Страница:
…Больше всего это походило на сданный в аренду коммерческим фирмам дом из «нежилого фонда» где-нибудь в центре Петербурга: несколько разномастных дверей на каждой лестничной площадке, повсюду таблички и указатели, повторяющие те, что красовались внизу, у входа. Какие-то агентства, бюро, представительства корпораций… Пару раз в названиях встретилось слово «Хостал…», но «Вера-круц» среди них не было.
Ага! Вот и то, что надо. Повторилось: кнопка звонка, объектив телекамеры и голос из динамика.
— Ви-но-гра-дов! — как было велено, назвался в ответ Владимир Александрович.
Массивная, под старину, дверь открылась.
Пропускной режим у них тут — как в Центральном банке… Хорошо, хоть не обыскивают — впрочем, нет никакой гарантии, что рентген уже давно не просветил потенциального жильца насквозь.
— Сеньор? — Человек за стойкой улыбался, но все равно больше напоминал отставного тюремного надзирателя, чем работника сферы обслуживания.
— Владимир Виноградов, — повторил посетитель.
Дверь за спиной с нехорошим скрежетом вернулась на место. Щелкнул замок.
— Грациас! — поблагодарил портье. Сверился с записями в листке заказов, попросил паспорт и начал заполнять какой-то формуляр.
Теперь появилась возможность осмотреться.
Довольно уютно… Холл с телевизором и уходящей вверх широкой лестницей, ковры, акварели на стенах.
— Сеньор! — натурально изобразил гостеприимство человек за стойкой. Получив без сдачи обозначенную внизу расчетного листка и смешную даже по питерским меркам сумму, вернул паспорт:
— Бьенвенидо, сеньор.
После чего прихватил с доски за спиной один из дюжины ключей и вышел к посетителю.
— О, мучос грациас! — поблагодарил Виноградов и проследовал за провожатым. Сначала — на небольшую общественную кухоньку с полным набором посуды и всевозможной электроники. Потом — в бытовку со стиральной машиной и всем необходимым для приведения в порядок гардероба. Третьим номером программы была неприметная, теряющаяся среди других дверца в полутемном конце извилистого коридора.
Мужчина толкнул ее — не заперто. Что-то вроде пожарного выхода в целую систему лесенок и разделяющихся переходов… Идеальный способ уйти незамеченным, и не только на случай возгорания дома!
Убедившись, что постоялец оценил дополнительную услугу, провожатый вручил майору ключ с цифрой на массивном брелке и, не оборачиваясь, потопал обратно, на рабочее место.
Номер оказался даже лучше, чем полагал Виноградов. Тесный, конечно, но со всеми удобствами: умывальник, душевая кабинка, унитаз. Чистые полотенца и прочее, без чего не обойтись — вплоть до куска мыла в одноразовой упаковке.
Из обстановки в крохотной комнатушке имелись: кровать, столик универсального назначения, встроенный в стену шкаф и одинокий стул. Для телевизора места внизу уже не оставалось — однако, хозяева умудрились установить его на кронштейне под самым потолком. Так что наслаждаться изображением можно было только в положении лежа… Впрочем, это почти не огорчало: все равно двигаться по номеру некуда и незачем.
Открыв по привычке окно, Владимир Александрович высунулся наружу. Да, это не «Дон Мануэль»… Вид не радовал — глухой и не слишком опрятный дворик-колодец с какими-то вытяжками, трубами и бачками. Однако имелось и неоспоримое достоинство — на расстоянии вытянутой руки по стене опускался к асфальту с крыши бесконечный ржавый металлический трап.
Виноградов включил на полную мощность воду в душе — напора хватало, струи получились острыми и горячими, как он любил. Но прежде следовало проверить замок на входной двери и принять кое-какие не слишком мудреные меры защиты от непрошенного вторжения…
Приведя себя в божеский вид и переодевшись в чистое, Владимир Александрович прямо с ногами залез на кровать. Без суеты потянулся к столику, взял ключи…
Собственно, сами ключи никакого интереса не представляли: один от номера, второй годился одновременно и для кухни, и для бытовки. Но толстая, в несколько звеньев, металлическая цепочка соединяла их с чем-то вроде увесистого брелка грушевидной формы.
Со стороны это, очевидно, выглядело уморительно… Виноградов сначала внимательно осмотрел «грушу» со всех сторон, колупнул пальцем рельефно выделяющиеся цифры, потряс ключами над ухом, посидел неподвижно, прислушиваясь к происходящему внутри брелока. Казалось, майор изо всех сил борется с соблазном попробовать его на зуб или по меньшей мере лизнуть. Наконец, решившись, Владимир Александрович надавил на дно «груши» и одновременно повернул сужающуюся часть по часовой стрелке.
Конструкция разделилась на две неравные доли, и из нее на одеяло вывалился миниатюрный контейнер.
Очевидно, тайником пользовались нечасто, потому что Виноградов еще несколько томительных минут провозился над тем, чтобы соединить в первоначальном виде плохо притертые друг к другу детали. Сказывалась и нервозная торопливость — лежащий рядом цилиндрик постоянно притягивал взгляд и отвлекал от процесса сборки.
Наконец ключи со звоном откатились на свое место в дальнем углу столика.
— Бьен! — похвалил себя Владимир Александрович. Теперь можно было заняться делом.
Майор аккуратно, пожалев мимоходом об отсутствии пинцета, вытянул из контейнера содержимое. Расправил его на крахмальной поверхности пододеяльника…
Кусок плотной бумаги размером с большую почтовую марку или этикетку от спичечного коробка: два края идеально ровные, а два, как выразились бы специалисты, «носят ярко выраженные следы термического воздействия». Обгорели, проще говоря!
Водяные знаки, тоненькая блестящая полоска по диагонали… Кусочек тисненого крупными латинскими буквами текста и цифра — по меньшей мере «двести», потому что второй ноль виден, но поместился не полностью. Виноградов повертел перед глазами, меняя освещенность и угол наклона, довольно сложную, многоцветную голограмму с эмблемой Европейского союза и ожерельем из едва различимых звездочек. Это уже было что-то… Но вот то ли это, что нужно?
Полюбовавшись еще немного на обрывок — точнее, «огарок»! — некогда симпатичной купюры, Владимир Александрович снова скатал его и спрятал в герметичную оболочку. Затем сделал так, чтобы контейнер не нашли посторонние.
