Воронин Андрей Николаевич. Кровавый путь

   – Я уже не верю, – ответил парень, хотя еще неделю назад он был всецело предан Учителю и готов был выполнить его любое приказание.
   – А как ты попал к ним? – спросил Комбат у Романа.
   – Как, как… Как и все остальные. Сейчас время такое, хочется чего-нибудь чистого, светлого, ясности.
   – И какой же ясности тебе, парень, надо?
   – Смысл жизни искал.
   – И нашел? – Комбат улыбнулся немного ехидно.
   – Я не нашел и думаю, с ними не найдешь.
   – Нет, нет, есть смысл в жизни! Учитель его знает! – воскликнула Марина, вскакивая со своего места.
   – Да сиди ты! – прикрикнул на нее Комбат. – А то эти твои друзья начнут стрелять.
   И пуля может попасть точно в голову.
   – Я не боюсь пуль, – воскликнула девушка.
   – Боишься ты или нет, это разговор другой.
   Бояться надо, и голову за зря подставлять не стоит, – резонно заметил Борис Рублев и, взглянув на Подберезского, спросил:
   – Ну что там по курсу?
   – По курсу все, вроде бы, тихо, командир. Никаких передвижений противника пока не видно.
   – – Ну, Андрюха, ты заговорил, как будто перед нами действительно противник.
   – Вы их не знаете, – воскликнул Роман Богуславский, – они на все способны. Они могут убить человека ни за что!
   – Так уж и ни за что? – поинтересовался Комбат.
   – Да, ни за что. За одно слово, за малейший проступок, за то, что не помолился, за то, что смотрел не так на Учителя или думал что-нибудь не то.
   – А как они узнают, то ты думаешь или – нет? – спросил Подберезский.
   – Это видно сразу, видно, когда у человека на уме не Учитель и его учение, а что-то другое. Они меня вначале заманили, а потом деда специально привезли сюда, чтобы он гнусных микробов разводил, которыми они народ будут травить.
   – Народ, микробы… А это точно, что они там… дерьмо жрут?
   – Правда…
   – Как же вы туда с ней вляпались, неужели сразу не понятно было?
   – Это не сразу делается. Сперва ты попадаешь в избранные, поселяешься в «святой деревне», а потом, когда докажешь преданность Учителю, проходишь обряд посвящения. Вот тогда дерьмо и жрут.
   – Значит, вам не довелось?
   – Нет, слава богу.
   Комбат с облегчением вздохнул:
   – Может, ты и правду говоришь, парень, но как-то это все странно выглядит.
   – Вот, вот, почитайте! – Роман вновь запустил руку в карман, извлекая страницы, исписанные его дедом, академиком Богуславским. – Вот, здесь все написано, что они затевают.
   – А зачем им это нужно? – Комбат взял бумаги и стал читать.
   Он читал долго, минут десять, пытаясь вникнуть в текст.
   – Ладно, на, – он отдал Роману послание деда, – спрячь в карман, пусть лежит. Может, твой дед и правду пишет, но выглядит все это не очень убедительно.
   – Вы просто их не знаете, Борис Иванович, не знаете!
   – Придет время, разберемся.
   А японцы и люди из охраны Учителя уже расположились на берегу и приготовились к тому моменту, когда появится катер. Они услышали рокот мотора и затаились, спрятавшись за деревьями и камнями, тем более, что их камуфляжная форма позволяла прекрасно замаскироваться на берегу.
   Когда до катера оставалось метров пятьдесят, японец махнул рукой своим подчиненным и те открыли огонь из автоматов. Но стреляли они не в катер, а перед ним. Вода забурлила, закипела, словно бы на реку полился дождь и посыпался крупный град.
   – К берегу! К берегу прижимайся, Гриша! – крикнул Комбат, передергивая затвор своего автомата и, пригнувшись, спрятался за борт. – И ты, Гриша, прячься. Осторожно, не подставляйтесь, ребята, не подставляйтесь.
   А сам принялся стрелять короткими очередями по берегу.
   – Андрюха, кто там? – спросил Комбат.
