– Судьба, земляк. Долго рассказывать, но было это давно, больше десяти лет назад. Я еще пацаном был. Теперь вот французом стал. А ты?
– Обычная история, браток. Делали мы набег на татар, да подранили меня. Уйти не удалось. Потом галеры, а уж когда жить расхотелось, то поддался уговорам и перешел в ислам. Теперь живу хорошо.
– Нас тоже уговаривают переходить. Да никто не хочет.
– Это ваше дело, но я не жалею. У меня дом, две жены, и никто меня не упрекает. Ходи только хоть раз в неделю в мечеть и делай вид, что веришь в Аллаха.
– Да я и сам подумывал об этом, браток, да выкупа жду. Уж два месяца прошло из обещанных трех. Так что не стоит об этом и думать. Я ведь и так теперь католик.
– Ишь ты! Однако католиков не люблю.
– А мне без разницы. Как величать-то тебя?
– Знать тебе не стоит об этом. Я для тебя раис. А свое настоящее имя ты тоже небось изменил?
– Тут ты ошибся, браток. Был я Петром, а стал Пьером, но это просто по-французски. Из купцов я. Да царь-батюшка Иван Васильевич разорил наш город, и мы с отцом ударились в бега. С того и пошло у меня все кувырком. Теперь вот жду выкупа.
– Ладно, будет трепать языками. На-ка вот перекуси и работай дальше, а то заметят, тогда хуже будет, – страж сунул Пьеру в руки кусок холодной баранины, луковицу и свежую лепешку. Уходя, он заметил: – Из мешков наловишь себе фиников, да будь поосторожнее. А воды в бассейне много. Прощевай, браток.
Пьер быстро управился с едой и впервые за много месяцев почувствовал в животе приятную тяжесть, разлившуюся по телу истомой лени и сонливости. Но надо было работать, и он поплелся во двор, притворяясь избитым и прихрамывая.
Чауш с хитринкой на лице злорадно усмехался.
Глава 11
Подвал
Недели тянулись медленно, тоскливо и однообразно. Кончались отведенные на ожидание выкупа три месяца, а никаких вестей из Марселя по-прежнему не было. За это время пятеро пленников уже уехали на родину, заплатив выкуп, но появлялись новые, и подвал темницы никогда не пустовал. Пираты постоянно пополняли его.
Пришла ранняя осень, солнце едва заметно сбавило свой жар, но иногда с гор веяло уже ощутимой прохладой. Пленники по-прежнему добывали камень в старинном римском городе. Мысли о побеге витали в голове у каждого, но осуществить такое было просто невозможно. Нужны помощники, нужна одежда, пища и знание языка. Но ведь ничего такого никто не имел. Мало кто занимался по-настоящему изучением арабского языка, и большинство надеялось лишь на выкуп.
– Эх, жизнь наша загубленная! – вздыхал Арман в короткие передышки, сидя в тени полуразрушенной стены какой-нибудь древней постройки. – На что я могу надеяться в этом пекле? И таких, как я, тут не так уж мало, правда, Пьер?
– Видимо, да, Арман. Но тебе ничего не грозит. Я же написал и о тебе, сам видел. Так что нам остается лишь ждать и надеяться.
– Я слыхал, что какой-то монашеский орден пытается собирать средства для выкупа неимущих, правда ли это?
– Да, Арман. Есть люди, занимающиеся выкупом, но у них мало средств. Я сам давал в этот фонд деньги и думаю, что они кому-нибудь пригодились.
Такие разговоры часто проходили среди пленников, несмотря даже на то, что на это было мало времени, а в подвале не было сил продолжать их после изнурительной работы. Многие сразу же засыпали после скудной порции похлебки.
– Нам еще хорошо, твой соотечественник подбрасывает жратву, а то можно было бы и вовсе ноги протянуть на такой работе. – Арман едва разлеплял глаза, которые слипались сами собой.
– Спи, не утруждай себя ненужными мыслями. Помолись, поблагодари Господа за то, что день прошел без битья, а твой желудок не совсем пуст. У многих куда хуже обстоят дела на этот счет.
