Страница:
— Ладно, только поберегите его от... случайностей. Если уж очень надо будет, можешь его где-нибудь запереть, пусть потом мне жалуется. Ну, давай выдвигайся на позиции.
Еще раз убедившись, что Геллер продолжает метаться по квартире и подумав, что он старательно скрывает следы преступления, Сергеев усмехнулся — улик вполне достаточно если не для шумного показательного процесса, то по крайней мере для ареста. А если там в доме что-то компрометирующее и есть, то эксперты это найдут, опыт в этом деле у них немалый. Так что парень зря старается. Со спокойной совестью он оставил пост и в сопровождении троих оперативников отправился в порт.
Штурмовики занимали позиции вокруг дома, тщательно следя за тем, чтобы их передвижения не могли быть замечены из окон виллы. Мюллер привел больше двух десятков человек — то ли из уважения к Ронни, то ли из простого желания подстраховаться. Трое снайперов заняли позиции на крышах домов метрах в пятистах от здания — достаточно далеко, чтобы их никто не увидел, и достаточно близко, чтобы с уверенностью прижечь лазером кончик сигареты, буде возникнет такая надобность. На сам пост, расположившийся в домике напротив, снятом эсбистами через подставных лиц три недели назад, прибыли эксперты и два проводника со служебными собаками. Боевой заместитель старался предусмотреть любую неожиданность. Непосредственно за домом стояли наготове два флаера СБ, внешне ничем не отличавшихся от обычных машин своего класса, но имеющих куда более мощные двигатели и весьма неслабое вооружение. Наконец все было готово, десантники замерли в ожидании сигнала.
— Шеф, все на местах. — доложил Мюллер начальнику, который к тому времени уже добрался до трейдера и вышел на связь — Мы готовы к... От, блин!
— Что случилось? — обеспокоено спросил Сергеев, одним глазом наблюдая за дисплеем видеофона, а другим — за аккуратными попытками его мальчиков проникнуть на борт корабля, не оставив заметных следов.
— Какой-то мудак намеревается зайти к нашему приятелю в гости. Высокий, худой... о, обернулся... кажется, я его знаю, это Бенедикт Броди, один из местных авторитетов. Специалист по...
— Спасибо, я его знаю не хуже тебя. Ты же видел запись, они договорились о контракте. Так что ничего удивительного, что он решил навестить Ронни. Дождитесь, пока он уйдет и тогда...
— Твою мать!!!
Броди по привычке оглянулся — это было скорее рефлексом, оставшемся от тех давних времен, когда он еще зарабатывал на жизнь своими руками, причем не так, как рекомендовали закон и общественная мораль. В те молодые годы ему не раз приходилось обращать внимание на слежку — он был лицом весьма известным как в преступном мире, так и среди полицейских чуть ли не всех отделов. И если вторые надеялись обеспечить ему длительный отдых на нарах, то кое-кто из первой категории просто мечтал выпустить ему кишки и намотать их ему же на шею. И чтобы не доставить ни тем, ни другим удовольствия, ему в ту пору все время приходилось тщательно приглядывать за своим тылом.
Однако время шло, и многое изменилось. Доставив удовольствие полиции, он как-то дал себя взять, отсидел довольно приличный срок, вышел по амнистии и дал себе зарок впредь не иметь с законом таких конфликтов, которые нельзя было бы разрешить публичным покаянием и приличной суммой в плотном конверте. Эти же конверты, правда куда более пухлые, помогли ему решить многие проблемы и по другую сторону баррикад, в связи с чем в последние годы он, хотя и с некоторой натяжкой, мог назвать себя «честным» бизнесменом. Разумеется, ему не раз приходилось иметь дело с контрабандой, да и с другими не более законными операциями, однако из молодости он вынес два важных урока. Первый заключался в том, что для того, чтобы не ссориться с полицией, необходимо находить для грязной работы соответствующих исполнителей, которые при этом знали бы недостаточно много, чтобы он, Броди, присоединился к ним на скамье подсудимых. Второй урок касался урегулирования проблем с местными преступными синдикатами — следовало быть в меру твердым, в меру щедрым, и до неприличия точно придерживаться взятых обязательств, даже тех, которые взяты поспешно или под давлением. И этим двум принципам он решил следовать со всей доступной неуклонностью.
Такое решение дало свои плоды — в последние годы он стал довольно богат, независим, и, несмотря на героические усилия полиции, чист перед законом, по крайней мере внешне. Двое или трое его подчиненных угодили в каталажку, однако на процессе клятвенно заверяли, что делали все «под носом у недалекого шефа», разумеется, без его ведома — мальчики знали, что от их принципиальной позиции напрямую зависит благополучие их семей на период отсидки. В своей же среде за ним укрепилась слава «человека слова», что тоже неоднократно играло ему на руку.
В настоящий момент его беспокоил вопрос сорванного контракта — заказчик был более чем недоволен, поэтому Броди, пойдя на дополнительные и весьма существенные расходы, решил проблему комплектации груза в рекордно короткие сроки. Теперь встал вопрос с Геллером — поскольку видеофон Ронни упорно отказывался отвечать на звонки, Броди решил применить известный принцип о горе и Магомете, отправившись в гости к пилоту лично.
Нажав кнопку звонка и прислушавшись к раздавшемуся где-то в недрах дома зуммер, Бенни стал терпеливо ждать. Он никогда не страдал излишком высокомерия, поэтому сейчас совершенно не злился, мысленно отсчитывая секунды. Двое охранников за его спиной зорко глядели по сторонам, демонстративно засунув руки за отвороты курток. Приятно, черт подери, что никто не запрещает честному гражданину пользоваться услугами наемной охраны. Зато это придает некоторой уверенности.
Однако Геллер что-то не торопится открыть дверь. «Что ж, придется зайти и подождать его, раз уж пришли» — подумал Броди и, повернув ручку, открыл дверь и шагнул через порог.
Со своего наблюдательного поста Мюллер прекрасно видел этот момент. Из темной прихожей вырвались яркие лучи, ударили в грудь посетителю, без особого усилия прошли насквозь и поразив дерево у ограды, моментально превратили его в пылающий факел. Мюллеру показалось, что он чувствует запах паленого мяса, хотя, конечно, это была лишь иллюзия — до обугленного трупа было довольно далеко.