   – Я их вижу, правда, поздно увидел. Извини, командир, они замаскировались.
   – Ты раззява, Подберезский, раззява. С тобой потом разберусь.
   Пули сыпались прямо перед носом катера.
   – Давайте к берегу! – громко закричал начальник охраны Учителя. – К берегу! Отдайте наших людей и плывите, куда вам захочется!
   – К берегу, говоришь? – зашептал Комбат. – А не пошел бы ты к едреной матери! – Рублев крикнул это громко, и даже сквозь грохот выстрелов был слышан его сильный голос. – Да не к тому берегу, Гриша, не к тому! К противоположному давай!
   – Так там же некуда, Иваныч, причалить!
   – Тогда гони вперед! Вперед! А ты, Андрюха, давай, поливай по ним, – и Комбат с Подберезским принялись стрелять. – Патроны береги!
   – Берегу, Комбат; берегу.
   Уголовники лежали на дне катера, боясь даже пошевелиться. Катер летел, выделывая странные виражи, словно бы пытался уйти от пуль, петлял, прижимаясь то к противоположному берегу, то, вдруг, выскакивая на середину реки.
   – Остановитесь! Остановитесь! – орал изо всех сил начальник охраны.
   – Хрен мы тебе остановимся! – буркнул Комбат, выпуская короткую очередь.
   Этот короткий бой закончился ничем. Комбат понял, что люди из охраны Учителя, если бы захотели, то наверняка смогли бы расстрелять катер, утопить его. Но, скорее всего, у них имелись другие планы.
   А японец уже бежал к берегу от «урала», с гранатометом. Он долго и тщательно целился, затем выстрелил. Взрыв прогремел, поднимая фонтан вспененной воды, метрах в пяти перед носом катера. Гриша Бурлаков даже пригнулся и резко бросил катер вправо, затем влево.
   – Если вы не остановитесь, буду стрелять на поражение!
   – Что же ты раньше не стрелял? – ответил Комбат.
   Он сказал это негромко, и слова предназначались не нападавшим, а тем, кто находился в катере. Рублев хотел их поддержать, успокоить. – Да, явно, парень и ты, Марина, нужны этим мерзавцам, если они не хотят стрелять по катеру. Для чего-то вы им очень нужны, очень…
   – Они нас хотят взять живыми.
   – А ты стрелять, кстати, умеешь?
   – Нет, нет, – замахал руками Роман, – я в армии не был и этому делу не обучен.
   – Это плохо, что ты не был в армии.
   – Ну, что? – спросил начальник охраны у японца, когда катер скрылся за поворотом.
   Японец пожал плечами:
   – Если бы их не надо было брать живыми, я бы сжег этот катер с одного выстрела, сжег бы его прямо на середине реки.
   – Сколько у нас горючки, Гриша? – взглянув на Бурлакова, спросил Комбат.
   – Дрянь дело, – уже понимая, почему Рублев задал этот вопрос, ответил Гриша, – на пять-семь верст хватит, не больше.
   – Значит, вниз по реке идти бессмысленно?
   – Бессмысленно, командир.
   – А до поселка дотянем?
   – До поселка пару верст, до него доедем.
   – Тогда давай, жми. Только высадимся не в самом поселке, а где-нибудь выше по течению.
   – Почему выше? – спросил Бурлаков.
   – Ну, может быть, ниже. Я еще не решил, – ответил Комбат.
   Японец и начальник охраны уже разложили перед собой подробнейшую карту местности и начальник охраны вел по ней остро отточенным карандашом, показывая все повороты реки.
   – Вот деревня, – объяснял он японцу. – Наверное, они хотят добраться до нее.
   – А где они могут высадиться еще?
   – Здесь есть три места, более-менее удобные.
   Возле поселка есть небольшая пристань, можно высадиться там.
   – А выше? – внимательно изучая карту, спросил японец.
   – Зачем им выше? Там на восемьдесят километрах ничего нет. В верховьях реки камни, пороги, туда плыть бессмысленно. Людей там тоже нет.
