Страница:
— Не поможете мне завязать эту чертову штуку? — раздраженно спросил он, но, едва увидев Серинис, опустил руки и уставился на нее. Волосы Серинис, собранные на макушке и уложенные затейливым узлом, невольно наводили на мысль, что сооружение столь элегантной прически потребовало уйму времени и сил. Бледно-розовое платье поблескивало в лучах свечей сотнями крохотных искорок. Квадратный вырез выставлял напоказ соблазнительную ложбинку, лиф плотно облегал упругие округлости. Широкие газовые рукава заканчивались узкими вышитыми манжетами. Юбка ниспадала глубокими складками вокруг длинных стройных ног. Внезапно Бо потерял дар речи и был не в силах высказать восхищение ее несравненной красотой.
Серинис легкой походкой приблизилась к мужу и начала завязывать галстук. Бо не знал, куда девать руки, и хотя желание обнять Серинис было ошеломляющим, он в конце концов сунул их в карманы брюк — из предосторожности, чтобы не затеять очередную ссору. Не напрасно ли он с самого начала заговорил о разводе?
— Билли сказал, что сегодня у вас будут гости, — произнесла Серинис, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поправить узел галстука.
Бо приподнял подбородок, покорно отдаваясь ее заботливым рукам.
— Да, несколько молодых джентльменов из города. Недавно мы вместе охотились на куропаток. Думаю, моим гостям понравится стряпня Филиппа. Я пригласил их, еще не подозревая, что сегодня наша первая брачная ночь.
— У вас есть знакомые в Лондоне? — удивилась Серинис. — А я думала, нелегко поддерживать дружбу, появляясь в порту лишь изредка.
— Нелегко, — согласился Бо, — но все же у меня осталось несколько друзей.
— Странно уже то, что вам не чужда светская жизнь. Мне казалось, вы слишком поглощены делами.
Бо посмотрел вниз, и его тут же заворожила обольстительная ложбинка повыше выреза, которая оказалась совсем рядом, пока Серинис поправляла галстук. Очевидно, она не надела корсета: ее грудь выглядела естественно. Бо впервые в жизни видел такую прелесть. Ему мучительно хотелось погладить эти сливочные полушария, и сдержанность потребовала от него колоссальных усилий воли. Опасаясь отпугнуть Серинис, он осторожно пожал плечами.
— Что толку в упорной работе, дорогая, если нельзя насладиться ее плодами?
Серинис рассмеялась:
— Вы совершенно правы, сэр.
— Мои гости не подозревают о том, что сегодня наша первая брачная ночь, поэтому, если вы не против, дорогая, я предпочел бы дать им понять, что мы женаты уже год или два, несмотря на ваш юный возраст.
Серинис вскинула голову, глядя на него в упор:
— А если они начнут расспросы?
— Тут уж ничего не поделаешь. Придется во всем сознаться.
— Не могли бы вы сообщить мне причину этого решения, сэр?
Желание стало невыносимым, и Бо осторожно обнял жену за талию. Она мгновенно напряглась, но вскоре улыбнулась и даже слегка расслабилась.
— Я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, будто вы вышли замуж второпях, не насладившись ухаживаниями.
— Боитесь, что они сочтут меня ветреной особой?
— Боюсь, что они попытаются отбить вас у меня, — поправил Бо с тяжелым вздохом. — Мне доводилось слышать, как они бахвалятся своими победами, и я не желаю, чтобы вас сочли легкой добычей.
— Стало быть, и вы хвастались своими победами в их компании? — настороженно спросила Серинис. — Если так, наш брак предстанет перед ними не в лучшем свете.
— Отец давно объяснил мне, что джентльмену не пристало поддерживать подобные беседы. Обычно их заводят те, кто стремится потешить свое самолюбие, а у меня никогда не возникало такого желания.
Серинис обняла его за шею, коротко чмокнула в губы и быстро высвободилась, что вызвало у Бо возглас досады.
— Вы безжалостная кокетка, мадам, но берегитесь! — предостерег он. — Я не вынесу такой пытки, не позволю вам то манить меня, то отталкивать. Играя с огнем, вы непременно обожжетесь.
Серинис мило надула губки, игриво взмахнула длинными шелковистыми ресницами и бросила в сторону Бо лукавый взгляд. Он предупредил о том, что по прибытии в Чарлстон им придется развестись, но ведь он может и передумать. Серинис не считала, что обязана мириться со своей участью, не попытавшись вызвать у Бо желание создать прочную семью. Ведь она большую часть жизни была влюблена в этого человека и не представляла другого мужчину в роли своего мужа.
— Я не собираюсь дразнить вас, Бо, но не прочь время от времени целовать. Если же вы сочтете такие ласки непозволительными, я ограничусь малым: буду только поглаживать вашу руку.
Бо раздраженно хмыкнул, понимая, что и согласие, и отказ станут для него одинаковым мучением.
Под взглядом мужа Серинис украдкой усмехнулась. Они вновь очутились на безопасной территории, где она будет безбоязненно играть роль его жены в присутствии гостей, а затем удалится в свою каюту и проведет ночь без сна, мечтая о поцелуях Бо и его будоражащих ласках.
Возраст троих гостей находился в пределах от двадцати трех до двадцати девяти лет. Их глаза заблестели при виде Серинис, но когда Бо представил ее как свою жену, гости, забыв о вольных помыслах, по очереди вежливо поцеловали ей руку. Пренебрегая титулами, они упросили Серинис называть их по именам, и вскоре в каюте воцарилась свободная и непринужденная атмосфера.
Отведав куропатку, искусно приготовленную и поданную с изысканным соусом, гости пожелали непременно познакомиться с коком и принялись уговаривать Филиппа бросить нынешнего хозяина, предлагая ему баснословное жалованье. Филипп не поддался на уговоры, объяснив, что еще не успел посвятить капитана во все тонкости французской кухни, поскольку ученик ему попался на редкость ленивый. Его добродушное подшучивание было встречено дружным смехом, к которому присоединился даже Бо.
На протяжении вечера все четверо мужчин то и дело обменивались репликами с Серинис, наслаждаясь ее остроумными ответами. Уходя, гости запечатлели на ее руке галантные поцелуи под неусыпным наблюдением мужа и распрощались, заверив хозяина каюты, что вечер выдался восхитительным.
Вскоре после их ухода Бо погрузился в задумчивость, поэтому Серинис не выдержала и спросила:
— Вы по-прежнему сердитесь на меня? Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула.
