направляется в Шипли-холл, мистер Моллой неприятно удивился. Когда же
выяснилось, что этим пополнением колония миссис Корк обязана его жене, он
просто оторопел.
- Господи, пупсик! - воскликнул он. - Что на тебя нашло?
Миссис Моллой обдала его холодом.
- Решила, что надо.
- Да это же Шимп! - Мистер Моллой думал о сыщике из Холси-корт ничуть
не лучше, чем сыщик - о нем. - Угорь масляный! Ему ни на вот столечко нельзя
доверять.
- И не только ему!
- Ты о чем?
- Неважно. Шимп не подкачает.
- Еще как подкачает! А то ты его не знаешь! Первым делом приберет к
рукам, что плохо лежит, и поминай, как звали, а ты потом отвечай. Ладно, у
нас есть два дня, потом сматываем удочки.
- Ты не захочешь.
- Еще как захочу.
- Нет. Куда ты от миссис Корк?
- Не понял, киска. Что-то ты сегодня не в себе.
Долли больше не могла сдерживаться. Она взглянула на мужа, как король
Артур - на неверную Гвиневеру.
- Не понял, да? Не смеши меня! Думаешь, я слепая? Не вижу, как ты за
ней увиваешься? Кто разгуливал с ней по саду со всякими розами?
Мистер Моллой раскрыл рот.
- Но, детка...
- Кто сегодня гладил ее по руке? Думаешь, я не видела? Так вот, видела!
У меня чуть ноги не подкосились. Вот уж не ждала!
- Но, пупсик...
- Когда священник говорил, что ты будешь со мной в болезни и здравии,
небось кивал, как порядочный...
- Да ты неправильно поняла...
- Все вы так говорите.
- Нет, ты правда ошиблась. Все совсем наоборот.
- Ты хлопал ее по грабле?
- Конечно, я хлопал ее по грабле. А почему? Потому что пытаюсь продать
ей нефтяные акции.
- Что?!
Мистер Моллой стал похож на сенатора, отметающего гнусные обвинения
продажной оппозиции.
- Конечно. Если ты вышла замуж за дельца, то уж позволь ему работать
своими методами. Она рассказывала про своего племянника Лайонела, как его
затаскали по судам, и как это неизлечимо ранило его чуткую душу, а я
похлопал ее по руке. И ведь помогло! Через пару минут она уже с интересом
слушала про Серебряную реку. Тут нам пришлось расстаться, потому что к ней
кто-то пришел, но дело на мази. Завтра она отдаст мне чек.
Привлекательное личико миссис Моллой разгладилось, когда же она поняла,
как заблуждалась в своем чудо-муже, слезы раскаяния затуманили ее взор.
- Ой, Мыльный, какая же я дура!
- Да ладно, киска.
- Почему же ты не сказал?
- Хотел сделать тебе сюрприз на день рожденья.
- И сколько мы получим?
- Да почти тысячу.
- Долларов?
- Фунтов.
- Тысячу фунтов? Ой, Мыльный!
Она, всхлипывая, припала к его груди. Ничто не омрачало восторга этой
дивной минуты, кроме горьких угрызений совести. "Дура", чувствовала она, -
верное слово. Она непроходимая дура, если с самого начала не поняла, что
Мыльный не стал бы ластиться к другой, кроме как ради денег.
Наконец нежные объятия разомкнулись. Мистер Моллой сказал: "Хм!" и
закурил сигару. Миссис Моллой сказала: "Черт!" и припудрила нос. Несколько
минут они шли в благодушном молчании. "Спасибо размолвке - мы стали
дружней", может быть, думали они словами Альфреда Теннисона. А может быть,
не думали.
- Знаешь, Мыльный, - мечтательно проговорила миссис Моллой, - я иногда
гадаю, а вдруг где-нибудь и впрямь есть Серебряная река, а на ней - нефтяная
скважина.
- Я тоже.
- Ведь может быть.
- Может.
- Вот смех-то был бы!
- Да уж, - согласился мистер Моллой. - Каких только совпадений не
бывает. - Он улыбнулся, но тут же снова помрачнел. - Так вот, насчет Шимпа,
детка. Честное слово, не нравится мне, что этот прощелыга поселится в доме.
- Выбрось его из головы.
- Не могу.
- Плюнь. Шимп надолго не задержится. Свалит, как только просечет, что
здесь кормят коровьей жвачкой.
- А ведь верно. - Мистер Моллой просветлел, и разговор перешел на
другие темы. Они обсуждали, не захочет ли миссис Корк прикупить еще акций,
когда, обогнув кусты, вышли на берег пруда и увидели молодого человека,
смотревшего на водомерок.
- Вот те на, - сказала миссис Моллой.
- Кто это? - спросил мистер Моллой. - Похоже, новый жилец.
Они подошли. Мистер Моллой, старавшийся всегда излучать
доброжелательность (никогда не знаешь, кто захочет вложить средства в
нефтяной бизнес), бодро пожелал Джефу доброго вечера.
- Добрый вечер, - сказал Джеф. Супруги произвели на него самое
благоприятное впечатление. Здороваясь, мистер Моллой приподнял шляпу, явив
взорам высокий, почти шекспировский лоб.
- Новый член нашего небольшого сообщества, сэр?
- Только что приехал. Славное местечко.
Долли невесело хохотнула.
- Местечко-то ничего. Вот только подождите, пока позовут ужинать!
- Моя жена, - пояснил мистер Моллой. - Моя фамилия - Моллой.
- Моя - Эдер, - сказал Джеф.
К своему изумлению он увидел, что приятная пара обескуражена.
- Эд... а как дальше?
- Эдер. Шерингем Эдер.
- Не может быть!
- Боюсь, что может, - сказал Джеф. - А что? Вам чем-то не нравится мое
имя?
Мистер Моллой посмотрел на миссис Моллой. Миссис Моллой посмотрела на
мистера Моллоя. Оба перевели взгляд на Джефа.
- Что-то здесь не так, - сказал мистер Моллой.
- Это какое-то надувательство, - объявила миссис Моллой, которую
суровая жизнь научила быстро распознавать их. - Что за фигли-мигли? -
холодно спросила она.
У Джефа екнуло сердце. Когда мистер Моллой с видом общественного
благодетеля назвал свою фамилию, та показалась Джефу смутно знакомой. Только
сейчас он сообразил, что женщина, которая буравит его глазами - та самая
миссис Моллой, которая рекомендовала Дж. Шерингема Эдера. Он не рассчитывал
наткнуться в Шиплихолле на людей, знакомых с его соседом по Холси-корт.
С другой стороны, он не рассчитывал встретить Лайонела Грина, а как
здорово выкрутился! Джеф подобрался, чтобы так же ловко устранить новое
препятствие.
Мистер Моллой при всем своем удивлении не утратил светских манер. Он
соглашался с женой, что все это похоже на фигли-мигли, но готов был
выслушать объяснения.
- Миссис Моллой хочет сказать, - пояснил он, - что мы ждем сегодня
нашего друга по имени Шерингем Эдер.
- Частного сыщика, - добавила Долли.
- А вы - не он, - заметил мистер Моллой.
- Точно не он, - подтвердила Долли.
Джеф улыбнулся. Он внезапно увидел, что все разрешается до смешного
просто.
- Как забавно!
