любительских кинолент. В один вечер вы издалека наблюдали туземную свадьбу;
через три дня с замиранием сердца следили за сценками из жизни носорогов a
la Уолтер Уинчел.
Она всегда бралась за дело с приятным чувством, что доставит людям
незабываемое удовольствие. Как же больно ей бывало обнаружить, что ее
подопечные, не сознавая своего блага, попрятались, кто куда.
Cлучалось 'njнечасто - сила личности, позволявшая миссис Корк
избавляться от экземпляров "Женщины в дебрях", пугала и тех, кто вздумал бы
отлынивать от лекций - но все же случалось. Однако сегодняшний случай был
исключительным. Пересчитав собравшихся по головам, миссис Корк обнаружила,
что нет по меньшей мере троих.
Не было мистера Моллоя. Не было миссис Моллой. Сколько не искали, не
нашли Дж. Дж. Миллера. Это затмило черный день, когда мистера Уикса и
мистера Хендерсона, отсутствующих на параде без увольнительной, нашли в
комнате у последнего за распитием виски и обсуждением собачьих бегов.
Туча омрачила чело миссис Корк. Она была не из тех, кто станет кротко
сносить подобное безобразие.
- Мисс Бенедик.
- Да, миссис Корк.
- Я не вижу мистера и миссис Моллой, а также мистера Миллера. Они,
наверное, в саду. Подите и скажите им, что мы ждем.
- Да, миссис Корк.
Энн торопливо вышла. На лбу миссис Корк по-прежнему лежала тень, но она
рассеялась при взгляде на мистера Трампера, который наготове стоял у ее
локтя. Она почувствовала: вот так всегда. Стоит рядом, выключает свет, когда
приходит время показывать кино, включает, когда она хочет зачитать отрывок
из "Женщины в дебрях", первым начинает хлопать, подливает в стакан воды,
поднимает оброненную указку... Xто бы ни случилось, Юстэс Трампер не
подведет.
Вот и сейчас он нашел правильные, сочувственные слова.
- Как неприятно, Кларисса!
- Очень.
- Люди должны приходить к началу лекции.
- Да.
- Я всегда прихожу вовремя.
Глаза миссис Корк тронула нежность. В сотый раз она подумала, что Юстэс
- сокровище.
- Вы - не такой, как все, - сказала она. - Не знаю, как бы я без вас
обходилась.
В Юстэсе Трампере словно распрямилась какая-то пружина. Словно некий
голос шепнул ему, что пришло время испытать судьбу, победить или проиграть.
Они стояли у входа в гостиную, а дисциплинированные слушатели, которые
рассаживались по местам, не могли различить их голосов. Лучшего случая было
не придумать. Юстэс Трампер справедливо рассудил, что, после двенадцати лет
молчаливого преклонения, никто не сможет упрекнуть его в излишней
поспешности.
Будь у него время, он бы начал с покашливаний и блеяния, но он понимал,
что придется обойтись без подобных вступлений. В коридоре слышались шаги; в
любую секунду кто-то мог появиться.
- Кларисса, - сказал он. - Я люблю вас. Согласны вы стать моей женой?
Сказано кратко и по существу. Вряд ли он мог бы выразитьcя короче и при
этом сохранить смысл. Однако он неудачно рассчитал время. Не успела миссис
Корк ответить, вероятно, не успела даже переварить вопрос, как появилась
миссис Моллой. Ее-то шаги и заставили мистера Трампера поторопиться с
объяснением. Теперь, когда она появилась, он смотрел на нее с некоторой
досадой.
- Черт! - сказала Долли.
Глаза ее расширились, она взволнованно и часто дышала. Было ясно, что в
размеренное течение ее жизни ворвалось нечто необычное. Досада мистера
Трампера уступила место любопытству.
- Что-то случилось, миссис Моллой? - спросил он.
Миссис Корк волнение миссис Моллой показалось вполне естественным. Еще
бы не волноваться, если ты опаздываешь на лекцию и заставляешь других ждать.
- Не беспокойтесь, миссис Моллой, - сказала она. - Мы еще не
приступали.
- Да? А я вот и приступила, и переступила, и чуть через голову не
прыгнула.
Миссис Корк легонько поджала губы.
- Простите?
- Когда бутылка просвистела мимо моего кумпола.
- Бутылка?
Долли истерически расхохоталась.
- Я начала не с того конца, - сказала она. - Вот как все было. Иду
сюда, спускаюсь в прихожую, и тут горничная говорит, Кейкбред ведет себя
как-то странно, а она не хочет тревожить вас. Короче, не попробую ли я его
урезонить.
Глаза миссис Корк посуровели.
- Кейкбред?
Это было сказано мрачным тоном. Отношение миссис Корк к эксцентричному
мажордому в последнее время все больше напоминало отношение Генриха II к
Томасу Бекету. Слова "Неужели никто не избавит меня от этого неуемного
дворецкого", казалось, готовы сорваться с ее губ.
- Кейкбред? Что он на этот раз выкинул?
- Наклюкался.
- Наклюкался?
- Нализался.
- Нализался?
- Надрался. Наквасился. Залил глаза. Дерябнул. О, черт! - Долли, как
многие ее соплеменники в Англии, в очередной раз столкнулась с
непонятливостью аборигенов. - Напился.
- Напился?
- Нагрузился, как океанский лайнер.
Мистер Трампер изумленно пискнул.
- Вы уверены?
- Уверена? - повторила Долли, взвешивая вопрос. - Нет, не уверена.
Предполагаю. Может, он в жизни капли в рот не брал. Просто он в погребе,
орет песни и бьет бутылки.
- Бьет бутылки?
- Да. Кажется, топориком. Все, кроме одной. Ее он запустил в меня,
когда я сунула голову в дверь и спросила "Эй, что здесь происходит?". За
малый чуток промахнулся. Ну, я решила, что это слишком похоже на вульгарную
потасовку, и сдала назад. Думаю, пойду-ка я лучше и все скажу вам.
- Вы поступили совершенно правильно. Я пойду и сама с ним разберусь.
Мистер Трампер недоверчиво пискнул.
- Как странно! За обедом он казался вполне нормальным.
- Нет, - отрезала миссис Корк. - Теперь я вспоминаю, что его глаза
горели нездоровым огнем. Без сомнения, он весь вечер пил, как сапожник.
В голосе ее звучало суровое порицание, к которому, однако,
примешивалось некоторое удовлетворение. Никто не любит загадок, кроме как в
книгах, где их распутывает инспектор Первис, а загадка Кейкбреда терзала ее
давно. Слова Долли раскрыли завесу тайны. Стало ясно, что Кейкбред - тайный
пьянчуга. В Африке она хорошо знала многих туземных царьков, которые никогда
не отказывались от порции джина.
- Так он в погребе? Сейчас же пойду и поговорю с ним.
- Советую прихватить топор или чего потяжелее.
Мистер Трампер в который раз доказал свою незаменимость, когда надо
что-нибудь принести. Он сбегал в гостиную и вернулся с кочергой.
- Возьмите, Кларисса.
- Спасибо, Юстэс.
- Я с вами.