— Я предчувствую, что Алистер завтра вновь явится сюда, и скорее всего в сопровождении члена магистрата.
Серинис обвела пальцем крышку оловянной чернильницы, стоявшей на массивном письменном столе.
— Вы говорили, что после заключения брака Алистер не сможет предъявить права опекуна, — напомнила она мужу. — Вы изменили свое мнение?
— Будь наш брак настоящим, я не сомневался бы в том, что упоминание о нем в суде пересилит все прочие доводы. К несчастью, Алистер наверняка будет оспаривать его подлинность и уверять магистрат в том, что наш брак фиктивный, поскольку мы обменялись клятвами сразу после его визита. Кроме того, мадам, по-моему, вы не умеете лгать.
Серинис насторожилась:
— Надеюсь, вы не предлагаете осуществить наш брак, лишь бы переубедить этого негодяя? Послушайте, Бо…
— Нет, этого я не предлагаю, — отрезал он. и тут же пожалел о своей вспышке. Протянув руку через стол, он успокаивающим жестом пожал ладонь Серинис. — Простите, я не хотел вас обидеть. Вечер прошел удачно, и у меня нет ни малейшего желания ссориться.
Что же нам делать? — растерянно спросила Серинис, пожалев о своих подозрениях. — Не могут же они подвергнуть меня пытке… — Она осеклась: в голову ей пришла другая, еще более ужасающая мысль, и она замолчала.
Заметив гримаску отвращения на лице жены, Бо поспешил успокоить ее:
— Вас осмелятся подвергнуть только допросу, но в случае возникновения серьезных сомнений могут просто предположить, что наш брак был фиктивным, аннулировать его и отдать вас под опеку Алистера.
— Слово «опека» здесь вряд ли уместно. — Серинис передернуло. — Будь в доме Лидии тюремная камера, у меня появились бы веские причины для опасений. Уверена, Алистер прибег бы к помощи самых изощренных орудий пытки, лишь бы добиться своего. И все-таки мне не верится, что он желает стать моим опекуном. Скорее ему что-то нужно от меня, но что — я не понимаю.
— Если согласитесь выслушать, Серинис, не принимая мои слова в штыки и не встречая их подозрениями, возможно, мы вместе найдем удачный выход.
Решив, что перед разговором требуется подкрепиться, Серинис потянулась к бокалу с вином, который недавно поставила на стол.
Бо поднял бровь, увидев, как Серинис осушила бокал одним глотком. Только теперь он понял, как она нервничает. Девочка, которая прежде восхищалась им, стала бояться его — или его предложений.
Неожиданно Серинис икнула, удивленно раскрыла глаза и зажала рот ладонью.
— О, простите!
— Больше никакого вина, — заявил Бо, запирая в шкаф графин. Он без труда понял, что Серинис не приучена к крепким напиткам.
— Значит, вы считаете, что я не умею лгать и потому мне не поверят, — начала Серинис и вновь икнула, вспыхнув от стыда.
Бо усмехнулся:
— По-моему, вы краснеете с такой же легкостью, с какой другие дышат. Серинис, поскольку вашим воспитанием занимался такой человек, как ваш отец, вы понятия не имеете о двуличии. Следовательно, вам придется воспользоваться своими преимуществами.
— Какими? — Серинис удалось подавить очередной приступ икоты, но она опасалась, что за ним последуют другие.
— Невинностью, наивностью. Ведь вам недостает житейского опыта. Если член магистрата способен с виду отличить простолюдинку от леди, он вряд ли осмелится обвинить вас во лжи. — Присев на край стола, Бо вытянул вперед ноги, скрестил руки на груди и вгляделся в разрумянившееся лицо Серинис. — Постарайтесь не слишком нервничать, когда он начнет расспросы. Если сумеете, попытайтесь представить себе, что вы уже не девственница.
Серинис обмахнулась взятым со стола листом бумаги. От слов Бо ее бросило в жар.
— Понимаете, что я имею в виду? — Бо внимательно наблюдал за ней.
Серинис пожала плечами, встала и отошла к туалетному столику. Стоя перед ним, она могла следить в зеркале за выражением лица Бо.
— Кое-что Лидия объяснила мне несколько лет назад. Бо недоверчиво покачал головой:
— Наверное, беседа была весьма поучительной.
— Мне известно, что мужчина и женщина должны соединиться, чтобы зачать ребенка, — выпалила Серинис, раздраженная тем, что Бо считает ее наивной дурочкой. — Но я не знаю, как именно это происходит.
— Вы хотели бы узнать все подробности? « Несмотря на свою любознательность, Серинис сочла подобное предложение непристойным.
— От вас?!
— Почему бы и нет? Я — ваш муж.
— Пока, — уточнила Серинис.
— Да, на какое-то время, — подтвердил Бо и добавил: — А может, вы предпочитаете наставления Алистера?
Серинис даже не попыталась скрыть дрожь. Отвращение, которое она испытала под похотливым взглядом Алистера, пробудилось в ней с поразительной быстротой.
— Что же, по-вашему, я должна знать?
Бо посвятил ее в подробности, стараясь заинтересовать, а не напугать. Рассказывая Серинис о тайнах совокупления, он испытывал такое же удовлетворение, как в те минуты, когда ласкал ее грудь, хотя, разумеется, предпочитал второе.
Серинис не сводила с него глаз, и Бо понял, что ему удалось пробудить в жене чувственность. Его чресла напряглись, но Бо не сменил позу. Узкие брюки отчетливо обрисовывали появившуюся под ними выпуклость, привлекающую мимолетные взгляды Серинис. Наконец она посмотрела в лице мужу и увидела его улыбку. Вспыхнув, она поспешно отвернулась.
— Без этого я не мог бы предаваться любви, — объяснил он, понимая, что Серинис наверняка сочла его объяснения прелюдией к действиям. — Мне хотелось бы всецело управлять своим телом, но любые мысли о близости с вами неизбежно вызывают возбуждение.
— А вы не думайте об этом, — бросила через плечо Серинис, вспомнив о недавнем разговоре Бо с Оуксом. — Так будет лучше для нас обоих.
— К вашему сожалению, мадам, мужскими инстинктами меня наделила природа с целью продолжения рода. Если бы мужчинам всегда удавалось совладать с желаниями, на свет появлялось бы гораздо меньше детей.
