Вудивисс Кэтлин. Ускользающее пламя

   Радушный прием ошеломил Серинис, и вскоре она уже доверительно беседовала с Бренной, уверенная, что вскоре они станут близкими подругами. Матери Бо, Хедер Бирмингем, уже перевалило за сорок, но на вид никто не дал бы ей больше тридцати. Хрупкая и невысокая, как Бренна, она по-прежнему могла гордиться густыми волосами без единого проблеска седины. Знакомясь с невесткой, Хедер улыбнулась и взяла Серинис за руки, уверяя, что счастлива принять се в семью. Затем хозяйка Хартхсйвена познакомила невестку с остальными, а Бо тем временем представил собравшимся Стерлинга. Немного погодя Хедер провела Серинис по дому, начав с комнаты Бо и упомянув, что теперь эта комната в полном распоряжении Серинис. Не преминула Хедер познакомить гостью и с прислугой, причем щедро рассыпала похвалы каждому слуге, в особенности пышнотелой седовласой негритянке по имени Хетти. Она помнила Брэндона еще ребенком, помогала воспитывать молодое поколение Бирмиигемов, и ее справедливо считали опорой дома.
   Лишь после того как все расселись за длинным обеденным столом, Серинис оглядела столовую и обнаружила, что ее картина, купленная Бо в Лондоне, висит на видном месте, на стене над буфетом, между двумя большими хрустальными канделябрами. Их свет удачно подчеркивал достоинства картины. Изумление Серинис было столь велико, что она ахнула и повернулась к Бо.
   — Ну что я могу сказать, мадам? — Он усмехнулся и пожал плечами. — Мне так понравилась эта картина, что я решил преподнести ее в подарок родителям.
   — По-моему, она великолепна, — гордо произнесла Хедер с почетного места во главе стола. — И тем более отрадно знать, что ее написала моя невестка. Жених Стефани утверждает, что ничего подобного ему не доводилось видеть — он уже выразил желание посмотреть другие работы Серинис и полагает, что они будут пользоваться спросом. То, что их создала женщина, его ничуть не смущает. Клив заверил нас, что достоинства картины важнее пола художника.
   — Вскоре в Чарлстон будут доставлены остальные картины, — объявил Бо, — но я намерен заявить свои права на них… как муж художницы.
   — Похоже, тебя это только радует, — ласково заметила Хедер.
   — Еще бы, мама! — отозвался Бо и с улыбкой сжал в ладони тонкие пальцы жены. Вспомнив, сколько раз мать предупреждала его о том, что не стоит тратить время, ухаживая за каждой хорошенькой девушкой, он добавил: — И особенно то, что их создательницу мне надо окружать особой заботой.
   — Вижу, дорогой, — улыбнулась Хедер. — Я считаю, надо пригласить дам из Чарлстона и окрестных плантаций и познакомить их с Серинис. — Она перевела взгляд на только что обретенную дочь: — Ты не против, дорогая?
   — Разумеется, нет, миссис Бирмингем.
   — Серинис, теперь мы родня, зови меня просто Хедер или мама, как тебе угодно.
   — Послушайте, Тори, — позвал с противоположного конца стола Джефф, вспомнив давнее прозвище Хедер и подмигивая ее мужу, — я слышал, вы скоро станете бабушкой. Не рановато ли?
   Как вам не стыдно, Джефф! — укоризненно произнесла Хедер, взмахнув рукой. — Если вы и ваш брат медлили, подыскивая себе жен, это еще не значит, что Бо должен следовать вашему примеру. Он просто не стал тратить время зря.
   — Ну и острый же у вас язычок, Тори! — усмехнулся Джефф.
   Хедер не осталась в долгу:
   — Вам понадобилось всего-то двадцать пять лет, чтобы уяснить это! Если бы мы не были близко знакомы, я бы сочла вас недотепой.
   Джефф состроил — такую удрученную мину, что все сидящие за столом невольно рассмеялись. Жена Джеффа, Рейлинн, поспешно вытерла губы салфеткой, пряча усмешку, обменялась дружеским взглядом с Хедер и одобрительно кивнула.