– Да уж, это точно, – пробормотал Арман, засыпая.
Но закончились обещанные три месяца, а вестей по-прежнему не было. Пьер все искал случая поговорить с охранником, но таковой пока не подворачивался. Нервничал и Арман, особенно когда кто-то покидал их мрачную компанию, выходя на свободу.
– Единственная отрада – жара спадает, – вяло замечал Арман. – Зато в зимние ветры нам придется худо, Пьер. Тебе-то хорошо, ты из северной страны, а я вот околею, это точно.
– Что-нибудь придумаем, Арман. Может, нам подбросят чего потеплее из одежонки, не станут же они нас замораживать себе в убыток.
– А если отправят на галеры? Вон сколько людей подыхают за веслами.
– Будем молиться, Арман, и Господь, может быть, смилуется над нами. А мне каково? Я постоянно думаю о семье.
– Слушай, Пьер, сколько тебе лет? Немного ведь, а у тебя уже и дом большой, и семья, и дело обширное в Марселе? Сдается, что ты моложе меня, а?
– А тебе сколько?
– Да, думаю, что за тридцать.
– Что так неопределенно? Не знаешь точно? И почему?
– А зачем это мне сдалось! Кому это интересно? Но все же думаю, что тридцать с небольшим есть. А тебе?
– Ну а мне около тридцати, Арман. Скоро уже стареть начнем.
– Если не выберемся из этого пекла! А так еще рано помирать, Пьер!
– Обещаю, что если удачно выберемся отсюда, то обеспечу тебе маленький театрик, и будешь ты ставить свои комедии.
– Это как же так, Пьер?
– А вот так, Арман. Это мой обет тебе за возможное освобождение из плена. Так что старайся для меня, – закончил Пьер с усмешкой. – А теперь поторапливайся, а то стражник огреет нас бичом. Сегодня не мой земляк нас стережет, так что гляди в оба.
Пленники плелись по пыльной дороге, медленно поднимаясь вверх по склону. Впереди темнели горы, а сзади голубело и манило к себе благословенное море, за горизонтом которого была их любимая Франция. Но она была далеко, а надсмотрщик совсем рядом, и щелкал бичом он весьма выразительно.
– Пьер, поди-ка сюда, да осторожнее! – оглядываясь по сторонам, позвал товарища Арман, когда они были уже на месте и занимались осточертевшим делом. Кругом работали люди, но они были шагах в десяти.
– Чего тебе? – шепотом спросил Пьер, подходя ближе, с опаской поглядывая на охранника.
– Дыру нашел в кладке. Погляди.
– Ну и что? Зачем она нам? Смотри, как бы нас не засекли, будет намного хуже. Топай отсюда.
Арман боязливо огляделся, прикрыл дыру обломком плиты и полез за очередным камнем. Двуколка ждала груз.
На отдыхе Арман подлез к Пьеру и зашептал на ухо:
– Ты зря так безразличен к дыре, Пьер. Оттуда тянет затхлостью и сыростью. Вдруг там заваленный подвал или какое другое помещение? Его же можно будет использовать на будущее. Чем черт не шутит!
– Пустое. Как мы можем его использовать? Что толку с него?
– Не знаю, Пьер. Выкупа нет, а срок уже прошел. А нора не помешает. Надо ее обследовать и скрыть от чужого глаза.
– Неужто бежать надумал? И как ты думаешь это сделать? Сцапают и отправят на галеры. Вот что нас может ожидать с твоим планом!
– Риск – благородное дело, Пьер. И потом, почему же так сразу и бежать? Сперва просто подумать. А там видно будет. Может, и подвал этот на что пригодится. Все в руках Господа, но и самим надо шевелиться. Поможешь?
– Поглядим, а пока думай, мне что-то неохота над этим голову ломать. Меня больше беспокоит затяжка выкупа. Не нравится мне это.
– Полагаешь, мне это нравится?