— Хотелось бы знать, зачем вы рассказываете мне все это? Ради собственного удовольствия? Или потому, что хотите подготовить меня к расспросам членов магистрата? Считаете, я не справлюсь с этой задачей без репетиции?
Не желая впредь возбуждать подозрения жены, Бо пред почел уклониться от ответа на первый вопрос.
— Просто я не хочу, чтобы вы случайно проболтались о том, что наш брак так и не был осуществлен.
Охваченная нелепой обидой, Серинис тщетно, подыскивала подходящий ответ. Не сумев найти его, она заявила:
— Я вовсе не бездарная актриса, которой необходима уйма репетиций только для того, чтобы зазубрить реплики!
— Тогда будьте любезны ответить на один вопрос, мадам. Если завтра вам придется поклясться, что мы провели ночь в одной постели, как муж и жена, сумеете ли вы правдоподобно сыграть свою роль после моих объяснений?
Внезапно Серинис стало трудно дышать.
— Я…
— Не смущайтесь, миссис Бирмингем, если вы и вправду миссис Бирмингем. Вы должны ответить мне, делили ли вы ложе с человеком, который называет себя вашим мужем. Если же вы не сможете подтвердить это под присягой, тогда мне не останется ничего другого, кроме как отдать вас под опеку мистера Уинтропа. — Наклонившись вперед, Бо не сводил глаз с ошеломленного лица Серинис. Помедлив, он повторил свой вопрос более мягким тоном: — Скажите правду, миссис Бирмингем, предавались ли вы с мужем любви, был ли осуществлен ваш брак?
На миг Серинис лишилась дара речи, а затем выпалила:
— Неужели мне придется отвечать на столь бесстыдные вопросы?
— По какой-то причине Алистер вознамерился завладеть вами, — объяснил Бо. — Он не остановится ни перед чем. Будем надеяться, что член магистрата окажется более деликатным. Вы должны уверенно ответить, что эту ночь мы провели вдвоем. — Он издал краткий смешок. — Заметив ваше смущение, никто не решится продолжить расспросы. Все будет ясно само собой.
Если раньше Бо считал, что Серинис слишком легко краснеет, то теперь он видел, что за последний час румянец ни на секунду не покидал ее щеки.
— Понимаю, вам будет нелегко согласиться разделить со мной ложе, но откровенно говоря, не вижу другого способа избавить вас от необходимости лгать. И хотя мне придется нелегко, обещаю: я не стану прибегать к насилию.
— Если ничего другого вы не в состоянии предложить полагаю, придется попробовать… но с одним условием: вы ляжете спать в брюках.
Бо с улыбкой кивнул:
— Хорошо, если вы настаиваете.
Его жена испустила прерывистый вздох.
— В таком случае я схожу за ночной рубашкой.
— Надеюсь, она не слишком соблазнительна? — пошутил Бо.
— Не беспокойтесь, сэр, я уже знаю, как стремительно вы умеете раздеваться.
Оба замолчали, припоминая события минувшего дня.
— Теперь вам легче? — наконец спросил Бо. Решив, что упоминать о дрожащих под платьем коленях не стоит, Серинис осторожно кивнула:
— Да, благодарю вас.
Однако ни вежливая беседа, ни то, что Бо допоздна засиделся за письменным столом, разбирая бумаги и делая записи, не принесли им обоим облегчения. Серинис не спала, когда он наконец снял всю одежду, кроме брюк, и вытянулся рядом с ней. Долгое время они смотрели в потолок, не в силах преодолеть смущение. Наконец Серинис свернулась клубочком, но под тяжестью тела Бо матрас опустился, и сохранять между ними расстояние в таком положении было нелегко. Едва начав засыпать, Серинис почувствовала, как он придвинулся к ней. Она заерзала, отодвигаясь к стене, но обнаружила, что Бо придавил подол ее ночной рубашки.
— Мне всегда казалось, что кровать достаточно широка, — заметил Бо, слегка приподнимаясь, чтобы Серинис могла высвободить подол.
— Я могла бы лечь на полу, — предложила она.
— Ни в коем случае. Уж если я решил совершить благородный поступок, то пойду до конца.
— Тогда, может быть, вы…
— Несмотря на все свое благородство, я не святой, — возразил Бо, не оставляя у Серинис сомнений в том, что он готов прибегнуть к насилию, лишь бы не пришлось спать на полу.
Серинис невольно засмеялась, заставив Бо с любопытством спросить:
— Что вас так насмешило?
— Ничего.
— Нет уж, признавайтесь, — потребовал он.
Он лежал так близко и выглядел так соблазнительно… Внутри у Серинис что-то сжалось, когда она поняла, что отмахнуться от мыслей о Бо невозможно. Перевернувшись на спину, она украдкой поглядывала на его широкую грудь, втайне желая вновь прикоснуться к нему так, чтобы вызвать блаженный стон.
— Сегодня днем я представляла вас рыцарем в сияющих доспехах. Это сравнение показалось мне забавным, вот и все.
— Рыцарем в сияющих доспехах? — недоуменно переспросил он.
— Всего на миг. Мне не удалось даже упросить вас поцеловать мне руку, а ведь вы отважились на большее…
— Что вам не удалось?
— В воображении, — поспешно пояснила Серинис и взмахнула тонкой рукой, надеясь прекратить разговор. — Впрочем, не важно. Почему бы нам не попытаться заснуть?
Как будто это было возможно!
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Прежде я хочу поцеловать вашу руку.
Бо не ошибся: Серинис и вправду была наивна. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, к чему привел начатый ею разговор. Серинис съежилась в панике, уже успев на своем опыте убедиться, что Бо не составит труда вновь соблазнить ее.
— Бо, прошу вас…
Но было уже слишком поздно.
Повернув ее руку ладонью вверх, Бо не спеша поцеловал ее — так, что у Серинис перехватило дыхание. Когда он поднял голову, места на кровати словно стало еще меньше.
— Напрасно вы сделали это, Бо, — прошептала Серинис, ощущая нарастающий жар внутри.
Бо помрачнел.
— Вы правы. — Не добавив ни слова, он встал, вынул из шкафа одеяло и устроился в кресле за столом.
Прошло немало времени, прежде чем Серинис поняла: он не намерен прикасаться к ней. Ей бы радоваться, но вместо этого в глубине ее существа проснулось нестерпимое желание, требующее утоления.