- Не стоит.
- Нет, я все-таки пойду, - с тихой решимостью сказал мистер Трампер.
Долли тоже изъявила желание пойти с ними.
Процессия миновала мощеный коридор за обитой зеленым сукном дверью и по
каменным ступеням спустилась в погреб. Дверь была открыта, но звуков буйства
за ней не слышалось. Миссис Корк заглянула внутрь. Мистер Трампер и Долли
перешептывались за ее спиной.
- Он ведет себя очень тихо, - сказал мистер Трампер.
- Затаился и выжидает, - сказала Долли.
Миссис Корк нетерпеливо подала голос. У нее были нервы, как стальные
канаты, но даже на них подействовала эта неестественная тишина. Если все
говорят о дворецком, что он бьет бутылки, вы ждете, что он будет бить их и
дальше. Если он затаился и ждет, это уже слишком.
- Кейкбред!
Молчание.
- Кейкбред!
Снова молчание, словно дворецкий изготовился к прыжку.
- Может, ушел? - с надеждой предположил мистер Трапер.
- Нет, - отвечала Долли. - Я вижу, как там в глубине поблескивают его
глаза.
При этих словах миссис Корк встрепенулась, как при звуке трубы. Не в ее
привычках было тратить время на разговоры, когда надо действовать. Сжимая
кочергу, она ринулась в темноту, и Юстэс Трампер, лишь на мгновение
заколебавшись, шагнул следом.
Не успел он переступить порог, с дрожью в коленях, но при этом с
сознанием, что совершает самый мужественный поступок в своей жизни, как
дверь сзади захлопнулась и в замке повернулся ключ.
Почти в это же самое время Энн, добежав до террасы по пути в сад, резко
остановилась. Она заметила свет в кабинете миссис Корк.
У миссис Корк был один или два пунктика, но главный, когда люди, выходя
из комнаты, не гасят за собой свет. Энн вспомнила, что последней выходила из
кабинета. С четверть часа назад миссис Корк послала ее за экземпляром
"Женщины в дебрях", отрывки из которой намеревалась включить в лекцию. Это
означало, что именно она, Энн, позабыла щелкнуть выключателем.
Придавленная чувством вины, которое испытывает всякая девушка,
оставившая свет в пустой комнате, она шагнула в стеклянную дверь, чтобы
исправить свою оплошность, и обнаружила, что комната совсем не пуста. Первым
ее взору предстал самый ненавистный полузащитник Англии, Дж. Дж. Миллер. Он
стоял спиной к Энн и подбадривал кого-то, кто лежал на полу, скрытый от нее
столом. Подойдя ближе, Энн поняла, что ободряющие слова адресуются
обтянутому штанами громоздкому заду. Он торчал из буфета. Любовь подсказала
Энн, что зад этот ей известен и принадлежит ее дяде Джорджу, шестому виконту
Аффенхемскому.
- Что... - начала она, и Джеф подпрыгнул, как будто тренировался в
прыжках в высоту с места. Тут же со звуком, который инспектор Первис назвал
бы глухим ударом, глава семьи стукнулся затылком о буфетную полку.
- Ой, привет, - сказал Джеф, который, развернувшись в прыжке, узнал
новоприбывшую. - Заходите. Вы как раз вовремя.
Бывают минуты, когда здоровая, исполненная любопытства девушка не может
хранить обет молчания даже по отношению последним отбросам общества, если
упомянутые отбросы могут снабдить ее волнующей информацией.
- Что вы здесь делаете? - вскричала она.
Джеф был краток и деловит. Хорошие новости можно выкладывать без
подготовки.
- Мы нашли их!
Энн ахнула.
- Бриллианты?
- Да. Все позади, осталось только кричать ура.
Лорд Аффенхем выполз из буфета, как цирковой слон, задом наперед
вступающий на арену. Одной рукой он потирал затылок, другой сжимал большую
табачную банку.
- Вот она. Только, дорогая, другой раз не заговаривай так неожиданно в
такие минуты.
Джеф не мог согласиться с этим мнением. Долгий, увлекательный разговор,
который только что произошел у них с Энн, освежил его, как дождь - иссохшую
землю. Да, от звука ее голоса шевелюра его поседела, а сердце остановилось
навеки, и все равно он считал, пусть говорит внезапно, лишь бы говорила.
- Ваш дядя вспомнил, что положил их в табачную банку.
- Что?! - вскричала Энн.
- Да, - сказал Джеф.
- Да-а, - сказал лорд Аффенхем.
Со стороны окна донесся сильный мужественный голос.
- Руки! - сказал он.
И мистер Моллой резво вошел в гостиную, неся перед собой пистолет.
Следует напомнить, что перед этим, последним в нашей хронике
появлением, мистер Моллой был настроен отнюдь не радостно. При знакомстве с
пистолетом, который теперь держал развязно, словно официант - тарелку
жареной картошки, он заметно дрожал, как будто ненароком погладил скорпиона.
Никто не заметил бы в нем особенного задора. Наверное, следует объяснить,
почему сейчас он вошел резво и заговорил сильным мужественным голосом.
Эта разительная перемена произошла в нем стараниями жены. От глаз Долли
не ускользнули его колебания, и, едва Шимп вышел из комнаты, она первым
делом налила Мыльному две рюмки бренди из бутылки, которую давно выпросила у
лорда Аффенхема и держала в ящике комода под теплыми панталонами.
Бренди, как и портвейн, портит фигуру, но мистер Моллой, хоть и следил
за своим весом, решил на этот раз поступиться правилами. Он выпил свои две
рюмки и преобразился. После второй он подкинул пистолет в воздух и поймал за
дуло. Еще одна, и он вышел бы из комнаты, балансируя пистолетом на носу.
Соответственно, в дело он ринулся с бесшабашной бравадой. Правда, в
комнате было три человека, а ему обещали лишь одного. Чем больше, тем
веселее, чувствовал он. Что до нелепости слов "Руки!", он просто не мог бы
сейчас подобрать никаких других.
Его внезапное появление было встречено тишиной, но лорд Аффенхем не мог
долго сдерживать свое любопытство.
- Руки? - переспросил он.
- Руки вверх.
- Зачем? - удивился лорд Аффенхем. - Что происходит? - спросил он,
поворачиваясь к Джефу. - Этот малый, что, пьян?
Мыльный прояснил положение.
- Мне нужна табачная банка.
Энн вскрикнула.
- Нет! Не отдавай ему, милый!
- Отдать ему банку? - изумился лорд Аффенхем. - Когда в ней - мои
бриллианты? Ну нет. Я не такой дурак.
Мыльный, которого убедили, что он скажет "Руки!", а дальнейшее случится
само собой, опешил бы, если б не благотворное действие двух рюмок бренди. Он
отвечал все так же напористо:
- Давайте сюда, или я проделаю в вас дырку.
Лорд Аффенхем с самого начала разговора смотрел на Мыльного немигающим
взглядом и наконец вспомнил, где его видел. Заодно он вспомнил, что
собирался сказать этому человеку одну вещь.
- Вы ведь муж миссис Моллой, да?
Многие обиделись бы на подобное определение, но только не Мыльный.