   — Будь осторожен, братец, — усмехаясь, предупредил Брэндон. — Приняв под крыло новую дочку, Хедер явно воспряла духом.
   — С каждым днем она становится все ехиднее, — пожаловался Джефф. — Вскоре совсем меня заклюет!
   Рейлинн сочувственно потрепала мужа по руке:
   — И поделом тебе, дорогой.
   — Черт побери! — воскликнул Джефф. — Нам в жены достались сущие мегеры!
   — Полно вам, дядя Джефф, — вмешалась Сюзанна, сидящая рядом с женихом. — Вы же влюблены во всех женщин нашей семьи и не променяете их даже на все золото Китая!
   — А разве существуют и другие женщины? — Джефф в притворной растерянности огляделся.
   Когда взрыв хохота утих, Сюзанна обратилась к Бо и Серинис, сидящим напротив:
   — Надеюсь, вы не откажетесь посетить бал в честь моей помолвки?
   — Конечно, принцесса, — ласково ответил Бо. — Мы ни за что на свете не пропустим такое событие.
   — Мне только придется подыскать себе наряд попросторнее, — добавила Серинис, — иначе я буду выглядеть как бочка.
   — Тебе поможет мадам Феро, — подсказала Бренна. — Все дамы в городе уже давно заказали себе бальные платья. — Она лукаво взглянула на брата. — Видишь ли, мадам Феро обожает Бо, и если он попросит, она будет работать день и ночь, лишь бы сшить платье, фасон которого он одобрит.
   — Замолчи, проказница! — предостерег Бо, но улыбка свидетельствовала о том, что он не сердится на сестру. — Вечно ты суешь нос куда не просят.
   Бренна повернулась к матери.
   — Мама, ты не поверишь, какую новость я услышала от мадам Феро! Похоже, Жермен Холлингсворт намекнула, что Бо женится на ней в самом ближайшем времени. Представляешь, как разволновалась модистка!
   — Еще бы, — отозвалась Хедер, чрезвычайно довольная оборотом, который приняло дело.
   Бренна вновь обратилась к брату:
   — Зачем тебе понадобились две жены, Бо? Сознавая, с каким напряжением Серинис ждет его ответа, Бо неловко заерзал.
   — Я всего лишь подвез Жермен к модистке, после того как мы случайно оказались рядом на свадьбе нашего общего друга.
   — Случайно? — Бренна хитро прищурилась. — А по — моему, все было иначе: она умышленно выбрала место рядом с тобой, а затем упросила подвезти ее, хотя ее собственный экипаж стоял за углом. Когда ты наконец поймешь, братец, что тебя считают завидной добычей? Еще немного — и ты попался бы на крючок. Ручаюсь, кое-кто из твоих поклонниц уже давно задумал заманить тебя в сети — этим и объясняется чрезмерная самоуверенность Жермен.
   Хедер обменялась встревоженным взглядом с мужем, сидящим за противоположным концом стола. Брэндон понимал всю глубину ее беспокойства: супруги настороженно наблюдали за тем, как Жермен пыталась очаровать их сына. Об этой красавице в городе ходили туманные слухи, но до сих пор ни один из них не подтвердился. Однако и Хедер, и Брэндон отчетливо осознавали, как опасны для Бо попытки Жермен затащить его в постель. Прибегнув к этой уловке, она наверняка пожаловалась бы своему вспыльчивому отцу на то, как с ней обошелся младший Бирмингем. Нрав мистера Холлингсворта был таков, что он не постеснялся бы привести жениха к алтарю под дулом пистолета.
   Бренна продолжала дружески поддразнивать брата:
   — Мадам Феро говорила, что ты не только подвез Жермен, но и вошел вместе с ней в лавку. Если ты не собирался жениться на Жермен, зачем же тогда водил ее к модистке?