Охранники выхватили пистолеты, однако тот, кто прятался в прихожей, не был намерен устраивать классическую киношную перестрелку — бластерные стрелы без труда пронзили тонкие пластиковые стены здания, оставив в них оплавленные дыры с кулак размером, и оба охранника отправились догонять своего хозяина на пути в мир иной. Мюллер не без основания надеялся, что в конце этого пути Бенни ждет уютный котел с кипящей смолой.
— Первое отделение, внимание. Кроткими перебежками вперед. Мальчики, осторожно, любое движение — немедленно стреляйте. Снайперы, будьте готовы открыть огонь немедленно по обнаружению цели.
Фасеточные глаза «Роланда» обшаривали пространство вокруг дома, компьютерный мозг анализировал поступающую информацию и сравнивал ее с полученными приказами. Цель на мгновение появилась возле окна, но тут же исчезла. Просчитать траекторию движения человека было довольно просто, и робот, развернув один из бластеров, вновь выстрелил сквозь стену здания. Поскольку ему было приказано охранять, а не оберегать дом, то наносимые стенам повреждения его особо не беспокоили.
Мюллер выругался, увидев, как один из штурмовиков, притаившийся у подоконника, ожидая подходящего момента для броска внутрь, вдруг рухнул как подкошенный. Причина была очевидна — все та же оплавленная дыра. Еще через секунду второй солдат несколько раз выстрелил в дверной проем и бросился вперед, но вновь сверкнули лучи и боец рухнул на траву дымящейся кучей мяса, не добежав до двери двух-трех шагов.
Открыли огонь снайперы, лучи полосовали стены и, казалось, ничто не может остаться невредимым в этом аду, однако рванувшиеся было в атаку штурмовики вновь вынуждены были залечь, потеряв еще двоих бойцов. Все также уверенно били из дверного проема сверкающие лучи, насквозь пробивая эланиумные жилеты и, разумеется, то, что находилось под ними.
— Второе отделение, попробуйте обойти его с тыла. — приказал Мюллер, и несколько солдат двинулись в обход дома, в то время как остальные открыли беспорядочную стрельбу, в надежде зацепить меткого защитника.
Три штурмовика проникли в виллу через одно из задних окон, и теперь осторожно двигались к прихожей, где притаился стрелок, стараясь при этом не попасть под огонь своих товарищей. Они передвигались неслышным шагом, однако компьютерный мозг «Роланда» зафиксировал еле слышное шуршание и сместился в сторону предполагаемого появления противника. К этому моменту робот почти не понес урона — один из фасеточных глаз был сожжен попаданием лазера из снайперской винтовки — до стрелков на крышах бластеры робота, к его большому сожалению, достать не могли. Корпус избороздили шрамы от полученных попаданий, однако для того, чтобы пробить броню боевой машины, требовалось оружие покруче.
Двое молодых парней погибли сразу. Компьютер зафиксировал звук и робот открыл огонь сквозь стену, одним залпом поразив сразу обоих. Почти в тот же момент третий солдат влетел в дверь и в падении открыл огонь практически в упор — один из выстрелов разнес вдребезги второй глаз робота, что помешало ему выстрелить — неточно направленный луч начисто отрезал бойцу руку. Тот успел прохрипеть в микрофон — «Здесь робот...» и хотел было добавить что-то еще, но уже в следующий момент «Роланд» исправил свою ошибку, заставив противника умолкнуть навсегда.
— Всем отойти! — приказал Мюллер и задумался. Робот... вон оно что. А он думал, что эти железки сохранились только в музеях. Придется, видимо, вызывать ШТ с ближайшей базы, то, что он знал о древних боевых роботах подсказывало ему, что ручными бластерами с этой железякой не справиться.
— Есть мысль — к нему подошел клиот, положив на плечо командира тонкую руку, плавно переходящую в полупрозрачное крыло. — Отправь туда собаку. Только одну, конечно, без проводника.
— Зачем, пса потеряем — с горечью сказал Мюллер, за эти несколько минут, казалось, постаревший на несколько лет. — Семеро парней, боже, какие были парни...
— Есть одна мысль. Если я не ошибаюсь, собаке ничего не грозит — заявил К'лисс, быстро шевеля ушами, что у клиотов было признаком нетерпения — Поверь, я знаю, что говорю. В крайнем случае придется смириться с потерей пса, но я почти уверен, что этого не произойдет.
— Ладно... Эрик, запускай своего подопечного.
Огромная овчарка молнией вырвалась из рук проводника, подчиняясь полученному приказу, в несколько прыжков преодолела расстояние до двери и исчезла в недрах здания. Было слышно, как пес заливается лаем, кидаясь на противника, однако металл брони явно был ему не по зубам.
— Все, сдаюсь — поднял руки Мюллер. К'лисс изобразил на лице гримасу, которую с некоторой натяжкой можно было назвать довольной улыбкой. — Давай, колись, в чем тут дело?
— В вашей ограниченной психологии. Вот вы, командир, представьте, что вы отдаете приказ роботу. Что бы вы сказали?
— Ну... Открыть огонь по любому, кто попробует проникнуть в дом...
— Вот-вот. И робот тут же начнет отстреливать всех мух и тараканов, воробьев и кошек...
— Нет, я понял. Ну, тогда я бы сказал, любой человек, который... А, понял! Собака не человек. Если приказ был отдан именно в такой форме, то робот не будет реагировать ни на кого, чьи характеристики не соответствуют понятию человека. Можно было отдать точный приказ, описав размеры и характер действий существ, подлежащих уничтожению...
— Но вы, люди, обычно не склонны думать конкретно. Поэтому я уверен, что Геллер приказал что-нибудь вроде «Уничтожь любого человека, который попытается проникнуть в дом». Поэтому и пострадал этот, как вы его именовали, Броди. Опасности он не представлял, однако заданием его приход предусмотрен не был. Очевидно, Геллер ожидал именно нас.
— Хорошо, но что нам это дает? Я могу согнать туда весь собачий питомник, но от этого нам не станет легче.
— У нас есть не только собаки...
— А что еще... — внезапно до Мюллера дошло. — Ты что, К'лисс, совсем с ума сошел? И не думай...
— Время дорого, командир, а я ничем не рискую...
Препирательства заняли пять минут, но Мюллер упорно стоял на своем. К'лисс в категорической форме потребовал связи с Сергеевым, в чем ему столь же категорически было отказано. Однако на этом требовании он сумел настоять, и полковник подключился к спору.
Выслушав мнения сторон, Сергеев некоторое время раздумывал над ситуацией, после чего пришел к выводу, что клиот прав — рискнуть стоило. Победно усмехнувшись, К'лисс медленно направился к дому, распахнув свои крылья, чтобы как можно меньше походить на человека.