- Верно говоришь, брат.
- Я так и подумал. Я заметил вас, когда прислуживал за столом. Не знаю,
известно ли вам, но у вас на макушке лысина.
У мистера Моллоя отпала челюсть.
- Не может быть!
- Может. Если срочно не примете меры, станете лысым, как яйцо.
Попробуйте "Скальпо". Отлично помогает.
- Обязательно, - с жаром отвечал мистер Моллой. - Спасибо, что сказали.
Он поднес руку к макушке и заметил, что держит пистолет. Это вернуло
его к делу.
- Ладно, к чертям мои волосы, - сказал он, краснея при мысли, что бы
подумала его жена, увидев, как он отвлекся. - Давайте банку.
Его назойливость докучала лорду Аффенхему, но тот отвечал терпеливо:
- Я повторяю, в ней - мои бриллианты.
- Думаю, они ему и нужны, - сказал Джеф. - Я должен был упомянуть
раньше, но этот человек - мошенник.
- Мошенник. Вы хотите сказать, из этих гнусных гангстеров?
- Что-то в этом роде. Вот почему я просил вас быть осторожней в
разговорах с миссис Моллой.
- Эта милая маленькая дама тоже мошенница?
- Боюсь, что да.
- Лопни кочерыжка, - сказал лорд Аффенхем с болью разочарования. - Я
должен это обдумать.
- Банку давай, - сказал Мыльный, но он мог бы не утруждаться. Лорд
Аффенхем впал в транс.
Наступило молчание. Мыльный гадал, каких действий ждет от него жена.
Энн укоризненно глядела на Джефа. Он стоял, подняв руки, и такая покорность
неприятно ее удивила. Она не любила Джефа, но считала человеком отважным.
- Вы не можете что-нибудь сделать? - спросила она.
Прежде, чем Джеф успел ответить, лорд Аффенхем очнулся. Видимо, его
размышления принесли плоды.
- Предоставьте это мне, - весело сказал он. - Я сам управлюсь. - Он
пошел на Мыльного, пристально глядя ему в глаза. - Вы не сможете
прицелиться. Вы не сможете нажать на крючок. Вы не в силах удержать
пистолет.
Мыльный не понял.
- Почему это? - удивился он.
Лорд Аффенхем с явным разочарованием повернулся к Джефу.
- Странно. Не получилось. Я слышал, как в пьесе один тип сказал так
другому, и тот, выронив пистолет, залился слезами. Может быть, я сказал
что-то не так.
- Вы все сказали так, - утешил Джеф, - но, боюсь, одними словами не
обойтись. Простите.
Он резко упал вперед и ударил Мыльного головой под колени. Мыльный,
хоть и видел движение Джефа, ожидал, что удар придется гораздо выше, и
пошатнулся. Джеф обхватил его руками за ноги. Мыльный потерял равновесие и
упал. Грянул выстрел, и два сильных мужчины в обнимку покатились по ковру.
При виде этого кровь у лорда Аффенхема всколыхнулась. Он вздрогнул, как
старый боевой конь. Немало воды утекло с тех пор, как он вот так же катался
по ковру - в 1912 или даже скорей в 1913, на балу в Ковент-гардене, где
поспорил с другим гостем - но былой бойцовский задор не погас.
Единственное, что мешало ему ринуться в гущу сражения, это банка,
которую он попрежнему держал в руках. Он как раз гадал, как от нее
избавиться, когда уголком глаза приметил рядом женскую фигурку.
- Подержи, дорогая, - сказал он, отдавая банку.
Что касается намерений, это было вполне здраво. Нельзя по-настоящему
участвовать в потасовке, если руки у тебя заняты. Увы, он не всмотрелся как
следует в свою помощницу, иначе непременно увидел бы, что это вовсе не его
племянница Энн, но бывшая милая маленькая подружка, Долли Моллой.
Она вбежала в гостиную на звук выстрела. Заперев дверь подвала за
миссис Корк и Юстэсом Трампером, Долли поспешила в гараж, завела двухместный
автомобиль миссис Корк и вывела его на дорогу. Здесь она собиралась ждать
Мыльного, но пистолетный выстрел изменил ее планы. Инспектор Первис всегда
мчался на выстрелы в ночи; помчалась и Долли.
В тот миг, когда она показалась в дверях, Мыльный удачным движением
ноги ослабил хватку противника и вскочил, однако Долли видела, что дела его
плохи. Продажа акций несуществующих нефтяных скважин - занятие прибыльное,
но не способствующее росту мускулатуры; лишь две рюмки бренди да паника
позволили Мыльному освободиться от более молодого и спортивного бойца.
Второй атаки ему было не выдержать.
Так же не вызывало сомнений, что вторая атака вот-вот последует. Джеф
тоже стоял на ногах и явно примерялся, как бы двинуть Мыльного в челюсть,
поэтому Долли без колебаний пустила в ход весь свой женский потенциал. Она
двумя руками подняла банку и со всей силы обрушила Джефу на голову.
Банка эта была большая, увесистая, не банка даже, а маленькая бочечка,
выточенная из камня и украшенная университетским гербом. Лорд Аффенхем купил
ее в Кембридже в первый год обучения; то, что она до сих пор не разбилась,
свидетельствовало о ее прочности.
Со своей стороны, Долли, несмотря на хрупкое сложение, была куда
сильней, чем могло показаться. Она обладала крепкими руками и отличной
сноровкой. Одного удара или хлопка, как выразился бы Эрнест Пеннифадер,
хватило с избытком. Глаза у Джефа закатились, колени подогнулись, он осел на
пол.
Энн с душераздирающем воплем кинулась вперед и упала на его останки.
- Джеф! - вскричала она. - Ой, Джеф, милый!
Все это может показаться странным, учитывая ее неоднократно
высказываемую неприязнь к упомянутому молодому человеку - скорее от нее
следовало ожидать возгласа "Браво!" или взрыва аплодисментов. Однако
психологам хорошо известно, что в критические минуты женские чувства
подвержены разительным переменам. Девушка может презирать полузащитника,
нехорошо поступившего с ней на рододендроновой дорожке, но при виде того же
полузащитника в луже крови после удара табачной банкой по голове, ее гнев
сменяется жалостью, жалость - прощением, прощение - любовью.
Правда, Джеф не так уж сильно истекал кровью, поскольку ему всего лишь
ссадило кожу гербом Аффенхемовской Альма Матер, но довольно было и этого.
Энн поняла, что любит его и будет любить всегда (если, конечно, он выживет),
и что Джеф вовсе не отброс общества, как она ошибочно полагала, но,
напротив, цвет человечества.
- Ой, Джеф, - шептала она.
- Его зовут Уолтер, - поправил лорд Аффенхем. - Хотя нет, черт возьми,
ты права. Того гляди, забуду собственное имя.
Он повернулся и укоризненно взглянул на Долли, которая поднимала
пистолет, выпавший в схватке из рук ее мужа.
- Эй! - сказал лорд Аффенхем.
Долли не могла уделить ему должного внимания. Она хлопотала вокруг
Мыльного, который, прислонясь к двери, медленно приходил в себя.
