Валледж искоса посмотрел на привидение. Едва ли оно могло что-нибудь слышать или, тем более, понимать, однако Валледж обратился к нему в полный голос:
- Победа осталась за мной, Грижни. А этим ты уже ничего не изменишь.
Он застыл на месте, дожидаясь, пока смерть не придет за ним сама.
Черная призрачная фигура неторопливо вытянула руки. Глесс-Валледж ожидал, что они со всей неумолимостью сомкнутся у него на горле. Но вовсе не в горло врагу намеревался вцепиться призрак Грижни. Белые руки все в черной крови опустились Валледжу на виски и остались там. Валледж инстинктивно отпрянул и тут же обнаружил, что от призрачных рук ему не избавиться. Они давили ему на виски, и он чувствовал, как это давление проникает в мозг и затемняет его. Валледж терял сознание. Ум, осознание собственной идентичности, душевное здоровье, - все это покидало его, и лишь это он сейчас и осознавал. Валледж закричал страшным криком бессильной ярости. Потом поглядел в глаза призрачному Грижни и его обуял ужас. Он закричал вновь - и кричал затем не переставая.
Слуги, столпившиеся у входа в лабораторию, слышали эти нечеловеческие крики и переглядывались в полнейшем смятении. Вслед за криками до их слуха донесся страшный треск. Возобновив прерванные на время усилия, они начали взламывать дверь - и на этот раз она поддалась. Зрелище, открывшееся им, оказалось воистину ужасающим.
Саксас Глесс-Валледж лежал на полу, окруженный четырьмя открытыми коробами и тем мусором, в который превратилось их содержимое. В одной руке у Валледжа был зажат камень Во. Именно этим камнем он и крушил драгоценные предметы, обладания которыми так добивался. Груды битого стекла, осколки металла, пролитые жидкости и рассыпавшиеся порошки, - все это было разбросано по всей лаборатории. В ярости безумия он разодрал на себе одежды, и сейчас они свисали рваными лохмотьями. Безумие - и только безумие - жило и в его остекленелом взоре.
Когда слуги взломали дверь, Глесс-Валледж поднял голову и посмотрел на них, явно не узнавая. И тут же издал неожиданно визгливый вопль. Не поднимаясь на ноги, он в один бросок преодолел расстояние от середины просторной лаборатории до одного из углов. И забился в него, жалко поскуливая и явно разучившись говорить на человеческом языке. Когда пораженные слуги сделали попытку подойти к нему, он запустил в них драгоценным фосфоресцирующим камнем.
Конечно, поначалу все решили, будто злосчастное душевное заболевание лорда Валледжа носит временный характер. Но дни сменялись днями, и постепенно весь мир начал осознавать, что маг Саксас Глесс-Валледж останется точно таким же, каким он стал, до еще явно нескорого конца его дней.
Глава 22
Ее глаза медленно раскрылись. Она лежала на чем-то мягком. Воздух вокруг был теплым, влажным и едва заметно светящимся. Ноздри ей щекотали незнакомые ароматы. Верран проспала глубоким сном много часов, но сейчас, окончательно проснувшись, она совершенно растерялась. Последнее, что она запомнила, было связано с болью и со страхом. Она вспомнила прощание с мужем, вспомнила бегство из Ланти-Юма, вспомнила путешествие по пустоши Гравула, утрату Нида, свои дальнейшие странствия и наконец роды на продуваемом ветрами склоне холма. И она бы, конечно, умерла там, не появись откуда-то загадочные белые существа. Но тогда она испытывала такие страдания, что даже не обратила внимания, что за существа принесли ей спасение. Задумавшись сейчас об этом, она поняла, что однажды уже видела их в лаборатории мужа. Это были вардрулы, робкие обитатели древних пещер Далиона, и когда-то под покровительством Террза Фал-Грижни они направили делегацию в Ланти-Юм. Это были союзники ее мужа, которых многие называли белыми демонами пещер. Демоны или нет, но Фал-Грижни доверил им жену и еще не рожденное дитя. Разумеется, их нельзя было назвать людьми, но они спасли ее. И они знали, чем и как помочь ей, хотя и непонятно, откуда у них взялись эти знания и умение. Возможно, их собственные детеныши появляются на свет в обстоятельствах, сходных с человеческими. В любом случае они сделали все как надо, и ребенок благополучно родился на холодном склоне холма в Назара-Син. Он оказался мальчиком, крошечным и чудесным, с тонкими черными волосками на темени и с глазами, которые со временем станут такими же черными, как у отца. Это она успела разглядеть еще до того, как на нее накатило беспамятство. А пока она спала, ее куда-то перенесли, и вот она проснулась... но где же?
"Где мой малыш?" - Эта мысль мгновенно погасила все остальные.
Судорожно охнув, Верран села - и обнаружила, что находится вовсе не в одиночестве. Всего в нескольких футах от нее стояло примерно с полдюжины вардрулов. Именно свечение их тел и не давало тьме воцариться здесь. Ибо они светились. Их кожа была бела, лишена волосяного покрова - и она фосфоресцировала! Одежды на них не было, да и к чему одежда в теплой и влажной атмосфере пещер? Глядя на их обнаженные тела, Верран поняла, что они и впрямь во многих отношениях напоминают человеческие, хотя таковыми, разумеется, не являются. Особенно чужеродными были их глаза - огромные бесцветные шары, окруженные своего рода мышечной бахромой во много слоев. Руки вардрулов заканчивались не пальцами, а скорее короткими беспредельно чувствительными щупальцами. Они были высоки ростом, узки и продолговаты, у них совершенно отсутствовали округлости, которые так смягчают человеческую фигуру. На запястьях у некоторых из них сидели большие бурые летучие мыши, подобно тому, как сидят соколы на руке у охотников.