Глава 7
Серинис легкой походкой приблизилась к мужу и начала завязывать галстук. Бо не знал, куда девать руки, и хотя желание обнять Серинис было ошеломляющим, он в конце концов сунул их в карманы брюк — из предосторожности, чтобы не затеять очередную ссору. Не напрасно ли он с самого начала заговорил о разводе?
— Билли сказал, что сегодня у вас будут гости, — произнесла Серинис, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поправить узел галстука.
Бо приподнял подбородок, покорно отдаваясь ее заботливым рукам.
— Да, несколько молодых джентльменов из города. Недавно мы вместе охотились на куропаток. Думаю, моим гостям понравится стряпня Филиппа. Я пригласил их, еще не подозревая, что сегодня наша первая брачная ночь.
— У вас есть знакомые в Лондоне? — удивилась Серинис. — А я думала, нелегко поддерживать дружбу, появляясь в порту лишь изредка.
— Нелегко, — согласился Бо, — но все же у меня осталось несколько друзей.
— Странно уже то, что вам не чужда светская жизнь. Мне казалось, вы слишком поглощены делами.
Бо посмотрел вниз, и его тут же заворожила обольстительная ложбинка повыше выреза, которая оказалась совсем рядом, пока Серинис поправляла галстук. Очевидно, она не надела корсета: ее грудь выглядела естественно. Бо впервые в жизни видел такую прелесть. Ему мучительно хотелось погладить эти сливочные полушария, и сдержанность потребовала от него колоссальных усилий воли. Опасаясь отпугнуть Серинис, он осторожно пожал плечами.
— Что толку в упорной работе, дорогая, если нельзя насладиться ее плодами?
Серинис рассмеялась:
— Вы совершенно правы, сэр.
— Мои гости не подозревают о том, что сегодня наша первая брачная ночь, поэтому, если вы не против, дорогая, я предпочел бы дать им понять, что мы женаты уже год или два, несмотря на ваш юный возраст.
Серинис вскинула голову, глядя на него в упор:
— А если они начнут расспросы?
— Тут уж ничего не поделаешь. Придется во всем сознаться.
— Не могли бы вы сообщить мне причину этого решения, сэр?
Желание стало невыносимым, и Бо осторожно обнял жену за талию. Она мгновенно напряглась, но вскоре улыбнулась и даже слегка расслабилась.
— Я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, будто вы вышли замуж второпях, не насладившись ухаживаниями.
— Боитесь, что они сочтут меня ветреной особой?
— Боюсь, что они попытаются отбить вас у меня, — поправил Бо с тяжелым вздохом. — Мне доводилось слышать, как они бахвалятся своими победами, и я не желаю, чтобы вас сочли легкой добычей.
— Стало быть, и вы хвастались своими победами в их компании? — настороженно спросила Серинис. — Если так, наш брак предстанет перед ними не в лучшем свете.
— Отец давно объяснил мне, что джентльмену не пристало поддерживать подобные беседы. Обычно их заводят те, кто стремится потешить свое самолюбие, а у меня никогда не возникало такого желания.
Серинис обняла его за шею, коротко чмокнула в губы и быстро высвободилась, что вызвало у Бо возглас досады.
— Вы безжалостная кокетка, мадам, но берегитесь! — предостерег он. — Я не вынесу такой пытки, не позволю вам то манить меня, то отталкивать. Играя с огнем, вы непременно обожжетесь.
Серинис мило надула губки, игриво взмахнула длинными шелковистыми ресницами и бросила в сторону Бо лукавый взгляд. Он предупредил о том, что по прибытии в Чарлстон им придется развестись, но ведь он может и передумать. Серинис не считала, что обязана мириться со своей участью, не попытавшись вызвать у Бо желание создать прочную семью. Ведь она большую часть жизни была влюблена в этого человека и не представляла другого мужчину в роли своего мужа.
— Я не собираюсь дразнить вас, Бо, но не прочь время от времени целовать. Если же вы сочтете такие ласки непозволительными, я ограничусь малым: буду только поглаживать вашу руку.
Бо раздраженно хмыкнул, понимая, что и согласие, и отказ станут для него одинаковым мучением.
Под взглядом мужа Серинис украдкой усмехнулась. Они вновь очутились на безопасной территории, где она будет безбоязненно играть роль его жены в присутствии гостей, а затем удалится в свою каюту и проведет ночь без сна, мечтая о поцелуях Бо и его будоражащих ласках.
Возраст троих гостей находился в пределах от двадцати трех до двадцати девяти лет. Их глаза заблестели при виде Серинис, но когда Бо представил ее как свою жену, гости, забыв о вольных помыслах, по очереди вежливо поцеловали ей руку. Пренебрегая титулами, они упросили Серинис называть их по именам, и вскоре в каюте воцарилась свободная и непринужденная атмосфера.
Отведав куропатку, искусно приготовленную и поданную с изысканным соусом, гости пожелали непременно познакомиться с коком и принялись уговаривать Филиппа бросить нынешнего хозяина, предлагая ему баснословное жалованье. Филипп не поддался на уговоры, объяснив, что еще не успел посвятить капитана во все тонкости французской кухни, поскольку ученик ему попался на редкость ленивый. Его добродушное подшучивание было встречено дружным смехом, к которому присоединился даже Бо.
На протяжении вечера все четверо мужчин то и дело обменивались репликами с Серинис, наслаждаясь ее остроумными ответами. Уходя, гости запечатлели на ее руке галантные поцелуи под неусыпным наблюдением мужа и распрощались, заверив хозяина каюты, что вечер выдался восхитительным.
Вскоре после их ухода Бо погрузился в задумчивость, поэтому Серинис не выдержала и спросила:
— Вы по-прежнему сердитесь на меня? Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула.
— Я предчувствую, что Алистер завтра вновь явится сюда, и скорее всего в сопровождении члена магистрата.
Серинис обвела пальцем крышку оловянной чернильницы, стоявшей на массивном письменном столе.
— Вы говорили, что после заключения брака Алистер не сможет предъявить права опекуна, — напомнила она мужу. — Вы изменили свое мнение?
— Будь наш брак настоящим, я не сомневался бы в том, что упоминание о нем в суде пересилит все прочие доводы. К несчастью, Алистер наверняка будет оспаривать его подлинность и уверять магистрат в том, что наш брак фиктивный, поскольку мы обменялись клятвами сразу после его визита. Кроме того, мадам, по-моему, вы не умеете лгать.