И уже после этого достал из сумки припасенный еще с Хихона, но так и не съеденный по дороге ужин — холодные сэндвичи, яблоко и пакет с соком.
Разгрузочный день… Виноградов поднял поудобнее подушку, нащупал кнопку на фирменном пульте и под аккомпанемент телевизора приступил к заслуженной трапезе.
…Проснулся он от приятного ощущения собственной мужской силы. Да, здоровье важнее всего, но вот осознание этого приходит, как правило, слишком поздно.
Прошлым вечером по всем программам транслировали открытие Олимпиады в Лос-Анджелесе. Владимир Александрович за хлопотами как-то упустил это событие из виду — и, пользуясь случаем, попытался дисциплинированно досмотреть церемонию до конца.
Не получилось! Среднее зрелище, в котором недостаток хорошего вкуса и чувства меры организаторы компенсировали миллионами долларов. Как обычно — высокие технологии шоу-бизнеса вместо того, что принято называть олимпийским духом… Прежде чём выключить телевизор, Владимир Александрович нашел канал новостей: неугомонные баски опять что-то где-то взорвали, курс йены по данным из Токио поднялся на небывалую высоту, а в Чечне вертолеты федеральных сил умиротворяли ракетами очередной населенный пункт. Который, как правило, после этого становился ненаселенным.
Впрочем, тревоги и заботы многострадального человечества не помешали майору без зазрения совести крепко проспать почти десять часов…
— Гутен морген! — почему-то по-немецки пожелал себе доброго утра Владимир Александрович. И вскоре уже выходил к стойке с ключами наперевес.
Бессменный страж покоя обитателей «Веракруца», ни одного из которых Виноградов, кстати, так и не увидел, без эмоций принял выпотрошенный брелок. Повесил его на место и нажатием кнопки отпер тяжелую дверь.
— Грациас! — улыбнулся на прощание постоялец, помятуя о том, что вежливость — это лучшее и главнейшее оружие вора. Отставной тюремщик пробурчал ему вслед что-то неразборчивое: в равной степени интонация годилась и для пожелания успехов, и для нецензурного ругательства.
Майор, не особенно торопясь, вышел на улицу.
Еще в аэропорту Баррахас он разжился бесплатной картой-путеводителем на английском и испанском языках — специально для клиентов международной авиакомпании «Иберия». И теперь неплохо представлял, в каком направлении двигаться… Впрочем, наученный горьким опытом скитаний по улочкам Хихона, отправился Владимир Александрович в путь с изрядным временным запасом.
Тем более что следовало сначала перекусить…
В кафе на углу работали мощные кондиционеры, но все равно Виноградову показалось несколько душновато. Однако, только пройдясь немного вниз по Сан Херонимо, он понял, что такое настоящее пекло.
Редкие встречные мужчины, те, кто по какой-то причине оказался на улице без автомобиля, почти бегом старались пересечь открытое пространство — так, будто оно простреливалось со всех сторон.
Еще более редкие в этот час женщины живописно обмахивались веерами — Владимир Александрович впервые собственными глазами увидел эту деталь дамского туалета в практическом обиходе. То, что показалось бы в северной Европе экзотической причудой, здесь было вполне естественным средством защиты от внешней среды.
Электронное табло на Плаза де лас Кортес показывало сорок два градуса — правда, не в тени, а на солнце. Но все равно хватало… Уже очень скоро, на одной из следующих площадей с труднопроизносимым названием, Виноградову нестерпимо захотелось плюнуть на боевую задачу и с размаху нырнуть под источающие далекую прохладу струи каменного фонтана.
На Пасео дель Прадо он не выдержал и выпил бокал апельсинового сока со льдом. Потом неожиданно даже для самого себя шагнул за стеклянные двери оружейного магазина. С точки зрения конспирации не придерешься — очередная проверка на случай чьей-то назойливой опеки. Но самому себе можно было не врать… Почти четверть часа бродил майор из зала в зал, очарованный грозным великолепием старинных доспехов. Шпаги на разные вкусы, кавалерийские сабли, кинжалы и острые кортики морских офицеров… Все это можно потрогать, примерить по руке — ведь наряду с экспонатами музейного класса здесь было спортивное и даже чисто декоративное оружие для коллекционеров среднего достатка. В самом дальнем зале, из бесконечного ряда толедских клинков Виноградов вытянул, наконец, парадный меч-новодел… Вот бы такой в дополнение к прошлым трофеям! Впрочем, с нашей таможней об этом лучше забыть. Проще перегнать в Эстонию вагон пулеметов, чем официально оформить ввоз через границу единичного экземпляра холодного оружия.
…Быть в Мадриде и не посетить музей Прадо — кощунство. Это все равно, что в Одессе не попасть на Дерибасовскую или начисто проигнорировать московский Кремль. Вот и Виноградов отдал дань туристическим приличиям — побывал. Пусть и не внутри, но… он хотя бы обошел величественное здание музея вокруг. Потом, минуя череду пышных дворцов, в архитектуре которых изумительно сочетались тяжелое имперское великолепие и арабская утонченность, пересек по зеленоватому от жары сигналу светофора еще одну широкую магистраль.
Здесь, за высокой металлической оградой, уже зеленел прославленный в обоих полушариях планеты парк Ретиро. Владимир Александрович в очередной раз глянул на схему — встреча должна была состояться у монумента некому Альфонсо Двенадцатому…
Едва шагнув на центральную аллею, Виноградов почувствовал себя насекомым. Маленьким, растерянным тараканом, случайно оказавшимся на вымытом кухонном столе — да еще в тот момент, когда хозяин включил электрическое освещение.
Колоссальные пространства парка и геометрическая определенность всех его линий подавляли. Тени почти не было — сумасшедшее солнце выкатилось в зенит и, похоже, не собиралось заходить никогда. Раскаленным казалось все: тысячелетняя пыль на дорожках, кроны деревьев, кустарник и каменные фигуры вокруг — все, и даже фонтан на ближайшей террасе! Раскаленным и неподвижным…
Виноградов был единственным живым существом на много миль и веков вокруг — во всяком случае, так он решил поначалу. И какой идиот мог назначить здесь встречу? Теоретики, блин! Раньше майор считал, что только в их системе кабинетные «промокашки»-аналитики могут выбрать явочное место по туристическому справочнику. Теперь, оказывается, и люди Френкеля действуют в том же духе… Кто же сказал? Ах, да — покойный Дагутин, председатель профсоюза частных сыщиков: «Мы все — разные овощи, но с одной грядки. И удобряли нас навозом из общей кучи!»