Прошло еще больше двух недель, пока нашим пленникам удалось незаметно расширить дыру и заглянуть в темный провал. Сложнее было маскировать дыру, которая теперь была достаточно велика для того, чтобы в нее мог пролезть человек.
– Даже не верится, что нам удалось это! – воскликнул Арман, закончив засыпать щебенкой и песком дыру, закрытую предварительно камнями.
– Удастся ли нам использовать ее, Арман, вот вопрос. Рисковали мы сильно, а стоило ли?
– Погоди унывать, Пьер. Ничего наперед не узнаешь, но если много делать, то Бог многое и дать может. Не твои ли это слова?
– Все верно, Арман. Поживем – увидим.
Они торопливо схватились за большой камень и потащили его к повозке, сопровождаемые подозрительным взглядом стражника.
Пленники уже начинали мерзнуть и кутались в обрывки своих старых одежд, от которых остались теперь одни лохмотья. В один из таких прохладных, немного пасмурных дней друзья решили все же спуститься в помещение, которое манило их, а особенно Армана, своей таинственной темнотой.
– Пьер, я больше не могу, – шепнул Арман, возвращаясь за очередным камнем. – Как раз и твой товарищ на страже, если ты с ним немного поговоришь, то он закроет глаза на наше недолгое отсутствие. Ты согласен? А я тем временем займу других фокусами. Пусть наши товарищи немного передохнут. Иди, Пьер.
– Иду, но с неохотой. Не нравится мне эта затея, Арман.
– Иди, иди! Желаю удачи.
Как раз прозвучал сигнал на короткий отдых. Охранники устроились в затишке перекусить, а пленники повалились отдыхать. Тут же Арман начал жонглировать камушками, сперва тремя, а потом и пятью, чем вскоре заинтересовал и пленников, и стражников, которых было всего трое.
Пьер многозначительно глянул на своего стража, подмигнул и направился к полуразрушенной стене, где и стал ждать. Вскоре тот появился и с вопросом в глазах остановился невдалеке.
– Что надо? Говори быстро, руми.
– Мне надо немного отлучиться, раис.
– Сдурел, что ли? И меня подвести вздумал. Не смей!
– Я никуда не уйду, раис. Я буду тут, но меня не будет какое-то время видно. Или моего друга, Армана. Мы скоро появимся и все расскажем.
– Что задумали, прохиндеи? Отвечай!
– Не горячись, раис. Просто хотим поглядеть одну дыру и понять, куда она ведет, вот и все. Клянемся, что вернемся очень быстро, еще и отдых не закончится. Просто немного отвлеки других стражников.
– Ладно, но клянусь всеми святыми, вы у меня заплатите за все, если что случится. И будьте осторожными, – он заспешил к другим стражникам, которые улеглись отдохнуть.
Арман подскочил к Пьеру и спросил с волнением в голосе:
– Ну как?
– Полезай, но быстро, а то нам несдобровать.
– Сторожи! – коротко бросил Арман и тут же незаметно отошел к стене, за которой недалеко находилась таинственная дыра.
Прозвучал сигнал к продолжению работ, а Арман все еще не показывался. Пьер занервничал, на него вопросительно глядел его страж-земляк, он подошел ближе, покрикивая на едва шевелящихся пленников. И многозначительно похлопывал по ладони своей палкой.
– Где твой проходимец? – прошипел он, проходя мимо.
– Заделывает дыру, раис, – Пьер думал, что он врет, хотя в это самое время Арман и в самом деле лихорадочно засыпал эту самую дыру.
– Спаси тебя Бог, братец! – вырвалось у Пьера, когда он увидел Армана, появившегося из-за стены. – Пусть Аллах будет милостив к тебе и твоей семье. Если мне удастся вырваться отсюда, обещаю щедро наградить тебя.
– Что ты можешь? Откуда у тебя могут быть такие деньги?
– Найдем, коли будешь и впредь нам помогать, братец. Дай только Бог нам вырваться отсюда.
– Ну, ну, – только и буркнул охранник и удалился медленным шагом, не обратив внимания на Армана, который тут же принялся ворочать камни.