Зайдя в холл, он сразу увидел робота. Тот стоял у стены, так, чтобы его не было видно из окна. Уцелевшие глаза непрерывно ощупывал местность, бластеры искали цель. Клиота робот в упор не видел, что полностью подтверждало его блестящую идею. Неспешным шагом подойдя к колоссу, К'лисс обошел его вокруг и, протянув руку, выключил питание монстра. Глаза погасли, гравидрайвы медленно снизили напряжение, плавно опустив «Роланда» на пол, и тоже отключились. Робот был деактивирован.
— Блестяще! — воскликнул Мюллер, получив рапорта клиота о том, что доступ в дом открыт. — Внимание экспертной группе! Приступить к обследованию помещения. Имейте в виду, в доме могут быть сюрпризы, мальчик, похоже, любил играть в войну.
Отправив команду специалистов разбираться с изрядно покалеченной виллой Геллера, Мюллер снова связался со своим шефом. Сергеев к этому времени уже проник в «Амазонку», и теперь его парни аккуратно выводили корабль из строя.
— Николай Петрович, К'лисс как всегда оказался прав и мы проникли в здание. Похоже, Геллер ушел — то, что его видели наши наблюдатели, еще ни о чем не говорит, по-видимому, это был робот. Значит, ждите гостей. Я направлю к вам парочку парней...
— Не стоит. То, что его придут брать дома, он еще мог ожидать, а его корабль, по крайней мере снаружи, выглядит нетронутым, поэтому он вряд ли будет ожидать подвоха. Так что не волнуйтесь, Рауль, занимайтесь домом. Только осторожнее, чует мое сердце, что этот гад оставил нам парочку подарков.
— Добро, шеф. Конец связи.
Отключив видеофон, Мюллер поспешил присоединиться к команде экспертов, которые в настоящее время усердно обшаривали второй этаж здания. Несколько оперативников бесцельно слонялись по дому — они получили приказ ни до чего не дотрагиваться и не путаться под ногами, свою работу они уже выполнили. В настоящее время, когда напряжение боя спало, они маялись от безделья и мечтали чем-нибудь себя занять.
Двое солдат курили, стоя у стены в коридоре, выходившем из холла, и при этом рассматривали довольно своеобразные картины, которыми были увешаны стены. Не то чтобы Ронни был ярым поклонником абстракционизма, по правде сказать он ни черта в этом не соображал, однако как-то ему досталось несколько десятков холстов какого-то малоизвестного художника, и ему понравилась игра светящихся красок, менявших цвет и яркость в зависимости от угла зрения, освещенности, влажности и еще черт его знает чего. Выбросить картины было жалко, продать — невозможно, поэтому Ронни повесил их у себя в вечно сумеречном коридоре, и теперь стены отражали непрерывно перетекающие друг в друга волны разноцветного свечения.
— Вот эта ничего! — один из штурмовиков указал на картину, где в настоящий момент буйство красок образовало что-то типа галактической спирали, сияющей миллионами крошечных звезд — Такую картинку и я бы дома повесил. Видать, парень знал в этом толк.
— Скажешь тоже — хмыкнул второй, давя окурок каблуком ботинка — Ты что, первый раз их видишь? Это же псевдоживые картины, через пару дней изображение будет совсем другим. Вряд ли сам художник сейчас узнал бы свое творение, разве что по подписи. Один мой приятель как-то говорил, что писать такие «шедевры» проще простого — берешь несколько стаканов биокраски разного сорта, выплескиваешь метров с пяти на холст или фанеру, подключаешь батарейку и можешь любоваться.
— Все равно красиво — вздохнул первый. — Пусть твой приятель что-нибудь для меня «наплескает». Буду признателен.
— Какие проблемы, сделает. Ладно, пойдем осмотримся. Это, кстати, что за дверь?
— Бес его знает... Подвал, наверное.
— Заглянем?
— На хрена он тебе сдался? Босс же сказал, никуда не лезть.
— Босс сказал, ничего не трогать, смотреть нам никто не запрещал. — пожал плечами второй, закуривая новую сигарету — У меня от скуки уже в ушах звенит. Эти умники будут тут ковыряться еще часа четыре, сдохнуть можно. Впрочем, как хочешь, я не настаиваю. Так, это, наверное, свет...
— Слушай, не трогай ты ничего, а? — солдат задержал руку приятеля, потянувшуюся было к выключателю — Мало ли что, может у этого мудака здесь мины понаставлены. Приспичило — посвети фонариком, а кнопки оставь яйцеголовым, это их вотчина.
Его напарник пожал плечами, снял с пояса фонарь и распахнул дверь... Это было его последним движением. Луч тяжелого бластера с расстояния нескольких метров ударил в нагрудную пластину боевой кирасы, без труда пробил броню, тело, снова броню, стену — и затерялся где-то в недрах дома. Его приятель автоматически пригнулся и открыл огонь, целясь в проем двери, в любую секунду ожидая, что оттуда появится что-нибудь типа того робота, который безжизненной колонной торчал в холле, и уже мысленно прощаясь с жизнью. Однако секунды шли, но ничего не происходило — бластер был настроен на один-единственный выстрел, и солдат это понял со всей очевидностью. Его накрыла волна злости — вот так, за здорово живешь, потерять товарища... Ухватив за ногу убитого товарища, штурмовик оттащил его на безопасное расстояние от дверного проема, а затем, преисполнившись решимости, сделал великолепный бросок в дверной проем, рассчитывая преодолеть простреливаемую зону. Увы... расчет был точен, нырок, упор в ступеньку, кувырок, приземление на колено, огонь в упор... Пальцы, коснувшись ступени, привели в действие контакт мины, огненный шар в мгновение ока поглотил и лестницу, и отважного (но непредусмотрительного) штурмовика, вырвался в коридор, сжигая висевшие на стенах картины, дошел до холла и угас, обуглив обои и выбив взрывной волной окна.
Геллер выбрался из канализации почти в трех кварталах от виллы, привел себя по возможности в порядок — разило от него просто омерзительно, и, остановив автоматическое такси, отправился в порт. Его так и подмывало вернуться, и посмотреть на дом со стороны, однако он мужественно поборол в себе эту тягу, понимая, что слишком велика опасность нарваться на неприятности. По счастью, робот, управляющий машиной, не был оснащен системой распознавания запахов, а то доставил бы пассажира прямо на городскую свалку, где тому было самое место.