Иллюзия полного одиночества… И только невидимый музыкант впереди выворачивает душу тоскливыми звуками саксофона. Опять! Меньше года назад, далеко за океаном, в самом центре Манхэттена, Владимир Александрович так же выходил на встречу с «контактом».
Что они, сговорились все? Судьба, как уже не раз убеждался майор, — довольно посредственный режиссер-постановщик.
Если бы Виноградову пришлось озвучивать этот эпизод в кино, он тоже выбрал бы именно такую мелодию — заунывную, на самой-самой грани истерического срыва. Под которую не обидно заканчивать счеты с жизнью…
Впрочем, по мере приближения к искусственному озеру, в просветах между деревьями замелькали человеческие фигуры… Группа осоловевших от жары организованных туристов, влюбленная парочка на пыльной травке и еще несколько бедолаг, слоняющихся с путеводителями и картами в лабиринтах кустарника. Выйдя из-за очередного поворота живой изгороди, Владимир Александрович неожиданно оказался прямо на берегу: незамысловатый причал, деревянные лодочки с веслами напрокат, спасательный круг…
Но главное, здесь была тень. Создавалась она полосатым матерчатым шатром с эмблемой всемирно известного пива — а за столиками под навесом сидела немногочисленная публика, наслаждающаяся комфортом и относительной прохладой.
— Сеньор! — взмолился Виноградов, без разрешения плюхаясь на ближайшее свободное место. Жестами и мычанием он показал официанту, чего хочет — и лишь после этого повернулся к соседям. — Пардон?
Соседи, два азиата с видеокамерами и в одинаковых белых рубашках, понимающе закивали коротко стриженными головами:
— Пор фавор! — и вернулись к обстоятельному изучению толстенного путеводителя по Мадриду.
…Собственно, монумент Альфонсо Двенадцатому не был памятником в привычном смысле. Виноградов успел подробно разглядеть его, сидя в тенечке и прихлебывая ледяной «карлсберг» из запотевшей литровой кружки. Повезло — с того места, которое занял майор, прекрасно просматривались спускающаяся к воде на противоположной стороне озера полукруглая колоннада, высокая стела на берегу и несметное множество разнообразных скульптур. Все вместе это впечатляло, и, пожалуй, Владимир Александрович назвал бы увиденное настоящим мемориальным комплексом.
Правда, подходы к месту встречи скрывала густая зелень… Пора! Пиво выпито, а до контрольного времени осталось ровно четыре минуты.
Виноградов встал, с металлическим стуком выложил на столик причитающиеся песеты и, убедившись, что официант не побежит по недоразумению за ним вслед, шагнул по тропке в сторону монумента.
— Помоги, Господи! — Справа мелькнул мозаикой так и не увиденный толком прекрасный дворец Веласкеса…
Придя к монументу, Виноградов старательно повертел головой — благо, никаких подозрений это не могло вызвать. Турист, он ведь и есть турист: все хочется рассмотреть, запомнить, сфотографировать, в конце концов… Кстати! Владимир Александрович пристроился в ногах у какой-то бородатой аллегории и сделал вид, что возится с окончившейся в «Кодаке» пленкой.
Пусто вокруг. Никого…
— Ола, русский! — со стороны пальмовой аллеи приближался человек, которого Владимир Александрович меньше всего ожидал увидеть.
— Буэнос диас, Хуанито!
Это действительно был по обыкновению улыбающийся пресс-секретарь «Черной недели».
— Как дела?
— О'кей, старина! — В непонятной ситуации требуется всегда перехватывать инициативу: — Ладно мы, любознательные иностранцы… Но тебя-то как сюда занесло?
— Приятно пройтись по Мадриду!
— В такую жару?
Собеседник расхохотался и потрепал сидящего в неком подобии каменной ниши Виноградова по плечу:
— Браво, русский! Действительно, жарко… Нигде не могу найти «пепси» в пластиковых бутылках. А ты не встречал?
— Видел, — подумав немного ответил Владимир Александрович. — Видел — в киоске рядомс вокзалом. Но туда идти добрых полчаса…
— Жаль. Дома я привык именно к такой упаковке. Покупаю обычно целыми ящиками.
— А у нас в семье не принято делать большие запасы.
Ничего более идиотского, чем пароль, придумать нельзя. Все эти условные фразы и диалоги, которыми пришлось попользоваться в своей жизни Виноградову, считались безукоризненными с точки зрения конспирации, но у самих — говорящих вызывали устойчивое ощущение дешевого балагана.
— Все в порядке?
— Не ожидал, что это будешь ты.
— Ничего не поделаешь! — шутливо развел руки Хуан. — Пойдем отсюда. Ситуация здорово осложнилась… По дороге объясню.
— Да, мне тоже надо кое-что рассказать.
Владимир Александрович встал из-под ног мускулистого мраморного бородача — но тут же был вынужден опять наклониться: забытый на коленях фотоаппарат мягко вывалился на выжженные солнцем плиты.
— Миерда! — попытался майор блеснуть ругательными познаниями в испанской филологии. — Ихо де пута!
И непроизвольно отпрянул в сторону — на место нетронутого ударом «Кодака» молча оседало обмякшее тело Хуана.
Почти одновременно с этим из памятника выбило фонтан мелких осколков — как раз на том месте, где долю секунды назад находилась беззащитная голова Виноградова.
— Хуан? Бля-а… — Входное отверстие пули аккуратным овалом чернело точно посередине лба лежащего человека. Что творилось с затылком, можно было только догадываться — кровь еще даже не успела испачкать плиты.
Судя по всему, стреляли откуда-то справа. И дистанция, видимо, довольно приличная! По идее, профессиональный снайпер не станет суетиться и после первой же неудачи менять оборудованную и просчитанную огневую позицию. Как правило, в войне нервов проигрывает жертва…
То есть следовало замереть и не высовываться.