Вечером после молитвы появился знакомый стражник. Пьер вопросительно глянул на Армана, тот сунул ему в руку три монетки и сказал:
– Если что, сунешь ему. Понял? Чует мое сердце, что это он по нашу душу.
Так оно и случилось. Охранник, которого, кстати, теперь звали Али, поманил Пьера пальцем. Тот встал с соломы и поплелся за ним, поглядывая с кривой улыбкой по сторонам.
– Говори, руми, – коротко бросил охранник, когда они оказались в тесной каморке в конце узкого коридора. Солнце уже скрылось за зубчатой грядой гор, и сгущающиеся сумерки обещали скорое наступление полной темноты.
– Раис, братец, уж очень мало времени было у моего товарища. Но он все же разглядел, что это полузаваленный подвал со скелетом, почти полностью засыпанный камнями. Рядом стоял сундучок, тоже приваленный, но слегка с проломленной крышкой.
– Очень длинно говоришь, руми. Короче, что в сундучке?
– Вот, раис, – сказал Пьер, протягивая тому монетки на ладони. Али взял монетки, подошел к окошку в стене и стал рассматривать их при угасающем свете сумерек. Он посмотрел внимательно на Пьера, подумал и спросил:
– Много там этого добра?
– Он точно не знает, братец. Спешил вернуться. Но сундучок полон ими, это точно. А может, там и еще чего есть.
– А велик ли сундучок? – поинтересовался Али.
– Он говорит, что не так уж и мал, раис. Пробовал поднять, но камни мешают. В другой раз уберет их, если удастся.
– Другой раз будет только через несколько дней. Хорошо укрыли дыру?
– Да, раис. Никто не заметит, если не начнет ворошить камни. Но мы завтра можем еще лучше ее засыпать, раис.
– Уж постарайтесь, – буркнул Али и направился назад, Пьер молча последовал следом.
Глава 12
Радостная весть
– Мама, мама! Иди быстрее сюда! Письмо от папы пришло!
Ивонна резко обернулась и почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Дыхание участилось, а ноги стали непослушными. К ней бежал Эжен и призывно махал руками.
– Ну, мама, что же ты?! Иди скорее читать папино письмо! Мне так хочется поскорее узнать, что там с ним приключилось! Быстрее, мамочка! – Он ухватил Ивонну за безвольную руку и потянул за собой.
Только сейчас Ивонна поняла окончательно, что случилось. Она заторопилась и вместе с Эженом поспешила к дому.
Им встретился Жан Эмиль, спешащий с вестью.
– Мадам, вас ждут в доме, – с одышкой произнес он, но Ивонна промчалась мимо.
– Уже знаю, Жан. Видите, спешу.
У дома уже собралось несколько человек, желающих узнать новости о своем господине. Ивонна влетела в вестибюль и бросилась к посыльному, который устало топтался, не решаясь присесть в кресло.
– Вы от мессира Легри?
– Да, мадам, – ответил молодой человек, склоняясь перед Ивонной. – Вот вам письмо, мадам, – он протянул конверт и свиток пергамента, перевязанного цветной лентой.
Ивонна в волнении схватила письма. Развернула пергамент и впилась в него глазами. Эжен нетерпеливо дергал мать за подол платья:
– Мама, читай вслух! Мне тоже хочется все знать о папе.
– Дорогой, папа жив! – Она обняла руками голову Эжена и покрыла ее жаркими поцелуями. – Он просит выкупа, и мы немедленно это сделаем!
– А за что выкуп, мама?
– Он в плену у варваров, и его надо выкупить, чтобы не отправили на галеры, сынок. Мы все сделаем, и скоро наш папа будет здесь. Какое счастье, сынок, снова быть вместе!
Ивонна принялась за письмо от Робера. В нем он спрашивал полномочий и совета по выкупу Пьера.
Она обратилась к ожидавшему посыльному:
– Дорогой мой, скачите назад и передайте мессиру Легри, что выкуп надо приготовить немедленно и скорейшим способом переправить в этот город, как его, ах да, Аннабу. Пусть он этим займется самым скорейшим образом.