«Амазонка» мирно стояла на отведенной ей площадке. Геллер не счел нужным идти к диспетчеру и просить разрешение на взлет. Если бы он вообще был намерен это делать, то поговорить можно было бы и из рубки, однако что-что, а кричать на весь порт о том, что он собирается улетать, Ронни совершенно не собирался. Фриты имели привычку плевать на требования администрации портов, и все это знали и просто устали с этим бороться. Разумеется, корабль, который взлетал без разрешения, мог с полной очевидностью рассчитывать на обязательный досмотр дежурными Патрулями, но, как правило, фриты шли на это, поскольку данная процедура проходила раза в три быстрее, чем осмотр судна таможенной службой порта. А никто не понимает смысл пословицы «время — деньги» так хорошо, как вольные торговцы.
Поэтому Рональд намеревался взлететь безо всякого разрешения, а если уж патрулю захочется его проверять, пусть проверяют. На борту нет ничего предосудительного, так что перед законом он чист. Методика таких досмотров была ему досконально известна — пилоты не запрашивают базу об осматриваемом корабле, только делают отметку в бортовом компьютерном журнале. Пока эти сведения дойдут до СБ, много воды утечет. И он к тому времени будет уже очень далеко. Кто знает, может дорогостоящие поиски не будут сочтены необходимыми и о нем просто забудут? Это, конечно, было бы чистым везением, но чем черт не шутит...
Подойдя к кораблю, Ронни внимательно осмотрел люк. Похоже, все в порядке, его пометки, которые он сделал, закрывая корабль в прошлый раз, целы и невредимы. Волосок, правда, исчез бесследно, но это происходило почти постоянно — дождь, ветер... Он продолжал его приклеивать скорее по привычке, и давно перестал обращать внимание на его отсутствие, скорее, он насторожился бы, если бы волос был на месте.
Подумав, он на всякий случай достал из сумки пояс с бластером и нацепил его на пояс, затем набрал код, и дверь бесшумно распахнулась, пропуская пилота в недра корабля. Небрежным движением швырнув сумку с деньгами в угол, Геллер тщательно задраил люк, затем второй — пока открыт хотя бы один из шлюзовых створов, корабль не начнет выполнять предполетную программу. Эта система безопасности иногда порядком его раздражала, однако Геллеру было прекрасно известно, что излишне раздражительные и нетерпеливые пилоты редко доживали до глубокой старости. Впрочем, сам он на это не слишком-то рассчитывал.
Убедившись, что контрольные лампы показывают, что все о'кей, он направился в рубку. Дверь, отделяющая пилотскую кабину от коридора плавно отъехала в сторону и Ронни замер на пороге. В его любимом кресле сидел невысокий седой человек лет пятидесяти, поджарый, довольно интересный и, самое главное, совершенно безоружный.
— Добрый день — спокойно сказал седой, не собираясь освобождать место хозяину. — Я полагаю, вольный торговец Рональд Геллер, не так ли? Мы с вами незнакомы? Эту оплошность надо исправить, поскольку нам теперь придется общаться много и часто. Позвольте представиться, полковник Сергеев, служба безопасности.
Рука Геллера метнулась к поясу, но остановилась на полпути. Вернее, мозг настаивал на продолжении движения, однако этому существенно мешал кто-то очень сильный, старательно заламывающий Рональду руки за спину. Этот кто-то действовал очень профессионально, поэтому через секунду Ронни взвыл, утратив к бластеру всяческий интерес, да и к тому же чья-то рука аккуратно изъяла оружие из кобуры, явно намереваясь убрать его куда-нибудь в безопасное место. И увидев на лице седого выражения абсолютного спокойствия и уверенности, Геллер впервые по-настоящему понял, что проиграл. Окончательно и бесповоротно.
Приятное знакомство
Еще раз убедившись, что Геллер продолжает метаться по квартире и подумав, что он старательно скрывает следы преступления, Сергеев усмехнулся — улик вполне достаточно если не для шумного показательного процесса, то по крайней мере для ареста. А если там в доме что-то компрометирующее и есть, то эксперты это найдут, опыт в этом деле у них немалый. Так что парень зря старается. Со спокойной совестью он оставил пост и в сопровождении троих оперативников отправился в порт.
Штурмовики занимали позиции вокруг дома, тщательно следя за тем, чтобы их передвижения не могли быть замечены из окон виллы. Мюллер привел больше двух десятков человек — то ли из уважения к Ронни, то ли из простого желания подстраховаться. Трое снайперов заняли позиции на крышах домов метрах в пятистах от здания — достаточно далеко, чтобы их никто не увидел, и достаточно близко, чтобы с уверенностью прижечь лазером кончик сигареты, буде возникнет такая надобность. На сам пост, расположившийся в домике напротив, снятом эсбистами через подставных лиц три недели назад, прибыли эксперты и два проводника со служебными собаками. Боевой заместитель старался предусмотреть любую неожиданность. Непосредственно за домом стояли наготове два флаера СБ, внешне ничем не отличавшихся от обычных машин своего класса, но имеющих куда более мощные двигатели и весьма неслабое вооружение. Наконец все было готово, десантники замерли в ожидании сигнала.
— Шеф, все на местах. — доложил Мюллер начальнику, который к тому времени уже добрался до трейдера и вышел на связь — Мы готовы к... От, блин!
— Что случилось? — обеспокоено спросил Сергеев, одним глазом наблюдая за дисплеем видеофона, а другим — за аккуратными попытками его мальчиков проникнуть на борт корабля, не оставив заметных следов.
— Какой-то мудак намеревается зайти к нашему приятелю в гости. Высокий, худой... о, обернулся... кажется, я его знаю, это Бенедикт Броди, один из местных авторитетов. Специалист по...
— Спасибо, я его знаю не хуже тебя. Ты же видел запись, они договорились о контракте. Так что ничего удивительного, что он решил навестить Ронни. Дождитесь, пока он уйдет и тогда...
— Твою мать!!!
Броди по привычке оглянулся — это было скорее рефлексом, оставшемся от тех давних времен, когда он еще зарабатывал на жизнь своими руками, причем не так, как рекомендовали закон и общественная мораль. В те молодые годы ему не раз приходилось обращать внимание на слежку — он был лицом весьма известным как в преступном мире, так и среди полицейских чуть ли не всех отделов. И если вторые надеялись обеспечить ему длительный отдых на нарах, то кое-кто из первой категории просто мечтал выпустить ему кишки и намотать их ему же на шею. И чтобы не доставить ни тем, ни другим удовольствия, ему в ту пору все время приходилось тщательно приглядывать за своим тылом.
