Воронин Дмитрий. Операция "Одиночество"

   А посмотреть было на что. Вокруг простиралась до невозможности ровная металлическая поверхность, неестественно ровная для тех, кто привык к угловатым конструкциям земных кораблей. А над головой плыл огромный голубой шар — экраны «планетария» не давали столь великолепного обзора. Звезда была скрыта корпусом корабля и Джоанна подумала, что при наличии соответствующего телескопа можно было бы, наверное, разглядеть тень корабля, стремительно скользившую по поверхности Эрсайда. «Нет — поправила она себя — Слишком малы размеры. Вот если бы не было атмосферы, тогда...».
   Дик наконец справился с упрямыми болтами и отсоединил крышку аппаратного отсека. Дальше дело пошло проще — болты легко вывинчивались, и вот уже первый блок отделен от зонда. Теперь появилось занятие и для Диди — ей пришлось относить извлеченные элементы в шлюз. Тут уже пришлось выразить некоторые сожаления по поводу присутствовавшей силы тяжести — хотя конструкторы и пытались решить вопрос минимизации занимаемого этим железом объема, однако блоки оказались достаточно тяжелыми.
   Она перенесла в шлюз уже третий агрегат, когда в наушниках раздался крик Дженнингса.
   — Дик! Диди! Немедленно возвращайтесь!
   Дисциплина превыше всего — уже через несколько секунд пилоты были в шлюзовой камере, и крышка люка стала медленно опускаться, отрезая их от открытого космоса. Пока шел процесс шлюзования, Джоанна попыталась выяснить, что же все-таки произошло.
   Боб бормотал что-то нечленораздельное, вроде бы Брей напал на Рича, немец ранен, Рейкер пытался защитить его... они в планетарии, там творится черт знает что. Было похоже, Боб сам не в курсе происходящего, и судит об этом по обрывкам доносящихся до него выкриков дерущихся.
   Внутренняя дверь камеры соизволила открыться и Дик с Джоанной бегом бросились к планетарию. Пока они добрались до места, прошло еще минут десять и, как оказалось, их помощь уже не требовалась. Рич пластом лежал на палубе, из глубокой ссадины на затылке сочилась кровь, рядом Рейкер, тяжело дыша и изрыгая проклятия, держал Брея удушающим захватом. Тот рычал, брызгал пеной изо рта и пытался вырваться. У полковника на лбу шерсть свалялась от обильного пота, он все сильнее давил на горло противника, изо всех сил стараясь при этом не сломать бешено вырывающемуся Брею позвоночник.
   Почти одновременно с ними в зал влетела Анни, сразу же бросившись к мужу, который уже постепенно приходил в себя, за ней Рами и Боб. Спустя несколько секунд подоспел и Ким, который в момент поднятия тревоги занимался проверкой системы жизнеобеспечения Снегова.
   — Что случилось? — выдохнул Дик, бросаясь на помощь Рейкеру и срывая с пояса моток тонкого троса, которым запасся, выбираясь на поверхность корабля. Вдвоем они довольно быстро скрутили извивающегося Брея по рукам и ногам, после чего полковник смог перевести дух и более или менее детально описать происшедшее.
   Поначалу ничего не предвещало такого взрыва. Они стояли и любовались открывающимся видом. Рич откровенно скучал, однако ничего более интересного ему в настоящий момент не светило, поэтому он убеждал себя, что выполняет роль стража при пленнике. Рейкер, как всегда, вполголоса беседовал с пилотом, говоря при этом на родном языке, которого Рич почти не понимал.
   Внезапно Брей замолчал и перестал отвечать на фразы Рейкера, который имели явный вопросительный оттенок. Некоторое время он неподвижно стоял, уставившись в одну точку, затем внезапно развернулся и с диким воплем бросился на немца.
   От жуткого по силе удара Рихарда отбросило к стене, он не успел сгруппироваться, врезался затылком в переборку лбом и потерял сознание. Рейкер бросился на помощь, тоже получил пару сильных ударов, однако к столкновению оказался подготовлен лучше. После короткой схватки ему удалось провести болевой прием, однако тут же он оказался в тяжелой ситуации — связать разбушевавшегося Брея оказалось нечем, приходилось держать вырывающегося рекна и звать на помощь. Это было тем более сложно, что шлем Рейкера был напрочь лишен передатчика и у него оставалась единственная надежда — докричаться до микрофона в шлеме потерявшего сознание Ауэрбаха. В конечном итоге ему это удалось...