– Слушаю, мадам, – ответил молодой человек, сморщившись от недовольства. Ивонна заметила это и сказала:
– Простите, но я так взволнована, что потеряла всякое представление обо всем остальном. Вы устали и голодны. Жан, – обратилась она к управляющему, – позаботьтесь о гонце. Накормите, пусть часок отдохнет, смените лошадь, и пусть скачет в Марсель.
– Все сделаю, мадам, не волнуйтесь об этом.
Ивонна рухнула в кресло, обхватила голову Эжена, и так сидела, переживая радостную весть и представляя скорую встречу с Пьером.
Не успела она успокоиться, как доложили, что явился Фома и хочет ее видеть. Ивонна встрепенулась, вскочила и произнесла с покрасневшим от досады лицом:
– Не пускать! Я не хочу его видеть! – Она бросилась к себе в спальню, торопясь поскорее уйти и прекрасно понимая, что ее приказ не остановит Фому.
Так оно и случилось. Ивонна услышала отдаленный голос ненавистного ей человека и с ужасом представила, что придется выслушивать лживые, как ей казалось, слова этого назойливого разбойника.
Вскоре у дверей спальни раздался шум, слышался требовательный голос Фомы и робкие ответы сопротивляющейся служанки Розалии. Наконец дверь открылась, и раскрасневшееся от волнения лицо Розалии появилось в щели.
– Мадам, простите, но мессир Фома никак не хочет слушать меня.
Ивонна не успела ответить, как в комнате появился Фома в роскошном кафтане, в кружевах, надушенный и радостный.
– Я так рад был услышать, что от Пьера получено письмо, мадам! Примите мои самые искренние поздравления и позвольте оказать вам любую услугу. Я горю нетерпением доказать вам свою преданность, мадам!
– Ах, оставьте! Вы врываетесь ко мне в спальню, не заботясь об элементарных приличиях! Уходите немедленно. Я устала и хочу остаться одна! Сделайте хоть это маленькое одолжение для меня, Фома.
– Ох, сударыня! Как много вы хотите! Я не могу уйти, не узнав от вас всего, что известно вам.
– Вот возьмите, прочитайте сами, и все узнаете. И уходите побыстрее. Эжен, мальчик, ты бы пошел погулять, поиграл с мальчишками.
– Но мама, мне так хочется, чтобы ты рассказала мне про папу…
– Нет, сынок, не сейчас. Да ты и так все знаешь. Розалия, принеси нам чего-нибудь холодного. Очень хочется пить. О, Господи, как я вся дрожу от волнения!
Кончив читать письма, Фома взглянул на Ивонну с каким-то странным блеском в глазах, потом сказал с волнением:
– Мадам Ивонна! Я весь в желании помочь моему другу. Я готов хоть сейчас скакать в Марсель и готовить корабль. Позвольте мне сделать это, мадам!
– Мессир, у меня самой есть для этого все необходимое. Гонец отдохнет и отвезет мой приказ сделать все как полагается и быстро. Не стоит еще и вам утруждать себя.
– Нет, мадам! Я не могу согласиться с вашими доводами. Освобождение Пьера и мое дело, так что я имею право на участие. И не только на участие, Ивонна. Мой долг оплатить хотя бы часть выкупа, мадам!
– И не думайте об этом, Фома. Я в состоянии сделать это сама.
– Я в этом нисколько и не сомневаюсь, но моя обязанность – внести посильную лепту в затраты. И никакие уговоры на меня не подействуют. Я это решил твердо и не отступлю от своего решения, мадам. Так что с гонцом отправлюсь и я.
– Фома, вы меня убиваете своей назойливостью. Сколько вам говорить, что мне все это весьма неприятно. И это еще мягко сказано!
– Но Ивонна, мадам, вам не убедить, что я поступаю неправильно! Я в долгу перед вашим семейством. Ведь и я виновен, хоть и частично, в том, что произошло с Пьером. Так что я не отступлю от возможности помочь в его освобождении. И я займусь этим немедленно и неукоснительно. В этом я чувствую свой долг перед другом и, конечно же, перед вами, Ивонна.