- Я еще не смеюсь, - сурово объявила Долли.
- Понятно, что вы удивлены. Как давно вы видели вашего друга?
- Сегодня утром с ним разговаривала.
- И он не упомянул, что продал дело?
- Продал дело?
- На корню, со всеми потрохами. Сегодня днем я въехал в контору.
Конечно, в таких случаях берешь и фамилию предшественника. Так сказать,
торговую марку. Избавляет от лишней писанины.
Миссис Моллой взглянула на мистера Моллоя.
- Шипм Твист ни словом не обмолвился, что продает дело.
- Вот как?
- Ни словом.
- Вы не обратили внимания, что мистер Твист - человек скрытный? -
сказал Джеф. - Я обратил. Незаменимое качество в нашей профессии.
Долли по-прежнему не верила.
- Вы не похожи на сыщика.
- Конечно, - отвечал Джеф, - так и должен выглядеть сыщик. Чтобы
убаюкивать подозрения. - Он взглянул на часы. - Надо же, как поздно, я и не
заметил. До свидания, мистер Моллой. До свидания, миссис Моллой. Надеюсь, мы
будем часто видеться.
Он ушел размашистым шагом, надеясь, что не слишком очевидно оборвал
разговор, а миссис Моллой повернулась к мистеру Моллою.
- Что ты думаешь, Мыльный?
- Удивляюсь, киска.
- Шимп сказал бы, что продает дело.
- Не знаю, не знаю. Он о делах не распространяется.
- А с чего бы он все вдруг взял и продал?
- Может, решил слинять. Этому хорьку часто приходится делать ноги.
- Тоже верно.
Оба погрузились в задумчивость и молчали до самого дома.
Заботливая горничная проводила Джефа в отведенную ему комнату. Он уже
переоделся и отдыхал, куря, когда дверь распахнулась под действием
неудержимой силы, и на пороге появилось нечто очень большое.
По добродушной улыбке на монолитном лице, Джеф понял, что его посетил
Джордж, виконт Аффенхемский. В нем не было и капли холодного высокомерия,
которое помешало единению душ в их последнюю встречу.
- Хариер? - любезно проговорил монументальный пэр. - Пришел посмотреть,
хорошо ли вас устроили.
Джеф ответил, что все отлично.
- Вот и ладненько, - сказал лорд Аффенхем. - Вот и ладненько.
Он говорил рассеянно и, хотя еще не впал в транс, уже не слушал Джефа.
Он бродил по комнате, пустым взглядом скользя по сторонам. Взял пижаму
Джефа, важно повертел ее в руках. На столике у кровати лежала книжка. Лорд
Аффенхем взял и ее, пролистал несколько страниц. Заодно он взял и уронил
фарфоровую статуэтку, которая украшала камин.
Звон, с которым произведение мелкой пластики разбилось о чугунную
решетку, вывело мыслителя из задумчивости. Вернувшись к яви, он водрузился в
кресло и массивным пальцем постучал Джефа по колену. В лице, смиренном и
отеческиласковом, словно чучело совы в витрине таксидермиста, читалась самая
искренняя приязнь.
- Я хотел поговорить с вами молодой человек.
Джеф вежливо ответил, что тоже считал мгновения до этой встречи.
- Помните, о чем мы говорили в конторе?
Джеф удивился. Он решил, что забывчивый собеседник заподозрил у него
такие же провалы в памяти.
- Вы хотите сказать, про бриллианты? - спросил он.
- Да не про бриллианты, лопни кочерыжка. О том, что вы влюбились в мою,
черт побери, племянницу.
Джеф предпочел бы, чтобы прекраснейшую из женщин не называли черт
побери племянницей, но оставил замечание при себе. Благоразумие требовало
обращаться со старым чудаком уважительно.
- Помню.
- Еще не разлюбили?
Джеф заверил, что два с половиной часа ничуть не умерили его страсть.
Лорд Аффенхем явно успокоился.
- Вот и хорошо, а то я ей рассказал.
Джеф, при всем своем хладнокровии, вздрогнул.
- Рассказали, что я ее люблю?
- Да-а.
- Ага, ага... И что она?
- Задумалась.
Джеф ответил, что ему это не удивительно.
- Мне показалось, она вас взвешивает.
- Ага, ага...
- В чем дело? Что-то вы сникли.
- Нет, нет. Конечно, в таких делах всегда лучше ясность. Просто мне
подумалось, что ей это могло показаться несколько внезапным.
- Конечно. Для того я ей и сказал. С такими, как Энн, главное -
внезапность. Послушайте. - Лорд Аффенхем снова постучал его по колену. - Я
скажу вам одну вещь. Когда я вас увидел, вы мне сразу понравились.
- Спасибо. Уверяю, что и я, со своей стороны...
- Не перебивайте, черт возьми. Я сказал, что вы мне сразу понравились.
У меня глаза, как рентген, вижу людей насквозь, и я мигом понял, что вы -
славный малый. У меня детей нет... по крайней мере, я так думаю, - добавил
лорд Аффенхем после минутного размышления, - и я смотрю на вас, как на сына.
Как на сына, черт побери. Вы - тот муж, которого бы я желал Энн. Парень,
хоть куда, в точности как я в ваши годы. Теперь таких не делают. Возьмите
хоть Лайонела Грина. Вы знаете племянника миссис Корк?
- Встречались.
- Размазня, - сказал лорд Аффенхем. - Хивеянин и евусей. А Энн взяла и
с ним обручилась.
- Что?!
- Истинная правда. Могла выбирать из лучших людей страны, и на те -
обручилась с Лайонелом Грином.
Джеф онемел. Он оказался совсем не готов к этой новости. Правда, миссис
Корк что-то такое говорила, но он не обратил внимания на ее бред. Конечно,
решил он, если тетка что-то приметила, значит, эта паскуда Грин одолевает
Энн гнусными приставаниями. А в то, что глаза ее горели огнем, когда она
читала про его, Джефа, безжалостные обличения, он попросту не поверил. На
самом деле глаза ее блестели от удовольствия - какая девушка не порадуется,
читая, как ее назойливого ухажера окоротил блестящий молодой адвокат?
- Вы этого не говорили!
- Как же не говорил, когда сказал.
- Это просто ужас.
- Кошмар.
- Мы должны ее спасти.
- Вот именно. Отбейте ее.
- Отобью.
- Легко сказать. А что именно вы намерены делать?
- Ну...
Лорд Аффенхем поднял руку, словно постовой на перекрестке.
- Довольно. Мне все ясно. Вы думаете не о том. Если бы вы думали, то не
мычали бы. Вы бы сказали: "Что я намерен делать? Вот что. Я налечу на нее,
черт возьми, как ураган!" Да, так бы вы сказали, и так вам нужно сделать.
Хватайте ее! Прижимайте к сердцу! И покрепче! Чтобы ребра хрустнули! Ну, и
целуйте, конечно. Целуйте без остановки. И все время говорите, что искали ее
всю жизнь. Она мигом забудет про своего напомаженного лакировщика.
Лорд Аффенхем замолк. Глаза его погасли и приобрели то стеклянное
выражение, к которому Джеф уже успел привыкнуть. Виконт унесся мыслями в
одиннадцатый год, к девушке в шляпке с цветочной каймой, которую, если
память ему не изменяет, звали Моди.