Владимир Александрович на свое счастье находился в «мертвой зоне», но печальный опыт подсказывал — время стрелков-одиночек прошло еще задолго до убийства Кеннеди. Как правило, у организаторов подобных мероприятий имелось несколько страховочных вариантов.
Та-ак… Сейчас невидимый контролер анализирует ситуацию. Потом принимает решение и отдает команду.
Точно! С той стороны, откуда совсем недавно появился бедняга Хуан, нарастает противное рычание моторов. Как писал в свое время умница Веллер: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом раскаиваться! Тем более что при определенном раскладе раскаиваться будет уже некому… Майор напружинился, чуть отклонил себя в сторону — и в коротком прыжке преодолел расстояние, отделявшее его от какой-то замысловатой скульптурной композиции.
Теперь предлагалось на выбор: влево, под прикрытие близких деревьев, или же прямо — навстречу рычащей все громче смертельной опасности. Логика подсказывала первый вариант, но в играх без правил на нее полагаться не стоило…
Поэтому перепуганный Виноградов кинулся напрямик. Краем глаза он засек двух стремительно приближающихся по аллее мотоциклистов — до передних колес огромных, оставляющих за собой облака ревущей пыли «харлеев» оставалось всего несколько метров.
— М-мать! — Пуля понадеявшегося на стандартную логику снайпера чуть-чуть запоздала. Насквозь прошив матерчатое нутро болтающейся на плече майора сумки, она ушла куда-то дальше, к обочине.
Очевидно, парень с винтовкой выругался и сделал выводы на будущее.
Сам же несостоявшийся покойник уже нырял головой вперед, в колючие заросли вечнозеленой естественной изгороди. Вслед ему понеслись очереди — ребята на мотоциклах стреляли неприцельно, но от души… Отрывистый лай короткоствольных автоматов с лихвою перекрывался шумом и грохотом двигателей.
Владимир Александрович откатился за дерево и притих. Это вам не популярная телевикторина, минуту на обдумывание никто не даст! Пора выметаться…
Первый стрелок был уже не опасен — все-таки парк. Мишень не видна, а полагаться на инфракрасные датчики он не станет: мало ли кто еще гуляет в зоне необъявленных боевых действий.
Парочка на аллее, прежде чем бросить своих двухколесных друзей и углубиться в густые заросли, должна связаться с начальством… Так что — вперед! К персональному светлому будущему.
Петляя и пригибаясь, Виноградов ломанулся прямо через мешанину стволов и веток. Просто заросли какие-то… Недаром все тропки и аллеи в этой части парка названы в честь бывших испанских колоний: Уругвая, Боливии, Доминиканской Республики.
В данный момент его совсем не тревожили сакраментальные вопросы из серии «кто» и «зачем». Значительно больше интересовало, сколько у «них» человек и насколько серьезно эти люди подготовлены. Впрочем, судя по тому, что Владимир Александрович был пока жив, некоторые шансы оставались.
— Тяжело в лечении — легко в гробу! — попытался подбодрить себя Виноградов. Сзади послышался треск бесцеремонно ломаемых преследователями зеленых насаждений — очевидно, команду спешиться они получили, но, будучи детьми каменных джунглей, в реальных ориентировались из рук вон плохо.
Неожиданно «дикий» участок кончился — прямо перед беглецом открывалось просматриваемое насквозь пространство: газончики, подстриженные и чуть ли не выбритые деревца, площадь с очередным памятником… А немного подальше, за чугунной оградой — широкий проспект с нескончаемым потоком автомобилей и редкими пешеходами.
Ворота… До них не добраться — достанут в спину ребята, которые сзади. А если и не они, то те трое, в классических темных очках, что покуривают лениво у выхода из парка.
Ну что же! Они первые начали.
Майор повернулся и, не торопясь, перешел немного назад, в сторону…
Первого из преследователей он убил руками — довольно легко, хотя несколько нервничал из-за потерянной в последнее время спортивной формы. Со вторым получилось еще проще — короткая очередь в упор из поднятого с земли трофейного автомата. Те, что перекрывали ворота, дернулись было на звук, но потом все же дисциплинированно вернулись на боевое дежурство.
Владимир Александрович отер пот и проверил боезапас обоих захваченных у противника автоматов. В одном магазине оставалось всего шесть патронов, в другом — девять. Плюс у каждого по патрону в патроннике. Виноградов перезарядил все в один магазин, а другой вместе со ставшим обузой стволом сунул обратно, в остывающую руку незадачливого «охотника».
Интересные были ребята… Дома, в России, Владимир Александрович без тени сомнения назвал бы покойников почти узаконенным милицейским термином «лица кавказской национальности». Но здесь они вполне могли сойти и за местных уроженцев: носатые, среднего роста, с черной щетиной на смуглых щеках.
По законам жанра следовало стянуть с одного из убитых кожаную куртку, переодеться, поднять с земли откатившиеся в сторону темные очки и для полного сходства повязать на макушке разрисованную черепами косынку-бандану. Затем лихо вскочить на бесхозный теперь «харлей-дэвидсон» и на полном газу миновать все кордоны! Пока сообразят…
Только вот одна беда — Владимир Александрович никогда в жизни не сидел за рулем мотоцикла. Как-то не довелось… Он и сзади-то ездить боялся! А тут такая зверюга иностранная.
Нет, подобные шоу оставим для тех, кто помоложе.
Итак, все входы и выходы из парка блокированы. Неизвестно, сколько народу участвует в операции, но надо ориентироваться на худшее — по дорогам, аллеям и тропкам «гуляют» мобильные группы наподобие той, от которой только что избавился майор.
Во, кино! Разборки с пальбой в самом центре Мадрида… Прямо Карабах какой-то или московский автомобильный рынок. В главной роли — майор Виноградов.
На доблестную полицию пока надежды мало. Что ей здесь делать? Как убили Хуана, никто не видел, автоматы тоже расслышать было » практически невозможно… Разве что, случайный патруль.
Впрочем, долго так продолжаться не может — все-таки парк Ретиро не пустыня африканская, люди кругом… Свидетели! Значит, время работает на беглеца и лучший вариант — пересидеть в тенечке до той поры, пока противник не сыграет отбой до следующего раза?
Вероятно… Жаль только, что и «плохие ребята» ожидают от загнанного майора именно такого решения.