Все это Верран заметила как бы невзначай. Потому что все ее внимание привлек (и заставил ее сердце содрогнуться от страха) ее сын, ее мальчик, сын Фал-Грижни, которого, баюкая, держал на руках рослый вардрул. Высокий вардрул баюкал ребенка с особенной нежностью, возможно, из-за того, что тот принадлежал к иному - человеческому - племени. Остальные пятеро вардрулов стояли рядом, умиленно взирая на малыша. Они мурлыкали себе под нос что-то мелодичное и приятное. Младенец спал.
Верран испуганно вскрикнула. Вардрулы повернулись к ней, и их тела неожиданно засветились ярче. Этого она никак не могла себе представить светящиеся лица, тела, руки и ноги, да вдобавок способные изменять интенсивность свечения! И большие немигающие глаза, взгляды которых, казалось, пригвоздили ее к постели. Даже летучие мыши уставились на Верран. А она облизнула сухие губы.
- Мой ребенок, - прошептала она.
После ее слов мелодичные голоса вардрулов зазвучали взволнованно. Верран обратила внимание на то, что их лица все время меняются, однако ей было непонятно, что может означать та или иная гримаса.
- Мой ребенок, - повторила она, простирая руки.
И хотя вардрулы наверняка не поняли ее слов, ошибиться относительно жеста было невозможно. Они придвинулись к ней - и Верран чуть было не отпрянула. Но усидела на месте, продолжая глядеть на вардрулов. Они шли медленно, чуть наклонив головы, что напоминало принятый между людьми вежливый поклон. Подойдя к Верран вплотную, они остановились, смолкла и их мелодичная беседа. Среди потока не то слов, не то музыкальных рулад Верран уловила знакомые слоги: "Фал-Грижни". Они произносили имя ее мужа. Она в недоумении уставилась на них.
Высокий вардрул, глядя Верран прямо в глаза, медленно и отчетливо выговорил:
- Фал-Грижни.
Верран кивнула. Она понятия не имела о том, знают ли вардрулы значение кивка, но как иначе могла она выразить свои мысли?
- Фал-Грижни, - повторила она, указывая на младенца. - Фал-Грижни!
Вардрулы, переглянулись, вновь завели свою музыкальную беседу. Высокий сделал какой-то таинственный жест, а затем передал спящего младенца в материнские руки. Верран принялась баюкать сына. Она признательно улыбнулась белым существам - и результат оказался просто ошеломляющим. Они пошептались, а затем их тела устроили небольшую иллюминацию, попеременно то разгораясь, то угасая.
Внимание вардрулов отвлек шелест перепончатых крыльев. Большая летучая мышь влетела в помещение и опустилась на плечо своему светящемуся господину. К ее шее было привязано нечто вроде кошелька. В этом кошельке оказалось множество цветных камешков. Судя по всему, эти камешки имели для вардрулов определенный смысл, потому что музыкальная беседа тут же замерла, а вслед за этим вардрулы покинули помещение.
Верран, проводив их глазами, задумалась. Она обнаружила, что не испытывает ни малейшего страха. Возможно, усталость и общее волнение несколько приглушили остальные чувства - и все же вардрулы вопреки своему странному облику оказались существами кроткими и разумными. Они доказали Верран свое дружелюбие, и она понимала, что ей не стоит их бояться.
Она расшнуровала платье и дала малышу грудь. Он жадно приник к материнской груди, и Верран почувствовала облегчение. Впервые за все время, прошедшее после того, как ей пришлось бежать из дому, она ощутила покой. Верран посмотрела на крошечную головку, покрытую темными волосиками. "Я назову тебя Террзом в честь твоего отца. Лорд Грижни наверняка обрадуется этому, когда приедет. Если приедет"... Мысль пришла неожиданно и нежеланно, и Верран отвергла ее как внезапную угрозу только что обретенному благополучию. "Он прибудет сюда через несколько часов", - заверила она самое себя и уселась поудобней, решив выяснить, куда же она все-таки попала.
Ее перенесли в пещеры, на этот счет не могло быть никаких сомнений, но все оказалось далеко не таким, как она ожидала. Помещение, в котором она очутилась, было природной пещерой, потому что с потолка свисали слабо фосфоресцирующие сталактиты. Теперь она поняла, откуда здесь свет, светятся сами камни. Скала, представляющая собой потолок, стены, даже пол ото всего здесь исходило слабое, но равномерное свечение, похожее на свет летних сумерек. Одну из стен покрывала красная растительность, и свечение здесь было багровым, напоминая пламя пожара. Воздух необъяснимо теплый. Верран почему-то заранее решила, что в пещерах непременно будет темно и холодно. Она, разумеется, и не догадывалась о хитроумной обогревательной системе, изобретенной и применяемой вардрулами. Обстановки никакой, однако там, где она лежала, все было обустроено очень уютно. Она тщательно осмотрела плетеную циновку, на которую ее опустили, и приподняла ее край. Под циновкой она обнаружила вещество, похожее на грибницу. Она надавила на вещество пальцем и обнаружила, что оно эластично и упруго. Вот почему здесь стоит такой непривычный, хотя и довольно приятный запах. Она вернула край циновки на прежнее место. На полу у ее ног лежал сверток Фал-Грижни. "Как он обрадуется, - подумала она, - узнав о том, что его записки уцелели".
Верран посмотрела на своего малыша и вновь изумилась его совершенству. Удивляла ее и страстная любовь, которую она уже испытывала к этому крошечному, созданию. Младенец насытился и уснул у нее на груди. Вздохнув, она легла на спину. Маленького Террза она по-прежнему держала на руках. Скоро она уснула и безмятежно поспала, однако совсем без присмотра ее не оставили, потому что многие вардрулы заглядывали сюда полюбоваться на женщину и ее новорожденного сына.