   – Тогда грузимся. И пока река будет петлять, а они по ней плыть, мы доберемся до поселка и встретим их там. И дадим им возможность, увидеть нас раньше. Вот здесь, – японец указал на карте место, о котором говорил начальник охраны, – в поселке, возле пристани, устроим засаду.
   А когда они причалят, перестреляем всех, кроме беглецов.
   – Хорошая мысль, – заметил начальник охраны и стал отдавать распоряжение своим людям.
   Те, погрузившись в машины, развернулись и двинулись, набирая скорость, по проселочной дороге, раскидывая на обочины комья грязи.
   – Давай-ка, Андрюха, мне бинокль, я буду вперед смотрящим А ты, Гриша, гони как можно быстрее. Я думаю, они попытаются нас обогнать.
   Мало того, что японец и люди Учителя смогли обогнать катер, что сделать было несложно, они успели еще сделать засаду прямо возле деревянной пристани. Вернее, пристанью это сооружение можно было назвать с большой натяжкой. Мостки на толстых сваях и старая, полузатопленная баржа, которую неизвестно как подняли в верховья реки. Все эти рукотворные сооружения и назывались местным населением «пристанью».
   Комбат увидел вездеход, стоящий неподалеку от берега, и вооруженных людей.
   – Ну, давай же, Гриша, давай, жми!
   – Да не могу больше, Иваныч!
   Мотор надрывался изо всех сил, катер мчался, подскакивая на волнах, задрав нос. Бурлаков выжимал все из двигателя. Катер он уже не жалел.
   Трех местных жителей, оказавшихся на пристани, люди Учителя зло обругав, прогнали, чтобы они здесь не крутились. Двое мужчин и женщина, полоскавшая белье, ушли с огорченными лицами, не понимая, что происходит, шепотом переговариваясь.
   Вооруженные люди Учителя, когда катер приблизился, вновь открыли пальбу, вновь принялись кричать, приказывая катеру остановиться и отпустить беглецов – парня и девушку. Но Комбат уже разозлился, хотя, как всегда, не терял присутствия духа.
   – Ах, беглецов вам хочется! А вы заберите их, попробуйте! Стрелять по воде и я умею.
   Пока еще ни с той, ни с другой стороны потерь не было, еще никто не перешел к активным боевым действиям и не начал стрелять на поражение.
   Хотя у Подберезского чесались руки завалить пару-тройку этих странных сектантов, вооруженных до зубов и беспредельно наглых. Но Комбат пока такого приказа не давал, а действовать на свой страх и риск ни Подберезскому, ни Бурлакову не хотелось.
   – Страшно, Грош, – шептал Сема, – могут нас укокошить.
   – Не боись, – сказал Грош, он был поумнее и похитрее своего приятеля, – пока здесь эти двое, стрелять по катеру не станут. А вот когда выберемся на берег, я тебе советую делать ноги.
   – А ты слышал, что у них нет горючего?
   – Горючее нам ни к чему. Мы бы с тобой и так сплавились вниз. Ну, потратили бы на это суток трое-четверо, плыли бы по ночам. Ночи пока еще длинные и никакая падла нас не заметит.
   – А это ты хорошо придумал, – прошептал Сема.
   – Я все хорошо придумываю, – ответил Грош. – Петруха, ты как там? – спросил Грош.
   – Я нормально. Только страшно, как будто нас расстреливают. Пули свистят, выстрелы гремят.
   – А ты не сцы, – ответил Грош на рассуждения парня, – Рановато еще. Вот когда менты на хвост плотно сядут, тогда следует переживать. А пока – будь спокоен, слушай меня и все будет чики-чики.
   – Да, да. Грош, – ответил Петруха.
   На пристани все уже было готово к встрече катера. Люди Учителя спрятались и ожидали лишь одного – когда причалят. Они услышали рокот мотора, далекую пальбу там, за поворотом реки, и уже были готовы к боевым действиям, готовы захватить беглецов, а всех непокорных просто уничтожить, перестрелять, как бешеных псов.