Ага! Вот и то, что надо. Повторилось: кнопка звонка, объектив телекамеры и голос из динамика.
— Ви-но-гра-дов! — как было велено, назвался в ответ Владимир Александрович.
Массивная, под старину, дверь открылась.
Пропускной режим у них тут — как в Центральном банке… Хорошо, хоть не обыскивают — впрочем, нет никакой гарантии, что рентген уже давно не просветил потенциального жильца насквозь.
— Сеньор? — Человек за стойкой улыбался, но все равно больше напоминал отставного тюремного надзирателя, чем работника сферы обслуживания.
— Владимир Виноградов, — повторил посетитель.
Дверь за спиной с нехорошим скрежетом вернулась на место. Щелкнул замок.
— Грациас! — поблагодарил портье. Сверился с записями в листке заказов, попросил паспорт и начал заполнять какой-то формуляр.
Теперь появилась возможность осмотреться.
Довольно уютно… Холл с телевизором и уходящей вверх широкой лестницей, ковры, акварели на стенах.
— Сеньор! — натурально изобразил гостеприимство человек за стойкой. Получив без сдачи обозначенную внизу расчетного листка и смешную даже по питерским меркам сумму, вернул паспорт:
— Бьенвенидо, сеньор.
После чего прихватил с доски за спиной один из дюжины ключей и вышел к посетителю.
— О, мучос грациас! — поблагодарил Виноградов и проследовал за провожатым. Сначала — на небольшую общественную кухоньку с полным набором посуды и всевозможной электроники. Потом — в бытовку со стиральной машиной и всем необходимым для приведения в порядок гардероба. Третьим номером программы была неприметная, теряющаяся среди других дверца в полутемном конце извилистого коридора.
Мужчина толкнул ее — не заперто. Что-то вроде пожарного выхода в целую систему лесенок и разделяющихся переходов… Идеальный способ уйти незамеченным, и не только на случай возгорания дома!
Убедившись, что постоялец оценил дополнительную услугу, провожатый вручил майору ключ с цифрой на массивном брелке и, не оборачиваясь, потопал обратно, на рабочее место.
Номер оказался даже лучше, чем полагал Виноградов. Тесный, конечно, но со всеми удобствами: умывальник, душевая кабинка, унитаз. Чистые полотенца и прочее, без чего не обойтись — вплоть до куска мыла в одноразовой упаковке.
Из обстановки в крохотной комнатушке имелись: кровать, столик универсального назначения, встроенный в стену шкаф и одинокий стул. Для телевизора места внизу уже не оставалось — однако, хозяева умудрились установить его на кронштейне под самым потолком. Так что наслаждаться изображением можно было только в положении лежа… Впрочем, это почти не огорчало: все равно двигаться по номеру некуда и незачем.
Открыв по привычке окно, Владимир Александрович высунулся наружу. Да, это не «Дон Мануэль»… Вид не радовал — глухой и не слишком опрятный дворик-колодец с какими-то вытяжками, трубами и бачками. Однако имелось и неоспоримое достоинство — на расстоянии вытянутой руки по стене опускался к асфальту с крыши бесконечный ржавый металлический трап.
Виноградов включил на полную мощность воду в душе — напора хватало, струи получились острыми и горячими, как он любил. Но прежде следовало проверить замок на входной двери и принять кое-какие не слишком мудреные меры защиты от непрошенного вторжения…
Приведя себя в божеский вид и переодевшись в чистое, Владимир Александрович прямо с ногами залез на кровать. Без суеты потянулся к столику, взял ключи…
Собственно, сами ключи никакого интереса не представляли: один от номера, второй годился одновременно и для кухни, и для бытовки. Но толстая, в несколько звеньев, металлическая цепочка соединяла их с чем-то вроде увесистого брелка грушевидной формы.
Со стороны это, очевидно, выглядело уморительно… Виноградов сначала внимательно осмотрел «грушу» со всех сторон, колупнул пальцем рельефно выделяющиеся цифры, потряс ключами над ухом, посидел неподвижно, прислушиваясь к происходящему внутри брелока. Казалось, майор изо всех сил борется с соблазном попробовать его на зуб или по меньшей мере лизнуть. Наконец, решившись, Владимир Александрович надавил на дно «груши» и одновременно повернул сужающуюся часть по часовой стрелке.
Конструкция разделилась на две неравные доли, и из нее на одеяло вывалился миниатюрный контейнер.
Очевидно, тайником пользовались нечасто, потому что Виноградов еще несколько томительных минут провозился над тем, чтобы соединить в первоначальном виде плохо притертые друг к другу детали. Сказывалась и нервозная торопливость — лежащий рядом цилиндрик постоянно притягивал взгляд и отвлекал от процесса сборки.
Наконец ключи со звоном откатились на свое место в дальнем углу столика.
— Бьен! — похвалил себя Владимир Александрович. Теперь можно было заняться делом.
Майор аккуратно, пожалев мимоходом об отсутствии пинцета, вытянул из контейнера содержимое. Расправил его на крахмальной поверхности пододеяльника…
Кусок плотной бумаги размером с большую почтовую марку или этикетку от спичечного коробка: два края идеально ровные, а два, как выразились бы специалисты, «носят ярко выраженные следы термического воздействия». Обгорели, проще говоря!
Водяные знаки, тоненькая блестящая полоска по диагонали… Кусочек тисненого крупными латинскими буквами текста и цифра — по меньшей мере «двести», потому что второй ноль виден, но поместился не полностью. Виноградов повертел перед глазами, меняя освещенность и угол наклона, довольно сложную, многоцветную голограмму с эмблемой Европейского союза и ожерельем из едва различимых звездочек. Это уже было что-то… Но вот то ли это, что нужно?
Полюбовавшись еще немного на обрывок — точнее, «огарок»! — некогда симпатичной купюры, Владимир Александрович снова скатал его и спрятал в герметичную оболочку. Затем сделал так, чтобы контейнер не нашли посторонние.
И уже после этого достал из сумки припасенный еще с Хихона, но так и не съеденный по дороге ужин — холодные сэндвичи, яблоко и пакет с соком.
Разгрузочный день… Виноградов поднял поудобнее подушку, нащупал кнопку на фирменном пульте и под аккомпанемент телевизора приступил к заслуженной трапезе.