- Как ты, пупсик?
- Сейчас отдышусь.
- Вот и славно. Стекляшки добыл?
- Они в банке.
- Как в банке?
- В банке, киска, которую ты держись в руках. Старый пень сказал.
- Если "старый пень" относится ко мне, - оскорбился лорд Аффенхем, - то
я отвечу на это, грязный ты фесвитянин...
Долли подняла руку.
- Минуточку, папаша. - Она снова повернулась к Мыльному. - Двигай в
машину, пупсик, и заводи мотор. Надо слинять, пока Шимп не очухался. Я за
тобой. Машина на дороге, отсюда сразу направо. Банку возьми с собой.
- Ладно, солнышко, - покорно отвечал мистер Моллой, исчезая в двери.
- Теперь, папаша, - быстро сказала миссис Моллой, - я слушаю. Чего вам?
Лорд Аффенхем вытаращил глаза.
- Чего мне? Чего мне? Понимаете ли вы, что весь мой капитал, до
последнего пенса - в банке, которую унес этот обормот, ваш муж?
Долли задумчиво покусала пистолет. Она, похоже, искренне огорчилась.
- Сурово выходит, - согласилась она. - Не хочется оставлять вас ни с
чем, папаша. Ладно. Кинем вам двадцать пять.
- Чего-чего?
- Отстегнем двадцать пять процентов. Учтите, это только для вас, ни для
кого другого я бы этого не сделала, но вы - славный дед и своим портвейном
спасли меня от смерти. Ну как? Идет?
Энн подняла голову. Лицо ее было искажено.
- Мне кажется, он умер, - шепнула она.
- Не думаю, - сказала Долли.
На лице лорда Аффенхем проступило некоторое упрямство.
- Не перебивай, дорогая. Мы говорим о деле. Двадцать пять процентов..?
- И учтите, это еще не железно. Все зависит от того, сумеем ли мы
отвязаться от Шимпа.
- Двадцать пять процентов? Сознаете ли вы, что все состояние моей
племянницы тоже в этой банке?
- Вот как?
- До последнего паршивого пенса. Их доверили мне под мою
ответственность. Я должен буду восполнить ее потерю. Понимаете, что это
значит? Это значит, что мне придется жениться на миссис Корк.
Встревоженное лицо Долли просветлело. Она с облегчением улыбнулась.
- Что же вы сразу не сказали? Я и не знала, что у вас с Коркой все на
мази. Ладно, раз вы решили жениться на миссис Корк, то дело улажено. Не
прогадаете. У нее этих денег, как грязи. Послушайте, папаша. Она в погребе.
Вот ключ. Идите туда и не выпускайте ее, пока она не скажет "Да" в замочную
скважину. Прощайте, мне пора. - И Долли исчезла.
Лорд Аффенхем некоторое время стоял без движения, неотрывно глядя на
ключ в своей ладони. Смутно, словно сквозь сон, до него доносился голос
племянницы, говоривший, что кто-то не умер, но лорд Аффенхем не вникал. Он
собирал свою исполинскую силу воли для предстоящей страшной задачи.
Внезапно он повернулся и шагнул в дверь, медленно, но решительно,
расправив плечи и выставив подбородок, словно французский аристократ по
дороге на гильотину.
В этот самый миг снаружи донесся рев отъезжающего автомобиля.
Долли не потребовалось много времени, чтобы добежать до машины. Подобно
Миртл Шусмит и Энн Бенедик, она умела двигаться быстро.
Покуда она стремительно шла через сад на тусклый свет фар, в душе ее
разливалась тихая благодать. Она искренне жалела, что придется забрать у
славного старикана, лорда Кейкбреда, все его земное достояние; весть, что он
женится на миссис Корк и становится обладателем Корковских миллионов,
рассеяла последнюю тень, и теперь Долли была вполне счастлива.
Первое подозрение, что не все к лучшему в этом лучшем из миров,
закралось у нее, когда, подойдя к тихо урчащей машине, она увидела рядом не
только своего мужа, но и ехидну Твиста.
- Привет, - сказала она, немного опешив.
Шимп Твист был в отличном расположении духа. Выстрел прозвучал для него
приятной неожиданностью; он до самого конца не верил, что Долли сдержит
слово. В результате ее приветствовал потеплевший и почти дружелюбный Твист.
- Молодцом, Долли. Чистая работа.
Долли по-прежнему силилась приучить себя к мысли, что он здесь.
- Что ты сделал с занудами?
- Запер. А где Корка?
Долли облегченно вздохнула. Она нашла выход. Выход всегда есть.
- В подвале, - сказала она и тут же театрально вздрогнула. Она круглыми
от ужаса глазами смотрела Шимпу через плечо. - Черт! Вовсе не в подвале! Вон
она!
- Где? - воскликнул Шимп, оборачиваясь.
Разумеется, маленький пистолет не сравнится с табачной банкой,
украшенной гербом Королевского Кембриджского колледжа. Если Джеф осел, как
мокрый носок, то Шимп лишь пошатнулся.
Однако, пошатнувшись, трудно сразу восстановить равновесие. Долли
хватило секунды, чтобы затолкать мужа в машину, усесться самой и тронуться с
места. Автомобиль рванулся вперед, набирая скорость с каждым оборотом колес.
Мистер Моллой был преисполнен восхищения.
- Сегодня ты весь вечер попадаешь в точку, - с любовью заметил он.
- Это только начни... - отвечала Долли.
Она замолчала, внимательно глядя на дорогу, как и положено за рулем.
В кабинете Джеф встал и оперся на край стола. Приятно было ощущать под
рукой что-то прочное. Это убеждало, что он не спит, а Джеф сейчас очень
нуждался в таких ручательствах. Нельзя получить тяжелой банкой по голове и
не ощущать в голове некоторого тумана, а Джефу казалось, что некоторые из
его недавних ощущений вполне могут быть следствием умственного расстройства.
Энн сидела на ручке кресла и нежно смотрела на Джефа, словно мать - на
ребенка, выздоровевшего после трудной детской болезни. Она тоже осознавала,
что случилось нечто необычайное, но одно знала твердо: вот человек, которого
она любит. Это тоже было странно, но не вызывало ни малейших сомнений.
- Как вы? - спросила она.
Джеф провел рукой по лбу. Издалека доносились слабые крики пленных
зануд.
- Ошарашен.
- Не удивляюсь.
- Это была самая большая неожиданность в моей жизни.
- Когда миссис Моллой ударила вас банкой по голове?
- Когда я вдруг понял, что вы меня целуете. Вы правда меня целовали?
Или это был дивный сон?
- Нет. Я вас целовала. Я думала, вы умерли.
Джеф помолчал. Они приближались к сути дела. С этого мига ему надо было
очень внимательно следить за ее ответами.
- Да? Думали, я умер? Что изменилось теперь, когда вы видите, что я
жив?
- Ничего.
- Вы не жалеете, что я уцелел?
- Ничуть.
Лоб Джефа все еще не вполне разгладился.
- Не понимаю.
- Что вас смущает?
- Ну, - сказал Джеф и снова умолк. Наконец он понял, в чем затруднение.