Она и понятия не имела о том, сколько проспала. В отсутствие как солнечного, так и лунного света она не могла следить за ходом времени. Методов, применяемых вардрулами, она еще не знала. Разбудило ее мелодичное пение, доносящееся откуда-то с порога. Проснувшись, она поняла, что чувствует себя куда лучше прежнего и гораздо сильнее. Приподнявшись на локте, она решила посмотреть, чем занимаются хозяева.
Четверо из них втащили в пещеру большую и тяжелую ношу. Верран не видела, что это такое, до тех пор, пока на пол неподалеку от нее не положили еще одну, точно такую же, как ее собственная, циновку, а на циновку не опустили знакомое тело, покрытое густой шерстью. Это был Нид.
- Живой, - прошептала она.
Он спал на боку, и ей было видно, что раны у него на спине тщательно промыты и перевязаны лентами из плетеной травы.
Верран села, затем осторожно поднялась на ноги. Ей было немного не по себе, но в остальном она чувствовала себя превосходно. Когда она медленным шагом направилась к Ниду, вардрулы отпрянули от него - из деликатности или из робости, этого она не знала. Она присела возле спящего мутанта и с облегчением обнаружила, что его грудь мерно вздымается во сне. Он был без сознания, однако дышал глубоко и ровно. Положив руку ему на грудь, Верран почувствовала мощное сердцебиение. Он пошел на поправку, было ясно, что уже скоро он оправится полностью.
- Я так рада, - сказала Верран спящему мутанту. - И лорд Грижни будет так гордиться тобою!
Она легонько погладила его по щеке. Нид шевельнулся во сне и издал какой-то звук. Услышав это, вардрулы тут же принялись переговариваться на своем языке.
Одно из белых существ приблизилось и подало Верран резную каменную чашу. Верран удивленно посмотрела на него, но чашу взяла. Чаша была полна густого супа, чуть ли не каши, с запахом травы и лекарственных растений. Только тут Верран в полной мере осознала, насколько она голодна. Она принюхалась - и ее аппетит разыгрался еще сильнее. Неужели вардрулы едят человеческую пищу? Приподняв чашу, Верран осторожно отхлебнула. "Грибы", поняла она. Вкус был странный, но не лишен приятности, и она выпила порядочно, прежде чем улыбкой дала понять вардрулам, как она им благодарна. И вновь они ответили ей таинственным миганием всего тела.
Младенец проснулся и заплакал. Верран вернулась к циновке, взяла сына на руки и принялась баюкать до тех пор, пока он не уснул снова. Вардрулы продолжали мигать. Бесчисленное количество раз их тела вспыхивали и гасли. В молчании они удалились из помещения, оставив своих гостей наедине друг с другом.
- Они нас знают, крошка Террз, - объяснила Верран новорожденному. Твой отец пообещал, что мы найдем здесь друзей, и он оказался прав. Он почти всегда бывает прав, как ты скоро поймешь и сам. - Террз протянул крошечную ручонку и схватил ее за волосы. Верран улыбнулась. - Вардрулы странный, но добрый народ, и мы все втроем, оставаясь у них, будем в полной безопасности. Но мне кажется, надолго это не затянется. Лорд Грижни прибудет сюда уже очень скоро, возможно, через два часа, а он наверняка намерен вернуться в Ланти-Юм. Там у него по-прежнему много приверженцев, и почти все маги на его стороне - Джинзин Фарни, Чес Килмо, да и многие другие. Однажды я видела весь список, и он был очень длинный. А еще Бренн Уэйт-Базеф! Мне кажется, он нам тоже поможет. Так что сам видишь: пройдет совсем немного времени, прежде чем мы с тобой, с твоим отцом и с нашим другом Нидом вернемся в Ланти-Юм. Вернемся к себе домой.
Она все еще не понимала, что ее дом отныне здесь.
- Нид, тебе не следует вставать. Ты еще недостаточно силен для этого.
Ноздри Нида затрепетали, он чихнул. А затем протестующе зашипел.
- Нет, пожалуйста. Тебе сейчас следует отдыхать. Поверь мне.
Нид нетерпеливо забарабанил ногами по полу.
- Если не поостережешься, то опять заболеешь. Прошу тебя, ляг!
Нид вновь забарабанил по полу и потянулся огромными лапищами к малышу.
- Террза ты можешь взять на руки и позже - после того, как хорошенько поспишь. Обещаю тебе, после этого я дам его тебе. А если будешь себя хорошо вести, разрешу даже искупать его, - посулила Верран.
Нид несколько растерялся.
- Для тебя сейчас главное отдыхать и восстанавливать силы. Ты ведь понимаешь, что именно этого потребовал бы лорд Грижни.
В горле у нее встал комок, лицо напряглось, что, как правило, предвещало слезы. Так обстояло дело уже не меньше двух недель: стоило ей упомянуть имя мужа, и она плакала, хоть и старалась разорвать эту странную зависимость. До сих пор ее разум отказывался поверить тому, что подсказывала интуиция. И вот Верран принялась нашептывать себе самой привычные слова утешения: "Прошло всего две недели с тех пор, как мы выехали из дому, так что ни о чем пока нельзя судить окончательно... Но ты ведь на самом деле не знаешь, сколько прошло времени. Здесь нет ни солнца, ни луны, ни звезд - так откуда же тебе это знать?.. Отсутствие и молчание лорда Грижни можно объяснить множеством причин. У него, он сам говорил это, есть важные дела. И он не сказал тебе, сколько времени понадобится ему, чтобы с ними управиться... А у тебя недостало решимости задать этот вопрос... Мало ли что могло задержать его! И не исключено, он сам решил немного помедлить с отъездом, чтобы усыпить подозрения... Какие еще подозрения? Что за вздор?.. Он мог послать письмо, которое тебе так и не доставили. Гонец заболел, или письмо потерялось... Если бы такое случилось, он определил бы методом Познания. И, так или иначе, нашел бы способ известить о себе... Он мог остаться с тем, чтобы помочь своим сторонникам... Но и в этом случае он известил бы тебя... В любом случае приходить к преждевременным выводам просто-напросто глупо. Я не хочу об этом и думать. Я подожду еще немного, а тут он и вернется, и тогда все снова будет в порядке. Так что я еще немного подожду".
