, растворился в ночной темноте.
Наступило тягостное молчание. Потом Арман сказал:
– Я не все понял, но главное уяснил. Мы точно ведь едем?
– Да. Послезавтра. Чего тянуть. Лучше сразу покончить с этим никчемным делом и развязать себе руки. А вдруг действительно повезет!
– Эх ты! Значит, и ты проникся надеждой, а?
– Чем черт не шутит, Арман. Этот ненормальный может оказаться прав.
– Я рад, что ты так переменил свое отношение к этому делу.
– Еврей прав в том, что тянуть с этим рискованно. Марокканцы действительно могут помешать нам, а тогда мы можем оказаться и вовсе отрезанными от моря или попасть к ним в плен. А это нас не устраивает.
– Не дай Бог! Лучше об этом не думать. Мы поужинали, теперь можно и спать ложиться. Завтра много работы, а отдохнуть потом нам будет трудно.
Глава 23
Обманутые надежды
Солнце еще не показалось над волнистой линией горизонта, когда мехари поднялся с колен. Цви повторил, озираясь по сторонам и как бы прощаясь с унылым поселком, где прошли месяцы его надежд и крушений:
– Весь день шагаем по тропе на Сиджилмасу. К вечеру подойдем к колодцу Эль-Хадра, там переночуем, пополним запас воды и утром двинемся дальше. Наконец-то! – В его глазах блеснул безумный огонек.
– Дай-то Бог нам удачи, а лучше простого везения и спасения! Я больше ничего не хочу, – Пьер потянул длинный повод, и верблюд степенно зашагал по каменистой тропе.
Поселок быстро остался позади. Солнце взошло, жара быстро нарастала. Начались новые мытарства.
Никому не хотелось разговаривать. Каждый был погружен в свои мысли, и у каждого они были разные. Цви, естественно, надеялся на удачу и предвкушал обладание несметными богатствами, Пьер мечтал лишь о скорейшей встрече с семьей, а Арман метался между мечтами о богатстве и стремлением быстрее вернуться во Францию.
Путешественники перекидывались несколькими словами лишь при смене седоков на спине мехари.
К вечеру они действительно вышли к колодцу Эль-Хадра. Было видно, что утром тут побывал караван – следы от него хорошо были видны кругом.
– Однако трудновато стало делать такие переходы, – заметил Арман. Он собирал топливо для костра.
– Привычка утеряна, – отозвался нехотя Пьер. – Пара дней такого пути, и мы втянемся, привыкнем, как и раньше.
Перед утром, когда небо еще и не светлело, Цви всех поднял и заторопил собираться.
– Теперь предстоит быть очень внимательным, друзья. Торопитесь. Нам никак нельзя пропустить ни одной мелочи.
– А что так? – с тревогой спросил Пьер.
– С первыми лучами солнца мы должны тронуться в путь. Так велит нам древняя карта. Иначе можем пропустить место, где предстоит сворачивать.
– Однако странная примета, Цви.
– Зато самая точная, – отвечал непонятно этот полубезумец.
Они торопливо позавтракали, напились, напоили верблюда и взгромоздились на него в ожидании первого луча солнца.
– Поехали! – скомандовал Цви, увидев сверкнувший луч солнца, показавшийся из-за холма.
Когда солнце, по наблюдениям Цви, прошло два своих диаметра, он сказал:
– Стоп! Надо осмотреться.
Он внимательно оглядел местность, которая ничем не отличалась от предыдущей. Пьер с сомнением поглядывал на широко открытые, лихорадочно светившиеся глаза еврея, вздохнул и спросил:
– Ну, скоро ты? И что ты высматриваешь, может, и мы поможем?
Цви нетерпеливо отмахнулся и продолжал всматриваться в холмы, пески и скалы, местами выходящие на поверхность. Наконец он успокоился и указал рукой направление.
– Все верно. Вперед! Но мне придется постоянно сидеть на верблюде и наблюдать местность.
– Валяй, чего уж там, – махнул Пьер.
Теперь они часто останавливались, и Цви внимательно осматривал окрестности. Пьер недовольно морщился, а на лице Армана явно проступали сомнения и даже растерянность.
Однако еврей удовлетворенно хмыкал, глаза его по-прежнему возбужденно поблескивали, он ерзал на спине мехари, крутил головой. На лице играла дьявольская улыбка, от которой французам делалось страшновато. Они непроизвольно искали руками кинжалы, стараясь не упускать из виду этого человека.
– Цви, полдень наступил, – спросил еврея Пьер. – Когда остановка?
– Уже скоро, Пьер. Еще шагов триста, и мы у цели.
Арман взглянул на Пьера – в глазах того читалось беспокойство и неуверенность. А Цви остановил верблюда и воскликнул:
– О милостивейший, всемогущий! Ты даровал мне удачу, приведя к цели!