через три дня с замиранием сердца следили за сценками из жизни носорогов a
la Уолтер Уинчел.
Она всегда бралась за дело с приятным чувством, что доставит людям
незабываемое удовольствие. Как же больно ей бывало обнаружить, что ее
подопечные, не сознавая своего блага, попрятались, кто куда.
Cлучалось 'njнечасто - сила личности, позволявшая миссис Корк
избавляться от экземпляров "Женщины в дебрях", пугала и тех, кто вздумал бы
отлынивать от лекций - но все же случалось. Однако сегодняшний случай был
исключительным. Пересчитав собравшихся по головам, миссис Корк обнаружила,
что нет по меньшей мере троих.
Не было мистера Моллоя. Не было миссис Моллой. Сколько не искали, не
нашли Дж. Дж. Миллера. Это затмило черный день, когда мистера Уикса и
мистера Хендерсона, отсутствующих на параде без увольнительной, нашли в
комнате у последнего за распитием виски и обсуждением собачьих бегов.
Туча омрачила чело миссис Корк. Она была не из тех, кто станет кротко
сносить подобное безобразие.
- Мисс Бенедик.
- Да, миссис Корк.
- Я не вижу мистера и миссис Моллой, а также мистера Миллера. Они,
наверное, в саду. Подите и скажите им, что мы ждем.
- Да, миссис Корк.
Энн торопливо вышла. На лбу миссис Корк по-прежнему лежала тень, но она
рассеялась при взгляде на мистера Трампера, который наготове стоял у ее
локтя. Она почувствовала: вот так всегда. Стоит рядом, выключает свет, когда
приходит время показывать кино, включает, когда она хочет зачитать отрывок
из "Женщины в дебрях", первым начинает хлопать, подливает в стакан воды,
поднимает оброненную указку... Xто бы ни случилось, Юстэс Трампер не
подведет.
Вот и сейчас он нашел правильные, сочувственные слова.
- Как неприятно, Кларисса!
- Очень.
- Люди должны приходить к началу лекции.
- Да.
- Я всегда прихожу вовремя.
Глаза миссис Корк тронула нежность. В сотый раз она подумала, что Юстэс
- сокровище.
- Вы - не такой, как все, - сказала она. - Не знаю, как бы я без вас
обходилась.
В Юстэсе Трампере словно распрямилась какая-то пружина. Словно некий
голос шепнул ему, что пришло время испытать судьбу, победить или проиграть.
Они стояли у входа в гостиную, а дисциплинированные слушатели, которые
рассаживались по местам, не могли различить их голосов. Лучшего случая было
не придумать. Юстэс Трампер справедливо рассудил, что, после двенадцати лет
молчаливого преклонения, никто не сможет упрекнуть его в излишней
поспешности.
Будь у него время, он бы начал с покашливаний и блеяния, но он понимал,
что придется обойтись без подобных вступлений. В коридоре слышались шаги; в
любую секунду кто-то мог появиться.
- Кларисса, - сказал он. - Я люблю вас. Согласны вы стать моей женой?
Сказано кратко и по существу. Вряд ли он мог бы выразитьcя короче и при
этом сохранить смысл. Однако он неудачно рассчитал время. Не успела миссис
Корк ответить, вероятно, не успела даже переварить вопрос, как появилась
миссис Моллой. Ее-то шаги и заставили мистера Трампера поторопиться с
объяснением. Теперь, когда она появилась, он смотрел на нее с некоторой
досадой.
- Черт! - сказала Долли.
Глаза ее расширились, она взволнованно и часто дышала. Было ясно, что в
размеренное течение ее жизни ворвалось нечто необычное. Досада мистера
Трампера уступила место любопытству.
- Что-то случилось, миссис Моллой? - спросил он.
Миссис Корк волнение миссис Моллой показалось вполне естественным. Еще
бы не волноваться, если ты опаздываешь на лекцию и заставляешь других ждать.
- Не беспокойтесь, миссис Моллой, - сказала она. - Мы еще не
приступали.
- Да? А я вот и приступила, и переступила, и чуть через голову не
прыгнула.
Миссис Корк легонько поджала губы.
- Простите?
- Когда бутылка просвистела мимо моего кумпола.
- Бутылка?
Долли истерически расхохоталась.
- Я начала не с того конца, - сказала она. - Вот как все было. Иду
сюда, спускаюсь в прихожую, и тут горничная говорит, Кейкбред ведет себя
как-то странно, а она не хочет тревожить вас. Короче, не попробую ли я его
урезонить.
Глаза миссис Корк посуровели.
- Кейкбред?
Это было сказано мрачным тоном. Отношение миссис Корк к эксцентричному
мажордому в последнее время все больше напоминало отношение Генриха II к
Томасу Бекету. Слова "Неужели никто не избавит меня от этого неуемного
дворецкого", казалось, готовы сорваться с ее губ.
- Кейкбред? Что он на этот раз выкинул?
- Наклюкался.
- Наклюкался?
- Нализался.
- Нализался?
- Надрался. Наквасился. Залил глаза. Дерябнул. О, черт! - Долли, как
многие ее соплеменники в Англии, в очередной раз столкнулась с
непонятливостью аборигенов. - Напился.
- Напился?
- Нагрузился, как океанский лайнер.
Мистер Трампер изумленно пискнул.
- Вы уверены?
- Уверена? - повторила Долли, взвешивая вопрос. - Нет, не уверена.
Предполагаю. Может, он в жизни капли в рот не брал. Просто он в погребе,
орет песни и бьет бутылки.
- Бьет бутылки?
- Да. Кажется, топориком. Все, кроме одной. Ее он запустил в меня,
когда я сунула голову в дверь и спросила "Эй, что здесь происходит?". За
малый чуток промахнулся. Ну, я решила, что это слишком похоже на вульгарную
потасовку, и сдала назад. Думаю, пойду-ка я лучше и все скажу вам.
- Вы поступили совершенно правильно. Я пойду и сама с ним разберусь.
Мистер Трампер недоверчиво пискнул.
- Как странно! За обедом он казался вполне нормальным.
- Нет, - отрезала миссис Корк. - Теперь я вспоминаю, что его глаза
горели нездоровым огнем. Без сомнения, он весь вечер пил, как сапожник.
В голосе ее звучало суровое порицание, к которому, однако,
примешивалось некоторое удовлетворение. Никто не любит загадок, кроме как в
книгах, где их распутывает инспектор Первис, а загадка Кейкбреда терзала ее
давно. Слова Долли раскрыли завесу тайны. Стало ясно, что Кейкбред - тайный
пьянчуга. В Африке она хорошо знала многих туземных царьков, которые никогда
не отказывались от порции джина.
- Так он в погребе? Сейчас же пойду и поговорю с ним.
- Советую прихватить топор или чего потяжелее.
Мистер Трампер в который раз доказал свою незаменимость, когда надо
что-нибудь принести. Он сбегал в гостиную и вернулся с кочергой.
- Возьмите, Кларисса.
- Спасибо, Юстэс.
- Я с вами.
- Не стоит.