Нид опять начал проявлять признаки недовольства, и это вернуло Верран к более насущным делам.
- Ложись, прошу тебя, - ласково сказала она. - Я буду очень рада, если ты ляжешь.
Нид подчинился без дальнейших возражений. Едва ему удалось немного оправиться, он перенес свою циновку в коридор, к дверям помещения, в котором жила Верран. Скорее всего, он поступил так из деликатности, и Верран никакими уговорами не удавалось заставить его вернуться. Заметив, что гости ведут себя как-то странно, вардрулы предложили Ниду перебраться в отдельное помещеньице, специально приготовленное для него, но мутант категорически отказался. В конце концов он поместил свою циновку в сухой и теплой нише, прямо напротив входа в пещеру Верран, с тем чтобы охранять ее и услышать, если она его позовет. В эту нишу он сейчас и удалился.
Верран проводила его взглядом, а потом посмотрела на малыша, спящего у нее на руках. Его личико было залито здешним мягким светом. Террз заворочался и открыл темные глаза, настолько похожие на глаза его отца, что у Верран перехватило дыхание и она поспешила отвернуться.
- Закрой глазки, мой малыш, - прошептала она. - Закрой глазки.
В помещение вошел вардрул, и его появление застигло Верран врасплох. Она все еще не привыкла к призрачно-бесшумной повадке обитателей пещер и сомневалась, что когда-нибудь сумеет привыкнуть. Вардрул принес поднос, на котором были суп в двуручной чаше, грибной салат, смешанный со свежими травами, и несколько пирожных, испеченных из бледного, воздушного вещества, определить которое Верран не могла.
Вардрул поставил поднос на пол к ногам Верран, и она улыбнулась, а затем издала три коротких мелодичных звука, которыми, как она успела узнать, вардрулы выражают признательность. И хотя произношение у нее было неважное, смысл сообщения дошел до вардрула. И тут же он сам разразился длинной и замысловатой мелодией. На слух Верран, никакого смысла в этой мелодии не было. Однако маленький Террз, судя по всему, отнесся к этому иначе: он радостно загугукал в ответ. Когда вардрул услышал малыша, его тело засветилось куда ярче и он повторил только что прозвучавшую мелодию. Мышечная бахрома вокруг огромных глаз вардрула заходила ходуном. Что должна была означать эта игра глазами, Верран не поняла, и вопреки естественной благодарности она почувствовала растерянность и острую тоску по дому. "Еще немного, - неизвестно в который раз повторила себе она. - Подожди еще немного".
Вардрул пропел что-то на прощанье, побледнел телом и ушел. Наступление тишины раздосадовало маленького Террза, и он заплакал.
Верран принялась баюкать и утешать его.
- Спи, маленький, спи. Все будет в порядке. Скоро сам увидишь...
Она запела старинную колыбельную, которую запомнила с собственного детства, и ее чистый молодой голосок многократным эхом разнесся по древним пещерам Назара-Син, где такого до сих пор никогда не слышали. Террз успокоился и уснул. Верран же продолжила петь, хотя и малость потише. Колыбельная воздействовала на нее столь же успокоительно, как на ее малютку сына, - пока она пела, ей становилось все легче и легче. Но вот песня закончилась, и Верран села, безмолвная и неподвижная, как труп, потому что в это мгновение ей в голову пришла мысль, от которой она старалась убежать и против проникновения которой воздвигла в своем сознании баррикады. И эта мысль была как убийца. "Лорд Грижни мертв". Обманывать себя и впредь не имело никакого смысла. Стремительный и смертельный удар отвести было невозможно; истину, столь глубокую и непреложную, отвергнуть было нельзя.
Она даже не заплакала. Почти ничего не почувствовала - только легкое головокружение. Слова "лорд Грижни мертв", как ей казалось, она даже не была в состоянии осознать в полной мере, хотя в ближайшее время конечно же осознает. В помещении было тепло и влажно, однако Верран вдруг озябла. Руки у нее стали ледяными и неуверенными. Их дрожание разбудило маленького Террза.
Верран заглянула сыну в глаза, так похожие на глаза мужа, и почувствовала волю Террза Фал-Грижни - волю, которая отныне стала ее собственной.
- Они не должны уйти от возмездия. - Она говорила мрачно, и лицо ее было смертельно бледным. - Если это правда, если лорд Грижни действительно мертв... если на самом деле... Это правда, и ты знаешь это!.. Если они убили его, то они не должны уйти от возмездия. Твой отец - величайший человек во всем мире. Если они осмелились посягнуть на него, им придется за это поплатиться. Это уж нам с тобой предстоит позаботиться о том, чтобы враги лорда Грижни не остались безнаказанными.
Она выражала подобные чувства впервые в жизни, но не в последний раз. Она вечно будет взывать к отмщению за гибель мужа, ибо ей не узнать о том, что ее мольбы уже запоздали. Предсмертное проклятие Террза Фал-Грижни уже выковало меч, который когда-нибудь вонзится в самое сердце Ланти-Юма.