 
   Рейкер пытался анализировать факты и постепенно приходил к мысли, что либо фактов слишком мало, либо он не рожден быть аналитиком. И тем не менее он не мог успокоиться, поскольку все известные ему факты не могли быть объяснены простыми и естественными вещами, а в мистику полковник никогда не верил.
   После водворения пленника в каюту прошло уже двое суток. Тема инцидента была исчерпана и к ней никто уже не возвращался, только сам Рейкер все никак не мог заставить себя переключиться на что-нибудь другое. Брей снова затих, будто сломленный неудачной попыткой мятежа, тихо сидел в своей каюте, говорить с полковником отказывался, ел мало, большей частью находясь в полузабытьи. Вроде бы все успокоилось, однако Рейкеру все время казалось, что он упустил что-то очень важное, что-то такое, из-за чего никак разрозненные факты не укладываются в строгую и законченную картину. Наконец, не выдержав этого самоистязания, он попросил всех собраться в главной рубке.
   Дождавшись, пока опоздавшие займут свои кресла, полковник начал свою речь, стараясь влить в слова максимум убежденности. Получалось не то чтобы очень, однако слушатели были предельно внимательны, догадываясь, что Рейкер собрал их не ради пустой болтовни.
   — Итак, друзья, позвольте обращаться к вам именно так, я хочу поделиться с вами своими сомнениями и, может быть, вы поможете мне прийти к каким-нибудь выводам.
   Он немного помолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил:
   — Имеется ряд странных фактов, которые мне, как рекну, более заметны, чем вам, землянам. Итак, прежде всего, сама война...
   — Действительно, зачем это вам понадобилось — вставил было Рич, на которого тут же все зашикали, призывая немедленно заткнуться — Прошу прощения, полковник, продолжайте...
   — Именно это я и хотел сказать, для чего она нам, собственно, понадобилась. С момента первого контакта Рекн и Земля, вообще говоря, получали от общения только выгоду. Мы — достижения вашей цивилизации, вы — продукцию наших шахт. Причем я, как бывший сотрудник посольства, совершенно точно знаю, что зачастую обмен не был равноценным, Земля давала больше, чем мы могли рассчитывать, играя роль заботливого старшего брата. Конечно, кого-то это могло бы раздражать, однако таковых было меньшинство. И, с моей точки зрения, причин для войны не было ни малейших.
   — Может, вступили в действие территориальные интересы — серьезно спросил Дик. Не то чтобы он ожидал реальной пользы от дискуссии, однако это было прекрасным способом избавиться от скуки.
   — Может, но не так явно, чтобы привести к войне. Конечно, влияние Рекна было слабо и колоний у нас было мало, однако без участия Земли, которая предоставила нам все, включая межзвездные корабли, их бы не было вовсе. Ряд мелких конфликтов, затрагивающих экономические интересы Империи, вполне можно было решить мирным путем, тем более, что Федерация, откровенно говоря, зачастую показывала себя столь мягкотелой, что из вас можно было вить веревки, что и происходило, кстати, когда рекны организовали закупку у Патруля морально устаревших систем вооружения. Только полный идиот способен дать ребенку пусть старое, но вполне исправное оружие. Военная истерия началась года за два до войны. Как-то сразу все поняли, не без участия пропаганды, конечно, что земляне — враги, которых нужно безжалостно уничтожать. Тогда-то и начали интенсивно закупать ваши военные технологии, не считаясь с расходами. Впрочем, расходы-то зачастую были смехотворны.
   Некоторое время Рейкер молчал, затем продолжил.
   — Теперь посмотрим на то, как рекны оказались здесь...
   — Мысли у вас, полковник, скачут, как блохи... — заметил Рич.
   — Блохи?... Это что за зверь? — удивленно спросил Рейкер, обнаруживший пробел в своем образовании. — Земной?
   — Земной — кивнул Рич, стараясь сдержать ухмылку — Мелкие такие, прыгучие твари, обожавшие селиться на некоторых домашних животных. Особенно на собаках.
   — Ясно... А что касается мыслей, так я потом покажу вам, что кое-что объединяет эти два факта. Так вот, надеюсь никто не скажет, что появление здесь имперского крейсера может быть объяснено случайным совпадением. По крайней мере вероятность такого совпадения исчезающе мала.
   — Ну с этим спорить грех — сказал Дик, не понимая, куда клонит полковник. — Хотя все может быть.