– Что?! Уже приехали? – почти одновременно воскликнули в ответ друзья, оглядываясь кругом.
– Почти! Вон возвышается скала причудливой формы. Там мы и остановимся. Это и есть то самое место, что указала мне карта! Мы у цели, друзья мои! Да возблагодарим Господа нашего всемогущего и милостивого!
Все трое торопливо побежали к скале и вскоре остановились в ее тени. Она была высотой футов сто и чернела на бледном небе, сверкая какими-то вкраплениями не то слюды, не то какого другого минерала. Местами по ней вились красноватые полосы, наклонно уходящие в песок.
– И где же тут можно искать засыпанный караван? – спросил Пьер, оглядываясь кругом. – Разве тут определишь точное место? Что об этом говорит карта?
– Она стоит перед моими глазами, как живая! Сейчас все объясню, – и, опустившись на колени, еврей стал истово бить поклоны и шептать слова молитвы, а может, заклинания, кто его разберет.
– Вот, друзья! Шагах в десяти от скалы выступает округлый камень. Видите? – он указал рукой на то, о чем говорил. – От него надо строго на запад сделать двадцать восемь шагов. Там должна быть площадка, засыпанная песком. Это и есть место, где мы будем копать. Там когда-то располагался караван, тщетно пытаясь укрыться от бури. Пошли!
Друзья отсчитали нужное число шагов и стали топтаться, оглядывая ничем не примечательную площадку, засыпанную песком. Она была в ширину шагов двести и в длину чуть меньше, если смотреть на запад. Пьер сказал:
– Большая площадь, Цви. Как тут копать и искать? Тут и года нам с тобой не хватит, чтобы найти клад!
– Всю площадь нам и не надо копать, Пьер. Именно на этом месте находился караван. Лучше не будем терять время и прямо сейчас приступим к работе. Времени у нас не так уж и много. За дело, друзья, и да поможет нам Всевышний! С Богом!
Он бросился к верблюду, опустил его на колени и с удивительной быстротой стал вытаскивать инструмент.
– Погоди, Цви! – закричал Арман. – Давай сперва перекусим и устроим лагерь, а уж потом и начнем! В горле пересохло и брюхо подвело от голода! Остановись малость.
– Времени мало, Арман! Спешить надо, а ты устраивайся. Торопись, а то упустишь свое счастье!
Арман проводил взглядом безумного еврея, скривился и побрел устраивать лагерь. А Пьер произнес недовольным тоном:
– Вот уж действительно ненормальный! Ему не терпится, но это его дело, а мы сначала устроимся, а уж потом и поработаем.
Час спустя друзья, отдохнувшие и насытившиеся, подошли к работающему еврею. Тот дышал тяжело, пот выступил на его обнаженной спине, стекал по лицу, смачивая черную бороду. Он лишь изредка судорожным движением руки смахивал его и продолжал остервенело работать лопатой. Песок веером ложился поодаль, образуя холмик.
– Ну, что, Цви? Нашел что-нибудь?
Сверкнув недовольно глазами, тот продолжал сопеть и ритмично работать лопатой. Он стоял уже по грудь в яме, но там ничего не было видно.
– Цви, а ты уверен, что копаешь правильно? – спросил Арман, нещадно коверкая слова.
– Бери лопату, руми, и принимайся за работу. Времени у нас мало, а работы, сам видишь, уйма.
– Мне думается, что копать лучше траншеями, – подал голос Пьер. – И сил меньше затратим, и площадь охватим большую. Что скажешь, Цви?
Тот остановил работу, уставился на Пьера выпуклыми глазами. Потом хмыкнул и поинтересовался:
– А как ты это представляешь себе?
– Очень просто, Цви. Будем копать узкие траншеи шириной в лопату и продвигаться постепенно, пока не наткнемся на ценности. Траншеи копать можно в двух шагах друг от друга.
– А ведь ты прав. Ну что ж, давайте так и будем работать. Берите лопаты и за дело, – с этими словами он вонзил лопату в слежавшийся пласт песка.
Выбрав каждый себе место, кладоискатели принялись за работу. Жара и пыль сильно мешали, но приходилось терпеть. Недаром же они потратили свои скудные сбережения, теперь надо было работать.
Вскоре стало ясно, что Пьер копает рациональнее и обгоняет остальных. Арман, отдыхая, заметил:
– Пьер, не хочешь ли ты получить премию? Уж очень ты стараешься.
– И тебе советую, Арман. Чего зря время терять? Тут Цви прав. Надо поспешать. Не век же нам тут сидеть.