   Бо раздраженно вздохнул:
   — А разве ты никогда не замечала, что мадам Феро свойственно упускать самые важные подробности? Она наверняка умолчала о том, что я не пробыл в ее заведении и десяти минут, а затем удалился, не дожидаясь Жермен.
   — Напрасно ты так беспокоишься, Бо, — заметила Бренна, удивленная румянцем на щеках брата. — По-моему, Серинис чужда ревность.
   — Напротив, — с улыбкой возразила Серинис. — Когда речь идет о Бо, я становлюсь ужасно ревнивой. И поскольку Жермен предупредила, что я должна держаться от него подальше, я испытываю муки ревности каждый раз, когда слышу ее имя.
   — Жермен велела тебе держаться подальше от Бо? — изумленно ахнула Хедер. — Да как она посмела?
   — Вы позволите мне сменить тему? — вмешался Брэндон, желая помочь сыну.
   — Конечно, папа, — охотно согласился Бо, благодарный за вмешательство, поскольку разговор уже начал выводить его из себя. — Если тебе удастся перекричать остальных — пожалуйста.
   — Я хотел бы задать всего один вопрос, — продолжал отец.
   Бо развел руками, всем видом демонстрируя сыновнюю покорность:
   — Я весь внимание, папа.
   — Видишь ли, я ничего не имею против месье Филиппа. Он изумительно готовит, но не кажется ли тебе, что ты злоупотребляешь его терпением, возлагая на него обязанности посыльного и дворецкого?
   — Вернувшись из плавания, я понял, что работой в доме занята только горничная. По правде говоря, она пыталась заставить работать остальных, но они предпочли бить баклуши. Я, не медля ни минуты, уволил всех, кроме горничной и Томаса.
   — Неплохо, сынок, — сухо ответил Брэндон, — но видишь ли, мне становится не по себе, когда дверь открывает человек с мясницким ножом в руках. При этом воспоминании меня до сих пор бьет дрожь.
   За столом вновь поднялся смех: каждый отчетливо представил себе, как широкоплечий, рослый хозяин дома стоит, вытаращив глаза, перед низеньким щуплым поваром, позабывшим оставить нож на кухне.
   — Я впервые вижу такую чудесную семью! — объявила Серинис, вытирая слезы. — Умоляю вас, не надо больше смешить меня. Это слишком опасно.
   Брэндон поднял бокал с вином и улыбнулся невестке:
   — Добро пожаловать в наш дом, дорогая!
   Его возглас подхватил дружный хор воодушевленных голосов, не оставляющих сомнений в том, что Серинис стала неотъемлемой частью семейства.
   Две недели спустя Хартхейвен наводнили дамы, приглашенные познакомиться с женой Бо. Все утро к крыльцу подкатывали переполненные экипажи, всем не терпелось взглянуть на молодую миссис Бирмингем, которая по всем приметам ждала прибавления семейства.
   Кое-кто ил гостей был уже знаком с Серинис Бирмингем. Узнав, что она родом из здешних мест, некоторые дамы вздыхали с облегчением, вспоминая, что раньше Бирмингемы отдавали предпочтение иностранкам. Многие знали, что некоторое время Серинис жила в Англии и там получила образование, и это известие было воспринято с одобрением: к англичанам стали относиться гораздо терпимее. Опекунша Серинис, покойная Лидия Уинтроп, потворствовала любви девушки к живописи до такой степени, что нанимала ей лучших учителей, позволяя развить талант. Хедер и две ее дочери позировали для портрета, приезжая в Чарлстон, в дом Бо Бирмингема, не реже двух раз в неделю. Временами их даже сопровождал старший Бирмингем, а однажды всю семью видели в театре, в обществе жениха Сюзанны Майкла Йорка.
   Поговаривали и о том, что Серинис из хорошей семьи, хотя ее родители не занимали видного положения в обществе. Кендоллы всегда считались интеллектуалами, и слухи о том, что Серинис не исключение, откровенно изумили местных женщин, знакомых с Бо. По их мнению, в женщинах он ценил вовсе не ум. Многие недоумевали и втайне гадали, удается ли Серинис удовлетворять его в постели.