   — Может — легко согласился Рейкер — Но что-то не верится. Теперь я бы хотел попросить вас об одной услуге. Мистер Ауэрбах, я попросил бы вас привести сюда нашего пленника и развязать ему руки. Ему надлежит занять вот это кресло, между вами и мистером Старком. А вас, мистер Юн-Си, я прошу, когда пленник будет доставлен, сходить к шлюзу и открыть наружный люк.
   — Зачем? — спросил недоуменно Дик, которого при этом весьма удивил столь официальный тон.
   — Надо — очень доступно объяснил Рейкер.
   — Ну, надо так надо — пожал плечами Рич и отправился за Бреем, который в настоящий момент находился в отведенной для него каюте, на которой был установлен наружный запор — простой засов, но весьма эффективно препятствующий открытию дверей. Ремонтники несколько раз пытались устранить досадное препятствие, мешавшее двери нормально работать, однако после нескольких чувствительных пинков поняли, что их это не касается, и перестали обращать на засов внимание.
   Пока Рич ходил за пилотом, остальные сидели молча. Боб опять уткнулся в компьютер, Джоанна — в свою книгу. Дик делал героические усилия, пытаясь определить, что именно задумал Рейкер, однако ничего умного на ум так и не пришло. Неотвязно вертелась только идиотская мысль, что полковник хочет как-то связать их прошлый выход наружу и безумную вспышку агрессивности у Брея. Дик упрямо отметал эту мысль как совершенно нереальную, однако она вновь и вновь возвращалась.
   Наконец появился Рихард, ведя за собой пилота. Тот не сопротивлялся, выглядел виновато, так что Дику пришло на ум выражение «как побитая собака». Ему даже показалось, что Брей поглядывает на всех как-то затравлено, как будто немедленно ожидает расправы. Брея усадили на отведенное ему место, он даже как-то сжался в глубоком кресле, переводя настороженный взгляд с одного землянина на другого.
   Дик обратил внимание, что пленник выглядит плохо — осунулся, кожа посерела. Впрочем, особого сочувствия у него пилот не вызывал — его, понимаешь ли, вывели на прогулку, доверяли... в какой-то мере, а он так некрасиво себя повел. Правда сам он понимал, что когда был в плену он, то вел себя не лучше, однако с ним обращались как с пленником, а отношение к Брею было куда как мягче. Подумав, он решил, что нападение пилота на Рича вообще не имело смысла — угнать корабль он бы не смог, перебить всех остальных землян, пожалуй, тоже. Если он не полный идиот, то должен был бы это понимать. Но в таком случае его поведению вообще нет оправдания.
   Рейкер чуть заметно кивнул, Ким поднялся и вышел из рубки и направился к шлюзу. Дженнингс переключил свой дисплей на схему активных узлов и, спустя несколько минут, кивнул полковнику — «дверь шлюза открыта». Полковник взглянул на часы, отмечая начало отсчета, и принялся ждать. Все сидели молча, только Анни с Джоанной время от времени шепотом обменивались короткими фразами.
   Минут через пять у него появились первые сомнения в выстроенной им самим теории. Еще через несколько минут он был уже вполне уверен в собственной ошибке, но продолжал ждать просто из упрямства. Прошло еще около пяти минут, упрямство иссякло и Рейкер решил, что эксперимент успешно провалился и надо с этим делом заканчивать.
   А еще через минуту Брей бросился на Дика.
 
   Рич прозевал бросок пленника просто потому, что не ожидал его и не следил особо за своим соседом. Рейкер, напротив, следил очень внимательно, особенно поначалу. Чем больше он напрягался, тем хуже концентрировалось внимание, а когда уже уверился в развале своей теории, так и вообще перестал следить за пилотом с тем вниманием, с каким контролировал его действия в самом начале.
   От чудовищного удара Дик отлетел к стене, а еще через секунду Брей уже сидел на нем, стараясь вонзить острые зубы в ставшее вдруг таким неподатливым человеческое горло. Однако зубы непонятным образом соскальзывали, а раз ухватив и что есть силы сдавив челюсти, Брей сломал правый клык и взвыл от острой боли. А еще через мгновение подоспевший на помощь Рейкер привычным движением захватил шею противника и сжал ее мертвой хваткой, лишая того даже малейшей возможности дышать, не то что двигаться.
   Рич снова скрутил пилота и, вдвоем с Бобом, они уволокли извивающегося рекна к месту его заточения. Дик, сидевший на полу, ощупывал горло.