…Проснулся он от приятного ощущения собственной мужской силы. Да, здоровье важнее всего, но вот осознание этого приходит, как правило, слишком поздно.
Прошлым вечером по всем программам транслировали открытие Олимпиады в Лос-Анджелесе. Владимир Александрович за хлопотами как-то упустил это событие из виду — и, пользуясь случаем, попытался дисциплинированно досмотреть церемонию до конца.
Не получилось! Среднее зрелище, в котором недостаток хорошего вкуса и чувства меры организаторы компенсировали миллионами долларов. Как обычно — высокие технологии шоу-бизнеса вместо того, что принято называть олимпийским духом… Прежде чём выключить телевизор, Владимир Александрович нашел канал новостей: неугомонные баски опять что-то где-то взорвали, курс йены по данным из Токио поднялся на небывалую высоту, а в Чечне вертолеты федеральных сил умиротворяли ракетами очередной населенный пункт. Который, как правило, после этого становился ненаселенным.
Впрочем, тревоги и заботы многострадального человечества не помешали майору без зазрения совести крепко проспать почти десять часов…
* * *
Виноградов прислушался. Из-за полуоткрытого по причине ночной духоты окошка в номер довольно назойливо проникали шумы делового Мадрида:— Гутен морген! — почему-то по-немецки пожелал себе доброго утра Владимир Александрович. И вскоре уже выходил к стойке с ключами наперевес.
Бессменный страж покоя обитателей «Веракруца», ни одного из которых Виноградов, кстати, так и не увидел, без эмоций принял выпотрошенный брелок. Повесил его на место и нажатием кнопки отпер тяжелую дверь.
— Грациас! — улыбнулся на прощание постоялец, помятуя о том, что вежливость — это лучшее и главнейшее оружие вора. Отставной тюремщик пробурчал ему вслед что-то неразборчивое: в равной степени интонация годилась и для пожелания успехов, и для нецензурного ругательства.
Майор, не особенно торопясь, вышел на улицу.
Еще в аэропорту Баррахас он разжился бесплатной картой-путеводителем на английском и испанском языках — специально для клиентов международной авиакомпании «Иберия». И теперь неплохо представлял, в каком направлении двигаться… Впрочем, наученный горьким опытом скитаний по улочкам Хихона, отправился Владимир Александрович в путь с изрядным временным запасом.
Тем более что следовало сначала перекусить…
В кафе на углу работали мощные кондиционеры, но все равно Виноградову показалось несколько душновато. Однако, только пройдясь немного вниз по Сан Херонимо, он понял, что такое настоящее пекло.
Редкие встречные мужчины, те, кто по какой-то причине оказался на улице без автомобиля, почти бегом старались пересечь открытое пространство — так, будто оно простреливалось со всех сторон.
Еще более редкие в этот час женщины живописно обмахивались веерами — Владимир Александрович впервые собственными глазами увидел эту деталь дамского туалета в практическом обиходе. То, что показалось бы в северной Европе экзотической причудой, здесь было вполне естественным средством защиты от внешней среды.
Электронное табло на Плаза де лас Кортес показывало сорок два градуса — правда, не в тени, а на солнце. Но все равно хватало… Уже очень скоро, на одной из следующих площадей с труднопроизносимым названием, Виноградову нестерпимо захотелось плюнуть на боевую задачу и с размаху нырнуть под источающие далекую прохладу струи каменного фонтана.
На Пасео дель Прадо он не выдержал и выпил бокал апельсинового сока со льдом. Потом неожиданно даже для самого себя шагнул за стеклянные двери оружейного магазина. С точки зрения конспирации не придерешься — очередная проверка на случай чьей-то назойливой опеки. Но самому себе можно было не врать… Почти четверть часа бродил майор из зала в зал, очарованный грозным великолепием старинных доспехов. Шпаги на разные вкусы, кавалерийские сабли, кинжалы и острые кортики морских офицеров… Все это можно потрогать, примерить по руке — ведь наряду с экспонатами музейного класса здесь было спортивное и даже чисто декоративное оружие для коллекционеров среднего достатка. В самом дальнем зале, из бесконечного ряда толедских клинков Виноградов вытянул, наконец, парадный меч-новодел… Вот бы такой в дополнение к прошлым трофеям! Впрочем, с нашей таможней об этом лучше забыть. Проще перегнать в Эстонию вагон пулеметов, чем официально оформить ввоз через границу единичного экземпляра холодного оружия.
…Быть в Мадриде и не посетить музей Прадо — кощунство. Это все равно, что в Одессе не попасть на Дерибасовскую или начисто проигнорировать московский Кремль. Вот и Виноградов отдал дань туристическим приличиям — побывал. Пусть и не внутри, но… он хотя бы обошел величественное здание музея вокруг. Потом, минуя череду пышных дворцов, в архитектуре которых изумительно сочетались тяжелое имперское великолепие и арабская утонченность, пересек по зеленоватому от жары сигналу светофора еще одну широкую магистраль.
Здесь, за высокой металлической оградой, уже зеленел прославленный в обоих полушариях планеты парк Ретиро. Владимир Александрович в очередной раз глянул на схему — встреча должна была состояться у монумента некому Альфонсо Двенадцатому…
Едва шагнув на центральную аллею, Виноградов почувствовал себя насекомым. Маленьким, растерянным тараканом, случайно оказавшимся на вымытом кухонном столе — да еще в тот момент, когда хозяин включил электрическое освещение.
Колоссальные пространства парка и геометрическая определенность всех его линий подавляли. Тени почти не было — сумасшедшее солнце выкатилось в зенит и, похоже, не собиралось заходить никогда. Раскаленным казалось все: тысячелетняя пыль на дорожках, кроны деревьев, кустарник и каменные фигуры вокруг — все, и даже фонтан на ближайшей террасе! Раскаленным и неподвижным…
Виноградов был единственным живым существом на много миль и веков вокруг — во всяком случае, так он решил поначалу. И какой идиот мог назначить здесь встречу? Теоретики, блин! Раньше майор считал, что только в их системе кабинетные «промокашки»-аналитики могут выбрать явочное место по туристическому справочнику. Теперь, оказывается, и люди Френкеля действуют в том же духе… Кто же сказал? Ах, да — покойный Дагутин, председатель профсоюза частных сыщиков: «Мы все — разные овощи, но с одной грядки. И удобряли нас навозом из общей кучи!»