   В течение последней недели мадам Феро охотно делилась подробностями личной жизни Серинис с каждой дамой, заходящей к ней в лавку: «Месье Бо буквально задарил свою молодую жену драгоценностями! Мисс Серинис привезла с собой жемчужное ожерелье, чтобы проверить, подойдет ли оно к платью, и должна признаться, это нечто особенное! Кстати, вы, случайно, не видели ее обручальное кольцо? Оно сплошь усыпано бриллиантами! А такого дорогого платья, как то, что она заказала к балу в честь помолвки Сюзанны, мне еще никогда не доводилось шить! Посмотрели бы вы, как относятся друг к другу молодожены! Божественно! Впервые вижу, чтобы джентльмен выказывал столько любви к жене одним прикосновением руки! А мисс Серинис, несмотря на деликатное положение, элегантна и грациозна, как лебедь… Она уже по меньшей мере на пятом месяце: мне доподлинно известно, что они поженились еще в Англии. Вообразите, они знали друг друга с детства и по невероятному стечению обстоятельств встретились вдали от родины!..»
   Мадам Феро могла болтать не переставая. Все эти сплетни распаляли и без того жгучее любопытство дам, и конечно, всем не терпелось собственными глазами увидеть Серинис Бирмингем, узнать, какую жену выбрал себе Бо. Именно поэтому в назначенный день на Хартхейвен обрушилась лавина сгорающих от любопытства женщин.
   — Мама говорит, что никто не отклонил приглашение, — заметил Брэндон, стоя рядом с сыном у окна кабинета, где мужчины уединились, не выдержав нашествия щебечущих дам.
   К крыльцу подъехала еще одна коляска. Кучер помог седовласой пассажирке выйти и подняться по ступеням.
   — Боже милостивый, здесь уже не меньше сотни дам, а теперь, похоже, нас удостоила визитом даже прабабушка!
   Бо выглянул в окно.
   — Кажется, это миссис Кларк?
   — Да, Абигайль Кларк.
   — Я не видел ее лет десять и думал, что она давно умерла.
   — На то, чтобы лечь и умереть, у нее просто не хватает времени.
   Взглянув на настенные часы, Бо на цыпочках подошел к двери кабинета, приоткрыл ее и осторожно выглянул в щель: даже холл переполнен гостями.
   — Пожалуй, ты прав, папа. Собралось не меньше сотни гостей. Как думаешь, долго это будет продолжаться?
   — Для того, что ты задумал, — долго, — с усмешкой ответил Брэндон.
   — И что же, по-твоему, я задумал?
   — Судя по тому, как ты посматриваешь на часы, я догадываюсь, что тебе не терпится уединиться где-нибудь с Серинис, но это тебе удастся не скоро.
   Бо нахмурился:
   — Будем надеяться, что ты ошибся… Кстати, со дня на день я жду прибытия груза из Англии и хочу, чтобы Серинис встретила его вместе со мной.
   — Что же это за груз?
   — Прежде всего — картины Серинис.
   — А я думал, ты жаждешь только одного: снова очутиться с ней в постели.
   Бо метнул в сторону отца удивленный взгляд:
   — С чего ты взял?
   — Видишь ли, сынок, я давно заметил, какими глазами ты поглядываешь на нее, и судя по тому, что в последнее время ты пребываешь в отличном расположении духа, она вполне устраивает тебя. Могу лишь позавидовать твоей мудрости: в отличие от некоторых ты не стал ждать целый год.
   Бо улыбнулся неловкой шутке отца:
   — Не вини себя, папа. Твои отношения с мамой лучше, чем у большинства мужчин с любовницами.
   — Да, ни одна любовница ей и в подметки не годится.
   Губы Бо дрогнули: он пытался сдержать усмешку. Теперь, после свадьбы, подтрунивать над отцом стало еще забавнее.