   — Странные ощущения — пробормотал он, отвечая на немой вопрос Джоанны — Кажется, что его зубы отталкивались от кожи. Я, откровенно говоря, даже сопротивляться не стал, было интересно, чем все закончится.
   — А шкурка-то у тебя прочная — заметила Анни, поднимая с пола обломок белоснежного клыка — Полковник, может, вы объясните, в чем дело?
   — Разумеется, объясню — кивнул Рейкер, досадуя, что не уследил за пленником. Было жалко не Дика (что ему сделается), а самого Брея — ломать зубы вещь очень болезненная. Полковник снова занял свое место — Только я думаю, Анни, стоит подождать остальных. И, кстати, у вас приемник исправен? Сообщите Киму, что можно закрывать люк. Пусть тоже идет сюда.
   Когда наконец пленник был водворен в камеру, а все снова собрались в рубке, полковник счел нужным продолжить свой доклад.
   — Итак, мы с вами рассмотрели два пункта. Теперь перед нами третий. Наш подопечный дважды пытался убить своих «тюремщиков», бессмысленно, безо всякой перспективы на освобождение. Так сказать, убить просто чтобы убить. И оба раза это произошло спустя некоторое время после того, как был открыт наружный люк.
   Дик попытался было вставить фразу, касающуюся той самой надоедливой мысли, однако Рейкер жестом остановил его.
   — Минуту, еще один аспект. Мы установили, что наш «Файвер» совершенно неуязвим — ни для оружия, ни для излучений... И тем не менее, экипаж погиб. Может ли кто-нибудь из вас сказать, что могло преодолеть вывернутое пространство оболочки?
   Некоторое время все размышляли над поставленным вопросом, затем Дик хлопнул себя по лбу:
   — Точно! В оболочке была дыра! Защита была нарушена!
   — Ты что, гонишь? Какая дыра... — начал было Рич и тут же осекся — Люк... О, черт, люк ведь был открыт, и это «нечто» проникло внутрь!
   — Вот именно! — довольно усмехнулся Рейкер — Это с самого начала бросилось мне в глаза, только я надолго забыл об мелькнувшей мысли. Действительно, несокрушимая броня, так нигде и не поврежденная, и мертвый экипаж... Один из них, как вы помните, погиб, открывая люк. Почти мгновенно, замечу, буквально за пару секунд. И, одновременно с ним, весь экипаж.
   — Если сопоставить этот факт с гибелью цивилизации элан в целом — задумчиво начала Джоанна — то получится, что этот фактор воздействовал одновременно на всех элан... значит, эта дрянь присутствует всюду. То есть по крайней мере тогда она была везде, у каждой звезды в нашем рукаве галактики. Рехнуться можно...
   — Следующий вопрос — Рейкер был предельно доволен — Я, признаться, не хочу навязывать вам свою точку зрения, хотелось бы, чтобы вы сами пришли к выводам, аналогичным моим. Итак, что именно может воздействовать на миллиарды разумных существ, рассеянных по галактике? При этом воздействовать почти одновременно?
   — Излучение... — начал Боб, но тут же поправил себя — нет, ограниченная скорость... может быть... пси?
   — Точно! — кивнула Джоанна — Пси-излучение распространяется практически мгновенно. Не гаснет с расстоянием. Не отражается практически ничем... ну, разве что, этим абсолютным зеркалом.
   — Итак, друзья, мы все пришли к тому же выводу. Значит, можно принять за рабочую гипотезу, что элан убила пси-атака. Тогда получается, что этот генератор пси-излучения, не важно, живой он или искусственный, свою задачу выполнил. Теперь посмотрим на первый пункт моего доклада. Очень похожие симптомы, за исключением фатального исхода — массовая истерия, возникшая в общем-то на пустом месте ненависть рекнов к землянам, стремление любой ценой уничтожить ненавистных «макак»... что, кстати, продемонстрировал нам наш незадачливый пленник. Обратите внимание, нападение произошло не сразу, воздействие на успокоившийся мозг должно было накопиться до определенного предела, за которым последовал взрыв.
   — Постойте, полковник — Дик взял слово, приведя наконец свои мысли в порядок и найдя в рассуждениях рекна слабое звено — Таким образом вы подводите нас к мысли, что война инспирирована некой силой, которая использует генератор пси-излучения и с его помощью нагнетает в разумы рекнов враждебность по отношению к землянам? Я верно вас понял?
   — Несколько упрощенно... но верно.