Джеф радовался передышке. Он воспользовался ею, чтобы одолеть
накатившую дурноту. К лорду Аффенхему он успел привязаться, но чувствовал,
что расходится с ним во взглядах так же кардинально, как с мистером
Шусмитом. Уличный разносчик, гуляющий по ярмарке со своей дамой, нашел бы в
предложении лорда Аффенхема здоровую суть. Джефа, который со времени
знакомства с Энн Бенедик совершенно очистился духом, оно возмутило до
глубины души. Оскорбить Энн, эфирное создание, грубым прикосновением - что
за пошлая мысль! Если бы не транс, в который снова впал лорд Аффенхем, и не
насущная необходимость сохранять дружеские отношения, Джеф наградил бы
вольнодумца суровым взглядом.
Лорд Аффенхем, как Галатея, внезапно ожил и встрепенулся.
- Деньги есть?
Джеф вздрогнул от неожиданности, но решил раскошелиться. Он
предполагал, что в нынешних обстоятельствах, уезжая, должен будет дать лорду
на чай. Очевидно, мнимый дворецкий предпочитал аванс.
- Сколько вам надо?
- Не мне. Чтобы жениться.
- А! - Джеф наконец понял, о чем речь. - Ну, я не богат. Крестный
оставил мне несколько сотен годового дохода, и еще я немного зарабатываю
литературой.
- Что вы пишете?
- Детективы. Со дня на день собираюсь начать новый. Вы их читаете?
- О, да!
- Тогда он вам понравится. Там удивительно свежая мысль.
- Какая же?
- Как вы, наверное, заметили, многие авторы подобных романов, чтобы
нагнать жуть, выводят в роли главного негодяя человека с изувеченным ухом. Я
нашел совершенно новый ход. У моего злодея будут изуродованы оба. Каково? Мы
содрогаемся, читая о демоне во плоти, если даже одна его мочка словно
изжевана диким котом. А если обе? Ужас!
На лорда Аффенхема это не произвело впечатления.
- По мне, так довольно глупо, - объявил он. - И вообще, литературой
много не заработаешь. Миссис Корк написала книжку о своих этих путешествиях,
называется "Женщина в дебрях", и продала, думаю, экземпляров десять, да и те
всучила силком. Я видел, как она заталкивает ее гостям, независимо от пола и
возраста, словно микстуру. Нет, вам надо отыскать бриллианты.
- Постараюсь.
- Вот странно, - продолжал лорд Аффенхем, - только что, перебирая
старые бумаги, я наткнулся на потерянный дневник, и там четвертого апреля
сделана запись "В банке". Не понимаю. Я иногда оставлял себе напоминания,
куда спрятал бриллианты. Например, есть запись "Чаппи" - это когда я спрятал
их на дне жестянки с собачьим кормом. Но что значит "в банке", ума не
приложу. Я никогда не собирался класть их в банк. Я не доверяю банкам и
ничего туда не кладу, кроме мелочи на карманные расходы. И тем не менее
запись сделана четвертого, а пятого я попал в аварию. Могу только
предположить, что она относится к чему-то другому. Может быть, я уговорился
встретиться в банке со своим управляющим. Нет, если они и отыщутся, то
где-нибудь в хитром месте, куда никто не догадается заглянуть. Впрочем, не
тревожьтесь. Я никогда ничего не забываю, по крайней мере, навсегда. Я в
точности помню голос, которым одна девица говорила "Не надо!" аж в девятьсот
восьмом.
- Наверное, в девятьсот восьмом девицы часто говорили вам "не надо"?
- Частенько. Да, частенько. Кстати, это напомнило мне про Энн. Она
точно скажет "Не надо!". Не обращайте внимания. Хватайте и прижимайте к
сердцу. Что вы так на меня уставились?
Джеф вздрогнул, стер с лица непрошеную суровость и выдавил дружескую
улыбку.
- Я просто подумал, - сказал он, облекая свои сомнения в почтительную и
необидную форму, - что эта метода уместна... как бы выразиться... с
определенным типом особ, но нет ли опасений, что в данном случае она
приведет к нежелательному результату?
- Не понимаю.
- Мисс Бенедик такая... э... возвышенная.
- Ничего подобного. Нормальная, здоровая девица, в меру романтичная.
- Вот именно. Не кажется ли вам, что вы предлагаете нечто не вполне
романтичное? Согласен, с девицей из бара это бы прошло... В общем, я хотел
сказать, что мисс Бенедик скорее понравится трубадур, чем грузчик.
- Трубадур?
- Трубадуры, - объяснил Джеф, - это средневековые певцы, которые
добивались своего - а они добивались, наука не солжет - сладкозвучными
речами, не грубым наскоком. Я хотел прибегнуть именно к сладкозвучным речам.
- Ну и очень глупо.
- Вы не думаете, что, если речи достаточно сладкозвучны...
- Не думаю. Я знаю Энн с тех пор, как она под стол пешком ходила.
- Расскажите, какой она тогда была.
- Нет времени. Только что вспомнил, что нес телеграмму Моллою. Пришла
полтора часа назад. А вы поразмыслите над моими словами. Я вас старше,
старше и мудрей. Трубадур, тоже мне! В жизни не слыхал такой глупости.
И с этими сокрушительными словами лорд Аффенхем тяжело поднялся с
кресла и вышел из комнаты.
Речь его не убедила Джефа. Все в нем по-прежнему кипело и возмущалось.
Несмотря на хорошо подвешенный язык, он сохранил целомудренное уважение к
прекрасному полу. Кое с кем он бы и решился поступить по совету престарелого
пэра, но только не с Энн Бенедик.
Энн наполняла его глубоким, благочестивым смирением. Это не мешало
болтать с ней - любовь пробудила в нем не только смирение, но и новые
источники красноречия - однако категорически возбраняло бросаться на нее,
словно гончая на электрического зайца.
Джеф снова закурил и стал размышлять, что за блажь заставила эту
чудесную девушку обручиться с таким редким ничтожеством, как Лайонел Грин.
Лорд Аффенхем, тем временем, постучал к мистеру Моллою, вручил
задержанную телеграмму и удалился. Мыльный вскрыл ее, как только
захлопнулась дверь, и присвистнул от удивления.
- От Шимпа, - сказал он. - Хочет видеть меня завтра. Ответ оплачен,
адрес "Холси-билдингс, Холси-корт, Мейфэр".
Он протянул телеграмму жене, и у той тоже глаза полезли на лоб.
- Так он на прежнем месте!
- Да.
- И ничего не продавал.
- Нет.
- Я самого начала знала, - сказала миссис Моллой, прищелкнув зубами, -
что это какие-то фигли-мигли.
На следующий день погода по-прежнему стояла отличная, но ни лучика
света не проникало в мрачный колодец Холси-корт, когда туда вступили мистер
и миссис Моллой. Двор казался еще грязнее обычного, а хозяек - любительниц
вареной капусты заметно прибавилось в числе.
Шимп Твист принял гостей с важностью, приличествующей сенсационному
характеру новостей.
- Садись, Долли. Бросай кости, Мыльный. Значит, вместе приехали. Я ждал
одного тебя.
На лице мистера Моллоя появилось недоумение, и Долли поспешила
объяснить.