- Победа осталась за мной, Грижни. А этим ты уже ничего не изменишь.
Он застыл на месте, дожидаясь, пока смерть не придет за ним сама.
Черная призрачная фигура неторопливо вытянула руки. Глесс-Валледж ожидал, что они со всей неумолимостью сомкнутся у него на горле. Но вовсе не в горло врагу намеревался вцепиться призрак Грижни. Белые руки все в черной крови опустились Валледжу на виски и остались там. Валледж инстинктивно отпрянул и тут же обнаружил, что от призрачных рук ему не избавиться. Они давили ему на виски, и он чувствовал, как это давление проникает в мозг и затемняет его. Валледж терял сознание. Ум, осознание собственной идентичности, душевное здоровье, - все это покидало его, и лишь это он сейчас и осознавал. Валледж закричал страшным криком бессильной ярости. Потом поглядел в глаза призрачному Грижни и его обуял ужас. Он закричал вновь - и кричал затем не переставая.
Слуги, столпившиеся у входа в лабораторию, слышали эти нечеловеческие крики и переглядывались в полнейшем смятении. Вслед за криками до их слуха донесся страшный треск. Возобновив прерванные на время усилия, они начали взламывать дверь - и на этот раз она поддалась. Зрелище, открывшееся им, оказалось воистину ужасающим.
Саксас Глесс-Валледж лежал на полу, окруженный четырьмя открытыми коробами и тем мусором, в который превратилось их содержимое. В одной руке у Валледжа был зажат камень Во. Именно этим камнем он и крушил драгоценные предметы, обладания которыми так добивался. Груды битого стекла, осколки металла, пролитые жидкости и рассыпавшиеся порошки, - все это было разбросано по всей лаборатории. В ярости безумия он разодрал на себе одежды, и сейчас они свисали рваными лохмотьями. Безумие - и только безумие - жило и в его остекленелом взоре.
Когда слуги взломали дверь, Глесс-Валледж поднял голову и посмотрел на них, явно не узнавая. И тут же издал неожиданно визгливый вопль. Не поднимаясь на ноги, он в один бросок преодолел расстояние от середины просторной лаборатории до одного из углов. И забился в него, жалко поскуливая и явно разучившись говорить на человеческом языке. Когда пораженные слуги сделали попытку подойти к нему, он запустил в них драгоценным фосфоресцирующим камнем.
Конечно, поначалу все решили, будто злосчастное душевное заболевание лорда Валледжа носит временный характер. Но дни сменялись днями, и постепенно весь мир начал осознавать, что маг Саксас Глесс-Валледж останется точно таким же, каким он стал, до еще явно нескорого конца его дней.
Глава 22
Ее глаза медленно раскрылись. Она лежала на чем-то мягком. Воздух вокруг был теплым, влажным и едва заметно светящимся. Ноздри ей щекотали незнакомые ароматы. Верран проспала глубоким сном много часов, но сейчас, окончательно проснувшись, она совершенно растерялась. Последнее, что она запомнила, было связано с болью и со страхом. Она вспомнила прощание с мужем, вспомнила бегство из Ланти-Юма, вспомнила путешествие по пустоши Гравула, утрату Нида, свои дальнейшие странствия и наконец роды на продуваемом ветрами склоне холма. И она бы, конечно, умерла там, не появись откуда-то загадочные белые существа. Но тогда она испытывала такие страдания, что даже не обратила внимания, что за существа принесли ей спасение. Задумавшись сейчас об этом, она поняла, что однажды уже видела их в лаборатории мужа. Это были вардрулы, робкие обитатели древних пещер Далиона, и когда-то под покровительством Террза Фал-Грижни они направили делегацию в Ланти-Юм. Это были союзники ее мужа, которых многие называли белыми демонами пещер. Демоны или нет, но Фал-Грижни доверил им жену и еще не рожденное дитя. Разумеется, их нельзя было назвать людьми, но они спасли ее. И они знали, чем и как помочь ей, хотя и непонятно, откуда у них взялись эти знания и умение. Возможно, их собственные детеныши появляются на свет в обстоятельствах, сходных с человеческими. В любом случае они сделали все как надо, и ребенок благополучно родился на холодном склоне холма в Назара-Син. Он оказался мальчиком, крошечным и чудесным, с тонкими черными волосками на темени и с глазами, которые со временем станут такими же черными, как у отца. Это она успела разглядеть еще до того, как на нее накатило беспамятство. А пока она спала, ее куда-то перенесли, и вот она проснулась... но где же?
"Где мой малыш?" - Эта мысль мгновенно погасила все остальные.
Судорожно охнув, Верран села - и обнаружила, что находится вовсе не в одиночестве. Всего в нескольких футах от нее стояло примерно с полдюжины вардрулов. Именно свечение их тел и не давало тьме воцариться здесь. Ибо они светились. Их кожа была бела, лишена волосяного покрова - и она фосфоресцировала! Одежды на них не было, да и к чему одежда в теплой и влажной атмосфере пещер? Глядя на их обнаженные тела, Верран поняла, что они и впрямь во многих отношениях напоминают человеческие, хотя таковыми, разумеется, не являются. Особенно чужеродными были их глаза - огромные бесцветные шары, окруженные своего рода мышечной бахромой во много слоев. Руки вардрулов заканчивались не пальцами, а скорее короткими беспредельно чувствительными щупальцами. Они были высоки ростом, узки и продолговаты, у них совершенно отсутствовали округлости, которые так смягчают человеческую фигуру. На запястьях у некоторых из них сидели большие бурые летучие мыши, подобно тому, как сидят соколы на руке у охотников.