   Но катер, так и не сбавляя хода, пронесся рядом с причалом и через полминуты одна за другой тяжелые волны принялись стучать о сваи.
   – Черт! Куда они? – почему-то по-русски выругался японец. – Что там? – спросил он у начальника охраны.
   – Не знаю.
   А катер, промчавшись с километр, уткнулся носом в берег.
   – Мотор не глуши, – сказал Комбат, – пусть думают, что мы плывем.
   – Так горючее почти на нуле!
   – Ну и пусть сгорает. Думаю, катер больше нам не понадобится. Марина, Роман, давайте, выбирайтесь на берег. Только сначала ты, Андрюха, глянь, что там творится. И если что – дай сигнал.
   Через пять минут послышался свист Подберезского.
   – Все в порядке, Гриша. Ребята, давайте, выгружайтесь на берег. Марина, я тебя сниму, а то будешь мокрая, – Комбат помог девушке выбраться на берег.
   Уже держа ее на руках и неся к камням, Комбат подумал и улыбнулся:
   "Боже мой, какая она худенькая и легкая!
   Почти ребенок. И надо же, угодила к этим сумасшедшим сектантам! Судя по лицу и по ее словам, девчонка она хорошая, только слишком уж доверчивая, чересчур".
   Когда Гриша Бурлаков с автоматом в правой руке спрыгнул на берег и подошел к Комбату, тот стоял под толстыми деревьями, чуть втянув голову в плечи и оглядываясь по сторонам.
   – Командир, а что будем делать с теми? – спросил Бурлаков, кивая в сторону катера.
   – Хрен его знает, Гриша. Возьмем с собой.
   – Я думаю, они нас будут ждать в поселке.
   – Говоришь, будут ждать в поселке?
   – Да, будут ждать, – подтвердил догадку Роман Богуславский.
   – А мы придем совсем нежданно, – ответил Комбат, – придем, когда стемнеет.
   Пока они разговаривали, обмениваясь планами на будущее, Грош пробормотал:
   – Ну, Сема, давай. Петруха, выпрыгни из катера, только тихо, чтобы никто тебя не увидел, и столкни его. Пусть относит течением.
   – Ладно, пошли посмотрим, что там, – Комбат свистнул, немного подождал, услышал в ответ свист Подберезского. – Все в порядке, – сказал он Бурлакову, – пошли. Я впереди, а ты присматривай за ребятами. В случае чего – прикрой и быстро к катеру. Осмотримся что к чему.
   Когда они отошли от берега метров на пятьдесят, Гриша Бурлаков словно бы что-то почувствовал:
   – Слушай, Комбат, не нравится мне все это.
   – Что ты имеешь в виду, Гриша?
   – Не надо было их оставлять.
   – Почему ты так думаешь?
   – Не нравится мне, не нравится… – неопределенно пробормотал Бурлаков.
   И он был прав. Мотор катера взревел, Грош уже стоял у руля и выворачивал к середине реки.
   – Быстрее, быстрее, Грош! – торопил его Сема. – Делаем ноги! Быстрее отсюда!
   Слишком далеко было до катера, слишком.
   Может быть, будь у Бурлакова винтовка с оптическим прицелом, он смог бы остановить беглецов, но такого оружия сейчас у него не было.
   – Суки! Суки! Катер угнали! – крикнул Григорий.
   – Хрен с ними, – как-то зло, с остервенением махнул рукой Комбат. – Далеко не уйдут. Ты же говорил, топлива там чуть-чуть.
   – Катера жалко, Комбат.
   – Ладно, пошли к поселку. Надо связаться с людьми. Если бы не зеки…
   – Да, если бы не они… – поддержал Комбата Бурлаков.
   Подберезский появился неожиданно, словно бы вырос из-под земли:
   – Вроде, впереди чисто. Я никого не заметил.
   – Хорошо смотрел, Андрюха?
   – Хорошо, Комбат, как в разведке. Все изучил досконально.
   – Ну ладно, поверим на слово.
   А катер развернулся и помчался вниз по течению.
   – Куда мы плывем? – спросил Сема.