   — Тогда у вас выходит маленькая неувязочка — вы то сами, Рейкер, тоже рекн. Почему же тогда вы на пытаетесь прямо сейчас перегрызть мне горло? Ну или не мне, а кому-нибудь другому из нашей компании, у кого шейка понежнее. Да и вообще, как вы могли работать на Землю, если по вашей теории вам лично полагается испытывать бешенство при одном виде «макаки»?
   — Вот на этом-то и основывается моя теория. Видите ли, капитан, я много думал над тем, когда и почему я пересмотрел свои взгляды на войну. Поверьте, когда-то я с истинным удовольствием перегрыз бы вам горло, хотя сейчас вспоминать об этом мне не очень-то приятно. Поначалу я считал, что изменение моего мировоззрения было спровоцировано одной виденной мною картиной. Меня, знаете ли, сбили в первый день войны. Я успел катапультироваться, однако не слишком рассчитывал на то, что останусь в живых — земной истребитель находился рядом и на его месте я бы непременно добил бы противника. Однако он этого не сделал...
   Рейкер некоторое время помолчал, оживляя в памяти те события, которые послужили началом таким серьезным изменениям в его жизни. Лицо молодого пилота не раз вставало у него перед глазами в долгие дни лечения, да и потом тоже. Впоследствии он не раз думал о том, что вся его дальнейшая жизнь, включая работу на СБ, является данью памяти неизвестному ему парню, который когда-то решил не нажимать на гашетки...
   — А спустя несколько секунд был сбит и его истребитель — продолжил он свой рассказ — И парню тоже удалось катапультироваться. Только вот его-то рекны не пожалели... А я получил тяжелое ранение и был направлен на длительное лечение. Потом мне не раз вспоминался этот случай, и я искренне считал, что основной причиной моего нежелания участвовать в войне на стороне Империи была та бессмысленная жестокость, с которой у меня на глазах Бразраар приказал расстрелять беспомощную и теперь уже не опасную фигуру, болтающуюся чуть в стороне от обломков взорванного истребителя. Теперь я думаю иначе. Мой приятель, начальник медслужбы корабля, вскользь заметил, что во время операции мне удалили часть мозга... не слишком нужную, видимо, поскольку я не стал полным идиотом, однако... Думаю, что эта операция сделала меня невосприимчивым к пси-излучению. И тем самым я стал воспринимать действительность нормально, а не через фильтр этого неизвестного негодяя.
   — Да, убедительно у вас все получается — заявил Дик, даже не стараясь скрыть иронию — А Рами, она тоже с вами в госпитале лежала? Или у вас принято вырезать часть мозга юным графиням?
   — Вот тут вы правы, капитан — Рейкер тяжело вздохнул — Рами единственная, кто не вписывается в мою теорию. И, откровенно говоря, я даже не знаю, в чем тут дело. Может, что-то врожденное...
   — Нет...
   Это подала голос Рами, впервые за весь вечер. Все удивленно обернулись к ней, даже Рейкер. А рекни, уютно свернувшаяся в кресле, утвердительно кивнула.
   — Мне кажется, Рейкер прав. Потому что у меня тоже была мозговая травма, давно, еще в детстве. Я вам не рассказывала, Рейкер, как умерла моя мама? Нет? Тогда надо рассказать...
 
   Сказать, что графиня Брасс была разгневана, означало выразиться слишком мягко. Скорее можно было сказать, что Рея была в бешенстве. Мало того, что весь день прошел черт знает как, так еще этот идиот Рой сломал машину. Разумеется, графиня не считала, что водитель угробил флаер намеренно, однако это нисколько не улучшало ее настроения.
   Флаер вышел из строя, когда они с дочерью возвращались из исключительно неудачной поездки в гости. Хозяева оскорбили графиню, случайно упомянув в разговоре некоторые сплетни, касавшиеся ее личной жизни. Факт хождения подобных сплетен, понятно, никого не удивлял — столь высокое социальное положение Реи непременно вызывало зависть и, как любая приближенная к Императору особа она имела массу завистников всех мастей. Однако интеллигентные рекны, каковыми она до недавнего времени считала хозяев, не должны прислушиваться к грязным инсинуациям и, тем более, повторять их в ее присутствии. Тем более, что сплетни не имели под собой ни малейшего основания. Конечно, как истинная леди, Рея не сочла нужным показать степень своей обиды, однако незамедлительно сменила светский тон на подчеркнуто холодный и поспешила распрощаться.