- Я вчера рассказывала Шимпу про тебя и Корку, пупсик, и он, наверное,
вообразил, будто мы повздорили. Мы ошибались насчет Мыльного, Шимп. Он все
объяснил. Просто он хочет всучить ей нефтяные акции.
- Вот как? - сказал Шимп Твист. - Неужели? - Он смотрел на мистера
Моллоя, так явно восхищаясь его находчивостью, что Долли посчитала нужным
внести ясность.
- Думаешь, он меня дурит? Так вот нет. Расскажи ему, Мыльный.
- Вчера я продал Корке Серебряную реку, - гордо объявил он. - Сегодня
она отдаст мне чек.
- На тысячу фунтов.
- На тысячу фунтов, - повторил мистер Моллой, смакуя слова.
Шимп Твист сморгнул. Мысль, что кто-то другой, а уж тем более - старый
недруг - огреб такие деньжищи, терзала, словно зубная боль.
- Ладно, - отмахнулся он (что мне ваши пустяковые победы!). - Думаю, вы
оба вчера здорово удивились.
- Ты насчет того типа с соломенными волосами? Удивились, не то слово, -
с чувством произнесла миссис Моллой. - Когда он назвался Дж. Шерингемом
Эдером, я чуть не села. Кто этот молодчик?
- Стреляйте меня. Я знаю одно, - сказал Шимп и поежился, отчетливо
вспомнив вчерашнюю жуткую сцену, - у него на меня зуб.
- А поточнее нельзя? - спросила Долли. Ей показалось, что Шимп очертил
уж очень широкий круг.
Шимп покачал головой.
- Я сам пытаюсь его вычислить, но, хоть убейте, ничего не помню. И все
же, когда тебя сначала обстреливают из окна, а потом хотят прикончить, сразу
понимаешь: чем-то ты человеку досадил.
- Обстреливают? Чем это?
- Ну, я потом посмотрел- чем-то вроде камней. Как увидел, что он мчится
по лестнице, глаза бешенные, я сразу прыг в шкаф. А из шкафа я услышал
историю, которую рассказывала эта девица.
- Какую историю?
- Про брильянты.
- Что за брильянты?
- Это, - промолвил Шимп, - я и собираюсь рассказать вам.
Гости выслушали со вниманием, которое вызывает у определенного типа
людей слово "брильянты". Когда Шимп закончил, в глазах Долли горели звезды,
а мистер Моллой дышал, как сенатор-астматик во время приступа. Оба были
поражены. Оказалось, что, они живут в стране Мальчика-с-Пальчик или пещере
Али-Бабы, где повсюду рассованы мешочки с бесценными алмазами.
Зачарованную тишину нарушила миссис Моллой.
- Только подумать, Кейкбред-то лорд! - сказала она. - Вот что, Мыльный,
сегодня же начну обхаживать старого перечника. Когда маленько оклемается,
пусть у него рядом будет подружка, от которой ничего нельзя скрыть.
- Хм!
- А ты пока что ищи.
- Буду искать.
- Они могут быть где угодно.
- Это точно.
-А вдруг ты их найдешь!
- Уж я все переверну. А теперь, - сказал мистер Моллой (он уже
окончательно раздышался и снова стал похож на самого себя), - насчет
условий.
Миссис Моллой не поняла.
- Каких условий?
- Как делить будем, - объяснил мистер Моллой. - Не забывай, киска,
будет только справедливо, если Шимп получит свою часть.
- Ах да, - сказала миссис Моллой. Она совершенно упустила из виду этот
вопрос. - Ты хочешь взять его в долю.
- Ну да. Он нам здорово помог, тут не отвертишься. Здорово помог. -
Мистер Моллой великодушно улыбнулся Шимпу; если в его манере и сквозила
легкая покровительственность, то благодетелям всегда трудно от этого
уберечься. - Я убежден, что Шимп должен получить свое.
- Может, ты и прав, - отвечала Долли. Она сочла предложение несколько
донкихотским, но готова была уступить. - Двадцать пять процентов?
- Я бы отдал тридцать. Смотри на вещи шире. Без доброго старого Шимпа
мы могли бы до них и не добраться.
- Как скажешь. Значит, договорились. Шимпу - тридцать.
- Мне так представляется.
- Деньги немалые.
- Солидный куш.
- И все ж, он - наш старый приятель.
- Очень старый.
- Мне он всегда нравился.
- И мне.
- Не знаю человека, - продолжал мистер Моллой, все с тем же легким
оттенком покровительственности, - которого я бы ценил больше, чем старину
Шимпа.
Хриплый, скрежещущий звук нарушил молчание, наступившее после этих
продолжительных восхвалений: старина Шимп прочистил горло.
- Минуточку! - сказал он. - Минуточку, минуточку!
Его слова внесли диссонанс в атмосферу дружеского умиротворения. Двое
восторженных обожателей различили в голосе третьего некоторую
обеспокоенность. Шимп Твист походил на обезьяну, у которой ее товарки
пытаются стянуть банан. Мистер и миссис Моллой обменялись недоуменными
взглядами.
- Что-то не так? - спросил мистер Моллой.
- Да, - отвечал мистер Твист, ощетинясь нафабренными усами. - Ваши
расчеты.
Для женщины, только что расписавшейся в любви к усатому сыщику, миссис
Моллой выглядела не больно-то ласково. Ее тонкие брови сошлись, глаза
потемнели.
- Черт! - воскликнула она с некоторым, увы, раздражением. - Опять ему
все не слава богу! Только заходит нормальный деловой разговор, он так
разевает свою пасть, что, того глядишь, сам себя проглотит. Чем тебе плохи
тридцать процентов?
- Да, Шимпи, - укоризненно произнес мистер Моллой. - Чего тебе
неймется? Тридцать процентов - хорошие деньги.
- Девяносто - еще лучше.
- Девяносто? - вскричал мистер Моллой, словно друг - да что там, почти
брат - тяпнул его за ногу.
- Де-вя-носто? - эхом повторила миссис Моллой. Ее тоже как будто укусил
в ляжку неблагодарный друг.
- Это мои условия. Я предложил план. Не будь меня, не было бы никакого
плана. Вам осталось выполнить черную работу. Исполнителям положено десять
процентов.
Наступило молчание.
- Да лучше пусть у меня губы треснут! - наконец объявила миссис Моллой.
- И то не удержусь, засмеюсь.
И она рассмеялась недобрым зловещим смехом. Шимп Твист потрогал усы.
- Думаете, это смешно?
Долли отвечала, что именно это она думает. Ее супруг загадочно
улыбнулся, показывая, что тоже нашел предложение несколько забавным.
- Сам посуди, Шимпи, как нам не смеяться, - заметил он. - Ты упустил,
что мы - в доме, а ты - на улице.
- Да, это ты забыл, - кивнула миссис Моллой. - Сказал бы спасибо, что
мы по доброте душевной решили тебе немного отстегнуть.
- Вы тоже кое-что не учли, - сказал мистер Твист. - Звоню вашей Корке
насчет того, что за акции ей впарили, и через полчаса вас в доме не будет.
Или быстрее. Зависит от того, дадут ли вам собрать вещи. Пошевелите
извилиной.
Мистер Моллой остолбенел.
- Ты же не станешь ей звонить?
- Стану.
- Это низко, - указал мистер Моллой, - не по-джентльменски. Ты не
опустишься до этого, Шимп.