Иллюзия полного одиночества… И только невидимый музыкант впереди выворачивает душу тоскливыми звуками саксофона. Опять! Меньше года назад, далеко за океаном, в самом центре Манхэттена, Владимир Александрович так же выходил на встречу с «контактом».
Что они, сговорились все? Судьба, как уже не раз убеждался майор, — довольно посредственный режиссер-постановщик.
Если бы Виноградову пришлось озвучивать этот эпизод в кино, он тоже выбрал бы именно такую мелодию — заунывную, на самой-самой грани истерического срыва. Под которую не обидно заканчивать счеты с жизнью…
Впрочем, по мере приближения к искусственному озеру, в просветах между деревьями замелькали человеческие фигуры… Группа осоловевших от жары организованных туристов, влюбленная парочка на пыльной травке и еще несколько бедолаг, слоняющихся с путеводителями и картами в лабиринтах кустарника. Выйдя из-за очередного поворота живой изгороди, Владимир Александрович неожиданно оказался прямо на берегу: незамысловатый причал, деревянные лодочки с веслами напрокат, спасательный круг…
Но главное, здесь была тень. Создавалась она полосатым матерчатым шатром с эмблемой всемирно известного пива — а за столиками под навесом сидела немногочисленная публика, наслаждающаяся комфортом и относительной прохладой.
— Сеньор! — взмолился Виноградов, без разрешения плюхаясь на ближайшее свободное место. Жестами и мычанием он показал официанту, чего хочет — и лишь после этого повернулся к соседям. — Пардон?
Соседи, два азиата с видеокамерами и в одинаковых белых рубашках, понимающе закивали коротко стриженными головами:
— Пор фавор! — и вернулись к обстоятельному изучению толстенного путеводителя по Мадриду.
…Собственно, монумент Альфонсо Двенадцатому не был памятником в привычном смысле. Виноградов успел подробно разглядеть его, сидя в тенечке и прихлебывая ледяной «карлсберг» из запотевшей литровой кружки. Повезло — с того места, которое занял майор, прекрасно просматривались спускающаяся к воде на противоположной стороне озера полукруглая колоннада, высокая стела на берегу и несметное множество разнообразных скульптур. Все вместе это впечатляло, и, пожалуй, Владимир Александрович назвал бы увиденное настоящим мемориальным комплексом.
Правда, подходы к месту встречи скрывала густая зелень… Пора! Пиво выпито, а до контрольного времени осталось ровно четыре минуты.
Виноградов встал, с металлическим стуком выложил на столик причитающиеся песеты и, убедившись, что официант не побежит по недоразумению за ним вслед, шагнул по тропке в сторону монумента.
— Помоги, Господи! — Справа мелькнул мозаикой так и не увиденный толком прекрасный дворец Веласкеса…
* * *
Опаздывать нехорошо. То есть когда опаздываешь ты сам — это нервирует, конечно. Однако не слишком. А вот когда в указанное время в указанном месте нет тех, кого с нетерпением дожидаешься! Согласитесь, ужасно.Придя к монументу, Виноградов старательно повертел головой — благо, никаких подозрений это не могло вызвать. Турист, он ведь и есть турист: все хочется рассмотреть, запомнить, сфотографировать, в конце концов… Кстати! Владимир Александрович пристроился в ногах у какой-то бородатой аллегории и сделал вид, что возится с окончившейся в «Кодаке» пленкой.
Пусто вокруг. Никого…
— Ола, русский! — со стороны пальмовой аллеи приближался человек, которого Владимир Александрович меньше всего ожидал увидеть.
— Буэнос диас, Хуанито!
Это действительно был по обыкновению улыбающийся пресс-секретарь «Черной недели».
— Как дела?
— О'кей, старина! — В непонятной ситуации требуется всегда перехватывать инициативу: — Ладно мы, любознательные иностранцы… Но тебя-то как сюда занесло?
— Приятно пройтись по Мадриду!
— В такую жару?
Собеседник расхохотался и потрепал сидящего в неком подобии каменной ниши Виноградова по плечу:
— Браво, русский! Действительно, жарко… Нигде не могу найти «пепси» в пластиковых бутылках. А ты не встречал?
— Видел, — подумав немного ответил Владимир Александрович. — Видел — в киоске рядомс вокзалом. Но туда идти добрых полчаса…
— Жаль. Дома я привык именно к такой упаковке. Покупаю обычно целыми ящиками.
— А у нас в семье не принято делать большие запасы.
Ничего более идиотского, чем пароль, придумать нельзя. Все эти условные фразы и диалоги, которыми пришлось попользоваться в своей жизни Виноградову, считались безукоризненными с точки зрения конспирации, но у самих — говорящих вызывали устойчивое ощущение дешевого балагана.
— Все в порядке?
— Не ожидал, что это будешь ты.
— Ничего не поделаешь! — шутливо развел руки Хуан. — Пойдем отсюда. Ситуация здорово осложнилась… По дороге объясню.
— Да, мне тоже надо кое-что рассказать.
Владимир Александрович встал из-под ног мускулистого мраморного бородача — но тут же был вынужден опять наклониться: забытый на коленях фотоаппарат мягко вывалился на выжженные солнцем плиты.
— Миерда! — попытался майор блеснуть ругательными познаниями в испанской филологии. — Ихо де пута!
И непроизвольно отпрянул в сторону — на место нетронутого ударом «Кодака» молча оседало обмякшее тело Хуана.
Почти одновременно с этим из памятника выбило фонтан мелких осколков — как раз на том месте, где долю секунды назад находилась беззащитная голова Виноградова.
— Хуан? Бля-а… — Входное отверстие пули аккуратным овалом чернело точно посередине лба лежащего человека. Что творилось с затылком, можно было только догадываться — кровь еще даже не успела испачкать плиты.
Судя по всему, стреляли откуда-то справа. И дистанция, видимо, довольно приличная! По идее, профессиональный снайпер не станет суетиться и после первой же неудачи менять оборудованную и просчитанную огневую позицию. Как правило, в войне нервов проигрывает жертва…
То есть следовало замереть и не высовываться.