Все это Верран заметила как бы невзначай. Потому что все ее внимание привлек (и заставил ее сердце содрогнуться от страха) ее сын, ее мальчик, сын Фал-Грижни, которого, баюкая, держал на руках рослый вардрул. Высокий вардрул баюкал ребенка с особенной нежностью, возможно, из-за того, что тот принадлежал к иному - человеческому - племени. Остальные пятеро вардрулов стояли рядом, умиленно взирая на малыша. Они мурлыкали себе под нос что-то мелодичное и приятное. Младенец спал.
Верран испуганно вскрикнула. Вардрулы повернулись к ней, и их тела неожиданно засветились ярче. Этого она никак не могла себе представить светящиеся лица, тела, руки и ноги, да вдобавок способные изменять интенсивность свечения! И большие немигающие глаза, взгляды которых, казалось, пригвоздили ее к постели. Даже летучие мыши уставились на Верран. А она облизнула сухие губы.
- Мой ребенок, - прошептала она.
После ее слов мелодичные голоса вардрулов зазвучали взволнованно. Верран обратила внимание на то, что их лица все время меняются, однако ей было непонятно, что может означать та или иная гримаса.
- Мой ребенок, - повторила она, простирая руки.
И хотя вардрулы наверняка не поняли ее слов, ошибиться относительно жеста было невозможно. Они придвинулись к ней - и Верран чуть было не отпрянула. Но усидела на месте, продолжая глядеть на вардрулов. Они шли медленно, чуть наклонив головы, что напоминало принятый между людьми вежливый поклон. Подойдя к Верран вплотную, они остановились, смолкла и их мелодичная беседа. Среди потока не то слов, не то музыкальных рулад Верран уловила знакомые слоги: "Фал-Грижни". Они произносили имя ее мужа. Она в недоумении уставилась на них.
Высокий вардрул, глядя Верран прямо в глаза, медленно и отчетливо выговорил:
- Фал-Грижни.
Верран кивнула. Она понятия не имела о том, знают ли вардрулы значение кивка, но как иначе могла она выразить свои мысли?
- Фал-Грижни, - повторила она, указывая на младенца. - Фал-Грижни!
Вардрулы, переглянулись, вновь завели свою музыкальную беседу. Высокий сделал какой-то таинственный жест, а затем передал спящего младенца в материнские руки. Верран принялась баюкать сына. Она признательно улыбнулась белым существам - и результат оказался просто ошеломляющим. Они пошептались, а затем их тела устроили небольшую иллюминацию, попеременно то разгораясь, то угасая.
Внимание вардрулов отвлек шелест перепончатых крыльев. Большая летучая мышь влетела в помещение и опустилась на плечо своему светящемуся господину. К ее шее было привязано нечто вроде кошелька. В этом кошельке оказалось множество цветных камешков. Судя по всему, эти камешки имели для вардрулов определенный смысл, потому что музыкальная беседа тут же замерла, а вслед за этим вардрулы покинули помещение.
Верран, проводив их глазами, задумалась. Она обнаружила, что не испытывает ни малейшего страха. Возможно, усталость и общее волнение несколько приглушили остальные чувства - и все же вардрулы вопреки своему странному облику оказались существами кроткими и разумными. Они доказали Верран свое дружелюбие, и она понимала, что ей не стоит их бояться.
Она расшнуровала платье и дала малышу грудь. Он жадно приник к материнской груди, и Верран почувствовала облегчение. Впервые за все время, прошедшее после того, как ей пришлось бежать из дому, она ощутила покой. Верран посмотрела на крошечную головку, покрытую темными волосиками. "Я назову тебя Террзом в честь твоего отца. Лорд Грижни наверняка обрадуется этому, когда приедет. Если приедет"... Мысль пришла неожиданно и нежеланно, и Верран отвергла ее как внезапную угрозу только что обретенному благополучию. "Он прибудет сюда через несколько часов", - заверила она самое себя и уселась поудобней, решив выяснить, куда же она все-таки попала.
Ее перенесли в пещеры, на этот счет не могло быть никаких сомнений, но все оказалось далеко не таким, как она ожидала. Помещение, в котором она очутилась, было природной пещерой, потому что с потолка свисали слабо фосфоресцирующие сталактиты. Теперь она поняла, откуда здесь свет, светятся сами камни. Скала, представляющая собой потолок, стены, даже пол ото всего здесь исходило слабое, но равномерное свечение, похожее на свет летних сумерек. Одну из стен покрывала красная растительность, и свечение здесь было багровым, напоминая пламя пожара. Воздух необъяснимо теплый. Верран почему-то заранее решила, что в пещерах непременно будет темно и холодно. Она, разумеется, и не догадывалась о хитроумной обогревательной системе, изобретенной и применяемой вардрулами. Обстановки никакой, однако там, где она лежала, все было обустроено очень уютно. Она тщательно осмотрела плетеную циновку, на которую ее опустили, и приподняла ее край. Под циновкой она обнаружила вещество, похожее на грибницу. Она надавила на вещество пальцем и обнаружила, что оно эластично и упруго. Вот почему здесь стоит такой непривычный, хотя и довольно приятный запах. Она вернула край циновки на прежнее место. На полу у ее ног лежал сверток Фал-Грижни. "Как он обрадуется, - подумала она, - узнав о том, что его записки уцелели".
Верран посмотрела на своего малыша и вновь изумилась его совершенству. Удивляла ее и страстная любовь, которую она уже испытывала к этому крошечному, созданию. Младенец насытился и уснул у нее на груди. Вздохнув, она легла на спину. Маленького Террза она по-прежнему держала на руках. Скоро она уснула и безмятежно поспала, однако совсем без присмотра ее не оставили, потому что многие вардрулы заглядывали сюда полюбоваться на женщину и ее новорожденного сына.