- Опущусь, - отвечал Шимп. - Я тренировался.
выяснилось, что этим пополнением колония миссис Корк обязана его жене, он
просто оторопел.
- Господи, пупсик! - воскликнул он. - Что на тебя нашло?
Миссис Моллой обдала его холодом.
- Решила, что надо.
- Да это же Шимп! - Мистер Моллой думал о сыщике из Холси-корт ничуть
не лучше, чем сыщик - о нем. - Угорь масляный! Ему ни на вот столечко нельзя
доверять.
- И не только ему!
- Ты о чем?
- Неважно. Шимп не подкачает.
- Еще как подкачает! А то ты его не знаешь! Первым делом приберет к
рукам, что плохо лежит, и поминай, как звали, а ты потом отвечай. Ладно, у
нас есть два дня, потом сматываем удочки.
- Ты не захочешь.
- Еще как захочу.
- Нет. Куда ты от миссис Корк?
- Не понял, киска. Что-то ты сегодня не в себе.
Долли больше не могла сдерживаться. Она взглянула на мужа, как король
Артур - на неверную Гвиневеру.
- Не понял, да? Не смеши меня! Думаешь, я слепая? Не вижу, как ты за
ней увиваешься? Кто разгуливал с ней по саду со всякими розами?
Мистер Моллой раскрыл рот.
- Но, детка...
- Кто сегодня гладил ее по руке? Думаешь, я не видела? Так вот, видела!
У меня чуть ноги не подкосились. Вот уж не ждала!
- Но, пупсик...
- Когда священник говорил, что ты будешь со мной в болезни и здравии,
небось кивал, как порядочный...
- Да ты неправильно поняла...
- Все вы так говорите.
- Нет, ты правда ошиблась. Все совсем наоборот.
- Ты хлопал ее по грабле?
- Конечно, я хлопал ее по грабле. А почему? Потому что пытаюсь продать
ей нефтяные акции.
- Что?!
Мистер Моллой стал похож на сенатора, отметающего гнусные обвинения
продажной оппозиции.
- Конечно. Если ты вышла замуж за дельца, то уж позволь ему работать
своими методами. Она рассказывала про своего племянника Лайонела, как его
затаскали по судам, и как это неизлечимо ранило его чуткую душу, а я
похлопал ее по руке. И ведь помогло! Через пару минут она уже с интересом
слушала про Серебряную реку. Тут нам пришлось расстаться, потому что к ней
кто-то пришел, но дело на мази. Завтра она отдаст мне чек.
Привлекательное личико миссис Моллой разгладилось, когда же она поняла,
как заблуждалась в своем чудо-муже, слезы раскаяния затуманили ее взор.
- Ой, Мыльный, какая же я дура!
- Да ладно, киска.
- Почему же ты не сказал?
- Хотел сделать тебе сюрприз на день рожденья.
- И сколько мы получим?
- Да почти тысячу.
- Долларов?
- Фунтов.
- Тысячу фунтов? Ой, Мыльный!
Она, всхлипывая, припала к его груди. Ничто не омрачало восторга этой
дивной минуты, кроме горьких угрызений совести. "Дура", чувствовала она, -
верное слово. Она непроходимая дура, если с самого начала не поняла, что
Мыльный не стал бы ластиться к другой, кроме как ради денег.
Наконец нежные объятия разомкнулись. Мистер Моллой сказал: "Хм!" и
закурил сигару. Миссис Моллой сказала: "Черт!" и припудрила нос. Несколько
минут они шли в благодушном молчании. "Спасибо размолвке - мы стали
дружней", может быть, думали они словами Альфреда Теннисона. А может быть,
не думали.
- Знаешь, Мыльный, - мечтательно проговорила миссис Моллой, - я иногда
гадаю, а вдруг где-нибудь и впрямь есть Серебряная река, а на ней - нефтяная
скважина.
- Я тоже.
- Ведь может быть.
- Может.
- Вот смех-то был бы!
- Да уж, - согласился мистер Моллой. - Каких только совпадений не
бывает. - Он улыбнулся, но тут же снова помрачнел. - Так вот, насчет Шимпа,
детка. Честное слово, не нравится мне, что этот прощелыга поселится в доме.
- Выбрось его из головы.
- Не могу.
- Плюнь. Шимп надолго не задержится. Свалит, как только просечет, что
здесь кормят коровьей жвачкой.
- А ведь верно. - Мистер Моллой просветлел, и разговор перешел на
другие темы. Они обсуждали, не захочет ли миссис Корк прикупить еще акций,
когда, обогнув кусты, вышли на берег пруда и увидели молодого человека,
смотревшего на водомерок.
- Вот те на, - сказала миссис Моллой.
- Кто это? - спросил мистер Моллой. - Похоже, новый жилец.
Они подошли. Мистер Моллой, старавшийся всегда излучать
доброжелательность (никогда не знаешь, кто захочет вложить средства в
нефтяной бизнес), бодро пожелал Джефу доброго вечера.
- Добрый вечер, - сказал Джеф. Супруги произвели на него самое
благоприятное впечатление. Здороваясь, мистер Моллой приподнял шляпу, явив
взорам высокий, почти шекспировский лоб.
- Новый член нашего небольшого сообщества, сэр?
- Только что приехал. Славное местечко.
Долли невесело хохотнула.
- Местечко-то ничего. Вот только подождите, пока позовут ужинать!
- Моя жена, - пояснил мистер Моллой. - Моя фамилия - Моллой.
- Моя - Эдер, - сказал Джеф.
К своему изумлению он увидел, что приятная пара обескуражена.
- Эд... а как дальше?
- Эдер. Шерингем Эдер.
- Не может быть!
- Боюсь, что может, - сказал Джеф. - А что? Вам чем-то не нравится мое
имя?
Мистер Моллой посмотрел на миссис Моллой. Миссис Моллой посмотрела на
мистера Моллоя. Оба перевели взгляд на Джефа.
- Что-то здесь не так, - сказал мистер Моллой.
- Это какое-то надувательство, - объявила миссис Моллой, которую
суровая жизнь научила быстро распознавать их. - Что за фигли-мигли? -
холодно спросила она.
У Джефа екнуло сердце. Когда мистер Моллой с видом общественного
благодетеля назвал свою фамилию, та показалась Джефу смутно знакомой. Только
сейчас он сообразил, что женщина, которая буравит его глазами - та самая
миссис Моллой, которая рекомендовала Дж. Шерингема Эдера. Он не рассчитывал
наткнуться в Шиплихолле на людей, знакомых с его соседом по Холси-корт.
С другой стороны, он не рассчитывал встретить Лайонела Грина, а как
здорово выкрутился! Джеф подобрался, чтобы так же ловко устранить новое
препятствие.
Мистер Моллой при всем своем удивлении не утратил светских манер. Он
соглашался с женой, что все это похоже на фигли-мигли, но готов был
выслушать объяснения.
- Миссис Моллой хочет сказать, - пояснил он, - что мы ждем сегодня
нашего друга по имени Шерингем Эдер.
- Частного сыщика, - добавила Долли.
- А вы - не он, - заметил мистер Моллой.
- Точно не он, - подтвердила Долли.
Джеф улыбнулся. Он внезапно увидел, что все разрешается до смешного
просто.
- Как забавно!
- Я еще не смеюсь, - сурово объявила Долли.