Однако время шло, и многое изменилось. Доставив удовольствие полиции, он как-то дал себя взять, отсидел довольно приличный срок, вышел по амнистии и дал себе зарок впредь не иметь с законом таких конфликтов, которые нельзя было бы разрешить публичным покаянием и приличной суммой в плотном конверте. Эти же конверты, правда куда более пухлые, помогли ему решить многие проблемы и по другую сторону баррикад, в связи с чем в последние годы он, хотя и с некоторой натяжкой, мог назвать себя «честным» бизнесменом. Разумеется, ему не раз приходилось иметь дело с контрабандой, да и с другими не более законными операциями, однако из молодости он вынес два важных урока. Первый заключался в том, что для того, чтобы не ссориться с полицией, необходимо находить для грязной работы соответствующих исполнителей, которые при этом знали бы недостаточно много, чтобы он, Броди, присоединился к ним на скамье подсудимых. Второй урок касался урегулирования проблем с местными преступными синдикатами — следовало быть в меру твердым, в меру щедрым, и до неприличия точно придерживаться взятых обязательств, даже тех, которые взяты поспешно или под давлением. И этим двум принципам он решил следовать со всей доступной неуклонностью.
Такое решение дало свои плоды — в последние годы он стал довольно богат, независим, и, несмотря на героические усилия полиции, чист перед законом, по крайней мере внешне. Двое или трое его подчиненных угодили в каталажку, однако на процессе клятвенно заверяли, что делали все «под носом у недалекого шефа», разумеется, без его ведома — мальчики знали, что от их принципиальной позиции напрямую зависит благополучие их семей на период отсидки. В своей же среде за ним укрепилась слава «человека слова», что тоже неоднократно играло ему на руку.
В настоящий момент его беспокоил вопрос сорванного контракта — заказчик был более чем недоволен, поэтому Броди, пойдя на дополнительные и весьма существенные расходы, решил проблему комплектации груза в рекордно короткие сроки. Теперь встал вопрос с Геллером — поскольку видеофон Ронни упорно отказывался отвечать на звонки, Броди решил применить известный принцип о горе и Магомете, отправившись в гости к пилоту лично.
Нажав кнопку звонка и прислушавшись к раздавшемуся где-то в недрах дома зуммер, Бенни стал терпеливо ждать. Он никогда не страдал излишком высокомерия, поэтому сейчас совершенно не злился, мысленно отсчитывая секунды. Двое охранников за его спиной зорко глядели по сторонам, демонстративно засунув руки за отвороты курток. Приятно, черт подери, что никто не запрещает честному гражданину пользоваться услугами наемной охраны. Зато это придает некоторой уверенности.
Однако Геллер что-то не торопится открыть дверь. «Что ж, придется зайти и подождать его, раз уж пришли» — подумал Броди и, повернув ручку, открыл дверь и шагнул через порог.
Со своего наблюдательного поста Мюллер прекрасно видел этот момент. Из темной прихожей вырвались яркие лучи, ударили в грудь посетителю, без особого усилия прошли насквозь и поразив дерево у ограды, моментально превратили его в пылающий факел. Мюллеру показалось, что он чувствует запах паленого мяса, хотя, конечно, это была лишь иллюзия — до обугленного трупа было довольно далеко.
Охранники выхватили пистолеты, однако тот, кто прятался в прихожей, не был намерен устраивать классическую киношную перестрелку — бластерные стрелы без труда пронзили тонкие пластиковые стены здания, оставив в них оплавленные дыры с кулак размером, и оба охранника отправились догонять своего хозяина на пути в мир иной. Мюллер не без основания надеялся, что в конце этого пути Бенни ждет уютный котел с кипящей смолой.
— Первое отделение, внимание. Кроткими перебежками вперед. Мальчики, осторожно, любое движение — немедленно стреляйте. Снайперы, будьте готовы открыть огонь немедленно по обнаружению цели.
Фасеточные глаза «Роланда» обшаривали пространство вокруг дома, компьютерный мозг анализировал поступающую информацию и сравнивал ее с полученными приказами. Цель на мгновение появилась возле окна, но тут же исчезла. Просчитать траекторию движения человека было довольно просто, и робот, развернув один из бластеров, вновь выстрелил сквозь стену здания. Поскольку ему было приказано охранять, а не оберегать дом, то наносимые стенам повреждения его особо не беспокоили.
Мюллер выругался, увидев, как один из штурмовиков, притаившийся у подоконника, ожидая подходящего момента для броска внутрь, вдруг рухнул как подкошенный. Причина была очевидна — все та же оплавленная дыра. Еще через секунду второй солдат несколько раз выстрелил в дверной проем и бросился вперед, но вновь сверкнули лучи и боец рухнул на траву дымящейся кучей мяса, не добежав до двери двух-трех шагов.
Открыли огонь снайперы, лучи полосовали стены и, казалось, ничто не может остаться невредимым в этом аду, однако рванувшиеся было в атаку штурмовики вновь вынуждены были залечь, потеряв еще двоих бойцов. Все также уверенно били из дверного проема сверкающие лучи, насквозь пробивая эланиумные жилеты и, разумеется, то, что находилось под ними.
— Второе отделение, попробуйте обойти его с тыла. — приказал Мюллер, и несколько солдат двинулись в обход дома, в то время как остальные открыли беспорядочную стрельбу, в надежде зацепить меткого защитника.
Три штурмовика проникли в виллу через одно из задних окон, и теперь осторожно двигались к прихожей, где притаился стрелок, стараясь при этом не попасть под огонь своих товарищей. Они передвигались неслышным шагом, однако компьютерный мозг «Роланда» зафиксировал еле слышное шуршание и сместился в сторону предполагаемого появления противника. К этому моменту робот почти не понес урона — один из фасеточных глаз был сожжен попаданием лазера из снайперской винтовки — до стрелков на крышах бластеры робота, к его большому сожалению, достать не могли. Корпус избороздили шрамы от полученных попаданий, однако для того, чтобы пробить броню боевой машины, требовалось оружие покруче.
Двое молодых парней погибли сразу. Компьютер зафиксировал звук и робот открыл огонь сквозь стену, одним залпом поразив сразу обоих. Почти в тот же момент третий солдат влетел в дверь и в падении открыл огонь практически в упор — один из выстрелов разнес вдребезги второй глаз робота, что помешало ему выстрелить — неточно направленный луч начисто отрезал бойцу руку. Тот успел прохрипеть в микрофон — «Здесь робот...» и хотел было добавить что-то еще, но уже в следующий момент «Роланд» исправил свою ошибку, заставив противника умолкнуть навсегда.