- Нет, я все-таки пойду, - с тихой решимостью сказал мистер Трампер.
Долли тоже изъявила желание пойти с ними.
Процессия миновала мощеный коридор за обитой зеленым сукном дверью и по
каменным ступеням спустилась в погреб. Дверь была открыта, но звуков буйства
за ней не слышалось. Миссис Корк заглянула внутрь. Мистер Трампер и Долли
перешептывались за ее спиной.
- Он ведет себя очень тихо, - сказал мистер Трампер.
- Затаился и выжидает, - сказала Долли.
Миссис Корк нетерпеливо подала голос. У нее были нервы, как стальные
канаты, но даже на них подействовала эта неестественная тишина. Если все
говорят о дворецком, что он бьет бутылки, вы ждете, что он будет бить их и
дальше. Если он затаился и ждет, это уже слишком.
- Кейкбред!
Молчание.
- Кейкбред!
Снова молчание, словно дворецкий изготовился к прыжку.
- Может, ушел? - с надеждой предположил мистер Трапер.
- Нет, - отвечала Долли. - Я вижу, как там в глубине поблескивают его
глаза.
При этих словах миссис Корк встрепенулась, как при звуке трубы. Не в ее
привычках было тратить время на разговоры, когда надо действовать. Сжимая
кочергу, она ринулась в темноту, и Юстэс Трампер, лишь на мгновение
заколебавшись, шагнул следом.
Не успел он переступить порог, с дрожью в коленях, но при этом с
сознанием, что совершает самый мужественный поступок в своей жизни, как
дверь сзади захлопнулась и в замке повернулся ключ.
Почти в это же самое время Энн, добежав до террасы по пути в сад, резко
остановилась. Она заметила свет в кабинете миссис Корк.
У миссис Корк был один или два пунктика, но главный, когда люди, выходя
из комнаты, не гасят за собой свет. Энн вспомнила, что последней выходила из
кабинета. С четверть часа назад миссис Корк послала ее за экземпляром
"Женщины в дебрях", отрывки из которой намеревалась включить в лекцию. Это
означало, что именно она, Энн, позабыла щелкнуть выключателем.
Придавленная чувством вины, которое испытывает всякая девушка,
оставившая свет в пустой комнате, она шагнула в стеклянную дверь, чтобы
исправить свою оплошность, и обнаружила, что комната совсем не пуста. Первым
ее взору предстал самый ненавистный полузащитник Англии, Дж. Дж. Миллер. Он
стоял спиной к Энн и подбадривал кого-то, кто лежал на полу, скрытый от нее
столом. Подойдя ближе, Энн поняла, что ободряющие слова адресуются
обтянутому штанами громоздкому заду. Он торчал из буфета. Любовь подсказала
Энн, что зад этот ей известен и принадлежит ее дяде Джорджу, шестому виконту
Аффенхемскому.
- Что... - начала она, и Джеф подпрыгнул, как будто тренировался в
прыжках в высоту с места. Тут же со звуком, который инспектор Первис назвал
бы глухим ударом, глава семьи стукнулся затылком о буфетную полку.
- Ой, привет, - сказал Джеф, который, развернувшись в прыжке, узнал
новоприбывшую. - Заходите. Вы как раз вовремя.
Бывают минуты, когда здоровая, исполненная любопытства девушка не может
хранить обет молчания даже по отношению последним отбросам общества, если
упомянутые отбросы могут снабдить ее волнующей информацией.
- Что вы здесь делаете? - вскричала она.
Джеф был краток и деловит. Хорошие новости можно выкладывать без
подготовки.
- Мы нашли их!
Энн ахнула.
- Бриллианты?
- Да. Все позади, осталось только кричать ура.
Лорд Аффенхем выполз из буфета, как цирковой слон, задом наперед
вступающий на арену. Одной рукой он потирал затылок, другой сжимал большую
табачную банку.
- Вот она. Только, дорогая, другой раз не заговаривай так неожиданно в
такие минуты.
Джеф не мог согласиться с этим мнением. Долгий, увлекательный разговор,
который только что произошел у них с Энн, освежил его, как дождь - иссохшую
землю. Да, от звука ее голоса шевелюра его поседела, а сердце остановилось
навеки, и все равно он считал, пусть говорит внезапно, лишь бы говорила.
- Ваш дядя вспомнил, что положил их в табачную банку.
- Что?! - вскричала Энн.
- Да, - сказал Джеф.
- Да-а, - сказал лорд Аффенхем.
Со стороны окна донесся сильный мужественный голос.
- Руки! - сказал он.
И мистер Моллой резво вошел в гостиную, неся перед собой пистолет.
Следует напомнить, что перед этим, последним в нашей хронике
появлением, мистер Моллой был настроен отнюдь не радостно. При знакомстве с
пистолетом, который теперь держал развязно, словно официант - тарелку
жареной картошки, он заметно дрожал, как будто ненароком погладил скорпиона.
Никто не заметил бы в нем особенного задора. Наверное, следует объяснить,
почему сейчас он вошел резво и заговорил сильным мужественным голосом.
Эта разительная перемена произошла в нем стараниями жены. От глаз Долли
не ускользнули его колебания, и, едва Шимп вышел из комнаты, она первым
делом налила Мыльному две рюмки бренди из бутылки, которую давно выпросила у
лорда Аффенхема и держала в ящике комода под теплыми панталонами.
Бренди, как и портвейн, портит фигуру, но мистер Моллой, хоть и следил
за своим весом, решил на этот раз поступиться правилами. Он выпил свои две
рюмки и преобразился. После второй он подкинул пистолет в воздух и поймал за
дуло. Еще одна, и он вышел бы из комнаты, балансируя пистолетом на носу.
Соответственно, в дело он ринулся с бесшабашной бравадой. Правда, в
комнате было три человека, а ему обещали лишь одного. Чем больше, тем
веселее, чувствовал он. Что до нелепости слов "Руки!", он просто не мог бы
сейчас подобрать никаких других.
Его внезапное появление было встречено тишиной, но лорд Аффенхем не мог
долго сдерживать свое любопытство.
- Руки? - переспросил он.
- Руки вверх.
- Зачем? - удивился лорд Аффенхем. - Что происходит? - спросил он,
поворачиваясь к Джефу. - Этот малый, что, пьян?
Мыльный прояснил положение.
- Мне нужна табачная банка.
Энн вскрикнула.
- Нет! Не отдавай ему, милый!
- Отдать ему банку? - изумился лорд Аффенхем. - Когда в ней - мои
бриллианты? Ну нет. Я не такой дурак.
Мыльный, которого убедили, что он скажет "Руки!", а дальнейшее случится
само собой, опешил бы, если б не благотворное действие двух рюмок бренди. Он
отвечал все так же напористо:
- Давайте сюда, или я проделаю в вас дырку.
Лорд Аффенхем с самого начала разговора смотрел на Мыльного немигающим
взглядом и наконец вспомнил, где его видел. Заодно он вспомнил, что
собирался сказать этому человеку одну вещь.
- Вы ведь муж миссис Моллой, да?
Многие обиделись бы на подобное определение, но только не Мыльный.