- Понятно, что вы удивлены. Как давно вы видели вашего друга?
- Сегодня утром с ним разговаривала.
- И он не упомянул, что продал дело?
- Продал дело?
- На корню, со всеми потрохами. Сегодня днем я въехал в контору.
Конечно, в таких случаях берешь и фамилию предшественника. Так сказать,
торговую марку. Избавляет от лишней писанины.
Миссис Моллой взглянула на мистера Моллоя.
- Шипм Твист ни словом не обмолвился, что продает дело.
- Вот как?
- Ни словом.
- Вы не обратили внимания, что мистер Твист - человек скрытный? -
сказал Джеф. - Я обратил. Незаменимое качество в нашей профессии.
Долли по-прежнему не верила.
- Вы не похожи на сыщика.
- Конечно, - отвечал Джеф, - так и должен выглядеть сыщик. Чтобы
убаюкивать подозрения. - Он взглянул на часы. - Надо же, как поздно, я и не
заметил. До свидания, мистер Моллой. До свидания, миссис Моллой. Надеюсь, мы
будем часто видеться.
Он ушел размашистым шагом, надеясь, что не слишком очевидно оборвал
разговор, а миссис Моллой повернулась к мистеру Моллою.
- Что ты думаешь, Мыльный?
- Удивляюсь, киска.
- Шимп сказал бы, что продает дело.
- Не знаю, не знаю. Он о делах не распространяется.
- А с чего бы он все вдруг взял и продал?
- Может, решил слинять. Этому хорьку часто приходится делать ноги.
- Тоже верно.
Оба погрузились в задумчивость и молчали до самого дома.
Заботливая горничная проводила Джефа в отведенную ему комнату. Он уже
переоделся и отдыхал, куря, когда дверь распахнулась под действием
неудержимой силы, и на пороге появилось нечто очень большое.
По добродушной улыбке на монолитном лице, Джеф понял, что его посетил
Джордж, виконт Аффенхемский. В нем не было и капли холодного высокомерия,
которое помешало единению душ в их последнюю встречу.
- Хариер? - любезно проговорил монументальный пэр. - Пришел посмотреть,
хорошо ли вас устроили.
Джеф ответил, что все отлично.
- Вот и ладненько, - сказал лорд Аффенхем. - Вот и ладненько.
Он говорил рассеянно и, хотя еще не впал в транс, уже не слушал Джефа.
Он бродил по комнате, пустым взглядом скользя по сторонам. Взял пижаму
Джефа, важно повертел ее в руках. На столике у кровати лежала книжка. Лорд
Аффенхем взял и ее, пролистал несколько страниц. Заодно он взял и уронил
фарфоровую статуэтку, которая украшала камин.
Звон, с которым произведение мелкой пластики разбилось о чугунную
решетку, вывело мыслителя из задумчивости. Вернувшись к яви, он водрузился в
кресло и массивным пальцем постучал Джефа по колену. В лице, смиренном и
отеческиласковом, словно чучело совы в витрине таксидермиста, читалась самая
искренняя приязнь.
- Я хотел поговорить с вами молодой человек.
Джеф вежливо ответил, что тоже считал мгновения до этой встречи.
- Помните, о чем мы говорили в конторе?
Джеф удивился. Он решил, что забывчивый собеседник заподозрил у него
такие же провалы в памяти.
- Вы хотите сказать, про бриллианты? - спросил он.
- Да не про бриллианты, лопни кочерыжка. О том, что вы влюбились в мою,
черт побери, племянницу.
Джеф предпочел бы, чтобы прекраснейшую из женщин не называли черт
побери племянницей, но оставил замечание при себе. Благоразумие требовало
обращаться со старым чудаком уважительно.
- Помню.
- Еще не разлюбили?
Джеф заверил, что два с половиной часа ничуть не умерили его страсть.
Лорд Аффенхем явно успокоился.
- Вот и хорошо, а то я ей рассказал.
Джеф, при всем своем хладнокровии, вздрогнул.
- Рассказали, что я ее люблю?
- Да-а.
- Ага, ага... И что она?
- Задумалась.
Джеф ответил, что ему это не удивительно.
- Мне показалось, она вас взвешивает.
- Ага, ага...
- В чем дело? Что-то вы сникли.
- Нет, нет. Конечно, в таких делах всегда лучше ясность. Просто мне
подумалось, что ей это могло показаться несколько внезапным.
- Конечно. Для того я ей и сказал. С такими, как Энн, главное -
внезапность. Послушайте. - Лорд Аффенхем снова постучал его по колену. - Я
скажу вам одну вещь. Когда я вас увидел, вы мне сразу понравились.
- Спасибо. Уверяю, что и я, со своей стороны...
- Не перебивайте, черт возьми. Я сказал, что вы мне сразу понравились.
У меня глаза, как рентген, вижу людей насквозь, и я мигом понял, что вы -
славный малый. У меня детей нет... по крайней мере, я так думаю, - добавил
лорд Аффенхем после минутного размышления, - и я смотрю на вас, как на сына.
Как на сына, черт побери. Вы - тот муж, которого бы я желал Энн. Парень,
хоть куда, в точности как я в ваши годы. Теперь таких не делают. Возьмите
хоть Лайонела Грина. Вы знаете племянника миссис Корк?
- Встречались.
- Размазня, - сказал лорд Аффенхем. - Хивеянин и евусей. А Энн взяла и
с ним обручилась.
- Что?!
- Истинная правда. Могла выбирать из лучших людей страны, и на те -
обручилась с Лайонелом Грином.
Джеф онемел. Он оказался совсем не готов к этой новости. Правда, миссис
Корк что-то такое говорила, но он не обратил внимания на ее бред. Конечно,
решил он, если тетка что-то приметила, значит, эта паскуда Грин одолевает
Энн гнусными приставаниями. А в то, что глаза ее горели огнем, когда она
читала про его, Джефа, безжалостные обличения, он попросту не поверил. На
самом деле глаза ее блестели от удовольствия - какая девушка не порадуется,
читая, как ее назойливого ухажера окоротил блестящий молодой адвокат?
- Вы этого не говорили!
- Как же не говорил, когда сказал.
- Это просто ужас.
- Кошмар.
- Мы должны ее спасти.
- Вот именно. Отбейте ее.
- Отобью.
- Легко сказать. А что именно вы намерены делать?
- Ну...
Лорд Аффенхем поднял руку, словно постовой на перекрестке.
- Довольно. Мне все ясно. Вы думаете не о том. Если бы вы думали, то не
мычали бы. Вы бы сказали: "Что я намерен делать? Вот что. Я налечу на нее,
черт возьми, как ураган!" Да, так бы вы сказали, и так вам нужно сделать.
Хватайте ее! Прижимайте к сердцу! И покрепче! Чтобы ребра хрустнули! Ну, и
целуйте, конечно. Целуйте без остановки. И все время говорите, что искали ее
всю жизнь. Она мигом забудет про своего напомаженного лакировщика.
Лорд Аффенхем замолк. Глаза его погасли и приобрели то стеклянное
выражение, к которому Джеф уже успел привыкнуть. Виконт унесся мыслями в
одиннадцатый год, к девушке в шляпке с цветочной каймой, которую, если
память ему не изменяет, звали Моди.