— Всем отойти! — приказал Мюллер и задумался. Робот... вон оно что. А он думал, что эти железки сохранились только в музеях. Придется, видимо, вызывать ШТ с ближайшей базы, то, что он знал о древних боевых роботах подсказывало ему, что ручными бластерами с этой железякой не справиться.
— Есть мысль — к нему подошел клиот, положив на плечо командира тонкую руку, плавно переходящую в полупрозрачное крыло. — Отправь туда собаку. Только одну, конечно, без проводника.
— Зачем, пса потеряем — с горечью сказал Мюллер, за эти несколько минут, казалось, постаревший на несколько лет. — Семеро парней, боже, какие были парни...
— Есть одна мысль. Если я не ошибаюсь, собаке ничего не грозит — заявил К'лисс, быстро шевеля ушами, что у клиотов было признаком нетерпения — Поверь, я знаю, что говорю. В крайнем случае придется смириться с потерей пса, но я почти уверен, что этого не произойдет.
— Ладно... Эрик, запускай своего подопечного.
Огромная овчарка молнией вырвалась из рук проводника, подчиняясь полученному приказу, в несколько прыжков преодолела расстояние до двери и исчезла в недрах здания. Было слышно, как пес заливается лаем, кидаясь на противника, однако металл брони явно был ему не по зубам.
— Все, сдаюсь — поднял руки Мюллер. К'лисс изобразил на лице гримасу, которую с некоторой натяжкой можно было назвать довольной улыбкой. — Давай, колись, в чем тут дело?
— В вашей ограниченной психологии. Вот вы, командир, представьте, что вы отдаете приказ роботу. Что бы вы сказали?
— Ну... Открыть огонь по любому, кто попробует проникнуть в дом...
— Вот-вот. И робот тут же начнет отстреливать всех мух и тараканов, воробьев и кошек...
— Нет, я понял. Ну, тогда я бы сказал, любой человек, который... А, понял! Собака не человек. Если приказ был отдан именно в такой форме, то робот не будет реагировать ни на кого, чьи характеристики не соответствуют понятию человека. Можно было отдать точный приказ, описав размеры и характер действий существ, подлежащих уничтожению...
— Но вы, люди, обычно не склонны думать конкретно. Поэтому я уверен, что Геллер приказал что-нибудь вроде «Уничтожь любого человека, который попытается проникнуть в дом». Поэтому и пострадал этот, как вы его именовали, Броди. Опасности он не представлял, однако заданием его приход предусмотрен не был. Очевидно, Геллер ожидал именно нас.
— Хорошо, но что нам это дает? Я могу согнать туда весь собачий питомник, но от этого нам не станет легче.
— У нас есть не только собаки...
— А что еще... — внезапно до Мюллера дошло. — Ты что, К'лисс, совсем с ума сошел? И не думай...
— Время дорого, командир, а я ничем не рискую...
Препирательства заняли пять минут, но Мюллер упорно стоял на своем. К'лисс в категорической форме потребовал связи с Сергеевым, в чем ему столь же категорически было отказано. Однако на этом требовании он сумел настоять, и полковник подключился к спору.
Выслушав мнения сторон, Сергеев некоторое время раздумывал над ситуацией, после чего пришел к выводу, что клиот прав — рискнуть стоило. Победно усмехнувшись, К'лисс медленно направился к дому, распахнув свои крылья, чтобы как можно меньше походить на человека.
Зайдя в холл, он сразу увидел робота. Тот стоял у стены, так, чтобы его не было видно из окна. Уцелевшие глаза непрерывно ощупывал местность, бластеры искали цель. Клиота робот в упор не видел, что полностью подтверждало его блестящую идею. Неспешным шагом подойдя к колоссу, К'лисс обошел его вокруг и, протянув руку, выключил питание монстра. Глаза погасли, гравидрайвы медленно снизили напряжение, плавно опустив «Роланда» на пол, и тоже отключились. Робот был деактивирован.
— Блестяще! — воскликнул Мюллер, получив рапорта клиота о том, что доступ в дом открыт. — Внимание экспертной группе! Приступить к обследованию помещения. Имейте в виду, в доме могут быть сюрпризы, мальчик, похоже, любил играть в войну.
Отправив команду специалистов разбираться с изрядно покалеченной виллой Геллера, Мюллер снова связался со своим шефом. Сергеев к этому времени уже проник в «Амазонку», и теперь его парни аккуратно выводили корабль из строя.
— Николай Петрович, К'лисс как всегда оказался прав и мы проникли в здание. Похоже, Геллер ушел — то, что его видели наши наблюдатели, еще ни о чем не говорит, по-видимому, это был робот. Значит, ждите гостей. Я направлю к вам парочку парней...
— Не стоит. То, что его придут брать дома, он еще мог ожидать, а его корабль, по крайней мере снаружи, выглядит нетронутым, поэтому он вряд ли будет ожидать подвоха. Так что не волнуйтесь, Рауль, занимайтесь домом. Только осторожнее, чует мое сердце, что этот гад оставил нам парочку подарков.
— Добро, шеф. Конец связи.
Отключив видеофон, Мюллер поспешил присоединиться к команде экспертов, которые в настоящее время усердно обшаривали второй этаж здания. Несколько оперативников бесцельно слонялись по дому — они получили приказ ни до чего не дотрагиваться и не путаться под ногами, свою работу они уже выполнили. В настоящее время, когда напряжение боя спало, они маялись от безделья и мечтали чем-нибудь себя занять.
Двое солдат курили, стоя у стены в коридоре, выходившем из холла, и при этом рассматривали довольно своеобразные картины, которыми были увешаны стены. Не то чтобы Ронни был ярым поклонником абстракционизма, по правде сказать он ни черта в этом не соображал, однако как-то ему досталось несколько десятков холстов какого-то малоизвестного художника, и ему понравилась игра светящихся красок, менявших цвет и яркость в зависимости от угла зрения, освещенности, влажности и еще черт его знает чего. Выбросить картины было жалко, продать — невозможно, поэтому Ронни повесил их у себя в вечно сумеречном коридоре, и теперь стены отражали непрерывно перетекающие друг в друга волны разноцветного свечения.
— Вот эта ничего! — один из штурмовиков указал на картину, где в настоящий момент буйство красок образовало что-то типа галактической спирали, сияющей миллионами крошечных звезд — Такую картинку и я бы дома повесил. Видать, парень знал в этом толк.