- Верно говоришь, брат.
- Я так и подумал. Я заметил вас, когда прислуживал за столом. Не знаю,
известно ли вам, но у вас на макушке лысина.
У мистера Моллоя отпала челюсть.
- Не может быть!
- Может. Если срочно не примете меры, станете лысым, как яйцо.
Попробуйте "Скальпо". Отлично помогает.
- Обязательно, - с жаром отвечал мистер Моллой. - Спасибо, что сказали.
Он поднес руку к макушке и заметил, что держит пистолет. Это вернуло
его к делу.
- Ладно, к чертям мои волосы, - сказал он, краснея при мысли, что бы
подумала его жена, увидев, как он отвлекся. - Давайте банку.
Его назойливость докучала лорду Аффенхему, но тот отвечал терпеливо:
- Я повторяю, в ней - мои бриллианты.
- Думаю, они ему и нужны, - сказал Джеф. - Я должен был упомянуть
раньше, но этот человек - мошенник.
- Мошенник. Вы хотите сказать, из этих гнусных гангстеров?
- Что-то в этом роде. Вот почему я просил вас быть осторожней в
разговорах с миссис Моллой.
- Эта милая маленькая дама тоже мошенница?
- Боюсь, что да.
- Лопни кочерыжка, - сказал лорд Аффенхем с болью разочарования. - Я
должен это обдумать.
- Банку давай, - сказал Мыльный, но он мог бы не утруждаться. Лорд
Аффенхем впал в транс.
Наступило молчание. Мыльный гадал, каких действий ждет от него жена.
Энн укоризненно глядела на Джефа. Он стоял, подняв руки, и такая покорность
неприятно ее удивила. Она не любила Джефа, но считала человеком отважным.
- Вы не можете что-нибудь сделать? - спросила она.
Прежде, чем Джеф успел ответить, лорд Аффенхем очнулся. Видимо, его
размышления принесли плоды.
- Предоставьте это мне, - весело сказал он. - Я сам управлюсь. - Он
пошел на Мыльного, пристально глядя ему в глаза. - Вы не сможете
прицелиться. Вы не сможете нажать на крючок. Вы не в силах удержать
пистолет.
Мыльный не понял.
- Почему это? - удивился он.
Лорд Аффенхем с явным разочарованием повернулся к Джефу.
- Странно. Не получилось. Я слышал, как в пьесе один тип сказал так
другому, и тот, выронив пистолет, залился слезами. Может быть, я сказал
что-то не так.
- Вы все сказали так, - утешил Джеф, - но, боюсь, одними словами не
обойтись. Простите.
Он резко упал вперед и ударил Мыльного головой под колени. Мыльный,
хоть и видел движение Джефа, ожидал, что удар придется гораздо выше, и
пошатнулся. Джеф обхватил его руками за ноги. Мыльный потерял равновесие и
упал. Грянул выстрел, и два сильных мужчины в обнимку покатились по ковру.
При виде этого кровь у лорда Аффенхема всколыхнулась. Он вздрогнул, как
старый боевой конь. Немало воды утекло с тех пор, как он вот так же катался
по ковру - в 1912 или даже скорей в 1913, на балу в Ковент-гардене, где
поспорил с другим гостем - но былой бойцовский задор не погас.
Единственное, что мешало ему ринуться в гущу сражения, это банка,
которую он попрежнему держал в руках. Он как раз гадал, как от нее
избавиться, когда уголком глаза приметил рядом женскую фигурку.
- Подержи, дорогая, - сказал он, отдавая банку.
Что касается намерений, это было вполне здраво. Нельзя по-настоящему
участвовать в потасовке, если руки у тебя заняты. Увы, он не всмотрелся как
следует в свою помощницу, иначе непременно увидел бы, что это вовсе не его
племянница Энн, но бывшая милая маленькая подружка, Долли Моллой.
Она вбежала в гостиную на звук выстрела. Заперев дверь подвала за
миссис Корк и Юстэсом Трампером, Долли поспешила в гараж, завела двухместный
автомобиль миссис Корк и вывела его на дорогу. Здесь она собиралась ждать
Мыльного, но пистолетный выстрел изменил ее планы. Инспектор Первис всегда
мчался на выстрелы в ночи; помчалась и Долли.
В тот миг, когда она показалась в дверях, Мыльный удачным движением
ноги ослабил хватку противника и вскочил, однако Долли видела, что дела его
плохи. Продажа акций несуществующих нефтяных скважин - занятие прибыльное,
но не способствующее росту мускулатуры; лишь две рюмки бренди да паника
позволили Мыльному освободиться от более молодого и спортивного бойца.
Второй атаки ему было не выдержать.
Так же не вызывало сомнений, что вторая атака вот-вот последует. Джеф
тоже стоял на ногах и явно примерялся, как бы двинуть Мыльного в челюсть,
поэтому Долли без колебаний пустила в ход весь свой женский потенциал. Она
двумя руками подняла банку и со всей силы обрушила Джефу на голову.
Банка эта была большая, увесистая, не банка даже, а маленькая бочечка,
выточенная из камня и украшенная университетским гербом. Лорд Аффенхем купил
ее в Кембридже в первый год обучения; то, что она до сих пор не разбилась,
свидетельствовало о ее прочности.
Со своей стороны, Долли, несмотря на хрупкое сложение, была куда
сильней, чем могло показаться. Она обладала крепкими руками и отличной
сноровкой. Одного удара или хлопка, как выразился бы Эрнест Пеннифадер,
хватило с избытком. Глаза у Джефа закатились, колени подогнулись, он осел на
пол.
Энн с душераздирающем воплем кинулась вперед и упала на его останки.
- Джеф! - вскричала она. - Ой, Джеф, милый!
Все это может показаться странным, учитывая ее неоднократно
высказываемую неприязнь к упомянутому молодому человеку - скорее от нее
следовало ожидать возгласа "Браво!" или взрыва аплодисментов. Однако
психологам хорошо известно, что в критические минуты женские чувства
подвержены разительным переменам. Девушка может презирать полузащитника,
нехорошо поступившего с ней на рододендроновой дорожке, но при виде того же
полузащитника в луже крови после удара табачной банкой по голове, ее гнев
сменяется жалостью, жалость - прощением, прощение - любовью.
Правда, Джеф не так уж сильно истекал кровью, поскольку ему всего лишь
ссадило кожу гербом Аффенхемовской Альма Матер, но довольно было и этого.
Энн поняла, что любит его и будет любить всегда (если, конечно, он выживет),
и что Джеф вовсе не отброс общества, как она ошибочно полагала, но,
напротив, цвет человечества.
- Ой, Джеф, - шептала она.
- Его зовут Уолтер, - поправил лорд Аффенхем. - Хотя нет, черт возьми,
ты права. Того гляди, забуду собственное имя.
Он повернулся и укоризненно взглянул на Долли, которая поднимала
пистолет, выпавший в схватке из рук ее мужа.
- Эй! - сказал лорд Аффенхем.
Долли не могла уделить ему должного внимания. Она хлопотала вокруг
Мыльного, который, прислонясь к двери, медленно приходил в себя.