   – Подальше от этих сумасшедших. Ну их к чертовой матери!
   – Послушай, ведь у нас ни оружия, ни жратвы.
   – Зато у нас есть лодка.
   – А где, ты говорил, поселок сектантов? – спросил Рублев у Романа Богуславского.
   – Километрах в трех от деревни.
   – В трех километрах куда?
   Парень задумался, пытаясь сориентироваться и дать точную информацию. Но, как ни старался, ничего объяснить толком не смог.
   – Там дорога от этого поселка к поселку сектантов и к лаборатории.
   – Ага, понятно. Значит, есть дорога.
   А начальник охраны Учителя уже связался с ним по телефону и доложил, что катер остановить не смогли и он ушел вверх по реке.
   – Если не можете остановить, то топите, – тихо сказал в трубку Учитель. – Топите!
   Не прошло и двадцати минут после разговора, как один из людей Учителя поднял вверх указательный палец:
   – Мотор! Катер возвращается!
   Японец уже знал то, что сказал Учитель. Он стоял на причале, держа в руках гранатомет.
   – Один выстрел – и все! – тихо сказал он, увидев, как из-за поворота появился катер.
   Когда до катера осталось метров тридцать пять, Грош увидел на причале вооруженных людей. От страха он втянув голову в плечи, пригнулся, стараясь держать руль ровно. Нужно было промчаться рядом с причалом как можно скорее, но тут прогремел выстрел. Это был японский гранатомет с очень сильным зарядом. Взрыв прогремел мощный. Катер получил такую пробоину, что затонул почти мгновенно, проплыв еще метров двенадцать.
   В живых остался только Петруха. От страха он поплыл к противоположному берегу, судорожно, рывками, то ныряя под воду, то всплывая. Течение было сильное и справиться с ним было нелегко. Японец взял карабин с оптическим прицелом, стал на досках пристани, широко расставив ноги, навел оружие на то появляющуюся, то исчезающую под водой голову. Палец лег на спусковой крючок. Задержав дыхание, японец плавно нажал на рифленое железо. Эхо выстрела разлетелось над рекой. Пуля вошла в затылок, и Петруха, взмахнув руками, навсегда скрылся в темной воде.
   – Ну вот, с одного выстрела, – японец погладил ствол американской винтовки М-16. Можешь сказать Учителю, что катер потоплен.

Глава 24

   Звук выстрела гранатомета был довольно сильный.
   – Что это? – спросил Комбат, обращаясь к Подберезскому.
   Тот пожал плечами:
   – Сейчас уточним, командир.
   Он уже присмотрел высокую скалу и знал, что на ее вершину можно забраться. Быстро, не теряя времени, Андрей Подберезский, сжимая автомат в правой руке, бросился к скале, взобрался на нее и, приложив к глазам окуляры бинокля, принялся следить за изгибами реки, пытаясь отыскать катер с беглыми заключенными.
   Он смог увидеть лишь последние мгновения жизни Петрухи.
   – Ну, сволочи, – пробормотал Подберезский, рассматривая людей, стоящих на пристани.
   "Это же надо, какие мерзавцы, убили безоружного парня! Ведь он им ничего не сделал, скорее всего, долбанные сектанты даже и не знали, что на катере находятся беглые уголовники.
   Но ничего, отольются кошке мышкины слезки.
   Они еще обо всем пожалеют!"
   Подберезский уже примерно представлял, что скажет и какие действия предпримет Борис Рублев. Он быстро спустился со скалы, нашел своих.
   – Ну что там?
   Подберезский четко, по-военному доложил:
   – Там, командир, лажа. Утопили наш катер, пристрелили парнишку, – Какого парнишку?
   – Ну, этого, Петруху. Он греб к берегу, а люди Учителя застрелили его. Знаешь, Борис Иванович, у них винтовки американские с оптическими прицелами.
   – Догадываюсь, – недовольно пробурчал Рублев. – У этих мерзавцев может быть все.
   – Надо деда спасать, Борис Иванович! – сказал Роман.
   – Деда, говоришь?