Серинис насторожилась:
— Надеюсь, вы не предлагаете осуществить наш брак, лишь бы переубедить этого негодяя? Послушайте, Бо…
— Нет, этого я не предлагаю, — отрезал он. и тут же пожалел о своей вспышке. Протянув руку через стол, он успокаивающим жестом пожал ладонь Серинис. — Простите, я не хотел вас обидеть. Вечер прошел удачно, и у меня нет ни малейшего желания ссориться.
Что же нам делать? — растерянно спросила Серинис, пожалев о своих подозрениях. — Не могут же они подвергнуть меня пытке… — Она осеклась: в голову ей пришла другая, еще более ужасающая мысль, и она замолчала.
Заметив гримаску отвращения на лице жены, Бо поспешил успокоить ее:
— Вас осмелятся подвергнуть только допросу, но в случае возникновения серьезных сомнений могут просто предположить, что наш брак был фиктивным, аннулировать его и отдать вас под опеку Алистера.
— Слово «опека» здесь вряд ли уместно. — Серинис передернуло. — Будь в доме Лидии тюремная камера, у меня появились бы веские причины для опасений. Уверена, Алистер прибег бы к помощи самых изощренных орудий пытки, лишь бы добиться своего. И все-таки мне не верится, что он желает стать моим опекуном. Скорее ему что-то нужно от меня, но что — я не понимаю.
— Если согласитесь выслушать, Серинис, не принимая мои слова в штыки и не встречая их подозрениями, возможно, мы вместе найдем удачный выход.
Решив, что перед разговором требуется подкрепиться, Серинис потянулась к бокалу с вином, который недавно поставила на стол.
Бо поднял бровь, увидев, как Серинис осушила бокал одним глотком. Только теперь он понял, как она нервничает. Девочка, которая прежде восхищалась им, стала бояться его — или его предложений.
Неожиданно Серинис икнула, удивленно раскрыла глаза и зажала рот ладонью.
— О, простите!
— Больше никакого вина, — заявил Бо, запирая в шкаф графин. Он без труда понял, что Серинис не приучена к крепким напиткам.
— Значит, вы считаете, что я не умею лгать и потому мне не поверят, — начала Серинис и вновь икнула, вспыхнув от стыда.
Бо усмехнулся:
— По-моему, вы краснеете с такой же легкостью, с какой другие дышат. Серинис, поскольку вашим воспитанием занимался такой человек, как ваш отец, вы понятия не имеете о двуличии. Следовательно, вам придется воспользоваться своими преимуществами.
— Какими? — Серинис удалось подавить очередной приступ икоты, но она опасалась, что за ним последуют другие.
— Невинностью, наивностью. Ведь вам недостает житейского опыта. Если член магистрата способен с виду отличить простолюдинку от леди, он вряд ли осмелится обвинить вас во лжи. — Присев на край стола, Бо вытянул вперед ноги, скрестил руки на груди и вгляделся в разрумянившееся лицо Серинис. — Постарайтесь не слишком нервничать, когда он начнет расспросы. Если сумеете, попытайтесь представить себе, что вы уже не девственница.
Серинис обмахнулась взятым со стола листом бумаги. От слов Бо ее бросило в жар.
— Понимаете, что я имею в виду? — Бо внимательно наблюдал за ней.
Серинис пожала плечами, встала и отошла к туалетному столику. Стоя перед ним, она могла следить в зеркале за выражением лица Бо.
— Кое-что Лидия объяснила мне несколько лет назад. Бо недоверчиво покачал головой:
— Наверное, беседа была весьма поучительной.
— Мне известно, что мужчина и женщина должны соединиться, чтобы зачать ребенка, — выпалила Серинис, раздраженная тем, что Бо считает ее наивной дурочкой. — Но я не знаю, как именно это происходит.
— Вы хотели бы узнать все подробности? « Несмотря на свою любознательность, Серинис сочла подобное предложение непристойным.
— От вас?!
— Почему бы и нет? Я — ваш муж.
— Пока, — уточнила Серинис.
— Да, на какое-то время, — подтвердил Бо и добавил: — А может, вы предпочитаете наставления Алистера?
Серинис даже не попыталась скрыть дрожь. Отвращение, которое она испытала под похотливым взглядом Алистера, пробудилось в ней с поразительной быстротой.
— Что же, по-вашему, я должна знать?
Бо посвятил ее в подробности, стараясь заинтересовать, а не напугать. Рассказывая Серинис о тайнах совокупления, он испытывал такое же удовлетворение, как в те минуты, когда ласкал ее грудь, хотя, разумеется, предпочитал второе.
Серинис не сводила с него глаз, и Бо понял, что ему удалось пробудить в жене чувственность. Его чресла напряглись, но Бо не сменил позу. Узкие брюки отчетливо обрисовывали появившуюся под ними выпуклость, привлекающую мимолетные взгляды Серинис. Наконец она посмотрела в лице мужу и увидела его улыбку. Вспыхнув, она поспешно отвернулась.
— Без этого я не мог бы предаваться любви, — объяснил он, понимая, что Серинис наверняка сочла его объяснения прелюдией к действиям. — Мне хотелось бы всецело управлять своим телом, но любые мысли о близости с вами неизбежно вызывают возбуждение.
— А вы не думайте об этом, — бросила через плечо Серинис, вспомнив о недавнем разговоре Бо с Оуксом. — Так будет лучше для нас обоих.
— К вашему сожалению, мадам, мужскими инстинктами меня наделила природа с целью продолжения рода. Если бы мужчинам всегда удавалось совладать с желаниями, на свет появлялось бы гораздо меньше детей.
— Хотелось бы знать, зачем вы рассказываете мне все это? Ради собственного удовольствия? Или потому, что хотите подготовить меня к расспросам членов магистрата? Считаете, я не справлюсь с этой задачей без репетиции?
Не желая впредь возбуждать подозрения жены, Бо пред почел уклониться от ответа на первый вопрос.
— Просто я не хочу, чтобы вы случайно проболтались о том, что наш брак так и не был осуществлен.
Охваченная нелепой обидой, Серинис тщетно, подыскивала подходящий ответ. Не сумев найти его, она заявила:
— Я вовсе не бездарная актриса, которой необходима уйма репетиций только для того, чтобы зазубрить реплики!
— Тогда будьте любезны ответить на один вопрос, мадам. Если завтра вам придется поклясться, что мы провели ночь в одной постели, как муж и жена, сумеете ли вы правдоподобно сыграть свою роль после моих объяснений?