Она и понятия не имела о том, сколько проспала. В отсутствие как солнечного, так и лунного света она не могла следить за ходом времени. Методов, применяемых вардрулами, она еще не знала. Разбудило ее мелодичное пение, доносящееся откуда-то с порога. Проснувшись, она поняла, что чувствует себя куда лучше прежнего и гораздо сильнее. Приподнявшись на локте, она решила посмотреть, чем занимаются хозяева.
Четверо из них втащили в пещеру большую и тяжелую ношу. Верран не видела, что это такое, до тех пор, пока на пол неподалеку от нее не положили еще одну, точно такую же, как ее собственная, циновку, а на циновку не опустили знакомое тело, покрытое густой шерстью. Это был Нид.
- Живой, - прошептала она.
Он спал на боку, и ей было видно, что раны у него на спине тщательно промыты и перевязаны лентами из плетеной травы.
Верран села, затем осторожно поднялась на ноги. Ей было немного не по себе, но в остальном она чувствовала себя превосходно. Когда она медленным шагом направилась к Ниду, вардрулы отпрянули от него - из деликатности или из робости, этого она не знала. Она присела возле спящего мутанта и с облегчением обнаружила, что его грудь мерно вздымается во сне. Он был без сознания, однако дышал глубоко и ровно. Положив руку ему на грудь, Верран почувствовала мощное сердцебиение. Он пошел на поправку, было ясно, что уже скоро он оправится полностью.
- Я так рада, - сказала Верран спящему мутанту. - И лорд Грижни будет так гордиться тобою!
Она легонько погладила его по щеке. Нид шевельнулся во сне и издал какой-то звук. Услышав это, вардрулы тут же принялись переговариваться на своем языке.
Одно из белых существ приблизилось и подало Верран резную каменную чашу. Верран удивленно посмотрела на него, но чашу взяла. Чаша была полна густого супа, чуть ли не каши, с запахом травы и лекарственных растений. Только тут Верран в полной мере осознала, насколько она голодна. Она принюхалась - и ее аппетит разыгрался еще сильнее. Неужели вардрулы едят человеческую пищу? Приподняв чашу, Верран осторожно отхлебнула. "Грибы", поняла она. Вкус был странный, но не лишен приятности, и она выпила порядочно, прежде чем улыбкой дала понять вардрулам, как она им благодарна. И вновь они ответили ей таинственным миганием всего тела.
Младенец проснулся и заплакал. Верран вернулась к циновке, взяла сына на руки и принялась баюкать до тех пор, пока он не уснул снова. Вардрулы продолжали мигать. Бесчисленное количество раз их тела вспыхивали и гасли. В молчании они удалились из помещения, оставив своих гостей наедине друг с другом.
- Они нас знают, крошка Террз, - объяснила Верран новорожденному. Твой отец пообещал, что мы найдем здесь друзей, и он оказался прав. Он почти всегда бывает прав, как ты скоро поймешь и сам. - Террз протянул крошечную ручонку и схватил ее за волосы. Верран улыбнулась. - Вардрулы странный, но добрый народ, и мы все втроем, оставаясь у них, будем в полной безопасности. Но мне кажется, надолго это не затянется. Лорд Грижни прибудет сюда уже очень скоро, возможно, через два часа, а он наверняка намерен вернуться в Ланти-Юм. Там у него по-прежнему много приверженцев, и почти все маги на его стороне - Джинзин Фарни, Чес Килмо, да и многие другие. Однажды я видела весь список, и он был очень длинный. А еще Бренн Уэйт-Базеф! Мне кажется, он нам тоже поможет. Так что сам видишь: пройдет совсем немного времени, прежде чем мы с тобой, с твоим отцом и с нашим другом Нидом вернемся в Ланти-Юм. Вернемся к себе домой.
Она все еще не понимала, что ее дом отныне здесь.
- Нид, тебе не следует вставать. Ты еще недостаточно силен для этого.
Ноздри Нида затрепетали, он чихнул. А затем протестующе зашипел.
- Нет, пожалуйста. Тебе сейчас следует отдыхать. Поверь мне.
Нид нетерпеливо забарабанил ногами по полу.
- Если не поостережешься, то опять заболеешь. Прошу тебя, ляг!
Нид вновь забарабанил по полу и потянулся огромными лапищами к малышу.
- Террза ты можешь взять на руки и позже - после того, как хорошенько поспишь. Обещаю тебе, после этого я дам его тебе. А если будешь себя хорошо вести, разрешу даже искупать его, - посулила Верран.
Нид несколько растерялся.
- Для тебя сейчас главное отдыхать и восстанавливать силы. Ты ведь понимаешь, что именно этого потребовал бы лорд Грижни.
В горле у нее встал комок, лицо напряглось, что, как правило, предвещало слезы. Так обстояло дело уже не меньше двух недель: стоило ей упомянуть имя мужа, и она плакала, хоть и старалась разорвать эту странную зависимость. До сих пор ее разум отказывался поверить тому, что подсказывала интуиция. И вот Верран принялась нашептывать себе самой привычные слова утешения: "Прошло всего две недели с тех пор, как мы выехали из дому, так что ни о чем пока нельзя судить окончательно... Но ты ведь на самом деле не знаешь, сколько прошло времени. Здесь нет ни солнца, ни луны, ни звезд - так откуда же тебе это знать?.. Отсутствие и молчание лорда Грижни можно объяснить множеством причин. У него, он сам говорил это, есть важные дела. И он не сказал тебе, сколько времени понадобится ему, чтобы с ними управиться... А у тебя недостало решимости задать этот вопрос... Мало ли что могло задержать его! И не исключено, он сам решил немного помедлить с отъездом, чтобы усыпить подозрения... Какие еще подозрения? Что за вздор?.. Он мог послать письмо, которое тебе так и не доставили. Гонец заболел, или письмо потерялось... Если бы такое случилось, он определил бы методом Познания. И, так или иначе, нашел бы способ известить о себе... Он мог остаться с тем, чтобы помочь своим сторонникам... Но и в этом случае он известил бы тебя... В любом случае приходить к преждевременным выводам просто-напросто глупо. Я не хочу об этом и думать. Я подожду еще немного, а тут он и вернется, и тогда все снова будет в порядке. Так что я еще немного подожду".