   – Да, да, он там! Надо бы предупредить солдат, милицию поставить в известность, что здесь такие дела творятся, что здесь до зубов вооруженные люди свои порядки наводят.
   – Надо быстрее его спасать, – заговорил Роман Богуславский.
   – Погоди, парень, следует все обдумать, взвесить и не бросаться в пропасть сломя голову. Ведь ты, надеюсь, хочешь остаться в живых и быть может, хочешь, наверное, на ней жениться? Ведь недаром же ты ее спасал?
   Комбат посмотрел на Марину, которая стояла под деревом, втянув голову в плечи и прижимала ладони к лицу.
   – Ты чего расплакалась, красавица, а? Кончай это дело, слезами горю не поможешь. Тут надо думать, как выбираться.
   – Слушай, Комбат, – сказал Бурлаков, – у этих мерзавцев машин море, вездеход есть. Вот если бы я в него забрался, то мы бы могли на нем рвануть.
   – Куда бы ты на нем рванул, Гриша?
   – Да черт его знает! В сторону Иркутска.
   – Думаю, сейчас дороги такие, что далеко не уедешь.
   – Вообще-то, ты прав, Комбат, как всегда прав. Самое милое дело – по реке. Но катера у нас уже нет, прошляпили мы его, проворонили.
   – Ас другой стороны, знаешь, Гриша, может, оно и к лучшему. Как-то не лежала у меня душа работать за конвойников и сопровождать беглых заключенных, этих уголовников, мать их…
   – Это понятно, – сказал Андрей Подберезский, подходя к Комбату и протягивая ему пачку сигарет.
   Комбат закурил и долго смотрел на небо, по которому плыли тяжелые серые тучи.
   – Куда двинем? – наконец задал вопрос Подберезский.
   – К телефону надо пробиваться, надо предупредить всех о том, что здесь творится. Надо передать послание его деда властям, пусть знают, что здесь творится черт знает что.

* * *

   Японец и начальник охраны уже докладывали Учителю об успешно проведенной операции.
   О том, что катер затоплен, а все его пассажиры погибли.
   – Он застрелил последнего, – сказал начальник охраны, кивая в сторону японца, которого звали Кисикава Токуморо.
   Учитель лишь кивнул в ответ и, послюнявив пальцы, прикоснулся ими к бритым затылкам начальника охраны и японца. Кисикава Токуморо наклонил голову.
   А Подберезский, идя рядом с Комбатом, говорил;
   – Знаешь, Иваныч, там какие-то узкоглазые были на пристани. И стрелял по плывущему, застрелил его, узкоглазый.
   – Узкоглазый, говоришь?
   – Да, на японца смахивает. Ну, может, кореец или китаец. Понаехало сюда разной швали! Так что ты думаешь делать?
   – Я думаю, надо посмотреть на эту их лабораторию, разобраться что там к чему и какую дрянь они там производят.
   – Послушай, Иваныч, так нас об этом никто не просил. Нам ведь никто не приказывал заниматься лабораторией.
   – А знаешь, Андрюха, что я думаю? Может, и хорошо, что нам никто не приказывал. Может, это даже к лучшему. Понимаешь, я думаю, что если там делают какую-нибудь дрянь, бактериологическое оружие, то эти сумасшедшие не побоятся его применить. Тогда уже будет поздно разбираться. А представляешь, если в Москве начнут люди умирать? Даже, допустим, не в Москве, а в Саратове, Угличе, Ростове, Тамбове…
   – Не представляю, Комбат.
   – Вот и плохо, Андрюха, что не представляешь. Гриша, – обратился он к Бурлакову, – ты как считаешь, стоит посмотреть, что там за лаборатория, и чем там занимаются?
   – Да, Комбат, думаю, стоит.
   – Я и надеялся это услышать от тебя. Так что, идем туда?
   – Хорошо было бы взять кого-нибудь и расспросить, как туда лучше пробраться.
   – Кого же здесь возьмешь? Можно только на медведя нарваться, тайга кругом, сопки. И еще, Комбат, надо было бы этих ребят куда-нибудь пристроить, опасно им с нами.