   — Скажи, папа, неужели в твоем возрасте мужчина все еще может… ты меня понимаешь…
   Выяснив, что сын сомневается в его способности исполнять супружеские обязанности, Брэндон оскорбился.
   — За кого ты меня принимаешь? За евнуха? Если хочешь знать, твоя мать до сих пор каждый месяц теряется в догадках, не забеременела ли она.
   — О, прости! — Бо, демонстрируя раскаяние, развел руками. Помедлив, он решил еще разок наступить на больную мозоль отца: — Откуда мне знать, есть ли у престарелых пар силы завершить… начатое?
   Брэндон фыркнул:
   — Если ты немедленно не прекратишь высмеивать меня, Я позабочусь о том, чтобы твоя мать снова оказалась в положении! Посмотрите-ка на него: у самого еще молоко на губах не обсохло, а уже мнит отца слишком дряхлым!
   — Похоже, тебе не по душе, когда кто-то напоминает о твоем возрасте, папа, — не унимался Бо, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. — Мама еще совсем молода, и ты, должно быть, боишься, что через несколько лет будешь слишком немощным, чтобы утолить ее пыл…
   — Типун тебе на язык! — возмутился Брэндон.
   Бо шагнул к отцу и, словно утешая, положил ему руку на плечо. Плечо было сильным, мускулистым, как его собственное, и явно свидетельствовало о мощи Брэндона.
   — Не расстраивайся, папа. Уверен, мама все поймет.
   — Ей-богу, не будь в доме столько гостей, я бы…
   — Знаю, знаю. Именно потому и предпочитаю жить в Чарлстоне.
   — И правильно делаешь. — Слегка успокоившись, Брэндон хмыкнул. — Мама наверняка захочет, чтобы вы оставались здесь, пока не родится ребенок.
   — По-моему, мама без ума от Серинис.
   — Верно. Она счастлива, особенно потому, что еще совсем недавно тебе… грозила совсем иная участь.
   Бо понял смысл отцовских слов и изумился:
   — Надеюсь, ты не имеешь в виду Жермен Холлингсворт?
   — Мне это в голову не приходило, — заверил его Брэндон, — но мама извелась от тревоги.
   Предположение насмешило Бо.
   — Боюсь, мама была бы вне себя, если бы я привел в дом в качестве жены Жермен.
   — Как ты можешь? — упрекнул Брэндон. — Кому, как не тебе, знать, что твоя мама — самая милая и покладистая женщина на свете?
   — А как же ее ирландский темперамент и железная воля?
   Брэндом улыбнулся:
   — Лично я ничего не имею против — она никогда не давала мне повода. А вот насчет Жермен не уверен…
 
   А в это самое время Жермен посматривала в сторону хозяйки Хартхейвена с плохо скрытой злобой. Находясь совсем неподалеку от кабинета, где беседовали Бо и его отец, она восседала в кресле с притворной улыбкой на застывшем лице, но внутри у нее все кипело от гнева. Невыносимо видеть, как собравшиеся увиваются вокруг девчонки, третировать которую ей доставляло такое удовольствие! Со всех сторон сыпались изысканные комплименты той, кого Жермен язвительно высмеивала за непомерный рост и худобу. Теперь Серинис не казалась долговязой, и Жермен восприняла это как личное оскорбление. Как смела эта девчонка вернуться сюда такой миловидной, спокойной и уверенной, словно существо из другого мира!
   Судя по всему, Хедер Бирмингем души не чаяла в невестке и всячески опекала ее. Подумать только, Хедер, которую считали отзывчивой и мягкосердечной, могла пригвоздить человека к месту одним-единственным ледяным взглядом сапфировых глаз! От этого взгляда по спине Жермен пробегали мурашки. Хедер смотрела на нее в упор каждый раз, когда Жермен пыталась побольнее уколоть Серинис.
   Вероятно, в этом и состоит секрет живучести Хедер, угрюмо размышляла Жермен, отпивая глоток чаю. Быть женой такого своевольного мужчины, как Брэндон Бирмингем, нелегко, а по всем приметам Хедер отлично ладила с мужем, и временами даже посторонние чувствовали, какая любовь связывает супругов, несмотря на возраст.