Джеф радовался передышке. Он воспользовался ею, чтобы одолеть
накатившую дурноту. К лорду Аффенхему он успел привязаться, но чувствовал,
что расходится с ним во взглядах так же кардинально, как с мистером
Шусмитом. Уличный разносчик, гуляющий по ярмарке со своей дамой, нашел бы в
предложении лорда Аффенхема здоровую суть. Джефа, который со времени
знакомства с Энн Бенедик совершенно очистился духом, оно возмутило до
глубины души. Оскорбить Энн, эфирное создание, грубым прикосновением - что
за пошлая мысль! Если бы не транс, в который снова впал лорд Аффенхем, и не
насущная необходимость сохранять дружеские отношения, Джеф наградил бы
вольнодумца суровым взглядом.
Лорд Аффенхем, как Галатея, внезапно ожил и встрепенулся.
- Деньги есть?
Джеф вздрогнул от неожиданности, но решил раскошелиться. Он
предполагал, что в нынешних обстоятельствах, уезжая, должен будет дать лорду
на чай. Очевидно, мнимый дворецкий предпочитал аванс.
- Сколько вам надо?
- Не мне. Чтобы жениться.
- А! - Джеф наконец понял, о чем речь. - Ну, я не богат. Крестный
оставил мне несколько сотен годового дохода, и еще я немного зарабатываю
литературой.
- Что вы пишете?
- Детективы. Со дня на день собираюсь начать новый. Вы их читаете?
- О, да!
- Тогда он вам понравится. Там удивительно свежая мысль.
- Какая же?
- Как вы, наверное, заметили, многие авторы подобных романов, чтобы
нагнать жуть, выводят в роли главного негодяя человека с изувеченным ухом. Я
нашел совершенно новый ход. У моего злодея будут изуродованы оба. Каково? Мы
содрогаемся, читая о демоне во плоти, если даже одна его мочка словно
изжевана диким котом. А если обе? Ужас!
На лорда Аффенхема это не произвело впечатления.
- По мне, так довольно глупо, - объявил он. - И вообще, литературой
много не заработаешь. Миссис Корк написала книжку о своих этих путешествиях,
называется "Женщина в дебрях", и продала, думаю, экземпляров десять, да и те
всучила силком. Я видел, как она заталкивает ее гостям, независимо от пола и
возраста, словно микстуру. Нет, вам надо отыскать бриллианты.
- Постараюсь.
- Вот странно, - продолжал лорд Аффенхем, - только что, перебирая
старые бумаги, я наткнулся на потерянный дневник, и там четвертого апреля
сделана запись "В банке". Не понимаю. Я иногда оставлял себе напоминания,
куда спрятал бриллианты. Например, есть запись "Чаппи" - это когда я спрятал
их на дне жестянки с собачьим кормом. Но что значит "в банке", ума не
приложу. Я никогда не собирался класть их в банк. Я не доверяю банкам и
ничего туда не кладу, кроме мелочи на карманные расходы. И тем не менее
запись сделана четвертого, а пятого я попал в аварию. Могу только
предположить, что она относится к чему-то другому. Может быть, я уговорился
встретиться в банке со своим управляющим. Нет, если они и отыщутся, то
где-нибудь в хитром месте, куда никто не догадается заглянуть. Впрочем, не
тревожьтесь. Я никогда ничего не забываю, по крайней мере, навсегда. Я в
точности помню голос, которым одна девица говорила "Не надо!" аж в девятьсот
восьмом.
- Наверное, в девятьсот восьмом девицы часто говорили вам "не надо"?
- Частенько. Да, частенько. Кстати, это напомнило мне про Энн. Она
точно скажет "Не надо!". Не обращайте внимания. Хватайте и прижимайте к
сердцу. Что вы так на меня уставились?
Джеф вздрогнул, стер с лица непрошеную суровость и выдавил дружескую
улыбку.
- Я просто подумал, - сказал он, облекая свои сомнения в почтительную и
необидную форму, - что эта метода уместна... как бы выразиться... с
определенным типом особ, но нет ли опасений, что в данном случае она
приведет к нежелательному результату?
- Не понимаю.
- Мисс Бенедик такая... э... возвышенная.
- Ничего подобного. Нормальная, здоровая девица, в меру романтичная.
- Вот именно. Не кажется ли вам, что вы предлагаете нечто не вполне
романтичное? Согласен, с девицей из бара это бы прошло... В общем, я хотел
сказать, что мисс Бенедик скорее понравится трубадур, чем грузчик.
- Трубадур?
- Трубадуры, - объяснил Джеф, - это средневековые певцы, которые
добивались своего - а они добивались, наука не солжет - сладкозвучными
речами, не грубым наскоком. Я хотел прибегнуть именно к сладкозвучным речам.
- Ну и очень глупо.
- Вы не думаете, что, если речи достаточно сладкозвучны...
- Не думаю. Я знаю Энн с тех пор, как она под стол пешком ходила.
- Расскажите, какой она тогда была.
- Нет времени. Только что вспомнил, что нес телеграмму Моллою. Пришла
полтора часа назад. А вы поразмыслите над моими словами. Я вас старше,
старше и мудрей. Трубадур, тоже мне! В жизни не слыхал такой глупости.
И с этими сокрушительными словами лорд Аффенхем тяжело поднялся с
кресла и вышел из комнаты.
Речь его не убедила Джефа. Все в нем по-прежнему кипело и возмущалось.
Несмотря на хорошо подвешенный язык, он сохранил целомудренное уважение к
прекрасному полу. Кое с кем он бы и решился поступить по совету престарелого
пэра, но только не с Энн Бенедик.
Энн наполняла его глубоким, благочестивым смирением. Это не мешало
болтать с ней - любовь пробудила в нем не только смирение, но и новые
источники красноречия - однако категорически возбраняло бросаться на нее,
словно гончая на электрического зайца.
Джеф снова закурил и стал размышлять, что за блажь заставила эту
чудесную девушку обручиться с таким редким ничтожеством, как Лайонел Грин.
Лорд Аффенхем, тем временем, постучал к мистеру Моллою, вручил
задержанную телеграмму и удалился. Мыльный вскрыл ее, как только
захлопнулась дверь, и присвистнул от удивления.
- От Шимпа, - сказал он. - Хочет видеть меня завтра. Ответ оплачен,
адрес "Холси-билдингс, Холси-корт, Мейфэр".
Он протянул телеграмму жене, и у той тоже глаза полезли на лоб.
- Так он на прежнем месте!
- Да.
- И ничего не продавал.
- Нет.
- Я самого начала знала, - сказала миссис Моллой, прищелкнув зубами, -
что это какие-то фигли-мигли.
На следующий день погода по-прежнему стояла отличная, но ни лучика
света не проникало в мрачный колодец Холси-корт, когда туда вступили мистер
и миссис Моллой. Двор казался еще грязнее обычного, а хозяек - любительниц
вареной капусты заметно прибавилось в числе.
Шимп Твист принял гостей с важностью, приличествующей сенсационному
характеру новостей.
- Садись, Долли. Бросай кости, Мыльный. Значит, вместе приехали. Я ждал
одного тебя.
На лице мистера Моллоя появилось недоумение, и Долли поспешила
объяснить.
- Я вчера рассказывала Шимпу про тебя и Корку, пупсик, и он, наверное,
вообразил, будто мы повздорили. Мы ошибались насчет Мыльного, Шимп. Он все
объяснил. Просто он хочет всучить ей нефтяные акции.