   – Я уже думал, Гриша, да ничего в голову не идет. Кстати, как у тебя с боеприпасами?
   Бурлаков посмотрел на свой охотничий нож, затем на два связанных рожка.
   – Больше патронов нет. У меня остался один.
   – Андрюха, как у тебя с патронами?
   – Рожок полный, второй пустой.
   – Хреново, – заметил Комбат. – Ладно, нож есть у Андрюхи, нож есть у меня. Так что, в общем, оружие есть. Бывало ведь, ребятки, и похуже.
   – Бывало, Комбат, – сказал Подберезский и на его лице появилось то бесшабашное выражение, которое так любил Комбат.
   Гриша Бурлаков, наоборот, стал собран и мрачен. Комбат знал, что его друг и бывший подчиненный Гриша Бурлаков, тоже готов к любым неожиданностям и сможет достойно встретить противников. Единственное, что беспокоило Комбата, так это Марина и Роман. Что с ними делать, он не знал. Оставлять в тайге опасно, прятать их негде. Значит, придется прикрывать, тащить за собой следом. Про погибших уголовников и потопленный катер Комбату думать не хотелось.
   Где-то через час небольшой отряд, состоящий из пяти человек, подобрался к поселку, в котором жили сектанты. Комбат и Гриша Бурлаков в бинокли изучали местность.
   – Что-то людей не видно, – негромко сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   – А который сейчас час? – спросил Роман.
   Комбат взглянул на часы:
   – Два десять.
   – Конечно, сейчас никого на улице и не будет, ведь сейчас все молятся.
   – Что, как у мусульман?
   – Почти, – ответил Роман.
   Марина всю дорогу молчала, она не проронила ни слова. Когда речь зашла о молитве, ее губы стали шептать странные слова.
   – Не надо, Марина, забудь о них. Мы выберемся отсюда, я увезу тебя в Москву или в Штаты к своим родителям. Мы будем жить вместе, а о них забудь.
   – Не мешай, – прошептала девушка, – не мешай!
   «Да, компания», – подумал Комбат.
   – А где лаборатория?
   – Там, за холмом, – уже сориентировавшись на местности, принялся объяснять Роман.
   – За тем холмом, за сопкой?
   – Да, в низине.
   – Так это совсем рядом.
   – Да, недалеко.
   – Ладно, идем, – Комбат опустил бинокль и махнул рукой.
   Он шел впереди, остальные за ним следом.
   Бурлаков прикрывал небольшую колонну. Роман поддерживал под локоть Марину, которая от усталости уже пошатывалась. И парень, и девушка были голодны, голодными оставались и Комбат со своими ребятами. Но они привыкли к подобным ситуациям и могли обходиться без еды по несколько суток. Так что, небольшое голодание после обильной еды в охотничьем домике им шло только на пользу.
   В начале третьего Комбат и его люди уже находились метрах в пятидесяти от колючки.
   – Там, за бетонным забором, лаборатории.
   – А что это за антенны? – спросил Комбат, прижимая бинокль к глазам.
   – Не знаю. Наверное, антенны для связи, – заметил Роман Богуславский.
   – Ас кем связываются твои сектанты?
   – Да какие они мои, я этих говноедов ненавижу! – возмутился парень.
   – Ну, ладно, тихо. Роман, не расстраивай свою подругу. Видишь, она чуть сдерживается, чтобы не разрыдаться. А что за бетонным забором?
   – Там несколько зданий, в которых живут ученые и охрана. А в большом доме и находится сама лаборатория.
   – Слушай, а электричество откуда, по этой линии идет?
   – Кроме линии, там есть еще две военные электростанции, я это знаю потому, что мой знакомый возил туда мазут.
   – Понятно, – сказал Борис Рублев, – значит, бессмысленно обрезать линию, все равно подключат военные электростанции. – Неплохо они устроились, – разглядывая в бинокль вышки, расставленные по периметру территории, заметил Комбат. – Сколько же там вооруженных людей? Хоть примерно ты можешь сказать?