К закату, когда пришлось свернуть работы, траншеи были уже длинными. Копать было не очень трудно, песок слежался и лопата довольно легко врезалась в его толщу. Арман был явно недоволен и наконец сказал:
– Вот и пропал наш первый день. Ничего не нашли. Так, видимо, будет и дальше. Будь оно все проклято!
– Не бранись, Арман. Мы только начали, а ты уже паникуешь. Надо потерпеть малость.
– Только и знаем, что терпим! Сколько можно?
– Может, и всю жизнь. Так мир устроен.
– Стало быть, мир этот плох.
– Но мы в нем живем, Арман. И мы тоже можем изменять его для себя. Так что и ты должен стараться для этого. Шанс-то еще не потерян.
– Ладно, делать нечего, придется действительно терпеть и работать. Пошли ужинать, а то брюхо подвело от голода. И пить охота смертельно.
Утром, еще до рассвета, Цви поднял друзей. Наскоро позавтракав и напившись, они принялись за работу.
Не прошло и получаса, как Арман закричал из своей траншеи:
– Эй, вы! Идите скорее сюда! Я что-то нашел!
Пьер и Цви бросились на крик. Арман стоял согнувшись в траншее и руками отбрасывал песок. Вскоре он извлек ножны и саблю, облепленные песком. Оглядел с любопытством находку и сказал:
– Вот! Глядите, что я откопал. Сабля, да еще дорогая, – он протянул находку Пьеру.
Тот обтер ее, соскоблил налипшие пласты песка, вытер полой халата, и перед трепещущими от нетерпения друзьями предстала украшенная бирюзой и слоновой костью сабля старинной работы неизвестного мастера.
– Хороша работа! – воскликнул Пьер и передал находку Цви.
– Я же говорил вам, что тут есть, что искать! – Глаза Цви лихорадочно блестели, он был возбужден до предела. – Это же сколько денег стоит! Вот что значит уверенность!
– Погоди радоваться, Цви, – остановил еврея Пьер. – Посмотрим, что будет дальше. Давай лучше дальше копать. Теперь не так тоскливо будет это делать.
– Учтите, что я первый нашел! – радостно кричал Арман. – С вас причитается! Запомните это при дележе.
– Не дели шкуру неубитого медведя, Арман, – ответил Пьер, принимаясь за работу. – Дай Бог, чтобы ты еще что-нибудь нашел.
– За этим дело не станет, Пьер, не сомневайся.
В наступившей тишине слышались лишь сопения и звяканье лопат. И опять голос Армана всполошил друзей:
– Я опять что-то нашел! Сюда!
– Что там у тебя? – нетерпеливо спросил Цви.
– Кости какие-то. А вот и череп человека! Глядите! – Арман отгребал песок, высвобождая одну кость за другой.
– На этот раз, Арман, тебе достались лишь кости. Однако это говорит, что Цви не ошибся и тут действительно что-то случилось трагическое.
– Я же говорил, а мне никто не верил! – возбужденно кричал Цви, размахивая руками. – И только вы мне поверили, и вот теперь мы скоро будем богаты и наша нищета закончится. Слава Всевышнему!
– Ладно тебе кричать, Цви. Я же говорил, что мне причитается. Так вот, я для начала забираю себе вот этот перстенек, что насажен на костяшку скелета, – и с этими словами Арман показал товарищам золотой перстенек с зеленым камнем. – Может, это изумруд, тогда у меня уже сейчас кое-что есть. Ха-ха! Повезло мне, ребята!
К закату наши работники откопали несколько скелетов, но ничего ценного при них не было. Обломок копья со сгнившим древком и заржавевшим наконечником Пьер отложил для ремонта.
– Хоть ничего интересного мы и не нашли, зато теперь можно определить направление поисков. Арман напал на стоянку каравана. Кости верблюдов говорят об этом.
– Жаль, что вьюки развалились, сгнили, и там ничего такого не оказалось, что нам пригодилось бы, – Арман с сожалением поглядел на свой перстень, который он уже нацепил на палец.
– У нас еще есть несколько дней, – ответил Цви, но было видно, что ему плохо.
– Да, но у нас кончается вода, – молвил Пьер. – Завтра надо отправляться к колодцу, иначе конец всем нашим поискам.
– Кто поедет? – Голос Армана был тревожным, и Пьер его прекрасно понимал. Потому ответил:
– Поедет Цви. Он хорошо знает дорогу, а мы можем легко заблудиться. А в этом случае всем конец.
– Почему я? Я хочу работать! Это моя идея! Я остаюсь здесь.
– Не упрямься, Цви. Ты завтра на рассвете отправишься к колодцу, потому что мы не знаем дороги. И не спорь. Мы не сможем сбежать, даже если и захотели бы. У нас нет воды и не будет верблюда, так что опасаться тебе нечего, Цви.
Тот тяжело вздохнул и молча отвернулся, укладываясь на ночлег.