- Вот как? - сказал Шимп Твист. - Неужели? - Он смотрел на мистера
Моллоя, так явно восхищаясь его находчивостью, что Долли посчитала нужным
внести ясность.
- Думаешь, он меня дурит? Так вот нет. Расскажи ему, Мыльный.
- Вчера я продал Корке Серебряную реку, - гордо объявил он. - Сегодня
она отдаст мне чек.
- На тысячу фунтов.
- На тысячу фунтов, - повторил мистер Моллой, смакуя слова.
Шимп Твист сморгнул. Мысль, что кто-то другой, а уж тем более - старый
недруг - огреб такие деньжищи, терзала, словно зубная боль.
- Ладно, - отмахнулся он (что мне ваши пустяковые победы!). - Думаю, вы
оба вчера здорово удивились.
- Ты насчет того типа с соломенными волосами? Удивились, не то слово, -
с чувством произнесла миссис Моллой. - Когда он назвался Дж. Шерингемом
Эдером, я чуть не села. Кто этот молодчик?
- Стреляйте меня. Я знаю одно, - сказал Шимп и поежился, отчетливо
вспомнив вчерашнюю жуткую сцену, - у него на меня зуб.
- А поточнее нельзя? - спросила Долли. Ей показалось, что Шимп очертил
уж очень широкий круг.
Шимп покачал головой.
- Я сам пытаюсь его вычислить, но, хоть убейте, ничего не помню. И все
же, когда тебя сначала обстреливают из окна, а потом хотят прикончить, сразу
понимаешь: чем-то ты человеку досадил.
- Обстреливают? Чем это?
- Ну, я потом посмотрел- чем-то вроде камней. Как увидел, что он мчится
по лестнице, глаза бешенные, я сразу прыг в шкаф. А из шкафа я услышал
историю, которую рассказывала эта девица.
- Какую историю?
- Про брильянты.
- Что за брильянты?
- Это, - промолвил Шимп, - я и собираюсь рассказать вам.
Гости выслушали со вниманием, которое вызывает у определенного типа
людей слово "брильянты". Когда Шимп закончил, в глазах Долли горели звезды,
а мистер Моллой дышал, как сенатор-астматик во время приступа. Оба были
поражены. Оказалось, что, они живут в стране Мальчика-с-Пальчик или пещере
Али-Бабы, где повсюду рассованы мешочки с бесценными алмазами.
Зачарованную тишину нарушила миссис Моллой.
- Только подумать, Кейкбред-то лорд! - сказала она. - Вот что, Мыльный,
сегодня же начну обхаживать старого перечника. Когда маленько оклемается,
пусть у него рядом будет подружка, от которой ничего нельзя скрыть.
- Хм!
- А ты пока что ищи.
- Буду искать.
- Они могут быть где угодно.
- Это точно.
-А вдруг ты их найдешь!
- Уж я все переверну. А теперь, - сказал мистер Моллой (он уже
окончательно раздышался и снова стал похож на самого себя), - насчет
условий.
Миссис Моллой не поняла.
- Каких условий?
- Как делить будем, - объяснил мистер Моллой. - Не забывай, киска,
будет только справедливо, если Шимп получит свою часть.
- Ах да, - сказала миссис Моллой. Она совершенно упустила из виду этот
вопрос. - Ты хочешь взять его в долю.
- Ну да. Он нам здорово помог, тут не отвертишься. Здорово помог. -
Мистер Моллой великодушно улыбнулся Шимпу; если в его манере и сквозила
легкая покровительственность, то благодетелям всегда трудно от этого
уберечься. - Я убежден, что Шимп должен получить свое.
- Может, ты и прав, - отвечала Долли. Она сочла предложение несколько
донкихотским, но готова была уступить. - Двадцать пять процентов?
- Я бы отдал тридцать. Смотри на вещи шире. Без доброго старого Шимпа
мы могли бы до них и не добраться.
- Как скажешь. Значит, договорились. Шимпу - тридцать.
- Мне так представляется.
- Деньги немалые.
- Солидный куш.
- И все ж, он - наш старый приятель.
- Очень старый.
- Мне он всегда нравился.
- И мне.
- Не знаю человека, - продолжал мистер Моллой, все с тем же легким
оттенком покровительственности, - которого я бы ценил больше, чем старину
Шимпа.
Хриплый, скрежещущий звук нарушил молчание, наступившее после этих
продолжительных восхвалений: старина Шимп прочистил горло.
- Минуточку! - сказал он. - Минуточку, минуточку!
Его слова внесли диссонанс в атмосферу дружеского умиротворения. Двое
восторженных обожателей различили в голосе третьего некоторую
обеспокоенность. Шимп Твист походил на обезьяну, у которой ее товарки
пытаются стянуть банан. Мистер и миссис Моллой обменялись недоуменными
взглядами.
- Что-то не так? - спросил мистер Моллой.
- Да, - отвечал мистер Твист, ощетинясь нафабренными усами. - Ваши
расчеты.
Для женщины, только что расписавшейся в любви к усатому сыщику, миссис
Моллой выглядела не больно-то ласково. Ее тонкие брови сошлись, глаза
потемнели.
- Черт! - воскликнула она с некоторым, увы, раздражением. - Опять ему
все не слава богу! Только заходит нормальный деловой разговор, он так
разевает свою пасть, что, того глядишь, сам себя проглотит. Чем тебе плохи
тридцать процентов?
- Да, Шимпи, - укоризненно произнес мистер Моллой. - Чего тебе
неймется? Тридцать процентов - хорошие деньги.
- Девяносто - еще лучше.
- Девяносто? - вскричал мистер Моллой, словно друг - да что там, почти
брат - тяпнул его за ногу.
- Де-вя-носто? - эхом повторила миссис Моллой. Ее тоже как будто укусил
в ляжку неблагодарный друг.
- Это мои условия. Я предложил план. Не будь меня, не было бы никакого
плана. Вам осталось выполнить черную работу. Исполнителям положено десять
процентов.
Наступило молчание.
- Да лучше пусть у меня губы треснут! - наконец объявила миссис Моллой.
- И то не удержусь, засмеюсь.
И она рассмеялась недобрым зловещим смехом. Шимп Твист потрогал усы.
- Думаете, это смешно?
Долли отвечала, что именно это она думает. Ее супруг загадочно
улыбнулся, показывая, что тоже нашел предложение несколько забавным.
- Сам посуди, Шимпи, как нам не смеяться, - заметил он. - Ты упустил,
что мы - в доме, а ты - на улице.
- Да, это ты забыл, - кивнула миссис Моллой. - Сказал бы спасибо, что
мы по доброте душевной решили тебе немного отстегнуть.
- Вы тоже кое-что не учли, - сказал мистер Твист. - Звоню вашей Корке
насчет того, что за акции ей впарили, и через полчаса вас в доме не будет.
Или быстрее. Зависит от того, дадут ли вам собрать вещи. Пошевелите
извилиной.
Мистер Моллой остолбенел.
- Ты же не станешь ей звонить?
- Стану.
- Это низко, - указал мистер Моллой, - не по-джентльменски. Ты не
опустишься до этого, Шимп.
- Опущусь, - отвечал Шимп. - Я тренировался.