Внезапно Серинис стало трудно дышать.
— Я…
— Не смущайтесь, миссис Бирмингем, если вы и вправду миссис Бирмингем. Вы должны ответить мне, делили ли вы ложе с человеком, который называет себя вашим мужем. Если же вы не сможете подтвердить это под присягой, тогда мне не останется ничего другого, кроме как отдать вас под опеку мистера Уинтропа. — Наклонившись вперед, Бо не сводил глаз с ошеломленного лица Серинис. Помедлив, он повторил свой вопрос более мягким тоном: — Скажите правду, миссис Бирмингем, предавались ли вы с мужем любви, был ли осуществлен ваш брак?
На миг Серинис лишилась дара речи, а затем выпалила:
— Неужели мне придется отвечать на столь бесстыдные вопросы?
— По какой-то причине Алистер вознамерился завладеть вами, — объяснил Бо. — Он не остановится ни перед чем. Будем надеяться, что член магистрата окажется более деликатным. Вы должны уверенно ответить, что эту ночь мы провели вдвоем. — Он издал краткий смешок. — Заметив ваше смущение, никто не решится продолжить расспросы. Все будет ясно само собой.
Если раньше Бо считал, что Серинис слишком легко краснеет, то теперь он видел, что за последний час румянец ни на секунду не покидал ее щеки.
— Понимаю, вам будет нелегко согласиться разделить со мной ложе, но откровенно говоря, не вижу другого способа избавить вас от необходимости лгать. И хотя мне придется нелегко, обещаю: я не стану прибегать к насилию.
— Если ничего другого вы не в состоянии предложить полагаю, придется попробовать… но с одним условием: вы ляжете спать в брюках.
Бо с улыбкой кивнул:
— Хорошо, если вы настаиваете.
Его жена испустила прерывистый вздох.
— В таком случае я схожу за ночной рубашкой.
— Надеюсь, она не слишком соблазнительна? — пошутил Бо.
— Не беспокойтесь, сэр, я уже знаю, как стремительно вы умеете раздеваться.
Оба замолчали, припоминая события минувшего дня.
— Теперь вам легче? — наконец спросил Бо. Решив, что упоминать о дрожащих под платьем коленях не стоит, Серинис осторожно кивнула:
— Да, благодарю вас.
Однако ни вежливая беседа, ни то, что Бо допоздна засиделся за письменным столом, разбирая бумаги и делая записи, не принесли им обоим облегчения. Серинис не спала, когда он наконец снял всю одежду, кроме брюк, и вытянулся рядом с ней. Долгое время они смотрели в потолок, не в силах преодолеть смущение. Наконец Серинис свернулась клубочком, но под тяжестью тела Бо матрас опустился, и сохранять между ними расстояние в таком положении было нелегко. Едва начав засыпать, Серинис почувствовала, как он придвинулся к ней. Она заерзала, отодвигаясь к стене, но обнаружила, что Бо придавил подол ее ночной рубашки.
— Мне всегда казалось, что кровать достаточно широка, — заметил Бо, слегка приподнимаясь, чтобы Серинис могла высвободить подол.
— Я могла бы лечь на полу, — предложила она.
— Ни в коем случае. Уж если я решил совершить благородный поступок, то пойду до конца.
— Тогда, может быть, вы…
— Несмотря на все свое благородство, я не святой, — возразил Бо, не оставляя у Серинис сомнений в том, что он готов прибегнуть к насилию, лишь бы не пришлось спать на полу.
Серинис невольно засмеялась, заставив Бо с любопытством спросить:
— Что вас так насмешило?
— Ничего.
— Нет уж, признавайтесь, — потребовал он.
Он лежал так близко и выглядел так соблазнительно… Внутри у Серинис что-то сжалось, когда она поняла, что отмахнуться от мыслей о Бо невозможно. Перевернувшись на спину, она украдкой поглядывала на его широкую грудь, втайне желая вновь прикоснуться к нему так, чтобы вызвать блаженный стон.
— Сегодня днем я представляла вас рыцарем в сияющих доспехах. Это сравнение показалось мне забавным, вот и все.
— Рыцарем в сияющих доспехах? — недоуменно переспросил он.
— Всего на миг. Мне не удалось даже упросить вас поцеловать мне руку, а ведь вы отважились на большее…
— Что вам не удалось?
— В воображении, — поспешно пояснила Серинис и взмахнула тонкой рукой, надеясь прекратить разговор. — Впрочем, не важно. Почему бы нам не попытаться заснуть?
Как будто это было возможно!
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Прежде я хочу поцеловать вашу руку.
Бо не ошибся: Серинис и вправду была наивна. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, к чему привел начатый ею разговор. Серинис съежилась в панике, уже успев на своем опыте убедиться, что Бо не составит труда вновь соблазнить ее.
— Бо, прошу вас…
Но было уже слишком поздно.
Повернув ее руку ладонью вверх, Бо не спеша поцеловал ее — так, что у Серинис перехватило дыхание. Когда он поднял голову, места на кровати словно стало еще меньше.
— Напрасно вы сделали это, Бо, — прошептала Серинис, ощущая нарастающий жар внутри.
Бо помрачнел.
— Вы правы. — Не добавив ни слова, он встал, вынул из шкафа одеяло и устроился в кресле за столом.
Прошло немало времени, прежде чем Серинис поняла: он не намерен прикасаться к ней. Ей бы радоваться, но вместо этого в глубине ее существа проснулось нестерпимое желание, требующее утоления.
Глава 7
В пробуждении рядом с нежным, женственным телом, свернувшимся в изящной позе, есть нечто интригующее, сонно размышлял Бо. Первые лучи нового дня проникли сквозь стекла иллюминаторов. Каюта купалась в ярком, красновато-желтом сиянии, позолотившем светлые блестящие пряди волос его жены, разметавшихся по подушке. Тонкий запах, исходивший от них, манил потереться щекой о шелковистые кудри, и это желание было у Бо не единственным. Его бедра касались упругие ягодицы жены, и если бы он лег спать обнаженным, то сумел бы по достоинству оценить их. Рубашка Серинис сбилась, открывая взгляду длинные стройные ноги и округлые бедра. Участившееся сердцебиение предупредило Бо о том, что если он сию же минуту не покинет каюту, ему придется нарушить обещание, поддавшись искушению разбудить жену нежными ласками.