Нид опять начал проявлять признаки недовольства, и это вернуло Верран к более насущным делам.
- Ложись, прошу тебя, - ласково сказала она. - Я буду очень рада, если ты ляжешь.
Нид подчинился без дальнейших возражений. Едва ему удалось немного оправиться, он перенес свою циновку в коридор, к дверям помещения, в котором жила Верран. Скорее всего, он поступил так из деликатности, и Верран никакими уговорами не удавалось заставить его вернуться. Заметив, что гости ведут себя как-то странно, вардрулы предложили Ниду перебраться в отдельное помещеньице, специально приготовленное для него, но мутант категорически отказался. В конце концов он поместил свою циновку в сухой и теплой нише, прямо напротив входа в пещеру Верран, с тем чтобы охранять ее и услышать, если она его позовет. В эту нишу он сейчас и удалился.
Верран проводила его взглядом, а потом посмотрела на малыша, спящего у нее на руках. Его личико было залито здешним мягким светом. Террз заворочался и открыл темные глаза, настолько похожие на глаза его отца, что у Верран перехватило дыхание и она поспешила отвернуться.
- Закрой глазки, мой малыш, - прошептала она. - Закрой глазки.
В помещение вошел вардрул, и его появление застигло Верран врасплох. Она все еще не привыкла к призрачно-бесшумной повадке обитателей пещер и сомневалась, что когда-нибудь сумеет привыкнуть. Вардрул принес поднос, на котором были суп в двуручной чаше, грибной салат, смешанный со свежими травами, и несколько пирожных, испеченных из бледного, воздушного вещества, определить которое Верран не могла.
Вардрул поставил поднос на пол к ногам Верран, и она улыбнулась, а затем издала три коротких мелодичных звука, которыми, как она успела узнать, вардрулы выражают признательность. И хотя произношение у нее было неважное, смысл сообщения дошел до вардрула. И тут же он сам разразился длинной и замысловатой мелодией. На слух Верран, никакого смысла в этой мелодии не было. Однако маленький Террз, судя по всему, отнесся к этому иначе: он радостно загугукал в ответ. Когда вардрул услышал малыша, его тело засветилось куда ярче и он повторил только что прозвучавшую мелодию. Мышечная бахрома вокруг огромных глаз вардрула заходила ходуном. Что должна была означать эта игра глазами, Верран не поняла, и вопреки естественной благодарности она почувствовала растерянность и острую тоску по дому. "Еще немного, - неизвестно в который раз повторила себе она. - Подожди еще немного".
Вардрул пропел что-то на прощанье, побледнел телом и ушел. Наступление тишины раздосадовало маленького Террза, и он заплакал.
Верран принялась баюкать и утешать его.
- Спи, маленький, спи. Все будет в порядке. Скоро сам увидишь...
Она запела старинную колыбельную, которую запомнила с собственного детства, и ее чистый молодой голосок многократным эхом разнесся по древним пещерам Назара-Син, где такого до сих пор никогда не слышали. Террз успокоился и уснул. Верран же продолжила петь, хотя и малость потише. Колыбельная воздействовала на нее столь же успокоительно, как на ее малютку сына, - пока она пела, ей становилось все легче и легче. Но вот песня закончилась, и Верран села, безмолвная и неподвижная, как труп, потому что в это мгновение ей в голову пришла мысль, от которой она старалась убежать и против проникновения которой воздвигла в своем сознании баррикады. И эта мысль была как убийца. "Лорд Грижни мертв". Обманывать себя и впредь не имело никакого смысла. Стремительный и смертельный удар отвести было невозможно; истину, столь глубокую и непреложную, отвергнуть было нельзя.
Она даже не заплакала. Почти ничего не почувствовала - только легкое головокружение. Слова "лорд Грижни мертв", как ей казалось, она даже не была в состоянии осознать в полной мере, хотя в ближайшее время конечно же осознает. В помещении было тепло и влажно, однако Верран вдруг озябла. Руки у нее стали ледяными и неуверенными. Их дрожание разбудило маленького Террза.
Верран заглянула сыну в глаза, так похожие на глаза мужа, и почувствовала волю Террза Фал-Грижни - волю, которая отныне стала ее собственной.
- Они не должны уйти от возмездия. - Она говорила мрачно, и лицо ее было смертельно бледным. - Если это правда, если лорд Грижни действительно мертв... если на самом деле... Это правда, и ты знаешь это!.. Если они убили его, то они не должны уйти от возмездия. Твой отец - величайший человек во всем мире. Если они осмелились посягнуть на него, им придется за это поплатиться. Это уж нам с тобой предстоит позаботиться о том, чтобы враги лорда Грижни не остались безнаказанными.
Она выражала подобные чувства впервые в жизни, но не в последний раз. Она вечно будет взывать к отмщению за гибель мужа, ибо ей не узнать о том, что ее мольбы уже запоздали. Предсмертное проклятие Террза Фал-Грижни уже выковало меч, который когда-нибудь вонзится в самое сердце Ланти-Юма.