   Если Жермен когда-нибудь мучили сомнения о том, стоит ли продолжать охоту за Бо Бирмингемом до победного конца, то эти сомнения были вызваны прежде всего страхом:
   уж слишком Бо походил на своего отца. Жермен опасалась, что он вряд ли станет потакать ее прихотям, а ведь она привыкла к баловству. Но теперь, заметив на пальце Серинис перстень с сапфиром и обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами, Жермен чуть не задохнулась от зависти.
   Она поставила чашку на блюдечко и, дождавшись паузы в неспешной беседе, вкрадчиво произнесла:
   — Знаете, Серинис, все мы до сих пор недоумеваем: как вы могли встретиться с Бо? Какой, должно быть, романтичной была эта встреча!
   Несмотря на неприязнь к Жермен, Серинис весело рассмеялась:
   — О, я была влюблена в Бо Бирмингема еще в те времена, когда он учился в школе моего отца!
   Жермен сдержанно улыбнулась:
   — Я имела в виду совсем другое. Всем известно, что Бо учился у вашего отца. Мне хотелось узнать, как вам удалось встретиться с ним в Лондоне? Неужели опекунша не запрещала вам поддерживать дружбу с моряками?
   За пять лет, проведенных в Англии, Серинис усвоила науку общения с завистливыми соперницами: непоколебимое спокойствие, рассудительность и правдивость — вот лучший способ отражать даже самые колкие замечания.
   — После смерти миссис Уинтроп я решила, что будет разумнее всего вернуться в Чарлстон. Когда я начала расспрашивать о том, стоят ли в порту суда, направляющиеся в Южную Каролину, мне сообщили, что среди них есть и корабль Бо. Мы встретились, узнали друг друга и перед отплытием решили пожениться.
   Хедер улыбнулась, довольная тем, как Серинис ответила своей мучительнице. Мать Бо знала, что невестка кое о чем умалчивает, но не была посвящена во все подробности да и не считала нужным знать их. Вопреки представлениям всех родных она понимала, что ее сын не святой: слишком уж много черт он унаследовал от своего отца. Ее не заботили обстоятельства, при — которых состоялась свадьба Бо: главным было то, что он выбрал в супруги женщину, которой следовало гордиться и которая преклонялась перед ним.
   — И все-таки я не понимаю… — вновь заговорила Жермен, мило нахмурив брови в притворном недоумении. — Неужели Бо пробыл в Лондоне так долго, что вам хватило времени на вес формальности? Или свадьба состоялась впопыхах? — Склонив головку набок, она задумчиво приложила палец к подбородку. — Но еще больше меня удивляет то, что, когда мы встретились у лавки мадам Феро, казалось, будто вы и Бо едва знакомы…
   В гостиной вдруг воцарилась тишина. Взгляды всех присутствующих устремились на Жермен и Серинис.
   — Мы с Бо хотели сохранить свой брак в тайне, — невозмутимо объяснила Серинис. — Полагаю, вы об этом уже слышали. Естественно, я была потрясена, увидев его с вами, но позднее Бо рассказал, как было дело. После свадьбы общего друга вы попросили Бо подвезти вас. Кроме того, Бо сказал, что не пробыл у мадам Феро и десяти минут.
   Жермен почувствовала себя охотником, добыча которого ускользнула из-под самого носа. Она надеялась смутить Серинис, дав всем присутствующим понять, что Бо сопровождал ее к модистке, но когда Серинис объяснила, что произошло, и добавила, что об этом ей рассказал муж, в неловком положении оказалась Жермен. Всем сразу стало ясно, что Бо спешил отделаться от нее.