Осторожно встав с постели, он на цыпочках отошел к туалетному столику и плеснул в лицо холодной водой. Ему следовало бы нырнуть с борта в реку, чтобы охладить пыл. Бо направился к двери, но, бросив взгляд через плечо, застыл, ошеломленный завораживающим зрелищем. Серинис лежала на боку, и один вид ее полуобнаженной спины подействовал на Бо, словно недвусмысленное приглашение, слетевшее с ее губ. Он просто не мог покинуть каюту, зная, что сюда в любую минуту может явиться ни о чем не подозревающий помощник.
Бесшумно вернувшись к кровати, он укрыл Серинис одеялом. Некоторое время он стоял неподвижно, чувствуя прилив желания, лаская взглядом тонкий профиль на подушке. Даже ради спасения собственной жизни он не сумел бы удержаться и не погладить блестящий завиток на ее виске. С губ Серинис слетел трепещущий вздох, и она сонно перекатилась на спину, положив руку на его подушку. Внезапно глаза Серинис открылись, и она обнаружила, что Бо склонился над ней. По ее лицу порхнула улыбка, глаза засветились.
— Доброе утро, — пробормотала она.
— Доброе утро, милая. Вижу, ты хорошо выспалась.
— Замечательно! Особенно когда вы наконец улеглись в постель.
Бо удивленно вскинул бровь:
— О чем это вы, мадам?
Засмеявшись, Серинис покачала головой, отказываясь отвечать на вопрос. Перекатившись на бок, она сверилась клубком, пробормотала «не важно» и почесала нос.
— Надеюсь, вы ни на что не намекаете? — произнес Бо и оперся ладонью о бедро жены.
— А вы? — отозвалась она, прикусив нижнюю губу. Она явно напоминала о своем предложении превратить брак из краткого в продолжительный. Бо вздохнул.
Серинис расценила его вздох как категорический отказ и моментально упала духом. Сморгнув подступившие слезы, она уткнулась носом в подушку, чтобы скрыть разочарование. Наконец, проглотив вставший в горле ком, она робко оглянулась и увидела, что Бо стоит на том же месте.
— Вы не могли бы отвернуться, пока я встану и наброшу халат?
Голос Серинис утратил игривые потки, о чем Бо тут же пожалел. Всеми фибрами своего существа он стремился к любви, но понимал, что нелепо впрягаться в ярмо, не обдумав прежде все достоинства и недостатки подобного положения. Они знали друг друга с детства, но Бо не мог связать с Серинис судьбу, не узнав, какой женщиной она стала.
Отступив от кровати, он повернулся к ней спиной и застыл в ожидании. Вскоре босые ступни Серинис прошлепали к двери. Обернувшись, Бо увидел ее на пороге. Спустя несколько мгновений в тишине коридора гулко хлопнула дверь каюты помощника.
Выругавшись себе под нос, Бо захлопнул дверь, решив поскорее забыть о приятном начале дня.
Судья из магистрата, посетивший корабль в обществе Алистера Уинтропа и Ховарда Радда, не произвел на Бо никакого впечатления. Он оказался коренастым, краснолицым мужчиной, который явно кичился своим положением. Судя по тому, как лебезили перед ним оба спутника, они рассчитывали на его благосклонность. В присутствии судьи они потребовали у Бо позвать на палубу Серинис.
— Вы сами увидите, ваша честь, что этот янки воспользовался неопытностью юной девушки и заставил ее забыть о правилах приличия, — уверял Алистер судью, поддерживая его под руку. — Наверняка за несколько дней пребывания на корабле она уже успела отдаться негодяю.
Мистер Оукс вызвался пригласить даму, и когда она поднялась на палубу, вокруг стало тихо. Матросы прекратили работу, ожидая скандала. Они посмеивались, уверенные, что капитан справится с судьей, не говоря уже о двух ничтожествах, сопровождавших его.
Поднявшись по трапу, Серинис грациозно прошествовала через всю палубу и остановилась рядом с мужем. Бо обвил рукой ее талию.
— Видите? — вопросил Алистер, указывая на пару. — Этот подлец даже не стесняется тискать ее в вашем присутствии! Сущий развратник!
— Вижу, — громко отозвался судья, нахмурив клочковатые брови. Девушка и впрямь оказалась настолько миловидной, что могла бы соблазнить самого положительного джентльмена. Внимание к ней мужественного моряка вполне понятно. — Вероятно, нас с леди следовало бы представить друг другу…
Эту миссию взял на себя Алистер:
— Мисс Серинис Кен…
— Прошу прощения, — вмешался Бо, — но поскольку вы находитесь на моем корабле, представить даму должен я.
Алистер хмыкнул, не видя причин возражать, и издевательски поклонился капитану.
— Серинис, это достопочтенный судья Блейкли, — произнес Бо, и Серинис вежливо присела. — Ваша честь, позвольте представить вам мою жену, миссис Бирмин…
— Что?! — возмущенно вскричал Алистер.
В толпе матросов послышался смех. Некоторые подошли поближе, чтобы лучше слышать.
— Моя жена, миссис Бирмингем, — повторил Бо, обращаясь к судье.
На тощей шее Алистера, торчащей из воротника, натянулись жилы.
— Он лжет!
— А я думал, она… — растерянно протянул судья.
— Ну это уж слишком! — не унимался Алистер. Встав на цыпочки, он угрожающе замахал кулаком перед носом капитана. — Кого, черт побери, вы надеетесь одурачить?
Невозмутимо сунув руку в карман сюртука, Бо вытащил свернутый лист бумаги и протянул его судье Блейкли:
— Документы в порядке, сэр.
— Брак был заключен совсем недавно, — заметил Блейкли, изучая свидетельство и особенно пристально вглядываясь в подписи. Наконец он взглянул на собеседника, не скрывая подозрения: — Кто-то присутствовал при этом, капитан?
— Вся команда моего корабля, сэр. В разговор вступил Ховард Радд:
— Он не имеет права жениться на ней! Девушка еще не достигла совершеннолетия. Брак, заключенный без позволения опекуна, не может считаться законным! — Кивая головой, — точно китайский болванчик, он торжествующе взглянул на Бо.
— Опекунша Серинис мертва, — объяснил Бо таким тоном, словно не слышал Радда. — Кроме того, священник, сочетавший нас узами брака, прекрасно знал, что восемнадцать лет Серинис исполнится лишь через несколько месяцев. Учитывая обстоятельства, он не стал возражать.