Владимир Александрович на свое счастье находился в «мертвой зоне», но печальный опыт подсказывал — время стрелков-одиночек прошло еще задолго до убийства Кеннеди. Как правило, у организаторов подобных мероприятий имелось несколько страховочных вариантов.
Та-ак… Сейчас невидимый контролер анализирует ситуацию. Потом принимает решение и отдает команду.
Точно! С той стороны, откуда совсем недавно появился бедняга Хуан, нарастает противное рычание моторов. Как писал в свое время умница Веллер: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом раскаиваться! Тем более что при определенном раскладе раскаиваться будет уже некому… Майор напружинился, чуть отклонил себя в сторону — и в коротком прыжке преодолел расстояние, отделявшее его от какой-то замысловатой скульптурной композиции.
Теперь предлагалось на выбор: влево, под прикрытие близких деревьев, или же прямо — навстречу рычащей все громче смертельной опасности. Логика подсказывала первый вариант, но в играх без правил на нее полагаться не стоило…
Поэтому перепуганный Виноградов кинулся напрямик. Краем глаза он засек двух стремительно приближающихся по аллее мотоциклистов — до передних колес огромных, оставляющих за собой облака ревущей пыли «харлеев» оставалось всего несколько метров.
— М-мать! — Пуля понадеявшегося на стандартную логику снайпера чуть-чуть запоздала. Насквозь прошив матерчатое нутро болтающейся на плече майора сумки, она ушла куда-то дальше, к обочине.
Очевидно, парень с винтовкой выругался и сделал выводы на будущее.
Сам же несостоявшийся покойник уже нырял головой вперед, в колючие заросли вечнозеленой естественной изгороди. Вслед ему понеслись очереди — ребята на мотоциклах стреляли неприцельно, но от души… Отрывистый лай короткоствольных автоматов с лихвою перекрывался шумом и грохотом двигателей.
Владимир Александрович откатился за дерево и притих. Это вам не популярная телевикторина, минуту на обдумывание никто не даст! Пора выметаться…
Первый стрелок был уже не опасен — все-таки парк. Мишень не видна, а полагаться на инфракрасные датчики он не станет: мало ли кто еще гуляет в зоне необъявленных боевых действий.
Парочка на аллее, прежде чем бросить своих двухколесных друзей и углубиться в густые заросли, должна связаться с начальством… Так что — вперед! К персональному светлому будущему.
Петляя и пригибаясь, Виноградов ломанулся прямо через мешанину стволов и веток. Просто заросли какие-то… Недаром все тропки и аллеи в этой части парка названы в честь бывших испанских колоний: Уругвая, Боливии, Доминиканской Республики.
В данный момент его совсем не тревожили сакраментальные вопросы из серии «кто» и «зачем». Значительно больше интересовало, сколько у «них» человек и насколько серьезно эти люди подготовлены. Впрочем, судя по тому, что Владимир Александрович был пока жив, некоторые шансы оставались.
— Тяжело в лечении — легко в гробу! — попытался подбодрить себя Виноградов. Сзади послышался треск бесцеремонно ломаемых преследователями зеленых насаждений — очевидно, команду спешиться они получили, но, будучи детьми каменных джунглей, в реальных ориентировались из рук вон плохо.
Неожиданно «дикий» участок кончился — прямо перед беглецом открывалось просматриваемое насквозь пространство: газончики, подстриженные и чуть ли не выбритые деревца, площадь с очередным памятником… А немного подальше, за чугунной оградой — широкий проспект с нескончаемым потоком автомобилей и редкими пешеходами.
Ворота… До них не добраться — достанут в спину ребята, которые сзади. А если и не они, то те трое, в классических темных очках, что покуривают лениво у выхода из парка.
Ну что же! Они первые начали.
Майор повернулся и, не торопясь, перешел немного назад, в сторону…
Первого из преследователей он убил руками — довольно легко, хотя несколько нервничал из-за потерянной в последнее время спортивной формы. Со вторым получилось еще проще — короткая очередь в упор из поднятого с земли трофейного автомата. Те, что перекрывали ворота, дернулись было на звук, но потом все же дисциплинированно вернулись на боевое дежурство.
Владимир Александрович отер пот и проверил боезапас обоих захваченных у противника автоматов. В одном магазине оставалось всего шесть патронов, в другом — девять. Плюс у каждого по патрону в патроннике. Виноградов перезарядил все в один магазин, а другой вместе со ставшим обузой стволом сунул обратно, в остывающую руку незадачливого «охотника».
Интересные были ребята… Дома, в России, Владимир Александрович без тени сомнения назвал бы покойников почти узаконенным милицейским термином «лица кавказской национальности». Но здесь они вполне могли сойти и за местных уроженцев: носатые, среднего роста, с черной щетиной на смуглых щеках.
По законам жанра следовало стянуть с одного из убитых кожаную куртку, переодеться, поднять с земли откатившиеся в сторону темные очки и для полного сходства повязать на макушке разрисованную черепами косынку-бандану. Затем лихо вскочить на бесхозный теперь «харлей-дэвидсон» и на полном газу миновать все кордоны! Пока сообразят…
Только вот одна беда — Владимир Александрович никогда в жизни не сидел за рулем мотоцикла. Как-то не довелось… Он и сзади-то ездить боялся! А тут такая зверюга иностранная.
Нет, подобные шоу оставим для тех, кто помоложе.
Итак, все входы и выходы из парка блокированы. Неизвестно, сколько народу участвует в операции, но надо ориентироваться на худшее — по дорогам, аллеям и тропкам «гуляют» мобильные группы наподобие той, от которой только что избавился майор.
Во, кино! Разборки с пальбой в самом центре Мадрида… Прямо Карабах какой-то или московский автомобильный рынок. В главной роли — майор Виноградов.
На доблестную полицию пока надежды мало. Что ей здесь делать? Как убили Хуана, никто не видел, автоматы тоже расслышать было » практически невозможно… Разве что, случайный патруль.
Впрочем, долго так продолжаться не может — все-таки парк Ретиро не пустыня африканская, люди кругом… Свидетели! Значит, время работает на беглеца и лучший вариант — пересидеть в тенечке до той поры, пока противник не сыграет отбой до следующего раза?
Вероятно… Жаль только, что и «плохие ребята» ожидают от загнанного майора именно такого решения.