В последних словах Фомы Ивонне почудилось что-то загадочное, и ей стало не по себе. Она подозрительно глянула в его лукавые глаза и отвела свои, вздохнула горестно, но отвечать не стала. А Фома воспользовался этой нерешительностью, приняв ее за вынужденное согласие. Он стремительно повернулся, бросив на ходу слова прощания, и выбежал во двор.
Ивонна слышала сквозь открытые окна его властный голос, отдававший распоряжения, и думы ее были уже не такими радужными. Она чего-то страшилась, сама не зная, чего.
Словно в оцепенении, Ивонна слышала, как зацокали копыта лошадей. Она поняла, что Фома выполнит свое навязываемое обещание участвовать в предприятии, но сил сопротивляться больше не было. Да и что она могла противопоставить столь решительному напору наглого Фомы?
Вдруг она встрепенулась. Надо же, ведь она не успела написать Пьеру ни одного слова. Она вскочила, бросилась к окну, но лишь легкое облачко пыли указывало на то, что только что здесь проскакали лошади. Слезы навернулись у нее на глазах. Она позвала Розалию:
– Розалия, кто отправился в Марсель с Фомой?
– Мадам, их было четверо. Мессир Фома взял с собой гонца, Давилу и еще своего кучера, но экипаж они оставили здесь. Видно, спешили, мадам.
– Зачем же ему надо было брать Поля? – как бы про себя молвила Ивонна.
Радужное настроение, вызванное письмом Пьера, куда-то исчезло. На его место в сердце забрались какая-то муть и тоска. Необъяснимая грусть охватила Ивонну, даже крутящийся рядом Эжен стал раздражать ее.
Ивонна отослала служанку и Эжена, а сама спустилась в сад и стала прохаживаться по дорожкам, упорно раздумывая над всем случившимся за это короткое время. Тревога не покидала ее, но объяснить ее происхождение она не могла. Лишь участие Фомы определенно тревожило женщину. Она не могла полностью доверять ему, и его активность пугала ее.
Но прошел час, и Ивонна почувствовала голод. «Нам ничего не остается, как набраться терпения и ждать, – подумала она, направляясь к дому. – Во всяком случае, трудно поверить, что Фома как-то может усложнить скорейшее прибытие Пьера домой. В это просто не хочется верить».
Прошло дня четыре в тоскливом ожидании, когда в усадьбу влетела пара всадников, и взмыленные кони, поднимая пыль копытами, остановились перед главным входом.
Фома и Давила тяжело спрыгнули на землю, конюх схватил поводья и пошел выводить лошадей. Фома поднялся по ступеням на крыльцо. Вид у него был усталый и запыленный.
– Мадам, – сказал он, увидев появившуюся в дверях Ивонну, – приветствую вас и спешу сообщить, что все готово к отплытию в Африку.
– Так быстро? – не сумев скрыть радости, воскликнула Ивонна.
– Я старался, мадам. Не могу же я тянуть с таким важным для нас делом. Все финансовые дела улажены, и я рад сообщить, что мне удалось вытянуть сто золотых у купцов, чьи торговые суда мы тогда конвоировали.
– Ах, Фома, зачем нужно было идти на это? Это просто лишнее.
– Нет, мадам. Пусть и они почувствуют свою причастность к случившемуся. Пьер не только себя ограждал от опасности, но и их суда, которые он и спас. Считаю, мадам, что обсуждать подобное нет смысла. Все улажено. Моя доля в этом предприятии составит ровно половину.
– Ох, Фома, какой же вы неугомонный и настырный! Я же просила не делать этого. Мне, право, неловко…
– Мадам! Мне просто было необходимо сделать это. Я получаю от всего этого огромное удовлетворение и надеюсь на более благосклонное к себе отношение. Вы же знаете об этом не хуже меня.
– Мессир, я не давала вам повода так думать. Никогда не тешьте себя никакими надеждами. Из этого ничего не получится.