- Как ты, пупсик?
- Сейчас отдышусь.
- Вот и славно. Стекляшки добыл?
- Они в банке.
- Как в банке?
- В банке, киска, которую ты держись в руках. Старый пень сказал.
- Если "старый пень" относится ко мне, - оскорбился лорд Аффенхем, - то
я отвечу на это, грязный ты фесвитянин...
Долли подняла руку.
- Минуточку, папаша. - Она снова повернулась к Мыльному. - Двигай в
машину, пупсик, и заводи мотор. Надо слинять, пока Шимп не очухался. Я за
тобой. Машина на дороге, отсюда сразу направо. Банку возьми с собой.
- Ладно, солнышко, - покорно отвечал мистер Моллой, исчезая в двери.
- Теперь, папаша, - быстро сказала миссис Моллой, - я слушаю. Чего вам?
Лорд Аффенхем вытаращил глаза.
- Чего мне? Чего мне? Понимаете ли вы, что весь мой капитал, до
последнего пенса - в банке, которую унес этот обормот, ваш муж?
Долли задумчиво покусала пистолет. Она, похоже, искренне огорчилась.
- Сурово выходит, - согласилась она. - Не хочется оставлять вас ни с
чем, папаша. Ладно. Кинем вам двадцать пять.
- Чего-чего?
- Отстегнем двадцать пять процентов. Учтите, это только для вас, ни для
кого другого я бы этого не сделала, но вы - славный дед и своим портвейном
спасли меня от смерти. Ну как? Идет?
Энн подняла голову. Лицо ее было искажено.
- Мне кажется, он умер, - шепнула она.
- Не думаю, - сказала Долли.
На лице лорда Аффенхем проступило некоторое упрямство.
- Не перебивай, дорогая. Мы говорим о деле. Двадцать пять процентов..?
- И учтите, это еще не железно. Все зависит от того, сумеем ли мы
отвязаться от Шимпа.
- Двадцать пять процентов? Сознаете ли вы, что все состояние моей
племянницы тоже в этой банке?
- Вот как?
- До последнего паршивого пенса. Их доверили мне под мою
ответственность. Я должен буду восполнить ее потерю. Понимаете, что это
значит? Это значит, что мне придется жениться на миссис Корк.
Встревоженное лицо Долли просветлело. Она с облегчением улыбнулась.
- Что же вы сразу не сказали? Я и не знала, что у вас с Коркой все на
мази. Ладно, раз вы решили жениться на миссис Корк, то дело улажено. Не
прогадаете. У нее этих денег, как грязи. Послушайте, папаша. Она в погребе.
Вот ключ. Идите туда и не выпускайте ее, пока она не скажет "Да" в замочную
скважину. Прощайте, мне пора. - И Долли исчезла.
Лорд Аффенхем некоторое время стоял без движения, неотрывно глядя на
ключ в своей ладони. Смутно, словно сквозь сон, до него доносился голос
племянницы, говоривший, что кто-то не умер, но лорд Аффенхем не вникал. Он
собирал свою исполинскую силу воли для предстоящей страшной задачи.
Внезапно он повернулся и шагнул в дверь, медленно, но решительно,
расправив плечи и выставив подбородок, словно французский аристократ по
дороге на гильотину.
В этот самый миг снаружи донесся рев отъезжающего автомобиля.
Долли не потребовалось много времени, чтобы добежать до машины. Подобно
Миртл Шусмит и Энн Бенедик, она умела двигаться быстро.
Покуда она стремительно шла через сад на тусклый свет фар, в душе ее
разливалась тихая благодать. Она искренне жалела, что придется забрать у
славного старикана, лорда Кейкбреда, все его земное достояние; весть, что он
женится на миссис Корк и становится обладателем Корковских миллионов,
рассеяла последнюю тень, и теперь Долли была вполне счастлива.
Первое подозрение, что не все к лучшему в этом лучшем из миров,
закралось у нее, когда, подойдя к тихо урчащей машине, она увидела рядом не
только своего мужа, но и ехидну Твиста.
- Привет, - сказала она, немного опешив.
Шимп Твист был в отличном расположении духа. Выстрел прозвучал для него
приятной неожиданностью; он до самого конца не верил, что Долли сдержит
слово. В результате ее приветствовал потеплевший и почти дружелюбный Твист.
- Молодцом, Долли. Чистая работа.
Долли по-прежнему силилась приучить себя к мысли, что он здесь.
- Что ты сделал с занудами?
- Запер. А где Корка?
Долли облегченно вздохнула. Она нашла выход. Выход всегда есть.
- В подвале, - сказала она и тут же театрально вздрогнула. Она круглыми
от ужаса глазами смотрела Шимпу через плечо. - Черт! Вовсе не в подвале! Вон
она!
- Где? - воскликнул Шимп, оборачиваясь.
Разумеется, маленький пистолет не сравнится с табачной банкой,
украшенной гербом Королевского Кембриджского колледжа. Если Джеф осел, как
мокрый носок, то Шимп лишь пошатнулся.
Однако, пошатнувшись, трудно сразу восстановить равновесие. Долли
хватило секунды, чтобы затолкать мужа в машину, усесться самой и тронуться с
места. Автомобиль рванулся вперед, набирая скорость с каждым оборотом колес.
Мистер Моллой был преисполнен восхищения.
- Сегодня ты весь вечер попадаешь в точку, - с любовью заметил он.
- Это только начни... - отвечала Долли.
Она замолчала, внимательно глядя на дорогу, как и положено за рулем.
В кабинете Джеф встал и оперся на край стола. Приятно было ощущать под
рукой что-то прочное. Это убеждало, что он не спит, а Джеф сейчас очень
нуждался в таких ручательствах. Нельзя получить тяжелой банкой по голове и
не ощущать в голове некоторого тумана, а Джефу казалось, что некоторые из
его недавних ощущений вполне могут быть следствием умственного расстройства.
Энн сидела на ручке кресла и нежно смотрела на Джефа, словно мать - на
ребенка, выздоровевшего после трудной детской болезни. Она тоже осознавала,
что случилось нечто необычайное, но одно знала твердо: вот человек, которого
она любит. Это тоже было странно, но не вызывало ни малейших сомнений.
- Как вы? - спросила она.
Джеф провел рукой по лбу. Издалека доносились слабые крики пленных
зануд.
- Ошарашен.
- Не удивляюсь.
- Это была самая большая неожиданность в моей жизни.
- Когда миссис Моллой ударила вас банкой по голове?
- Когда я вдруг понял, что вы меня целуете. Вы правда меня целовали?
Или это был дивный сон?
- Нет. Я вас целовала. Я думала, вы умерли.
Джеф помолчал. Они приближались к сути дела. С этого мига ему надо было
очень внимательно следить за ее ответами.
- Да? Думали, я умер? Что изменилось теперь, когда вы видите, что я
жив?
- Ничего.
- Вы не жалеете, что я уцелел?
- Ничуть.
Лоб Джефа все еще не вполне разгладился.
- Не понимаю.
- Что вас смущает?
- Ну, - сказал Джеф и снова умолк. Наконец он понял, в чем затруднение.