   — Если не ошибаюсь, после возвращения на родину вы поселились у своего дяди, профессора Кендолла? — вежливо спросила Ирма Пэрриш. Годы ее юности давно миновали, однако она продолжала молодиться, выбирая туалеты, которые гораздо лучше подошли бы особе вдвое моложе. Ирма слыла отъявленной сплетницей и приходилась Жермен кузиной, поэтому и поспешила к ней на помощь. — Полагаю, на это у вас были свои причины?
   Я не видела дядю целых пять лет, — ответила Серинис. — И поскольку мы с Бо договорились пока молчать о нашем браке, мне оставалось только поселиться у дяди Стерлинга.
   — Почему же вы пытались сохранить свой брак в тайне? — допытывалась Ирма.
   — Мы поженились, никого не успев предупредить, и опасались, что люди неверно воспримут такую поспешность… Вероятно, вы и сами понимаете, что браку должно предшествовать длительное ухаживание и продолжительная помолвка. Вы согласны?
   Ирма несколько раз открыла и вновь захлопнула рот, напоминая вытащенную из воды рыбу, и наконец промямлила:
   — Конечно, но я все-таки не понимаю, почему вы поселились у дяди…
   Либо эта женщина глухая, либо помешанная, решила Серинис, но терпеливо повторила:
   — У кого же еще я могла поселиться? Так хотел дядя Стерлинг, и конечно, Бо был настолько добр, что позволил мне пожить у дяди, тем более что мы пытались выглядеть всего лишь друзьями…
   — О, эта извечная доброта Бо! — задумчиво протянула Жермен. — Как благородно с его стороны! Он и женился на вас по доброте душевной?
   Вопрос был произнесен со сладкой улыбкой и так неожиданно, что застал Серинис врасплох. Она забыла, какой коварной умеет быть Жермен. Впрочем, и Серинис успела кое-чему научиться. В детстве ей хотелось лишь одного: чтобы черноволосая красавица оставила ее в покое, но теперь она разгадала скрытый смысл ее слов и разозлилась. Жермен Холлингсворт горько пожалеет о том, что осмелилась публично высмеять Щепку!
   — Вы всерьез полагаете, будто Бо способен жениться на любой женщине только по своей доброте? Если так, то вы глубоко заблуждаетесь насчет требований, которые он предъявляет к жене. Бо вовсе не простодушный, вежливый и снисходительный джентльмен, готовый охотно мириться с капризами жены. Он весьма требователен — впрочем, об этом может знать только жена. — И она завершила свою тираду загадочной улыбкой, намекая, что могла бы добавить еще кое-что, дабы просветить Жермен и остальных слушательниц. Тем не менее Серинис сказала ровно столько, чтобы не показаться нескромной болтушкой. Хедер возликовала.
   — Кто-нибудь желает еще чаю? — любезно осведомилась она и легким движением руки приказала служанке принести еще сандвичей и пирожных для дам.
   Абигайль Кларк опустилась в кресло, опираясь на трость.
   — Этот допрос напомнил мне то время, когда Брэндон вернулся из Англии и привез с собой Хедер. И в том и в другом случае подобные разговоры пришлись мне не по душе.
   Решительный перелом в беседе наступил, когда Марта Девоншир, состоящая в родстве с самыми знатными и влиятельными семействами Южной Каролины, оглядела в лорнет молодую миссис Бирмингем и изрекла:
   — Прежде я считала, что путешествия лишь вредят порядочным молодым особам, но теперь должна признаться: я ошибалась. Впервые встречаю такие самообладание и такт у столь юной женщины.
   Высказав свое мнение, миссис Девоншир с важным видом откинулась на спинку кресла и обвела взглядом согласно кивающих дам, которые ни за что не осмелились бы возразить ей.
   Час спустя прием завершился и гости неохотно начали разъезжаться по домам. Многие намеревались затянуть визит, сделав открытие, что Серинис весьма интересная собеседница. Уловив недовольную гримасу сына, Хедер вежливо выпроводила их, напомнив, что Серинис непременно появится па балу в честь помолвки Сюзанны. Но несмотря на все старания хозяйки, последние гости покинули дом лишь к вечеру.