   Из-за этого пришлось возвращаться домой раньше запланированного времени. Предполагалось, что в замке, куда пригласили графиню, она останется до утра. Даже взяла с собой дочку — хотя Рами и была уже достаточно взрослой, как никак двенадцать лет, однако оставлять ее одну в пустом доме мать не рискнула. Муж, как это часто случалось, мотался где-то за пределами Рекна, и на него надежды не было ни малейшей. Поэтому, собственно, графиню вполне устраивало данное приглашение — в конце концов, Рами сможет поиграть с детьми хозяев, а потом ее уложат спать и все будет нормально. Однако из-за нетактичности владельцев замка им пришлось отправиться в обратный путь практически ночью, да и путь был неблизкий.
   Рой вел машину по пустынным улицам, стараясь доставить хозяйку домой как можно быстрее, тем более, что он, прослужив у Брассов довольно много лет, хорошо чувствовал настроение господ и в данный момент от него не укрылось, что графиня раздражена. Это было тем более странно, что Рея всегда была исключительно мягкой и доброжелательной, поэтому ее явно довели, раз она все бросила и отправилась домой на ночь глядя.
   Двигатель, до этого работавший практически бесшумно, внезапно начал издавать подозрительные скрипы. Опытный слух водителя немедленно уловил посторонние звуки, однако Рой решил не обращать на них внимания. В конце концов, до дома оставалось всего ничего, авось дотянут. На всякий случай он еще немного увеличил скорость, тем более, что улицы были пустынны, встречных флаеров они встретили всего пару, а пешеходов после захода солнца и калачом не выманишь из дома — небезопасно.
   Флаер пронесся через перекресток, свернул на прямой проспект, ведущий к дому Брассов, и тут движок сдал окончательно. Из-за высокой скорости, машина не сумела плавно затормозить, когда отключился гравигенератор, и метров пятьдесят проехала юзом, корежа металл и уродуя мостовую. Пассажиры, разумеется, нисколько не пострадали, а уж для девочки это вообще было развлечением, не каждый же день попадаешь в настоящую аварию.
   Чертыхнувшись вполголоса, чтобы не услышала хозяйка, Рой вылез из покореженной машины и без особой надежды поднял капот, открывая двигатель. Похоже, агрегат приказал долго жить, кое-где поднимался дымок, даже неспециалисту было понятно, что если тут что-нибудь и можно отремонтировать, то уж во всяком случае не за пять минут и не посреди улицы.
   Рея выжидательно посмотрела на водителя, стараясь сдержать растущее в душе бешенство. Тот развел руками.
   — Безнадежно, леди.
   — И что мне теперь делать? — язвительно спросила графиня, пытаясь придать голосу спокойный тон. Это у нее получалось не слишком хорошо.
   — Может, вызвать такси? — неуверенно предложил Рой, понимая всю абсурдность этой идеи. Где же найдешь такси в два часа ночи, тем более, что в последнее время банды молодых ублюдков не раз нападали на одиноких водителей с целью заполучить машину и, заодно, поковыряться в карманах жертвы. Во всяком случае, водители такси категорически отказывались в это время суток ездить по вызовам, особенно — если вместо вызывающего уважения адреса в солидном районе назывался просто перекресток двух улиц.
   — Ты сам-то в это веришь? — холодно поинтересовалась Рея, Застегивая пальто. — Придется идти пешком.
   — Но, леди... опасно. Может, лучше подождать в машине?
   — Ты спятил? Просидеть в этом катафалке пять часов до рассвета? Тут идти-то кварталов пять. Но если хочешь, можешь оставаться, ты мне как водитель больше не нужен. Дорогу я найду.
   Разумеется, о том, чтобы остаться, не могло быть и речи. Прежде всего, за этим последовало бы незамедлительное увольнение. Причем, если сама Рея и не пошла бы на это, будучи в душе совсем не злой, то вот ее муж, перед которым откровенно трепетало половина населения планеты (другая половина тоже боялась графа, но старалась это скрывать), не задумается ни на секунду. Своим местом Рой дорожил, однако даже не в этом было дело. Ему казалось, что отпустить женщину с ребенком одну идти по ночной улице — это просто подло. Тем более, что он глубоко уважал Рею, а в юной Рами вообще души не чаял. Таким образом, выбор был очевиден и обсуждению не подлежал. Порывшись в бардачке, Рой нашел какую-то железку, сантиметров семьдесят длиной, и демонстративно пошел вслед за хозяйкой, которая вместе с дочкой успела уже удалиться метров на сто.