— Скажешь тоже — хмыкнул второй, давя окурок каблуком ботинка — Ты что, первый раз их видишь? Это же псевдоживые картины, через пару дней изображение будет совсем другим. Вряд ли сам художник сейчас узнал бы свое творение, разве что по подписи. Один мой приятель как-то говорил, что писать такие «шедевры» проще простого — берешь несколько стаканов биокраски разного сорта, выплескиваешь метров с пяти на холст или фанеру, подключаешь батарейку и можешь любоваться.
— Все равно красиво — вздохнул первый. — Пусть твой приятель что-нибудь для меня «наплескает». Буду признателен.
— Какие проблемы, сделает. Ладно, пойдем осмотримся. Это, кстати, что за дверь?
— Бес его знает... Подвал, наверное.
— Заглянем?
— На хрена он тебе сдался? Босс же сказал, никуда не лезть.
— Босс сказал, ничего не трогать, смотреть нам никто не запрещал. — пожал плечами второй, закуривая новую сигарету — У меня от скуки уже в ушах звенит. Эти умники будут тут ковыряться еще часа четыре, сдохнуть можно. Впрочем, как хочешь, я не настаиваю. Так, это, наверное, свет...
— Слушай, не трогай ты ничего, а? — солдат задержал руку приятеля, потянувшуюся было к выключателю — Мало ли что, может у этого мудака здесь мины понаставлены. Приспичило — посвети фонариком, а кнопки оставь яйцеголовым, это их вотчина.
Его напарник пожал плечами, снял с пояса фонарь и распахнул дверь... Это было его последним движением. Луч тяжелого бластера с расстояния нескольких метров ударил в нагрудную пластину боевой кирасы, без труда пробил броню, тело, снова броню, стену — и затерялся где-то в недрах дома. Его приятель автоматически пригнулся и открыл огонь, целясь в проем двери, в любую секунду ожидая, что оттуда появится что-нибудь типа того робота, который безжизненной колонной торчал в холле, и уже мысленно прощаясь с жизнью. Однако секунды шли, но ничего не происходило — бластер был настроен на один-единственный выстрел, и солдат это понял со всей очевидностью. Его накрыла волна злости — вот так, за здорово живешь, потерять товарища... Ухватив за ногу убитого товарища, штурмовик оттащил его на безопасное расстояние от дверного проема, а затем, преисполнившись решимости, сделал великолепный бросок в дверной проем, рассчитывая преодолеть простреливаемую зону. Увы... расчет был точен, нырок, упор в ступеньку, кувырок, приземление на колено, огонь в упор... Пальцы, коснувшись ступени, привели в действие контакт мины, огненный шар в мгновение ока поглотил и лестницу, и отважного (но непредусмотрительного) штурмовика, вырвался в коридор, сжигая висевшие на стенах картины, дошел до холла и угас, обуглив обои и выбив взрывной волной окна.
Геллер выбрался из канализации почти в трех кварталах от виллы, привел себя по возможности в порядок — разило от него просто омерзительно, и, остановив автоматическое такси, отправился в порт. Его так и подмывало вернуться, и посмотреть на дом со стороны, однако он мужественно поборол в себе эту тягу, понимая, что слишком велика опасность нарваться на неприятности. По счастью, робот, управляющий машиной, не был оснащен системой распознавания запахов, а то доставил бы пассажира прямо на городскую свалку, где тому было самое место.
«Амазонка» мирно стояла на отведенной ей площадке. Геллер не счел нужным идти к диспетчеру и просить разрешение на взлет. Если бы он вообще был намерен это делать, то поговорить можно было бы и из рубки, однако что-что, а кричать на весь порт о том, что он собирается улетать, Ронни совершенно не собирался. Фриты имели привычку плевать на требования администрации портов, и все это знали и просто устали с этим бороться. Разумеется, корабль, который взлетал без разрешения, мог с полной очевидностью рассчитывать на обязательный досмотр дежурными Патрулями, но, как правило, фриты шли на это, поскольку данная процедура проходила раза в три быстрее, чем осмотр судна таможенной службой порта. А никто не понимает смысл пословицы «время — деньги» так хорошо, как вольные торговцы.
Поэтому Рональд намеревался взлететь безо всякого разрешения, а если уж патрулю захочется его проверять, пусть проверяют. На борту нет ничего предосудительного, так что перед законом он чист. Методика таких досмотров была ему досконально известна — пилоты не запрашивают базу об осматриваемом корабле, только делают отметку в бортовом компьютерном журнале. Пока эти сведения дойдут до СБ, много воды утечет. И он к тому времени будет уже очень далеко. Кто знает, может дорогостоящие поиски не будут сочтены необходимыми и о нем просто забудут? Это, конечно, было бы чистым везением, но чем черт не шутит...
Подойдя к кораблю, Ронни внимательно осмотрел люк. Похоже, все в порядке, его пометки, которые он сделал, закрывая корабль в прошлый раз, целы и невредимы. Волосок, правда, исчез бесследно, но это происходило почти постоянно — дождь, ветер... Он продолжал его приклеивать скорее по привычке, и давно перестал обращать внимание на его отсутствие, скорее, он насторожился бы, если бы волос был на месте.
Подумав, он на всякий случай достал из сумки пояс с бластером и нацепил его на пояс, затем набрал код, и дверь бесшумно распахнулась, пропуская пилота в недра корабля. Небрежным движением швырнув сумку с деньгами в угол, Геллер тщательно задраил люк, затем второй — пока открыт хотя бы один из шлюзовых створов, корабль не начнет выполнять предполетную программу. Эта система безопасности иногда порядком его раздражала, однако Геллеру было прекрасно известно, что излишне раздражительные и нетерпеливые пилоты редко доживали до глубокой старости. Впрочем, сам он на это не слишком-то рассчитывал.
Убедившись, что контрольные лампы показывают, что все о'кей, он направился в рубку. Дверь, отделяющая пилотскую кабину от коридора плавно отъехала в сторону и Ронни замер на пороге. В его любимом кресле сидел невысокий седой человек лет пятидесяти, поджарый, довольно интересный и, самое главное, совершенно безоружный.
— Добрый день — спокойно сказал седой, не собираясь освобождать место хозяину. — Я полагаю, вольный торговец Рональд Геллер, не так ли? Мы с вами незнакомы? Эту оплошность надо исправить, поскольку нам теперь придется общаться много и часто. Позвольте представиться, полковник Сергеев, служба безопасности.