– Ивонна, не стоит обсуждать сейчас такие проблемы. Лучше распорядитесь подать обед, а то мы с ног валимся от усталости и голода. А мы с Давилой пока умоемся. В этом году просто ужасно жарко, хотя на дворе уже осень.
На другой день Ивонна провожала Фому с Давилой в Марсель, надеясь на скорую встречу с Пьером. Ее сердце радостно билось. Мрачные мысли отступили, давая место ликующей надежде. Омрачало настроение лишь понимание того, что придется ждать почти месяц, а погода может в любую минуту резко испортиться. Осенние штормы могут обрушиться жестоко и внезапно.
Представив себе такое, Ивонна испугалась. Она торопливо зашептала молитву, направилась в домашнюю часовенку, зажгла свечу и, опустившись на колени, стала горячо просить Господа и Деву Марию о ниспослании благополучия Пьеру.
Однако уже на следующий день молодость и надежда взяли свое. В глазах Ивонны опять заблестели искорки веселья. Она поняла, что в тоскливом ожидании нет ничего хорошего, и решила немного поразвлечься. Ивонна стала много времени уделять Мари и Эжену, каталась на лошади, стреляла из пистолета и занималась делами усадьбы – как прилежная хозяйка и мать семейства.
Как ни странно, но дни проходили достаточно быстро, и сердце Ивонны замирало, когда она вспоминала, что осталось совсем мало дней до возвращения Пьера. Она думала о забавных мелочах, которыми окружит его, о кушаньях, которыми будет потчевать любимого, и о многом другом, что приходило в голову.
Радостная, веселая, Ивонна порхала по усадьбе, всем дарила приветливые улыбки, а начавшаяся непогода уже не казалась ей такой ужасной и опасной.
Глава 13
Ужасная весть
Имитируя сильный удар палкой, Али жестом приказал Пьеру выходить. Тот мигнул Арману и, скорчив гримасу боли, побрел, прихрамывая, к выходу из подвала. По дороге получил уже вполне настоящий увесистый тычок по затылку, переступил порог, и за ним закрылась тяжелая дверь.
– Так надо, – пробурчал Али, отойдя от другого стражника достаточно далеко.
– Я понимаю, братец. Не беспокойся, не сахарный, не развалюсь.
– Слушай внимательно. Тебя с товарищем я отправлю в тот подвал, где вы нашли монеты. Пусть твой друг покажет эту дыру, а мы поглядим, что там есть еще. Это будет тебе на пользу.
– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь.
– А сейчас иди и поработай малость для отвода глаз. В углу за дверью найдешь узел жратвы. Ешь осторожно, своему другу оставь малость, пусть подкрепится, а то совсем отощает. Когда войду, то поори для виду.
– Все понял, раис. Не беспокойся за нас.
Али жестом указал, где надо работать, и ушел, а Пьер бросился в угол и с жадностью накинулся на еду. А там было чего отведать, даже жареная баранья нога с коричневой корочкой. Кувшин вина дополнил трапезу. Он едва унял свою ретивость, вовремя вспомнив про Армана. С сожалением завернул все в тряпицу, припрятал пока и принялся вычищать навоз, скопившийся за день.
Прошел приблизительно час, когда к нему втолкнули Армана. Тот растянулся на навозе, изрыгая ругательства и злобно отплевываясь.
– Успокойся, Арман. Или ты хотел, чтобы тебе ужин на блюде преподнесли? Гляди, чем тебя угощает мой друг Али. Скорее приступай, а то я едва все сам не прикончил.
– Ого! Вот это да! Да за такой ужин я и не то вытерплю!
– Тише, и побыстрей уминай. Нам еще поработать надо. Скоро у нас с тобой появится дело. Али хочет присвоить твои сокровища.
– Вот паскуда! Что же делать, Пьер?
– Да ничего и не надо делать, Арман. Зачем они нам, если совсем скоро мы получим выкуп и отправимся домой. А кругляшки из сундука нам в этом только помогут.