Осторожно встав с постели, он на цыпочках отошел к туалетному столику и плеснул в лицо холодной водой. Ему следовало бы нырнуть с борта в реку, чтобы охладить пыл. Бо направился к двери, но, бросив взгляд через плечо, застыл, ошеломленный завораживающим зрелищем. Серинис лежала на боку, и один вид ее полуобнаженной спины подействовал на Бо, словно недвусмысленное приглашение, слетевшее с ее губ. Он просто не мог покинуть каюту, зная, что сюда в любую минуту может явиться ни о чем не подозревающий помощник.
Бесшумно вернувшись к кровати, он укрыл Серинис одеялом. Некоторое время он стоял неподвижно, чувствуя прилив желания, лаская взглядом тонкий профиль на подушке. Даже ради спасения собственной жизни он не сумел бы удержаться и не погладить блестящий завиток на ее виске. С губ Серинис слетел трепещущий вздох, и она сонно перекатилась на спину, положив руку на его подушку. Внезапно глаза Серинис открылись, и она обнаружила, что Бо склонился над ней. По ее лицу порхнула улыбка, глаза засветились.
— Доброе утро, — пробормотала она.
— Доброе утро, милая. Вижу, ты хорошо выспалась.
— Замечательно! Особенно когда вы наконец улеглись в постель.
Бо удивленно вскинул бровь:
— О чем это вы, мадам?
Засмеявшись, Серинис покачала головой, отказываясь отвечать на вопрос. Перекатившись на бок, она сверилась клубком, пробормотала «не важно» и почесала нос.
— Надеюсь, вы ни на что не намекаете? — произнес Бо и оперся ладонью о бедро жены.
— А вы? — отозвалась она, прикусив нижнюю губу. Она явно напоминала о своем предложении превратить брак из краткого в продолжительный. Бо вздохнул.
Серинис расценила его вздох как категорический отказ и моментально упала духом. Сморгнув подступившие слезы, она уткнулась носом в подушку, чтобы скрыть разочарование. Наконец, проглотив вставший в горле ком, она робко оглянулась и увидела, что Бо стоит на том же месте.
— Вы не могли бы отвернуться, пока я встану и наброшу халат?
Голос Серинис утратил игривые потки, о чем Бо тут же пожалел. Всеми фибрами своего существа он стремился к любви, но понимал, что нелепо впрягаться в ярмо, не обдумав прежде все достоинства и недостатки подобного положения. Они знали друг друга с детства, но Бо не мог связать с Серинис судьбу, не узнав, какой женщиной она стала.
Отступив от кровати, он повернулся к ней спиной и застыл в ожидании. Вскоре босые ступни Серинис прошлепали к двери. Обернувшись, Бо увидел ее на пороге. Спустя несколько мгновений в тишине коридора гулко хлопнула дверь каюты помощника.
Выругавшись себе под нос, Бо захлопнул дверь, решив поскорее забыть о приятном начале дня.
Судья из магистрата, посетивший корабль в обществе Алистера Уинтропа и Ховарда Радда, не произвел на Бо никакого впечатления. Он оказался коренастым, краснолицым мужчиной, который явно кичился своим положением. Судя по тому, как лебезили перед ним оба спутника, они рассчитывали на его благосклонность. В присутствии судьи они потребовали у Бо позвать на палубу Серинис.
— Вы сами увидите, ваша честь, что этот янки воспользовался неопытностью юной девушки и заставил ее забыть о правилах приличия, — уверял Алистер судью, поддерживая его под руку. — Наверняка за несколько дней пребывания на корабле она уже успела отдаться негодяю.
Мистер Оукс вызвался пригласить даму, и когда она поднялась на палубу, вокруг стало тихо. Матросы прекратили работу, ожидая скандала. Они посмеивались, уверенные, что капитан справится с судьей, не говоря уже о двух ничтожествах, сопровождавших его.
Поднявшись по трапу, Серинис грациозно прошествовала через всю палубу и остановилась рядом с мужем. Бо обвил рукой ее талию.
— Видите? — вопросил Алистер, указывая на пару. — Этот подлец даже не стесняется тискать ее в вашем присутствии! Сущий развратник!
— Вижу, — громко отозвался судья, нахмурив клочковатые брови. Девушка и впрямь оказалась настолько миловидной, что могла бы соблазнить самого положительного джентльмена. Внимание к ней мужественного моряка вполне понятно. — Вероятно, нас с леди следовало бы представить друг другу…
Эту миссию взял на себя Алистер:
— Мисс Серинис Кен…
— Прошу прощения, — вмешался Бо, — но поскольку вы находитесь на моем корабле, представить даму должен я.
Алистер хмыкнул, не видя причин возражать, и издевательски поклонился капитану.
— Серинис, это достопочтенный судья Блейкли, — произнес Бо, и Серинис вежливо присела. — Ваша честь, позвольте представить вам мою жену, миссис Бирмин…
— Что?! — возмущенно вскричал Алистер.
В толпе матросов послышался смех. Некоторые подошли поближе, чтобы лучше слышать.
— Моя жена, миссис Бирмингем, — повторил Бо, обращаясь к судье.
На тощей шее Алистера, торчащей из воротника, натянулись жилы.
— Он лжет!
— А я думал, она… — растерянно протянул судья.
— Ну это уж слишком! — не унимался Алистер. Встав на цыпочки, он угрожающе замахал кулаком перед носом капитана. — Кого, черт побери, вы надеетесь одурачить?
Невозмутимо сунув руку в карман сюртука, Бо вытащил свернутый лист бумаги и протянул его судье Блейкли:
— Документы в порядке, сэр.
— Брак был заключен совсем недавно, — заметил Блейкли, изучая свидетельство и особенно пристально вглядываясь в подписи. Наконец он взглянул на собеседника, не скрывая подозрения: — Кто-то присутствовал при этом, капитан?
— Вся команда моего корабля, сэр. В разговор вступил Ховард Радд:
— Он не имеет права жениться на ней! Девушка еще не достигла совершеннолетия. Брак, заключенный без позволения опекуна, не может считаться законным! — Кивая головой, — точно китайский болванчик, он торжествующе взглянул на Бо.
— Опекунша Серинис мертва, — объяснил Бо таким тоном, словно не слышал Радда. — Кроме того, священник, сочетавший нас узами брака, прекрасно знал, что восемнадцать лет Серинис исполнится лишь через несколько месяцев. Учитывая обстоятельства, он не стал возражать.