Рука Геллера метнулась к поясу, но остановилась на полпути. Вернее, мозг настаивал на продолжении движения, однако этому существенно мешал кто-то очень сильный, старательно заламывающий Рональду руки за спину. Этот кто-то действовал очень профессионально, поэтому через секунду Ронни взвыл, утратив к бластеру всяческий интерес, да и к тому же чья-то рука аккуратно изъяла оружие из кобуры, явно намереваясь убрать его куда-нибудь в безопасное место. И увидев на лице седого выражения абсолютного спокойствия и уверенности, Геллер впервые по-настоящему понял, что проиграл. Окончательно и бесповоротно.
Приятное знакомство
— О, полковник, вы не могли бы нам рассказать о Бразрааре? Ходят совершенно невероятные слухи, что адмирала разжаловали... — красивая молодая рекни в роскошных мехах и драгоценностях, стоивших, по всей видимости, гораздо больше, чем Рейкер получал в год, кружилась в танце, поддерживаемая твердой рукой офицера. Он познакомился с молодой графиней Рами Брасс всего два часа назад, и все это время красавица не умолкала ни на минуту. Временами ее болтовня порядком раздражала Рейкера, однако вечер в обществе этой красотки был, безусловно, не так уж и плох. К тому же рекни была отнюдь не дура, и Рейкер не без оснований полагал, что столь пристальное внимание графини привлечено к его персоне не без подачи ее отца, поэтому тщательно следил за тем, что говорил и делал.
— Ну расскажите, полковник! — продолжала щебетать графиня — Папочка никогда не говорит о работе ни слова, а мне так интересно. Вы знаете, полковник, Бразраар был для меня почти вторым дедушкой, он бывал у нас так часто, что я совершенно серьезно считала его членом нашей семьи.
— Увы, графиня, я был бы рад удовлетворить ваше любопытство — ответил Рейкер, прижимая к себе партнершу, подумав про себя, что с удовольствием удовлетворил бы не только любопытство, но и кое-что другое — Но я, к сожалению, совершенно не в курсе дела. Видите ли, Император беседовал с адмиралом наедине, поэтому мне неизвестна тема их беседы.
Графиня капризно сморщила губки, но затем сменила гнев на милость. В конце концов этот вечер был довольно нудным, и этот милый Рейкер приятно скрашивал однообразие подобных приемов. Рейкер был не вполне прав в своих подозрениях — Брасс действительно порекомендовал дочери не обходить вниманием гостя, однако Рами была весьма очарована серьезным офицером, который не бросился в первую же минуту расточать ей все те же набившие оскомину комплименты, которые ей приелись еще года три назад.
— Здесь так жарко, полковник... или я могу называть вас по имени?
— Разумеется, графиня...
— О, зовите меня просто Рами. Знаете, Рейкер, когда меня называют графиней, я сразу чувствую себя этакой столетней старухой, которая без помощи слуг не способна даже встать с инвалидной коляски. Выйдем на террасу, глоток свежего воздуха мне сейчас просто необходим.
Этот прием, устроенный кем-то из сливок местного общества, был очередным в длинном списке приглашений, которые градом сыпались на Рейкера. Поскольку его статус Советника был официально утвержден и обнародован, то известность полковника в свете заметно выросла. Большая часть приглашений отправлялась в самое подходящее для них место — в корзину, однако игнорировать все подряд он не мог. Во-первых потому, что это просто было не принято, во-вторых, потому что некоторые могли расценить отказ как оскорбление, и в третьих, потому, что работа отупляла и измученный мозг время от времени настоятельно просил передышки. Все это сводилось к тому, что рано или поздно полковник принимал то или иное приглашение, как сейчас, в частности, и проводил целый вечер в компании имперской элиты. Пару раз его откровенно пытались сосватать, однако женитьбы его нисколько не интересовала, особенно принимая во внимание характер его нынешней деятельности, той, разумеется, о которой (Рейкеру очень хотелось в это верить) не подозревал Брасс.
— Ну расскажите, полковник! — продолжала щебетать графиня — Папочка никогда не говорит о работе ни слова, а мне так интересно. Вы знаете, полковник, Бразраар был для меня почти вторым дедушкой, он бывал у нас так часто, что я совершенно серьезно считала его членом нашей семьи.
— Увы, графиня, я был бы рад удовлетворить ваше любопытство — ответил Рейкер, прижимая к себе партнершу, подумав про себя, что с удовольствием удовлетворил бы не только любопытство, но и кое-что другое — Но я, к сожалению, совершенно не в курсе дела. Видите ли, Император беседовал с адмиралом наедине, поэтому мне неизвестна тема их беседы.
Графиня капризно сморщила губки, но затем сменила гнев на милость. В конце концов этот вечер был довольно нудным, и этот милый Рейкер приятно скрашивал однообразие подобных приемов. Рейкер был не вполне прав в своих подозрениях — Брасс действительно порекомендовал дочери не обходить вниманием гостя, однако Рами была весьма очарована серьезным офицером, который не бросился в первую же минуту расточать ей все те же набившие оскомину комплименты, которые ей приелись еще года три назад.
— Здесь так жарко, полковник... или я могу называть вас по имени?
— Разумеется, графиня...
— О, зовите меня просто Рами. Знаете, Рейкер, когда меня называют графиней, я сразу чувствую себя этакой столетней старухой, которая без помощи слуг не способна даже встать с инвалидной коляски. Выйдем на террасу, глоток свежего воздуха мне сейчас просто необходим.
Этот прием, устроенный кем-то из сливок местного общества, был очередным в длинном списке приглашений, которые градом сыпались на Рейкера. Поскольку его статус Советника был официально утвержден и обнародован, то известность полковника в свете заметно выросла. Большая часть приглашений отправлялась в самое подходящее для них место — в корзину, однако игнорировать все подряд он не мог. Во-первых потому, что это просто было не принято, во-вторых, потому что некоторые могли расценить отказ как оскорбление, и в третьих, потому, что работа отупляла и измученный мозг время от времени настоятельно просил передышки. Все это сводилось к тому, что рано или поздно полковник принимал то или иное приглашение, как сейчас, в частности, и проводил целый вечер в компании имперской элиты. Пару раз его откровенно пытались сосватать, однако женитьбы его нисколько не интересовала, особенно принимая во внимание характер его нынешней деятельности, той, разумеется, о которой (Рейкеру очень хотелось в это верить) не подозревал Брасс.